Карта ролевой игры "Цирк под звездами"

Прошли дальше, еще немного вперед, смеясь и переговариваясь. Настроение улучшилось, и от хорошей погоды, и от шуток, и от того, что Клодин была такая довольная.
Я была очень рада что у нее появились подружки.
Вышли на площадь.
Неожиданно у Шарля появился в руках мяч. Кораепм глаза отмечаю его полет. Уиллу. Обратно. Люси. Мне. Кидаю назад. Ловит и кидает Уиллу уже два. Тот ловит и жонглируя мячами идет дальше. Снова пас Шарлю, а Уилл скрывается в лавке стеклодува.
Оттуда появляется с бокалами и стаканчиками – побольше, поменьше, тонкого стекла, толстого.
Ставит их, еще немного и польется мелодия.
И тут мне вдруг захотелось танцевать. Хотя бы попробовать.
Без костюма и пуант, на полупальцах. Конечно это не сцена, и будет не так красиво, но…
Тело помнит и душа хочет праздника.
Тихонько напеваю мелодию. Клодин, словно угадав, достает из кармашка юбки кастаньеты. Откуда они у нее. Потому спрошу. Хитрюга улыбается. Неужели, это было подстроено?

Первый звук, первый шаг. Рука вверх. И… па-де-ша, гранд-батман, два тура тирбушон, плие, ногу в сторону через ку-де-пье, сюиви в сторону, прыжок в прогибе, пике в сторону, гранд-батман в атитюд, батю вперед, плие, прыжок в атитюд, отход на диагональ, пируэты по диагонали из пятой позиции. Народ начинает хлопать, поза в атитюд на полупальцах, все. Тяжело дыша, отхожу в сторону. Клодин обнимает, радостно улыбаясь. Да, малышка, я это сделала.

Смотрим представление дальше. Жонглируют мячами.
Как завороженая слежу за быстрыми движениями рук.
Появляется барон. Мечи сменяются яблоками и обратно.
Глядя на Люси, вспоминаю, как танцевала сломанную куклу из «Коппелии», как сложно было делать эти живые-неживые движения. Как все это давалось с трудом. Сколько я тогда билась над этим номером, и все равно маменька считала его неудачным.
Представление продолжается, зрителей все больше, малышка Маргарита обходит всех со шляпой. Да-да, больше никто не позаботился, а это кроха – молодец. Они плохо знают Риту, она уже забрала половину денег для труппы.
Взмах руки Шушу, и мы с Кло исчезаем в толпе. Также сделают и остальнеы. чтобы потом встретится в условленном месте.
И вот все в сборе. Шарль вспоминает об ужине. А что, это было бы кстати. пароа яблок за завтраком дают себя знать легким урчанием желудка.

Откуда-то появляются бокалы, Уилл разливает вино. Я отказываюсь, а вот поесть было бы здорово и девочек накормить...

Но так не хочется уходить из города. Смотрю на Шарля как на главного в нешй маленькой компании.
– А что если нам перекусить где-то здесь? Марко говорил, что Брюгге сказочный город, хочу это увидеть. Давайте найдем какой-нибудь кабачок, где …не очень шумно. Если… можно.

Улицы Брюгге – Таверна "Vlissinghe"
Минутное раздумье на лице Шарля сменяется улыбкой и двумя протянутыми руками – Клодин и мне. Сестренка доверчиво кладет свою маленькую ладошку в большую жонглера. Я беру мужчину под руку. Так привычнее. Пользуясь болтовней Кло и возможностью помолчать, рассматриваю небольшие домики с островерхими крытыми черепицей крышами. В самом деле похоже на сказку. Рядом шумит река. На доме прочерчена линия и что-то написано. Высоко, на уровне окон, хотя и окна здесь высокие, и у каждого дома лестница до двери в несколько ступенек. Наверное, этой линией помечено, куда доходит река во время наводнения. Матушка рассказывала, когда они жили в Германии, там тоже Мозель разливался очень сильно, и дома на набережной все имели окна и входы на уровне выше человеческого роста.
Домики мне нравятся, от них веет если не сказкой, то добротой и каким-то уютом.
Заходим в таверну.
Все чисто и аккуратно. Простые деревянные столы без скатертей, но чисто выскоблены. Тепло и уютно. Пахнет вкусной едой.
Рассаживаемся за стол. Тут же подходит паренек в фартуке и с перекинутой через руку салфеткой. Говорит на жуткой смеси французского с непонятно каким, но при этом так мило улыбается и смешно морщит нос, что проникаюсь к нему доверием. Всеми дружно выбираем фламандский суп, который тут же и приносят в глубоких плошках. Приборы оловянные, но это роскошно после деревянных ложек. Появляется кувшин с водой, миска с хлебом, и даже – о чудо – салфетки с надетыми на них резными деревянными кольцами. Машинально беру свою, сняв кольцо, кладу ее на колени, Клодин делает то же самое, Шарль и Уилл суют салфетку за ворот рубахи, а Марго непонимающе вертит ее в руках. Видимо, там, где она жила раньше, такого предмета сервировки стола не было.
Беру ложку и начинаю есть. Суп необыкновенно вкусный и достаточно сытный. Даже жалею, что попросила принести и второе блюдо. Я точно его не съем, хотя с нами мужчины, думаю, они помогут.
Уилл наливает мне в бокал немного вина. Пьем за Брюгге и за то, чтобы нам не попало от Марты. Второй тост встречается дружным смехом.
Принесли спаржу во фламандском соусе с ветчиной, я сразу же отдала свою порцию мужчинам.
Вообще привыкла есть понемногу, а перед выступлением – тем более. Даже неудобно было, что попросила второе блюдо, но тут так вкусно пахло, и есть хотелось…
Вспомнила дом, матушку и отца, как вот так же мы сидели вместе за обедом, отец разливал вино, матушка черпала суп из большой фарфоровой супницы. На секунду закрыла глаза, чтобы справиться с чувствами и не заплакать – настолько явно вдруг все всплыло в памяти…

В таверне было так мило, что даже не хотелось уходить, но вот все съедено, выпито, за окном серый сумрак, и сразу вспоминаешь, что пора в цирк, скоро начнется представление.
Расплатившись с хозяином заведения и спокойно выдержав его взгляд, презрительно брошенный на горсть мелкой моменты – ничего, пусть привыкает, какая разница, какого достоинства деньги – мы выходим в вечерний город.
Чем ближе наш небольшой лагерь, тем тяжелее идти – словно кто-то повесил мне на ноги гири, и они становятся тяжелее с каждым шагом…

Парни идут прямиком к Марте, Рита с ними, мы с Клодин – к себе. Вскоре начинается представление, и сестренка убегает посмотреть на клоуна, а я остаюсь в фургончике.
Надо переодеться, подготовиться, а для начала – немного позаниматься.
Беру одеяло, надеваю удобную обувь и ухожу к реке. Еще утром облюбовала там небольшую полянку, на которой можно позаниматься партером. Пока идет первая часть представления, делаю мостики и березки, шпагаты и лягушки, подойдя к дереву, использую его как станок и занимаюсь, занимаюсь, занимаюсь.
В усталом теле нет никаких мыслей. Это помогает собраться и перебороть страх. Хотя, кого я обманываю – высоты я все равно боюсь.

Закончив занятия, возвращаюсь к себе и, переодевшись, выхожу посмотреть представление. Усаживаюсь рядом с Клодин на травку – у меня еще есть немного времени…

Смотрю представление. Заворожена пламенем – мне всегда нравился этот номер Женевьев. Вижу, какой восторг в глазах Клодин. Да, малышка, это настоящее искусство. Хоть папа всегда и говорил, что цирк – не то, что театр, в цирке нет настоящего искусства, это не храм Мельпомены, но придя сюда, я поняла – есть. Вот оно – настоящее. И не только в этом номере – во многих. Самое настоящее искусство. Странно, что актеры театра так пренебрежительны к цирковым. Тут царит дух дружбы и взаимопонимания – вспомнилась антреприза на площади, ужин – или это мне так повезло.
Краем глаза отмечаю, как Мирко обнимает Жен и улыбаюсь.
Из мыслей вырывает следующий номер – тигры.
С напряжением слежу за моим вчерашним знакомцем. Нет, не за укротителем, за Самсоном. Сердце замирает, когда он прыгает через огненное кольцо, и начинает стучать быстрее, когда мужчина кладет руку в пасть тигру. Да, это страшно…
А потом начинается нечто. Тигры вдруг устремляются за тигрицей и… я закрываю Клодин глаза и увожу ее в вагончик…
Слышу, как разводят животных, начинается новый номер, но я так и сижу у себя, обняв Кло и убаюкивая ее. Малышка испугалась. Она не поняла, что случилось, и почему мы ушли.
– Арлетт, – тихонько спрашивает Кло, – с ними все хорошо?
– С кем, малыш? Укротитель же ушел, ты видела.
– С кисами? Им не сделают больно?
– Нет, не думаю. С чего бы? – отвечаю, хотя сама не представляю, что происходило на арене. Звери рычали – но на кого, и чем все закончилось? Надеюсь, он их не бил.

Сестренка засыпает, а я тихонько выбираюсь из фургончика и, кутаясь в шаль, иду по лагерю. Вот и клетки. Самсон тихо лежит на соломе, но он так далеко от стенок, что, просунув руку, не достать. А почему-то так хочется его погладить. Сажусь невдалеке и смотрю на него. Какой он сильный и мощный был на арене и каким беззащитным кажется сейчас…

Вдалеке какие-то звуки. Продолжается представление.
Я ничего не слышу. Сижу, полностью уйдя в себя и в воспминания.
Неожиданно даже не слышу а чувствую какое-то движение – Самсон встает в клетке и подходит к моему краю, ложится, осторожно высунув лапу между прутьев.
Он здоровается? Хочет ласки?
– Киса, хорошая киса, – подсаживаюсь ближе и глажу мягкую шерсть. Тигр лежит спокойно, не делая попыток оцарапать мне руку. Он вообще какой-то мирный и домашний как большая кошка. И очень обиженный. Это чувствует во всей позе животного.
Продолжаю гладить его по лапе, слышу довольное урчание. Ну точно большая кошка.
Неожиданно возвращается дрессировщик.

– Почему в пасти, – смотрю на мужчину снизу вверх. – Самсон добрый. Он никого не тронет. Его кто-то обидел. Не вы? – мужчина явно сердит, только пока не пойму, на кого, но из них двоих его я боюсь сейчас больше, чем Самсона.

Ежусь под внимательным взглядом. Хочется спрятаться или убежать, но вдруг взгляд добреет, и мужчина начинает говорить. Видно, что он любит своих зверей.


– Каак не жрут? – липкий страх хватате за горло, – а что – могут? Мне всегда казалось, что они понятливые. Дедушка говорил. животное не навредит тому, кто его кормит и любит. А Вы их любите, я вижу.
Машинально продолжаю гладить лап Самсона, почему-то уверена, что он не тронет и ему – нравится, что он – принял меня.
Закрыв ладошкой рот, слушаю историю тигра. Неужели такое могло случиться? И ведь этот кто-то – близкий дрессировщику. Чувствую, вижу. Но и чувствую, что ему жаль Самсона. Даже не жаль, это не то слово, но нужного подобрать не могу, только глажу искалеченную лапу, уже внаглую положив ее себе на колени.
Этого мужчина не выдерживает.

– Хоршо, – киваю головой и встаю с колен. – Мне правда уже пора, скоро выступление. – Потом поворачиваюсь к клетке и говорю тигру, – спасибо, Самсон, теперь я боюсь меньше.
Кивнув мужчине, ухожу к себе. Новая тем. Как ее станцевать, как показать людям любовь? И тут мне приходи на память – Сен-Санс «Умирающий лебедь». Я только репетировала эту вещь, она была совсем новой, и ее даже не ставили в репертуар – слишком необычной казалась хореография. Вспомню ли, смогу ли? И кто будет аккомпанировать. Там партитура достаточно сложная.
Переодевшись и накинув шаль пошла к шатрам искать Шарля. Почему-то была уверена, что он поможет.
Клодин увязалась следом.

Шарль о чем-то беседовал с Фантомом. Невольно бросив взгляд на руки последнего, ужаснулось, они были в запекшейся крови.
– Что с Вами? Вам помочь?

Мужчина явно не хотел, чтобы его раны заметили, но поняв, что отступать бесполезно, просто сказал
- Сейчас поможем. У самого у Вас вряд ли получится. Клодин, у тебя должна быть иголка, - протянув руку, жду, пока сестра достанет иголку с ниткой из-за ворота платья. - Хорошо, и бегом принеси мне пинцет, тот что для бровей. - Когда сестра убежала, смотрю выжидательно на Шарля, но поскольку он не понимает. просто потягиваю руку и забираю бутылку. Под осуждающие взгляды мужчин поливаю водкой иглу, потом хорошенько мочу в ней носовой платок.
- Давайте руку и ничего не бойтесь. Будет больно, но придется потерпеть, - беру ладонь мужчины и начинаю простирать платком, потом поняв всю бесполезность этого занятия, просто поливаю на его пальцы из бутылки и вытираю. Аккуратно иглой поддеваю занозу и взяв у вернувшейся Кло пинцет, вытаскиваю ее. Потом другую и так все остальные. Мужчина молчит, хотя иногда скрипит зубами, когда заноза слишком глубоко засела - а может мне кажется.
Закончив экзекуцию на обеих руках, прошу найти бинт - перевязать.
- Шарль и у меня большая просьба, - для выступления мне нужна музыка. Ноты есть, но партитура там довольно сложная.

Мужчина отказался от перевязки, но неожиданно наклонился и поцеловал мою руку

Не думала, что он способен на какие-то проявления чувств, пусть даже благодарности. Хотя что я о нем знала? Всегда один, сам, общался только с мужчинами, да и это нельзя назвать общением – никогда не слышал его смеха или радости. Казалось, он витает где-то в собственных мыслях и переживаниях и лишь иногда выныривает оттуда, чтобы потом снова залечь глубоко на дно. Он казался мне одиноким и нелюдимым, но возможно поверхностное впечатление обманчиво, а близко к себе Фантом никого не подпускал.
Подняла руку, едва подавив безотчетное желание погладить склоненную голову, как он встал и отступил.
– Да-да, конечно, вы правы. Выступление. Сейчас Марко, а следующий номер мой. Умоляюще смотрю на Шарля – мне нужна музыка.
– Принеси ноты, я все устрою, – говорит он, и взяв протянутую мной папку, исчезает куда-то.
Клодин идет смотреть представление, я – немного разогреться перед выступлением.


И вот Марко и Жен уходят с манежа, гаснет свет, мадам Марта что-то говорит публике, пока натягивают трос. Завязываю пуанты. Подхожу к краю манежа, жду сигнала.
Музыка… Она начинает звучать…
Сбрасываю на чьи-то руки шаль. Кто-то пожимает за плечо, словно говоря – иди, девочка. иди и не бойся.
Выбегаю на манеж. На пальцах не очень удобно.
Поклон публике. В одну сторону. В другую. Рука согнута, вторая держит опахало.
Это не просто веер – это мой шест для равновесия. Без него – невозможно.
Музыка звучит, завораживая…
По лесенке понимаюсь на трос. Считаю такт и ...аккуратными маленькими шажками.
Сюиви, сюиви, сюиви, арабеск, снова сюиви и вот я уже у края.
Разворот и в обратный путь. Руки – как крылья лебедя. Только осторожно, держа равновесие.
И снова сюиви, арабеск, ронд под прямым углом, опускаюсь на колено, ногу через ронд назад и сложиться к самой проволоке, вжаться в нее, вытянув обе руки вперед, наклонив голову…
Лебедь умер… музыка кончилась…
Только почему-то в зале – тишина. Нехорошая тишина.
Придя в себя, понимаю, что зала я не слышала уже давно, где-то последние минут пять своего выступления. Только музыка, а зал словно замер.
И …молчит.
Поднимаюсь и осторожными шагами иду к лесенке.
Отсюда я наконец могу взглянуть вниз.
А взглянув, понимаю, почему замер зал – прямо под тросом, на котором я выступала, лежит… Самсон. Спокойно лежит, как тогда в клетке…
Начинаю осторожно спускаться вниз.
Только бы никто не закричал. Не спугнул. Иначе…
Иначе я просто не знаю, ...что будет.
На последней ступени развязываю пуанты и, бросив их на манеж, босиком подхожу к тигру. Осторожно опускаюсь рядом и, тихо шепча ласковые слова, начинаю гладить его по лапе. Самсон закрывает глаза и тихонько урчит.
– Киса, хорошая, большая добрая киса, ты же хорошая, ты ничего никому не сделаешь, ведь правда? – тихонько говорю, успокаивая его. Или себя?
Надеюсь, кто-нибудь догадается позвать дрессировщика и попросить зрителей не устраивать паники…