Карта ролевой игры "Марьин затон"

На пристани баба Шура давно стала своей. Даже трудно приставить очередное утро на пристани без неё. Можно сказать вместе с Прокофьичем местная достопримечательность.
А с чего всё началось? Жила-была в Рябинове простая баба, Александра Яковлевна, с мужем и двумя детьми. Хозяйкой была ладной, гостеприимной. Детишки радовали. Муж не обижал, по хозяйству помогал. Как и многие мужики любил выпить, изредка позволяя лишнего. Вот так однажды и хлебнул лишнего, что примерещился ему клад Марьи-разбойницы. Пошёл искать, так и сгинул. Осталось от мужа бабе Шуре старый самогонный аппарат и гармонь. Ей тужить некогда было, семью кормить надо. Взяла гармонь и пошла на пристань играть заливистые песни. Все только диву давались. Вместо горьких слёз, вдова частушки на пристани распевает. А со временем ещё начала ещё рябиновую настойку и самогонку туристам продавать.
Не заметила сама баба Шура как превратилась в старушку-веселушку на пристани. Дети разъехались, мать изредка навещают. Баба Шура только хлеще и удалее на клавиши гармони нажимает. А рядом с ней как всегда несколько бутылок чистейшего самогона, аккуратно прикрытые платочком..
Вот и сегодня раздались над утреней волжской гладью задорный голос бабы Шуры:




Баба Шура скорее всего в реале до вечера. Тушковать можно и нужно.

Баба Шура (как дочь полка) благодарит за своё активное дневное тушкование.

3-е августа, вечер
Пристань-трактир "Купеческий двор"


Баба Шура молча зыркнула на этого махорочника-самокруточника и молча всучила ему лукошко с домашним самогом. Пусть несёт кавалер старый. Должен же быть прок в хозяйстве от этого алкогольного хрыча. Так крехтя они дошли до трактира.
Любила баба Шура многолюдные посиделки. Отрадно народ своим пением позабавить, да умные речи послушать.
Достала старушка свой музыкальный агрегат и понеслась душа в рай. А рядом сидит Прокофьич и соловьем заливается. Этот старый хрен особо пленительно голосист, когда выпьет. Девки в молодости его заслушивались. Да и она на него заглядывалась, глаз своих девичьих и стыдливых не отводила... А как запел он, то зарделась баба Шура от нахлынувших воспоминаний. Что-то пробормотала себе под нос и отвернулась. А как закончил петь старый плут, то с силой начала нажимать баба Шура на гармонь, сверля грозными очами Прокофьича от переполнявших её эмоций.

А как стихли последние аккорды песни, то и тухли гнев и негодование И вспомнилась бабе Шуре, когда была девушкой молодой, стоявшей над обрывом и с грустью смотревшая в пучину Волги-матушки… И раздались в трактире ноты песни несбывшейся любви, легким ветерком воспоминаний коснувшись сердца бабы Шуры.

И только с последними нотами опомнилась баба Шура. Усыпила она своей песней публику, пока тут с Прокофьичем обменивалась музыкальными приветами.
Ууу, ирод, - прошипела она. - Из-за тебя тут люди спят! Уж повесели их.
И дала баба Шура жару.

После рьяного исполнения пересохло у бабы Шуры в горле. Оставила она сторожить Прокофьича лукошко с самогоном и пошла искать Егорку Медведева, которого давеча видела. Да и потенциальную клиентуру выискивать, чтобы втихоря на музыкальном вечере продать. У Егорки настойки хороши, но всё-таки домашнее всегда лучше.
Нашла она владельца трактира. Хороший Егорка - мужик, рачительный и хозяйственный. Люба за ним как за каменной стеной будет. В Рябинове все мужики хорошие. А вот и Зоюшка - лапушка. Такая хорошая девочка, которой замуж давно пора. Но баба Шура в любовные дела не лезла. Если спросят, посоветует, поделиться своим старческим опытом... А так пусть всё сами решают. А рядом два столичных франта стоят. Давненько таких важных птиц в Рябинов не заносило.
- Егорушка, милок, плесни мне стаканчика водички, - попросила баба Шура. - Всё горло пересохло.

P.S.Кому самогон нужен?

- Зоюшка, голубушка, ты сегодня так быстро пронеслась, что аж с тобой поздороваться не успела ответным словом, - пожурила ласково баба Шура девушка. – Привет твоей бабушке. Пусть приходит на пристань, лыся с ней поточим, покумекаем.

Баба Шура просила стакан воды, а не малость горячительного. Он Егор был таким заботливым хозяином, что грех было огорчать парня.
- За твоё здоровье, Егорушка, - сказала баба Шура и опорожнила стопарик. – Хорошая настойка. Ничего тут не скажешь. Если хочешь, то вон пойди и возьми у Прокофьича из лукошка бутылку моего самогончика для души.

Тут мельком глаза баба Шура заметила, как на неё смотрели те два столичных франта. Потенциальные клиенты вырисовывались.
- Молодые люди, самогончику не желаете? – спросила баба Шура, подходя к ним. – Он намного полезнее и безопаснее наших местных русалок. Знаете, у нас тут водятся. Заманивают таких хлопцев, как вы в свои сети, и те бесследно пропадают…

Баба Шура подсела к мужчинам. Печально, что самогончик не любят. Но так уж и быть поделиться с ними былинными присказками здешних мест. Видно, от настойки Егорки она подобрела…
- Жаль, а то у меня самогончик лучший во всей округе. Он – бальзам для души, - начала она. – Ещё, что у нас тут русалки живут. Мстят они за несчастную любовь. Вот годков надцать назад моего двоюрдного брата к себе утащили. Так русалки хитрые их разве просто так найдешь. Хотя вон там сидит Прокофьич, он после своей махорки не только русалок видит, - махнула в сторону старика женщина. – А ещё у нас тут спрятан клад Марьи-разбойницы, любовницы Стеньки Разина. Ищут и не найдут…
Вспомнила баба Шура своего пропавшего мужа. Утерла украдкой слезу и встала. Негоже чужим людям её слезы видеть…

- Баба Шура, - представилась столичной девице-красавице пожилая женщина. – У нас тут есть Девичий утёс, так с него местные девки от несчастной любви в воду прыгали. И я, дура, по молодости хотела туда же… Но во время одумалась. Ну а чтобы молодухи жизнь свою не губили. Построили у нас тут Спасский монастырь. И там таких обезумевших от горя девиц-красавиц прятали. Правда, в мои года уже в монастырь не ссылали. Советская власть на дворе была.

И тут в разговор влез их местный участковый. Услышав речи Алесей, баба Шура презрительно поджала губы. Так уж и поверит, что Прокофьич ей с русалкой изменил. Не верит до сих пор в байки этого алкогольного хрыча.

P.S. Ляксей, вам пора на Девичий утёс. А то русалки заждались…

- Договорились, милок, - кивнула баба Шура.
Потешит она вечером их любопытством местным фольклором.

- Мой двоюрдный брат не пил. Он был спортсменом, мастером спорта по плаванью. Побеждал на всесоюзных спартакиадах, - с гордостью заявила баба Шура. – Ему Волгу-матушку расплюснуть было переплыть. Нашли его тело в том месте, где утонуть невозможно… У нас тут места живописные. Киношники эва вон снимать любят. Некоторые после вот таких съемок молодые парни из массовки пропадали безвести.

- Я обычная, советская женщина, - рассмеялась как молодуха баба Шура реплике Марты. – Будь русалкой не горланила бы на пристани песни и самогон не продавала… А давно бы нашла клад Марьи-разбойница и уплыла куда-нибудь… И Марьюшка – несчастная душа. Изменил ей Стенька Разин. Прокляла она его. Стенька в плен попал, а она бесследно со своей бандой пропала. С тех пор и ищут этот проклятый клад. Только души свои губят…

Где-то в параллельной вселенной баба Шура тем временем варит самогон для блуждающих в локациях.



На пристань баба Шура пришла одна из последних. При виде террористок-русалок баба Шура начала охать, креститься. А потом как-то незаметно подле неё оказался Прокофьич. Тут-то баба Шура ему припомнила всё, что накопилось у неё на душе за эти годы.
- Так значит ты меня на одну из этих речных вобл променял, - схватила она за грудки Прокофьича и стала трясти. - Совсем твои полюбовницы стыд потеряли. А ну живо вступай в переговоры с этой нечестью, пока я им все хвосты не поторвала, чушую не отчистила и на уху не пустила!
Глаза бабы Шуры горели праведным гневом. С грозной женщиной шутки плохи.