Карта ролевой игры "Венецианский карнавал"

"Он проснулся от уже знакомого ощущения скользящих по его телу рук. Мальчик попытался сделать вид что по-прежнему спит, но невольно застывшее тело выдало его с головой. Над ухом раздался приглушённый смех...
- Тётя Селина, не надо, пожалуйста...
- Не называй меня "тётя"! - губы тётки недовольно сжались прямо перед глазами мальчика, - Разве я старая? Или ты не любишь меня?
- Вы... Вы... - мальчик предпринял ещё одну попытку отстраниться, - Нет, Вы не старая, тё... Селина. И, конечно, я люблю Вас...
Марко сглотнул, как любил говаривать отец, недостойные мужчины слёзы и, стараясь не выдать своего страха и отвращения, посмотрел на тётю.
- Ну вот видишь, я тоже люблю тебя. Так что же плохого в том, если я ласкова с тобой? - она подалась вперёд и поцеловала его в губы, задержавшись на них дольше необходимого, - Не всем так везёт с тётей как вам с Дарио.
При упоминании имени младшего брата Марко вздрогнул, а тётушка нарочито весело засмеялась:
- Марко, ты что ревнуешь?
Она положила его ладошку на свою обнажённую грудь и он, как было велено, неуклюже провёл по ней... Женщина закрыла глаза и застонала... Она продолжала оглаживать его тело, часто и горячо дыша в лицо. Когда же Селина запустила руку в кальсоны мальчика и прижалась влажными губами к его рту - он начал задыхаться. От страха. От желания закричать. От стыда и брезгливости. Он знал что скоро последует приказ, обличённый в просьбу, и мечтал лишь о том, чтобы всё скорее закончилось и она ушла. Её руки, прикасающиеся к его телу, вызывали слёзы и тошноту. Она прижала его ладонь к своему телу и стала водить ей по себе, вынуждая Марко буквально распластаться на её голом теле. Он чувствовал что её кожа увлажнилась и крепче сжал веки и губы... Она задвигалась быстрее, вздрогнула, выгнулась и вскрикнула. Через несколько мгновений она выпустила его ладонь из своей руки и, ещё раз лизнув в губы, вышла из комнаты, тщательно притворив за собой дверь.
Марко скатился с кровати и выхватил из под неё ночной горшок. Его вырвало. Потом ещё раз. Спазмы не переставали сжимать его опустевший желудок ещё долгое время... Мальчик скорчился на полу возле кровати и, обхватив руками колени, раскачивался из стороны в сторону и тихо плакал..."

Марко открыл глаза и уставился в балдахин над кроватью. Его окружала темнота. Глухая и пустая. Он откинул в сторону одеяло, встал и подошёл к окну. Ночь ещё цеплялась за свою власть над землёй и Венеция качалась между сотен звёзд на небе и их отражением в воде каналов на земле. Марко распахнул створки окна и сел боком на подоконник. Ледяной февральский воздух обжёг его обнажённый торс и лёгкие. Но он как-будто не замечал этого, уставившись в тёмные глазницы окон дома на противоположной стороне канала. Ночью любой человек чувствует себя всего лишь крошечной бессильной букашкой, песчинкой на дне Вселенной... Так раньше чувствовал себя и он. Но того маленького шестилетнего мальчика больше нет. Как нет и тех трёх лет страха и стыда. Всё осталось в прошлом. Всё, кроме отвращения, которое настигало его каждый раз, когда он чувствовал физическое влечение. Желание. Он честно пытался быть как все. Наслаждаться женским обществом, найти удовольствие в плотских утехах... последней попытке всего несколько часов.
Он закрыл глаза и откинул голову на оконную раму. Просто это было сильнее его. Он не выносил чужих рук на своей коже. Возбуждённый блеск глаз, частое дыхание и просьбы приласкать - вызывали у него мгновенное отвращение. По позвоночнику пробежала холодная дрожь. Если бы он только мог подавлять желание, избегать его... Но Марко научился его удовлетворять. По-своему. Он был жёсток, и даже жестóк, что вызывало страх у этих сучек, а их страх подстёгивал и возбуждал его больше, чем ответное желание. Не позволяя прикасаться к себе и как можно меньше делая это сам, он сводил акт к необходимому минимуму, никогда не беспокоясь о удовлетворении партнёрши.
Марко-мужчина сделал ночь своей союзницей, а службу Венеции целью жизни, в которой не осталось места для чувства любви или жалости. Он насмешливо улыбнулся в темноту и закрыл окно. Небо на Востоке уже стало золотисто-розовым. Марко оделся, надел на лицо простую белую маску и покинул палаццо.
На носу его гондолы опять был приколот листок.

листок приколотый стилетом

После недолгого пути он вошёл в Дворец Дожей, в котором заседал и Совет Десяти.

Марко зашёл в залу и прошагал к своему креслу.

- Фоскарини, среди венецианцев я безумно популярен! Посмотри ещё одна записка на гандоле. - Протянул Маттео листок.
- Что там? - указывает на пергамент, лежащий перед Фоскарини, - Доносы?

Вошёл лакей с подносом, на котором стоял кофейник, чашки и завтрак.