Карта ролевой игры "Ильмарион. Земля изгоев"

"Зыбкая юдоль"


- Именно так вы и сможете его одолеть. Только вместе. Только объединив камни. Только распрощавшись с ними.

Отшельник снова пожевал губы и оглядел фейри, провозгласив:

- Слушайте же меня, отважные фейри, идущие на бой с Аелуном, и слушайте внимательно, ибо повторять я не буду. Мы все пришли в Землю изгоев, и я, одинокий, убитый скорбью, скитался по пустошам, не зная, к какому Двору примкнуться. Не найдя себе места ни в одном из них, я остался в этой юдоли, наедине с мглистым туманом и стаей волков. Лишь только старый Угмус заходит ко мне и скрашивает мой унылый досуг, но старик слишком много спит и слишком часто теряет нить разговора. Ум его затухает, словно гаснет огонёк в темноте. Вскоре я останусь здесь совсем один, но я буду исполнен счастья, зная, что вы, единый народ фейри, одержали победу нам Аелуном и на дали погрузиться Ильмариону во мрак! Проводя время в раздумьях, прислушиваясь к своим мыслям и разгадывая видения, я понял, как нужно его победить. Пойдите в мир смертных, найдите сына Королевы Матильды. Кстати, скажите ей, что искатели её – оболтусы. Седрик был у них под самым носом, а они не заметили. Заставили бедную женщину страдать. Пусть бросит пить свою настойку, а то составит компанию Угмусу… Так вот, друзья мои, найдите Седрика, магическое оружие, чтобы удержать силу Аелуна, вставьте камни в скипетр и направьте руку Избранного на колдуна! Он исчезнет навсегда, а вы вернётесь домой. Да, вы не ослышались. Руку Седрика придётся направлять. Больше я не скажу ничего. Вот свитки, в которых я описал всё, что нужно для поисков. Возьмите свой, к остальным вашим фейри я направлю волков-вестников. Ваши друзья живы, и вы все пройдёте испытания и обретёте то, что искали. И маленькая личная просьба от капризного старика: пусть мне принесут парочку шипучек из ваты. Уж больно они в мире смертных вкусные.

"Лесные игры"

Так или иначе отшельник Фарохан выпытал у своих гостей тайны, а оттого, что они не сдались сразу и не дали ему то, что он просил, старик отомстил. Теперь четыре человека знали правду о Пине. Вообще-то принц и не собирался скрывать мальчика и при первой же возможности рассказал бы жене об его наличии и представил бы эльфа, как своего приёмного сына. Теперь ситуация перевернулась с ног на голову, и Миа узнала об его тайне от чужого человека.
Когда Рив признался, что дома ждёт его сын, королева вскинула голову и посмотрела на него, отчего-то вспыхнув румянцем. Подойдя ближе, принц протянул руку своей жене. Он хотел, чтобы она показала ему своё отношение, однако их снова отвлекли, в какой уже раз. Хотелось просто сесть и спокойно поговорить, обсудить спорные моменты, задать вопросы. Но Фарохан поднялся и указал на свитки, три из которых предназначались для остальных фейри, исчезнувших в древнем переходе, один список предназначался для тех людей, кто оказался в Зыбкой юдоли.
Теперь, когда их миссия стала более ясной, благодаря Фарохану, который готовился к победе над Аелуном, принцем овладело нетерпение. Надо же! Отшельник, затерянной в пустынном месте, одинокий и забытый всеми, столько всего знал. Если бы не он, сколько бы дней или месяцев, а может и лет искали бы они только сына Королевы Матильды? Риву стало интересно, каков он, этот потерянный сын. И что такое с ним случилось, что нужно держать скипетр? Он калека? Это будет несчастьем для матери, хотя если выбирать, сын-калека или вообще его отсутствие, то лучше первое.
Рив снова подумал о Пине, которого несказанно хотел увидеть. Думал о том, как будет рассказывать ему о всех тех приключениях, которые выпали на его долю, как загорятся большие глаза эльфа, как будут смешно шевелиться его маленькие, полупрозрачные ушки.
Оказалось, он очень привязался к мальчику. Рив и не подозревал в себе такой бездны чувств, такой потребности быть связанным с кем-то. Он посмотрел на свою жену, которая, слегка хмурясь, изучала свиток отшельника, и подумал, что для неё он тоже готов открыть своё сердце, если она только захочет. Прошло так мало времени после их женитьбы. Времени, окрашенного в тёмные тона, и не было времени сблизиться, да и просто узнать друг друга. Те маленькие шаги, что они делали друг к другу, часто оборачивались двумя шагами назад. Рив невзначай коснулся пальцев Мии, удерживающих свиток в раскрытом состоянии, и порадовался тому, что она хотя бы не отдёрнулась. Вместе они прочли, что им предстоит совершить. Это было немыслимо. Он переглянулся со всеми.

- Вы думаете то же самое, что и я? Вряд ли кому-то под силу выполнить такое за короткое время. Как думаете, за сколько мы сможем управиться?

Ответить ему не успели. Вернее, пожали плечами, не представляя, сколько по времени могут длиться испытания, а Фарохан уже помогал всем усаживаться на волков, и вскоре они уже летели сквозь густой туман, вцепившись в загривки огромных зверей. Такое средство передвижения оставило у Рива ощущение неисчезающего свиста в ушах и боль в нижней части тела. И дело явно было не в том, что на волках было неудобно ехать, просто Рив был ещё слаб, к тому же они мало ели и отдыхали.
Когда они оказались у кромки тёмно-зелёного леса, состоящего из переплетения огромных деревьев, утыкающихся верхушками в небеса, и спрыгнули вниз на мягкую, пружинившую под ногами траву, Рив заметил, что состав их команды изменился. Пропала леди Мартина, и куда-то подевался принц Элгар, зато появилась сестра Мии, что несказанно обрадовало последнюю, и соперник принца на турнире, сэр Хитклифф.
Пожав друг другу руки, мужчины обменялись приветствиями и обсудили свои дальнейшие действия. Пока суть да дело, Миа уже пошла в сторону самого леса, который благосклонно принял путников. Живые деревья ответили, что любой может принять участие в состязании, на что Рив хмыкнул - естественно, ведь мало кто мог выиграть! Вернее, никто. На вопрос Мии он ответил:

- На самом деле нет. Мы не готовы. Мы не можем скакать по кронам деревьев, пока не наберёмся сил. Предлагаю пройти вглубь леса и найти очередное пристанище. И будем надеяться, что Турсы – не такие любители болтать и выпытывать секреты, как Фарохан.

Получив одобрение остальных, Рив сделал шаг в сторону леса, остановился, проверил, устойчива ли почва, и прошёл дальше. Внутри лес был почти идентичным обычному, разве что от деревьев исходило сияние.

- Наша магия. Магия фейри, - с благоговением произнёс Рив, касаясь шероховатых стволов. – Она оживила этот лес. Нам нужно поесть. Но здесь только ягоды и орехи. Хотя бы что-то.

Нарвав лесных орехов и ягод, Рив уместил их на большом листе и поднёс своей королеве.

- Поешь, Миа, иначе не хватит сил на испытания. Ты в порядке? Сильно устала? Я не хотел портить день свадьбы рассказами о своём приёмном сыне, тем более что он из вашего Двора, но обязательно бы признался. Пин – замечательный мальчик. Он должен тебе понравиться. Миа, ты любишь детей?

"Лесные игры"

Ривер обратил внимание, что магия Мии не действует в лесу Турсов. И то верно: ведь деревья-великаны защищали себя и всех находящихся в лесу от Жнецов. Было отрадно понять, что можно на какое-то время забыть об этих кошмарных созданиях, любящих кровь фейри. Вместе со всеми принц напился, умылся, как мог. Всего этого было непривычно мало для принца. Он почувствовал себя изнеженным. А ведь жил в достаточно простых условиях, обслуживал себя сам, тренировался и путешествовал, но никогда ещё не находился в военных условиях. Жизнь в Землях изгоев была мирной. Он хотел этого мира для своего народа.

Миа ответила коротко, потом какое-то время молчала, размышляя о чём-то своём. Эти мысли заставили королеву нахмуриться и отложить недоеденный орех. Рив следил за выражением её лица и поднялся, когда Миа холодно ответила и пошла куда-то.

- Миа, постой. Не убегай. Не оставляй это так. Ты отдалилась после россказней Фарохана. Что в них было для тебя более неприятным? Я хочу знать! - твёрдо сообщил Рив, преграждая дорогу. Его охватила решимость обсудить всё здесь и сейчас. На них обратили внимания, и Рив сделал приглашающий жест рукой в сторону чащи. - И лучше наедине.

"Лесные игры"

От такого вопроса принц растерялся. В своё время он долго думал об этом. Сначала безмерно злился на такой обычай Двора Кахолонга, потом на родителей, которые не боролись с установленным законом и спокойно отдавали ребёнка. Первое время, чего уж скрывать, он злился и на королеву. Когда сестра сообщила Риву о том, с кем ему придётся породниться, он сразу же подумал, что это она, та самая королева, которая потворствует варварскому обычаю. Но потом он оправдал перед собой невесту, еще до встречи с ней – у перламутровых фейри явно есть причина для такого закона о детях. Может быть, они опасны для других, или их вид фейри вымрет, если сохранять такие особи. Мало ли что? Если бы другие фейри прибыли во Двор Чёрного Мориона, они бы в ужасе попадали в обморок у самого входа, где на страже прогуливались четырёхглавые псы, да не простые, а псы-призраки. Так что да, принц считал, что фейри его жены выбрасывают детей за пределы Двора, но то, как она это сказала, какое значение придала сказанному, ясно показало, что это неправда, что такое предположение обижало королеву. Надо было проявить осторожность в словах, быть дипломатом.

- Я верил этому слуху, моя королева, так как иного я не слышал. Наши Дворы были разобщены, и тот ребёнок, эльф, мне отдали его со словами, что он – из кахолонгов. Что я мог думать? Но, судя по всему, это неправда? Узнав Двор Кахолонга ближе, я и сам стал сомневаться, что ты могла бы утвердить такой закон. Миа, я не верю, что ты могла бы отобрать у кого-то ребёнка, - уверил он с твёрдостью в голосе.

- Я не решил, что вы не любите детей! – воскликнул Рив, удивлённый, что Миа могла так подумать. – Почему не сказал? Да просто не считал преддверие свадьбы и сами торжества подходящим временем для этого. Миа... Какие дриады?) Я уже забыл всех женщин, кроме тебя.

Рив подошёл к жене ближе, чувствуя, как в нём закипают чувства, тлеющие во время всех этих перипетий. Он впитывал в себя проявления нрава его жены, и понимал, что это его трогает на низменном уровне. Миа говорила, а он следил за её губами, за тем, как вспыхивают её глаза. Она была прекрасна, горяча, взбудоражена. О, как же ему нравилось, что его жена не холодная ледышка, а горячая женщина, которая к тому же радеет за их брак без секретов, союз родных людей. От этих слов покрытое коркой холодной независимости сердце Рива билось всё сильнее.

- Послушай, Миа, - снова проговорил Рив, заглядывая в глаза жены с надеждой, что его мягкий тон смогут усмирить её гнев. И несмотря на её оборонительную позу, он протянул руки к лицу жены и заключил его в ладони, нежно поглаживая большими пальцами кожу щёк. – Мы будем строить отношения в нашей семье вместе, открывая друг другу наши секреты. Ты права. Я не привык ни с кем делиться своими. Долгое время я жил только для себя. Потом в мою жизнь вошёл Пин, и я понял, что отдавать кому-то любовь как раз то, чего мне всегда не хватало. Но до того, как у меня появился сын, я был истинным морионцем. Мы все такие, почти все. Предаёмся разврату, увеселениям и азартным играм, злые и порочные. Это всё влияние мориона. Но ты должна мне верить, Миа! – заговорил он ещё более горячо, оказываясь совсем рядом. – Я сделал всё, чтобы победить этот камень, и мне это, умертвие забери, удалось! Но сейчас, когда ты смотришь на меня этими своими прекрасными глазами, я готов послать ко всем неупокоенным духам и всю свою выдержку, и все взращённые в себе достоинства, потому что, моя благочестивая королева, ты задолжала мне поцелуй. Ещё с нашей свадьбы. И ты можешь делать всё, что угодно, но я его получу.
И после этой горячей речи принц, не раздумывая более, опустил голову и вжался губами в рот Мии, раскрывая его языком, с упоением впитывая его свежесть и чистый, нежный аромат. Пытаясь не напугать жену, он ослабил натиск, и целовал её уже спокойнее, изучающим поцелуем, спрашивая разрешения и надеясь на то, что его не наградят пощёчиной за эту дерзость. Но, Праматерь фейри! Он же целует собственную жену и имеет на это полное право!

"Лесные игры"


Миа отстранилась, их губы разомкнулись, и Рив по инерции потянулся за ними снова, всё ещё находясь в сладостном плену, но слова жены заставили его замереть, а потом и вовсе отпустить её и сделать шаг назад. Сказанные слова были резкими и неприятными, как будто его отчитали, но Рив бы не так наивен и неопытен, чтобы беспрекословно верить тому, что говорит женщина.
Эти создания любят отрицать то, что лежит на поверхности и выдумывать того, чего нет. И как бы ни разумна была женщина, да будь она сама королева, ничто исконное женское ей не чуждо. Такой была и его милая супруга, очаровательная в своём смущении, скрывающая выражение глаз и пытающаяся оттолкнуть своего мужа. Вероятно, гордость была тем, что определяло поступки его королевы. Но такой она ему и нравилась: гордой, сильной, властной и мудрой. Такую хочется добиваться и стараться быть достойным её, становиться лучше, чем ты есть. Рив предвкушал, какой сладкой будет его победа над неприступной строптивицей. Желая показать, что его не обманула её милая игра, он проговорил:

- А я всё же склоняюсь к тому, что иногда просто разговоров не хватает, а аргументы в виде поцелуев действуют безотказно.

Их снова ждали дела, но этот разговор на поляне многое прояснил, и, Рив надеялся, снял некоторое отчуждение, виной которому были игры Фарохана и скрытые секреты.

Гном-слуга сэра Хитклифа был поистине находкой. У него завалялась скатёрка, выдавшая съестные припасы. Утолив голод, все снова стали совещаться. Было странно и неуютно чувствовать шевеление деревьев. Турсы подслушивали их, и их нельзя было попросить отойти в сторонку, как и не было возможности уединиться так, чтобы посекретничать. Принц подумывал о том, чтобы говорить очень тихо, шёпотом, потому что ему в голову пришёл план. Рядом стояли другие участники Лесных игр, судя по всему, обычные люди. На их лице была написана решимость, но принц её совсем не чувствовал, и не потому что сомневался в своих силах, а потому что не доверял деревьям-великанам. Он хотел изложить свои мысли друзьям по несчастью.
Грош отчаянно хотел оказать посильную помощь, но хотя он был очень храбр, Рив не смог бы оставить на гнома жену и её сестру. От Турсов можно было ожидать всего, чего угодно. Эти опасения он и изложил сэру Хитклиффу и гвардейцу Мии, еле слышно, так, чтобы не слышали деревья:

- Как только я увидел список испытаний, я сразу понял, почему никто не одерживал победу. Даже если мы каким-то чудом сможем перепрыгнуть по кронам, не увязнем в овраге, то как мы приручим диких кошек? С нами нет жадеитов. Даже если нам это удастся, то последнее испытания – самое сложное. Как мы с ним справимся? Но дело даже не в этом. Я уверен, что Турсы будут постоянно вставлять нам палки в колёса. Не в их интересах расстаться с главным призом. Честно нам не победить. Здесь нужна хитрость. Надо подумать, как быть. Сэр Хитклиф, я видел, как вы летели, спасая принцессу Саксу. Это умение, которое может нас спасти, которым никто из нас не обладает. Что вы думаете по этому поводу? - спросил принц у мужчин.

"Лесные игры"


Теперь все надежды повернулись к принцессе Саксе. Она должна была доказать свою любовь к сэру Хитклифу, чтобы он обрёл крылья и смог полететь над всеми непроходимыми местами.
Принц не сомневался, что ответ будет положительным, ведь на лице принцессы была написала такая любовь, что в это даже трудно было поверить - что называется, любовь в первого взгляда. Ведь они знают друг друга всего лишь пару дней. В какой-то мере Рив даже позавидовал влюблённым, посмотрев на свою королеву, которая радовалась за влюблённых и украдкой посматривала на него.

В это время деревья зашумели и дали сигнал к наступлению Игр, и люди, наталкиваясь друг на друга, поспешили взбираться на деревья. Турсы обратили внимание на их команду. Один из них вышел вперёд и загудел глухим протяжным голосом:

- Чтоооо же выыыыы стоиииите? Испытааааания началиииииись.

Делать было нечего. Тарену и Риву придётся отвлекать деревья, пока Хитклиф каким-то тайным путём полетит по лесу. Ведь не все же деревья в нём живые, и точно есть места, где можно пробраться тайком. А иначе у них ничего не выйдет. Стянув с себя мешающие лохмотья, принц остался в одних брюках и сапогах, стянул меч с ножнами и передал их Мие:

- Мне придётся отвлекать деревья, изображать, что начинаем выполнять испытания. Может, вы с Саксой попробуете удержать здесь парочку Турсов? Вряд ли они когда-то видели настолько прекрасных фейри.

"Лесные игры - выход из леса Турсов"

Провожая взглядом Хитклифа, ловко перескакивающего по веткам всё дальше и дальше в сторону финиша, Рив затаился в тени деревьев – не живых, а обычных. Невидимый, он наблюдал за тем, удастся ли девушкам отвлечь внимание Турсов, которые должны были следить за ходом Игр. Видел, как гвардеец Мии разделся до пояса, чтобы последовать за другими участниками, и как жена вспыхнула от увиденного. Принцу очень не понравилось, что его королева видит другого мужчину полуобнажённым, и это чувство ревности было новым, неизведанным, но абсолютно неоспоримым.
С тех пор, как они поженились, Рив открыл в себе нечто новое: он собственник, не желающий делиться тем, что ему принадлежало, ни с кем. Тот факт, что его королева ему ещё не принадлежит во всех смыслах, принц оставлял за бортом. Он даст ей столько времени, сколько нужно, а пока будет наслаждаться медленным сближением, обольстительными взглядами и украденными поцелуями.
Услышав чей-то крик, принц отвлёкся, с досадой отметив, что постоянно думает о своей жене. А в это время рядом происходили страшные вещи: фейри никогда не вели себя так низко, коварно, как это делали участники Лесных игр. Спихивали друг друга с ветвей, подставляли подножки, пугали так, чтобы соперник свалился вниз, и один из Турсов спокойно смотрел на всё это, не предпринимая никаких действий.
Это было жестокое состязание, и Риву пришла в голову мысль, что дело даже не в призе, за которым все охотились, а в этой жажде острых ощущений. Глубоко укоренившееся в Риве тёмное начало, созданное под влиянием мориона, понимало эту жажду. Оно взывало к принцу, сначала едва ощутимо, потом всё сильнее, с нарастающей силой урагана толкая его на малоосознаваемые поступки: он стал взбираться на дерево, ловко цепляясь за ветки, сила мориона толкала его вперёд, давала возможность делать всё гораздо быстрее, чем человек.
Со злой решимостью сжав зубы, Рив набирал скорость, перепрыгивая с ветки на ветку, словно делал это тысячи раз. Ему казалось, что так просто преодолеть все препятствия, что не останавливался ни на миг, не отвлекаясь ни на крики падающих вниз людей, ни на птиц и мелких животных, бросающихся наперерез, явно посланных Турсами, просто рвался вперёд и вперёд.
И кто знает, что бы случилось, если бы голос Мии не донёсся до него издалека. Рив услышал слабый звук и замер, прислушиваясь, и понял, что Миа и Сакса поют колыбельную, и эти напевные звуки не только усыпили Турсов, но и уняли бурю в душе Рива. Он опустился на высокую толстую ветвь, сжал ладонями кору, до боли, чтобы перевести терзания из душевных в телесные, прикрыл глаза и медленно выдохнул, раз и ещё, выравнивая дыхание.
С прискорбием он признал, что путь к очищению от власти мориона будет долгим. Ему нужна была Миа, её чистота, её нежность, чтобы окунуться в них и смыть всю ту черноту, что покрывала его душу. Медленно Рив спустился с дерева и побрёл в сторону поляны, где в необычайной тишине спали деревья-великаны, ждали девушки, гвардеец и золотая сеть, добытая Хитклифом.
Испытания были пройдены, но главный бой был ещё впереди. Рива здесь ждали. Все обеспокоенно всматривались в проём между деревьев, где начинались Игры. Но Рива больше всего интересовала его прекрасная жена. Поймав её руку, он прижался к ней губами, а потом сплёл их пальцы, не собираясь никуда отпускать свою королеву в ближайшее время.

- Мы справились. Сэр Хитклиф, вы – настоящий герой и достойнейший фейри. Ваше имя должно быть навсегда увековечено в Великих Летописях Фейри, как спасителя народа, - кратко сказал он, не вдаваясь в витиеватые речи.

Вдруг в отдалении появился просвет, в котором виднелись причудливые очертания, очень напоминающее рога. Услышав голоса, фейри поняли, что в этом месте появляются все остальные, сгинувшие в неизвестных испытаниях. А потом радости не было предела: нашли и скипетр, и оружие против Аелуна, и даже сына Королевы Матильды! Фейри радовались, поздравляли друг друга, делились рассказами о произошедшем с ними, и планировали дальнейшие действия.

- Миа, мы сделали это. Это невероятно! Скоро мы победим старца и вернёмся домой.

Последнее слово было очень важным. Принц произнёс его со значением, давая понять, что больше всего на свете ему хочется вернуться в их с Мией общий дом и там положить начало совсем другой жизни, без влияния камней. Может быть, их Дворы станут совсем другими, может, даже все фейри потеряют свои силы. Никто не знал, что будет, но ничего не оставалось, как отдать камни Дворов. В этом испытании Рив хотел поддержать свою королеву.

Все участники монументального сражения с Аелуном вряд ли когда-то забудут его. Из уст в уста будут передаваться события нескольких минут, которые для фейри объединившихся дворов длились время, равное нескольким жизням. Это битва была настолько страшной, насколько и красивой. Единство королев и избранного было триумфальным, наполненным великой магией, способной поразить Аелуна, но они бы не справились без тех, кто стоял рядом, отражая атаки несметного полчища жнецов.
Для Рива, разящего наседающих воителей Аелуна мечом, окружающее представало одним ярким взрывом огня, магии и силы. Свержение Аелуна ознаменовалось ярчайшей вспышкой и последовавшей за ней тишиной. Все взоры обратились к королевам и Седрику, и скипетру, который растаял без следа, украв навсегда камни королев.
Как их исчезновение отразится на каждом фейри, стоило ещё узнать, ощутив на себе, пока же Рив понимал, что сила мориона с ним – он не получал ранений, как и прежде защищенный камнем. Опустив меч, тяжело дыша, Рив осматривал логово разбойников, которое ещё долго не придёт в прежнее состояние. Усталые, измученные боем фейри помогали друг другу. А Рив шёл к своей жене. Она привалилась к стене в изнеможении, на лице лежала печать усталости. Она нуждалась в его поддержке как никогда. Его маленькая, невинная, чистая королева, его воительница, смелая и сильная, настоящая героиня.
Отложив меч в сторону, Рив подхватил королеву на руки, не слушая возражений и не собираясь никуда отпускать и понёс из места, пахнущего гарью и дымом. Мие нужно было прийти в себя. Доверчиво уткнувшись в его плечо, скрытое чьей-то старой холщовой рубашкой, сейчас покрытой пеплом, королева была тиха и задумчива. Толкая двери комнатушек, которых в этом разбойничьем логове оказалось на удивление много, Рив заставал других фейри, отдыхающих после боя, но вот и ему улыбнулась удача – в виде небольшой комнатки со скудным убранством и круглым окном с куцей занавеской. Но комната была относительно чистой, к тому же на маленьком круглом столике была разожжена лампадка, и, о чудо, даже стояли поднос с какой-то едой и кувшин с чем-то.

- Кажется, мы заняли чью-то комнату, - заметил Рив, опуская Мию на кровать и проходя к двери, закладывая в специальные скобы засов. – Не хочу, чтобы нас беспокоили. Как ты, Миа? Хочешь есть, пить? Здесь какие-то запасы.

Закрытая дверь создавала ощущение уюта и единения. Наконец-то они были вместе! Наедине. Без стоящих рядом за занавесями, без скрывающихся за тонкими ветвями деревьев. В этой маленькой убогой комнатушке королева и её принц-консорт были только наедине друг с другом. Глядя на девушку, севшую в удобную позу, не верилось, что только что она выдержала величайший бой в своей жизни, настолько беззащитной выглядела Миа. Рядом с ней Рив чувствовал себя мужчиной, который обязан оберегать свою женщину от любых бед. Ему хотелось этого. Радость от того, что всё закончилось, переполняла душу, и к ней добавлялось предвкушение тех времён, когда нужно будет обустраивать их общий Двор по-новому. Миа просила своего супруга доверять, не скрывать никаких секретов, и Рив понял, что это для него очень важно. Ведь в те первые дни, когда он прибыл во Двор своей будущей супруги, он полагал, что будет обязан полностью отказаться от своей природы, прежних привычек и стать просто приложением к своей венценосной супруге, однако всё случившееся с ними, да и сама Миа, подтолкнули его к пониманию: он хочет быть равным своей королеве, добиться права принимать решения вместе, влиять на государственное устройство, именоваться королём. Ему хочется открыть перед своей королевой особенности своего Двора – пусть она видит всё тайное, мрачное и скрытое, и принимает Рива вместе со всеми его недостатками – своего мужа и вместе с ним Двор, неотъемлемой частью которого он является. Только так – в доверии и принятии друг друга – видел Рив своей брак с королевой Мией Саннива. Но сейчас, когда все эти мысли улеглись в его голове, когда он принял определённые решения, в маленькой комнате остались только мужчина и женщина. И эта женщина была прекрасной, желанной, такой трогательной в своей невинности, с глазами, наполненными непонятным чувством. Миа боялась мужа? Доверяла? Хотела побыть одной или же привыкла к нему и искала поддержки?
Наблюдая за ней, Рив наполнил кружку водой из кувшина и смотрел, как Миа с жадностью пьёт. Шампанское будет во Дворе. С клубникой и взбитыми сливками. Когда она выпила воду и держала в руках пустую кружку, Рив понял, что жена уносится мыслями далеко отсюда, а он хотел безраздельно завладеть её вниманием. Забрал кружку из руки и отставил в сторону, на стол, присев рядом, чтобы поговорить. Рив видел, что Миа хочет что-то сказать ему. Между бровей появилась маленькая морщинка оттого, что Миа о чём-то мучительно размышляла. Глядя на влажные от воды губы своей жены, Рив пытался подумать о чём-то другом кроме того, что соскучился по их вкусу, что ему было бесконечно мало того краткого поцелуя в лесу, и он очень ждёт новых и новых поцелуев. На самом деле он ждал и хотел гораздо большего, но совсем не знал, чего же хочет его прекрасная супруга. И когда она заговорила, он весь обратился во внимание.

То, что она надумала себе, удивило Рива. Оказывается, она не думала о том, что потеряла свой камень навсегда и боится потерять былое могущество, Миа думала об их браке. Что-то внутри Рива перевернулось, когда Миа, преодолевая волнение, задала этот важный для неё вопрос. Его маленькая королева боялась, что нужна своему мужу только как трофей, как залог объединения Дворов, а она хотела быть желанной женщиной, а не предметом сделки. Но ведь и Рив ощущал себя таким же – только средством для достижения цели. И первым порывом было ответить вопросом на вопрос и спросить, а вышла бы замуж сама Миа, зная то, что они знают сейчас, но Рив был опытнее, знал женщин и прекрасно понимал, что не такого ответа ждёт его жена. Более того, было гораздо важнее для него самого дать ей понять, что он чувствует.
Рив подвинулся ближе к Мие, взял её руки в свои, поглаживая хрупкие длинные пальцы, такие холодные и слегка подрагивающие. Он согревал их своим теплом. Руки его были перепачканы пеплом, и на лице, вероятно, как и у Мии, виднелись следы битвы, а комната была совсем не королевской, оттого те слова, что говорил Рив, никак не были связаны с теми статусами, что они носили с Мией. Потом они вернутся домой и станут венценосными особами с кучей ограничений и того, на что приходится оглядываться, поэтому сегодня Рив хотел взять сполна от этой ситуации, которая обнажила для него душу его загадочной жены.

- Миа, моя нежная Миа, моя королева, - тихо говорил Рив, глядя прямо в лучистые глаза наротив, - мы не можем изменить прошлое и не можем думать о том, что могло бы быть, и как бы мы поступили. Нам это не дано. Даже нашему сильному волшебному народу не надо менять прошлое. И я скажу тебе то, что у меня на душе. – Потянув на себя руку Мии, он расположил её ладонь напротив своего сердца, чтобы она ладонью ощущала его убыстряющееся биение. Стараясь не думать о плотском, хотя это было очень сложно, когда Миа сидела совсем близко, и до Рива доносился её свежий волнующий аромат, он продолжал: - Я не жалею о том, что мы связаны навеки и о тех причинах, которые привели нас к этому союзу. Я благодарен им! Ведь иначе мы никогда бы не встретились. А я даже не хочу себе такой возможности представлять. Миа, не видеть никогда твою улыбку и свет в своих глазах, не слышать твой голос, не знать тебя, такую настоящую и сильную, необыкновенную и единственную в своём роде. Нет, я даже не хочу себе этого представлять! – с жаром закончил Рив, понимая, что сдаётся на волю своим чувствам, что его тянет к Мие с силой, которой он не мог противиться. И его губы потянулись к её, касаясь легко-легко, спрашивая разрешения, какого-то знака, что в этот раз его не остановят и не скажут, что поцелуи излишни, когда есть такие аргументы, как слова...

Эпилог

Небо пылало всеми оттенками багряного. Медленно опускаясь за горизонт, огненный шар, посылающий последние лучи на землю близ замка Двора Чёрного Мориона, казался огромным и таким близким – протянешь руку и обожжёшься. Солнце насмешливо ласкало лучами детей подземельного царства, как будто дразня и бахвалясь тем, какие дары оно преподносило днём другим Дворам, обильно озаряя их своим золотым огнём. И только под вечер, усталое и готовящееся проститься с фейри и сдать пост ночному светилу, солнце будто бы вспоминало о тех, кто весь день находился в тени.
Эти фейри привыкли к полумраку, сжились с ним и даже уже не ждут, что будут обласканы солнцем. Они не привыкли к тому, чтобы им дарили тепло и ласку. Обычный их удел – одиночество. Но вместе с ним приходят озлобленность и замкнутость. Затаив обиду на солнце, предпочитающее им другие Дворы, они уже не ждут от него тепла. Затаив злость друг на друга за равнодушие, наполняют им стены замка. Каменные стены хорошо впитывают эмоции, накапливая их, а властитель Двора – Чёрный морион – многократно усиливает их и щедро, горстями бросает злые мысли и чёрные эмоции в тела и души морионцев. Так было…
Но пришла беда. Пришла издалека. Оттуда, откуда не ждали. Забыли. Думали, что злейший враг не вернётся. Но вместе фейри смогли одолеть зловещего колдуна Аелуна, для чего им пришлось пожертвовать самым важным – камнем, на котором держалась их мощь.
И когда одержавшие победу морионцы вернулись домой, им пришлось учиться жить заново. И если и были у чёрных фейри враги, которые желали им сгинуть после потери чёрного камня, им пришлось глубоко разочароваться. Пусть солнце по-прежнему лишь слегка касается своим светом Двора Чёрного Мориона, но сами эти фейри стали другими, почувствовав, как злоба и чернь уходят из них, из каменных стен и растворяется навсегда в небытие, как исчез в сиянии смертоносного луча, поразившего Аелуна, камень Двора.
Морионцы обрели свободу, а значит власть над самими собой. Способность самим решать свою судьбу. Имея теперь перед собой пример других Дворов, гостеприимно распахнувших перед ними свои двери, они могли научиться у них всему тому, от чего отказывались ранее. Добру, терпимости, радости, улыбкам и счастью.
Осталось только принять новую сущность.

Двор Чёрного Мориона, покои принца Риверданна. Поздний вечер.

- … и когда королевы взялись за скипетр… - Голос Рива становился всё тише по мере того, как тельце маленького эльфа тяжелело на его руках. Принц рассказывал своему воспитаннику приключения фейри по пути до мира людей и после, о победе над Аелуном, и мальчик начал тихо посапывать, перестав шевелить ушками. Его длинные ресницы, пушистые и загнутые, - таким позавидовала бы и девочка, - трепетали, а большие глаза Пина под тонкими веками чуть подрагивали. Мальчик спал неспокойно, ведь после отъезда того, кого он считал отцом, с ним осталась только старая нянька, которая никак не могла унять тревоги мальчика. А когда до Двора донеслись страшные слухи, Пин вбил себе в голову, что остался один навсегда. Стоило Риву переступить порог комнаты эльфа, тот бросился вперёд и обхватил принца руками и ногами, намеренный больше никогда его не отпускать. Былая сдержанность мальчика развеялась, как дым, под гнётом скорби и тревоги.
Они играли целый день вместе с королевой Мией, которая приняла Пина, как родного сына. Молодожёны часто приезжали во Двор Мориона, чтобы провести время с маленьким эльфом, планируя его скорый переезд к родителям.
Наступила ночь. Успокаивая Пина рассказами, Рив держал его на руках и поглаживал по белокурым волосам, пушистым, как мягкое облако. Маленькое сердечко Пина билось часто-часто, и ощущение этого биения напротив своей груди наполняло Рива всепоглощающей нежностью вперемешку с болью. Этот мальчик не знал, что названный отец таит от него секрет. Отшельник Фарохан после всех событий стал часто захаживать в библиотеки Двора Перламутрового Кахолонга. Во время одного из таких визитов он поведал правду о происхождении маленького эльфа.
Как оказалось, одна из высокородных представительниц Двора зачала ребёнка от эльфа, но её родители не позволили бы родить ребёнка вне брака, ребёнка-эльфа. Она и сама, ветренная по характеру, спешила избавиться от ненужного плода. Так мальчик оказался в лесу. Обычная история. И осталась бы такой, если быть мать Пина спустя годы не решила вернуть своё чадо.
Чуть ли не каждую минуту Рив разрешал дилемму: достойна ли такая мать радости воспитывать чудесного эльфийского мальчика? Что будет, если она заберёт к себе? Позволит ли общаться Риву со ставшим родным существом? Не будет ли прятать мальчика, стыдясь его происхождения? А, может, будет постоянно накладывать чары, чтобы Пин выглядел, как обычный фейри? Ни один из вариантов не устраивал Рива, и он всё больше и больше погружался во мрак своих раздумий. Мрак усугублялся тем, что и Миа привязалась к мальчику и вместе с ним перебирала варианты и рассуждала, как быть. Можно было и дальше скрывать Пина от родной матери, как они делали сейчас, не представляя сына общественности и пряча его во Дворе Чёрного Мориона, но ситуация ухудшилась, когда мальчик начал видеть сны и задавать вопросы о женщине, которая его зовёт. Природу эльфов не обманешь. Связь между матерью и ребёнком прочна и почти нерушима. Нужна сильная магия, чтобы её разорвать, но чтобы на такое решиться, нужно быть твёрдо уверенными в своей правоте…
Подняв голову, Рив увидел, что в дверях комнаты стоит Миа, будто ощутившая его тревогу и пришедшая на зов души. Жена в длинной ночной сорочке и накинутой сверху накидке на меху, вероятно, проснулась в холодной постели и отравилась на поиски мужа. Рив знал, что Мие не очень нравилось гостить во Дворе Чёрного Мориона. Сладко спать под завывания духов, мерный стук, шелест крыльев летучих мышей и капель могут только морионцы или те, кто долго живёт здесь.
Миа спрашивала, почему бы не упокоить духов, но те были настолько древними и привычными для живущих в замке, что такие мысли в голову никому не приходили. Духи, летающие по всему замку, приносят пользу. Они шпионят, предупреждают об опасности, скажут, где находится потерянная вещь, а куда лучше не ходить. Морионцы без духов как без рук.
На предложение королевы Мии завести пикси вместо духов королевская чета ответила вежливым отказом. Почитание традиций было одной из основ нового устройства Двора, оставшегося без подпитки камнем. За что-то же нужно было держаться в неустойчивом и новом порядке.
Рив осторожно переложил мальчика с коленей на кровать, заботливо укрыв одеялом, подошёл к своей королеве, неслышно ступая по мягкому ковру. Через плечо мужа Миа посмотрела на эльфа и спросила одними губами:
- Спит?
- Не знаю, - честно признался Рив, обхватывая ладонь жены и уже привычным жестом целуя в запястье. Они стояли какое-то время в тишине, поджидая, когда можно будет покинуть комнату. Рив всматривался в прекрасные черты своей королевы, отыскивая в них ответы на вопросы, которые его беспокоили, но она скрыла выражение лица за прикрытыми веками. Тогда Рив подошёл ещё ближе, обняв её за талию и притянув к себе настолько, насколько позволял округлившийся животик, приподнял голову жены за подбородок и тихо спросил:
- Что-то с малышом?
- Нет. С ним всё в порядке, - уверила Миа, снова заглядывая за плечо мужа. Эльф вертелся и хныкал во сне. Супругам пришлось вернуться и лечь по разные стороны от мальчика, положив на него руки. Рив протянул свою и встретил пальцы жены, переплетая их со своими.
- Думаешь о том же, о чём и я?
- Если ты о Пине, то да, я думаю о нём. Меня беспокоит его состояние, эти сны и видения... похоже, его мать очень сильно стремится призвать его в свою жизнь, поэтому это так сильно отражается на нём. И мы должны что-то предпринять, потому что в нынешней ситуации плохо всем, и Пину, и его матери, и нам.
- Понимаю, но… - Рив потёр переносицу. В глазах вдруг защипало, а душа наполнилась горечью. Так происходило постоянно, как только он думал о том, что нужно будет отдать Пина. – Я просто не могу пока об этом думать. Не могу. Всё время откладываю решение на завтра, надеясь, что оно никогда не наступит. То завтра, в котором нужно будет отвезти Пина чужой женщине, которая когда-то бросила неугодного ей ребёнка. Что мне её раскаяние теперь?!
- Мой дорогой Риверданн, - ласково прошептала Миа, протягивая руку к лицу мужа и нежно поглаживая. Тот уткнулся щекой в ладонь и прикоснулся к ней губами, принимая ласку и поддержку. – Время бежит. Властителям должно принимать решения, дарующие их народу благо. А родители должны сделать всё, чтобы их ребёнок был счастливым. Пину плохо и страшно, а ещё, мне кажется, он чувствует своим маленьким сердечком, что мать скорбит по нему. А мы, в свою очередь, не можем доверять этой незнакомой женщине. Но вот так, в подвешенном состоянии, ситуация не разрешится.
Тяжело вздохнув, Рив посмотрел на Пина, потом на жену, снова вздохнул, понимая, что они загнаны в угол: рассказать мальчику о матери они не могут – вдруг та не примет сына, несмотря на слухи о своём раскаянии; отдать Пина навсегда невозможно для них, но и хранить от него тайны тоже. Каким искушением было применить магию и изгнать из головы Пина образ матери! Но это противоречило всем принципам, в которые верили Рив и Миа. Принц знал одно: к какому бы варианту он ни склонился, решение они с Мией будут принимать вместе, как родители Пина.
- Но надо думать, дорогой, мы должны, - снова заговорила Миа, нежно проводя пальчиком по щеке мужа, - а вот отдавать или нет ей Пина - это нам еще предстоит решить. Я с ней поговорю, - чуть нахмурилась Миа, вероятно, принимая важное решение. - Пусть расскажет своей королеве все, как на исповеди, а магический кристалл покажет, насколько она честна. И если мы убедимся, что она достойна того, чтобы воспитывать сына, тогда и только тогда мы его отдадим. а иначе...
Королева виновато отвернулась и тихо продолжила:
- Иначе я готова пойти и на колдовство, чтобы заставить Пина о ней забыть. Хотя я знаю, что ты меня не одобришь.
- Почему не…
Пин снова заворочался и прервал речь Рива, который хотел сказать, что совсем даже не возражает и сделает всё, чтобы мальчик остался с ними, и очень благодарен жене за мудрое решение. Тихо кивнув, он улёгся на подушку и накрыл свою семью большим меховым покрывалом. Уютно и тепло было в этом меховом коконе. Тихо потрескивал камин, духи завывали настолько монотонно, что эти звуки можно было принять за колыбельную.
Дремота наваливалась на Рива, но он хотел убедиться, что его семья спит спокойно. Эльф уже точно видел десятый сон. В нём он, не стоило сомневаться, в одиночку противостоял Аелуну и всем жнецам. А вот Миа не спала, разглядывая тени, проносящиеся по высоким тёмным сводам покоев. Двое духов носились друг за другом туда-сюда, непонятно обо что спотыкались и падали. Когда они навалились друг на друга и покатились кубарем, Рив услышал тихий звук, похожий на всхлип. Он приподнялся на локте и с беспокойством вгляделся в лицо Мии. Она улыбалась, едва сдерживая смех.
- Всегда так боялась духов, а они, оказывается, даже забавные. Можно сэкономить на посещении ярмарочных балаганов.
У принца отлегло на сердце, он тоже заулыбался, обращаясь к духам:
- Любезные, раз уже вы не спите, не присмотрите ли за маленьким Пином? У нас, понимаете ли, медовый год, старая нянька спит, а нам так хочется остаться наедине. Наедине! – проговорил Рив твёрдо, видя шельмовское выражение на лице одного из духов. Прозрачные собеседники закивали и стали приближаться к постели. Миа ойкнула в ладошку, то ли от испуга, то ли от неожиданности. Пин безмятежно спал, не подозревая, какой переполох случился у взрослых, охраняющих его сон.
Тихо покинув спальню, Рив и Миа вернулись к себе, в комнату, обставленную привычными для Двора кахолонгов вещами, ярко освещённую и согретую огнём из камина. Теперь можно было поговорить, но Риву хотелось не этого. Неизменно его привлекала молодая жена, прелестями которой он не мог насытиться. Обучать супругу искусству любви оказалось удовольствием, силу которого Рив пока не мог осознать, хотя пришлось изрядно лавировать, обсуждая способы, которыми принц достиг такого мастерства. Его маленькая королева была не лишена упорства, и если хотела чего-то добиться или узнать, всегда достигала цели. Но у Рива было своё оружие, с помощью которого он завоевал любовь своей жены – бесценный дар, на который Рив и не рассчитывал, заключая политический брак. Он смотрел на Мию, зардевшуюся как в тот первый раз, когда он овладел ею. Её кожа словно мерцала в свете длинных толстых свечей, рассчитанных на всю ночь. Длинные волосы лунным сиянием струились вниз. Губы призывно приоткрылись, а глаза излучали мягкий свет. Прекрасная, желанная… Любимая. Носящая его ребёнка. Его на века. Чувств было столько, что они переполняли Рива.
- Люблю больше жизни, - прошептал он перед тем, как коснуться губ своей жены и унестись с ней на неизведанные высоты счастья…