Карта ролевой игры "По следам Несси"

Когда я наконец добираюсь до развалин Аркарта, то кругом только и разговоров о появившейся в озере Несси. Видимо, предчувствие меня не обмануло. Здесь явно разливают что-то покрепче обещанного вина. Я выслушиваю очередную порцию восторженных восклицаний от какой-то дамочки с почти невозмутимым лицом, кажется, её это не удовлетворяет, и она спешит дальше, всё так же размахивая телефоном. Я усмехаюсь и отрицательно качаю головой на предложение официанта взять бокал. Может, я и циник, но массовые галюцинации настораживают.
В сумерках, после пары-тройки бокалов чего-то крайне крепкого, возможно, даже абсента, немудрено увидеть целый выводок Несси. Решаю ограничиться виски. Перекусил я совсем недавно, поэтому меню мне тоже не нужно. Выискиваю самый незаметный столик и усаживаюсь за него, дожидаясь заказ. Я стараюсь не смотреть по сторонам, чтобы больше никому в голову не пришло просветить меня по поводу местного дракона. Мне совсем не улыбается пялиться в их смартфоны, пытаясь разглядеть на снимке то, чего быть не может

Из моего угла прекрасный вид на всех, люди смеются, обмениваются адресами и показывают друг другу какие-то фото. Та туристка, что прицепилась ко мне сразу по приходу, похоже, особенно приуспела. Она повсюду, я слышу её назойливый голос и лишь виски способен его немного приглушить. Она подходит снова, тыкает мне телефон практически под нос, на этот раз фото уже не озера, а её самой. Делает вид, что смущается, я лишь усмехаюсь. Мы оба знаем правила этой игры, её приглашение предсказуемо. Я киваю и бросаю взгляд в сторону уборных. Быстрый трах в туалете, как раз прекрасное завершение для моего дерьмового дня. Хотя бы разряжусь.

В небольшом тамбуре я сталкиваюсь с Давиной, которая моет руки. Я снова смотрю на её чёртово платье и думаю, что был прав, когда подумал, что такое надо срывать. Она смотрит прямо мне в глаза, умом я понимаю, что с некой опаской, но виски во мне уверяет - с вызовом. Я бесцеремонно раздеваю её глазами, жду, что она испугается и уйдёт. От меня часто бегают женщины в этой дыре. Позади меня приоткрывается дверь, уверен, что моя дама на перепих подоспела. Я не свожу глаз с Давины и просто говорю:
- Лучше уйди, - она не двигается, дверь со стуком закрывается. Я удовлетвопенно киваю, так лучше. Лучше получать ту, что хотел, и делаю шаг к ней. Девушка чуть испуганно вжимается в раковину за своей спиной, я ухмыляюсь.
- Можешь закричать, -слова слетают тихо, но весьма отчётливо, я не вкладываю в них угрозу, но наверняка её услышат. Растегиваю пуговицы на рукавах рубшки, закатываю по локти. Всё ещё не сводя глаз с Давины, она молчит. Я захлопываю дверь и проворачиваю замок. Девушка уже отошла от раковины, тело действует быстрее мозга. Виски этому способствует, Я прижимаю её к кафельной стенке крепко, так, чтобы у Давины не осталось никаких сомнений в моих планах, пальцы скользят по бедрам, спине,к шеё, волосам, которые я дергаю, заставляя Давину выгнуть шею и запрокинув голову. Я чувствую её руки на своей груди, наверно, хочет оттолкнуть, мне мне уже все равно. Ей следовало думать раньше.Мои губы касаются ее шеи, прикусывают бьющуюся жилку. Мне хочет взять её быстро не думая об чужом удовольствии... Мне хочется растянуть это надолго. Я просто хочу её. Чувствую как по венам бежит окситоцин. Чувствую, как напряжен. Собираю ткань её юбки на бедрах, она чуть влажная, скроее всего из-за капель, которые оставались на раковине. Мне нравится это. Словно отправляет на пару часов назад, когда Давина была во влажных джинсах, которые липли к ногам. Кружевная материя ползет вверх, открывая её для меня. Я не смотрю вниз, не смотрю ей в лицо, просто прикрываю глаза. Я не хочу, чтобы это было чем-то значимым для нас обоих. Мои губы накрывает её рот, я беспардонно исследую, играю с языком, словно давая понять, что будет так, как я того захочу. Если она хотела поиграть, то выбрала не того мужчину. Пальцами веду по обнаженной коже бедра, чувствую, как Давина ахает, как кожу покрывают мурашки. Мне должно быть без разницы, но от этого выражения желания хорошо. Я подхватываю её под упругий зад и подсаживаю на раковину. Мне нравится такое положение, я между её разведенных ног, член упирает в неё. Давина снова ахает, брюки мешаею и кажутся лишними, но не хочу торопиться. Она дышит рвано, я чувствую, что сам дышу сквозь сжатые зубы. Мои губы снова на её шее, а рука, уже отодвигает в сторону тонкие трусики, они мешают и я дергаю ткань. Материя рвется. Мне нравится этот звук.
А вот дургой - совсем нет. Кто настойчиво стучит в дверь, судя по силе ударов уже не первую минут. Я тихо ругаюсь про себя. Стаскиваю Давину с раковины и поправляю на ней платье.
- Ты в курсе, что чуть не отдалась мне в сортире, словно... - Это грубо, и она не заслужила. Я вымещаю сейчас на ней свою неудовлетворенность, и даже виски заткнулся. - Я провожу тебя.
Возражений я не слушаю, просто хватаю за руку чуть выше локтя и тащу за собой.

Давина, что смутит - подправлю. Возращение напишу с твоих слов. Буду поздно

Вечер-ночь
Я тащу Давину за собой, не слушая, что она там пытается сказать. мне всё равно, мы оба не дети и прекрасно понимаем, чтобы произошло, если бы я не остановился. сжимаю руку крепко, крепче, чем стоило бы, возможно, причиняю боль, но меня это не особенно волнует. Мы выходим на улицу, я почти сбиваю с ног какого-то мужика, шикающего в нашу сторону. Сквозь зубы предлагаю ему заткнуться и свалить, краем глаза замечаю, как Давина опускает голову, пряча лицо. Умная девочка, нам обоим не хочется неприятностей.
Мы идём в сторону паба, моя рука так же крепко сжимает её предплечье. Шаги широкие и размашистые. Холодный ветер помогает освежить голову, но не прогоняет проклятые гормоны. Несколько раз Давина сбивается с шага, я удерживаю её от падения. Я раздумываю стоит ли вернуться, когда провожу девчонку. Мне всё ещё нужна разрядка, сейчас даже больше, чем до того.

Почти всю дорогу Давина молчит. Это хорошо. Поддерживать глупые разговоры у меня нет настроения, как и успокаивать протрезвевших женщин. На какой-то момент я чувствую небольшое сопротивление в руке, сначала мне кажется, что девушка снова запнулась. Мне хочется закатить глаза и предложить ей снять дурацкие туфли, ещё больше - чтобы она добиралась сама. Конечно, я промолчу. Я дергаю её вперёд, чтобы не дать упасть, но понимаю, что Давина просто остановилась. Что ещё? Будет просить, чтобы я ничего не рассказывал бабке? Ну вообще, в том что было мы оба принимали участие, так что вряд ли старуха обрадуется моему разоблачению. Я разворачиваюсь, недовольно киваю головой, призывая говорить, и скрещиваю руки на груди.
Её слова заставляют ухмыльнутся. Прекрасно понимаю к чему Давина клонит и что предлагает. Если раньше её руки на пряжке моего ремня ещё можно было списать на алкоголь, то сейчас сомнений не остаётся. Я давал ей шанс уйти, потому что так мне было бы проще. Она им не воспользовалась, а я не собираюсь настаивать. Снова беру её за руку и, ни слова не говоря, тяну в сторону паба Она вздыхает, словно хочет возразить, но всё равно идёт следом.
Я никогда не вожу женщин к себе домой, я не хочу допускать подобной близости и вторжения в моё личное пространство. Секс в гостинице - это просто секс, дома - уже интимность, определенная степень доверия. В моей работе слишком много приватности, чтобы тянуть её ещё и в сексуальную жизнь. Мои так называемые "отношения" всегда развиваются по одинаковому сценарию - необременительные встречи и расставание, как только появятся слово "мы". Я не собираюсь это менять.
Вместо того, чтобы идти к главным дверям, я сворачиваю за угол, к сараю. Я мог бы хоть немного побеспокоится об удобстве, раз уж комнату в этот городишке, не привлекая внимания снять нельзя, но меня это не заботит. Она предложила, я - возьму на своих условиях. Прижимаю её к стенке старого сарая, коленом раздвигаю ноги, чтобы была ещё ближе, теснее. Давина тихонько хмыкает, и я закрываю ей рот ладонью. Не хватало ещё кого-нибудь разбудить, это даже немного опасно, по местным масштабам. По венам течет адреналин вперемешку с окситоцином, это заводит вдвойне.
Я не церемонюсь, даже одежду не снимаю, достаточно расстегнутых брюк и приподнятого платья. Я просто снимаю напряжение с хорошенькой девчонкой под окнами её дома. Мои губы на её шее, ладонь я всё так же не убираю с её губ, заглушая стоны. Я не особо задумываюсь насколько ей удобно, главное - что мне хорошо. Наконец, опускаю ладонь с её губ, грубо целую и помогаю прийти к финалу - этакая плата, раз уж денег не тумбочке не оставлю. Потом кончаю сам. Быстро застегиваю брюки, не дожидаюсь, пока Давина придёт в себя, снова беру её за руку и тяну в сторону крыльца, немного грубо подталкиваю к входу. мы не разговариваем, я не смотрю, как она поднимается, просто разворачиваюсь и иду в свою сторону.

Утро
Я просыпаюсь на рассвете, хотя это и не обязательно, просто привычка. Я всё ещё чужой для местных, но ко мне присматриваются. Если бы я зарабатывал деньги только на изготовлении гробов, то уже бы разорился. В Драмнадрочите нет очереди умирающих, поэтому, когда один из местных зажиточных жителей предлагает мне помочь ему с лестницей, то я соглашаюсь сразу и не раздумывая. Часть моих инструментов со мной. Они, несомненно, наточены и находятся просто в великолепном состоянии. Мелочёвку я докупаю в местном магазинчике.
Хозяин дома с гордостью показывает свои владения, я киваю и стараюсь придать лицу восторженное выражение. не уверен, что получается хорошо, потому что довольно скоро мужчина замолкает. Лестница и правда заслуживает похвалы, на этот раз я искренен, это снова воодушевляет болтливого хозяина на рассказы о том, как лестницу делали они вдвоем с отцом.
Я работаю до вечера, в обед с благодарностью соглашаюсь разделить трапезу. Хотя я не люблю домашнюю кухню, но съедаю всё до последней крошки. Кажется, хозяйка довольна и даже приглашает меня зайти к ним на обед ещё разок. Хотя я не особо нравлюсь хозяину, зато руки у меня растут из нужного места. Неважно, что я не применял инструменты по их прямому назначению уже давно. Мужчина удовлетворенно кивает, когда смотрит на мою работу, протягивает мятые, чуть влажные от пота купюры и предлагает зайти завтра. у него найдётся ещё кое-что для меня. я молча киваю, собираю инструменты и ухожу.

По дороге в комнату я захожу в соседний магазинчик, надпись на вывеске гласит "всегда свежий хлеб", но меня интересует другое - сплетни у хозяйки всегда только-только "из духовки". Даже обслуживая посетителей, она не убирает телефонную трубку от уха. Вот и сейчас трубка у уха, никакого повышенного внимания ко мне, значит, вчера все прошло гладко. Она моментально просвещает меня о неудачном плаванье: официантка из паба свалилась за борт с их Чарли, а потом ещё какая-то городская штучка наглоталась воды. На секунду я думаю, что речь о Давине. Ну не так всё и плохо было, чтобы топиться...
К счастью для них, все выжили, с Чарли свалилась приезжай блондинка, которая теперь работает в пабе. Я молча киваю, расплачиваюсь заработанными утром деньгами за хлеб и ухожу, не дожидаясь соболезнований из-за того, что гробы сегодня не нужны.

В доме я завариваю крепкий чай, перед тем, как пойти в душ. Там долго стою под прохладными струями, надеясь смыть с себя усталость и лишние разговоры. Столько ненужной информации, столько слов. Я хотел уехать в тишину, но вместо этого словно в эпицентре деревенской жизни. В городе на тебя хотя бы всем плевать, здесь о тебе заботятся, ещё неизвестно, что на самом деле хуже. Я выхожу из душа, обматываю полотенце вокруг бедер и беру кружку с чаем. Он уже остыл, а я терпеть не могу теплый чай. Теплый чай и милые люди - это чаще всего разочарование и то, и другое не дает почувствовать вкус, понять каков продукт на самом деле. Я снова ставлю чайник, выливаю остывший напиток в раковину и собираюсь.
Мой ежевечерний ритуал хождения в паб неизменен. Я понимаю, что рады мне не были и до вчерашней ночи, вряд ли станут принимать любезнее. Надеваю футболку, джинсы и кроссовки, даже сам думаю, что больше похож на туриста, чем на местного. Но старая куртка исправит дело. Чайник закипел, я готовлю себе чай. Грею руки о горячую керамику. Чай выпиваю большими глотками, почти обжигая язык, тепла от одной кружки сейчас столько же, сколько от виски.

В пабе мало людей, несколько человек в зале. Я облокачиваюсь на стойку, прошу виски, рядом планшет, с открытой книгой, я машинально бросаю взгляд на название. Почти сразу подходит Давина, я внимательно смотрю на неё - чуть бледнее, чем обычно и в закрытой кофте, но признаков прирезать меня нет. Максимум - добавит слабительное в еду, поэтому поем я лучше в другом месте.
- Привет, Давина, - я киваю привычно и скупо, - ещё виски.
Иду к столику в углу, бросаю на место рядом куртку. Это тоже своего рода ритуал.

Я вдыхаю аромат односолодового. Думаю о том, что завтра снова рано вставать, раз уж нашел халтуру, у хозяина есть какой-то допотопный комод и стулья. Я беру немного, нас обоих устраивает сотрудничество - у него рабочая сила за копейки, у меня почти приятель в Драмнадрочит. Дома я бы даже не поднял трубку телефона за такие копейки, здесь - благодарен и ожидаю, что меня посоветуют знакомым. Это и есть новая жизнь? Как-то она меня не слишком вдохновляет. Я всегда считал себя независимым от вещей, теперь вижу, что мои пристрастия стоят приличных денег. Ты не чувствуешь удобств, когда они тебя окружают, это возможно только лишившись их.
В пабе со мной здороваются, может, принимают за туриста, который оставит денег. Может, почти признали местного, кто знает? Я киваю кому-то за столиком и приподнимаю бокал в ответном приветствии. Я не уверен, что помню мужика, которому кивнул, но это и неважно. Давина замирает при виде меня и явно смущается. Я смотрю прямо на неё и не отвожу взгляд, что было то было, ни ей ни мне не о чем жалеть.
- Привет, Давина, - киваю привычно и скупо, - ещё виски.

Давина идёт следом, несёт бокал с односолодовым. Надо сказать завораживающее зрелище. Красивая женщина, которая стонала под тобой ночью, с бокалом в руке. есть в этом что-то уютное. Я ухмыляюсь и качаю головой:
- Не терпится от меня избавится, милая? - Делаю маленький глоток, обвожу фигуру весьма бесцеремонным взглядом. Я не видел её тело, но зато прекрасно знаю его на ощупь, это даж интересно - тактильное узнавае перед визуальным.

Давина уходит от столика к бару, я окликаю её.
- Давина, это твоя книга на стойке? - Девушка оборачивается, слегка замешкавшись, кивает, - это её парень убил всех в летнем домике. Приятного чтения.

Я всегда выбираю столики в углу, так можно оценить обстановку, так ты словно невидим. Меньше внимания, меньше шума, меньше знакомых лиц. Для того, чтобы запомнится, достаточно выйти из угла и поздороваться с парой знакомых, я так и поступаю уже третий день. Один - никто не мешает, но при этом вместе со всеми.

Я приподнимаю брови и хмыкаю:
- Вчера вечером я обнаружил кое-что заслуживающее внимания, - мне смешно, против обычного безразличия, это мощное оружие. Девчонка хочет избавится от меня так явно, что это забавляет. Вот только не она здесь решает, и чем больше сопротивляется, тем больше вероятность, что зря. - Кстати... Это было недалеко отсюда. Примерно,- я махаю рукой в сторону сарая.
Давина кажется смущенной, и я делаю очередной глоток. из бокала.

Я пожимаю плчеми, не давая ответа. Не уверен, что захочу есть, но всё-таки не опровергаю возможность. В любом случае эти жаркие взгляды меня развлекают. Ещё один получаю проспойлерев концовку её книги. На самом деле, в Драмнадрочите не так уж и скучно.

Давина возмущенно смотрит на меня, какие-то глупые необдуманные слова уже готовы сорваться с её губ. Я в предвкушении, словестная пикировка в кои-то веки доставляет мне удовольствие. Но девушка всё-таки берет себя в руки, замолкает и уходит. Умная девочка, не стоит.
Я прислушиваюсь к гулу голосов в баре, туристы обсуждают вчерашнее появление Несси, пытаются раздобыть фотки и выяснить цвет зверюшки, некоторые спорят на деньги. Мне кажется, что лучше бы эти деньги отложили на врача для головы. У местных разговоры куда понятнее и адекватнее, они считают прибыль. К счастью, покойников и заказов пока не наблюдается.

Ко мне снова подходит Давина, на этот раз с меню и глупым вопросом. Я ухмыляюсь, слегка качаю головой:
- Нет, но если покажешь, - бросаю оценивающий взгляд на предполагаемое место их наличия, - не откажусь посмотреть
Девушка явно смущается, закатывает глаза и качает головой. Мне становится смешно.

Реал ужасный, до завтра

Вечер

Ситуация становится всё более смешной, Давина повышает голос и на нас начинают оборачиваться. Со мной редко, кто говорит, и никогда не кричат, но больше всего меня умиляет твёрдая уверенность в том, что именно я в курсе местонахождения её белья:
- Ты думаешь, что я их спёр? - Предположение настолько бредовое, что хочется фыркнуть, я только закатываю глаза, - и что? Буду носить? Продам или буду смотреть одинокими вечерами?
Давина краснеет и слегка хмурится. Кажется, всё ещё более глупо, я качаю головой:
- Только не говори, что рассчитывала, что я буду их искать.

Она произносит какое-то ругательство в мой адрес, я не могу расслышать, лишь угадываю по движению губ. Я ухмыляюсь. Всегда поражался нелогичности женщин. Давина прекрасно знала на что шла, когда не дала по морде вчера, никаких обязательств и никаких проблем. А сейчас я словно рыцарь на белом коне должен отправится в крестовый поход за потерянными трусами? Это несерьезно. Я провожаю её взглядом, отмечаю покачивание бедер и слишком прямую спину. Злится? Знает, что я буду смотреть вслед?
Давина выходит на улицу, а я потираю переносицу. Виски уже допит, людей с меня на сегодня хватит. Расплачиваюсь у барной стойки, выслушиваю очередную новость про Несси. Её мне хоть и сообщают с некой опаской и торопливо, но это всё-таки практически признание своим. Воздух на улице слегка прохладный, Давина на ступеньках болтает с каким-то ухажером. я киваю на прощание и иду к себе.

Утро
Я критически смотрю на старый шкаф, который задумал реставрировать мой клиент. Не понять для чего и зачем - нет ни особенной красоты. ни шика, ни удобства. просто старая вещь, которая служит напоминанием. Если бы реставрацию проводили специалисты в столице, но цена была бы непомерной, ноя всего лишь гробовщик и работаю за копейки. Смешно сказать, но мне даже нравится принимать вызов. Я обхожу шкаф со всем сторон, иногда чуть сковыриваю лак, иногда поглаживаю резьбу. говорю свою цену, примерно на четверть дешевле того, что стоит на самом деле. Клиент артачится, пытается сбить до половины. неважно, что деньги мне не нужны, я не привык работать бесплатно. не воспринимаю благотворительность. Мы пожимаем руки, и я приступаю к работе.
первым делом я проверяю не антиквариат ли мне случаем попался. Есть всем известные три признака: клеймо, углы, размеры крепежа. Первым делом ищу клеймо, быстро, но аккуратно вынимаю все ящики и осматриваю их углы. Чаще всего клеймо находят на задней стенке, исподе дверцы и днище. Хозяйка уже сняла всю пыль и паутину, правда, не особо церемонясь, но следы клейма бы остались, но не вижу ни намека. Вытащенные ящики тоже без следов. А вот скругленность без задиров – признак старины. Так что повезти ещё может.
Я снимаю крепежные детали отверткой под шлиц, со слегка слизанными углами жалом. Привычно оборачиваю алюминиевой фольгой, чтобы не поцарапать. Весь крепеж складываю отдельно, его тоже стоит внимательно осмотреть. То нарезался вручную или на примитивном станке с ножным или лучковым приводом видно сразу. Но это не наш случай.

Будет дописано

Я отказываюсь разделить ещё один обед со своими заказчиками. Надеюсь, они решат, что я просто смущен, хоть это мне и несвойственно, но так лучше. Правда о том, что хозяйка готовит так себе, вряд ли порадует. Я оставляю часть купленного инструмента и куски заготовок в их доме. Самые редкие и необходимые быстро протираю ветошью, упаковываю и беру с собой. Это дело привычки, а не доверия.

Дома я ставлю чайник на плиту и быстро смываю пот под прохладными струями. Я слегка зол, все потому что голоден, планирую пойти в паб. Но прежде всего хочу выпить кружку горячего чая, мои заказчики предпочитают кофе с горой сахара и молоком. Абсолютно непонятный и не понятый мной напиток. Я засыпаю заварку прямо в кружку, хотя всегда заваривал чай по правилам и просто заливаю кипятком. Понимаю, что испоганю вкус, но совершенно не хочу ждать.

Мой нехитрый ритуал прерван стуком в дверь. Я беру один из ножей из чехла для инструментов и подхожу к двери. Ко мне редко приходят в гости, точнее - лишь раз, хозяйка показывала квартиру. Не думаю, что кто-то из старых знакомых меня искал, но рисковать не собираюсь. Я резко распахиваю дверь и вижу на пороге паренька, помощника главного лодочника.
Он может мне ничего не объяснять, я слишком часто видел родственников покойных. В его глазах нет испуга и нетерпения, просто обреченность. Это несколько внове для меня - молчаливое горе. Неожиданно для самого себя я открываю дверь шире и кивком приглашаю войти. Не говоря ни слова, наливаю ему виски в стакан и говорю прийти в мастерскую.

Этот гроб первый в Драмнадрочите, который я мастерю. Он недорогой, из обычного дуба, но я стараюсь вложить в него всё своё умение. Для меня это почти вызов, я всю жизнь прячу людей от этого мира тайно, под покровом ночи, уничтожая любые намеки на их смерть. Сейчас пришло время отправить в последний путь так, чтобы запомнилось. Эван мне помогает, так легче смириться с горем и приходится меньше платить.

Я всё ещё не стал здесь своим, но всё так же хожу вечерами в паб. Мне улыбается старая миссис Иннес и прожигает взглядами Давина. Иногда мы встречаемся на нейтральной территории и тогда уже не до взглядов.

Я всё чаще задумываюсь о том, что мне пора возвращаться обратно. Драмнадрочит не место для меня