ayrin:
03.04.12 22:41
» Фанфики по мотивам серии "Анна Невиль"
Продолжаем наш второй тур на знание серии "Анна Невиль" – "White Rose", который мы объявили творческим!!!
Предоставляем вашему вниманию работы наших девочек, которые они прислали нам на второй тур. Огромное им спасибо!!!
Мы решили все-таки устроить голосование по фанфикам.
Голосование будет тайным. Все участники должны выбрать один фанфик, который им больше всего понравился.
Ответы присылать в личку
ayrin или
Mylene до 8 апреля.
Фанфик набравший больше всего голосов получит 30 баллов, остальные по 25 и 20 баллов соответственно.
Все приятного чтения!!! Ждем ваших голосов!!!
Фанфик № 1
Она должна была это сделать. Она просто не могла иначе. Гнев, ненависть, разочарование, отчаяние – все эти чувства кипели и мешались в Анне с того момента, когда она услышала страшную правду – Джеймс был виновен в смерти Филипа и Дэвида!
Господи, за что ей это? Как же так вышло, что, потеряв своего любимого, она дважды предала его? Сначала вышла замуж за Ричарда Глостера, по замыслу которого и был убит Филип, а потом стала любовницей Джеймса Тирелла, который помогал Глостеру в осуществлении его страшного плана! Кажется, даже правда о Ричарде не сделала Анне так больно, как обличение Тирелла… За свою недолгую жизнь женщине пришлось немало перенести, Судьба не раз била её, но младшая из Невилей всегда поднималась и продолжала двигаться дальше. Она всегда была сильной! Но этот удар… Сколько она вынесла, выстрадала, и вот любовь Джеймса стала для Анны последней надеждой на счастье, лучом света среди беспросветных туч злоключений. Эта любовь грела её леденеющую душу и давала ей надежду. Еще немного…и, возможно, её сердце снова открылось бы для любви…или хотя бы для кусочка счастья! Всё разрушилось в один миг – когда она услышала страшные слова: «Его руки по локоть в крови, и есть там кровь Филипа и Дэвида Майсгрейвов.» В тот миг она почувствовала себя загнанной в западню, лишенной последней надежды, лишенной всего! Слушая слова Оливера, Анна предпочла бы оглохнуть, лишь бы не знать страшной правды. И когда Джеймс лишь подтвердил то, что говорил Симмел – всё рухнуло водночас!
Какая жгучая боль! Казалось, что это станет последней каплей. Не было ничего, ради чего еще хотелось бы жить и бороться. Филип и Дэвид мертвы, Глостер думает лишь о том, как избавиться от неё, а этот человек…этот человек, который говорил ей о любви, касался её, обнимал, целовал… Он оказался худшим из предателей. Почему, ну почему она не прислушалась когда-то к словам старой колдуньи о том, что этот человек проклят? И она еще ждала ребенка от него! Когда Анна вспомнила об этом, она поняла, что должна сделать. Она не могла поступить иначе – ребенок от Тирелла казался ей исчадием ада, и она не желала носить его под сердцем! Нет, она не позволит ему родиться!
Три недели Анна думала лишь об этом, жила лишь этими мыслями. Она предала память своего мужа, того единственного, кого она всегда любила, и будет любить до последнего своего дня. Она предала его и с Глостером, но тогда всё было по-другому. А Джеймс… женщина испытывала боль всякий раз, когда думала об этом. Она ненавидела себя, но больше всего она ненавидела то, что было в ней, росло в ней. Неужели она может позволить этому появиться на свет? И Анна решилась. Она пошла к Мэдж.
Колдунья не сразу согласилась помочь. Но Анна уговорила её. А недавно у неё открылось кровотечение, и теперь она чувствовала, как вместе с кровью уходит её жизнь. Что это – наказание от Господа за совершенный грех, избавление от ребенка? Расплата за то, что предала память Филипа? Сейчас ей было всё равно – она сделала то, что должна была.
Анна лежала в своей комнате с закрытыми глазами и пыталась отгородиться от шума в замке, от женских стенаний, долетавших до неё. Слабость, которая наваливалась на неё, помогала ей в этом. А еще уходить в себя, в свои воспоминания. Сейчас, на пороге смерти, ей казалось, что она ближе к своему Филу, чем когда-либо после его гибели. Она вспоминала всё – их первую встречу в присутствии дяди Джорджа Невиля, их авантюрное путешествие с отрядом Майсгрейва, ту ночь, когда Фил обнимал её, думая, что согревает Алана Деббича…их чудесное спасение после бури на море и их первая ночь в Бордо… Вспоминала она и то, как гналась за ним, уезжающим от неё, невесты Эдуарда Ланкастера, и её сердце разрывалось на части при этом, и их страстную встречу в «Леопарде». Как она искала его тело после сражения, в котором был убит её отец Ричард Невиль, выхаживала его, и, наконец, стала Анной Майсгрейв. А их жизнь в Гнезде Бурого Орла! Рождение Кэтрин и Дэвида… Анна вспоминала, как смеялась, когда Фил возился с детьми, подбрасывал их в воздух или рассказывал о рыцарских турнирах. В те времена ей казалось, что Судьба решила наградить её за перенесенные страдания, ведь она прошла через многое, чтобы быть рядом с любимым мужчиной. Она взяла всё в свои руки и сумела добиться желаемого! Ха, можно даже сказать, что она стала Майсгрейв вопреки воле Филипа (Анна слабо улыбнулась, думая об этом), ведь ей пришлось преодолеть не только своих врагов и обстоятельства, но также побороться с чувством долга и принципиальностью возлюбленного, который не хотел жить всю жизнь во лжи, и еще лишать Анну её положения! Наверное, нехорошо так думать, но своевременная смерть её мужа Эда Ланкастера помогла Филипу решиться, как и её фиктивная смерть. И счастливые годы брака и жизни в Нейуорте стали призом, которые они получили в результате.
Господи, могла ли Анна желать лучшего мужа, лучшей жизни, лучшей участи? Она не променяла бы своего Филипа и его пограничный замок ни на какое богатство, положение и даже корону! За все годы, прожитые вместе, их любовь ничуть не стала слабее, и она ни разу не пожалела о своём выборе! Она была так счастлива, как не могла себе даже представить! И она хотела умереть, перестать существовать, когда лишилась Филипа… Чёрная пустота поглотила её, жизнь лишилась всякого смысла, и ничто не могло восполнить этой утраты. Даже Кэтрин – всё, что осталось Анне от любимого. Только тот, кто любил так сильно, так страстно, как Анна, мог бы понять её состояние после смерти мужа. И тот ужас, боль, то отчаяние, которое охватило её, когда она узнала о роли Джеймса Тирелла в его смерти!!! И именно это толкнуло её на небогоугодный поступок – избавление от ребенка этого страшного человека!
А теперь она расплачивается за это… Кажется, часы её сочтены. Когда Анна поняла, что всё пошло не так, и у неё открылось сильное кровотечение, она попросила (даже, скорее, приказала) Оливера разыскать ведьму Ульрику и привести её к ней. Сначала Оливер отказывался, но, видимо, понял по виду госпожи, что происходит что-то нехорошее, и вскоре привел Мэдж в комнату королевы. Анна надеялась, что старая колдунья сможет помочь ей, но та лишь покачала головой, едва взглянув на бледную женщину.
- Прости меня, девочка! - Слёзы потекли по морщинистым щекам колдуньи, когда она припала к руке Анны. – Прости меня! Я хотела обмануть судьбу, обхитрить её, и изменить предначертанное, чтобы помочь тебе! Но мне не удалось это, не удалось… И я стала твоей убийцей! Я не могу помочь тебе, моя девочка, я больше ничем не смогу помочь тебе!
Она выскочила из комнаты, едва не сбив с ног Дебору, которая, судя по всему, дежурила под дверью, и теперь выглядела ошеломленной и растерянной. Тогда Анна и рассказала ей обо всём, после чего попросила оставить её одну и не тревожить. Больше ничего не имело смысла, никто уже не помог бы ей.
* * *
Часы текли медленно, но Анна не думала о времени, впереди её ждала вечность. Внезапно она услышала какой-то шум, и в комнату, несмотря на приказ, вошел Оливер.
Казалось, за последние сутки он постарел на десятки лет, и горе будто давило на его плечи, прижимая к земле. Он бросился к постели королевы, умоляя его простить за что-то, но Анна с трудом различала его слова. Когда за его спиной показался Джеймс, какое-то чувство вдруг шевельнулось в ней. Это уже не была ненависть, нет. Скорее, это
было сожаление – впервые за последнее время Анна усомнилась в правильности своего решения. Тирелл… он ведь любил её, действительно любил. И он правильно сказал, что тогда он еще не знал Анну, и всего лишь выполнял приказ хозяина. Только теперь она почему-то подумала об этом, смогла подумать о нём без ненависти и отвращения. А ребенок… ведь он мог стать её спасением, её радостью…Она могла полюбить его и Джеймса тоже. И, возможно, могла бы быть счастлива.
– Джеймс, простишь ли ты меня когда-нибудь? Простишь ли, что я убила наше дитя? – Эти слова дались Анне с трудом, ведь силы уже почти покинули её. Но ей почему-то показалось важным сказать это сейчас и получить прощение если не от Господа, то хотя бы от этого мужчины, который готов был ради неё на всё.
– Анна… Я так люблю тебя!.. Ты должна жить ради тех, кто тебя любит. Ради своего сына…
Это казалось сном. Но рядом с кроватью возник подросток, в котором Анна сразу же узнала своего сына, своего Дэвида, тело которого она сотню раз искала в кошмарных снах! Неужели ей подарено еще немного счастья? Она действительно была счастлива, когда он сидел рядом с ней и рассказывал о своей жизни вдали от матери. Когда же она почувствовала, что сил почти не осталось, попросила мальчика и Тирелла уйти.
– Джеймс… Прости меня. Я была счастлива с тобой… Иди, какая жалость, я бы могла любить тебя… Иди, ночь близка.
Анна не хотела, чтобы Ричард смог навредить ему или Дэвиду. И мести больше не хотела. Она поняла, что это не вернет родных, а правый суд должен свершиться на небесах.
Тирелл ушел, и только Дебора осталась возле постели умирающей. Но Анна уже забыла о ней, потому что она видела совсем другого человека – её Филип шел навстречу ей, улыбаясь и протягивая к ней руки. Наконец-то они будут вместе! Её дорогой Филип позаботится о ней, и рядом с ним она не боится никого и ничего! Анна вздохнула в последний раз и шагнула навстречу ему…
Фанфик № 2
Челядинцы замка ещё спали, когда Анна, закутанная в темный, опушенный соболем плащ, направлялась к конюшням. Холод осеннего утра, казалось, совершенно её не волновал, она шла, высоко подняв голову, погружённая в собственные думы. Но, внезапно, она услышала позади легкое шуршание, резко обернулась, но, сразу вздохнув спокойно, улыбнулась:
- А, это ты Пендрагон, - она склонилась к весело подбежавшему к ней псу и слегка игриво потрепала его за уши. Это отвлекло её от тяжёлых дум, сомнений, которые переполняли её несколько последних дней, сомнений в том, что-то, что она задумала весьма опасно. Но Анна давно всё решила для себя и, выводя из конюшни оседланную лошадь, уверенно смотрела в сторону густого тёмного леса, в который она и держала путь.
Анна ехала не спеша, и, не будь она так взволнована, утренний лес изумил бы её своей красотой и величием. Тут было ещё довольно темно, ибо солнце ещё не поднялось достаточно высоко и не осветило сквозь густые кроны лесных великанов небольшую лесную просеку. Вскоре Анна увидела небольшую хижину. Это было не большое каменное строение под поросшей травой дерновой крышей. Хижина выглядела бы необитаемой, если бы не легкий дымок, струящийся из отверстия в кровле. Анна торопливо спрыгнула с коня и направилась к домику быстрым шагом, словно боясь передумать. Внутри тоже было темно, хотя Анна сразу различила при мерцающем свете очага копошащуюся в углу фигуру старухи. Услышав тихий скрип двери, старуха обернулась. Она казалась немощной и дряхлой, стояла, сутулясь, опираясь на суковатую клюку, но смотрела на Анну из-под седых пасм своими светлыми колдовскими глазами.
- Что, всё-таки решилась, Анна Невиль. Не думала, что ты не побоишься прийти, хотя и знаю, какое отважное сердце бьется в этой женской груди. Ну что ж заходи, раз пришла, - и она указала рукой на маленькую лавочку возле стены.
- Здравствуй, Мэдж, - негромко сказала Анна, хотя и осталась стоять на месте, - пришла, как видишь.
Мэдж приблизилась к Анне, склонила голову. У неё были все те же корявые, похожие на корневища руки. Со временем они еще больше огрубели, весь её вид вводил в трепет. Она была прорицательницей и колдуньей и Анна знала это ещё с той первой встречи, когда Мэдж, еще под Барнетом, вылечила смертельно раненного Филипа и предсказала Анне всю ею судьбу.
Мэдж протянула Анне маленьких пузырёк:
- Возьми и выпей сегодня ночью. Не бойся, лиха от этого не будет. Ты погрузишься в полусон-полуявь, в котором время словно остановится для тебя. Все беды, тяжёлые думы и тревоги отступят, ты, словно вернёшься в беззаботный мир своей юности, это будет длиться вечность и миг одновременно. Но главное, ты снова встретишь там того, кем неизлечимо больно твоё сердце. Ступай…
Анна, спустя пару минут, вышла из хижины. Последние слова Мэдж звучали звучным эхом в её голове, но Анна уже всё для себя решила. Анну не пугало то единственное условие, о котором ей поведала старуха, она готова была пожертвовать памятью о том единственном человеке, которого всегда любила, что бы снова, хоть однажды встретить его, увидеть его сияющие глаза, ощутить нежные объятья любящих рук. Ведь прошло так много лет с тех пор, как её любимый навсегда покинул её, его смерть стала самым большим испытанием в её жизни. Итак, она навсегда забудет Филипа. Это и было тем условием, при котором один единственный раз можно воспользоваться волшебным напитком. Но Анна Невиль, воспитанная в глубоко религиозном духе своего времени, знала, что их души со временем, когда настанет её последний час, всё равно встретятся, ибо не могло и быть иначе.
Вечерело. Анна смотрела из окна замка и любовалась янтарным закатом. Она была спокойна. Её миндалевидные зелёные кошачьи глаза слегка мерцали во мраке комнаты. Пора. Анна опустилась на покрытую тонкими шкурами кровать и быстро опустошила флакончик, который всё время держала, не выпуская, из рук.
Она уснула или ей это только казалось, но со временем она начала различать отдалённые звуки, свет яркого солнца проникал сквозь закрытые веки, вдалеке слышно было щебет птиц. Она открыла глаза и увидела по-летнему ярко голубое небо с проплывающими по нему пушистыми кусочками облаков. Поднявшись, Анна увидела, что всё это время спала в высокой траве недалеко от кромки густого леса. Она оглядела себя: на ней был тот же вчерашний наряд знатной английской леди, волосы так же уложены под сеткой, на пальцах те же тяжёлые перстни. Анна услышала вдалеке стук копыт и, испугавшись, повернулась так резко, что шлейф змеей обвился вокруг ее ног. Из леса появился всадник, не спеша ехавшего к ней на довольно резвом, красивом жеребце, в котором Анна сразу узнала Кумира. Её сердце гулко забилось в груди. Анна не могла отвести от него взгляд, словно не могла насмотреться на это смуглое скуластое лицо, прямой нос, пронзительно-синие глаза под прямыми стрелами бровей, мягкие и пышные, как заросли папоротника, волосы. Он был таким, каким она его помнила его все эти годы.
- Фил… Мой Филип – прошептала она, хмелея от радости.
Он был уже рядом, когда Анна заметила его внимательный взгляд, улыбающиеся глаза… Она летела к нему как на крыльях. Филип спрыгнул с коня, шагнув к ней, подхватил на руки, закружил, безумно сжимая её в своих объятьях. Анна ничего не могла понять из того, что он ей говорил, а только судорожно сжимала руки, опасаясь, что он исчезнет и все это окажется неправдой.
– Не уходи! – безудержно шептала Анна. Словно не веря своему счастью.
Филип беззвучно засмеялся.
– Я здесь. Я с тобой. Я никуда не уйду…
Часы счастья всегда кажутся мгновеньями. Так и влюблённая и безмерно счастливая Анна Невиль старалась не думать о времени, о том, что всё это сон… или не сон? Она и не знала во что уже верить. Как наяву видела прекрасное склоненное к ней лицо Филипа, когда они вдвоём верхом на Кумире ехали вдоль недалеко расположенных от леса селений, как крестьяне, которых они встречали по пути, простодушно им улыбались, махали руками. Они позавтракали в местной таверне маленького городка, не спеша ели и улыбались друг другу, словно находясь в полном одиночестве. Потом Анна и Филип бродили по залитым горячим солнцем узким, извилистым улочкам, спускались к маленькой заводи, неподалёку от города, брали лодку и уплывали к маленьким островкам, где только густые заросли ив скрывали их любовь. Ночью купались при мягком сиянии луны, дурачились, смеясь, как дети, то убегали друг от друга, но вскоре снова бросались в объятья, словно боясь расстаться хоть на минуту.
Все эти приятные безрассудства напоминали Анне их, минувшие много лет назад, счастливые дни в небольшом французском городе, где расцвела их любовь. Она снова купалась в его любви и ни о чём не думала. Время остановилось. Анна не знала, сколько часов или дней прошло, они все казались ей краткими мгновеньями, она боялась, что её счастья скоро закончится, хотя и понимала, что это неизбежно. Когда Анна пыталась осторожно заговорить об этом с Филипом, он только смеялся в ответ:
- Нет в подлунном мире ничего, что бы могло разлучить нас, моя Энни, клянусь Богом. Наша любовь сильнее всего…
Анна Невиль сидела напротив большого зеркала и расчёсывала свои густые каштановые волосы, временами взгляд её останавливался на мерцающем сиянии свечки, маленький огонёк, словно, завораживал её. Анна думала о многом. Её жизнь кое-как сложилась, она была богата, была госпожой, тихо жила в одном из многочисленных принадлежавших ей замков на востоке Англии. Её жизнь мирно шла в обычном укладе, как и у любой знатной дамы королевства. Но иногда, в редкие минуты одиночества,
Анна находила в потаённых глубинах души тоску, которой не могла дать объяснения. Эта печаль была столь глубокой, что иногда Анна чувствовала себя очень несчастной, и не знала почему. Вернее, она не могла вспомнить. Словно было что-то в её жизни, что заставляло её жить по-другому, быть другой. Может это была жизнь иного человека? Анну постоянно мучили эти вопросы, а ещё она словно слышала голос, тихий и нежный, такой знакомый. Она слышала его во сне и долгие минуты одиночества, во время молитвы или гуляя извилистыми дорожками осеннего парка. Этот голос был с ней, он принадлежал тому, кого она не знала или давно забыла. Но сердце, это маленькое вместилище человеческой души, помнило всё, каждый раз, гулко отзываясь при звуках этого голоса.
«Кто ты, почему ты мучаешь меня неизвестностью? Почему я не знаю тебя?», - мысленно спрашивала Анна.
«Я тот, кто всегда рядом с тобой» - отвечал тот же голос, - «Ведь наша любовь сильнее всего, моя Энни…»
Фанфик № 3
Старая Мэдж, укутавшись в теплую шаль, села поближе к костру. Анна, уставшая после многочасовой охоты с Лакомкой, но довольная насыщенным днем, уже давно смотрела на играющие с сухими ветками языки ярко-красного пламени. Ее глаза заволокла дымка, словно молодая женщина мыслями была далеко-далеко отсюда, поэтому в том, как освещали вспышки пламени от каждой новой объятой костром веточки ее тонкие черты лица на фоне темнеющего леса, было нечто не поддающееся земному описанию, делавшее ее похожей на лесного эльфа из древней легенды. И тем неожиданнее казалась резкая перемена во взгляде, когда сглаженные черты лица ее заострились, а глаза сначала потухли, а затем потемнели, словно что-то древнее, какая-то могучая страстная сила завладела всем нутром Анны, растекаясь с кровью по жилам.
- Мэдж, - своим низким хрипловатым голосом проговорила она, - скажи мне... ты многое пережила на этом свете, много несчастий и бед выпало на твою долю. Твой муж и людское порицание, безжалостные гонения — разве не должны были они ожесточить твое сердце? Неужели и мысли о том, чтобы покарать обидчиков, никогда не возникало в твоей голове? Неужели можно вот так жить, смирившись с несправедливостью?
- Нельзя отомстить всему миру...
Анна хрипло засмеялась, услышав ответ старой подруги.
- О Мэдж, как это на тебя похоже — смотреть на мир философски! Но если есть люди... человек, и ты знаешь, что он виноват во всех твоих страданиях, и виноват осознанно, целенаправленно...
- Я знаю, моя бедная девочка, все, что ты хочешь мне сказать, - не дала Мэдж договорить Анне. - При первой нашей встрече я разглядела в тебе жизненную силу, бьющую ключом энергию такой мощности, что тебе давалось с большим трудом усидеть больше десяти минут на одном месте. Судьба дарила тебе дорогие подарки, но ты отбрасывала их, словно, то придорожные камни, а не перламутровые жемчужины, и шла наперекор всему свету в погоне за своей мечтой. И до сих пор твоя жажда жизни не дает тебе покойно жить, принимая свою участь, жить рядом с теми, кто никогда не предаст тебя и не позволит ничему плохому свершиться, и их ты тоже погонишь прочь, цепляясь за призрачные идеи...
Анна задумалась. Дебора, ее верная подруга, старая Мэдж, которая знает ее судьбу лучше, чем сама она, Джеймс, неожиданный друг в стане врага... Взгляд Анны остановился на темной фигуре напротив. После того, как мудрая знахарка поведала ей о любви Тиррела, Анна невольно начала присматриваться к нему внимательнее, все чаще замечая в его взгляде и жестах скрытые чувства. Даже в том, как он сейчас подал ей кружку согретого вина, Анна видела уже не только услужливость подчиненного своей королеве... Сейчас его голова была накрыта капюшоном плаща, и на глаза падала темная тень, что лица разглядеть было практически невозможно, и при взгляде на знакомую фигуру и широкий разворот плеч на Анну вновь нахлынули острым потоком воспоминания, которые хоть и стали со временем расплывчатыми, но не отпускали до сих пор мятежную душу молодой женщины.
- Мэдж, ты можешь видеть то, что сокрыто взору простых людей, ты сильна духом, хоть и слаба телом, помоги мне, я заклинаю тебя! - с неожиданным жаром прошептала Анна, схватив старую подругу за руку. - Ты знаешь, о чем я прошу, подскажи, как мне покарать тех, кто заслуживает наказания? Помоги освободиться, иначе этот огонь — моя ярость — сожжет меня изнутри...
- Ты избрала себя ангелом мщения в надежде, что это поможет тебе, но послушай, я расскажу тебе одну историю. Случилась она в стародавние времена, и никто уже не помнит, сколько веков назад жили герои моего рассказа...
И Мэдж неторопливо повела свой рассказ. С первых слов Анна увлеклась, поскольку сама не понаслышке знала, каким страстным и каким безжалостным может быть шотландский народ.
В небольшой деревушке на границе с Англией жила юная шотландская девушка с волшебным, словно сказочным именем Эллин. Нарекли ее так, потому что родилась она в разгар цветения колокольчиков, и мать Эллин клялась, что сразу после ее рождения слышала переливистый перезвон со стороны леса — благовест.
Видимо, не зря говорят, что имя человека оказывает влияние и на его судьбу — с малых лет Эллин казалась жителям деревни странной девочкой. Обществу неугомонных сверстниц она предпочитала уединение в ближнем лесу, который был таким старым, что кроны деревьев не пропускали к земле ни единого лучика солнца. Эллин чувствовала себя словно родная в этом лесу, она знала в нем каждое дерево и каждую тропинку, она могла часами плутать по заросшим полянам, разговаривая с вековечными дубами и поглаживая ладонями их могучие стволы.
В ту весну, когда ей сравнялось семнадцать, Эллин казалась особенно хороша. Ее молодое тело было стройным и гибким, кожа казалась прозрачной в лучах ослепительного солнца, вьющиеся шелком огненно-рыжие волосы никогда не были собраны в косу, глаза отливали расплавленным золотом, а на щеках расцветал, словно розы, нежный румянец. Но чем старше становилась девушка, тем меньше ее видели в родном поселении, и все больше времени она проводила на прогулке по лесу или на покрытых вереском широких полях своей родины.
Однажды солнечным днем, когда Эллин только что закончила срывать полевые цветы и собирать их в незатейливый букетик, на горизонте показалась кавалькада из семи всадников. На ровной поверхности дороги они приближались столь стремительно, что девушка не успела опомниться, как всадники поравнялись с ней, и молодой мужчина, одетый в тунику, выдававшую в нем дворянина, с улыбкой склонился к прелестнице, неожиданно встретившейся ему на безлюдной до того дороге. И Эллин — молодое дитя природы — не смогла остаться равнодушной: стоило только взглянуть ей в теплые глаза незнакомца, она потянулась к нему, как бабочка, зная, что ей грозить опасность сгореть в огне, тянется к огню.
Искушенному в светских беседах молодому юноше не составило труда разговорить доверчивую Эллин, и какое-то время они весело болтали, забыв о всадниках, сопровождавших лорда Джона (именно этим именем представился Эллин собеседник), что терпеливо ждали чуть позади. На прощание Джон спросил, смогут ли они увидеться завтра, и девушка, в которой уже зародилось чувство первой любви, не смогла ему отказать.
Так они начали встречаться ежедневно. Обходительный Джон быстро сумел завоевать сердце юной Эллин, и она без утайки рассказывала ему все свои тайны, о порядках, принятых в ее селе, и жителях этой деревушки. Весна шаг за шагом уступала место лету, солнце теперь припекало так, что под открытым небом в поле встречаться тайным возлюбленным стало жарко. И тогда Эллин привела его в свой лес, показала ему свою любимую полянку, на которой часами сидела с младенческих лет, предаваясь мечтам.
Но однажды — шел уже третий месяц знакомства — Джон посмотрел в глаза Эллин и сказал ей то, что в ту же минуту разбило ее ранимое сердце.
- Завтра наш отряд должен возвращаться в Англию. На границе все спокойно, и король решил отозвать часть своих войск. Кажется, теперь он намерен идти войной против другого государства — это мне неведомо. Я только знаю, что нам с тобой настала пора прощаться...
Заметив, как вмиг погрустнели и наполнились слезами прекрасные глаза его спутницы, Джон решился.
- Милая Эллин, любимая Эллин, никого я не любил так, как люблю тебя, позволь мне побыть с тобой еще немного, позволь мне лишь один поцелуй, короткий прощальный поцелуй...
И Эллин позволила, потому что ни в чем не могла отказать своему любимому. И когда он уложил ее мягко на траву, она окончательно открыла ему свое сердце и душу...
После того, как Джон ушел, Эллин еще долго не могла покинуть тайного убежища, теперь уже принадлежащее не одной ей. Она до вечера сидела в тени деревьев, и уже когда солнце стало клониться к горизонту, вышла из леса, и в ту же секунду ветер донес до нее резкий запах дыма. Почуяв беду, Эллин со всех ног побежала к деревне и замерла, увидев ее полностью объятую пламенем. Добравшись с трудом сквозь дым до дома, она поняла, что опоздала и что вся ее семья сгорела в этом ужасном пожаре. В рыданиях опустившись на землю, она старалась понять, кто же мог сотворить такое с ее мирной деревней, и тут увидела до боли знакомую фигуру верхом на коне. Встретившись со столь любимыми теплыми глазами, она почувствовала такую боль, словно тысячи раскаленных ножей впились в ее тело, а он только равнодушно скользнул по ней взглядом, и что-то похожее на усмешку исказила уголки ее красивых губ...
С тех пор вся Эллин жила только единой целью: отомстить. Она ненавидела своего соблазнителя всеми силами души за его поступок и еще больше ненавидела за то, что в глубине сознания продолжала испытывать к нему притяжение. Она поклялась, что отыщет предателя и заставит его заплатить за все зло, причиненное ей. Эллин сразу поняла, что, ослепленная его вниманием, рассказала ему все о своей жизни, но не спросила ничего о том, как живет он. Но она верила, что с Божьей помощью или дьявольской, она найдет Джона и отомстит.
Она долго скиталась по свету, бродила от одной деревни к другой, приучилась сама добывать себе кров и пищу. Летом спала под открытым небом, зимой же старалась отыскать хоть какое пристанище... Лицо ее, сухое и обветренное, изменилась практически до неузнаваемости, волосы выцвели под палящими лучами безжалостного солнца. И, тем не менее, на нее по-прежнему заглядывались прохожие молодые парни, хоть и не улыбались открыто и широко, как прежде.
Так прошли годы, но Эллин не отчаялась и не сдалась. Гнев и жажда мести двигали ею. Однажды она вышла в пути на крупный город в центре Англии, во главе которого стоял знатный английский дворянин. Жители города с гордостью отзывались о своем господине, и Эллин охватил интерес — кто же этот знаменитый лорд? И словно по заказу закричали трубы, возвещая о прибытии хозяина города, и через ворота въехал молодой еще господин в роскошных одеждах на дорогом коне. И Эллин словно ударило — она узнала.
Это был он, кем одержима была она все эти годы. И казался таким беззаботным, что Эллин обуял с новой силой уже знакомый гнев. Не сумев сдержаться, она достала нож, бережно хранимый уже много лет, и со всего размаху метнула в приближающегося всадника. Он явно не ожидал удара в своем городе, где его любили и почитали, что даже не надел доспехи, облачившись лишь в праздничные одежды, поэтому нож вошел в его тело без препятствий. Мгновение — и удивленный Джон встретился глазами с Эллин, с вызовом смотрящей на него. Встретился — и не узнал. Еще мгновение — и он замертво упал с лошади на дорогу.
В поднявшейся панике Эллин без труда удалось скрыться и ускользнуть из города. Она бежала так долго, пока в легких не начался пожар, и тогда только остановилась передохнуть. Она надеялась, что радость свершившейся мести придаст ей сил, но ощущала лишь пустоту. Столько лет она гналась за мечтой, и теперь потеряла смысл в дальнейшей жизни. Эллин поняла, что месть не решит все ее проблемы, что она не изменит прошлое, а лишь погубит ее душу...
Потерянная же душа Эллин и по сей день блуждает по просторам Англии, не в силах найти упокоения.
Мэдж умолкла, и Анна поняла, что она закончила свой рассказ и что мораль ей предстоит додумать самой. Стало заметно темнее, и теперь только свет костра озарял поляну — небо затянуло тучами, и луна и звезды скрылись за ними. Усилился ветер. Джеймс поднялся и подал руку Анне.
- Нам пора, - проговорил он, помогая подняться своей королеве.
Анна оперлась о руку своего стражника. Рука была твердой, но немного дрожала, словно от холода. Анна украдкой взглянула на лицо Джеймса — оно было бесстрастным.
«Месть не решит все ее проблемы, она не изменит прошлое, а лишь погубит ее душу...» - пришли на память последние слова Мэдж. Анна тихонько вздохнула. Права ли она, сама устраивая казнь и вынося приговор? Не расставит ли время само все по местам? Ей так хорошо в Ноттингеме рядом с Деборой и оберегаемой Джеймсом. Если бы только ничего не менялось! Если бы только весь мир оставил ее, наконец, в покое!
Иллюстрации: ayrin,
Mylene и одной из наших девочек-участниц (кто это, пока секрет).
Также у нас есть одна внеконкурсная работа. Это вышивки
Chelsea. Конечно же, мы не могли оставить без внимания труд и время, затраченное на творчество, поэтому
Chelsea получает поощрительные
15 баллов.
Анна и Кумир
Анна и её Мираж
Ваши ayrin и Mylene!!! ...