Мелина Марчетта "В поисках Алибранди"

LuSt: 08.12.16 20:21

Да, вот так и не знаешь, что фиговее - с самого начала иметь жизнь расчерченной по линеечке или с ужасом ждать, что готовит завтрашний день.
Аннет, Ташик, Ириша, спасибо за продолжение!

...

Suoni: 08.12.16 20:56

Очень доверительный разговор был между Джози и Джоном. В разных кругах они вращаются, разные пути в будущем, но поговорили хорошо.

Спасибо за продолжение!

...

Peony Rose: 08.12.16 21:45

Спасибо

Джон хороший парень, но почему-то кажется, что папаша-политик его уже почти что сломал и бунтовать он не сможет. Ива-крапива - в своем репертуаре, эта девица жить не может без выходов в свет под ручку с нужным кавалером.
А Джози все старается обрести немного независимости: работа, вечеринки, новые знакомства... неплохо, если есть такая возможность.

...

Svetlaya-a: 08.12.16 22:02

Спасибо за продолжение! Интересно, что тема отца пока отошла. С Джоном интересный разговор вышел, узнали немного о жизни Джози. Ива зазнайка такая!

...

amelidasha: 08.12.16 22:22

Спасибо за продолжение

...

Кьяра: 08.12.16 23:27

Спасибо за новую главу
Вот уже второй староста школы, которому очень нравится разговаривать с Джози

Да уж, проблемы у них абсолютно разные, а вот переживания абсолютно одинаковые.

Но, с другой стороны, он ведь сказал

Вот если появится то, чего он очень захочет, тогда и посмотрим, сможет он бунтовать или нет.

...

Marigold: 09.12.16 04:06

Fairy bread (я бы скорее назвала его "волшебным", хотя ничего ни волшебного, ни эльфийского в нём нет, конечно) действительно популярен среди австралийских дошкольников и первоклашек.
Примерно так же, как сэндвич с желе и арахисовым маслом (peanut butter and jelly) в Штатах.
Мне вспоминается хлеб с маслом и сахаром из детства - то же самое, только сахар был не крашеный, конечно.
Про треугольники - гон, в прямоугольном виде тоже прекрасно употребляется))) Просто для малышей целый ломоть стандартной буханки - многовато, поэтому часто режут, или пополам, или на четыре части
Очень популярен в качестве одного из блюд на детских праздниках, ибо бюджетно, просто, и практически все дети охотно едят. Особенно если альтернатива - неаппетитные пирожки с мясом и сосиски в тесте.
В продлёнке моих детей этим тоже кормили время от времени, но там мазали маргарином, поэтому особого восторга блюда не вызывало. А, ещё маслом нередко мажут тоже солёным - представляете? На солёное масло - пусть и тонким слоем - сверху крашеный сахар.
Дома сын перестал просить эти бутерброды лет в пять, кажется - как в школу пошёл и в продлёнке давать стали. В садике, видимо, давали и реже, и более вкусную разновидность. У меня до сих пор стоит почти полная банка цветных сахарных шариков - больше мы их ни на что не употребляем, девать некуда.

...

Natali-B: 09.12.16 06:07

Девочки, большое спасибо за продолжение!

...

ароника: 09.12.16 09:02

Большое Спасибо!

...

mada: 09.12.16 17:23

Какой хороший разговор получился у Джози и Джона!

Да, вот лучше даже и не скажешь.
Жаль мы в этой главе не увидели продолжения встречи с отцом, но надеюсь, что автор еще вернется к этому.
Девочки, спасибо за продолжение!

...

oksanadj: 09.12.16 17:47

Спасибо за продолжение!

...

Lorik: 09.12.16 21:03

После самого начала главы я никак не ожидала, что Джон окажется таким хорошим добрым парнем, и они так мило поговорят с Джози. Он даже печеньем поделился. Какой хороший мальчик.
Концовка главы с новостями о работе такая вроде короткая, но столько информации.
Спасибо за новую главу!

...

Нюрочек: 09.12.16 21:25

Мари, всё согласно последним кондитерским традициям объективно соль подчеркивает сладость; так появилась соленая карамель, именно поэтому в песочку добавляют соль и т.д. и т.п. Австралийцы молодцы!

...

irusha: 13.12.16 11:41

Девочки, спасибо за продолжение!

...

Bad girl: 11.01.17 17:32

 » Глава 5

Всем, кто совсем вообще уже напраздновался ;)
По всем замеченным опечаткам можно стучаться в личку


Перевод: Annett
Редактирование: Bad girl
Оформление: Архивариус

     Я в миллиардный раз посмотрелась в зеркало, в стопятьсотый расчесала челку и пожелала, чтобы горловина не была такой высокой.
     Бабушка вызвалась сшить мне платье. Я просила короткое, черное, бархатное, с заманчивым вырезом. А получила зеленое (потому что, по ее словам, черное носят только в трауре), до колен и горловина норовила меня задушить.
     — Джозефина, зачем ты обула эти грубые ортопедические ботинки? — спросила мама с порога.
     — Мам, это «Док Мартенс», — просветила я ее.
     — Ну прости мое невежество.
     — Это модно.
     — Ты бы выглядела прелестнее в матовых черных туфельках. Разве так необходимо выглядеть как все?
     Я уставилась на нее, теряя терпение.
     — С таким воротником я похожа на Деву Марию.
     — Не думаю, что Дева Мария когда-либо носила бархатное платье до колен. А сейчас переобуйся, сделай маме приятно.
     — А что, если никто не пригласит меня на танец? — взволнованно спросила я.
     — Потому что ты не обуешь ботинки от этого доктора?
     — Нет, — сказала я. — Меня могут счесть непривлекательной. Заиграет музыка, и всех девушек кроме меня пригласят на танец.
     — В сотый раз повторяю, Джози, ты чудесно выглядишь. Тебе следует чаще распускать волосы. Не могу поверить, что тебе достались такие красивые волнистые волосы, а ты их не ценишь.
     — Ты все это говоришь, потому что ты моя мама.
     В дверь позвонили, и она отвернула меня от зеркала.
     — Иди переобувайся, а я впущу девочек.
     Я крепко ее обняла и рассмеялась.
     — Мам, спасибо, что отпустила меня на этот вечер. Больше никогда ничего не попрошу.
     — Будь дома в двенадцать и не минутой позже, — велела она.
     — Даю честное слово.
     — И сделай так, чтобы мне не пришлось выслушивать всякие слухи, и не поддавайся влиянию этой неразумной Серы.
     — Ладно, ладно.
     Это были первые региональные танцы, призванные объединить школы. Кроме школы святой Марты и святого Антония пригласили также учеников школы имени Кука и пресвитерианской частной школы с совместным обучением.
     — Оно прекрасно, — прощебетала Анна, имея в виду мое платье.
     Она была одета в белую блузку и голубые полосатые брюки. Длинные волосы завязала в высокий конский хвост.
     — Вырез словно хочет ее задушить, — заметила Сера, когда я забиралась в машину ее отца.
     Я выхватила у нее компактное зеркальце и заколола волосы.
     — Думала, ты будешь в «Доксах», — сказала Ли, увидев мои туфли.
     — Мама воспитывает во мне индивидуальность, — пояснила я, поправляя ее сережку.
     Ли помешана на шестидесятых. Она надела оранжевое мини-платье с плотными колготками и туфли, которые вполне возможно принадлежали ее матери, модели из шестидесятых.
     Сера была в облегающем черном лайкровом платье, а ее косметики хватило бы на весь актерский состав мыльной оперы. Она всегда носила лишь короткое и облегающее, за исключением школьной формы, которой у нее два комплекта. Один в шкафу, другой под кроватью. Последний она надевает исключительно, когда родители не видят.
     Помещение украсили и развесили лампочки, а публика подобралась очень разношерстная. Одни выглядели строго, другие стильно. Кто-то ультрамодно, а кто-то повседневно.
     Я огляделась в поисках Джона Бартона, готовая заключить любую сделку с богом, лишь бы Джон пригласил меня на первый танец. Но когда увидела его рядом с Ивой-крапивой, захотелось рвать на себе волосы от гнева, остановило лишь то, что я так долго их укладывала. Кажется, все зря.
     — И кто эта восхитительная девушка? — Передо мной, изображая удивление, стоял кузен Роберт, ученик школы святого Антония. — Бог мой, это же Джози.
     — Ну спасибо, Роберт.
     Он громко чмокнул меня в щеку.
     — Ты выглядишь шикарно, женственно и не позволяй никому утверждать обратное.
     — Не сомневайся.
     Роберт, улыбаясь, наклонился ко мне и прошептал:
     — Он не мог не пойти с ней, они живут на одной улице.
     Поняв, что кузен говорит о Джоне Бартоне, я благодарно его обняла.
     Вскоре после этого заиграла музыка.
     — Если нас не позовут танцевать, давай притворимся, что обсуждаем что-то интересное, — прошептала мне Анна, когда Ли и Серу пригласили.
     Я кивнула, и тут она пихнула меня под ребра. Перед нами возникли Джейкоб Кут и высокий парень с отличной фигурой.
     — Потанцуем? — спросил Анну высокий.
     Она застенчиво кивнула и улыбнулась мне, прошипев:
     — Сними очки.
     Джейкоб Кут улыбался в своей обычной манере — сжатые губы слегка изогнуты.
     — Мой друг потерял голову от твоей подруги.
     — У него отличный вкус.
     — Потанцуешь со мной, мисс вице-староста школы святой Мортиры?
     — Вообще-то, святой Марты, мистер староста школы Крюка.
     Пока мы танцевали под «Крокодилий рок», я смотрела куда угодно только не на Джейкоба, а когда диск-жокей поставил медленную песню Элвиса, мы неловко замешкались прежде чем начать вальсировать.
     — Странный выбор после быстрой композиции.
     — Диск-жокей — пресвитерианский священник. Решил добавить романтики, — попыталась пошутить я.
     Кут кивнул и привлек меня ближе.
     Мы молчали всю песню. И третью и четвертую.
     Я задавалась вопросом, почему он танцует со мной, когда здесь есть более подходящие ему девушки. Наверное, дело в споре или чем-то не менее отвратительном. Ведь парни, подобные Джейкобу Куту, которые легко могли бы стать самыми популярными в школе, не танцуют с такими, как я.
     Но мы танцевали до упаду, и я впервые смогла рассмотреть его как следует. Глаза у него были не сине-зелеными, или зелено-карими, или какого-то смешанного цвета, а просто зелеными.
     Он не выглядел ультрамодно или небрежно. Просто самим собой. Несмотря на все это, моей маме он бы понравился. Образчик индивидуальности. Интересно, что он здесь делает? Джейкоб Кут и его дружки не похожи на завсегдатаев региональных танцев. Он понимающе улыбнулся, заметив мой любопытствующий взгляд.
     — Мне велели прийти. Ну знаешь, подать хороший пример. Пообещали оставить в покое, если сегодня появлюсь.
     — А то, что делает Джейкоб Кут, делают все в школе имени Крюка, — поддразнила я.
     — Так уж я влияю на людей.
     — Мне все еще трудно поверить, что ты появился на подобном мероприятии. Это не в твоем стиле.
     — Ты меня совсем не знаешь.
     После очередного танца я извинилась и пошла в дамскую комнату.
     — Это та, что танцевала с Кутом, — услышала я слова одной из девушек.
     Все таращились и закатывали глаза, а я всячески старалась не обращать на них внимания.
     — Семь танцев, Джози. А дальше что — свадьба? — поддела Сера, брызгая водой себе на волосы, а заодно и на лица стоящих поблизости людей.
     Анна схватила меня за руку, истерично ее тряся.
     — Я влюбилась, — выдохнула она сквозь зубы.
     — Вы что, все пошли следом за мной в туалет?
     — Он парень моей мечты. Хочу за него выйти.
     — Ты всего раз с ним потанцевала, и уже готова провести остаток жизни вместе.
     — Так велит мне сердце.
     — Потанцуй еще с парочкой парней, и в конце вечера скажешь, что чувствуешь.
     Ива-крапива подошла к зеркалу рядом со мной и принялась поправлять волосы. Бог его знает, зачем девушке с прямыми волосами до плеч, подстриженными безупречным боб-каре, что-то поправлять. Вероятно, дело в тщеславии.
     — Так вы с Джоном Бартоном влюбленная парочка? — спросила ее Фелисити Сингер. — Я видела, как вы подъехали в его машине.
     — В машине его отца, — поправила Ива. — Сколько семнадцатилетних владельцев БМВ ты знаешь, Фелисити?
     — Он крупная добыча, Ива. Только представь: староста школы святого Джона и староста школы святой Марты, — не унималась Фелисити.
     — Мы просто друзья, — ответила Ива, чуть ли не покровительственным самодовольным тоном, глянула на меня, потом вновь уставилась в зеркало. — У нас общий круг общения.
     Мы вернулись в зал, продолжили танцевать, и я с удивлением обнаружила, что на протяжении всего вечера не испытывала недостатка в партнерах.
     Несколько раз я замечала Джейкоба Кута, но он просто общался с компанией ребят. Перевести взгляд на Джона Бартона я не решалась, опасаясь, что Ива-крапива меня поймает, так что старалась придерживаться противоположного конца зала. Даже потанцевала с Антоном Валавиком, будущим мужем Анны, и сама едва в него не влюбилась.
     Когда в полдвенадцатого танцы закончились и все решили перекусить пиццей и кофе, я испытала разочарование.
     Если мама сказала вернуться домой к двенадцати, это означало ни секундой позже, и на сей раз я не хотела опаздывать.
     — Роберт, я должна быть дома к двенадцати, — сказала я кузену, когда на улице образовалась большая толпа.
     — Мы с тобой возьмем такси, Джози, — предложила Ли без особого энтузиазма.
     — Ли, я расстроюсь, если тебе тоже придется все пропустить.
     — И что ей теперь делать? — спросила Сера. Знаю, она надеялась, что ее как владелицу машины о подвозе не попросят. — Мать Джози выйдет из себя, если она не вернется к двенадцати, и я понимаю, почему. Она слегка зациклена на чужом мнении.
     — Заткнись, Сера, — огрызнулась Ли.
     — Я ее отвезу.
     Неожиданно позади нас возник Джейкоб Куб, и я заметила, как Сера ахнула и затрепетала от желания посплетничать.
     И вот, назло подругам, я отправилась с Джейкобом Кутом, хотя хотела остаться с остальными.
     Когда мы подошли к дороге, я заметила Джона Бартона и Иву-крапиву, и внутренне съежилась, размышляя, что бы им сказать.
     — Правда классные танцы?
     Я кивнула, понимая, что парни оценивают друг друга. Не хотелось, чтобы Джон подумал, будто я готова уйти с любым. Я словно слышала ход его мыслей.
     — Это — Джейкоб Кут. Помнишь, вы встречались на Мартин-плейс? — Я сглотнула. — Джейкоб — это Джон Бартон и Ива Ллойд.
     — Да, я вас видел, — откликнулся Джейкоб.
     Мы вышли на Джордж-стрит, центральную дорогу. Ее переполняли люди, высыпавшие из кинотеатров «Хойтс» и «Вилладж», расположенных дальше по улице. Большинство направлялись вниз по улице на вокзал.
     — Ты тоже учишься в школе святого Антония? — поинтересовалась Ива из вежливости.
     — Не-а. Я из школы Кука.
     Ива, Джон и я смотрели друг на друга, молча кивая, будто сказано было достаточно. Джейкоб Кут казался поглощённым своими мыслями.
     — Я пойду, — сказала Ива, взяла у Джона ключи и помахала нам на прощание.
     Мы с Джоном продолжали смотреть друг на друга. Он, повернувшись спиной к Джейкобу, взял меня за руку и тихо признался:
     — Хотел сегодня с тобой потанцевать. Собирался пригласить, но никак не мог решиться. И вечер закончился, прежде чем я успел это осознать.
     Я посмотрела на его лицо, пусть и не столь привлекательное как у Джейкоба Кута, но очень искреннее и честное.
     Он превосходно выглядел, в широких бежевых брюках и рубашке с узором из турецких огурцов, с зачесанными назад при помощи геля рыжими волосами и челкой. По сравнению с Джейкобом Кутом в черных джинсах, белой рубашке и чем-то похожим на школьный галстук, Джон выглядел на миллион долларов.
     — Может, в другой раз, — сказала я.
     Он кивнул и обернулся на Иву, дожидающуюся около машины.
     — Хочешь, подвезу? Можем сначала завести Иву, а потом поехать выпить кофе.
     Я взглянула на спину Джейкоба Кута, желая, чтобы Джон предложил это раньше.
     Покачала головой, виновато пожав плечами.
     — Меня уже предложили подвезти.
     Джон наклонился и нежно поцеловал меня в щеку, выпустил мою руку и ушел. Какое-то время я смотрела ему вслед, пока не заметила, что Джейкоб Кут тоже уходит.
     — Подожди, — закричала я, пытаясь нагнать его.
     — Он тебе нравится или типа того?
     — Он хороший парень.
     — Да брось. Такого рода парни поступают в университет, а потом становятся геями, потому что это модно.
     — Ты не прав, — огрызнулась я, — Джон Бартон очень умный, планирует учиться на юриста, как и я. Кстати, он сын Роберта Бартона.
     — Он такой, пока живет дома, — язвительно бросил Джейкоб.
     — Может, хватит грубить? Разве мама не научила тебя хорошим манерам?
     — К твоему сведению, моя мать умерла.
     Я остановилась, смущенная и пристыженная, не находя слов.
     — Прости. Не стоило так говорить.
     Он отмахнулся от извинений, позволил себя нагнать, и мы перешли Джордж-стрит в неположенном месте. Машины, сигналя, объезжали нас. Какие-то придурки крикнули из окна ругательства, Джейкоб помахал им.
     — Друзья, — пояснил он.
     — Очаровательно.
     — Кстати, как тебя зовут? Знаю, что как-то длинно и мудрено.
     В голове не укладывалось. Он кидался в меня яйцами, сидел рядом со мной на Мартин-плейс, танцевал семь танцев и даже не поинтересовался у кого-нибудь, как меня зовут!
     — Джозефина Алибранди.
     — А я Джейкоб Кут.
     — О, так вот кто ты! — притворилась я неосведомленной. — Какая из машин твоя?
     — А ты как думаешь?
     Я обхватила себя руками, пытаясь согреться. Хотя дни по-прежнему оставались теплыми, ночью уже становилось прохладно, а я была в платье с короткими рукавами.
     Осмотрев приблизительно десять машин поблизости, я перевела взгляд на Джейкоба и простонала:
     — Только не говори, что у тебя фургон. Боже, следовало догадаться, что ты можешь водить нечто подобное. Моя репутация погублена.
     — Не угадала, — сказал он, остановившись возле мотоцикла и облокотившись на него.
     Я покачала головой, а Джейкоб медленно кивнул.
     — Может, возьмем такси? Я заплачу, — с трудом сглотнув, предложила я.
     Он открыл багажник и вытащил два шлема.
     — Благодарю, но я в чудесном бархатном платье. Это мой лучший наряд, и, возможно, однажды он станет семейным достоянием. Как ты мог подумать, что я усядусь на мотоцикл в семейном достоянии?
     — Бархат и байк? Можешь ввести новую моду.
     — Мать меня убьет.
     — Ей знать не обязательно. Высажу тебя за углом.
     — Будь уверен, она узнает. Как думаешь, кому придется опознавать меня в морге?
     — Садись на мотоцикл, — велел Джейкоб, напяливая шлем мне на голову.
     — Отвернись. Плохо уже то, что вся Джордж-стрит сможет лицезреть мои трусики.
     — А меня этой возможности лишаешь? — обиженно спросил он, отворачиваясь.
     Я задрала платье и неловко уселась на мотоцикл.
     — Готова?
     — Только проверю, есть ли у меня в сумочке удостоверение личности. Не хочу, чтобы в больнице меня назвали Джейн Доу.
     — Детка, ты с приветом, — тяжело вздохнул он, садясь на байк, и сорвался с места.
     Я закричала. И кричала, не переставая, прямо ему в ухо, от Джордж-стрит до Бродвея. Плюс-минус пять светофоров, а это около пяти минут крика.
     Когда на Бродвее мы остановились на красный, дожидаясь возможности повернуть на Глеб-пойнт-роуд, я, оказавшись у всех на виду, неловко заерзала. Ведь мы были беззащитны перед всеми этими странными людьми, которые уже за полночь ошивались поблизости. Любой мог подойти и опрокинуть нас. Я заметила, как в машине неподалеку на нас уставилась супружеская пара средних лет. Попыталась натянуть подол платья на колени, но все без толку. Вполне возможно, они говорили что-то вроде:
     — Слава богу, на этом мотоцикле сидит не наша дочь.
     Рядом с нами остановилась и стала сигналить машина, забитая парнями. Вроде я даже слышала как один из них среди прочего крикнул:
     — Покажи ножки!
     Мое лицо пылало от стыда. Будто весь мир смотрел на меня, а я даже не могла укрыться за стеклом машины. В глубине души я понимала, что кто-то в соседних машинах может знать бабушку, и эта история долетит до нее через итальянскую телефонную систему.
     На улице Святого Иоанна мы выехали на асфальт, затем резко повернули, и лишь за тридцать секунд до моей улицы я начала наслаждаться поездкой. Я вцепилась Джейкобу в плечо и завопила, чтобы он остановился, пытаясь ухватить очки где-то на уровне рта. Глаза слезились от ветра, кожу стянуло, не говоря уже о горле, саднящем от продолжительного крика.
     — Моя улица, — прохрипела я.
     — Прости. Я оглох. С трудом тебя слышу. Одна истеричка орала мне в ухо, вот барабанная перепонка и лопнула, — затормозив, сказал он и потер уши.
     Я быстро одернула платье, стараясь успеть, пока Джейкоб не повернулся, но когда выпрямилась, поняла, что он ничего не пропустил.
     — Я провожу.
     Я пожала плечами и вернула ему шлем.
     Пока мы шли по улице, мой спутник молчал, словно погрузился в свои мысли. Интересно, что творится в голове у парней, подобных Джейкобу Куту?
     — Как умерла твоя мама? — спросила я тихо.
     — От рака, пять лет назад, — ответил он.
     — Если бы моя мама умерла, я бы не пережила.
     Он почти спокойно посмотрел на меня и покачал головой.
     — Пережила бы. Просто… вначале очень злишься, потом приходит сильная боль, но однажды наступает момент, когда, вспоминая ее, ты смеешься, а не плачешь. — Джейкоб улыбнулся своим мыслям.
     Я покачала головой.
     — Знаешь, я занималась бегом. Когда ты чем-то занят, не остается времени думать о чем-либо. Вот я и бежала, бежала, бежала, чтобы не думать.
     — А когда остановишься, понимаешь, что ты за тысячи миль от любящих тебя людей. Проблемы никуда не делись, но рядом нет никого, чтобы помочь, —отмахнулся Джейкоб.
     А я изо всех сил старалась не представлять свою маму умирающей.
     — Мне правда жаль, что я так сказала о твоей маме, — произнесла я со всей смиренностью.
     — Ничего страшного.
     Я остановилась перед домом, и Джейкоб принялся разглядывать его, качая головой.
     — Мы похожи. Ты средний класс, я средний класс. Разве что ты сноб среднего класса, который учится в школе для богатеньких.
     — Я не сноб. Меня воспитывает мать-одиночка, да и денег у нас не много, просто я получаю стипендию на обучение.
     — То есть, если бы не стипендия, ты бы тоже училась в школе имени Кука, — пожал он плечами. — Как я.
     — Спасибо, конечно, но в таком случае я бы все еще училась в католической школе.
     — А средний класс католической школы такой же, как и школы Кука.
     — Да, и если бы я там училась, то не стеснялась бы этого.
     Он потянулся ко мне, но я отпрянула, догадавшись о его намерениях. И тут же пожалела, едва взглянув на него.
     — Забудь, — отходя, пробормотал он. — Слушай, ты ведь даже не в моем вкусе.
     — Знаю.
     — Без обид?
     — Конечно.
     Еще несколько мгновений прошли в неловком молчании, прежде чем он в конце концов снова пожал плечами.
     — Мне пора.
     — Вернешься к остальным? — поинтересовалась я.
     — Нет. Красный ликер, который сегодня подавали, меня догнал. Оказался крепче, чем я думал. Не особо хочется вести мотоцикл под мухой.
     Улыбнувшись, я кивнула.
     — Где ты живешь?
     — В Редферне.
     — В Редферне? Я прожила в этой стране всю свою жизнь и ни разу не общалась с коренным австралийцем.
     Он пожал плечами.
     — Приезжай в Редферн. Познакомлю тебя с парочкой. Кстати, я тоже мало знаю об итальянцах.
     — А что о них знать. Итальянцы — лучшие повара, лучшие любовники и высокоинтеллектуальная раса, — ответила я на полном серьезе.
     Он рассмеялся, покачав головой, помахал мне и пошел обратно к мотоциклу.

...