Карта ролевой игры "Цирк под звездами"

Сознание возвращалось неохотно. И я его понимаю. Хрена тут мы не видели? Темно. А, надо открыть глаза.
Глаза, открывайтесь!
Какого дьявола тут столько света?!
И где это - "тут"?
Вагончик мой - это точно. На стене плакат с мадам Кисси, у которого оторван угол. Но где находится вагончик - вот в чем вопрос?
Пошевелил пальцами. Нащупал что-то вытянутое и круглое на полу... Пальцы привычно ухватили горлышко. Великий Дух Цирковой Арены, сделай так, чтобы там осталась хоть капля! А лучше - две!
Увы. Удивляться нечему - я никогда не оставляю на завтра то, что можно выпить вчера.
Со второй попытки сел на одеяле. Разглядываю бутылку. Водка, подкрашенная луковой шелухой, которую продавали как коньяк. Продавали в городишке с непроизносимым названием Лангемарк-Пулкаппелле, где мы останавливались, чтобы накормить лошадей. Это было последнее, что помню четко.
Надо выяснить, где мы сейчас. Подтянув старые клетчатые штаны с заплатой на заднице, открываю дверь фургончика. В нос ударяет аромат жаркого.
- Господа и дамы, а где мы?

В этой местности названия одно пакостнее другого. Кивнув мутному облаку, которое ответило мне (судя по голосу, это мальчишка-гитарист), я шагнул за порог. Пересчитал заплатой на штанах все ступени (три!) и понял, что мне срочно. нужно. выпить.
Денег нет. Надо или раздобыть денег, или раздобыть бутылку. Я потер заплату на штанах и отправился на розыски.

Все вокруг такие чинные, приличные, что сразу видно - водки - нет!
Варианта два. Или пойти к начальству цирковому и попробовать выпросить денег. В долг. Или пойти в город. И попробовать что-то спереть убедить отдать на нужды цирка. А вдруг в этом Брю-как-его-там живут добрые и сердечные люди?
Сначала я решил дать шанс своим - и зайти к мадам Марте. Она же у нас за конферансье. Это я еще помнил относительно четко.

У этой женщины нет сердца! Вместилище для сердца есть - такое мягкое на вид, округлое, аппетитное вместилище есть - а сердца в этой груди нет. А еще говорят, что женщины - сердобольные существа. Это точно не про нашу мадам Марту. У нее снега позапрошлогоднего зимой не допросишься. Наградив мадам Марту самым скорбных из возможных взглядов, побрел дальше.
А тут вдруг, внезапно - шум. Сначала слышу голос ЗубботенБаронфера. А потом слышу и вижу... это:

Это - Мэр?! Ну, тогда я - Папа Римский! А его сопровождающие - я такие рожи только после бутылки контушовки на голодный желудок вижу.
Шарлатаны, как есть. Никакой это не мэр. Подмигиваю барону.
Не знаю, заметил ли он мой знак, и если заметил, то понял ли, что это был знак, а не нервный тик. Но потащил лже-мэра к костру.
Услышал слово "токайское" и кончил. Но вида не подал.
Мне налили. Налили! Барон произносил тосты один красноречивее другого. Вино было вкусным, но совсем слабым. Компот. Однако настроение мое стремительно улучшалось. Подсел поближе к "мэру".
- А знаете, Бони, я ведь тоже обличен властью, - "Боня" шарахнулся от меня. А я продолжил вдохновенно: - Да-да. Я - наследный принц Гогенцоллернов, опальный и покинувший отчий дом, его высочество Готифрид фон Гогенберг собственной персоной. Только - тсссс! - приложил палец к губам. - Никому не слова.
Последнее было лишним. "Мэр-Боня" молчал, открыв рот.
Чот несет меня сегодня. Хорошо легло токайское на старые дрожжи...

Мне так чудно спалось. Снилось озеро коньяку. А потом поднялся шторм, море начало рокотать, из моря вышло чудище страшное. И как гавкнет!

Ди! Противная девчонка!И Шарль тут же, скалится довольно. Так, а кто это храпит у меня под боком? Духи Арены, это же вчерашний... Мэр. Боня. Брат мой единутробный - это последнее, что я помню. После второй бутылки токайского Боня мне признался, что тоже из Гоген-ик-цоллернов.
Разлепив на себе могучие руки мэра-Бони Гоген-ик-цоллерна, иду к колонке. Страшно хочется выпить, но сегодня - представление. До представления - нельзя. Иначе мадам Марта снимет с меня живьем шкуру и продаст ближайшему скорняжных дел мастеру. За бесценок, что обидно.
Сняв домотканную куртку, обливаю себя выше пояса ледяной водой. Вот так значительно лучше.
Возвращаясь в фургончик, прихватываю из остывшего костровища пару угольков - гуталин мной пропит еще месяц назад.

Остаток дня потратил на медитацию, сон и чтение стихов Верлена. Репетировать клоуну нечего – на месте разберемся: что, как и кого.
Ближе к началу выглянул из фургончика. Народ тек рекой на представление. Видимо, наши сегодня в городе дали неплохую рекламу. Ладно, пора собираться.
Белила, уголь, кармин (как я его-то не пропил, удивляюсь). Костюм – пестрые лоскуты, некоторым из которых уже лет двадцать.
Пойдем, Франта. Публика ждет. Публика хочет веселья.
***
- Полный зал, мсье Франтишек, - улыбается ободряюще мадам Марта. Единственное время, когда она мне улыбается – это перед представлением. Наверное, поэтому меня еще и не выперли из цирка. От того, как выступлю я, во многом зависит, как пройдет представление. И если я заведу толпу… А я ее заведу. Я же Шалун Франта.
- Давайте, мадам Марта. Смелее. На удачу.
- Странная она у вас дама – эта ваша удача, - усмехается мадам Марта. – Если она у вас в таком месте.
- Не я это придумал, а ваш Папаша. Давайте, Марта. Быстрее. Публика ждет.
Это придумал действительно не я. Традиция уже была в этом цирке, когда я туда пришел – что управляющий цирка должен в начале представления, перед выходом на арену, ущипнуть клоуна за задницу. На удачу. Мадам Марта не в восторге, но человек исполнительный. Получив положенный щипок, выхожу в круг арены, в блеск огней, под гром музыки.
- А ВОТ И Я!

Собственный писклявый голос еще звучит у меня в ушах – вместе со звоном литавр, а я уже делаю колесо. Неплохо в мои годы, но в шее что-то хрустит и отдает болью в ухо. Встаю в конце на руки. Широкие штанины задираются до колен, явив на всеобщее обозрение мои тощие икры в разных носках – один красный, другой зеленый. Слышится смех, но пока неуверенный. Возвращаюсь в исходное положение, чувствуя легкое головокружение
В зале много детей. Это хорошо. В смысле, я их терпеть не могу, но для представления это хорошо.
Пара дежурных шуток. Зал вялый до ужаса. Незаметный знак – и на арену выпускают Бенито. Дети визжат от восторга. Громко заявляю, что бедная обезьянка неделю не ела конфет, и прошу поделиться. Со всех сторон к нам тянутся детские руки. Идем в зал вместе с Бенито, ручная мартышка ловко собирает конфеты и складывает в кармашек, что висит у нее на груди.
Возвращаемся на арену. И начинаем по одной доставать конфеты и спрашивать хозяина. Хозяева конфет тут же находятся, бегут к нам на арену, и за стишок получают обратно свою сладость из лап Бенито. На дне кармашка Бенито остается последнее – часы. Умелая мартышка стащила у кого-то из зрителей. Хорошие часы, золотой «лонжин», не что попало. Вытаскиваю за цепочку часы, высоко поднимаю в руке. С места во втором ряду вскакивает толстяк. Хватается за пузо, обтянутое полосатым жилетом.
- Это мое!
- Это точно твоя конфета, мальчик? – спрашиваю громко.
Зрители смеются – всегда приятно, когда их ближний так лопухнулся и позволил спереть у себя золотые часы.
Толстый, наступая на ноги, ломится, как олень во время гона, к своим часам. Отступаю назад.
- Э, нет, мальчик. Ты должен рассказать стишок.
Толстый озадачен, но тут к нему на помощь бегут его дети – мальчик с девочкой. Втроем с отцом исполняют песенку про гусыню, и уходят довольные все трое. Публика громко аплодирует. Наконец-то. Раскачались.
На прощание исполняю фирменный номер – курение трубки задницей. Грубо и на грани фола, но публика уже разогрета, слышится довольный рев.
Ухожу так же, как вышел – колесом. Ведь тема представления - солнце. Вечное колесо.

***
Тяжело дышу. Адски колет в левом боку. Я когда-нибудь сдохну на этой арене.
- Неплохо поработали, мсье Франтишек, - снисходительно хлопает меня по плечу мадам Марта.
У этой женщины действительно нет сердца. Чувствую, что пот течет по лбу. Надо пойти, поправить грим.

Отдышавшись, вышел выкурить трубку. Задницей курить - совсем никакого удовольствия. Трубка как раз погасла, когда до моего места донеслись раскаты грандиозного скандала. Выглянул потихоньку из-за кулис. Однако... На арене тигр дерет тигрицу - в самом переносном смысле этого слова. Тигры рычат, публика в предобморочном состоянии, мадам Марта - в состоянии аффекта.
Тут одно из двух: либо мсье Зорг - никудышный укротитель, либо он отличный укротитель, и сделал это специально. Я от души ему пожелал первого. Потому что если он это сделал намеренно... Может, он и неплохой укротитель. Но мадам Марта - великолепный укоротитель. И живо укоротит мсье Зоргу что-нибудь. Под корень.
Ситуация не без помощи Шушу и Марианны обходится без человеческих жертв. Мсье Зорг причитает над яичками тигра, уводя хищников с арены. Цирк, да и только. И где черти носят эту несносную Ди?