Архитектура Страха

На мой весомый аргумент, как я считала, о крике, незнакомец лишь хмыкнул и заявил

А ведь он был прав. Сейчас я молила Бога, чтобы нас никто не увидел. Как же мне становилось стыдно. Я почувствовала как кровь налила мои щеки розовым румянцем. Как хорошо, что здесь темно и этот наглец не видит моей неловкости. Он аккуратно поставил меня на пол, но отстранятся особо не спешил, его рука скользнула по моей.

- Кессиди, Аланна Кессиди. Я просто гуляла по замку и наткнулась на лестницу, решила... - и тут я замолчала, почему это я оправдываюсь - Прошу прощения, сударь, но меня интересует тот же вопрос насчет Вас.
Я выдернула свою руку и сделала шаг назад, отдаляясь от него и чувствуя некую свободу.

- Нет, мне не кажется это опасным. А Вам не кажется, что Вас не касается одна я здесь или нет? - я не понимала, что на меня нашло. За все свои 23 года я не вела себя так... так... даже слов не могла подобрать.
Маменька и отец всегда хвалили меня за скромность и ласку, а все вокруг только и твердили "какое милое дитя". Но кажется с тех пор как я сбежала от родных все стало другим, в том числе и я.
Не долго мне было суждено наслаждаться свободой от мужских объятий. Вдруг справа, в темноте я услышала шорох и некое царапающее движение. Я вскрикнула и за секунду уже пряталась за спиной собеседника. Крепко сжимая его плечи. Я стала на носочки, чтобы дотянутся к его уху и зашептала.
- Что это? Вы слышали? - и снова шорох и писк заставляющий меня сильнее прижаться к спине мужчины.
_________________

- Тогда не нужно спрашивать у меня, не передумала ли я! - неожиданно начиная неистово злиться, выдохнула Шиан. - Потому что это будет наш номер. Это для тебя номер - работа. Для меня он важен, потому что он наш. Хоть что-то, что осталось у нас... Нашим.
Она поспешно отвернулась - в который раз за этот разговор - но тут же, набравшись смелости, повернулась к Зверю. Она больше не будет бояться сказать или сделать что-то не то. Шиан и без того уже почти потеряла его. "Почти" потому, что упорно хваталась за свои призрачные воспоминания и не менее призрачную надежду, что она сможет всё исправить.

Похоже, она вообще ничего не понимала. В первую очередь, того, почему Зверь стал так на неё действовать? Почему одно прикосновение к ней, такое невинное и казавшееся таким обыденным раньше, теперь воспринимается столь остро?
- Тогда объясни, - попросила она, пытаясь поймать его взгляд. - Ты же знаешь всё. Объясни.
Она и сама не знала, о чём его просит. Наверное, он был последним, кто мог дать ей ответы на миллион глупых детских вопросов, рождающихся в голове. Потому что как раз он-то ничего и не знал. Ни о её чувствах, ни о том, что она не может понять саму себя.

Эта ненавистная маска...
"Убирайся отсюда"... Слова, что принёс ветер. А может, нашептали все демоны мира, которые решили породить внутри Шиан болезненные воспоминания, которые она безуспешно пыталась уничтожить. Или врала себе, что она просто неправильно поняла его. Тогда. Давно. У Шиан был целый миг, когда она жадно всматривалась очертания губ Зверя. Они были так близко. На расстоянии одного вдоха. Оставалось лишь податься к нему, коснуться его губ. Неумело, быстро, алчно... Маленькая воровка. Поцелуй, который после она сможет вспоминать как то, что будет принадлежать лишь ей. Так ничтожно мало и так невыносимо много.
Зверь обхватил её запястья, сжал крепко, будто она была сильнее его и могла сделать то, чего он не хотел, чтобы она делала. Он мог не утруждаться. Ей бы хватило одного его слова. Одного приказа убраться. Она бы послушалась и сейчас.
- Не нужно, - эхом повторила Шиан, так и не находя в себе силы, чтобы сделать то, что так прекрасно умела делать. Отступить. Её иллюзия, в которой она жила всё это время, рассыпалась как карточный домик от едва приметного прикосновения. А она всё равно продолжала стоять. Так близко от него. На расстоянии вдоха. Жадно впитывая аромат. Аромат Зверя.

Он, должно быть, и сам не ведал, что с ней творил. Всего несколько слов, которым она так безоговорочно поверила, стали тем, что дало возможность Шиан сделать новый вдох. Теперь он уже не приносил боли, только сладостно-острое удовольствие. Зверь считал, что она так развлекается? Сдерживает слёзы, убегает в лес, творит глупые поступки, пытаясь избавиться от того, кто настолько ей дорог. Это такое развлечение? Если да - то оно очень извращённое.
- А ты разве ещё не понял, что всё это всерьёз? - осмелившись, спросила Шиан, глядя себе под ноги. Только бы снова не смотреть на него, ища взгляда Зверя, которым он одарит её, если захочет оказать такую милость своей маленькой изломанной кукле. Она только что призналась ему. Во всём. И отступать не собиралась. Пусть снова прогонит, если пожелает...
Но вместо этого Зверь лишь обхватил её рукой, будто хотел прижать к себе. Словно она снова была ему нужна. Как тогда, давно, когда она была маленькой девочкой и так отчаянно нуждалась в ком-то сильном. Теперь всё изменилось. Она выросла, и теперь Шиан был нужен не кто-то сильный. Ей был нужен Зверь. Только от его близости с ней творилось всё это. Жаркие жадные волны, раз за разом проходящие по телу. Злость на саму себя за то, что она не умеет сделать так, чтобы и он хотел её.
Маленький и хрупкий мир их общей иллюзии таял, словно его поглощал пожар. Вот Зверь отступил, слишком поспешно, оставив Шиан только одно желание - вернуть его туда, где он был только что. Рядом с ней. Так близко, что дыхание у них было одно на двоих.
- Зачем ты так со мной? - выдохнула Шиан, делая шаг к нему. Поспешно, чтобы он не оттолкнул, прижалась к Зверю. Растворилась в нём, маленькая и хрупкая в таком большом и сильном... Обвила руками его шею, подтянулась на носочках и запела тихо, хрипловатым голосом ту песню, которую всегда напевала на Рождество:

My Heart is ravisht with delight,
when thee I think upon;
All Grief and Sorrow takes the flight,
and speedily is gone;
The bright resemblance of thy Face,
so fills this, Heart of mine;
That Force nor Fate can me displease,
for Old long syne.

- Я пойду. Нужно репетировать, - прошептала Шиан, быстро отступая и не глядя на Зверя. - Я буду в своём фургончике. Если нужна.
И она развернулась и побежала обратно.
_________________

Девочка на удивление сохранила каменное самообладание, не моргнув и глазом, и Харли проникся к ней немалой степенью уважения. Даже седые мужи и степенные матроны чуть ли не падали в обморок, в ужасе прикладывали руки ко рту и отшатывались от Дестини. Матильда МакТавиш нашла в себе силы сложить чуть дрожащие губы в улыбку и ответить вежливо.

- Вполне возможно, что это случится очень скоро, моя дорогая, и тогда ты вспомнишь меня таким, каким я был раньше, вспомнишь себя. Дестини, увы, потеряла воспоминания. Неизбежное следствие такой операции, - пояснил Харли для Матильды, с нежностью и заботой глядя на супругу. Этот взгляд он использован всегда, когда рядом оказывались женщины, что автоматически вызывало восторженный экстаз у последних. Они бежали к своим мужьям и восторгались самоотверженным смелым доктором, из великой любви спасшим свою несчастную супругу от смерти, а те, скрепя сердце и уняв недоверие, опустошали кошельки и денежки текли в карманы Таггерта.
Необычный кролик не вызвал особого отторжения, лишь интерес, и девушка уселась на место, поглаживая довольного фырчащего кролика по голове. Это не могло не вызвать умиления, и с лёгкой улыбкой девушка стала рассказывать о себе.

Голос Матильды дрогнул, когда она вынуждена была рассказать о своей потере, и что для Харли стало радостным событием, его воспитанницу бросило в пучину горя. Но не зная её родителей, Харли при всём желании не смог бы испытать нужный накал сострадания. Чужие люди, обычная не касающаяся его лично трагедия. Он не мог испытывать горе, мог лишь вежливо соболезновать и обещать себе заботиться о Матильде. Нужные шаги он уже наметил и просчитал. Осталось довести свои намерения до сведения подопечной.
Он слушал дальше. Спокойный характер? Взглянув на рыжий "костёр", Харли подивился такому несоответствию. Хотя это всего лишь пигмент, вряд ли он влияет на характер, да и к тому же вряд ли кто удосужился составить статистику по соответствию цвета волос характеру. И встреченные до этой минуты рыжеволосые люди хоть и отличались буйным нравом, но это не значило, что все рыжие им обладают. Уж учёному человеку не стоило поддаваться шаблонному мышлению.
Скорее, здесь поможет наблюдательность, отточенная годами. Харли отметил бледность подопечной, её выдержку, держащуюся на волоске, некоторый страх перед неизвестностью, вполне объяснимый и понятный. Матильда на данном этапе вызывала симпатию в том числе и тем, с каким радушием отнеслась к Дестини и животным. Да ещё и любительница лошадей. Возможно, между опекуном и подопечной протягивалась нить понимания и родственности. Прежде чем ответить на вопрос о своих занятиях, заданный вежливым тоном, Харли с удовлетворением понаблюдал за переполохом, устроенным необычайно подвижными кроликами.
Засидевшись в тесной душной клетке, живые создания стремились обследовать новое пространство и устремились по столу в поисках пищи, ничуть не заботясь о том, что переворачивают тарелки и бокалы. Испуганные слуги бросились спасать расставленные на столе блюда, и их лица служили для Харли обещанием, что скоро весть о зверьках разбежится по замку. А пока он мог наблюдать за реакцией Матильды на столь неподобающее поведение кроликов. Девушка улыбалась, хотя и явно была удивлена. Их взгляды скрестились, и улыбка Матильды дрогнула, как часто бывало у многих, встречающих изучающий, будто бы проникающий внутрь взгляд. Но ей не нужно бояться. Не стоит. Как только устроится судьба Матильды, их пути разойдутся, и она будет избавлена от всех проявлений его непростого характера. Ну а Дестини по обыкновению изображала ребёнка, играя свою роль.

Харли добродушно улыбнулся, зная, однако, что это улыбка никого не обманывала.
- Столько вопросов, юная леди. – Усмехнувшись, Харли сложил руки на животе и начал рассказ: - Я именую себя новатором и экспериментатором. Много о себе не говорю. За меня это делают мои творения. Эти кролики претерпели продольное рассечение ровно посередине с последующим сшиванием. – Изобразив движение скальпеля на одном из оказавшихся рядом кроликов, Харли потрепал его за ухом. – Что это нам дало? Понимание, что ткани достаточно успешно могут срастаться, а сшитые органы не отторгаться друг другом. Эта большой шаг в медицине и науке. А впереди много других. Но обо всём по порядку. Не буду нагружать вас, но скажу, что у вас будут ещё поводы улыбаться, когда увидите других обитателей нашего с Дестини мини-зверинца.

Сначала Харли вздрогнул, потому что снова забыл эту чёртову куклу, и Дестини устроит показную истерику, добиваясь того, чтобы он отправился искать Лейтис, но Дестини тут же улыбнулась своей мягкой таинственной улыбкой, которой Харли никак не мог подобрать одного названия, и принялась сосредоточенно вспоминать тонкости столового этикета. Харли вспомнил, как учил её разбираться со столовыми приборами, и как быстро, просто молниеносно она запоминала нужное. Удивительная способность, ради которой Харли и купил себе услуги Дестини.

- Как я уже говорил, Дестини пока не помнит всё, но ситуация меняется с каждым днём, - кивал Харли на рассказ своей "супруги".

- Вы хотите прогуляться с леди МакТавиш? Тогда вам нужно будет спросить разрешения у меня. Весьма непривычно, понимаю, - обратился он к Матильде, - но таков теперь порядок вещей. Я хочу, чтобы моя подопечная сделала правильный выбор и дорогу в жизни.
Отметив доброту и вежливость холодного внешне Броди, Харли записал ему плюс в воображаемый список:
- Действительно, здесь удивительно безлюдно, как будто всех распугали мои кролики. – Улыбнувшись шутке, Харли пригласил свою компанию, а также любых желающих прогуляться до конюшни, возле которой стоял пригнанный слугами фургончик. Он развлекал всех разговорами об операциях, поддерживая Дестини под локоток.
- Прошу любить и жаловать – мой маленький зверинец. - Не бойтесь, задавайте вопросы.
Отозвав на минутку Матильду, Харли быстро выложил ей суть дела:
- Матильда, не хочу, чтобы вы считали меня сатрапом и опасались давления. Но у меня есть определённые планы на ваше наследство и я хочу немедленно вступить в права. Расскажите, есть ли у вас на примете жених? Если нет, то расскажите, каким вы видите своего будущего мужа? Здесь, в Фалам Кнок, мы можем совместить приятное с полезным и найти вам жениха. Правда же, Дестини? - позвал он прогуливающуюся чуть поодаль "супругу", снова обнимая её за спину. - Ты нашла Лейтис? Не пора ли простить её и вернуть обратно в лоно семьи?


_________________

- Джеффри Макгиллис, - в ответ представился я.

И что ей сказать? Как всегда, правду? Мне нравилось шокировать людей. Чтобы они шарахались от меня, как от чумы. Я уже представил, как мисс Кессиди падает без чувств, а я буду тащить её наверх по винтовой лестнице. И, если она сама свалилась, то вместе точно покатимся кубарем и что-нибудь сломаем. Заодно принесём нашу кровь в жертву духам.
Всё это пронеслось у меня в голове за одно мгновение.
- Ну, допустим, что делаю здесь я, не для нежных ушей леди. Всё же я мужчина и могу быть где угодно, - напыщенно ответил я.

Дерзко. Так со мной разговаривали только родители. Не считая Калема, лишь они не боялись меня в нашем родовом замке, думая, что моё увлечение астрономией и оккультными науками всего лишь блажь (как говорила матушка), или дурь, которую нужно выбить из головы (как говорил отец)
Я не успел ничего ответить, так как за спиной леди послышалось шуршание. Мисс Кессиди враз запрыгнула за меня и сжала мои плечи. Не сильно, но ощутимо.

Послышался писк. Было очевидно, что это крысы, но угроза обморока заставляла меня молчать. Я решил вывести леди от греха, то бишь от крыс подальше.
- Ничего страшного, не переживайте. С вами я, - впервые в своей жизни я кого-то успокаивал, а не доводил до паники. Странное чувство. Надо повторить при случае.
- Давайте поднимемся. Идите, а я за вами. Буду прикрывать ваш...эмм...вас.
Чуть не опозорился. Осторожно ступая, мы вышли на основной этаж и я услышал, как моя новая знакомая облегчённо выдохнула.
- Что ж, - сказал я затылку мисс Кессиди, - я провожу вас к покоям и...
И тут она повернулась и я онемел. Такие серые глаза, светлая кожа, слегка бледная, чуть пухлые губы, - и это всё вместе - сплошная красота. У меня ноги подкосились. Давно меня ничто не впечатляло. Красота улыбнулась и мои губы сами собой растянулись. Что же я хотел сказать?
- И.... эээм... - промычал невоспитанно я.

7 ноября. По дороге в замок.
Черт, как же раскалывается голова!
Я чувствовал себя так, будто мой череп от души отделали кувалдой весом по меньшей мере фунтов в сто. Казалось, от этой боли он сейчас просто треснет. Еще и карета столь задорно подпрыгивала на каждом ухабе, что это никак не улучшало моего состояния. И зачем только я вчера столько выпил??? Господииии....
После очередного каретного па я услышал рядом с собой стон - похоже, Элайджа чувствовал себя немногим лучше моего.
- Как самочувствие, дорогой друг? - Нашел я в себе силы поинтересоваться у приятеля елейным голоском, а сам при этом держался за голову, так как мне казалось, что если я ее выпущу из рук - она упадет и покатится прочь, как колобок. Хотя, быть может, в моем положении это было бы только к лучшему? Какая бооооль...
Но больше, чем страшная головная боль, меня мучило то, до чего мы с Элайджей вчера допились. Как недвусмысленно повествовала Книга Пари клуба Уайтс, которую нам с утра охотно продемонстрировали, не давая ни малейшего шанса забыть о сотворенном, мы с графом Пемброуком, тихо охавшим рядом со мной на сиденье кареты, вчера поспорили на то, кто из нас быстрее найдет невесту. Невесту! Это же страшный сон повесы! Страшный сон, который несколько бутылок отменного, надо сказать, бренди, сделали явью.
От такой новости мы, конечно, быстро протрезвели, но сделанного уже было не вернуть. Мы с Пемброуком затравленно переглядывались, думая, как теперь быть. И тут он вспомнил, что от старого друга его отца, лэрда Кэмерона, пришло приглашение на прием в отреставрированном им замке Фалам Кнок. Посовещавшись, мы решили, что этот вариант нам подходит - в конце концов, шотландскую жену можно там же ненароком и забыть, в этой самой Шотландии. Если повезет. А если не повезет... ну что ж делать... Все равно жениться когда-нибудь пришлось бы, ведь моя святая обязанность, как любит повторять мать, - передать свои земли и титул по наследству.
- Как думаешь, местные леди симпатичные? - Решил я задать Элайдже вопрос на животрепещущую тему. А то ведь если нет - сделать наследника будет несколько проблемно...
В ответ тот только что-то промычал. Ну хоть признаки жизни подает - подумал я.
Наконец после бесконечных, как мне казалось, часов тряски карета остановилась. Я выбрался, постоял некоторое время, держась за голову и наконец рискнул ее отпустить. Голова осталась на месте и даже боль чуть поутихла. Живем!
Мы с Элайджей переглянулись и я понял, что он думает о том же, о чем и я... В тот же миг мы со всей дури сорвались и побежали наперегонки ко входу в замок, но у самой двери сменили рысцу на степенный шаг.
Гостей встречали лэрд и леди Кэмерон собственными персонами. Я поцеловал ручку хозяйке, пожал крепкую мужскую ладонь хозяина, и мы с Элайджей направились наверх, оценить отведенные нам покои (раздельные, разумеется), хотя, по правде говоря, перво-наперво мне ужасно хотелось навестить хозяйский бар на предмет нахождения там шотландского противоядия вчерашнему английскому бренди. Но это было бы неприлично, а нам лучше вести себя хорошо, если мы хотим отхватить себе невест. Ну а с другой стороны - леди же любят скандальных повес, не правда ли?
От мысли о виски у меня даже настроение улучшилось. Я договорился встретиться с Элайджей внизу через полчаса и, весело насвистывая, направился к себе. Следом за мной плелся мой камердинер Джеймс, что-то ворча себе под нос на извечную тему "меньше пить надо". Освежившись и переодевшись с Джеймсовой помощью и в сопровождении его же нравоучений, которые тот позволял себе на правах старого слуги, я спустился вниз и осмотрелся по сторонам, ища приятеля. Очень уж мне не терпелось познакомиться с местным виски, а затем и с местными леди. Желательно именно в таком порядке.
_________________

Мне было страшно. Очень страшно. И боялась я своего жениха, о котором грезила почти весь год. А теперь при одном только упоминании имени, становилось дурно.
Я плакала от страха, от обиды и от жалости к себе.
Но внезапно на гравийной дорожке послышались шаги.
Неужели он вернулся, чтобы и дальше мучить меня?
Но это оказался незнакомый мужчина.

Я подняла на него глаза. Мужчина протягивал мне платок. Простой хлопчато-бумажный квадратик ткани, без монограмм и прочей чепухи, которую так любят демонстрировать джентльмены, да и одет хоть и опрятно, но не дорого.

Его забота и сочувствие заставили еще больше заплакать. Сама не поняла как его платок оказался у меня в руках, но теперь он был как нельзя кстати.
- Спасибо, - пробормотала я и икнула, совсем не как леди.
К сожалению, при всем желании я не могла рассказать незнакомцу, от чего мне так плохо, хотя искренние голубые глаза распологали к откровению. Но в таком случае это станет моим позором, и тогда отец либо откажется от меня, либо действительно выдаст замуж за этого кошмарного человека лорда Монтгомери.

- Благодарю вас, сэр... -снова икнула, - но боюсь мне никто не может помочь. Разве что моя смерть может избавить меня от того положения в котором я оказалась.
_________________

Дестини продолжала блаженно улыбаться, а про себя решила, что, пожалуй, настало время что-нибудь неожиданно вспомнить. Одной из самых приятных частей их спектакля для нее были те моменты, когда она благодаря проблеску взрослого разума отгоняла от Харли назойливых девиц, картинно восхищавшихся его талантом ученого. Пока, правда, никто к нему и не подходил, но раньше такое случалось не раз. Почему-то некоторые женщины думали, что если она впала в детство - ее можно не замечать и липли к ее мужу, слетаясь как мухи на мед. Но не тут-то было. Пока она, Дестини, с ним, она не допустит, чтобы другая женщина украла у нее даже малую частицу его внимания. Особенно сейчас. Ведь времени осталось так мало... Ей казалось, что у нее в голове образовались часы, отчитывавшие последние часы и минуты ее прибывания рядом с Харли...

Они вышли на свежий воздух и Харли, не теряя времени даром, принялся демонстрировать необыкновенных животных, вышедших из-под его скальпеля. Порой Дестини самой с трудом верилось, что такое возможно в природе - клыкастый кролик, собака с головой кошки, ежик с птичьим клювом, свинка-сфинкс... Но трудно спорить с тем, что видят твои собственные глаза. Пожалуй, Харли вполне мог бы действительно пересадить человеку мозг... Он был таким талантливым и необыкновенным! Ей казалось, что он хорош абсолютно всем. Коме одного - он ни в ком не нуждался. Ни в ком, кроме своих "детищ". И она тоже была ему совершенно не нужна...

Он обнял ее, даже не подозревая о том, что от его легкого касания по всему ее телу пробежала дрожь. Он был так близко от нее - физически, и так далеко - душой и мыслями... Он спрашивал ее о Лейтис. Ее всегда умиляло, когда он говорил о кукле, особенно с учетом того, что Дестини знала, как Харли ту недолюбливает, но тем не менее мирится с ней, как с необходимым для спектакля реквизитом. Но на этот раз Дестини решила повернуть дело иначе. Она гордо вздернула голову, принимая позу этакой высокородной герцогини и глядя на мужа свысока, холодно осведомилась:
- Кто такая Лейтис? Твоя любовница? И давно она стала членом нашей семьи?
_________________

Поднявшись по широкой лестнице, Кенна принялась развязывать ленты шляпки и стаскивать с рук перчатки. Происшествие с незнакомцем до сих пор не шло у неё из головы, хотя и внутреннее убранство замка и какой-то особенный магнетизм, исходящий от каменных стен Фалам Кнок, захватили её .
Слуга проводил её в подготовленные для вдовы-баронессы одноместные покои и оставил одну, пообещав тотчас же сообщить ей, когда карета миледи достигнет замка.
Бросив шляпку и перчатки на постель, баронесса подошла к широкому окну и взглянула в сад, ныне не представляющий того великолепия и буйства красок, что, должно быть, жило здесь летом. Надвигалась зима. Дождь, пропитавший мшистые тропинки, принёс с собою лишь холод и маленькие клубы тумана, поднимающиеся наверх от несмелых лучей солнца, что касалось их крохами тепла.
Баронесса вгляделась в куст чертополоха, каким-то чудом уцелевшего в этом уголке сада. Он был диким, и, несмотря на ноябрь, всё ещё цвёл, остро контрастируя с блёклостью и пожухлостью остальных цветов. Если бы у Кенны спросили, с кем она бы сравнила безымянного незнакомца, нарушившего её покой этим утром, она бы указала рукой на чертополох.
Такой же дикий, необузданный и дерзкий. Для Кенны МакКензи он был тем, кто появился в её жизни яркой картинкой на фоне серых красок унылой осени её жизни. Ей было всего девятнадцать, а она думала о закате своих дней. Раннее замужество её ничему не научило, не дало познать всей прелести любви, страсти и желания. И баронесса сейчас, глядя на чертополох в саду и вспоминая дерзкого разбойника, испытывала страх.
Такой, как он, смог бы научить её, что значат желание, любовь и страсть. А ей оставалось лишь держаться от него подальше. Ибо он мог её и погубить.
Достаточно было вспомнить, как незнакомец взял её в капкан между собой и жеребцом. Если бы он знал, что она вдова, наверняка решил бы, что Кенна может позволить себе нечто большее, чем смущение от того, что он так близко. А если бы считал её невинной девицей, стал бы так вести себя? Так ведут себя только разбойники.
Чертополох. Как есть.
За этими размышлениями время пролетело незаметно. Вернувшийся слуга сообщил, что её карета благополучно добралась до замка. А вскоре комнату Кенны огласил совсем не тихий голос нянюшки. Она поведала, что их спас какой-то милорд, которому она рассказала о незавидной судьбе её несчастной девочки.
Кенна мысленно застонала. Если нянюшка открыла рот, то выдала всю подноготную, начиная с того мгновения, как впервые взяла будущую баронессу на руки из плетёной колыбели. И теперь милорд знает о ней всё, в то время как она лишена даже крох сведений о нём.
- Хватит уже! Довольно! – Кенна помассировала виски, что стало для няни знаком замолчать хоть ненадолго. Закрыв глаза, она махнула рукой в сторону гардероба и отдала указание принести то самое бордовое платье.
На пустыре у замка приготовления к празднику шли полным ходом. Многочисленные слуги сновали туда-сюда, таща столы и снедь. Несмотря на стремительно надвигающиеся сумерки, было светло – горели несколько костров. Воздух пах дымом и преддверием зимы. Артисты прибывшего для увеселения гостей цирка готовились к выступлениям, репетируя номера.
Кенна прошлась туда и обратно, чтобы чем-нибудь себя занять. Приметив одну из циркачек, остановилась и издалека стала наблюдать за подготовкой к выступлению.

Наблюдая за тем, как возмутитель ее уединения натягивает на себя сапоги, Кэри пыталась немного согреться. Стоило признаться, что на сегодня купание как-то … подзатянулось. Тело била мелкая дрожь, пробегая по коже цыпками и вынуждая зябко ежиться. Да к тому же Кэри еще явно не пришла в себя от того, что за ее купанием наблюдал кто-то посторонний. Непривычное чувство, когда за тобой подсматривают в такой довольно интимный момент. Тем более, учитывая, что Кэри была практически в чем мать родила. Хотя почему это практически?

Кэри лишь зло зыркнула в ответ на его слова. Интересно, будь он на ее месте, да и вообще будь девчонкой, что бы делал? Глупо, конечно, но вот и правда, чтобы он на ее месте делал? Уж явно не от восторга пищал. Слова же про худой плащик Кэри решила пропустить мимо ушей.
- Не простыну. Наверное, - лишь буркнула в ответ.
Она надеялась, что не свалится с простудой накануне важнейшего для нее вечера. Будет обидно. Столько времени потрачено на этот замок, столько работы переделать в его чертовых стенах, надеясь на солидный “горшочек золота”, чтобы, в конечном счете, свалиться с лихорадкой? Кэри просто не переживет такого! Столько недель терпеть распоряжения старой грымзы, и все впустую? Боги не допустят, чтобы это случилось!
И вдруг Кэри замерла, настороженно наблюдая за тем, как парень шагнул в ее сторону и натянул на влажные волосы капюшон. Даже стоя на расстоянии, Кэри чувствовала тепло, исходящее от его тела. Как и от его рук, что затем плавно опустились вниз, когда он поправил складки ткани капюшона надо лбом.

Кэри лишилась дара речи, когда услышала то, что сказал этот наглый типчик. И была готова его… пнуть ногой для начала. Идти с ним? Еще чего! Чтобы он ее скрутил, в лес уволок и не знамо, что сотворил? Уже было открыла рот, чтобы выдать гневную тираду.

Кэри сотрясла очередная волна озноба, когда налетел ветер, обдувая спину. Ткань плаща напиталась влагой от волос и теперь представляла едва ли не большую опасность, чем парень, что стоял перед ней. Если она так и будет здесь стоять без движения, то свалится с воспалением легких. А предложение Ната вполне стоящее, если отбросить страх. Да и к тому же Кэри не сильно горела желанием снова что-то натирать-вытирать-вымывать. Еже за два месяца наелась так, что тошно.
- А я и не боюсь! - с вызовом ответила Кэри, протягивая руку за щедро предложенным сюртуком. - Просто опасаюсь. Страх лишает воли и мешает трезво думать.
Кэри взвесила все, решая, что выпить горячего чаю будет вполне безопасно. Да и необходимо, если судить здраво, учитывая колотун, что напал на ее маленькое тельце. Правда, ее немного смущал тот факт, что под плащом-то она была обнажена. Очередной приступ озноба сделал свое дело.
- П-пойдем, - с каждым порывом ветра становилось все холоднее, так что зуб на зуб не попадал. – Чай - хорошее дело. Но отвернись. Или так и будешь смотреть на меня?
Кэри вопросительно приподняла брови, и парень послушно отвернулся, не отходя от Кэри, давая возможность утеплиться. Она шустро распахнула полы плаща, пытаясь натянуть сюртук таким образом, чтобы не вылезать из своей одежки. Получалось плохо. Она то и дело задевала Ната то руками, то плащом, пока крутилась и наклонялась.
- Дюпре, - повторила уже знакомое название, все же снимая плащ и вешая его на спину Ната, чтобы нормально одеться в его сюртук. – Слыхала. Сегодня утром от одной девчонки. Так это вас хозяин пригласил на потеху гостям.
Не спрашивала, а констатировала факт, наконец натягивая на себя мужскую одежду, которая почему-то пахла морем, ноткой горечи полыни, костром и кедром. Наверное, именно так и пахнут странствия, что изо дня в день совершают артисты кочующего цирка. Кэри и сама не заметила, как глубже втянула носом запахи, что окружили ее со всех сторон, утыкаясь лицом в ворот сюртука.
Негромкое покашливание вернуло ее на землю, так что Кэри быстро закрутилась в свой плащ.
- Так ты циркач? Делаешь разные фокусы на потеху публике? – Она обошла вокруг парня, становясь прямо перед ним и замечая цыпки на его коже. – А сам-то мерзнешь!
Кэри схватила его за руку и потащила за собой. Пройдя несколько шагов, она резко затормозила, так что Нат врезался в нее, заставляя ойкнуть от неожиданности.
- Тащу тебя, сама не ведая куда. Я же ведь не знаю, где вы остановились.
Она посмотрела на едва различимую тропу перед собой, которая виднелась между деревьями. Затем развернулась к Нату лицом, упираясь глазами в голую грудную клетку, что красовалась перед ней рельефными подкачанными мышцами.
Кэри сглотнула и сжала пальцы в кулачки, сдерживая порыв потрогать эти самые рельефы. Она была любопытной, а любопытство всегда обходится очень дорого.
А потом словно со стороны услышала свой голос, который выдал нечто не поддающееся логическому объяснению.
- Может, возьмешь меня на руки? Я тебя буду греть в благодарность за то, что не дал мне замерзнуть и одолжил свой сюртук.
Вот уж воистину говорят, что наглость - второе счастье. А наглости Кэри было не занимать.

-Шиан, о чём ты? Всё, как прежде. 

-Тут нечего объяснять. 
Что он мон сказать ей? Что она слишком молода для всего, что он хочет с ней сделать? Или что он больше не хочет, чтобы она считала его братом. Как объяснить, что эта её привязанность к нему - лишь иллюзия, которые он создаёт в таком количестве.
-Ты просто привыкла ко мне. 

-Шиан...
Зверь пытался никак не выдать своих чувств. Он стоял неподвижно, изо всех сил сдерживая в узде тело. Руки повисли по бокам, но он весь подался ей навстречу. Нельзя! Так нельзя!
-Мы почти семья. Помнишь? 
А потом она начала петь...

Она ушла слишком быстро. Сбежала. Оставила его одного. Но ему нужно привыкать. Однажды она и вправду уйдёт с каким-нибудь красивым молодым человеком, который ей предложит много больше, чем может предложить Зверь. Нужно просто приучить себя к этой мысли. Он не сможет быть рядом вечно. Однажды ему придётся отпустить Шиан. 
Как ему сказать ей, чего он на самом деле хочет? Как это объяснить? Какими словами? 
Он снял маску. Ветер коснулся лица. А Зверю хотелось, чтобы это была Шиан. Он повернул маску и поднёс к лицу, касаясь губами того места, которого коснулась Шиан. Но не ощутил ничего. Холодная твёрдая поверхность не могла передать тепла её губ.
Зверь вернулся к цирку. Фрэн уже дошила платье, и теперь пропитывала его специальным раствором. Двое крепких парней разбирали зеркала и стёкла, которые Зверь приготовил для номера. Ему столько всего предстояло ещё сделать, но в голове засели мысли о Шиан. Дым! Ему нужно приготовить дым... И проверить розы. А Шиан была где-то близко. Он даже видел её фургончик. Но сначала он должен приготовить кольцо для акробатики. И стёкла. Установить стёкла... 
Зверь понял, что делает, лишь когда оказался на ступеньках обиталища Шиан. Без стука он рванул дверцу на себя, врываясь вовнутрь, как однажды это сделала она. 

Шиан стояла спиной к нему и разбирала костюмы. Она испуганно повернулась на звук. Зверь плотно захлопнул дверь. 
-Ты хотела, чтобы я объяснил...
Он сорвал с лица маску и швырнул её куда-то в угол. А затем подскочил к Шиан и развернул лицом к себе. Изо всех сил дёрнул в стороны лиф платья, разрывая ткань, оголяя белоснежную кожу и маленькую грудь. Настолько маленькую, что мог обхватить губами большую часть. 
Он прижал Шиан к столу и наклонил голову, с жадностью прижимаясь ртом к одной острой груди. Его губы полностью обхватили ореол, а язык чувствовал, какая здесь мягкая и бархатистая кожа. Пальцами он грубо сжал сосок на другой груди и потянул. Зубы обхватили набухшую во рту вершинку. А потом он с силой всосал его, втягивая в рот и теряя рассудок от сумасшедшего вкуса. 
С трудом он оторвался от Шиан, с удовлетворением замечая тонкие царапинки на её молочно-бледной коже. 
-Вот что это значит, Шиан. То, что мне от тебя нужно. И вряд ли ты хочешь того же. - Он отступил от неё на шаг. Потом ещё на один. - Готовься к номеру.
Зверь выбежал из фургончика, лишь на улице понимая, что забыл у Шиан маску. 
_________________

Девушка сначала испугалась, но потом, посмотрев на Тасгалла, приняла плоток и сильнее стала плакать. Он не стал дотошно пытаться ее успокоить. Порой нужно выплакать все что скопилось на душе, и мешать этому не стоит.
Незнакомка поблагодарила, и забавно икнула. Мужчина улыбнулся.
- Ну что вы, какая еще смерть? - он посмотрел на ее милое хоть и заплаканное личико. - Не существует ситуаций, из которых бы не было выхода. Просто иногда мы их не видим или не хотим замечать, - Тасгалл присел рядом на каменный заборчик. - В любом случае, я весь в вашем распоряжении. Если чего-то желаете - я исполню.
Тасгалл посмотрел на юную леди и улыбнулся.
- Хотите чтобы я сопроводил вас к месту ужина? Или может желаете, чтобы я сопроводил вас до ваших покоев?
_________________

Посидев еще немного на свежем воздухе, подумала, что тётя возможно будет недовольна, что я ушла одна из дома. Мне стало зябко, но полуденная тишина принесла желаемое утешение. Вспомнились дорогие сердцу моменты прошлой жизни. Раньше, в бытность мою ребенком, мне нравилось ходить с отцом в порт, встречать его корабли, разглядывать диковинные товары, которые привозили в порт со всех концов земли. Мне, как хозяйской дочке, дарили всякие диковинные сладости или игрушки. Как единственную наследницу, отец пытался научить меня важным, с его точки зрения знаниям и умениям, приобщить сызмальства так сказать. Но в конце концов махнул рукой, поняв всю тщетность своих усилий. "Вот подрастешь, найду тебе мужа, чтобы знал мое дело. Чтобы было кому передать тебя со всеми потрохами." Маленькой мне было смешно представлять, как меня с потрохами какими-то передают мужу. Я смеялась вместе с папой под брюзжание матушки. Однажды, лет в десять, когда в Эдинбурге первый раз попала в оперу, я вдруг поняла в чем мое призвание. Мне сначала захотелось научиться играть на скрипке, потом стать дирижером. Но когда зазвучал рояль, я решила, что хочу научиться играть. Мама обрадовалась, ведь раньше меня никакими уговорами не усадить было за новый блестящий и огромный рояль в гостиной, пугающий своей чернотой и открытой пастью, как я тогда думала. Теперь я страстно хотела играть, хоть одним пальцем. Сразу наняли старого учителя-француза и я часами не выходила из музыкальной комнаты, осваивая технику, и играя гаммы, потом маленькие этюды и пьесы. Часто, играя классику, мне хотелось импровизации и я играла то, что извлекали мои пальцы и душа из инструмента. Гости и партнеры отца лишь вежливо слушали, когда он просил меня сыграть. И только один как мне тогда казалось не оставался равнодушен, понимал, что я играю, понимал меня. И я играла лишь для него одного, среди других гостей. Я грустно улыбнулась. Он был удивительный, сильный, смелый. Самый лучший и удачливый капитан моего отца.
Вставая со скамьи, я поплотнее закуталась в шаль и сорвав кленовый лист, пошла к замку.

Солнышко, обласкав мимолетно мое лицо, скрылось за облаком и я поняла, что пора поторопиться. На тропинке появилась мужская фигура и мне показалось, что это Джеффри, мой кузен. Махнув ему рукой я прибавила шагу.
- Джеффри, подожди меня! - Но подбегая к мужчине, поняла, что ошиблась. - Ой, извините, кажется я ошиблась. - С легкой улыбкой поднимая глаза на мужчину, я замерла, не веря своим глазам
- Крейг? -Смутившись, я сцепила руки перед собой, не зная куда девать глаза и снова посмотрела на него. - Капитан, вы тоже приехали в гости в Фалан Кнок?
Столько лет я не видела его. Последняя наша встреча закончилась поцелуем, перевернувшим всю мою жизнь и он исчез... Я перестала улыбаться, вглядываясь в его лицо, замечая, как он изменился. Может он не узнает меня, ведь столько лет прошло...

Ну что вы Миледи) В моих словах не было и намека на пошлость) *теперь есть)* Я с благородными намерениями помочь)))
Как вашей милости будет угодно) Буду с нетерпением ждать вашей благодарности)
_________________

Она промолчала. Его слова были обманом. Всё не было как прежде. Но если он говорил - она слушала. И соглашалась. Ещё одна иллюзия того, что всё по-старому. И сейчас, в этом маленьком мирке, укутанном в объятия мёртвых цветов на каменной стене, всё действительно было как прежде. Он и она. И больше никого.

И что здесь плохого? Что плохого в том, что она привыкла к нему, и он стал неотъемлемой частью её существования. Что плохого в том, что она хочет только его, такого близкого и родного. Такого нужного и единственно важного?
Почему плохо хотеть кого-то близкого? Того, кто поймёт и примет, будет знать её также, как самого себя... Неужели, её преступление кроется лишь в этом?

Они были почти семьёй. Зверь был прав. Шиан считала его братом. Вот только как рассказать ему, что она не вынесет самой мысли о том, что он с другой? Что он когда-нибудь покинет её, уйдя с той, кого полюбит? Что он оставит ей? Мысли, принадлежащие лишь ему? Желания, направленные на него? Что он оставит после себя? Расколотую на части Шиан? Маленькую сломанную куклу в испачканном пылью платье?
- Помню.
Шёпотом. С губ. Едва слышно. Так, чтобы не разобрал слово даже он. Потому что это не правда. Она не помнит. Давно забыла о том, что они семья. Давно рассталась с этой иллюзией. В тот самый миг, когда впервые захотела его. Когда почувствовала что-то новое, неизведанное от его близости. Когда впервые обругала себя за эти желания и мысли. Разве она помнит о том, что они почти семья? Нет. Она врёт. Ему. И себе.

Она сбежала от него. Как сбегают маленькие глупые девочки, внутри которых бушует пожар, который невозможно затушить. Просто ушла из их мира, что охраняла каменная стена, увитая мёртвыми цветами. Зная, что у неё была единственная возможность остаться рядом с тем, кого она так отчаянно любила. И пренебрегая этим крохотным шансом. Сбежала, как трусиха, которая не умела решать и решаться...
Сбежала...
Шиан перебирала костюмы, в которых выступала. Руки дрожали. Она не могла совладать ни с самой собой, ни с мыслями, которые заставляли её желать столь много всего. Того, что было ей недоступно. Что он сделал с ней? Что она позволила сделать? Как теперь оставаться спокойной, когда она сходит с ума? От него? От того, что было совсем недавно? Губы всё ещё горели от прикосновения к равнодушной прохладе его маски. Она бы многое отдала за поцелуй. Его поцелуй, который бы маленькая воровка украла у Зверя. Целовал ли он также её? Ту, другую, которая могла заставить любого мужчину думать лишь о ней. Ласкал ли он её так, что она забывала обо всём на свете?
Эти мысли убивали и иссушали. Она отбрасывала от себя костюмы, один за другим, но ничто не было способно унять эту сумасшедшую дрожь во всём теле.
Он свёл её с ума и прекрасно знал об этом...
Распахнувшаяся дверь и мгновение, когда она застыла. Всего на миг, показавшийся ей вечностью. Шиан чувствовала, что это был он, её Зверь. Который пришёл к ней, несмотря на то, что она так ужасно вела себя с ним всё это время. Она быстро обернулась, испуганно глядя на то, как он закрывает несчастную хлипкую дверь в её фургончик.

А потом всё произошло так быстро... Маска, которую Зверь носил как прикрытие от всего мира, отлетела куда-то в сторону, и Шиан осталось так мало - всего лишь всматриваться в черты его лица. Жадно. Впитывая каждую чёрточку, стараясь запомнить то, какой он.
Однажды он прогнал её, а она придумала себе тысячу объяснений. Что Зверь это сделал потому, что не хотел, чтобы она видела всех секретов его номера. Теперь же поняла - он прятался от неё. В том числе. Она алчно смотрела на его лицо, испещрённое шрамами. Остановилась на губах, делая жадный вдох. Она так хотела попробовать их на вкус, чтобы узнать, что он дарит той, другой. Какие поцелуи - жадные, глубокие, сладкие?
А Зверь лишь развернул её лицом к себе, рванул в стороны лиф её платья, обнажая, заставляя желать закрыться от него. Совсем недавно она хотела всего. С ним одним. Теперь же отчаянно смущалась его - своего Зверя.
Шиан охнула, когда он обхватил ртом её грудь. Внизу её живота сладко-болезненно заныло. Желание сосредоточилось там, где ещё ни один мужчина её не касался. Она физически почувствовала, как между её бёдер стало влажно. Всего лишь от одного прикосновения его губ. Всего лишь?
Она откинула голову назад, подставляя ему всю себя. Маленькая воровка. Развратная. Потому что он пробудил в ней всё это...
Зверь потянул сосок, и она застонала, едва не умоляя его о большем. Он же знал, что творит с ней? Знал. И знал, как именно действует на неё. Всё, что он с ней творил. Ей оставалось только прижимать к себе его голову. Как распутнице, которая была готова на всё. С ним одним.

А она молчала. Тяжело дышала и молчала. В разорванном платье, с влажными от прикосновений его рта сосками, покрасневшими от откровенных касаний, она молчала. Потому что не знала, стоит ли говорить хоть что-то. Он испепелил своими признаниями всё её существование. Стёр, будто его не было. Перевернул весь её мир с ног на голову. Так что же она могла ему сейчас сказать?
А потом Зверь ушёл. Оставив ей лишь способность горестно вздохнуть. Она неловко сжала руками порванные края лифа платья, после чего принялась стягивать его через голову. Вряд ли она хочет того же. Он прав. Она хочет гораздо большего...

Шиан смогла найти зверя через несколько минут, когда переоделась в свой костюм для выступления. Гости замка уже собирались на пустыре, ожидая зрелищ, за которые циркачей ждёт немалая плата. Найдя Зверя, Шиан поравнялась с ним, чтобы вернуть ему маску. Вложив её в ладонь мужчины, кукла приподнялась на носочках и шепнула в ухо Зверя:
- Спрячься от всех. Потому что ты только мой.
После чего быстро и легко устремилась к кострам. Впереди её ждал их со Зверем номер, и она хотела быть лучшей. Для него.
_________________

Как легко с этих прекрасных уст слетали фальшивые упрёки. Наигранность видел только Харли. Дестини была превосходной актрисой, и именно её несомненный талант привлёк Харли в тот вечер в местном театре Глазго, куда его привели бессонные ночи. Хотел развеяться, а в итоге выступление примы театра навело на мысли о грандиозном спектакле, который казался безумием, но так блестяще исполнялся двумя актёрами. Харли помнил, как пробрался за кулисы, и изумлённый взгляд актрисы, явно говоривший о том, что она считает его ненормальным. Он до сих пор не знает, почему Дестини согласилась. Почему променяла яркую жизнь и обожание публики на скромную роль жены эксцентричного врача.
По сути, согласилась на афёру. Обман. Но в последнее время до Харли стало доходить, что обманул он совсем не публику, не зевак и именитых учёных. Обманул сам себя, когда поверил, что сможет находиться рядом с прекрасной и свободной женщиной и остаться равнодушным. Незаметно она стала частью его жизни. Настоящей её частью. Другие женщины? Они просто перестали для него существовать. Если бы только Дестини было до этого какое-то дело. Она просто играла роль. А он загнал себя в капкан. Наниматель не смел преступить границ и следовал своему же чёткому плану.
Но Дестини… Этот приступ ревности показался Харли особенным, или он снова себя обманывает, выдавая желаемое за действительное? Он повернулся к Дестини всем корпусом, пытаясь по её холодному и высокомерному взгляду прочитать истинные чувства. Но разве есть у актрисы истинная личина? Актриса играет роль даже во сне. Нет никакой их семьи, и никакой ревности. Глупый спектакль, который Харли продолжал играть. И с приближением их разлуки играл он всё более отчаянно.
- Разве могут быть в моей жизни другие женщины, Дестини? – спросил он, понизив голос, и ступил на шаг ближе, оказываясь настолько близко, что между телами невозможно было бы просунуть даже ладонь. Рискованная близость рождала опасные желания, но Харли никогда не отступал перед опасностью. Поймав шелковистую прядь волос, он погладил её между пальцами и заправил за ухо Дестини, насладившись этим лёгким касанием. Дабы избежать дальнейшего искушения, резко убрал руку, сцепив с другой за своей спиной. Дестини всё также смотрела на него, и сизые облака, проносящиеся над ними, отражались в её глазах. И Харли Таггерт вдруг в самый неподходящий момент понял, что… влюбился.
_________________