Игра в чужую жизнь (фэнтези, попаданцы)

Елена Гриб: 23.09.16 16:23

 » Игра в чужую жизнь (фэнтези, попаданцы)  [ Завершено ]

Автор: Елена Гриб
Название: Игра в чужую жизнь
Жанр: фэнтези, попаданцы, приключения

Аннотация:
Династический брак - залог мира между Гартоном и Велли, но недоброжелатели стремятся разрушить этот союз, да и веллийская принцесса не горит желанием выходить замуж. Чтобы сохранить хрупкое равновесие между враждующими государствами, в опасном предсвадебном путешествии наследницу престола должен заменить двойник.
Лин выдернули из родного мира и лишили воспоминаний, но не сделали послушной марионеткой. Среди интриг и обмана, которыми наполнены будни венценосных особ, трудно не потерять себя, однако для нее происходящее - всего лишь спектакль. Иллюзия, готовая стать реальностью. И однажды Лин придется вжиться в ненавистную роль. Или у нее получится сыграть в чужую игру по своим правилам?

Приятного чтения

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Елена Гриб)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 19.01.2018

...

Елена Гриб: 23.09.16 16:27

 » Пролог

Прошлое – это лишь пролог.
Вильям Шекспир

Солнце только опустилось за горизонт, окрасив немногочисленные тучи в багровые тона, а на востоке уже поднималось второе зарево. Степной пожар! Даже целебный воздух этого мира не мог помочь оказавшимся у него на пути! Белый дым застилал небо, на котором не было видно звезд. За полосой огня оставалась черная выжженная земля да уродливые останки тех, кто жил здесь испокон веков, и тех, кто хотел обмануть судьбу, убежав в царство Жизни.
Ветер разносил искры, пламя полыхало все яростней, охватывая большие и большие площади… И вдруг исчезло, повинуясь приказу хозяйки здешних земель. Богини, вынужденной стать надсмотрщицей для двух магов. Теперь уже двух.
Она устало опустилась на пепелище. А ведь когда-то вокруг простирались многолюдные селения… Давным-давно… Тогда ей казалось, что люди будут бороться за право жить там, где нет старости и болезней. Как же!
В воздухе резко пахло гарью. Небольшие вихри поднимали теплый пепел, заставляя глаза слезиться. Да, в те времена богиня ненавидела людей! А сейчас… Сейчас она чувствовала себя чужой в собственном доме. Наказание для магов превратилось в кару для нее.
С жаждущими власти нельзя договориться. Они не слышат доводов, не знают жалости и хотят одного – вернуть былую славу, сколько бы крови для этого не потребовалось. Богиня знала: в своем мире она может все. Уничтожить их? Но давняя клятва связывала руки. А тот, кому она ее дала, непреклонен – никаких убийств. Он все еще боится, что и она станет таким же чудовищем… Дурачок! Время меняет не только облик морей и континентов.
С неба насмешливо подмигивала зеленоватая звезда, небольшие тучи неслись вдаль… Хозяйка смотрела вверх, вспоминая давнюю ночь, когда она проявила благородство – и потеряла друга. Ее цветущий мир превратился в место заточения шестерых магов! Теперь-то их осталось двое – ожесточенных, одиноких, ненавидящих всех, даже самих себя.
Перед рассветом зарядил дождь. Богиня ловила губами капли и чувствовала, как текут по щекам слезы, смываясь водой. Сейчас она могла позволить себе минутную слабость.
А когда на обезображенную землю упали первые лучи солнца, сквозь пепел проклюнулись зеленые ростки и потянулись вверх. Жизнь продолжалась.

...

Елена Гриб: 23.09.16 16:29

 » ГЛАВА 1. О проблемах и решениях

ГЛАВА 1. О проблемах и решениях

У всякой проблемы всегда есть решение – простое, удобное и, конечно, ошибочное.
Генри Луис Менкен

Жаркие летние дни становились короче, однако веллийская столица словно не чувствовала приближения холодов. Пусть жатник заканчивался, а осень обещала быть дождливой, горожане жили в ожидании празднеств. Конец лета означал не только угрюмую погоду, но и начало самого радостного месяца в году, гордо именуемого Порой Паломничества (в простонародье – щезником ). Месяца, когда почти все знатные и благородные отправляются в путешествие по святым местам, а в городах и поселках начинаются ежедневные праздники. Но разве обычного человека этим удивишь? Ха-ха, как говаривали знатоки, весельчак и тещины похороны с размахом отметит. Нет, столица предвкушала иное развлечение!
Император выдавал замуж единственную дочь.
Сразу после Поры Паломничества ожидалась грандиозная свадьба, сплетни о которой давно уже приобрели международный характер.
«Что принесет будущий брак? Мир и процветание? Новую войну?» – этот вопрос обсуждался и во дворце, и в каждой захудалой таверне.
Некоторые из ответов явно тянули на государственную измену.
Влая же вовсю готовилась к торжествам.
Молотки строителей не умолкали ни на минуту. Спешно ремонтировались дороги и постоялые дворы, расширялись конюшни…
И только несколько человек в империи знали – это все зря. Не будет праздничных шествий, не будет династического брака… Не будет свободы!
Говорят, правители с детства приучены встречать любую неожиданность, ничем не выдавая своих чувств. В печали и радости они должны сохранять невозмутимость, столь редкую среди простолюдинов. Но иногда бывают исключения, о которых не упоминают учебники придворного этикета.
Малдраб Четвертый, император Веллийской империи, втайне считал, что каждый из его предков тоже имел собственные, сугубо индивидуальные причины для недостойного поведения. Как же он их понимал! Когда рушится то, что было основой твоей жизни более полувека, приличия отходят на задний план. Как и сдержанность. И невозмутимость.
– Все будет хорошо, – спокойно произнес черноволосый мужчина лет тридцати, заостренные уши которого выдавали эльфийское происхождение.
Он стоял возле единственного окошка Южной башни, где Его Величество собрал совет. Неофициальный, разумеется, да и советник на нем присутствовал лишь один, исполняющий по совместительству обязанности придворного врача и считающийся другом императора. Отсутствие второго приближенного лица стало предметом обсуждения.
– Он не вернется! – в который раз воскликнул Малдраб, кутаясь в красный плащ властителя. – Да никогда… Нет, никогда и ни за что… Да никто бы не смог!
– Крезин справится, Ваше…
– Помолчи, Дисон, тебя не спросили! Ты его надоумил?.. Не отпирайся, все равно не поверю, что Крезин сам решился на эту… На это… На самоубийство!
Такой наскок ничуть не обескуражил эльфа.
– Мы ни о чем подобном не говорили, поэтому для меня его поступок тоже явился неожиданностью. Малдраб, я не лгу. Наш друг действует по собственному побуждению. Мне нравится черный юмор, но я никогда не послал бы человека на смерть. Я врач, а не палач, Ваше Величество, извини уж за неуместную рифму, – негромкий голос не-людя должен был обладать успокаивающим эффектом, однако…
– Как такое вообще могло случиться?! – Алая ткань металась в такт быстрым шагам правителя, словно язык пламени. – Он что, с ума сошел? Вообразил себя Ланом ? Спасителем Отечества стать решил? Мог бы предупредить, мы бы хоть речи надгробные приготовили! – Малдраб Четвертый нервно закашлялся. – Боги, за что?..
– Он вернется, Виви, а в худшем случае его вернут.
– Мне не пять лет и я уже на Виви! – Император едва удержался от желания схватить Дисона за кружевной воротник и потрепать изо всех сил.
С другой стороны, для почти бессмертного эльфа он и в девяносто останется несмышленым мальчишкой.
– Радис затворник, но в курсе событий. Он не будет вредить другу правителя Веллийской империи. Немного напугает, да и все, – продолжал рассуждать советник.
Его Величество покачал головой, поражаясь оптимизму друга. Надо же – эльф, пятую сотню лет разменял, несколько поколений династии Виллаев пережил, а наивный… Или прикидывается таковым.
– Если бы ты поймал в своем доме вора, то стал бы разбираться, чей он друг, враг или родственник?
Поколебать уверенность эльфа было трудно:
– Если Крезин не наделает глупостей, его вернут.
– Вот я и боюсь, что его вернут! – снова вспылил император. – По частям, или без некоторых, или же с лишними… Ты понимаешь, что он затронул величайшего человеческого мага? Отец говорил, даже Лан вел себя с Радисом крайне осторожно, а это значит много, очень много!
– Только то, что у Старилеса мудрый правитель. Был… К сожалению.
Разговор утих. Двое мужчин стояли у окна и тоскливо смотрели на темную, почти черную тучу, надвигавшуюся с северо-запада. Со стороны Клусса – оплота Радиса, последнего из Первых магов. Великого Радиса!
***
Старые легенды говорят: давным-давно магия была недоступна человеку. Но однажды появился парень, вокруг которого творились странные вещи. Какие именно? О том предания умалчивают, однако точно известно, что шестеро его сыновей открыли новую эпоху. Вернее, эпоха магии началась лет пятнадцать спустя, когда юноши почувствовали в себе необычную силу.
Сказания описывают те события по-разному. Одни уверяют, что братья сразу поняли свое великое предназначение и принялись творить добрые дела. Мощь их была так велика, что Первые маги могли двигать горы и создавать океаны, зажигать звезды и возвращать жизнь. Они отвоевали для людей большую часть континента и, наверное, совсем уничтожили б не-людей, если бы не Лан. Никто не знал о нем ничего определенного, ходили лишь смутные слухи, один другого страшнее. Лан разделил братьев и убил поодиночке. Даже имена их затерялись в веках… Тогда уже будущее человечества оказалось под угрозой, однако среди людей остался последний маг – юный Радис! Откуда он взялся? Возможно, на этот вопрос ответил бы любвеобильный родитель шестерых Первых магов, но к тому времени он давно отправился к праотцам. Радис сумел договориться с Ланом о прекращении войны и вскоре стал его другом.
Другие легенды рассказывают нечто иное. Мол, опьянев от невиданных возможностей, создали новоиспеченные маги на месте вековечных лесов громадную пустыню, да и Крайние горы не сами по себе появились. А потом решили весь мир завоевать и, чтобы не-люди под ногами не путались и о правах разумных существ не напоминали, занялись их тотальным уничтожением. Тогда-то пришел Лан. Откуда? Для большинства людей это остается загадкой. Он убил братьев одного за другим, и не-люди признали его правителем. Началась охота на человеческую расу… Но оставался Радис – умелый и невероятно сильный маг – мальчишка одиннадцати лет. Он имел четкие представления относительно добра и зла, и нашел ключик к сердцу Лана. Однако больше не было мира между человеческой и другими расами.
Лан создал свое государство – Старилес, среди людей именуемое Странным Лесом, которое охватило восточную часть континента. Радис ушел на северо-запад, в город Клусс, вскоре разросшийся, расширившийся, присоединивший некоторые территории и ставший пристанищем магов. За страной колдунов закрепилось название столицы. Здесь радостно принимали всех, у кого имелись зачатки магического дара. Здесь не нашлось места для не-людей.
Клусс славился артефактами. Стоили магические вещи заоблачно, а некоторые и вовсе считались бесценными – например, известный среди магов Колодец Заветного Желания, созданный Радисом в незапамятные времена. Поговаривали, нет богатства, равнозначного ему по ценности! За этим-то сокровищем и отправился Крезин. По-видимому, он уже определился с заветным желанием. Страну могло спасти только чудо, и советник собирался его предоставить.
***
Дисон не ошибся – ждать пришлось недолго.
Темные тучи затянули горизонт. В небе мелькали яркие вспышки молний, но было тихо – так тихо, словно из города убрали все звуки. Тревожная тишина… Серые струи дождя упали тоже беззвучно. Создавалось впечатление, будто Южную башню накрыло коконом тьмы и безмолвия. Грохот рухнувшего на каменный пол тела заставил стоявших у окна мужчин подпрыгнуть.
Эльф опомнился первым:
– Н-да, Радис всегда любил эффектность. – Он подбежал к лежащему, перевернул его и в недоумении отшатнулся. – Виви, ты тоже это видишь?
Его Величество обладал нервами гораздо менее крепкими, нежели эльфийский врач. Он отпрянул, зацепился за нечто, чего вообще не должно было быть в пустой башне, потерял равновесие и стукнулся головой о подоконник, временно выпав из действительности.
Вообще-то мало кто мог бы обвинить императора в слабости, не покривив душой. То, что появилось в башне, напоминало советника Крезина только размерами фигуры и привычной одеждой. Больше всего «это» походило на елочку из дворцового парка. На очень веселую елочку…
Черные, длиной до пояса волосы – главная гордость советника – стали неотличимы от охапки недавно скошенной травы со всеми цветочками, букашками и прочей полевой экзотикой. Синий плащ с серебряным шитьем во многих местах прорывали колючие ветки, а там, где ткань держалась, зеленым ежиком выпирали иголки. Сквозь белые перчатки пробивались какие-то корешки, нечто шевелилось и в сапогах. А лицо… Лицо было усеяно крошечными чешуйками-лепестками и пыталось что-то сказать.
Дисон склонился над другом, оценивая его состояние. Цепкий взгляд врача сразу отметил, что кожа, проглядывавшая сквозь лепестки, нормальная, человеческая… Правда, зеленоватая. Он протянул руку, чтобы проверить это на практике, и едва успел ее отдернуть, когда ветки рванулись навстречу.
– Не трогай, – тихо простонал Крезин. – Лучше не трогай меня… Я сам виноват… Случайно попал под какое-то садовое заклинание… Колодец вон, под императором… Одно желание.
– Крезин, мы можем что-то сделать? – Малдраб Четвертый уже пришел в себя и активно принял участие в происходящем.
Советник будто не слышал:
– Одно желание и три условия… Надо успеть, пока оно не сбылось полностью. Ну, материализация или что-то такое…
В тот момент император меньше всего хотел заниматься проблемами государства:
– Крезин, это, – он указал на артефакт, – поможет тебе?
– Он предупреждал, что вы спросите. А я сомневался… Простите, Ваше Величество. Колодец силен, но надо точно сформулировать желание. Я же не представляю, что со мной, – теперь голос советника звучал увереннее и сильнее. – Радис не горел желанием спасать вора, и я его понимаю…
– Пожелать общее исцеление? – Эльф подошел ближе.
– А кто знает, что для меня здоровье? – Короткий разговор с Первым магом поубавил Крезину оптимизма. – Вдруг я вообще в землю врасту и розами расцвету? Нет, сначала надо помочь стране. И потом… Радис говорил, возможно второе желание, хотя оно исполнится частично. Он много чего рассказывал…
Император попробовал вернуть разговор в изначальное русло:
– Крезин, подробнее можно? О Колодце?
– Виви, слушать надо внимательнее! – разгорячился эльф. – Он же ясно сказал: загадать желание, уточнить его в трех параметрах до завершения действия заклинания и сваливать на безопасное расстояние, чтобы посмотреть, что вышло.
– Вообще-то это не все. – Крезин колебался. – В общем… Радис намекнул… Нет, глупости! Не понимаю, как мне поможет… Не важно!
– А почему он отпустил тебя? – внезапно поинтересовался Дисон. – Причем с «добычей»?
– Откуда мне знать? – Если бы не необычный вид, смущение советника было бы заметней. – Возможно, у него свои планы. Ваше Величество, попробуете?.. Да и дождь скроет… Хм, возможные последствия.
– Да? – задумчиво проговорил Малдраб. – И что пожелать?
Дисон хмыкнул.
– Виви, о проблемах империи ты уже забыл?
Его Величество поморщился. Почему эльф постоянно заставлял его чувствовать себя двенадцатилетним сорванцом, не выучившим урок? И не только его! Министры как-то даже делегацию собрали с требованием выставить придворного врача из страны, а то «порочит облик короны», видите ли, «роняет двор в глазах соседей». Тогда император «выставил» их с занимаемых должностей, потому что служак много, а тот, кто был наставником его прадеду, деду и отцу – один, и пусть он ведет себя, как хочет, все равно любой обиженный подумает: «Не-людь… Что с него взять!». Зато вежливости Крезина с лихвой хватало на двоих.
– Не надо, Дисон, – прервал мысли Малдраба советник. – Радис сказал, загадывать нужно нечто конкретное. Например, перемещение кого-то… Ваше Величество, что, по-вашему, спасет Велли?
Император задумался. Большую страну сотрясали дрязги между землевладельцами, с запада участились набеги кочевых племен, Клусс переманил почти всех магов, но не это сейчас волновало веллийского правителя и его приближенных. Гартон, южный сосед и вечный соперник, в который раз показал когти. Веллийская империя, обычно именуемая попросту Велли, мало что могла противопоставить мощной коннице и отлично обученной пехоте соперника – Гартон не зря называли землей прирожденных воинов.
Правда, сосед хотел обойтись малой кровью. Грайт, тамошний правитель, предложил Малдрабу союз, скрепленный браком веллийской принцессы Маргалинайи и гартонского принца Геданиота. Наследник стал бы правителем объединенных государств, но до тех пор независимость Велли сохранялась. Император согласился, ведь в противном случае войска Гартона немедля прошли бы землями империи, а так… Родной внук сменит на троне деда, род не прервется, кровь не упадет на плодородную почву… И потом, это было достойнее, нежели просто ждать удавку.
Кстати, теперешний альянс позволил бы значительно расширить границы за счет Странного Леса. Лан, тот самый легендарный правитель не-людей, не появлялся в своей стране более полувека. Даже его подданные заволновались! На престол объявились новые претенденты, управление расшаталось и Старилес обрел статус возможной добычи – не легкой, зато очень аппетитной. Бесчисленные артефакты, невиданные драгоценности и тайные знания притягивали, как магнит. Единственная загвоздка: на пути к цели находились Храмовые земли – нейтральная часть континента. Их создали для предупреждения войны между расами, отстроив старые, неизвестно кем возведенные храмы. В святилищах поселились новые боги, сохраняя неприкосновенность границ. Но если заручиться поддержкой вседержителей…
Непременным условием сделки Гартон поставил следующее: во время Поры Паломничества принцесса и принц пройдут вместе Путь Всех Святынь : посетят Двенадцать храмов и примут участие в необходимых обрядах. Получат благословение богов! А после ожидались невиданная свадьба и подписание союзного договора. Ожидались…
Планы нарушились, как это всегда бывает, внезапно, непоправимо и неожиданным способом. Когда Малдраб сообщал дочери о предстоящем браке, он не ждал горячей радости с ее стороны, однако принцесса не расплакалась, не закатила истерику, даже не разругалась, хоть такое часто случалось. Нет, она грустно посмотрела на отца и изрекла:
– Знаешь, папа, ты скоро станешь дедушкой. Очень скоро.
– К-когда?!
– Ну-у-у… Совсем недолго осталось.
Сказать, что император был поражен, – ничего не сказать. Вообще-то болезненной худобой Маргалинайя никогда не отличалась, а в последнее время еще и увлеклась клусской модой, успешно сочетая балахонистые фасоны Клусса с глубокими декольте Велли, но… Не могло так быть!
Впрочем, вечно занятой (то на охоте, то на балах, а порой и в государственных делах) правитель не интересовался фигурой дочери, да и сплетни слуг проходили мимо его ушей. К тому же сдержанность не входила в число достоинств Маргалинайи, и обычно ее секреты знало все окружение. Так почему же настолько значимую новость принцесса сумела сохранить в тайне? Вернее, каким способом она умудрилась скрывать беременность до последнего?!
«Без магии не обошлось», – заключил император.
Его дочь не имела дара, однако охотно пользовалась магическими безделушками вроде вечных самописок и невянущих цветов. Злые языки поговаривали, что в арсенале Маргалинайи нашлось место даже приворотным зельям и ядам! При желании принцесса могла подавить пересуды в зародыше.
– Чей это ребенок?
Ответа Его Величество не дождался.
– Я не нарочно, папа… Так вышло…
– Чей он?!
– Не знаю. Думаю, что… Это неважно. Он мой. Слышишь?! Только мой! Я хочу, чтобы он жил!
Император срочно поделился проблемой с советниками и ближайшими друзьями – Крезином и Дисоном. А толку?
Нет, советниками они были хорошими, профессиональными. Но в такой ситуации одних советов оказалось мало.
Дисон, как врач с огромнейшим опытом, собственноручно поставил крест на планах императора, заявив, что предпринимать на таком сроке какие-то шаги относительно плода не стоит, проще тихонько придушить принцессу во избежание распространения слухов. Малдраб, для которого непутевая дочь была ценнее страны, категорически не согласился и выразил надежду, что эльф всего лишь пошутил.
Между прочим, вскоре Его Величество довольно легко выведал имя папаши будущего внука. Вопреки первому порыву, император не стал его наказывать, а приблизил ко двору, справедливо рассудив, что кто-то же должен будет заботиться о ребенке, и если этот «кто-то» – точно не принцесса, так почему бы не устроить «сладкую» жизнь второму виновнику проблемы?
Эх, если бы Пора Паломничества наступила на несколько месяцев позже… Бастард рождается и отправляется вместе с отцом в какую-то глушь, Маргалинайя проходит Путь Всех Святынь и счастливо выходит замуж, Гартон и Веллийская империя подписывают договор о будущем объединении (которое когда еще будет!) и все довольны. Но времени катастрофически не хватало.
Представить, как он объяснит Гартону в лице короля Грайта причину, по которой принцесса не в состоянии принять сватовство его сына, Малдраб не мог. Впрочем, смерть или болезнь – уважительный предлог, однако… Ради шанса бескровно прибрать к рукам Велли Грайт привел бы самых лучших врачей, нашел бы панацею от всех хворей, известных в мире. А когда король узнает, что Маргалинайя предпочла его сыну безродного (не дворянина!) гвардейца – вот тогда-то и грядет пришествие Владычицы в местном масштабе!
Император задумчиво потер нос и сказал, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Может, попросить, чтобы Паломничество началось попозже?
– Ваше Величество, точнее надо бы, – несмело возразил Крезин. – Я тут подумал… Мне кажется, Радис дал нам подсказку. Вернее, совет!
– И как он мог это сделать, не зная, чего мы хотим? – в голосе Дисона слышалась подозрительность. – Или он уже в курсе нашей ситуации?
– А… Ну… Да.
– Как? Как ты мог?! Я же тебе доверял! – Малдраб попытался взять гневный тон, но вышло довольно жалобно.
Крезин вспомнил на удивление полную и разнообразную коллекцию пыточных инструментов в подвалах Радиса, интереснейший набор магических зелий и артефактов, кирпичные рожи помощников Первого мага, и ответил коротко:
– Там умеют спрашивать.
– А как он отреагировал? – заинтересовался эльф.
– О, Радис хохотал, как сумасшедший, и дал слово, что от него никто об этом не узнает. – Крезин умолчал о собственном впечатлении: Радис сталкивался с подобным, причем довольно близко.
– И в чем же, по-твоему, заключалась подсказка? – продолжал допытываться не-людь.
– Да в том, что исполнение желания мне поможет! Это человек! И о перемещениях он что-то такое говорил…
Дисон рассмеялся.
– Хочешь попросить вторую принцессу? Так и эта тебя не жаловала, куда уж больше!
– Дурак ты, хоть и эльф, – беззлобно заключил советник. – Маргалинайя вскоре сможет приступить к своим обязанностям, а до тех пор следует найти кого-то, кто сыграет ее роль. При дворе Гартона знают двойников принцессы – Дини и Лотаю, потому нужна девушка, о которой будет известно только нам троим. А в этих… Условиях… Укажем, чтобы она считала себя принцессой, имела воспоминания принцессы и вела себя, как принцесса…
– Да, мысль интересная, – задумчиво протянул император. – А потом?
– Когда? – На него воззрились две пары искренне недоумевающих глаз.
– Когда надобность в двойнике отпадет.
Оба советника в унисон засопели. Первым ответил Крезин:
– Ваше Величество, мне надо это вслух произносить?..
Малдраб отрицательно кивнул. Затем изрек:
– Я бы и рад отказаться, но другого выхода не вижу.
Он тоскливо вздохнул и подошел к Колодцу. Зачем-то подвинул его в центр башни и заговорил:
– Я, Малдраб Четвертый, император Веллийской империи… Дисон, немедленно прекрати хихикать! Я хочу, чтобы здесь и сейчас появилась девушка, похожая на принцессу Маргалинайю, мою дочь.
Напротив правителя возник светящийся круг, в котором исчезали контуры незнакомой комнаты, а посредине стояла… Девушка?! Сначала Малдраб решил, что Первый маг жестоко пошутил над ними, но, приглядевшись, потрясенно выдал:
– Ты кто?! Боги, ты нас понимаешь! Моя дочь!
А вместо ответа услышал душевные слова Дисона:
– Идиот! Недоумок! Это конец!
И стон Крезина:
– Условия…
Но императора можно было понять. Увидеть свою дочь в мужской одежде, с остриженными до плеч волосами, в маленькой комнате, где нет ни одного знакомого предмета, кроме кровати, да и на той сидит некто неопределенного пола – это мало какой отец выдержит!
Тем временем круг поблек и пропал, но чудной двойник принцессы остался. Девушка ошалело оглянулась вокруг, оценила общество находившихся в башне (мелкий мужик в красной с золотом мантии, остроухий длинноволосый красавчик в кружевах) и наткнулась взглядом на Крезина, очень некстати загораживавшего проход к лестнице. А дальше…
Советник аккуратно сложился пополам и по нему забегали зеленые языки пламени, поскольку Колодец, брошенный испуганной пришелицей, попал точно в середину его туловища. Малдраб, неосторожно дернувшийся в сторону Крезина, во второй раз споткнулся о злополучный артефакт. Лишь эльф предусмотрительно остался на месте, спокойно наблюдая, как девушка сбегает по лестнице.
Снизу донеслись слова какого-то гвардейца:
– Ваше Высочество, позвольте вас сопровождать!
А потом башню заполнили радостные крики советника, который воспроизводил здравницы и славицы на всех известных и не очень языках. Нет, Крезин не сошел с ума – он избавился от растительных украшений и приобрел светло-салатовый цвет кожи, что, по сравнению с веточками в штанах, было просто замечательно.

...

NinaVeter: 23.09.16 18:09

Елена добрый вечер и с дебютом Вас)
Принимайте в читатели)

...

Аннелия: 23.09.16 18:42

И я к вам почитать

...

GalMix: 23.09.16 20:46

Попаданцы, это интересно.В читателях.

...

Елена Гриб: 23.09.16 22:02

Простите, пока не совсем разобралась с функционалом и понятия не имею, как ответить каждому отдельно, поэтому
NinaVeter, Аннелия, GalMix, большое спасибо за ваш интерес!
Надеюсь, не разочарую

...

Елена Гриб: 24.09.16 19:44

 » ГЛАВА 2. О прошлом и настоящем

ГЛАВА 2. О прошлом и настоящем

Прошлое легче порицать, чем исправлять.
Ливий

***
Лежавший на обитом коричневой парчой диване худой вихрастый парень беспокойно заворочался во сне. Он выглядел лет на восемнадцать, не больше. Вряд ли кому-то, впервые его встретившему, могло прийти в голову, что он не намного младше самого Лана. Да и не осталось в этой темнице других людей, кроме них с братом.
Первому магу снился необычный сон. Он был столь ярок и реалистичен, что Ангасу казалось – это воспоминания… Тот день! Тот проклятый день! Нет, тот первый час, когда он понял, что способен постоять за себя… Эх, если бы этого никогда не случалось!
Они готовились к обряду. Собирались попрощаться с детством и стать мужчинами. Четверо нескладных подростков, совершенно непохожих друг на друга… Двоим из семьи повезло пройти испытания в прошлом году. Почему-то маг отчетливо видел лишь себя да Ваниса, старшего на несколько минут брата…
Четверо… И двое «взрослых». Тогда они еще держались вместе, не давая своих в обиду. Вернее, пытаясь защитить.
Напротив – здоровенные сыновья старосты, двое мельниковых отпрысков и кузнецово «дитя» в окружении давно женатых братьев. Они тыкают пальцами и обидно хохочут, обзывая «приблудышами» да «подкидышами». И Ангас отчетливо понимает – никто из взрослых не одернет нахалов, не прикажет им замолчать… А если попытаться заткнуть издевающиеся рты силой – останешься виноватым. Не любили в деревне тех, кто хоть чем-то отличался.
Староста выходит вперед, и разговоры мгновенно стихают. Он что-то говорит, но пока его никто не слушает, все знают слова ритуала наизусть. Четвертый год подряд повторяющиеся слова. Эх, прежний глава всегда рассказывал что-то новое, давал дельные советы молодняку и не имел любимчиков, а этот…
Маг застонал во сне, почувствовав сквозь столетия, как ему не хватает семьи. Даже теперь. Деда, бабки… Жаль, матери он почти не помнил. А как же горько было тогда! Отец-то никогда не имел у односельчан ни авторитета, ни любви, да и считался немного не от мира сего.
Слова ритуала сказаны. Теперь предстоят испытания… Фарс!
Ангас скрипнул зубами, вновь переживая отчаяние, охватившее его, когда староста пренебрег священным жребием и сам выбрал пары. Все просто – двое меряются силой, выносливостью, сноровкой, и победитель считается мужчиной. Просто – если соперник не тяжелее тебя вдвое, не выше на добрую голову… Но желание победить помогает не только в сказках! По крайней мере, для человека, чьей бабкой была нимфа.
Как же заорал ненавистный противник, когда в его теле разом переломались все кости!
Словно воочию чувствовал Ангас ту, самую первую, неуверенную и отчаянную, вспышку магической силы, пока не осознал, что ощущает знакомую магию. Магию невероятной мощи, отголоски которой сумели проникнуть в их с братом темницу. Наверно, если бы не сон, он бы ничего и не заметил.
Там, среди людей, жил всего один человек, имевший магию Первых. Радис! Но что же заставило его применить такую силу?..
***
Когда человек видит то, чего в принципе быть не может, он думает – сон. И все же она знала, что не спит – нельзя заснуть стоя, приветствуя при этом… Кого? Почему память отказывалась выдавать детали?! Хоть бы имя вспомнить…
Если версия со сном отпадает, возникает следующий вариант – галлюцинация, но каковы причины? «Не переучись, деточка», – кто это сказал? И когда? Да и не должны глюки быть такими последовательными… Наверняка не должны!
Переселение душ? Ха, душа не переносится вместе со спортивными штанами, кроссовками, курткой… И с телом.
НЛО? Нет, гуманоидов девушка представляла по-другому и уж точно без растительного убранства, хотя… Жертва эксперимента?! Параллельный мир? А как же Врата, переходы, порталы, телепорты и тому подобное?
Неутешительный вывод напрашивался сам собой: если в один момент ты находишься… Где, кстати? А в следующий, без каких-либо промежуточных стадий, – в башне с царем, эльфом и этим… цветочным – очень даже вероятно, что ты видишь психиатра и парочку санитаров. Самый неприятный – и самый очевидный вариант. И если уж бред, то только по ее правилам!
«Пусть все станет нормально… Нормально… Нормально…» – повторяла она про себя, убегая из этого кошмарного места.
Лестница, ведшая на свободу, имела семьдесят две ступеньки, но девушка даже не запыхалась и, аккуратно закрыв дверь на выходе, попыталась незаметно убраться подальше.
Ага, попыталась.
Все (работники, охранники?), кто до сих пор стоял, задрав голову, и прислушивался к звукам, доносившимся из башни, уставились на нее. Переглянулись между собой. Нарочито небрежно начали отводить глаза, а затем довольно шустро разбежались кто куда. Подошел какой-то солдатик, учтиво склонил голову.
– Ваше Высочество, позвольте вас сопровождать!
Незнакомый язык, однако понятно каждое слово. И не солдатик это, а воин. Может, слишком молодой, но, несомненно, не новобранец. Примерно одного с ней роста, сухощавый, подтянутый, со светлыми волосами и, кажется, серыми глазами. На нем почему-то доспехи, хотя ристалища не наблюдается. Как с картинки.
С какой еще картинки?! Стоп!
Девушка постаралась совладать с лицом. Высочество! Боже, сейчас она скажет что-то по-своему, по… По какому?! А он смотрит спокойно, будто это Высочество так тупит постоянно и рожи корчит каждый день.
– Принцесса Маргалинайя, вы хотите отправиться на прогулку?
Она поспешно кивнула, и тут же задумалась, что такой кивок означал здесь. Наверное, все-таки согласие, поскольку провожатый продолжил:
– В сад, к вашему любимому пруду?
– Да! – это было рискованно, однако нельзя ведь постоянно общаться с помощью жестов.
Никакого удивления:
– Прошу за мной, принцесса, вас никто не побеспокоит, – ровный бесстрастный голос, но что-то не так, что-то чувствовалось чуть ли не в воздухе, что-то…
Ненависть? Или обреченность?
А вид за серыми стенами башни открывался невероятный. На громадной площади шумели четыре… нет, пять величественных фонтанов, изображавших нечто очень знакомое, хотя подробностей разглядеть не удавалось.
«Значит, я еще и плохо вижу. Совсем весело», – мелькнула неприятная мысль.
Прямо за площадью сверкал золотом купол приземистого строения – не иначе как местного храма. Справа находилось фантастическое сооружение, состоявшее из множества разноцветных башенок, балкончиков и подвесных мостиков. Если это действительно был, как сперва подумалось, королевский дворец, или царский терем, или что-то в том же духе – хм, правительство здесь, похоже, занятное. Или у них демократия? Нет, провожатый назвал ее Высочеством!
За дворцом и вокруг него виднелась какая-то зелень, окруженная каменной оградой высотой примерно в полтора человеческих роста. К ней они и направлялись.
В толстенной стене обнаружилась прореха, закрытая легкой деревянной дверкой. Ни замка, ни запора, ни задвижки не наблюдалось. Солдат толкнул дверь, отошел в сторону, освобождая проход, и…
Да, главный веллийский сад никого не оставлял равнодушным! Едва заметная тропинка петляла мимо растений, которые в природе вряд ли могли сосуществовать.
«Мой бред какому-нибудь ботанику – на седьмом небе от счастья был бы» – мимоходом подумала девушка.
Вишни соседствовали с яблонями, пальмы возвышались над карликовыми деревцами севера, лианы оплетали тонкие стволы молодых берез… И множество бабочек – как блюдце, кофейная чашка или меньше копейки. Однотонные, пестрые, с несколькими парами ажурных крылышек, летающие, ползающие – самые разные! В кустах бодро шуровали мелкие зверюшки, но на глаза не показывались – знали, наверно, чего ожидать от людей. Птицы же и не думали скрываться. Наоборот, они чуть ли не садились на голову и трещали без умолку. Оно и понятно – вольные существа, для которых ограда не препятствие, а деталь пейзажа, могут позволить себе быть неосторожными.
Нечто, напоминавшее сказочную жар-птицу (или окрашенного в рыжий цвет павлина), медленно спланировало на тропу и важно зашагало вперед, вынуждая пристраиваться к своему шагу. Воин взмахнул рукой. Никакого эффекта. Он потянул меч из ножен.
– С ума сошел?! – сильный толчок отправил солдата в кусты, а девушка, шарахнувшись от оружия, утратила равновесие и села на пятую точку.
Крашеный павлин мгновенно развернулся и запрыгнул ей на колени. Попытался клюнуть в нос, начал теребить пуговицу… Клюв у него был крепкий, как у попугая, а глаза большие, выразительные и выпученные точь-в-точь как у парня, что вылезал из зарослей.
– Ваше Высочество, бросьте немедленно, это опасно! – от его невозмутимости не осталось и следа.
– Я сама разбираюсь со своими врагами. Захочу – поглажу, захочу – перья повыдергиваю, – удержаться от смеха было трудно, да и умнее ничего в голову не пришло, но от принцессы, наверное, должны даже это проглотить.
«Оказывается, я люблю животных. Хоть что-то радует. Еще бы имя вспомнить…» – навязчиво лезло в голову.
С птицей на руках она быстро зашагала вперед. Сзади послышались торопливые шаги – солдат явно стремился занять прежнюю позицию. Вот он мягко скользнул плащом по ветвям… на полшага впереди… Павлин, видимо, вспомнил, что он – птица, и решил полетать. Распрямленные крылья ударили воздух, пламенный вихрь метнулся вперед! И снова: меч – толчок – приземление в кусты.
Девушка почти пожалела сопровождающего: меньше чем за пять минут дважды наступить на одни и те же грабли – здесь особый талант нужен. С другой стороны, нечего на невинную пташку бросаться, особенно после того, как принцесса запретила. Вернее, та, кого он считал принцессой.
«Черт, как же от него отвязаться? Драпать отсюда надо быстро!» – эта умная мысль то и дело высовывалась на передний план, затмевая даже опасения насчет душевного здравия.
Тропинка закончилась неожиданно: мгновение тому мелькала перед глазами пестрая зелень – и внезапно открылось чистое пространство. Небольшой пруд, окруженный старыми ивами, едва вмещал множество водоплавных птиц, среди которых виднелись как обычные утки и гуси, так и лебеди, и даже одинокий фламинго. Но самое главное – здесь слышался шум города! И от пруда в сторону забора росли, кажется, настоящие елки, а не дурацкий бамбук. Это был тот шанс, которого девушка ждала от сада.
Сердце забилось как бешеное при мысли, что не выйдет, не получится, не…
Момент! Если подумать рационально, у парня-гвардейца явно нарушена координация, раз он легко падал от несильного удара. К тому же на нем полный комплект доспехов (кроме шлема), в которых особо не побегаешь. Девушка не знала, как обстоят дела со скоростью у нее самой, но, казалось, если выложиться по полной, от бронированного преследователя убежать можно запросто. Отвлечь бы его на минуту, а то смотрит, как охранник в музее на ценный экспонат! Спугнуть птиц на пруду? Кстати, Бог любит троицу, верно?
Ближнюю половину водоема окружал небольшой барьер. Присев на него, удобно было бы бросать кормежку в воду или любоваться природой.
Она опустилась на край барьера, спиной к пруду. Гвардеец застыл рядом.
– Я здесь долго буду. Присаживайся, устанешь, – произнесла девушка, придав голосу максимум дружелюбия.
Сказала, и сама почувствовала, что от такого приглашения он скорее на самую высокую елку залезет. Правда, это ее тоже устраивало.
Как ни странно, солдат потоптался на месте, потоптался, и примостился неподалеку. Отлично! Дальше – дело техники.
– Удивительно красивое место, не находишь? Только шумно очень, – расстояние между ними сократилось вдвое.
– Принцесса, вы же говорили, эти звуки заглушают все лишнее, – для ответа он повернул голову и, обнаружив «принцессу» в непосредственной близости, начал понемногу отодвигаться.
– Лишнего ничего не бывает, – ладонь девушки скользнула по блестящему наплечнику, тронула гладко выбритую щеку. – Ты считаешь, там есть что-то ненужное? – кивок в сторону пруда.
– Я… а… нет… то есть, конечно, все как надо…
– Нет, взгляни внимательнее, вдруг я что-то пропустила?
Вероятно, в этом мире принцессы действовали на солдат как удавы на кроликов. Гвардеец послушно повернулся к уткам – и полетел к ним же.
«Только бы не утонул в железяках!» – а следующие мысли касались исключительно свободы там, за стеной.
«Елки» и вправду тянулись до самой ограды. Вместо колючек они имели мягкие тоненькие листочки, но ветвились как самые настоящие ели, то бишь удобно для лазания. И дерево-мечта нашлось: старое, могучее, выросшее рядом с оградой.
Она оглянулась. Нигде никого. Мелькнула мысль, что, может, солдатику требуется помощь, однако ее вытеснила другая, более насущная: «А мне кто поможет?».
Первая ветка преодолена, дальше дело пошло быстрее. Кстати, ветви у «елки» хоть и толстые, узловатые, а потрескивали и гнулись при каждом движении. Высота небольшая, но все равно страшно!
Еще немного – и девушка оказалась на стене. За ней кипела бурная жизнь города, и спрыгнуть вниз, не попав под копыта лошадей, колеса многочисленных повозок или просто под ноги идущих, бегущих, ковыляющих, даже ползущих людей (людей ли?), было проблематично. А торчать на ограде в сидячем положении, привлекая внимание толпы, как-то не хотелось.
Она решила подождать удобного момента. Еще чуть-чуть… Вот этот проскачет… Пусть пройдут те мужики с копьями… О, сейчас!
Из последующих событий девушка вынесла одно из главных правил этого мира: нельзя медлить – ни ждать удобного момента, ни раздумывать, ни решаться. Потому что обязательно найдется кто-то, кто о таких понятиях не имеет ни малейшего представления.
Рывок – и она летит… только в обратную сторону, в сад. Ветки царапают по лицу, от столкновения с землей перебивает дыхание. Железные (в буквальном смысле!) тиски сдавливают руку, сверху капает вода. И полный ненависти голос:
– К кому опять собралась, тварь?
– А где «вы» и «принцесса»? – не самое умное, что можно сказать, но другие мысли в испуге попрятались и, похоже, вылезать на свет божий не собирались.
– Там же, где мой ребенок! Я и так слишком долго с тобой церемонился! Носился, как с хрустальной вазой! Думал, против отца пошла, не побоялась! И зачем было дурочку влюбленную строить? Снова эти игры?.. Надоело!
– Во-первых, дурочку влюбленную строил ты. Во-вторых, какой ребенок?..
– Не утруждайся, я и сам сразу увидел, что ты уже не беременна!
– …в-третьих – я не принцесса.
Это заявление произвело ошеломляющее впечатление. Тиски разжались, но девушка не спешила вставать. Кто знает, вдруг он псих замаскированный и ждет лишь повода ее прибить? Не может же обычный человек за десять минут превратиться из нормального парня в пышущее злобой существо? Или может? Проклятье, похоже, вместе с памятью ушел и жизненный опыт. Если он был.
«Интересно, сколько мне лет? Хоть бы зеркало какое-нибудь. С другой стороны, перед смертью, говорят, жизнь проходит перед глазами. Вот и наслажусь воспоминаниями!» – совсем некстати подумала она, внезапно осознав, что умирать в иллюзорном мире как-то не хочется.
Кстати, если солдат близко знаком с принцессой, есть шанс убедить его в своем плебейском происхождении. Правда, сначала неплохо бы вывести нового знакомого из ступора. Девушка решила даже не пробовать бежать – если парень в железе смог выбраться из пруда, преодолеть еловые заросли и прыгнуть где-то на пару метров («Ага, стоило бы поинтересоваться местной системой измерения»), чтобы стянуть ее со стены, – испытывать его терпение не стоит. Лучше подружиться, знать бы только как.
– Слушай, а тебя зовут?..
Невинный вопрос, но гвардеец дернулся и непонимающе уставился на нее.
Выглядел он так, что краше в гроб кладут: выпученные глаза, посиневшая кожа, облепившие лицо мокрые волосы… Его морозило, хотя стояла теплая погода (если не лето, то конец весны или начало осени), да и солнце пробивалось сквозь тучи где-то в районе зенита.
После нескольких минут пристального разглядывания парень со вздохом выдавил:
– Маркан… Нет, я не верю тебе. Ты же всегда играешь, – его воинственность уже исчезла, в голосе звучала лишь обреченность. – Знаю, прав что-то требовать у меня нет, но я не позволю больше вить из себя веревки! И не прощу тебя… Не прощу! Вы поступили подло, Ваше Высочество. Очень подло даже по меркам принцессы. Надеюсь, ты никогда не узнаешь, к чему это привело!
– Ладно, Марк, – разбираться с непонятными намеками сейчас не имело смысла. – Можно называть тебя Марком?
– Ага, конечно, – с издевкой произнес солдат. – А как тебя прикажешь величать, принцесса?
Девушка задумалась. Естественно, он пока ей не верил, но ведь действительно надо как-то себя называть!
– Смотри, если допустить… Только допустить, не дергайся! Допустить, что я говорю правду…
Она замолчала, поняв: он и не пытается поверить, более того – не слышит ни слова.
Да и кто в такой ситуации развесит уши? А если и удастся убедить его, то что дальше? Для чего-то ее сюда притащили и просто так не отпустят. К тому же за помощь при побеге этому парню не поздоровится, какие бы интересные отношения их с принцессой ни связывали. Кстати, об имени… Или о прозвище…
«Лин, эгей! Моя Ли-и-ин, где ты? Иди сюда-а-а! Иди ко мне!» – всплыло в памяти.
Впрочем, Лин или не Лин (может, так ее собаку звали?), а придется возвращаться к первоначальному плану. Драпать, то есть. Любопытно, что ожидает там, за стеной, но сначала бы туда попасть…
Девушка начала подниматься. Внезапно гвардеец протянул руку и с силой дернул ее за волосы. Потом чуть ли не носом ткнулся в ухо и покрутил сережку. Затем отшатнулся, поскольку к ней вернулся голос и…
Когда она закончила весьма продолжительный монолог по поводу умственных способностей некоторых личностей (между прочим, вспомнилось довольно много интереснейших, хотя не совсем понятных выражений), он уже сидел рядом и с видом «допустим, я был немного не прав» готовился что-то сказать. Наконец выдал:
– Так как тебя зовут?
***
Почему Марк поверил? Все просто: ни одна свободная девица не острижет волосы, как рабыня, и никто из людей добровольно не будет носить сережки, как обитатели Странного Леса. Тем более сережки с изображением ланиканы ! Да ни один человек и близко не подойдет к этому растению!
Разговор мог бы затянуться, поскольку Марка очень интересовала история появления новой знакомой, а она хотела узнать больше подробностей из жизни настоящей принцессы. Правда, ничего, кроме сцены в башне, Лин рассказать не могла, и на вопрос о своем прошлом ответила коротко:
– Я имею лишь подсознательное впечатление о том мире, но даже примерно не знаю, какое место я в нем занимала. Хотя почему-то очень хочется обратиться кое к кому «папа». А о себе… Единственное, что мне точно известно, – я не ваша принцесса!
– А чья? – улыбнулся гвардеец.
Она не разделяла его хорошего настроения:
– Ничья! Может, дома у меня муж и десять детей, но, черт побери, я не помню даже матери!
– Не страшно, – продолжал забавляться Марк. – У нас здесь многие не помнят.
– Какое-то проклятие? – удивилась Лин, готовая ожидать от этого мира чего угодно.
Он немного грустно рассмеялся:
– Ага, забавные родители. Как принцесса.
– Извини, Марк, – осторожно начала девушка, – ты не похож на принца. Я правильно поняла, ты ее жених?
– Не-а, – отрицательно качнул головой гвардеец. – Просто Ее Высочество, вероятно, беременна от меня.
– А-а… Понятно, – на самом деле Лин уже ничего не понимала. – Почему «вероятно»?
– Есть варианты «уже не беременна» и «не от меня», – теперь в его голосе не было даже намека на смех.
– Значит, ты, когда меня увидел, решил, что она избавилась от ребенка…
Марк согласно кивнул.
– Понимаешь, Лин, она вот-вот… Мне сначала показалось, что ты… то есть принцесса, хочешь сказать… В общем, что я стал отцом. А потом… Зачем ты убегала? Я решил, император настоял на своем…
– На последних месяцах от ребенка избавляться – чистое убийство!
– Да причем здесь это? – отмахнулся гвардеец. – Знаешь, как с котятами ненужными поступают? Раньше Малдраб обещал, что отдаст его мне, и мы уедем куда-нибудь в деревню, но я давно перестал верить их семейке…
– Малдраб?
– Наш император, Малдраб Четвертый.
– Он красное носит, да? – уточнила Лин, вспомнив башню.
– Нет, красная только мантия.
– Ладно, это несущественно. Марк, а мужик с длинными острыми ушами – кто?
– Дисон, придворный врач. Эльф, между прочим! Думаю, тот, в зелени, советник Крезин. Никого иного там быть не могло, они всегда втроем ходят. Кстати, с оценкой его состояния ты явно переборщила. Согласен, советник немного зеленоватый, хотя его кислая рожа от этого ничуть не страдает.
– Эх, знать бы еще, что им от меня надо, – вздохнула Лин. – Подожди, с чего ты взял, будто он зеленый?
– Увидел. Если перестанешь изучать клусскую траву и поднимешь голову, то тоже его увидишь.

...

Елена Гриб: 25.09.16 19:06

 » ГЛАВА 3. О компромиссах и взаимопонимании

ГЛАВА 3. О компромиссах и взаимопонимании

Компромисс – искусство так делить пирог, чтобы каждый верил, будто именно он получил больший кусок.
Эрхард Людвиг

Император был в ярости. И не потому, что он своими руками (или же словами, не в том дело!) уничтожил довольно-таки реальный шанс выпутаться из паутины придворных интриг. Не потому, что до конца теперь уже недолгого правления и такого же короткого остатка жизни эльф и Крезин будут попрекать его этим. Не потому, что его родная дочь станет не королевой Гартона, а дворовой девкой с незаконнорожденным дитем. Не потому, что у проклятого Грайта появится причина для войны. Нет!
Император не считал себя виноватым. Он попросту не мог понять, как посмела глупая пешка соскочить с доски и пытаться вести свою игру?! Пешка, которую, если потребуется, гвоздями приколотят на ее место! Неважно, что пророчество Радиса сбылось и советник избавился от растительного убранства, – благодарность заслуживают лишь равные!
А теперь Малдраб видел – это недоразумение, в первый миг принятое им за дочь, не имело к принцессе ни малейшего отношения. Хотя бы потому, что Маргалинайя никогда в присутствии мужчины, тем более гвардейца, не рассматривала бы траву, пусть даже радужную, не так давно выведенную клусскими магами. Впрочем, подобные мысли о дочери просто неэтичны.
– Быстро же она нашла себе союзника! – Дисон, как всегда, выражал мысли вслух. – О, нас заметили. Слушай, Виви, с ней случайно не твой… э-э-э… Так-так, дело попахивает скандалом. Надо их как-то во дворец переместить, иначе скоро здесь будет много любопытных.
– Почему «их»? – император оглянулся на Крезина, словно ища его поддержки. – Девушку забираем, а этот пусть… Пусть уходит.
Однако Крезин не согласился.
– Дисон прав, Ваше Величество. Внешнее сходство между ней и принцессой значительное, но для человека, который некоторое время был… хм, близко знаком… Гвардейцев учат наблюдать и вытаскивать информацию, а Маркан служит не первый год. Я полагаю, он уже знает ситуацию с точки зрения той девушки, и если соотнесет ее с происходящим в стране, то, сами понимаете…
– Хорошо, идем к ним, – распорядился Малдраб Четвертый, – поговорим…
– Не поговорим, а вежливо попросим пройти во дворец для дальнейшего обсуждения ситуации, – уточнил эльф.
– Что мешает обсудить ситуацию здесь, Дисон?
– Скажу прямим текстом: если откуда-то со скандалом выбегает принцесса, хватает своего любовника и идет с ним в сад, а потом появляется ее отец, расспрашивает, где она, и направляется следом, захватив помощников, – Виви, поверь, любопытствующих будет много.
– Вдруг они начнут упрямиться?
– Ваше Величество, посмею напомнить, что у нас есть отличнейший рычаг давления на Маркана, – с едва заметной усмешкой проговорил Крезин. – А поскольку он здесь единственный знакомый нашего двойника, то, думаю, с ними обоими проблем не возникнет.
Переговоры (или уговоры?) вызвался вести Дисон. Во-первых, император счел данную миссию ниже своего достоинства. Во-вторых, обаяние эльфа заставляло даже столетнюю старуху чувствовать себя молоденькой девчонкой. И, в-третьих, длинноухие считались живучим народом – это на случай, если дикарка окажется опасной.
Лин, вопреки мнению Малдраба Четвертого, сразу же согласилась перейти в более уединенное место. Как говорится, после боя кулаками не машут, и упираться теперь, когда потенциальных противников стало намного больше (да и свидетелей прибавилось), не имело смысла. А единственное выдвинутое ею условие (присутствие Марка при разговоре) парламентеры сочли вполне приемлемым.
На этот раз они шли широкой ухоженной аллеей, отличавшейся почти привычным, по сравнению с тропинкой, видом. Замощенная розоватым камнем дорожка, деревянные скамейки, аккуратно подрезанные кусты, подбеленные липы, стеклянные колпаки фонарей – ничто не говорило о том, что совсем рядом находится потрясающий мир экзотических растений.
Аллея подходила к задней двери императорского дворца – того самого фантасмагорического сооружения из цветного камня, стекла и белого мрамора. За дверью открывался широкий коридор, пол, стены и потолок которого были выложены настолько реалистичной мозаикой, что Лин в первый миг показалось – они возвратились туда, откуда началось ее знакомство с Императорским садом.
Эльф резко свернул направо к боковой лестнице. Второй этаж, третий, длинный коридор без дверей, несколько ступенек вверх, снова коридор, только в обратную сторону… Наверное, это продолжалось бы долго, но у императора, шедшего с независимым видом позади, закончилось терпение.
– Боги, Дисон, куда ты идешь? У меня голова кругом от твоих переходов.
– Это еще не страшно. Вон Крезин вообще позеленел, – заявил эльф. – Я иду в нашу комнату для особых совещаний.
– Это в какую же?
– Да в спальню твою, Виви!
– Дисон, я бы попросил при посторонних соблюдать хоть видимость приличий. Кроме того, в мою спальню можно пройти гораздо быстрее, не нарезая круги по периметру дворца. И почему мы идем в мою спальню?
– Крезин, объясни ему, – огрызнулся придворный врач, – а то я пока соблюдаю приличия.
– Ваше Величество, понимаете…
– Понимаю! Прошу тебя, обойдись без заумностей!
Советник вздохнул. Как сказать императору, что его покойная супруга, отличавшаяся излишней скромностью, напихала в их опочивальню множество артефактов против подглядывания и подслушивания, поэтому совещания чаще всего проводились именно там не из-за удобства для властителя, а по соображениям безопасности?
– Ваше Величество, мы идем в самое защищенное место дворца. А идем кружным путем потому, что Дисон не хочет открывать посторонним краткий.
– Да? А я не хочу, чтобы в мою спальню вообще кто-либо входил, но кого это волнует?
Лин слушала их занимательный разговор и удивлялась. Император… Он здесь кто? Не может быть, чтобы просто для мебели. Да, советник выказывает уважение, хотя видно, что и советы его принимаются без лишних вопросов. А эльф ведет себя как старый мудрый дедушка… или прадедушка.
Интересно, жену император тоже так внимательно слушает?
А дочь?
Девушка встряхнула головой, стараясь, чтобы волосы прикрывали уши. Зачем предоставлять лишний повод для возмущений? Присутствие Марка за спиной уверенности отнюдь не придавало. Она настояла на его участии лишь потому, что невольного носителя императорской тайны должны были убрать немедля, а Лин чувствовала ответственность за первое более-менее дружелюбное существо, встретившееся ей здесь. «Существо», которое она нагрузила своими проблемами и подвергла смертельной опасности.
Императорская опочивальня была поистине императорской как по размерам, так и по убранству. Мягкие ковры покрывали каждую пядь пола, тяжелые шторы не пускали внутрь ни единого солнечного луча, гобелены с изображением каких-то земель украшали стены, а в центре возвышалась громадная кровать с балдахином, у изголовья которой висели два ярко светившихся шара.
В комнате находились и три мягкие кресла, без лишних разговоров занятые императором и его советниками.
Лин начала испытывать легкое раздражение. Не потому, что хоть один из мужчин мог бы предложить ей сесть. Не потому, что после изнурительного бега по саду, лазания по деревьям и кружения по дворцу она уже не чувствовала ног. Не потому, что эти трое считали себя настолько выше их с Марком, что даже не пытались скрыть свое отношение. Просто…
«Это же мой бред, да?» – и благоразумие решительно отошло в сторону.
В глубине памяти зашевелилось какое-то выражение о наглости и счастье. Лин взглянула на гвардейца и предложила, кивнув в сторону кровати:
– Идем, присядем. В ногах правды нет, верно?
Марк не пошевелился. Она пожала плечами и широким шагом двинулась к середине комнаты. Здесь ее ждало неприятное открытие: высота ложа тоже оказалась «императорской» и устроиться удобно не представлялось возможным. Впрочем, отступать Лин не собиралась – пускай ноги висят, как у ребенка, но стоять непонятно сколько она не будет!
Проблема решилась неожиданно. Сильные руки забросили ее на шелковое покрывало, гвардеец плюхнулся рядом.
– Как думаешь, мы не перегнули палку?
Вопрос был вызван тем, что императора, похоже, хватил удар. Он невнятно мычал и размахивал конечностями, в то время как эльф и советник просто застыли: один с легкой улыбкой и удивлением, другой с глазами, лезшими на лоб, и ужасом во взгляде.
– Да нет, не перегнули, – негромко ответил Марк. – Мы ее в щепки раскрошили, сожгли, а пепел развеяли.
– Тогда зачем ты здесь? – Лин его не понимала. – Это же моя блажь.
– Да какая разница? Я все равно покойник.
– Ну-ну, мечтай. А лично я собираюсь поторговаться.
Тем временем император вновь обрел способность говорить:
– Измена!
Эльф начал что-то шептать ему на ухо. С другой стороны присоединился советник Крезин, изредка кося на причину императорского гнева. Вскоре Малдраб перестал закатывать глаза, упорядочил движения, встал и подошел ближе. Советники не отставали.
– Прошу прощения, – проговорила Лин, чувствуя, что Его Величество вот-вот взорвется. – Поговорим о делах?
– Дела мы обсудим, как только он окажется на виселице! – зловеще прошипел император, обвиняюще ткнув пальцем в Марка.
Что-то подсказывало: это не пустая угроза.
– Предлагаю рассмотреть более приемлемый вариант сотрудничества. Вам нужна принцесса на праздники, я правильно понимаю? Каковы ваши условия? Сразу предупреждаю, моих довольно много.
– Да ты… Ты сумасшедшая! Безродная девка, как смеешь ты указывать императору?! Я прикажу пороть тебя, пока не забудешь даже собственное имя!
Малдраб мог бы долго вопить, но как-то не с руки угрожать тому, кто лишь тихо хмыкает в ответ.
– В чем дело? Думаешь, я бросаю слова на ветер?
– Я не верю в вас, – Лин старалась, чтобы голос звучал ровно.
– Презренная тварь, ты смеешь сомневаться в словах…
– Я не сомневаюсь в ваших словах, – она прервала речь Его Величества. – Я не верю в ваше существование. Понимаете? Просто не верю в окружающий меня мир! Согласитесь, трудно воспринимать всерьез то, во что не веришь. Кстати, я не помню ни своей матери, ни своего имени, а Лин – всего лишь прозвище, да и то… Подозреваю, что не мое.
Как ни абсурдно прозвучало данное заявление, ей поверили. Малдраб словно разом утратил весь пыл, сник и в одночасье превратился в обычного битого жизнью мужчину среднего возраста.
Крезин попробовал внести ясность:
– Но, молодая госпожа, вы разговариваете с нами. Трогаете вещи. И все равно думаете, будто это, – он обвел рукой комнату, – ненастоящее?
– Ну, не знаю, – трудно убеждать стоящих напротив людей, что их нет. – Во сне я тоже говорю. Но мой сон идет по моим правилам.
– Это не сон, – император зло посмотрел ей в глаза. – Это жизнь. Настоящая. А ты – наша последняя надежда предотвратить войну.
– Между прочим, последней надежде не угрожают поркой. Расскажете суть проблемы?
– Неужели доблестный солдат не поделился мнением? – встрял в спор эльф.
– Я хочу услышать, что вы хотите от меня.
– Хорошо. Крезин, расскажи ты. Я… Я устал, – Малдраб сделал пару шагов назад и тяжело опустился в кресло. – Дисон, не смей вставлять свои замечания.
– Как скажете, Ваше Величество, – улыбнулся эльф, мягко перемещаясь на ложе. – Эх, удобно-то как… Что? Уже молчу!
Император устало махнул рукой, и советник начал говорить. Время от времени он посматривал на Маркана, но тот ничем не выказывал своего отношения к рассказу.
Крезин не упустил ни единой детали. Когда он перешел к предыстории появления Лин, Малдраб поморщился и тихо пробормотал:
– Честнейший дурак.
Эльф прекратил исследовать императорскую перину и подошел к правителю.
– Ага, теперь она будет потерпевшей стороной, – он задумчиво потер нос. – Впрочем, Крезина можно понять. Девчонка все-таки ему помогла.
– Это не мешало советнику строить планы насчет нее. А теперь он их выбалтывает.
– Виви, ты же сам ему приказал.
– Ну да, как искать виновных, далеко идти не надо. И безопасно – себя же особо не накажешь.
Лин была настроена дружелюбно.
И скептически.
– Вы хоть понимаете, что кто-то обязательно проболтается? Из слуг, охрана или врачи, – она оглядела собравшихся. – Или вы сами.
– Молодая госпожа, следует ли нам считать ваш вопрос согласием участвовать в спасении империи? И обещаете ли вы не держать зла за причиненные неудобства, связанные с вашим… э-э-э… прибытием сюда? – Крезин, как всегда, предпочитал сразу расставлять все по своим местам.
– Допустим, я сейчас начну… хм, вести себя неблагоразумно, – Лин пристально посмотрела на советника. – Это как-то улучшит мое положение?
– Боюсь, мы будем вынуждены… э-э-э… ограничить вашу свободу…
Договорить он не успел. Марк бесцеремонно отодвинул Крезина и спокойно продолжил:
– Я могу предложить несколько вариантов событий. Первый: тебе угрожают расправой со мной. Второй: то же, но в главной роли – ты сама. И третий: удавка палача, нож в темном углу, яд – выбирай, что подходит.
– Марк, извини, но это я знаю без подсказок. Мне бы хотелось услышать официальный вариант событий.
– Ну… Грубо говоря, – советнику явно было не по себе, – они более-менее идентичны.
– Тогда какой смысл рассуждать о моих мотивах? Знаете, – Лин вздохнула, – меня это все уже достало… Я согласна изобразить принцессу. Так, как захочу.
Император недовольно воззрился на нее.
– Полагаю, мы подходим к условиям договора, – выдал неприязненно. – Вот мои требования, и они не подлежат обсуждению: ты выглядишь, как принцесса, ведешь себя, как принцесса, держишь рот на замке и…
– Ваше… Высочество или Величество? Вечно путаю.
– Ко мне ты должна обращаться «папа». – Малдраб поморщился, словно хлебнул уксуса. – Советую начинать тренироваться прямо сейчас.
– Ладно, «папа», – мало какая дочь могла вложить в простое, на первый взгляд, слово, столько смысла. – Я не проболтаюсь, если вы имели в виду это. Но, «папа», мне действительно следует вести себя, как ваша дочь?
– Да как ты смеешь! Подлая…
– Подожди, Малдраб, девочка права, – эльф предупредил ругательства, готовые сорваться с языка правителя. – Ты сам назвал ее последней надеждой, помнишь?
– Никто не смеет грязными намеками порочить имя моей дочери!
– Я думаю, наша гостья никого не хотела обидеть, верно? – Дисон вопросительно обернулся к Лин.
– Какие все нервные! Я лишь пыталась сказать, что полностью скопировать принцессу не смогу в любом случае, так не проще ли пустить слух, будто в связи с предстоящими событиями его дочь решила кардинально измениться. Марк рассказывал, что Марго… извините, забыла полное имя, периодически меняет образ жизни, стиль одежды, даже поведение, а тут такие события – паломничество, свадьба, объединение… Причина более чем уважительная. Никто не удивится. Кроме того, меня уже видело множество людей.
– Ваше Величество, я полагаю, молодая леди права. – Крезин смотрел уважительно. – Мы еще доработаем легенду, – добавил он, видя, что император готов разразиться гневной тирадой.
– Я ухожу. Делайте, что хотите!
Малдраб направился к двери, но его остановили слова Лин.
– Подождите! – она неуклюже спрыгнула с кровати и подошла к Его Величеству. – Вы обиделись? Я же действительно не хотела сказать ничего плохого о вашей дочери. Я ее даже не видела!
– Да оставьте меня в покое! – император прорвался к двери и с силой ее захлопнул.
Лин вернулась к Марку, Крезину и Дисону. По сути, она полностью настояла на своем, но удовлетворения это не принесло. Хотелось остаться в одиночестве, обдумать все и просто отдохнуть. Похоже, девушка начинала верить, что не сошла с ума. И еще, кажется, пришла пора обеда.
– Как здесь насчет еды? – волосы на миг взметнулись, открывая сережки.
– Пойдем, – Дисон усмехнулся. – Только уши прикрой, а то наша репутация полетит гномам в топку.
– Куда? – озадаченно переспросила Лин.
Эльф легонько подтолкнул ее к выходу:
– Потом расскажу. О, тебе предстоит узнать очень многое…
– Здесь есть библиотека? – перебила она, немного уязвленная покровительственным тоном.
– Разумеется.
– Тогда не беспокойтесь, сама разберусь.
Дисон взглянул на нее, как на… принцессу:
– Девочка, ты понимаешь нас потому, что так пожелал Малдраб.
– А вы меня как понимаете?
Окружающее существует? Отлично, поиграем в жизнь. В чужую жизнь, как это ни прискорбно.
***
Императорская библиотека не шла ни в какое сравнение с библиотекой… какой?! К сожалению, недостаток времени не позволил Лин полностью погрузиться в мир книг. История, география, религия, искусство – она выбирала самые необходимые темы. Несколько дней на изучение нового мира – это так мало! Кроме того, были постоянные беседы с Крезином или Дисоном о политике, власти, силе и тех, кто воплощал их в империи.
Малдраб Четвертый в поле зрения не появлялся ни разу.
Девушку поселили в комнате принцессы, размерами и убранством не уступавшей императорской опочивальне. На вопрос о теперешнем местопребывании Маргалинайи последовал настолько уклончивый ответ, что его вежливее было бы заменить обычным: «Не твое дело».
К счастью, принцесса меняла слуг как перчатки, поэтому прежние служащие не удивились отставке. Правда, портной, которому пришел заказ на новый гардероб, был немного шокирован, однако тугой кошелек с золотыми монетами быстро вернул ему душевное равновесие. А сообщение о том, что одежда нужна через сутки, вновь заставило его схватиться за голову.
Сережки пришлось снять, и эльфийские снадобья полностью зарастили проколотые уши. Чтобы не потерять эти причудливые золотые листики, изображавшие, как здесь считали, ланикану, Лин нанизала их на шелковую нить и повесила на шею.
Советники согласились, что парик – вещь, которая любит слетать в самый неподходящий момент, поэтому отрезанные волосы провозгласили символом вечной зависимости принцессы от ее страны и отца.
Вопрос о гардеробе, где должны были наличествовать не только юбки и платья, как-то осмелился затронуть Крезин, но Лин обезоружила его одной-единственной фразой:
– А если штаны будут зеленого цвета?
Советник не стал упорствовать. Он резко сменил тему разговора и начал рассказывать, как проходит паломничество.

...

Елена Гриб: 26.09.16 19:21

 » ГЛАВА 4. О планах и встречах

ГЛАВА 4. О планах и встречах

Когда план слишком долго и тщательно выстраивают, он обязательно провалится.
Гюстав Флобер

***
Беловолосый человек средних лет споро обдирал шкуру с упитанного зайца. В мире Жизни пища не требовалась, но Первый маг собирался зажарить его на небольшом костре и съесть, чтобы хоть на миг представить себя среди людей.
– Брат! Мне снился сон! Он снова появился! Неужели ты ничего не почувствовал? – крик младшего неприятно резал слух.
Охотник досадливо отмахнулся:
– Это всего лишь сон, Ангас. Лан мертв, как и его магия. Не знал, что ты еще видишь сны.
– У меня не было снов со дня смерти Ликиса. Это не случайность! Мы уже достаточно сильны, чтобы вырваться отсюда!
Его собеседник лишь поморщился. Ангасу время от времени что-то казалось, чудилось, слышалось… И всегда он бежал со своими видениями к брату, получая если не успокаивающие речи, то подзатыльники – в зависимости от настроения старшего. А оно последние лет двести было исключительно плохим… Но полностью игнорировать непутевого родственника не получалось – иногда его чутье оборачивалось предвидением. Советовал же он когда-то не бросаться в открытый бой. В тот последний бой…
– Если ты прав, надо приготовиться. Помни, брат, мы не сильнее его, а хитрее и осторожнее. Какова вероятность ошибки?
– Это была сила, Ванис! Наша сила! Она ощущалась здесь, в другом мире. Думаю, Лан схлестнулся с Радисом! Иной причины быть не может, а после стычки чужой наверняка ослаблен и ринется сюда зализывать раны. Пусть только покажет путь! Я даже готов оставить его в живых.
Беловолосый хмыкнул. Да, брат всегда был слабаком. Крови он не любит, видите ли… лишней крови… А кто с перепугу когда-то развязал войну? Ну, где-то на полчаса раньше, чем планировалось, но ведь развязал!
***
На погоду в Велли никогда не жаловались, однако чистое небо в первый день Поры Паломничества сочли признаком особого благоволения богов. Но утро в императорском дворце было отнюдь не легким, да и началось оно гораздо раньше восхода. Мгновенно открылось множество недоделанных мелочей, внезапно стали видны слабые стороны подготовки, и еще много, много, невероятно много тех вещей, которые необходимо решить именно сейчас. Слуги носились как угорелые, гвардейцы им помогали, еще больше усугубляя суматоху, придворные чины тоже изображали бурную деятельность.
О принцессе (вернее, о двойнике) вспомнили тогда, когда следовало встречать солнце, и Лин была благодарна хоть за это. Она довольно легко справилась со своим нарядом, состоявшим из привычной для нее одежды да необъятного красно-желтого плаща с капюшоном. Собственно, единственное неудобство причинял капюшон, на котором крепилось некое подобие вуали, почти полностью закрывавшее обзор. К счастью, император должен был сам выводить дочь, а советники услужливо подсказывали, где ступеньки и сколько их.
На площади с фонтанами собралась огромная толпа, хоть на церемонию допускалась только знать. Впрочем, и выстроенные по периметру гвардейцы занимали немало места. Шум падающей воды позволял слышать произносимые речи лишь тем, кто стоял на ступенях дворца, однако дворяне не пытались проталкиваться ближе, справедливо полагая, что главное – участие. Или их заранее распределили согласно рангу?
Оказалось, ни то, ни другое.
Как только распахнулась двустворчатая позолоченная дверь, фонтаны разом умолкли. Вся площадь затихла. Император Веллийской империи начал свою речь. Его голос звучал отовсюду, и даже в самом дальнем углу слышалось каждое слово. Никакая акустика не дала бы такого эффекта, здесь явно использовали магию.
А император говорил о долге и славе, о чести и обязанностях, о прошлом и будущем, о людях и богах. О Паломничестве…
Наконец Малдраб обратился к Лин:
– Дочь моя, светлая принцесса Маргалинайя, ты ступаешь на трудный путь ради любви к Отчизне. Я верю, твое сердце навсегда останется со мной, с нашей империей, и с веллийским народом, о избранная. Ты должна самостоятельно преодолеть испытания, которые станут перед тобой. Единственное, чем я могу тебе помочь, – дать добрых хранителей, что будут оберегать тебя от злого умысла. Сейчас они принесут клятву свободы. Прими ее и будь великодушна, принцесса.
Вот так… А где же честная игра? Крезин пару часов расписывал особенности церемонии, но ни словом не обмолвился о хранителях – единственных, как Лин предположила, людях, с кем ей будет позволено общаться и советоваться. Интересно, что еще осталось недосказанным? А она-то рассчитывала на помощь Марка!
Мысли путались в предчувствии чего-то неотвратимого. Как быть?! Сейчас эти двое неведомых поднимутся и…
Решение вызрело мгновенно, и девушка не дала себе времени на его обдумывание. Набрала побольше воздуха и выпалила:
– О, мой любимейший отец! – Фонтаны вновь зашумели, толпа заволновалась, но Лин сосредоточилась исключительно на смысле речи. – Я благодарна вам за заботу, которую вы проявляете! Я никогда не забуду вашей опеки! Но, великий император, почему же вы не назвали тех доблестных воинов, что ринутся со мной в пучину неведомой жизни? – Она понимала, что переигрывает, однако невероятность происходящего заставляла подбирать все более пафосные выражения. – Отец, эти мужественные люди заслужили, чтобы их имена произнес владыка Веллийской империи в сей знаменательный день! – Кто-то настойчиво толкал ее в спину. – Позволь же мне позвать одного из моих хранителей! – Особенно болезненный тычок под ребра заставил Лин скомкать конец речи. – Верный Маркан, поднимись для принесения клятвы свободы!
Толпа загудела. Сквозь покровы девушка видела, как от бокового строя гвардейцев отделилась фигура, направляясь к ним. Как она и предполагала, Малдраб не захотел позориться, настаивая на своем избраннике. Его вздох пронесся над головами людей, а затем император спокойно продолжил:
– Доблестный Варласт, поднимись для принесения клятвы свободы.
Лин даже пожалела правителя, когда Варласт ответил гулким, как у колокола, голосом:
– Ваше Величество, я сопровождал в Паломничестве много поколений династии Виллаев, но у меня подрос воспитанник и ученик, готовый хранить вашу дочь на нелегком пути. Позволите ли вы принести клятву свободы храброму Кариману?
Создавалось впечатление, что императору уже глубоко плевать, кто, где, зачем и в чем собирается клясться.
– Храбрый Кариман, поднимись для принесения клятвы свободы.
Воины подошли. Первым на колени опустился Марк:
– Я клянусь защищать и оберегать вас, госпожа, ценой собственной крови и жизни. Вы примете мою клятву?
– Да. – Лин не понимала, зачем он обращался к настоящей ей.
Место Марка занял другой хранитель.
– О, светозарная, пусть моя вечная свобода станет зароком того, что ни капли вашей крови не прольется по злому умыслу, – голос низкий и глубокий, но восторженные интонации больше подошли бы юнцу. – Примите мою клятву, госпожа!
– Принимаю.
Лин готова была убить Марка. Ясно, что этот парень просто повторял его обращения, но она не хотела никого связывать клятвой! Назвал бы ее принцессой, и все дела, а так… Госпожой, как и эпитетами вроде светозарной, величали тех женщин, кого уважали, или хотели польстить, или еще что-то такое же безобидное. И двойник Ее Высочества под эту категорию подпадал.
Далее последовали возвышенные речи министров, менестрель продекламировал заунывную балладу в честь принцессы, хор спел гимн империи…
Наконец выступления закончились. Малдраб Четвертый благосклонно кивнул толпе, сделал знак придворному магу и…
Мир закружился, повинуясь заклинанию портала.
В следующий миг Лин оказалась под стенами величественного храма, рядом из столбов света появлялись остальные участники предстоящего «мероприятия».
Разъяренный император рывком сдернул с головы девушки капюшон и прошипел:
– Ты хоть понимаешь, как меня опозорила? На этой церемонии произносить слова мог только я! И хранители реховы . Как ты вообще сумела обойти заклинание?
Ответы на свои вопросы Малдраб вряд ли надеялся услышать…
После торжественного открытия ворот и приветствий жрецов появились представители Гартона, которые не полагались на магию, а прибыли верхом гораздо раньше.
Король Грайт с веселым удивлением обратился к императору:
– Уважаемый, я уже испугался, что вас не будет. Вы, веллийцы, все делаете в последнюю минуту и кое-как?
– Драгоценнейший, о нашей неспешности слагают легенды, но что ты имеешь в виду, говоря «кое-как»?
– Например, твою дочь, светлейший. – Только истинный гартонец мог оскорблять собеседника, глядя в глаза. Грайт владел этим искусством в совершенстве. – И ты не боишься назначать ее хранителем влюбленного мальчишку? Помни об условиях нашей сделки, – король многозначительно улыбнулся, – особенно о тех, которые касаются принцессы. Мой сын слишком опытен в подобных делах, чтобы попасться на хитрые уловки распутной девицы.
Надеясь, что бушующая в душе ненависть не прорвется наружу хотя бы в ближайшие минуты, Малдраб спокойно спросил:
– Блистательный, если ты считаешь, что моя дочь недостаточно хороша для твоего великолепнейшего сына, зачем было затевать это сватовство? Может, клусская принцесса стала бы тебе достойной невесткой?
Увидев, как вытянулось лицо собеседника, император понял, что вполне отплатил за тонкое издевательство. Клусская принцесса Гашама была ровесницей Малдраба, на которой он едва не женился после смерти жены, матери Маргалинайи. Гашама к пятидесятилетию сохранила как удивительную красоту, так и непроходимую глупость. Между прочим, знающие люди говорили, что принц Гартона, в отличие от своего царственного отца, особым умом тоже не блистал. Грайт имел причины обидеться.
– Милейший, я собирался засылать посольство в Клусс, но мой сын напомнил, что надо поддерживать добрые отношения с соседями. Дружественные отношения, мирные… Понимаешь?
– Ну, если твой сын так решил, светозарнейший, то я несказанно удивлен, хотя, разумеется, полностью согласен.
Лин стояла рядом, изо всех сил изображая безмолвную статую. Когда ей на глаза попало зеркало, она измучила советников вопросами, действительно ли очень похожа на Маргалинайю. В ее представлении принцесса – нечто воздушное, с золотыми волосами и голубыми глазами, с прекрасным белым лицом, от которого взгляд невозможно оторвать. А из зеркала смотрела совершенно обычная девушка – мягкие каштановые волосы до плеч, карие, широко поставленные глаза, темные брови, густые, но светлые на концах ресницы, чуть курносый нос, пухлые вишневые губы, упрямый подбородок, немного смугловатая кожа. Рост выше среднего и крепко сбитая фигура больше подошли бы крестьянке. Далеко не уродина, конечно, однако на принцессу эта внешность явно не тянула.
Обсуждение продолжалось. Теперь под прицел попал моральный (Грайт утверждал, что аморальный) облик Маргалинайи. Лин попыталась представить, что все это ее не касается. И не уйдешь ведь… Кто его знает, вдруг здесь обливать человека грязью в его же присутствии считается хорошим тоном?
Правители резко замолчали и уставились на нее, из чего девушка сдедуктировала, что или они умеют читать мысли, или последнюю фразу она произнесла вслух.
– Принцесса, вы правы. В Гартоне не принято человека, – Грайт выделил голосом это слово, – макать в испражнения. Приношу свои извинения. Вам, светлая госпожа.
Король развернулся и широким шагом удалился к своей свите, ожидавшей неподалеку. Лин поняла, что уже ничего не понимает.
– Ваше… А, черт! Отец, ему надо было нагрубить в самом начале, или как?
– Не знаю, – похоже, Малдраб тоже растерялся. – Ты понимаешь, что это значит?
– Откровенно говоря, не очень.
– Он ищет соправителя для сына! Он проверял твою выдержку и остался доволен!
– А я вами не довольна, папа. Будь здесь она, настоящая Маргалинайя, вы бы слушали гадости, не пытаясь ничего опровергнуть? И говорили то же в ответ? Вам не стыдно? Если не перед двойником, которого вы презираете, то хоть перед дочерью, которой тут нет?
– У нас не принято возражать! Мы игнорируем оскорбления и отвечаем тем же. Запомни, девочка, правитель может только нападать! Тот, кто защищается, выказывает слабость.
– А быть безвольной марионеткой – не слабость? Ха, нападать! Назови вы его сына озабоченным полудурком, как все считают, Грайт бы вам голову оторвал голыми руками. А вы улыбались, когда вашу дочь называли шлюхой.
Лин старалась не повышать голос, но в их сторону уже оборачивались зеваки. Запоздалая досада рвалась наружу. Бедная принцесса! Родной отец превратил ее в товар!
– Ты забываешься, рабыня!
– Это вы забываетесь, – голос спокойный, дыхание ровное. – Здесь мы почти на равных. Кстати, еще раз назовете меня рабыней, и я вцеплюсь вам в волосы независимо от наличия свидетелей. А надумаете управлять мной через Марка – я ни на шаг не отойду от гартонцев и у них когда-нибудь появится королева Лин. Счастливо оставаться, папа.
И, остро жалея о выплеснутой злости, Лин направилась к храмовым воротам.
Оказавшись внутри кольца стен, опоясывавших храм, она принялась выискивать кого-нибудь из знакомых, попутно вспоминая причины, по которым император ее ненавидит.
Сначала Марк – единственный, кому девушка верила, и чья жизнь не будет стоить ломаного гроша, если с ней что-нибудь случится, затем Крезин и Дисон, поддержавшие ее идеи. И выступление на площади, где она обошла заклинание, и король, что извинился только перед ней, и эти дурацкие угрозы… Нет, угрозы были вполне возможными, но выходить замуж Лин не собиралась даже в самом крайнем случае. Да и другие мелочи сказались на отношении правителя, всех не перечесть…
При виде храма Жизни грустные мысли незаметно улетучились.
Десятки белоснежных колонн с барельефами поддерживали плоскую крышу, на которой возвышались изящные статуи. Они изображали саму Зелину, богиню Жизни, в различных ситуациях. Вот она благословляет младенца, дальше – исцеляет больного, играет с дикими животными, бросает семена в землю, кружится в танце… Под крышей находилось озеро, но вокруг него суетились жрецы и слуги, что-то убирая, передвигая, ремонтируя – по-видимому, готовились к завтрашней церемонии, поэтому подойти ближе не удалось.
Храм Жизни построили на месте древнего капища, куда испокон веков приходили, чтобы обрести телесное здоровье и душевный покой, а после войны людей и не-людей они многим понадобились. Храмовые земли служили границей между Старилесом и человеческими государствами. Сюда не позволялось приносить оружие, а воины перед паломничеством проходили очищение именно в здешнем Озере.
Да, так было когда-то. Теперь же щеголять оружием и охраной отнюдь не запрещалось.
По преданию, в незапамятные времена богиня Жизни жила среди людей, чувствуя их печали и радости, помогая им в горе и не оставляя в беде. В благодарность ее пригласили в храм с целебным водоемом. Долгие годы не иссякал поток желающих получить благословение Зелины, но сейчас обращение к богине стало формальностью – она давно не снисходила к простым смертным.
Вода из озера действительно помогала заживлять тяжелые раны и лечить болезни, хотя подарить жизнь неизлечимым больным не могла. Те, кто не сомневался в своей скорой и неминуемой кончине, часто бросались в широкую синюю полосу, разделявшую воды озера на две равные части, посвящая себя богине. Эту полосу заполняло нечто, похожее на темно-голубой газ. Она не имела дна и то, что в нее попадало, уже не возвращалось. Никогда.
Дисон рассказывал, как когда-то деда нынешнего императора отравили медленно действующим ядом, против которого даже эльфийская медицина оказалась бессильна. В храме его быстро поставили на ноги и взяли слово никому не рассказывать о лечении. Предок клятву сдержал, а по прибытии обратно в столицу приказал казнить всех, сопровождавших его. Эльфу тогда пришлось бежать в Старилес, и возвратился он лишь по просьбе отца Малдраба. Тайной храма уже особо не интересовались, так как наладились относительно дружественные отношения с Клуссом, а с помощью магии можно было и не такие чудеса творить.
На прямой вопрос о правдивости этой истории Дисон ответил столь же прямо:
– Оно тебе надо?
Высматривая в толпе знакомых, Лин заметила, что за ней постоянно следует какой-то громила, вероятнее всего – гартонец, поскольку среди веллийцев таких великанов она пока не замечала. Пора воинской славы Велли закончилась после подписания мирного договора с Гартоном. Империя больше не расширяла границ, поскольку кочевники из Великой пустыни ее не интересовали (что с них взять?), а нападать на Клусс было сродни самоубийству. Армия понемногу распадалась, солдаты оседали в деревнях.
Лин еще раз обошла вокруг храма, решая, что делать. Угрозы преследователь вроде не представлял – он постоянно находился на расстоянии в несколько шагов и исправно держал дистанцию.
Любопытство победило опасения, и девушка резко повернула назад. Гартонец мгновенно отошел на два шага, не пытаясь убежать. Она ступила вперед. Он – назад. Лин улыбнулась… и сделала еще пару шагов. Гартонец продолжал отступать спиной вперед, но, как она и предполагала, в толпе служащих такие фокусы долго не проходят. На него налетели строители, молодой жрец замахнулся чем-то, похожим на кадило, еще кто-то сказал пару ласковых…
И преследователь оказался пойманным.
Лин вцепилась в его руку и подумала, что сейчас ее не спасет и Зелина. Даже если бы захотела.
– Что тебе надо?
– А… м-м-м… и…
Кажется, незнакомец испугался гораздо больше, чем она сама.
Может, ему велели наблюдать и не попадаться? Хотя… Такую слежку слепой заметит!
– Стоп, начнем сначала, – Лин потянула его в сторону. – Ты меня понимаешь?
Утвердительный кивок. Ну, уже что-то.
– Ты знаешь, кто я?
Снова кивок. Или он только это и умеет?
– Как тебя зовут?
Гартонец зажмурился, его смуглое лицо потемнело еще больше. Кстати, красивый парень, да что там говорить – очень красивый! Жаль, то ли немой, то ли просто сумасшедший. С другой стороны, вдруг ему запретили называть имя?
– Ладно, можешь не отвечать на последний вопрос. Ты давно за мной ходишь?
Да.
– Ты гартонец?
Нет.
– Тебя послал император?
Неопределенное пожатие плечами.
– Ты веллиец?
Нет.
– Интересно. – Неужели в игру вступил некто неизвестный? – Ты местный?
Нет.
– Ты немой?
У незнакомца на удивление богатая мимика, но отменить вопрос и задать следующий Лин не успела. Он бухнул на колени, схватил полы ее дурацкого плаща, попытался их облобызать и произнес:
– Простите, принцесса. Я недостоин, – его голос был преисполнен отчаяния. – Я приму наказание, принцесса. Прошу вас, не… не сообщайте учителю.
Она в немом изумлении смотрела на своего второго хранителя и пыталась сообразить, что принято говорить в таких случаях. Однако на ум не пришло ничего, кроме повелительного:
– Быстро вставай, пока никто не обратил внимания!
***
Комнаты, отведенные для императорской семьи, нашлись довольно легко. Жилые помещения располагались немного в стороне от самого храма, и большинство прибывших уже разместились. Сами здания больше всего походили на деревенские избушки: деревянные строения, крытые чем-то сродни камышу, рядом – кабинка для удобств, и возле каждого – колодец. Даже нужный дом долго искать не пришлось – на его крыльце дремал Марк.
Услышав шаги, он поднял голову и радостно осклабился:
– А, принцесса! К тебе тут император заходил. Очень расстроился, что не застал!
– Надеюсь, ты его утешил? – огрызнулась Лин, все еще досадуя из-за представления, устроенного вторым хранителем.
– Нет, таких подвигов от меня не требовалось. Он, кстати, просил… то есть приказывал передать… Подожди, сейчас вспомню дословно… Ага, слушай: «Последнее слово останется за мной, хоть я не издам ни звука. Посмотрим, сможет ли она… то есть ты… улыбаться завтра». Тебе это о чем-то говорит?
– Только о том, что все дурно пахнет. Но мы и раньше об этом знали, верно? Давай не будем о грустном. Познакомься, это Кариман, твой коллега. Кариман, это Маркан. Надеюсь, вы поладите. Кстати, у тебя есть уменьшительное имя?
– Зачем, принцесса?
– Меня же она зачем-то называет Марком, – гвардеец повернулся к любопытствующему. – Советую вспоминать быстрее, а то наша принцесса такая выдумщица, – мечтательным голосом продолжил он, – обзовет, моргнуть не успеешь. Такая затейница…
– Марк, на два слова, – Лин отошла в сторону. – Что случилось? Он тебе угрожал?
– С чего бы? – спросил тот, отводя взгляд.
– Марк, пожалуйста, – девушка попыталась заглянуть ему в глаза, – скажи, в чем дело?
– А с чего ты, собственно, решила, будто произошло нечто, стоящее внимания?
– Послушай, мы знакомы не очень давно, – она старательно подбирала выражения, – но я заметила, что в присутствии императора ты ведешь себя немного… по-другому. Я, конечно, все понимаю, однако в следующий раз просто отошлю тебя по избытому маршруту.
– Это туда, куда я думаю?
– Ты об этом думаешь постоянно, так что, полагаю, адресом не ошибешься.
Марк покачал головой в притворном неодобрении.
– У-у-у, детка, а ты жестокая.
– Я никакая. Пораскинь мозгами, и поймешь, о чем я.
– Нет, думать – занятие недостойное для настоящего солдата. Лучше я загляну вечерком, ты мне все расскажешь, – он хитро подмигнул, – а, может, и покажешь, если я буду достаточно милым…
– Знаешь, Марк, я начинаю подозревать, что тебя достал отнюдь не император, – Лин немного расстроилась. – Скажи-ка лучше, чем тебя обидела именно я?
– Ну, Лин, неужели я не могу пофлиртовать с привлекательной девушкой? – дурашливо начал он.
– Ну, Марк, – в тон ему продолжила она, – если бы здесь была девушка с другой внешностью, я, пожалуй, поверила бы.
– Извини, – теперь гвардеец был совершенно серьезен. – Не думал, что ты так все воспримешь, – он мило улыбнулся. – А старый напыщенный козел всего лишь напомнил, что жить мы будем недолго и несчастливо, хотя умрем в один день.
Лин не удержалась от смешка.
– При первой встрече ты был совсем другим.
– Да и ты была другая. Для меня. Погоди-ка, почему мы здесь топчемся?
– Как почему? Хочешь посвятить чужака во все подробности императорского быта?
– С дуба рухнула? – Марк искренне удивился. – Он же метаморф. Тебе это ни о чем не говорит? Ему наши перешептывания все равно, что… А, проклятье, я не подумал…
– Ага, недостойное занятие для воина… Помню. Ладно, возвращаемся. Что ж ты раньше не сказал?..
Гвардеец философски пожал плечами.
– По-твоему, наше дитя природы разбирается в имперских конфликтах?
– По-моему, глупых здесь нет, а опыт приходит со временем. И почему дитя природы? Парень выглядит вполне цивилизованно.
– Потому что по меркам метаморфов он – несмышленый младенец, которого от мамочки, то бишь учителя, и на шаг отпускать нельзя. Вот лет через сто…
– Врешь!
– Сама спроси. Или в книжке почитай. Лин, ты вообще что-нибудь знаешь о расах?
– Знаю! Названия. Хватит придираться, принцесса не должна забивать голову подобной ерундой.
Лин казалось, Марк слегка привирал. Ребенок в облике мужчины? Не может быть! Больше похоже на то, что у двухметрового «парнишки» напрочь отсутствовал опыт общения с титулованными особами. Наверно, в паре с наставником он должен был набираться житейской мудрости, однако опрометчивое желание мнимой принцессы видеть рядом с собой друга (живого друга!) разрушило эти планы.
С другой стороны, как мог Варласт бросить ученика на произвол судьбы? А если иметь хоть немного подозрительности, то можно перефразировать вопрос. Зачем опытному телохранителю поручать охрану важной стратегической пешки лучшему, но все же ученику, ставя его в пару с человеком, которого выбрала по своей прихоти девчонка?
В зависимости от отношений наставника и его подопечного, ответы делились на две категории. Утешительные – если Варласт готов самоустраниться, не мешая ученику зарабатывать уважение при дворах, что довольно маловероятно; и тревожащие, если Кариман – еще одна марионетка в их с Марком компании.

...

NinaVeter: 26.09.16 19:23

Лена добрый вечер и спасибо огромное за продолжение)

...

Елена Гриб: 26.09.16 20:20

Здравствуйте, Нина! Вам спасибо - рада, что следите

...

Елена Гриб: 27.09.16 19:44

 » ГЛАВА 5. О дружбе и взглядах

ГЛАВА 5. О дружбе и взглядах

С такими друзьями враги не нужны.
Лоренс Питер

Торчать на глазах публики (странно, пару минут назад никого, кроме случайных прохожих, не было), которая жаждала взглянуть то ли на такую редкую диковинку, как принцесса, то ли на еще редчайший и почти вымерший вид – императора (спешите – последний представитель!), Лин не хотела. Она быстро шмыгнула в дом, хорошо хоть не пришлось искать ключ – дверь запиралась изнутри на щеколду (чтобы папа не вломился в неподходящее время, или как?). Оба хранителя остались на крыльце.
Домик изнутри напоминал личную комнату принцессы: те же красно-золотые тона, большая кровать с балдахином в центре, много ковров. В крошечной каморке – импровизированный душ (слуги натаскивают воду в емкость на крыше, целый день она греется на солнце и вечером жилец может пользоваться) и маленькая ванна.
А еще здесь было то, чего девушка не видела даже в личных покоях императора – полки с книгами. Протянул руку – и бери! В отличие от дворцовой библиотеки, большинство томов посвящались не истории и географии, а описанию рас не-людей, сборникам легенд и пророчеств, художественным произведениям.
Отобрав несколько увесистых фолиантов, которые так и требовали незамедлительного прочтения, и вдоволь посокрушавшись: «Снова бессонная ночь! Надеюсь, свечи здесь есть…», она рискнула выглянуть в окно. Толпа заметно поредела, однако самые стойкие, похоже, собирались ждать до конца. Интересно, чего? Когда «принцесса» бродила вокруг храма, хоть бы кто подошел, а теперь словно представление назревало!
Лин подошла к двери и тихо спросила:
– Марк, если вы зайдете внутрь, это нарушит традиции?
– Угу.
– А если я настаиваю?
Никакого отклика данное предложение не нашло, но спустя немного времени Кари несмело проговорил:
– Принцесса, вы уверены, что это подобает?..
– Спроси Марка.
– Маркан, как вы думаете?
Ответа не поняла даже Лин, не говоря уж о метаморфе, поэтому они вместе переспросили:
– Что?!
Марк пригрозил показать на практике, причем обоим непонятливым по очереди. Затем снизошел до объяснений:
– Лин, ты людей видишь? И зачем, по-твоему, они там топчутся?
– Да не знаю я! Давай без намеков, ладно?
– Детка, они ждут скандала! Грандиозного скандала, который устроит твой папа, который стоит за Дисоном, который присутствует в толпе, которая… А, проклятье, ты же поняла?
– Так, парни, подождите… А если вы зайдете оба?
– Принцесса, позвольте напомнить вам о часе новоселья, – похоже, Кари уже не робел. – Первый час в новом доме могут провести лишь его полноправные владельцы. И если вы хотите, чтобы мы имели право по собственному желанию входить в ваши покои… то есть в дом или на веранду, пригласите нас. – Метаморф мгновение помолчал. – Или одного из нас. Только вашему отцу это не понравится, – добавил со вздохом.
Лин данная ситуация тоже не нравилась. Жутко хотелось насолить императору, хоть в чем-то пойти против… Появился еще один вопрос:
– А вас где разместили?
Парни дружно захихикали, потом тот же Кари ответил:
– Принцесса, мы хранители. Наш долг – оберегать вас. Мы – как цепные псы, и…
– Ага, я поняла. Долго еще до конца этого часа?
– Нет, принцесса.
– А почему Марк молчит?
Шебуршание за дверью, затем возмущенный голос метаморфа:
– Я не буду это передавать! Сами скажите! Если вам не стыдно перед дамой!
– Будешь мне выкать, мальчик, – проворчал гвардеец, – и не то передашь!
– Я не «выкаю», а проявляю уважение. В отличие от некоторых.
– Прекрасно! Тогда проявляй его в другом месте. Уточнить, в каком? А теперь передай уважаемой принцессе, что я предпочитаю прожить еще немного, ввиду чего не хочу лишний раз раскрывать рот в присутствии ее обожаемого родителя, который не сводит с меня глаз. Достаточно вежливо?
Лин снова посмотрела в окно. Да, Малдраб маячил на переднем плане. Неудивительно, что Марк бесился.
План созрел мгновенно, идеальный по своей простоте и наглости.
Она приоткрыла дверь.
– Кари, сколько еще?
Тот взглянул на солнце, потом на землю:
– Несколько минут, принцесса.
Разбираться относительно способа определения времени Лин не стала, поверив хранителю на слово. Не закрывая дверь, подошла к одной из полок с книгами, прокашлялась и заорала:
– А-а-а! – толкая одновременно полку в сторону.
И сама удивилась, до какой громкости поднялся ее тихий, в общем-то, голос, перекрывая грохот падавших книг.
В следующее мгновение оба парня стояли рядом, удивленно переглядываясь.
– Что, не успела?
Лицо императора, появившегося в дверном проеме, убедительнее всего выражало ответ.
«Ну почему?! Почему я постоянно стараюсь уязвить этого человека? И почему я хочу назвать его отцом, хотя знаю, что это не так? И зачем вообще мне была нужна комедия с новосельем, если я могла позже пригласить в дом кого угодно, не привлекая лишнего внимания?!» – удивлялась сама себе Лин.
– Заходите, папа, – она уже не пыталась никого дразнить, – садитесь. Поболтаем немного? А то мы лишь грыземся и грыземся…
Император слегка опешил от такого приема. Впрочем, он мгновенно взял себя в руки:
– А пса, – спросил, указывая на гвардейца, – не выгонишь?
Похоже, примирения не будет. Человек, пообещавший им с Марком смерть в один день, не мог так быстро изменить мнение.
«Понятно, почему я его не люблю, – терзалась Лин. – Но почему он меня ненавидит? Я же никто в буквальном смысле! Табула раса, на которой только-только что-то появляется… Я не собираюсь заменить ему дочь».
– Нет, папа, вас я не выгоню.
Император ушел, не говоря ни слова. Ушел, расправив плечи и гордо подняв голову. И думая о дочери – той, какая она есть, и той, какой он хотел ее видеть: «Девочка, если бы ты знала… Но никто не знает… А я постараюсь, чтоб и не узнали о моей мечте… О дочке, на которую у меня никогда не хватало времени… О дочке, превзошедшей меня… Ненавижу! Иногда смотрю на тебя, и забываюсь… Принцесса! Да как ты смеешь быть лучше нее?!» – и глаза его подозрительно блестели…
Хлопнула дверь. Пришедшие посмотреть на представление остались довольны: пусть и не то, что ожидалось, но конфликт налицо, а детали… ха!.. Был бы скандал, подробности можно додумать самим.
Марк, буркнув что-то вроде «пойду, проветрюсь, с вами рехнуться можно», тоже ретировался.
– Принцесса, простите, что вмешиваюсь, – Кари подошел вплотную, понизил голос, – но вы расстроили вашего отца. Зачем вести себя так жестоко?
– О моей жестокости позволь судить мне самой, – Лин попыталась поймать его взгляд и сразу же забыла продолжение фразы. – Твои глаза! Это нормально?! Извини, не ожидала…
А ведь она пока еще пристально не всматривалась во внешность хранителя, лишь отметила про себя, что парень красив, высок, мускулист и довольно смугл. Удивительная оплошность!
– Ох… Простите, принцесса, – метаморф на секунду опустил веки, а в следующий момент уже обладал обычными карими глазами. – Все? Так лучше?
– Нет, – Лин казалось, ничего прекраснее того нечеловеческого взгляда она в жизни не видела.
Почему нечеловеческого? Да просто у людей не бывает глаз без зрачка и радужки, сплошь залитых чернотой, то ли зеленоватой, то ли синеватой, с мерцающими искорками в глубине. Нет, она не могла не заметить этого раньше! Вероятно, он пользовался той же маскировкой, с помощью которой сейчас пытался вернуть взгляду подобающую человечность.
«А зачем? Я бы смотрела в твои глаза вечность» – едва не произнесла вслух.
Кари снова зажмурился, затем с надеждой переспросил, широко распахнув на этот раз синие очи:
– Ну как?
Что ему ответить, такому непонятливому?
– Нет – в смысле, не лучше, чем те, настоящие. Почему ты не оставишь все как есть?
Он растерялся:
– Принцесса, среди людей не принято проявлять не-людскую сущность, если есть возможность ее скрыть. Это… Как бы сказать… Подчеркивает нашу чуждость. Учитель говорил, показывать настоящее лицо невежливо, – метаморф вздохнул. – Но я еще не научился постоянно носить личину. Простите, принцесса, этого больше не повторится.
– Кари, во-первых, – Лин начала загибать пальцы, – я знаю, что ты метаморф, во-вторых, Марк в курсе, в-третьих, император и советники, да и все, бывшие на площади перед отправлением сюда. К чему я веду… Если тайны, как таковой, нет, зачем тебе мучиться?
– Принцесса, это совсем не трудно!
– Еще какие-нибудь объяснения есть?
– Э-э-э, – Кари явно колебался, – вам должно быть неприятно.
Ничего себе заявление!
– Знаешь, раз ты первый затронул эту тему… Давай разберемся сразу, чтобы потом не было недомолвок, ладно?
«Она обиделась?..» – Кари согласно кивнул, испытывая легкое недоумение, готовое перейти в панику.
– Слушай и делай выводы. – Лин выглянула в единственное окно и убедилась, что Марка поблизости нет. Жаль, сейчас бы пригодился его длинный язык. – Не люблю, если ко мне обращаются на «вы» те, кого я считаю друзьями. Мне неприятно, когда меня называют принцессой, – она сделала небольшую паузу, вдоволь налюбовавшись выражением лица метаморфа. – А твои глаза – это лучшее, что я видела за последние… не буду уточнять, и так понятно. Если тебя интересует мое мнение, плюнь на толпу. Им не угодишь.
«Невежливо лицо настоящее показывать? – подумала про себя. – А бросать парня в нашем гадюшнике – вежливо? Вот мы с Марком – деревенская (или городская?.. ха-ха, какая разница!) девка да рубаха-парень, простые, как валенок, но кто ж об этом знает? А Варласт приставил тебя к бесстыжей избалованной принцессе, которая при сборище народа пристроила на его место своего любовника. Чем же ты так досадил учителю?».
Правда, даже намекать на это не стоило. Вдруг все донельзя прозрачно и невинно?
Тем временем Кари явно принял какое-то решение. Он опустился на колено и протянул руку. Лин неуверенно усмехнулась (для полноты картины не хватало лишь коробочки с кольцом и букета), затем попробовала уточнить:
– Пожалуйста, Кари, ты только не обижайся, – она мучительно подбирала слова, – я действительно не знаю, – парень побледнел, поэтому она договорила, не заботясь о благозвучности и доходчивости. – Что мне надо сделать, чтобы все было правильно?
На его лице вспыхнула радостная улыбка:
– Прин… Лин, это старый обычай, мне казалось, вы… ты знаешь его. Я принимаю ва… твою дружбу и предлагаю тебе свою. Если в… ты согласна, пожми мою руку.
Лин охотно выполнила требуемое.
Мимоходом удивилась: бывает же, никогда на миниатюрность не жаловалась, а тут спокойно может поместить даже две руки. Это ж какой кулак получится! Она захотела спросить… но какие вопросы, если напротив – две вселенные, которые затягивают, манят, зовут в глубину, где вспыхивают и гаснут звезды, где…
Наверное, так смотрит кролик на удава – не замечая ничего вокруг: ни своей обреченности, ни смущения «удава», ни новой особи, присоединившейся к их теплой компании.
– Детка, где твоя верность? – похоже, на гвардейца взгляд метаморфа не действовал никак. – Я ненадолго отошел, а ты уже с раскрытым ртом заглядываешься на другого!
– Помолчи, Марк, – возвращаться в действительность ой как не хотелось. – Тебе что, и правда безразлично? Это же… Это волшебство! Как будто летишь ввысь, в ночное небо… Мимо звезд… А они рождаются и умирают… Или меняются… Невероятно! – заметив, что Кари все больше покрывается краской, Лин поспешно извинилась и попыталась отойти.
– Момент! – Марк поймал руку девушки и хлопнул ладонь метаморфа. – Вы теперь, значит, друзья, а мое место – в стороне? Еще чего! И не надо сверкать на меня своими небесными глазищами. Кстати, впечатляет. Будь ты прекрасной нимфой, я бы тоже засмотрелся. Не туда, правда, но… Каждому свое, как говорил Лан, забирая полконтинента. – Он немного подумал. – Лин, тебя действительно только звезды заинтересовали? Тогда не запирай вечером дверь, я такое звездное небо могу устроить!
Атмосфера разрядилась. Лин со смехом пообещала наградить Марка персональным звездопадом и предложила для этой цели самому выбрать фолиант поувесистей. Кари заявил, будто для искр из глаз нужно нечто более весомое, чем книга. Гвардеец был убежден: решающую роль играют сила и направление удара, однако доказывать свое мнение на практике отказался, сославшись на личную заинтересованность в положительном результате.
Дальше разговор плавно перетек к разным способам членовредительства, главным образом с помощью клинков, и девушка занялась отобранной литературой. Не то что бы она заскучала… Лин уже пробовала махать коротким мечом Марка и поняла: воительницей ей не быть. Неподъемная железяка стремилась вылететь из рук и пыталась оставить ее без ног. А ножи, кинжалы, стилеты и прочее небольшое оружие удобно для тех, кому не становится дурно от одного вида крови. Себя к таковым счастливчикам девушка не относила, поэтому старалась лишний раз железом не играть.
Книга о расах, известных на материке, главным образом посвящалась жителям Старилеса. Метаморфам, давным-давно перебравшимся на остров Римай, отводилось всего три страницы, одну из которых занимала иллюстрация из четырех картинок. С первой скалился полузверь с головой льва, на второй некто с перьями вместо волос рассыпался пылью, третья представляла уродливое кривое деревце без листьев, толстенный ствол которого чем-то напоминал силуэт человека. Четвертый рисунок был самим безобидным – равнина с разбросанными валунами. Внизу, по-видимому, давалось пояснение: «Испытание, уход, засада, сон».
Сам автор текста постарался подать скудную информацию с пафосом, и, вероятно, приукрашиваниями. По его словам, метаморфы являлись расой, отвергнутой не-людьми из-за потенциальной опасности.
Взрослый, обученный представитель сего народа был почти неуязвим (у всех есть слабые места, надо лишь хорошо поискать), мог обретать любой облик в рамках своего веса и, имей он еще боевую магию, считался бы вообще непобедимым. Но молодежь редко доходила до конца обучения, продолжавшегося (прав был Марк!) около ста лет.
Обстоятельства так складывались или же соседи помогали – неизвестно, однако на момент написания книги раса насчитывала меньше пятидесяти представителей. Дети у метаморфов рождались редко, появление на свет девочки праздновали всем народом. Поправить демографическую ситуацию не могли и связи с людьми или не-людьми – полукровок попросту не существовало.
Целая страница была посвящена способам лишения метаморфов жизни. Очень дельным, между прочим, способам… Единственный их недостаток заключался в том, что чем меньше лет убиваемому, тем проще с ним разобраться, а от взрослого опытного представителя рекомендовалось держаться подальше. Людям автор советовал вообще не думать о смерти рядом с ним, поскольку тот «…чувствует отношение…» и поступает соответственно.
Завершало этот познавательный опус изречение какого-то пророка Карабая: «Когда придет Владычица, спящие создадут хаос», и пожелание никогда не смотреть в истинные глаза метаморфа.
Захлопнув книгу, Лин обнаружила, что стала объектом пристального внимания забывших об оружейном диспуте парней. Первым нарушил молчание Кари.
– Принцесса, вы читали о нас?
Возвращение к официальному тону не прошло незамеченным.
«Чувствует отношение, чтоб его!» – а дальше она постаралась мыслить исключительно позитивно.
– Кари, этот вопрос задан неправильно.
Метаморф явно повеселел:
– Ты читала о таких, как я?
– Ага, – надо же, схватывает на лету. – И мне страшно не понравилось то, что там написано, особенно об истреблении младенцев.
– Мы не убиваем детей! – возмутился Кари.
– Я знаю, – Лин вздохнула, – там рассказывалось, как убивать ваших детей. Извини, – добавила она, – не хотела тебя расстраивать. Но эта бессмысленная жестокость так достала… И она повсюду… Почему вы не вырезали всех подчистую и не создали свой мир?
Марк с удивлением переспросил:
– Ты предлагаешь уничтожить нас и оставить горстку сумасшедших оборотней?
– Когда-то их было гораздо больше… А почему оборотней? Метаморфов.
– Да я так, по-народному. Для крестьянина ведь что? Был человек, обернулся, стал чем-то другим – значит, оборотень.
– А-а. Так почему, Кари, вы такие великодушные? – Лин запоздало поняла, что злится не на автора, описавшего те ужасы, а на Варласта, сделавшего их очень даже вероятными для одного конкретного ребенка. Для метаморфского ребенка.
– Не знаю, – растерянно ответил тот. – Наши воины непобедимы, это правда. Но зачем нам уничтожать все? Мы – сами по себе, и не трогаем никого, пока нам не угрожают. Пусть мой народ немногочислен, но с нас достаточно нашего острова. Вот если кто-то попытается его захватить… И что еще за убийства детей?
Лин сунула ему в руки книгу, раскрытую на той злосчастной странице.
– Что скажешь?
Метаморф внимательно пробежал глазами строчки и пожал плечами:
– Не знаю… Бред какой-то. Пятьдесят осталось, надо же, – он захлопнул книгу и посмотрел на обложку. – Это ведь кожа драконенка!
– И что?
– Последнего дракона видели в Открытом мире, когда люди жили в пещерах и пугались огня. Наш старейшина любит рассказывать забавные истории о том времени… Как хорошо сохранилась! Не иначе, магия.
Эти откровения навели Лин на занятную мысль:
– Кари, сколько тебе лет?
Тот смутился:
– Э-э-э… человеческих?
– Пусть человеческих.
– Двадцать пять.
– А метаморфских? – с ехидной ухмылкой уточнил Марк.
– Тоже двадцать пять, – хмуро признался Кари. – Мы развиваемся, как люди, но живем дольше.
– Лин, что я тебе говорил? – Гвардеец был донельзя доволен собой. – Ребенку еще лет сто учиться!
– Не сто, а семьдесят пять, – уточнил «ребенок». – И только тому, что должен уметь настоящий воин.
– Ну-ну, учи солдата. Воин должен уметь держать клинок в руках, а не эти… штучки.
– Каждому свое, – парировал метаморф. – Тебе сколько лет?
– Да уж я постарше некоторых!
– Намного? – поинтересовалась Лин, которую этот вопрос тоже занимал.
– На целый год! – огрызнулся Марк. – И что с того?
– Ничего, – она отнюдь не хотела спорить, – просто спросила.
А Кари упрямо продолжал:
– Видишь, Марк, ты всего на год старше, а считаешь меня сопляком лишь потому, что я все еще ученик. И то, что я могу победить тебя хоть с оружием, хоть без, на твое восприятие не влияет. Лин, это касается и тебя.
– Ха! Меня может победить даже курица, будь она достаточно злая. Сила – не показатель.
– Да? – метаморф расстроился. – Значит, то, что я воспитывался последователями Владычицы, для вас важнее моих боевых навыков?
Вот так сюрприз!
– А твоя семья, – осторожно начала Лин, – поклоняется Владычице?
– Не совсем… Но мой учитель… Не Варласт, нет! Мой первый учитель и его жена… – Кари покраснел.
Похоже, он даже предположить не мог, будто кто-то не знал о данном факте его биографии, и простодушно выболтал свою главную тайну. А теперь мучительно решал, как минимизировать возможные негативные последствия. Или хоть бы защититься от подколок Марка. Или просто к ним приспособиться. Или…
Лин его прекрасно понимала. Она сама старалась поменьше попадаться на глаза кому-либо, предпочитая общаться с посвященными в ее секрет. Ей то и дело казалось, будто каждый встречный подозревает в ней самозванку. И сейчас девушка пыталась сообразить, как потактичнее намекнуть гвардейцу, что юмор в этом случае неуместен. Или как повежливее заткнуть ему рот, если намеки до него не дойдут.
Но, по-видимому, Марк тоже имел скелеты в шкафу, поскольку ограничился одним-единственным замечанием:
– У вас же вроде как нет официальной религии?
– Почему нет? Мы верим во Владычицу, каждый по-своему.
Лин воспользовалась случаем и начала расспрашивать парней о богах. Если Кари и удивился неосведомленности принцессы в элементарных вещах, то никак этого не показал.
Как выяснилось, Владычица не была богиней в общепринятом смысле. Более того, хоть ее приход только ожидался, недругов у нее уже хватало. Вернее, все расы расценивали появление Владычицы как конец света. Почему? Согласно преданию, ей предстояло освободить Закрытый мир – Мир Тварей, а большинство обывателей полагали, что лучше уж тварям оставаться на старом месте. Пожалуй, лишь народ метаморфов считал ее положительной героиней.
Мир, в котором оказалась Лин, еще во времена Первых магов (да, братья постарались) был разделен на две части: Открытую (обычно ее называли Главной) и Закрытую. Даже клусские маги не смогли разгадать феномен этого деления. Главный мир охватывал материк, на котором размещалась Веллийская империя, и многочисленные острова, в том числе Римай, где теперь жили метаморфы. Открытым его называли потому, что из него можно было без проблем попасть в Закрытый мир.
Второй континент (в западном полушарии) находился под магическим колпаком и служил местом так называемой «вечной ссылки» – высшей меры наказания в человеческих государствах. Возвратиться из него пока не удалось никому. В простонародье его прозвали Миром Тварей.

...

NinaVeter: 27.09.16 20:09

Елена добрый вечер и спасибо огромное за продолжение)

...

Елена Гриб: 27.09.16 22:10

Здравствуйте! Спасибо, что не забываете

...