Карта ролевой игры "Карнавал в Рио-де-Жанейро"

Он действительно понимал слишком многое. Гораздо больше, чем следовало. Тамара перестала сопротивляться, позволяя рассмотреть отпечаток ладони на своём лице. Он уже его увидел, и сопротивление не спасёт её раненую гордость.

- Никто. – Она услышала свой голос буд-то со стороны. – Он мне давно уже никто.

Тамара отвела взгляд.

- Ни одного сентаво, - она не оправдывалась и не чувствовала себя виноватой... хотя, наверное, следовало, перед лицом человека, который догадался, что ты собираешься это сделать.
Но он так точно описал её ситуацию, что должен понимать и то, что душеспасительные речи не вытащат её из «петли», про которую он говорил. Она должна спасти себя сама, и она это сделает.
Тамара гордо вскинула голову, ожидая, что француз сейчас снова обвинит её во лжи, но он сделал что-то совсем другое...

- А зачем вы у меня их сначала отобрали, а потом вернули? Что хотели этим доказать?

Тамара напряглась, когда он вдруг привлёк её к себе. На самом деле это было очень странное ощущение: человек, который буквально вчера угрожал тебе смертью, сегодня дарил успокоение и ласку. Она понимала, что не должна ему доверять, но прислониться хоть на мгновение к кому-то, кто кажется не безразличным к твоим бедам было приятно, и она замерла не смея двигаться, чтобы одним неловким движением или словом не разрушить момент.

Что-то в выражении его лица или голосе, заставило Тамару замереть, когда следовало оттолкнуть и послать к чёрту. Что-то заставило затаить дыхание и посмотреть сначала в глаза, а потом, не выдержав искушения, перевести взгляд на губы мужчины.

- Но я даже не знаю как вас зовут, сеньор, - почти шёпотом сказала Тамара, цепляясь за остатки здравого смысла.

Хорошо? Странно, что его этот вопрос вообще интересует. Напряжение не отпускало Тамару и она настороженно посмотрела на француза, решив не говорить ничего, о чём он не спрашивает. А по возможности, совсем ничего не говорить.

Тамара прикусила губу от досады. Один к двум? Она могла получить четыре тысячи долларов? Но вчера, когда он её волок к администратору отеля, ничто этого не предвещало! Она нахмурилась. Ну что ж, нужно признать, что она упустила свой шанс. Но это не объясняет почему француз решил вернуть ей украденное чистыми купюрами. Он ведь вор, мафиози, мошенник! Какой смысл в том, чтобы вернув "своё", снова его отдавать? Во внезапную вспышку любви к ближнему Тамаре совсем не верилось. Ему что-то было от неё нужно.

Оттолкнуть было бы самым верным решением. Тамара так быстро теряла контроль над ситуацией и собственным телом, что оставалось только сожалеть, что не предотвратила этот поцелуй вовремя. Этот мужчина был опасен. И если вчера он угрожал её свободе и жизни, то сегодня - душевному спокойствию, и она не знала, что хуже. Тамара не решалась прикоснуться к нему, но помнила по событиям в переулке, что деловой костюм скрывал скорее тело спортсмена, чем человека, проводящего свои дни за столом в кабинете. Но скоро она перестала думать. Он целовал её так, что хотелось плакать и верить, что он видит в ней больше, чем горничную-воровку, обязанную ему за молчание. Хотелось верить, что в жизни есть счастье. Хотелось... просто верить.
Этот мужчина волновал её. Волновал так, что она почувствовала головкружение, как перед прыжком с моста. Когда ты знаешь, что получишь удовольствие, но страховка кажется такой ненадёжной, что боишься разбиться. И всё-таки прыгаешь. Она ответила на его поцелуй. Не могла не ответить, даже понимая, что разобьётся... потом.

Француз прижался к ней бёдрами и Тамара почувствовала, что он возбуждён. Она открыла глаза и посмотрела на свои руки, покоящиеся на груди мужчины. Надавив, она отстранила его от себя, и только потом посмотрела в лицо мужчины, чувствуя как от его взгляда на щеках вспыхнул румянец.

- Нет, - она помотала головой, понимая что если сейчас же не отстранится, вся её решимость испарится от его ласковых прикосновений.

Тамара сделала шаг вглубь номера и сжала пальцы на ручке каталки. Вот так лучше. Это даёт силы вспомнить, что она горничная, а он - постоялец. Она местная, а он - приезжий. Его отпуск скоро закончится и он вернётся в Европу, а она снова останется один на один со своими проблемами, к которым совершенно ни к чему добавлять ещё одну. Даже если соблазн забыться хоть на время велик.

- Извините, сеньор, мне нужно работать. - Тамара взяла ведро и тряпку и подошла к столу, на котором постояльцы оставили поднос с остатками завтрака. - Покиньте, пожалуйста, этот номер, у меня будут проблемы, если вас тут застанут.

Она сопротивлялась. Привычно. И привычно безуспешно. Господь поступил не справедливо, когда одарил мужчин большей физической силой, чем женщин. Может он пытался восстановить равновесие, дав им меньше ума? Вот, например, слово «нет» они не понимали совершенно. И от этого было только хуже. Сочетание силы и непонятливости делало мужчин существами наглыми и опасными.
Тамара пыталась оттолкнуть француза, пока он грубо терзал её губы. Но поняв всю тщетность своих усилий – перестала. Сама виновата, не надо было позволять целовать себя первый раз. Теперь он будет думать, что согласившись на один поцелуй, она готова на всё, что угодно.
Ей хотелось отгородиться от ощущений, которые будил в ней ставший неожиданно нежным поцелуй, но ласки француза не оставляли на это ни малейшего шанса. Вчера он назвал её своей девкой, чем вызвал злость, а сегодня, зля ещё больше, доказывал, что так оно и есть. Плевать. Его губы скользнули по её шее и Тамара наклонила голову в сторону, добровольно подставляя горло его поцелуям, вместо того, чтобы крепко приложить чем-нибудь по голове, как он того заслуживал.
Его губы коснулись её груди, приводя Тамару в чувство. Нет! Она же сказала «нет»! Она снова начала вырываться, отталкивая мужчину от себя.

Он отпустил её.
Тамара прикусила язык, чтобы не сказать, что ждать не стоит. Сопротивление могло обернуться для неё побоями или насилием – эту науку она хорошо усвоила, ещё когда жила с Дьёгу. Сбросив с себя руки француза, она сама застегнула платье. Положив руку на брошенную на стол тряпку, она сжала её, но не сказала ни слова. Не посмотрела вслед уходящему мужчине.

Она закрыла глаза. Конечно, он не поверил, что сегодня она не украла ни одного цента. Собственно, почему он должен ей верить, если сам поймал с краденым?
Дверь за ним закрылась и Тамара медленно открыла глаза.
Никто ничего не делает в этом мире просто так. И уж тем более мужчины. Если она согласится взять его деньги – он захочет, чтобы она спала с ним. Впрочем, он этого даже не скрывает.
Одна ночь. Ночь, которая решит большую часть её проблем. Она сможет уехать и начать заново в Сан-Паолу: снимет комнатку, найдёт новую работу, станет недосягаемой для Дьёгу.
И со временем она избавится от чувства стыда за то, что продалась этому французу.
Над этим стоило подумать.

Тамара наводила порядок машинально. Её мысли были далеки от уборки - она взвешивала "за" и "против". От этого занятия её оторвало неожиданное пикание пейджера. Прочитав сообщение, она окинула взглядом номер, надеясь что ничего не забыла.

Закрыв за собой дверь, она оставила каталку в коридоре у стены и поспешила за льдом для постояльца.
Остановившись у нужного номера, Тамара вспомнила, что обыскивала его вчера, но кроме идеального порядка ничего не нашла. И постучала.

Дверь открыл мужчина. В одних джинсах и, как имела возможность убедиться Тамара, в прекрасной физической форме. На боку у него был огромный синяк - понятно для чего он заказывал лёд.
Кивнув в ответ на просьбу, Тамара вошла в номер и положила пакет со льдом в вазу, как он и просил.

- Что с вами случилось? На вас напали? Сеньор, может нужно вызвать полицию или врача? - взяла вверх многолетняя привычка. - Было бы не лишним проверить ваши рёбра и внутренние органы. За болью, которую вы принимаете, как обычную для ушиба, могут стоять более серьёзные повреждения.

Тамара только покачала головой. Не её дело уговаривать великовозрастного ребёнка показаться врачу. В конце концов, это его здоровье.

- Я не врач и не медсестра, если это то, что вы имеете в виду, сеньор. Изучала основы медицины, чтобы не продать заместо микстуры от кашля слабительное. - Тамара улыбнулась мужчине. Она намеренно преуменьшала свои знания и способности. Ну, а зачем ему знать?

Сунув чаевые в карман передника

- Спасибо, сеньор, - она ещё раз посмотрела на ушибленный бок. Царапин и порезов не было. - Надеюсь, против бальзама или обезболевающего пластыря вы ничего не имеете? Я попрошу прислать вам в номер, или могу занести сама.

Тамара улыбнулась, оценив шутку, но улыбка быстро померкла, когда мужчина поморщился от боли.

- Может всё-таки...
Он перебил, не дав ей договорить.

Она кивнула. Похоже, болит действительно сильно, если он даже передумал геройствовать.

Тамара вскинула на него взгляд, когда на тумбочку рядом с аптечкой лёг пистолет, и сглотнула. Почему она постоянно вляпывается в неприятности?

- Вы полицейский? - Тамара попыталась скрыть страх в голосе и потянулась за аптечкой. Найдя эластичный бинт, она подошла к "пациенту". - Поднимите руки, сеньор.

Приложив конец бинта к животу и попросив придержать, она, разматывая бинт, почти вплотную прижалась к мужчине, обхватила его торс руками, переложила рулончик из одной руки в другую и отстранилась, натягивая бинт. Затем ещё раз.

- Так не туго? - спросила она, снова поймав на себе его пристальный взгляд. - Почему вы всё время на меня так подозрительно смотрите, сеньор?

Закончив с перевязкой, она заткнула конец бинта за повязку, и снова покосилась на пистолет. Что бы это значило?

- Сеньор, вы можете приложить к ушибу лёд, если хотите. А через сутки грелку. - Она улыбнулась одними уголками губ, стараясь делать вид, что оружие её ничуть не смущает. - Горячая ванна тоже пойдёт на пользу. Ну и, конечно, мазь с витамином К.
Если это всё, сеньор, я хотела бы вернуться к своей работе.

Кивнула, надеясь, что так и есть.

- Стукнулась, - повторила она его объяснение ушибу.

В номер кто-то вошёл, хотя она была уверена, что мужчина закрыл дверь.

Раздался за спиной женский голос.

Тамара отстранила руку мужчины от своего лица:

- Спасибо, не стоит, - она помотала головой и отступила. - Я позабочусь о том, чтобы завтра у вас была нужная мазь.

Повернувшись, Тамара увидела миловидную девушку.

- Добрый вечер, сеньорита. Всего доброго, сеньор.


Она вышла из номера и тихо закрыла за собой дверь.

Через два часа и ещё несколькo номеров, рабочий день подошёл к концу.
Тамара спустилась в служебные помещения и переоделась. Достав из шкафчика сумочку, она положила в неё ключ-карту и наткнулась пальцами на бутылёк с таблетками. Сжав его в руке, Тамара подумала о том, что так и не решилась сегодня ничего украсть. А ведь Дьёгу опять придёт за деньгами. Хотя... если ей сильно повезёт, он вспомнит, что она участвует в шествии и не станет тратить ночь на то, чтобы её дожидаться. В коридоре послышались шаги и она вздрогнула. Но человек прошёл мимо.
Перекрестившись, Тамара вышла из раздевалки и поспешила через холл к выходу.

- Тамара! – раздался за спиной голос портье.
Она оглянулась и посмотрела в сторону стойки ресепшен.
- Дон Хесус! Как хорошо, что вы меня окликнули. Постояльцу из номера ** нужна мазь от ушибов. – Взяв со стойки листочек, Тамара быстро записала название и протянула его портье. – Сегодня она ему не понадобится, а завтра – да.
- Тамара, мне опять нужно тебе кое-что передать, - улыбнулся мужчина, забирая листочек с названием мази.
Тамара посмотрела на него с недоверием.
- Нет, - улыбнулся он, - это от доньи Инес.
Услышав имя, Тамара прижала ладонь ко лбу.
- Я совсем забыла поблагодарить донью за приглашение на праздник, дон Хесус...
- А она сделала тебе ещё один подарок. – Портье подал ей в руки коробку. – Сказала, что когда-то сама танцевала самбу в этом костюме.
- Но я не хотела идти на шествие...
Тамара замолчала, задумавшись о том, что, возможно, сама судьба подсказывает ей, что сегодня ночью ей не стоит оставаться дома.
- Спасибо, дон Хесус.

Забрав коробку, Тамара вышла на улицу. Уже через час начнётся шествие, а ей нужно ещё добраться до дома, принять душ и переодеться. Не теряя времени и надеясь, что не столкнётся с Дьёгу, она поспешила домой.

Она опаздывала к началу шествия и могла только надеяться на то, что успеет догнать школу самбы, которую когда-то посещала и с которой выступала несколько лет. До того, как в её жизни появился Дьёгу. До того, как всё изменилось к худшему. Но об этом думать сейчас совсем не хотелось.

Высушив волосы и наложив броский макияж, с которым опять пришлось повозиться, Тамара открыла коробку. У неё было несколько карнавальных костюмов прошлых лет, но ни один из них не мог сравниться по красоте с этим. Одевшись, Тамара покрутилась перед зеркалом и, сделав несколько танцевальных па, засмеялась. Она обязательно должна поблагодарить донью Инес за это великолепие!
Сегодня она будет танцевать! Хоть на несколько часов забудет о проблемах и отдастся ритму самбы, которая уже сейчас горячила кровь.

Как Тамара и предполагала, ей пришлось догонять свою школу. Конечно, в этот раз она не будет танцевать вместе с ними на Самбадроме, но пройдёт с ними по улицам Рио и "проводит" до места выступления. Влившись в ряды празднующих, она, танцуя, пошла за платформой школы.

Платформа въехала на самбадром - пора было отстать от шествия, оставить одетых в одинаковые костюмы танцовщиц показывать подготовленное шоу. Тамара на прощание помахала подругам рукой, и отступила в сторону. Она смотрела вслед медленно удаляющейся платформе и улыбалась. Немного жаль, что завтра она к ним уже не присоединится... но будут и другие карнавалы, в которых она, если выживет, обязательно примет участие.
Наконец, она отвернулась и пошла к ограждению, за которым теснились зрители. Нужно было найти ложу доньи Инес и поблагодарить её за вчерашнее приглашение на праздник и за наряд, без которого сегодняшняя ночь не была бы такой прекрасной. И нужно было найти того, кто обещал ждать её у входа. "Если ты не придешь, я приду к тебе сам. Потому что моя проблема - это ты." вспомнились ей слова француза. Можно было бы проверить исполнит ли он свою угрозу, но в этом не было необходимости.
Тамара влилась в толпу, пытаясь преодолеть её "течение", так и норовящее отнести её обратно к ограждению.

Она увидела его раньше, чем он её, и остановилась. Француз выглядел странно в костюме тигра, наверное, потому что в каждом его движении чувствовалось неудобство и раздражение этой вещью. Остатки грима на лице придавали ему ещё более забавный вид, но Тамара не улыбнулась. Она ждала, когда он увидит её. А когда их взгляды встретились, шагнула навстречу и вложила свою ладонь в его руку.

Его ладонь была тёплой, сухой и надёжной. Тамара и сама не знала почему подумала об этом. Может потому, что руки Дьёгу были холодными и часто влажными? Потому, что доставляли боль?
Француз легонько сжал её пальцы, давая знать, что понял её жест. Но его слова... Он передумал? Сначала угрожал найти, если она не придёт сама, теперь она стоит перед ним, а он её... отпускает? Что это: ещё одно издевательство или благородство?
Интерес к ней француза был ясен с их первой встречи: оценивающий фигуру взгляд и небрежно опущенная в ведёрко красная роза. Её пропавшая ключ-карта словно по волшебству появившаяся в его руке, спасая её от неприятностей. Не оставляющий сомнений взгляд на загородной вечеринке и жаркие ласки сегодня утром. И каждый раз он предлагал ей деньги... желая унизить или пытаясь помочь?
Тамара посмотрела в его глаза и прочла в них приговор. Не свой. Его. И ей снова стало страшно. В этот раз, если она прыгнет у неё не будет страховки. Никакой, даже самой ненадёжной. Он хочет дать ей то, что потом потеряв, она разобьётся.
Иногда, чтобы опьянеть не нужно напиваться. Веселье, музыка, стучащие в унисон с сердцем барабаны, отбивающие ритм жизни, один единственный взгляд - пьянят сильнее самого крепкого спиртного, делают зависимой сильнее наркотиков, дарят так много счастья, что не страшно умереть.
Тамара провела пальцами по щеке француза, стирая полоску грима.

- Куда-нибудь где есть вода, - она хотела улыбнуться, но у неё не получилось, - и где не так шумно, сеньор Вéрде.

Она хотела произнести его имя так, как он представился, но французское произношение так просто не давалось, к тому же она слишком отчётливо произнесла "р".

___________________
верде (исп./порт. verde) - зелёный. Одно из значений слова - пикантный, непристойный.

Мимолётная ласка, так много говорящая об отношении одного человека к другому. И было похоже, что для француза этот галантный жест естественный - то, что он проделывал множество раз. Тамара же, почувствовав его губы на своей ладони, немного смутилась - такая обходительность была ей не знакома.
"Идём" не стало неожиданностью, и даже вызвало облегчение. Облегчение от того, что ожидание и неизвестность остались позади. Тамара приняла решение и не собиралась его менять. Француз тянул её за собой и поминутно оглядывался, буд-то ждал что она вот-вот исчезнет. Если бы могла, Тамара бы улыбнулась. Но она не могла. Ей хотелось оставаться спокойной, но она не могла и этого. Её сердце бешено колотилось, волнение сдавило горло, не давая свободно дышать. Она задыхалась. Задыхалась от страха принадлежать ему и ещё больше от того, что этого не случится.

Пока они ждали такси, Тамара, чтобы заполнить неловкую тишину и занять руки, а также потому, что это было необходимо, сняла с себя крылья и хвост от костюма. Они доехали до отеля в тишине: неловкой и напряжённой, полной ожидания. Им не было смысла говорить о погоде, карнавале, или пытаться лучше узнать друг друга. Француз знал чего хочет, Тамара знала, чего хочет она.
Они доехали, и Тамаре совсем не хотелось думать о том, как она выглядит, поднимаясь с мужчиной в его одиночный номер. Она сильнее сжала губы, и перья от своего костюма в руке.

Он пропустил её вперёд. Тамара вошла в номер и первым делом аккуратно положила "хвост" и "крылья" на свободный стул. Дверь захлопнулась и она почувствовала, что француз стоит прямо за ней.
Тамара обернулась и встретила его пытливый взгляд. Тёплая широкая ладонь ласково легла на её подбородок и он нежно накрыл её губы своими.
В этот момент Тамара поняла, что боялась именно этого. Того, что в момент, когда ему уже не надо будет её уговаривать и она окажется в его власти, он не возьмёт её быстро и грубо удовлетворяя своё желание, оставляя после себя воспоминание "такой же как все", которое скоро сотрётся из памяти, а заставит её плакать. От нежности, от удовольствия, от того, что он ушёл из её жизни, от того, что она не сможет его забыть. Но для неё уже было слишком поздно. Она прыгнула.
Тамара обвила шею француза руками, и пристав на цыпочки потянулась навстречу его губам.

Почему его поцелуй рвёт ей душу? И от него хочется плакать, обнять сильнее и не отпускать. И хочется, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался, как и эта ночь. Чтобы утро не высветило реальность, расставляя всё по своим местам. Остаться здесь, с ним, в спасительной мгле, перечёркивающей обиды, приглушающей боль, сглаживающей разницу социального положения... оставляя только мужчину и женщину.
Он отстранился, закончив поцелуй, и Тамара почувствовала холод. Француз взял её руку в свою и, поцеловав, прижал к своей груди. Сильные тяжёлые толчки его сердца под её ладонью, заставили Тамару снова посмотреть в лицо мужчины; ласково пригладить пальцем бровь, скользнуть ладонью по лицу и задержать кончики пальцев на его губах. Но он и сейчас ничего не сказал, а подхватил её на руки и понёс к кровати.

- Я хотела бы сначала принять душ, - тихо, словно их кто-то мог подслушать, сказала Тамара. - У вас есть халат или рубашка?.. мне не во что переодеться.

Тонкая бровь удивлённо взлетела вверх при виде растерянности мужчины. Прикусив губу, чтобы скрыть улыбку, Тамара взяла из его рук рубашку и зашла в ванную.

- Конечно, понадобится, - смешливо отозвалась она из-за двери, - только, скорее, не мне, а вам, сеньор. Я и сама справлюсь.

Бразильские карнавальные костюмы не предполагают ношения под собой белья и, уже через несколько секунд, скинув с себя наряд, Тамара шагнула под душ. Холодная вода прекрасно снимала усталость с мышц, но не смывала нанесённый на кожу блеск. Отрегулировав температуру, она набрала в руку жидкое мыло и стала смывать с себя остатки спрея. Затем тщательно промыла волосы и выключила воду. Вытеревшись одним полотенцем, она обмотала голову другим и посмотрела на два банных халата на крючках за дверью: один мужской и один женский, а затем на рубашку француза. Правильнее было надеть халат. Застегнув все, кроме двух верхних пуговиц рубашки, она размотала полотенце и перекинула волосы за спину.

- Ваша очередь, - захватив костюм, Тамара вышла из ванной.