taty ana:
» Глава 4 Часть 1

У Роуз появились личные покои и служанка. Как только принцесса вошла в открытую стражником дверь, невысокая девушка, одетая в коричневую тунику, из-под которой виднелись шальвары, завязанные на щиколотке тесемками, склонила перед ней голову, придерживая наброшенный на голову палантин.
- Называйте меня Салимой, госпожа, - она распрямилась, но так и не подняла глаза.
Представшее перед Роуз просторное помещение делилось на гостиную и спальную комнаты с помощью ширмы, обтянутой шелковой материей, красочно расписанной экзотическими птицами и цветами.
Следуя за Салимой, Роуз разглядывала убранство покоев. Здесь отсутствовали привычная для нее мебель на длинных ножках: пуфы, диваны, даже столы - и те стелились по полу. Такая же невысокая, но просторная кровать, скорее напоминающая возвышение, закрывалась легким пологом, свисающим из розетки в потолке.
- Госпожа желает привести себя в порядок? – Салима склонила голову и приложила руку к груди.
Роуз, оглушенная событиями, круговертью лестниц и дверей, совершенно выпустила из вида, что расхаживает в одной рубашке. Вопрос служанки застал ее врасплох. Принцесса густо покраснела, вспомнив, что стояла полураздетой перед Лолибон и Анвером.
- Да, я хотела бы умыться. И у меня нет никакой одежды, я потеряла свой халат.
- Лолибон Великая распорядилась, чтобы вам подготовили собственный гардероб. Пока вы купаетесь, одежду принесут.
Роуз беспокоила щедрость королевы: личные покои, служанка, одежда. За то время, что принцесса жила у Петра, она отвыкла от роскоши, поэтому задумалась, не решила ли Лолибон воздать ей должное, как положено лицу королевской крови? Или, может быть, здесь скрыт какой-то личный интерес?
«Интересно, почему служанка назвала королеву Великой?» - Роуз хотела было спросить, но Салима пригласила ее следовать за собой, достав мягкое полотно из резного сундука, являющегося украшением комнаты наряду с такими же пузатыми собратьями.
Купальня представляла собой помещение без окон с несколькими водоемами, вокруг которых располагались низкие каменные скамьи. Неяркий свет струился откуда-то сверху и вместе с паром, стелющимся над водой, создавал иллюзию загадочности. Звонкое эхо, живущее под сводчатым потолком, охотно откликалось на любой звук.
Принцесса потянула край рубашки, чтобы снять ее, но Салима перехватила подол.
- Я помогу вам, госпожа.
Роуз почувствовала себя дикаркой. Прошло чуть больше месяца, а она уже отвыкла от помощи служанок.
- Пожалуйста, выстирайте и заштопайте эту вещь, - попросила Роуз, видя, как небрежно Салима отбросила рубашку в сторону. – Она дорога мне как память о доме.
Как приятно, когда тебе моют голову, натирают тело мыльной пеной или пахучими маслами, а потом дают вволю поплавать в теплой воде!
Выйдя из водоема, Роуз облачилась в тунику и шальвары, только кроем похожие на одежду служанки. Ткань смотрелась дорогой и приятно прилегала к телу.
- Госпожа, накиньте палантин. Во дворце не принято, чтобы женщины вне личных покоев ходили с непокрытой головой.
Роуз подчинилась. Остаток дня она провела в своих комнатах, ожидая визита Лолибон, но кроме служанки к ней никто так и не зашел. Салима показала Роуз, а потом разложила по сундукам одежду, присланную королевой, еще раз обработала раны, нанесенные колючими кустами, терпеливо вынося стоны и упреки принцессы. Чуть позже принесла несколько подносов с яствами и напитками, сильно отличающихся от той простой еды, которой Роуз кормил Петр.
Роуз пыталась разузнать о нем, о его положении и жизни в замке, но служанка отмалчивалась. Видя, как на глазах принцессы навернулись слезы, Салима смягчилась и шепотом призналась, что сама попала во дворец недавно: ее принесли сюда красные драконы.
Принцесса заволновалась, вспомнив встречу с ящером, но видя мольбу и страх в глазах рабыни, побоялась расспрашивать дальше.
- Спокойной ночи, госпожа, - Салима расправила постель и, поклонившись, удалилась.
Забравшись на кровать, принцесса не стала закрывать полог, потому что лунный свет, проникающий в забранные решеткой окна, немного успокаивал.
Новые впечатления, тревога за графа, страх перед будущим не позволяли уснуть. Не верилось, что прошел лишь день, как она покинула башню Петра. Роуз поймала себя на мысли, что часто думает о нем. Оказывается, жизнь рядом с ним давала чувство защищенности, а сейчас принцесса остро ощущала одиночество.
Чтобы занять себя, не давать подобраться страхам, Роуз перебирала в уме полученные знания. Она думала о королеве. От той зависела судьба принцессы и графа. Народ часто дает своим правителям имена, отражающие суть, но почему Лолибон прозвали Великой? Спрашивать у Салимы бесполезно, стражник за дверью говорит на непонятном языке, а Анвер так привязан к королеве, что не отходит от нее ни на шаг. Остается только поинтересоваться у самой Лолибон.
Роуз хмыкнула. Она поинтересуется у кого угодно, но только не у странной, если не сказать, ужасной, королевы.
Еще одна волнующая новость последних суток – на свете существуют красные драконы. «Интересно, они умеют разговаривать, как белые, или больше похожи на черных драконов, во всем послушных людям и исполняющих их команды? Познакомиться бы с ними поближе! Может, среди красных ящеров встретится такой же разговорчивый и милый, как Гри?»
Роуз задумалась, отчего Петр ничего не рассказывал? Почему тянул, чего ждал?
Не мог же он надеется на то, что о пленнице никто не узнает?
Вечность в башне?
Нет, Петр преследовал какую-то иную цель.
Как жаль, что он оказался таким скрытным!
Мысли Роуз опять вернулись к королеве.
Как Лолибон догадалась, что Петр изнасиловал ее? Выходит, она знала, что жрецы могут перенести через портал только «свою» женщину?
И кто мог рассказать о втором ее проходе по дороге бахриманов? Петр? Нет, он, как только вернулся с ней в спальню, так и не приходил в себя.
Неужели дракон? Значит ли это, что ящер так же умеет говорить, как и Гри?
И почему королева решила, что Роуз медленно убивает Петра? Неужели, его плачевное состояние связано с тем, что графу пришлось еще раз провести ее дорогой бахриманов?
Вспомнив, как Петр потерял сознание, Роуз вздохнула. Вот еще один вопрос: кто его избил? Лолибон? Ведь она призналась, что ломала его все шесть лет. Или руку приложил Анвер, который явно ненавидит Петра? За что ненавидит? Ревнует к королеве?
«Подумайте, когда останетесь наедине с собой, Ваше Высочество, что объединяет Анвера и Петра кроме шрамов на спине?» - Роуз дословно помнила брошенную королевой фразу, подтверждающую, что оба подвергались насилию.
Но что может быть общего у совершенно разных мужчин?
Оба темноволосые, с черными глазами, но на этом их схожесть заканчивалась. Петр выше, мускулистее. Анвер выглядит изнеженным, как будто ему никогда не приходилось держать в руках оружие. Его длинные музыкальные пальцы в противовес мозолистым рукам Петра служили тому доказательством.
Если королева намекала, что и Анвер, и Петр - бахриманы, то они оба какие-то неправильные. Ненависть жрецов к женщинам известна, однако, Анвер испытывает страсть к королеве. В его поведении нет ничего общего с тем, как описывали жрецов в книгах.
В памяти всплыли слова Лолибон: «Он, скорее, ненавидит, чем любит».
Но разве так выражается ненависть?
Нет, здесь иное: потребность быть рядом, дотрагиваться, нежелание покидать даже на короткое время.
О, Боже!
Петр! Вечером он бежал в башню так, будто испытывал боль, долго не видя свою пленницу, старался находиться рядом, обнимать во время сна. А как он уходил утром? С трудом, заставляя себя, словно бросался в море с обрыва.
Роуз от волнения соскочила с кровати и закружила по комнате.
Она нашла то общее, что связывает Анвера и Петра!
Если они оба бахриманы, становится ясно, почему жрецы ненавидели женщин! Проводя своих избранниц через портал, мужчины Сулейха, в конце концов, становились зависимыми от них. Сколько нужно переходов, чтобы стать рабом женщины? Два? А если больше, что ждет бахримана? Смерть?
Роуз вспомнила о невзрачной на вид траве-бессет, что растет на Иберских островах.
Однажды во время тайного посещения цирка, она стала свидетельницей, как забился в судорогах татуированный ибериец, но глотнув остро пахнущий отвар, тут же пришел в себя. Петр объяснил, что островитяне, все как один, зависят от бессет, хотя трава постепенно убивает их. Они не могут противиться тяге, поэтому жуют траву, добавляют в еду, напитки.
Неужели жрецы убивали матерей своих сыновей, боясь попасть в зависимость? А дочери? Девочки тоже делали отцов рабами?
Вдруг огонь в одном из светильников, что оставались зажженными на ночь, мигнул и погас. Роуз, удивившись, замерла. Странно. В комнате не чувствовалось никакого движения воздуха, занавески на открытых окнах не шевелились.
Когда погасла вторая лампа, принцесса съежилась от страха и отступила за полог.
Между тем, лунный свет становился ярче, и вскоре уже слепил Роуз.
- Боже, что это? – только успела произнести она, когда через разрастающееся серебряное кольцо в комнату шагнул человек.
- Дитя, не бойся меня, - произнес он голосом, выдающим в нем старика. – Я пришел поговорить о Петре.
- Кто вы? - еле смогла выговорить Роуз. Ее горло мгновенно пересохло от страха.
- Друг.
- Вы прошли сюда дорогой бахриманов, - догадалась Роуз, сглатывая комок. - Значит, вы тоже жрец.
- Поверь мне, и среди бахриманов могут быть друзья.
- Не верю. Петр казался другом, но в один прекрасный день выкрал меня и держал в заточении, - запальчиво парировала Роуз, вытирая вспотевшую ладонь о рубашку. - Так поступают друзья?
- Друзья так поступают, когда у них нет другого выхода.
Старик шагнул в сторону Роуз, но она отступила за полог.
- Остановитесь, иначе я закричу, - дрожащий голос выдал сильное волнение.
...