Карта ролевой игры "Калейдоскоп историй"

Считается, что запах моря согревает душу, а вид волн настраивает на созерцание.
Я же думала, что резкий аромат соленого морского ветра лишает покоя и горячит воображение, а безбрежная пучина вод - будоражит и манит в неизведанные дали. В те места, которых нет ни на одной карте. И тяга эта столь сильна, что рождает в душе вовсе не уютное тепло, а настоящую лихорадку.
Далекая Индия занимала мое воображение с самого раннего детства, когда вместе с матушкой и сестрой слушали рассказы вернувшегося из очередной долгой поездки отца. Он привозил целые ворохи невиданных даров: необыкновенной красоты ткани и украшения, специи и благовония, множество безделушек, которые мы с Чарити могли перебирать и рассматривать бесконечно.
Мне с детства снились цветные сны, наполненные волнующими и яркими образами прекрасных нездешних узоров, сплетающихся в арабески. Беря в руки коробочки, склянки и саше с маслами, пудрами, сушеными травами и лепестками незнакомых цветов, я вдыхала ароматы, а в голове рождались образы, подобные тем, что являлись мне во снах. Тогда я начала понимать, для чего появилась на свет.
Мое обоняние, с младенчества крайне чувствительное, доставляло родителям немало хлопот. Тонко различаемые запахи всегда порождали в моем воображении разные образы, порой не самые приятные, но со временем эта моя особенность перестала быть лишь досадной странностью, превратившись в таинство, позволявшее воплощать в рисунке то, что рождал союз ароматов и фантазии.
Изнывая от скуки на очередном уроке хороших манер или музыки, я мечтала о том, как возьму в руку кисть, вдохну запах лимонной полыни, сандала, и на шелке появится тонкий, причудливо извивающийся стебель, украшенный невиданными цветами цвета золота и охры. Нотка мяты вызовет в сознании образ резных зеленых листьев, а аромат жасмина добавит россыпь нежных белых цветов.
Мне хотелось рисовать, перенося картины из воображения не на бумагу, а именно на ткань. Как это делала Анна Мария Гартуэйт*. Только мои растительные узоры получались чересчур яркими, экзотичными, ни на что не похожими. Матушка называла их невнятными и вызывающими, тетя - дерзкими и загадочными. Но обе сходились в том, что вряд ли кто-то из леди пожелает надеть платье из ткани, с подобным цветочным орнаментом.
Однако ширма с вставками из расписанного мною шелка, неожиданно пришлась по душе матушке. Она утверждала, что созерцание диковинных узоров и необычное смешение цветов «как будто излечивает от мигрени и меланхолии и прогоняет дурные сны».
Тетушка, разглядывая ширму, заявила, что «возможно, из столь необычного увлечения и удастся извлечь определенную пользу».
Тем не менее, родители видели единственный путь избавления от "неподобающих леди фантазий" для нас с Чарити - замужество.
Но я продолжала рисовать, и мне хотелось большего - своими глазами увидеть страну, откуда родом большинство из моих видений, воплощаемых в рисунке, ощутить живые ароматы и окунуться в буйство красок. И я мечтала освоить технику росписи тончайшего ситца, ведь Индия славилась самыми искусными мастерами в этом ремесле.
Чарити же всегда мечтала о путешествиях, о возможности вырваться из стен родного дома, которые временами вдруг становились ей тесны. С сестрой мы почти неотличимы внешне, но совершенно разные внутри. Чарити, яркая и подвижная, бойкая и отважная, словно живое воплощение той дерзости, очарования и непредсказуемости, что я изображала кистью на ткани.
Не знаю, насколько сестра понимала мое неоднозначное творчество, но точно знаю, что когда Чар разглядывала расписанный мной очередной кусок ткани, ее фырканье означало одобрение. И если бы не «особые уловки» Чарити, то родители ни за что не позволили бы нам отправиться в путешествие.
Отец был категорически против поездки в Индию, приводя вполне разумные доводы об опасности подобной затеи для женщин, но его сердце топилось словно масло, если мы с Чарити пускали в ход особые уловки, зная, что нам, своим обожаемым дочерям, отец не отказывает ни в чем.
И вот, в канун Рождества 1760 года мы отправились в путь на галеоне "Герцогиня Джулия", держащем курс из Бристоля в Бомбей.

***

... В порту шумно, многолюдно, и повсюду масса самых разных навязчивых запахов, резких и неприятных, которые не в силах развеять даже усиливающийся ветер с моря.
Карета подвезла нас как можно ближе к «Герцогине Джулии», но все равно пришлось еще пробираться к галеону мимо спешащих людей, сквернословящих матросов, рядов корзин с рыбой, тюков, пропитанных каким-то прогорклым жиром, заплесневелых ящиков и бочек.
Тетушка выстроила сопровождавших нас слуг охранным периметром и величественно вышагивала во главе всей процессии, зорко следя за тем, чтобы мы и наш багаж благополучно добрались до корабля и погрузились на борт.
Я двигалась вперед, надвинув капюшон дорожного плаща на глаза и дыша сквозь прижатый к лицу платочек, с нанесенной на него капелькой жасминового масла. Чарити уверено шла рядом, выпрямив спину и невозмутимо глядя перед собой, ничуть не смущенная отвратительными запахами и толчеей, царившей вокруг.
Услышав предупреждение Чар «смотреть под ноги», я подняла голову и выглянула из-под укрытия капюшона, все еще не отнимая платка от лица. Так и преодолела деревянные сходни, ведущие на борт «Герцогини Джулии», глядя себе под ноги и держась одной рукой за леер. Попавшие в поле зрения мусор и ужасающего вида отходы, плавающие на поверхности воды, заставили меня втянуть голову в плечи.
Созерцание грязи бристольского порта могла начисто лишить восторженных мечтаний и поселить вместо них куда более приземленные мысли. Только сейчас в голову пришло, что долгожданное путешествие может оказаться вовсе не таким приятным и захватывающим.
А вдруг я подвержена приступам морской болезни? А что, если на нас нападут пираты?
Тогда я и не догадывалась, насколько наивны были мои мимолетные опасения по сравнению с воплотившейся реальностью.
________________
*Анна Мария Гартуэйт - британская дизайнер по текстилю, наиболее известная как автор цветочных узоров для шелковых тканей, сотканных вручную в Спиталфилдсе, вблизи Лондона. Гартуэйт считается одним из самых значимых дизайнеров своего времени.

Сердце пустилось вскачь с первым шагом на палубу галеона.
Шагая по сходням, я физически ощущала, что отрываюсь от привычного мира и перехожу в неизвестность. Еще немного и я впервые в жизни покину родные земли, лишь предполагая, но не осознавая в полной мере, сколь рискованно наше предприятие. И в большей степени этот риск состоял не в том, что садясь на борт «Герцогини Джулии», мы вверяем наши судьбы случаю и попутному ветру, не в вероятном нападении пиратов или приступах морской болезни, а в том, смогу ли я жить прежней жизнью, вернувшись из путешествия.
Я растерялась, удивившись тому, что думаю о таких вещах теперь, когда наше странствие только начиналось. К реальности меня вернул голос тетушки.

Мы остановились чуть в стороне, чтобы не мешать поднимающимся на палубу пассажирам. Я шагнула к леди Горации и слегка склонилась к ней. Убрав от лица платок, осторожно втянула воздух.
- Тут везде пахнет рыбой, тетушка, - сказала я, поморщившись. - Надеюсь, в открытом море нас не будут преследовать столь резкие запахи, как в порту. Если хотите, в каюте мы можем слегка протереть мех вашей мантильи настойкой лаванды. Это отобьет неприятные запахи.
В дорогу я набрала с собой множество эфирных масел, многие из которых не просто приятно пахли, но и могли принести пользу в самых разных ситуациях.

- Тетушка, не стоит беспокоиться о моих нарядах, - поспешила откликнуться я. - Уверена, что вся наша одежда и прочие вещи тщательно упакованы и доставлены на борт.
Собираясь в дорогу, я меньше всего думала о вечерних платьях. Меня больше волновало, не стало ли что-то с тщательно упакованными мною отрезами шелка, красками и прочими принадлежностями для рисования, которому я намеревалась посветить в дороге большую часть времени, и не забыла ли я чего-нибудь важного.

Ступив на борт галеона, я стояла, не в силах двинуться дальше, зато Чарити, казалось, наоборот воодушевилась, словно вдохнула запах желанной свободы, и с неподдельным восторгом оглядывалась по сторонам.
Меня манила загадочная далекая Индия, но само путешествие вызывало опасение и недоверие. Я бы предпочла просто выйти за порог родного дома и сразу же оказаться в другой стране, минуя долгий и опасный путь. Чарити же напротив, предвкушала само странствование.

Я послушно двинулась за родными, с каждым шагом приближаясь к началу нашего долгого путешествия и к той неизвестности, которая так манила и в то же время пугала меня.

Под нравоучительные рассуждения тетушки мы продвигались к корме, где были расположены каюты пассажиров, и я с тоской думала о том, как мы будем вынуждены ежедневно обсуждать, в какое платье переодненемся сегодня вечером.

В каюте надо будет первым делом найти в моем багаже флакончик с ароматическим маслом лимона. Пара капель снимет головную боль леди Горации и успокоит ее "дорожную лихорадку", хотя бы ненадолго настраивая на умиротворяющий лад.

Каюта оказалась довольно уютной, предназначенной только для нас с Чарити. Здесь мы могли расположиться с максимально возможным комфортом на время путешествия, создав свой собственный крошечный мирок посреди открытого океана.
Это показалось мне таким волшебным и заманчивым, что я позабыла все свои опасения и теперь ожидала отплытия с волнительным предвкушением.
Когда слуги внесли наш багаж, я первым делом нашла флакончик с маслом лимона и отложила его, чтобы потом передать тетушке.

Чарити словно повторяла мои мысли, и я в очередной раз поразилась тому, что сестра могла быть открыта в том, что я предпочитала держать в себе.
- Не думаю, что нам придется упрашивать тетушку нас сопровождать, - отозвалась я. - Леди Горация сама поведет нас знакомиться с галеоном и его обитателями.

- Чарити, как ты себя чувствуешь? - спросила я, заметив, как сестра слегка поморщилась. - Хочешь, дам тебе пузырек с маслом мяты? Оно хорошо помогает от тошноты и морской болезни. Нанеси капельку на платок и вдыхай, как только почувствуешь дурноту.
В этот самый момент дверь каюты открылась, и тетушка возникла на пороге, вся будто в ореоле лучезарной неуемной энергии.

- Я же говорила, что просить не придется, - прошептала я сестре, снова надевая дорожный плащ и накидывая на голову капюшон.
Променад по палубе галеона воодушевил меня еще больше. Никаких дурных запахов я не различала. Если они и были, то их разгонял налетавший порывами холодный морской ветер, остужавший разгоряченное лицо и оставлявший на губах солоноватый привкус.
Тетушка Горация выглядела королевой. Она величественно шествовала по галеону, продвигаясь к цели - найти капитана. Мы с Чарити шли следом, стараясь не отставать и зачарованно оглядываясь по сторонам.
Я бы с большим удовольствием постояла у борта, глядя на море, стараясь запомнить, как выглядит гавань, наблюдая за волнами и за носившимися над ними чайками.
Ноги послушно двигались вперед, а мысли мои были где-то далеко, когда мы вдруг остановились, и я услышала голос тетушки.

Тетушкин голос звучал в знакомой элегантно-требовательной манере, речь была привычно темпераментной и казалась... нескончаемой, как и ее вопросы. До того момента, пока леди Горация многозначительно не понизила тон, дав понять капитану, что наше пребывание на борту несет в себе определенную цель - поиск достойной партии для нас с Чарити.
Я мгновенно ощутила, как запылали мои щеки, и невольно бросила взгляд сначала на сестру, а потом на капитана, только сейчас пристально присмотревшись к нему. Мне показалось, что я уловила, как его губы дрогнули в улыбке.
Самый жуткий наш с Чарити кошмар - выглядеть, как недалекие девицы, мечтающие только о том, как бы поскорее выскочить замуж - готов был воплотиться в явь.
И меньше всего мне хотелось, чтобы так о нас подумал именно капитан галеона, на котором нам предстояло провести довольно много времени.
Сгорая от смущения, я старательно сохраняла невозмутимый вид, мечтая только о том, чтобы поскорее завершить этот в крайней степени неловкий визит вежливости и отправиться наблюдать за отплытием.
- Тетя Горация, не слишком ли многого мы требуем от капитана сразу? Наверняка у него хватает хлопот перед отплытием, - спешно проговорила я, хорошо сознавая, что тетушка сочтет мое вмешательство за недопустимую дерзость. - Давайте для начала ознакомимся с галеоном и распорядком на борту. И мы с удовольствием послушаем рассказ о великолепной «Герцогине Джулии». Скажите, капитан, на каких судах вы еще плавали? И куда? - обратилась я к мистеру Блейку, желая только одного - немедленно переключить беседу с темы потенциальных женихов и тем самым стереть неловкость.

Кажется, мистер Блейк искренне веселился, наблюдая наше трио. Несмотря на то, что он выслушал сначала тетушку, а затем мои торопливо заданные вопросы с каменной невозмутимостью, мне казалось, что ему нелегко дается соблюдать формальности светского общения.

Тем не менее, любезность капитана выглядела вполне искренней, а терпение почти безграничным даже тогда, когда роскошное перо на шляпе тети Горации хлестнуло капитана по лицу. Я едва сдержала смешок, а мистер Блейк удивленно моргнул, на секунду замешкавшись, но тут же овладел собой и зашагал впереди, рассказывая по дороге о галеоне, несомненно являвшимся предметом его гордости.

Я тихонько вздохнула, уже «предвкушая» эти скучные «роскошные вечера», вся роскошь которых состояла в том, чтобы продемонстрировать новый наряд и в сотый раз заговорить о погоде и прочих сплетнях, последними из которых являлись все те жуткие истории про "Бристольского вампира". Такого «веселья» нам с избытком хватало и дома.
Я и не заметила, как ссутулилась от безрадостных мыслей, и тут же была одернута тетушкой, велевшей расправить плечи. Воздев глаза в затянутые тучами небеса (лишь бы леди Горация не заметила!) я послушно выпрямилась.
Капитан Блейк тем временем продолжил свой рассказ.

- О... - вырвалось у меня, и я с интересом посмотрела на мистера Блейка. - Так вы побывали в стольких странах, посмотрели полмира! - Я неожиданно задумалась. - Но получается, что почти все время вы проводите в море. Неужели не скучаете по земле? У вас же есть где-то дом? Не бригантина, не галеон, а настоящий дом. Очаг, к которому вы возвращаетесь из плавания?
Иногда мои слова опережали мысли. Задавая капитану вопрос о доме, я не сразу сообразила, что позволяю себе лишнее в общении с едва знакомым человеком. Тетушка наверняка не одобрит.
Но почему-то, глядя на молодого капитана, мне захотелось знать, не ждет ли его кто-то в каком-нибудь уголке земли. Не встречает ли каждый раз в нетерпении, не радуется ли его появлению.
В горле вдруг запершило, видимо, он очередного порыва ветра, и я тихонько откашлялась.
Тем временем капитан привел нас в комнату, похожую на музей, полную самых разных диковинок, скорее всего собранных во время всех долгих путешествий.
Нам с Чарити следовало бы изобразить вежливый и крайне сдержанный интерес к коллекции капитана, но вместо этого я разглядывала все с восхищением и восторгом, не задумываясь, что выгляжу сейчас совсем не так, как подобает воспитанной леди. А сестра так и вовсе решила исследовать экспонаты, проверив особенно заинтересовавшие на прочность.

Услышав вопрос капитана, я словно очнулась.
- Не секрет, - ответила, поворачиваясь к мистеру Блейку. - Во-первых, сама поездка для меня это уже целое событие, о котором я мечтала с раннего детства. И... это возможность узнать что-то новое, увидеть то, что не увидишь больше нигде и никогда. А еще встретить интересных людей.
Я хотела, было, добавить, что под «интересными людьми» вовсе не имею в виду кандидатов в мужья, но в этот момент отличилась Чарити с ее неуемным любопытством.

Я невольно шагнула за сестрой, но носком туфли задела что-то и едва не растянулась прямо в дверном проеме. Капитан Блейк ловко поддержал меня за руку, что позволило устоять на ногах, не растеряв остатки достоинства.
- Неуклюжесть - моя персональная грация, - пробормотала я. - Благодарю вас, мистер Блейк. И прошу извинить мою сестру, она не нарочно. Чарити очень любознательная. Все эти механические штуковины всегда вызывали у нее особый интерес.
Я что-то говорила, а думала о том, что рука Блейка очень горячая. Или же это мои пальцы вдруг похолодели от внезапного волнения.

Извиняясь за сестру, я лишь надеялась, что капитан понимает - в наши намерения не входило посягательств на его собственность и стремлений разрушить установленный распорядок вещей.
Но откуда мне было знать, что это лишь мое мнение. А тетушка Горация думала совсем иначе, что и продемонстрирует с присущей ей непреклонностью немногим позже.

Опасаться мечтать? Я удивленно посмотрела на мистера Блейка? Он был совершенно серьезен и говорил со знанием дела.
Мне всегда казалось, что капитаны дальних странствий прирожденные романтики, но сейчас со мной говорил молодой человек, будто бы повидавший на своем веку столько, что теперь взирал на саму идею мечтаний с высоты суровой действительности и самого трезвого реализма.
Я задумчиво посмотрела на капитана, не сразу уловив, что он предлагал взять на память что-нибудь из его коллекции.
- Я не опасаюсь мечтать, мистер Блейк. Пока что мне вполне по силам воплощать свои скромные мечты собственными силами. Что будет далее, не знаю, но уверена, что не возжелаю ничего заоблачного.- Я хотела тут же и сказать, что ни о чем таком, кроме как рисовать и совершенствоваться в этом дальше, я и не мечтала, но промолчала. Кажется, мистер Блейк уже достаточно наслушался нашей трескотни. - Вы так и не ответили на мой вопрос, капитан, - напомнила я.

- Мне совсем не хочется разорять вашу чудесную коллекцию, но если вы не возражаете, то я бы взяла вот эту вещицу, - я указала на ярко расписанный веер, скорее всего изготовленный в Китае. Где-то я слышала, что часто такие изящные изделия изготавливались с секретом - в рукоятке могло прятаться небольшой кинжал с острым лезвием.
Опасливо оглянувшись на тетушку, увлеченно разглядывающую коллекцию, я протянула руку и аккуратно взяла веер. Разглядывая его, убедилась, что оказалась права: в рукоятке действительно скрывался тонкий, изящно выполненный кинжал.
Вопросительно взглянув на капитана и получив его согласие завладеть именно этим предметом коллекции, я поблагодарила и спрятала веер под полы плаща.

Я в ужасе воззрилась на тетушку. Еще пять минут назад я наивно полагала, что наше вторжение в жизнь капитана ограничится знакомством, обменом любезностями и светской беседой и кораблях и путешествиях. Но уж никак не могла предположить, что леди Горация решит вмешаться куда активней.
С таким деятельным подходом леди Иствуд к финалу путешествия мистеру Блейку грозило остаться не только без своей коллекции интересных вещиц, но и без галеона. Тетушка вполне способна уговорить кого угодно продать или купить что-то, даже если это совсем не нужно ни покупателю, ни продавцу.
Я ожидала, что мистер Блейк воспротивится идеи разорения его бесценной коллекции, но он не возразил, а выражение его лица осталось нечитаемым вплоть до того момента, как предметы стали уплывать с молотка под бойкие и вполне профессиональные комментарии тетушки.

У меня начисто пропал аппетит, и мне оставалось лишь с сочувствием наблюдать за тем, как мистер Блейк провожал взглядом "Пишущего мальчика" и все прочие лоты импровизированного аукциона.
Между делом, я присматривалась и к другим пассажирам, собравшимся в кают-компании.

Сидя за столом в шумном помещении, я, скучая, ковыряла вилкой лежащий на тарелке ломтик запеченного фаршированного гуся. Есть совершенно не хотелось, несмотря на то, что мы позавтракали совсем рано утром, а обед вовсе пропустили. Да и то дома удалось влить в себя лишь чашку чая с молоком и отщипнуть крошечный кусочек булочки. Мы были столь взбудоражены предстоящим путешествием, что аппетит просто испарился.
Упорно казалось, что капитан Блейк раздосадован устроенным тетушкой аукционом. Я никак не могла избавиться от этой удручающей мысли, чувствуя себя виноватой, что ему пришлось так спонтанно расстаться с тщательно собираемыми и хранимыми предметами. Возможно, какие-то из них означали для капитана нечто важное или приятное, связанное с незабываемым событием в его жизни.

Я вспомнила фразу, сказанную капитаном. Ничего особо не значащая, просто вежливая фраза учтивого джентльмена, но теперь я бы ответила, что мне будет важно и не менее приятно сохранить эту вещицу, помня, кому она принадлежала.
Я вздохнула, отпила из бокала какой-то пряный напиток и посмотрела на сидящую неподалеку сестру. Чарити появилась в гостиной галеона под руку с незнакомым мужчиной, выглядевшим весьма внушительно из-за смуглой кожи, высокого роста и непроницаемого выражения лица. Теперь Чар что-то сосредоточенного разглядывала в своей тарелке и, казалось, утратила всякий интерес к происходящему вокруг. Я поднялась со своего места, пробралась к сестре и легонько тронула ее за плечо.
- Чарити, ты хорошо себя чувствуешь? С тобой все в порядке или снова приступ дурноты?
Она заверила меня, что с ней все хорошо.
- А вот мне что-то душно здесь, - прошептала я на ухо Чарити, - я, пожалуй, пойду, прогуляюсь немного. Посмотрю на вечернее море. Не волнуйся, я недолго и буду осторожна, - заверила я сестру. - Тетушке скажи, что я вышла вот только что глотнуть свежего воздуха.
Закутавшись в плащ, я покинула шумное и душное помещение.
Холодный ветер, напоенный насыщенными ароматами моря, показался мне невообразимо прекрасным. Глубокий вдох и мою грудь наполнило ощущение свободного полета. Я прошла вдоль ограждения, до лестницы, ведущей на нижнюю палубу, и остановилась. Завороженная зрелищем морского простора и волн, омывающих борта галеона, я готова была простоять так хоть всю ночь и дождаться рассвета, увидев своими глазами, как над водной гладью занимается заря Рождественского утра.

Всем доброго дня!

Мистер Блейк, пост сейчас будет) Но я никак не ожидала, что мы наделаем столько шума))

Все случилось так быстро, словно на меня внезапно обрушился шторм.
Только что, абсолютно умиротворенная, погруженная в свои мысли, я мечтательно взирала на морской простор и наслаждалась тишиной и бодрящей свежестью ветра, как вдруг где-то наверху раздался треск и грохот, а со спины что-то налетело со скоростью и мощью бури.
Это «что-то» схватило меня за талию, дернуло в сторону. В груди зародился крик, но он застрял в горле, так и не сорвавшись с губ. Я попыталась повернуться, чтобы взглянуть на нападавшего, но юбки и плащ закружились, запутались, облепляя коконом, и меня потащило вниз.
Паникуя, успела уловить, как неподалеку промелькнуло что-то темное и с ужасающими криками исчезло за бортом. Раздался плеск, и я, не устояв на ногах, свалилась на палубу, пребольно ударившись спиной, а сверху рухнул... капитан Блейк.
Наши глаза встретились на бесконечную долю мгновения, и мы оба замерли, уставившись друг на друга. Я не сразу осознала, что пребываю в совершенно нелепом, неподобающем леди положении, да еще и придавленная тяжелым мужским телом.
Глаза Блейка, не отрываясь, смотрели на меня, а я не находила сил отвести взгляд.
Этот мужчина похож на стихию. Крепкий, стремительный, он пах вольным океанским ветром и солью. Я невольно вдохнула этот присущий только ему запах, и в моем воображении тут же возник образ - фон глубокого и насыщенного синего цвета, покрытый золотистыми и бронзовыми арабесками с вкраплением оттенков зеленого и голубого...
Я еще не поняла, что именно вижу, но уже точно знала, что непременно попытаюсь это изобразить кистью на куске плотного шелка.
С усилием прогоняя наваждение, пошевелилась, пытаясь подняться, но задача оказалась не самой простой.
Разлепила онемевшие губы, намереваясь осуществить самое подобающее в такой ситуации - искренне возмутиться со всем присущем леди негодованием.
- М...Мистер Блейк... - прошептала я, не отводя взгляда от лица капитана. - Человек за бортом... Спасайте же его скорее.
Уперлась руками в грудь капитана, чувствуя ладонями ткань камзола, а под ней напряженное тело, слегка надавила, желая не столько оттолкнуть, сколько создать расстояние, при котором смогу ощущать себя самой собой.
- Помогите подняться, - проговорила я дрогнувшим голосом. - И давайте это сделаем поскорее, сюда уже бегут люди.

Да вы фаталист, мистер Блейк)))
Предпочитаю все же думать, что судьба управляема. По крайней мере, выбор есть почти всегда)

В любой ситуации самое главное сохранять спокойствие) А иногда лучший вариант - сделать вид, что так и задумано))

Мисс Минерва, понимаю вашу обеспокоенность. Судьба матроса заботит и меня, уверена, что и капитана тоже.
Но в данном случае вы цитируете мысли капитана, которые никак не могли быть известны никому из нас, кроме него. А еще все произошло очень быстро. Гораздо быстрее, чем можно описать словами) Иногда за пару мгновений можно пережить и передумать очень многое)
И надеюсь матрос продержится на воде пять минут.

Согласна, как это не печально. Но я выразила надежду на лучшее, не погружаясь в суровую реальность с головой)) Здесь это можно. У нас ведь и вампир где-то бродит, а их, надеюсь, не существует))
И конечно же капитан Блейк герой! Он и матроса спас, рискуя собственной жизнью, и меня уберег от падения за борт.

Капитан Блейк, я волнуюсь, как бы вы не простудились)
Конечно, доктор может помочь своими чудодейственными клизмами. Но я предлагаю более щадящий достоинство метод - ароматерапию))
Вы не против?)
И да, свадьба на корабле - это чудесно!

Я стояла, онемев от переживаний. Сцепленные в замок руки закоченели так, что я не чувствовала их.
Вокруг поднялась суета: сбежалась почти вся команда, из кают повысыпали пассажиры. В этой суматохе могло радовать лишь одно - я оставалась незаметной. Все внимание обратилось к бедолаге, упавшему за борт. Из разговоров я поняла, что в ледяной воде открытого моря плещется совсем юный член команды, и его спасителем собирается стать сам капитан.
С ужасом я смотрела, как Блейк спускается за борт по веревочной лестнице. Ветер развивал его волосы и трепал тонкую рубашку, пробирая до костей, но капитан словно не замечал пронизывающего холода.
Все присутствующие ринулись к борту и замерли, наблюдая за ходом спасения матроса. Минуты растянулись в бесконечность.
Наконец, капитана и матроса, промокших и заледеневших, вытянули на борт.

Увидев капитана живым и относительно невредимым, я с облегчением выдохнула, только сейчас поняв, что до боли кусала губу все время, пока проходила операция по спасению.
Капитана накрыли одеялом, сунули в руки кружку с каким-то напитком. Мне хотелось чем-то помочь, но я не знала, чем именно.
Вспомнила, что у меня с собой есть привезенный отцом из одной поездки украшенный искусной резьбой и росписью сосуд с крышечкой в виде купола. К нему прилагался целый набор маленьких пирамидок, изготовленных из различных душистых травяных смесей. Если тлеющую пирамидку поместить внутрь сосуда, то сквозь узорчатые прорези выходили тонкие струйки дыма. Когда мы с Чарити болели, то я всегда просила матушку зажигать пирамидку из шалфея и мяты. Матушка делала это снисходительно и не очень охотно, но мы каждый раз убеждались, что вдыхание целебного аромата облегчало дыхание, усмиряло лихорадку и ускоряло выздоровление.
Я могла бы прямо сейчас сбегать в свою каюту и отнести аромалампу капитану, но как это сделать, не выходя за рамки дозволенности? Вряд ли кто-то поймет мой порыв.
Что-то подтолкнуло меня, и я стала протискиваться сквозь строй людей, окруживших сидящего на палубе капитана. Добравшись до него, продрогшего, но усиленно сохранявшего бравый вид, наклонилась и прошептала, тронув его за плечо:
- Вы настоящий герой, мистер Блейк. Спасибо вам за спасенного человека. И за то, что уберегли меня от падения за борт.
Не знаю, расслышал ли он меня в гомоне голосов и шуме волн, но я просто не знала, когда теперь смогу поблагодарить его. Боковым зрением я уловила спешащую со стороны пассажирских кают встревоженную матушку, и торопливо стала выбираться ей навстречу, чтобы скорее успокоить.
Как оказалось позже, пережитое только что стало лишь началом настоящего кошмара для нашей семьи.
Вернувшись в каюту, мы с матушкой не обнаружили там Чарити.
- Неужели Чар так задержалась на ужине? - удивилась я. - Пойдемте скорее разыщем ее.
И мы снова выбежали из каюты.

Есть такая клизма - с коллоидным серебром.
Пошла вооружаться.

Когда-то в детстве я увидела, как кошка поймала птичку и ходила полдня, зажав добычу в зубах. Мы с Чарити пытались отнять птичку, но кошка была хитра - залезала туда, куда мы не могли добраться и даже заглянуть. В те промежутки нашей слежки за хищницей, когда она перебиралась из одного укрытия в другое, мы успевали заметить, что жертва еще жива - она шевелила головкой и открывала клюв. Это заставляло нас с сестрой не сдаваться и продолжать попытки избавить несчастное создание от клыков хищницы.
В конце концов я разревелась от бессилия и жалости, а Чарити прикрикнула на меня:
- Еще ничего не закончено, не реви! Мы загоним кошку в угол и отберем птичку. А потом я скажу папе, чтобы он отдал эту зверюгу сыну нашего конюха. Не желаю больше видеть ее у нас дома!
Чарити выглядела такой решительной и даже воинственной, что у меня не осталось сомнений. Я поверила, что она не сдастся, пока не освободит несчастную птичку. Так и случилось. Потом мы долго лечили поврежденное крыло спасенному созданию, но в итоге все закончилось благополучно.
Тогда я безоговорочно уверовала, что моя сестра ничего не боится и никогда не сдается. Сейчас она сама напоминала мне ту самую птичку, побывавшую в клыках зверя. Бледная, неподвижная, совсем не похожая на ту Чарити, которую мы привыкли видеть. И если тот, кто сотворил с ней такое надеялся остаться не пойманным, то он ошибался. Рано или поздно, но за свои деяния придется отвечать.

...Выслушав рассказ миледи Арранз и князя Раду, приведшего доктора, мы с матушкой не поверили, что в состоянии нашей обожаемой Чарити виноват... вампир. Но кем бы ни был злодей, я хотела, чтобы ему воздалось по заслугам и как можно скорее.
Поначалу, встретив лорда Эксвуда, сообщившего нам ужасающую новость, я не поверила в случившееся. Увидев сестру своими глазами, все еще отказывалась верить в то, что она настолько пострадала. Теперь же, наблюдая за манипуляциями доктора, я погибала от ужаса, но твердо верила, что Чарити не может покинуть нас. Она должна справиться.
А еще я думала о капитане и о том, что мне бы хотелось, чтобы он был сейчас рядом. Почему-то только образ мистера Блейка, которого я едва знала, в эту страшную минуту, вселял в меня уверенность в то, что все можно исправить.