Карта ролевой игры "Алхимия Крови"

Из всех автомобилей в личном гараже Спенсеров Айзек выбрал солидный "Роллс-Ройс Фантом", лично проверив его надёжность, позаботился также о том, чтобы гладкие полированные бока усовершенствованной модели блестели как зеркало. Безупречность, аристократичность форм и роскошь. Именно это должны были демонстрировать Спенсеры, являясь на приём Кестера Дугласа.
Они ехали молча. Все трое как будто достигли соглашения в вопросе не нарушать плотную завесу тишины. Айзека душил воротник накрахмаленной хрустящей рубашки, он то и дело поправлял его. Пальцы ощущали липкую от пота кожу. Он открыл окно и подставил лицо студёному ветру нагорья. Долгих десять лет семья Спенсеров не показывалась в Шотландии, хотя связей с Шотландским историческим обществом, как и совместных проектов, было масса. Но ничто не могло заставить аристократическую семью пересечь границу и оказаться вблизи Фалам Кнока.
Айзек не представлял, что почувствует, оказавшись под стенами восстановленного замка. В кошмарах он оказывался там столько раз, что поверил, будто стены из сурового, рассыпающегося от времени камня, постепенно двигаются в сторону дома Спенсеров. И в итоге настигнут его. Рано или поздно.
Но злой рок развернул Спенсеров в обратном направлении и именно они двигались к замку, спрятавшему их тайны.
От потока воздуха Виви вздрогнула и поёжилась. Всегда чуткий к любым изменениям в состоянии сестры, Айзек тут же прикрыл окно. Забота о сестре въелась в него, как цепкий клещ, впиталась в кровь. Он не мог не думать о сестре, не следить за ней, постоянно контролировал её, вызывая своей чрезмерной заботой отторжение. Он знал, что сестра считает его деспотом.
Прекрасно знал, что перегибает палку, но ничего не мог поделать. На свете не было существа дороже Вивиан Спенсер.
По крайней мере, для её старшего брата.
Если бы Тоби не оставил их, если остался рядом, всё было бы иначе. Но он решил пойти своей дорогой, по-своему справляясь с общей бедой. Айзек не судил брата, но не мог не скучать по самому близкому другу детства. По родной крови.
"Роллс-Ройс" стремительно набирал скорость, превращая проносящийся за окнами пейзаж в размытые очертания холмов и вересковых полей. Айзек признавался себе, что любит и уважает гордую и свободную страну с удивительными, крепкими, как кремень, людьми. Их национальный дух сформировался за годы борьбы за независимость. Они боролись за свои традиции, за свои права, расплачиваясь за свою гордость смертью, голодом, нищетой, разрухой. Но дух их остался несломленным, а традиции восстановились. Когда-то, десять лет назад, семья Спенсеров с огромным интересом и даже каким-то рьяным упоением бросилась покорять шотландские нагорья…
Айзек приучил себя не думать и не вспомнить о давних событиях, но как быть, если фатальный замок так близко? Как вести себя, если выстроенная огромным трудом жизнь грозить рухнуть, как карточный домик? Айзек хмурился всё больше, зная, что от этого его лицо приобретает озлобленный вид. В такие минуты все, кто его знал, старался обходить стороной. Но только те, кто знал его особенно хорошо, только самые близкие, знали, что он вовсе не злится. Вот и сейчас Виви протянула руку и включила радио, разрывая тишину салона звуками трека "Coldplay".

Я слышу звук тиканья часов,
Кто будет помнить твое лицо,
Кто будет помнить тебя, когда ты умрешь?
Я слышу звук тиканья часов,
Вернись и ищи меня,
Ищи меня, когда я потерян.

Песня звучала из динамиков, проникая в уши и вытаскивая наружу все самые потаённые мысли, каждое слово приобретало особое значение, будто певец обращался к Спенсерам, осуждал их и умолял вернуться, искать то, что потеряно…

Просто шепот, шепот, шепот, шепот...
Просто шепот, шепот, шепот, шепот...


По позвоночнику пополз холодок. Всего лишь песня, набор слов, положенный на мелодию, вывернул душу наизнанку, заставил чувствовать агонию. И это был клубок эмоций, с которыми Айзек Спенсер жил годы. Лишь тотальный контроль не позволял сорваться, так неужели же нескольким повторяющимся словам удастся?
Они справятся. Они обязательно переживут этот визит к Дугласу.
Айзек крепче вцепился в руль, нажимая на педаль газа. Стрелка спидометра показала превышение скорости, но Айзека подгоняло нетерпение. Быстрее добраться до Фалам Кнока, быстрее выяснить правду, быстрее успокоить призраки прошлого и вернуться обратно, домой. Он не позволит прошлому разрушить их жизнь, пусть порой и казалось, что это всего лишь фасад, скрывающий истинную суть семьи Спенсеров, а не настоящая жизнь.
Айзек не знал того Тоби, каким стал брат, поэтому полагался только на себя. Однако в одном деле ему придётся довериться брату. Перебирая в голове варианты, Айзек почему-то останавливался на самых худших. Воображение подкидывало мрачные картины. По сцепленным в замок рукам Вив он понимал, что она чувствует то же самое. Профиль Тоби, всю дорогу смотрящего в окно, демонстрировал немой укор. Оставалось только догадываться, о чём он думает, но само его присутствие немного успокаивало.
Они поклялись друг другу не вспоминать о случившемся и эту клятву исполняли беспрекословно, ни единым словом не касаясь старых событий. Тема была запретной, но что творилось в голове у них, и как случившееся повлияло на каждого из Спенсеров, оставалось тайной. Но скоро всё изменится, и Айзек не мог представить, чем закончится это путешествие, а пока загонял авто в ворота Фалам Кнока, покрываясь холодным потом. Они прибыли на место.

Покинув салон, Айзек ступил на гравийную дорожку, ведущую к замку. Он ожил. Само здание, окружающий его сад, да и сама атмосфера была живой. Подъезжали роскошные автомобили, парковались, образуя стройную линию. Спенсеры остановились, продолжая сохранять затянувшееся молчание. Когда Виви пожаловалась на дурноту, Айзек вздрогнул от звука голоса сестры. Она потрясающе разыграла спектакль, позволив всем троим не спешить в замок, а прогуляться в саду, не вызывая подозрений. Айзек взял Виви за руку, с другой стороны за неё взялся Тоби, и они пошли в сад, моментально переносясь в прошлое. Айзек мог с точностью пересказать, о чём сейчас думали брат и сестра, поскольку думал о том же самом. Они все попали в прошлое, в котором мрачном ориентиром главенствовало раскидистое дерево.
Айзек вспоминал, как лунный свет ложился на узловатые ветви, превращая старое дерево в бесформенное чудовище, но молодые люди, приехавшие к заброшенному замку, были полны энтузиазма и отваги. Их не пугали слухи о Фалам Кнок. Они собирались облазить всё вокруг, забраться внутрь замка, обследовать стены, найти потайные входы и, может быть, какие-то реликвии и карты. Точно так же, как и сейчас, они шли, взявшись за руки. Виви в летящем светлой платье и широкополой шляпе, красивая и такая юная, она постоянно улыбалась… Они с Тоби в удобной для обследования замка одежде и обуви, переглядывались поверх головы сестры, безмолвно обмениваясь впечатлениями. Они чувствовали беззаботность, кураж, родство и единение душ.
Но возле стен заброшенного замка десять лет назад они были не одни. С ними был ещё один человек...
Айзек мгновенно перенёсся из прошлого обратно, методично оглядывая и оценивая окрестности сада. Здесь всё было иначе, кто-то славно потрудился с профессиональным подходом к преображению ландшафта. Оставалось только догадываться, насколько глубоко копали садоводы в попытках превратить когда-то запустевшее место в засаженный разнообразными кустарниками и цветами сад.
Вдалеке стояла живописная беседка, справа даже очистили пруд и запустили в него лебедей. Картина были поистине пасторальной. Вряд ли здесь всё было в таком виде, если бы обнаружили что-то помимо старых корней и обломков камней.
Айзек попытался вздохнуть с облегчением, но понял, что не может сделать ни одного единого вдоха. Вряд ли он сможет дышать полной грудью во время визита в Фалам Кнок. Но внешне старший Спенсер не показал признаков паники, направляясь вместе с родственниками в сторону замка.
То, что сделал Кестер с интерьерами замка, вызывало безмерное уважение. Вложенные средства явно были огромными, но затраты безусловно оправдаются. Богатое убранство лишь слегка оттенялось современными деталями, но в целом казалось, что все попали в другие века. Именитые гости Кестера Дугласа расхаживали по периметру здания, любуясь картинами, статуями, да просто лепниной. Здесь было на что посмотреть, на чём задержать взгляд. Здесь царили меланхолия и торжественность.
Однако для Спенсеров атмосфера приобретала оттенки мрачной неотвратимости. Айзеку постоянно казалось, что на него смотрят с подозрением, в лёгкой улыбке хозяина замка увиделась некая напряжённость, в натянутой улыбке жены Кестера – краткий испуг, сменившийся показным радушием.
Виви была так бледна, что ещё немного и свалится грудой под ноги Дугласам. Обеспокоенный состоянием сестры, Айзек проводил её до комнаты, расположенной весьма удачно – между комнатами двух братьев.
Сопровождающий их швейцар занёс вещи в комнату Айзека, просторную и наполненную духом старины. Айзек едва дождался, пока тот уйдёт. Стал ходить из стороны в сторону, дёргая пуговицы рубашки и чуть ли не с корнем их вырывая. Он сдёрнул рубашку, брюки, избавился от всего остального и прошёл в ванную комнату, где под струями горячей воды попытался изгнать внутренний могильный холод. Дрожь пробегала по телу волнами, напряжение и страх никак не хотели подчиняться привычному контролю. Айзек впервые в жизни не мог взять себя в руки. Он выключил воду, обмотал бёдра полотенцем и сел на бортик ванны, обхватив лицо руками. Его колотило. В точности как в тот раз десять лет назад.
Но тогда он справился ради сестры и потому что понимал, что никто кроме него не позаботится о деталях и мелочах. Виви в истерике, Тоби - в ярости, только ему одному выпало на долю собрать воедино расколотое стекло и поставить воображаемый хрупкий сосуд на место. Но сейчас он угрожающе раскачивался, грозясь упасть, разлететься на мелкие и осколки и оповестить всех присутствующих о том, что Спенсеры – не такая уж респектабельная семья…
У Айзека не было время на долгие размышления. Пора было собираться на приём, улыбаться и обмениваться любезностями, как и всегда, коршуном следя за сестрой. Сейчас - особенно. Он оделся строго и просто, в белую рубашку с галстуком, чёрный костюм. Упрямые вихры пригладил, придав причёске строгость. Уже собираясь выходить, заприметил на тумбе у входа конверт. Бумага выглядела старой и даже истлевшей, бугрилась в центре. Сердце заколотилось от недоброго предчувствия. Медленно протянув руку, Айзек взял конверт в руки и открыл его, с удивлением заметив, что в нём нет бумаги. Перевернув, с ужасом понял, что из конверта вываливаются комки мокрой земли. Бесшумно, но для Айзека со звуком самого шумного камнепада, погребающего под собой старшего Спенсера. Отбросив в сторону конверт, как ядовитую змею, Айзек прижался к двери, покрываясь холодным потом с головы до ног. Пульс стучал где-то в горле. Мысли метались. Он ничего не понимал. Это начало, только начало. Начало чего? Их конца?
Истошный крик Виви погнал его из комнаты, Айзек без стука ворвался, обнаружив сестру стоящей над конвертом. На старой бумаге лежал клок волос, волос Виви! Айзек бросился к конверту, схватил в руки локон, зачем-то стал его рассматривать. Сестра металась по комнате, что-то бормоча, потом стала всхлипывать и заламывать руки, потом и вовсе стала кричать и рваться наружу из комнаты. Айзек, сам в состоянии близком к психозу, удерживал её от выхода из комнаты, увещевая оставаться на месте, не делать глупостей. Виви уже откровенно истерила и дёргалась в руках. Чтобы привести в чувство и прекратить истерику, Айзек ударил сестру по лицу, с ужасом осознавая, что натворил.

На лице Виви возникло такое паническое выражение ужаса вперемежку с неверием, что Айзек отшатнулся. Лучше бы она кричала и дальше. А он… Зачем он ударил её? Как посмел? Теперь Виви смотрит на него, как на чудовище. Так она смотрела на него в самых страшных кошмарах. Он видел это выражение лица в сотнях вариаций, но действительность оказалась во сто крат чудовищнее. Айзек знал, что с этого мига всё переменится. Всё пошло по наклонной и катится в тартарары. Он должен всё как-то исправить и вернуть обратно то настоящее, которое у них всех было.
Но вместо спокойного настоящего решительно наступало будущее. Как снежная лавина, от которой не спрятаться и не сбежать. Виви отвернулась, Айзек смотрел на её застывшую спину, на обхватившие тонкий стан руки. Он сделал ей больно и смертельно обидел и ему нет никакого оправдания за этот срыв.
Неожиданно в комнате оказался Тоби. Айзек поднял голову, встречая дикий взгляд брата. Его замкнутость сменилась явной озабоченностью. В руках он держал айпод, нажав на кнопку, снова впустил прошлое в их жизнь. Айзек сразу же узнал эту песню, она так часто звучала в те дни десять назад, и все прекрасно знали, что Виви думает – это он поёт для неё голосом Джеймса Бланта.
Ты прекрасна, ты прекрасна….
Виви не могла больше выдерживать, осев на пол, Тоби молчал, Айзек резко выключил трек. Господь всемогущий! Кто же играет с ними? Кто прислал все эти вещи? Кто позаботился о том, чтобы они приехали сюда? Кто-то знал о том, что случилось десять лет назад. Кто-то всё видел… Боже… Если это так, всё кончено.
Надо срочно проверить. Плевать на всех гостей. Ему плевать. Он должен убедиться в своей догадке. Айзек решительно направился к двери, командуя брату и сестре следовать с ним. Знал, что они подчинятся. Когда Тоби попытался поднять Виви с места, она отдёрнулась. Теперь она боится даже братьев? Всё это из-за него. Сердце Айзека сжалось от боли. Как бы ни старался, но самую страшную боль сестре причинил именно он. Ведь всё могло бы быть иначе. Чувство вины грызло Айзека изнутри. Но он снова взял на себя ответственность и тащил за собой брата и сестру.
В саду никого не было. Прогуливались какие-то парочки в отдалении, но возле дерева, тихо шелестящего листьями, было спокойно и безлюдно. Ровная земля, покрытая короткой травой, не показывала никаких признаков того, что она была кем-то потревожена. Айзек понимал, что может вызвать подозрения того же садовника, чью лопату он позаимствовал, но разобраться именно сейчас, иначе сойдёт с ума, было единственным возможным способом вести себя в этой ситуации.
Виви смотрела по сторонам, готовая предупредить об опасности, Тоби и Айзек взялись за лопаты, начиная копать вокруг дерева. Прошлое и настоящее смешались. Никогда бы он не подумал, что снова здесь окажется и будет пытаться найти то, что поклялся спрятать навсегда и забыть. Лопаты мелькали, изводя звуками ударов железа о землю, модные ботинки перепачкались в грязи, комья земли налипали на вычищенные и выглаженные брюки, но братья продолжали копать, то и дело замирая, когда лопаты ударялись обо что-то твёрдое. Но это были не кости, а всего лишь толстые извилистые корни старого дерева, которое Айзек считал десять лет назад единственным свидетелем преступления.
- Здесь ничего нет.
Тоби первым озвучил очевидную мысль, но Айзек лишь хмуро посмотрел на брата и продолжил врезаться лопатой в землю.
- Я сказал: хватит! – твёрдо сказал брат, накрывая своей ладонью запястье Айзека и заставляя его прекратить. Выпрямив спину, старший Спенсер оглядел перекопанную землю. Зрелище было не для слабонервных. Он думал, что прошли часы, но взглянув на Ролекс, понял, что всего лишь пятнадцать минут они копали в уединённом уголке сада. Кое-как они разровняли землю, поставили лопаты на место. В подсобке садовника с замком на двери так никого и не появилось.
- Все идём ко мне, - приказал он Тоби и Виви. – Надо всё обсудить.

В сомнамбулическом состоянии братья дошли до чёрного входа. Виви убежала. Айзек понимал её состояние и хотел дать немного времени прийти в себя. Вив – умная девочка, она не будет делать глупостей. Ведь она знает, что если сделает, то ей будет очень плохо. Он замучает её нравоучениями и контроль только усилится. Она часто говорила, что он её душит своими попытками заботиться, поэтому точно не захочет, чтобы удавка на шее затянулась ещё сильнее. Айзек почувствовал себя извращённым от того укола радости, который ощутил от простого жеста поддержки брата. Так давно Тоби не общался с ним по-братски. А сейчас они все были вместе, на короткие мгновения вернулось чувство родства, поддержки, полного взаимопонимания. Сейчас самое время объединиться и решить главный вопрос, который висел над ними огромной наковальней – где труп? Куда делось тело, которое Спенсеры самолично закопали десять лет назад под деревом? Кто его обнаружил? Или он сам оказался жив?
Но Айзек собственноручно проверил пульс, приложил пальцы к окровавленной шее. Пульса не было! От всех этих вопросов можно было сойти с ума. И если бы брат и сестра не ушли, то Айзек смог бы совладать с собой, взяв по традиции на себя командование и ответственность, но они ушли, и он остался стоять в коридоре. Грязный, потный и растерянный.
Он шумно дышал, не веря в происходящее. Как они могли уйти? Как они могли бросить его? Возненавидели, увидев место преступления? Или Виви не смогла простить пощёчины? А брат? Он давно его ненавидит? Поэтому отвергал любые попытки к сближению? Ну, конечно же! Они его ненавидят. Как можно любить убийцу?
Айзек стал дышать, как загнанный зверь, озираясь по сторонам. О, да. Он убил этого паренька, который хотел изнасиловать его сестру. Собственноручно. Рассёк остриём лопаты его череп. Он так и видел этот образ из прошлого – сестра барахтается на земле, и только голые ноги раскинуты в стороны, а между ними насильник, и Айзек остановил его без раздумий, и он бы сделал это снова. Никто не смеет трогать его сестру. И теперь он – убийца. Убийца, убийца…
Айзек несколько раз ударил себя ладонями по вискам, желая прекратить шёпот в голове. Потом посмотрел на свои руки. Они были грязные, все в земле. Он весь перепачкался в ней. Ботинки в наливших комьях. Он скинул их, стянул носки. Босой пошёл по коридору. Тёр руки между собой, грязь скатывалась в комки и осыпалась, но руки не становились чистыми. Под ногтями грязь забилась так, что не вытащить. Айзек поднял руки и впился ногтями в каменную кладку стен. Процарапал стены ногтями, чувствуя, как горячая кровь пропитывает кожу. Боль отрезвила. Он уставился на свои грязные окровавленные пальцы, скривил их, словно большая грозная птица. На какой-то момент он потерялся и не знал, куда идти, метался среди холодных стен. Звал Виви и Тоби. Но их не было. Айзек остановился, решая, что делать и куда идти.
Он хотел тишины и прохлады своей комнаты. Полного вакуума, который заставит его на время исчезнуть. Его забыли все и он исчезнет. В тишине пропадут перешёптывания в голове, он успокоится, возьмёт себя в тиски самоконтроля и смирится. А потом подумает, как жить дальше. Зачем-то Айзек потёр глаза, взор затуманился и реальность стёрлась. И тут он увидел впереди видение.

Девушка шла по коридору, растерянно озираясь по сторонам. У неё было наивно-недоумённое выражение лица, как будто она не понимала, где находится и куда идёт. Как у Виви. Но почему-то всё равно шла! Не представляя, на кого может наткнуться! А вдруг в тишине коридора её поджидает незнакомец с дикой яростью в крови, который только и ждёт невинную жертву, с которой он может временно забыться? Все девушки так беспечны! Так беспомощны, когда сталкиваются с опасностью!
Она должна бежать, когда видит такого, как он. Но она просто стоит, беспомощно сжимая тонкие изящные руки перед собой. А он приближается, осматривая её. Она именно такая, какие ему нравятся. Скромная и спрятанная в длинное платье. Как-то Тоби спросил, почему он равнодушен к коротким юбкам и узким топам. Айзек ответил, что нет ничего более возбуждающего, чем искусно задрапированное тканью женское тело. Его хочется извлечь из этого платья, а потом забрать себе. И именно это синее совершенство прятало плавные изгибы тела, намекая, маня, обольщая…
Айзек почувствовал рвущее на части возбуждение. Девушка сделала робкий шаг назад, и в бесконечном, до самого верха бедра, разрезе, мелькнула длинная ножка, заворожившая своей белизной. Незнакомка сделала ещё шаг назад, обернулась и побежала, самолично дав сигнал к охоте. Айзек усмехнулся и пошёл за ней, зная, что догонит. Каблуки сделали девушку медлительной и неуклюжей, длинная пышная юбка тормозила движение, страх ещё больше замедлял.
Вскоре он догнал её. Её крик ворвался в голову Айзека и растёкся по каждой клеточке тела. Она что-то говорила, умоляла, губы шевелились. Айзек смотрел на неё и думал о том, что Виви точно так же умоляла не трогать её, отпустить. Но что значит слово слабой женщины против сильного мужчины? У жизни свои законы, у насилия свои законы. Сейчас Айзек понимал, что эта красивая незнакомка – полностью в его власти. Он поднял руку и прикоснулся к её нежной коже, прочертил линию от скулы до подбородка, нарисовал кровью на губах тонкие линии. Он чувствовал её эмоции – страх, неверие, надежду на спасение, безысходность… Но его эмоции были сильнее, и жажда их влить в чужое тело, с помощью него избавиться на короткое время от своей боли – сильнее… А этой малышке просто не повезло.
Виви и Тоби возненавидят тебя! Не делай этого! Внутренний голос надрывался, пытаясь достучаться до разума, но Айзек лишь рассмеялся. Они его и так уже ненавидят. Для него всё кончено. Для него жизнь перевернулась с ног на голову. Он потерял самых важных людей и теперь хочет причинить боль незнакомке. Извращённое желание вернуть утраченное через неё. Используя её.
Айзек зажал незнакомке рот ладонью, придавливая её к стене. Испуганные глаза смотрели с ужасом, умоляли отпустить. А он молчал, утопая в своём бессилии и отчаянии. Опустил голову в выемку плеча девушки, потираясь лбом по прохладной ароматной коже.
- Прости, Виви, прости, - бормотал он. - Я виноват, виноват...
Но его это не успокаивало. Чёрт побери, ничего уже не успокаивало! Он не хотел видеть это красивое личико, перекошенное от страха и, убрав руку, развернул девушку лицом к стене, расставил её ноги, вклинившись между ними, и начал возиться с длинной тонкой юбкой, задирая кверху. Ткань струилась между пальцами и Айзек потерялся в этих струящихся волнах, как будто плавал в волнах бурного океана. Он гладил ноги, восторгаясь гладкостью кожи, долго водил по ним ладонями, пока не добрался до самого сокровенного. И всё это время девушка боролась, но она была тщательно скована его руками и телом, он впечатал её тело в свое, давая почувствовать возбуждение. Губы стали скользить по обнажённому плечу, так соблазнительно выскользнувшему из упавшего вниз кружевного лифа. Айзек обхватил грудь девушки руками и сжал, дрожа от ощущения женского тела в руках. Как долго он не позволял себе поддаться желаниями, ограждал себя от любых дарящих наслаждение занятий. Наказывал себя за убийство. Но всё тщетно. Его всё равно возненавидели брат и сестра. Он всё равно грязный, испачканный кровью. Ему не смыть с себя это преступление, этот грех никак не отмолить, невозможно искупить. Только ненадолго позабыть, потеряться в горячем женском теле, взять его насильно, сломать, чтобы кому-то ещё кроме него было больно… Нет... Чтобы кому-то стало больнее, чем ему...

Ногу пронзила адская боль от вонзившегося каблука. Она прошибла тело сверху донизу и достигла мозга, затуманенного пеленой. В нем как будто случилась вспышка ясности. Айзек откинулся назад, ладони нашли опору в шершавом камне. Он смотрел, как перепуганная девушка пытается привести одежду в порядок и молит его... Она была какая-то нереальная, как будто он её вытащил из череды своих кошмаров. Разве может быть реальным то, что он, спасший от насилия сестру, хотеть совершить его? Такие поступки способны полностью перевернуть сознание, взорвать его до самого основания. Он ведёт себя необъяснимо с той самой минуты, как получил письмо с комьями земли.
Айзек не понимал уже ничего. Абсолютно. Лишь то, что он заплутал и запутался. Спасения нет. Он обхватил голову ладонями и зажмурился, чтобы так по-детски спрятаться. Раскачиваясь из стороны в сторону, надеялся неизвестно на что, ведь избавление было недостижимо. Кошмары не исчезнут и навсегда останутся с ним. И он совсем один. Наедине с кошмарами прошлого и настоящего. Ведёт этот бой в одиночку. Виви отвернулась от него. Бросила, ушла. Кто спасёт её? Кто защитит? Он должен быть рядом и следить, чтобы никто не тронул сестру. Замок не такой большой. Он обследует его, попросит помощи у Дугласа. Надо найти человека, пославшего эти письма. Айзек был уверен, что это шантажист, желающий продать своё молчание. В этой жизни многое решают деньги. Молчание можно купить. И Айзек снова всё исправит и тогда Виви его простит. Он не заслужил, но она такая добрая и поэтому простит.
Отняв руки от лица, Айзек потряс головой и с удивлением заметил, что незнакомка всё ещё тут и с опаской на него смотрит.
- Почему ты здесь? - прохрипел он, вытолкнув наружу слова, и вдруг его куда-то понесло. Пространство изменилось.

Дивный сад

Там, где была каменная стена, возник проход, откуда доносился аромат свежести и цветов. Айзек поднялся с земли, морщась от боли в ноге, прошёл к внезапно образовавшемуся проходу.
- Ты тоже это видишь? - спросил он у девушки, а когда та неуверенно кивнула, вступил в сад. А это был именно цветущий, весь в зарослях деревьев и цветущих кустарников сад. Деревья были огромными и устремлялись кронами в небо, затемняя пространство. Вокруг царил сумрак. Поражённый, Айзек ступал по нагретой редкими солнечными лучами траве вглубь сада. Девушка шла за ним, что его безмерно удивляло. Стоило им выйти наружу, как дверь входа резко захлопнулась, и по ней стали стремительно расползаться сильные зелёные побеги. Они быстро замуровали вход, оставив их в этом странном месте, которое казалось иллюзией. Айзек мгновенно понял, что это ловушка, и бросился обратно, пытаясь раздвинуть толстые, словно лианы, ветки, но ничего не выходило.
- Вход закрыт намертво. Надо искать другой, - сообщил он девушке, двигаясь дальше.

Дивный сад

Айзек бросил взгляд на темноволосую девушку. Он не знал её. Ни с кем в Фалам Кнок не успел познакомиться, ни с кем пообщаться. Спенсеры приехали сюда вовсе не за приятным времяпрепровождением, и Айзеку постоянно казалось, что он теряет время. Он переживал о том, что не знает, где брат и сестра. Происходящие странности его нервировали, даже злили.
- И искать выход, который здесь обязательно есть, - продолжил Айзек, обращаясь к банальной логике. А вот собеседника девушки Айзек узнал. Хоть и не был ценителем оперного пения, но знаменитого оперного певца, любимца женской публики и светской хроники, можно было ожидать встретить на приёме у Дугласа. Кстати, о нём. Найти бы хозяина замка, чтобы разобраться, что здесь происходит. Игнорируя странности с оплетённым зелёными ветками входом, Айзек просто стремился выбраться отсюда.
Девушка, на которую он напал, ковыляла в сторону в естественной попытке избавиться от присутствия насильника. Она сломала каблук и шла прихрамывая, а Айзек был противен самому себе за то, что совершил. В эту минуту ненависть достигла апогея, и успокаивало только то, что он остановился. Хотя нет… Остановила его сама девушка, ловко вывернувшись из стальных объятий и ударив в центр ступни каблуком. Кровь сочилась из раны, но Айзек даже был ей рад. Он хотел бы испытать её столько, чтобы заглушить душевные терзания.

Сразу среагировав на вскрик девушки, Айзек подошёл к ней. Что-то явно кольнуло её в шею. Или кто-то укусил. В саду могут быть какие-то насекомые или ядовитые растения. Раз за разом девушка вскрикивала от боли. Айзек хотел уже оттащить её от опасных растений, но она побежала прочь, размахивая руками, потом разулась, наверняка чтобы бежать быстрее, и тут Айзек увидел, что коварные растения стреляют в девушку иголками. Но как это возможно? Ещё как, понял он, когда в ступни стали впиваться острые иглы, причиняя жгучую боль. Как не вовремя он разулся. Просто наказание какие-то.
Всяческие мысли выскочили из головы, как он и мечтал, сейчас только спасение от уколов было самым важным. Айзек не надеялся найти здесь обувь, поэтому вынужден был просто бежать вперёд, вслед за девушкой в синем платье, которую… резко дёрнуло наверх. Зелёная лиана обхватила лодыжку и потащила безвольное тело наверх, Айзек вскинул голову и беспомощно смотрел, как платье упало вниз, демонстрируя длиннющие ножки и красивые формы ягодиц в тонких трусиках, но подолом закрывая девушке обзор, а потом зелень полностью закрыла собою тело девушки, и Айзек бросился её спасать, преодолевая боль в ногах. Он подтянулся и попытался поймать девушку за талию, но лианы рванули её выше, тогда Айзеку пришлось подобраться с другой стороны, где исполинское дерево с раскидистыми ветвями предоставило ему возможность забраться повыше и уже со ствола, упираясь ногами, вытянуться по диагонали и поймать кокон, в котором оказалась девушка. Он обхватил её руками и потянул, чувствуя, как через тонкую ткань колются ядовитые иголки, но всё равно не сдался и прижал к себе девушку, дёрнув вниз с силой. Они упали вниз, девушка – на него, спелёнатая толстыми прочными ветвями. А у него с собой даже нет ничего острого. Кое-как разорвав связывающие девушку ветки, он стал избавлять её от иголок, щедро утыкавших тело.
Снова охватило чувство нереальности. Он напал на её, хотел изнасиловать. Теперь спас и пытается избавить от боли. Перед ним волнующее женское тело, оно его возбуждает и в то же время по телу расползается липкий страх, а боль атакует со всех сторон. И полное отсутствие понимания происходящего. Вот что беспокоит больше всего. Невозможность оценить ситуацию и взять её под свой контроль.
Но что-то надо было всё-таки делать. Айзек помог девушке подняться с места и приобнял её, потому что она едва могла стоять на ногах. Кожа в тех местах, где её касались колючки и ветви, была изранена. Незнакомке изрядно досталось, и не только от веток. Со всех сторон Айзек ощущал агрессию, как будто яркие цветы и огромные деревья воспринимали их всех как врагов и стремились уничтожить. Он приписал растениям и деревьям мысли и намерения и от этого почувствовал себя слегка сумасшедшим. Возможно, сумасшествие началось с того самого конверта…
Но всё вокруг было слишком реальным, чтобы быть иллюзией. Увы.
- А где ещё одна? – спросил он у певца и его спутницы, когда понял, что светловолосая девушка исчезла. Они поспешили на поиски, пробираясь сквозь жалящий кустарник по траве с островками голой земли, где не так сильно ощущались жалящие уколы. По всему ходу пути их преследовали ощутимые кожей взгляды, леденящие тело и поражающие сознание, вызывающие работу воображения. Сначала нашли брошенные туфли, а потом и саму девушку.

Бросились к ней и привели в чувство, понимая, что нуждаются в помощи извне. Здесь они были совершенно беспомощны, как котята, брошенные в бурный поток.
- Надо выбираться отсюда, - сказал Айзек очевидное и ненужное, но слова придали силы духа и объединили группу людей, попавших в неизведанное измерение. Они просто пошли вперёд, потому что другого выхода не было. Двигаться было сложно, жара сушила горло и делала путь ещё более сложным, а аромат цветов становился всё более удушающим. Каждый из гигантских ярких цветков извивался и превращался в ужасающего монстра, стремясь полакомиться несчастными жертвами. Вдалеке что-то показалось. Очертания округлого строения олицетворяли надежду на спасение. Группа побежала быстрее, но трёх ослабевших девушек приходилось поддерживать, чтобы они не упали. Айзек чувствовал попытки девушки в синем избавиться от него, опередить, но израненная лианами, она не могла бежать быстрее. Ей приходилось опираться на него.
Беседка оказалась слева, и они ринулись к ней, но вдруг она появилась слева. Исчезла. И снова появилась впереди. Послышалось глупое хихиканье из кустов, как будто смеялись дети. И так продолжалось долго, пока не истощились последние силы у всех. Только тогда в двух шагах возникла наконец беседка, внутрь которой все буквально ввалились, попадав на сиденья. Сразу стало легче дышать, но Айзек не верил, что они спаслись.
- Кто-нибудь вообще понимает, что здесь происходит? Где Дуглас? – спросил он со злым напряжением, оглядывая лица присутствующих. Особенно беспокоила невольная жертва его агрессии, которая даже сейчас тут же выбрала место вдалеке и теперь жалась к колонне беседки, с опаской поглядывая по сторонам. Его взгляда она избегала. Платье кое-где порвалось, она вся была в царапинах, волосы растрёпаны. Странная мысль пришла в голову – а ведь она была бы такой же, закончи он начатое… А теперь ему к ней даже не подступиться и винить в этом некого, кроме себя.

Дивный сад

Голос оперного певца прозвучал тихо, но уверенно. Айзек молча кивнул, скрепляя безмолвное обещание, данное единственному присутствующему здесь мужчине – на них лежит ответственность за этих слабых испуганных девушек, и только в их силах спасти их и вытащить из этого страшного места.

- Айзек Спенсер, - представился он машинально, хмуря брови. О чём таком говорила девушка? Её шеф? Видимо, это помощница Дугласа, мисс Лоури. А он-то надеялся, что причастные к замку люди способны развеять неясность, но нет. Никто ничего не знал и не понимал. Придётся самостоятельно справляться с проблемами, реального или иллюзорного характера они были.
Айзек стал осматриваться в надежде отыскать выход. Вместе с Флорантеном и другими он заметил чуть поодаль белую дверь среди величественных деревьев. Краска на двери облупилась, позолота массивной ручки истёрлась.

Певец бросился к двери. Необдуманно. Они даже не обсудили вероятности и возможности. Айзек вскочил на ноги и наблюдал, готовый защищать оставшихся в беседке девушек в случае чего.

- Но как же нету, если вот она? – возразил Айзек, показывая в сторону, но дверь уже исчезла. На её месте были только заросли, из-за которых выглядывали мордочки крошечных существ. Айзек зажмурился и потряс головой. В это время мисс Лоури увещевала Флорантена не глупить и не поддаваться мороку. Как же им защититься от видений? Думай, Айзек, думай… Всему этому есть логическое объяснение. Цветы явно испаряют наркотические вещества, которые дурманят всем мозг. Надо просто выйти отсюда на свежий воздух, чтобы оказаться вне досягаемости опасных растений и цветов. Оставаться на месте нельзя.
- Как угодно, но нам нужно выбраться отсюда! Прикройте нос и рот одеждой, чтобы не вдыхать ароматы. Мы можем воспользоваться юбкой… Как вас зовут? – поинтересовался Айзек у девушки в синем, вцепившейся в колонну беседки, как будто от этого зависела её жизнь. Она побледнела и стала выглядеть ещё хуже, чем прежде. Облизывала губы, как-то сжималась, явно чувствовала себя плохо. Айзек подошёл ближе и потрогал лоб девушки. Он был горячим. Но горела не только кожа, и не будь это невозможным, Айзек бы подумал, что девушка… горит от лихорадочного возбуждения? – Вам плохо? Что с вами? У вас жар?
За эту девушку он чувствовал особую ответственность.

- Какое щебетание? Это вам кажется, - уверил Айзек, опускаясь на колени перед девушкой. – Я хочу порвать ваш длинный подол на лоскуты, чтобы завязать нам всем рты. Иначе не выбраться. Понимаете? - громко сказал он, неуверенный в способности девушки осознавать действительность.

Дивный сад

Начинать знакомство с красивой девушкой с нападения на неё – не лучший способ к себе расположить. Айзек прекрасно видел, какое впечатление производит на сжавшуюся возле колонны Лили. Теперь он знал её имя. Лиллиас… Красивое, оно ей очень шло. Ему хотелось произнести его ласково, перекатить на языке эти самые "л", чтобы успокоить, чтобы его голос перестал ассоциироваться со страхом и насилием, но Айзек непривычно робел. В таких ситуациях он ещё не оказывался… Они обменялись взглядами: его был вопрошающим. Сейчас она должна была позволить или запретить касаться её. А взгляд её глаз цвета тёмного шоколада выражал так много эмоций, что Айзек снова растерялся. Они оказались повязаны тайной, которая именно сейчас не имела значения, но когда они окажутся вне опасности, невозможно будет игнорировать случившееся. Айзек ждал и был готов к уготованной расплате, какой бы она ни была… А пока действовал быстро, ведь времени у них не было.
Стоило подойти, и Лили сглотнула. Айзек заметил, как слегла колыхнулась кожа на месте изящной ямочки горла. Он любил рассматривать женское тело в деталях, но сейчас ему была предоставлена довольно-таки непривлекательная возможность увидеть все оттенки отвращения со стороны женского пола. Отшатнулась, как от прокажённого, отвернулась и даже не хотела отвечать на вопрос, мотая головой из стороны в сторону. А когда он уселся рядом, паника, написанная на лице Лили, заставила Айзека почувствовать себя настоящим мерзавцем. Тонкие пальцы комкали синюю полупрозрачную ткань и это напоминало о событиях в тёмном коридоре замке Фалам Кнок. Но как бы то ни было, придётся порвать на лоскуты красивое платье. Айзек осторожно, стараясь на касаться обнажённой кожи, взялся за края подола и потянул в стороны. Ткань разошлась на удивление быстро.
Айзек спасся этой механической работой от воздействия близости красивой девушки рядом в явно возбуждённом состоянии. Как Лили ни сжимала бёдра, как ни пряталась, он заметил влажную ткань между ними, которая подтвердила догадки. Определённо красавица не могла возбудиться от страха или присутствия Айзека, поэтому скорее всегда разгадка крылась опять же в испарениях. Меж тем Лили превратилась в дрожащий кусочек плоти. Костяшки сжатых кулачков побелили от напряжения. Она так причинит боль нежной коже ладоней. Ненароком Айзек задел ногу, и девушка всхлипнула, стараясь даже не дышать, и отвернулась. Она вся покрылась мурашками, сжалась как пружина, от страха или каких-то других эмоций. Айзек старался быстрее закончить дело.

- Да что за чертовщина? – воскликнул Айзек, поднимаясь с колен. От него не укрылось, каким взглядом одарила его Лили, будто искала ответы и поддержку. Удивительно, что она так переменилась к нему. Или это просто необходимость?
В это время вернулись Дениз и Флорантен. Он всё ещё не мог поверить, что двери не было. Но этот мираж не был так страшен, как исчезновение третьей девушки. Она просто исчезла, раз и нету... Айзек пообещал себе, что не выпустит Лили из поля зрения, даже если придётся удерживать силой.
Флорантен стал выстраивать логическую цепочку, и выходило, что испарения воздействуют на мужчин и женщин по-разному. Но все оставались в растерянности… Флорантен просил его решить вопрос, почему-то видя лидера. Что наводило на эти мысли, Айзек догадывался. В семье он всегда был старшим, все полагались на него, доверяли секреты и ждали, что всемогущий Айзек решит все вопросы. Так было и до смерти родителей и уж тем более после. Но самый ответственный и самый старший подвёл своих брата и сестру, и теперь жернова Ада никогда не перестанут крутиться для всех троих. Решимость выбраться отсюда укреплялась страхом за отсутствующих здесь брата и сестру. Айзек просто понятия не имел, где они. Это его убивало.

- Другого нам и не остается, - согласился Айзек, выслушав рассуждения Дениз.

- Вы правы, - кивнул Айзек, признавая правоту певца, - надо быть предельно осторожными.
Когда он обернулся, перед ним предстала фурия.

- Что? – спросил он машинально, забыв об обещании быть нежным и трепетным по отношению к Лили ввиду их общего маленького секрета, потом опомнился и спросил уже нормальным голосом: - Что-то не так? У тебя есть свои мысли по поводу того, что здесь происходит? Я готов выслушать. В этой беседке мы избавлены от испарений и я, наверное, зря порвал твоё платье, как и… Я должен извиниться за нападение в коридоре. Этому нет оправданий, и я не ищу их, и готов понести ответственность в любой форме. Только хочу, чтобы ты знала, что подобное поведение не входит в рамки моего обычного. Можешь назвать это нервным срывом, а ты просто попалась под руку. Кое-что случилось. Я…
Айзек поднял руку и обхватил волосы, потянув их. Снова навалились воспоминания, сердце вошло в бешенный ритм, а ещё она, Лили… Красивая с этими своими шоколадными глазами, копной густых разметавшихся волос и длинными ногами, сжатыми вместе, а между ними всего лишь тонкий лоскуток, пропитанный влагой. И Айзеку до изнеможения хочется понять, почему она возбудилась. Он пытался не смотреть, как сжимаются полные влажные губы, как соски полных грудей натягивают тонкий прозрачный лиф. Это форменное издевательство над мужчиной – выглядеть вот так… И если Лили могла сжать свои стройные ножки, сцепить руки на груди и спрятать таким образом от него признаки возбуждения, то для Айзека это было непосильной задачей. И вот что она прикажет ему делать с колом в штанах?..

От такого ответа Айзек опешил. Она понимает? Или же просто говорит ерунду, не осознавая слова, заметив возбуждение... Ведь он видел, как она смотрит на вздыбившуюся ширинку. Было невозможно не заметить эту реакцию, несвоевременную, неловкую, но такую очевидную! Чёрт побери! Айзек снова стал ерошить ни в чём не повинные волосы, кружа по пространству беседки, в котором неуловимо изменилась атмосфера. Стало жарко, как в пекле. И зачем он только раздел Лили?

- Ну давай послушаем, - сказал Айзек, чтобы просто что-то сказать, потому что мозг отказывался думать. Мало того, что она улыбнулась, так ещё и скользнула взглядом по бугру на штанах, после чего сделала невинный взгляд, начав себя буквально ласкать. Айзек сначала метнулся из беседки, чтобы вдохнуть свежего воздуха, да только понял, что там его практически нет - лишь отравленная ядовитыми парами атмосфера. Но и внутри беседки было не лучше. Лили сидела в самом центре сидения и будто бы его ждала. Она не казалась испуганной или прячущейся от него. Сейчас Айзек видел перед собой раскрепощенную женщину, которая наслаждалась своей наготой и воздействием на мужчину. Прищурив глаза, Айзек снова вступил в пространство беседки. Потом опустился на колени возле Лили, раскинувшись в вольготной позе. Колено согнуто, кисть расслабленно лежит на нём, другая нога вытянута вдоль пола. Беззастенчиво разглядывая практически раздетую, надо заметить, им, девушку, он спросил с ленцой в голосе:
- А ты ведь хочешь меня, Лили? - Или это был не вопрос, а скорее утверждением. Для сохранения скромности Лили или, возможно, давая ей мнимый последний шанс переложить вину на обстоятельства, уточнил: - Или это всего лишь искусственное возбуждение от испарения ядовитых растений?

Дивный сад - Пылающая высота

Мужское эго Айзека взбунтовалось, стоило ему услышать высокомерное фырканье из уст Лили, хотя он чувствовал: она обманывает и это лишь попытка пощадить свою скромность. А потом она напомнила ему о том, что было в коридоре. И не постеснялась указать на очевидное свидетельство возбуждения. Айзек посмотрел туда же, неловко поёрзав по полу, и напрягся. Но ничего не отвечал в ожидании последующего ответа.

И тут началось самое интересное и неожиданное. Голос Лили стал томным и соблазнительным, в мягкий тембр вплелись хриплые нотки. Она говорила и делала такие вещи, которые заставили бы и импотента выбросить все свои лекарства и заняться совращением этой страстной малышки. Хотя нужно ли совращать, когда она сама готова отдаться прямо здесь, бесстыдно предлагая себя? Каждое слово и действие отдавалось толчком напряжения внизу живота. Айзек уставился на Лили во все глаза и ничего не хотел пропустить. Ни одной малейшей детали завораживающего действа. Она услужливо расставила колени, демонстрируя себя во всей красе. Айзеку захотелось сорвать единственную преграду, скрывающую от него восхитительную женственность, дурманящий голову аромат которой донёсся до него с того расстояния, на котором он находился. Он мгновенно завёлся, готовый как зверь к прыжку. А Лили продолжала мучить его, запустив тонкие пальчики под кружево. Она коснулась себя и изогнулась, и Айзек изогнулся вместе с ней, пододвигаясь ближе. Облизал пересохшие губы, сглотнул комок в горле. Он видел, как двигаются пальцы и от осознания, что они сейчас углубляются внутрь нежного горячего лона, его сознание сдвинулось. Он забыл обо всём. И где находится, и об опасности вокруг. Думал только о влаге и желании. Кровь стучала в висках и бежала по венам, разгорячая тело, как будто оно уже и так не варилось в адском котле возбуждения.
Лили резко остановилась, начала глупо оправдываться:

Она просто назвала его имя, а Айзеку казалось, что его зовёт в свои сети сирена, заманивая в тёмные глубины мрачных опасных вод, чтобы насладиться и убить. Он проследил за тем, как кончик языка скользнул по губам, и едва удержался от того, чтобы не повторить этот короткий, но обещающий наслаждение путь. Будут ли её губы сладкими, сочными и нежными, мягко обольщая и увлекая в негу, или же они будут страстно кусать его губы и втягивать язык с силой, делающей поцелуй скорее атакой, битвой, столкновением, чем просто встречей губ и языков? Айзек размечтался о поцелуях и сексе, но Лили списала всё на колючки.
Айзек чуть не рассмеялся, когда слова о члене сорвались с губ Лили. Её глаза расширились, когда она поняла, что сболтнула. Колючки или нет, но Айзек понимал, что без подоплёки из потаённых мыслей эта девушка не стала бы выдавать такие порочные желания. И что с этим делать, Айзек тоже не знал. С одной стороны, она была готова на всё здесь и сейчас, и он даже чувствовал долг спасти девушку от томившего её желания, ведь ей было плохо и она горела. С другой, не будет ли это потом истолковано так, что он воспользовался ситуацией? Да какая, к чёрту, разница, кто и что скажет? Держать ответ он будет только перед Лили, а уж он ей расскажет в случае чего, как она сидела перед ним и чуть ли не умоляла её трахнуть, а он с превеликим удовольствием сделает это, ведь должна же она убедиться, настолько ли огромен его член, как ей мечтается… Она хочет его, а он – её, да так, что готов выпрыгнуть из штанов и овладеть ею без подготовки, проникнуть в давно готовое лоно и устроить адскую пляску, которую Лили сопроводит стонами и криками.
Айзек просто стянул Лили вниз с узкого сидения, на котором она изводилась и притянул к себе, застонав от ощущения дерзких сосков, уткнувшихся ему в грудь. Он хотел ощутить их голой кожей, чувствовать, как маленькие камешки трутся и кружат по его коже, посылая разряды тока. Тихий всхлип, сорвавшийся с губ Лили, Айзек запечатал горячим поцелуем. Он рисовал узоры на её губах, обводя их контуры, прихватывая нижнюю губу зубами и впитывая в себя протяжный стон Лили, которая чувственно двигалась на нём, вплетая пальцы в волосы и притягивая его за голову к себе, пока не опустила его на пол беседки, оседлав. Опустилась сверху и продолжила целовать, сводя с ума.
Айзек не угадал – поцелуй был одновременно и дерзким, и нежным, и пьянящим - убийственное сочетание, которое заставило его окончательно сдаться и отбросить нормы морали. Он жадно скользил руками по телу Лили, гладя его через одежду. Лили же дёргала руками за ремень, высвобождая набрякшую плоть наружу. Айзек застонал, когда Лили удалось это сделать. Член чуть ли не выпрыгнул вверх, напряжённый и гордо стоящий, как флагшток. Лили ахнула, он и вправду был не так уж и мал, и пугал размерами впечатлительных девушек, но глаза Лили зажглись дьявольским огоньком, от которого Айзек загорелся, как будто его в самом деле поджаривали на костре. Он облизал губы, на них оставался вкус Лили, что-то нежное, ванильное-шоколадное, как лёгкий мусс на сладком пирожном. Айзеку хотелось распробовать и другие места и угостить Лили также и своим вкусом. Он надеялся, что им обоим достанется "сладкое" на десерт, но это потом…
А сейчас он хотел, чтобы Лили положила свои нежные ручки на его член, который болезненно напрягся в ожидании любых касаний. Айзек уже изнемогал и жёстко сжал бёдра Лили, расставленные по бокам от него, приближая их к своему паху. Лили правильно поняла его команду и подчинилась, приподнялась и сдвинулась, медленно опустившись на член, чуть отодвинув край трусиков. Горячая влага и ткань скользнули по члену, и Айзек выругался. Она как будто отгадывала его желания и делала так, как любит он. Он любил брать своих женщин полностью одетыми, любил гладить их не по коже, а по облегающей кожу ткани, видя, какое наслаждение даёт это преграда. Любил трение ткани по члену. Он просто любил любые преграды, возбуждался от них. Лили застонала и опустилась на него, обжигая дыханием шею, прижалась к ней жаркими губами и что-то пробормотала сквозь стон. Айзек продолжал сжимать её бёдра и направлять их движения, стискивал и ласкал, подаваясь вперёд, а Лили двигалась сверху, убивая его тем, какая она тесная и горячая, как сжимает его внутри себя, как дрожит от приближающегося экстаза и стонет.
Она кончила очень быстро, а он последовал за ней. Напряжение и ожидание ускорили события, и финиш оказался необычайно близок. Он хочет ещё, понял Айзек, пытаясь дышать.
- Мне понравилось, как ты стонала, - сообщил он Лили, нахально улыбаясь и перекатывая её под себя. Лили лежала по ним почти обнажённая, распалённая, дышала тяжело, и он был доволен тем, что это совершил с ней именно он.
… но было даже очень хорошо, что они не разделись до конца, потому что в следующее мгновение Айзек услышал, как громко кричат птицы, и этот крик перешёл в свист, а потом в мерный гул, какой бывает только на борту самолёта, декорации поменялись, и они с Лили в весьма развязной позе оказались среди других людей, никого из которых он не знал, но сидеть в комфортабельном самолёте и удобном кресле после удушливого жара беседки и сада было благословением. Айзек принял невозмутимый вид и помог Лили слезть с него, предварительно поправив их одежду. Она села рядом, приходя в себя.
- Добрый день! – улыбнулся Айзек пассажирам самолёта. – Что тут у нас?
Будучи в благодушном настроении после сеанса умопомрачительного секса, он хотел отдохнуть, охладиться, выпить, поесть, ну и не отказался бы снова продолжить рандеву с прекрасной и такой разнузданной красавицей.
Единственное, что омрачало его мысли, это отсутствие брата и сестры, тревога за которых грызла Айзека изнутри. Он нахмурился, резко растеряв хорошее настроение. Пока он прохлаждается, Виви и Тоби могут попасть в беду.
- Я должен найти родных, - сказал он, поднимаясь с кресла. Но просто так уйти не мог, да и не хотел. Пока он не готов был попрощаться с Лили. Но она должна была сказать сама, чего хочет.

Пылающая высота

- Ты знаешь, что это авиалайнер высшего класса? Он достаточно большой, поэтому здесь могут быть Вивиан и Тобиас, мои брат и сестра. Мы приехали на приём вместе, и пока не началась вся эта чехарда, которой мы до сих пор не нашли объяснения, находилось вместе.
Кратко обрисовав ситуацию, Айзек тоже стал осматриваться по сторонам, как и Лили, но он успел заметить растерянное и даже обиженное выражение лица девушки. Наверняка её покоробило, как спешно он перешёл от томления к состоянию поиска семьи. Нехорошо вышло. Если бы Айзек умел, то покраснел бы.
- Да, конечно, пошли вместе, - с охотой откликнулся он на предложение девушки. Она подняла какой-то предмет, оказавшийся штопором. Айзека же привлекли солнцезащитные очки, которые он покрутил в руках, и положил обратно на сидение. За порядком здесь явно не следят, сделал вывод Айзек, да и персонала он здесь не видел.
- Знаешь что, Лили, предлагаю найти обслуживающий персонал и попросить у них о помощи, узнать обстановку, а также одолжить какую-то одежду, обувь и медицинские средства для обработки ран. Здесь этого добра должно быть полно.
Вдруг он почувствовал запах дыма.
- Всё не слава Богу! - воскликнул он с досадой и пошёл в сторону носа самолёта. Лили семенила следом. Босые ноги не создавали шума при соприкосновении с ковром, и в какой-то момент Айзек подумал, что потерял свою спутницу. Резко обернувшись, он качнулся, а Лили по инерции попала в его объятия.
- Ну вот ты снова хочешь меня, королева колючек - пошутил он, мазнув большим пальцем по нижней губе девушки, а потом сорвав с губ короткий обжигающий поцелуй, потом вдруг стал серьёзным: - Не могу объяснить, но здесь что-то не так. Самолёт кажется необитаемым, плюс этот запах гари...

Друзьям по локации: я беру себе карту таро, если никто не против. Играю редко, так что можете меня тушковать, если есть такая необходимость

Пылающая высота

На шутливое заигрывание Лили нахмурила свои дивные бровки, и Айзек вмиг стал серьёзным, потому что расхолаживаться не было времени, как и не нельзя было игнорировать слабый запах гари. Айзек нутром чувствовал, что время поджимает, нужно торопиться и что-то сделать. Он уловил некий принцип происходящего – антураж предназначался для испытания сил и воли, логики и разума. Стоит получить порцию боли, поддаться иллюзиям, а потом разгадать данные неведомыми силами подсказки, как одно место давало одобрение и отпускало пленников, передавая эстафету другому опасному пристанищу. Поэтому нужно было в срочном порядке исследовать салон самолёта. Это объясняло малую часть происходящего, но пришлось довольствоваться малым и просто действовать, не останавливаться. Здесь явно действовал принцип: промедление смерти подобно.
Лили обнаружила дверь с табличкой обслуживающего персонала, которая оказалась не заперта и безлюдна. Щёлкнув выключателем, они осветили небольшое пространство, предоставившее всё необходимое для их нужд: небольшую аптечку, тележку с едой, вызвавшую непроизвольное слюноотделение, а также стопки с аккуратно сложенной одеждой. Лили быстро прикинула размеры на глаз и подала брючный костюм бортпроводника, за что Айзек ей был премного благодарен. Он смотрел, как деловито действует Лили и пытался отгадать, чем она занимается по жизни. Их короткая близость не дала в этом вопросе никаких подсказок.
В жизни Айзека секс на первом свидании был редкостью. Женщин он любил долго изучать и потом заманивать в свои сети, соблазняя так долго, что жертва уже переставала терять всяческое терпение и сама была готова наброситься на соблазнителя. В какой-то момент Айзек понял, что начатое как отказ от удовольствий в качестве наказания за содеянное преступление превратилось в замысловатую интригующую игру, ставшую много большим удовольствием. И тогда он прекратил соблазнять женщин таким образом и держался какое-то время на коротких и незначительных физических контактах, вынося самому себе мозг за каждое полученное удовольствие. Такова была его жизнь – попытка искупления, столь же невозможного, как и попытка повернуть время вспять. Тщетные усилия, которые отбрасывали его обратно в прошлое, к страданиям и самобичеванию.
Тяжкие размышления прервал голос Лили, которая внезапно решила проявить скромность и переодеться отдельно. Айзека всегда удивляла эта женская черта – вести себя в постели как дьяволица, а потом сбегать в ванную, прикрываясь чем придётся. Следует признать, что и у мужчин встречаются такие противоречивые поступки, если подумать. Стягивая защитный полиэтилен с костюма и снимая его с вешалки, Айзей прислушивался к звукам из маленькой кабинки, в которую упорхнула Лили. Ему было интересно, долго ли она будет возиться, ведь время, затраченное женщинами на уход за собой, обо многом говорит. Например, его сестра. Археолог, историк, умная женщина. Она всегда выглядела ухоженной леди, но не тратила часы на СПА-салоны и парикмахерские. Она была примером для Айзека, и он с трудом выносил пустоголовых девиц, тратящих часы шоппинг, салоны, а потом на самолюбование и демонстрацию своих фото в социальных сетях. Идеальная в понимании Айзека женщина должна иметь любимое занятие и находить нужный баланс между своими увлечениями и временем для своего мужчины. Ведь у Виви это получалось. Айзек снова подумал о сестре, тревога за которую не отпускала почти ни на минуту. Но он был уверен – случись что, сразу почувствует, как в ту ночь, когда всего лишь шестое чувство привело его на место у дерева…
Он переоделся, а Лили довольно-таки быстро вышла из комнатки, преобразившись в сексуальную бортпроводницу. Айзек смотрел на неё и думал, что обманул её самым ужасным способом из всех имеющихся – не сообщил, что имеет на душе грех смертоубийства. Он не имеет право на наслаждение. Никакого.
Поэтому на игривый вопрос Лили:

Айзек вместо рвущегося наружу ответа: "Тебя", ответил не грубо, но достаточно сухо:
- Поскорее выбраться отсюда.
Схватил пирожок из руки Лили и бесцеремонно откусил, чувствуя, как кусок булки проваливается комком в пустой желудок.
- Перекусим по-быстрому и будем обследовать самолёт.
Так и сделали, совершив атаку на местные съестные припасы. Ели быстро, и то ли дело оглядывая помещение салон и выглядывая сквозь иллюминаторы наружу. Но ничего кроме статичной обстановки салона и густых облаков не видели. Неожиданно в декорациях появились новые детали и это были живые люди. Несколько растрёпанный господин с усами и рыжеволосая девушка.

- Здравствуйте. Да, попали сюда из сада, а сначала были в Фалам Кнок, как, думаю, и вы. Это так? Меня зовут Айзек, а это Лили, - представил он их обоих. – Не хотите перекусить? Здесь немного, да и времени особенно нет. То есть я хочу сказать, что не знаю точно о том, что время ограничено, но предполагаю. А какие у вас соображения?

Пылающая высота

На лицах собравшихся царила растерянность. Никто не знал, где персонал самолёта, куда он летит, какое время суток, и что вообще происходит. Присутствие других людей вселяло некоторую надежду, хотя и они не имели ни малейшего понятия о планах невидимых сил. Окажись Айзек тут один на один с самим собой, поддался бы импульсу и выпрыгнул наружу, поняв бесполезность метаний по пустому салону.

Значит, прекрасная садовница… Айзек заострил внимание на профессии Лили, потому что это было первым фактом об её жизни, а ему неожиданно захотелось узнать о ней очень много. Она была слишком далеко и это странным образом раздражало. В особенности то, как деловито она занималась обыденными делами, разговаривала с другими гостями Фалам Кнок, ела… Всё как в обычной жизни, как будто не пережила эротическое приключение в беседке, тогда как Айзек ощущал бесконечное возбуждение, то ослабевающее при тревожных мыслях, то вновь усиливающееся от взглядов на Лили. Вот она наклонилась, чтобы надеть изящные туфли на высоком каблуке, и это движение было таким женственным и соблазнительным, что Айзек вцепился рукой в спинку кресла, возле которого стоял. Иначе бы снова наплевал на всё и овладел Лили.

- Идём, обследуем эти помещения, - решил он присоединиться к Лили, а то, не дай Бог, она исчезнет. Он ещё не забыл, как третья девушка в саду взяла и испарилась, будто стёрли ластиком.

- А если и откроется, кто гарантирует, что нас не вытянет наружу потоком воздуха? – продолжил Айзек мысль Гарета. Вместе с другими прочитал надпись и стал размышлять:
- Однозначно, нам нужно заняться поисками ключей. Я думаю, что гаечные мы можем отбросить сразу, но на изображения ключей на каких-то предметах и поверхностях стоит обратить внимание. Я бы предложил поспешить, чтобы не терять время. Гарет, у тебя глаз-алмаз. Не хочется думать, что мы могли не заметить указания и валандаться тут без определённой цели.
Разделив помещения на зоны, все двинулись по своим. Айзек и Лили – в сторону кинозала и вип-кают. Роскошь лайнера поражала воображение, но давящая атмосфера запустения, а также предчувствие приближения чего-то страшного подгоняли и не давали расслабляться. Айзек шёл вперёд, методично переворачивая все попадающиеся под руку предметы, проводя руками по обшивке кресел и столикам, также не гнушался опуститься вниз и заглянуть под сидения. Но вскоре заметил закономерность – стоило ненужному уже предмету упасть на пол, как запах гари усиливался, при этом открытых участков огня или дыма Айзек не замечал. Сначала он молчал и не озвучивал эту безумную теорию, но когда начал кашлять от едкого запаха, пришлось высказаться:
- Мне кажется, что я заметил нечто странное: если находишь не тот предмет, то неизвестный источник огня усиливает свой жар, а мы чувствуем запах гари. Мы рискуем поджечь самолёт.
Айзек думал, что Лили посмотрит на него, как на сумасшедшего, но она просто медленно положила найденный журнал на место, и кивнула:
- Я тоже так подумала, но постеснялась сказать. Мужчины редко доверяют женскому мнению.
- В этом ты права. Мы любим быть шовинистами во многом.
Вздохнув, заставил себя ускориться, но ничего не трогать, и достаточно быстро они достигли кинозала.
- Я зайду первым во избежание чего, - сказал Айзек, открывая плотно прикрытую дверь, входя и запирая её за собой. Кинозал на небольшое количество человек окутывал мягкий красноватый свет. Было тихо, но тишина была слишком густой, чтобы казаться обычной, её словно кто-то специально создавал, нагнетая обстановку. И от этого неприятного ощущения было никак не избавиться. Айзек даже потёр грудь, как будто стараясь изгнать тяжесть, но усилия были тщетными. Тогда он обернулся, чтобы открыть для Лили дверь, но был остановлен щелчком кинопроектора, направившего луч на плотное полотно экрана. В небольшом круге появилось мерцающее чёрно-белое изображение в духе немых фильмов с Чарли Чаплиным, да вот только пианист не наигрывал незамысловатую мелодию, а действия на экране не вызывали смех – там, на фоне огромного дерева, трое закапывал труп. Дерево раскачивалось, пытаясь ветвями помешать преступникам совершить злодеяние, а труп цеплялся руками за землю, безмолвно кричал, просил пощадить его, но Спенсеры продолжали забрасывать его комьями мокрой земли.
Ударившись спиной о панель двери, Айзек с расширенными в ужасе глазами с трудом нащупал ручку и нажал, чуть ли не вываливаясь наружу, прямо на Лили, которая с беспокойством смотрела на него. Происходящее живо перекинуло Айзека к событиям в коридоре, и он задрожал, опасаясь за девушку, стоящую перед ним. Те воспоминания напоминали о себе всё чаще и чаще, это было похоже на действие лекарства – инъекция и последующие за ней эмоции, не поддающиеся контролю. От страха сердце гулко ударилось в рёбра, колотясь как сумасшедшее. Айзек приложил руку к лицу, отгородившись от всего мира. Несколько секунд размеренного дыхания, и он пришёл в себя. Он никому не навредил, не накинулся на Лили. Но это ничуть не успокаивало. Он понимал, что проблема только усугубляется, а решения не было.
Ему нужна была шутка, чтобы отвлечь её внимание, иначе неминуемы расспросы. Почему-то Айзек не сомневался, что Лили любопытна, как и все женщины.
- Там ничего нет. Только кресла и экран. Пошли в вип-комнаты.
Может, Лили и хотела что-то спросить, но благоразумно промолчала, за что Айзек ей был благодарен. Надо сказать, она проявляла неизменные такт и выдержку и не впадала в панику даже в таких условиях. Она, ухаживая за растениями, такому научилась? Пропустив Лили вперёд в шикарную вип-комнату, Айзек спросил:
- Удивительно, что цветы и растения приняли тебя так враждебно. Я думал, у вас с флорой создалась родственная связь. Из-за профессии, я имею в виду, - пояснил он свою мысль на случай, если выразился непонятно.

Пылающая высота

Лили говорила, а взгляд её скользил по длинному изогнутому дивану. Невинный ответ вдруг приобрёл очень интересное направление. Айзек даже оттолкнулся от стены, в которую упёрся плечом, и подошёл к ней.
- Но меня они тоже не убили, если уж вспоминать, - ухмыльнулся Айзек, - однако возбудимостью коварные растения наградили только тебя. Интересный факт, с какого ракурса ни посмотри. Разве что ты уже путаешь настоящую возбудимость с искусственной…

- У меня нет какой-то определённой профессии, потому что я занимаюсь сразу несколькими делами. Коротко это можно обозначить, как любовь к истории своей страны и сохранению национального достояния. К слову, вся наша семья посвящает себя этой деятельности, начиная ещё с пра-прадеда. Это семейная традиция, от которой не отошёл ещё ни один Спенсер. Но обычно девушкам скучно слушать о тонкостях моей профессии. Не удивлюсь, если ты со своей стороны сталкиваешься с таким же. Вряд ли собеседнику интересно вникать в детали правильного расположения камней в ландшафтной группе. Кстати, о ландшафте… - начал было Айзек, решив как будто бы непринуждённо поинтересоваться находками во время перекопки сада возле замка, но Лили что-то обнаружила, залезла на диван и непременно хотела добраться до цели. Айзек подошёл, чтобы помочь, как и просила Лили, но не смог удержаться от искушения и обнять обтянутые короткой юбкой бёдра и огладить призывно выставленную попку. Лили возмущалась, но, как ему показалось, немного деланно, хотя… кто её знает. Айзек почувствовал себя задетым фразой о том, что возбудимость из-за колючек надо лечить, как будто это был недуг, а он сам – лекарство! Интересная позиция! Если кто-то задевал Айзека, он непременно должен был сделать что-то в отместку. Таким уж он был и меняться не собирался. Покружив пальцами по бёдрам Лили, он забрался к ней под юбку рукой и скользнул пальцами под кромку трусиков, проникая между влажных складочек плоти, и начал медленные движения внутрь, в глубину жаркого лона. Растягивая тугую плоть, он вводил туда пальцы один за одним, продолжая дразнить Лили, пока она не изогнулась и не стала насаживаться на скользкие от влаги пальцы, как будто на член, и именно тогда он вытащил руку, вызвав непроизвольное движение бёдрами назад, чтобы поймать утраченное. Когда взбешённая Лили повернулась к Айзеку лицом с выражением "Что это такое сейчас было!?", он мягко толкнул её на диван и отодвинул его от стены, чтобы достать предмет, который она хотела найти. За диваном была всего лишь обёртка от шоколада, которую Айзек не стал трогать во избежание новых проблем. Пододвинув диван обратно, он посмотрел на Лили, справедливо смотрящую на него с немым вопросом и обидой.
- Мне было интересно, возбуждаешься ли ты от моего присутствия или это всё воздействие колючек.
- Дались тебе эти колючки! – воскликнула Лили и вскочила с дивана.
- Не очень-то верно говорить мужчине, с которым спала, что не хотела его на самом деле, а всего лишь была отравлена ядовитыми колючками, - наконец-то высказался Айзек, и стало как-то легче. Пусть прозвучало с долей обиды и, возможно, даже немного самоуничижительно, но лекарством он больше не будет. Либо Лили признаёт своё собственное желание, не маскируя его ничем, либо пусть обходится без секса. Кого сейчас он наказал больше, Айзек не знал и сам…

На короткий вопрос Лили выдала прямо-таки тираду. Сколько всего пряталось за фасадом непринуждённости. Айзек уже встречал на своём жизненном пути таких людей: они долго сдерживаются, терпят, а потом вываливают на тебя всё, что накопилось. Как снежная лавина, сносящая всё на своём пути и угрожающая жизни. Он не успевал отвечать на один вопрос, как Лили задавала новый. Припомнила ему и коридор, и беседку, выставила насильником и пошлым развратником, которого всё равно, с кем перепихнуться. Ему стало стыдно. Лили перенесла столько всего – и нападение, и мистические испытания, и отравление колючками, вынуждающее её бесстыдно предлагать себя мужчине, который в свою очередь её в этом и обвиняет…
Он начал оправдываться, пытаясь смягчить ситуацию, но Лили вскочила с дивана и отошла от него, не давая сказать ни слова. В конце концов, его это разозлило, и буйный нрав снова дал о себе знать:
- Ты куда?!

От досады Айзек ударил ладонью по закрытой двери, за которой скрылась Лили. Он её оскорбил ни за что, ни про что, желая наказать за свою собственную обиду. Всё запуталось в клубок, распутать который не было возможности. Он решил пока остаться в вип-комнате и перерыть её в поисках чёртового предмета. Лили – не маленькая девочка, и он не может бегать за ней как нянька, тем более, живя с сестрой, он прекрасно знал, что женщине порой надо дать время остыть. Но беспокойство не отпускало. Быстро осмотрев комнату, он ушёл ни с чём, а вышел из вим-команты в салон, то не поверил своим глазам. Всё было завалено дыбом. Если бы он нашёл Лили, то затряхнул бы её. Ведь было сказано ничего не трогать! Дым забивался во все углы, охватывал всё большее пространство и стремительно воровал кислород. Но Айзек двигался вперёд. Вдруг на стекле иллюминатора возникло что-то красное. Появилось из ниоткуда. Айзек сразу понял, что вот оно! Старинная карта таро смотрелась чужеродно в современном авиалайнере, а когда Айзек схватил её непослушными пальцами, чуть ли не вспыхнула жаром.
Айзеку послышалось, что он слышит женский кашель, и он стал пробираться вперёд сквозь густой дым. Он слышал какие-то звуки – стук, передвигание предметов, шаги. Кашляя и жмурясь, добрался до запертой двери. Лили была там, заблокированная в дымной комнате. Айзека прошиб пот. Он ударил в дверь плечом и вышиб её с третьей попытки, так и не поняв, что её заблокировано. Лили была там, но без сознания, Айзек бросился к ней, расталкивая всё вокруг, поднял на руки и вытащил на относительно безопасное место. С беспокойством глядя на девушку, он ждал каких-то признаков жизни. Когда Лили вдохнула свежего воздуха и попыталась сфокусировать взгляд, она узнала его и стала повторять его имя, поднимала руку, на которой было надето кольцо. В панике Айзек едва понимал её, едва обращал внимание на старинное украшение, но отчего-то знал, что крайне важно для них обоих было найти их собственные предметы, иначе не выпустят отсюда.
- Лили, мы нашли их, нашли! – успокоил он девушку. – Теперь всё будет хорошо.
Откуда это знание, Айзек не знал, но ему так хотелось выжить, несмотря на то, что впереди сплошная тьма, беспросветная неизвестность, но он подхватил Лили на руки и из последних сил побежал по салону, сделав поворот, но и там всё было завалено дымом, тогда он повернул снова и вот уже тогда попал в небольшую подсобку. И стоило это сделать, как всё заволокло дымом, и Айзек понял, что жизнь покидает его и только крепче прижал к себе Лили, но нет… Они не умерли, а очнулись в Фалам Кнок, живые и невредимые, только гарь скопилась в лёгких и не давала дышать, в руках были предметы. Лили была без сознания, но она была жива. Когда Айзек протянул руку к щеке Лили, она застыла в воздухе. Как и он сам.