Сергей да Марья

 » Сергей да Марья  [ Завершено ]

Решил написать повесть. Местами смешную, местами грустную. И ещё вспомнить тех, кто был со мной рядом, вспомнить то, совсем другое время... Ведь тогда мы все были молодые, да и к тому же совсем другими…

Место действия - Западная Сибирь.

Жанр определить сложно, и не социально-бытовая проза, но и до приключенческого чуть не дотягивает. Но точно могу сказать, что это не социалистический реализм . Больше похоже на роман.

Всего написано 22 главы.

Автор волей обстоятельств оказывается в совхозе. Когда-то эту трудовую повинность пришлось отбывать многим. В нелёгкой битве за урожай были и жертвы. Но все же повесть не о том, а о человеческой дружбе.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Мистер Найтли)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 15.11.2012

 » Начало

Прошло четверть века после тех событий, которые я описал в этой книге. Случайно встретив знакомого из этой истории, яркой картинкой всплыли воспоминания. Человеческая память слаба, и мне нестерпимо захотелось записать всё, пока время не сотрёт это окончательно. Вспомнилось совершенно отчетливо, и писать было легко с любого места, так как выдумывать было практически нечего.

Однажды в разгар трудового дня ко мне подошел мой начальник и торжественно объявил: «Завтра вы, Владимир, едете в совхоз!». Моему возмущению не было предела: «Опять я! Я уже ездил! И не один раз!». Он не стал слушать меня, просто развернулся и ушёл, он никогда никого не слушал. Повернув огромный живот на сто восемьдесят градусов, бросил на прощанье: «Ты у нас самый молодой».
Сборы прошли быстро, что там собираться: две пары обуви и одежды, простой и чуть получше, бутылка водки для дезинфекции желудка, сухой паек на два дня, и все. Да и что по тем временам, при талонной системе, можно было набрать? Раздосадованный решением нашего самодура, я в эту почти не спал.

Я был в то время обыкновенным молодым человеком, очень энергичным и полностью определившим для себя жизненные цели и приоритеты. Правда, был еще слишком добрым и чересчур наивным, можно сказать, один из миллионов, о которых Александр Градский пел тогда в песне «Как молоды мы были». В совхозы ездить я не любил, и для меня такие поездки превращались в дни, вырванные из жизни. Но при социализме никого и никогда не спрашивали: хочешь или не хочешь; сказали надо - значит надо…
Социалистическое сельское хозяйство в те времена было малоэффективно, страдало из-за слабой механизации и для уборки урожая требовалось много людей, которых и привлекали из города: рабочих и студенчество в виде стройотрядов. Зарплату при этом получали - часть от совхозов, часть от предприятий.

Утром, попрощавшись с женой и пообещав ей, что буду себя хорошо вести и в пьянках участвовать не стану, я прибыл на одну из театральных площадей нашего славного города и увидел, можно сказать, целую демонстрацию трудящихся. Похоже, собрали всех трудоспособных со всех городских организаций. Бегал какой-то мужичок с мегафоном и орал в него громко, но малопонятно. К сожалению, духового оркестра не было.
Человек, очутившийся на демонстрации или на митинге, первым делом начинает искать знакомые лица. После изнурительного десятиминутного поиска в толпе, я понял: к сожалению никого нет. Тут вдруг кто-то схватил меня за руку – это был Андрей Павлович, мой знакомый с бывшего места работы. Молодежь у нас звала его Дедом, а те, кто постарше - Палычем. Рядом с ним стоял Геннадий Петрович, он жил неподалёку от меня, имел двух внучек-близняшек и красивый голубой «Москвич» Московского автозавода. Считался образцово-показательным дедушкой, и каждый год с завидной регулярностью выходил во двор зимой с деревянной лопаткой, ведя за собой таких же крепеньких и чуть кругленьких внучек, и начинал строить им горку.

Сам Палыч был мне очень рад и спросил, куда я еду. Услышав название деревни «Борино», обрадовался еще больше и предложил держаться с ними. Палыч представлял собой мужичонку среднего роста, чуть плешив и вдобавок носил козлиную бородёнку. Лет ему было под пятьдесят пять, но выглядел лет на десять старше. Всю жизнь прожил в общежитии, был холост и страшно ненавидел женщин. Питался пищей из общаговского буфета, приобрел язву и очень дурной характер. Женатые мужики его особенно презирали. Он со всеми конфликтовал, но меня, правда, безмерно уважал: ведь я с ним никогда не ругался и к тому же раза два ремонтировал ему радиоприемник. Тогда я еще ни с кем особо-то и не воевал.
- Держись за нас, - предложил Палыч.

Перспектива проводить время с людьми намного старше меня сильно омрачала. Я уже нехотя собирался дать утвердительный ответ, ведь ровесников практически не было, да и знакомые больше не попадались. И в этот момент меня просто оторвали от них - рядом стоял наш улыбающийся обувщик Женька, который при виде меня уже весь светился.
Женька слыл у нас самым услужливым сапожником, бегал быстро, ремонтировал тоже быстро, денег брал мало, старше меня года на два. Всегда улыбался, а принося обувь, он чуть наклонялся, держа руки с ботинками, прижатыми к груди. Довольно приятный парень, но с какой-то детской мимикой на взрослом лице, хотя рассуждал он вполне адекватно и логично. У нас там, в «Доме Быта», много ещё инвалидов работало, которых не могли послать в совхоз - это были либо глухонемые, либо на костылях. Хотя к Женьке это относилось с трудом, но всё же…
- Я тебе ору, ору. А ты как глухой не слышишь меня, ты в Борино?
- Да, - я уже был безмерно рад ему. Хоть какое-то знакомое лицо.
Он тут же потащил меня через толпу, как прицеп, за собой.
- Тебя Сергей тоже звал, а ты ничего не слышишь.
- Какой Сергей?
Он уже притащил меня на место. На краю цветочной клумбы сидели четверо. Двоих я уже видал у нас в "Доме Быта". Они, маленькие и худенькие, совсем как пацаны, хотя как потом узнал, что им было по двадцать лет, а третий, как я понял, был отец одного из них. Четвертый был нерусский, здоровый и почти квадратный. Как и я, выше среднего роста, то ли парень, то ли мужик, раньше я его никогда не встречал. В первую секунду незнакомец мне не понравился, но когда он вскочил и, сняв с себя рюкзак, быстро протянул мне руку, и тут я услышал его высокий тенор, никак не согласующийся с его фигурой, точка зрения моя поменялась.
- Здравствуй, Вова! Сергей! - представился он.

Темноволосый и черноглазый, но со светлой кожей; слегка выраженные монгольские черты, указывали явно на восточносибирское направление. Однако умный и добрый взгляд сразу вызвал сомнение, что он из той же спецшколы, откуда те «пацаны», и куда меня учителя хотели определить еще в первом классе. Я поздоровался с ним, он продолжал:
- Ты в первый раз едешь?
- Нет, я уже был в том совхозе, но давно, года три-четыре назад.
- Ну и хорошо, значит опытный.
- Я неопытный, где там за два месяца опыта наберёшься?
- Ладно, зато я бывалый. Я из деревни, всю жизнь прожил там, мне легко будет. Давай вместе держаться?
Думал про себя: «Из деревни так из деревни, мой папа инженер, но тоже из деревни – какая разница». Я никогда не страдал снобизмом, и с людьми, страдающими этой болезнью, никогда не дружил.
- Ну конечно, я согласен. Водку сильно пьешь? - улыбнулся я.
- Да не очень, я ее не люблю, вино предпочитаю.
В последствии я никогда не жалел, что присоединился именно к ним.

Недалеко от нас разорался не на шутку мегафон. Все зашевелились - начали подходить наши знаменитые Столыпинские вагоны Ликинского автозавода. В СССР тогда любили цифру «сто» как священную. Столетие Владимира Ильича (кстати, я родился с ним в один и тот же день, потому и назвали так), 100 % плана и самая большая купюра тоже сотней была. Говорили также: «Я туда и за сто рублей не пойду», внутренне понимая, что все равно больше никто не даст. На каждом столыпинском вагоне, изготовленном для ста пассажиров, виднелась табличка с местом отбывки сибирской ссылки.
Человек с мегафоном стал опять орать как ненормальный, и я подумал: «Хоть бы он сломался», так и случилось. Мегафон затрещал и отключился. «Вот так тебе!», - обрадовался. Но мужик оказался не дурак, он просто осуществил наш родной и исконно-русский ремонт - просто постучал им по асфальту и снова закричал в свой «матюгальник».

Мы выбрали автобус посвободнее, сели сзади и, слава богу, никто не стремился приблизить загрузку к цифре указанной в его характеристиках. Отец, сопровождающий своего пацана, высокий, худой, в очках, посадил своего такого же худого, но очень маленького сына и сказал, обращаясь к Сереге: «Последите, пожалуйста, за Максимом, я очень надеюсь на вас Сергей Иванович, я вас навещать буду, у меня мать в Ювале живёт, это рядом».
Серега утвердительно помахал головой и клятвенно заверил, что с него глаз не спустит. Тут автобус тронулся, и народ зашевелился. Все стали доставать водку, я по собственному уже горькому опыту знал: сейчас не надо, а лучше просто поговорить.
- Серег, я чего-то не видел тебя раньше?
- Ты просто не замечал меня, а я каждый день тебя видел, ты раньше всех приходишь, сколько раз проходил мимо меня, ни разу не посмотрел. Деловой наверно слишком? - улыбнулся мне уже как старому знакомому.
- Нет не деловой, наверное, голова чем-то забита была. А ты давно работаешь у нас?
- Да года два, я служил у вас местной части, здесь и жену нашел, ну и остался.
- А почему в сапожники пошёл? Такой мужик здоровый, руки-ноги, как говорится, есть. Я уж думал, ты такой же, как они, - показал напротив, где сидели Максим с Андреем.
- А куда я пойду? В слесари? Не хочу…
- Ну, допустим, в строители.
- Я только брусовые могу строить, я охотник, настоящий охотник-промысловик, у нас и звероферма там есть. Я шить зато умею, шапки, унты, шкуры могу выделывать и все такое прочее, обувь любую сделаю. Хочешь унты сошью, ни у кого таких не будет.
- Нет Серег, унтов мне не надо.
- Хм…глупый ты, в Сибири и без унтов? – хмыкнул он язвительно.
- А сколько тебе лет, Сергей?
- Двадцать четыре.
- Хм … ровесники мы с тобой. А я подумал, ты старше меня.
- Вов, ты как в телемастерскую попал? Кончал что-нибудь?
- Ничего я не кончал, в институте год проучился и бросил. Так получилось, что в десять лет друзья подарили радиоконструктор, я увлёкся, потом сам дошёл до всего. А до этого слесарем работал, два года подряд просился сюда, потом взяли. Вернее, я взял - измором…
Между тем пьянка в автобусе разгоралась, народ шумел все громче и громче. А мы, беседуя между собой, постепенно стали все больше друг другу нравиться. Мне импонировало его добродушие, серьёзность и житейская рассудительность. Некоторая напускная грубоватость вызывала улыбку. Да и с первого общения мне уже стало ясно, что никто из нас не будет ставить себя выше другого.
Скоро хорошая дорога кончилась, и начало довольно сильно потряхивать пассажиров - как «пуговиц банке». Автобус, не предназначенный для езды по просёлочным дорогам, превратился в камеру пыток. Мужики матерились оттого, что много водки уходит мимо стаканов, а ещё самое страшное - мимо их ртов, заливая нос, уши и щеки.
- Серёг! А ты знаешь, что в деревне сейчас сухой закон сделали на период уборки?
- Нет, а что?
- Да просто они сейчас все вылакают, а вечером всю деревню в поисках самогонки затерроризируют.
Колонна автобусов постепенно редела, увозя каждую группу несчастных в свою «глубину сибирских руд». Через пару часов и наши четыре автобуса свернули с большой дороги на просёлочную, и тряска ещё больше усилилась. Нас сзади подбрасывало вверх чуть ли не на метр. Наливать больше никто не мог. Но водка, похоже, тоже не хотела трястись в мужицких желудках, и у некоторых просто стала выливаться через форточки за борт автобуса. Опыт прошлых поездок подсказывал, что так и будет.

продолжение следует

Интересно, что же будет дальше. Жду продолжение. Спасибо!

привет!интересное начало,примешь в читатели?
_________________

Присаживайтесь, всем буду рад.



Планирую выкладывать по 1- 2 главы в день.

Если найдете замечания, не стесняйтесь - пишите.

Меня заинтересовало.
А можно узнать краткую анатацию или хотя бы жанр произведения?
Я так понимаю, что в дальнейшем речь как раз таки пойдет именно про этого Сергея.
А произведение большим будет?
В общем море вопросов))
_________________

Liana Angela, я учёл ваши пожелания и отразил их в шапке поста.

А про Сергея ничего не могу сказать, зачем раскрывать авторскую интригу

 » Прибытие

На горизонте показалась знакомая местность, некоторые люди в автобусе зашевелились, другие уже не могли и находились в невменяемом состоянии.
Этот совхоз объединял три деревни, которые почти слились друг с другом, но до мегаполиса так и не доросли. Посередине протекала речушка, впадающая в пруды находящиеся на окраине совхоза. Пролетев по деревне, автобус фыркнул и остановился у общежития, в котором я уже отбывал прошлую ссылку.
В открытые двери выйти смогли не все, некоторых выносили и укладывали на траву. Оглядевшись, практически не заметил никаких изменений, только деревья стали больше. Тот же чистый, целебный воздух, та же «целебная пыль» с дороги, забивающая легкие, да и свиньи вроде такие же.
- И куда теперь? Неужели в этом бараке жить будем? - спросил Серега, обращаясь ко мне как к опытному.
- Вон видишь дверь с той стороны, - показал я на совхозное правление, - там и определять нас будут. А эти две общаги барачного типа самые большие и мне бы туда не хотелось, хотя до столовой от них ближе всего. Несколько бараков на той стороне, за речкой. Есть дальние общежития, но для шоферов, там спокойней. А здесь местные постоянно лазят, просто раздражает. Серег, смотри - вон в первом автобусе несколько женщин, среди них девушка красивая. Дай хоть маленько рассмотреть, успеешь еще поселиться...
Но Серегу, который равнодушно посмотрел в сторону девушки, ничего не интересовало, видимо, расстроился не на шутку, но что сделаешь - условия в ссылке не выбирают. Какой-то мужик стоял рядом и внимательно ко мне прислушивался, и я, толкнув Серегу, взглядом показал, что нам надо отойти.
Бросив сумки, приказали Женьке и тем «пацанам» сидеть караулить.
- Пошли Серег прогуляемся, - и мы двинулись по знакомым мне местам.- Я тебе другую общагу покажу - рядом с клубом и посмотрим, есть там места или нет? Там здание почти новое и баня там новая. Заодно не будем торопиться, пусть эти сарайки заполнят.
Пока шли, Серега все осматривался по сторонам, зачем-то здоровался со всеми местными. Пройдя полпути, я кое-что вспомнил.
- Слушай! А ведь там на той стороне домики есть очень старые, раньше их тоже сдавали, но не знаю, сохранились они или нет. В прошлый раз кому места не хватило, жили там, и говорят, довольны были. Но состояние их ужасное. Заведовала всем этим делом Колотушкина Антонина Петровна, тетка очень грозная: если что не по ней, орет как реактивный лайнер. В кино, такие как она, обычно женщин-революционеров играют. В тот прошлый заезд, ее все боялись. Правда, не знаю, она так и осталась при своей должности - начальник по быту? Уговаривать женщин я не умею, тем более таких, но учти до столовой переться…
Услышав слово - домик, Сергей облизнул губы и, испытывая сильнейшее возбуждение, схватил меня за руку.
- Пошли назад, я уговорю.
- Успокойся, подождем часика два, пошли искупаемся пока тепло.
До пруда шли очень долго, он находился за километр от конца деревни. Купались почти час, пруд был очень теплый, хотя погода была уже прохладной. Когда вылезли, спросил, оглядываясь по сторонам.
- Смотри, как красиво вокруг, правда? - спросил я.
- Нет, некрасиво. У нас в Бурятии намного красивее, а ты на Байкале был?
- Нет.
- Тогда ты красоты не видел. Ну, все, топаем назад.
- А ты что бурят? Хотя заметно, что ты откуда-то оттуда.
- Да почти бурят, у меня и имя настоящее - Батар. Но отец, правда, русский и когда паспорт получал, заменили на «Сергей», он так заставил.
- А можно я тебя Батаром звать буду?
- Можно, но не путай Бытыром, хоть это одно и тоже, но мне не нравится.
Только впоследствии настоящее имя так и не прижилось.

Нагулявшись, вернулись к своим парням. Женька нервничал, и явно устал ждать.
- Где вы ходите? Уже почти все разошлись.
Подъехал бортовой ЗИЛ, в него стали грузить лиц пострадавших то ли от водки, то ли от «морской болезни» и закидывать их вещи. Вероятно, повезут в то общежитие, что возле клуба.
- Ну, что Вова, пошли к тетке…
В комнате ее не было, только молодая женщина лет тридцати. Я уже подумал, наверно ушла на другую работу и может эта девушка добрее будет.
- Здравствуйте, мы оформляться… - начал Серега.
- Подождите, сейчас Антонина Петровна придет.
Ну вот, а я надеялся… Мы стали ждать, Серега сел на стул, я и Женька размазались в коридоре по стенкам, Андрей навалился на дверной косяк.
И тут появилась она, нисколько не изменившись, только чуточку поправилась - килограммов на пятнадцать. Все тот же не застегивающийся на груди синий пиджачок со значком «Ударник Коммунистического труда». Несмотря на большие размеры, женщина она довольно шустрая. Влетела в проем, оцарапав значком при этом бедному мальчишке пол щеки.
- Так, молодые люди, а вы где шляетесь?! - рявкнула грозная и боевая женщина, владелица всех этих фешенебельных бараков.
- Мы слышали - у Вас домики есть, нам бы в домик, мы не хотели бы в общежитие, - жалобно заскулил Серега.
- Нет у меня никаких домиков! Кто вам сказал?!
Серега указал на меня.
- Есть! Я знаю, я здесь уже был три года назад! - гордо утвердил я.
Домовладелице было наплевать на мое гордое заявление, с такими как я она расправлялась одним указательным пальцем, направленным в сторону двери.
- Есть! Но не про вашу честь! Знаете такое выражение молодые люди? Пойдете в ту, что возле клуба - прекрасное помещение!
Серёга пошел в контратаку.
- Хотите, я Вам и всей вашей семье обувь отремонтирую, стельки сменю, прошью, еще лет пять ходить будете, у меня и инструмент есть и все что нужно.
Удар попал точно в цель, я даже удивленно посмотрел на Серегу, а почему мне не пришло в голову паяльник с собой захватить?
- И такие сможешь? - недоверчиво спросила уже почти не грозная Антонина Петровна, достав из-за сейфа видавшие виды сапоги, стоптанные до невозможности и вдобавок огромного размера, - А то мне трудно купить и подобрать.
- Запросто, завтра готовы будут! – сначала оглядев, пообещал Серега.
Лицо у революционерки сразу изменилось, и тут я впервые увидел, что она может быть еще и доброй.
- Ой, ты мой мальчик маленький, - подбежала к Андрею, достала платочек поплевав на него, давай вытирать царапину, оставленную заслуженно полученной наградой. - Нина! Оформляй, мальчиков, самый лучший дам! Правда, за рекой и далековато, но ничего: ноги молодые - дойдёте.
- А мне тоже сапоги надо сделать, - заверещала Нина.
Сергей уже был в таком счастливым духе, что пообещал и ей. Посмотрел на меня торжествующим взглядом: «Вот как надо, учись!».
Потопали за быстроходной теткой, ели поспевали, шли наверно минут двадцать, да еще и через мост. Пока шли, начальник по быту переквалифицировалась в экскурсовода.
- Вот столовая, вот ток, вон там МТС… Я, кстати, там рядом живу, уходя на работу вам в окно стучать буду, чтоб не проспали. Да и заходить буду иногда. Только не спалите мне дом и с печью поосторожней.
Подошли к низенькому домику. Самый лучший оказался обыкновенной деревенской развалюхой, но вполне пригодную для жилья. Две проходные комнаты, в маленькой - две кровати, в большой - четыре, печь на пол дома. Даже водопровод, правда, вода грязная, но колодец рядом. Баня метров двадцать от дома и обычный деревенский туалет тоже на улице.
Устроив нас, начальница ушла, Серега начал прыгать, топать ногами и от счастья стал похож на идиота. Мне стало смешно.
- Чему ты радуешься? - спросил Женька, - До столовой вон сколько идти!
Максим его поддержал, а Андрею было все равно, как оказалось потом - ему всегда было все равно.
- Глупые вы, ничего не понимаете! А ты, что скажешь Вова?
- Так это же моя идея. Я знаю в общагах одни пьянки, шум и драки. Местные такие же пьяницы, постоянно мешают, вы знаете, что мне в прошлый раз здесь в шутку сказали: каждый третий у нас не сидел. И все по пьянке…
- Ну и народ у вас здесь… - оборвал Сергей
- А у вас можно подумать не пьют?- съязвил я.
- Да пьют… еще, как пьют, что говорить. Ну что мы валяемся, тут же баня есть, давайте дров наколем, я буду у печки спать, ты Вов напротив меня на деревянную ложись, а ты, Женя, дуй-ка на ту койку, что возле окна.
Женька он добрый, спорить не стал. Так мы и заселились, как единая команда. Правда одна койка осталась свободна, но как потом оказалось - ненадолго.
Раскладывая свои вещи, Сергей, ни на секунду не переставая сиять от радости, спросил:
- Что делают люди, когда заселяются?
- …? - пожали мы плечами.
- Балбесы вы, с соседями знакомятся! Я пойду разведаю, что там за люди. Найду, может бабку какую-нибудь, может чем помогу ей, она нам картошки, молоком или еще чем-то поможет. Я сам из деревни, и знаю, как жить здесь. Я обещаю вам: как у Христа за пазухой вы со мной жить будете! Главное - дом, и свой, мне больше и ничего не надо, - закончив речь, треснул ладонью по плечу меня так, что я улетел на кровать.
- Осторожней, убьёшь ведь. Как медведь… - поморщился я.
- А я и есть медведь. Настоящий, забайкальский - меня так жена называет. Идите дрова рубить, ну что вы валяетесь, - и, он хлопнув дверью, умчался.
Носился по окрестностям наверно час, если не больше. За время его отсутствия мы с Женей нарубили немного, ну совсем немного. Но зато чуть не поотрубали друг другу руки, ноги и головы. Потом, наконец, Сергей объявился, подошел к нам и удивленно спросил:
- Это что, все?
Скромно опустив глаза в землю, мы стали переминаться с ноги на ногу.
- Давайте топор, учитесь как надо - и начал рубить, а мы еле поспевали оттаскивать. - А бабки тут есть и не одна, так что если все хорошо будет, то жизнь будет сносная. Завтра пойду, навес бабуле подремонтирую, может молока даст.
Вечером помывшись, сели за стол достали продукты, водка оказалась только у меня, да и у Сереги. Вареная картошка, колбаса, кильки, да «Завтрак туриста» у всех кроме меня, никогда его не любившего.

«Шпана», как потом мы в шутку между собой с Серегой и Женькой называли Максима с Андреем от спиртного сразу отказалась, Женька тоже почти не пил, все время прикладывал палец на стол возле стакана, мол, всё. Так что выражение «пьёт как сапожник» не всегда уместно. Хотя Серега матерился точно, как они…
Тут и выяснилось, что наш богатырь пьянеет махом, даже не знаю почему. Через полчаса он уже нес всякую чепуху, без конца хвастался.
- Серый, - я у него спрашиваю, - а чего ты так быстро косеешь?
- Да вроде все нормально со мной, а что тебе не нравится?
- Я тут как-то читал, что буряты и монголы это одно и тоже.
- Чего ты сказал? Да монголы… они тупые! Не надо меня даже с ними сравнивать!
- Да?! - ошарашено и уважительно посмотрел на гордого бурята.
- Да! Приезжали тут к нам как-то двое монголов, мы их провели как дурачков. Не надо меня с ними сравнивать, а то, что почти на одном языке говорим, еще ничего не значит, - доказывал пьяный Сергей.
Вскоре он начал нам показывать свой красивый охотничий нож.
- Дедовский! Он может, фрицев на войне им резал!
- Серый не гони! - меня разбирал хохот.
- Я говорю - может… зато шаманами заговорённый… смотри!
Тут же он стал кидать нож то с ручки, то с лезвия и нож всегда втыкался в деревянную дверь.
- Ничего себе… - согласились мы.
- А ты что шаманам веришь? Вот темнота! - смеялся я тогда, будучи воинствующим безбожником.
- Верю! Еще как верю! А ты не знаешь их, лучше молчи, - злился на меня бурят.
Так и состоялось первое знакомство, из которого про Андрея я, например, ничего и не узнал. Он молчал почти все время. Зато Серега рассказал про себя всё: из какой байкальской деревни, сколько у него там родственников, как туда к нему добираться. И что у него здесь дочь родилась, а он хотел бы сына. Женьку я и так знал. У Максима не было матери, не знаю почему, и все это время им занимался отец. И все годы учебы на каникулах он проводил у бабушки. Пришёл Максим в обувщики не сразу после школы - до этого отец его устраивал регулировщиком механических весов, но эта профессия Максу оказалась не по зубам. Обувь ремонтировать умели только Женька и Серега, а те ходили в вечных учениках, да подмастерьях.
- Серега, а у тебя, что отец из ссыльных каторжников? - шутя, спросил у него, - раз ты наполовину русский.
Шуток он тогда моих еще не понимал и сразу обиделся.
- Почему из ссыльных? Он родом из русской деревни. Он всю жизнь хотел, чтобы я в город перебрался. А мать и бабка всегда против были.
- Не обижайся, я шучу, просто мы сами здесь как в ссылке…

На следующее утро всей толпой пошли в столовую и заодно получать себе работу. Столовая обычная, ресторанного типа: без подносов, салфеток и вилок, на самообслуживании, как и в каждом совхозе, своим меню друг от друга не отличалось - суп «Полевой», да слипшаяся лапша с котлетой. А нет, забыл - компот еще: национальный советский напиток. Пришли, а народа в первый день уже столько много, половина даже на улице стоит. Пришлось стоять и болтать между собой.
- Ели когда-нибудь в таких? - поинтересовался я.
- Нет, но скорей не лучше чем в армии, - сказал бурят, повернувшись ко мне небритым лицом. Вчера он всем заявил, что побреется только дома, когда уже все закончится. Ну а поскольку ссылка обещала быть долгой, то и борода, по моему мнению, к концу сезона должна вырасти внушительной.
- Серёг, смотри, - показал ему движением головы в сторону двери.
Вошли, очень миловидная женщина чуть старше тридцати, немного выше среднего роста и девушка, на вид лет двадцать, почти маленькая. Я её уже видел вчера издалека, а тут прошла совсем близко. Сердце сразу ёкнуло, и пришлось вспоминать жену, которую оставил дома, и для того чтоб больше не ёкало. Но жена никак в голову не лезла, потому что, глядя на нее, почувствовал, что она мне нравится, и я не переставал её разглядывать. Мне нравилось в ней все: и красная импортная куртка с черно-красно-желтыми полосами на рукавах, и прямые почти чёрные волосы, бесподобно красивые чёрные глаза, в которых даже зрачков почти не видно и смотревшие на всех из-под черных бровей. Даже чуть крупноватый нос (по мнению Сереги!) её нисколько не портил, просто в нем угадывалось влияние южных цивилизаций. По ее манерам и движениям можно было понять, что человек она достаточно эмоциональный.
Первая была тоже не менее красивая, с серыми глазами и со светлыми волосами. Одета в яркую голубую куртку, тоже импортную. Сразу было видно - не в магазине они их покупали. Хотя времена были уже не такие как в «Стилягах», все равно красивых и ярких вещей в магазинах еще не было. Но она была гораздо выше другой и в ней чувствовалась какая-то уверенность, как у женщин, не обделённых мужским вниманием. Это сразу подтвердилось - мужики до этого не пропускавших женщин вперёд, сразу расступились и предложили им пройти к раздаче. Им дарили комплименты, на что высокая отвечала улыбкой, вторая начинала смеяться и кокетничать.

Я как всегда съел за минуту, и все рассматривал их, чем вызвал неодобрение Сергея.
- Вова, нехорошо пялиться.
Я перевел взгляд на Серегу, кое-как собрался с мыслями.
- Серега, если на силосную яму пошлют, я застрелюсь, нет лучше ты меня зарежь своим охотничьим.
- А что, там так плохо? Тяжело слишком?
- Не столько тяжело, как надоело, я уже три раза ездил и все время на ямах, не хочу… у нас в прошлом году помощниками комбайнеров трое мужиков пошли, так потом хорошие бабки привезли, правда, они приходили домой в десять и уходили полшестого.
Отзавтракав, пришли в совхозное правление, кругом шум, все куда-то носятся. Нашли Антонину Петровну, но тетка сегодня была почему-то очень нервная, и грубовато послала нас, правда, к агроному. Отыскали главного агронома. Им оказался молодой мужик в очках, интеллигентного вида, странного для такого запущенного совхоза. Сразу произвел приятное впечатление. Полистав разнарядки, он вписал наши фамилии - мою, Серегину, Женькину. Посмотрев на щуплых Андрея и Максима, отправил их к какой-то женщине собиравшей другую группу.
- Пойдёте на силосную яму, - прозвучало для меня как выстрел.
- Блин! - сорвался я, правда, тихонько. Серега с Женькой покатились со смеху.
- Что такое молодой человек? - удивился агроном.
Серёга ему все объяснил, на что интеллигентный агроном улыбнулся. Мне почему-то от его улыбки стало совсем тоскливо, сплошная невезуха.
- Ну, опыт есть, ничего страшного, еще поработаете, заодно и их научите. А где ещё один? К вам вчера в домик отправили, мест просто больше нигде не было. Он отстал от автобуса и приехал вчера под вечер.
- Мы его вообще не знаем, и никто не приходил.
- Странно… Показывать я вам не буду, Владимир, думаю, раз уже здесь был, помнит куда идти. Можете идти работать.

Андрея и Макса отправили на зерновой ток. И я видел как они с группой, в составе которой были те красавицы, направились на работу.
- Везучие, - вздохнул я.
- Ты про что?- но, посмотрев направление моей головы, сразу понял.- Ах, вон ты… про этих бабенок что ли?
- Ну да.
- Вов, а ты жене изменяешь?
- Ни разу еще, и не собираюсь.
- Ну, так выбрось из головы. Показывай куда идти.
Что мне нравилось в этом совхозе, так это что от любого места работы в столовую добираться можно довольно быстро. В другом месте, где когда-то был, обед нам привозили на машине, и часто бывало так, что могли остаться без обеда.
Когда пришли, стало видно, что на этом месте ничего не изменилось. Даже пожилой тракторист дядя Ваня, прекрасный и порядочный мужик, и тот на месте, второго как, оказалось, звали Пашей я, правда, не знал. Паше на вид лет тридцать пять - сорок, весёлый мужик с тремя детьми и уже готовился стать отцом четвертого.
- Здравствуйте, дядя Ваня.
Удивительно, но он меня узнал. Видать, я не изменился, до двадцати двух лет водку по паспорту покупал.
- О! Владимир к нам опять пожаловал, проходите гостями будете. Работать?
- Да вот приехали, сами-то справится, не можете.

Для непосвящённых - приезжает машина, нагруженная перемолотой зеленой кукурузой. Из машины торчит трос, который цепляют трактору. Двое заскакивают на кабину грузовика. Трактор начинает тащить трос, деревянная волокуша под кукурузой приходит в движение, и вся масса начинает двигаться. Двое спрыгивают и плечами поддерживают, чтоб не свалилась назад, и доводят до края борта. Масса падает из машины, трактор вытягивает волокушу из массы и двое других приносят и кладут эту чёртову тяжёлую дрыну в машину. Те, кто наверху ставят ее на место, спрыгивают и так каждый день. Если много машин можно порядочно умаяться. Женька утомился сразу, я и Серёга ничего - справились. Хотя четвертый напарник нужен позарез.
В серой и скучной совхозной жизни многие находят утешение в пьянке. Мы с Серегой не знали раньше друг друга, нам поболтать гораздо интересней, чем пить.
Захлопнув борт последней машины, отправились на ужин, Женька чуть живой плелся сзади далеко от нас, и мы не торопились. С тока находящегося по правой стороне, тоже шли наш Макс с Андреем, а на некотором отдалении группа деревенских и наших женщин и опять те.
У меня ни с того ни с чего немного ускорился шаг, и я немного оторвался от товарища.
- Вов, а ты куда побежал?
- Я есть хочу.
- Не ври, я то вижу.
Пришлось сбавить ход. В столовой меня ожидала удача - Женька еще не подошёл, а мы взяли тарелки и сидели вдвоём. Тут стулья с другой стороны стола отодвинулись - эти красная и голубая куртки сели напротив, испуганно покосившись на небритого здоровяка, на меня они даже при этом не глянули. На фоне медведя я не смотрелся. «Разбойничья рожа!» - подумали наверно, косясь на своего соседа по столу.
Я уже поел и ждал, когда же Сергей закончит. Захотелось сделать дамам какой-нибудь комплимент, но в голове вертелись одни восточные глупости наподобие: «Ты прекрасна как свет утренней зари», вторая мысль крутилась чуть умнее - мне почему-то захотелось пригласить их в гости. Но так и просидел, глядя в тарелку, краем глаза все, посматривая на тёмненькую…
Когда вышли на улицу Серёга, посмотрев на меня, улыбнулся, но ничего не сказал. А может, мысли мои прочитал.

Ну вот я и узнала как всё начиналось. А тот кусочек, который мы уже прочли, наверное, вообще из середины повести?
Интересно, как будто советский фильм смотришь: колхозы, ударники труда и тому подобное. Ну я-то времена "колхозных ссылок" не застала, родилась уже во время перестройки, но рассказы родителей о подобных поездках всегда нравились. Очень веселенькие приключения у них бывали
Спасибо!
___________________________________

Да, по моему в 7-й главе.



Это как повезет, были такие , а были и

 » Шестой жилец

Когда мы уже пришли домой, нас ожидал довольно неприятный сюрприз. На кровати в маленькой комнате, уже натоптанной грязными ногами, спал здоровый мужик в вымаранном уличной грязью комбинезоне. Ясно, что он был пьян.
- Вот он, какой шестой жилец, - удивился Женя, потом поднял с полу фляжку и понюхал содержимое. - Химия какая-то.
Андрею пофиг на все: переоделся и лег напротив, на свою койку. Слава богу, этот пьяница хоть правильно свою кровать нашел. Да… что ж сделаешь - в ссылках и соссыльников не выбирают.
Пьяный, видно уже, проспался, сел на кровать, мы от него немного отошли. Он мутными немигающими глазами смотрел и ничего не понимал.
- Привет, мужик! - крикнул я, чтобы привести его в чувство.
Новенький наморщил лоб и вроде начал соображать.
- О, ребята! Выпить есть чего?
Глядя на Серёгу, вижу, ему хочется сделать ему немножко больно, но причины найти пока не может.
- Ты бы сходил да помылся, там в бане вода тёплая есть.
- Ребята сходите, принесите чего-нить, я помираю.
- Да пошёл ты… не сдохнешь, - начал злиться Сергей и отправился в сени ремонтировать сапоги нашей начальнице.

Но мужик, который как позже уже нам представился Толиком, не собирался ни мыться, ни бриться. Так и лег дальше спать. Проснувшись утром, Толик все-таки сходил в баню и стал собираться на работу, взгляд значительно улучшился. После бани он повеселел и я думал, что просто хмель вышел, а от него просто пахло Женькиным лосьоном после бритья. Женька ему это простил, добряк он у нас.
Постучала Антонина Петровна, сказала Сергею «спасибо» за отремонтированные сапоги, а на меня почему-то покосилась недобрым взглядом. Зная её довольно давно, чувствовал - тут что-то не так. Женщины-революционеры всегда жестоки и беспощадны, для них только одно подозрение уже доказательство преступления, требующего незамедлительного расстрела.
Серёга, глядя неприязненным взглядом на Толика, спросил ее:
- Откуда он здесь взялся? Мы же договаривались.
- Извини Сергей, ни одного места не осталось. Нина его сюда направила, но сейчас все исправим. Мужчина давайте я вас за реку переведу.
- Нет, мне и здесь хорошо! Никуда я не пойду, - заявил любитель отечественной химии.
Работать вчетвером и, правда, было легче, заодно узнали тайну появления нового жильца. На автобус он опоздал, так как накануне пил по-чёрному, и ему пришлось добираться через автовокзалы и автостопом.Приехав в Борино вечером, он напился в общаге у «корешей», где-то «вырубился», спал в кустах и потому появился только на следующий день.

Мне, правда, в первый день на яме показалось, что мужик-то он в принципе неплохой. Однако, протрезвев на работе, с него не спадала озабоченность, как с пользой провести вечер. Он никогда не ужинал и после работы уезжал на последней машине в деревню, чтобы найти, что-нибудь такое, чтобы ввергло его в привычное состояние. А состояние всегда изо дня в день одно и тоже: где-то часов в десять-одиннадцать распахивалась дверь, затем грузно вваливался Толик, держа руки чуть-чуть вперёд, при этом, высоко подбрасывая колени и мельтеша ногами, пролетал до стоящей напротив двери кровати с Женькой.
- Осторожно! - ругался никогда не матерящийся добрый Женька.
Затем, оттолкнувшись, Толик бился плечом об косяк, и его отбрасывало на койку, где лежал Андрей.
- Ой, больно, - пищал никогда не говорящий Андрюха.
Ночью, включив свет, шумно сосал из чайника, потом падал обратно, забыв свет выключить. Да и мог просто ночью нагадить в комнате, что уж совсем приводило в ярость Серегу. И так, почти каждый день.
Я еще терпимо к нему относился, но не Сергей.
- Вова, пусть они с Толяном вперёд идут, а мы минут на пять позже пойдём, ну не хочу я с ним за одним столом сидеть.
Я вздохнул, но согласился. Серёга моего вздоха не понял или не обратил внимания. А, приходя в столовую, видел, что обладательницы красивых курток и такой же внешности уже были вдалеке в пути на работу. Придётся привыкать к Серегиному капризу…
Пьяница, он пьяницей, да и бог с ним. На третий день произошёл довольно курьёзный случай. Сергей притащил первый тимуровский трофей - пятилитровую банку молока. Меня все время удивляло, ну как после тяжёлой работы, даже пусть и не каждый день, он может ещё куда-то идти? После неподъёмных волокуш до койки бы добраться.
Молоко выдули сразу. Когда легли спать, я вдруг ощутил в животе странное ощущение. Похоже, все это почувствовали. Первым вылетел за дверь Андрей, потом Женька, а потом все остальные кроме Серёги и спящего Толика.
Бурят начал потешаться:
- Что это с вами?
Смешного тут мало, да и что смешного, когда очередной болид на огромной скорости распахивал дверь, шурша бурьяном, уходил в темноту красивой августовской ночи и, закатив глаза, чтобы полюбоваться бесподобными звездами, присаживался в кустах для исполнения мучительного обряда жертвоприношения. Время шло, но болиды летали все чаще и чаще. Серега уже просто рыдал лежа на кровати.
- Серега, гад, ну хватит ржать, помоги нам, придумай что-нибудь! Иди хоть ромашки нарви! - в конце концов, разорался я.
Он поставил чайник на электроплитку, взял керосиновую лампу и пошёл искать нам спасение. Принес ромашку и еще что-то. Через час нам дал выпить по полстакана травяной бурды. Болиды стали летать гораздо реже. Нам даже удалось малость поспать. Утром Серый сходил к бабке, вернулся, без конца прыская от смеха, со стаканом крахмала и четырьмя таблетками. Разведённый крахмал выпили, закусили таблетками. На этом наши мучения прекратились навсегда.
Утром у Женьки возникла идея - напоить Толика молоком. Но тот сказал, что подобную гадость он не употребляет, зато он знает способ, как превратить молоко в брагу.

К молоку потом привыкли. Сергей часто приносил его, даже пропадало иной раз. Так и шла у нас жизнь совхозная - скучная и однообразная. Утром работа, вечером карты, шашки, да шахматы. Мне все время как-то хотелось снять с Максима да Андрея «потолковый» рефлекс. Это когда они приходили и укладывались на кровать и смотрели в потолок до самого сна. Книг и журналов, оставленных прошлыми жильцами было великое множество, но заставить их хотя бы полистать оказалось просто невозможным. Если Максима еще как-то удавалось привлечь к игре в карты или в шашки, то Андрея бесполезно. Правда, я им нашел дурацкое занятие - они наверно неделю этим развлекались.
Для этого берётся две консервных банки. В одну насыпаешь чёрных муравьев, в другую рыжих. Потом все это высыпаешь в одно место. Долго они потом веселились, глядя на гладиаторские бои.
Да и чтобы они шибко не валялись, мы с Серёгой частенько злоупотребляли просьбами - «принеси», «подай». Может, это было нехорошо, но все-таки мы были старшие…
Серёга, чтобы еще как-то развеяться, развлекался в стычках с Толиком.
Но последний случай с Толиком просто Сергея добил. Была у Андрея странная привычка: он мог долго шариться в своей сумке, ничего оттуда не взяв. Через час история повторялась, и так без конца. Но сегодня Андрюха это делал с завидной регулярностью каждые пять минут и я просто не выдержал.
- Андрей! Что ты там ищешь?!
- Мне деньги нужны. Мне конверт купить надо.
Он регулярно ходил на почту покупал конверт, потом писал письмо три - четыре предложения и уносил обратно, но пусть и так, мама его тогда хоть не беспокоилась.
- Дай сюда сумку!
Он послушно принёс. В небольшой спортивной сумке было всякое барахло - мыло, носки, трусы, детская машинка, радиоприемник «Вега». Во внутреннем карманчике лежали таблетки, уложенные рукой заботливой мамы. Да ещё как назло среди них имелись именно те, которые нужны были для спасения нас во время событий той ужасной ночи.
- Это что? Ты почему молчал что у тебя таблетки есть?
Я тяжело вздохнул, а он только плечами пожал, да и что с него взять.
- Но денег нет там, ты же видишь, - развернул ему сумку так широко, что чуть не порвал ее.
- Вчера были, - и начал перечислять достоинства пропавших купюр голосом автоответчика.
- Вот гад! - вскочил Серёга, все это время за нами наблюдавший. - Взял у парня деньги вытащил! Но подождите, придет он в хоть каком состоянии, я ему влеплю так, что мало не покажется.
Мы с Женькой люди добрые, конечно испугались. Сама мысль о переворачивающемся в воздухе Толика, после Серегиного удара показалась слишком уж страшной.
- Серёж, не бей его, протрезвеет, поговорим с ним.
Еле успокоили его. Когда Толик, наконец пришёл, как всегда довольно пьяный, но ещё что-то соображал, все претензии отверг и клятвенно божился, что ничего не брал. Ну как ещё с ним было говорить - не пойман не вор. А приёмник поставили на окно и теперь всегда слушали новости.

А было уже поздно, суббота. Из всех завоеваний социализма в деревне остался один выходной - воскресенье, и потому завтра, можно было выспаться. Хотя выходного тоже не полагалось, но воскресенье выпадало всегда. И виной не профсоюз или другие формы защиты трудящихся. Объяснялось все просто - все шоферские общаги дружно в этот день напивались, опустошая самогон со всех окрестных деревень. Они и в простые дни пили, но в воскресенье начинали с утра. Все бабы Нины, Веры и т.д. умеющие производить «огненную воду» в этот день имели невероятную прибыль. Особой ценностью пользовался самогон на пшенице, но местные прятали его для себя.

Когда начало темнеть неожиданно к нам кто-то постучался. Зашел главный агроном, тот самый очень культурный мужик или как потом сказал Толик - «из кулаков».
- Добрый вечер господа, - улыбаясь, произнес он.
- Здравствуйте Аркадий Андреевич.
- Аркадий Андреевич, - вода из под крана грязная идет, - начал ругаться Серега.
- Ну, за воду я не отвечаю, у меня самого такая же дома идет. Ладно, успокойтесь, я не за этим в поздний час.
- Чай будете, товарищ главный агроном? - предложил наш охотник.
- Ну не откажусь, заодно поговорим.
- Женя! Человеку чаю быстро налей! - приказал Серега.
Женька быстро кинулся обслуживать человека. Пьяный Толик уставился на гостя соловыми глазами, и грустно спросил:
- А выпить ничего нет?
- Будет выпить, но не сейчас, а завтра.
- Завтра?! Завтра и приходи!
- Ну да, завтра я предлагаю вам подработать. Мне к вам посоветовали обратиться. На сенокос поедем. Денег вам не дам, но накормлю и на стол вина поставлю. Будет и обед на поле, и ужин хороший у меня дома. Думаю, не обижу.
У Толика и у Серёги вспотели руки, только по разным причинам.
- Кто пойдет?
Руки подняли четверо - я, Сергей, Женька, и Толик. А те как всегда смотрели в одну точку, и перспектива работать им ну никак не улыбалась.
Агроном, попрощавшись, ушел, а Толику показалось оскорбительным сам визит. Уже и свет погасили, и спать легли, а он все бубнил, как старый дед:
- Обнаглел народ, приходит без бутылки, а о таких вещах говорит. Развелось тут кулачьё.
На этот раз бурят разозлился не на шутку:
- Да ты всех достал своим пьянством. Старый дебил, откуда ты взялся, без тебя было хорошо пока ты не появился. Ты заходишь, тебя сразу в колодец головой опустить хочется.
- Заткнись, урод нерусский, - огрызнулся Толян.
Тут Серега встал, и я услышал пару крепких шлепков. После первого недовольное мычание, после второго полную тишину. Все-таки не стерпел наш медведь.
- Серег, а ты чего разошелся? - поинтересовался я, но в ответ - тишина.

Агроном прикатил с такого ранья, с какого я еще и никогда не вставал. Пьяного Толика еле разбудили, и то пришлось воду из чайника лить. На левой щеке начал проступать хороший, еще только зарождающийся синяк, похоже он ничего не помнил или его просто не замечал. Матерясь на весь белый свет, он кое-как оделся и пошел с нами. Совхозный «бобик» докатил быстро, я пытался еще поспать, но от тряски по ухабам и когда голова вдобавок в нем бьется как язычок в колокольчике, пришлось от этой затеи отказаться.
На сенокосе Сергей махал косой так, что вызывал восхищённые взгляды деревенских женщин. Но думаю не в косе дело: только зарождающаяся борода, крепкий без следов жира торс, сильные руки и набросанные кругом кучи сена будоражили воображение женщин. Толику пришлось тяжело, вчерашнее похмелье никак не отпускало, он нервничал и осторожно узнавал у агронома, сколько же ему поставят. Мы с Женькой, как более слабый контингент, вместе с женщинами подгребали сено и грузили его на трактор.

В обед перекусили, до этого никогда не ел настоящего деревенского масла и не мог остановится, проглатывая кусок за куском. А Сергея просто замучили вопросами, откуда он родом, сколько лет. Узнав, что женат, расстроились, все их мечты о том, что он отхватит какую-нибудь пышногрудую красотку из Борино, сразу развеялись. На нас Женей никто так и не взглянул, и даже когда за обедом Серёга сказал, что я много книжек прочитал, всего лишь посмотрели на меня с презрением, всем видом показывая - умники им здесь не нужны. А на моё брачное предложение по поводу Женьки и вовсе посмотрели как на ненормального. Деревенские тёетки мне самому не понравились, простоватые, да и силой такую непросто взять.

После того как сенокос закончился, оправились к агроному домой, где он закатил настоящий деревенский банкет. Пили «Иверию», которую я чрезвычайно ненавидел. Мне даже кажется, что по истечении стольких лет, её противный вкус до сих пор стоит у меня во рту. Женька почти не пил, зато Сергей как всегда быстро охмелел. Его охотничьи истории сыпались как из рога изобилия, хотя если, честно говоря, в правдивость и достоверность многих историй я сильно сомневался. Особенно количество добытых Серёгой животных: по его словам получалось - он уничтожил весь животный мир Забайкалья. Но это просто наверно профессиональная болезнь, которой страдают все охотники.
Я тоже участвовал в разговорах, тем более время тогда такое было: Михаил Сергеич у власти тогда был. Ну как о нем не поговорить? «Гласность» начиналась, газеты и телевидение совсем другие стали. Помню, жена агронома сказала:
- Ой, что сейчас творится! Я слышала, в городах мужики с мужиками стали жить, не понимаю как так можно? А как им детей заводить-то?
- Да как заводить… заводят. Обычная беременность потом возникает, только внематочная, - пошутил я.
Тетка долго потом смотрела на меня недоверчиво, даже подозрительно, но спорить не стала. Странные они деревенские - не понимают наших шуток.
Когда наелись, отвалились от стола как гусеницы от листа и пошли домой. Бурят идти не хотел. То порывался бороться с нами, то начинал орать бурятские песни, то переходил на русские, причем больше куплета не пел. Было уже очень темно. Ночь, огни где-то далеко, а он все куражился. Женька и я тащили его за руки и умоляли его:
- Серега, пошли домой, поздно уже.
А Толик все время удивлялся:
- Там и пить-то нечего было. А он так напился, да еще и от вина.
Я уже не знал, как упрашивать:
- Батар пошли, тебе проспаться надо. Если ты не выйдешь завтра на работу, мы без тебя не справимся.
- Выйду, я бы еще выпил, - орал он на всю улицу, сгребая нас в охапку, и кидал в траву.
- Хватит тебе! – опять накидывались мы на него, но без толку.

Толику мысль про выпивку очень понравилась. И он стал ругаться и возмущаться:
- Мы им столько помогли, а они даже не напоили меня как следует, я пойду назад, пусть ещё наливает...
- Не ходи, совесть-то имей, - несмотря на то, что меня немного мутило от «Иверии», разум мой был чист.
Алкаш Толик про такое понятие как совесть, никогда не слышал, зачем ему такая роскошь в наше время.
- Это у них совести нет, кулаки проклятые. Пойду, и раскулачивать их буду.
Тоянн повернулся и ушел в темноту. Ну, думаю, и черт с ним, пусть идет. Решил попробовать последний прием для своего пьяного товарища.
- Монгол проклятый, всю кровь нам уже выпил!
- Это кто монгол? В ухо хочешь?!
Я побежал в сторону дома, а он за мной. Бегал я быстро, но бурят оказался более выносливым, да и сигаретами я уже баловался. На конце моста он все-таки меня догнал. Повалил на доски и вырваться из его медвежьих лап не удалось.
- Отпусти… мне больно...
- Проси прощения у сына бурятского народа! А то в воду сейчас сброшу! - сидя на мне, он стал мне выкручивать руку за спину.
- Прошу прощения, я больше не буду…
- Вот так. А то монголом меня обозвал…
Подбежал Женька, и мы уже спокойно дошли домой, где попадали на койки и спали до утра.

Наступило утро, бурят без конца пил воду, похмелье, похоже, переносил плохо. Тут стало слышно, что к нам кто-то идет. Подумали - Антонина Петровна. Скрипя, открывается дверь и на пороге стоит… милиционер. Милиционера в деревне я видел наверно в первый и последний раз. А за ним в сенях агроном Аркадий Андреевич, мрачнее тучи. По лицу агронома было ясно, что-то случилось, и явно что-то ужасное… Милиционер представился и сказал сухим официальным голосом:
- Ваши документы предъявите.
Мы недоуменно смотрели на обоих, ждали когда, наконец, скажут что-то более существенное. Милиционер присев за стол, открыл папочку, стал записывать наши данные. Первая мысль была, что косили не то сено и нам теперь грозит срок как подельникам. В голове возникли ехидные глаза моей жены: «Что Вова, опять вляпался?».
- Так… а теперь ответьте - где вы были вчера вечером?
Агроном за его спиной стал показывать нам кулак, что еще больше ввергло в недоумение, и стало немного не по себе.
- Дома сидели, - робко ответили мы, присев как птенцы на краешках кроватей.
- Анатолия Павлова когда последний раз видели?
- Вчера.
- Вы, с ним выпивали? – спросил, подозрительно посмотрев на узкие глаза Сергея.
Агроном из-за его спины продолжал нам трясти кулаком, но уже с удвоенной силой и выглядел он в этот момент не так интеллигентно.
- Да нет, а что случилось?
- Пройдёмте со мной.
Шли за милиционером, не проронив ни слова. По пути все оглядывались на агронома, его сердитое лицо ничего не объясняло, я уже терялся в догадках, что же все-таки произошло. Если из-за сена то, сколько нам за него придётся платить?
Тут мы уже подошли к мосту и увидели на той стороне реки, лежащего без движения Толика, лицом в воде. Под его ногами были следы, вероятно, в какой-то момент пытался еще вылезти из реки. Рядом стояла милицейская машина, и возле трупа суетился эксперт.
- Ничего себе! - удивился сын бурятского народа.
Поблизости с Толиком лежала почти пустая бутылка, по виду остатков - самогон. Эксперт повернулся и сказал, обращаясь к милиционеру:
- Похоже, был пьян, не дошел немного, выключился и упал в воду лицом. Просто захлебнулся. Следов насильственной смерти не обнаружено. Можно увозить.
После короткого допроса милиционером, мы подошли к перепуганному агроному и спросили почти шёпотом:
- А ты чего нам кулак-то показывал?
- Да он мне такую Варфоломеевскую ночь сегодня устроил!.. Вернулся и стал скандалить, окно разбил… дай ему еще выпить и все тут. У меня ничего не было, я пошел и у Даниловны-соседки купил, да сунул ему две поллитры. Он одну при мне выпил, а вторую с собой забрал. Орал, мол, два пузыря мне давай, парням тоже надо. А вы знаете же что мне, да ей за это будет. Молчите и все. Всех детей он мне ночью перепугал. Его три часа назад нашли здесь, - тихонечко бормотал агроном.
- Договорились, мы тебя понимаем, а самогон мы у него для себя не просили, живи спокойно, - пообещал за себя и за меня Серега.
По дороге на силосную яму, жалостливый Женька грустно проговорил:
- Только как неделю приехал и погиб.
- Мне его не жалко, - резко ответил Сергей, а я промолчал.
- От него вином и г… постоянно воняет, я спать не могу. Даже под одеялом все равно сильно пахнет, - неожиданно за три дня Андрей, что-то сказал и так много. Несмотря на трагизм ситуации, стало немного смешно, и Сергей ласково обнял Андрея.
- Ничего Андрюха, проветрим сегодня. После столовой идите на работу без меня, я к Тоньке зайду и скажу, что бы к нам больше никого не подселяла.
Я шел сзади них, все думал и представлял Толика идущего на «автопилоте». Мост. Ступеньки. Поручни. А в глазах такой туман и все двоится, он не может никак удержаться и слетает в воду…
Человеческая жизнь так хрупка, и погибнуть так глупо… никому не хочется.
Слух о гибели Толика быстро облетел всю деревню, в столовой к нам без конца подходили его бывшие собутыльники и высказывали нам соболезнования. У Сереги при этом были такие ноздри, что мне туда невыносимо хотелось плеснуть компоту.

По пути в столовую, когда уже шли на обед, нам навстречу попалась, та самая милицейская машина, что стояла у моста утром.
- Серега, мне восемнадцать лет было, я вместе с собакой ночным сторожем устроился. Охранял возле магазина киоск и бочки с пивом, у меня ключ был от тамбура дверей магазина и стул там стоял. Похожу, покараулю и опять туда. Раз сижу, смотрю, собака напряглась, я выглядываю и вижу, кто-то под бочкой с пивом копошится. Тихонечко открыл дверь, собаке жестом приказал сидеть, подкрадываюсь к бочке и выдёргиваю оттуда мужика. Он упал на задницу и к моим ногам выкатилась… милицейская фуражка!
- Мент, что ли?! - захохотали Серега с Женькой.
- Ну да, он испугался, я еще и собаку к себе подозвал, он тут же фуражку надел, оправился и говорит:
- Надо же, как сторожа оперативно работают. Слушай, налей в бидончик, а завтра деньги отдашь продавщице.
Но я оказался непреклонен, пригрозил, что вызову милицию и его туда заберут. Он забрал свой бидон и ушел.
- Милиционера… в милицию забрать! - они уже развеселились, и никто не хотел вспоминать сегодняшнее утро. - Ты бы собаку спустил бы на него, а пока бы сигаретку покурил, а потом сказал - что ты не знал кто там под бочкой.
- Нет, ребята, нельзя собак на людей травить, вот однажды…
Повернув голову, увидел ту тёмненькую. Она стояла на весовой и разговаривала с какой-то женщиной, рассказывать я ничего больше не захотел.
- Серег, давай подойдём, познакомимся, один я стесняюсь…
- Зачем тебе? Что ты все о бабах думаешь?
- Здесь в совхозе скучно вечером, может, познакомимся, в гости пригласим… в прошлом году с нами женщины были, нормально общались, без всякой пошлости.
- Делом надо заниматься, тогда скучно не будет.
- Толку-то от твоих дел, Серега…
- Как это толку-то? - возмутился Серега, - Вы позавчера с Максимом целую банку сметаны стрескали, даже Андрею не оставили.
Я тяжело вдохнул, и с этой минуты понял: в Бурятии можно поменять банку сметаны на женщину…
Работали уже втроём и отсутствие одного помощника почувствовали сразу.

Между прочим, шофёр, передававший труп его жене, нам рассказал, что жена по нему не плакала, похоже нервы потрепал ей изрядно. Но когда его с нами в избушке не стало, мы почувствовали неимоверное облегчение, хотя наверно грех так говорить.
Потихонечку Женька уже стал привыкать к такому труду. Как-то сидели на яме у костра, я спросил у Сереги:
- Серый слушай, а как ты думаешь, судьба есть?
- Есть, и шаманы наши говорят что есть, только изменить ее никак нельзя. А почему ты спрашиваешь?
- Да к тому, что ведь если бы Толька послушался Антонину Петровну, ничего бы случилось, и пил бы в той общаге себе спокойно…
- Значит, начертано ему так закончить, слушай, не напоминай мне о нем, мне его вспоминать, ну ни капли не хочется.
- Да я не только про него, но и про себя. Вот у меня все время так получается - куда бы я ни приехал или пришёл, либо невезуха, либо приключения. Мать с отцом все время мне говорят: «Ну что ты на свою задницу приключений ищешь!». Так не хотел опять на яме работать, и опять - вот тебе «на». В магазине дефицит выкидывают, но и тот всегда перед моим носом кончается. Невезучий я…
- А мне нравится здесь и мужики хорошие, особенно тот - дядя Ваня, - перебил он меня, - А судьба тоже знаешь…у меня дед всю войну прошел, а погиб также по-дурацки.
- А как так?
- Они договорились перекупщикам шкуры продать, а это незаконно, сам знаешь. Ну хотели денег побольше заработать. Поехали на встречу вчетвером, пушнину всю им толкнули. Перекупщики были рады и предложили охотникам спирта выпить, налили, а спирт древесный подсунули, так они все вчетвером при покупателях скончались в страшных муках. Вот и не стало ни шкур, ни денег, ни деда. Всю войну судьба берегла деда, а мирное время погиб. Мне от него и нож достался…

Через день опять пожаловала незабвенная Антонина Петровна. Все в том же пиджаке, неужели кожаный до сих пор не могла себе купить? И дурацкий зеленый платок на голове, ведь продают же красные? Поздоровавшись со всеми кроме меня, она резко оборачивается ко мне и как кувалдой бьет по голове:
- Я тебя вспомнила! Ты как в прошлый раз приезжал, так у меня мак на огороде стал пропадать. И опять история повторяется - вчера ночью вышла, видела, как ты удрал. Я в окно заприметила твою белобрысую голову. А мак у меня опять порезанный!
Я растерялся, очень покраснел, таких обвинений я еще никогда в лицо не получал. В то время о наркомании знали больше понаслышке, еще не было той эпидемии, которая потом захлестнула всю страну. Поэтому и обвинение прозвучало для меня как дикая нелепость. А Серега стал хохотать как ненормальный.
- Наркоша! Наркоша есть у нас!
Потом он перестал и серьёзно посмотрел на грозного начальника по быту и твёрдо сказал:
- Нет, это не он, я его хорошо знаю. Мне поверьте Антонина Петровна. Он все время со мной.
Но убедить Антонину Петровну дело оказалось непростым, она ушла, косясь на меня как на исчадие ада, так никому не поверив. Пообещала на прощанье, что для меня это может окончиться плачевно.

В столовой вечером Сергей показал на белобрысого парня стоящего в очереди.
- Видишь вон того парня. Это он ворует у Тоньки мак, - тихонечко, чтобы никто не слышал, в ухо сказал мне.
- А откуда ты знаешь?
- Я бабке забор ремонтировал и видел его два раза поздно вечером. Он все время через дальний мост ходит и в темноте его запросто с тобой можно спутать. Что ему еще делать в нашем районе?

Прочитала, прочитала.
А оказывается так легко уговорить, чтоб поселили в хороший дом. Подлизы))
И не повезло же герою. Опять на силосную яму, бывает...
А что дальше?
_________________

Блин, даже не знаю, плакать или смеяться!
Вот, действительно, и смешно, и грустно, как и со всеми вашими произведениями...
Тяжко с этим Толиком было, не понимаю как можно "синячить" не просыхая. Тут один вечерок расслабишься, так потом в себя с трудом приходишь, а каждый вечер...жуть!
С деревенским молоком подстава однако вышла. Для непривыкших это хуже ядерной бомбочки, только пятки сверкают обычно
В общем, очень интересно! Спасибо!
___________________________________

Очень даже интересно.

Очень нравится Ваш роман! Такой приятный юмор) И за душу берет.

Неужели действительно так сильно пили все? Или это было в таких поездках?

Неприятный (и это еще мягко сказано) сосед существенно жизнь может подпортить(((( Но такой развязки я не ожидала. Впрочем, вообще удивительно, что он до своих лет дожил.

Спасибо! Жду продолжение!