Анн и Серж Голон и их несравненная Анжелика

La comtesse писал(а):
Никакой супруг, даже самый дорогой, не имеет права все видеть и все знать.

все же видно что серию Анжелика писала исключительно Анн, а супругу рядом стоял и вдохновлял

О имена этих квебекских матрон!

Ты еще мальчик... - продолжала она. - Но скоро ты станешь мужчиной. Мужчиной, - повторила она мечтательно. - Ты будешь участвовать в войнах, мой сын, будешь сражаться жестоко, до конца... это хорошо. Мужчина не должен бояться сражений. И ты будешь входить в города как победитель, будешь праздновать свою победу и будешь во хмелю силой брать женщин... Но потом позаботишься ли ты о них, о своих жертвах? Нет! Такова война, не правда ли? Придет ли тебе в голову потом узнать, не умерли ли они от позора, не бросились ли в колодец? Нет! Ибо такова война! Так всегда было, так всегда будет, это я тебе говорю... “Когда полк со знаменщиком во главе вступает в город, женщины теряют честь...” Эти слова часто повторяла старая Ревекка. Вот скажи мне, что, по-твоему, остается делать женщине, которая носит под сердцем дитя войны? Что, ты думаешь, она могла бы сделать? Убить дитя или покончить с собой? Или родить? Вот и случается, что некоторые женщины рожают этих детей, воспитывают их, любят, хотят видеть их счастливыми, потому что они - дети. Ты понимаешь? Ты понимаешь?

Наверное потому что любителям Вилар трудно не любить Анжелику.

Конти, мне еще эта цитата нравится, которую ты раньше писала. Это, по-моему, когда Анжелика пытается оправдать себя в Искушении Анжелики, что ее к Колену потянуло, когда он ее спящую застал.

Няяя!!! Ольчик, ты мое чудо!!! приятно-то как...

Она?

Ольчик, это ты из-за Светки спросила?

Не соглашусь с этим высказыванием. Я обожаю книги Вилар, а вот к "Анжелике" отношусь абсолютно ровно. Читала один раз лет четырнадцать назад и перечитывать пока не тянет.

Нет. Я каждый раз вспоминаю об этом отрывке при обсуждении "Ветер с севера".

Как верно подмечено! Как цинично и как верно!

один помогал своей землячке обрести себя,

Ага. Сексотерапия от доктора психологических наук графа Жоффрея де Пейрака де Моран дИрристрю.

(я бы тоже не отказалась).

А что сказал Жоффрей Колину, что повлияло на его решение стать губернатором (или как там должность его называлась, уже забыла)? В книге об этом же не говориться, да?

Не хочется думать, что Жоффа просто рассказал историю их отношений с Анжеликой. Хочется чего-то пооригинальнее.

Ты думаешь, что он бы остался только из-за того что услышал их историю любви?

что в этот момент он только ему сможет Анжелику доверить.

Не хочется думать, что Жоффа просто рассказал историю их отношений с Анжеликой. Хочется чего-то пооригинальнее.

Я сначала думала, что он мож ему какую-нибудь там тайну про себя раскрыл, что ему надо будет уехать надолго или еще что-нибудь типа этого, что в этот момент он только ему сможет Анжелику доверить.

И мне еще нравится их разговор в Триумфе Анжелики по этому поводу, из которого тоже выходило, что Жоффрей догадался об этой ее измене, как впрочем и обо всем, как всегда.

Не помню я такого. Может, я вообще не читала? Я закончила книгой, когда Анжелика была в Вапассу с детьми и отцом дОржевалем, потом в конце она обрела Онорину и Кантора.

Розоватое свечение погасло. Ветер гнал облака, обдувая их холодным дыханием. Откровенный рассказ, столь нехарактерный для Жоффрея, взволновал Анжелику, но какое то беспокойство возникло в ее душе по ассоциации с мыслями, связь которых ускользнула бы от ее мужа. Ибо она не могла отделаться от назойливой мысли, что Сабина де Кастель Моржа, предмет некоторой слабости Жоффрея во время их пребывания в Квебеке, была похожа на его мать. Жена генерал лейтенанта Новой Франции, красивая француженка со строптивым характером, огненными глазами и прекрасной соблазнительной грудью, изъяснялась на певучем наречии лангедок — языке гасконцев. Анжелика смертельно ревновала не столько из за того, что могло бы произойти между ними случайно, сколько из за той тяги сына к матери, которую Сабина могла вызвать в нем. Это ранило сильнее. Она удивилась, что так легко обо всем забыла, будто сама обещала Сабине. Но она не любила, когда что то ей об этом напоминало. И она была права, так как, закончив свое откровенное повествование, Жоффрей, следуя ее мыслям, произнес:
— Кстати, удалось ли вам навестить чету Кастель Моржа во время пребывания в Квебеке?
Анжелика вздрогнула и ответила немного сухо:
— Каким образом? Вам прекрасно известно, что они два года назад вернулись во Францию.
— Я забыл. У вас есть от них известия?
— Нет… Уж если ничего нельзя узнать о тех, кто остался здесь, то возможно ли что то выяснить об уехавших? Квебек опустел. Все сражаются. Я никого не видела в этот раз. К тому же вас не было рядом, и это было самым ужасным.
Он обхватил ее сильными руками. От него не скрылась ее нервозность, которую он заметил сразу же после ее прибытия. Ее причиной могла быть только Онорина. Анжелику что то огорчало или тревожило, он это почувствовал в первый же вечер. Он знал, что она все расскажет, позже, как только это будет необходимо.
Она склонила голову на его плечо.
— Без вас жизнь потеряла бы очарование. Я вспоминаю наше прибытие в Квебек. Сейчас мне непонятен мой страх перед теми рамками, в которые поставило меня положение супруги графа де Пейрак. Я вновь задумалась об этом, вспомнив о маленьком домике в Виль д'Аврэ. Почему мне так нужно было уединиться, чувствовать себя свободной?
— Я думаю, что вы боялись сделаться королевой целого народа авантюристов, который в темных лесах и на страшных речных прогорах требовал от вас внимания день и ночь, народ, которому вы преданы душей и телом; зимой и летом вы лечили больных, перевязывали раненых, поддерживали павших духом… Я это понимаю и склоняю голову перед вашей силой и вашей слабостью. По приезде в Квебек вы могли бы вести более приятную жизнь. Перед вами была иная важная цель. Вы приняли решение, которое было необходимым, и о котором я бы и не подумал, будучи не осведомлен о том, что от вас требуется. Возвращение к соотечественникам значило для вас как вызов, так и необходимость покорить их сердца. Для этого вам требовалось восстановить силы и отдохнуть. И, наконец, вас пугало, возможно, то, что ревнивый супруг взвалит на вашу шейку ярмо своей жестокости.
— Нет, я, напротив, хотела, чтобы вы принадлежали мне еще больше, и чтобы мы оставались наедине не только среди боев или политических столкновений, как это было последнее время.
— Вы стократ правы, и это прекрасно. Нас разделяло столько досадных мелочей, к тому же мне очень не нравилось ваше стремление к свободе, моя прекрасная дикая птичка. А вы с вашей тонкой натурой угадали, что ни вы, ни я не из тех, кого можно заключить в рамки условностей, существующих в светском обществе. Это общество посягало на нашу любовь, его нужно было покорить; и вот вы предоставляете мне свободу, тем самым показывая, как мной дорожите и испытывая мою верность.
— А вы воспользовались данной свободой, месье?
— Не больше чем вы, мой ангел! — ответил он с небольшой усмешкой.
И с этими словами он наклонился и приник губами к ее шее, возле самого плеча.
Дыхание Жоффрея, его властный, нежный и алчный поцелуй изгнали из сердца Анжелики ту горечь обиды, что время от времени и без причин возникала между ними. После стольких лет счастья час правды не означал более ничего. Она не могла этому сопротивляться. Все плохое рушилось и рассыпалось в прах. Чудо желания, которое никогда не затухало, этот божий дар, который они хранили и который не раз спасал их от разрыва, еще раз напомнил им, что во всех бурях, которые одолевали их, стараясь сбить с пути, оставалось лишь одно чувство. Они знали, что он без нее и она без него не смогут выжить. Для нее он был всем. Она для него была недосягаемой звездой и предметом стремлений.