Пенелопа Уильямсон "Смертные грехи"

Большое спасибо за продолжение


___________________________________

 » Глава 2 (часть 1)

Перевод: blackraven
Редактирование: codeburger


Легендарный призрачный душегуб, по прозванью Утырок, согласно молве, обитал на болоте в зарослях кипарисника близ предместья Сент-Джон. Одетый во все белое, он рыскал по ночам, заманивая жертв в свои страшные сети. Этот монстр не просто убивал ни в чем не повинных, он поступал еще хуже – прятал трупы, так что родным и близким погибших не оставалось даже тела, чтобы оплакать на поминках, даже гроба, чтобы поставить в склеп. Для представителей старинных креольских родов, вроде Сент-Клеров и Лелури, тех родов, чьи фамилии, как и кипарисовые хоромины, должны были остаться в веках, подобная судьба представлялась немыслимой.

Что ж, по крайней мере Утырок непричастен к этому убийству, – думал Дейман Рурк, наблюдая, как труповозка отъезжает от дома. – На этих-то похоронах будут и поминки, и гроб, и вдова.

Он перегнулся через балюстраду на верхней галерее и увидел, как ветер нагоняет свежие дождевые облака, заслоняя луну. Прежде чем позволить Реми пойти наверх и снять окровавленное платье, Дейман поднялся взглянуть на ее спальню. На большую кровать с балдахином, украшенным гирляндами роз и резвящимися купидонами. На смятые простыни в пятнах спермы. На шляпку-клош, на туалетный столик с разложенными жемчугами, на пару чулок, переброшенных через спинку стула, рядом с которым стояли туфли. На ковровый кофр, набитый одеждой так плотно и в такой спешке, что один ремешок даже не застегнулся – словно Золушка собирала вещи и готовилась сбежать еще до того, как совершила убийство.
Что ж, люди никогда не меняются, она убегала и раньше.

Старые кипарисовые половицы заскрипели под тяжелой поступью Фиорелло Пранковски, решившего составить Рурку компанию на галерее. Фио прислонился к потертым перилам, сложил руки на груди и уставился на напарника.
– Тебе придется признать, что это дело рук жены.

– Да.
От этого слова во рту у Рурка даже кисло стало. Только что он вел себя с ней здесь как брошенный любовник – каковым когда-то и был, – ему хотелось причинить ей столько же боли, сколько она причинила ему, хотелось заставить ее страдать. И не важно, что те мучения, которыми он ей обязан, пришлось претерпеть одиннадцать лет назад – давным-давно.

Фио щелчком пульнул окурок сигары в темноту.
– С ног до головы заляпана кровью, напрочь забыла целых два часа, плюс служанка нашла ее над трупом, причитающей «как мне жаль». Да, это наша красотка поработала, точно говорю, не будь я итало-поляком из Де-Мойна. Почти всегда тот, кто кажется тебе виноватым, виноватым и оказывается, – изрек он прописную полицейскую истину. – В ее истории полно дыр, но они могут обернуться ей на пользу. Я к тому, что будет непросто отыскать таких присяжных, которые пошлют саму Реми Лелури вверх по реке жариться на электрическом стуле, пусть даже она и грохнула своего мужика.

– Тем более непросто, когда многие считают, что он сам напрашивался на это.

– Ты о чем?

Оттуда, где они стояли, с галереи второго этажа, были видны огни на воротах Городского парка с той стороны канала – там семьдесят лет назад посреди дубовой рощи один из Сент-Клеров застрелил на дуэли из-за оскорбленной чести и игры в фараон одного из Лелури.

– Однажды я перекинулся в бурре с Чарльзом Сент-Клером, – начал Рурк. – Этот джентльмен не знал ни страха, ни удержу.

– Ух ты, ну-ка расскажи. И кто же выиграл?

– Я.

Фио фыркнул.
– Да иди ты… Хотя каждому хоть что-то, да достается. Если у него не было страха, что ж тогда у него было?

– Деньги, спесь, жадность, похоть. И секреты, – усмехнулся Рурк. – Все обычные южные смертные грехи.

– Эй, парень, давай-ка без трепа, а? Какие еще секреты?

– Чарли достались громкое имя и влияние, он относился к сливкам высшего общества, но при всем при этом уже много лет был наркоманом и получал удовольствие от жизни, лишь переступая черту дозволенного. Он любил использовать людей, особенно женщин. И любил заставлять их платить за привилегию быть им использованными.

Фио повернул голову, чтобы взглянуть на Рурка, и тот ощутил его взгляд, как препарирующее лезвие.

– А еще он был, – продолжил Дейман, – единственным в этих краях белым креольским адвокатом, у которого хватало нахальства защищать негров в суде. Изредка он даже выигрывал. Этот безбашенный Чарльз Сент-Клер сумел-таки спасти несколько несчастных черных задниц от каторги, где их в кандалах заставили бы полоть батат или рубить тростник, и некоторые местные скажут тебе, что это был его самый страшный грех.

– А что эти некоторые скажут про самый страшный грех Реми Лелури?

– Что когда-то давно-давным она бросила нас. Или пыталась бросить.

Фио подождал пару секунд и пробормотал:
– Я знаю, ты хочешь, чтобы она оказалась ни при делах, но скорее всего, это не так, ты уж не… – он осекся и шумно вдохнул через зубы.

– Не – что? – насторожился Рурк.

– Не позволь этому снова разбить тебе сердце.

– Снова? – На секунду Дейману стало интересно, много ли сумел разузнать про него его напарник. Подслушал, как кто-то где-то шуршит старыми слухами? Да нет, навряд ли. Настоящие секреты и грехи похоронены слишком глубоко. Только им с Реми известно, что в действительности произошло внизу, в той рабской лачуге, одиннадцать лет назад, и Реми никогда бы никому об этом не проболталась.

Фио пожал плечами.
– Я только говорю, что даже мне противно подумать, как такая молоденькая красотка устроила тамошнее мочилово, – махнул он рукой в сторону хижины. – А ты в конце концов всегда слишком много переживаешь за них за всех. И за убитых, и за их убийц ты слишком много переживаешь, и в конце концов это разбивает тебе сердце.

Рурк уставился на напарника, позволяя лезвию молчания упасть между ними.
– Все сказал?

– Да, все.

Рурк еще немного поморозил Фио взглядом, потом улыбнулся и тряхнул головой. А дождавшись, когда тот улыбнулся в ответ, выдал:
– Господи, Пранковски, ну ты и дерьмо!

Оттолкнувшись от перил, Дейман повернулся спиной к каналу. Голова раскалывалась, в глазах темнело, ноги и руки стали невесомыми, невидимыми, словно он улетучивался в прошлое, где они однажды были вместе, он и Реми.

– Знаешь, – задумчиво сказал Фио, когда копы покидали дом через заднюю лестницу галереи, – вот чего я больше всего не могу в толк взять: у нее же было абсолютно все, она хреновой кинозвездочкой грелась у бога за пазухой. Так на кой ляд она сюда вообще вернулась? Чтобы засветиться в верхах и выйти замуж за засранца вроде Сент-Клера?

– Может, это была настоящая любовь.

– Да ты что? Ну, тогда у настоящей любви и взаправду короткий век. Когда бишь они окрутились, где-то в феврале? Выходит, всего пять месяцев протянули.

Напарники пересекли двор и подошли к дубам, образующим подъездную аллею, где Рурк оставил Большого Вождя, свой мотоцикл. Дождь снова забарабанил крупными, тяжелыми каплями.

Дейман оседлал кожаное сиденье и завел мотор. Фио ухватился крепкими ручищами за руль и, перегнувшись через него, приблизил лицо вплотную к Рурку.
– Не скажешь, куда намылился, а, напарничек?

Ответ прозвучал довольно мягко.
– Поговорить.

– Если тебе неймется выпить, у меня в кармане завалялась фляжка.

– Я ищу женщину. У тебя в кармане заодно с фляжкой не завалялась?

Фио хмыкнул. В белом свете фары его лицо казалось обескровленным, как у Сент-Клера.
– Что ты такое знаешь, чем не хочешь со мной поделиться?

– Ничего, – солгал Рурк, примирительно улыбаясь.

Выехал, покатил вдоль канала, а затем свернул на Эспланейд-авеню, где крутанул газ так, что Вождь зарычал и помчал по мокрой мостовой. Мотоцикл трясся между ног, горячий мокрый ветер бил в лицо, а в голове саксофон завывал «Дай себе волю».

* * *

Три года назад один федеральный агент решил – конечно же, исключительно в качестве эксперимента – проверить, насколько легко страждущему купить себе стаканчик горячительного в разных городах этой трезвой страны. В Чикаго на поиски и незаконное приобретение он потратил аж двадцать одну минуту. В Детройте – три минуты. В Новом Орлеане на все про все ему понадобилось тридцать пять секунд.
Дейман Рурк той сырой и кровавой летней ночью управился даже быстрее, но он-то знал, куда пойти.

Забегаловка на Дюмейн-стрит маскировалась под прачечную. Иногда там на заднем дворе в больших медных чанах даже кипятили несколько рубашек. Этого хватало, чтобы забить запахом мыла и вареного крахмала вонь табачного дыма и пропитанных пойлом опилок.

Рурк оперся локтями на барную стойку, всю в мокрых следах от стаканов, и заказал ржаной виски сутулому губошлепу в засаленном переднике. Когда тот принес выпивку, Дейман выложил на столешницу доллар. Бармен, распознав в нем копа, денег не взял, но монета так и осталась лежать: как бы низко Рурк не опускался, он всегда делал это с шиком и платил по счетам.

Отрава была что надо, прямиком из Гондураса – прожгла до самого желудка. Сегодня эта забегаловка казалась тихой и унылой. Из задней комнаты доносился стук бильярдных шаров и бормотание развлекающихся мужчин. Тапер в жилете в красную полоску, отключившись, навалился на пианино, его черные ладони сложились на белоснежных молчащих клавишах, словно в молитве.

И все же какая-то парочка танцевала в тусклом свете лампы с красным абажуром, утонув в музыке, звучавшей только для них. Ноги, шаркая, медленно переступают, животы тесно прижаты друг к другу, бедра дружно раскачиваются, словно пародируя секс. Безвкусное желтое платье женщины разошлось по шву, медные волосы чернели у корней, глаза закрыты. Не смотри – и не узнаешь.

Когда бармен вернулся с вопросом, не надо ли повторить, Рурк кивнул, хотя в голове и так уже словно джаз-бэнд с карнавала на Марди-Гра зажигал.
– Последний раз, когда я сюда заглядывал, – сказал он, – где-то, ну, с неделю назад, – у тебя тут какая-то девчонка так пела блюз, что аж сердце разрывалось. Так пела, что хотелось завалиться в кровать с полной бутылкой и охочей бабенкой, да утопить поглубже в них обеих все, что наболело.

Рурк замолчал и принялся обводить пальцем мокрые круги на стойке. Когда он снова поднял глаза, на его лице была дружелюбная улыбка с примесью робости, словно у деревенского простака, который ввязался в незнакомую игру и теперь смотрит, куда кривая вывезет.
– С тех самых пор блюз той крошки у меня из головы не выходит.

Бармен задумчиво вытер углом передника обшарпанную стойку, посасывая толстую нижнюю губу и прикидывая, зачем в его бар завалился этот коп: то ли просто потрахаться, то ли получить на лапу.
– Вы, кажись, про Люсиль. Так она сказала, что сегодня ее чуток лихорадит, ну, я и разрешил ей погулять вечерок, спустить пар.

– Чертовски жаль, – протянул Рурк, почувствовав себя больным.
Его знобило от предчувствия беды, поджидающей, если он пойдет по этому следу. По следу Люсиль, которая должна была прийти сюда, в эту забегаловку, чтобы петь блюз, но не появилась. Так что теперь она, скорее всего, не имела алиби на то время, когда Чарли Сент-Клер захлебывался своей кровью в лачуге для рабов.

Бармен еще пожевал губу, бегая глазами от взгляда Рурка. Наконец наклонился вперед и, понизив пропитой голос до хриплого шепота, зачастил:
– Если вам чернички охота, так есть одно местечко на углу Бургунди. Поищите коричневую дверь, всю в потеках, будто на нее ссут без перерыва. Там ягодок навалом… и переспелых, и совсем зеленых, и серединка на половинку – на любой вкус.

Рурк опрокинул в рот остатки пойла и положил еще один доллар на стойку. Снова улыбнулся, но теперь в этой улыбке уже не проглядывало и тени дружелюбия или робости. То была жесткая улыбка мальчишки, жившего с пьяницей-отцом в Айриш-Кэнел, где на каждом углу цвели и пахли пивные, рядом с которыми вот эта показалась бы воскресной школой, ведь тамошние бармены поддерживали порядок половинками кирпичей да длинными ножами.
– Что ж, и вам доброй ночи, – бросил он.

Вислогубый ничего не ответил, даже не кивнул, просто отвернулся и неспешно зашаркал к другому концу стойки.


Продолжение следует...

Костя, Таня, Спасибо за продолжение !
Побежала читать ...
_________________

Спасибо за продолжение! Очень интересно.

Все как раз наоборот, по крайней мере, в романах


Вот это точно напрашивался , да еще как. Похоже он ни с кем и ни с чем никогда не считался.


Видно долго долго использовал, потом просто ноги вытирал. Не удивительно, что его так искромсали.
Очень удивилассь, что Чальз с Реми женаты были всего пять месяцев, я-то думала, что она Дэя бросила, чтобы выйти замуж за Чальза. Где-то пропадала больше десяти лет, а потом вернулась и замуж выскочила. Интересно, зачем. Ведь репутация Чальза ей наверняка была известна. Чарльз адвокат черных.? В Новом Орлеане двадцатых годов!
Команда! Еще раз спасибо!
___________________________________

Константин, Таня, спасибо за продолжение!
Очень интересное продолжение, есть над чем подумать
___________________________________

Константин, Таня, спасибо за новую главу!
Я тоже удивилась, что Реми так недавно замужем, думала, что она бросила героя ради Сен-Клера.
И интересно, кто эта Глория и почему
Сколько же кругом тайн
___________________________________

Спасибо!!
История Реми будет, наверняка, очень интересной! Намеки, намеки, тайны, секреты... Чувствую, не понятно будет ли самого конца!

blackraven, codeburger, спасибо большое!!!






Так... Ещё одна подозреваемая. Почему? Может она любовница убиенного Чарльза. И почему Рурк, не сказал о ней Фио? Что самого Рурка связывает с Люсиль?
_________________

Что за Люсиль? Значит не одна Реми подозреваемая?

Константин, Таня, спасибо!

Спасибо за продолжение


Вот за это, считаю, многое Чарли можно простить... молодец.


Интересная деталь. Сто процентов потом между семействами были "терки", возможно кровная месть...


Интригующе ;)


Мужики такие мужики Вождь, да еще Большой.


Э? Шо, таки Люсиль имела зуб на покойника? Еще более интригующе...


А-а. Ну теперь более понятно, почему Рурк ломанулся делать карьеру и крутиться со "сливками общества", да.
_________________

человек карьеру делал )



этого добра - сколько угодно



да о покойниках вообще плохо не говорят




у него еще и машина есть, да еще какая... )
_________________

Константин, Таня,Огромное СПАСИБО за продолжение!!!

___________________________________

Классный кусочек, как и все предыдущие! Браво
Я прям в каждое предложение вчитываюсь, кругом какие-то намеки, секретики, думки.


У меня сложилось впечатление, что занимался он этим не по доброте душевной, а, можно сказать, ради прикола. Вообще он мне категорически не нравится. А фраза про дорогую плату за то, чтобы быть использованными, вообще его не красит. У Реми синяк был, так что, подозреваю, Чарльз любил распускать руки, а может и еще что себе позволял.

Я уж думала, Дейман развеяться с дамочкой поехал, а он весь в работе. Молоток!

Спасибо за продолжение! Прям охота уже прочесть всю книгу залпом, но буду с удовольствием читать каждую главу в изумительном переводе
_________________

_________________

Костя, Таня спасибо за продолжение! Как там говорится, чем дальше в лес , тем интереснее. А у нас с каждым кусочком глав, все интереснее и интереснее!
___________________________________