Irish:
20.10.13 00:52
Кьяра писал(а):Я как-то не очень представляю, что он должен был в этой ситуации сделать? Оборвать Такер на полуслове, сказать "Пока" и кинуться с распростертыми объятиями к Клаве? А она бы сказала (как и сказала) "Что ж, я просто была по соседству. Думала, зайду, поздороваюсь"
Если бы Бен попрощался с Такер и кинулся к Клаудии, она бы сказала зачем пришла. А хотела она задать вопрос, не кажется ли Бену, что она позволяет страху управлять своей жизнью. А про намерение просто поздороваться вынуждена была сказать после нескольких секунд молчания и неестественных улыбок.
Кьяра писал(а):Возьмем обратную ситуацию, если бы на крещении во время прихода Бена рядом с Клавой был Ричард, много ли они смогли бы сказать друг другу? Да и наедине они чувствовали себя неловко и почти ничего не говорили.
Я бы эту ситуацию обратной не назвала. Потому что Клаудия не просто так привела Ричарда, а именно из-за Такер. То есть, это уже дальнейшее развитие событий, последствие той встречи.
IguAna писал(а):Я вообще этого не увидела. Мы ситуацию наблюдали исключительно со слов Клаудии, а она мастер по раздуванию из мухи слона.
Ну, слон - не слон, а уйти пришлось. И Бен не попытался её задержать, а остался с Такер. Другое дело, что Такер тоже ушла...
IguAna писал(а):Но даже если предположить, что у Бена с Такер что-то к тому моменту склеилось - не хотела бы я, чтобы он проявил себя свиньёй по отношению к ней и бросил стоять посреди улицы, кинувшись к бывшей.
Так он и не должен был кидаться, если склеилось. Но ведь потом по телефону он говорил, что это не так.
Вообще интересно, что мы вернулись к обсуждению девятой главы в процессе чтения тринадцатой.
Но для меня все действия Клаудии, начиная с десятой главы, это следствие нерешительности Бена в девятой.
Кьяра писал(а):а как по вашему мнению должен был поступить Бен, когда вместе с Такер встретил Клаву? Мне правда интересно. Я как-то ничего умного придумать не могу, ни за Бена, ни за Клаву, ни за Такер (кроме совсем уж жестокого - Клаудия? Привет, а это Такер, мы решили пожениться, приходи на свадьбу
А что? Это был бы вариант. По крайней мере что-то конкретное.
Не знаю я как. Ведь всё зависит от того, какие отношения у них с Такер. Если он серьезно с ней встречается, с целью создать семью и родить детей, то он поступил именно так, как надо. Растерялся, не смог отшить бывшую жену или нагрубить ей, но она и сама догадалась уйти первой. Но тогда не надо было отпускать Такер. И, тем более, звонить Клаудии.
А если Такер просто знакомая, с которой он бегает, то почему он отпустил Клаудию? Нужно было извиниться перед Такер и сказать, что сегодня он не сможет пойти с ней на пробежку. Но это в том случае, конечно, если он хочет каких-то отношений с Клаудией. Если ему не все равно.
Сейчас же, на мой взгляд, ситуация такова. Клаудию он ещё любит, но согласен с ней остаться только если она согласится родить. Тогда и Такер будет не нужна. Но если Клаудия не передумала, тогда он останется с Такер. Поэтому и пытался усидеть на двух стульях.
...
LuSt:
20.10.13 10:39
» Глава 18 (часть 1)
Перевод -Tess-
Бета-ридинг LuSt
Редактирование codeburger
У Джесс трехдневная задержка, и она разрывается между паникой и ликованием. Я знаю всё о «страхах» Джесс забеременеть. Со времени нашего знакомства ложные тревоги случались, наверное, раз сто. На самом деле, первый наш разговор состоялся в туалете общежития для первокурсников как раз по этому поводу. Джесс вышла из кабинки, потрясла кулаком и объявила: «У меня месячные!» Я засмеялась и стала её поздравлять, будучи в восторге от девушки, которая не постеснялась быть такой откровенной с фактически незнакомым человеком.
С того инцидента в Принстоне Джесс в основном сидит на таблетках, но частенько забывает их принимать. Бывает, посмотрит на пачку противозачаточных, заметит, что последнее по очереди белое драже в упаковке помечено «воскресенье», и воскликнет: «Чёрт! Что сегодня? Уже среда?» В таком случае она обычно заглатывает три пилюли за раз. Всё время твержу ей: «Принимай таблетки в одно и то же время каждый день. Положи их рядом с зубной щёткой. Прилепи напоминалку на зеркале».
Но она так не делает. И не будет. Вместо этого Джесс носит таблетки в сумочке и забывает их перекладывать, когда берёт другую. А бывают случаи, когда она вообще не получает рецепт. Или, по её словам, «устраивает перерывчик».
Похоже, что подсознательно, а может, даже осознанно, Джесс любит эту панику. Больше никак нельзя объяснить, почему такая умная женщина ведёт себя столь бездумно. Не исключено, ее окрыляют наши разговоры о том, что она (мы) будет (будем) делать, если вдруг окажется, что она беременна по-настоящему. Рожать? Отправляться на аборт? Рожать и отдавать на усыновление? Ответ меняется в зависимости от парня, жизненного периода и направления ветра.
Хотя, не могу не признать, в этот раз всё выглядит по-другому. В этот раз Джесс на самом деле хочет ребёнка. Или, может быть, просто хочет заполучить Трея. Она продолжает уклоняться от чистосердечного признания, но все факты указывают на умышленную попытку забеременеть. Джесс, видимо, «забыла» сказать любовнику, что не продлила рецепт на пилюли. И она «почти уверена», что занималась сексом с Треем на пятнадцатый день цикла, который у неё составляет двадцать девять дней.
Наверняка Джесс верит: в случае беременности Трей переметнется к ней. Я же, со своей стороны, убеждена, что он никуда не собирается. Трей не уйдёт от жены и даже ничего ей не расскажет. В самом деле, зная «везение» Джесс (хотя не годится использовать слово «везение», когда речь о такой саморазрушительной личности), вполне может оказаться, что жена Трея тоже беременна. Воображение рисует двух малышей, которые родятся в один месяц. Может, даже в один день. Дети вырастут в разных местах, не зная друг о друге. Или по крайней мере законный сын Трея ничего не будет знать о внебрачной дочери отца. Скорее всего, Джесс расскажет дочери всю правду в подходящем возрасте (о котором мы будем спорить годами). Потом два отпрыска поступят в один и тот же колледж и встретятся в классе композиции на первом курсе. Сын Трея влюбится в свою единокровную сестру, и тогда ей придется поведать ему всю правду об их общем отце.
Такой поворот совсем меня не удивит. Меня вообще ничего не удивляет, если дело касается Джесс.
Вечером третьего дня задержки Джесс мы идём в суши-бар «Куа» на Второй авеню рядом с её квартирой, несмотря на то, что это пятница и мы обе планировали отправиться на разные вечеринки. Я слишком устала, а Джесс говорит, что неинтересно ходить на тусовки, если не можешь там выпить.
– Да ладно, Джесс. Ты правда думаешь, что беременна? – спрашиваю я, разламывая палочки для еды.
Джесс на одном дыхании выпаливает симптомы. Она уверяет, что утомляется и опухает. Что её груди наливаются и болят. Говорит, что просто чувствует. Просто знает.
Я смотрю на неё, думая, что всё это уже слышала. Упорствую:
– Во-первых, тебе хорошо известно, что все это также и предменструальные симптомы. Во-вторых, ты ипохондрик, которая хочет забеременеть. Ты надумываешь.
– Я не ипохондрик, – возмущается Джесс.
– Не-а, ипохондрик, – не уступаю я. – Как насчёт того случая, когда мы пошли в поход и ты «просто знала», что у тебя болезнь Лайма? Ты тогда еще присоединилась к интернет-группе поддержки жертв укусов клещей!
– Ага, помню. У меня были все симптомы, – кивает она. – Странные ощущения.
– Ты
думала, что у тебя были все симптомы.
Джесс промакивает губы салфеткой и замечает:
– Ну, а сейчас я думаю, что после ужина нам надо купить тест.
Вздыхаю и спрашиваю:
– Ты считала, сколько денег уже потратила на эти тесты?
– Говорю же тебе: в этот раз всё по-другому.
– Хорошо, – не спорю я. – Так просвети меня: что ты будешь делать, если всё же беременна, а Трей не уйдёт от жены?
– Уйдёт.
– А если нет?
– Всё равно у меня будет ребёнок, – настаивает она, окуная крабовый ролл «Калифорния» в соевый соус. Джесс уже объявила, что отказывается от сырой рыбы. На всякий случай. – Я просто стану матерью-одиночкой, как и многие другие.
– И будешь продолжать пахать полный рабочий день?
– Конечно. Я люблю свою работу.
– Значит, наймёшь няню?
– Или двух, – говорит подруга.
Я почти произношу вслух: «Зачем тогда вообще рожать?», но что-то меня останавливает. Что-то подсказывает: последнее, что мне стоит делать – это осуждать решение другой женщины стать матерью.
По дороге домой Джесс ныряет в магазинчик на углу и покупает тест на беременность. Она внимательно изучает обратную сторону упаковки и сообщает, что подождёт до утра – тогда результаты будут точнее. Я скептически смотрю на неё, зная, что подруга в буквальном смысле не дотерпит и непременно сделает тест уже вечером. На самом деле, по моим прогнозам, результат будет получен в течение часа или двух после возвращения домой.
Начинаю думать, что, возможно, ошиблась, когда слушаю, как Джесс болтает по телефону на инвестиционно-банковском жаргоне. Что-то об учётных ставках и коэффициентах выхода. Джесс с таким же успехом могла бы лопотать и по-португальски – из ее скороговорки я не понимаю ни слова. Потом слышу, как она отчеканивает:
– Послушайте, Шредер. Это же не ракетостроение! Если хотите заниматься сложным умственным трудом, переходите в НАСА. Сейчас же. А если хотите сохранить работу, просто сделайте презентацию к завтрашнему утру и принесите мне. И, чёрт возьми, наберите текст большим шрифтом, чтобы эти старперы из совета директоров смогли его прочитать!
Улыбаюсь и говорю себе, что Джесс никак не может быть беременной. Даже несмотря на ее желание завести ребёнка, не могу себе такого представить. По крайней мере не сейчас.
Но через несколько минут Джесс врывается в комнату с пластмассовой палочкой в руке. Я сажусь на кровать, пытаясь восстановить дыхание.
– Посмотри. Полоска, – говорит она и дрожащими руками вручает мне тест.
– Так ты беременна? – спрашиваю я, всё ещё не в силах признать то, что вижу.
– У меня будет ребёнок, – говорит Джесс со слезами на глазах. Слезами счастья… такими, что проливают, стоя на олимпийском пьедестале и бормоча слова гимна.
– Вау! – восклицаю я, сидя на краешке кровати. – Не могу поверить.
– Я тоже, – шепчет Джесс.
– Ты уже позвонила Трею?
– Ага. Он не ответил.
– Оставила сообщение?
– Угу. Сказала, что это очень важно. – Её голос сорвался.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.
– Испуганной, – отвечает Джесс. – Ошеломлённой… Но счастливой. Да, счастливой.
Я обнимаю её и шепчу поздравления. Немного погодя мы разъединяемся и смотрим друг на друга, потом – на палочку, потом – опять друг на друга.
– Что думаешь? – выдыхает подруга после минутной паузы.
Качаю головой в каком-то непонятном, сумасшедшем смятении чувств. Больше всего я боюсь за нее. Знаю, как Джесс надеется, как сильно хочет, чтобы с Треем всё сложилось хорошо, и какое ее ждет опустошение, когда в ближайшие девять месяцев реальность разрушит ее чаяния. А еще не могу не сердиться на Джесс за то, что она это сделала ради себя, что именно таким образом становится матерью. Осуждаю её за неправильные решения и не могу не прикидывать, как ее непродуманные шаги повлияют на меня и на мою жизнь. Я не хотела ребёнка с Беном, своим мужем, и, уж конечно, не хочу делить бремя родительства с подругой. Но какой бы ужасной эгоисткой я была, если бы самоустранилась, когда Джесс беременна и нуждается во мне? Какой бы ужасной я была, если бы отказала ей в помощи в такой критический момент?
И ещё одно чувство, похороненное под очевидной реакцией, – странное покалывание уже с другой стороны. Беспокойство, что если я отступлю и отделюсь от Джесс и её ребёнка, то буду оттеснена на второй план. Пропущу что-то необыкновенное. Что жизнь подруги станет гораздо насыщеннее моей. Я почти ей завидую. И это полный бред, потому что, разумеется, я не хочу ребёнка. Не хочу.
Начинаю мучить себя вопросом, каким задаюсь всегда, испытывая подобные необъяснимые неконтролируемые эмоции: это вообще нормально – такое чувствовать? А другие тоже тоскуют о том, чего сами вообще не хотят? Надеюсь, ответ положительный, потому что меня успокаивает допущение, что я не одна такая. Что есть еще люди, чувства которых столь же нелогичны. Да, может, я немного не в себе, но всё ещё вполне нормальная.
Джесс разваливается на моей кровати, уставившись в потолок, а я с трудом изобретаю подходящее оправдание, которое придаст смысл моим противоречивым эмоциям. Мыслями возвращаюсь к своей первой любви, к Чарли, с которым изредка сталкиваюсь, приезжая в Хантингтон. Сейчас он работает пожарным в нашем родном городке, и это значит, что он проводит будни, спасая бродячих кошек и собак и ведя уроки противопожарной безопасности в младших классах нашей родной школы. Выходные просиживает перед телевизором в компании школьных приятелей, следя за играми «Джетс», непрерывно курит облегченный «Кэмел» и резвится во дворе с четырьмя своими детьми. Бьюсь об заклад, что у Чарли нет заграничного паспорта и после окончания школы он не прочитал ни одной книги. Короче, его теперешняя жизнь совсем не похожа на мою, так что я никогда не была бы довольна, останься я с Чарли. Но при встрече с ним я все равно ещё ощущаю крошечный укол тоски, вспоминая, каково это – в шестнадцать лет выходить из кинотеатра в тёплую летнюю ночь, садиться в машину своего парня и целоваться с ним взасос, слушая песни о любви на кассете. Но я совсем не путаю те подростковые чувства с реальным желанием быть рядом с Чарли.
И ребенка я точно так же не хочу, но всё равно испытываю это тоскливое покалывание внутри. Почти незаметное, но из-за него я всё-таки выпаливаю:
– Если бы я оказалась в такой ситуации…
Джесс вытаращивает глаза и медленно называет меня по имени, словно задавая вопрос.
– Что? – невинно откликаюсь я.
– Так ты передумала?
– Насчёт чего?
– Насчёт Бена? Рождения ребёнка? Насчет ребёнка от Бена? – Джесс кажется одновременно обеспокоенной, подозрительной и обнадеженной.
– Нет, – решительно отвечаю я. – Не смеши. Никаких переоценок ценностей.
– Ну, наверное, это и к лучшему, – медленно говорит Джесс. – Потому что если бы ты передумала, твоя жизнь оказалась бы в десять раз более глубокой заднице, чем моя прямо сейчас.
Смотрю на подругу и убежденно повторяю:
– Никаких переоценок ценностей.
...