Карта ролевой игры "Пейзаж в тонах любви и смерти"

Пон Блан де Полиньяк, ранее утро 3-го июня 1775 года
Солнце едва позолотило горизонт, по углам замка еще пряталась тишина и отголоски снов, а ветер доносил из сада аромат ночных цветов.
Зарождающаяся заря, этот волшебный миг перехода от тьмы к свету столь же краток, как счастье, которого долго ждешь, а оно ускользает, едва наступив.
Изабелла тихо вздохнула и отошла от окна. Взяв в одну руку шляпу и туфли, в другую лежащий на кровати сверток, покинула спальню, плотно прикрыв за собой дверь.
Босиком, совершенно бесшумно, пробежала по коридорам спящего поместья и выскользнула через дверь для прислуги, ведущую на внутренний двор. Задержалась, чтобы надеть туфли и шляпу, и направилась на конюшню.
Помощник конюшего, с трудом сдерживая зевоту, уже ждал мадам, держа под уздцы Шираз - стройную медногривую кобылку, подарок мужа, графа де Реоля, сделанный им незадолго до гибели. Изабелла дала лошади имя в честь загадочного персидского города, славящегося красотой женщин и вином.
Шираз пританцовывала на месте, нетерпеливо перебирая изящными ногами. Изабелла уложила сверток в седельную сумку и погладила лоснящуюся шею лошади, чувствуя приятное волнение от предстоящей прогулки.
Конюх привык к постоянным выездам мадам в ранние часы, но к чему никак не мог привыкнуть, так это к тому, что графиня де Реоль упорно усаживалась в мужское седло и отказывалась от сопровождения. И все же лицо парня оставалось невозмутимым, когда Изабелла, придерживая расходившуюся спереди юбку верхнего распашного платья, легко запрыгнула на лошадь. Стоило заметить, что под верхним платьем нижнее отсутствовало, вместо него мадам предпочитала надевать мужские панталоны.
Стараясь не коситься на стройные женские ноги, обтянутые белым шелком, конюх вывел Шираз из конюшни, запер ворота и отправился досыпать. В такую рань даже из слуг мало кто вставал, только неугомонной графине не жилось спокойно, и она почти каждое утро испытывала судьбу, в полном одиночестве покидая территорию поместья.
Мало того, о чем шептались за ее спиной, называя «черной вдовой». Графиня упорно искала приключений, даже зная о соседстве с ненавистными Грамонами. Эти способны на что угодно, уж будьте уверены. Каждый из них, от сопливого дворового мальчишки, сгребавшего навоз, до самой маркизы де Грамон только и ждали момента, как бы напакостить соседям. А ту кислую, воняющую плесенью бурду, которую они именовали вином, не стал бы пить даже самый распоследний нищий.
Конюх осуждающе покачал головой и зевнул от души.

...А мадам де Реоль, после смерти мужа принятая вместе с падчерицей в замке семьи де Полиньяк, близких родственников мужа, менее всего думала о соседях, хотя и слышала о них постоянно. Поневоле оказавшись в одном из враждующих лагерей, она вскоре привыкла к несмолкающим разговорам об «отвратительных Грамонах». Первое время пыталась держать нейтралитет - ведь лично ей соседи ничего плохого не сделали. Однако со временем оказалось, что оставаться в стороне от давнего конфликта не получается.
Лошадь перешла с легкой рыси на галоп, унося хозяйку в сторону океана. Каждый раз, скача по хорошо знакомой дороге в ранний час, Изабелла уносилась мыслями в прошлое. Наедине с собой можно не притворяться, не держать лицо, как перед слугами и родственниками, а окунуться с головой в омут, из которого не могла выбраться до сих пор.
И поплакать вдоволь, позволяя встречному ветру осушать слезы.
«Женщина без спутника, труд без надежды, корабль без руля не многого стоят», - утверждала некая известная дама. Она права лишь отчасти: одиночество вовсе не так страшно. Худший из уделов - это бесцельное существование.
Но когда тебе всего девятнадцать и ты ведешь беззаботный образ жизни в доме любящих родителей, кажется невозможным, что жизнь может быть бессмысленной, а однажды все изменится настолько, что превратится в кошмар .
...Выезжая на луг, Изабелла вспоминала, как девять лет назад выходила замуж за барона Галистео, состоявшего на службе у самого герцога Альбы. За неполные два года первого брака Изабелла полюбила мужа, оказавшегося достойным человеком, и родила ему дочь. Сеньора Галистео успела ощутить себя по-настоящему счастливой, но длилось это недолго.
...Скача по дороге, ведущей сквозь пронизанную светом сосновую рощу, Изабелла заметила между деревьев фигуру, двигавшуюся словно в каком-то замысловатом танце - каскад быстрых шагов, взмахов рукой, резких выпадов, ловких уворотов, где каждое движение неуловимо переходит в другое. Это был Жан дю Лавини, искуссный фехтовальщик и телохранитель сына графа де Полиньяка и еще один из тех, кто предпочитал встречать рассветы вне стен поместья.
Махнув ему рукой, хотя и не думала, что он успел заметить ее жест, графиня промчалась дальше.
На этом отрезке пути на память неизменно приходило все то, что радовало и давало надежду, а потом в одночасье разрушилось.
В то время нарастало противостояние, позже приведшее к Фолклендскому кризису: политики занимались войной, строили козни и плели интриги, подчас крайне жестокие, не оставалась в стороне от текущих событий и светская жизнь.
Но далекая от всего этого юная Изабелла была просто счастлива ощущать себя матерью прелестной малышки и преданной женой любящего супруга.
А затем был Мадрид, куда Галистео отправился с «деликатным поручением» герцога Альбы. Барон взял супругу с собой, а маленькую дочь они оставили на попечение родителей Изабеллы, тогда и не подозревавшей, что видит родных последний раз.
...На этом отрезке пути сосны росли гуще, они раскачивались на ветру, шумели и скрипели тревожно, и мадам де Реоль вспоминала ту роковую ночь в Мадриде, когда ее муж был жестоко убит.
Потерявшую связь с реальностью, напуганную Изабеллу обвинили в смерти мужа. И когда уже казалось, что мир окончательно рухнул в бездну, из которой нет спасения, появился он - граф де Реоль, прибывший в Испанию по делам. Каким-то невероятным образом, используя связи и дипломатические каналы, он помог молодой вдове избежать суда инквизиции.
При условии, что она навсегда покинет Испанию и прервет все контакты со своей семьей.
Изабелла заплатила эту цену ради безопасности родных, а им пришлось отречься от нее.
Де Реоль, на тот момент уже вдовец с маленькой дочерью на руках, предложил Изабелле брак и свое покровительство. Пребывавшая в каком-то непроглядном тумане, наполненном призраками и неутихающим отчаянием, не желая верить, что все происходит на самом деле, Изабелла согласилась и вместе с графом уехала во Францию.
Со временем де Реоль вызвал в сердце графини чувство, схожее с любовью. Он называл ее Изабо и мечтал о ребенке, которого она так и не смогла подарить ему...
И думая об этом, графиня вспоминала личико своей дочери, оставленной в Испании. Ей уже семь лет, и она живет, не зная своей матери.
Образ ребенка стирался из памяти, но невыносимая тоска лишь усиливалась с годами.
...Выезжая на берег океана, Изабелла думала о том, что, несмотря на все нечеловеческие усилия, порвать с прошлым невозможно. Оно темными пятнами клеймит жизнь, тянется следом как длинные тени от исполинских сосен, лежащие на золотом песке.
Привязав Шираз к стволу дерева, Изабелла осмотрелась - как и всегда, в этот предрассветный час на берегу не было никого. Да здесь вообще редко кто бывал.
Вытащив из седельной сумки сверток, она развернула его. В свертке была полотняная простыня и тонкая батистовая сорочка. Быстро раздевшись, Изабелла накинула сорочку и пошла к океану.
В начала июня вода еще холодная, но она омывала тело, очищала душу, помогая забыться. Хоть и совсем ненадолго.

Уходить с берега не хотелось. Босые ноги утопали в мелком прохладном песке и мысль о том, что придется снова натянуть тесные туфли, вызвала досаду.
Изабелла свернула мокрую сорочку и простыню, затолкала сверток в седельную сумку и, запрыгнув на Шираз, отправилась в обратный путь.
Солнце вставало над горизонтом, ярким оранжевым светом заливая прибрежный песок и верхушки сосен. Пустив лошадь неспешной рысью, Изабелла двигалась через рощу, глядя по сторонам, прислушиваясь к пению птиц. Признаться честно, возвращаться в замок совсем не хотелось.
Выехав из рощи на усыпанный летними цветами луг, графиня свернула к озеру Уртен, решив немного проехать вдоль берега. Уже хотела спешиться, как услышала жалобный писк, разносившийся в утренней тишине. Казалось, пищит какой-то зверек, угодивший в силки. Жалобный, протяжный звук все повторялся и Изабелла направила Шираз в сторону, откуда писк доносился.
- Боже, что случилось? - воскликнула Изабелла, спрыгивая с лошади. В траве сидела девочка лет восьми-девяти, одетая в невзрачное коричневое платье с белым фартуком и простой чепец. Явно из прислуги, но Изабелла не могла припомнить, чтобы видела ее. Малышка самозабвенно рыдала с закрытыми глазами, издавая жалобный скулеж, она, кажется, и не заметила приближения Изабеллы. На коленях девочки лежала охапка полевых цветов.
Услышав голос, малышка вздрогнула, в испуге распахнула наполненные слезами глаза и уставилась на незнакомку.
- Не бойся, - Изабелла наклонилась к девочке. - Скажи, что произошло?
- Ногу поранилаааааа... - она снова заскулила. - Идти не могууууууу...
- Понятно. А зовут тебя как?
- Мариииии...
- Послушай, Мари, сейчас мы с тобой вот что сделаем. Я помогу тебе сесть вот на эту чудесную лошадку, и мы с ней отвезем тебя домой. Хорошо?
Девочка в ужасе уставилась на лошадь.
- Я... боюсь, - прошептала малышка, всхлипывая.
- Не бойся, Шираз очень смирная. А как ты здесь оказалась? - спросила Изабелла, помогая девочке подняться.
- Ц-цветы собирала для мадемуазель. Она любит полевые цветыыыы...
- Мадемуазель?
- Да, мадемуазель Шанталь. Она хорошая, я хотела сделать ей сюрприз.
- Так, и где же живет чудесная мадемуазель Шанталь? - Изабелла, занятая тем, что усаживала девочку в седло впереди себя, не сразу поняла, о ком идет речь.
- В замке Грамонов.
Изабелла замерла на мгновение.
- Ах, ну да, конечно, - пробормотала, усмехнувшись.
Тронула бока лошади, и они ровным шагом двинулись в сторону шато Доре де Грамон.
Во двор поместья соседей-недругов Изабелла въезжала со странным смешением чувств: какая же глупость эта вражда между семьями. Утомительная и нелепая, и все же заразительная, как холера.

- Любезный, возьмите-ка ребенка, - обратилась Изабелла к первому попавшемуся на глаза человеку.
Она передала Мари в протянутые руки, сама спрыгнула с лошади и под сопровождение ошалевших взглядов прислуги Грамонов, сновавших по двору, двинулась на звук занятной песенки.
- Мадемуазель Грамон, доброго утра! - выкрикнула, увидев возле пруда в саду Надин, дочь "той самой" маркизы. - Какая занятная у вас песенка. Похожую поют и у нас, только звучит она так: "Вино де Грамон, как тухлый лимон".
Изабелла подошла ближе и добавила:
- Знаете, я не привыкла верить сплетням и слухам. Предпочитаю во всем убеждаться сама. Не угостите меня глотком вашего вина, несмотря на ранний час?

Утро 3-го июня, 1775 года
шато Дор де Грамон

«Боже милостивый, что я творю!», - мелькнуло в голове Изабеллы, когда Надин приняла вызов и унеслась куда-то.
Не иначе как сегодня утром земля налетела на земную ось, и что-то сошло с орбиты. И что скажет месье Эрман, когда узнает, что вдова его кузена запросто явилась на вражескую территорию. Одна. В неподобающем наряде.
Ну, не глупость ли, стоять здесь и ждать, пока ее выволокут силой?
И только собралась незаметно покинуть поместье, как вернулась Надин, держа в руках кружку и еще что-то.
А мадемуазель-то не промах, подумала Изабелла. Девушка вызывала искреннюю симпатию, и с этим ничего нельзя было поделать, даже упорно твердя себе, что они из вражеских лагерей, и простое приятельское общение с ней невозможно в силу еще сотни причин.

Вихрь мыслей был прерван появлением молодого человека. Изабелла вежливо ответила на приветствие, пытаясь вспомнить, кем в семье де Грамон являлся этот мужчина. Не родственник. Не прислуга. Ах, да! Кажется, это секретарь мадам. Изабелла видела его раз или два, но имени не запомнила. А он смотрел на нее так, будто и вовсе видел впервые. Что ж, их семьи уже много лет старались избегать всяческого общения.

Невинный взгляд и взмахи ресниц прелестных глаз мадемуазель мог ввести в заблуждение кого угодно.
- Да, не будете ли так любезны, месье Ларивьер, сопроводить нас с мадемуазель в погреба, - подхватила Изабелла. - Я случайно оказалась здесь, и не хочу, чтобы мой визит вызвал переполох. А ваше сопровождение дает все основания надеяться, что мое появление не сочтут за вражеские происки, ведь вы доверенное лицо самой мадам де Грамон и сможете убедиться, что я здесь исключительно с мирными намерениями, а не ради диверсии.

А вот теперь все окончательно начало выходить из-под контроля. К ним направлялись маркиза в сопровождении неизвестного мужчины.
Не долго думая, графиня де Реоль присела в реверансе, здороваясь с вновь подошедшими, и выпалила:
- Мадам! Месье! Рада приветствовать вас и прошу прощения, но уже спешу удалиться. - Она подхватила юбки, забыв, что демонстрирует всем ноги в мужских панталонах. - Мадемуазель Надин, месье Ларивьер, не будете ли так любезны и не проводите меня?
И она направилась из сада, стараясь не думать о том, что может предпринять маркиза де Грамон, когда до нее дойдет, что по ее земле запросто шастает кто-то из Полиньяков.

3 июня, 1775 года, утро, шато Доре де Грамон

Чистая случайность породила спонтанную выходку, которая, в свою очередь, обернулась чем-то совершенно непонятным.
Изабелла будто впервые за долгое время сбросила с плеч неподъемный груз. Вся эта постоянно подтапливаемая вражда с соседями изрядно утомляла, даже если не принимать в ней непосредственного участия. Хватало и того, что происходило в душе, скрытое ото всех: там тоже шла постоянная битва с самой собой и с той несправедливостью, которой пришлось когда-то покориться, а еще отчаянная борьба с принятием действительности, не прекращавшаяся долгие годы.
«Когда-то враги навязали мне условия, которые я вынуждена была принять. Сейчас я по собственной воле принимаю дар из рук врага», - подумала Изабо, усмехнувшись.
Хотя, конечно, она не считала юную мадемуазель де Грамон таким врагом, как те, кто убил ее мужа и сломал ее жизнь. Надин чем-то напомнила саму Изабеллу в таком же возрасте, и сейчас вдова ощутила и себя двадцатилетней беззаботной девчонкой.
Изабелла сделала глоток из протянутой ей кружки. Боже, насколько она могла разбираться в винах (а она могла!), вино было прекрасным. Но вот озвучить это оказалось труднее, чем выпить.
Испорченным оказалось не вино, а головы и души людей, привыкших жить в состоянии ненависти.
- No está mal.Me gusta, (Неплохо. Мне нравится.) - по-испански произнесла Изабелла. - Наверное, это должно означать, что у меня нет вкуса и я не разбираюсь в вине.
Она коротко взглянула на месье Ларивьера, и уголки губ Изабеллы дрогнули в улыбке. Невольно вовлеченный в эту неразбериху секретарь мадам де Грамон был спокоен и сдержан. И похож на секунданта, со снисходительным достоинством следившего за дуэлью Надин и Изабеллы. Дуэлью, в которой все можно решить глотком вина.
И, в общем, кое-что действительно Изабелла решила для себя - она убедилась, что ненавидеть вино де Грамонов нет никаких оснований. Впрочем, как нет оснований поносить отменный арманьяк Полиньяков.
- Я должна извиниться перед вами, мадемуазель Надин, за то, что вторглась на вашу территорию и за всю эту неразбериху с моим поспешным бегством от вашей матушки и месье Сент-Эрмина, - произнесла Изабелла. - Признаться, отношения между нашими семьями ввергают меня в глубочайшую тоску. Иногда слепая ненависть становится просто невыносимой. Ваша песенка... - Изабелла сделала неопределенный жест рукой, - я вспылила, услышав ее. Во мне взыграло какая-то по-детски несдержанная жажда справедливости. Но я не жалею, что поддалась порыву, ведь теперь могу не принимать слепо на веру некоторые слухи, и для меня это крайне важно. Благодарю вас. И вас, месье Ларивьер.
«Как же его имя? Не помню... К сожалению», - Изабелла вдруг смутилась. И в полной мере только сейчас осознала, что стоит здесь в неподобающем виде. Она подняла руку и поправила выбившиеся из прически пряди.
- Наверное, будет правильно отменить мое постыдное бегство и вернуться к вашей матушке, - сказала, подумав. - Мне не хочется, чтобы из-за меня всех Полиньяков считали малодушными, мы отнюдь не такие. Вас не затруднит проводить меня обратно?
И она подала руку месье Ларивьеру.

Услышав голос маркизы, Изабелла вздрогнула и невольно крепче сжала пальцы месье Ларивьера.
- Мадам, прошу меня извинить за вторжение и поспешное бегство. Извините и вы меня, месье Сент-Эрмин. Обычно я себя так не веду и строго соблюдаю этикет в поведении и одежде, - произнесла Изабелла. - Я бы предпочла ощущать себя дипломатическим представителем, нежели кем-то с враждебными намерениями. Случайно оказавшись у вас, теперь должна признаться, что даже рада этим обстоятельствам. Они многое для меня прояснили.

3 июня 1775 года, полдень
шато Дор де Грамон - Пон Блан де Полиньяк

Утро принесло множество сюрпризов.
Изабелла, как ни прислушивалась к себе, не могла почувствовать, что находится в лагере противника. Грамоны - большая и дружная семья, в которой каждый ценил то, что имел и всеми силами старался это сберечь и приумножить. Точно, как и Полиньяки.
Изабелла многое бы отдала, чтобы вернуться к родным, вынужденным отвергнуть ее. Всего на минутку, чтобы взглянуть на подросшую дочь, обнять ее и родителей...

- О, нет, мадам! Я считаю, что принадлежу к семье Полиньяк! - горячо воскликнула Изабелла. - Эти чудесные люди приняли меня и мою падчерицу, как самых близких родных, не позволив ни разу усомниться в их искренности, доброте и порядочности. И я не совсем поняла, о каких разгромленных бочках идет речь, но уверена, что мои родные здесь не при чем. Они просто не могли сотворить ничего подобного, тем более кого-то избить.
Графиня перевела дыхание и вдруг поняла, что ее пальцы до сих пор покоятся в теплой руке месье Ларивьера, ощутила ответное деликатное пожатие. Ей хотелось спросить, как же его имя, но момент был не самый подходящий.

«Грамоны в сущности милые люди...», - подумала, слушая маркизу, с упоением, очевидной гордостью и знанием дела рассказывавшую о фамильном винном производстве.
Изабелла забеспокоилась, поняв, что слишком задержалась и ей давно пора возвращаться домой. Граф - перфекционист, он любит порядок и следует четкому плану во всем. Изабо не хотела бы стать причиной нарушения этих планов или лишним поводом к обострению отношений между семьями, и без того переходящими все границы разумного, в том, что касалось ненависти и взаимного презрения.
- Мадам! - обратилась Изабелла к маркизе де Грамон. - Я еще раз сердечно благодарю вас за гостеприимство и перед тем, как удалиться, дерзну высказать маленькую просьбу. Не могли бы вы дать мне с собой немного вашей «Утренней свежести»? Только... Только, если это возможно, налить вина прямо из бочки, в сосуд без маркировки.
Изабелла открыто посмотрела на маркизу де Грамон, надеясь, что та не откажет в ее просьбе.

...Покидая поместье, Изабо в душе тайно надеялась еще увидеться, пусть не со всеми, но хотя бы с некоторыми из обитателей замка де Грамон. Например, с неким молодым человеком, который своим спокойствием, и исходившими от него уверенностью и достоинством взволновал Изабеллу, заняв место в ее тайных мыслях. Он почти не говорил, но его взгляды (конечно же, замеченные Изабеллой) заставили графиню вновь почувствовать себя живой.

...Она вернулась домой в полдень. Дрожа от волнения и чувства вины, оставила Шираз в надежных руках конюха и бегом проследовала к себе в комнату. Там быстро спрятала любезно подаренную маркизой бутылку вина, переоделась в легко домашнее платье и отправилась к кузену с повинной. Она знала, что он осведомлен о ее долгом отсутствии и уже готов предпринять меры.
Еще из-за двери Изабелла услышала голос Рауля, призывавшего немедля брать штурмом замок де Грамон.

- Прошу меня извинить! - с этими словами Изабелла вошла в кабинет графа, где обнаружила Эрмана и его сына. Мужчины были озадачены, явно недовольны, и, увидев Изабеллу, замолчали, воззрившись на нее укоризненными взглядами. - Я задержалась и знаю, что вы обеспокоены моим отсутствием. Простите еще раз! Спешу вас заверить, что со мной все в полном порядке. А теперь хочу пожелать вам доброго дня и поспешу откланяться - мне необходимо завершить сборы в дорогу. И, дорогой граф, я буду готова в срок.
Изабелла вернулась в свои покои и позвала Аделин. Попросила милую девушку приготовить ванну, чтобы смыть соль с кожи, и помочь уложить оставшиеся вещи.
- Аделин, прошу, спрячь в мой багаж вот эту бутылку. Оберни ее чем-нибудь и уложи так, чтобы не повредить, - она отдала ей вино, полученное от мадам де Грамон. - Пожалуйста, сделай это незаметно.
Изабелла выразительно взглянула на камеристку, но Аделин умела не задавать лишних вопросов.

утро- день 4 июня 1775 года, лес Ландов
по дороге к постоялому двору "Золотой петух"

Привыкнув к ранним подъемам, Изабелла и в день отъезда проснулась сама, задолго до того, как в доме поднимется шумная суета. Но по коридорам уже сновали слуги, а со двора доносились голоса и ржание лошадей. Выглянув в окно, графиня понаблюдала за собиравшимися на небе плотными облаками. Погода сегодня могла преподнести сюрприз.
Вчера до отхода ко сну Изабелла упорно избегала общения с домочадцами. Пожалуй, лишь Иоланда не стала бы бросать на мачеху красноречивых взглядов и задавать вопросы. Девушка отличалась особенной тонкой натурой, была мечтательницей и любила уединение, проводя время за чтением. Иногда Изабо хотела завести с падчерицей разговор о возможном замужестве, но красавица Иоланда упорно и с завидной категоричностью отвергала всех женихов.
...Стараясь отвлечь себя обыденными делами и не уноситься мыслями во вчерашний день, вспоминая взгляды и прикосновение мужской руки, пробудившие в сердце что-то давно забытое, Изабелла при помощи камеристок оделась в дорогу и попросила сделать ей простую прическу.
Вскоре, после легкого завтрака, они двинулись в путь.
В дороге Изабелла с тоской поглядывала в окно: темнота сгущалась, тучи затянули небосвод, поднялся ветер и уже накрапывал дождь. Но даже несмотря на испортившуюся погоду, графиня предпочла бы сейчас ехать верхом, а не трястись в карете и старательно сохранять невозмутимость под пристальными взглядами графа Эрмана. Изабелла взяла Шираз с собой, но сейчас лошадка скакала без седока, привязанная к одной из карет.
Погрузившись в свои мысли, графиня задремала. Разбудил ее громкий треск: разряд грома совпал с еще каким-то резким звуком, а карета содрогнулась и остановилась, накренившись.

Изабелла выпрыгнула из кареты следом за графом. Дождь уже хлестал вовсю и вскоре дорогу грозило размыть. Перспектива застрять в лесу при таких условиях казалась более чем нерадостной.

- Ближайший по дороге постоялый двор - это "Золотой петух", куда мы и направлялись для ночлега, - подала голос Изабелла, дерзнув вмешаться в разговор мужчин, - но до него не так уж и близко. Пока посланник доберется туда и нам будет выслана помощь, дороги размоет так, что груженые кареты не проедут. Может быть, нам перегрузить часть багажа в другую карету, распрячь лошадей и верхом добраться до постоялого двора. Я поеду на Шираз и могу взять Иоланду.
И в этот момент, сквозь грохот грома и шум ливня раздался стук колес, и из-за туманной дымки показался экипаж.

Изабелла взглянула на графа Эрмана, принявшего величественный облик полководца, готового вступить в главное сражение свой жизни. Изабелла тронула кузена за рукав.
- Граф, не стоит вступать в перепалку, - вырвалось у нее.

Появление барона оказалось удивительно своевременным, как и предложенная им помощь.
- Добрый день, месье Сент-Эрмин. Вас послал сам Бог! Это же чудесно, что ваш экипаж почти свободен! Жюли, Иоланда и Аделин уже могут занять в нем места и укрыться от дождя. А я, - Изабелла, предвкушая недовольство графа, все же произнесла это, - доеду верхом на Шираз.

4 июня 1775 года, после обеда
лес Ландов-постоялый двор "Золотой петух"

Отрезок пути до постоялого двора после поломки кареты под ливнем и ветром, в неудобном платье и без седла никак нельзя назвать приятной поездкой. К тому же Изабелла огорчила и озадачила графа и показала не лучший пример юным дамам обоих семейств. А месье Ларивьер снова не сказал ни слова...
И все же, после всех этих испытаний, зайдя в теплый зал постоялого двора, Изабелла вздохнула с облегчением.
Она стянула промокшую шляпу и пришедшие в негодность перчатки и подошла к огромному очагу. Протянула к огню озябшие руки и огляделась. Здесь было тепло, уютно, в воздухе витали аппетитные запахи, но что-то вдруг вызвало подспудную тревогу, будто сердце кольнуло крошечная льдинка.
Изабелла перевела взгляд и увидела висящую над очагом картину. Не сразу и поняла, что на ней изображено - озеро Уртен, но художник будто взял самые мрачные, невыразительные краски и нанес мазки, не стараясь придать пейзажу четкие очертания. Почему эта картина здесь висит?
Изабелла вздрогнула и поспешила отойти от очага, стараясь больше не смотреть на странное полотно.
Разместившись в комнате, графиня поторопилась переодеться и снова спустилась в обеденный зал. И окунулась в новую суматоху. Снова что-то случилось?


Граф и маркиза держали что-то в руках - пожелтевшие свитки? полуистлевшие письма? - в полном недоумении зачитывая содержимое, и Изабелле показалось, что вместе с их голосами звучат еще какие-то голоса, едва слышные, доносящиеся издалека.

- Граф, посмотрите! И вы что-то обронили!
Изабелла подняла с пола миниатюру, полностью повторявшую изображение над очагом. Даже рамка была точно такой же.
Едва она прикоснулась к копии, как краски на ней стали расплываться, в глубине изображения возникло мерцание и...


Граф, я возьму вашу миниатюру. Судя по всему, она является своего рода порталом, а у вас уже есть одна, у маркизы) Вы же не против?)

Аббатство Мортемер


...Крыша постоялого двора вдруг превратилась в звездное небо, стены растворились, а земля уплыла из-под ног. Смолкли знакомые голоса, а в лицо пахнуло запахом тления и покрытых многовековой плесенью камней...
- Я брежу... - невольно прошептала Изабелла, цепенея от ужаса.
Не решаясь тронуться с места, не понимая, где находится, посмотрела на свою руку - она до сих пор сжимала в ней миниатюру. Первым порывом было отбросить ее прочь, словно ядовитую змею, но что-то подсказало, что делать этого не стоит, и Изабелла сунула жутковатую безделушку в шелковую, расшитую жемчугом сумочку, укрепленную на поясе платья.

- Месье Ларивьер! - Он тоже был здесь, и наконец-то она услышала его голос приятный, немного хрипловатый.
Изабелла сделала шаг навстречу, невольно протягивая к Ларивьеру руки.
- Со мной все в порядке и я безумно рада вас видеть, - горячо отозвалась графиня.
- Вы видите то же, что и я? Мы ведь больше не на постоялом дворе? По заведенному в наших семьях порядку можно было бы все списать на некачественное, точнее, "мерзейшее пойло" - вино и арманьяк. - Изабелла нервно рассмеялась, и ее смешок унесся вдаль по тонущей во тьме гелерее. - Но я ничего не пила и не успела поесть. Так что, не думаю, что все это какой-то дурман в результате отравления алкоголем или трактирной едой.
Она осмотрелась.
- И это место мне кажется... знакомым. А вы что думаете?
Где-то поблизости раздались знакомые голоса.
- Слышите? Мы здесь не одни. Я определенно слышу голос нашей камеристки, Аделин. И кого-то еще.

Аббатство Мортемер


"Стефан! Вот его имя", - вдруг вспомнила Изабелла.
Месье Ларивьер говорил, держа ее за руки, а она не столько слушала его слова, сколько всматривалась в лицо, ощущала прикосновение теплых пальцев.

Аббатство Мортемер? То самое, где обитает призрак Белой дамы? Возможно ли такое? Графиня бывала здесь проездом, поэтому место показалось ей смутно знакомым.
Что за сила занесла их сюда? Изабелла не расслышала всего, написанного в загадочных письмах, но чтение писем обратилось какой-то невероятной мистификацией, в духе графа Сен-Жермена.
И был ли во всем этом смысл?
Ответ пришел на удивление легко - смысл, конечно, был. Они оказались здесь не просто по чьей-то могущественной прихоти. Некая воля, не вполне человеческая,скорее, воля провидения занесла их сюда.

Изабелла на миг прикрыла глаза.
- Я не боюсь. С вами ничего не боюсь, - проговорила она.


- Рауль! И вы здесь? И мадемуазель Шанталь? - И только произнесла эти слова, как в отдалении раздался протяжный вой, от которого кожа словно покрылась коркой льда. - Боже, это что еще такое? Стефан, вы много знаете про это место. Что это за звуки?
Изабелла и не заметила, что назвала месье Ларивьера по имени. Но это прозвучало так естественно, так правильно.

Аббатство Мортемер


Задав вопрос Стефану, Изабелла никак не ожидала получить его из уст призрака.

В тихом голосе, лишенном оттенков, слышалась смертельная усталость. Так, наверное, звучала потерявшая всякую надежду, одинокая душа. Так мог звучать любой, кто утратил что-то очень значимое в своей жизни. И даже НЕжизни.
Изабелла вдруг подумала, что таким призраком могла бы стать и она, потеряв все, что ей дорого и прожив бесцветную и бесцельную жизнь.
Сколь не сопротивлялся разум происходящему, но убежать от кошмара было невозможно. Замерев от ужаса, пытаясь справиться с охватившими чувствами, графиня с удивлением поняла, что Стефан и призрак дамы... знают друг друга. Она услышала их загадочный диалог, и поняла лишь одно - в жизни Ларивьера есть какая-то тайна, этот человек живет с грузом на душе и смиренно принимает это.

Изабелла, как ей этого не хотелось, не стала задавать Стефану вопросы. Она лишь встала ближе к мужчине, коснувшись его плечом и давая понять, что не отступит, что бы им ни пришлось сделать, чтобы выбраться отсюда.
Но Белая дама все же дала один из важных ответов - почему они оказались здесь. Чтобы помочь тем, кого несправедливо разлучили. Разве не так должно быть?
"Исправьте ошибки прошлого, дабы не повторять их в будущем". Строки из письма справедливы для всех, не только для Грамонов и Полиньяков, потративших полтора столетия на бессмысленную вражду, вместо того, чтобы позволить призракам прошлого покоиться в мире.
Но, Боже мой, чревоядные псы! Что это вообще такое?

Забраться на стол? А если поблизости не окажется ни стола, ни подоконника! К тому же в этих юбках можно запутаться и тогда... Графиня пожалела, что не надела снова удобных мужских штанов.
- О псах я слышу впервые, - тихо произнесла Изабелла, пока они с острожностью продвигались по бесконечным коридорам аббатства, - но сейчас вспомнила кое-что. Говорят, что здесь водится призрак кошки. Якобы где-то на территории аббатства зарыт клад, и злой дух в виде кота охраняет его.
Она посмотрела на Стефана, решительно шагавшего вперед.
- Может быть, мы сможем как-то использовать природные особенности этих животных, пусть они и потусторонние? Почему бы и призрачным котам и псам не испытывать друг к другу неприязнь? - проговорила Изабелла.
"Точно, как Грамоны и Полиньяки, которым немного надо, чтобы начать фонтанировать ненавистью", - подумала про себя, а вслух добавила:
- Впрочем, может оказаться, что кот и псы здесь в одной упряжке и с готовностью объединятся против общего врага - нас.
"Как и мы, представители двух враждебных семейств, вынуждены сейчас объединиться".
С этой мыслью Изабелла остановилась.
- Простите, месье, - обратилась она к мужчинам, - не могли бы вы отвернуться. Шанталь, Аделин, пышные и тяжелые нижние юбки могу сыграть с нами злую шутку. Я собираюсь избавиться от лишних деталей туалета, рекомендую и вам сделать то же самое и прямо сейчас. Так у нас будет шанс не запутаться, не застрять в проходе и вовремя запрыгнуть на стол.

Аббатство Мортемер

Рауль прав, конечно: они могли только гадать, на что способны призрачные существа в виде котов и псов. Но...
Изабелла задумчиво потрогала узел волос, скрепленный массивной шпилькой, напоминавшей стилет, украшенный драгоценными камнями. Эта вещица вполне могла сойти за сокровище из клада, который охранял кот-призрак. К тому же шпилька была острой, как...

- Посмотрите, месье Ларивьер, - она вытянула из волос шпильку, - эта безделушка имеет немалую цену. Почему бы ей не быть частью клада? И она могла бы заменить гвоздь или даже стилет. Возьмите, вдруг она пригодится раньше, чем мы найдем необходимый предмет.

- Ах, мадемуазель Шанталь, - вздохнула Изабелла, - а мне вот пришлось облачиться в эти многочисленные юбки, потому что мое удобное дорожное платье намокло во время грозы.
Сворачивая в тугой сверток неуместную деталь своего наряда, Изабелла шепнула девушке:
- Когда-нибудь, я надеюсь, дамы смогут совершенно законно и без осуждения со стороны общества надевать на себя костюмы мужского кроя. Поверьте, они гораздо удобнее, чем все эти наши многослойные и громоздкие наряды.

- Я бы без жалости бросила все это прямо здесь, - с досадой произнесла Изабелла, - но вдруг нам пригодится ткань для чего-то.
...Они двигались почти бесшумно, едва дыша и сами походили на группу блуждавших по галереям аббатства призраков. Вскоре дошли до трапезной, а там обнаружили и кухню. Запах в помещении стоял отнюдь не аппетитный.
- Скажите, что вы ищите, месье Ларивьер? Я помогу вам, - обратилась она к Стефану, увидев, что он спешно осматривает разные емкости.

Аббатство Мортемер

Невольно замерев, Изабелла наблюдала, как Стефан выкладывает на стол найденные на кухне запасы провизии.

Изабелла почувствовала, как щеки начали пылать от смущения и какой-то совсем сейчас неуместной радости: во всей этой невероятной неразберихе Стефан не забыл, как она обронила, что не успела поесть на постоялом дворе.
- Благодарю вас. Вы очень внимательны, С... месье Ларивьер, - проговорила Изабелла.
Она была голодна, но с трудом смогла проглотить крохотный кусочек хлеба и крошку сыра. Обстоятельства совершенно не располагали к беззаботной трапезе.

Слова Стефана заставили задуматься. Для них сейчас хороши все средства, позволявшие выжить. Поэтому воровство именовалось заимствованием, а мысль о том, что они забирают последние припасы у нищих монахов безжалостно изгонялась из головы.
И все же оставить все вот так недопустимо.
Изабелла сняла с пальца кольцо с крупным рубином и положила его на видное место, где оно точно будет замечено. Это кольцо она не снимала со дня своей первой помолвки. Теперь самое подходящее время, чтобы сказать прошлому "Прощай" и хоть как-то компенсировать причиненный ущерб. Впрочем, стоимость кольца такова, что монахи смогут купить припасов на длительный срок. И новые ножи в придачу.

Подпереть дверь? Невольно погрузившись в свои мысли, Изабелла что-то упустила.
Она обернулась к двери, через которую они вошли и увидела двигающихся по темному коридору призрачное нечто, очертаниями напоминавшее пса. Существо будто было сотворено из мертвенного сияния и запредельной злобы, ледяным вихрем несущейся впереди него.
Как выяснилось, прочная деревянная дверь для твари вовсе не являлась преградой, а вот простой столовый нож оказался действенным средством. Отважная мадемуазель Шанталь не растерялась и вовремя вспомнила слова призрака. Она метнулась к столу, схватила нож и быстро вонзила его в пол.
Пес замер, будто налетел на невидимую стену и, издав ужасающий, полный угрозы вой, исчез.
- Друзья, давайте поспешим, - проговорила Изабелла, поспешно собирая припасы в корзину, не забывая и оставшиеся ножи, один из которых решительно зажала в руке. - Нам необходимо добраться до лестницы и как можно скорее. Впереди у нас путешествие в подвал аббатства.
Изабелла добавила к содержимому корзины бутыль с маслом, и кто-то из мужчин подхватил ношу. Дружно, но не мешая друг другу, все шестеро покинули кухню через вторую дверь.
Впереди в кромешной тьме мерцал едва заметный огонек, обозначавший лишь какую-то неясную точку в этих бесконечных лабиринтах аббатства. Это мог быть очередной поворот в никуда или же там, если повезет, находилась лестница, ведущая в подземелье.
Словно в ответ на мысли Изабеллы, впереди мелькнул и исчез выделявшийся в темноте призрачный силуэт в летящих одеждах.
- Взгляните, кажется, белая дама указывает нам дорогу. Поспешим!
В полном молчании, слушая эхо собственных шагов, они добрались до конца коридора, где и обнаружилась лестница, ведущая в подвал. Неровные каменные ступени казались скользкими, а сама лестница была такой узкой, что двигаться пришлось друг за другом, держась за омерзительно влажную и холодную стену. Чем ниже они спускались, тем холоднее становилось и все сильнее несло удушающей гнилью. И сквозь пронзительный писк снующих где-то крыс прорывался звук, от которого сердце едва не выпрыгивало из груди.
- Вы слышите? - прошептала Изабелла, сжимая в похолодевшей руке один из ножей. - Это ведь рычание псов?
А тем временем они уже оказались в коридоре подземелья.

Аббатство Мортемер - постоялый двор "Золотой петух"

- О, благодарю вас, месье... Стефан, - прошептала Изабелла, когда Ларивьер накинул ей на плечи свой редингот. Его руки обнимали ее плечи, а ткань сюртука сохраняла тепло его тела, и графиня всего на пару мгновений погрузилась в ощущения чего-то забытого, запретного, согревавшего до самой глубины души.
Изабелла замерла, прильнула, слушая дыхание Стефана, оказавшегося совсем близко. Запрокинула голову, вглядываясь в его лицо, и кромешная тьма затхлого, наполненного ужасами подземелья, словно отступила. Графиня видела только глаза мужчины, в которых отражалось пламя факела и что-то еще, отчего ее сердце забилось чаще.
«Если бы я умела читать мысли, то хотела бы знать, что он сейчас думает. Пусть это будут мысли обо мне...»
И в этот миг месье Ларивьер резко выдохнул, отвел взгляд и немного отстранился. Изабелле стало холодно.

Изабелла не смогла произнести ни слова, только отрицательно качнула головой. Она просунула руки в рукава редингота и плотнее запахнула полы. Шальная мысль о том, чтобы «забыть» вернуть месье его сюртук прочно поселилась в голове, несмотря на то, что думать сейчас о чем-то таком было совсем несвоевременно. Да и вообще...
Скорее всего, выбравшись отсюда, они снова разойдутся. Каждый вернется на свою территорию и засядет в своей цитадели: Изабелла продолжит жить прошлым, а Стефан... Она ничего не знала о нем, лишь поняла, что его история не менее трагична, чем ее.

...Они снова двигались среди мрака, кошмарных запахов и скребущих прямо по сердцу звуков. В подземелье они проникли, теперь следовало найти останки несчастного возлюбленного Белой дамы. Адские псы были где-то недалеко - их хриплое рычание вызывало едва заметные, но пробирающие до костей, вибрации. Однако твари не спешили нападать или же не могли этого сделать, потому что кто-то из их команды невольных исследователей подземелья обезопасил их путь, воткнув в пол пару ножей. Но запаса этих чудодейственных предметов могло не хватить, если они вскоре не отыщут каземат, в котором был заточен возлюбленный несчастного призрака.

Глядя на останки узника, умершего в полном одиночестве в этом кошмарном месте, Изабелла сглотнула горечь от подступивших слез.
- Мы нашли его? Это ведь он? - прошептала она.
Поддавшись какому-то неясному побуждению, графиня извлекла из-за отворота рукава редингота Стефана свою шпильку и, вслепую нащупав между камнями стены зазор, вставила туда острый конец шпильки. Надавила, стараясь глубже загнать предмет. Поймав вопросительный взгляд месье Ларивьера, пояснила:
- Камни в подземелье ведь заговоренные, так сказала Дама. Поэтому она не могла проникнуть сюда. Я ничего не смыслю в ворожбе и заклятиях, но моя матушка утверждала, что чистые бриллианты и жемчуг - прекрасное средство от сглаза и черной магии. Хочу надеяться, что мое украшение, оставленное здесь, снимет злой наговор и позволит влюбленным свободно перемещаться по аббатству. Или покинуть его и воссоединиться где-то, где они смогут быть счастливы хотя бы после смерти.
Вспомнив о других несчастных влюбленных, которым не удалось обрести счастья при жизни, Изабелла потянулась к сумочке, укрепленной на поясе, и достала из нее миниатюру.
- Бог мой... Взгляните только сюда... - произнесла она, не сводя взгляда с крошечной картины.
Мрачный пейзаж изменился - наполнился красками и на фоне неба над озером Уртен проступили очертания лиц. Или это только казалось?
...И снова пол ушел из-под ног, черные стены исчезли, а мерзкие запахи сменились аппетитными ароматами жареного мяса и похлебки. Неведомая сила снова вернула их на постоялый двор.
Изабелла вздрогнула от запоздалого испуга и огляделась. Она испугалась не того, что их снова могло занести в полное опасностей место, а что Стефана больше не будет рядом. Увидев его стоящего неподалеку, графиня сделала навстречу шаг. Потом еще один и остановилась, не замечая больше никого и ничего.
- Месье Ларивьер, благодарю вас за все, - она неторопливо сняла редингот , согревший ее, и протянула его владельцу. - Что бы ни было с нами дальше, я навсегда запомню это приключение, во время которого вы были рядом.
Как же непросто порой отбросить условности, которые мешают сделать шаг в желанном направлении... Куда сложнее, чем надеть мужские штаны и не заботиться о том, что подумают окружающие.

Постоялый двор "Золотой петух"

Она все еще ощущала тепло его рук, слышала голос, перед мысленным взором то и дело возникало его лицо: в лучах утреннего солнца в саду Грамонов, под проливным дождем в лесу, в темноте подземелья в отсветах пламени факела...
Изабелла судорожно вздохнула, стараясь не поддаваться непрошеным чувствам. Она ведь почти смирилась с судьбой, научилась жить в покое, без пустых надежд, ничего не ждать, и вот... Жизнь снова сделала невероятный кульбит, словно ярмарочный акробат.
Усилием воли Изабелла отогнала беспокойные мысли, стараясь не думать о вновь возникшем между ней и Стефаном расстоянии. В тревоге обвела взглядом обеденный зал постоялого двора.
Где же все остальные? Граф? Иоланда? Где маркиза и ее семья?
Графиня затаила дыхание, заметив картину над очагом: мрачный, размытый пейзаж изменился, как и миниатюра.
Теперь вместо погруженного во тьму озера Уртен на картине были изображены двое - он и она. Элен и Антуан, как догадалась Изабелла, абсолютно уверенная, что ее догадка верна. Те самые влюбленные, которым злоба и зависть не позволили быть вместе и довели до гибели. Печальная и страшная история, положившая начало долгой вражде двух семей. Но теперь юноша и девушка были вместе, пусть спустя полтора столетия, пусть на холсте, но зато навечно.
- Возможно ли такое... - прошептала Изабелла, безотрывно глядя на портрет.
Опомнившись, графиня перевела взгляд на свою руку, в которой еще минуту назад держала крошечную копию картины над очагом. В руке ничего не было. И в сумочке тоже. Миниатюра исчезла, скорее всего, безвозвратно. Хотелось надеяться, что невероятные события, участниками которых стали члены двух семей, многое изменили и для ныне живущих людей.
...Вокруг все громче звучали знакомые голоса, мелькали лица, но Изабелла не могла больше оставаться здесь. Казалось, от платья шел отвратительный запах затхлых подземелий, и хотелось поскорее снять его, принять ванну и забыться сном.
Отыскав среди снующих и громко переговаривающихся людей высокую стройную фигуру Ларивьера, Изабелла бросила на него долгий взгляд и пошла к лестнице, ведущей на второй этаж постоялого двора.

Сколько длилось их потустороннее путешествие? Случилось ли оно на самом деле?
Эти вопросы ничего значили для Изабеллы. Они промелькнули в голове и исчезли бесследно, без ответов, без сожалений.
За окном была ночь, гроза утихла, лишь мелкий дождик тихо шуршал в листве окружавших постоялый двор деревьев. Не только они шестеро, а все побывали где-то, все вернулись благополучно и сейчас, немного переварив произошедшее, угомонились, разойдясь по своим комнатам.
Изабелла долго не могла уснуть: едва закрывала глаза, и перед мысленным взором возникало лицо мужчины, прочно занявшего тайный уголок в ее мыслях, в душе. И сердце. Она слышала его негромкий, но уверенный голос, чувствовала прикосновение теплых рук.
Ей понадобился год, чтобы полюбить первого мужа. Она научилась чувствовать искреннюю, нежную привязанность и самые теплые чувства к своему спасителю, графу де Реолю. И теперь поняла, что, встретив Стефана, всего за какие-то мгновения ощутила то, что считала невозможным для себя.
Графиня привыкла не думать о завтрашнем дне, ей незачем было волноваться о будущем, в нем она не видела ничего ценного для себя. Она просто существовала, окруженная добрыми и порядочными людьми, пригревшими ее в своем доме, и ежедневно благодарила за это судьбу. Но отныне покой утрачен навсегда, а все помыслы будут возвращаться к тому, кто пробудил ее сердце.
Может, это все горячая испанская кровь? Побурлит немного и утихомирится...
Вздохнув, Изабелла, повернулась на бок и устремила взгляд в окно - она все еще не спит, а скоро уже рассвет. Рано утром их путешествие на празднование к герцогу де Фуа продолжится, ведь невероятные события не изменили планов семей. Но что-то определенно изменилось между людьми. Исчезло нечто, разрезавшее молниями воздух, стоило лишь представителям Грамонов и Полиньяков оказаться поблизости друг от друга. Изменились сами люди.
Графиня поднялась с кровати, подошла к дорожному сундуку, стоявшему в углу, и, покопавшись в аккуратно уложенных вещах, нашла завернутую в тряпицу бутылку вина, которое дала ей маркиза де Грамон. Изабелла хотела выбрать подходящий момент и угостить вином графа Эрмана и Рауля. Не называя марки вина, не раскрывая тайны его происхождения, просто выпить по бокалу за приятной беседой о погоде и делах поместья. Пусть бы мужчины семейства де Полиньяк не предвзято оценили вкус напитка, поняли, что напрасно раздувают пожар неприязни к соседям.
Повозившись с пробкой, Изабелла открыла бутылку, взяла с комода стакан и плеснула в него вина. Вкус действительно напоминал свежий аромат утра и спелых плодов, покрытых росой. Тонкие, чудесные оттенки, их отлично дополнил бы насыщенный, резковатый, полный огня и страсти вкус арманьяка. Гармоничный контраст мог бы получиться. Крепкий и надежный союз.
...До самого рассвета Изабелла просидела на краешке кровати, глядя в окно, а утром они снова отправились в дорогу.

Замок герцога де Фуа

Первые дни празднеств прошли в суматохе.
Оказавшись посреди многолюдной шумной толпы, Изабелла только глубже погрузилась в себя. Она присутствовала на званых ужинах, пикниках и балах, посещала светские салоны, съездила на охоту. И везде, повсюду мечтала об одном - увидеть Стефана. Не искала специально в толпе, но надеялась вдруг заметить знакомую высокую фигуру, темные волосы, стянутые черной лентой на затылке. Он не носил парик, и Изабелла вспоминала, как во время ливня в лесу, когда он помогал перегрузить их вещи из сломанной кареты, ей неудержимо хотелось убрать с его лба прилипшую прядь волос.
Балы, бесконечные разговоры, несмолкающие сплетни, многократные переодевания. Вскоре все это ужасно наскучило. Графиня скучала по утренним верховым прогулкам, удобным мужским панталонам и простым, не стесняющим движения нарядам.
И одним погожим ранним утром Изабелла не выдержала и отправилась на конюшню герцога, где томилась без дела ее верная Шираз. Надев подобающее платье для верховой езды, графиня все же позволила себе привычную вольность. Она попросила седлать Шираз мужским седлом, но вышколенный конюх герцога не выказал удивления. Прислуга давно привыкла к причудам господ. Конюх остался невозмутим, и когда графиня ловко запрыгнула на Шираз, а из-под широкой юбки мелькнули ножки в мужских штанах.
Изабелла покинула территорию замка и направила лошадь к видневшейся вдалеке реке. Купаться графиня не собиралась, ей необходимо было просто посидеть на берегу и встретить рассвет вне стен замка.
Достигнув реки, Изабелла проехала вдоль поросшего густой травой и цветами берега, пока не нашла подходящее место, где можно привязать Шираз и немного побыть наедине с собой. Графиня спешилась, скинула туфли и направилась к реке. Прохладная вода приятно омывала ступни, а песчаное дно было мягким. Изабелла стояла, наблюдая, как солнце поднимается все выше, заливая окрестности сочными красками летнего рассвета.
Все было прекрасно. Почти идеально. Не хватало лишь одного - того, о ком думала постоянно.