Фраппе из снежного прошлого (совр. л\р)

светлая:

Оля,ты знаешь , если мы правильно поняли друг друга - сразу, заранее говорю, что не осуждаю ее. Хотя для меня такой выбор чужд и непонятен. Но в жизни все бывает, и не думаю, что это решение далось ей легко.

...

kosmet:

Лена, спасибо.
Для меня подобное решение так же чуждо, но все люди - разные.
Дарина приняла его скорее импульсивно...но оно очень тяжело отразилось на ней после морально, о чем мы и узнаем дальше.

...

светлая:

Оля,
тем более, когда эмоции берут верх над разумом, потом еще больнее.
Еще бы. Не знаю, чем больше я пытаюсь представить ситуацию, тем больше мне становится ее чисто по-человечески жаль, какое уж тут осуждение.

...

Cascata:

ох, девочки у меня прям перед глазами картинка: сидим в домике у камина с кружкой кофе/чая и Оля нам читает историю и мы дружно переживает за героев
Оля, великолепно
так и ощущается тоска Дарина.....
понравился ее ответ канадским коллегам....гордость берет за своих врачей

нормальное желание для многих....просто его исполнение порой ранить близких.......и заставляет делать выбор....
но..что мы не раз говорили.......сложнее всего простить, всегда легче осуждать....

Оля

...

milorka:

Оля прочитала продолжение!!!! Супер!!! Про двойные стандарты полностью с тобой согласна, каждый день с ними сталкиваюсь
Мне так близки стремление Дарины утвердиться в профессии, сделать карьеру, доказать всем, что ты можешь, что ты лучше, чем о тебе думают!
Я работаю преподавателем в университете по очень специфической специальности, я единственная девушка на кафедре, учусь в аспирантуре и через годик или раньше планирую защищать кандидатскую, хочется утвердиться, чтоб напротив твоей фамилии стояли три заветные буквы (к.т.н.), а затем и звание доцента ...
Я знаю, чем приходится жертвовать ради науки.... я этим пожертвовала... но перестаешь получать удовлетворение от работы, если ты одинока и некому тебя поддержать...
Хорошо, что мне на это осознание понадобилось меньше времени, чем Дарине
Интьресно и дальше читать о перепетиях и сплетении их судеб

...

Lady in White:

Оля, спасибо за продолжение!
Очень грустная глава... Мне Дарину всё больше и больше жаль. Одиночество - это ужасно

...

Евгеника:

Оленька! Тебе как всегда удалось передать атмосферу и чувства героев! Я прямо чувствую "серость" атмосферы больницы, природы... Листья уже облетели, а снега еще нет и все мрачное и тоскливое, тяжелое. Так же и на душе героев... Вроде все правильно, каждый должен реализовать себя в профессии, которую он выбрал. Достичь поставленной цели. Но получив желаемое, нет удовлетворения, а только осталось и тоска... И не понятно,а в чем ошибка? Как можно вернуть радость жизни?
Оленька, я верю у тебя получится дать героям второй шанс на счастье))))

...

ludok:

Олечка, спасибо за продолжение.



Полностью согласна со Светиком. Простить действительно сложнее. Но иногда ко мне приходит одна мысль, никогда толком не поймёшь что имеешь, если это не потеряешь. Ценишь после этого всё гораздо сильнее.

...

Nalina:

Олечка, потрясающее продолжение!!! Прочитала на одном дыхании.
С каждой главой Дарина все больше раскрывается и мы больше узнаем о ее прошлом. И мне ее стало очень жаль. Стольким пожертвовала ради карьеры, достигла поставленной цели, но счастья это ей не принесло. И я не могу ее осуждать. Хоть и не одобряю. Все-таки у каждого человека свои цели в жизни. И не все могут переоценить свои приоритеты. Поэтому я рада, что Дарина поняла, что без любви не будешь по-настоящему счастлив. Она заслужила второй шанс.
Олечка, БОЛЬШОЕ СПАСИБО за великолепное продолжение!!!

...

Romashka:

Н-да...Вот так обычно и бывает:стремишься,из сил выбиваешься,получаешь и .... А что дальше? Кому это это надо?Ради чего всё было?
Я так понимаю,Дарина была беременна?Но карьера на тот момент взяла верх?
И в самом деле,такое вызывает жалость.Но,с другой стороны,не всем суждено стать матерью и примерной женой.Может,она б завыла от семейной жизни....
Грустно и печально.И погода под стать настроению героев...

...

jane-l:

Ольчик, продолжение супер
Грустное правда, я так понимаю она аборт сделала ((( жалко, но это ее выбор
может я все таки ошибаюсь

...

kosmet:

Лена,
да уж, это точно
ну, жалеть ее тоже не надо, лучше понять и поддержать мысленно Жалость никому неприятна и не нужна

Света, солнце мое

совершенно верно, каждый из нас имеет право на свой выбор и свой путь...

Мила, спасибо
И отдельное спасибо за личный пример
Дарина, в общем-то, не собиралась так поступать и рвать все связи... просто так вышло, мы еще узнаем об этом. Она не хотела терять Игоря из-за карьеры, но и не получила от него той поддержки, на которую рассчитывала в этом вопросе

Ри, спасибо глава и правда грустная. Зато они двое очень многому научились и переоценили в жизни...

Евгеника, спасибо за такое "погружение" в мой рассказ Я обязательно верну им счастье, обещаю


Лю,
я с тобой согласна - очень часто это истинная правда, как и в этом случае

Наташа, спасибо
Ее не надо ни одобрять, ни осуждать, это был ее выбор, на который Дарина имела право, и только ей было решать, как делать, кто мы такие, чтобы судить? Мы може только "наблюдать" за ними
и она его не упустит, так же как и Игорь спасибо, что читаешь

Лидия,
Я считаю, что все в жизни делать надо только в том случае - если это надо самому ТЕБЕ. И Дарина это делала ни для кого-то, а ради себя. У нее была такая мечта. Просто цена оказалась тяжкой для ее души.
Нет, не столько карьера, сколько обида и злость толкнули ее на аборт.

не стоит, жалость - обоюдоострое чувство, не приносящие ничего хорошего ни тому, кого жаеют, ни тому, кто жалеет
дело ведь не в этом, а втом, чтобы найти компромис. приносящий счастье обоим в отношениях. Да и примерность жен каждому мужчине нужн разная


Женя,
Да, она сделала аборт, и думаю, Дарин не единственная, кто так поступал ей это тяжело далось после... но сделанного не воротишь

...

milorka:

вот так вот, не получив нужной поддержки от любимого человека, многие решаются сделать такой шаг, на который никогда раньше не могли быть способны.
Значит он обвинит ее во всем? лишь только потому что она ушла? а свою вину он осознает???

как она смогла решиться на такое???
А Игорь об этом узнал??? Вот почему он не может ее простить?

...

kosmet:

 » глава 4 часть 1

Мила,

ой, что ты! Он ее давно простил. Да и свою вину понимает и считает не меньшей. На самом деле - если бы Дарина в кабинете главврача повела себя иначе - и он бы так себя не вел, он ответил холодом на ее холодность.
Просто он понимает, что бессмысленно ворошить прошлое, да и ... а вообще, мы скоро узнаем его мысли на этот счет

____________________________________________________

Не знаю, замечали ли Вы, но часто, когда мы считаем себя виноватыми в чем-то - года не облегчают, а усугубляют наше чувство вины. И то порой теряет всякую реальную подоплеку, становясь настолько всепоглощающим, что мы не можем найти себе прощения и облегчения ни в чем. Оно терзает и обвиняет нас, заставляет забыть, что мы имели причины для подобных решений. Мы поддаемся этому, если слишком сильно сожалеем о содеянном, и безусловно считаем себя виновными без права на помилование и прощение.
Посмотрите на этот отрыво и на мысли Дарины именно с этой точки зрения. Она настолько винит себя, что готова принять на свою плечи вину, которую сотворили двое.

_____________________________________________________

Глава 4 часть 1
- Что, совсем забегались, Дарина Михайловна? - веселый голос Богдана заставил ее оторваться от окна и вида на остановку, которую созерцала Дарина.
- Да, есть немного, - с доброй улыбкой призналась она. - Вот, подумываю, выбежать, купить кофе, - объяснила Дарина парню свое поведение.
Несколькими часами раньше он сокрушался в ее присутствии, что чайник в ординаторской перегорел, и приходилось бегать или в сестринскую или к шефу.
Дарину это не устраивало. Ни один из вариантов. Начать с того, что у нее даже чашки своей не было — забыла утром прихватить. Да и не могла она пойти к Игорю, попросить у него горячей воды.
Не могла, и все тут.
Точно так же, как не хотела смотреть в холодные, полные осуждения глаза Тамары Петровны, старшей медсестры, единственной, кто осталась в отделении из тех, кого Дарина помнила. Она допускала, что женщина имеет право так на нее смотреть и осуждать за то, что когда-то Дарина сделала, покинув... нет, не отделение - Игоря.
Но в ее праве было как можно меньше пересекаться с Тамарой Петровной, что Дарина, собственно, и делала.
Богдан удивился.
- Да, вы что, Дарина Михайловна?! - парень непонимающе посмотрел на нее. - Какая остановка?! Там же... бурду всякую продают! - искренне возмутился он. - Давайте, я пойду вам чайник у Игоря Валентиновича поставлю. Он совершенно не против...
- Не надо, Богдан, - все с той же доброй улыбкой покачала головой Дарина. - У меня даже чашки нет, и потом, может, я молодость хочу вспомнить, знаешь, сколько кофе я выпила, покупая его на перерывах в лекциях у тех старушек? - невольно испытав нечто, напоминающее умиление, Дарина покачала головой и опять посмотрела на пейзаж пасмурного дня. - Правда, не могу не согласиться, и тогда они торговали только бурдой, - не удержавшись от тихого смеха, кивнула Дарина, поправив стетоскоп на шее.
Богдан засмеялся, поддержав ее веселье
Но тут же улыбка на ее губах застыла, когда подняв глаза на улыбнувшегося Богдана, она столкнулась с внимательным и непроницаемым взглядом Игоря, стоящим неподалеку за спиной интерна, просматривая какие-то документы.
Он смотрел на них.
Нет, на нее. Карие глаза Игоря неотрывно изучали ее.
Дарина отчего-то напряглась. Все сегодняшнее утро, после того, как они вместе поднялись в отделение, да и вчерашний день, если уж на то пошло, он вообще, практически не замечал ее. А теперь так открыто смотрит... Не одобряет такого простого общения с Богданом?
Но Игорь никогда не страдал ханжеством или снобизмом в общении с младшими коллегами...
Вдруг, не совсем ожидаемо, отвлекая Дарину от беспокойных размышлений, чем может быть обусловлено пристальное внимание Игоря, ее кто-то толкнул. Не сильно, в область правого бедра.
Она даже не пошатнулась, просто удивленно перевела глаза вниз.
Мимо нее, с восторженным «простите», и странным звуком, вероятно имитирующим рев подбитого реактивного двигателя, промчался мальчуган лет четырех.
Ребенок широко раскинул руки в сторону, что и навело Дарину на мысли о самолете. И перемежал свое гудение веселыми звонкими вскриками «иду на посадку, запрашиваю лазрешения».
Глядя на этого ребенка невозможно было удержаться от улыбки. И Дарина видела, что не одна она пала жертвой обояния этого маленького «истребителя». Все вокруг непроизвольно останавливались и с улыбками смотрели малышу вслед.
Мимо них, приветливо кинув Богдану, прошла улыбающаяся молодая женщина, которая с любовь просила ребенка не шуметь, совершенно бессмысленно кстати, вероятно мать мальчугана. Но тот, не обращая внимания на просьбы, бежал вперед, все громче крича.
Однако в следующий миг веселье застряло в ее горле, словно пыльный, удушливый ком, когда Дарина поняла, что мальчуган бежит к Игорю.
А тот уже оторвавшись от изучения самой Дарины и положив бумаги на окно, приветливо раскинул руки навстречу ребенку, с широкой улыбкой сообщив, что «посадка разрешена». И с видимой радостью и любовью к ребенку, подкинул мальчугана вверх, подхватив его на руки, тут же начав о чем-то в ним разговаривать.
Звонкий заливистый смех ребенка, разносящийся по коридору, показался ей острым и колючим. Разрывающим душу на части.
А вид Игоря с малышом на руках, и женщины, которая уже подошла к этим двоим, сразу же попав в объединенный детско-мужские объятия — просто уничтожил ее, в который раз доказав, что не стоило возвращаться.
Но Дарина вжала кончик шариковой ручки в ладонь и заставила губы не дрожать. Даже постаралась улыбаться Богдану, который все еще стоял рядом.
Какое право она имеет завидовать или ревновать?! Дарина сама от всего отказалась.
Но болезненное любопытство рвалось наружу. И словно в странном приступе мазохизма, стремясь доставить самой себе еще больше боли, Дарина небрежно кивнула головой в сторону счастливой семьи, наблюдая, как Игорь целует женщину в висок и нежно гладит растрепанные волосы.
От зависти не умирают, ведь правда? Так же, как и от разбитого сердца, тем более, если растоптали то - ее же ноги.
- Это его с-сы..., - она пыталась выговорить это слово, честно. Но не особо справилась.
Однако Богдан, кажется по-своему понял вопрос Дарины.
- Это Лена, дочка Игоря Валентиновича. А малыш — ее сын и его крестник, - с улыбкой объяснил ей парень.
Она опешила.
- Богдан, какая дочка, ты что? У него не было в помине детей, тем более, такого возраста, - растерянность вернула Дарине дар речи. Или же движущим фактором оказалась радость, что она наблюдает не за семейным воссоединением? Дарина вогнала кончик стержня глубже в кожу. - Да у них разница в пятнадцать лет, не больше, - на глаз прикинула она.
- Да, нет, - Богдан махнул рукой, - не родная, названная, он сам так ее называет. Это длинная история. А вы знать не могли — все года четыре назад случилось. И до меня еще, мне самому рассказывали, - Богдан оторвался от рассматривания шефа и повернулся к ней.
Дарина умела понимать, когда кто-то хочет поделиться с ней информацией. И сейчас Богдан, определенно, сгорал от нетерпения рассказать такую непростую, но наверняка, приукрашенную и любопытную историю из жизни начальника.
А Дарина..., прости, Господи, но она до боли в заломленных пальцах, хотела это услышать, даже если весь рассказ окажется лишь сплетней.
- Не поделишься? - стараясь не очень выдать своего нетерпения, спокойно приподняла бровь Дарина.
- Не проблема, тем более, что секрета в этом никакого нет, - Богдан подмигнул. - Лену прислали к Игорю Валентиновичу несколько лет назад на консультацию из гинекологии. Она находилась на восьмой неделе беременности и у нее определили тромбоцитопению беременных в тяжелой форме, - Дарина оперлась на подоконник, против воли кося взгляд в сторону общающейся неподалеку троицы.
Тяжелый диагноз для любой женщины. Но у нее не от того подломились ноги и появилась потребность в опоре.
- Ей советовали сделать аборт? - тихо спросила она у интерна, тайком рассматривая смеющуюся женщину.
- Да, даже настаивали, - Богдан усердно закивал. - Собственно, как я понял из рассказов, консультация шефа должна была просто четко обозначить срок, когда лучше всего прервать беременность, - Богдан сам бросил взгляд через плечо. - Но...
- Но он разрешил ей оставить ребенка, - хрипло закончила предложение Дарина, прекрасно зная характер человека, которого когда-то так сильно любила.
- Да, - немного удивленно кивнул Богдан. - Шеф сказал, что тогда у Лены по анализам вполне был шанс выносить ребенка, и он не собирался лишать ее такого.
Дарина улыбнулась уголком рта.
В этой фразе был весь Игорь, даже если Богдан сам не понимал, о чем говорил.
Для него никогда и ничего не было важнее простого и самого обычного счастья для любого человека. Семья, дети, здоровье — все, чего Игорь хотел для себя и отчаянно старался дать другим.
Он всегда только улыбался, когда Дарина говорила, что с его головой и умениями — Игорь скоро стал бы академиком. И пожимал плечами.
«Если все будут занимать наукой и добиваться каких-то вершин — то кто останется здесь, в больнице, в отделении? Кто будет лечить людей, которым больше некуда обратиться? Которые не смогут доехать до институтов и академий? Кто будет спасать их жизни?», спрашивал ее Игорь каждый раз, когда Дарина пыталась уговорить его сесть за написание кандидатской.
Он совершенно не стремился к карьере, просто хотел заниматься своим делом, которое искренне любил. В простом отделении обычной областной больницы. И все чего еще хотел Игорь — это семью.
А Дарина жаждала гораздо больше такого простого, и как ей тогда казалось, смешного мещанского счастья. Она стремилась в столицу, в другие страны...
- И судя по всему, он не ошибся, - стараясь сохранять невозмутимый вид, констатировала Дарина правоту старого решения Игоря касательно этой женщины.
- Не совсем, - Богдан встал немного ближе. - На самом деле, не знаю точно из-за чего, ни шеф, ни Лена не распространялись об этом, но у нее тогда едва не произошел выкидыш. Говорят, шефа вызвали в реанимацию посреди ночи. И после того, как беременность спасли, она почти весь срок пролежала то у нас в отделении, то в гинекологии этажом выше, - Дарина искренне посочувствовала этой Лене. Она могла представить себе, насколько непросто дался ей этот малыш, который сейчас бойко подпрыгивал на руках у Игоря.
- Да, сложная история, - вздохнула она.
- Сложная, - согласился Богдан. - И еще не вся. В родах Лена чуть не умерла, кровотечение остановить не могли, - объяснил он побледневшей слушательнице. - Не хватало препаратов крови. И Игорь Валентинович напрямую переливал ей свою кровь, у них одна группа, - интерн округлил глаза, очевидно, чтобы усилить эффект от рассказа.
Но Дарина не нуждалась в нагнетании атмосферы. Она и так могла представить насколько тяжело все проходило. Если уж Игорь так откровенно нарушил инструкции... Впрочем, она никогда бы и не ждала от него иного поступка.
- После этого он считает ее своей дочерью? - со слабой улыбкой спросила она.
- Да, - Богдан с такой гордостью посмотрел на шефа, словно бы он лично был причастен к действиям этого человека. И в то же время, в его глазах читалось явное восхищение своим идеалом. - Лена и сейчас часто лежит у нас в отделении, у нее до сих пор бывают обострения. Правда, в последний год реже...
Дарина еще раз посмотрела на этих троих человек.
Что-то внутри непередаваемо болело. Наверное это была душа.
И одного рассказа было бы достаточно, чтобы заставить Дарину сопереживать, но знать, что в этом участвовал Игорь, видеть сейчас его с малышом за жизнь которого и он, и эта женщина так отчаянно боролись...
Она чувствовала себя отвратительно, ощущая себя последним ничтожеством в мире.
Дарина резко развернулась на плоской подошве своих тапочек и моргнула.
- Я схожу за кофе, - сдавленно бросила она в сторону Богдана, но не услышала ответа интерна.
В ушах звучал другой голос, полный горя и непонимания, ужаса из-за того, что она собиралась сделать.
«Зачем, Даря? Не надо. Не поступай так, только потому, что мы не можем решить своих проблем», этот голос пытал ее, всплывая и в мыслях, и в сердце, « не делай этого с нами, пожалуйста, милая», - она обхватила себя руками, чувствуя, как тело начинает сотрясать от дрожи. «Я все что угодно сделаю для тебя, и для нашего ребенка, ты же знаешь», Дарина словно наяву ощутила прикосновение пальцев Игоря к своим щеками, и побежала быстрее, перепрыгивая ступеньки. « Я люблю тебя, Даря. Не надо, не делай этого...»
Дарина еще больше заторопилась, лавируя на лестнице между больными, врачами и посетителями.
Он обещал сделать все, что угодно, но так и не захотел принять ее желание достичь чего-то большего в профессии.
Нет, она не пыталась что-то переложить на Игоря.
От своей боли и памяти, от своих ошибок не улететь и на самолете. Ее вина навсегда будет с нею, и Дарина не отрекалась от нее.
Она так мечтала о карьере, так хотела добиться чего-то и стать значимой в жизни, что переступила через все. И через два с половиной года отношений с Игорем, который любил и боготворил Дарину, и через их вероятное счастье, и через ребенка, которого могла ему родить...
Если бы он только понял ее тогда, поддержал, а не укорил.
Двадцать семь лет.
Тогда Дарина показалась себе слишком молодой и нереализованной, чтобы тратить столько лет на малыша и мужа, если могла заняться устроением своей карьеры вместо этого. Тем более после его нежелания поддержать ее стремление.
И потому, обидевшись, не послушав слов человека, который любил ее, которого любила она — Дарина сделала то, что сама себе до сих пор не простила. И не простит никогда, сколько бы исповедей она не посетила, и как часто не отстаивала бы в церквях любого уголка мира молебны за невинную душу ребенка, которому не позволила родиться.
Холодный воздух улицы пробрал до костей сквозь тонкую ткань халата и ненадежного свитера, когда она внезапно для себя очутилась на крыльце больницы.
Дарина даже не заметила этого — перед глазами все еще стоял яркий свет бестеневой лампы операционной, в которой ей делали аборт. А голос Игоря из воспоминаний, отчаянный, злой, обиженный, мешался со звоном таких же воспоминаний о стуке инструментов по металлу подноса.
После того они почти не разговаривали, а если и пришлось обменяться парой слов, когда Дарина забирала свои вещи — Игорь неизменно обращался к ней вежливо и холодно.
Уже тогда она поняла, что это неоправданно высокая цена за любую, даже самую головокружительную карьеру.
Да только поздно на Дарину опустилось прозрение. И она заставляла себя глотать слезы и верить.
Верить в то, что все успеется, все еще будет... Не с ним, наверное, не с тем, кого любит, но может быть с кем-то, кто сумеет стать не менее близким.
А теперь веры не было. Только жалость к себе и презрение, которое не стереть ни научными работами, ни похвалами коллег, ни годами, проведенными за границей.
Проглотив сдавленные рыдания вместе со слезами, загоняя их туда, где прятала все эти годы, Дарина решительно зашагала через двор к нескольким старушкам, торгующим кофе и шоколадками. Она задрала голову повыше и игнорировала удивленные взгляды встречных, которые сами передергивались при виде ее тонкого одеяния.
А сама она смотрел на низкое, почти черное небо, и в уме умоляла, чтобы то не просыпалось снегом. Дарина не выдержит этого, точно разревется, как девчонка. В Торонто зимой, к удивлению сотрудников, ее глаза вечно оказывались на мокром месте.
С того холодного и снежного дня семь лет назад Дарина отчаянно не любила зимы.

...

светлая:

Я думаю, жалость тоже бывает разная. Я имела ввиду не то снисходительное чувство, которое унижает и делает человека еще слабее и беспомощнее, а то понятие, которое включает в себя сопереживание , а соответственно и понимание тоже.

...