Элиссон Чейз "Темное искушение"

 » Элиссон Чейз "Темное искушение"  [ Завершено ]

Скоро КаттиК представит вам роман еще неизвестной нам писательницы.

Катя, можешь выкладывать информацию!

  Содержание:

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: KattyK; Talita; Дата последней модерации: -


_________________

Я уже в предвкушении)))
_________________

 » Пролог

Эллисон Чейз родом из Новой Англии всегда глубоко ценила богатую историю окрестных регионов, и не скрывает этого: «Если жить прошлым – плохо, то я была плохой всю свою жизнь!» Вся ее семья любит путешествовать, особенно по Британским островам и по Ирландии, и она всегда просто обожала исследовать исторические места, такие, как замковые руины, древние аббатства, или заросшие сады старинных загородных поместий.
Когда ее спрашивают, что вдохновляет ее творчество, она отвечает, что, разумеется, путешествия, но не обязательно по тем местам, которые упоминаются в ее историях. – «Когда я и моя семья находимся на новом месте и испытываем что-то особенное, непохожее на то, чем мы занимаемся дома, я испытываю подъем сил, и с волнением сажусь писать. Это может быть поездка на Аляску или выходные в Мире Диснея, - ах, главное для меня, - выбраться из дома! Вдохновение также приходит во время чтения книг других авторов, многие из которых стали моими хорошими друзьями и наставниками уже давно».
Прежде, чем Эллисон начала писать, она была активным читателем. И продолжает наслаждаться книгами различных жанров и стилей. Ее любимыми виды романов – исторические, паранормальные и романтические. Ей также нравится историческая фантастика и проза. Ее любимые периоды в истории: Средние века, времена Тюдоров и эпоха Регентства.
Хобби Эллисон: стрельба из лука и коллекционирование костюмов различных эпох. В мгновение ока она может стать кем угодно: леди Мэрион, кельтской королевой или Джейн Остин!


Темное искушение, Эллисон Чейз (пролог+26 глав)
Аннотация:

Сосланная в Корнуолл Софи Сент-Клер понимает, что что-то не так в деревне Пенхоллоу.
Загадочные огни, призрачные корабли - возможно, это контрабандисты несут дозорную службу в прибрежных водах, занимаясь незаконной торговлей? Или это вернувшиеся души давно погибших пиратов?
Ответы принесут ей опасность и желание, когда измученный страданиями Чад Ратерфорд, граф Уайклифф возвращается в семейное поместье возле Блэкхит Мур. Будут ли их обоих вечно преследовать мрачные духи - или Чад и Софи смогут уничтожить зло и сохранить свое совместное будущее?


БЛАГОДАРНОСТИ
Всем в Компании – уполномоченном дилере Novell, которые дали мне невероятный старт. И особая благодарность моему редактору, Элен Эдвардс, и ее ассистентке, Ребекке Винтер, за все те время и силы, которые вы на меня потратили. Вы – моя команда мечты! Без вас, я просто не знаю…

Моя особая благодарность моей бете - LiskaAliska

Пролог
Корнуолл 1829
В темном свете молодого месяца «Леди Друидов» с трудом сменила курс по правому борту, идя на скорости добрых десять узлов (1) по направлению к бухточке, вокруг которой высились скалы. И хотя темнота охватила берег по всем направлениям, около полудюжины факелов освещали узкий пляж и отбрасывали мерцающий свет на отвесные каменные стены бухты. Там, где волны набегали на берег, маячили три силуэта, находясь в ожидании среди пляшущих теней.
Смотрящий с юта мичман почувствовал, как растут его опасения с каждой вспышкой пламени. Когда он поинтересовался у первого помощника о причине их внезапного крюка по пути домой от французского побережья до Пензанса (2), ему кратко сообщили: «Приказ капитана. Необходимо выгрузить груз».
Бригантина стала на якорь в пятидесяти ярдах (3) от берега. Пеньковые веревки скрипели, пока шкивами поднимали бочонки с бренди и деревянные ящики с фарфором, шелком и четверть тонны табака из грузового трюма. Мужчины стали переносить товары на плоскодонный лихтер, пока другие ожидали спуска шлюпок на воду. По расчетам мичмана, им придется сделать три ходки на берег прежде, чем они снова отправятся в путь. Он не сможет вздохнуть свободно, пока свежий ветер не наполнит паруса «Леди».
Ухмыляясь, к нему подошел старшина–рулевой и похлопал его по плечу.
– Успокойся, парень. Сам дьявол не мог бы найти эту бухту. Ближайший катер береговой охраны, по меньшей мере, в двух лигах(4) отсюда.
Окрик сверху прервал заверения рулевого. Балансируя на наблюдательном пункте, «Вороньем гнезде», впередсмотрящий поднял к глазам подзорную трубу и бурно жестикулировал по направлению к порту. Рулевой посмотрел туда же. Сначала он ничего не увидел, только черные волны и полуночное небо. Потом, почти сразу же, лучи бесчисленных фонарей пронзили воду. От носа до кормы на «Леди друидов» раздался разрушительный взрыв. Сталкиваясь, палубные матросы бросились стремглав, поспешно становясь на позиции. Внезапный взрыв сбил мужчин с ног. Рулевой сильно ударился о палубу, украсив синяками бедро и плечо. Когда он сел, обнаружил, что находится в ядовитом облаке серы, которое заставило команду перенестись в слепящий, безвоздушный хаос.
Второй взрыв потряс корабль. Моргая от жгучего дыма перед глазами, рулевой увидел гладкий корпус клипера, который скользил возле бригантины. Слышались бесцеремонные команды, что «Леди» должна быть взята на абордаж.
Из-за отчаянного маневра бригантина ударилась правым бортом. Раздался еще один взрыв. Человеческие крики перемежались звуками огнестрельного оружия, пока пули свистели повсюду. «Леди друидов» накренилась на воде, словно пьяная. Рулевой, чей пульс безумно бился, поднял свой взгляд наверх, на главную мачту клипера, и обнаружил небольшой квадратный топсель (5), украшенный черной розой на кроваво-красном поле, который реял в ночном небе.
Не береговая охрана. Черная Роза.
Надежда оставила его резким порывом, который заставил его сердце сильно забиться в его груди. Наверху раздался громоподобный взрыв, и вниз посыпался каскад деревянных обломков. Он почувствовал приступ боли в голове, на затылке, и все потемнело.


Примечания:
1.узел - единица скорости, используемая в навигации = 1,87 км в час
2.Пензанс (город-курорт в графстве Корнуолл, Англия)
3. ярд (мера длины, равная 3 футам или 91,4 см)
4.морская лига (приблизительно равна 3 морским милям)
5.топсель – косой парус треугольной или трапециевидной формы, поднимаемый над другим парусом.





Побережье Корнуолла
_________________

Ой, и я в предвкушении

 » Глава 1

Глава 1 (Бета-ридинг - Liska-Aliska)
Корнуолл
Сентябрь 1830

Там, где суровый простор Блэкхит Мур встречался с каменистой площадкой корнуолльского берега, по пыльной дороге поспешно шла Софи Сент-Клер, направляясь в единственное место в этом открытом всем ветрам сельском регионе, куда ей явно было запрещено приходить.
Сегодня воздух дрожал и был глубоким и потрясающе ясным, чего она никогда не испытывала до приезда в Корнуолл, такой же бодрящий и колющий, как ключевая вода в зимний день, придавая цветовую яркость и четкие очертания, делая напрасной любую попытку оставаться невидимой.
Софи знала, что являет собою слишком заметное пятно в окрестностях почти без деревьев: маленькая, темная фигурка, которая пробирается по покрытой рытвинами дороге, по бокам которой росла пестрая смесь потемневшего с приходом осени вереска и сухого можжевельника, растянувшаяся на мили под таким абсолютно безупречным небом, которое своей яркой голубизной было под стать наиболее ценному севрскому фарфору ее матери.
Всего несколько минут назад, поспешно заверив, что всего лишь собирается погулять по пляжу, она постаралась уйти как можно дальше от дома тетушки Луизы. Одна ее рука придерживала край шляпки, борясь с силой ветра; другой рукой она придерживала сумку, висевшую на ремне через плечо.
Когда она поднялась на возвышенность, вид четырех каменных труб и остроконечной крыши на фоне сероватой болотистой местности заставил ее ускорить шаги. Она почти добралась до Эджкомба, развалившегося поместья, громоздившегося между торфяниками и морем, покинутого около двух лет назад после смерти прежнего владельца. Четвертый Граф Уайклифф трагически погиб при пожаре, который разразился в одной из комнат, и его наследник, явно не желая терять здесь время, закрыл это место.
Интерес Софи к этому поместью относился не к его недавней истории, но к легендам, которые связывали Эджкомб с супружеской парой пиратов, которые использовали это место в качестве своей штаб-квартиры три столетия назад. Истории о семье Китинг давно уже захватили ее воображение, и ребенком она провела много счастливых часов, сосредоточенно изучая все их подвиги в деталях. О, но никогда она не предполагала, что у нее будет возможность лично увидеть беспорядочно построенное поместье. До того происшествия в прошлом месяце, которое изменило ее жизнь.
Сначала она увидела всего лишь неровную тень, прорезающую вечерний пейзаж, в обрамлении окна ландо ее дедушки, кучер которого привез ее из Лондона и без промедления оставил у парадных ворот дома тетушки Луизы. Но этот первый взгляд наполнил ее чувством, что мрачные каменные фронтоны манят ее, и это приглашение она не могла проигнорировать.
- Держись подальше от этого места, девочка, - предупредила ее тетя, когда Софи заговорила на эту тему вчера.
- Даже и думать не смей о том, чтобы направиться к этому древнему разрушающемуся дому. Место покинуто и превращается в руины.
- А с дороги он показался достаточно крепким. И таким черным и нависшим, так непрочно балансирующим на краю суши. И эта история…
- …которая рассказывает о насилии, преднамеренном или нет. Несчастье нависло над этим местом. Ходят слухи… - Тетушка Луиза наклонилась поближе и прошептала, - Ходят слухи, что своего рода порча никогда полностью не оставляла это место, даже после того, как его обитатели давно уже сошли в могилы.
- Вы говорите о проклятии, тетя Луиза? Или о призраках? Я знаю, что существует поверье, что Китинги все еще бродят по Эджкомбу, но конечно Вы не можете считать…
- Я считаю, что это место лучше избегать. Лучше сразу выброси его из головы.
Софи попыталась расспросить своих кузенов об этом поместье, но восемнадцатилетняя Рейчел повторила увещевания матери, а Доминик, на два года старше ее, только нахмурился, проворчал что-то непонятное и гордо удалился. Но предостережения только усилили желание Софи увидеть дом самой. Достигнув дороги, она остановилась перед железными коваными воротами: закрытыми, запертыми, под двойной защитой лодочной цепи, обернутой несколько раз вокруг, которая поддерживалась висячим замком размерами в два раза превосходящими ее ладонь.
НЕ ВХОДИТЬ. Сообщение на воротах повторяло словесное предупреждение тети Луизы. Обрамление из каменных столбов и высоких гранитных стен, которые тянулись по обе стороны, содержало тот же приказ: ДЕРЖАТЬСЯ ПОДАЛЬШЕ.
- Я так не думаю, - прошептала Софи.
Сам дом находился на расстоянии броска камешка от короткой подъездной дорожки, которая выходила на мощенный булыжником внешний двор. Внушительная пара горгулий охраняла по обе стороны тщательно спланированную галерею, увенчанную готической аркой. Окна были закрыты ставнями, которые усиливали дух заброшенности, пропитавший усадьбу.
У имения, вероятно, должен быть еще один вход. Софи занялась поисками.
За каретным сараем вдоль южной ограничивающей стены она нашла еще одни ворота поменьше, скрытые зарослями боярышника. Она отодвинула в сторону колючие кусты и нашла щеколду. Цепи не загораживали ей путь. Трепеща и задерживая дыхание от волнения, и отказываясь принимать ответ «нет», она проскользнула вовнутрь.
Покрытая грифелем дорожка привела ее к узкой дыре во внешней стороне живой изгороди, провела мимо сарая с садовыми инструментами и по склонам многоярусного сада. Неподалеку находилась теплица, восьмиугольное строение, напоминающее гигантскую беседку, большая часть краски на ней облупилась и под ней показалась древесина. На вершине ее покатой крыши был флюгер в виде двух скрещенных мечей с парусом на верхушке, который трепетал на ржавом болте.
Дорожка вела ее мимо пересохшего фонтана и через деревянный пешеходный мостик. Заросли папоротника и длинные колючие шипы камыша наводнили узенький ручей внизу. Оттуда она прошла через посадку фруктовых деревьев и вверх по садовым склонам. Несколько ступенек находились на травянистом подъеме на террасу, куда выходили несколько застекленных дверей дома. Софи поднялась по ступенькам и тихонько с удовольствием посмеялась над суевериями тети Луизы. Эджкомб все-таки оказался просто домом. Наполненным историей и туманными легендами, это верно. Но призраки?
Она устроилась на верхней ступеньке, сняла сумку с плеча и достала перо, пузырек с чернилами и кожаную записную книжку. Спрятав растрепавшуюся от ветра прядь волос под шляпку, она нашла чистую страницу.
- Дом, согнувшийся на краю света, - написала она, – бросает вызов стихиям – ветру, грозам и морю попробовать на нем свою силу и отправиться ко всем чертям.
Ну. Ей, определенно, придется переписать последнее слово. Дедушка Сент-Клер, владелец и главный редактор Бикон, одной из популярнейших лондонских газет, выходящей раз в неделю, никогда бы не отправил такое в печать. Также как он никогда не публиковал характерные отрывки Софи под ее настоящим, определенно, женским именем. Нет, если она желала продолжать писать некоторые статьи для Бикон, она обязана делать это под псевдонимом Сайласа Сиклера, и даже более того, писать на такие темы, которые ее семья считала подходящими для леди.
Софи Сент-Клер, хорошие девочки не задают докучливых вопросов… Хорошие девочки предоставляют сообщение новостей мужчинам… Хорошие девочки проводят время за подходящими занятиями: например, вышиванием, рисованием и игрой на фортепиано…
Софи, ты не могла бы, хоть раз вести себя так, как подобает приличной молодой леди?
Как же она не любила приличное. Презирала должное. Ненавидела хорошее. Несмотря на то, что всю жизнь она стремилась копировать все три понятия и даже более того, но она всегда была далека от успеха. Если любопытство убивает кошку, как ее всегда предупреждала мать, тогда Софи играла со смертью всю свою жизнь.
К тому же она была совсем не леди, во всяком случае, в полном смысле этого слова. Сент-Клеры не могли похвастаться титулами, земельные владения были приобретены недавно на деньги, которые скопил дедушка, работая в газете и делая инвестиционные вложения. Сент-Клеры принадлежали к рабочему классу, ястребы в павлиньих перьях, и Софи не считала это позором.
Держа ручку над страницей, она осматривала дом. Быстрый подсчет закрытых ставнями окон дал ей представление, что в доме около пятнадцати комнат, расположенных по обе стороны от квадратной башни, которая, три столетия назад, была крепостью на побережье сэра Джека и леди Маргарет Китинг.
Согласно легендам, которые Софии читала в детстве, эта пара правила морями десять лет, от Корнуолла до севера Франции, до Ирландии и обратно, распределяя товары среди тех, кто не мог себе позволить акцизный сбор. В действительности их методы не всегда были благотворительными. Китинги жестоко нападали на тех, кто им противостоял, включая военно-морские суда, у них была ужасная привычка связывать раненных жертв вместе и кидать их в воду, где их ожидала смерть.
В конце концов, везение сэра Джека закончилось. После его смерти прямо тут на берегу от рук матросов Королевского флота, леди Мери пришла в ярость. На своем корабле она отправилась в беспокойные воды за пределы территориальных и принялась неистово убивать и грабить, пока ее не поймали, связали и повесили.
Будь хорошей девочкой, Софи.
Ох, очень хорошо. Сегодня она попытается поразмыслить об архитектуре, а не о жестокой пиратской истории. Она приложила ручку на бумагу.
- Мрачный часовой, чьи гранитные стены, казалось, доставлены из древней завесы, чьи тайны и воспоминания находятся в ловушке каждого высеченного блока…
Кружащий вихрь внезапно прекратился, сменившись полной неподвижностью, которая сразу вызвала ощущение чего-то…неестественного. Тяжелая тишина легла на деревья, а птицы, сидящие на своих ветках, казалось, застыли в состоянии молчаливого ожидания.
Беспокойно. Страшно. Она посмотрела на дом.
Туча закрыла солнце, погружая камни и лес во мрак, и мурашки побежали по ее позвоночнику. Чувство нервного ожидания трепетало в ее желудки. Разве ставни на том окне с выступом в дальнем углу были все время открыты?
Она неподвижно сидела и смотрела. Ждала… когда ветер поднимется; когда раскидистые рябины, кизилы и неподстриженные фруктовые деревья снова начнут скрипеть; а дом останется таким же темным, пустым и совсем неизменившимся.
Но тот не оправдал ее ожидания. Пока Софи смотрела, занавеска на данном открытом окне сдвинулась в сторону, а потом вернулась на свое место.
В мгновение ока она вскочила и поднесла руку ко рту, а ее записная книжка упала с сильным стуком на террасу. Перо пролетело по ступенькам, пульс скакнул, и она продолжала отступать, пока под ногой не оказалась пустота. Она чуть не упала с лестницы, но быстрым движением восстановила равновесие.
Она поспешно подняла свою записную книжку и чернила. Повесив на плечо сумку, она выпрямилась и увидела прямо перед собой мужское лицо в окне с той стороны. Через окно со средником она смогла различить светлые волосы, чуть темнее брови, нависшие над проницательными глазами и пухлым ртом, искривленным от раздражения.
Он был в рубашке и жилете, одной рукой сжал пуговицы. Он долго, сердито и строго смотрел на нее, заставив ее неподвижно застыть на месте, погруженной в молчаливую битву взглядов. Святые небеса, она попалась!
Тихий голос логики придал ей какую-то уверенность. Она все-таки была соседкой, или, по крайней мере, гостьей соседей этого человека. Ей нужно всего лишь выразить извинения за вторжение и надеяться, что этот мужчина, слуга или благородный джентльмен, по характеру способен прощать. Или, по крайней мере, обладает чувством юмора.
Она подняла руку, чтобы помахать, но он исчез. Из-за туч появилось солнце, и поднялся ветер, поднимая ее юбки и освобождая волосы, которые заслонили ее глаза. Она убрала их назад под шляпку и стала ждать, когда мужчина выйдет на террасу. Прошла минута, еще одна, но из дома не было слышно ни вздоха, не было заметно никакого движения.
В замешательстве Софи спустилась по ступенькам, собираясь повернуться и уйти, но внезапно бросилась к ближайшим дверям. Постучав несколько раз по стеклу, она крикнула:
- Доброе утро. Кто-нибудь здесь есть? Я дико извиняюсь за вторжение. Мне казалось, что это место необитаемо. Меня зовут Софи Сент-Клер, и я гостья у Гордонов, которые живут ниже по дороге. Вероятно, Вы знаете их? – она снова постучала. – Я прошу, не могли бы Вы выйти и познакомиться со мной как должно?
Ничего.
Она прошла по террасе туда, где было окно со средником и выступом, и посмотрела в комнату, все стены которой от пола до потолка были заставлены книгами. Она увидела диван, вместительное кресло с подлокотниками, большой стол, на котором лежали несколько раскрытых книг. Но не следа мужчины.
- Как ужасно грубо, - она повернулась, чтобы уйти.
Спустившись по лестнице, она вдруг заметила кое-что. Только несколько минут назад тучи закрывали солнце, но она посмотрела на небо, и теперь нигде не заметила ни облачка. Она прикрыла глаза рукой и уставилась на горизонт. Над морем тянулась только бесконечная голубизна.
Она дошла до пешеходного мостика, когда послышался шелест в камышах на берегу ручья. Звук заставил ее остановиться. Это был не ветер, шевелящий растения, а нечто более… существенное. Шелест ткани, треск волокна.
Софи стояла неподвижно, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам.
- Кто…кто-нибудь здесь есть? – спросила она тоненьким голоском. Ее костяшки побелели там, где она вцепилась в перила. Склонившись над ручьем, она тщательно оглядывала берег. Услышав глухой шум водопада на деревянные доски возле нее, она отпрянула со вздохом. Ничего не видя, дыша с трудом, она бросилась бежать.
И потом она почувствовала, особенно ясно, прикосновение к тыльной стороне руке. Ни ветер, ни упавший лист, а кончики пальцев - холодные, немного загрубевшие, как будто от старых мозолей, и потом…звук ее имени прозвучал в ее ухе.
Софи…

- Вас признали виновным в воровстве, пиратстве и убийстве. По решению суда через два дня Вас повесят на территории тюрьмы Труро. Да спасет Господь Вашу душу.
Чад Ратерфорд, граф Уайклифф наблюдал с ужасным изумлением, как приговоренный человек был выведен из зала суда, цепи на его лодыжках прогремели в протесте по половицам. Сам Джайлз Уотлинг ничего не сказал, только вздрогнул, когда судья объявил приговор. Но у Чада было что сказать. Его внутренности сжались в невероятные узелки потому, что он знал, что сам мог быть подвергнут такому же наказанию. Должен был быть подвергнут.
- Это детская игра, губернатор, - сказал Уотлинг в первый же день, когда подошел к Чаду почти два года назад. – Как те дженты, которые играют на Королевской Бирже. Мы занимаемся товарами, а Вы предоставляете нам возможность спрятать их, отвозить и продать их на черном рынке. Видите ли, мы хотим Ваших связей, ваших источников. Остальное предоставьте нам. Мило и просто. Вы не тронете даже волоска на голове.
- Просто, - говорил Уотлинг. Предупреждение немедленно дало о себе знать мурашками по позвоночнику Чада. – Откуда эти товары?
- Теперь не беспокойтесь об этом, губернатор. Мы знаем, что Вам нужны денежки. А Вы нужны нам.
Верно, ему нужны были деньги. Плохо. Несколько месяцев назад он унаследовал титул и имения, которые потонули в долгах, благодаря неумеренности нескольких предыдущих поколений Ратерфордов. Но вновь осторожное покалывание в плечах.
- Кто эти «Мы»?
- Не Ваше дело. – Этот человек ухмыльнулся, и в лицо Чада хлынул смрад гнивших зубов. – Я говорю о небольшой законной торговле, не стоит копаться в этом. Наши соотечественники из Корнуолла будут благодарны за возможность покупать товары по цене, которую они могут себе позволить. Никто не потерпит убытки, только сборщики налогов. А они - подлые людишки, в самом деле. Так что, губернатор, вы в деле или нет…?
Да, честная торговля, так они называли это тут. Оборот зарубежных товаров - французский бренди; ирландский виски; американский табак, сахар и хлопок - мимо акцизного управления, чтобы избежать налогов на импорт. Затем товары контрабандой переправлялись в деревни через Корнуолл, где в другом случае такая роскошь была бы не по карману.
Все эти деловые отношения казались слишком простыми, слишком легкими, поэтому цена была очень высока. Вина, из-за которой он просыпался поздно ночью с бешено бьющимся сердцем и потом на лбу. Разочарование, которое показалось в глазах его лучшего друга, Грейсона Лоуэлла, который первым обнаружил доказательства участия Чада, и первым настоял, чтобы он признался и поменял жизнь к лучшему.
Только общественное положение Чада, как пэра, и та информация, которой он снабдил власти, спасли его шею от петли палача. Даже его имя не называли, а представленные прокурором доказательства приписали анонимному свидетелю. Имя Уайклиффа останется незапятнанным, но он все еще мог потерять все из-за штрафов, взимаемых с его поместий… если только он не поможет властям найти лидера шайки контрабандистов.
Лидера, который мог быть любым человеком, в любом месте. Чад просто не знал. У него никогда не было прямого контакта с этим человеком.
Теперь, когда судья, присяжные и толпа любопытствующих зрителей выходили из зала суда, Чад неподвижно стоял, глядя на пустое место свидетеля, где Уотлинг сидел два дня подряд и почти счастливо, гордо извергал подробности их деловых отношений. Подробности, о которых Чад не знал. Никогда не представлял и не желал знать.
Подробности, которые теперь выжгли несмываемое клеймо в его душе.
Корабли затапливали. Команду убивали. Пассажиров оставляли на борту тонущего судна. О, да, теперь он знал, откуда появлялась большая часть добычи. Честная торговля? Как будто невинная кличка могла превратить работу дьявола в спорт джентльменов.
Два дня спустя дверь в спальню Чада содрогнулась от ударов; он остановился на постоялом дворе. Выбравшись из постели, с заспанными глазами он открыл дверь посыльному, который сообщил последнюю просьбу Уотлинга. Он хотел поговорить с Чадом.
Когда первый холодный неуютный свет показался на восточном горизонте, Чад вошел в вонючую тюремную камеру, настороженное любопытство и чистый ужас заставили его внутренности беспрестанно переворачиваться. Задержав дыхание от зловония гниющего рта, он слушал то, что говорил Джайлз Уотлинг.
- У меня есть для Вас сообщение, губернатор. Вы должны поехать в Пенхоллоу, в Ваше поместье Эджкомб и ждать инструкций.
Биение пульса на виске Чада послало острую боль в глаз.
– От кого? Для чего? Я больше этим не занимаюсь. Даже если бы занимался, частью сделки было то, что Эджкомб никогда не будет использоваться как оплот контрабандистов.
На этом условии он настаивал, когда входил в отношения с контрабандистами. Любимое поместье его отца, имение, в котором Франклин провел свои последние дни, должно оставаться нетронутым; память его отца не должна быть так опорочена. Вместо этого контрабандисты собрались использовать пустынный пляж далеко вверх по побережью, в имении семьи Грейсона Лоуэлла.
- Время для сделок прошло, губернатор. Закончилось в тот момент, когда Вы дали показания. Теперь лучше делайте то, что Вам говорят.
- Так кто бы ни послал эти указания, он может убить меня?
- Нет. Он не хочет Вашей смерти. Пока. Вы больше пользы принесете в живом виде. И лучше Вам сотрудничать, или Ваша семья пострадает. Ваша сестра. Ее муж… - Потрескавшиеся губы этого мужчины гротескно растянулись в презрительной ухмылке полуразвалившегося "Джека-фонаря"(6). – Давайте не забывать о Ваших дорогих друзьях. Грейсон Лоуэлл заступился за Вас. Его симпатичная женушка тоже…
Чад схватил его за рубашку подлеца и прижал его вместе с наручниками к скользкой стене сзади него.
– Кто послал это сообщение? Говори, черт тебя побери. Кому ты обязан быть чертовски верен теперь?
Но этот сукин сын только мерзко ухмыльнулся, позже, когда его отвели по ступенькам виселицы.
- отправляйтесь в Эджкомб и ждите…
К ночи следующего дня Чад приехал на побережье деревни Пенхоллоу под темно-голубым небом, усеянном звездами. Крошечная деревушка, стоящая на самой южной области Блэкхит Мур на Корнуолльском ящеричном полуострове, открытая причудам Атлантических бурь, которые налетали на берег почти постоянно в течение года.
Этим вечером было неправдоподобно тихо. Зловещее спокойствие охватило Пенхоллоу, когда Чад проезжал через деревню на коне. Ароматы стряпни лились из низких, скособоченных дымоходов, соревнуясь с сильными запахами приближающегося прилива. Он поехал рысью на чистокровном гнедом жеребце, Принце, по главной дороге, узкой, потрепанной погодой дороге с несколькими магазинами и коттеджами.
Пенхоллоу никогда не было процветающим, но благодаря щедрости его отца оно никогда не было заброшенным, по крайней мере, не в те годы, которые Франклин провел здесь. Чад видел записи у семейного стряпчего. Справа находилась относительно новая церковь и здание школы, построенное, насколько он знал, на деньги Уайклиффа. Удобное замкнутое пространство, окруженное низкой каменной стеной, казалось хорошо устроенным, но, пока Чад осматривал окрестности, он заметил другие признаки щедрости его отца.
Деревня была построена почти вся из гранита и известкового раствора, обычно ежегодно обновляемого, но прошло много времени, и известка отошла от камней под ветром и непогодой. Даже в наступающей темноте другие признаки заброшенности тоже были видны. Щепки строевого леса. Разрушенная и побитая черепица. Широкие дыры там, где должна была быть солома. Много скрипящих дверей привлекли его внимание к тому факту, что большинство строений были пустые и заброшенные.
Однако таверна оказалось открытой, свет внутри отбрасывал золотые квадраты на дорогу. Он согнулся в седле, чтобы взглянуть в окна, на мужчин, которые сидели за столиками или вдоль стойки бара. Грубая толпа, судя по всему, и к тому же шумная.
По крайней мере, Пенхоллоу не испытывало недостатка в виски и эле.
Развернувшись и продолжая свой путь по дороге по побережью, Чад испытал чувство вины. Когда он унаследовал Эджкомб, то должен был лично интересоваться деревней.
Полное отсутствие материальной поддержки Пенхоллоу было его полным провалом в этом деле.
Серебряная луна освещала путь. Тут и там борозды и тропинки, проложенные повозками в стороне от дороги, петляли к фермам, разбросанным по Блэкхит Мур. Через несколько минут, когда он проехал деревню, легкий туман опустился на окрестности, стелясь между холмами и проливаясь на дорогу, скрывая даже движение копыт Принца вплоть до самых щеток (7).
Какой-то слабый и низкий звук слышался на торфяниках. Непохожий на другие ночные звуки: на сверчков, на летучих мышей и на зарывшихся в норы зверей. Это был стон, как шелест ветра в деревьях. Но на голой местности не было никаких деревьев, только ставший темным в ночи вереск, стелющийся по холмам. Легкая дрожь прокатилась по позвоночнику Чада. Он остановил Принца и прислушался. Плач. Тихие рыдания. Мрачные нотки в женском голосе. Она не могла быть далеко, вероятно в нескольких ярдах. Он стал пристально вглядываться в темноту по сторонам от дороги. Поднявшись из тумана, каменный гребень отражал лунный свет. Плач послышался позади, и Чад, пришпорив лошадь, отправился на покрытый туманом торфяник.

Примечания
6. "Джек-фонарь" - Фонарь из полой тыквы с отверстиями в виде глаз, носа и рта. Внутри тыквы горит свеча. По традиции ставится у входа в дом или на подоконнике 31 октября в канун Дня всех святых
7. щётка - волосы над копытом у лошади
_________________

Интригующе. Впечатляет. Очень хочется почитать дальше.
Девочки спасибо большое.
_________________

KattyK
скажи пожалуйста, а роман уже весь переведен или он еще в процессе?
И еще вопрос, Лоретта Чейз - не тот же автор?

Афина Паллада, роман еще в процессе перевода. По готовности после бета- ридинга буду выкладывать главы.
Allison Chase автор новый и в этой серии Blackheath Moor у нее две книги, вышедшие в 2008 году.
_________________

 » Глава 2

ГЛАВА 2 (Бета-ридинг - LiskaAliska)

Софи перевернулась, взбила подушку и подтянула одеяло на плечо. Она лежала в постели больше часа, но ее глаза не хотели закрываться. Что-то было не так. Ее кожу покалывало; сам воздух накалился, как будто от удара молнии.
Возле нее беспокойно спала ее кузина Рейчел, темные волосы молодой девушки рассыпались на подушке, словно пролитые чернила. Рейчел всегда глубоко засыпала через мгновения после того, как ее голова касалась подушки; даже шторм в одну из ночей не потревожил ее.
Отбросив одеяло, Софи потянулась за халатом. От дрожи на ее руках появилась гусиная кожа. За ту неделю, что она провела здесь, такой холодной ночи еще не было. Несмотря на тапочки, доски пола холодили ее ступни.
Она подошла к окну. За скотным двором и надворными постройками линия побережья извивалась, как сияющая змейка рядом с освещенными луной гребнями волн. Что-то было по-другому - что?
Огни бухты. Набережная Пенхоллоу была севернее, но сегодня это направление было погружено во тьму, а золотой свет появился к югу от фермы ее родственников. Не ошиблась ли она? Она закрыла глаза и попыталась представить береговую линию. Деревня, пляж позади имения ее тети, скалы, Эджкомб. Святые небеса. Если это корабль между этим домом и Эджкомбом, то он мог сесть на мель на предательском выступе мыса.
Она открыла глаза и увидела огни кораблей на горизонте. И чем дольше она смотрела, тем они становились больше и ближе. Сердце Софи поднялось к ее горлу. Кто-то совершил ошибку, - как она не могла себе представить, - и зажег маяк совсем не в том месте.
Он развернулась.
– Рейчел! Рейчел, просыпайся!
Девушка что-то промурлыкала и зарылась лицом в подушку. Софи осознала тщетность своих попыток разбудить ее. Что могла сделать ее восемнадцатилетняя кузина, чтобы исправить сложившуюся ситуацию?
Надевая платье на свое дрожащее тело, Софи стремглав выбежала из комнаты. Пройдя через небольшую лестничную площадку, она постучала в дверь другой спальни. Не дожидаясь разрешения войти, она распахнула дверь так, что та сильно ударилась о стену.
- Дядя Барнаби. Тетя Луиза. Вы должны проснуться. Сейчас произойдет нечто ужасное.
- Что такое происходит…? – Послышался вопрос тети Луизы, сказанный неясным заспанным голосом в темноте, по контрасту со скрипучим баритоном ее мужа.
- Что, черт возьми происходит?
- Дядя Барнаби. – Софи подошла к кровати и поймала волосатое запястье, не укрытое ночной рубашкой, и потянула. – Прошу Вас. Проснитесь. Сейчас произойдет кораблекрушение и мы должны что-то сделать.
- Отпусти меня, девочка, – он рывком освободил свою руку. – Тебе всего лишь приснился дурной сон. Перестань поднимать шум и возвращайся в постель.
- Но Вы не понимаете. Вы обязаны выслушать меня. Сейчас судно пристает к берегу, а огни маяка горят не там, где нужно. Я видела это из своего окна.
- Божьи зубы, девочка. Твои глаза обманули тебя. Теперь уходи и оставь нас в покое. – Дядя Барнаби повернулся на бок, спиной к Софи.
- Тетя Луиза, Вы верите мне, не так ли? Кто-то совершил ужасную ошибку с береговыми огнями.
Женщина села, придерживая одеяло у подбородка одной рукой, а другой рукой убирая с глаз домашний чепец.
– Слушайся своего дяди, дитя. Корнуолл, он такой, - лунный свет на воде, видения в тумане. – Ее зрачки были белыми, в форме кольца в темноте, и блестели от страха и, как показалось Софи, настойчивостью. – Людям всегда видится то, чего на самом деле там нет. Возвращайся в постель и не обращай внимания на глупые ночные видения.
- О, но…
- Нет причин для беспокойства. Утром все будет в порядке, - тетя Луиза легла и повернулась лицом к стене, но легкая дрожь в ее голосе противоречила ее словам. – Теперь иди обратно в постель; будь послушной девочкой.
Софи постояла еще минуту, не в силах двинуться от возмущения и явного недоверия. Как она могла просто развернуться и пойти обратно в постель? Особенно тогда, когда заверения тети Луизы скорее напоминали предостережения?
Кто-то был обязан что-то сделать и быстро. Должна ли она попытаться разбудить кузена Доминика? О, он только сердито взглянет на нее так же, как делал с самого ее приезда сюда.
Вероятно, она не остановит корабль на пути, но она могла побежать в деревню и разбудить кого-то, кто зажег бы настоящие береговые огни маяка. Кинувшись на кухню, она подула на горячую золу в очаге, нашла горячий уголек и зажгла фонарь. Потом схватила плащ, висевший на крючке за дверью садового сарая, набросила его себе на плечи и выбежала к дороге.

Повторяющиеся рыдания все завлекали Чада еще на один холм, вокруг еще одного месторождения, но никогда не звучал близко. Все дальше и дальше отходил он от дороги.
Только он подумал, что ветер, вероятно, обманывал его, и что он должен вернуться к дороге, туман вокруг него сгустился, как кулак, и он оказался в пустоте, не понимая, в каком направлении следовать, ни имея никаких подсказок, даже насчет протяженности.
Звезды пропали, лунный свет потускнел, склоны поглотило бурлящее ничто. Воздух стал покалывающе ледяным, проникая под его одежду и пробирая до костей. Глубокий голос раздавался словно отовсюду. Принц взбрыкнул, споткнулся и стал на дыбы.
Только мастерство наездника не дало Чаду упасть. Он натянул поводья и напряг колени, наклонившись, чтобы прошептать ободряющие слова и успокоить животное. Лошадь вновь пошатнулась, когда из густого тумана появилось тонкое и бледное лицо, обрамленное гладкими прядями волос. Маленькая фигурка стояла на расстоянии выдоха, почти под бьющими копытами Принца. Чад испытал приступ тревоги, который почти выбил го из седла.
- Милосердный Христос, моя лошадь могла растоптать Вас, - его сердечный ритм замедлялся по мере того, как шок от почти случившегося несчастья проходил. Он стал направлять поводья, чтобы взять энергичное животное под контроль. – Вы могли погибнуть.
Лицо поднялось, чтобы взглянуть на него, и он содрогнулся при виде синих губ, впалых глаз и зазубренной раны у нее на лбу. Мокрые лохмотья, бывшие когда-то платьем, находились на изнуренном теле и источали мерзкий запах океанской воды. И более того. Некий неописуемый аромат, который напоминал разложение. Посмертное.
- Милосердный Иисус, - прошептал он. Отвращение лишило его тело остатков тепла. У него в голове билась только твердая уверенность в одном: это создание не могло быть живым. Никто из живых не мог представлять собой такое страшное зрелище.
Фигура приблизилась; ее безжизненные глаза смотрели на него пустым взглядом. Беззвучные слова сорвались с потрескавшихся губ. Несмотря на болезненный страх, который пробирал его внутренности, он склонился, пытаясь расслышать хриплый шепот, извергаемый в тумане.
Так много умерло. Убито из-за груза.
Он рывком выпрямился, когда снова испытал шок. Он не мог сделать вид, что не понимает, о чем идет речь.
Корабли потопили. Невинные жизни потеряны. Все ради прибыли.
Прибыли, которую он получал.
- Вы…Вы…умерли…из-за… - он стиснул зубы и попытался успокоить дрожь в конечностях. – Чего Вы от меня хотите?
- Она не может меня видеть. Не может меня слышать.
- Кто не может?
- Она одна. В смятении. В горе.
Порыв ветра прошел сквозь туман, разрывая его, словно клочки льна. Летя за потоками воздуха, сова спикировала вниз, ее одинокое уханье пронеслось над торфяником. Чад вздрогнул, и когда он посмотрел снова на то место, где стояла девушка, ее уже не было.
Она его потрясла. Сильно.
Груз. Люди умирают. Его горло сжалось настолько, что он почти задохнулся. Нет, он не мог делать вид, что не понимает. Не мог избавиться от чувства вины, которое появилось от ее слов. Действительно ли он видел призрак, или это его совесть проснулась, чтобы понукать его?
Он остро переживал эту правду в себе. Столько человек погибло. Погибло, если не от его руки, то при его попустительстве и из-за его надменности, которая поддерживала в нем убеждение всю его жизнь, что он всегда сможет выйти сухим из воды.
Он развернул Принца, собираясь вернуться назад на дорогу.
Вы обязаны помочь ей. Она не может меня видеть.
Принц напрягся, бродя в напряжении и панике кругами. Стараясь вернуть контроль, Чад осматривался в темноте. И снова зловоние соленого гниения наполнило его ноздри. Крик раздался в его ушах. С испуганным ржанием его лошадь встала на дыбы.
Он соскользнул назад, упал, перелетая над задней частью Принца. Казалось, он падал вечность, а потом его спина ударилась о землю. Удар потряс его, его кости затрещали.
Его сердце билось так, словно желало пробить его грудную клетку. Он поднялся на ноги и схватил уздечку.
- Спокойно, Принц. Все в порядке, мальчик.
Он поставил ногу в стремя. Когда он попытался запрыгнуть, то толчок в грудь столкнул его. Он попробовал снова, но еще один удар свалил его. Он ударился о землю, приступ боли от удара прошел по его спине и плечам.
Задыхаясь, в синяках, он сел и потер свою ноющую руку. Он потянулся здоровой рукой, схватил свисающее стремя и с его помощью поднялся на ноги. В вихрях тумана перед ним снова показалось ее лицо, ее пустой взгляд обвинял его, что было даже страшнее из-за полнейшего отсутствия выражения лица. Как будто его уже судили, осудили и приговорили.
Он с трудом раскрыл дрожащие губы.
– Скажите мне, что Вы хотите, чтобы я сделал?
Вместо ответа крутящаяся темнота поглотила его, забирая все мысли, все надежды. Сильнейшее давление наполнило его грудь. Боль и холод стали невыносимыми. Он открыл свой рот, вдыхая воздух, но ничего не вышло. Он умирал. Желал умереть. Молил о конце.
- Вы можете понять, что такое пытка?
Он открыл глаза и увидел, что стоит на коленях, прижав руки к голове. Боль отступила, превратилась в тупую пульсацию внутри него. Он опустил руки по бокам и поднялся на ноги.
– Ради Бога, вот значит, что такое умирать?
Маленький утонувший призрак парил в нескольких футах от него, окруженный массой жутких лиц, каждое из которых говорило о жестокой смерти в воде.
Для некоторых. Для меня. И для нее тоже.
- Тогда кем бы она не была, она тоже умерла? - он показал на лица, кружившие в тумане. – Она среди них?
Нет. Ее душа умирает.
- Я не понимаю. Пожалуйста…
Иди.
Повернувшись, она исчезла в завихрениях тумана. Другие призраки смотрели на него, обвиняя, он схватил поводья и поставил ногу в стремя. Как прежде, ударная сила не дала ему забраться в седло.
Пешком он последовал за маленьким призраком и его толпой неприятных приятелей через незнакомые окрестности. Он боролся с потребностью отступить, когда духи пересекали его путь, пока изможденные пальцы тянулись из темноты, чтобы тронуть его совесть. Когда шепот раздался у нее в ушах: Все мертвы…убиты ради груза.
Куда они его вели? В болото, на утес? Ослепленный ночью и туманом и своими волнующими страхами, он не мог узнать этого. У него не было выбора, но одно для него было сделать труднее всего в жизни: подчиниться чужой воле.
Появились прямоугольные очертания маленькой часовни, сероватые в темноте. Небольшой лес средних могильных камней, то тут, то там покрытых мхом, скопились в одной части церковного двора. Чад подошел к отверстию в окружающей стене, где раньше были ворота и, ведя Принца за собой, ступил во двор.
– Что это за место?
Единственным ответом был шелест ветра в вереске. У него не было понятия, где он находился, как далеко от дороги, или в каком направлении она лежала. У него почти не было выбора на остаток ночи, он провел Принца к крыльцу и привязал поводья к перилам.
- Ты будешь в безопасности на святой земле, я так думаю, и я не уйду далеко. – Он коснулся ладонью носа лошади. Потом, чувствуя себя так, словно он единственный обитатель безжизненного мира, покинутый, по иронии, духами, которые привели его сюда, Чад потянул тяжелую дубовую дверь.

Где-то между домом тети Луизы и деревней Софи поняла, что плутает в море тумана, ее чувство направления исчезло без следа. Она остановилась, когда туман окружил ее. Острые камешки впивались в ее тапочки, заставили ее сильно пожалеть, что она поторопилась и не одела ботинки. Она неподвижно стояла и молилась о том, чтобы мельком заметить дорогу. Звон колокольчика на буйке. Что-нибудь, что могло ей помочь понять ее местоположение.
Не было ничего. Не видно не зги. Никаких звуков, кроме далекого гудка и шума моря, который был оглушен туманом и, казалось, шел ниоткуда. Она плохо знала эту область, но за прошедшую неделю она многое узнала о существующих опасностях. Шаг не в том направлении мог привести ее на утес, в навоз болота или так глубоко в торфяники, что она никогда в жизни не найдет дороги назад.
Ночь касалась клейким воздухом ее кожи. Она не могла стоять тут на этом месте, не двигаясь, до утра. Она коснулась земли тапочкой. Она казалась твердой и надежной, как и должна была быть дорога. Вероятно, если она осторожно пройдет…
В следующее мгновение она вздохнула в изумлении и облегчении. Сверху туман прорезали лучи света. Она пошла к ним, пытаясь не бежать, хотя очень хотела оказаться в безопасности. Каменные стены появились из тумана, узкие, остроконечные окна купались в манящем свете.
К ее удивлению, прямо рядом с дверью стояла лошадь в полудреме, ее морда касалась перил лестницы. Животное встрепенулось при ее приближении и всхрапнула, но, казалось, снова уснуло в полном довольстве. Она посмотрела на каменное строение, мокрое и блестящее там, где свет лампы касался его. По виду это была церковь. Кто мог быть внутри в такой поздний час? Определенно не священник. Кто-то такой же потерявшийся, как она?
Или вероятно, такой человек, которого ей бы следовало избегать в такую ночь, как сегодня. Но какой у нее был выбор? Она не могла пойти обратно тем же путем, каким она пришла; но она также не знала, в каком направлении идти. Даже когда солнце встанет и сожжет смешанный туман, она все еще может совершенно заблудиться.
У нее не было выбора, кроме как оставить себя на милость таинственного человека внутри.
Чад выпрямился. Деревянная скамья заскрипела под его весом, и звук эхом отдавался в пустой часовне. Он не собирался засыпать, но, о, Господи, как же он пожалел, что заснул. Эти сны, видения…
Что разбудило его? Он прислушался в напряжении и тревоге.
Сырой ветер прошелестел по всей длине прохода. Шаги заставили его подняться. Развернувшись, он посмотрел на боковой проход. В открытом проеме стояла бесформенная фигура, освещенная светом фонаря.
- Я заблудилась, - женский голос отразился от каменных стен. – Вы мне поможете, пожалуйста?
Его сердце подпрыгнуло к горлу, когда просьба о помощи вернула его ночные кошмары. Он схватился за спинку скамьи.
– Убирайтесь. Какое Вы право имеете ходить по освященной земле?
- Я…извините меня, сэр. – Ее голос опустился до шепота. Он услышал тихий кашель, а потом более сильный, явный. – Вы священник? Если Вы позволите мне остаться, пока туман не рассеется, сэр, я обещаю, что не потревожу Вас.
Ее глаза, большие и блестящие в свете лампы, выделялись в капюшоне плаща. Его взгляд коснулся линии пухлых губ и высоких скул, взъерошенных волн блестящих волос. Милосердный Бог, она была настоящей. Человеком. Живым.
Облегчение заставило его броситься по проходу, остановившись, когда она издала всхлип. Она отступила, почти споткнувшись о край плаща, поспешно стараясь сохранить дистанцию между ними.
Вы должны помочь ей. Она не может меня видеть. Не об этой ли женщине говорило маленькое приведенье? Та, которая была одинока и в горе? Не привели ли его к этой часовне, чтобы помочь ей? Он поднял руки.
– Я не сделаю Вам больно; я клянусь. Просто испытал сильнейшее облегчение, что я больше не один в такую странную ночь, как эта.
На мгновение он почувствовал себя глупо, жалко, признаваясь в такой уязвимости, но она не заставила его пожалеть об этом признании. На ее лице отразилось облегчение, и тихое рыдание сорвалось с ее губ. Молчаливо соглашаясь, они подошли друг к другу поближе.
Она протянула ему свой фонарь. Он поставил его на пол и раскрыл ей свои объятия. Сильно дрожа, она бросилась в них, как если бы это было самое естественное место для нее во всем мире. Она прижалась щекой к его груди, ее дрожащее дыхание прошло через его рубашку, коснулось его кожи теплом и опустилось на его сердце.
- Я думала, что не найду дороги…не должна была уходить так… такая глупость…
- Теперь можно успокоиться, - стянув ее капюшон, он убрал волосы с лица. Они скользнули по его пальцам, как холодный шелк, и он втянул их сладкий аромат глубоко. Кем бы она ни была, откуда бы ни появилась, она никогда не узнает, насколько она желанная гостья в этот момент. - Вы в безопасности. Вам здесь не причинят никакого вреда.
Он ослабил объятия, поднял ее подбородок и задохнулся. Даже в потрепанной одежде, с взъерошенными волосами, она была прекрасна, милая и изящная, губы ее были пухлыми и розовыми, маленький вздернутый носик, высокие скулы, щечки округлые и с легким румянцем.
- Извините, я резко заговорил с Вами, когда Вы вошли, - сказал он. – Я подумал… Ну, ничего.
Несмотря на холод, который она чувствовала в плаще, она замечательно согрелась в его объятиях. Осознание пришло. Он не мог противостоять желанию подержать ее в объятиях еще минутку, прежде чем скользнул руками по ее рукам и легко сжал ее запястья.
– Вам больно? Вы долго бродили? Что, во имя Бога, заставило Вас выйти в такую ночь?
Она моргнула. Черные ресницы закрыли ее глаза, но каким-то образом это не было просто и естественно. Желание охватило ее чресла.
- Мне не больно, - ответила она. – Я не знаю. Сколько я бродила. Этот туман все запутал, и я …
Со вздохом она зашаталась. Он поймал ее, прижав ее крепко к себе, пока она твердо не стала на ноги. Спустя всего несколько минут он почувствовал, как она снова восстановила равновесие. Какой бы хрупкой она ни казалась, но под этой одеждой скрывалась боевая, храбрая малышка.
Обняв ее рукой, он провел ее к ближайшей скамейке.
– Сядьте. Вы голодны? Хотите пить? У меня есть продукты в сумке, притороченной к седлу.
- Со мной все в порядке. – Она дрожаще улыбнулась ему. – Давайте не торопиться. Пока что важно то, что мы в безопасности теперь.
Он потянулся к ее рукам, чтобы согреть их или, вероятно, чтобы согреть свои руки. Сидение рядом с ней, касание даже малой ее части, странно, но действовало на него успокаивающе. Христос, прежде он почти поверил, что каким-то образом пересек барьер в тумане, перейдя из мира живых в мир мертвых.
Но эта девочка, этот ангел, была такой живой и убедила его своими мягкими, изящными ручками и спокойной искренностью, что он все еще был частью человечества.
Он наслаждался каждым касанием их тел - руки, плечи, колени - с бесстыдной смесью благодарности и удовольствия и немного пожалел только об одном, что не обнимает ее полностью.
- Вы тоже потерялись? – ее шепот был лаской, которая ускорила бег его крови.
Он подумал снова о сообщении маленького призрака. Эта женщина возле него определенно прошла через суровое испытание. Но горе? Смерть ее души? Определенно нет.
- Думал об этом, - сказал он. – Я не более потерян, чем раньше. Я не отсюда. Вы знаете это место?
Она покачала головой.
– Я тоже приехала в Пенхоллоу в гости. Я только знаю то, что находится по главной дороге. Если бы не ваш свет, который привел меня сюда, я бы все еще плутала. – Дрожь прошла через ее плечо в него.
Но ее слова вызвали мурашки на его шее.
- Мой свет?
- Да, я видела, как он сиял из окон.
- Но посмотрите вокруг. Вы видите тут другой свет, кроме того, что Вы принесли с собой?
Повернув голову, она осмотрелась, а потом устремила взгляд на сияющий круг света, исходивший от ее фонаря.
- Это невозможно. Я почти уверена, что видела свет лампы.
- Что, черт побери, Вы делали, гуляя в такой час?
Она удивленно посмотрела на него. Она отняла свои руки у него и поднялась на ноги.
– Святые небеса, из-за своего смятения и крайнего облегчения из-за того, что нашла дорогу сюда, я почти забыла. Сэр, Вы должны помочь мне. Причина, по которой я была не дома, в том, что в бухте изменили местоположения береговых огней. Они не там, где должны быть, а я видела, как приближается корабль, - она стиснула его руку. – Если кто-нибудь что-нибудь не сделает, этот корабль разобьется.
- Когда Вы видели это? – он стал рядом с ней, сжимая ее запястья настойчиво и несколько грубовато. Но, увидев ее испуг, он ослабил хватку и сказал нежнее, - скажите мне точно, что Вы видели. И где.
- Возможно, уже слишком поздно. Я так долго бродила… - Кончиком языка она провела по губам. – Я не могла заснуть. Что-то меня беспокоило, поэтому я встала и прошла к окну в спальне. Оно выходит на пляж, и как только я выглянула, я поняла, что что-то не так. Береговые огни…перенесли. Я в этом уверена, они были зажжены там, где находятся рифы в море. А потом я увидела огни приближающегося судна и поняла, что команда направит судно на береговые огни и подумает, что они безопасно ведут судно в Бухту Пенхоллоу и... Сэр, умоляю Вас, мы обязаны что-то сделать!
- Милосердный Боже, разумеется. Мы сразу пойдем.
- Что это значит? Зачем кому-то это делать?
Несколько возможностей пришло ему на ум, ни одна из них не была хорошей, и тот факт, что он даже подумал о них, сообщило немало о его характере. Но он покачал головой, не желая делать какие бы то ни было выводы, пока не узнает больше.
– Это могло означать многое. Вы уверены в том, что видели?
- Я…так думаю. Это все просто пятно, – она сморщила носик. – Но да, я знаю, что огни бухты были погашены и зажжены дальше на юге. Я могу поклясться своей жизнью. - Она замолчала, нахмурилась и облизала губы. – Могло ли это произойти нарочно? Я читала о таких вещах. Про плохих людей, которые заманивают ничего не подозревающие корабли на рифы. Они крадут груз и оставляют пассажиров на тонущем корабле.
Она с таким же успехом могла ударить его в грудь, так как ее фраза заставила его задохнуться. На мгновение он подумал, что она обращалась прямо к его совести, его душе. Но так как она ждала его ответа без всякого намека или осуждения, его нервы расслабились.
- Нет никакой пользы от догадок, - заметил он. – Давайте, пройдем к берегу.
Она посмотрела на темные окна.
– Как мы найдем дорогу в тумане?
- Вы сказали, что видели тут свет.
- Да, но…
- Тогда, вероятно, туман рассеялся, и то, что Вы видели, могло быть отражением лунного света от окон. И если так, то мы сможем найти дорогу. – Он протянул ей свою руку. – Пойдем. Этой ночью у нас небольшой выбор, но мы можем доверить нашу судьбу друг другу.



P.S. Pelena, VikaNika, Sonata, Плутовка, Афина Паллада - девочки я рада. что вас это произведение заинтриговало
Я эту книгу читаю по мере перевода, поэтому мне, как и вам интересно чьл же будет дальше.
Приятного чтения!
_________________

КаттиК, Лиска-Алиска, спасибо за новый роман! Почитаем,почитаем! Корнуолл- это всегда что-то загадочное... Море, скалы, контрабандисты. Тайны. Интересно.

Вах, и уже продолжение
Катти, LiskaAliska - здорово!

ААААА новенькое, Катти, LiskaAliska СПАСИБО!!!

KattyK, LiskaAliska, спасибо за новый роман.
Я думаю это должно быть интересно, мне нравятся такого плана романы. Перевод просто замечательный, а Софи действительно героиня - так кидаться в ночь, неизвестно куда... Буду ждать продолжение с нетерпением.

 » Глава 3

ГЛАВА 3 (Бета-ридинг - LiskaAliska)


Софи легко подала свою руку совершенно незнакомому человеку, доверяя ему свою судьбу, как он ей сказал. Это был риск, крайне сомнительный риск. Но все же инстинкт и утешительное тепло его ладони успокоили предупреждения жизни; каким-то образом она знала, что ей это вреда не причинит.
Однако она полагала, что он неправ насчет тумана. Она знала, что видела, и была уверена, что это не было отражением лунного света.
Или…было? На церковном дворе она поразилась тому, что воздух почти очистился. По всем направлениям тянулись торфяники, мерцающие там, где лунный свет касался гранитной вершины тут, водной лужи там.
- Кажется, Вы были правы, - пробормотала она. – Это очень странно. Но, Вы знаете, что есть большая разница в оттенках света лампы и отраженного лунного света.
- Здесь, в Корнуолле, люди всегда испытывают обман зрения, - он стал рядом с ней, ее взгляд внимательно осматривал окрестности. Он был высоким мужчиной, ее голова едва достигала его плеча, и он был крепко сбит, с широкими плечами, тонкой талией и сильными бедрами. Мускулы представляли великолепное зрелище в его обтягивающих бриджах для верховой езды.
Но потом, ей не нужно было изучать его, чтобы знать, насколько он крепок физически. При воспоминании о его объятиях она почувствовала, как покалывание прошло от кончиков пальцев на руках до кончиков пальцев на ногах.
- Это феномен создается потоками воздуха, которые дуют с моря и смешиваются с бризами торфяников, - продолжал он, отвязывая поводья от перил, - Это создает особенный свет, который часто вызывает обман зрения.
- Да, моя тетя предупреждала меня об этом раньше. Об огнях бухты, - нахмурившись, припоминая, сказала она.
- Но Вы ее не послушали, - он вывел лошадь на середину двора, приладив седло и уздечку.
- Нет. Потому что в тот момент она ошибалась. И… была напугана, я так думаю.
Он ничего не сказал, вскочив в седло. Сомневался ли он в ее словах? Он не поверит ей так же, как тетя Луиза и дядя Барнаби? Конь беспокойно загарцевал, но несколькими тихими словами его хозяин сумел взять над ним контроль.
Вы катались на дамском седле раньше? – он протянул ей руку.
Сердце Софи заколотилось. Да, она ездила в дамском седле - позади своего отца, своего брата, дяди Питера в Лондоне. Ох, но никогда в жизни она не была позади светловолосого джентльмена с широкими плечами и впечатляющими чертами лица, с которым она даже не была знакома.
И потом, после нескольких минут близости в часовне, они не совсем не были знакомы, правда?
Она схватила предложенную руку, заметив, как она полностью сжала ее уверенно и твердо. Тепло и крепко…как и все в нем. Он вынул ноги из стремени. Она поставила свою ногу туда и ухватилась за седло свободной рукой. Когда она подпрыгнула, ее тело прошлось по всей его ноге, и когда она оказалась верхом на лошади за ним, ее груди прижались к его спине. Ощущения бурлили внутри нее, приводя к волнующим результатам.
- Принц настолько надежный жеребец, насколько это возможно, - заверил он ее, - но нет ничего постоянного. Поэтому предлагаю Вам обнять меня руками.
Боже мой. Ехать в такой знакомой позе, но с мужчиной, который вовсе не был ее родственником, одетая всего лишь в легкую ночную рубашку, халат и неподходящий по размеру плащ, который наполовину сполз с ее плеч, если бы они были в Лондоне, ее репутация была бы безвозвратно погублена.
Но они находились не в Лондоне. Они были на диких просторах Корнуолла, там, где подобные понятия не имели, не могли иметь, подобных последствий. Жизни могли быть погублены, и определенно это было важнее, чем все понятия о приличиях.
Завтра она будет такой девушкой, какой хотела видеть ее семья. Сегодня ночью…
Она обхватила его руками, прижав их к его твердому животу. Ее собственный живот прижался его спине, ее бедра прижались к его бедрам, ее щека… Она держала голову прямо, но как же ей хотелось поддаться искушению и уютно прижаться к его великолепному плечу.
- Держитесь крепче.
Софи вздохнула и заметила, как ее дыхание подняло прядь его золотых волос над воротником. Его волосы имели слабый, свежий, острый запах морского воздуха. А его кожа также пахла морем? Он оглянулся, чтобы что-то сказать, и она сдержала неуправляемое выражение лица.
- Вы можете рассказать мне, откуда Вы?
- О, э…дом моих дяди и тети находится возле главной дороги в миле к югу от деревни. Им принадлежит последняя ферма на границе с заброшенным старым имением под названием Эджкомб.
Он слегка напрягся. Она почувствовала это напряжение в разных частях тела, прижатого к ней так сильно и интимно.
- Что-то не так? – спросила она. Он, все-таки, не первый человек, враждебно прореагировавший на название Эджкомб.
- Должно быть, я проезжал эту ферму, прежде чем сбился с пути, - она заметила, что он не ответил на ее вопрос, но мускулы его спины расслабились. – Вы видите что-то знакомое?
Она посмотрела на крутые холмы и окрашенный серебром кустарник.
– Мне все кажется таким похожим.
Он резко остановил коня.
- Чертовски невероятно.
– Что? – она дернулась вперед, прижав подбородок к его крепкой шее и пытаясь не обращать внимания на теплое ощущение, которое росло в ней. Это совсем не походила на поездку в обществе отца, брата и дяди Питера.
- Я с трудом могу в это поверить, - его ошеломительные слова пробились в ее мысли, - определенно эта часовня не могла быть так близка к дороге.
- Как странно, - она оглянулась, ожидая увидеть очертания часовни, но заметила только широкий простор торфяника. В замешательстве она развернулась обратно.
Вдалеке темным пятном в ночи выделялась крыша дома тети Луизы. Ее руки напряглись вокруг его крепкого тела.
– Мы должны найти спуск к пляжу. Мне кажется, что мы близко к тому месту, где это… кораблекрушение могло произойти.
Они пересекли дорогу и прошли к открытому мысу. Оставив коня на безопасном расстоянии, продолжили путь на вершину обрыва пешком, взявшись за руки по его настоянию. Оттуда и ферма, и деревня были скрыты острым углом береговой линии Далеко внизу волны, освещенные светом луны, набегали и отступали из узкой бухты.
Узкий, покрытый галькой пляж лежал у подножия скал. На некотором расстоянии из воды показались утесы, побитые океаном, вокруг них бурлили потоки течения. Сердце Софи сжалось, пока она смотрела на мутные воды. Безоговорочно, она крепко, до боли, сжала руку мужчины рядом с ней. Из-за уверенности в том, что ни один корабль, причаливший в эту бухту не смог бы выйти невредимым.
Но пока она осматривала берег в поисках признаков трагедии, девушка не нашла никаких следов тревоги и никаких остатков судна после крушения или ужасного видения тел, которых выбросило на берег.
- Я не понимаю. Вероятно, мы все-таки не там вышли.
Он прочистил горло.
– Или, вероятно, то, что Вы видели, этого не было…
Его снисходительный голос вызвал у нее взрыв раздражения.
- Не говорите мне, что мне показалось. Или что мне это приснилось. – Одной рукой она поплотнее завернулась в плащ. – Я была абсолютно бодрой. Мои глаза меня не обманывали.
- Ну, тогда где же ваш корабль?
- Это не мой корабль. Как же я могу знать, что с ним стало?
Он повернул голову, чтобы осмотреть побережье, подняв руку, чтобы показать на далекое сияние, которое освещало воду.
– Посмотрите туда. Мне кажется, что береговые огни бухты там, где и должны быть.
Она сжала зубы.
- Я это не придумала.
- Я никогда и не говорил, что придумали, - его голос стал успокаивающим. Какое безумие, как будто она была напуганным ребенком, которого надо было успокоить. Его длинные пальцы гладили ее пальцы. – Я абсолютно уверен, что Вы уверены в том, что то, что Вы видели, было реально.
Софи рывком освободила руку и отошла.
Он через мгновение последовал за ней. Лунный свет осветил сердитое выражение ее лица, когда он снова схватил ее руку и сжал с такой силой, с которой было бесполезно бороться.
- Какой бы надежной не казалась Вам земля, - заметил он, - одно неосторожное движение может завершиться падением целой каменной глыбы в море и Вас вместе с ней. Здесь не место для бесцельных гуляний, я Вас уверяю. Идемте; пора отвести Вас домой.
- Да, но позвольте мне Вас уверить, мистер…как Вас там, что меня не заботят гуляния, и я не нуждаюсь в Вашей помощи, чтобы найти дорогу домой отсюда. – Ветер распахнул края ее плаща. В ее распоряжении оставалась только одна рука, чтобы сохранить ее скромность. – Я могу пойти по дороге прекрасно, благодарю Вас.
- Вероятно, мисс Как-Вас-там, - внезапно, он развернул ее и поставил на носочки лицом к себе. Порыв ветра раскрыл ее плащ, а под ее фланелевым халатом показалась хлопковая ткань. Его взгляд пристально прошелся по всей длине ее одеяния, чтобы лучше рассмотреть, а потом вернулся к лицу. – Вы сейчас под моей защитой, и я позабочусь о том, чтобы Вы вернулись домой в целости и сохранности. И мы не будем больше спорить на этот счет.
В ней проснулось негодование. Он говорил так же, как ее семья. Так же снисходительно, властно и подавляюще.
Но губы, которые произносили эти слова…они были полными, сочными и такими теплыми и так близко… Софи не могла перестать смотреть на этот рот, зачарованная этой определенно самой мягкой части этого человека, особенно, когда он так властно говорил. Она позабыла свои возражения и безмолвно смотрела на него, размышляя, что почувствует, прижавшись к ним своими губами.
Он сжал ее локти и склонил голову как если бы… если бы он хотел того же самого, о чем она задумалась. Но он лишь глядел ей в лицо, потом покачал головой, издал хриплый, низкий, горловой звук, как будто составил какое-то презрительное мнение о ней, но не снизошел, чтобы поделиться им. Он оскорбил ее еще больше, запахнув края ее халата и плаща с фамильярностью, которая каким-то образом сделала ее меньше и дала возможность почувствовать себя проституткой.
Он предложил ей руку.
– Идемте. Вам нет нужды злиться. Вам необходим хороший сон, и утром Вы увидите, что все хорошо.
Испытывая слишком сильное смущение, чтобы ответить, она позволила ему отвести себя к коню и поднять себя в седло позади него, где она силилась увеличить насколько возможно расстояние между их телами. Это стало особенно тяжело, когда он пришпорил коня, и тот перешел на рысь, заставив ее обнять его за туловище и крепко сжать, или перелететь через круп лошади. Но все же она сумела сесть ровно и прямо, насколько это было возможно.
Что же случилось с этим заботливым джентльменом, которого она встретила в церкви? Он держался уважительно, даже держа ее в объятиях. Он показал себя терпеливым и заботливым, выслушал ее и был внимательным к ее нуждам. Когда же он превратился в серьезного незнакомца, который жаждал избавиться от нее?
Ее пальцы сжались в крепко сжатые кулаки спереди его рубашки, но она осознала, что он определенно заметит это. Она расслабила руки, и ее ладони прижались к его твердым гибким брюшным мускулам, которые глубоко захватили ее воображение в одно мгновение и задели ее самолюбие сразу же вслед за этим. Она вела себя, прямо как проститутка и капризная женщина, в чем дедушка обвинял ее непосредственно перед тем, как сослать в Корнуолл.
- Я не злюсь, - соврала она, потом сделала несколько долгих вздохов, чтобы придать своему утверждению истинность. – Я чувствую изрядное облегчение от того, что ошиблась. Я определенно не хотела… Ох, но я совсем не понимаю, как я могла настолько ошибиться. Все казалось таким живым в то время, таким реальным. Это так странно.
Он остановил Принца и оглянулся в седле. Под взъерошенными волосами длинная линия носа и квадратная челюсть очерчивались в явный силуэт на ночном небе.
– Я бы посоветовал Вам не думать об этом.
- А у меня есть выбор?
Он развернулся больше, его глаза сузились, когда он смотрел на нее. Потом здесь, на открытом месте, когда туман исчез, а воздух стал кристально чистым, волосы посветлели, а аристократичный вид казался очень знакомым. Прежде чем она смогла продумать это, он сказал:
- Вы говорите одно, но все же я могу поклясться, что я слышу обратное в Вашем голосе.
- Вы имеете в виду?
- Я имею в виду, мисс «Как Вас там», что лучше бы вам не гоняться за призраками в тумане.
- А если они не просто призраки?
- Тем больше причин следовать этому совету.
Его утверждение произвело эффект противоположный тому, на который он надеялся, так как в ней зажглась искра.
– Раньше Вы говорили, что изменение положения береговых огней может иметь множество объяснений. Контрабандисты и мародеры среди них, не так ли?
Мускул на его щеке напрягся.
- У нас нет причин подозревать подобное.
- Нет причин? Я много читала про Корнуолл и про эту область в частности. Эти огни определенно могли означать маневры контрабандистов.
Да, более столетия назад, воды Корнуолла кишели пиратами. Когда хулиганы мужчины и женщины в ботфортах и повязками на глазах исчезли из морей, контрабандисты продолжали обделывать свои делишки искусными, более зловещими методами.
Ее взгляд обследовал черты его лица, освещенные лунным светом, одновременно гладкие и каменно твердые, и все же обладающие скрытой нежностью, или так она думала прежде. Она знала, что видела ночью. И потом этот мужчина, который казался странно знакомым, показался из тумана. Не был ли он одним из этих призраков, о которых говорил? Не представлял ли он опасность, которой следовало остерегаться? Существовали миллионы причин, по которым Софи могла определенно сказать, что он представлял именно такую опасность.
- Я подозреваю, что Вы знаете больше, чем хотите рассказать, сэр?
- Мы ничего не нашли плохого этой ночью. Я же не могу рассказать, если ничего не знаю?
- Вы меня ошеломляете. Пожалуйста, давайте продолжим наш путь. Я вдруг очень захотела домой.
- Вот там Вам и следовало находиться. Но-о, поехали, Принц.
Они двигались в полном молчании, пока не достигли ворот дома Тети Луизы. Софи подняла свои юбки до колен, готовясь спуститься, не нуждаясь и не желая помощи, благодарю покорно.
Но он был слишком быстрым для нее, перекинул ногу через гриву Принца и соскользнул на землю. Он потянулся и поймал ее руку, но не сделал ни одного движения, чтобы помочь ей спешиться. Вместо этого он пригвоздил ее взглядом на месте, который вызвал еще один приступ узнавания.
- Простите, что разозлил Вас, но Вы бы лучше последовали моему совету. Идите в постель и забудьте про эту ночь. И больше не читайте приключенческие истории о морях.
- Отпустите мою руку, пожалуйста.
Он исполнил просьбу. Но вместо этого он крепко охватил ее за талию, а его руки скользнули под плащ и халат так, что в ее животе все беспокойно перевернулось. Он поднял ее из седла, как будто она совсем ничего не весила, и поставил ее на землю прямо перед собой, в нескольких дюймах, а лошадь осталась позади нее, словно стена.
Она попыталась проскользнуть мимо него, но он загородил ей путь и не двигался.
- Господи. Вы прелестны, - прошептал он, - с лунным светом, скользящим по Вашим волосам и сияющим в этих огромных глазах. Какого они цвета?
Он с ней флиртовал? Он полагал, что если она бродила по окрестностям в ночной рубашке, то ему можно позволять с ней такие вольности?
Или, милосердные небеса, что если он как-то узнал о ней в Лондоне и сделал выводы на основании слухов? Ох, но это просто глупо. Если бы она встретила этого мужчину прежде, она бы определенно его запомнила.
- Я не вижу смысла в этом вопросе, - она снова попыталась проскользнуть между ним и его конем, но он поднял руку и схватился за седло, поймав ее очень проворно в ловушку.
- Какого цвета. Мисс как-Вас-там? Голубого? Нет, я полагаю, что они светлее. Серого?
- Да, серого, - будь проклят ее голос, за то, что дрожит, а пульс за то, что скачет, - Довольны?
Он не ответил. Глядя на нее, он провел подушечкой пальца по ее пухлым губам. Этот жест заставил ее колени задрожать, дыхание у нее перехватило, и она была совершенно ошеломлена, чтобы запротестовать. Он наклонился ближе, почти так же близко, словно для поцелуя.
- Обещайте мне, что не будете больше охотиться за призраками. Это небезопасно.
Он произнес эти слова бархатным шепотом, который послал сильную дрожь по ней, и она боролась с ошеломительным искушением, завершить эти слова поцелуем. Вернулся ли тот нежный незнакомец, которого она встретила в часовне? Или он снова играет с ней?
Она расправила плечи.
- Я постараюсь никогда не повторить своих ошибок, но я не вижу смысла обещать что-либо Вам, потому что вряд снова Вас увижу.
Его глаза потемнели от загадочных чувств.
- Тогда не обещайте мне. Пообещайте самой себе, что будете осторожнее и внимательнее в будущем. Ночь полна опасностей, мисс…?
- Сент-Клер, - ответила она, прежде чем остановилась, чтобы подумать, а разумно ли сообщать этому загадочному незнакомцу что-либо о себе. А его последнее замечание было сказано для того, чтобы предостеречь ее или напугать? Чем? Им самим? Если бы он хотел причинить ей вред, возможностей было прежде точно предостаточно. Все еще он заставлял чувствовать себя стесненной, маленькой и очень одинокой вместе с ним в темноте. Она сопротивлялась искушению бросить нервный взгляд через его плечо на дом и оценить расстояние между собой и дверью.
- Мое имя Чад, - мягко сказал он.
Его голос был словно мед. Потом она поняла, что он сделал. Она гневно выдохнула, но только это. Как неприлично с его стороны назвать ей только свое имя. Эта бестактность прошла по ней и снова заставила ее подумать, не считает ли он ее непорядочной женщиной.
Внезапно она увидела себя глазами ее семьи: полуодетая, волосы спутаны, ездит сзади мужчины на лошади, мужчины, который ее вовсе не уважал. Ее семья была бы шокирована, оскандалена, разочарована в ней снова.
- Я благодарю Вас за Вашу помощь сегодня ночью, сэр, - Она холодно выделила слово «сэр». - Мне жаль, что я доставила Вам неудобства. Спокойной ночи.
Его брови поднялись, ноздри раздулись. Обойдя вокруг нее, он схватил поводья и сел на коня.
- Вы не доставили мне никаких хлопот, мисс Сент-Клер. Я желаю Вам спокойной ночи.
Повернувшись, она собиралась зайти в дом, не глядя назад, но приступ совести заставил ее замедлить шаги. Она желала подавить его надменность, но, вероятно, она сделала свое дело слишком хорошо. Странные обстоятельства их встречи установили между ними безоговорочную фамильярность, что, возможно, было основанием для его дерзости. Но он сослужил ей хорошую службу этой ночью и заслуживал большего, чем сжатое освобождение от обязанности сопровождать ее.
Готовая исправить свои промахи, даже назвать свое имя в знак раскаяния, она повернулась назад. Он выехал за ворота, но не в том направлении, в котором она ожидала, что он поедет.
- Вы не возвращаетесь в деревню?
- Нет, разумеется, мисс Сент-Клер.
- Тогда…куда?
- Конечно в Эджкомб.
Шок узнавания заставил ее отступить назад. Это не могло быть простым совпадением, не с таким редким именем. Чад…Чадвелл Ратерфорд…пятый граф Уйаклифф. Теперь она поняла, почему он показался ей знакомым. Тот день в Эджкомбе… именно он выглянул из окна. Он исчез внутри дома, не поздоровавшись.
Раскрыв рот, она смотрела, как он исчезает из вида на главной дороге.

Треск послышался в воздухе, когда корабль столкнулся со скалами. От удара разбился корпус. Чад беспомощно смотрел с берега, как океан поспешно наполняет пробоину. Раздавались крики и вопли. И снова толчок направил судно на камни. Корпус пошатнулся. Древесина расщепилась. Паруса порвались, когда мачты упали. Тела врезались с грохотом в перила, словно мешки с едой валились в воду или глухо и тошнотворно ударялись о скалы.
Чад мог только смотреть на резню, и молиться, и страдать над тем, почему и как. Какого дьявола они попали в ловушку на этом мысе?
Ответ жег плоть кончиков его пальцев. В ужасе он смотрел на факел, который горел в его руке, и на остальные факелы, которые наводнили бухту. Милосердный Бог и Дьявол, он это сделал. Своими собственными руками.
Умерли из-за груза.
Он проснулся, испытывая головокружение, дыхание причиняло боль его легким. Его пальцы вцепились в одеяло на его покрытой потом груди. Все его тело пульсировало. Острая боль затуманила его зрение. Он прижал ладони к глазам и постарался избавиться от кошмарного сна, успокоить бешено бьющееся сердце, и увидеть что-то, кроме ужасных картин, которые мелькали острой волной в его голове. Он опустил руки и застыл, прислушиваясь. В поисках теней, которые притаились в уголках комнаты, и, чувствуя, что кто-то за ним наблюдает…
Был ли это просто сон? Или сообщение от призрака, которого он встретил на Блэкхит Мур? Его сердечный ритм снизился до обычного. Христос, с чем он столкнулся прошлой ночью? Он был ослабевшим. Потерянным, ошеломленным туманом. Вероятно, он просто наткнулся на часовню, заснул и остальное ему приснилось. Да, его вина преследовала его в кошмарах - больше ничего другого смысла не имело. Думать, что он в самом деле видел призрака, было просто смешно. Единственная истина, которая являлась ему прошлой ночью в виде милой, хотя слегка импульсивной молодой леди, мисс Сент-Клер.
Тепло ее изгибов, прижатых к нему, запах ее волос у его носа, очаровательное смущение на ее серьезном личике, когда она смотрела на него… Если бы он закрыл глаза, он мог бы вызвать эти воспоминания. Мог практически вызвать ее. Почувствовать ее. Посмаковать ее. Он жалел, что не поцеловал ее…всего раз…
Вспомнив ее искренность и чертовскую наивность, которые заставили молодую женщину отправиться бродить одной по темным, окутанным туманом торфяникам, он открыл глаза. Ему нечего было делать рядом с подобной женщиной.
Он вылез из постели, расправляя одежду, в которой спал. Он надел свои туфли, но не побеспокоился застегнуть рубашку. За окном с океана шло множество облаков, их темное основание блестело над волнами. В них сверкали молнии, а потом раздавались раскаты грома. Нетвердой походкой он прошел по комнате и открыл окно. Теплый воздух наполнил комнату с гнетущим ощущением приближающегося дождя. Он понял, что на цыпочках спускается по лестнице, как будто опасаясь потревожить…кого-то.
– Не глупи, Чадвелл, - громко сказал он, - Если бы такие явления, как призраки существовали, ты точно не смог бы от них спрятаться.
Также он не мог спрятаться от того, кто завлек его сюда, кем бы он ни был. Отправляйтесь в Эджкомб и ждите инструкций. Чего они хотят? Уотлинг утверждал, что никто не собирается его убивать, по крайней мере, пока. Но какую пользу мог принести теперь Чад, когда деньги закончились, а большинство его финансов конфисковано судом?
Эта мысль его поразила. Кроме Уотлинга, еще проводились аресты. Вероятно, остальных уже поймали. Это сообщение, которое привело Чада сюда, могло быть ничем иным, как последней шуткой приговоренного преступника, способом помучить Чада за то, что он дал показания против шайки.
Он сжался от эха своих шагов по камням главного зала. Двигаясь из комнаты в комнату, он рывком открывал окна и ставни и снимал покровы с мебели. А то, что его тень следовала за ним, заставляло его вздрагивать.
Дом был слишком тихим, слишком пустым. Когда он закрыл это место сразу после смерти отца, он уволил всех слуг и помог найти им новые должности. Не было ни денег, ни повода оставлять их. Немного погодя его стряпчий нанял мужчину - мастера на все руки, который жил в деревне и приходил иногда, чтобы подстричь растения и не дать поместью окончательно развалиться.
Чад остановился у камина в гостиной, посмотрев на темно-алый щит, висящий над камином столько, сколько он себя помнил. Когда-то его отец купил в Эджкомб единственную рапиру, с необычно маленькой рукояткой, которая находилась на заднем плане от щита, являясь половиной от Х. Вероятно, это орудие принадлежало Мег Китинг, а история говорила, что ее пропавшая пара принадлежала ее супругу. Когда Джек Китинг утонул со своим судном, только отчалив от берега Пенхоллоу, вероятно, эта шпага утонула вместе с ним.
Одним из чудачеств его отца было то, что он никогда не хотел заменить пропавшую шпагу, а предпочитал этот кривобокое зрелище, как напоминание о бурной истории Эджкомба.
Но сейчас на висящих скобках не было ничего; рапира с маленькой рукояткой, которую Чад прекрасно помнил с детства, исчезла. Не переместил ли его отец это оружие по какой-то причине? Это казалось маловероятным, но была еще одно объяснение - кража. Он испытал гнев при мысли о преступниках, прокрадывающихся в дом его отца, крадущих ценности,…но быстрый осмотр комнаты показал, что коллекция Франклина из слоновой кости и золотые табакерки, пара фамильных ваз, часы с бронзовым корпусом были на месте. Зачем забирать шпагу и оставлять остальные ценности?
Собираясь посмотреть, не украдено ли еще что-нибудь, он продолжил поиски, но остановился, испытывая неловкость в прилегающей комнате для игр. На дальней стене было бледное пространство закрытой двери, которое бросало ему вызов повернуть ручку и войти, сделать то, что он не мог сделать больше двух лет.
Библиотека. Комната, в которой умер его отец.
Узнав новости, Чад сломя голову бросился сюда из Лондона, испытывая тошноту и ужас, с сожалением, и зная слишком хорошо, что уже поздно изменить что-то.
К нему пришло воспоминание. Потемневшие стены, обуглившаяся мебель, удушающаяся горечь сажи. С тех пор ремонт убрал все признаки пожара, который лишил Франклина Ратерфорда жизни, но никакое количество древесины или краски не могли избавить от мучений, которые представляла комната для Чада.
Пройдя по комнате для игр, он остановился перед дверью, взялся рукой за ручку и сказал себе, что это просто комната и что дух его отца не обитает внутри.
Что смерть Франклина не была, в какой-то мере, его виной.
Чад получил послание отца только через две недели после того, как он умер.

Дорогой Чадвелл,
Прошло много времени с тех пор, как я видел Вас в последний раз. Как можно скорее приезжай ко мне в Эджкомб. Мы поохотимся, поиграем в шахматы, будем есть все, что пожелаем и курить трубку без сожаления. Я скучаю по тебе, сынок.
- Отец

В Лондоне в то время сезон был в самом разгаре… и новая актриса, которую он преследовал неделями. Мысль о том, чтобы прекратить свои занятия и отослать себя в эту отдаленную корнуолльскую заводь…ну. Он отослал ответ, обещая прибыть туда среди лета. К маю Франклин умер.
Осенью того года, узнав, что его наследство было слишком истощенным, чтобы поддерживать тот стиль жизни, который ему так нравился, Чад пожал руку Уотлингу и заключил дьявольскую сделку.
Если бы только он был здесь с отцом…
Горькая желчь поднялась к его горлу, он отпрянул от двери. Он был не готов увидеть эту комнату. Боже…еще нет. С затуманенными глазами от воспоминаний, от проклятых призраков, которые парили, словно завесы в каждой комнате, он прошел назад в главный зал. Воздух в его легких был тяжелым, противным на его языке. Сама атмосфера этого дома давила на него всем своим весом. Ему нужно избавиться, уйти от душного сумрака.
С трудом открыв дверь на террасу, рывком, практически разбившим стеклянные панели, он, пошатываясь, вышел наружу. Он почувствовал дувший соленый воздух, и холодная испарина появилась на его боках под рубашкой. Тревожная тяжесть приближающегося шторма покалывала, словно иголками, его кожу.
Смутные ощущения появились у него внутри. Возрастающая потребность. Непонятный страх. Зловещее уверение, что, что бы он тут не узнал, не увидел тут, он должен просмотреть это до конца. Не было никакого выхода, нет, если он желал восстановить хотя бы немного своей чести.
Он мог сидеть, съежившись у себя в доме, оглядываясь на тени через плечо и ожидая, пока неизвестный враг нанесет удар, или он мог попробовать узнать, кто его сюда послал, и почему… и нанести удар первым. Загадочные береговые огни мисс Сент-Клер - не могла ли тут быть связь? Отчаянными шагами он прошел по садовому склону и вдруг оказался на западной границе имения, глядя на пенящееся море в сотне футов внизу.

- Тебя не было в спальне прошлой ночью.
Софи вздрогнула при раскатах обвиняющего баритона ее дядя. Она только вышла из комнаты, которую делила с Рейчел и собиралась спуститься, но дядя Барнаби стоял в нескольких шагах внизу на лестничной площадке, загораживая дорогу, с темными волосами, массой взъерошенных волн, которые рассыпались над его воротничком, отделенные от его бороды, хмуро глядя из-под квадратной твидовой шляпы. И она заметила по мокрым краям брюк и по грязи, которая заляпала его рубашку, что он уже какое-то время трудился в поле. В то время, пока она спала, восполняя недостаток сна от странной прогулки по торфяникам.
- Ну, девочка? Где тебя носило, когда ты должны была быть в постели?
– Я…э…да, – она вдохнула и сглотнула. – Я не могла заснуть после того, что видела прошлой ночью. Или думала, что видела, - поспешно добавила она, когда в его глазах промелькнуло нечто зловещее. Что же ему сказать? Определенно не то, что она заблудилась на пути к Блэкхит Мур и оказалась на коне незнакомца и только в ночной рубашке и халате.
- И? – продолжил он, требовательно рявкнув.
- И…ну…Я прогулялась по пляжу, - все-таки полуправда. Она, в конце концов, постояла, глядя на воду прошлой ночью, только чтобы признать, что совершила ошибку, - мне надо было убедиться, что мои глаза меня обманули, как Вы и тетя Луиза мне сказали, и не было трагического происшествия, которого я опасалась.
Его лицо напряглось, ее дядя поднялся по ступенькам, перешел через лестничную площадку, и остановился перед ней.
- Что ты видела?
Сердце Софи сильно билось о ребра. Она покачала головой, больше от страха, нежели в ответ на вопрос. Почему у него такой вид, угрожающий и злой, и…почти боязливый?
Он был словно бродячая собака, которая щелкала зубами, когда была напугана, и рассматривала всех и вся, как угрозу.
- Я…я ничего не заметила, дядя Барнаби. Совсем ничего. Вода была темной, береговые огни были там, где должны были быть. Я…должно быть мне приснилось это.
Он выпрямился, но подозрительно смотрел на нее.
- А почему тебя так долго не было? - А откуда он знал, сколько ее не было? Он ее ждал, слышал, когда она вернулась? Она не могла не думать о том, что он делал все это время.
- Я заснула, - ответила она. – Я не могу сказать, сколько я спала.
- На песке?
- Да, на песке. Как только проснулась, я вернулась в дом. Я не знала, что Вы тоже не спите, - она попыталась улыбнуться, - если бы я знала, то предложила бы Вам чаю.
Он ничего не ответил. Он задумчиво смотрел на нее, его глаза были полуприкрыты нависшими веками. Софи боролась с потребностью съежиться. Благословенное облегчение пришло вместе с голосом и шагами тети Луизы внизу.
- Софи? Дорогая, ты уже встала?
Сначала появилась мягкая шапочка, которая подпрыгивала по мере того, как она поднималась. Потом появилось ее лицо через стойки перил, и она застыла.
– Барнаби, что ты делаешь здесь в доме? Я думала, что ты и Доминик пасете овец на южном пастбище сегодня.
- Да, - его ботинки громко стучали по деревянным половицам, он повернулся и прошел к лестнице, - Скажи своей племяннице, что небезопасно бродить по ночам, несмотря на то, что ей может показаться из окна, или она может пострадать.
Он и тетя Луиза обменялись мрачными взглядами, когда он проскользнул мимо нее по лестнице. Подбородок тети Луизы дрогнул, и она повернулась в сторону Софи.
– Боже, нет, Софи. Это небезопасно. Ты выходила прошлой ночью? Ты не должна даже думать о том, чтобы снова так поступить, - она поспешно прошла оставшиеся ступеньки. Схватившись за перила, она посмотрела встревоженными глазами на Софи, и, задыхаясь, сказала, - Обещай мне Софи. Обещай мне, что ты не будешь так глупо вести себя снова.
Софи пообещала, но настойчивая просьба тети Луизы вместе с серьезным предостережением дяди Барнаби вызвали острое любопытство и заставили поразмыслить, не найдет ли она подходящий повод для того, чтобы нарушить свое обещание. И скоро.

Беспокойный ветер волновал воду, разметая волосы Чада и надувая парусом его рубашку. Жмурясь под порывами ветра, он глядел на береговую линию позади границ Эджкомба.
Что насчет тех рассказов мисс Сент-Клер о том, что береговые огни были перенесены? Явно, что ни один из кораблей не напоролся на подводные рифы прошлой ночью. Но не мог ли он причалить где-то рядом, люди безопасно разгрузили незаконный груз, и корабль отплыл, не обнаружив себя? И где они оставили бы такой груз?
Не использовали ли имение, несмотря на категорический отказ Чада разрешить подобное оскорбление памяти отца?
Мальчиком он облазил все подвалы и сады в поисках легендарного туннеля, который, по слухам, использовался пиратами несколько сотен лет назад. Но, к своему юношескому разочарованию, он ничего не нашел.
Со своего выгодного положения он заметил, что воды не настолько спокойны или ясны, чтобы корабль мог безопасно причалить к другому месту, кроме бухты Пенхоллоу. Вероятно, возле воды он смог бы найти что-то еще. Он слегка наклонился, глядя на бьющиеся волны. Под ним тянулись сотни футов или даже больше узких выступов, острых как бритва горных хребтов и скользкого обрыва. Зрелище захлестнуло его чувствами, а зрение затуманилось. Он почувствовал головокружение, дезориентацию…
- Лорд Уайклифф?
С тревожным вскриком он обернулся, ненадежно зашатался и постарался удержать равновесие.


Приятного чтения!
_________________

Ой-ой, вот это скорости!
Молодцы!