Карта ролевой игры "Таинственный замок 2. Вампиры"

В какую-то секунду он отключился от всего происходящего здесь. Была Даниэла в этом чёрном платье. Был звук её голоса. Было её дыхание, которое обволакивало его жаром, повышая температуру, бросая в лихорадку и тело, и разум. Была её гладкая кожа, до которой он добрался, расстегнув застёжку. Что-то в ней было. Что-то такое, что он не мог понять. Что-то, что затягивалось его в трясину... сумасшествия. Он вспомнил, как она рассказывала режиссёру о своей идее, и то, какой была вчера в лесу... Это могло свести с ума. Он боялся, что эти мысли прорвутся сквозь барьер, вырвутся наружу и обрушатся на неё. В голове, в теле, было сумасшествие, иначе нельзя было назвать всё то, что он хотел с ней проделать...



-Да, конечно. - Александр быстро отодвинулся от Даниэлы. Он был уже на грани, в шаге от того, чтобы заняться с ней сексом прямо здесь.
Господи, они же в столовой!

-Пойдёмте в парк? - Единствнным, хоть сколько-нибудь осознанным, желанием Александра было увести её куда-нибудь, где никто им не помешает.

Он чувствовал себя сумасшедшим наркоманом, который сорвётся, если не получит свою дозу - Даниэлу.

Александр немного отстал от девушки. То ли потому, что боялся даже прикоснуться к ней, чтобы не свихнуться, то ли просто хотел смотреть на неё. На неё всю. Чёрное платье было расстёгнуто на спине, подол плавно скользил по земле... Он сразу же представил, как она в этом платье приподнимается, а потом насаживается на его возбуждённый член... Он буквально почувствовал, как её ноги обхватывают его бёдра. Внезапно, она остановилась, и взгляд Александра, словно притягиваемый магнитом, опустился вниз. Её порка была просто идеальной формы. Он займётся и ей тоже, сначала пальцами, а потом и членом. Побывает везде в ней. Будет единтсвенным её обладателем. Долго. Медленно. Мучительно нежно. На грани своих возможностей...



Он вздрогнул, когда Даниила повернулась и обратилась к нему. Голова была занята сумасшедшими мыслями - он даже не успел придумать никакой отговорки...

-У меня бессонница. Хроническая. С тринадцати лет. Я не мог уснуть...

Но про вспышки гнева и эту безумную тягу к насилию он всё-таки умолчал. Когда-нибудь она узнает Но тогда будет уже слишком поздно - Даниэла не сможет сбежать от него. Ну, надо же, он уже планирует совместное будущее...

-Длится по сей день. - Его рука неожиданно скользнула по её бедру, потом на талию. И тут же он отдёрнул пальцы. -Врачи приписали мне таблетки, без которых я не могу себя контролировать. И как раз сегодня я забыл их принять.

Он неожиданно резко притянул её к себе. Губы были у её губ, язык прорвался во влажный горячий рот. У неё был вкус вина и чего-то невинного, но сводящего с ума. Его язык успел прикоснуться к её. Но тут же Александр отступил назад. И внимательно посмотрел на Даниэлу. Она нужна была ему. Прямо сейчас.

Он пытался взять себя в руки. Не делать никаких движений, не говорить никаких лишних слов. А иначе, он просто расскажет Даниэле, что хочет с ней сделать, подробно опишет каждое своё движение, а потом воплотит это в реальность. Но что-то внутри говорило, что сначала надо усыпить её бдительность, захватить в плен нежностью. Просто прикоснуться губами и языком. К её губам. К её груди. К тугим соскам. К животу. К впадинке пупка. К влажным набухшим складами. К ней всей...

-Да. - Он протянул руку. Как только Даниэла вновь оказалась прижатой к его напряжённому телу, Александр наклонился и обхватил губами мочку её уха, а потом тихо проговорил, - Я хочу тебя.

Вот так просто она растоптала все его попытки обрести контроль. Даже когда Даниэла сказала, что не может, он не чувствовал себя так, как во время поцелуя. Но самым ужасным было то, что она сама его поцеловала. Оказалось, что ему просто жизненно необходимо быть тем, на кого будут направлены все её действия. Ему хотелось быть в центре её эмоций. Ему. хотелось просто отдать ей власть над собой, чтобы она сделала всё, что только пожелает. Что бы она изучила его, попробовала на вкус... Точно так же, как это сделает он. Эгоистичное собственническое желание - быть единственным, о ком она думает.
Александр вышел из какого-то забытья, лишь когда Даниэла отстранилась от него. Она так быстро отскочила и бросилась прочь, что он, пьяный от её губ, не успел ничегь сделать, чтобы остановитьсь её. Может, оно и к лучшему. А иначе, эта ночь закончилась бы насилием. И он не уверен, что одного раза ему было бы достаточно...

Он стоял в оцепенении. Соображая пару секунд, зачем ушла. Как посмела. Да какого чёрта он вообще её отпустил?!
Александр резко развернулся, собираясь идти за Даниэлой. Но возле замка её не было. Он растерянно оглянулся - куда она могла исчезнуть за такой короткий промежуток времени. Если не в замке, то где?..
Он обернулся как разв тот момент, когда в глубине сада, на заросшей дорожке мелькнул чёрный бархат.

-Даниэла!

Она не оглянулась и не остановилась. Наоборот, побежала быстрее. Ту секунду, пока он стоял возле входа в замок, пытаясь совладать с собственным приступом ярости, Даниэла уже исчезла. Он бросился за ней, лихорадочно соображая, какого чёрта она делает.
Какие-то кусты цеплялись за джинсы, словно задерживая его. Он исколол все руки о шипы, пытаясь выдраться из зарослей кустарника . Даниэлы нигде не было.

Александр оказался у каменного алтаря, как раз в тот момент, когда на поляне показались "консультанты".

-Какого чёрта?!

Он остановился рядом с мужчиной, в руках у которого был меч. Вашу ж мать! Всё ясно и так. При виде Даниэлы на алтаре, Александр почувствовал, как по спине скатилась капля холодного пота.

Он повернулся к мужчине и одними губами произнёс: "Я с вами".

Мужчина бесшумно двинулся вперёд, и Александр замер в напряжении, стараясь не выдать своего присутствия, пока тот не разберётся со странной женщиной.
В тот момент, когда меч сосвистом разрезал воздух, Алекс рванулся к низкому каменному алтарю, закрывая собой Даниэлу.

Александр воспользовался тем, что никто на них не смотрит и быстро поднял Даниэлу с алтаря, отступая в сторону...

Александр подхватил Даниэлу на руки и прижал к себе. Не смотря на ветер, она сохранила частичку тепла. Алекс быстро двинулся назад, стараясь переступать через коряги, стелющиеся по земле. Сзади что-то происходило. Фигуры перемещались с неимоверной скоростью, но он просто старался унести Даниэлу как можно дальше отсюда.

Они были уже у замка, когда раздался взрыв. Землетрясение? Что за хрень?! Он сильнее прижал к себе Даниэлу, стараясь удержаться на ногах.

Где-то должна быть его машина! Александр старался держаться на расстоянии от замка. Нужно было отнести Даниэлу в безопасное место и помочь тем, кто остался внутри.

*****
Александр поднимался по каменным ступеням замка, прижимая к себе Даниэлу. Она была странно тиха. Не сказала ни слова с того момента, как они покинули заброшенный сад.
Он быстро пересёк длинный коридор и остановился у лестницы к номерам постояльцев. Его безотчётное стремление - отнести Даниэла к себе. Укрыть, спрятать от всех. Но у себя в номере ей будет спокойнее и уютнее. Он просто понимал, что вист сам себе. Отдавал отчёт в том, что это самая жалкая ложь, на которую он способен. Но намного проще думать, что просто беспокишься о её состоянии, чем признаваться, что это самый обычный эгоизм. Корысть. Он просто хотел оказаться на её территории. Заглянуть внутрь её, узнать и понять, о чём она думает, каким видит мир. И всё с единственной целью - побыть с ней ещё немного. Да, конечно, в привычной обстановке она будет себя чувствовать уверенне, лучше. Но не потому, что ему это так важно. Вовсе нет. Всё ради того, чтобы усыпить её бдительность, втереться в доверие, а потом забрать себе. В полное безграничное пользование. Владеть ею...
Узнать, где номер Даниэлы не составило особого труда. Через пару минут он уже входил с просторную спальню и ногой захлопывал дверь.
Даниэла устало прильнула к нему, не совсем понимая, видимо, что происходит. Он и сам до конца не осознал, что произошло в саду. Секта каких-то очумелых сатанистов. По большей степени Александру было на них плевать. Гораздо больше его волновала Даниэла, находящаяся с каком-то трансе.
Не включая свет, Алекс прошёл сразу в ванную. Он поставил Даниэлу на ноги и принялся стаскивать с неё пыльное платье.
Он ощущал себя самым натуральным извращенцем: ей плохо, она только что пережила такое, а он разглядывает её. Как наркоман во время ломки, не может дождаться, когда снимет с неё всё.
Сняв с Даниэлы платье, он отбросил его куда-то в сторону. Тщетно старался не смотреть на неё. И сначала это даже получилось. Его мнимое благородство улетучилось в тот момент, когда он увидел длинную татуировку вдоль талии... "Жизнь - дерьмо". Чертовски верное замечание. И самое паршивое в этой жизни то, что он в шаге от того, что бы поставить её на колени и оттрахать своим до боли возбуждённым членом её горячий ротик.
Он не смог сдержать стона, представив, как это будет. Даниэла вывернулась из его хватки и потянулась к гелю для душа. Алекс немного пришёл в себя.
-Стоп-стоп, красавица. - Он вновь притянул её к себе и начал снимать лифчик и трусики. Чёрное кружево, которое в состоянии довести его до смертоубийства.
У неё была просто идеальная грудь. Маленькая, упругая - чтобы он мог сжать её ладонью. Его рука скользнула вниз. Пальцы ощутили холодный металл. Александр удивлённо посмотрел вниз - в пупке Даниэлы был пирсинг. Какая-то блестящая металлическая висюлька. Он тут же представил, как обхватывает её губами, перекатывает языком, перед тем, как опустится ещё ниже, чтобы попробовать её на вкус, чтобы собрать языком её влагу.
Он конченный мудак! Александр ударил по крану, и на них обрушился поток воды.
Он развернул Даниэлу спиной к себе, в надежде, что хоть так ему будет легче совладать с этой одержимостью. И не черта! Намокшая одежда сковывывала тело. Нспряжённый член был зажат в тиски джинсов, а он, как мазохист продолжал вжиматься бёдрами в её попку. Намылення рука сама собой скользнула по груди Даниэлы. Пальцы задели набухший сосок. Он не удержался и сжал его, а потом потянул. Даниэла тихо вздохнула, но никак не отреагировала, а его ладонь скользнула ниже. Он накрыл рукой лоно и застонал сквозь зубы. Да уж, жизнь - дерьмо, ещё какое. Палец быстро погладил влажные от воды складки плоти и нырнул внутрь, чтобы тут же оставить такую гостеприимную глубину. Она ведь не давала своего согласия. Да когда это его волновало?! Но так нельзя, хотя бы не сейчас. Как под накркотой он закончил их "купание" и вынес Даниэлу из ванной. Вытерев её полотенцем, он уложил девушку в кровать. Она уснула сразу же. А Александр принялся стаскивать с себя мокрую одежду.
Сзади Даниэла заворочалась в кровати и тихо застонала. Александр быстро обернулся. Во сне она скинула с себя одеяло, но лишь до талии. Но и этого хватило для того, чтобы он почувствовал, что сейчас кончит.
Александр сел в кресло. Он смотрел на спящую Даниэлу и понимал, что у него руки начинают дрожать от желания к ней прикоснуться, от необходимости провести пальцами по её груди, сжать соски, проникнуть в неё сначала пальцами, ввести их глубоко в неё... Сначала один, потом два и три, узнать, сколько она сможет в себя вместить, истекая влагой...
Именно в этот момент Даниэла перевернулась на живот. Простыня сползла, обнажая спину, и он увидел её упругую попку... После её влажного лона, он обязательно занялся бы ею. Он представил, как погружается в тугую глубину её узкой порки, как она сжимает его, словно тисками, и сам не заметил, что обхватил рукой свой член. Он представлял, как проникает пальцем, как она замирает, привыкая к ощущениям, как потом сама начинает насаживаться на его палец и умолять, чтобы его заменил член... Его рука с силой двигалась вверх и вниз, обхватывая горячую плоть. На головке выступила капля, и он начал размазывать её по стволу увеличивая темп, воображая, как её язык быстро скользит снизу вверх, как губы жадно обхватывают головку, как она беззастенчиво начинает сосать, приглушенно постанывая, и как он кончает ей в рот, прижимая голову к бёдрам, заставляя глотнуть всё до последней капли.
Оргазм накрыл с головой. Прикусив до крови губу, он едва удержался от крика, чтобы не разбудить Даниэлу.
Грёбаный урод! Он нашёл в мокрых джинсах таблетки и принял ударную дозу. Если повезёт, он просто сдохнет во сне.
Когда Александр уснул, ему приснились тяжёлые кованые ворота в заброшеном саду. Посреди увядающих роз был водружён каменный алтарь, на котором лежала обнажённая Даниэла. Её глаза были закрыты, но руки лихорадочно скользили по телу. Её пальцы углублялись в лоно, которое просто истекало влагой.
Он не смог удержаться. Под этой луной, среди терновника и колючих кустов шиповника... Она была богиней, которая требовала поклонения. Ему не оставалось ничего иного, кроме как встать перед ней на колени... и узнать, какова же она на вкус...

Он был между её ног, вдыхал её запах, силясь растянуть это мгновение. Оттягивая минуту, когда прикоснётся к ней губами, что попробовать на вкус, чтобы почувствовать её влажную шелковистость. Сколько он ещё сможет так продержаться? Минуту? Две? Словно для проверки его выдержки, рука Даниэлы плавно опускается по животу вниз, накрывает лоно... Теперь он не видит... Не видит её сочащегося влагой лона, не видит розовых набухших складок, не видит... Это ещё хуже, чем смотреть и не сметь к ней прикоснуться. А она решает свести его с ума. Он видит, как её красивый тонкий палец проникает в жаркую глубину, а потом так же медленно покидает тело, влажный, блестящий... Он не выдерживает. Так просто наклониться и прижаться губами к набухшей плоти. Так просто надавить языком. Так просто сжать губами её складочки и начать быстро двигать языком, собирая её вкус.
Александр отстранился, облизнул губы и открыл глаза...
Это. Не. Сон. Она сидела на нём, обводя влажным пальцем губы, и внимательно рассматривала. Она юная красивая девушка, намного моложе него, не испорченная, не развращённая. Что он может предложить ей? Да в сущности ничего. Он вообще не может думать ни о чём, кроме такого, как взять ей во всех возможных позах, побывать везде. Сделать её своей. А что потом? Потом она от него сбежит... Только хрен он её отпустит. Он вотрётся ей в доверие, утопит в дорогих подарках, отдаст ей комфорт и удобство, подарит всю нежность, на которую только способен. И потом, когда её бдительность будет усыплена, он проделает с ней всё, о чём только пожелает... И она будет просить его об этом... Вот так всё просто. Точно так же просто, как дёрнуть в стороны платье на спине и услышать стук падающих застёжек. Так же просто, как стащить его вниз, чтобы увидеть, что на ней нет бюстгальтера. Только ажурные трусики, выглядывающие из-за платья, сбившегося на талии чёрными бархатными складками. И эта чернота его затягивала вглубь. Он забыл, что обещал ей нежность, что обещал самому быть нежным с ней. Он забыл, что это не сон, а реальность. Он забыл обо всём, когда увидел напротив своих губ набухшие маленькие соски. Наконец, он почувствует её кожу. Он с силой втянул в рот её сосок, обводя языком по кругу, надавливая на вершинку, посасывая. Он выпустил его изо рта только затем, чтобы обхватить губами второй. Пальцы сжали тугую вершинку, пока язык надавливал на сосок. Он слегка покрутил его пальцами и потянул, стараясь вызвать стон... боли, наслаждения, всё равно. Лишь бы слышать её голос.
Александр поднял бёдра вверх, вдавливаясь в её лоно напряжённым членом. Но этого мало. Катастрофически мало. Так трудно не сорваться. Его ладонь уже была под её платьем, накрывая лоно, скрытое влажным кружевом. Мокрым кружевом... Он начал двигать рукой сверху вниз, ткань тёрлась о набухшие складки, а он хотел лишь слышать, что она испытывает, знать, что чувствует. Сильнее надавил ладонью, удерживаясь от того, чтобы разорвать на неё это грёбаное кружево, ещё сильнее сжал лоно, ещё быстрее начал двигать рукой, ещё больше увеличивая трение ткани о набухшую плоть. Он хотел... Хотел от неё всего.

-Я хочу тебя. - Его голос больше напоминал звериный хрип. - Чтобы ты сделала всё, о чём я думал в эти дни.

Его сводило с ума всё в ней. То, как её пальцы впивались в его плечи, то, как она выгибалась, подставляя грудь его губам, то, как раздвигала ноги, а потом старалась сжать их и тёрлась о его ладонь... Его выдержка стремилась к нулю, а напряжение возрастало. Как стрелка спидометре приближается к критической отметке, так он был близок к точке невозврата. Он вплотную подошёл к той границе, за которой его не станет. Как только он погрузится в неё, он перестанет быть самим собой. Нет, даже раньше - когда её влага окажется у него на губах и языке. К чёртовой матери всё! Он её хочет!
Когда она поднялась с его колен и скинула платье, кровь быстрее побежала по венам. Она шумела в голове, стучала в виски, разгонялась по телу вниз, к паху, доводя до невозможного давление, сжигая его. Это была самая настоящая лихорадка, когда тело покрывается потом, когда тонешь в собственных видениях, считая их правдой. И он сдался этой болезни. Он начал гореть. Словно в бреду он смотрел на чёрный бархат у её ног, на изящные бёдра, на белую кожу, скрытую от него кружевной преградой, которую он уже ненавидел. Его лихорадка усилилась, когда взгляд зацепился за пирсинг в пупке, а потом скользнул выше, к её совершенной груди, покрасневшей и влажной от его языка. А потом её губы, которые он мечтал ощущать повсюду на своём теле, произнесли эти слова, добив его окончательно...




Конечно, милая Даниэла, он расскажет и покажет абсолютно всё, и тебе придётся это сделать, ведь ты сама попросила. Попросила...
Александр медленно поднялся с кресла и подошёл к Даниэле. Он встал к ней вплотную, чтобы ощущать её тело, чтобы видеть её всю...
-Лучше тебе пока об этом не знать...
Его губы оказались у её губ. Язык прорвался в рот, сталкиваясь с её, принуждая к движению. Он обхватил её горячий язычок губами и втянул в свой рот. В Александре сейчас боролись миллионы желаний. Он едва сдерживал себя от того, что бы не опустить её на колени и не заставить облизать свой до боли напряжённый член. Он обхватил ладонями её попку и поймал себя на мысли, что сойдёт с ума, если не узнает, насколько она узкая. Но это всё потом. Потом - обязательно.
Он уложил Даниэлу на ковёр, прямо там, где они только что стояли. Александр сползал по её телу вниз, пока не оказался между стройных бёдер. Он чувствовал её запах, её жар, но ему надо было узнать её вкус. Прямо сквозь тонкое кружево его язык прижался к её лону. Он надавливал на чувствительные складки, сильно и почти грубо, чтобы она ощутила хоть каплю того давления, которое убивало его. Её трусики ещё, больше намокли от его языка и её влаги. Но потом и этого стало мало. В какой-то дикой ярости он разорвал на ней тонкое кружево, не заботясь, что может причинить Даниэла боль. Как только Александр увидел влажную набухшую плоть, мозг отключился. Она была такой мокрой, что он мог пить её. Губы прижимались к горячим складами плоти, а язык нырял в жаркую глубину. Он собирал всю её влагу, посасывая складочки и облизывая губы, чтобы не пропало ни капли.
Её вкус стал тем, что убило его контроль. Он сел на колени, заставляя Даниэлу ещё шире раздвинуть ноги. Она призывно блестела, полностью раскрывшись для него. Сжимая её бёдра, сдерживаясь из последних сил, он медленно придвинулся к ней. Головка скользнула между складочек, сверху вниз, и он вошёл в неё. Замер неподвижно, чувствуя как крепко она его обхватила. Плавное движение назад, полностью вышел... Чтобы в следующую же секунду ворваться в неё до основания... Какая-то преграда, но он в ней. Глубоко, до основания. Боже... Она с такой силой сжалась вокруг него... Обхватила так крепко, что он почувствовал боль. Кончить. Прямо сейчас же! Нет, он должен продержаться хотя бы минуту в этой горячей глубине. Он и не подозревал, что Даниэла окажется такой. Что может быть так хорошо... Больное сознание вновь нарисовало очередную сумасшедшую картину - Даниэлу, с его спермой на губах, слизывающую каждую капельку. Он понял, что каждый раз с ней будет чем-то новым, невероятным. Нужно только суметь продержаться до этого момента. С хриплым стоном он начал вбиваться в неё, чтобы потом сгореть.

Ты разделила мою жизнь на две чужие половинки. В одной – холодный, чёрный лёд, другая …©

1st of July
Кёльн. Он сидел в своём офисе, перебирая какие-то бумажки и усердно пытаясь работать. Работа всегда была отличным лекарством от бессонницы. Теперь, когда таблетки практически не помогали, он проводил здесь большую часть своего времени. Александр взглянул на часы. 1:20. Когда рабочий день закончился? Часов 6-7 назад? За большими панорамными окнами уже давно было темно. Даже в кабинете горела только настольная лампа. Это как-то успокаивало. Он потёр глаза и снова уставился в договор, который читал. Ему не нравились условия, который выдвигала другая компания. Следовало вообще разорвать эту чёртову бумажку и выкинуть. Но он упорно вчитывался в ряды букв, пытаясь уловить смысл. Никакого смысла не было. Перед глазами почему-то, то и дело возникала Даниэла в чёрном платье, пришедшая на ужин после турнира. Он помнил, как она появилась в зале. Как подошла к нему. Алекс снова потёр глаза.
Когда раздался тихий щелчок двери, он резко поднял голову. Пару раз моргнул. Наверное, таблетки всё-таки, довели его до галлюцинаций. Даниэла стояла у дверей. Такая же, как и раньше. Нет… Что-то в ней изменилось. Она стала ещё более соблазнительной? Да ему плевать! Она здесь. Реальная ли, выдуманная ли. Абсолютно всё равно. Если ему так повезло, то он не будет гадать, на самом это деле или лишь в его голове.
Он встал из-за стола и медленно подошёл к ней. А потом они набросились друг на друга, как два диких зверя. Резко. Жарко. Больно. Быстро. Перед глазами лишь мелькали расплывчатые картинки её рук, расстёгивающих рубашку, потом она, опускающаяся на колени. Он увидел свои собственные руки на её белой коже, разворачивающие её спиной и укладывающие на стол. Всё смазалось. Прекратило существовать. Только сумасшедшее резкое движение. Только его хриплое дыхание и её громкие стоны. Только её жар и глубина. Его женщина… Боль становилась наслаждением, а наслаждение лишало разума. Когда он пришёл в себя, то мир взорвался миллионами ощущений. И главным было присутствие её здесь. Это не могло быть только его воображение. Он чувствовал её тёплую влажную кожу, её прерывистое дыхание, её вкус. Повернув голову, он поцеловал татуировку в основании её шеи, вдыхая её аромат. Он хотел навсегда сохранить её запах. Хотел чувствовать его повсюду.
Под рукой оказалась какая-то бумажка, и Александр, едва соображая, посмотрел на неё. Измятый, в нескольких местах порванный договор. Давно надо было так с ним поступить…

25th of August
Он стоял перед дверью её квартиры минут пять, прежде чем нажал на звонок. Почему-то, всегда, когда он оказывался рядом с ней, то впадал в ступор. Становилось почему-то трудно соображать. Становилось трудным всё: дышать. Видеть. Слышать. Руки дрожали, как у наркомана, когда он нажимал на звонок. Когда она открыла дверь, почему-то он забыл, как надо двигаться. Но, наверное, тут же вспомнил, потому что его губы уже были возле её губ, язык прорывался в её рот. Боже, какой же она была горячей… Он чувствовал себя, как в аду. Невыносимо мучительно. Желание освободиться от этого, стряхнуть с себя, пересиливало всё. Они не сказали друг другу ни слова. Просто ощущение её тела под руками, её длинных гладких волос, обвивающихся вокруг него, душащих. Она лишала его кислорода, отбирала возможность дышать. Она была невероятной. Влажной, горячей, узкой. Он пытался запомнить всё. Каждый сантиметр тела, каждое движение, каждый вдох и выдох. Но всё происходило слишком быстро. Одна, две минуты? Словно очнувшись, он останавливался. Время замирало. Каждое движение было таким медлительным и неспешным, что это превращалось в пытку. Нестерпимую садистскую пытку, когда хотелось быстрее закончить, освободиться, чтобы потом начать сначала, снова погрузить в неё… Но вместо этого он замирал. Его язык просто обводил по кругу набухший сосок, снова и снова, раз за разом. Когда её ногти впивались в плечи, он вновь начинал задыхаться.
Александр знал. Так больше не повторится. Возможно, будет ещё лучше, но всё равно как-то иначе. И это медленно убивало его. он хотел, чтобы здесь и сейчас длилось вечно. Он вбивался в неё, оставаясь в этом влажном жаре и надеясь, что время остановится.
На утро ему пришлось уехать.

7th of October
Он орал на одного из своих замов, мечтая придушить ублюдка. Остальные скукожились на своих местах, ожидая своей очереди. Когда он покончил с одним, то принялся за другого. Вот тут его голос был обманчиво спокойным, а интонации как будто ленивыми. Почему-то, на его подчинённых это действовало ещё более устрашающе. Где-то в середине его прервал звонок мобильного. Sms. Сообщение ему мог прислать только один человек. Резко замолчав, Александр сел в своё кресло и взял телефон. Увидев номер Даниэлы, он почувствовал, как становится нестерпимо жарко. Каждое её сообщение было чёртовой фотографией. Сводящей с ума фотографией, который уже занимали почти всю стену в его спальне. Это было похоже на сумасшествие, а вполне возможно, что так и было.
― Все свободны. – Его голос охрип, в предчувствии очередного сюрприза от Даниэлы.
Он не слышал, как начальники почти в один голос облегчённо вздохнули и молнией вылетели из конференц-зала.
На большом экране тут же возникла фотографии абсолютно обнажённой Даниэлы. И как всегда, она стояла так, что он мог разглядеть слишком мало. Её идеальная фигура, хрупкая, но такая соблазнительная. Маленькая округлая грудь с набухшими сосками. Боже, в этот момент она была возбуждена… Перед глазами стало темно. Он потянулся к «молнии» джинсов, забыв про то, где находится. Думать сейчас о чём-то было невозможным. И он не думал.
Только смотрел на эту фотографию и представлял, как сделает с ней всё, что нарисовано в его больном мозгу. Его взгляд лихорадочно скользил по фотографии, когда он вдруг заметил… Маленькая витиеватая буква «А» внизу живота. Так низко… тонкий изящный росчерк. Эта буква словно клеймо горела на её теле, и Александр знал – ещё секунду посмотрит, и он кончит. От одного её вида, от осознания того, что она сделала.
В тот момент, когда он очнулся и смог осознавать, что происходит, он уже сидел в самолёте. Он не помнил, как сорвался с работы, как оказался в самолёте. Ничего. В голове билось только настойчивое «Она моя».
Весь перелёт превратился в одно сплошное мучение. Он думал только о ней, о том, когда же увидит её, наконец, когда сможет прикоснуться губами к этой тонкой букве.
Их встреча началась так же, как и десятки других до этого. Они слишком давно не виделись. Слишком давно не пробовали вкуса друг друга. Слишком давно…
Александр сидел в кресле и смотрел на Даниэлу. Она спала, перевернувшись на живот. Так много раз он уезжал, оставляя её в такой момент. И столько же раз уезжала она. Их звонки посреди ночи друг другу и подробные рассказы о том, что они хотят сделать друг с другом. А иногда просто хриплое дыхание в трубку, когда каждый понимал, чем занимается другой. Ему надоело засыпать, не ощущая рядом её тёплого тела и сонного дыхания в шею. Ему надоело просыпаться, проспав два часа и шаря рукой по кровати в поисках Даниэлы. Ему надоело сидеть на очередном совещании и видеть перед глазами её в том в овраге. Только не испуганную, а прижимающуюся к нему и стонущую. Ему надоело смотреть на две пары ключей и изобретать предлоги, чтобы отдать ей. Ему надоело носить в кармане кольцо.
Ему надоело быть без неё. Ему надоела вся эта жизнь, когда они вроде бы и вместе, но каждый сам по себе. Достало мучиться ревностью, постоянно истязая себя мыслями о том, где она сейчас, кто с ней, как она. Он не мог больше думать, смотрит ли она на других мужчин. Он просто хотел быть рядом с ней. Получить её в своё полное безграничное владение. Навсегда. Плевать, что будет завтра, послезавтра. Просто знать, что она его. Принадлежит ему. Без вариантов и оговорок.
Александр нашёл на полу свои джинсы и вытащил кольцо, которое заказал ещё тогда, в мае. Он обошёл кровать и аккуратно надел его на палец спящей Даниэлы, а потом снова сел в кресло – смотреть на неё. Сегодня он никуда не уедет. Он больше никогда от неё никуда не уедет.