Лиза Клейпас "Канун Рождества в Пятничной гавани"

Фро, дарлинг, не за что мерси, и так запоздала по самое не балуйся В общем еще раз дико извиняюсь за пробуксовку

Девочки спасибо большое

А вот и я А я уже...
Лови, Эрика!
_________________

Девочки спасибо за Ваши переводы . Что бы мы без Вас делали??? Не представляю! Вы умнички))))

Английский учили?
_________________

Это конечно можно, но лучше отдать в руки профессионалов

Ну вот, все главы в сборе! На следующей неделе начнём читать.
_________________

Еху еху еху ,наконец-то
_________________

Какая замечательная новость!
_________________

Спасибо огромное. Ждемс с нетерпением новую серию....

вау! вот это новость! спасибо, девочки, ждем с нетерпением.
_________________

Это так здорово! спасибки огромные, жду с нетерпением
_________________

Спасибо за отличную новость!
_________________

 » Глава 1

- эти замечательные обложечки сделала для нас cler


«Канун Рождества в Пятничной гавани»
Лиза Клейпас

Ирете и Хэррелл Эллис,
за то, что показали мне что такое любовь
и за каждый день жизни.
Навсегда с любовью,
Л. К.


Пролог

Дарагой Санта
в этом году я хачу только одну вещь
Маму
Пожалста не забудь я живу сичас во фрайдей-харбор[1]
спасибо
люблю тебя
Холли


Глава 1 (перевод - KattyK, бета-ридинг - Москвичка, Karmenn, вычитка - Фройляйн)

До смерти сестры Марк Нолан относился к своей племяннице Холли с бесцеремонной нежностью дядюшки-холостяка. Он виделся с девочкой, когда семья собиралась вместе на праздники, и всегда покупал ей подарки на день рождения и на Рождество, в основном – подарочные сертификаты. И ему такого общения с девочкой хватало с лихвой.
Но всё изменилось дождливой апрельской ночью в Сиэтле, когда Виктория погибла в автокатастрофе на шоссе номер пять. Сестра никогда не упоминала про завещание и не говорила о планах на будущее Холли, поэтому Марк понятия не имел, что будет с её шестилетней дочерью. Отца у девочки не было. Виктория никому не говорила, кто он, даже самым близким друзьям. Марк подозревал, что она так и не сообщила тому мужчине про Холли.
Когда Виктория только переехала в Сиэтл, то бросилась в самую гущу богемы, в среду музыкантов и всяческих творческих личностей. Она обожала артистические пьянки-гулянки и в итоге завела ряд ничего не значащих недолговечных романов. Однако, в конце концов, ей пришлось признать, что поиски средств самореализации невозможно продолжать без постоянного дохода. Она прошла собеседование в компании, занимающейся программным обеспечением, и получила работу в отделе кадров. Достойная зарплата и большие льготы. К сожалению, тогда же Виктория узнала, что беременна.
– Для всех будет лучше не впутывать его в это дело, – заявила она Марку, когда тот спросил, кто отец ребёнка.
– Тебе понадобится помощь, – возразил Марк. – Этот парень мог бы, по крайней мере, финансово поддержать тебя, выполняя свои обязательства. Ребёнок – удовольствие не из дешёвых.
– Я сама со всем справлюсь.
– Вик… я никому не пожелал бы участи матери-одиночки.
– Да тебя ужасает сама мысль о родительских обязанностях, – парировала Виктория. – И, принимая во внимание наше детство, это вполне понятно. Но я хочу этого ребёнка. И я справлюсь.
И она оказалась права. Виктория стала ответственной, терпеливой и доброй мамой своей единственной дочери; защищая её, она умела при этом не переходить грани разумного. Один Бог знает, откуда в ней появились такие материнские качества. Наверное, были заложены самой природой, так как их с Викторией родители точно не были примером для подражания.
Марк ни капельки не сомневался в том, что у него нет подобных природных инстинктов. Поэтому для него стало большим потрясением узнать, что он не только потерял сестру, но и получил в «наследство» ребёнка.
Он не ожидал, что сестра назначит его опекуном Холли. Трезво оценивая свои способности, Марк вполне мог представить, как вести себя в новых обстоятельствах. Но это… забота о ребёнке… это за пределами его возможностей.
Если бы Холли родилась мальчиком, то ещё куда ни шло. Мальчишек не так уж сложно понять. А вот весь женский род был таким загадочным. Марк давно уже смирился с тем, что женщины – сложные создания. Они говорят что-то вроде: «Если ты не понимаешь этого, то я и не стану с тобой об этом говорить». Они никогда не заказывают себе десерт, а если интересуются вашим мнением о том, какой наряд предпочесть, всегда надевают не то, что выбрали вы. И хотя Марк сроду не утверждал, что знает женщин, он их обожал: их неуловимость, их способность удивлять, их странные, завораживающие перемены настроения.
Но мысль о том, чтобы самому растить девочку… Боже, нет. Он не сможет быть хорошим примером для подражания. А уж говорить о том, чтобы ввести дочь в общество, в эту предательскую запутанную атмосферу, где на каждом шагу тебя поджидают ловушки… Лишь одному Богу известно, насколько Марк к этому не готов.
Они росли в семье, где родители вели друг с другом затяжную войну, в которой дети оказались заложниками. В итоге три брата Нолана – Марк, Сэм и Алекс, – повзрослев, выбрали каждый свой путь. Виктория, напротив, хотела настоящей семьи и привязанности, но найти ей это не удавалось. Наконец, она нашла то, что искала, в Холли, и считала, что ей повезло.
Но один неверный полуоборот руля на мокрой дороге, всего на мгновение потеря управления – и вот уже жизнь, отмеренная Виктории Нолан, жестоко оборвана.
В папке вместе с завещанием Виктория оставила Марку запечатанное письмо.

«Только ты можешь стать её опекуном. Холли совсем не знает ни Сэма, ни Алекса. Я пишу это с надеждой, что ты никогда не прочтёшь эти строки, но если ты всё-таки читаешь… позаботься о моей дочери, Марк. Помоги ей. Ты нужен ей. Я знаю, какая это огромная ответственность. Прости меня. Я знаю, что ты об этом не просил. Но ты можешь это сделать, ты всё поймешь.
Просто люби её, а остальное придёт».

– Ты правда собираешься взять её к себе? – спросил Сэм у Марка в день похорон после поминок в доме Виктории. Жутковато было видеть всё так, как она оставила: книги в шкафу, пара носков, небрежно брошенных на пол в гардеробной, тюбик блеска для губ на полочке в ванной.
– Конечно, я возьму её к себе, – ответил Марк. – А что ещё мне делать?
– Есть же Алекс. Он женат. Почему Вик не оставила Холли ему и Дарси?
Марк красноречиво посмотрел на Сэма. Супружеская жизнь их младшего брата напоминала захваченный вирусом компьютер: невозможно включить безопасный режим, а с виду безвредные программы устраивают всяческие пакости.
– А ты бы оставил им ребёнка? – спросил он.
Сэм задумался и покачал головой:
– Думаю, что нет.
– Так что у Холли есть только ты и я.
Сэм настороженно посмотрел на брата:
– Это ты решил этим заняться, не я. Именно поэтому Вик и не назначила меня её опекуном. Я не лажу с детьми.
– Ты же дядя Холли.
– Да, дядя. И я могу лишь отпускать шутки по поводу работы человеческого тела и напиваться пивом на семейных посиделках, – вот и все мои обязанности. Я не создан для роли отца.
– Я тоже, – мрачно ответил Марк. – Но нам надо попытаться. Если только ты не хочешь отдать её на удочерение.
Хмурясь, Сэм принялся тереть обеими руками лицо.
– И как это воспримет Шелби?
Марк покачал головой, услышав имя своей подружки, художника-оформителя интерьеров, с которой познакомился, когда она обставляла элитный дом его друга на Гриффит-Бей.
– Мы встречаемся каких-то пару месяцев. Так что либо она согласится, либо уйдёт – выбор за ней. Но я не собираюсь просить её о помощи. Это мой долг. И твой.
– Наверное, я смогу иногда присмотреть за Холли. Но большей помощи от меня не жди; я вложил всё, что у меня есть, в виноградник.
– А я тебе говорил этого не делать, умник.
Сэм прищурил свои зеленовато-голубые, такие же как у Марка, глаза.
– Не последовав твоему совету, я сейчас могу учиться на своих собственных ошибках, а не на твоих, – он помолчал, а потом спросил: – Где Вик держала выпивку?
– В кладовой, – Марк подошёл к застеклённому шкафу и, достав два стакана, положил в них лёд.
Сэм осмотрел кладовую:
– Такое странное ощущение: мы будем пить её спиртное, а Вик… уже нет.
– Она бы сразу сказала нам: давайте, налетайте.
– Наверное, ты прав. – Сэм подошел к столу с бутылкой виски. – Она застраховала свою жизнь?
Марк покачал головой:
– Она как-то об этом не подумала.
Сэм обеспокоенно посмотрел на брата.
– Наверное, ты собираешься продать её дом?
– Да, хотя сомневаюсь, что на рынке за него много дадут. – Марк подвинул стакан ближе к Сэму. – Давай, не жалей, – заметил он.
– Не волнуйся.
Сэм наполнил оба стакана доверху.
Братья сели друг напротив друга, подняли стаканы с виски и выпили, не говоря ни слова. Превосходный напиток легко полился по горлу Марка, быстро распространяя в груди приятный жар.
Марка, как ни странно, успокаивало присутствие брата. Казалось, что их далеко не спокойное детство, полное ссор и мелких предательств, больше не мешает им. Теперь они выросли и могли стать друзьями, что было невозможно при жизни их родителей.
Однако с Алексом они никогда не могли сблизиться настолько, что понять, нравится ли он им или нет. Он появился на похоронах с женой Дарси, пробыв на поминках минут пятнадцать, а потом они ушли, едва перекинувшись с присутствующими парой слов.
– Они уже ушли? – недоверчиво спросил Марк, когда заметил их отсутствие.
– Если ты хотел, чтобы они остались подольше, то следовало устроить поминки в Нордстроме, – сказал Сэм.
Без сомнения, люди удивлялись, как три брата, живущие на одном острове, население которого не превышало семисот человек, так мало общались друг с другом. Алекс с Дарси жили в Рош-Харборе, на северной стороне острова. В свободное от работы время – постройки многоквартирных домов – он сопровождал жену на светские мероприятия Сиэтла. Марк, в свою очередь, был занят своим небольшим предприятием по обжариванию кофе, располагавшемся во Фрайдей-Харборе. А Сэм всё своё время проводил на винограднике, заботливо ухаживая за виноградными лозами, а потому чувствовал себя ближе к природе, нежели к людям.
Объединяла всех троих лишь любовь к острову Сан-Хуан. Эта часть архипелага состояла из примерно двухсот островов, некоторые из которых входили в материковые округи Уотком и Скеджит. Ноланы всё детство провели под прикрытием Олимпийских гор[2], месте, в основном, защищённом от влияния ненастных тихоокеанских северо-западных ветров.
Ноланы выросли, вдыхая влажный воздух океана, их босые ноги вечно были перепачканы илом, выброшенным на берег. Им достались в дар туманные бледно-лиловые утра, ясные синие дни и самые красивые на свете закаты. Ничто не могло сравниться с видом проворных песочников[3], гоняющихся за волнами. Или белоголовых орланов[4], бросающихся вниз в стремительной погоне за добычей. Или с танцем дельфинов-косаток, гладкие тела которых погружались в море, а потом взлетали в прыжке, разбивая воды Сэлиша[5], и перемещались скачкообразно, выискивая для питания богатые косяки лосося.
Братья облазили остров вдоль и поперёк, сверху донизу, карабкаясь по обветренным склонам над берегом моря, среди высокоствольных деревьев лесного заповедника и бродя по полянам, густо поросшим ягодниками и покрытым дикими цветами с чýдными названиями… Шоколадная лилия[6], метеор[7], морской румянец. Никакое иное смешение красок воды, песка и неба не могло быть более совершенным.
И хотя они уехали учиться в колледж и пытались жить в других местах, остров всегда манил их вернуться обратно. Даже решительный и амбициозный Алекс возвратился сюда. При здешней жизни вам известны все местные фермеры, которые выращивают бóльшую часть продуктов, что вы едите. Вы знакомы с тем парнем-мыловаром, изготавливающим мыло, которым вы моетесь. Вы на короткой ноге с владельцами ресторанов, в которые ходите. Тут не опасно путешествовать автостопом, а дружелюбные островитяне подвозят друг друга, когда возникает такая необходимость.
Виктория – единственная из них нашла стóящую причину покинуть остров. Она влюбилась в стеклянные высотки и цементные равнины Сиэтла, в городские декорации, где даже кофе подавалось вприкуску с культурой, в модные, стильные рестораны, соблазняющие деликатесами, в завораживающий лабиринт рынка Пайк-плейс[8].
В ответ на замечание Сэма о том, что в городе все слишком много болтают и думают, Виктория ответила, что в Сиэтле она набралась ума-разума.
– А мне не нужно умнеть, – ответил Сэм. – Чем умнее ты сам, тем больше причин чувствовать себя несчастным.
– Это объясняет то почему мы, Ноланы, такие оптимисты, – заявил Марк и Виктория рассмеялась в ответ.
– За исключением Алекса, – охладила она веселье минутой позже. – Мне кажется, Алекс ни дня в своей жизни не чувствовал себя счастливым.
– Алексу не нужно счастье, – ответил Марк. – Он обходится заменителями.

Вернувшись мыслями в настоящее, Марк подумал, как бы отреагировала Виктория, если бы знала, что он собирается растить Холли на острове Сан-Хуан. Он даже не сознавал, что высказал эту мысль вслух, пока не услышал ответ Сэма:
– Как будто это бы её удивило. Вик понимала, что ты не уедешь с острова. Тут твоё кофейное предприятие, твой дом, твои друзья. Я уверен, она знала, что если с ней что-то случится, ты заберёшь Холли во Фрайдей-Харбор.
Марк кивнул, чувствуя внутри себя пустоту и холод. Не в его силах восполнить девочке её потерю.
– Она что-нибудь говорила сегодня? – спросил Сэм. – Я не слышал от неё ни звука.
С тех пор, как несколько дней назад Холли сообщили о смерти матери, она молчала, отвечая на вопросы, лишь утвердительно или отрицательно качая головой. На её лице застыло отсутствующее выражение, она погрузилась в свой внутренний мир, куда никто не мог проникнуть. В ночь смерти Виктории Марк прямо из больницы поехал к ней домой, где за ребёнком присматривала няня. Утром он всё рассказал девочке, и с тех пор присматривал за ней.
– Ничего, – сказал Марк. – Если она до завтра не заговорит, я отведу её к педиатру, – он неглубоко, судорожно вздохнул, а потом добавил: – Я даже не знаю, кто он.
– На холодильнике есть список, – сказал Сэм. – В нём несколько телефонных номеров, в том числе и номер телефона доктора Холли. Мне кажется, Вик специально наклеила его, чтобы няня смогла позвонить в случае необходимости.
Марк пошёл к холодильнику, снял клейкий листочек и запихнул его в бумажник.
– Замечательно, – язвительно произнёс он. – Теперь я знаю, по меньшей мере, столько же, сколько и няня.
– Это начало.
Вернувшись к столу, Мрак сделал большой глоток виски.
– Мне нужно кое о чём с тобой поговорить. Мы с Холли не сможем жить в моей квартире во Фрайдей-Харборе. Там только одна спальня и нет двора, где бы девочка могла поиграть.
– Ты её продашь?
– Наверное, сдам.
– И куда вы потом отправитесь?
Марк долго молчал, намеренно затягивая паузу:
– У тебя много места.
Сэм вытаращил глаза:
– Нет.
Два года назад Сэм купил пятнадцать акров в Фолс-Бей, стремясь осуществить давнюю мечту – создать собственный винный завод. Земля с хорошо дренируемой песчано-каменистой почвой и прохладный климат идеально подходили для виноградарства. А впридачу он получил ещё и похожий на пещеру, полуразрушенный деревенский дом викторианской эпохи с широким крыльцом, бесчисленными эркерами, большой угловой башней и кровлей, напоминающей разноцветную рыбью чешую.
Дом нуждался в ремонте. «Подремонтировать» - слишком мягко сказано по отношению к домищу, который вызывал беспокойство скрипами, просадкой, неожиданными протечками и невесть откуда взявшимися лужами. Бывшие хозяева оставили следы своего пребывания в доме, устроив ванные комнаты там, где им вовсе не место, огородив их непрочными стенами из фанеры, построили хлипкие шкафы с раздвижными шаткими дверями и с кучей полок из вишневого дерева, небрежно вымазанных дешёвой белой краской. Первоначальные полы из твёрдых пород древесины покрыли линолеумом или жёстким ковровым покрытием, которое давно приказало долго жить, и ему пора было на свалку.
Но у дома было три преимущества: в нём достаточно места для двоих холостяков и шестилетней девочки, а также большой двор и фруктовый сад. К тому же, дом находился в Фолс-Бей, в части острова, которая нравилась Марку больше всего.
– Этого не будет, – категорически заявил Сэм. – Мне нравится жить одному.
– Что ты потеряешь, если мы поживём вместе? Мы не станем мешать твоей жизни.
Мы. Нас. С этого момента Марк, похоже, заменит этими местоимениями слово «я».
– Ты шутишь, да? Ты знаешь, каково холостякам жить с детьми? Ты упускаешь горячих цыпочек, которые не хотят сидеть с детьми, не желают растить чужого ребёнка. Даже если произойдёт чудо и Господь поможет тебе подцепить красотку, то ты не сможешь её удержать. Никаких незапланированных поездок на выходные в Портленд или в Ванкувер, никакого дикого секса, и ложиться надо вовремя.
– Ты и сейчас этим не занимаешься, – заметил Марк. – Всё время проводишь на винограднике.
– В том-то и дело, но это мой выбор. А при ребёнке никакого выбора нет. Когда твои дружки попивают пиво и смотрят какую-нибудь игру, ты торчишь в бакалейной лавке и ищешь пятновыводитель и крекеры-«рыбки» .
– Это не навсегда.
– Нет, только остаток моей молодости. – Сэм опустил голову на стол, как будто приготовившись биться о него, но потом просто положил голову на руку.
– Какая такая молодость, Сэм? С моей точки зрения, твоя молодость приказала долго жить ещё пару лет назад.
Сэм не двигался, только поднял вверх средний палец.
– У меня есть планы на четвёртый десяток,– невнятно произнёс он. – И в эти планы дети не входят.
– Как не входили и в мои.
– Я к этому не готов.
– И я тоже не готов. Поэтому мне нужна твоя помощь. – Марк вздохнул. – Сэм, когда я тебя хоть о чём-нибудь просил?
– Никогда. А ты хочешь начать сейчас?
Марк говорил тихо и убедительно.
– Подумай вот о чём… мы начнём потихоньку. Мы станем для Холли экскурсоводами по жизни. Станем добродушными проводниками, которые никогда не опустятся до такой ерунды, как «правомерные наказания» или «потому, что я так сказал». Я уже признал, что не лучший воспитатель для ребёнка… но в отличие от нашего отца мои ошибки не будут такими уж непоправимыми. Я не ударю её, потому что она не убрала свою комнату. Я не собираюсь заставлять её есть сельдерей, если ей он не нравится. Никаких психологических уловок. Надеюсь, что у неё сформируется правильный взгляд на окружающий мир и будет работа, позволяющая обрести финансовую независимость. Бог его знает, как мы это сделаем, но это лучше, чем отсылать её в чужую семью. Или хуже того, к нашим родственникам.
Сэм тихо выругался, не поднимая головы. Как Марк и надеялся, врождённое чувство справедливости его брата взяло верх.
– Ладно. – От вздоха его плечи приподнялись и опустились. – Ладно. Но у меня есть парочка условий. Во-первых, я хочу получать арендную плату за сданную тобой квартиру.
– Согласен.
– И ты поможешь мне отремонтировать дом.
Марк с опаской посмотрел на брата.
– Я не специалист по ремонту. Я могу сделать кое-что несложное, но…
– Мне этого достаточно. Одно то, что ты будешь ремонтировать мои полы, а я буду наблюдать за этим – прямо бальзам на мою душу.
Сэм стал благодушнее, как только брат пообещал ему отдавать арендную плату, а также помочь с ремонтом.
– Мы попробуем так жить пару месяцев. Но если мне это не подойдёт, придётся тебе забрать ребёнка и переехать в какое-нибудь другое место.
– Шесть месяцев.
– Четыре.
– Шесть.
– Ладно, чёрт с тобой. Шесть месяцев. – Сэм налил себе ещё виски.
– Боже мой, – пробормотал он, – трое Ноланов под одной крышей. Думаю, что катастрофы не избежать.
– Катастрофа уже произошла, – резко ответил Марк, и сказал бы больше, но тут услышал тихое шарканье в коридоре.
Холли стояла на пороге кухни. Она выбралась из постели и стояла тут, в замешательстве глядя на них заспанными глазами. Малышка-беженка, одетая в розовую пижаму, с ногами, выделявшимися своей бледностью и хрупкостью на тёмном чёрно-сером полу.
– Что такое, милая? – тихо спросил Марк, подходя к ней. Он взял её на руки – весила она не больше сорока фунтов – и Холли вцепилась в него, как обезьянка. – Не можешь уснуть?
Его наполнила нежность, лишившая его присутствия духа, когда он почувствовал её голову на своём плече, мягкие спутанные светлые волосы, запах цветных мелков и клубничного шампуня.
У неё остался только он.
«Просто люби её…»
Это проще простого. Он волновался обо всём остальном.
– Я сейчас тебя уложу и заверну в одеяла, сладенькая пчёлка, – сказал Марк. – Тебе надо поспать. Впереди ещё много дел.
Сэм пошёл за ними, когда Марк понёс Холли обратно в её комнату. Кровать с пологом на четырёх столбиках была оснащена сверху рамой, к которой Виктория подвесила набор бабочек из ткани, с тонкими просвечивающими крылышками. Уложив девочку в постель, Марк подтянул одеяла ей до подбородка, и сел на край постели. Холли лежала тихо и не моргала.
Заглянув в эти тревожные голубые глаза, Марк пригладил, убрав со лба, её волосы. Он был готов на всё ради неё. Сила собственных эмоций удивила Марка. Он не мог вернуть то, что Холли потеряла. Он не мог подарить ей прежнюю жизнь. Но он о ней позаботится, он её не покинет.
В голове у него вертелось очень много мыслей, но сказал он только:
– Хочешь, я расскажу тебе сказку?
Холли кивнула, коротко посмотрев на Сэма, который прислонился к дверному косяку.
– Давным-давно, жили-были три медведя, – начал Марк.
– Два дяди-медведя, и медвежонок, – смирившись, добавил Сэм с порога.
Марк улыбнулся, продолжая гладить Холли по волосам.
– И все они жили в большом доме у моря…

_______________________

[1] Фрайдей-Харбор (англ. Friday Harbor) – в дословном переводе на русский «Пятничная гавань»

- порт Friday Harbor

[2] Олимпийские горы (Olympic Mountains), изолированный горный массив в системе Береговых хребтов США (штат Вашингтон). Сложен кварцитами, глинистыми сланцами, интрузивами. Высота до 2 424 м (г. Олимпик). Один из самых влажных районов США (свыше 2000 мм осадков в год). На склонах — высокоствольные хвойные леса; вершины покрыты альпийскими лугами и ледниками. Большая часть входит в национальный парк Олимпик.

[3] Песочниками (береговые птицы) зовут различных мелких куликов, гнездятся они почти исключительно на Крайнем Севере, но зимуют в южных широтах. Предполагаю, что здесь речь может идти о чернозобике, или альпийском песочнике, который гнездится в Гренландии, на Британских островах, в Северной России от Кольского полуострова до Прибалтийского края, в Азии до 74° северной широты, в Америке, вероятно, южнее; на пролёте — повсюду; зимует от Средиземного моря до Занзибара, в Азии на Мекронском берегу (в Ост-Индии редок), в Южном Китае, Борнео и на Яве, в Америке (летит обоими берегами) в южных штатах и Вест-Индии.


[4] Белоголовый орлан (лат. Haliaeetus leucocephalus) — крупная хищная птица семейства ястребиных, обитающая на территории Северной Америки. Является одним из национальных символов США; его стилизованное изображение имеется на многих атрибутах этого государства, в том числе национальном гербе — Большой Печати и президентском штандарте.
Одним из отличительных признаков этой птицы является белое оперение головы.


[5] Совет штата Вашингтон по географическим наименованиям год назад (ноябрь, 2009) утвердил за водным пространством у западного побережья Северной Америки наименование "море Сэлиш" (Salish Sea), сообщает The Seattle Times.
Новоявленное море простирается от острова Ванкувер (Канада) на севере до залива Пьюджет-Саунд на юге, включая проливы Хуан-де-Фука и Джорджия и примыкая к городской черте Сиэтла и Такомы в США и Ванкувера в Канаде.
По замыслу авторов нововведения, присвоение водному пространству статуса моря должно подчеркнуть единство экологического пространства в пограничном регионе. Впервые название моря было предложено в 1989 году биологом Бертом Уэббером (Bert Webber) из города Беллингхэм, решение властей Вашингтона он считает значительным успехом.
Глава департамента естественных ресурсов штата Вашингтон Питер Голдмарк (Peter Goldmark), который также является председателем Совета по географическим названиям, отметил, что появление нового термина должно стать дополнением к уже имеющимся. Как сообщает AFP, ранее, в августе, наименование "моря Сэлиш" был одобрено Службой географических названий канадской провинции Британская Колумбия.
Названо новое "море" в честь объединения индейских племен сэлиш, населяющих юго-запад Британской Колумбии и северо-восток Вашингтона. Гористая береговая линия изобилует живописными бухтами и бухточками. Экологи отмечают, что "море Сэлиш" и его побережье являются местом обитания нескольких вымирающих видов – в частности, лососевых рыб, дельфинов-косаток, белоголовых орланов и некоторых моллюсков.

- море Сэлиш

[6] Шоколадная лилия – это подарок нам от древней Испании. Именно там впервые была получена шоколадная лилия. Цветок имеет нежно-коричневый цвет, который и на самом деле чем-то напоминает любимый всеми продукт – шоколад.


[7] Додекатеон или дряквенник (Dodecatheon) - в переводе с греческого означает двенадцать богов или растение, защищённое греческими богами (от двух слов «dodeka» — двенадцать и «theos» — бог). В старину в Греции использовали как целебное. Национальные американские названия – «метеор», что в свою очередь означает «падающая звезда» (Shooting Star), «степняк» (это тривиальное имя дали растению первые поселенцы Америки – «степняк» или «указывающий прерии»), за оригинальность которых в России додекатеон раньше называли паникадильником (висячая люстра в церкви).
Дряквенник растёт почти во всех штатах США, в сухих прериях, на опушках лесов, и на скалистых склонах, его цветок является эмблемой NARGS (Американское общество любителей каменистых садов).


[8] Рынок Пайк-плейс (англ. Pike Place Market) — общественный рынок, находящийся на побережье тихоокеанского залива Эллиот в Сиэтле, штат Вашингтон, США. Открытый 17-ого августа 1907 года, он является одним из самых старых континентальных рынков США. Пайк маркет — рынок морепродуктов, сельхозпродукции мелких фермеров и ремесленников. Также выступает в роли своеобразной сцены для уличных актеров, клоунов и певцов, что, по-видимому, и является причиной его большой популярности у туристов со всего мира. Пайк маркет находится в нижнем районе Сиэтла и покрывает площадь в 9 акров. Свое название рынок получил благодаря одноименной улице, в начале которой расположен — Пайк плэйс (Pike place)
- А вот этот прилавок каждый день собирает вокруг себя толпу тем, что устраивает рыбное шоу. Продавцы демонстрируют свой товар путём перекидывания огромных рыбьих тушек друг другу. А потом народ торгуется за них.

Пайк маркет построен на склоне холма и представляет собой комплексное многоэтажное (6 этажей в главном строении) здание. На верхнем уровне, выходящем в город, располагаются магазины морепродуктов, лавки ремесленников, книжные и прочие ларьки. Тут же нашли себе пристанище и большинство уличных музыкантов. На нижних ярусах преобладают продавцы антиквариата, комиксов и сувениров. Там же находится большое количество мелких ресторанов и закусочных. Между ярусами можно перемещаться на лифте или же по ступенькам, с которых открывается замечательный вид на залив.
_________________

Катюш, Мока, Карменн, Фро, Эрика, поздравляю с началом выкладки. Легкого вам пера. И за главу тоже спасибо.