Карта ролевой игры "Сердце джунглей"

Кажется, какой-то китайский поэт сравнил губы любимой женщины с нектаром в чашечке лилии... или английский?
Да какая разница!

Я ее не целовал - пил. Так пьют саму жизнь. Мокрые прядки волос, шелковая спина, грудь, прижавшаяся к моей так тесно, что не проскользнуть и капельке надоедливой воды. Если бы у меня было четыре пары рук, как у индийского божка, и тех бы не хватило...
Я прижал ее еще теснее и переместил губы к нежному изгибу шеи - туда, где она переходит в соблазнительное плечико...
Ай!

Оторвавшись от нее, я прохрипел в розовое ушко:
- Ана Лусия, твоя собака кусает меня за задницу!

Она удивленно распахнула глаза и потянулась ко мне. Видимо, из-за грохота воды не расслышала. Я вытерпел еще две секунды. Потом развернулся и с рычанием схватил Пальму за шиворот и приподнял.
Мокрая псина засучила лапами в воздухе и зарычала в ответ.
- Еще раз. Мне. Помешаешь. - Я сделал страшные глаза и потряс ее как следует. Она взвизгнула и жалобно посмотрела на хозяйку. - И окажешься в Тимбукту!

Я вышел из воды и отпустил собаку-вредительницу.
- Лежать!
Она заскулила, но послушалась.
Сзади доносились какие-то странные звуки.
Ана... смеется?

до завтрашнего вечера )) продолжаем меня поминать незлыми словами ))

Мы с Аной попрощались, и она ушла на охоту.
Я безумно за нее волновался, хотел напроситься в товарищи... но зная ее гордость и чувствительность, передумал. Ана выживала с 13 лет, и это сформировало ее характер. Не буду наступать на горло ее песне. Да, кстати о песне. Если уж девушка может визжать и смеяться, то она наверное, и заговорить сумеет? Пусть не сразу, постепенно, но...

Вернувшись к костру, я с удовольствием наложил себе плова и взял лепешку. Наши проводники принесли в лагерь дичь и рыбу, а учитывая старания Гранта и Аны, едой мы будем обеспечены надолго.




Я увидел, как упала Рейчел, и, бросив обед, налил ей чая и щедро плеснул виски. Пока она пила, вспоминал известные мне лечебные травы, которые могли бы ей помочь поскорее исцелиться. Поговорил с Алеком, он меня успокоил - сказал, что мазь, использованная при перевязке, достаточно сильная и не позволит инфекции попасть в кровь.

- Рейчел, не смей вставать. Рыбу и я могу приготовить - миллион раз делал это с отцом и братьями в походе. А там и Ана вернется с добычей.
Она попыталась возражать, но я подмигнул Рэйен, и она уложила нашу раненую и укрыла легким одеялом.

А я пошел возиться с рыбой. Сто лет не готовил, но еще не забыл, как это делается )))

Только я уложил последний мокрый ком глины на место и палочкой нагреб яркие угли, как раздался собачий лай.

- Эй, нарушительница спокойствия, - я погрозил ей грязным пальцем. - Охотник из тебя лучше, чем охранник.

Ана дописала и улыбнулась мне. Я почувствовал, как внутри разливается жаркое тепло.
Проклятье, Джеймс Гарден, и когда ты успел влюбиться до такой степени?

- Анинья, - она подошла и вдруг доверчиво прижалась ко мне, обняла за шею и заглянула в глаза. Я поднял было руку...
- Ну и я болван. Ана, минуту, сейчас вымою руки. Изгваздался весь, как призовой чарльстонский хряк!

Отмывшись, я вернулся и начал бдение над рыбой. Ана села рядом и свежевала агути. Оказалось, она знала, как быстро и легко его закоптить.

- Русалочка, - полушутя, полусерьезно шепнул я ей, - а можно, я возьму тебя в Чарльстон, чтобы ты научила нашу служанку Сирну этому способу? Сколько она не старается, всегда портит хороший продукт ))

Горячую рыбу съели быстрее, чем я сосчитал до ста.

Пока коптилась добыча Аны, я вспоминал:
- Знаешь, Сирна... она меня растила, и Марка, и Бенджи, после маминой смерти. Вернее человека на Земле не найти. Но когда отец познакомился с Элис и стал с ней жить - напоказ всем, не венчаясь - она поставила ему ультиматум. Либо Элис, либо она. Отец, конечно, выбрал эту рыжую немочь. И Сирна ушла от нас. Помню, как я ревел, вцепившись в ее широкую юбку, а она надувала свои черные щеки, чтобы не заплакать... Марк и Бен были старше, но и они еле сдерживались... Но мы взяли реванш - каждый день после школы шли к Сирне и обедали у нее. Элис бесилась, конечно. Ух, как нам влетало! Но ради пирожных Сирны с мятным кремом... эх, ты бы их попробовала...
Я вдруг одернул себя. Что я несу? Завтра я могу свалиться и умереть, а Ана...

- Это я так, - улыбнулся я Ане, - так просто, болтаю... Сегодня я пойду опять дежурить в первую смену с Алеком, а ты ставь палатку и отдыхай. Выспись как следует.
Я провел рукой по ее нежной щеке и, наклонившись, быстро скользнул губами по шелковистому рту.
- Сладких тебе снов. И не пускай Пальму на мой спальник. Она лохматая и линяет ))

до завтрашнего вечера )) адиос, амигос, и не забудьте про остальные дежурства ))

Когда я вернулся с дежурства, то обнаружил в своем спальнике... Ану.
Это меня потрясло.
Ана Лусия меня любит. Не просто увлеклась, не просто испытывает страсть - любит. Сильно, искренне.
Какое право я имел так поступить с ней? Я, человек, которому, скорее всего, осталось жить не больше нескольких месяцев?
Но Озеро..., заговорил внутренний голос. Прекрати! - возразил я. Что Озеро? Может, там и случаются чудеса, но кто я такой, чтобы на них рассчитывать? Есть люди куда достойнее меня, и они умирают!
Расстроившись, я спал недолго и встал до рассвета. Долго гулял, вернулся, когда она проснулась и собиралась в путь. Ана кинулась ко мне на шею, и я не выдержал - приласкал ее, хотя минуту назад клялся, что сдержу себя...
Мы уложили вещи и отправились дальше.

К раскопу мы пришли быстро. Удивительное место, над которым витают древние загадки и чувствуется Вечность.

Кажется, на Озеро решили пойти все.

Ана ушла побродить по развалинам, а я устало присел у навеса и стал смотреть на солнце.
Увижу ли я его завтра? Послезавтра?..


Обед не помешает. В животе, казалось, образовалась небольшая черная дыра.
Я стремительно терял силы. В пузырьке оставалось меньше половины, хотя вроде должно было быть больше... Я подсчитал дозы и вздрогнул: оказывается, я выпил в полтора раза больше предписанной Доусоном нормы. Так вот в чем дело! Обмен веществ ускорился, потому я так зверски проголодался.

Ана вернулась довольная.
- Идем поедим, русалочка. А то ботанику и с ног свалиться недолго, - я поднял голову и постарался убедительно улыбнуться, но улыбка вышла кривая. - Что-то я расклеился, Анинья... И настроение хуже некуда. Дай-ка руку, я встану.

Она растерянно взглянула на меня, спохватилась и протянула руку.
Я встал. Земля качнулась, но потом вроде бы снова стала твердой.
Мы пошли обедать. Ана обняла меня за плечи и аккуратно направляла в нужную сторону.

кажется, я на сегодня выдохся по правде ( Анюта и все - до завтрева, если что - я плохенький, но ходячий, ползу с вами потихоньку...

После обеда мне стало легче, муть перед глазами вроде бы рассеялась. По дороге к Озеру Жизни я даже сумел рассказать Ане о некоторых редких видах бромелиевых.


Первое, что поразило меня на берегу Озера - тишина. Она была особенной. Будто огромное живое существо, затаив дыхание, следило за нами откуда-то снизу... или сверху... или...
Пальма и та вела себя непривычно робко - поджав хвост, бродила вдоль Озера, время от времени замирала и оглядывалась на нас, словно желая убедиться, что хозяева никуда не делись.
Кто-то уже занимался лагерем.
Рейчел сидела неподалеку и выглядела неважно. Кажется, у нее разболелась рука. Том и Рэнни тщетно уговаривали ее искупаться.
Сэмми и Скай уже были в воде. Шина уже окунулась и куда-то ускользнула. Фел и Алек обследовали джунгли поблизости.
Профессор Уолли...
Куда-то пропал? Опять посетила меня почти забытая мысль... и пропала, оставив после себя чувство досады.

Ана вопросительно смотрела на меня. Я - на Озеро. А Озеро... клянусь, оно смотрело на меня в ответ.
- Не волнуйся, русалочка, - я сам не узнавала своего голоса. - Пожалуй, я посижу, как Рейчел, а чуть позже окунусь.
Трусишь? - спросил внутренний голос. Ну и что? Даже если так, что с того? - возразил я ему яростно. Мне нужно... подготовиться. Настроиться.

Я сел недалеко от Рейчел прямо на землю и обхватил руками колени.
Она убеждала друзей:


Жизнь? Или смерть?

Я настолько ушел в себя, что не услышал ее первого крика.

- БО!
А потом в сознание ворвался лай Пальмы. Собака вдруг завизжала, бросилась в воду и поплыла к хозяйке, которая продолжала звать меня.
Звать.
Вслух.
Ана заговорила!
Боже мой!

Я встал и прямо в одежде кинулся в Озеро.
- Ана! Анинья!
Кажется, я тоже кричал. Потом она очутилась в моих объятиях, и я сгреб ее в охапку. Мы стали единым целым, а может, мы и не разлучались от сотворения мира и на всю вечность.
- Я люблю тебя, - прошептал я, пряча лицо в ее волосах. - Люблю, люблю, люблю...

Вдруг в носу защипало. Я испуганно вздернул голову и провел рукой...
Кровь?
Почти черная, неестественно густая, она капала из носа. Я запрокинул голову вверх и нажал на две особые точки у висков. раньше это приводило меня в чувство. Но...
В ушах зазвенело. Все плыло и кружилось - деревья, лианы... небо.

- Мне надо на берег, русалочка... что-то происходит.

Ана поддерживала меня, пока я брел к берегу.
С меня ручьями текла вода. Пальма хоть отряхнулась, а я и того не мог сделать.
- Ана, - шепнул я, - пожалуйста... брось мой спальник вон за те кусты и помоги раздеться...

Она утерла слезы и быстро начала помогать. Кое-как содрав с себя мокрые тряпки, я залез в спальник. Меня била такая сильная дрожь, что зуб на зуб не попадал. Но это явно не лихорадка...
- Ана, - веки наливались свинцом, я проваливался в сон, но упрямо сопротивлялся, - в куртке флакон. Разведи содержимое в кружке с озерной водой и дай выпить.

Она сходила за водой и развела смесь так, как я просил.
Я выпил одним махом. "Будь осторожнее, передозировка..." Нет, Доусон, теперь я не буду осторожничать. Хватит. Жизнь или смерть.
- Не буди меня, любимая. Сколько бы я ни спал, просто будь поблизости и все.

По телу разливалась теплая волна, во рту появился странный привкус... дым? Каштаны? Мятные пирожные? Сирна...

Последнее, что я запомнил - лицо Аны.
Лицо моей судьбы.

до завтра )) я нынче Спящий Принц, до утра нетранспортабелен... короче, не кантовать, не будить, надеяться на лучшее ))

Я спал.
Чернота медленно светлела, расступалась, громадные стены вокруг меня превращались в сквозные живые изгороди.
Цветы... невероятных форм и расцветок. Кустарники, которых нет на Земле.
Тропинка вела вверх по холму. Наконец я вышел на вершину.
Качели. Скрип. Молодая женщина, сидевшая на них, повернулась ко мне и помахала рукой.
- Джеймс. Иди сюда, посмотрим на закат вместе.
Я взглянул на небо и замер. Свет и тьма. Кипящий пурпур растворялся в волнах цвета индиго, последние лучи цеплялись за неподвижные, будто нарисованные облака. И тишина.



- Джеймс.
- Мама.
Она положила книгу, которую только что читала, на изящное сиденье рядом с собой и вздохнула.
- Ты так и не простил его.
- Я пытаюсь.
- Плохо пытаешься. Он любит тебя. Знаю, ты думаешь иначе...
- Думал. Теперь согласен с тобой.
- Согласиться - это одно. Простить - совсем другое.
Я сел и рассеянно погладил книгу - переплет был бархатистый, он почти дышал...
- Так помоги мне. Мама, я знаю, ты всегда была рядом. Я чувствовал тебя, когда хоронил Марка и Бенджи.
- Да, я там была, - ее улыбка была как ускользающий солнечный луч. - И проводила их туда, где они сейчас.
- А где... ?
- Нет, их ты сегодня не увидишь. Всему свое время, сынок. - Она ласково потрепала меня по щеке, как в детстве. - Всему свое время...

Ветер пронесся по холму, задевая верхушки деревьев, осыпая нас лепестками. Я закрыл глаза.
Когда я открыл их, ее уже не было. Качели поскрипывали. Книга под моими пальцами рассыпалась в пыль.

Кто-то звал меня обратно.
...te amo...
Но я не хотел уходить. Впервые я чувствовал совершенное спокойствие. Радость. Целостность. Гармонию.

... если я останусь, что будет с этим печальным голосом?

Я очнулся и медленно открыл глаза.
Во всем теле была необыкновенная легкость - словно я стал пушинкой или листом с дерева...
Рядом кто-то всхлипывал. Я повернул голову и увидел Ану.

- А... - язык не слушался. Кажется, она научилась говорить, а я, наоборот, разучился. Вот еще! Пробуем еще раз. - А...на. Привет.

Новорожденный. Вот как я себя чувствовал.
Все было впервые - звуки ночного леса, дуновение ветра, запахи, собачьи влажные глаза, радостное лицо моей Аны... вкус рыбы.
Моей Аны. Да. Я наконец осознал, что она только моя, вторая половинка, которую я искал много лет и уже почти отчаялся найти. А теперь... теперь я стал целым. Только теперь, когда она рядом со мной, я могу с легким сердцем простить отца и самого себя - за то, что столько лет потратил на ненависть.
Я хотел все объяснить ей... но заглянул в ее чудесные глаза и понял: она уже знает. Непостижимо. Но это и есть любовь - знать мысли другого, обходиться взглядами, жестами...
Люди так много значения придают словам. И зря.

Я нечаянно укусил Ану за палец, пока она меня кормила.
- Джеймс, - она смеялась, и я рассмеялся вместе с ней. Господи, как хорошо было радоваться вместе.
- Анинья, я живой. Понимаешь, живой! И я чувствую, что... - я огляделся вокруг - вроде бы никто не обращал внимания, - что я победил болезнь. Знаю, надо будет сделать анализы, чтобы убедиться, но я все же уверен!
Она потянулась ко мне, и я обнял ее и поцеловал - нежно, бережно.
- Люблю тебя. Больше жизни. Больше смерти. Ана, я слышал, как ты звала меня назад. Ты говорила... te amo.
Она смутилась и опустила голову. Я коснулся пальцами ее щеки и заставил посмотреть на меня.
- Я счастлив, русалочка. И вот что я тебе скажу - никуда я тебя не отпущу. Слышишь? Ты полетишь со мной в Чарльстон, увидишь отца, Сирну и Доусона. А сейчас... сейчас мы поставим палатку и я попытаюсь связаться с этим здоровенным придурком, чтобы поблагодарить его за эликсир. И, - я взял медальон и приподнял его, - мы оба поблагодарим твою святую Лючию. Похоже, без нее в этом деле не обошлось ))
Пальма гавкнула.
- Эй, псина, - я погладил ее по ушам, - а ты думала, мы тебя тут оставим? Полетишь в отсеке для груза, но ящик тебе достанется класса люкс. Клянусь хвостами тех черных кошечек, что убила Шина!

Мы доели и ушли отдыхать.
В палатке Ана о чем-то задумалась. Я болтал с Доусоном, который периодически орал: "Я тебе не верю, Бо, врунище ты амазонский! Неужели полегчало? Ах ты...", чесал возбужденную собаку и пил горячий кофе. И чувствовал себя на миллион баксов. Нет.
На миллиард! И заметьте - миллиард золотыми слитками!

Утром мы с Аной попрощались со спутниками и отправились в обратный путь. Мы не торопились - просто путешествовали, наслаждаясь природой и обществом друг друга. Она рассказывала мне про свой неудачный брак и годы тяжелой жизни, я - делился планами на будущее. Наше общее будущее.

Вернувшись в поселок, откуда началось наше славное приключение, я заказал чартер и особенную клетку для перевозок класса люкс. Пальма оказалась послушной собакой и стоически перенесла длинный перелет в Чарльстон. В аэропорту нас встречали Сирна и ее сын, мой лучший друг Брэд Доусон. Мы обнимались так, что трещали кости, а потом поехали к Сирне домой. По пути я еще раз связался с Элис и она ответила, что отцу гораздо лучше.

На следующий день после приезда я повез Ану в наше семейное гнездо - маленькое поместье "Розовая цапля" в пригороде Чарльстона. Она гуляла с Пальмой в нашем саду, пока я разговаривал с отцом обо всем - о моих обидах, о его разочарованиях... о тех, кого больше с нами не было. Это было долго и мучительно. Но мы наконец поняли друг друга и пожали друг другу руки. По-мужски. Так, как надо.
А потом я позвал Ану. Она вошла, смущаясь, села рядом с кроватью отца, назвала свое имя и протянула ему руку. Он поцеловал ее и вопросительно взглянул на меня.
- Папа, это Ана, - я сел рядом и взял ее за руку. Наши пальцы переплелись. - Моя судьба. Моя невеста. Благослови наш союз, прошу тебя.

И впервые за все годы, что я знал его, я увидел - по правой щеке Александра Гардена, неподвижной после инсульта, поползла слеза. Значит, у нас и правда было будущее. И оно начиналось...

... прямо сейчас.