Не бывает бывших (ЛР с элементами криминала, а-ля 90-е)

Пожалуйста, Ева. Очень приятно.



Ага, наслаждайтесь.



будет. Обязательно. Для того, чтобы он был, я всю сеть перерыла по поводу мин и взрывов.



Это где это у меня такое было?



Будет-будет.



Ага, эт мы умеем.

Девчата, всем спасибо. Продолжение на выходных.
_________________

А как же миниатюра "День Сурка"? Маньяк там получился мечтой всех женщин
___________________________________

Алена жива!!! Автор,а у вас еще много сюрпризов?
_________________

А-а, вон ты о чем. А я уж попутала. Да, точно-точно. Прикольный мужик вышел, правда?


Не, парочка.
_________________

Нин, спасибо за продолжение!

 » Если можешь-беги, рассекая круги

Открываю глаза и обвожу взглядом унылые больничные стены.
«Б***ь,- думаю с тоской,- сколько же мне из мертвых воскресать? Даже сдохнуть по-человечески не могу».
- Очнулся?- деловито спрашивает голос слева.
Скашиваю взгляд. Гроб сидит рядом в накинутом на плечи белом халате. Отворачиваюсь к стене. Что можно ответить человеку, сына которого ты убил?
Адски болят легкие и голова. К горлу подкатывает тошнота, приходится сглатывать противный комок.
- Сосед почувствовал запах газа,- продолжает Гроб,- и вызвал слесаря. Я узнал об этом из новостей.
Поворачиваю голову и смотрю ему в лицо.
- Глеб Александрович…,- хочу сказать ему, что он волен поступать со мной так, как захочет.
Но он останавливает меня жестом.
- Заткнись, Вик. Это твоя военная кличка?
Ответа он не требует. Встает со стула и подходит к окну. Закладывает руки за спину, точь-в-точь, как Кирилл и переваливается с носка на каблук.
- Я знаю, что ты не хотел убивать Кирилла,- говорит, не поворачиваясь,- ты хотел убить меня. Ты знал, что в той машине в это время должен быть я. Но назначенную встречу перенесли на два часа позже, а у сына сломался джип. Он попросил мою машину.
Я молчу. Все, что он говорит – правда. Я не хотел убивать Кирилла. ПОКА не хотел. После смерти начальника безопасности начался бы местный аврал. А после смерти смотрителя – всеобщая паника и суета. Вот тогда я и рассчитывал расправиться с Кириллом. Обезглавил бы организацию и спокойно свалил в Ригу.
- Кирилл появился в моей жизни пять лет назад,- продолжает Гроб.- Я развелся с его матерью до того, как узнал, что она беременна. После развода Женя взяла девичью фамилию. Поэтому он – Вдовченко, а не Гробин. Пять лет назад она умерла от инфаркта, а Кирилл пришел ко мне. Признаюсь, я не сразу поверил в наше родство. Но проверка подтвердила.
Я лежу и молчу. Надеюсь на то, что ему надоест говорить с самим собой, и он оставит меня в покое. Уйдет и пришлет вместо себя своих палачей. Как было бы хорошо!
Но он поворачивается и скрещивает руки на груди. Впервые вижу не взгляд доброго дядюшки, а глаза матерого волка. Уже нет хитрой улыбочки, а только жесткая линия губ и глубокие морщины на лбу.
Я выдерживаю его тяжелый взгляд, не отводя своего. Он ухмыляется с одним ему понятным смыслом.
- Ну что ж, мальчик,- произносит с насмешкой.- Ты лишил меня начальника охраны. Ты убил моего сына и оставил меня беззащитным. Пришло время платить по счетам.
Вот он – момент истины, рядовой Кирсанов. В голове спокойно и как-то… ненастояще. Как будто не со мной все происходит. Я просто зритель на плохом спектакле. Даже зевнуть захотелось. Что он может мне сказать? Рассказать о том, что со мной сделают его ПТУ-шники? Так я давно готов. Сам не могу, так пусть эти подсобят мне отправиться на тот свет.
Но следующая фраза рвет шаблон в сознании.
- У меня есть для тебя предложение. И твоя будущая жизнь, и жизнь…,- странная пауза, во время которой я поднимаю голову с подушки,- Алены будут зависеть от твоего ответа.
Что?! Мне кажется, или он говорит об Алене? Может, я брежу? Может, это слуховые галлюцинации задохнувшегося мозга? Я сам… сам, б***ь, видел, как машина загорелась! Никто не мог в ней выжить. Никто! Потому что еще никто не выживал после моих мин. Если только… Был один шанс из сотни. Нет, из тысячи долбаных шансов. Но он был.
Пытаюсь встать с кровати, но Гроб укладывает меня обратно. Рвусь всем телом: пусти, гад!
Он нажимает на кнопку в изголовье. Дверь палаты распахивается, вбегают люди в белых халатах. Кто-то наклоняется надо мной, придерживая за плечи. Дюжая медсестра справа без разговоров всаживает в предплечье иглу. Через несколько минут успокаиваюсь и могу слушать дальше.
- А чему ты удивляешься?- говорит Гроб, когда мы остаемся одни.- Ты же подложил мину под заднее сиденье. Там, где должен был сидеть я: за спиной водителя. Ты рассчитал все верно. Пластида должно было хватить ровно на меня и водителя.
Он прав. Я не хотел убивать зря. Только его и водилу. Их машина в это время должна была подъезжать к ресторану, где намечалась сходка окрестных авторитетов. У Гроба возникли какие-то проблемы с ними.
- Где Алена? – спрашиваю я.
Но он будто не слышит и продолжает начатую мысль:
- Твоя Алена не успела пристегнуться. Ее просто выкинуло через лобовое стекло.
И это правильно. Это и был тот самый шанс, который смог ее спасти. Лобовые стекла осыпаются дождем сразу, едва взрывная волна начинает свой путь. Если моя девочка не пристегнулась, то от удара и сильного толчка ее просто вынесло на проезжую часть.
- Я могу ее увидеть?- настойчиво добиваюсь ответа.
Гроб поднимает глаза к потолку, будто раздумывая. Переводит взгляд на меня и отвечает:
- Все зависит от того, что ты мне сейчас ответишь. Она пока не знает, кто виноват в трагедии, но может и узнать. Все сейчас зависит только от тебя. Понял?
Как не понять? Мне опять делают предложение, от которого невозможно отказаться. Разница с прошлым только в том, что сейчас я готов хоть в пекло. В чистилище. В геену огненную с головой. Устраиваюсь на подушках и готовлюсь выслушать.
- Я уже говорил тебе, что после смерти Кирилла остался без защиты. Ты займешь его место. Это раз. Два…Мне нужна помощь. Соседние группировки держат на меня зуб. Они считают, что в уличной войне я применил не совсем законные методы. Чушь, конечно, но им не докажешь. Их не допустили к дележу пирога, и они решили убрать меня с дороги. Нюхом чую, что готовы пойти на все. А у меня никого не было, кроме Кирилла и … тебя.
Пытаюсь слушать внимательно, но в голове бьется только одна мысль:
«Девочка моя… Моя девочка жива».
- Меня слушай!- Гроб ударяет меня по плечу.- Радоваться потом будешь. Я хочу попросить помощи у чечен.
Я округляю глаза. Мало того, что рискованная затея, так еще и глупая. Надеяться на чеченцев – все равно, что рубить сук, на котором сидишь.
Гроб, видя мою реакцию, кивает:
- Я знаю, что они отморозки. Но у меня нет другого выхода. Разберусь с ними потом, а сейчас мне надо хотя бы сохранить жизнь. Я обращался к Кресту, но он занят своими разборками.
- Не советую,- включаюсь я в разговор.- Предадут при первой же возможности.
- И это знаю,- соглашается Гроб.- Но знаю также и то, что они очень жадные. Я дам тебе с собой много денег. Мы просто купим их помощь. Ты поедешь к полевому командиру. А он уже договорится с родственными тейпами здесь.
- Да у меня кровников пол-Чечни. Это же на моей мине подорвался Аслан.
- А мне на это плевать,- улыбается Гроб.- Согласись, что это честная плата за жизнь моего сына.
Контраргументов не нахожу. Он прав по всем фронтам.
- Мальчик,- задушевно говорит Гроб,- у тебя есть хороший шанс погибнуть, как настоящий мужчина. На войне, а не задушенный газом в квартире.
Он собирается уходить и оставить меня одного. Уже стоит в дверях спиной ко мне. Но я не собираюсь давать ответ просто так.
- А Алена?- спрашиваю его.
- Я подумаю, разрешить ли тебе свидание с ней,- отвечает, даже не поворачивая головы.
Хлопает дверью и я откидываюсь на подушки. За окнами вечереет. Еще один вечер моей глупой жизни. Хотя нет... жизнь не так уж и глупа, если есть Алена. Живая и невредимая.
- Потерпи немного,- шепчу угасающему солнцу.- Подожди меня, я обязательно вернусь.
Гроб не взял с меня ответа сразу, но я уверен, что он не сомневается в моем согласии. Чеченцы, так чеченцы. Ни хуже, ни лучше афганцев. Надо попросить с собой Пулеметчика, он знает их очень хорошо.
Глаза слипаются и сон наваливается тяжелым одеялом.

Через три дня появляюсь в особняке. Пулеметчик бежит ко мне, едва увидев.
- Привет, Вик. Живой, черт. Живой.
Трясет руку и заглядывает в глаза. Кто-то из братков хлопает по плечу, кто-то проходит мимо даже не здороваясь. Кирилл пользовался авторитетом.
- Кирсанов,- раздается из глубины кабинета,- зайди.
Захожу в полумрак. Впервые не вижу Кирилла за креслом Гроба. Странное чувство. Вины, что ли.
- Надумал?- спрашивает хозяин.
- Только после того, как увижу Алену,- ставлю условия.
- Я никогда...,- пауза, дающая мне почувствовать свою неправоту,- тебя не обманывал.
Но, как говорил Кирилл, иногда я бываю упертым, как ишак. Вот и сейчас не отвожу взгляда от лица напротив. Я должен знать точно, что она жива. Это даст мне силы спуститься в Ад.
- Хорошо,- соглашается Гроб,- ты увидишь ее перед отъездом. Ненадолго.
От сердца откатывает волна. Даже ноги подкашиваются, но я не имею права показать свою слабость.
- Когда выезжать?- спрашиваю Гроба.
Решение принято. Осталось только обговорить детали.
- Через пару дней,- отвечает он.- Мне нужно время, чтобы собрать деньги.
Поворачиваюсь и ухожу. Разговор двух деловых партнеров подошел к концу.
- Возьми с собой Пулеметчика,- слышу в спину.- Он неплохо ориентируется в Чечне.
Даже просить не пришлось. Кажется, я понимаю, почему он стал смотрящим. Он чертовски умен и проницателен.
- Глеб Александрович,- хочу задать ему один вопрос в лицо,- зачем Кирилл забрал Алену с аэропорта?
Гроб поднимается с кресла. Отходит к окну, разворачивается ко мне спиной. Говорит так, как будто ему трудно:
- Кирилл не был плохим. С ним что-то произошло. К тебе он был, действительно, привязан. По-своему. Афганское братство. Но у него было одно слабое место: бабы. Я предупреждал его, чтобы он не трогал твою девушку, но он не послушался. Не знаю, почему. Какое-то глупое соперничество.

Я знаю ответ на вопрос «почему». Раньше не задумывался, а недавно понял. Вот только отцу убитого сына этого знать не следует.

***
Сержант хмуро оглядывает нас на вечерней поверке. Еще в обед мы поняли, что он надымился чарсом до предела.
- Сейчас орать начнет,- шепчет мне Кирилл.
- Вдовченко,- рявкает сержант,- разговорчики в строю. Отставить!
- Есть отставить.разговорчики в строю,- Кирилл вытягивается в струнку.
Вояка хмурит брови. Его зовут Дима и он огромен, как гризли.
- Вдовченко,- утыкается мутным взглядом в Кирилла,- кишлак у подножия горы знаешь?
Кирилл рапортует почти скороговоркой:
- Как свои пять пальцев, товарищ сержант.
- На БТР-е в кишлак,- приказывает тот.- Привези бабу. Трахаться хочу, аж скулы сводит.
Кирилл выдвигается из строя и направляется к машине.
- И помоложе,- кричит ему в спину сержант.
Кирилл коротко кивает и залезает в БТР.
- Строй, разойтись,- вспоминает про нас этот медведь.
Мы рассыпаемся по территории. Каждый по своим делам. Я сажусь чистить автомат, потому что не хочу, чтобы его заклинило в самый неподходящий момент.
Через пару часов вижу наш БТР. Кирилл спрыгивает с борта. Он несет на плече девушку из кишлака. Она завернута в темную ткань и тихо всхлипывает под никабом. Он несет ее прямо в казарму, где их ждет сержант.
Проходит мимо меня и я слышу, как она молится на дари.
На лагерь спускается неимоверная афганская ночь, когда сержант распахивает дверь. Выходит, заправляя гимнастерку в штаны. Кивает внутрь и говорит:
- Ваша.
Взвод влетает в казарму, я остаюсь снаружи.
- Давай первый, Вик,- весело предлагает Кирилл.
- Я женат,- говорю, не отвлекаясь от автомата.
Калаш уже почти блестит, но я буду его чистить хоть до утра.
- Ну, как знаешь,- названный брат скрывается за дверью.
Через несколько минут я прохожу внутрь. Закрываю глаза и переступаю через клубок тел на полу. Не хочу видеть растерзанное женское тело. Подхожу к своей койке, ложусь и накрываю голову подушкой.
Кирилл опускается на тумбочку рядом.
- Ну, Вик... ты и железяка. Хоть и дурак. Думаешь, твоя краля дома ни с кем не веселится?
- Пошел в жопу, Кирюха,- с чувством отвечаю я и поворачиваюсь спиной.
Под утро, когда затихают ее стоны, очухивается сержант.
- Орлы!- орет он.- Заканчиваем. Построение скоро.
Вакханалия затихает. Я так и пролежал всю ночь с подушкой на голове. Поднимаюсь на койке и вижу, как оправляются остальные. Афганка лежит посреди казармы без признаков жизни. Сержант трогает ее носком сапога. Она тихо скулит в ответ на прикосновение.
- Кирсанов, Вдовченко,- распоряжается вояка,- шлюху в расход.
Отдав приказание, уходит на свое место.
Вскидываю взгляд. Я всего лишь рядовой, знаю. Но не убийца.
- Я не пойду, товарищ сержант.
Он разворачивается ко мне. Лицо наливается кровью, рука ищет пистолет.
- Как это ты не пойдешь?- с опасной лаской говорит мне.- Да ты знаешь, что бывает за неподчинение приказу старшего по званию?
А пальцы тщетно рыскают по поясу в поисках оружия.
- Да я тебя...,- шепчет он сквозь зубы,- прямо сейчас...
Кирилл вскакивает и встает между нами.
- Я пойду.
Сержант обжигает меня злобным взглядом и выходит из казармы.
- Я поссать,- бросает через плечо,- чтобы этой шлюхи здесь не было, когда приду.
Кирилл возвращается через полчаса. Снимает сапоги, падает с размаху на свою койку и закидывает руки за голову.
- В овраге прикопал,- сообщает он мне.
Зевает, поворачивается на бок и засыпает.

***
Почему-то мне кажется, что именно после этого случая он стал меня ненавидеть. Но Гробу я этого не рассказываю.
Выхожу в коридор и вижу его... Пулеметчика. Он стоит у окна и ждет меня.
- Ну,- бросается ко мне,- как ты, Вик? Гроб сначала хотел всех «в ружье» поставить, но потом остыл малость.
Война научила меня разбираться в людях. Этот парень пойдет за мной в огонь и в воду.
- Поедешь со мной?- спрашиваю вместо ответа.
Карие глаза загораются азартом.
- Куда?
- В Чечню,- отвечаю просто и коротко.
Он недоверчиво смотрит на меня. Видит, что я совершенно серьезен и отвечает:
- Не вопрос, Вик. Хоть сейчас.

_________________

Спасибо большое за главу
Но после этого куска я ещё с прошлого раза неделю отходила, вряд ли тут что-то скажешь, просто слёзы на глаза наворачиваются от такой жестокости, такое ощущение что было соревнование кто совершит большую мерзость на другим.
___________________________________

Привет, Нина!
Спасибо за главку!
У Вика не жизнь, а сплошные качели - от безграничного счастья до полномасштабного отчаяния и обратно...он действительно силен духом, если после стольких потрясений все еще находит в себе силы начинать все сначала, а главное, не теряет своей человечности.
___________________________________

Ниночка спасибо за продолжение.
И все еще не убийца, а заложник обстоятельств.

Да " если друг оказался вдруг и не друг и не враг а так*
Была в Кирилле червоточина, которая запустила процесс гниения. Да еще и зависть добавилась. Не жил как человек и сдох как собака.

Аленку жалко. Надеюсь с ней ничего страшного и непоправимого не произошло.
Вот и понимаю что книга. Но все равно хочется сказать ЗА ЧТО? Вику все это.
Одно успокаивает, что ты,Ниночка, обещала ЛР))) Первый раз такое пишу, обычно наоборот мне любви слишком много)))))

А Гроб действительно психолог. Понял что так просто не договорится, и привел единственный довод. Опять шантаж....
Честно говоря меня удивил выбранный Виком способ свести счеты с жизнью. Я бы не удивилась если б он пришел к Гробу и признался,
да удивили вы меня мадам Автор)

С нетерпением жду продолжения! Хоть и эмоции во мне бурлят не самые светлые. Читать оч тяжело, но и оч интересно. Спасибо!!!
_________________

Добрый вечер,Нина.Спасибо за главу.Глава очень тяжелая,еще раз убеждаюсь в том,что Вик порядочный,в каких только переделках не побывал,а не растерял человеческих качеств и не сломался.Очень сильный герой.Удивил Гроб,вот не знаю,что у него на уме.Слишком спокойно воспринял смерть сына.Симпатизирую Пулеметчику.Рада,что Алена жива,заслужил герой кусочек своего счастья.
_________________

Массовый психоз. Это они только потом, на гражданке, через несколько лет поняли.



Завсегда пожалуйста.



Трупов больше не будет. Обещаю.



Ну..., Сюзанна. Он же не абы кто. Он - смотритель города и права на сильные эмоции не имеет. По крайней мере при подчиненных. А что там наедине с самим собой, так Вик об этом не знает.
И второе: ему нужна внешняя защита. А Вику можно доверять. Кирилла все равно не вернешь, так зачем убивать человека, которого можно использовать?

Девчата,спасибочки за внимание.
_________________

Нин, спасибо за главу!

Угу. Последние главы такие "болючие". Абстрагироваться уже не получается. Спасает только то, что читаю второй раз.

Спасибо большое. Вот лучшая похвала для меня, как автора - это то, что вы перечитываете.
_________________

 » А это только огонь. Что в нем грех, а?

Мне надо подумать о многом. У меня в руках карта с дислокацией полевого командира Султана Арнаева. Пулеметчик рассказал о нем все, что знает.
Располагались эти борцы за свободу Ичкерии в Урус-Мартановском районе Чечни и славились звериными нравами. Был Султан жесток и чрезвычайно жаден до денег. На это Гроб и сделал ставку.
- Первую половину – пятьсот штук зеленых – получишь утром перед самым отъездом,- сказал он мне вчера.
На подставное лицо приобретен внедорожник, в дверцах – тайники с деньгами, в багажнике – оружие вместо запаски. Пулеметчик разжился удостоверениями журналистов телеканала.
- Журналюг стараются не трогать,- сообщил он мне.- Наши, потому что наши. Те, потому что чистенькими хотят остаться.

Сижу на кухне перед чашкой с остывшим чаем и думаю. Вернее, пытаюсь понять, во что превращается моя жизнь. Как легко из мирного инвалида превратиться в преступника.
Черт! Встаю и подхожу к окну. Надо думать о том, как пробираться по воюющей территории. Но думаю об Алене. О встрече, которую обещали утром. Сообщили ли ей, кто виноват во взрыве? Захочет ли она меня видеть?
А даже если и не захочет... Я буду спасать эту девочку ценой собственной никчемной жизни. За моей спиной слишком много зла.

***

- Товарищ лейтенант, нашел!
Тимур выволакивает из дувала смуглого бородатого мужчину. Одет мужик в белые хлопковые штаны и рубашку навыпуск. Обычная одежда афганского крестьянина.
- Проверь его,- говорит Петраков.
Тимур разрывает рубашку на груди афганца и мы видим следы от карабина на правом плече.
Лейтаненат подходит к афганцу и говорит тому на дари прямо в лицо:
- Где остальные? Отвечай.
Мужик молчит. Зыркает исподлобья темными глазами. Мы обыскиваем кишлак. Вытаскиваем из дувалов жителей. Женщины, седые старики, детишки. Оружия не находим. Откуда здесь взялся этот крестьянин со следами карабина на плече, мы не знаем.
- В молчанку играем?- лейтенант сплевывает себе под ноги.- Ну, хорошо.
- Бекметов!- кричит через плечо Тимуру.- Всех баб построить. Будем жену искать. Он явно к ней пришел.
Мы срываем с женщин паранджи и никабы. Бабы голосят по-дурному, прикрывая лица. Вокруг орут дети, старики молятся.
Я подхожу к Петракову вплотную.
- Товарищ лейтенант, их же потом свои убьют.
- По х*ю,- он поворачивает ко мне бледное лицо.- Кирсанов, мы не в игрушки играем. Здесь война. Этот гад из какой-то банды. И сейчас он мне расскажет, где прячутся остальные.

Достает пистолет. Приставляет ствол к голове первой в строю женщины.
- Она?- спрашивает афганца.
Тот молчит.
- Не она,- решает лейтенант,- прекрасно.
Спускает курок. Женщина падает на землю, как куль. Кровь быстро впитывается в потрескавшуюся от жары землю.
Лейтенант подходит к следующей:
- Она?
Женщина смотрит на Петракова огромными глазами, в которых плавает ужас. Под ноги офицеру бросается седой старик. Обнимает забрызганные кровью сапоги и бормочет:
- Шурави, шурави...
Машет рукой в сторону пакистанской границы, показывая: ушли, мол, все туда.
Петраков убирает пистолет:
- Ушли, говоришь? Ладно, поверю.
Подходит к пленному. Зло улыбается тонкими губами:
- Все молчишь? Ну, молчи-молчи.
Отходит от крестьянина. Минуту над чем-то раздумывает и отдает приказ:
- Вдовченко, петлю на хобот. Быстро, я сказал.
Кирилл бежит к БТР-у, завязывает на стволе ременную петлю. Водитель БТР-а опускает ствол, Тимур подводит пленного. Вдевает голову в петлю, водитель поднимает ствол. Ремень, из которого сделана петля, слишком широк. Лицо душмана наливается кровью, он хрипит и все никак не может умереть. Пытается ослабить ремень, спасаясь от удушья.
Я поднимаю АКМ и даю короткую очередь, прекращая его мучения.
- Молодец, Кирсанов,- лейтенант хлопает меня по плечу.
Разворачивается спиной и я слышу его зычный командирский голос:
- Осколочными... заряжай,- кричит так, чтобы слышал пулеметчик в БТР-е.
Я понимаю, что сейчас будет бойня. Подхожу к Петракову и говорю ему на ухо, чтобы не слышали остальные:
- Товарищ лейтенант, в кишлаке только бабы, старики и дети. Зачем их?
Он хватает меня за грудки. Дышит прямо в лицо и говорит с какой-то безумной злостью:
- Чистеньким хочешь остаться, белоручка? Не выйдет! Это – война!

Из ближайшего дувала раздается выстрел, лейтенант оборачивается. Тимур падает, заваливаясь на бок и пуская кровавые пузыри. Пуля пробила легкое. Стрелял какой-то мальчишка. Где прятался? Почему не нашли? Куча вопросов и ни одного ответа.
Бледный от ярости Петраков поворачивается ко мне.
- Доволен?- шипит, как змея.
А я не знаю, что сказать. Я просто смотрю, как умирает Тимур, с которым мы недавно делили халву, что выменяли на хозяйственное мыло.
Лейтенант отходит от меня и командует:
- По кишлаку... Осколочными.... Огонь!
Воздух заполняют звуки выстрелов и истошные крики. И я стреляю...Передергиваю затвор, успокаиваю в руках раскаляющийся ствол АКМ-а и стреляю. Где-то на каком-то этапе отключается мозг и только пальцы жмут курок. А глаза наблюдают за тем, как гильзы рассыпаются в воздухе.
Справа – Кирилл. В голубых глазах – полное спокойствие, на губах – улыбка. А позади – Тимур. Он еще жив. Только хрипит.
Через полчаса все кончено. Высушенная солнцем земля жадно проглатывает литры крови, превращаясь в жижу.
- Все сжечь,- командует лейтенант.
Отходит в сторону и вытирает о траву сапоги. Кишлака больше не существует. Здесь побывали мы, шурави.

***
Это была тяжелая ночь. Я рухнул на подушки далеко за полночь. И то... только потому, что надо было поспать хоть чуть-чуть.
Проснулся к утру и понял, что сражался с махровой простыней. Она душила меня и во сне казалась той самой ременной петлей, на которой мы вешали душмана.
На сборы остается совсем немного времени. Пулеметчик ждет меня через два часа у клиники Николая Степановича.

Алена бросается ко мне, едва я переступаю порог палаты. Не даю даже прижаться к груди. Разворачиваю лицом к свету и внимательно оглядываю. Нет, ничего... Ей повезло. Ударной волной выбросило через стекло и отбросило на проезжую часть. Расцарапаны лицо, шея, плечи. Сломана правая рука и висит сейчас в гипсе. Ничего смертельного.
- Витя,- шепчет Алена,- Витенька, что происходит?
Стараясь не задеть сломанной руки, прижимаю к себе мою девочку. Не хочу, чтобы она видела выражение моего лица. Ни к чему это ей.
А хочется сжать в объятиях и не отпускать... Никуда и никогда. Положить в карман и все время носить с собой.
Глажу по коротко стриженной макушке, шепчу всякую дребедень и замечаю, что тонкие плечи перестали вздрагивать.
- Ты заберешь меня отсюда?- спрашивает Алена.
Надо быть сильным, чтобы ответить на этот вопрос. Но хочется выть. От злости и бессилия. Я бы забрал тебя, моя девочка. Вот только жизни нам с тобой... на час, не больше. У входа в клинику дежурят люди Гроба.
- Не могу, детка,- отвечаю я.- Пока не могу. Мне надо срочно уехать. Подожди меня здесь. Пожалуйста.
Она поднимает заплаканные глаза:
- Куда? Надолго? Далеко?
Целых три вопроса. Выбираю тот, ответ на который кажется самым легким.
- Далеко. Но обещаю вернуться и забрать тебя. Поедем к твоей тетке.
Мы еще немного сидим на кровати. Обнимаемся, я прикасаюсь к ее губам поцелуем и ухожу. Ухожу, не оборачиваясь. Потому что если обернусь... Я не выдержу. Схвачу ее в охапку и пройду через коридоры, отстреливаясь с одной руки. Я убью всех, кто вздумает встать на моем пути.
Положу штабели трупов и пройду. Но это невозможно, потому что... Потому что невозможно.
Вчера Гроб напоследок сказал одну фразу:
- Вик, у тебя есть черта, которой не было у моего сына. Ты не способен на предательство.
И только на пороге этой палаты я понял, что имел в виду этот смешной старичок. Я ОБЕЩАЛ. Обещал ему искупить смерть сына. И это точка. Не многоточие, на запятая и не знак вопроса.
На улице меня уже ждет Пулеметчик. Я сажусь в машину, он подмигивает и дает газ. Мы едем из войны на войну.

_________________

Нина, привет. Я скучала за нашим героем. М-да! Наши тоже "постарались" настроить население против себя, а потом ещё удивлялись жестокости в плену! А Виктор жертва обстоятельств, по сути дела он не плохой человек, а обстоятельства сволочные. Надеюсь в Чечне он не найдёт ещё "приключений" типа Афганских?! Спасибо за новую главу и сижу на иголках в ожидании следующей!
_________________