Карта ролевой игры "Дивье Поле"

“Что это?” – подумала та, которая стала Илария, оглядывая свое одеяние из льна. – “Мне не нужен симулятор “Весны священной”.
Всё что угодно только не это. По крайней мере, не для ее измученного сердца. Уж лучше стоять возле извергающегося вулкана, чем те места, которые обязательно напомнят о нём.
Она привыкла быть легкой и невесомой, но за спиной что-то сильно тянуло к земле. Не давало вспорхнуть. Неужели прибавила в весе? Новоиспеченная медуница повернулась. За спиной что-то шевельнулось. Илария потянула руку за спину и вытянула стрелу.
“Я стала Робин Гудом?”, - подумала она. – “Ой, мама! Неужели я королева воров?”.
Медуница рванула на себе полу одежды.
- Да снимите с меня это не медленно! – прошипела она. – Это не моя масса тела!

Илария остолбенела. И в памяти всплыло не давнее.

До перемещения.

- Преимущество данной инсталляции в том, что не надо учиться в балетной академии, - бубнила я заученный текст, как китайский болванчик, когда мне, наконец, дали слово в рамках рекламы стенда. И при этом я чувствовала себя неприступной балериной из “Оловянного солдатика”, на которую взирают, как на недосягаемое создание. – Достаточно надеть девайс, выбрать на какой балетной сцене мира хочешь блистать, и вы уже в руках Станислава Анфицерова. Правда, виртуального!
- Ну, папа! – раздался вопль на всю округу, который прервал мою речь. – Хочу на машинке покататься!
Я с завистью покосилась на ревущее чадо, которое горе-папаша тащил подальше от симулятора гонок Формулы №1. Я глубоко вздохнула, понимая, что мне хочется взяться за руки Стаса и сбежать с ним к симуляторам, чтобы апробировать каждый симулятор. Но моя декламация презентации еще не завершена. Я быстро откинула взглядом и увидела, как почтенная публика откровенна скучала. Даже Стас был близок к тому, чтобы зевнуть.
“Пока вы можете играть Аврору только спящей”? – в моей памяти всплыли обидные слова преподавательницы.
Действительно, с такой речью мне только Аврору спящей танцевать. Пожалуй, бревно с этой ролью справиться лучше. Ему ведь притворяться не придется, и лить семь ручей пота, чтобы чего-то достичь. Меня прожигала обида от того, что я вечно на второстепенных ролях. Как бы постоянно не выкладывалась, мне всегда чего-то не хватало. Этого пресловутого кванта везения. От досады я сжала кулаки. И это я, та самая Одетта-Кармен, которая заставила на репетиции замолчать всю труппу?!
У меня нет за плечами известности, как у Стаса, и его таланта и мастерства. Но все равно я балерина, которая должна по - театральному изящно выходить из любой непредвиденной ситуации на сцене.
Я подняла ладони сначала на уровень левого уха, а потом на уровень правого, при этом, не прекращая отбивать такт Хабанеры из “Кармен”. Тем самым я привлекала внимание публики, заставляя их сосредоточиться.

Импровизация. Даже самый плохой служитель высокого искусства должен уметь импровизировать. Думаю, ведущий презентации уловил мой настрой, и в качестве аккомпанемента заиграла нужная мелодия через несколько секунд. Взяв в руки два девайса и вытягивая носочки, я вальяжной походкой подошла к Станиславу, магнетизируя взглядом удивленного танцовщика. Без слов, одним лишь движением тела я предлагала ему вместе со мной окунуться в виртуальный мир.
Кажется, мы очутились на сцене театра “Ла Скала”. На этой сцене только мы, два профессиональных танцора. Наши два виртуальных тела в мире компьютерной графики, и два человеческих тела в настоящем сплелись в танцевальном па мятежной страсти. За время нашей работы я привыкла даваться надежным рукам партнера. Без доверия невозможно никакой химии балета между героями балета на сцене. В наш век бесконечных разговоров, мы так забыли, что есть особый способ коммуникации – язык тела. Используя элементы классического и современного балета, мы показывали в нашем импровизационном танце, что самое главное можно сказать и без слов.

До этой минуты я считала, что главная моя награда стоять рядом на презентации со Станиславом. А сейчас я украла его в виртуальный мир, и быть может, он, наконец, посмотрит на меня не только, как на балерину…
Но мелодия не вечна, и как любой балет подходит к концу. Мне всегда грустно, когда опускается театральный занавес. Стоило прозвучать последнему аккорду, как к нам хлынул фан-клуб поклонниц Станислава, вытеснив меня за периметр претензионного стенда. Каждая из них умоляла корифея Анциферова станцевать с ней так же, как со мной. И, конечно, с кем-нибудь из них Стас и станцует, а потом запищит себя на айфон чей-то номер телефа. Обидно до слез, когда какой-то размалеванной крале все дается так легко. А мне чтобы побыть с ним рядом приходится пахать и пахать у балетного станка. И награда мне за это не улыбка Стаса, а жуткая усталость по приезду домой, в съемную квартиру на одной из окраин Санкт-Петербурга. Снова квант везения обошел меня стороной. Ни признание публики, ни славы, ни Стаса, а только боль. Кажется, я доигралась в любви на сцене, и не позволительно забылась.
И теперь я знаю, как бы станцевала Одетту в той сцене. Я знаю ту боль и отчаяние, что сжигает влюбленное сердце белого лебедя. Я познала ее одиночество. Мне знакомо это чувство безысходности, от которого на глазах наворачиваются слезы. Бесконечная обреченность. А он тебя не видит и не слышит, увлеченный другой. Остается только сожаление…
Но несмотря на эмоции в своей душе, я не собиралась стоять столбом и вздыхать до скончания века. Наша случайная импровизация имела успех, и Станислав пыхтел, ублажая желания дамской аудитории. Зато у меня появилось свободное временное окошко до вечернего прогона в театре. И я вознамерилась разогнать свою боль на симуляторах. Должна же и я хоть раз в жизни побаловать себя, если в остальном мне фатально не везет.
Я побрела в сторону первого попавшегося павильона. На автопилоте взяла очки и с позиции номер пять вошла в спасительную тьму. Может, хоть в этом мире человеческого вымысла, а укроюсь от той боли, что ждет меня снаружи.

Дивье Поле.

Настолько она загуляла, как не запомнила, во что ткнула и выбрала это тело. Это насколько надо было уйти в себя, чтобы потерять чувство реальности, и оказаться незнамо где.
Очки! Медуница стала хлопать себя по лицу, ища заветный девайс. Но подозрительно странно было пусто. Лишь только пальцы соприкасались друг с другом.
“Ой, мамочки”, - попаданка посмотрела на свои руки. Они не такие изящные как прежде. Кожа грубее, шершавая. Сразу чувствуется, что эти женские ладони привыкли держать лук. – “ Да с такими руками только престарелую Одетту танцевать. Сколько же мне лет теперь?”
От страха медуница даже ущипнула себя. Может всё сниться. И выставка, и этот мир Весны Священной. Не получается, она по- прежнему здесь. Тогда может дернуть себя за прядь рыжих, буйных и мятежных волос? Тоже не помогло.
- Ау! Люди добрые отзовитесь! – прокричала Илария в надежде, что она тут не одна. – Здесь кто-нибудь есть?!

И стоит Илария на перекрестке четырех дорог, и людей добрых кличет. Да токмо из них никто не откликается. Словно злая Морана окутала мир своим смертельным саваном. А в какую сторону медуница пойти и не знает, только чувствует беду великую. Страшно и боязно. И назад возвратится некуда. Стала озираться дева по сторонам в поисках подсказки. Да ничего не видно вокруг живого за версту только алый клубок судьбы под ногою валяется. Стой или не стой, а двигаться надо. И решила дева юная, что еще сидела в ее сознании покориться судьбе неведомой. Быть может в той дали бесконечной и забудется, то, что так рвет душу молодую на части. И подкинула Илария вверх клубок, который покатился по одной из дорожек нехоженых. И чем дальше уходила медуница, тем больше покрывалось прошлое полынь-травою. Все горечи забывались. И позабылось всё, что так любо было сердечку беспокойному, за что держалось и боролось оно. Прошлое туманным мороком покрылось. И всплывали в памяти слава Хозяйки, что завела ее в этот мир неведомый. Отныне зваться ей Илария, и она избранная, особой силою наделенная. И бегут ее быстрые ноженьки по дороженьке, словно ветром гонимые.
Долго ли, коротко ли да стелиться перестала дорога пожухлым ковром травм, а перешла в лес дремучий, оголенный. И бесшумные стали шаги медуницы. Стоят дубы столетние, корневищами в мать-сырую землю намертво вросли. Своими мощными и жуткими кронами вверх поднимаются, а с веток их толстые и белесые пряди паутины спускаются, будто в кокон Мораны заворачивать будут. А клубок между этой жутью все еще катиться.

Вдруг раздался легкий шорох на пригорке, а клубок на этот звук покатился. Насторожилась Илария, с осторожностью стрелу из колчана достала. Вдруг враг злой и неведомый на нее нападет. Вдруг в нос ударило запахом тины, и возопили внутри Иларии все инстинкты. Содрогнулась всем телом медуница, да броситься прочь от этого запаха хотела. Да что-то внутри нее, под семью пудовыми замками памяти запечатанное, сбежать с места не давало, а вперед толкало. И совершила медуница прыжок стремительный, раскрываясь в воздухе в шпагате. А как перед незнакомцем очутилась, то стала в стойку боевую, держа его на расстояния выстрела стрелы.
- А ну стой, - прошипела Илария, сдвинув хмуро брови. От этого странного парня, так и водой разило, от которой медунице сбежать хотелось. – Кто ты? И что здесь делаешь? Предупреждаю, я стрелять умею.

Лесное капище

Старается ровно дышать медуница, и даже дыхание задерживать, чтобы с мушки незнакомца водного не снять. Нервы напряжены до предела. А сердце в груди так и рвется птицей перепуганной. И не понимает себя Илария, вроде как должно бежать со всех ног, как от железа каленного. Но внутри чувствует, что была когда-то с водою повязана странным способом. То, что из омута памяти смутно всплыть силиться.

Вдруг из чащи лесной на поляну их уединенную что-то большое кубарем скатилось. От страшного шума перепуганная Илария в сторону отскочила, и уже на двоих лук нацелила, понимая, что вряд ли с двумя этими мужами ей совладать.

Новый незнакомец виду не показывал, что собирается нападать. И похоже с тем водным созданием, тиной пахнущий, и не побратимы. И даже раньше друг друга не видели, как и медуница. И всплыли в памяти слова Хозяйки про команду путников.
- Хуже в жизни места не видела. И мечтаю сбежать отсюда со всех ног. Здесь ни души не приметила, - произнесла медуница, отпуская лук со стрелой. – Я Илария. Неужто ли мы те, кого сюда призвали?

Если что можно меня тушковать.

Честная дружина из леса вестимо.


Эта речь миролюбивая только сильнее медуницу насторожила. Ишь, смиренным прикидывается. Даже нападать не думает. А может омутник лишь только притворяется, хочет в сети свои коварные заманить, оплести тиной руки и ноги, и утопить в речной пучине. В таких местах глухих и дремучих не знаешь, где друзья, а где вороги. И поверить страшно, и убить ненароком боязно.

Смутилась слегка Илария, не смотря на его агрессию. Может, зря она на него с луком набрасывается. Как говорится, у страха глаза велики, да к тому же помноженный на ее боязнь водную.

Посмотрела Илария на первую боевую рану их компании. Что же ждать от места сего таинственного, где любая травинка или куст может оказаться ворогом окаянным. А с другой стороны, что поделаешь, если призвали их сюда. На помощь их надеются. На них полагается. А в друг в лесу смерти верной погибели? И кто вспомнит о них? Кто слезы горьки и горючие по ним лить будет? Умирать страшно, а еще позорнее подвести Хозяйку, что привела их сюда. Пока врага неведомого не одолеют, и домой не вернуться им.

Пошла Илария между Гордеем и Игнатием. Взгляд медуницы в затылок омутника упирается. Конечно, тиной от него несет. Но уже не так уж страшно и боязно. По крайней мере, зла причинить он не намеревается ей. Да к тому же рядом Игнатий, который своим топором всех, кого хочет раскидает.
Долго ли, коротко ли шли они, пока вся их честная компания в полном составе не собралась. И у каждого из них по способности и возможности. И любо дорого знать, кто из них какие думы думает при виде деревьев страшных, злом изуродованных и израненных. А у Иларию очередная волна паники охватывает, едва уши уловили журчание воды недалеко. Ох, как пить сильно хочется, а с другой боязно подойти . Она чуть грех на душу не взяла, из-за своего страха погубить омутника могла.

- Мне эта тишина лесная не нравится, - прошептала Илария.

И вдруг вылетели создания малые и несчастные с виду, как будто кто-то побил. Парят рядом, крылышками своими невесомыми машут. Щебечут, друг друга перебивают. Как будто каждой минутой дорожат, что-то важное сказать хотят.
- Только не бейте, - сказывает люд лесной. – Лучше помогите нам. Заколдовали злые силы поляну нашу, на которой капище находится Заколдовал кто-то поляну, на которой расположено священное место - древнее капище. Отравили вороги воду, и теперь она не живая, а мертва. Оттого и дубы окаменели. Бегут звери лесные отсюда, а мы свои обряды справлять не можем. Вот богам молимся, чтобы смиловались над нами.
Стало Иларии жалко их. Как тут не помочь, ведь со свету их сживет зло. Дом им медленно, но верно разрушает.
- И как же выглядит ваш враг? – поинтересовалась медуница. – Кого опасаться стот?
- Бойтесь в чащобе пауков огромных и коварных оплетаев, что на деревьях прячутся. А в ручье мавки завелись, что никого в пещеру не пускают, откуда ручей, что дубы питают, исток свой берет. Вот тот исток они и отравили. Поют эти мавки окаянные, кто близко подойдет, в танцы свои вовлекают и до смерти доводят.
- Чем же они отравили воду-то? – продолжает допрос Илария. – Мне вот в воду лезьте нельзя. Боязно и страшно. Себя пересилить едва ли получится.

Чем больше говорили ауки, тем тошней становилось на душе. Как же это не окаменеть и не умереть одновременно. Неужто семь пядей во лбу иметь надо, чтобы эту загадку решить. Как понимала Илария, ни у кого из них в способности бессмертий не водилась. А ее тем паче вода сильнее всего пугала и беспокоила.
И вдруг раздалась песнь зачарованная, волю медуницы подавляя. И не помнила Илария, как встала в позицию, чтобы лебедью белой плыть к воде мертвой на свою верную погибель. И взмахнула она своими льняными рукавами, как будто птицею взлететь собиралась. И уста девы младой в до боли знакомую улыбку сложились…

И как все началось неожиданно, так и стремительно прекратилось. Раздался грому подобный неистовый рык Игнатий. Встрепенулась Илария, и морок очарованный как друг прошел. Упала медуница на землю и заткнула уши, чтобы не оглохнуть от шума великого. Лежит и не шевелиться, женским чутье ощущает, что лучше не вмешиваться. Пусть Гордей и Игнатий с этим злом разбираются. От нее проку будет мало, лишь помешает им правду вершить: врагов за все злодеяния наказывать.
Долго ли, коротко ли лежала на земле Илария, но подняться решилась тогда, когда запах трав благовонных ударил в ноздри ей. Подняла дева голову свою огневолосую и глядит, как трава зеленеет, поляна ковром из цветов покрывается. А над каждым куском пчелки-труженицы порхают, пыльцу собирают. Быть, быть новому урожаю меда. Рука Иларии так и потянулась к травам медовым, целебным. Будто знает она, от чего каждая травинка лечит. Собрала букет трав душистых.
Подошли к ним ауки и в ноги поклонились.
- Вы наш дом спасли, - молвил лесной люд с благодарностью. – Нам это во веки веков не забыть. Просите чего хотите.
И тут всплыла в памяти Иларии просьба Хозяйки – найти перекрестье оберега.
- Просим вас за добро воздать добром, - произнесла медуница. – Помогите нам найти перекрестье оберега.
Понурил голову лесной люд в думе мудреной. Видно, было знают, где хранится то, что нужно спасителям их. Не хочется с добром этим великим расставаться. Но с другой стороны сами же и обещали
- Так уж и быть, - сказал глава люда лесного. - Поможем вам.
И повели их ауки на заповедную поляну, куда посторонних до сей поры и не водили. И шли путники тропами не хожеными, дорожками заповедными сквозь дубов могучих и сильных. И видели они, как жизнь возвращается: звери лесные мимо них пробегали, птицы в родные гнезда летели. Шла Илария и любовалась, как лес преображается. Вдруг уловили уши медуницы жужжание пчелиное. Где-то дикие пчелы живут, пополняя закрома свои медовые. И как-то в животе заурчало, ибо вспомнила дева смутно, что-то только утром ела до странного перемещения. И прыгнула она со стремительностью стрелы на ветви дерева, дабы пищи немного раздобыть и сил подкрепить. Неведомо, что еще ждет впереди. На то она и была медуница, чтобы с пчелами уметь договариваться. Одолжила Илария немного у них меда ароматного и путников своих угостила.
- Ты не серчай, Гордей, что тогда навела на тебя я стрелу шестиперую, - произнесла я дева и преподнесла ему медку в благодарность за спасение от верной погибели и в знак примирения. – Просто я воды сильно боюсь, а как будто не боюсь. Чудно получается. Себя саму не понимаю, - и добавила с робостью и смирением. - Благодарю, что ты и Игнатий спасли меня.
И как произнесла она слова эти, то поняла, что уж не боязно стоять рядом с омутником.
Подкрепили странники силы свои, и вскоре вывели ауки их на свое капище старинное. Была это поляна, окруженная идолами лесными, из столетних дубов вырезанных. Подвели их к главному идолу , у подножия которого было собрано добро ауков: каменья, мечи, стрелы, ложки резные, вилки, щиты, одежды дорогие и прочего добра видимо и не видимо.
- Вам необходимо то, что скрестить между собою можно, - сказал люд лесной.
- Вот так? – просила Илария, взяла для образца два кинжала, которые скрестила между собой.
- Именно так, - ответили ауки.

Колодезные диггеры.


- Вода – это слабость для уравновешивания других моих способностей. Часть меня на утек от воды бежать готова за семь морей, а другая, как будто играть с ней хочет. Чудно так плясать, как в здешних краях и не танцуют, - сказала медуница, собирая предметы с капища, которые можно было скрестить между собою. И прикрыла дева глаза на миг, и промелькнуло горькое прошлое. Как жила она в детстве припеваючи, горя и печали не знала. Как пришли однажды злые вороги, сожгли селение. Мужчин всех перебили, женщин в полон увели, а детишек в воде топить стали, как котят малых, считая, что не выдержат они дороги дальней. А Иларию пчелы спасли от душегуба, который на нее набросился. - А пчел я просто своей волею зачаровываю. Силу над ними имею, что не прикажу, тот же час исполнят. Поэтому они мне вреда не причинят. А ты в себе какие-то странности подмечаешь?
И когда собрали необходимое, то двинулись дальше, как будто сила их неведомая, покуда не привела их колодцу. Съежилась Илария от страха, когда поняла, что лезть в него надобно. Возопили в ней инстинкты медуницы, восстали против перспективы, что предстоит встреча с водой. Но тут вспомнились наказы Макоши, да и другая половина в ней, что упорством наделенная, требовала немедля прыгнуть в колодезь, пока духу еще хватает. И подняла дева взор на омутника, и поняла, что от тоже чувствует надобность лезть туда. И делать им больше нечего, как подчиниться силе их зовущей. Подбежала медуница к колодцу, и прыгну вовнутрь него. А точнее с пронзительным визгом полетела, пока не ударилась обо что-то твердое. Зазвенела тогда в голове Иларии, и острая боль воспоминаний нахлынула. И вспомнилось, как сбежала она в этот мир, от той боли, что разъедала ее изнутри. От чего бежала к тому же и снова прибежала. Только к дешевным терзаниям прибавилась еще и физическая. Приподнялась медуница, и коснулась пальцами виска. Струйка липкой крови сочилась по ее ладони.
- Да тебе Кармен танцевать, - пронеслось в памяти.
Какая уж там Кармен, если она чувствует себя побитой кошкой. А точнее коровой, распластавшейся на льду. Благо тут на помощь пришел Гордей, который протянул ей руку. Сжав ладонь омутника с благодарностью и вспомнив о том, что она еще в теле медуницы, Илария поднялась.
Ох, до чего же холодно. Ее одеяние к такому резкому смену климата не приспособлено. Стала прыгать медуница с ноги на ногу, да бы согреться и разглядывать новую честную компанию, в которой оказалась по воле Макоши.

- Это самое благоразумное предложение, - сказала та, что звалась Иларией, клацая зубами и боясь заболеть. А болеть ей больше всего на свете нельзя. У нее забот не початый край по возвращению домой.– Сначала тепло, а потом все остальное.
Быстро бросила взгляд медуница на честную компанию: кроме нее и Варвары, здесь еще тоже была одна рыжеволосая дева, Гордей, еще один муж и как ни странно говорящий кот.

Вот значит, как их звать-величать. Познакомилась с ними Илария, когда шли они к замку. И напомнил он декорации к “Снежной королеве”. И как балет ставили, когда она в Академии училась. И усмехнулась про себя та, что звалась Илария от воспоминаний. Снежная Королева – это вам чай не Аврора. Пожалуй, она бы эту глыбу льда сплясала.

- Спасибо за заботу, - произнесла девица любезно, - но я еще в состоянии сама разогреться.
И стала медуница делать различные разогревающие движения, разгоняющие кровь в младом теле, пока мужчины дверь толкали. Немного арабесков руками, растяжка. Она может и на шпагат бы села, но на снегу и околеть при такой погоде насмерть можно. Ох, пусть в теле она чужом, но помнит, помнит все свои балетные навыки.
А как вошли то достала медуница осторожно из-за пазухи стрелу: лесное капище научило быть на чайку. Хотя та женщина, что спускалась к ним не казалась враждебной. Может, зря она снова спешит со своей предосторожностью?

- Позвольте переждать у вас ненастную погоду, - обратилась Илария к красивой деве. – Мы неудобства вам не причиним.