Карта ролевой игры "Мир прекрасной Эры. Магический поединок"

Сферус. Окончание поединка с Амаргеном Вела Вентусом

Мы ударили одновременно. Магия вспыхнула пространстве, она была разнополярной и отличной друг от друга, совершенно разные сущности сошлись в поединке. И невозможно предположить, какая магия сильнее. Один поток магии схлестнулся в другим, направленные руками механиков, они ударились друг о друга с невероятной силой. И тут я ощутил это… Удар Амаргена достиг меня, врезавшись тысячами мельчайших атомов льда, вмиг заморозившими тело, я почувствовал себя застывшей ледяной статуей. Секунда и она рассыплется на части. Я побежден?.. Я сплоховал со своим ударом, и механик Аквиум-Натиса одержал сокрушительную победу. Власть его над физикой тела была безгранична, я чувствовал, что его магия полностью завладела моим телом, частички льда застряли в нем, но почему-то я оставался жив, лишь с мукой ожидал конца и горечь поражения делала меня еще слабее… Я не знаю, как буду смотреть в глаза ректору, студентам Дормино, Брану, Кае… Сартре... Я не оправдал статус Джокера. Я самый настоящий лузер. Вместе с голосом Амаргена, я ощутил физическое облегчение, он избавил меня от своей магии, льда, но никогда не избавиться мне теперь от этого позора.



Молча пожал руку победителю, признавая его победу. Он смеется и счастлив, он победил. Воин Сновидений прозвучало теперь как издевательство. Я уходил с поля боя так медленно, как будто к ногам были привязаны гири, и в гуле толпы мне слышались обвинения и насмешки… Я проиграл.

Не знаю, как другие поединки, а мой точно не предоставил толпе желаемого. Люди на трибунах будто взбесились, вскакивают, машут руками, тычут пальцами, мечтают урвать себе счастье общения с кумиром. Есть явные любимчики, кому рукоплещет толпа, кто попадет на обложки печатных изданий, у кого будут интервью, поездки по Эре, почести, слава, деньги. И тут я спросил себя, а чего я так распереживался? Не смог, да. Облапошили суперским ударом, победили. И что теперь? Когда Старикан начнет приставать, я найду аргументы, чтобы его успокоить. Разве я не прошел испытания? Не дошел до финала? Я вообще попал сюда! Выкуси!
И хватит уже думать. Пора убираться отсюда и оторваться по полной.
- Сартра! – восклицаю я, когда чувствую, как ее ладошка скользнула по моей, обхватывая и притягивая к себе. – Ты такая счастливая. Как твой удар? Кто твой соперник? Как ты прошла испытания? Ты в порядке? Ты… - понимаю, что она спускается с трибун, и ужас охватывает снова, - ты видела последние поединки?
Нравится, что она так близко, что можно почувствовать запах, он напоминает мне о нашей ночи. Точнее, вечере. Чтобы была наша ночь, для этого нужно оказаться наедине. И чтобы никто не мешал. Кладу руку на талию Сартре и прижимаю к себе воительницу, перебираю тонкие пальчики, а потом подношу их к губам и мягко целую. Не знал, что способен на такие милые нежности. Надо уйти отсюда, не хочу делить ее ни с кем.
- Куда ты собираешься? Ты останешься в Лацие на церемонию закрытия?
Мне показалось, или в моем голове звучит непривычный страх?

Еще бы она не пожимала плечами. Для Умбры выстоять в бою против одного удара как нечего делать. С Каей? Не смогла ударить. Меня прошибает пот и впервые за долгое время, прошедшее с детства, я краснею, начиная потирать шею сзади свободной рукой. Очень нервирует установившееся положение Дормино. Каю не смогли ударить, меня поразили с легкостью, как там Бран, хотелось бы знать. Но я не я, если покажу свои опасения, поэтому улыбка растекается по лицу и следует обычная шутка:
- Так ты на арене успела зевнуть и поспать?

Первой идет злость, за ней следуют досада об руку с неотвратимостью момента, но потом приходит облегчение, с каждым словом Сартры проливаемое на меня как мелкий летний дождик, такой, когда светит солнце и тут же высушивает землю после окончания дождя. А еще ладонь Сартры, захваченная моей, она придает поддержки и неожиданно возбуждает, от сомкнутых рук по телу идут осязаемые токи... она и я, мы словно сплавляемся воедино. Я готов уже забыть об этом дурацком Поединке, со всеми его неудачами и разочарованиями.
- Если я буду лучшим для тебя, то обещаю забыть о своем позоре. Только, - говорю тихо и озираюсь как заговорщик, нашептывая Сартре на ушко, - нам придется взорвать Сферус, и сжечь издательство "Баламута", чтобы обо мне ничего не написали. Ты со мной?

- Мне очень приятно, что ты шла за мной, так ты отгадала мое желание, - мурчу довольным котом. – Мне бы тоже переодеться, Амарген меня совсем заледенил, а теперь этот лед тает и превращается в воду. Скоро я стану похож на губку. Если ты не устала, мы можем сходить куда-то. В галограммотеатр на "Богов Неффастуса" или "Отряд сновидцев-самоубийц", или просто погуляем… А куда хотела бы пойти ты? На церемонию я обязательно останусь, буду прятаться за тебя, - шутливо щелкаю Сартру по носу и быстро целую коротким поцелуем, просто потому что не могу удержаться. – А если ты останешься еще, то останусь и я.

Непонятно, шутка или нет, но такой ответ не предполагал дальнейших расспросов, и я промолчал, хотя поставил мысленную зарубку спросить в другой раз у Сартры, что она имела в виду. Вдруг это совсем и не шутка.

- Тогда в назначенном месте в назначенном месте, агент Сартра, -продолжаю шутливый разговор.

- Давай, - сразу соглашаюсь, радуясь, что не стал сам использовать заклинание, ведь гораздо приятнее, когда девушка, на которую запал, гладит по всему телу руками. Вот по всему-всему. От рук идет тепло, одежда трепыхается от струй теплого воздуха и кожа тоже нагревается, а я сам возбуждаюсь. Я высушился, это факт, но тело стало горячим как песок в пустыне.
- Я очень рад, что ты не умеешь на расстоянии, - криво ухмыляюсь без намека на смущение, - иначе лишила бы меня такого кайфа.

- Я сам редко хожу, мне хватает своих и чужих сновидений, но в Лацирийском голограммотеатре самая большая голограмма в мире, несколько удобных лож, некоторые из которых на свежем воздухе, - продолжаю я работать бесплатной рекламой для достопримечательностей Лацией. – Можно с комфортом расположиться. Да, пойдем.

- Я буду надеяться, надежду ведь так сложно отнять, - отвечаю Сартре, греясь в лучах ее легкого смущения и радуясь решению остаться. После Поединка во мне поет ощущение праздника, хочется ловить свободу охапками и есть как сладкую вату.
Около общежития расставаться совсем не хочется, как вижу, и Сартре тоже.
- Если ты хочешь… - тяну голосом соблазнителя, но когда мы подходим к выходу, куратор в форменной одежде предупреждает:
- Это женское отделение. Сюда нельзя парням.
От такого правила хочется смеяться, но парень совсем уж серьезен, будто ему ректор, министр и Главный Механик в одном флаконе голову открутят за нарушение правил.
- Сартра, какое по счету у тебя окно? – спрашиваю самым что ни на есть тихим шепотом, я не собираюсь сдаваться. И получив ответ, шуточно отдаю честь куратору и насвистывая удаляюсь, огибаю здание женского общежития и смотрю на одинаковые окна. Сейчас в одном из них появится Сартра.

До звезд не так уж и далеко. Всего лишь один поцелуй, неуверенный и несмелый, и я улетаю, заплутав в контрастных ощущениях. Шок и восторг, дрожь и взрыв. Поцелуй как призыв делать все, чего мне так хочется. Поцелуй, лишающий кислорода. Я целую эти мягкие губы осторожно, вожу по ним языком, медленно вторгаюсь внутрь рта, и Сартра подается ко мне, крепко обнимая руками. Губы ласкаются жадно, ухватить лишний глоток воздуха запретно. Жажда, она меня терзает, медлить нет сил. Мои руки на Сартре, я придвинул ее к широкому подоконнику и усадил, ее ноги вокруг меня, обвили тесным кольцом. Сначала приручающие, потом все больше захватывающие территорию ласки, кончики пальцев проникают под одежду, под легкой кофтой прохладная кожа, с нежностью веду пальцами по ней, всей ладонью по бокам Сартры, раздевая. Выбрасываю верх одежды, позволяя себя восхищенный взгляд на точеную фигурку. Изящество линий, высокая грудь, плоский, но такой женственный живот, мои пальцы задерживаются на нем, большие пальцы поглаживают кожу, усыпанную тонкими белыми шрамами. Никогда не думал, что это так красиво, так оглушающе прекрасно. Останавливаюсь, и глазами прошу разрешения пойти дальше…

Под ее ищущими, исследующими ласками я готов задымиться, мне с трудом удается остановиться и ждать, ожидание лишает последних крупиц выдержки. Мое тело изгибается в унисон с телом Сартры, ее пальцы в моих волосах заводят, ее губы ласкаются медленно и с томной нежностью. Она сама… сама меня раздевает, путаясь пальцами в пуговицах и позволяя им выскальзывать из петлиц. Плавные линии руками по коже, как огненные следы, жгут. Вспыхиваю и с трудом сдерживаю стон и внутреннее требование ускорить события. Жду, чтобы Сартра позволила, чтобы хотела сама. Ее бездонные глаза неотрывно смотрят и притягивают. Это как ментальное воздействие, гипноз, магия, я бесповоротно покорен силой этого взгляда и этим моментом. Мелькнувшее в глазах смятение я замечаю, но не успеваю подумать, застигнутый врасплох ощущением рук Сартры на моем ремне. Она вызывает мой сдавленный стон, быстро избавляя от ремня и брюк. И моему терпению приходит конец.
Я подхватываю Сартру за талию и сажаю на себя сверху, положив руки на ее бедра. Мне нужна постель. Нужна… Нахожу ее быстро и опрокидываю Сартру на спину. Я сверху, невообразимо близко, ощущаю Сартру под собой. Склоняюсь ниже, проводя губами по коже шеи, прикусываю мочку уха, втягивая носом свежий с ноткой дерзости аромат… Задыхаясь и сгорая. Зубами стягиваю тонкий лоскуток ткани, что покрывает холмики грудей. Мне нравится, как затуманился взгляд Сартры, какое выражение ее лица, и это делаю с ней я, но она делает со мной гораздо больше. Ее грудь маленькая, но идеальной формы. Ровно для моих рук, соски так и просят приласкать их. Слежу за движением кончика языка, в волнении лизнувшего нижнюю губу. От такого простого действия меня лихорадит. Я ловлю этот юркий язычок, затевая с ним смелую игру, долго, протяжно, самозабвенно, руки скользят вниз, по телу Сартры… ощущение стали под атласом, такова она под моими руками. Губы скользят ниже, по ключице к груди, уделяя особое внимание маленьким соскам. Сартра выгибает спину, сладко стонет.
Я хочу вызвать сотни ее стонов. Ее стоны для меня и из-за меня. Когда я буду в ней. Горячо. Жар бежит по венам. Пульсирует под кожей. Мне нужно… Быть в ней. Я нежно касаюсь губ Сартры, погружаясь языком внутрь, вкушая все новые оттенки ее вкуса, и медленно стягиваю с ее ног узкие обтягивающие брюки. Моя воительница. Моя… Она становится моей на время, растянутое на миллион вспышек эйфории.
Мы становимся единым целым. Вздохи смешиваются в один. Губы встречаются и уже не расстаются, жадно одолевая друг друга, укусы жалят, острые коготки на моей спине посылают огонь по венам. Она царапает меня, когда овладеваю ею там, где влага окутывает меня так жарко, и где так тесно, что свет меркнет в глазах. Исчезает все, весь мир. В этом водовороте я готов утонуть без надежды на спасение. Накатывает безумие. Я покоряюсь ему, двигаясь быстрее и растворяясь в нашей общей агонии. Она так податлива, так открыта, горяча, я наполняю ее собой, и она принимает меня полностью, отдаваясь с отчаянием, такая же безумная, как и я. Безумие в крови, безумие между нами. Безумие по имени Сартра.

Способность мыслить связно возвращается не скоро. Мысли бегают по кругу, не останавливаясь ни на чем конкретном. Так бывает, когда до невозможности хорошо, окутывает счастье и тепло. И еще бывает, что несколько дней могут изменить всю жизнь. Я никогда не считал себя несчастным или одиноким, скорее поверхностным снаружи и имеющим двойное дно, которое никогда никому не показывал. Что с того, что во мне жила надежда найти родителей? Никаких предпосылок к тому, что они вдруг захотят меня найти, не было. В какой-то момент жизни я понял, что перестал ждать. А также забросил фантазии о том, кто же они, те люди, что бросили меня.
Моя жизнь всегда наполнена действиями и смыслом, и я никогда не считал ее пустой. Но теперь я понял, чего мне всегда не хватало. Я никогда никого не подпускал к себе слишком близко, никто не знал мою душу и не затрагивал сердце.
Но после Сартры… Я точно не смогу забыть ее, даже сейчас мне страшно подумать, что мы скоро можем расстаться.
Если бы можно было остановить время… Оно не просто бежит, оно ускоряется со скоростью света.

Сартра права. Церемония закрытия скоро начнется, и у нас совсем мало времени, и приходится покинуть теплое гнездышко, где мы так жарко грешили, а потом нежились в объятиях друг друга, и жар, который мы друг другу отдали, медленно исчезал с нашей кожи, но желание... оно не уходило.
Мы хотели трогать друг друга и чувствовать все… слышать шум дыхания друг друга, вдыхать запах, ощущать тепло кожи… Лично я просто не мог объять необъятное и вместить в себя переполняющие меня эмоции.
Я затаскиваю Сартру в душ, поверхностно оглядывая украшенные плитками стены. Вода падает на нас сверху, когда я утягиваю ее в душевую, где с гулко бьющимся сердцем даю волю своим рукам. Намыливаю руки и, повернув Сартру спиной к себе, преследую струйки воды, бегущие по ее телу вниз, я хочу быть на их месте, прорисовать каждую влажную дорожку губами и языком.
Желание ударяет в меня, жестко, сокрушительно. Наши тела сливаются в одно быстро, в одно движение, и я чувствую каждый удар сердца Сартры под своей ладонью, когда держу ее содрогнувшееся тело в своих руках.
Сердце бьется все быстрее, я сжимаю ладони на ее талии, погружаясь в тесную глубину, в жаркую влажность, будто созданную специально для меня, и никого другого. Только я один. И только с ней.
Я теряюсь в ней, в жарком, гибком теле, в аромате и нежных стонах, целую и глажу влажную кожу, слизываю с губ Сартры ее особый вкус, ощущая ее острые зубки на своей губе, когда она обретает свою "маленькую смерть"…
Отголоски нашей страсти еще поют во мне, когда я стою возле ульса, одетый в цвета своей Академии. Я жду Сартру и, не вру, открыл рот, когда увидел ее.

Это платье… Его хочется снять, порвать в клочья, чтобы добраться. До нее. Волосы, поднятые наверх в какой-то замысловатой прическе, я бы растрепал их и по плечам... и красные губы. Я так недавно целовал я, а ощущение, что прошло несколько дней.
К черту церемонии. В таком виде она поедет только со мной. Или полетит… Смотрю на свирепого вида ульса, рвущего когти в сторону места прилета, огибаю его и протягиваю руку Сартре:
- Прекрасная девушка, вы не хотите совершить романтический полет вдвоем на ульсе?

Эпилог





- А мы не спросим, - ответил я, задорно подмигнув девушке и улыбаясь счастливой улыбкой.

Мы снова вместе сели на ульсу, но в этот раз наш полет не был столь короток, как предыдущий. Мы разговаривали обо всем на свете, каждая мельчайшая вещь стала вдруг важной для нас. Именно здесь и сейчас, сидя на ульсе и прижимая к себе Сартру, я был одновременно на седьмом небе и словно падал в глубины ада: ее присутствие рядом заставляло мое сердце биться с бешенной скоростью, а душу разрываться от счастья, но понимание того, что это не будет длиться вечно, что скоро все закончится, с каждой секундой все больше и больше убивало меня. Но сейчас было не время думать о грустном, сейчас нужно было просто наслаждаться моментом. Именно это я и делал, прижимая к себе Сартру все крепче и крепче. Ну разве это не рай?

Но как бы нам ни хотелось расставаться, все же это время наступило. Я проводил Сартру до ее комнаты, даже помог собрать вещи, но вот сил отпустить ее у меня уже не было. Мне нужно было лишь последнее объятие, последний поцелуй и последняя улыбка. Я верил, что мы еще встретимся, но это будет уже не на территории поединка, а мне было необходимо все это здесь и сейчас. Я обнял Сартру, провел кончиками пальцев вдоль ее спины и прижал к себе, завладев ее губами. Я впитывал ее дыхание, ее легкие стоны, даря ей свою нежность и любовь. Я не мог ей насытиться и в какой-то момент наш поцелуй перестал быть нежным, превратившись в бушующий ураган чувств. Мы будто хотели выпить друг друга до дна, иссушить, вобрать в себя и всегда носить в себе. Мы словно вели борьбу за это, поочередно беря власть в свои руки. Когда это сладкое безумие закончилось, мы смотрели друг другу в глаза, улыбались довольной улыбкой и буквально светились от счастья. Со смехом я притянул к себе Сартру и закружил на месте, чем вызвал ответную волну смеха.

Довольные и счастливые мы вышли из ее комнаты и, зайдя в мою, пошли на общее место сбора студентов. Там были не все, а это значит, что кто-то уже уехал, а кто-то, подобно нам с Сартрой, не хотел расставаться. Но все же наше время подошло к концу. Веселье медленно сменялось тоской, улыбка спадала, а все веселье улетучивалось.

- Выше нос, воительница, - сказал я на молчаливый протест Сартры, когда ей было пора отправляться в путь. Поцеловав ее напоследок, я еще долго смотрел ей вслед, а загадочная улыбка не спадала с моих губ. Сартра еще не знала, что этой ночью, да и все последующие мы будем вместе.

Уже у себя в академии, разложив все вещи на свои места, я стал готовиться ко сну особенно тщательно, словно от этого зависела моя судьба. Уже будучи в постели, я закрыл глаза и прошептал:

- Я иду к тебе, милая.



Погрузившись в сон, я пошел по той дорожке, что связывала теперь нас с Сартрой во снах, постепенно изменяя ее сновидение. Вместо ее комнаты теперь был сад, цветущий сотнями цветов, ее одежда превратилась в длинное шелковое платье с открытой спиной и разрезом на левой ноге, а ее шею облегало ожерелье. Сартра растерялась, оглядывалась, недоумевала. Мне нравилось видеть ее такой, но я больше не мог оставаться в тени, не хотел этого.

- Сартра, - позвал я, выйдя из пышного куста красных роз. Она резко обернулась ко мне, на ее лице отразилась целая гамма эмоций: удивление, неверие и постепенно восходящее улыбкой на ее лице счастье. Прошептав мое имя, она бросилась мне на шею, прижимая к себе.

Так мы и проводили вместе каждую ночь, бывая в совершенно разных местах. Но неизменно вместе, держась за руки и излучая не просто счастье, но и любовь.

Вскоре наступили небольшие каникулы, буквально на пару дней, но в этот раз мне было куда ехать с особым рвением. Сартра. Ступив на территорию ее академии, я хотел найти ее сразу же, но это пока что не представлялось возможным. Лишь спустя час я смог отправиться в указанное место и тайком понаблюдать за Сартрой. Она дралась и это было завораживающим зрелищем. Я удивлялся ее воинскому искусству, как она, такая тоненькая, может одолеть противников много сильнее, радовался за нее и был готов сам убить тех, с кем ей пришлось драться. Но я не мог этого сделать, поэтому лишь стоял на своем укромном месте и наблюдал за ней. Когда бой закончился, она стала собирать свои вещи, повернувшись ко мне спиной. С легкой улыбкой на губах, я пошел к ней, держа перед собой красную розу, как знак наших ночных путешествий.

- Ты была сногсшибательна, воительница, - сказал я, стоя в нескольких шагах.

Она резко подскочила, развернулась ко мне, и я снова заметил всю ту гамму эмоций, какой она и была в нашем первом ночном путешествии. Она тоже вспомнила это, потому что, прошептав мое имя, бросилась мне на шею. Тактильные ощущения затопили меня. Все же сон и реальность отличаются друг от друга. Теперь я это понял.

- Ты меня задушишь, - просипел я, а она лишь рассмеялась в ответ, но все же разжала свои крепкие объятия и поцеловала.

Теперь была моя очередь душить Сартра в своих руках в попытке растворить ее в своем теле, но она явно была не против этого. Мы снова были вместе, пусть и ненадолго, но рядом. Могли касаться друг друга, видеть друг друга. Любить друг друга. Мы снова были на седьмом небе от счастья, но теперь мы оба знали: пучины ада под нами не окажется, ведь мы связаны друг с другом нерушимой цепью. И цепью этой были не сновидения, а чувство, связывающее наши сердца - любовь.