Нора Робертс "Любовь Лилы"

 » Глава 5

Перевод – NatalyNN

Редакторы – Nara и codeburger

Лила ломала голову, что же ей делать с этим мужчиной. Она сидела в одиночестве рядом с сияющей золотом лампой, наслаждалась закатом, мягко подкрашивающим море и скалы, и думала о Максе. Он оказался не таким уж простачком, как она поначалу решила… и каковым, без сомнения, считал себя.
Только что он был застенчивым, милым и опасливым. И внезапно превращался в решительного викинга, спокойные синие глаза загорались, романтический рот мрачно твердел. Метаморфоза выходила настолько завораживающей, насколько и озадачивающей, что выбивало Лилу из равновесия. Но не это беспокоило ее.
После того как Макс увидел мужчину, которого назвал Хокинсом, он практически отволок ее к автомобилю, всю дорогу бормоча под нос проклятья, запихнул внутрь, затем помчался прочь. На ее идею проследить за Хокинсом наложил яростное и категоричное вето. Уже в Башнях вызвал полицию, излагая им информацию так спокойно, словно зачитывал задание для студентов.
И потом - в типичной мужской манере - устроил совещание с Трентом и Слоаном.
Власти так и не определили местонахождение яхты Кофилда и по описанию Макса не смогли обнаружить преступную парочку.
Все слишком сложно, решила Лила. Воры, псевдонимы, международная полиция. Она предпочитала простые пути. Не нудные, уточнила она, а простые. Жизнь совершенно переменилась с тех пор, как пресса затеяла шумную возню с калхоуновскими изумрудами, и все еще больше запуталось после того, как Макса выбросило на берег.
Но Лилу обрадовало появление профессора, хотя она и не до конца понимала почему. Уж конечно, она никогда не считала застенчивых и чересчур умных представителей противоположного пола своим типом. Это верно - она наслаждалась мужчинами вообще, просто из-за того что они мужчины. Лила предполагала, что это результат взросления в чисто женской семье. Однако, даже отправляясь на свидания, чаще всего искала развлечений и легких товарищеских отношений, того, с кем можно потанцевать, или посмеяться, или поужинать. И всегда надеялась, что влюбится в одного из таких беспечных необременительных знакомых и будет вести с ним такую же беззаботную незамысловатую жизнь.
Здравомыслящие и серьезные преподаватели университетов со старомодными понятиями о галантности едва ли подходили под такое определение.
И все же он такой милый, подумала Лила с легкой улыбкой. И когда целовал ее, не проявил ни здравомыслия, ни серьезности.
Чуть слышно вздохнув, она снова задалась вопросом, что же делать с доктором Максвеллом Квартермейном.
– Эй. – Кики просунула голову в дверной проем. – Так и знала, что найду тебя здесь.
– Значит, я стала слишком предсказуемой.
Обрадовавшись собеседнику, Лила опустила ноги, чтобы освободить место на подоконнике.
– Как дела, миссис Сент-Джеймс?
– Почти закончила ремонт того «Мустанга».
Кики вздохнула, усаживаясь рядом.
– Господи, какое счастье. Установила современную электропроводку и подключила два аккумулятора.
Непривычная усталость разливалась в теле, хотелось улечься в постель и закрыть глаза.
– А тут еще дома такая суматоха. Представь, я чуть не врезалась в одну из полицейских машин, выезжающих отсюда.
– Проклятие и благословение маленьких городков.
– Немного покаталась до возвращения. – Кики размяла ноющую шею. – Вниз к бухте и обратно.
– Не стоит ездить одной по окрестностям.
– Просто поглазела вокруг. – Кики пожала плечами. – Все равно никого не заметила. Наши бесстрашные мужчины сейчас заняты поисками и уничтожением врагов.
Лила почувствовала укол тревоги.
– Макс отправился с ними?
Зевнув, Кики открыла глаза.
– Наверняка. Прямо-таки три мушкетера. Есть ли что-нибудь более раздражающее, чем мужской шовинизм?
– Зубная боль, – рассеянно предположила Лила, но беспокойство, прежде незнакомое ей, пронзило сердце. – Я-то думала, Макс продолжает копаться в книгах.
– Ну, теперь он член мужской сборной. – Кики погладила лодыжку Лилы. – Не волнуйся, солнышко. Они справятся.
– Ради Бога, он же профессор истории. Что если они на самом деле нарвутся на неприятности?
– Макс уже на них нарвался, – напомнила Кики. – Он сильнее, чем выглядит.
– С чего ты взяла?
Необъяснимо взволнованная, Лила встала и закружила по комнате.
Непривычный всплеск энергии заставил Кики поднять брови.
– Мужчина выпрыгнул с яхты в разгар шторма и почти доплыл до берега, несмотря на то что его задела пуля. На следующий день уже встал на ноги, хотя и выглядел как выходец из преисподней, но встал. За этим спокойным взглядом скрывается большое упорство. Он мне нравится.
Лила нервно передернула плечами.
– Кто спорит? Он приятный человек.
– Да еще и учитывая все, что узнала о нем Аманда – удивительно блестящий молодой человек, – можно было ожидать, что он весьма тщеславный или упрямый. Но Макс не такой. Милый. Тетя Коко готова принять его.
– Милый, – согласилась Лила, снова усаживаясь рядом. – И я не хочу, чтобы его ранили из-за какого-то извращенного чувства благодарности.
Кики подалась вперед и пристально взглянула сестре в глаза. «В них что-то гораздо большее, чем обычное беспокойство», – решила она, и мысленно улыбнулась.
– Лила, я знаю, ты главный мистик в нашей семье, но и я ощущаю определенные флюиды. Ты серьезно относишься к Максу?
– Серьезно? – Слово заставило напрячься. – Конечно, нет. Он мне нравится, и я чувствую определенную ответственность за него.
«А когда целует меня, просто таю».
– И наслаждаюсь его обществом, – медленно добавила Лила, слегка нахмурившись.
– Он довольно симпатичный.
– Ты теперь замужняя женщина, милочка.
– Но не слепая. В нем много привлекательных черт – интеллект и такой романтичный, отрешенный академический вид. – Кики подождала взрыва. – А разве ты так не считаешь?
Лила сидела молча. Потом изогнула губы, в глазах засверкало озорство.
– Ты случайно не поступила на обучение к тете Коко на курсы свах?
– Просто спросила. Я настолько счастлива, что хочу, чтобы все дорогие мне люди испытывали то же самое.
– А я вполне счастлива. – Лила с удовольствием томно потянулась. – И слишком ленива, чтобы что-то менять.
– Кстати, о лени, чувствую себя так, словно могла бы проспать неделю. Раз уж Трент решил поиграть в братьев Харди(1), пойду-ка в кровать.
Кики начала вставать, но волна головокружения вынудила ее шлепнуться обратно. Лила подскочила и склонилась над сестрой.
– Эй, эй, солнышко. Все хорошо?
– Слишком резко встала, вот и все. – Как лунатик, Кики поднесла руку ко лбу. – Ощущаю небольшое...
Лила быстро нагнула голову сестры между коленями.
– Дыши. Медленно. Спокойно.
– Это глупо, – пробормотала Кики, но послушалась и тихо сидела, сгорбившись, пока слабость не прошла. – Просто переутомилась. Может, заболела, черт возьми.
– М-м-м. – Догадка о «заболевании» Кики заставила Лилу усмехнуться. – Переутомилась? Заболела?
– Не совсем. – Кики пришла в себя и выпрямилась. – Но что-то вроде того. Немного тошнит по утрам, вот и все.
– Милая. – Лила, смеясь, провела кончиками пальцев по волосам сестры. – Очнись и унюхай запах детской присыпки.
– Что?
– Не пришло в голову, что могла забеременеть?
– Беременна? – Темно-зеленые глаза расширились и стали походить на блюдца. – Беременна? Я? Но мы женаты чуть больше месяца.
Лила снова засмеялась и обхватила лицо Кики ладонями.
– Полагаю, все это время вы не в карты играли, не так ли?
Кики открыла и закрыла рот, прежде чем сумела промолвить хоть слово.
– Просто мне и в голову не пришло... Ребенок. – Взгляд затуманился и смягчился. – О, Лила.
– Вполне вероятно, что на подходе Трентон Cент-Джеймс IV.
– Малыш, – повторила Кики и погладила живот одновременно опасливым и защищающим движением. – Ты правда так считаешь?
– Я правда так считаю. – Лила скользнула назад на подоконник и крепко обняла Кики. – Нет смысла спрашивать, что ты чувствуешь при этом известии. Все написано у тебя на лице.
– Но пока никому не говори. Хочу убедиться. – Смеясь, Кики прижала Лилу к себе. – Что-то я вообще не ощущаю усталости. Первым делом завтра утром позвоню врачу. Или куплю тест в аптеке. А может, сделаю и то и другое.
В голове Лилы метались бессвязные мысли. Кики ушла, но эхо ее восторга осталось в комнате.
Именно это необходимо башне, решила Лила, – всплеск незамутненной радости. Она сидела на прежнем месте, но теперь очень довольная, наблюдая восход луны, которая, словно белая раковина, висела на небе и возбуждала мечты.
На что это похоже: жить в счастливом браке и ощущать растущего внутри ребенка? Связать судьбу с человеком, который очень хорошо тебя понимает. Знает каждую твою черту и любит, несмотря на недостатки. А может, и из-за них.
«Прекрасно, – подумала Лила. – Это действительно прекрасно».
И если ей пока не удалось найти такого человека, то достаточно просто посмотреть на Кики и Аманду, чтобы понять, как это бывает.
С легким сожалением Лила выключила свет и начала спускаться по лестнице к своей комнате. Дом уже затих. Она сообразила, что, должно быть, уже полночь, и все легли спать. Мудрый выбор, но ей никак не удавалось избавиться от волнения.
Чтобы прийти в себя, Лила побаловала себя долгой ароматной ванной, потом скользнула в любимый халат. Эти пустячки всегда ей нравились – горячая душистая вода, прохладный тонкий шелк. Так и не обретя душевного равновесия, она вышла на террасу – вдруг убаюкает ночной воздух.
Слишком романтично, решила Лила. Блестящие под серебристым лунным светом деревья, тихий рокот моря, ароматы сада. Птица, такая же беспокойная, как она, начавшая одинокую ночную песню. Окружающая обстановка заставила Лилу страстно пожелать чего-то. Или кого-то. Прикосновения, шепота в темноте. Руки вокруг плеч.
Друга.
Не только физически, но и эмоционально близкого по духу партнера.
Лила умела заставить мужчин вожделеть себя и знала, что никогда не удовлетворится только сексом. Должен появиться человек, кто увидит не только цвет волос и черты лица, но и заглянет в сердце.
Может, она слишком многого просит, вздохнув, подумала Лила. Но возможно, так лучше, чем довольствоваться слишком малым? Ну, а пока надо сосредоточиться на других проблемах и оставить мечты в капризных руках судьбы.
Лила уже собралась вернуться в комнату, когда уголком глаза уловила какое-то движение и заметила в неясном лунном свете две пригнувшиеся тени, бесшумно пересекающие лужайку. Она едва успела зафиксировать взглядом их очертания, как они растаяли в саду.
Лила действовала, не раздумывая. Дом надо защитить. Босые ноги неслышно переступали по каменной лестнице, пока она летела вниз. Кто бы ни покусился на территорию Калхоунов, она перепугает их до смерти.
Как призрак, она скользнула в сад, полы халата развевались вокруг нее. Послышался приглушенный и возбужденный шепот, прорезался слабый желтый луч фонарика. Потом раздался смешок, затем – звук врезающейся в землю лопаты.
Это больше, чем мог вынести калхоуновский темперамент, уже загоравшийся в крови. С праведным гневом Лила шагнула вперед.
– Чем это вы, черт возьми, занимаетесь?
Лопата цокнула по камню, выпав из рук, луч фонарика спиралью осветил азалии. Два подростка, увлеченные поисками сокровищ, дико озирались вокруг, пытаясь обнаружить источник звука, и увидели призрачную фигуру женщины, задрапированную белым. Войдя в роль, Лила для пущего страха воздела руки к небу, понимая, как впечатляюще вздымаются длинные рукава.
– Я – хранитель изумрудов, – загробным голосом провозгласила она и едва не захихикала, очень довольная произведенным эффектом. – Посмеете ли вы встать перед лицом проклятья Калхоунов? Мучительная смерть ждет любого, кто осквернит эту землю. Бегите, если вам дорога жизнь.
Дважды повторять не пришлось. Карта сокровищ, за которую бедолаги заплатили десять долларов, спланировала на землю, пока они улепетывали по дорожке, толкая друг друга и спотыкаясь о собственные дрожащие ноги. Ухмыляясь про себя, Лила подняла лист.
Она видела подобное и раньше. Какая-то предприимчивая личность нарисовала схемы и продавала легковерным туристам. Запихнув бумагу в карман, Лила решила придать незваным гостям дополнительное ускорение, помчалась за ними и выскочила из сада, приготовившись издать жуткий вопль.
Но вопль превратился в мычанье, когда она врезалась в какую-то тень. Остановленный на полном ходу, Макс потерял равновесие, выругался, затем кувыркнулся на траву, упав прямо на Лилу.
– Что, черт возьми, вы творите?
– Я… – Лила глубоко вздохнула, обретая самообладание. – Что, черт возьми, вы тут делаете?
– Увидел кого-то. Оставайтесь здесь.
– Нет. – Лила схватила его за руки и прижала к земле. – Это всего лишь парочка детишек с картой сокровищ. Я их спугнула.
– Вы…
Разъяренный, Макс оперся на локти. Несмотря на темноту, гнев явственно сверкал в глазах.
– Вы в своем уме? – рявкнул он. – Примчались сюда, одна, уложить лицом вниз двух злоумышленников?
– Двух испуганных подростков, – поправила она и вздернула подбородок. – Это мой дом.
– Да плевать, чей это дом. Это могли быть Кофилд и Хокинс. Никто, обладающий хотя бы каплей здравого смысла, не помчался бы в одиночку за потенциальными грабителями в темный сад среди ночи.
Лила шумно выдохнула и снисходительно воззрилась на зануду.
– А вы-то что собирались предпринять?
– Хотел проследить за ними, – начал он, затем перехватил ее взгляд. – Это совсем другое дело.
– Почему? Потому что я женщина?
– Нет. Ладно, да.
– Это глупое, неправильное, пренебрежительное отношение к женщинам.
– Это разумное, правильное и уважительное отношение к женщинам.
Они препирались разъяренным шепотом. Макс вздохнул:
– Лила, вас могли ранить.
– Единственный, кто меня ранил – это вы, подставив подножку.
– Не подставлял я никаких подножек, – проворчал Макс. – Наблюдал за ними и не заметил вас. И уж конечно, не ожидал обнаружить вас, крадущейся в темноте.
– Я не кралась. – Лила откинула волосы с глаз. – А изображала призрака и очень эффективно.
– Изображала призрака. – Он закрыл глаза. – Теперь я точно знаю, что вы не в себе.
– Все получилось, – напомнила она.
– Это к делу не относится.
– Очень даже относится, все вышло бы гораздо лучше, если бы вы не сбили меня с ног, и я смогла закончить начатое.
– Я уже принес извинения.
– Нет, не принесли.
– Хорошо. Простите, если я...
Макс начал отодвигаться и сделал ошибку, глянув вниз. В результате падения халат Лилы распахнулся до талии, грудь светилась в лунном свете, словно алебастр.
– О Господи, – сумел выдавить он из внезапно пересохшего горла.
Лила снова задохнулась, продолжая лежать неподвижно и наблюдать за изменением выражения его глаз. От раздражения к потрясению, от потрясения – к изумлению, от изумления – к страстному и темному желанию. Пока его пристальный взгляд скользил по ее телу, каждый мускул в ней таял, как горячий воск.
Никто и никогда так жадно не смотрел на нее. С такой же силой, такой же сосредоточенной концентрацией, как и тогда, когда Макс изо всех сил пытался побороть боль. Он уставился на ее рот, да так и застыл, пока ее губы не дрогнули, раскрываясь и выдыхая его имя.
Похоже на погружение в грезы, подумал Макс, вновь склоняясь к ней, словно одно нажатие на какую-то кнопку внутри него заставило все размягчиться и расплыться. Его пальцы запутались в ее волосах и потерялись там, губы Лилы были теплыми, красивыми и зовущими, руки обвили его, будто давно этого ждали. Он услышал ее вздох, долгий и глубокий.
Его рот был предельно нежным, словно Макс боялся, что Лила может исчезнуть, надави он слишком сильно и слишком поспешно. И все же она чувствовала, как напряженно Макс сдерживает себя, гладя ее по волосам, как прерывается его дыхание, когда он ласкает ее.
Все тело отяжелело, мысли улетучились. Хотя Лила старалась не закрывать глаза, но веки бессильно опускались. Невыносимо сладкая мука охватила ее, стоило Максу легонько прикусить ей нижнюю губу. Ее невнятный шепот смешался с его вздохом.
Трава зашелестела, когда она затрепетала под ним. Казалось, свежий аромат идеально соответствовал Максу. Потом его ладонь мягко накрыла ее грудь, и она услышала собственный тихий стон наслаждения.
Лила абсолютно идеальна, думал Макс, ощущая головокружение. Словно фантастическая колдунья волшебной ночью. Длинные стройные ноги, шелковистая кожа, жадный и в то время щедрый рот. Испытываемое удовольствие дурманило как наркотик, от которого он уже не смог бы отказаться.
Бормоча ее имя, Макс скользнул губами к ее шее. Там барабаном грохотал пульс, согревая кожу, ее благоухание переплеталось с каждым его вдохом. Дегустация ее вкуса походила на греховный ужин. Прикосновения к ней уносили в рай. Он вернулся к ее рту, чтобы потеряться на том великолепном краю между небесами и адом.
Лила почти физически ощущала, что парит дюймом выше прохладной травы, тело чувствовало себя свободным, как воздух, и мягким, как вода. Когда губы Макса встретились с ее, она позволила себе унестись в новый поцелуй. И тут произошло невероятное.
Совсем не тот ожидаемый легкий щелчок, открывающий двери, а мчащийся ревущий поток, словно порыв урагана, потряс все внутри, следом, несясь прямо по пятам, нахлынула боль – острая, сладкая и ошеломляющая. Лила напряглась, приглушенный протестующий крик вырвался из горла.
Даже если бы она ударила, его страсть не погасла бы так быстро. Макс отдернулся и увидел, что Лила уставилась на него широко распахнутыми, заполненными страхом и замешательством глазами. Потрясенный собственным поведением, он встал на колени и понял, что дрожит, так же как и она. Ничего удивительного. Он вел себя, как маньяк, навалился на нее и так интимно трогал.
Помоги ему Боже, он желал повторить это снова.
– Лила... – проскрежетал Макс и попытался прочистить горло.
Она не шевелилась и не сводила с него взгляда. Он хотел погладить ее по щеке, обхватить руками и стиснуть в объятьях, но боялся еще раз коснуться соблазна.
– Простите. Я очень сожалею. Вы выглядите такой красивой. Полагаю, что просто потерял голову.
Лила несколько мгновений ждала наступления привычных душевного равновесия и непринужденности. Но ничего не происходило.
– Вот как?
– Я...
«Что она хочет услышать?» – гадал Макс, чувствуя себя неуклюжим монстром.
– Вы невероятно желанная женщина, – осторожно промолвил он, – но это не оправдывает моего поведения.
Что случилось? Лила боялась, что влюбилась в Макса, и не была готова испытать боль. Ни единой своей чертовой частицей.
– Вы всего лишь хотите меня.
Макс откашлялся. Хотеть – не то слово. Жаждать – ближе к истине, но все равно ничтожно мало и не по существу. Нежно, словно ребенку, он поправил на ней одежду.
– Любой мужчина захотел бы, – нервничая, пробормотал он.
«Любой мужчина», – повторила Лила про себя и зажмурилась от разочарования. Она ждала не любого мужчину, а одного-единственного.
– Все в порядке, Макс, – произнесла она неестественно четко, поднимаясь. – Вы не причинили мне никакого вреда. Просто мы сочли друг друга физически привлекательными. Бывает.
– Да, но…
«Все не так», – отчаивался Макс, хмуро глядя на лужайку. Совсем не так. Возможно, для нее легче, предположил он. Она настолько открытая, настолько свободная. Вероятно, у нее было множество мужчин. «Множество», – взъярился он, бешенство, как ножом, рассекло сердце пополам.
– И что нам с этим делать?
– Делать? – Лила вымученно улыбалась, но Макс даже не смотрел на нее. – Ничего, вот увидите, все пройдет. Как грипп.
Квартермейн взглянул на нее, в глазах сверкало что-то опасное.
– Нет, не пройдет. Не у меня. Я хочу вас. Такая женщина, как вы, наверняка понимает, как сильно я хочу вас.
Слова послали дрожь возбуждения по всему телу и одновременно вызвали боль.
– Такая женщина, как я, – тихо повторила Лила. – Да, это все усложняет, не так ли, профессор?
– Усложняет? – подхватил он, но она уже вскочила на ноги.
– Женщина, которая наслаждается мужчинами и очень щедра с ними.
– Я не подразумевал…
– Та, которая согласна полуголой барахтаться на траве. Немного богемная для вас, доктор Квартермейн, но вы не побрезговали слегка поэкспериментировать то здесь, то там с такой женщиной, как я.
– Лила, ради Бога…
Донельзя расстроенный, Макс тоже поднялся.
– На вашем месте я не пыталась бы снова приносить извинения. Нет необходимости.
Слишком оскорбленная, Лила отбросила волосы назад.
– Когда дело касается такой женщины, как я. В конце концов, вы меня раскусили, не так ли?
О Господи, да у нее слезы на глазах? Макс беспомощно взмахнул руками.
– Я совсем не это имел в виду…
– Конечно. Зато прекрасно разбираетесь в собственных желаниях.
Лила сглотнула слезы.
– Отлично, профессор, я рассмотрю ваши потребности и дам вам знать.
Он потерянно наблюдал, как она, подхватив подол, помчалась вверх по лестнице. Мгновенье спустя двери террасы закрылись с явно слышимым щелчком.

Она не зарыдает. Лила напомнила себе, что за слезами обычно следует скверная головная боль. Нет такого мужчины, который стоил бы таких хлопот. Вместо этого выдвинула ящик тумбочки и достала прибереженный на крайний случай шоколад.
Шлепнувшись на кровать, отломила несколько долек и уставилась в потолок.
Сексуальный. Красивый. Желанный. Чертовски много, решила она, и откусила еще немного. При всех своих умственных способностях Максвелл Квартермейн такой же болван, как любой другой мужчина. Все, что он углядел, – симпатичную упаковку, развернув ее, так и воспринял, не заметив личности и потребности в нежности.
О, он вежливее многих. Джентльмен до мозга костей, с отвращением подумала Лила. Не следовало связываться с ним. Бог его знает, какие поспешные выводы он сделал.
Потерял голову. По крайней мере, он был честен, вспомнила она, и нетерпеливо смахнула слезинку, пробившуюся сквозь самообладание.
Лила прекрасно представляла, как ее воспринимают люди, и редко беспокоилась по поводу того, что другие думают о ней. Лила Мэв Калхоун отлично ладила сама с собой. Конечно, нет ничего постыдного в том, что она наслаждается мужчинами, хотя и не до такой степени, как считали остальные, включая, наверное, и собственное семейство.
Свободная? Возможно, что, однако, не равнозначно неразборчивости. Заигрывает? Да, это непроизвольно получалось, но не означало злого умысла или коварства.
Если мужчина флиртует с женщинами – он просто любезен. Если женщина флиртует с мужчинами – провоцирует. Ладно, она абсолютно уверена, что игра между полами – улица с двухсторонним движением, и любила играть. А что касается распрекрасного профессора...
Лила свернулась в напряженный защитный клубок. О Господи, он обидел ее. Всем, что, заикаясь и извиняясь, объяснял. И при этом выглядел до глупости ошарашенным.
Такая женщина, как вы. Фраза крутилась в голове.
Разве он не понял, что сделал с ней своей бережной нежностью? Разве не ощутил, как глубоко затронул ее? Все, чего она хотела, – чтобы он снова касался ее, так мило и застенчиво улыбался, и говорил, что волнуется за нее, что ему интересно, кто она, какая она, что чувствует в глубине души. Она хотела уюта и покоя, а от него так и веяло спокойствием и надежностью. Лила смотрела на него, внезапно застигнутая захлестывающей любовью, ужасаясь и трепеща, а он отдернулся, словно получил удар в челюсть.
Надо было ударить. Если это и есть любовь, то ей вообще ничего такого не нужно.
Может, из-за того что вокруг царила тишина, или из-за того что прислушивалась, Лила распознала шаги Макса, поднимающегося по лестнице. Он нерешительно застыл возле ее спальни. Она затаила дыхание, хотя сердце билось, как сумасшедшее. Он сейчас распахнет двери, подойдет к ней и скажет то, что она так жаждет услышать? Лила практически видела, как он тянется к ручке. Потом снова раздались шаги, когда Макс двинулся дальше по террасе к своей комнате.
Лила шумно выдохнула. Это не соответствует его принципам – прийти незваным. Там, на лужайке, он последовал за инстинктами, а не разумом, признала она. Никто не выигрывал от этого больше Лилы. Для Макса это был случайный момент – луна, настроение… Трудно обвинять его и, уж конечно, невозможно ожидать, что он чувствует то же, что и она. Хочет того же самого.
Лила искренне надеялась, что профессор всю ночь не сомкнет глаз.
Она захлюпала носом, жуя шоколад, затем задумалась. Всего два месяца назад Кики пришла к ней, обиженная и злая, потому что Трент поцеловал ее, а затем принес извинения за это.
Скривив губы, Лила упала спиной на кровать. Возможно, это типичная мужская глупость. Или ошибки воспитания, впитанные с молоком матери. Если Трент просил прощения, потому что тревожился о Кики, то из этого могло следовать, что и Макс разыграл те же карты.
Интересная теория, и ее, должно быть, не слишком трудно доказать. Или опровергнуть, со вздохом допустила Лила. В любом случае лучше узнать наверняка, пока она еще глубже не увязла в своих чувствах. Надо придумать план.
Лила решила, что сделает все в лучшем виде, и с тем заснула.



1 – Братья Харди (англ. Hardy Boys) – серия детских детективов, написанных разными людьми под псевдонимом Франклин У. Диксон. Выходит с 1927 года в США. Всего о братьях Харди в разных сериях разными писателями было написано более 500 книг.
_________________

Не верю своему счастью!
СПАСИБИЩЕ!!!

Лила потрясает благоразумием, так несвойственным главным героиням романов. Другая на её месте просто бы надула губы. Жду решительных действий от этой девушки!
_________________

Кать, твои ожидания не будут обмануты!
_________________

NatalyNN, Nara и codeburger, спасибо за проду!!!

ох, ну как же не вовремя все эти неправильные размышления пришли в головку Лилы
За Кики и Трента очень рада. как всегда поражает это удивление героев в книгах, которые до последнего думают что что-то съели не то или устали
_________________

Спасибо!!!!!!!!!!
Макс, как профессор неуклюж в словах!Но благодаря спойлеру , я думаю в кровати он уже не будет таким неуклюжим!

Ура! Новая глава!
Тоже очень рада за Кики. Теперь Трент сойдет с ума и не даст ей вообще отходить от себя
Да, Лила отнюдь не простая девушка... Интересно, как она будет дальше действовать.

Правильно, без плана никак нельзя.
Девочки, спасибо за новую главу!
_________________

Спасибо за новую главу!
Лила чудесная женщина. Хоть и обижена, но не рубит с плеча, а размышляет о возможных причинах.
_________________

NatalyNN, Nara , codeburger- спасибо !!! Прочла запоем !!!






Классика мужского поведения- снесло крышу - кто виноват ? Как кто, она - прекрасная , доступная , опытная . А он невинный зайчик , как и все остальные, просто хочет ее ТАКУЮ ...Лилочка ,накажи этого "умного" дядю, пусть помучается.

ВАУУУУУУУУУ! продолжение!
Наташа, Nara, codeburger, огромный букет благодарностей
за ваш труд! Великолепный перевод!
Макс, конечно, типичный представитель этих инопланетян.
И как вписался в мужской коллефтив!
но все равно - парень что надо.
А Лилу занесла в список любимых героинь.
_________________

 » Глава 6

Перевод – NatalyNN

Редакторы – Nara и codeburger


Учитывая размеры Башен, совсем нетрудно при желании избегать кого-то, и Макс заметил, что Лила не попадалась ему на глаза уже пару дней, в чем не мог обвинять ее, только не после того, как по-глупому все испортил.
Хотя немного злило, что она, скорее всего, не примет простых и искренних извинений; вместо этого превратит ситуацию в... черт, если бы знать, что она думает по этому поводу. Единственное, в чем он абсолютно уверен, – Лила перевернула его слова и их значение, затем раздраженно умчалась прочь.
А еще он тосковал по ней, как безумный.
Макс заставил себя напряженно трудиться, закопался в штудировании книг, детально анализировал старые семейные бумаги, которые Аманда аккуратно рассортировала по датам и содержанию. Ему удалось найти последнее публичное упоминание ожерелья в газетной заметке, описывающей ужин с танцами в Бар-Харборе 10 августа 1913 года. За две недели до смерти Бьянки.
И хотя считал это просто авантюрой, Макс принялся выписывать имена прислуги, работавшей в Башнях летом 1913 года, которые сумел обнаружить. Некоторые из них вполне могли быть еще живы. Разыскать этих людей или их семьи трудно, но не невозможно. Он задумал попросить пожилых служащих вспомнить молодость. Часто именно воспоминания стариков о давно прошедших днях были кристально ясными.
Идея поговорить с кем-то из тех, кто знал Бьянку и видел ее – или ожерелье, – возбуждала. Прислуга наверняка знала привычки своих нанимателей, и он, без сомнения, раскопает все семейные тайны.
Воодушевленный своей затеей, Макс склонился над бумагами.
– Вижу, трудитесь изо всех сил.
Он оторвался от документов, моргнул и уставился на Лилу в дверном проеме кладовой. Не требовалось особой сообразительности, чтобы по отрешенному совиному взгляду, брошенному на возмутительницу спокойствия, понять, что она выдернула профессора из прошлого, и ей тут же захотелось обнять его. Вместо этого Лила лениво прислонилась к косяку.
– Помешала?
– Да… нет. – Черт побери, рот пересох. – Просто… э-э-э… работаю со списками.
– У меня есть сестра с теми же проблемами.
На ней был свободный белоснежный хлопковый сарафан, волосы, как у цыганки, струились вниз, словно всполохи огня, длинные серьги из малахита покачивались в ушах, пока она пересекала комнату.
– Аманда… – ладони повлажнели, и Макс отложил карандаш в сторону, – проделала колоссальную работу по систематизации всей этой информации.
– Она просто монстр организованности.
Лила небрежно оперлась бедром на стол, за которым он сидел.
– Симпатичная рубашка.
Сорочку с карикатурными корчащимися человечками она сама выбрала для него.
– Спасибо. Я думал, вы на работе.
– Сегодня у меня выходной.
Она обошла стол кругом и склонилась над его плечом:
– А у вас когда-нибудь такое бывает?
Хотя Макс осознавал, что это нелепо, но почувствовал, как напряглись мускулы.
– Бывает что?
– Выходной.
Отбросив в сторону волосы, Лила повернулась к нему лицом:
– Чтобы поразвлечься.
Макс не сомневался, что она специально проделывает все это. Возможно, со злорадным удовольствием наблюдает, как рядом с ней он превращается в полного идиота.
– Я занят.
Профессор сумел оторвать пристальный взгляд от лукавого рта и упрямо глянул на лежащий перед ним список, но не смог разобрать ни слова.
– Действительно занят, – почти отчаянно добавил он. – Пытаюсь выписать имена всех людей, которые работали здесь в то лето, когда умерла Бьянка.
– Прекрасная идея.
Лила склонилась еще ниже, восхищаясь его откликом на себя. Это, должно быть, больше чем простая похоть. Мужчина не стал бы так неистово сопротивляться примитивным желаниям.
– Хотите помогу?
– Нет, нет, это работа для одного.
Макс безумно мечтал, чтобы искусительница ушла, пока он еще в состоянии держать себя в руках.
– Наверное, здесь ужас что творилось после смерти Бьянки. Но хуже всего пришлось Кристиану – услышать об этом или прочитать, и ощущать себя совершенно бессильным. Думаю, он очень любил ее. А вы когда-нибудь были влюблены? – спросила Лила, снова пристально посмотрев на него.
Теперь она не улыбалась, дразнящий свет в глазах исчез. По каким-то неуловимым признакам Макс понял, что это самый серьезный вопрос, который она когда-либо ему задавала.
– Нет.
– Как и я. Как вы думаете, на что это походит?
– Не знаю.
– Но какие-то мысли у вас есть. – Она еще немного подалась к нему. – Гипотезы. Предположения.
Макс был почти загипнотизирован.
– Возможно, это похоже на обладание собственной вселенной. Как во сне, где все преувеличено, каждая частичка потеряла равновесие и все полностью в твоей власти.
– Мне нравится, профессор.
Он уставился на изгиб манящих губ, жаждая вновь испробовать их на вкус.
– Не хотите прогуляться, Макс?
– Прогуляться?
– Да, со мной. К утесам.
Он сомневался, что сможет хотя бы встать.
– Хорошая идея.
Ничего не говоря, Лила предложила ему руку. Когда он поднялся, она повела гостя через двери террасы.
Ветер гнал облака поперек синего неба, колыхал ее юбку и посылал в полет волосы. Лила беззаботно брела по дорожке, слегка сжимая ладонь Макса. Они пересекли лужайку, оставив позади шум стройки.
– Не очень люблю ходить пешком, – призналась она. – Потому что провожу большую часть времени на ногах, но обожаю бродить по утесам. Там ощущаются очень сильные, невероятно прекрасные воспоминания.
Макс снова подумал обо всех мужчинах, которые, вероятно, любили такую красавицу.
– Ваши?
– Нет, полагаю, Бьянки. И если не желаете верить в такие вещи, то просто насладитесь видом.
Он спускался по склону рядом с ней, чувствуя легкость, спокойствие, даже дружественность.
– Вы больше не сердитесь на меня.
– Сержусь?
Лила нарочито нахмурила брови. Она не собиралась облегчать ему жизнь.
– За что?
– За ту ночь. Понимаю, что расстроил вас.
– А, это...
Когда Лила больше ничего не добавила, он попробовал снова:
– Я думал об этом.
– Вот как?
Она взглянула на него непроницаемыми загадочными глазами.
– Да. Полагаю, что, скорее всего, не слишком хорошо справился с ситуацией.
– Хотите получить еще один шанс?
Он как вкопанный застыл на полпути, что заставило ее рассмеяться.
– Расслабьтесь, Макс.
Лила по-дружески поцеловала его в щеку.
– Просто поразмыслите над такой возможностью. Посмотрите, зацвела горная клюква.
Она нагнулась и дотронулась до россыпи розовых колоколообразных соцветий, цепляющихся за камни. Коснулась, но не сорвала, отметил он.
– Сейчас самое благодатное время для диких цветов. – Выпрямившись, отбросила волосы назад. – Видите, вон там?
– Сорняки?
– О, а я-то решила, что вы поэт.
Махнув головой, Лила взяла Макса под руку.
– Урок номер один, – начала она.
По дороге она указывала на крошечные скопления растений, выбивающиеся из щелей и расцветающие на скудной скалистой почве, учила распознавать дикую чернику, которая созреет в следующем месяце. Глубоко в траве жужжали пчелы, кое-где порхали бабочки. В ее присутствии все обыкновенное становилось волшебным.
Лила сорвала тонкий листик и растерла в пальцах, заполнив все вокруг острым ароматом, который напомнил Максу запах ее кожи.
Они стояли возле пропасти над водой. Далеко внизу бились и клубились волны в неустанной и бесконечной осаде. Лила показала, как найти птичьи гнезда, ловко пробираясь по узкой гряде и крепко цепляясь за трещины в камнях.
Именно это она проделывала каждый день для толп незнакомцев, да и для себя тоже. Но особенное удовольствие доставляла возможность разделить радость с Максом, знакомить его с чем-то совсем простым и одновременно изысканным, как крошечные белые песчанки и дикие розы, достигающие в высоту человеческого роста. Воздух походил на вино, настоянное на ветре, Лила присела на каменистый склон, впитывая его с каждым вдохом.
– Здесь просто невероятно.
А вот Макс не мог сидеть – слишком много впечатлений, слишком много эмоций переполняли его.
– Знаю.
Лила наслаждалась его удовольствием так же, как солнцем на коже и бризом в волосах. Легкие порывы ерошили густые пряди Макса, обаятельные глаза потемнели до цвета индиго, слабая улыбка изгибала губы. Рана на виске заживала, но, решила Лила, останется небольшой шрам, который добавит умному лицу немного беспутства.
Дрозд начал выводить трели, она обхватила колени руками.
– Хорошо выглядите, Макс.
Отвлекшись от созерцания окрестностей, он глянул на нее через плечо. Лила непринужденно устроилась на камнях, так же расслабленно, как на мягком диване.
– Что?
– Я сказала, что вы хорошо выглядите. Очень хорошо.
И засмеялась, увидев, как у него отвисла челюсть.
– Вам никто никогда не говорил, что вы привлекательны?
«И какую игру она затеяла теперь?» – задался он вопросом и неловко пожал плечами.
– Нет, насколько я помню.
– Ни одна из сраженных наповал знаменитым профессором студенток не говорила вам такого? Какие все невнимательные! Мне кажется, кое-кто из них пытался попасться вам на глаза – а может, и замыслил кое-что большее, – но вы были чересчур увлечены своими книгами, чтобы заметить.
Макс нахмурился.
– Я не веду монашеский образ жизни.
– Конечно, – улыбнулась Лила. – Я уже поняла.
Ее слова ярко напомнили о том, что произошло между ними двумя ночами раньше. Он касался ее, пробовал на вкус и едва удержался, чтобы не овладеть прямо на траве. И Макс помнил, как она умчалась, разъяренная и обиженная. А теперь насмехалась над ним, едва ли не провоцировала повторить ошибку.
– Никогда не знаю, чего ждать от вас.
– Спасибо.
– Это не комплимент.
– Еще лучше.
Лила зажмурилась против солнца, и, когда заговорила, голос звучал почти мурлыканьем:
– Любите предсказуемость, не так ли, профессор? Досконально понимать происходящее и точно знать, что случится потом.
– Вероятно, так же, как вы любите дразнить меня.
Смеясь, она протянула руку.
– Извините, Макс, иногда это желание непреодолимо. Присаживайтесь. Обещаю вести себя прилично.
Он осторожно опустился на камень возле насмешницы. Ее юбки дразняще трепетали вокруг ног. Жестом, по его мнению, почти материнским она погладила его бедро.
– Хотите, чтобы мы стали приятелями? – спросила Лила.
– Приятелями?
– Ага. – В ее глазах плясали чертики. – Вы мне нравитесь: глубокий ум, честная душа...
Он вздрогнул, заставив ее рассмеяться.
– Как начинаете ерзать, когда смущаетесь.
– Я не ерзаю.
– Властный тон, когда раздражены. А теперь, по идее, вы должны поведать, что вам нравится во мне.
– Собираюсь с мыслями.
– Придется добавить бесстрастное остроумие.
Макс невольно улыбнулся:
– Вы самый невозмутимый человек, которого я когда-либо встречал. И добрый, хотя никогда не кичитесь этим, и сильный к тому же, что тоже никогда не выпячиваете. Полагаю, вы вообще не любите суету вокруг себя.
– Слишком утомительно. – Слова разожгли пожар в ее сердце. – Значит, можно с уверенностью сказать, что мы теперь друзья?
– С достаточной уверенностью.
– Хорошо. – Лила нежно сжала большую руку. – Думаю, для нас обоих это важно – стать сначала друзьями, а уж потом любовниками.
Макс едва не свалился со скалы.
– Простите?
– Мы оба понимаем, что желаем друг друга.
Когда он начал заикаться, она подарила ему снисходительную улыбку. Лила очень тщательно все продумала и была уверена – ну, почти уверена, – что так правильнее для них обоих.
– Расслабьтесь, в этой стране секс не преступление.
– Лила, я понимаю, что был... то есть, я знаю, что делал авансы…
– Авансы...
Она погладила его по щеке, ощущая безнадежную влюбленность.
– Ох, Макс.
– И не горжусь своим поведением, – натянуто промямлил он, она отняла руку. – И не хочу...
Его язык завязался узлом.
Боль вернулась, комбинация отвержения и поражения, чего она терпеть не могла.
– Не хотите лечь со мной в постель?
Теперь и живот свился в узел.
– Конечно, хочу. Любой мужчина…
– Я говорю не о каком-то мужчине.
Макс не смог бы подобрать более неудачные слова, потому что ее-то волновал только он. Она должна услышать, как он признается, что хочет ее, если уж не может принять ничего другого.
– Черт побери, я говорю о вас и о себе – прямо здесь и прямо сейчас.
Характер Калхоунов заставил Лилу оттолкнуться от скалы.
– Я хочу знать о ваших чувствах. А если мне понадобится узнать, что чувствует другой мужчина, я возьму телефон или съезжу в городок и спрошу этого другого.
Макс внимательно смотрел на нее, не вставая с места.
– Для человека, который чаще всего действует медленно, у вас очень быстро меняется настроение.
– Не разговаривайте со мной этим нудным профессорским тоном.
Настала его очередь улыбнуться.
– А мне казалось, он вам нравится.
– Разонравился.
Смутившись от собственного поведения, Лила отвернулась и загляделась на воду. Главное – сохранять спокойствие, напомнила она себе, ведь она всегда обладала способностью без труда оставаться невозмутимой.
– Представляю, что вы там навоображали обо мне, – начала Лила.
– Не понимаю, откуда у вас такое убеждение, когда я и сам-то ни в чем не уверен.
Макс помолчал минуту, собираясь с мыслями.
– Лила, вы красивая женщина…
Она крутанулась назад с горящим взором.
– Если еще раз это повторите, клянусь, я вас ударю.
– Что?
Совершенно расстроенный, Макс всплеснул руками и поднялся.
– Почему? Господь всемогущий, вы рассердились.
– Так гораздо лучше. Не желаю внимать, что мои волосы цвета заката или мои глаза, как морская пена. Тысячу раз слышала все это. И ничуть не впечатлена.
Макс начал подозревать, что в монашеской жизни, начисто лишенной общества подобных непостижимых женщин, есть свои преимущества.
– А что вы желаете услышать?
– Не собираюсь рассказывать, что хочу услышать. Да и есть ли смысл тратить время попусту?
Переварив колкость, Макс провел обеими ладонями по волосам.
– Смысл… понятия не имею, есть ли смысл. Минуту назад вы показывали мне перлянку…
– Песчанку, – процедила она сквозь зубы.
– Прекрасно. Мы болтаем о цветах и дружбе, и вдруг вы спрашиваете, хочу ли я уложить вас в постель. И как, по-вашему, я должен реагировать на это?
Лила прищурилась.
– Вот и скажите – как.
Он лихорадочно перебирал в голове безопасные варианты и не нашел ни одного.
– Послушайте, я понимаю, вы привыкли к тому, что мужчины...
Ее суженные глаза вспыхнули.
– Что мужчины?
Если уж суждено пропасть, решил Макс, то можно сделать это с размахом.
– Просто замолчите.
Он схватил ее за руки, решительно рванул к себе и обрушился на ее губы.
Лила вкушала его расстройство, раздражение, неукротимую страсть. Казалось, его эмоции в точности отражают ее собственные. Впервые она боролась с ним, пытаясь сдержать свой отклик. И впервые он проигнорировал ее протест и предъявил права на нее.
Макс пальцами запутался в ее взъерошенных локонах, удерживая голову, чтобы, ни о чем не думая, наслаждаться сладостной атакой. Лила выгнулась, стараясь отпрянуть, но он притянул ее ближе, настолько близко, что даже ветер не смог бы проскользнуть между ними.
Все совсем по-другому, осознавала она. Никогда ни один мужчина не вызывал в ней таких чувств... Ей не нужна эта мука, эта потребность, это отчаяние. С последнего раза, когда они были вместе, она убедила себя, что любовь должна быть безболезненной, естественной и удобной, надо просто проявить благоразумие.
Но боль не уходила. И никакая страсть или желание не могли полностью утолить ее.
Разъяренный ими обоими, Макс оторвал от Лилы рот, но руки продолжали впиваться в ее плечи.
– Ты этого хочешь? – потребовал он. – Хочешь, чтобы я забыл все правила и нормы приличия? Желаешь знать, что я чувствую? Каждый раз, когда ты приближаешься ко мне, мне нестерпимо хочется коснуться тебя, а потом утащить куда-нибудь подальше и заниматься любовью до тех пор, пока ты не забудешь, что у тебя когда-либо был кто-то еще.
– Тогда почему?..
– Потому что забочусь о тебе, черт бы все побрал. Потому что стремлюсь выказать тебе хоть немного уважения. Потому что слишком сильно тебя жажду, чтобы стать просто очередным партнером в твоей постели.
Гнев исчез из ее глаз, сменившись уязвимостью более трогательной, чем слезы.
– Ты и не стал бы.
Лила подняла ладонь к его лицу.
– Ты первый, Макс. Никогда не было такого, как ты.
Он промолчал, и сомнение в его взгляде заставило ее опустить руку.
– Ты мне не веришь.
– С тех пор как встретил тебя, не могу ясно мыслить.
Внезапно он понял, что все еще стискивает ее плечи, и ослабил захват.
– Можно сказать, ты ослепляешь меня.
Лила прикрыла веки, осознав, как близко подошла к раскрытию самого сокровенного. Унизила себя, смутила его. Если между ними существует только физическое влечение, то у нее хватит сил принять это.
– Тогда оставим пока эту тему.
Лила изобразила улыбку:
– Мы слишком серьезно все воспринимаем.
Чтобы успокоить себя, подарила ему мягкий ленивый поцелуй.
– Друзья?
Он глубоко вздохнул.
– Конечно.
– Прогуляйся со мной до дома, Макс. – Лила скользнула пальцами в его ладонь. – Чувствую, пора вздремнуть.

Час спустя Макс сидел на солнечной террасе, примыкающей к его комнате, с блокнотом на коленях, о котором, впрочем, уже забыл, и размышлял о Лиле.
Он и близко не подошел к пониманию этой женщины… и был уверен, что не сможет постичь ее, даже если на это уйдет несколько десятилетий. Но действительно тревожился, с достаточно ощутимым толчком страха, об остальных вызываемых ею эмоциях. Что он, ничем не примечательный профессор, относящийся к среднему классу, может предложить великолепной, экзотической и свободолюбивой красавице, которая дурманила источаемой сексуальностью, как другие женщины духами?
Он так прискорбно неловок, то заикается в ее присутствии, то в следующее мгновение ведет себя как неандерталец.
Возможно, самое лучшее – осознать, что ему гораздо комфортнее и, конечно, привычнее с книгами, чем с женщинами.
Как признаться ей, что хочет ее так сильно, что едва может дышать? Что боится дать волю своим потребностям, потому что прекрасно понимает – если уступит желаниям, то никогда не освободится от нее? Для нее – необременительный летний роман, для него – любовь, навсегда изменившая жизнь.
Он влюбился, что просто нелепо. Ему нет места в ее жизни, и Макс уповал на то, что у него хватит ума сдерживать эмоции, пока они не завели его слишком далеко. Через несколько недель он вернется к повседневной, упорядоченной рутине. Именно к этому он и стремится. Именно это и должно случиться.
Но это невозможно, если они будут так часто видеться.
– Макс? - Трент, направляясь к западному крылу, остановился. – Помешал?
– Нет. - Макс поглядел на чистый лист на коленях. – Нечему мешать.
– Выглядишь так, словно пытаешься разрешить особенно трудную задачку. Что-то связанное с ожерельем?
– Нет.
Макс искоса взглянул против солнца:
– Женщины.
– О. Удачи. – Трент поднял бровь. – Особенно, если это Калхоун.
– Лила.
Измученный Макс потер лицо руками.
– Чем больше думаю о ней, тем меньше понимаю.
– Идеальное начало отношений.
Ощущая самодовольство, Трент решил на минутку задержаться и присел.
– Она очаровательная женщина.
– Я бы сказал переменчивая.
– Красивая.
– Ей нельзя этого говорить. Она откусит тебе голову.
Макс заинтриговано взглянул на Трента:
– Кики угрожала ударить, если скажешь, что она красивая?
– Пока нет.
– А я-то решил, что это семейная черта.
Макс начал водить карандашом по блокноту.
– Я не слишком хорошо разбираюсь в женщинах.
– Что ж, могу поделиться всем, что знаю о них.
Сцепив пальцы, Трент уселся поудобнее.
– Они сводят с ума, возбуждают, озадачивают, восхищают и приводят в бешенство.
Макс подождал немного.
– Это все?
– Да.
Трент приветственно махнул рукой приближающемуся приятелю.
– Перерыв на кофе? – поинтересовался Слоан и, найдя идею привлекательной, достал портсигар.
– Обсуждаем женщин, – сообщил Трент. – Можешь добавить еще что-нибудь к моему короткому трактату.
Слоан взял паузу, раскуривая сигару.
– Упрямые, как мулы, хитрые, как бездомные кошки, и самая лучшая чертова авантюра на всем свете.
Он выдохнул дым и усмехнулся Максу:
– Я так понимаю, речь о Лиле?
– Ну, я…
– Не робей. - Слоан усмехнулся еще шире, попыхивая сигарой. - Ты среди друзей.
Макс не привык обсуждать женщин и тем более свои чувства к конкретной особенной женщине.
– Трудно не увлечься ею.
Слоан хмыкнул и подмигнул Тренту.
– Брат, если ты не увлекаешься женщинами, значит, уже умер. Так в чем проблема?
– Не знаю, что с ней делать.
Губы Трента изогнулись.
– Знакомая ситуация. А что ты хотел бы сделать?
Макс посмотрел на Трента задумчивым долгим взглядом, заставив того фыркнуть.
– Понятно. – Слоан удовлетворенно пыхнул сигарой. – А она… э-э-э… интересуется тобой?
Макс откашлялся.
– Ну, она дала понять… то есть… когда мы гуляли на утесах… да.
– Но? – подтолкнул Трент.
– Просто голова кругом идет.
– Значит, попытайся еще раз, – посоветовал Слоан, глядя на кончик сигары. – Но учти, если сделаешь эту леди несчастной, я набью тебе морду. – Он снова затянулся. – Потому что по-настоящему люблю ее.
Макс мгновение изучал его, затем откинул голову и рассмеялся.
– Их невозможно победить. Думаю, наконец-то понял это.
– Правильный первый шаг.
Трент подсел ближе.
– Поскольку мы тут одни без леди, считаю, вы оба должны знать, что я получил сведения об этом Хокинсе: Джаспер Хокинс, контрабандист из Майами, давний партнер нашего старого друга Ливингстона.
– Ну, ну, – пробормотал Слоан, попыхивая сигарой.
– Похоже, что Ливингстон и Кофилд – одно и то же лицо. Но никаких признаков яхты.
– Я думал об этом, – вставил Макс. – Возможно, они заметают следы. Даже если уверены в моей гибели, нетрудно предположить, что тело в конце концов выбросит на берег и его опознают. Возникнут вопросы.
– Так что они бросили судно, – размышлял Трент.
– Или перегнали. – Макс развел руками. – Они не отступят. Не сомневаюсь в этом. Кофилд, или кто он там еще, одержим ожерельем. Он сменит тактику, но не бросит эту затею.
– Как и мы, – пробормотал Трент.
Трое сообщников обменялись безмолвными взглядами.
– Если ожерелье находится в этом доме, мы найдем его. И пусть только этот ублюдок…
Трент резко прервался, увидев жену, выбегающую из двери в дальнем конце террасы.
– Кики. – Он быстро направился к ней. – Что случилось? Почему ты дома?
– Ничего. Ничего плохого.
Смеясь, она обвила мужа руками.
– Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя.
Но отстранил ее от себя, чтобы изучить лицо: щеки раскраснелись, влажные глаза сверкали, как бриллианты.
– Ну, значит, у тебя хорошие новости.
Трент отвел ее волосы назад, проверяя лоб, как делал в последнее время. Он знал, что всю прошлую неделю она чувствовала себя неважно.
– Лучше не бывает.
Кики оглянулась на Слоана и Макса:
– Извините нас.
Схватив Трента за руку, потащила его по террасе в их комнаты, где можно поговорить наедине. Но на полпути взорвалась:
– Ох, не могу ждать. Даже превысила скорость, возвращаясь домой с результатами анализов.
– Каких анализов? Ты заболела?
– Я беременна.
Кики затаила дыхание, вглядываясь в лицо Трента. От беспокойства к потрясению, от потрясения – к изумлению.
– Беременна?
Он глянул на плоский живот, потом снова на ее лицо.
– Ребенок? У нас будет малыш?
Когда Кики утвердительно кивнула, Трент подхватил ее на руки и начал кружить, она счастливо цеплялась за него.
– Что это с ними? – удивился Слоан.
– Мужчины... – Лила выскользнула из двери за спиной Макса. – Вы все такие тугодумы.
Фыркнув, она положила ладонь на плечо Макса, наблюдая за сестрой и Трентом затуманенными глазами.
– У них будет ребенок, недотепы вы эдакие.
– Будь я проклят! – воскликнул Слоан и направился к счастливой паре, чтобы хлопнуть Трента по спине и поцеловать Кики.
Услышав позади сопение, Макс поднялся.
– Ты в порядке?
– Конечно.
Лила смахнула слезинку с ресниц, но еще одна покатилась по щеке.
– Ведь она моя младшая сестренка.
И снова фыркнула, затем растроганно усмехнулась, когда Макс предложил ей носовой платок.
– Спасибо.
Приложив платок к глазам, высморкалась, потом вздохнула:
– Умолчим об этом какое-то время, хорошо? Мы все прольем реки слез, когда спустимся и объявим новость остальной части семейства.
– Хорошо.
Не доверяя сам себе, Макс сунул руки в карманы.
– Пойдем вниз и посмотрим, есть ли в холодильнике шампанское.
– Ну, наверное, мне стоит остаться здесь. Не хочу путаться под ногами.
Мотнув головой, Лила твердо взяла его под локоть.
– Не будь идиотом. Нравится вам это или нет, профессор, но вы теперь часть Калхоунов.
Макс позволил ей увести себя, осознавая, что ему действительно нравится быть частью этой семьи. Очень сильно нравится.

Все началось с беспризорного щенка. Бедный маленький оборванец. Бездомный и беспомощный. Не представляю, как он оказался на утесах. Возможно, кто-то избавился от нежелательного несмышленыша, или щенок потерял мать. Но мы нашли его, Кристиан и я, в один из наших золотых дней. Песик прятался в груде камней, голодный и скулящий, крошечный комочек костей и грязного черного меха.
Как терпеливо Кристиан подманивал его, нежным голосом и кусочками хлеба и сыра. Меня очень тронуло – увидеть эту мягкость в мужчине, которого люблю. Со мной он всегда чуток, но я замечаю жесткое нетерпение, когда он творит, и чувствую, как рвется на свободу могучая страсть, когда он держит меня в руках.
Однако со щенком, бедным маленьким сиротой, он был поистине добр. Возможно, ощущая это, песик облизал его руку и позволил гладить себя даже после того, как проглотил скудную пищу.
– Ах ты, смельчак, – засмеялся Кристиан, взяв в свои красивые руки художника грязный меховой шарик. – А ты стойкий малыш, верно?
– Его нужно отмыть, – сказала я и тоже засмеялась, когда запачканные лапы оставили следы на моем платье. – И по-настоящему накормить.
Восхищенный таким вниманием щенок лизнул мое лицо, все тельце затряслось от восторга.
Конечно, я в него влюбилась. Он такой домашний маленький питомец, такой доверчивый, такой несчастный. Мы играли с ним, очарованные, как дети, и завели шутливый спор на тему, какую кличку ему дать.
Мы назвали его Фредом. Казалось, ему понравилось имя, он тявкнул, подпрыгнул и шлепнулся в грязь. Никогда не забуду сладости такой безыскусной радости. Мой возлюбленный и я сидели на земле с крошечным потерявшимся щенком, представляя, как вместе отвели бы его домой, как вместе позаботились бы о нем.
В конце концов я забрала Фреда с собой. Этан просил какое-нибудь домашнее животное, и я понимаю, что он стал достаточно взрослым, чтобы ценить доверенное ему живое существо и ощущать ответственность. Какой поднялся шум, когда я принесла щенка в детскую. Дети широко распахнули глаза и заволновались, каждый по очереди тискал его и обнимал, пока я не удостоверилась, что юный Фред чувствует себя как король.
Его торжественно искупали и накормили. Поглаживали, ласкали и щекотали, пока он не заснул, устав от восторга.
Потом вернулся Фергус. Из-за беспокойства по поводу Фреда я совсем забыла о наших планах на вечер. Уверена, муж имел полное право разозлиться, потому что я не приготовилась к выходу на ужин. Дети, неспособные сдержать восхищение, помчались к Фергусу и только добавили раздражения. Маленький Этан, гордый, словно был его родителем, внес Фреда в комнату.
– Кого это, черт возьми, вы притащили? – потребовал Фергус.
– Щенка… – Этан остановился и раскрыл извивающийся узелок, чтобы показать отцу. – Его зовут Фред.
Заметив выражение лица мужа, я забрала Фреда у сына и начала объяснять, откуда появился песик. Думаю, что надеялась воззвать к мягкой стороне Фергуса, к любви или по крайней мере к гордости, которую он ощущал по отношению к Этану. Но муж был непреклонен.
– В моем доме нет места дворняжке. Думаете, я всю жизнь трудился как вол, чтобы заработать все это только для того, чтобы обзавестись какой-то блохастой собачонкой, гадящей на ковры и пережевывающей шторы?
– Он будет хорошо себя вести. – Коллин с дрожащими губами обнимала мои юбки. – Пожалуйста, папа. Мы будем держать его в детской и следить за ним.
– Ничего подобного, юная леди.
Фергус отмахнулся от слез Коллин и обратился к Этану, глаза которого тоже были на мокром месте. Взгляд мужа тут же смягчился. В конце концов это его первенец, наследник, его бессмертие.
– Никаких беспородных домашних животных для тебя, парень, ты ведь сын не какого-то там рыбака, чтобы заводить дворняжку. Если хочешь собаку, мы рассмотрим это, когда вернемся в Нью-Йорк, и ты получишь прекрасную породистую особь с достойной родословной.
– Я хочу Фреда.
Этан умоляюще смотрел на отца с расстроенным видом.
Даже маленький Шон заплакал, хотя сомневаюсь, что он что-либо понимал в происходящем.
– Не обсуждается.
С явно возрастающим раздражением Фергус подошел к графину с виски и налил себе рюмку.
– Он нам совершенно не подходит. Бьянка, прикажи кому-нибудь из слуг избавиться от паршивца.
Я знаю, что побледнела так же, как дети. Даже Фред захныкал, прижимая мордочку к моей груди.
– Фергус, ты не можешь быть настолько жестоким.
В его глазах мелькнуло удивление, я совершенно уверена в этом. Никогда я не разговаривала с ним подобным образом, да еще в присутствии детей.
– Мадам, сделайте, как я приказал.
– Мама сказала, что мы можем оставить его, – вспылила Коллин, юный характер заставил повыситься голос. – Мама обещала. Вы не можете выбросить его. Мама вам не позволит.
– В этом доме хозяин я. И если не хочешь, чтобы я выпорол тебя, – смени тон.
Я сжала плечи Коллин, не столько чтобы утихомирить ее, сколько чтобы защитить. Он не поднимет руку на моих малышей. Бешенство при мысли об этом совершенно ослепило меня. Меня трясло, когда я нагнулась к дочери и отдала Фреда в ее руки.
– Иди наверх к няне, – спокойно сказала я. – И возьми с собой братьев.
– Он не убьет Фреда.
Есть ли гнев более неистовый, чем у ребенка?
– Ненавижу его и не позволю ему убить Фреда.
– Ш-ш-ш. Все будет хорошо, обещаю. Все будет хорошо. Иди наверх.
– Ты плохо воспитала детей, Бьянка, – начал Фергус, когда дети оставили нас. – Девочка достаточно взрослая, чтобы знать свое место.
– Свое место?
Ярость заполнила мое сердце, ревела в голове.
– Где же ее место, Фергус? Сидеть спокойно при гостях, сложив руки на коленях, оставить мысли и ощущения невысказанными, пока ты не избавишься от нее, устроив брак с подходящим человеком? Они дети. Наши дети. Как ты мог так обидеть наших детей?
Ни разу за все время нашего брака я не разговаривала с ним таким тоном. И была уверена, что никогда не посмею. На мгновение мне показалось, что он ударит меня. Насилие пылало в его взгляде. Но он с трудом сдержался, хотя пальцы побелели, как мрамор, на стиснутом стакане.
– Оспариваешь мое решение, Бьянка?
Его лицо побелело от гнева, а глаза почернели.
– Забыла, в чьем доме живешь, чей хлеб ешь, чью одежду носишь?
– Нет.
Теперь я почувствовала новую печаль, что наш брак свелся только к этому.
– Нет, не забыла. Не могу забыть. Но предпочла бы носить лохмотья и морить себя голодом, чем видеть, как ты измываешься над моими детьми. Не позволю забрать у них эту собаку и убить ее.
– Не позволишь?
Из бледного лицо от ярости превратилось в багровую маску.
– Теперь ты забыла свое место, Бьянка. Стоит ли удивляться, что дети открыто бросают мне вызов с такой-то матерью?
– Они жаждут твоей любви и внимания. – Теперь я кричала, отбросив сдержанность. – Так же как и я. Но ты любишь только свои деньги и свой статус.
Как ожесточенно мы спорили потом. Слова, которыми он обзывал меня, я не могу повторить. Он бросил стакан в стену, разбивая хрусталь и собственное самообладание. В его глазах сверкало безумие, когда он схватил меня за горло. Я испугалась и за свою жизнь и за детей. Он так сильно отпихнул меня, что я упала в кресло. Муж тяжело дышал, не сводя с меня горящего взора.
Очень медленно, с гигантским усилием он взял себя в руки. Багровый цвет сошел со щек.
– Теперь я понимаю, что был чересчур щедр с тобой, – процедил Фергус. – Но с этого момента все изменится. Не мечтай, что позволю жить, как тебе захочется. Мы отменим планы на сегодняшний вечер. У меня найдутся дела в Бостоне. И пока я буду там, подберу гувернанток. Пора научить детей уважать меня и ценить свое благополучие. Ты вместе с нянькой совершенно испортила их.
Он вытащил часы из кармана и взглянул на время.
– Я уеду сегодня вечером на два дня. И жду, что к моему возвращению ты вспомнишь о своих обязанностях. Если дворняжка по-прежнему останется в моем доме, и ты и дети будете наказаны. Это ясно, Бьянка?
– Да. – Мой голос дрожал. – Совершенно ясно.
– Превосходно. Увидимся через два дня.
Он вышел из комнаты, я неподвижно сидела еще около часа. Слышала, как за ним приехал автомобиль, слышала, как он отдает приказания слугам. И когда мысли прояснились, поняла, как следует поступить.

_________________

Наташ , в этот серый холодный вторник , только жаркие события в Бар-Харборе , в которые ваша троица посвящает нас , греют душу и бодрят !!!
NatalyNN ,Nara ,codeburger большое спасибо !!!

Ой, у меня аж мурашки побежали после этих воспоминаний Бьянки...

Наташа, Наташа , codeburger, спасибо большое
Чуть не всхлипываю. Бедная Бьянка, детки и Фред Как же она выкрутится из этой непростой ситуации и спасет щеночка?
_________________

NatalyNN ,Nara ,codeburger, спасибо за проду!!!


молодец она-уже все спланировала
_________________