ароника:
24.07.11 20:27
Большое спасибо за новую главу!Читается на одном дыхании,невозможно оторваться!Ваш перевод выше всяких похвал.
Suoni:
24.07.11 21:23
Что же имеет Колтрейн против семейства Мейер? И почему обязательно надо мстить через детей, через дочь? А что будет мстить, вроде бы ясно. Но Джилли привлекла Колтрейна не только как член семьи Мейер, так мне кажется. Трудно сказать, пока не узнаем мотивов.
Джилли сочувствую, так и чувствую всю тяжесть забот, которая лежит на ее плечах- сестра наркоманка, брат, который вечно жалеет самого себя, неудачник, дом, который разваливается на глазах и который ей очень дорог. А тут еще повился этот тип...
Анита, спасибо за главу, великолепный перевод!
Готова к переживаниям.
Отличный перевод. 
codeburger:
25.07.11 07:14
Anita, спасибо за новую главу.
Великолепный перевод.
Очень интересный непривычный герой. Стюарт изобрела какой-то свой психотип.
мелонхолия:
25.07.11 15:29
Спасибо большое за продолжение романа.Герой действительно очень интересный.
diamonds:
25.07.11 22:30
Anita, спасибо за прекрасный перевод!
Пока ГГерой вызывает противоречивые чувства.
серина:
28.07.11 08:35
Anita , спасибо за прекрасный перевод!
Дааа, ГГ-й - интересный тип, который выводит Джилли из равновесия, ну и мотивы его пока не ясны, но тем интереснее будет читать дальше!
Murmaid:
28.07.11 15:43
Чуть не пропустила такую интересную главу!
Anita, спасибо огромное за великолепный перевод!
Глава замечательная.
Anita:
04.08.11 00:02
» Глава № 3
Глава третья
Захария Редемпшен Колтрейн родился в середине шестидесятых годов и по праву считал себя детищем этого бурного десятилетия. До тринадцати лет имя, которое он носил (Редемпшен – искупление (прим. перев.), доставляло массу хлопот, хотя, по сравнению с прочими бедами, казалось сущей безделицей. К тринадцати с половиной годам рост Колтрейн составлял сто восемьдесят сантиметров, все его родные умерли, и он пустился странствовать по свету, который, как он уже убедился, был жестоким и враждебным. Для начала он сократил свое имя и стал называться просто Заком. Конечно, только в тех случаях, когда вообще считал необходимым пользоваться настоящим именем.
Просто удивительно, насколько семейные предания порой звучат просто и понятно, а порой напоминают собрание сказок и небылиц. Слушая мрачные рассказы двоюродной бабки Эстер и пропитанные винными парами воспоминания отца, Колтрейн никогда не понимал, где в них кроется правда, а где вымысел. Он не знал, как умерла его мать, даже не знал ее настоящего имени. Он лишь помнил, что все называли ее Анандой, и это имя несло с собой свет и радость, тихий смех и сладковатый, едкий запах марихуаны. Иногда он представлял себе, что они живут в замке, где полно драконов и другой нечисти, а его мама - это потерянная принцесса.
Но это было до того, как ее убили.
Сколько Колтрейн себя помнил, он всегда жил в тоскливом домишке в Индиане, с вечно пьяным отцом и двоюродной бабкой, язык которой был острее бритвы. Откуда тогда взялось волшебное королевство и веселая принцесса, которой была его мать? Ведь никто никогда о ней не рассказывал.
Сначала умерла двоюродная бабка Эстер, страшная болезнь сожрала ее тело до такой степени, что и хоронить-то было нечего. За ней последовал отец, который в пьяном виде упал в яму и сломал себе шею. Колтрейну удалось сбежать до того, как социальная служба успела наложить на него лапу, и он скитался по стране, пока из подростка не превратился в мужчину.
Образование он получил, в общем-то, случайно, это было скорее счастливым совпадением обстоятельств, чем продуманным планом. Он решил стать юристом. Почему? Да потому что юристы гребут деньги лопатой, манипулируют обществом и людьми, а значит, они – соль земли. Как раз то, что было нужно Колтрейну.
Поэтому он бросил беспорядочный и, мягко говоря, не всегда законный образ жизни и перевернул новую страницу в своей жизни.
В конце концов, он очутился в Новом Орлеане, где занял должность помощника окружного прокурора. Дела ему попадались неинтересные – так, всякая мелочь, в основном, уличные воришки и наркодилеры низкого пошиба. Работа была полной безнадегой и мало его тревожила, впрочем, как и его собственное прошлое. Смутные воспоминания о смеющейся матери тоже канули в небытие.
Он до сих пор не мог понять, зачем тогда купил журнал – никогда прежде он не интересовался ни Южной Калифорнией, ни домами, где водились привидения, не говоря уже о скандальных историях из жизни красивых и богатых.
Тем не менее, в один прекрасный день ему на глаза попался журнал «Жизнь Лос-Анджелеса». Он нехотя пролистывал страницы, посвященные самым нашумевшим скандалам столетия, как вдруг наткнулся на старую выцветшую фотографию из какой-то газеты. На него смотрело лицо его матери.
Он быстро прочитал историю, связанную со старой фотографией. В шестидесятые годы за незаконное вторжение на заброшенную территорию La Casa de Sombras задержали группу голливудских хиппи, среди которых оказалась его мать. По фотографии нельзя было утверждать с точностью, был ли на ней запечатлен и отец Колтрейна. Сам Колтрейн никогда не слышал, чтобы отец рассказывал о своем пребывании в Городе Ангелов. Но свою мать он сразу узнал – даже на блеклом черно-белом снимке она казалась молодой и ослепительно красивой.
Полиция не стала утруждать себя расследованием этого дела, и члены коммуны смогли вернуться в старую усадьбу, где основали братскую коммуну в лучших традициях шестидесятых годов, выразив тем самым полное безразличие к историческому наследию в целом, и к богатым соседям, в частности. Позднее в их ряды затесался некий студент-недоучка, отпрыск семьи, владевшей La Casa de Sombras.
Вот так Колтрейн и нашел Джексона Дина Мейера, первого, и пока единственного представителя бурной эпохи, унесшей с собой его мать. С раннего детства Колтрейн научился не задавать лишних вопросов. Особенно тех, которые касались его матери. Как только он о ней спрашивал, отец начинал рыдать и пил пуще прежнего, а двоюродная бабка Эстер велела, чтобы он закрыл рот и награждала оплеухой. Для старушки руки у нее были сильные и тяжелые. К сожалению, она умерла до того, как он вырос и мог постоять за себя. Умерла, так и не ответив на его вопросы.
Однако теперь у него было имя того, кого он искал! А найти владельца этого имени, в прошлом черной овцы в семействе Мейеров, не составило особого труда. Джексон Дин Мейер взялся за ум, вернулся в Гарвард, получил ученую степень, имел трех жен в разумных промежутках времени, трех взрослых детей от первого брака, один из которых был приемным, и двух младший детей от третьего брака.
Кроме того, он был счастливым обладателем контрольного пакета акций инвестиционной фирмы, оборот которой составлял миллирды долларов. Дела у него шли превосходно, но ведь он тоже начинал не с нуля; родители оставили ему богатое состояние. Дом, в котором некогда обитала коммуна хиппи, теперь принадлежал его взрослым детям от первого брака, а сам Джексон жил на роскошной вилле в Бель-Эйр.
Колтрейн понимал, что этот человека знает ответы на все его вопросы, он знает, что случилось с его матерью. И Колтрейн искренне надеялся задать эти вопросы самым вежливым образом.
Отец рассказывал, что мать Колтрейна, наполовину ирландка, обладала удивительным даром. Даром ясновидения, который отец считал сущим проклятием. Временами Колтрейн задавал себе вопрос, не передался ли ему по наследству этот дар. Однажды он посмотрел на отца и понял, что тот умрет. К сожалению, он не знал, что это случится так скоро.
В очередной раз он убедился в обладании этим даром в тот день, когда, наконец, попал в кабинет Джексона Дина Мейера. Это было нелегко, если принять во внимание суровую систему безопасности, охранявшую старого лиса. Колтрейну достаточно было посмотреть в ясные, спокойные глаза Джексона, чтобы понять – этот человек убил его мать.
Конечно, Мейер не знал, кем на самом деле был Колтрейн, и это его не волновало. Он также не знал, что Колтрейн обладал еще одним даром – он умел втереться в доверие к людям, давая то, что им нужно.
Он без труда попал в Мейер Энтерпрайзерс, довольно легко завоевал доверие шефа, и вместе с ним высокое положение в фирме, которое давало ему почти неограниченную власть. Старик был пройдохой без души и совести, он сразу почуял в Колтрейне родственную душу.
Долгие годы мытарств многому научили Колтрейна, в том числе и науке терпения. Целый год он усердно работал над тем, чтобы постепенно втереться в доверие к Мейеру. И, в конце концов, получил то, за что боролся: полный контроль над юридическим отделом фирмы.
Зак Колтрейн, обладатель фальшивого диплома об окончании одного из лучших университетов (потому что тот, который он получил на самом деле, был не таким престижным), чарующей улыбки и повадками настоящего калифорнийца, стоял на страже в полной боевой готовности, ожидая подходящего момента, чтобы уничтожить Джексона Мейера.
Однако он не мог приступить к решительным действиям, не узнав ответов на свои вопросы. Ему было мало разорить Мейера. Он хотел, чтобы свершилась настоящая месть.
Колтрейн никого не убивал, хотя не раз и не два был готов это сделать. Тем не менее, он считал, что легко мог разделаться с Мейером. Потому что ненависть к этому человеку не имела границ.
Но вместе со смертью заканчиваются все земные дела. А человек, убивший его мать, заслуживал того, чтобы страдать вечно. Но прежде Колтрейн должен найти доказательства вины Мейера. И только тогда старый сукин сын узнает правду о том, кто и зачем развеял в прах его империю и разрушил ему жизнь.
Колтрейн трудился над осуществлением своего плана с первого дня появления в Лос-Анджелесе. Сначала он собирался уничтожить фирму Мейера, затем – его репутацию, а в самом конце – семью. Как говорится, око за око. Детство Колтрейна прошло в унылой, бездушной нищете Среднего Востока в обществе вечно пьяного отца, который, казалось, вовсе не замечал сына. А все потому, что они оба утратили самое важное в жизни. Поэтому Колтрейн решил отплатить Мейеру той же монетой, даже если ради этого ему самому пришлось бы стать таким же бессовестным негодяем, как Мейер.
Чтобы воплотить свой план в жизнь, Колтрейну требовалось найти слабое место Джексона Мейера. Задача оказалась не из легких, потому что старый негодяй любил только самого себя. Он обожал свое холеное тело с искусственным загаром и накачанными в спортивном зале мускулами. Молодую жену он считал военным трофеем и обращался с ней, как нетерпеливый отец с капризным ребенком. Двух младших детей он не баловал вниманием, обращался с ними, как с плохо обученными щенками, и, возможно, даже не помнил их имен.
Если бы Джилли, его средняя дочь, в один прекрасный день вдруг исчезла с лица земли, старик Мейер, наверное, ничего бы не заметил.
С Дином Колтрейн уже справился. Единственный сын Мейера сдался без боя и мирно удалился скорбеть в компании любимых компьютеров. Что касается Джилли, то она была случайной жертвой военных действий. Если у него будет свободное время, он ею займется, но в любом случае она оставалась на вторых ролях.
Другое дело Рэйчел-Энн. Она была любимицей старика Мейера, и именно по этой причине Колтрейн и собирался уделить ей основное внимание.
Почти всю свою жизнь Рэйчел-Энн балансировала на краю пропасти, и все об этом знали. Что может быть проще, чем толкнуть ее на дно этой пропасти – и пускай папаша падает вниз следом за ней. Колтрейн старался не думать о том, каким негодяем он станет, когда воплотит свой план в жизнь.
Колтрейн налил себе виски, как всегда, без воды и льда. Медленно смакуя напиток, он вышел на террасу. Лучший шотландский виски на рынке, какой ему удалось найти, на редкость удачная партия из маленькой винокурни на Гебридах. Этот напиток давно уже стал частью ритуала – молчаливый тост за отца, променявшего жизнь на выпивку. Колтрейн как будто бросал дерзкий вызов судьбе – мол, попробуй, может, со мной у тебя тоже получится!
Прошло десять лет, а он так и не привык к вкусу спиртного. И все же он продолжал свой ежедневный ритуал на глазах у мстительных богов.
План Колтрейна был прост. С помощью Джилли он хотел добраться до ее старшей сестры, а потом уже действовать самостоятельно. Он был очень терпелив, но время ожиданий закончилось. Пришла пора действовать. Конечно, ему бы не хотелось, чтобы пострадали невинные. Однако если все взрослые дети Мейера были похожи на Дина, то их вряд ли можно было назвать невинными.
Над Лос-Анджелесом опускалась ночь. Колтрейн смотрел вниз, на огни города, повернувшись спиной к красиво убранным апартаментам, которые были для него простой декорацией. Как в театре. Он чувствовал, как по венам разливается холодок предвкушения, пьянящий лучше любого виски. Завтра вечером свершится то, чего он ожидал долгие годы – он, наконец-то, переступит порог легендарного Casa de Sombras и узнает ответы на все вопросы. На мгновение ему стало жаль, что Джилли Мейер оказалась лишь второстепенным персонажем всей этой истории, но Колтрейн решительно отмахнулся от предательской мысли.
Зазвонил телефон. Колтрейн поднял трубку после третьего звонка за секунду до включения автоответчика. Он догадывался, кто звонил.
- Ты избавился от нее? – рявкнул в телефон Джексон Дин Мейер.
- На какое-то время. Вы не говорили, чтобы я избавился от нее навсегда.
На другой линии застыло напряженное молчание.
- А ты можешь сделать что-то в этом роде?
- Думаю, что смогу найти нужного человека, если вы считаете, что это необходимо…
- Это вовсе не смешно, Колтрейн, - сказал Мейер ледяным тоном. – У меня нет привычки убивать собственных детей.
Детей - нет, а любовниц – запросто, спокойно подумал Колтрейн, разглядывая бокал с виски.
- В таком случае, она будет преследовать вас до тех пор, пока не добьется своего. Вы же знаете женщин.
- Она всегда была упрямой, как ослица. Точь-в-точь, как ее мамаша, - буркнул Мейер. – А чего ей, собственно, нужно?
- Она не выразилась достаточно ясно, но думаю, ей хочется, чтобы вы полюбили своего сына, а я оказался на дне океана.
Мейер сухо рассмеялся.
- Вижу, тебе удалось произвести на нее впечатление. А ведь я предупреждал, что с ней не так-то просто поладить. И что ты намерен предпринять?
- Поужинать с ней завтра вечером.
- Тебе не удастся затащить ее в постель. В семье она считается невинной овечкой.
- А зачем мне тащить ее в постель? – Колтрейн отхлебнул глоток виски. Кубики льда растаяли, немного разбавив напиток, но он все так же пощипывал язык.
- Чтобы она не скучала. Она ведь симпатичная. И не говори, что этого не заметил, все равно не поверю. Конечно, до Рэйчел-Энн ей далеко, но она неплохо смотрится, даже с этими ужасными волосами. И насколько я помню, ты сейчас ни с кем не встречаешься.
Колтрейн не сомневался, что Мейеру прекрасно известно, с кем его подопечный спал в прошлом году, и как долго продолжалась каждая интрижка. Усилия частных детективов, которых нанимал Мейер, выглядели довольно жалко. Колтрейн подсовывал им ровно столько информации, сколько было необходимо для того, чтобы старик был доволен и ни о чем не догадывался.
- Шеф, вы хотите, чтобы я на ней женился? – лениво протянул Колтрейн. – Или просто переспал?
- Не испытывай моего терпения, Колтрейн, - буркнул Мейер. – Я хочу, чтобы ты ее отвлек. У меня и без того дел невпроворот. Тебе известно, что приобретение земельной собственности Cienaga прошло не так легко, как хотелось. И вовсе ни к чему, чтобы деятели из министерства юстиции дышали мне в затылок. Твоей задачей было их отвлечь, пустить по ложному следу.
- Я все уже сделал.
- Проклятые бюрократы! Они не имеют понятия о том, как здесь проворачиваются дела. Им наплевать, откуда их начальство берет деньги на предвыборную кампанию. Держи их от меня подальше, Колтрейн.
- Все уже сделано, - успокоил его Колтрейн. Он сказал правду. Следствие по делу о махинациях Джексона Дина Мейера разрослось до таких размеров, что вместо одного прокурора над ним уже трудилась целая команда. Мейер даже не подозревал, что времени у него почти не осталось.
- Я не собираюсь тратить энергию на всякие мелочи, - заявил он.
Даже на такие мелочи, как твои дети, подумал Колтрейн, но вслух ничего не сказал. Ему не хотелось перегибать палку в общении с шефом. Мейер многое ему позволял, но всему есть предел. Старик считал, что Колтрейн нужен ему для того, чтобы покрывать его темные делишки, но еще больше он жаждал убедиться в своем всемогуществе.
Мейеру в скором времени предстояло узнать, что равно как его доверие к Колтрейну, так и собственная неуязвимость не имели под собой никакого основания. Все уже было подготовлено, конец был не за горами. Жаль, Колтрейн не сумел сделать так, чтобы в довершение ко всем бедам, его шеф потерял еще и детей. А все потому, что Мейер потерял их много лет назад и совсем не переживал по этому поводу.
- Хорошо, шеф, - медленно сказал Колтрейн. Он был единственным, кому Мейер позволял называть себя шефом, да еще в такой насмешливой манере. – Я пересплю с вашей дочкой. Черт, я готов переспать с обеими дочерьми, но сына прошу вычеркнуть из списка.
Мейер натянуто рассмеялся.
- Он был бы для тебя слишкой легкой добычей. И держись подальше от Рэйчел-Энн. У нее сейчас тяжелые времена, и твое вмешательство ни к чему. К тому же, с ее стороны я не вижу никаких проблем. У меня никогда не было с ней проблем, не то, что с двумя другими. Но здесь я сам виноват – не нужно было жениться на их матери. Постарайся отвлечь чем-нибудь Джилли, пока я занимаюсь этой сделкой. Потом можешь ее бросить. Не бойся, в накладе не останешься.
Хорошо, что Мейер не видел довольной улыбки на лице Колтрейна.
- Вот за это я и люблю вас, шеф. Ваша чуткая забота о детях доводит меня до слез.
- Пошел к черту, Колтрейн.
- Как скажете, сэр.
Но Мейер уже бросил трубку, уверенный в том, что все будет так, как ему хочется. Колтрейн переспит с его дочерью, чтобы та не морочила отцу головы, а сам Джексон Дин Мейер тем временем займется решением возникших неизвестно откуда финансовых проблем, из-за которых могла прогореть его фирма.
Он даже не догадывался, что попросил лису сторожить курятник.
Когда Джилли входила в свою комнату, то старалась произвести как можно больше шума.
Она занимала спальню хозяйки дома, самую просторную и элегантную комнату в старом имении. Когда она заявила, что выбрала ее для себя, никто не стал с ней спорить. Дин предпочитал отсиживаться в своем стерильном рае, а Рэйчел-Энн была слишком суеверной, чтобы жить в такой комнате.
Только не нужно думать, что Джилли верила в существование призраков. Семья Мейеров владела La Casa еще до рождения Джилли, и если бы там действительно обитали призраки, она бы непременно с ними встретилась. В детстве Дин часто пробовал напугать младших сестер. Он описывал в подробностях о совершенном здесь убийстве, о самоубийстве, о призраках, блуждавших по коридорам и комнатам, но Джилли никогда не боялась этих рассказов. Она считала, что если в La Casa de Sombras, действительно, живут привидения, то они настроены очень благодушно, независимо от того, какой ужасной смертью они умерли.
Тем не менее, не желая случайно наткнуться на привидение, она всегда возвещала о своем появлении громкими звуками. Вот и сейчас она покашляла, покрутила дверную ручку и только после этого вошла в комнату и включила свет. Как и следовало ожидать, оне не заметила ни зыбких теней, ни таявших в воздухе фигур. Комната была такой же, как всегда: экстравагантной, но хорошо знакомой.
Она представляла собой нечто среднее между борделем и гаремом турецкого султана, с легким налетом псевдокитайского стиля. Такие апартаменты могли свести с ума любого дизайнера. Убранство комнаты поражало своей несуразностью: начиная со стульев со слоновьими ногами и заканчивая позолоченной кроватью в виде лебедя. Джилли обожала здесь все, вплоть до самой безвкусной безделушки.
Она наполнила огромную мраморную ванну, разделась, нырнула в горячую воду с ароматной пеной и закрыла глаза. День выдался долгим и на редкость неудачным. Она не только не справилась с поставленной задачей, но, может статься, провалила все дело. И уж конечно, испортила себе настроение, которое и до этого оставляло желать лучшего.
Ей не хотелось идти на ужин с Колтрейном. Она всегда старалась держаться как можно дальше от аморальных типов, работавших на ее отца. Они напоминали ей стаю голодных акул. И что хуже всего - Колтрейн был у них за главного. Он олицетворял все то, что она презирала в мужчинах - был честолюбивым, нахальным и чертовски красивым. Конечно, Колтрейн и сам об этом знал, именно поэтому брат и считал его неотразимым. Дин всегда питал слабость к бойким, умным, красивым парням, особенно к тем, которых не мог заполучить.
Наверное, Рэйчел-Энн, тоже нашла бы его привлекательным. Конечно, ему было далеко до неудачников, постоянно липнувших к сестре, но прекрасные внешние данные с лихвой окупили бы все недостатки. Из них бы получилась сногсшибательная пара.
Вода остыла на удивление быстро. Джилли вышла из глубокой мраморной ванной и поморщилась при виде своего отражения в зеркале. В доме слишком много зеркал! Куда ни повернись – повсюду только и видишь, что собственное постное лицо. Оне не знала, кто развесил здесь столько зеркал – звезда немого кино, построившая этот дом, или Бренда де Лоррилард, которая в нем умерла. Джилли была совершенно лишена тщеславия, поэтому большое количество отражающих поверхностей ужасно ее раздражало.
К тому же Рэйчел-Энн свято верила, что в доме живут привидения. Поэтому, ловя мимолетный образ в зеркале, Джилли вовсе не любовалась своей внешностью. Она высматривала там лица людей, которые давным-давно умерли.
Ночь была холодной, но Джилли предпочла надеть теплый свитер, чем закрыть окна. Ей нравилось, когда по дому гулял свежий ветер. Он выдувал из углов паутину и запах плесени. Странно, но в доме всегда пахло смесью табачного дыма и легких духов - запах, знакомый Джилли с детства.
Она считала, что этими духами душилась ее бабушка. Наверное, Джулия Мейер когда-то ненароком разбила флакончик любимых духов, и те так въелись в деревянные половицы, что нежный аромат остался здесь навсегда. Джилли духи нравились. Вдыхая их аромат, она всегда вспоминала бабушку, и думала о том, что та наблюдает с небес за внучкой и, может быть, даже ее оберегает. Хотя при жизни Джулия Мейер была лишь обычной опекуншей, только и всего.
Джилли услышала, как где-то в доме хлопнула дверь. Странно, какими одинаковыми бывают некоторые звуки – она всегда знала, когда Рэйчел-Энн возвращалась домой. Сестра приносила с собой нервную энергию, которая тут же распространялась по всему дому, напоминая собой наэлектризованный воздух перед грозой.
Джилли застыла на месте, ожидая услышать голоса. Тишина. Слава Богу! Вот уже три месяца, как Рэйчел-Энн обходилась без приятеля. Пускай она по этому поводу нервничала и чаще заводилась с полоборота, зато делала большие успехи на пути к выздоровлению.
Минутой спустя Джилли услышала наверху шум и топот шагов. Когда Джилли вбежала в холл, Рэйчел-Энн уже спускалась по лестнице. Сестра была до того худенькой, что сама напоминала призрак, за ее спиной, словно пламя, развевались ярко-рыжие волосы. На бледном лице застыло выражение дикого ужаса.
Она всхлипнула и со вздохом облегчения бросилась в объятия Джилли. Та крепко прижала сестру к груди, с огорчением думая о том, до чего же сестра хрупкая, маленькая и легкая, словно одуванчик.
- Что случилось, милая? - ласково спросила она. - Ты споткнулась? Я слышала какой-то шум.
- Не знаю! Что-то упало и разбилось, но я не знаю, что это было, - быстро сказала Рэйчел-Энн. Она выглядела напуганной, но совершенно трезвой.
- Не волнуйся, - успокоила ее Джилли. В La Casa уже давно не осталось ничего ценного, что могло бы разбиться. - Что тебя напугало?
Рэйчел-Энн отпрянула от сестры со смущенным видом. Она уставилась на Джилли огромными зелеными глазами, чистыми и ясными, не замутненными воздействием наркотиков. Джилли вздохнула с облегчением.
- Я не знаю, - повторила Рэйчел-Энн. - Они смотрели на меня. Я их чувствовала. Они все время за мной наблюдают. Я знаю, что ты мне не веришь, но они здесь есть, и я ощущаю их присутствие.
- Это правда? - Джилли знала, что сестра не любила, когда к ней относились, как к маленькой, считая, что она говорит глупости. - Пойдем ко мне и поговорим о том, что ты видела.
- Я ни за что не войду в эту команту, - сказала сестра, с ужасом уставясь на дверь в спальню Джилли. - Не представляю, как ты можешь в ней спать, зная, что там произошло.
- Я не верю в призраков, - сказала Джилли.
- А я верю. Несколько минут назад они смотрели на меня, - сказала Рэйчел-Энн. От волнения ее тихий голос зазвучал выше и пронзительней. За последнее время она сильно похудела, и теперь напоминала тщедушного рыжего воробушка, жалкого и перепуганного.
- Тогда пойдем в твою комнату, я посижу с тобой, пока ты не заснешь.
Рэйчел-Энн грустно улыбнулась.
- Все такая же добрая Джилли. Самая лучшая в мире сестра. Разве мы тебе еще не надоели?
- Еще нет, - улыбнулась Джилли.
- Не нужно за меня бояться. Со мной ничего не случится. В мою комнату они не сунутся - я об этом позаботилась.
- Рэйчел-Энн, призраков не существует.
- Не смеши меня, Джилли! Других, может, и нет, а эти есть. Я их не вижу, только когда выпью. Не бойся, я не собираюсь отделаться от них такой ценой. Пойду лягу, а утром все будет хорошо. Днем они меня редко беспокоят, - Рэйчел-Энн нахмурилась. - Да не смотри ты на меня, как на сумасшедшую! Говорю тебе - в этом доме водятся привидения!
- А своему психологу ты о них рассказывала? - осторожно спросила Джилли.
- Чтобы он решил, что я тронулась умом? - громко рассмеялась Рэйчел-Энн. - Призраки здесь, в этом доме, а не у меня в голове. Но тебе нечего бояться. Не знаю почему, но призраки обходят тебя стороной. Благодари за это Бога.
- Может, мне просто не достает воображения.
- Или ты слишком невозмутимая, - сказала Рэйчел-Энн и зевнула. Она снова обняла Джилли дрожащими руками. - Увидимся утром, дорогая. Но не слишком рано.
- Я бы с радостью с тобой посидела…
- Не стоит, - беззаботно отмахнулась она. - Со мной ничего не случится.
Джилли смотрела, как сестра идет по коридору, стараясь держаться как можно дальше от открытых дверей в спальню Джилли. Через минуту она вошла в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь.
Джилли стояла на пороге спальни, раздумывая над тем, что, может быть, нужно было пойти за Рэйчел-Энн. После того, как сестра вернулась с последнего курса лечения, Джилли ни разу не была в комнате сестры. Она считала унизительным рыться в вещах Рэйчел-Энн в поисках пустых бутылок и упаковок с таблетками. Сестра сказала, что знает способы, с помощью которых можно держать призраков на расстоянии. Интересно, что она имела в виду? А может, эти способы годились и для того, чтобы нейтрализовать влияние другой нечисти, той, которая умела принимать облик красивых и опасных мужчин?
Джилли потеряла счет времени, она не знала, который сейчас час. Наверняка, уже больше одиннадцати. Да, денек сегодня выдался что надо! Она ничего не добилась, больше того, после неудачного визита к отцу настроение окончательно испортилось.
Вдобавок ко всему она познакомилась с Колтрейном. Событие, без которого она вполне могла обойтись! Нужно придумать, как от него избавиться, или, на худой конец, уговорить его помочь, подумала Джилли. Задача не из легких - Колтрейн не походил на человека, способного помочь ближнему по доброте душевной. Такие, как он, помогают другим только ради личной выгоды.
Она вынула шпильки из густых волос, и те тяжелым водопадом упали ей на плечи. Утром она подумает, как помочь Дину решить его проблемы. Сегодня ночью она может спокойно отдохнуть, уверенная в том, что брат и сестра спят в безопасности в собственных постелях, и воображаемые призраки Рэйчел-Энн не проберутся к ней в спальню.
- Ты ее напугал, - сердито сказала Бренда. - Ведь я предупреждала тебя, что девочка очень ранима. Она была такой всегда, с самого раннего детства. Когда я на нее смотрю, то вспоминаю себя в этом возрасте.
- Лапушка, ты умерла до того, как достигла ее возраста, - бестактно брякнул Тед. - И ты была такой же ранимой, как толстокожий носорог. Мне кажется, что она слишком пуглива, только и всего.
- Но она нас видит!
- Ну и что? Нас многие видят. Но по этой причине они не пьют, как сапожники. Они предпочитают думать, что это игра света или что-то в этом роде. И лишь она одна реагирует подобным образом. Если бы она не посвящала столько времени швырянию в нас разными предметами, то поняла бы, что мы о ней заботимся. Ведь мы абсолютно безвредны.
- Абсолютно, - прошептала Бренда и наклонилась, чтобы поцеловать Теда. - Кроме того, ей не следует пить. Если бы мы тогда не показались, то девочка выпила бы виски, а так она швырнула стаканом в нас.
- Может быть, да. А может, и нет, - пожал плечами Тед. - Ведь она налила виски раньше, но не выпила. Впрочем, это неважно. Мы только пугаем бедное дитя, а объяснить ей ничего не можем. Мы должны действовать чуть-чуть осмотрительней. Иначе нас потом совесть замучает из-за чувства вины.
- Чувство вины, - глухо повторила Бренда. - Нет, это лишнее. Пойдем прогуляемся, дорогой. Посидим на веранде, полюбуемся на звезды.
Он улыбнулся счастливой улыбкой и взял Бренду под руку.
- Звучит, как небесная музыка, дорогая.
- Небесная, - вздохнула она. Небеса - это место, куда она никогда не попадет. - Если ты рядом, я чувствую себя, как в раю, - сказала Бренда, а Тед ее поцеловал.
Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме
Полная версия ·
Регистрация
· Вход
· Пользователи
· VIP
· Новости
· Карта сайта
· Контакты
· Настроить это меню
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение