- Я не смог удержаться, - проговорил мужчина. – Я остался. Неважно, сколько бы я ждал, пока ты проснешься, потому что мне нравилось наблюдать за тем, как ты спишь. - Он вдруг легко и непринужденно улыбнулся. – Ты знаешь, что сопишь во сне? Приоткрыв рот, слегка посапываешь? Это так очаровательно. - Его улыбка опять вонзила молнию дрожи под мою кожу. – Ты знаешь, что я могу взять тебя сейчас? Знаешь? – вдруг совершенно серьезно спросил он, заглядывая мне в глаза. – Прямо сейчас, здесь. И ты не сможешь отказаться, потому что то, что я предложу… - пауза, а потом тихое и уверенное: - Ты этого хочешь так же отчаянно, как и я.
- Нет, - попыталась возразить я тихо.
(«Я так хочу!»)
Людям ведь нужны чудеса! Им нужно верить в то, что они существуют. Они в них нуждаются. И они их достойны. Достойны, что бы ни говорили мне остальные! Увидев чудо, даже просто поверив в него, они становятся добрее и терпимее. Они любят сильнее. Дружат крепче. Помогают охотнее. Они становятся милосерднее и отзывчивее к неприятностям и бедам другого.
И верят в чудеса. В то, что они могут случиться и с ними.
И они случаются. Порой незаметно. Иногда люди просто не замечают их, ожидая чего-то большого, великого, грандиозного… И не понимают порой, что иногда истинным чудом может стать просто светлая улыбка, подаренная тебе любимым человеком. А самым главным подарком в жизни – обычная фотография.
Ищите чудо в мелочах, - вы его обязательно найдете. И тогда она станет для вас грандиозным.
(«Ангел к Новому году»)
- Я ненавижу тебя…
*** тяжело задышал ей в волосы, щекоча своим дыханием затылок.
- Я знаю, - прошептал он в ответ, поворачивая ее к себе лицом и стягивая с бедер джинсы, и глядя в ее темно-карие затуманенные страстью глаза, выдохнул: - Но любишь все равно сильнее, чем ненавидишь…
Он был прав. Черт возьми, он был прав!
(«И телом, и душой»)
– Останься здесь… со мной. Полежи рядом со мной, - сказал он тихо, а потом, а потом, заметив мою нерешительность. – Пожалуйста.
Именно это «пожалуйста» меня сломило. Я кивнула. На слова не было сил, да и не уверена я, что он или я в них нуждались в тот момент. Я молча обошла кровать и легла рядом с ним, отчетливо услышав, как сильнее застучало мое сердце.
- Обними меня, - попросил Миша и вновь добавил: – Пожалуйста.
Я повиновалась и обхватила его руками за талию. Он лежал ко мне спиной, и я этому порадовалась, потому что была уверена, что щеки мои покрылись румянцем.
- Спасибо… - услышала я его слабый голос.
Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Было так спокойно, так хорошо. Миша вскоре задышал ровнее, и я поняла, что он заснул. Я обняла его сильнее.
Мой самый дорогой человек.
Именно в этот самый момент я и поняла, что люблю его.
(«Возмездие»)
Он пришел за мной и вышиб дверь ногой, когда я проигнорировала его приказной тон открыть ее.
- Ты что же, меня плохо слышала! - Прошипел он сквозь зубы, а из глаз чуть ли искры не сыпались. – Я что тебе говорил про двери?! – Проорал он и стремительно подскочил ко мне, подняв с кровати.
- Что, леди Бодлер так плоха, что ты ко мне пришел!? – Прошипела я ему в ответ, боясь признаться даже себе в том, что именно за чувство сейчас ползёт по телу от клетки к клетке.
Он испытывающе смотрел на меня, будто прожигая взглядом, больно сжимая плечи. А потом складочки между бровей разгладились, даже захват его рук ослаб. Он уставился на меня.
- Ты что это, детка, - с ироний проговорил он уже тише, - ревнуешь?
- Отпусти меня! – выдохнула я с яростью, не желая признавать его правоту. Но он не отпустил.
- Ревнуешь, - удовлетворенно протянул он и опустил меня на кровать. – Не стоит, детка. Вам с Софией нечего делить. - И, не говоря больше ни слова, стал раздеваться. А я смотрела на него, часто моргая.
- Ты что... что ты делаешь? – Почему голос дрожит?! Я отшатнулась к стене, едва ли не сросшись с нею.
- Как что, доказываю тебе, что ревновать не стоит, - усмехнулся ***. Интересно, когда он научился так усмехаться. Не злобно, даже как-то... игриво?! Сумасшедший Князь! Сумасшедшая я!.. Нет, нельзя...
(«За гранью снов»)
Он такой уверенный, решительно настроенный, умный, готовый отстаивать свое мнение до конца.
Невольно она залюбовалась правильными чертами его лица, линией сведенных к переносице бровей, жесткой линией губ. Даже тем, как он, размахивая руками, доказывал что-то отцу, прикрикивая и подергивая плечами. Было в этом что-то завораживающее, вынуждающее девочку зачарованно стоять в дверном проеме и просто смотреть на него, приоткрыв рот и не смущаясь своего осмотра.
(«Крик души»)
Он не знал, куда идет. Просто шел. Наугад, вперед. Лишь бы вперед и не останавливаться. Все быстрее и быстрее, ускоряясь, превращая шаги в торопливый и стремительный бег. Бег от себя.
Оглянулся... и замер. Парк. Тот самый парк. Ее парк. Частичка ее души была здесь. Витала между лавочек и кустарников, проходила этими тропками, терялась в малиннике и шелестела осенней листвой.
Может быть, она сидела здесь?.. На этой самой лавочке?..
Тяжело дыша и завороженно глядя на кованую лавку, он подошел к ней и присел на край.
Поднял глаза и удивленно нахмурился. Вдали, уныло и мрачно возвышаясь из-за верхушек тонких деревьев серыми, будто выцветшими куполами и черными острыми крестами, одиноко стоял храм. Старый, безликий, не живой, свинцово-дымчатые купола которого на фоне пасмурного неба казались особенного мрачными и тоскливыми. Какой понурый вид, какая тоска и беспросветная мгла!.. Какое унылое зрелище!..
(«И телом, и душой»)
Он влюбился в ее смех. В ее смущение. В светящиеся глаза. В только ее такое важное «Люблю»...
Увидев ее однажды, вдруг понял - она. Словно взрыв вселенной, будто удар в солнечное сплетение, резкий, неожиданный, заставший врасплох. Еще вчера она проходила мимо, и прошлые годы тоже ходила рядом, а он даже не смотрел в ее сторону. И обратил на нее внимание почему-то именно тогда, в тот день.
Тридцать первое декабря.
Что в ней было тогда особенного? Наспех повязанный шарфик, подаренный бабушкой? Впервые тронутые помадой губы? Снежинки на пепельно-светлых волосах, выбившихся из-под шапки? Замерзшие руки, которые она старательно грела на морозе теплом дыхания?..
И он, совсем рядом, в шаге от нее, стоит вместе с ней на остановке и ждет автобус.
Всего один взгляд в его сторону, всего одна улыбка, движение... И они больше не расставались. Окончание школы, один университет на разных факультетах, после - свадьба, семья, карьера...
(«Чудо?..»)
А там вдали... Он. Ее малыш. Ее сыночек. Ее солнышко, свет ее мрака.
Он такой маленький. И его ладошку можно взять одним лишь пальчиком. У него темные волосики. Он пошел в папу. Нет, сейчас волос у него, конечно же, нет, но она знала, чувствовала, что они будут темными. А глазки... глазки ее. Шоколадно-карие. И он улыбается ей. Беззубой, счастливой, совершенно беспечной улыбкой. Потом будет смеяться, радоваться ее появлению. Он будет шалопаем и хулиганом, но она души в нем не будет чаять. Он будет ползать по кровати, а потом переберется на пол. Когда он начет ходить, она станет гоняться за ним по всему дому и не сможет уследить за своим сорванцом.
А когда он пойдет в школу...
Слезы коснулись кончиков ее губ, и она только сейчас осознала, что плачет.
(«И телом, и душой»)
- Я люблю тебя, - прошептал он мне в губы и легко поцеловал меня. – Я просто очень сильно тебя люблю.
Неужели он произнес это вслух? Неужели это не сон?..
Нет… Я вот-вот проснусь. Похлопайте меня по щекам!
Но вместо этого такие нежные, столь ласковые теплые Мишины ладони с благоговением касаются моих щек, поглаживают, успокаивают, стирая следы слез.
- Я только хочу знать, - прошептал Миша запинающимся голосом.
- Что?..
- Ты выйдешь за меня?..
Я зачарованно заглянула ему в глаза и кивнула.
- Я не могу отказать.
- Почему? – выдохнул он.
- Не из-за того, что мне нужен защитник, - проговорила я тихо. – И не из-за того, что мне больно и одиноко. И не из-за того, что ты мой хороший друг и лучше тебя никого нет на свете. И не из-за того, что я хочу ощутить мужскую спину, если мне понадобиться помощь, потому что я ее всегда ощущаю, - проговорила я, легко касаясь ладонями его щек. – Я потому соглашаюсь, что люблю тебя не как друга и не как защитника. А как мужчину, с которым хотела бы провести свою жизнь, - почти касаясь его губ своими губами, я добавила: - Если ты позволишь мне быть рядом с тобой.
(«Возмездие»)
Чем она привлекала его? Он сотни раз задавался этим вопросом, он ненавидел непонимание, а потому с особой тщательностью рьяно искал ответ и на этот, беспокоящий его вопрос. Миниатюрная девчонка с копной шикарных (кто уж станет спорить!?) черных волос, струящихся по спине шелковистой волной. Он должен был признать, что именно волосы были ее силой. И его слабостью. Он чувствовал их гладкость под своими пальцами и будоражащий цветочный аромат даже на расстоянии, почти с ума сходя от дикого желания коснуться их вновь и вдохнуть в себя столь дурманящий запах. Он мог захватить черный шелк в плен своих ладоней, наслаждаться их пьянящей сладостью или карать за неповиновение, потянув на себя. Он обожал, когда жидкий водопад ее волос касался его разгоряченной кожи, словно оставляя на его теле замысловатые узоры и отметины, шрамы и метки, вызывая приятную дрожь тела и его пульсацию.
У нее были зеленые глаза, довольно-таки выразительные, но привлекало его не это, а тот безудержный огонек упорства, неповиновения и борьбы, что загорался в их чарующей глубине каждый раз, как только он смотрел на нее. Она всегда была готова к схватке с ним. Это бесило и вызывало уважение одновременно.
(«За гранью снов»)
Он не мог с определенностью сказать, изменилась ли она с течением времени, потому что мало обращал внимание на то, как она выглядит, годы назад. Он помнил лишь ее глаза и светящийся в них упрек, даже обвинение, хлесткое, открытое обвинение, и еще что-то похожее на злость и негодование. А он сейчас отметил и ее худенькую, еще не сформировавшуюся фигурку, и темные волосы, схваченные на затылке в хвостик, и острые скулы и полные губы, и даже шрам на подбородке, тонкой змейкой тянущийся к шее и исчезающий за воротничком серой водолазки.
Тринадцать. Четырнадцать - с очень большой натяжкой, но никак не шестнадцать! И это тоже удивляло - ее физическая незрелость вперемешку с абсолютной взрослостью взглядов и суждений.
(«Крик души»)
Скрежет открываемого замка привел ее в чувство, *** дернулась, боясь пошевелиться. Но, взяла себя в руки, быстро опомнилась и, кинувшись к полке, схватила стакан, поставила его на стол в тот момент, когда в комнату вошел ***. Расслабленный, успокоившийся, не злой, но... уставший. Она это сразу отметила.
*** полуобернулась к нему, глядя на него и не узнавая. Он это или не он? Другой. Какой-то другой...
- Не спишь? – сухо проронил мужчина и, не глядя на нее, прошел к кухонным полкам.
Наверное, он не ждал ответа, просто констатировал факт, но *** всё же ответила, ощущая потребность объясниться.
- Я не могла заснуть, - призналась она тихо, глядя в его спину.
*** что-то промычал, не поворачиваясь к ней лицом, подошел к холодильнику, достал из него пакет томатного сока и налил в стакан, продолжая молчать.
- Я хотела извиниться перед тобой, - выдавила, наконец, из себя девушка, сцепив руки.
(«Крик души»)
- Ты куда направилась?! – слышится мне вслед, уже очень близко, почти над самым ухом. - Опять сбежать надумала? – И, действительно, Игорь догнал меня в два больших шага, схватил за руку, резко повернув лицом к себе, и прижал к своему телу. – Думаешь, что можно вот так поступать?!
- Как?.. – и почему мой голос вдруг сорвался?..
- Играть со мной! Ты думаешь, что это шутка?! – выкрикнул он. – До сих пор – игра?! Так вот, спешу доложить тебе: что это уже давно не игра, ясно!?
(«Я так хочу!»)
- Пытаешься произвести впечатление девочки-цветочка, этакого невинного ангелочка с белыми крылышками за спиной? «Вы думали неверно!», «Да как вы смеете?», «За кого вы меня принимаете?», - передернул ***, кривляясь.
- Вы сами не понимаете…
- А на самом деле хочешь набить себе цену, да? Главный приз получит тот, у кого крепче нервы и карманы заняты зелеными бумажками, а не монетками в пять рублей! – безжалостно продолжал ***. - Может, это и проходило с другими, но со мной не пройдет, ясно? Не пройдет!
(«Её Величество Судьба»)
- Что там? – обеспокоенно спросил отец
Не глядя на него, Артур покачал головой.
- Ничего.
Он открыл конверт… Внутри – фотография. На обратной стороне подпись: «Я никогда не любила фотографироваться».
Он перестал дышать. Пульс участился. Тугой узел скрутил желудок.
Дрожащими руками он перевернул фото.
Смеющиеся голубые глаза пронзили его сердце насквозь.
Леся улыбалась для него одного.
(«Ангел к Новому году»)
Аллеи, аллеи, многочисленные аллеи… Лавочки, лавочки… И вот на одной из них…
Он замирает на месте, ощущая, что уже не может идти, ноги просто не удержат его. Сердце разрывает грудь, бьется бешеной птицей наружу, хочет закричать на всю вселенную о том, что счастливо.
Лена сидит одна, подставляя лицо теплым лучам солнца, улыбается. На ней простое белое платьице из хлопка. Не смотрит в его в сторону, не замечает его появления. Но вдруг, в одно мгновение замирает, вздрагивает, медленно поворачивается к нему.
Всего один взгляд… Всего один поворот головы… Всего одно движение…
Время останавливается. Сердце замирает, перестает биться. Мгновение, два, вечность?..
(«И телом, и душой»)
- Снова цветы, - выдохнул он, окинув комнату беглым взглядом. - Сегодня еще больше, чем прежде, - а потом вдруг: - Может, уже ответишь ему что-нибудь? Иначе наш садовник почувствует свою ущербность.
Я улыбнулась, подходя к углу комнаты, заставленной корзинками и вазами с цветами. Здесь было всё. Розы, тюльпаны, орхидеи, нарциссы, даже ромнии! И визитка, очередная, которую я не собиралась читать.
- Я прикажу отправить всё в больницы, - задумчиво проговорила я, взяв в руки визитку, и не раскрыв ее. Я ни одной не раскрыла, они все были запечатанными и хранились в моей комнате. - Когда я работала санитаркой, - проговорила я, - женщинам было приятно, что родственники присылали им цветы.
- А себе оставишь что-нибудь? - осмотрел Димитрий комнату, вздернув брови. - Он не поскупился.
- Он любит крайности, - бросила я, сжимая визитку в ладони. - Или ни одного цветочка, или сразу весь цветочный магазин!
(«За гранью снов»)
Он вернулся в кухню раздосадованный, с мрачным лицом, в плохом настроении, злой, как черт. Вся эта ситуация недоговоренности его не просто раздражала, но бесила. Он желал незамедлительно всё выяснить!
- *** уже ушла? – поинтересовалась Ольга Дмитриевна.
- Да, - бросил он, не желая сейчас ни с кем общаться. Нужно подумать, проанализировать, решить.
- Она врачом хочет стать, - тихо проронила Ольга Дмитриевна.
- Что?.. – не сразу понял ее Антон.
- ***, - пояснила экономка. - Вы спрашивали, почему она любит биологию. Врачом хочет стать.
- Понятно, - проговорил ***, отчего-то чувствуя себя еще большим мерзавцем. – Это она вам сказала?
- Да, сегодня утром. Она очень хорошая девочка, - поведала женщина, - вам с ней повезло.
(«Крик души»)
Ее рука лежит на твоей груди, тихо-мирно так лежит, даже не дрогнет, а тебе кажется, что ты уже весь в огне от этого прикосновения, словно она ласкает тебя долгое время.
Ее волосы пахнут ванилью, ты сходишь с ума от этого аромата, просто тупо теряешь голову, хочешь зарыться в них лицом и вдыхать, вдыхать с ума сводящий аромат, но нет… ты опять же боишься ее разбудить! Хочешь пропустить шелковые нити волос сквозь пальцы, но… лишь открываешь глаза и продолжаешь с немым восторгом следить за тем, как мерно вздымается ее грудь при дыхании, как призывно приоткрываются ее губки… Они просят, умоляют поцеловать их. Но ты крепишься, уговариваешь себя… Терпишь. Ждешь… Пока она проснется, чтобы обрушить на нее всю нежность этого мира и доказать, что никогда – никогда! – не обидишь ее и оторвешь голову тому, кто попытается это сделать!
(«Её Величество Судьба»)
Резко распахнула глаза и поднялась на кровати. Острая боль ударила в виски, вызывая позывы к рвоте. В глазах потемнело, а в ушах зазвенели тревожные колокольчики, превращающиеся в надрывный гонг.
- Тебе нельзя так резко вставать, - слышится рядом его голос, я различаю его даже сквозь шум в ушах. - Ложись.
Я поворачиваюсь на голос и замираю. ***!
- Значит, это мне не приснилось? - выдыхаю я, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, а перед глазами пляшут мушки.
- Ты бы хотела, чтоб я тебе приснился? - вскинув брови, он подходит ко мне, вынуждая меня откинуться на подушки. Мне настолько плохо, что я подчиняюсь.
- Где я? – смогла я выдавить из себя, повернув голову набок.
- Ты со мной, - ответил он, касаясь пальцами моего лица и с наслаждением, как мне показалось, проводя ими по скулам и подбородку. - А значит, в безопасности, - выдохнул он и, наклонившись, поцеловал меня в кончик носа.
(«За гранью снов»)
- Есть такая примета… - сказала я тихо, проводя ладонями по его груди, но не глядя ему в глаза. – С кем встретишь Новый год, с тем его и проведешь…
*** застыл. Кажется, даже его сердце замерло в нерешительности сделать следующий удар. А я боялась на него смотреть. Боялась увидеть в его глазах нечто такое, отчего счастье превратится лишь в иллюзию и растворится в воздухе, словно дым.
Несколько мгновений спустя, показавшихся мне вечностью, *** прижался к моему виску губами и зашептал:
- Знаешь... – У него очень хриплый, взволнованный голос. – Это единственная примета, в которую я готов поверить.
Я тут же устремила взгляд на него. Он в ответ посмотрел на меня. Его глаза смеялись, лучились искорками. Губы дрогнули в улыбке.
- Потому что хочу, чтобы она исполнилась.
(«Её Величество Судьба»)
- Ты... научишь меня, правда? Любить себя так же, как делаешь это ты? - прошептал он, глядя мне в глаза.
- Я не хочу, чтобы ты любил меня так же, - покачала я головой. – Люби так, как всегда это делал. Просто люби. Больше мне ничего не нужно, - и улыбнулась, немного грустно, но легко.
Он долго смотрел на меня, а потом вдруг прижал к себе, кладя голову себе на плечо, поцеловал мои волосы, виски, вдохнул аромат ванили. Я дрожала в его объятьях, слушая, как стучит его сердце. Он любит, я точно знала, я чувствовала это. Пусть он не признался мне в этом, пусть... Потом, он сделает это потом. Ему просто нужно время. Важнее, что он сделал, чтобы доказать мне свои чувства. А слова... пусты.
И вдруг...
- Я... люблю, - прошептал *** хрипло, едва слышно, я удивленно моргнула. Попыталась отстраниться и заглянуть ему в глаза, но он не позволил, настойчиво прижав меня к своему плечу.
(«За гранью снов»)
*** сел напротив *** и, поднимая бокал, посмотрел ей в глаза. Сглотнул, собираясь с мыслями, и слушая, как стучит в груди сердце, сжал бокал сильнее.
- Я предлагаю, - медленно и как-то тягуче проговорил ***, - выпить за наше будущее.
Ее брови удивленно взметнулись, а губы изогнулись.
- Наше будущее?
- Да. За наше будущее, - утвердительно кивнул ***. - Я не хочу, чтобы мы жили, как... враги.
Немного помолчав, разглядывая ***, выражение его лица, *** возразила:
- Мы не враги, - и, понимая, что это действительно так, отчего-то нахмурилась и помрачнела лицом.
А *** сдаваться не собирался.
- Мы всё выяснили, но продолжаем воевать. Это неправильно.
- А что правильно? – с вызовом в глазах посмотрела на него девушка. – Как правильно? Ты знаешь?
- Я считаю, - с расстановкой проговорил ***, - что мы можем хотя бы попытаться жить так, чтобы не ссориться друг с другом.
Она смотрела на него долго, пристально и внимательно, будто ожидая, что он заберет назад свои слова.
- Как скажешь, - почти равнодушно пожала плечами она, наконец. – Ты из нас двоих опекун.
(«Крик души»)
Кого интересуют голоса по их работам обращайтесь в лс.
Мы на вас рассчитываем. 
А я все))) Читательский долг исполнен 
)
А вообще, очень хотелось бы, чтобы работы были кому-то нужны. Ну, там в теме или на странице романа... 
А то вроде бы делаешь для определенного автора, а оно как бы и не востребовано.
Спасибо всем кто голосовал за мои работы, впервые принимаю участие в конкурсах клуба. И, признаюсь, романов не читала 
, поэтому очень приятно, что мои работы оценили. Надеюсь еще поучаствовать в других турах и не обойти вниманием коллажи (в этот раз я не успела, буквально решила поучаствовать в последний день перед сдачей, успела только обложки)
за организацию поклон!
И огромное спасибо за подарочек 
