Карта ролевой игры "Олимпийский кавардак или Зевс, будь человеком!"

Еще одна ночь без моей супруги, без моей Персефоны, без моего Персика. Да сколько можно!
Да какой нормальный мужик согласится отпустить жену из дома на целых полгода?!
Нет, я не спорю, может, и есть такие, которым по фиг, где их супруга. Но это в несчастливых семьях, где супруг как кошка с собакой. Но это не наш с Персефоной случай.

Сам Зевс отдал мне свою дочь в жены, но теща, будь она неладна, подняла такую шумиху,
что Зевсу и всем богам Олимпа стало тошно, ибо мамаша моей жены перешла от слов к самому неприкрытому шантажу.
Похерила все живое на Земле. Заявила, что пока не вернут ей дочь, все люди вымрут как мамонты без пищи.
Грипис бы на эту тещу, чтобы знала. Да и в ЕСПЧ подать иск не мешало бы. Для острастки.
Да кто ж будет связываться с этой сварливой теткой? Нет, не прав. Какая она тетка. Красотка. Ни дать, ни отнять.
Только сущность её - теткина.

Можно подумать, что сама никогда и никого не любила.
Вот, подай ей Персика и всё тут. А после хоть потоп! А то, что из-за тещи рушится молодая семья – ей по фиг.
Была бы на её месте другая сварливая особа, нашел бы способ избавиться, чтобы не надоедала и жизнь не портила.
Так ведь чувства Персика тоже надо учитывать. Да и рука не поднимется, чтобы сделать свою жену сиротой.
И Зевс, хоть давно уже и не смотрит в стороны своей былой любовницы, тоже не погладит по голове за такое.
Вообще разлучит с Персефоной. И ничего потом не докажешь, что бы в состоянии аффекта, что берегов не видел.

Ну что за теща! Прости меня, Громовержец! И где только были твои глаза, когда ты… Ясный перец – где.
В декольте этой самой…мать её…тещи! Правду сказать, хороша.
И Персик в неё пошла своей красотой и статью. Только характеры разные.
У этой мегеры, поди, мужика давно не было, вот и бесится, глядя на наше с Персиком счастье.
Вот и отливаются нам её злые завистливые слезы.

Мой сладкий Персик. Не видел несколько дней, а уже схожу с ума. Как она без меня?
Не дает мне покоя наша разлука. И вокруг моего Персика вьется рой молодых и озабоченных самцов. И как быть?
Нет! Так дальше продолжаться не может. Надо что-то делать! Надо, но что?

***

Пока Аид разговаривал сам с собой, на Олимпе разгорелся самый настоящий скандал. Гермес, твою ж сандалю засандалить куда-нибудь сзади, потерял память. Да и фиг бы с ней, только этот... забыл, куда подевал нектар. К Церберу на разборки его. Сразу вспомнит. Даже признается во всех грехах и в убийстве Кеннеди в том числе.

- А не воспользоваться ли мне создавшейся ситуацией и не умыкнуть «под шумок» своего Персика, - подумал я, собираясь на Олимп.
Может быть, и не стоит так уж клясть Гермеса за непонятки с нектаром. Пока суть да дело, можно жену назад в свое Царство забрать.
Зевсу сейчас уж точно не до дочери и её мужа.
А пока будут выяснять что да как, Аид успеет не раз, не два провести время в сладких утехах с возлюбленной своей.

- Ох, не к добру это, не к добру, - причитал Харон, наблюдая за моими сборами. – Вижу, что задумал что0то противоправное.
Учти, хозяин, Зевсу не понравится, если ты что-нибудь отчебучишь.
Ведь и слепому видно, что задумал ты вернуть свою жену в Царство мертвых.
А за это тебя по голове не погладят – настучат, скорее. Твоя теща найдет способ вас с Персиком разлучить навсегда.
От этой змеи ничего хорошего ждать не приходится. И как это она умудрилась соблазнить Громовержца?
Вот ведь, зараза какая. То Гере кровушки попортила, а еще подруга называется,
так теперь и родной дочке жить спокойно и счастливо не дает. Я бы на твое месте…

- Ты бы лучше помалкивал, когда тебя не спрашивают, - осадил я верного помощника. – Уж слишком разговорчив стал Харон в последнее время. Конечно, он и другие не могут не видеть, что я совсем потерял голову от беспокойства за Персефону. Как уберечь мою девочку от посягательств разных жеребчиков, коих на Олимпе топчется несметное количество? - размышлял я.

- Ну, все, я готов предстать перед своей дорогой Персефоной. Лишь бы её мамочка не подняла шумиху раньше времени, - пробормотал я и пошел седлать своего верного коня, чтобы ехать на Олимп. По дороге в конюшню свистнул Церберу, который, покорно виляя хвостом, побежал рядом, предвкушая встречу с Хозяйкой…

Ищи! - дал я команду Церберу, рванувшему тут же по следу Персефоны. Вскоре раздался его радостный рык/лай - значит, нашел моего Персика. Я спешился с коня и поспешил к своей возлюбленной, в своей жене...

*Она была еще прекрасней, чем он запомнил. Еще более желанной, судя по реакции некоторой части тела, расположенной в нижней части тела Повелителя Царства мертвых. Улыбка расцвела на лице Персика, стоило ей увидеть своего мужа.*

Сердце мое, - прошептал я, сжимая в крепких объятьях свою жену. Прижав к себе как можно крепче нежное тело возлюбленной, я уткнулся в её волосы, вдыхая аромат, присущей только ей. Она пахла весной, цветами, блаженством, - как же я скучал без тебя.

Жена, уткнувшись мне в грудь, что-то пробормотала. Я не разобрал ничего из того, что она говорила, но был до безумия счастлив не просто видеть - обнимать её.

- Что здесь случилось? - спросил я Персика.

Услышав голос Кроноса, отца нашего, тут же пришлось попрощаться с женой и броситься на зов папаши Дона Педро. Едва не сшиб с ног брата своего, встал плечо к плечу, слушая приказ:



Приплыли, что называется. Сад Деметры. Да она не оставит безнаказанным такой акт вандализма - порча яблок стрелами. Но когда звучит приказ отца, дело сыновей - подчиняться.

Взяв в руки лук, взвесил его, прикидывая, привыкая, примериваясь. Стрелять надо, чтобы не посрамить себя. А то будут потом все, кому не лень, трепать мое имя.

В стал в стойку, вскинул лук, натянул тетиву, прицелился и ...
Щьорт побьери! Хто это? Папаша предупреждал, что клювы у воронов из меди. Как больно! Но яблоко я все-таки сбил.

Плечо ныло нестерпимо.

Всё! Я этих ворон вместе с виновником пропажи нектара и хозяйкой сада...- что именно задумалось мне, честно говоря, четко сформулировать я, хоть убей, не смог бы. Но сделаю обязательно. А что - подумаю позже.


Любовь моя, прости, но мне некогда - надо ворочать эти проклятущие бочки с вином.

- Будь осторожней, - предупредила меня Персефона и отошла в сторонку, дабы не мешать мне выполнять очередное задание Кроноса.

Етить твою, папаша, - кряхтел я, проклиная своего предка (правда, про себя) и товариСЧа, по вине которого все обитатели Олимпа вынуждены были отдуваться. Я этому Гермесу крылышки на обуви повырываю, чтобы впредь неповадно было что-нибудь творить.

О, этот одуряющий винный аромат, бьющий в ноздри, соблазняя, толкая нарушить запрет. Спрашивается, а что, сосбна, будет, пожелай я испробовать вина из этих самых бочек? Кто решится диктовать правила хозяину Царства мёртвых? Кто согласиться донести на меня Кроносу, рискуя попасться под раздачу?

Вино ударило в голову, стоило лишь пригубить его. Нифигасе ничего себе, - мелькнуло в голове и пропало в винных парах. Это что случится, если я выпь, к примеру, пару-тройку добрых чаш? Ах, папаша! Это все твои проделки, - думал я, смакуя вино, оказавшееся необычайно вкусным.

И всё-таки, всё не так уж и плохо, - размышлял я, попав под воздействие напитка. - Персик, правда, покинула меня на целых шесть месяцев, но потом-то она будет со мной целых шесть месяцев! Затрлюблю, не выпущу из постели все шесть месяцев! А вот возьму и не отпущу потом на Землю и гори оно все огнем. Мой сладкий Персик останется со мной, - решил я, вернее, решило вино, ударившее мн в голову. И по фиг мне стенания тещи, призывы Зевса к консенсусу, мольбы людей вернуть Персефону, чтобы теща опять не учинила голод и разруху. Пусть трудятся усердней. Им, видите ли есть нечего, а у меня семейная жизнь рушится. И не понятно, кому еще хрен...хуже.

Голова приятно кружилась, мысли роились, словно пчелы, одна "перебивая" другую. Ну что? Еще одну чашу и хватит, - решаю я, находясь в состоянии приятной легкости, совсем забыв про наказ отца. А! Была не была!



Пьяный ты Винни Пух, это что это меня так штормит? И почему вместо одной Персефоны я лицезрю двух Персефон?

- Дорогая, а почему ты мне не говорила, что у тебя есть сестра-близняшка? - я приосаниваюсь, стараясь стоять ровно, кланяюсь сестре Персика и произношу, как мне кажется, ничуть не заплетающимся языком. - Мадемуазель, позвольте представиться - я Аид, муж вашей сестры, верный раб её неземной красоты.

- Аид, сколько ты выпил, муж мой? - вздыхает моя сладкая и смотрит на меня с тревогой в глазах.

- Дорогая, совсем чуть-чуть! Ты же видишь, я стёкл как трезвышко. Вернее, трезв как...
- Понятно, - перебивает меня Персик и вздыхает еще раз. - Тебе надо срочно протрезветь, иначе беды не миновать. Твой отец не простит того, что ты нарушил запрет. И накажет тебя. И что тогда будет с нами?
- Ну Персик, ну не ругайся, я тебя умоляю, любовь моя, - начинаю я, ничуть не надеясь на успех мероприятия, поскольку вижу недовольство своей супруги в её позе, взгляде.

Ну и кто этот смельчак, решивший донести папаше на меня, - задаюсь я вопросом, тщетно пытаясь протрезветь. - Гермес! Больше некому! - делаю вывод и делаю "зарубку" в памяти, обещая себе поквитаться с доносчиком. Ничего, этот в крылатых сандалиях недолго будет летать туда-сюда. Уж я проведу ему бесплатную экскурсию по своему Царству, не забыв про Тартар. Вот там-то у этого весельчака всю охоту доносить враз отобьет. Дай только время...



И кто бы сомневался, что наказание не заставит себя ждать! Сиська ты тараканья! - возмущенно восклицаю я и тяжело вздыхаю. Делать нечего. Придется смириться. Но потом...мстя моя будет страшна! - Похоже, что винные пары еще не все покинули мое тело. Мстя? Месть! Блин, да какая разница. Важен результат. А он будет обязательно. Да только срок.

***

Ушел в реал. Можно тушкать. Но осторожно. Помним, что Аид - товариСЧ из Царства мертвых. Имейте в виду, что чревато.

Жена моя, прости за нетвердость духа. Но мужчина слаб. Выпил, забылся и ...результат налицо. Прости. Можешь тушкать без всяких ограничений. Тебе можно, любовь моя.

Подвалы винодельни:

Жена подставила свое хрупкое плечо и попыталась вывести меня из подвала. Ноги не шли - хоть ты убей. Ну и вино, доложу я вам. Вроде не немощный, не тщедушный сложением, умеющий поддерживать компанию за столом. А тут нате вам - упился так, что идти не могу.
- Персик, только не ругайся, - просил я супругу, едва переставляя заплетающиеся ноги по ступенькам. Вот вам и долгожданная встреча с любимой. Облажался по-полной, как ни крути. Надо как можно скорее протрезветь.

Персик вцепилась в меня мертвой хваткой. Я не успел даже спросить её: Что случилось? И тут же стены винодельни словно растаяли, ступени лестницы под ногами исчезли. Непонятный вихрь поднял нас и швырнул куда-то в неизвестность.

Голова кружилась так, словно укатался на карусели. Блин, как бы не вывернуло наизнанку после такой круговерти. Опозориться перед Персиком - что может быть хуже?

Свадебный пир Боярина Разумахина

В локации: Аид, Персефона, Эрот и Геба.


- И куда это мы попали? - пробормотала жена, все еще держась за меня мертвой хваткой.
- Любовь моя, где бы мы не оказались, знай, что ты можешь во всем положиться на меня, - заверил я Персефону.
В ответ на мое, прямо скажем, "смелое заявление, жена хмыкнула и ответила, беззлобно поддевая меня: Аид, и как ты себе это представляешь? Ты ж на ногах самостоятельно не стоишь, и какая ты сейчас опора для меня? Скорее уж, наоборот. Давай-ка лучше ничего не говори. Трезвей быстрей! - отдала приказ Персефона. Я отсалютовал, принимая приказ. И получил игривый тычок под ребра.

- По-моему, мы на чьей-то свадьбе, - сообщила мне Персефона, оглядываясь по сторонам.
- Любовь моя, а ты помнишь нашу сва...
- Аид! Да оглядись ты вокруг! Мы на чьей-то свадьбе! Причем, нас никто сюда не приглашал! И что теперь делать? - Персик сердито топнула ножкой. Это подействовало на меня круче, чем всякий там алка-зельцер.

Огляделся.

Похоже, свадьба была в самом разгаре. Звучала непривычная уху обитателей Олимпа музыка, бренчали какие-то инструменты, гости сидели за столами, поднимая свои чаши в честь молодых, сидящих в центре. Невеста хороша, но до Персика далеко как таракану ползком до Луны

- Персик мой, а знаешь, что мне больше всего запомнилось на нашей свадьбе - брачная ночь, - прошептал я на ухо своей жене.
Щеки моей любимой заалели маковым цветом - Персефона, как пить дать, вспомнила самые яркие моменты нашей ночи...

- Персик, любое твое желание - закон для меня, Царица моего сердца, - сказал я. Хочешь, проведем мастер-класс? Покажем, на что способны боги Олимпа.
- Аид! Похоже, что у тебя от воздержания все мысли клинит на сексе! - возмутилась жена. Но возмутилась не по-настоящему. А как-то игриво даже.
- Не на сексе, сердце мое - на любви! Это во-первых.
А во-вторых, ты и сама не прочь вспомнить как это между нами было, - подмигнул я и чмокнул в нос свою жену. Потом не удержался и прижался губами ко рту Персика. Жена обмякла в моих объятьях и застонала от наслаждения...
А в-третьих, ты что, решила пригубить вина? Смотри, как бы оно тебе в голову не ударило! - предостерег я свою жену, заметив как она протянула руку к чаше, стоявшей рядом.

На свадебном пиру


*Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала.
И мордобой быть тоже обещал...*

Местный юмор


Согласен проследить за порядком, но не согласен с тем, что моя жена будет услаждать слух какое-то сборище. Еще чего не хватало, чтобы на неё пялились разгоряченные крепкими напитками мужчины, - выразил я свой протест в спину Афины, уверенной в беспрекословном исполнении её плана. Подумав, решил, что прослежу за тем, чтобы ни один из присутствующих на веселье самцов не позволил себе лишнего в отношении моего Персика. Иначе, придется вмешаться и прислать своего верного помощника за теми, кто нарушит покой моей жены. Я слов на ветер не бросаю. Если кто-то хоть пальцем, хоть словом...не жить тому дольше секунды! - дал слово самому себе и чуть успокоился.

Встал в сторонке, окидывая взглядом застолье и всех присутствующих.

На свадебном пиру

По-моему, это уже не свадьба, а вакханалия какая-то.
Гости, разгоряченные весельем и странным напитком, именуемым самогоном, наслушавшись песен в исполнении Гебы, массово пошел в пляс, выдавая такие па, что сама Терпсихора сейчас удавилась бы от зависти, глядя на «коленца», выделываемые ногами танцующих.

Я многое успел повидать и попробовать, но став свидетелем одного интересного опыта, проводимого кем-то из гостей, боюсь, что больше ничто не сможет меня удивить больше, чем увиденное:
Поставив перед собой стеклянную чашу малого размера, именуемую в здешних местах рюмкой, мужчина налил в неё странный напиток самогон, упоминаемый мною чуть ранее, и поджег его. Что за чудо! Напиток загорелся синим пламенем. Не успел я удивиться, как следующее за этим действо повергло меня в шок! Мужчина взял рюмку в руку и принялся пить огненный напиток. После того, как рюмка опустела, мужчина довольно крякнул и повторил действо сначала. Я сразу же проникся к этому товариСЧу горячей симпатией.

Заметив мой интерес к своей особе, мужчина поднялся из-за стола и направился ко мне...

***
- А ты, мил человек, чьим родственником будешь? Никак жениха нашего? То-то я тебя не признал. Я со стороны невесты. Будем знакомы, – Федот. Но не тот, что стрелец, а другой – кузнец. Меня вся округа знает. Если подковать коня или оградку выковать на могилку, или ворота – для усадьбы - только свистни. Мигом сообразим. - Не успел я и слова сказать, как мужчина выдал следующий вопрос.
- Слышь-ка, а как звать тебя, мил человек?" – поинтересовался Федот.
- Аид, - представился я, поздно сообразив, что называть свое настоящее имя было с моей стороны очень опрометчиво.
-Даст же Бог имечко! - удивился Федот, поцокав языком. – Эт, по каким таким святкам тебя крестили, Аид? Отродясь такого имени не слыхивал. Али ты из заграничных будешь? Тады понятно.

- А ты что такой нерадостный? На свадьбе полагается веселиться, а не стоять с сурьезной миной. Аль обидел кто? Аль закуски не радуют?

Ну, пойдем, выпьем что ли за знакомство, Аид, - позвал Федот и направился прямо к столу. Стараясь не выпускать из поля зрения свою жену, я присел на скамью рядом с моим новым знакомым.

Федот взял в руки рюмку, повертел её в руке и отставил в сторону со словами «Маловата будет» и крикнул какой-то Марфе принести «посудину поболе». Вскоре перед нами красовались два «стакана», которые тут же были наполнены самогоном до самых краев. «Ты как, не из пужливых?» – спросил с лукавой ухмылкой Федот и поджег содержимое наших стаканов. «Ну, за знакомство», - произнес Федот и поднес свой стакан к губам. Я как завороженный не мог оторвать глаз от сего зрелища. «Э, нет! Так дело не пойдет!» - возмутился новый знакомый. «Давай, до дна!» - скомандовал он и красноречиво уставился на меня. Мне ничего не оставалось делать, как выдохнуть и испить из граненой чаши горящего напитка. «До дна, Аид, до дна» - скомандовал Федот и я осушил стакан единым махом. Дыханье сперло! В глазах зарябило. Кто-то что-то сунул мне под нос и приказал: «Нюхни!». Втянув ноздрями запах свежеиспеченного хлеба, я затряс головой и только после этого наконец-то выдохнул. Что это было, спросил я у самого себя, пытаясь сфокусировать взгляд.
- Вот это по-нашему! Молодец! - обрадовался Федот и полез ко мне целоваться.

Не вынесла душа поэта Аида. Вернулся буквально на минуточку.

На свадебном пиру

- Ты бы с Федотом не связывался, мил человек, - шепнула на ухо подошедшая к столу тетка Марфа, которая приносила нам с моим новоприобретенным приятелем стаканы. – Он кого хошь ухондакает, и глазом не успеешь моргнуть. Наш кузнец на всю округу славится не токмо своим мастерством кузнечным, а и умением выпить ведро самогонки и не захмелеть. А другим сие – смерти подобно. Так что, милок, не спеши на тот свет. Успеется еще. На-ка, закуси лучше. Да ты не робей. Сейчас горяченького поешь и сразу полегше будет.

Добрая женщина поставила передо мной дымящееся ароматное блюдо, именуемое в здешних местах солянкой. Отрезав от хлеба добрый ломоть, тетка пожелала мне приятного аппетита и удалилась, примостив рядом с тарелкой чашу с малиновым морсом – этот напиток, как заверила меня добрая женщина Марфа, полезен и вкусен. Сделав глоток, я пришел к выводу, что вкуснее до сих пор ничего не пил. Разве что вкус губ моей жены мог поспорить за первенство в сладости и ароматности.

Солянка была на удивление хороша. Надо бы рецептик попросить, - подумал я и увидел Персефону, спешащую ко мне.
- Аид! Тебя, как маленького ребенка, нельзя оставить одного ни на секунду. Ты опять выпил! – возмутилась моя жена, уперев руки в бока. – Ты же обещал, что больше ни капли. И вот опять! И как тебе верить после этого! Ты какое горе заливаешь, стесняюсь спросить?
- Любовь моя, прошу, не ругайся. Если бы ты только знала, как я скучал без тебя, солнце мое, - сказал я, умоляя взглядом Персика понять и простить.
- Аид, эт что за краля? - спросил Федот, оторвавшись от своего - не знаю, какого по счету - стакана, глядя на мою жену с явным мужским интересом. Солянка, мягко приземлившаяся было поверх самогонки в моем желудке, неожиданно вступила с той в реакцию, ознаменовав сие явление изжогой. Кому-то сейчас прилетит и очень больно.

А вот теперь ушел спать.

Солянка согрела мой желудок, в голове прояснилось - спасибо Марфе за заботу. Не забыть бы отблагодарить потом.

Слышу, кто-то запел печальную песню. А голос-то знакомый.

Напилася я пьяна,
Не дойду я до дома...

Это моя Персефона своим вокалом решила слух гостей усладить. Только я не понял, отчего такой репертуарчик? Откуда грусть-тоска в голосе жены. Не спорю, облажался я сегодня по-полной: дважды напился, вместо того, чтобы провести время с женой, по которой соскучился до смерти (пардон за каламбур), рыщет по странной стране в поисках нектара. Всё! - дал себе слово, что с этого самого момента я больше ни капли в рот.

А Персик соловьем разливается, слезу из глаз гостей песней жалостливой вышибает. И у меня скупая слеза по щеке пробежала - до того грустно голос моей Персефоны звучал. Гляжу, а на мою жену мужики во все глаза уставились. Еще бы - такая красота.

- Порву на клочки, как Цербер незваных-непрошенных гостей моего дома, - решил я и направился прямо к Персику, чтобы увести её отсюда. - Нечего другим красотой моей любимой любоваться. На своих жён пусть пялятся, а на мою я сам буду любоваться.

Подошел к жене, взял за руку и сдал нежно маленькую ладошку в своей, и тихо прошептал ей на ушко, обдавая горячим дыханием висок её: Любовь моя, прости меня. Кругом виноват. Обещаю исправиться.

Единственное, чего я не мог вынести и никогда не выносил - слезы моей Персефоны. Когда она плакала, я начинал сходить с ума от беспокойства.


Сейчас же, понимая, что поводом для слез стала отнюдь не грустная песня, а мое поведение, я решил искупить свою вину во чтобы -то не стало.


Меня обдало жаром, вся кровь рванула в пах, голова пошла кругом. Звезда моя, чем заслужил я это счастье - быть мужем такой неповторимой девушки. Окинув всю разом своим горящим и "говорящим" взглядом, схватил Персика за руку и потащил к выходу. Столкнувшись на пороге с теткой Марфой, задержался на миг, прижав к себе свою благоверную, спросил вполголоса у спасительницы: Нам бы комнату с кроватью и чтобы никто не мешал.

Марфа понимающе улыбнулась, оценив мою спутницу одобрительно цокнула языком и показала в сторону лестницы, ведущий на второй этаж: По коридору последняя дверь. Там вам никто не помешает, только дверь на щеколду не забудьте прикрыть. Не ровен час, вломится кто-нибудь по пьяному делу, потом не вытолкаешь.

Я поблагодарил отзывчивую тетку и поспешил наверх по лестнице к заветной комнате навстречу своему счастью...