Карта ролевой игры "Блуждая во времени"

Закери вырос в любви, но и прекрасно сознавал, что она не само собой разумеющееся приложение к браку. Его леди была воплощением этого чувства. Быть влюблённым в собственную жену считалось в лондонском свете дурным тоном, демонстрировать это - смешным. Но разве это важно, когда ты любишь?
О да, они постоянно нарушали правила и вызывали пересуды, спрятанные за веерами улыбки и недовольство Эдварда. Но разве это важно?
Всего пять минут.
Не обещание того, что они не задержатся, а блеск глаз жены влёк Хантингдона за яблони. Но вдруг жена оступилась и стала падать. Закери машинально схватил её за руку, пытаясь удержать от падения, но вместо этого она повлекла его за собой.

Похоже он сильно ударился головой. Потому что вместо зелёной травы Гайд-парка вдруг увидел белую комнату и каких-то странных людей.
Закери поднялся на ноги и помог встать жене. Рядом громко, как торговка, возмущалась женщина в постыдном наряде. Хантингдон отвёл взгляд и загородил собой странную особу от жены. Нечего есть смотреть на такое непотребство.
Ощущение неправильности таяло. Какой-то мужчина остановился перед Закери и посмотрел в глаза, возвращая покой. Хантингдон закрыл глаза, чувствуя ладонью жёсткие косточки корсета под тканью платья жены, уверенный что когда откроет их снова, увидит Гайд-парк.
И он действительно увидел зелень. Но не нежную весеннюю, а зрелую летнюю. Они были не в Гайд-парке, не в Лондоне и даже не в белой комнате, что он видел перед тем как закрыть глаза. Воздух здесь был густым от солнечного зноя, а одежда на нём почему-то насквозь мокрая. Его руки были связаны, так же как руки Фебы, шагающей перед ним. Они были окружены дикарями... Их бронзовые полуобнажённые тела лоснились, длинные волосы убраны под уборы с перьями, а в руках копья и ружья. Была тут и та вульгарная женщина, а с ней диковинно одетый мужчина.
Их заставили остановиться перед входом в странное жилище и Закери переглянулся с женой. Должно быть это сон.

Ведь сон же. Не проходили они через воду и камень, а упали на землю в парке. Но прежде чем Закери смог сказать это, получил тычок в лицо... своей же тростью. Когда и как она оказалась у этого уродливого старика? Почему он не знает что происходит?

Хантингдон удивлённо наблюдал за прыжками дикарей, пока главный из них не гаркнул что-то на своём и воины не схватили Фебу и вторую женщину.

- Нет! - громко, перекрывая многочисленные голоса, - Оставьте её и я заплачу столько, сколько скажете!

Это не на самом деле. Закери помотал головой, пытаясь стряхнуть морок. Жена воинственно требует вернуть собственность, вызывая полусумасшедшую улыбку. А может улыбнуться хотелось глядя на туземеца, выглядевшего нелепо с кружевным зонтиком Фебы. Но вещь ему очевидно понравилась и расставаться он с ней не собирался.

- Феба, - предупреждающе сказал Закери, опасаясь, что жена выведет дикаря из себя.

О чём бы не говорили краснокожие, Хантингдон понимал, что ничего хорошего их не ждёт. Каким бы сумасшествием не казалось происходящее - это было наяву. Тычок в лицо был слишком ощутимым, чтобы счесть его приснившимся.

Её милость была слегка не в себе, что вполне объяснимо, и теперь завела беседу с другими пленными.

Закери бросил на обоих высокомерный взгляд и отвернулся.

Его слова краснокожие проигнорировали или, может, не поняли. Женщин схватили и выволокли из хижины, а в их бока упёрлись ружейные дула.

- Деньги, - не имея возможности объяснить руками, Закери повторил слово по слогам. А затем, поразмыслив, на французском и на латыни.

Шаман снова уставился на него своими немигающими глазками, а потом что-то сказал своему королю. Тот поднял руку, призвая к тишине. Его речь напоминала напев, но Закери никак не мог оценить красоту языка, продолжая смотреть на опустившийся полог, за которым исчезли воины с Фебой и той другой женщиной.

- Деньги, - повторил он, - сколько хотите. Я заплачу вам.

Как он это сделает Закери и сам не представлял, но Фебу нужно было вернуть любой ценой.
В ответ на это его предложение, король краснокожих взмахнул рукой и их стали толкать на улицу. Возможно, туда же где сейчас Феба?
Но надеялся он зря. Тыкая дулами в спины, их вывели на площадку с высокими деревянными столбами, в центре которой стояла фигура какого-то божества. И тогда Закери всё понял. Его пробил холодный пот.

После того, как женщин увели и до того, как мы отправились к столбам

Видеть жену в слезах больно и страшно, потому что бессилен. Потому что дикарей веселят её страх и слёзы, а сердце заходится от страха, что он видит её в последний раз. Она целует невпопад, лихорадочно шепчет, что любит и Закери натягивает путы ещё сильнее, стремясь обнять, прижать, не отдавать. Ловит её губы своими, целует горячо. Среди потока слов и слёз, он слышит "булавка" и Феба падает на колени. Булавка? Взгляд падает на её шляпку и перо. Булавка, конечно же! Но достать её нет ни единого шанса - двое краснокожих хватают Фебу за плечи и оттаскивают прочь.

- Феба!

Его крик пугает даже его самого, но никому нет дела. Краснокожие веселятся и толкают их к алтарю своего божества.

Хантингдон закрыл глаза, чтобы не видеть краснокожих, а ещё чтобы собраться и подумать. Об освобождении, не о Фебе. Думать о жене было нельзя - он переставал себя контролировать, а сосредоточиться было жизненно необходимо. Солнце нещадно жгло, оплавляя мозг, как свечу, лишая сил. "Нет" повторил про себя Закери и снова попытался ослабить верёвку стягивающую запястья. Может ему только казалось, а может она действительно немного ослабла - он продолжал методично шевелить руками.
На удивление, индейцы привязали их к одному столбу спинами друг к другу и ушли. Только их голые дети пробегали мимо, кривляясь и корча рожи. Чем была вызвана отсрочка и как долго она продлится Закери не знал, но поняв, что их собираются принести в жертву, домыслил, что ждут для этого какой-то особый момент или готовятся к ритуалу. Хотелось надеяться, что у них будет время до утра, хотя внутренний голос подсказывал, что такие обряды проводят с наступлением ночи.

- Как вас зовут? - прервал он затянувшееся молчание.
- Хавьер Гонсалес, - через некоторое время ответил мужчина.
Ну что ж, по крайней мере они говорят на одном языке.
- Никогда не слышал о вашем роде, - Закери сосредоточено продолжал ослаблять верёвки, - Сквайры?
Мужчина промолчал. Молчал и Закери, слабея от борьбы с тугими путами. Обливаясь потом и не чувствуя онемевшие руки, было жаль тратить силы на разговоры. И всё же через некоторое время он, дав отдых рукам, снова заговорил.
- Хавьер Гонсалес, эта женщина моя жена и я понятия не имею куда и зачем её увели дикари. Но я хочу снова увидеть её.
"Живой" хотелось добавить, но Хантингдон промолчал, боясь озвучить свой самый большой страх.

- Граф Хантингдон, - было непривычно представляться самому, но и обстоятельства в которые они попали были более, чем непривычны. - Вы можете звать меня "лорд Хантингдон" или "ваша милость".

Гонсалес говорил странные вещи и Закери, почти перестав на него надеяться, снова вернулся к своему занятию.

Парень? Закери возмущённо замер, невольно делая то, что от него требовалось.

Огонь? Закери даже дышать перестал, боясь спугнуть заветное слово, как птицу. Раздался какой-то странный царапающий звук, но жара он не почувствовал. Время тянулось медленно, увидеть, что происходит за спиной - никакой возможности.

- Вы уже развели огонь? - Наконец, решил он прервать их напряжённое молчание и, пошевелившись, понял что верёвка, удерживающая их у столба поддалась. Он дёрнулся вперёд, разрывая подпалённую верёвку и обернулся к мужчине:

- Бежим.

Это было глупо и их, наверняка, поймают, но оставаться тут и смиренно ждать смерти было ещё глупее. Их руки были всё ещё связаны за спинами, но терять время было нельзя - нужно было спрятаться в лесу.

... зажигалку и помог Хантингтону избавиться от путов.

Закери скептически смотрел на кучку непонятного хлама, не понимая что это такое и зачем Гонсалес носит всё это с собой. Попросив зажигалку, он чиркнул колёсиком и завороженно посмотрел на вспыхнувший язычок пламени.

- Какой интересный механизм, - сказал он наконец, - Траэрн, мой брат, был бы в восторге. Он тоже собирает механические игрушки.

Гонсалес приложил один из предметов к уху и заходил из стороны в сторону. Это не казалось здоровым, о чём Закери промолчал, наблюдая за странным мужчиной.

Хантингдон пожал плечами и извлёк из карманов сюртука часы на цепочке и платок. В бриджах карманов не было.

- Зачем мы занимаемся этой бессмыслицей? - в заключение задал он вопрос и посмотрел в сторону стоянки индейцев. - Они будут гнаться за нами. Уверен, что будут. И они куда-то увели женщин.
Затолкав часы и платок обратно в карманы, Закери повернулся лицом к лесу, но затем резко развернулся.
- Если мы пойдём вглубь, то заблудимся. И женщин они повели туда, - Закери махнул рукой на восток, - нам нужно вернуться и взять лошадей. А ещё хотелось бы забрать мою трость - в ней стилет. Но если мы пойдём обратно, то встретим своих преследователей быстрее, чем если будем прятаться. Поэтому я предлагаю идти туда, - он снова указал на восток. - И побыстрее.

Гонсалес согласился с нехитрым планом, и мужчины двинулись окружным путём на восток, ориентируясь на опускающийся за ними диск солнца. Чем темнее становилось, тем громче дышал лес. А может это были не лесные жители, а идущие по их следу индейцы. Закери не хотел задумываться, что будет если их настигнут. Найдя по дороге длинную, увесистую палку, он взял её с собой - сейчас опираясь как на трость, а при случае собираясь пустить в ход, как дубинку. Не оружие против ружей краснокожих, но хоть что-то.
Спутник нет-нет да заговаривал, но говорил, большей частью, такие странные вещи, что Закери его не понимал и отмалчивался. Собственные мысли не отпускали ни на минуту, но понять как они тут оказались никак не получалось. Он раз за разом прокручивал в памяти сцену в Гайд-парке, которую, в отличии от всего остального, помнил абсолютно чётко. Они спешиваются, и, прячась от любопытных глаз, целуются под низкими ветками яблони. Глаза Фебы сияют озорством и любовью. Она увлекает его за дерево, пятясь назад, оступается и падает. А потом картинка разлетается вдребезги и всё становится белым и неприветливым. Затем мокрая одежда, палящее солнце и дикари. Как много бы он сейчас отдал, чтобы вернуть всё вспять.
Где сейчас Феба? Что с ней? Тревога точила, заставляя прибавить шаг и надеяться, что они найдут своих женщин живыми.
Дойдя до кромки леса, мужчины остановились. В дали крупными точками виднелись многочисленные вигвамы краснокожих. В деревне разводили огни и Закери, глядя на них, снова почувствовал отчаяние. Как же их много. Как они смогут найти среди всех этих жилищ верное?
Боковым зрением уловив какое-то движение, Хантингдон вгляделся, скоро поняв что это всадник.

Нет, всадница. Изумрудный муар платья и шляпка в тон - Феба! Сердце Закери забилось быстрее. Но как? Он не верил своим глазам. Откуда лошадь? Как ей удалось бежать и где жена Гонсалеса? Улыбка сползла с его лица, когда он увидел, что за Фебой гонятся. Отрыв был большим, но она скоро въедет в лес и скорость заметно уменьшится.
Феба придержала коня, но всё же слишком быстро ворвалась под свод деревьев, грозясь пораниться или свернуть себе шею.

- Феба! - громко крикнул он и увидел, как она осадила лошадь.
Взгляд жены заметался, пока, наконец, не остановился на нём. Она почти упала в его объятия, попав в крепкое кольцо мужских рук. Лошадь неожиданно потеряв седока, загарцевала на месте и Хантингтон сильно хлопнул её по крупу, понуждая бежать навстречу преследователям. Быть может повезёт и краснокожие подумают, что лошадь её сбросила.

- Не съедят они её, - услышав про костёр с уверенностью, которую испытывать не мог, но испытывал, заверил Закери, перетягивая лоскутом от нижней юбки кровоточащее плечо Фебы, - Они отправили вас в другую деревню. За долги, чтобы продать, что-то выторговать или как... дань. Тогда да, наверное, принесут в жертву.

Произнося свою речь, Хантингдон наблюдал как индейцы поймали лошадь Фебы и остановились, держа совет. Несколько взглядов брошенных в сторону леса и несколько в сторону деревни - последняя победила. Конечно, куда денется слабая женщина одна в ночном лесу. Или звери сожрут, или они найдут её завтра по утру. Краснокожие развернули коней и поскакали обратно.

- Пойдёмте, - махнул Закери, - нам нужно поторопиться пока следы, оставленные их лошадьми свежие и мы ещё можем разглядеть их. Они приведут нас в деревню и, как я думаю, кратчайшим путём.

Они бежали. Да-да, бежали, чего никогда не случалось с детства и никогда бы не случилось, если бы чета Хантингдон были в своей привычной среде. Задыхаясь и не чувствуя ног, лишь изредка переходя на шаг. И всё равно прошло пару часов пока они, наконец, добрались до деревни и устроились на пригорке за кустами.
Индейцы отужинав, сидели вокруг огромного костра и передавали по кругу длинную трубку. Там же была светловолосая женщина. На неё почти не обращали внимания, затолкав, в отдалении, в гурьбу темнокожих женщин, колдующих над её ногой. Но её светлые волосы ярким пятном выделялись из массы.

- Хочу эту трубку взамен своей трости, - вдруг сказал Хантингдон и, увидев удивлённый взгляд жены, добавил: - Подарю его светлости герцогу Квинсберри.


Тушканул всех, за что прошу прощения. Готов исправить, если что-то не так.

- Хитростью, - сузил глаза Закери, - или силой. Их же методами, - идея, хоть и блажь, не казалась ему бредовой. Быть может потому, что всё происходящее казалось горячкой.

- Раз вам хочется, душа моя, - благодушно согласился Закери, мысленно соглашаясь что это какое ни есть, а оружие.

- Прекрасная мысль. У мистера Гонсалеса есть механизм, высекающий огонь. Вам стоит взглянуть на это, миледи, иначе Траэрн никогда не поверит, что я видел такой.

Мужчина также придерживался мнения, что карманный огонь их единственная возможность и сила.
Сначала они подожгли два вигвама на краю поселения и пока индейцы не поняли, что начался пожар, быстро перебрались ближе к жилищу, в котором держали пленницу. Гонсалес заверил, что справится сам и Хантингдон рассудив, что лошади им понадобятся как в случае удачи, так и поражения, потянул за собой жену к коновязи.
В деревне началась паника. Дикари забегали, туша пожар и сворачивая ближайшие к нему вигвамы, боясь, что огонь переметнётся. Заняты были абсолютно все, даже маленькие дети. Отвязать лошадей не составило труда, а вот найти снаряжение не удалось. Супруги отвели лошадей под сень деревьев и стали ждать появления мистера Гонсалеса с супругой. Но взгляд Закери неумолимо притягивал костёр в центре деревни. Там, на шкуре, лежала длинная трубка, аккуратно прикрытая углом этой самой шкуры. А невдалеке валялся замызганный и забытый в спешке зонтик Фебы. Это было рискованно. Очень. Они могли поплатиться жизнями за эту блажь, но ведь никого нет?! Все в дальнем конце деревни и им не до трофеев.

- Оставайся здесь, - Закери поцеловал Фебу в губы и ещё раз, начиная увлекаться, - я заберу твой зонт.
Подставив сцепленный в замок руки, он помог жене забраться на лошадь и собрался уходить. Кусты за их спинами захрустели с такой силой, что это просто не могли быть индейцы. Взгляд через плечо - так и есть, Гонсалес с женой. Закери махнул им на лошадей и кинулся в деревню. Он спрятался за одним вигвамом, пригнулся за другим, обошёл его и осторожно выглянул. До костра было рукой подать. Никого. Пригнувшись, Закери выскочил к костру, схватил трубку, на обратном пути зонт и припустил к лошадям. Назвать его бег бесшумным нельзя было даже с натяжкой. Если их что-то и спасёт, то это затея с поджогом, а не их умения.

Вскочив на коня, Закери ударил животное пятками в бока и они рванули с места.

- Может нам нужно ещё раз упасть? - Звучало глупо, но почему не попробовать? - Как в Гайд-парке, - уточнил Хантингдон поудобнее прижимая к себе жену и закрывая глаза.
Усталость брала своё.

- Или, может, если мы уснём, проснувшись обнаружим, что это был лишь сон?
Феба не ответила и Закери понял, что она уснула.

Этот человек сразу показался странным, его речь часто была путанной и непонятной, а теперь он и вовсе задал абсурдный вопрос.

- На дворе восемнадцатый век, сэр, - твёрдо, - И я ни на секунду не верю в ваши росказни, будьте уверены.

Пропустив мимо ушей слова о эпохе, Хантингдон тем не менее заинтересовался предложением поиска цивилизации.

- А вот это здравая мысль, - кивнул он, машинально продолжая гладить ладонь жены. - Нужно найти порт и корабль, который доставил бы нас в Лондон.

Закери снова закрыл глаза, собираясь спать. Но всё же была одна мысль, которая сделать это не давала.

- Сэр, - громким шёпотом окликнул он мужчину, - обменяйте мне ваш механизм на часы. Золотые, работы лучшего часовщика Лондона.

Они никуда не гнали. Лошади были привязаны снаружи и смысловой оборот мистера Гонсалеса снова остался не понятым. Странная гладкая штуковина скользнула в ладонь и Закери посмотрел на неё.

- Что это? - покрутив предмет в руке, он снова вернул его владельцу. - Никогда не видел подобное. Что с этим делают?

- Тогда и вы примите на память, - настоял на своём Закери и отдал мужчине свои часы.

Услышанное о телефонах и зажигалках не укладывалось в голове, как и то, что эти люди, якобы, живут в 21 веке. Как такое может быть, если 18-ый ещё не закончился?
У них был длинный и трудный день, решил Закери и закрыл глаза. Не удивительно, что в головах путается.

Утро началось с чувств голода и жажды, но всё на том же месте, где они уснули вчера, а не в хозяйской спальне Хантингдон-мэнора. Одно счастье - Феба рядом. Никогда прежде Закери не видел её такой грязной и потрёпанной, но вид растрёпанного Воробушка вызвал не отторжение, а нежность. Убедившись, что мистер Гонсалес отсутствует, а его супруга ещё спит, Закери чуть повернул голову жены и поцеловал в приоткрытые губы. Феба потянулась навстречу и он углубил поцелуй, горячо сожалея о том, что они здесь не одни. Леди Эшли, как её называла её милость, пошевелилась и Закери прервал поцелуй.
Собирать в дорогу им было нечего и уже совсем скоро они двинулись в путь. Не зная где они, путники двигались наугад. Выбрав в этот раз направление на юг. Лес казался нескончаемым и местами трудно проходимым - тогда они спешивались и вели лошадей в поводу. Спустя пару часов они выехали к ручью. Вода была настоящим долгожданным чудом и они продолжили путь только вдоволь напившись и напоив лошадей.
Вскоре лес стал реже и расступился окончательно, выпустив их на широкую дорогу. Судя по неглубоким колеям, ей пользовались для перевозок.

- Ваша милость, вам кажется мы выглядим не достаточно устрашающе? - Хантингдон покосился на немыслимую обувь жены мистера Гонсалеса. А затем и на самого мужчину.

Миловидное лицо немолодой дамы в шляпке кричаще-розового цвета. Ярко накрашенные губы расплываются в улыбке, когда понимает, что угрозы нет.
- Миледи, - игнорируя тот факт, что до леди ей очень далеко, Закери учтиво склонил голову, - не подскажете как нам добраться до города?
- Всё время по этой дороге, милок, и через час с небольшим вы будете в Пайониртауне.
- Пайониртаун? - Название Хантингдон слышал впервые и посчитал необходимым уточнить, - Это портовый город?
Женщина разразилась громким грудным смехом. По чести говоря, вульгарным.
- Портовый? - она постучала по крыше кареты, приказывая двигаться, - Скоро сами всё увидите. А будете на месте, обязательно загляните к нам, в "Гадкий койот"!

Карета покатила дальше, оставляя их в клубах пыли.

- Час с небольшим, - с выражением непоколебимого достоинства, Закери стряхивал с себя пыль, как-будто это было для него привычным делом, - скоро вы сможете принять ванну, миледи.

Они снова сели на коней и продолжили путь, горя от нетерпения оказаться в цивилизации.

Время близилось к полудню и становилось невыносимо жарко. Смыть пыль и напиться хотелось не выносимо, но Закери прекрасно сознавал, что денег у них нет. Единственное ценное, что у него было - часы - он отдал мистеру Гонсалесу. Все драгоценности, что были на Фебе, сорвали дикари. Дадут ли им хоть сколько-то за трубку? Этого Хантингдон не знал и расставаться с ней не хотел. Тем более, отдать механизм. Его он даже показывать никому не собирался.
На въезде в город крупно было написано его название и год основания. Закери замер и затих, понимая что находится не только не в знакомом месте, но и во времени... до которого не должен был дожить. Придавленный открытием он молчал до самого отеля, лишь отстранённо слыша слова спутников.

Мистер Гонсалес первым заговорил с хозяином мотеля, что Закери счёл ошибкой, но вмешиваться не стал. К его удивлению, хозяин хоть и недовольный, взял ключи и повёл их наверх. Он уже вставлял ключ в замочную скважину, но вдруг отдёрнул руку и с подозрением воззрился на них.

- Деньги вперёд!
Этого следовало ожидать. Трактирщики везде одинаковые. Мистер Гонсалес покопался в кармане и достал какие-то бумажки.
- Что это? - презрительно воскликнул хозяин мотеля, покрутив в руке незнакомые банкноты.
- Сэр, - посчитал нужным вмешаться Хантингдон, - возьмите в залог часы. - Он показал жестом Гонсалесу, чтобы тот отдал вещь, - А к вечеру я обещаю вам выплатить полную сумму.

Должно быть тон и манера держаться Хантингдона возымели действие, потому что спрятав часы в карман, хозяин всё-таки открыл для них комнаты.

Её милость также умела произвести впечатление - это легко читалось по лицу трактирщика. У бедолаги не было ни единого шанса противостоять её шарму и напору.

Феба снова легко отдавала приказы, в то время как Закери изучал из окна незнакомый городок. Мужчины носили тут не бриджи, а брюки из кожи или плотной ткани, у всех на поясе висели кобура, у многих ещё и инструменты. Пропылённые шляпы и сапоги со шпорами - они были лишены манер и приличного воспитания. Бросалось в глаза и то, что на улице не было женщин. Закери обернулся и увидел как жена заглядывает под одеяло на кровати.

- Миледи, прикажите сменить простыни, - улыбнулся, не желая расстраивать жену своими невесёлыми думами.

В комнату вошёл парень, волоча ванну и ведро горячей воды. Выплеснув первое, он уставился на её милость и только когда Хантингдон шагнул к жене, ретировался из комнаты. Он возвращался несколько раз наполняя ванну водой и таращась на молодую женщину. Закери это совсем не понравилось и он выставил парня из комнаты, заявив что воды достаточно и велев прислать служанку со свежим постельным бельём. Перехватив вопросительный взгляд, он снова улыбнулся и подошёл к жене.

- Давайте я помогу вам снять его.

Игриво улыбаясь, Феба предоставила шнуровку заботам мужа. Потрёпанная амазонка растеклась зелёной лужей у их ног, за ней последовал корсет и нижние юбки. Граф увлечённо приветствовал оголяющиеся участки кожи пока её милость не напомнила, что вода стынет. С этим спорить было трудно и Закери нехотя отпустил жену купаться.
Он сам открыл на стук в дверь и принял стопку свежего белья, но не пустил слугу в комнату. Когда Феба закончила омовение он завернул её в чистую простынь и сам занял место в лохани с грязноватой водой. Закери торопился, а, закончив, снова натянул свои грязные вещи.

- Куда-то собираетесь, милорд?
Хантингдон кивнул:
- Собираюсь раздобыть деньги, чтобы оплатить наш ночлег. Карты, миледи, - пояснил он, видя что она не понимает о чём он говорит. - Я собираюсь перейти через дорогу и найти в этом питейном заведении кого-нибудь, кто захочет сыграть со мной в карты.

Вздохнув, Феба тоже стала одевать свои грязные вещи.

- Вы со мной не пойдёте, - предупредил Закери, - мало того, вообще не покинете эту комнату и откроете только, когда услышите мой голос. Обещайте мне это, миледи.
Он склонился к сидящей на краю кровати жене и ещё раз поцеловал её в губы.
- Прошу вас, Феба, будьте благоразумны.