Делински Барбара

эстет:

Юля, я в аналогичной ситуации дома трое взрослых мужиков и порой их действия (особенно самого-самого старшего ) не поддается никакой логики.
Я например, к Далласу отношусь даже чуть лучше, чем Пейдж. То, что он затеял пари, согласна с тобой, ни один мужчина не пойдет с женщиной если она его не заинтересовала. Меня лично в данной ситуации Пейдж удивила. Дело даже не в том, что к какому образу героини мы привыкли или нет, я данный вопрос рассматриваю с точки зрения рассудительной и себя уважающей женщины. Такая женщина, не прошла бы спокойно мимо оскорбления. Я всё понимаю, что впоследствии появятся чувства, а когда чувства можно многое простить, но в данной ситуации, любовник в лицо вышвыривает слова о том, что, извините, переспал с тобой потому что поспорил, а женщина тихо сидит в кровати, немного покачиваясь, затем встает, продолжает с ним разговор как ни в чем не бывало
Где же женская гордость и высокая самооценка? Игнорированием оскорбления (а это я именно так воспринимаю) женщина показывает, что об неё можно ноги вытирать! Извините, девочки, но такой поступок для меня неприемлем.

...

Еленочка:

Меня больше удивило то, что Пейдж пригласила его погостить заодно заняться ремонтными работами, причем так как будто на ее буднях это совсем не отразится: она будет работать, читать книги и т.д., ну только секс еще добавится. Наивно с ее стороны полагать, что она к нему не привяжется за это время, если уж она свой уклад менять не хочет... А если у нее к нему чувств не появится, тогда она просто использует его для секса, это не есть хорошо. Не знаю до конца почему, но мне Даллас на данный момент больше нравится чем Пейдж, может я его лучше понимаю. Пейдж у меня очень часто вызывает недоумение свои трезвомыслием и рассудительностью, эмоциональной реацией, может, потому что у меня другая натура, и была бы другая реакция на события.

...

БаSтет:

Поздравляю всех с окончанием выборов героев "Обманутой"! Они длились хоть и долго, но зато очень весело.

А я прочитала первые 2 главы "Доверия". Очень интересно все началось, герои понравились. Быстро в них все закрутилось. А постельная сцена, это вообще нечто, особенно в переводе Юли! Очень понравилось, спасибо огромное! Сегодня постараюсь догнать вас, но обещать не могу. Сижу последние 2 дня, прилипнув к телевизору, футбол смотрю.

...

juliaest:

Вот с чем не соглашусь, так с отсутствием у Пейдж гордости.
- Я не чувствую потребности принадлежать кому-либо...
....
– Мне нравится жить так, как я живу сейчас. Я люблю одиночество, мне нравится независимость.
- Но тебе понравилась последняя ночь, не так ли?
- Я уже сказала тебе, что понравилось. Но это не означает, что следует повторить ее сегодня. Я не повисла у тебя на шее, Даллас.
А вот самое главное, цитата:
Да, Даллас сделал ей больно, но она не приняла это близко к сердцу. Она чувствовала, что внутри мужчины присутствует какой-то демон, что он не хочет быть таким, что он не должен быть таким. И, несмотря на поступок Далласа, она чувствовала это как женщина. В этом не было ничего предосудительного.

Вам не кажется, что Пейдж понимает Далласа лучше, чем он сам себя. Она очень чувствительна и инстинктивно понимает, что с поступками Далласа не все так просто.

Обратите внимание на то, что Пейдж не скрывает, что мужчина ее интересует. Она пытается понять его, понять секрет камня. Потому, что Даллас для нее как новый материал в руках: необычный и непознанный.

Ужас, теперь разговоры на работе будут только про это .

...

Инет:

опять не приходят сообщения, а тут такие роскошные дискуссии...



вот именно
и не только на работе - везде ...

...

juliaest:

 » Доверие - 5-я глава

Глава 5
Джесси держал в руках книгу, но хотя время было уже послеполуденное, он не прочитала ни строчки. Даллас сидел на террасе и думал о прошлой ночи. Несмотря на холодность, что Пейдж демонстрировала время от времени, в постели она была страстной как никогда раньше. Словно раскрыла перед ним две свои самые деликатные стороны – нежность и неистовость. Для женщины, которая не владела любовными играми в совершенстве, она была изумительной. Может, хотела наверстать упущенное время, может, была в восторге от новых ощущений. В любом случае Джесси был счастлив, и у него не было желания уезжать.
И, да, она возложила на него ремонтные работы. Рано утром, точнее для Джесси было рано, потому как он только проснулся, а Пейдж провела уже несколько часов в студии, они поехали в город, чтобы купить необходимые инструменты и материалы. Джесси усмехнулся, когда припомнил шуточный спор перед тем, как они выехали.
- Я поведу, – Пейдж объявила жестокую войну за ключи от машины.
- Ты по-прежнему занимаешь самоуправством, я не могу позволить, чтобы меня возила женщина. Я поведу.
- Извини меня, но лимузин подходит для города, а здесь я не хочу выставлять себя на показ. Кроме того, невозможно будет припарковаться, он слишком большой.
- Я поведу, – повторил Джесси упрямо, взял Пейдж за руку и вывел из дома.
- В таком случае, едем на моей машине, – пробормотала Пейдж, вручая ему ключи от машины. Джесси сунул их сразу в карман, на тот случай, если она изменит свое решение.
- Лимузина нет. Прекрасно!
- Я вернул лимузин обратно. У меня самого есть машина.
- Это я вижу. МДжи(1) вполне сносный. Может быть немного староват, но вполне сносный.
- Он не старый, это реставрированный ветеран.
Пейдж пожала плечами.
- Ну, если ты так говоришь.
- Ты собираешься глумиться над Викторией?
- Боже мой, у этого есть имя!
- Конечно есть, и ты ответишь за все насмешки.
- Ты должен был сказать, что приехал на своем автомобиле.
- Ну тогда, мы бы не стояли здесь и не спорили. Мне нравится поддразнивать тебя, когда ты сердишься, то веснушки становятся заметней.
Пейдж посмотрела на него мгновение и беспомощно взмахнула руками.
- Ты невозможен.
- Н-да, это я и пытаюсь объяснить тебе все время. Пошли, тебя ждет работа. Если мы не найдем материал для одной стороны изгороди... Послушай, я могу и один поехать.
- Ты не знаешь, где все находится. Я покажу тебе, а в следующий раз поедешь один.
- Что бы я без тебя делал? – спросил Джесси со смехом, сажая Пейдж в машину.
Они заехали в скобяную лавку, на пилораму, супермаркет и к рыбакам. К счастью, Пейдж не стала долго спорить, когда Джесси захотел расплатиться за покупки. По крайней мере, Джесси хотел быть независимым, и Пейдж это понимала.
Они сделали еще одну остановку по просьбе Пейдж. Хотя Джесси говорил, что возьмет ответственность за предохранение в постели на себя, Пейдж настаивала. Она сказала, свекнув глазами, что не доверяет мужчинам. Джесси остался ждать в машине, когда она пошла к врачу.
По крайней мере, теперь он защищен, подумал Джесси. Ему было все равно как, но он хотел быть уверен. Нежелательная беременность не входила в его планы на будущее. В мире рождалось слишком много детей, чьи родители не хотели или не имели возможности сделать своих чад счастливыми. Джесси знал это, знал слишком хорошо.
От мыслей такого рода накатила депрессия и потянула Джесси за собой. Затем какой-то импульс заставил перейти мысли на студию Пейдж. Он был там только один раз, в первый вечер, когда Пейдж знакомила его с домом. Теперь ему хотелось побывать в студии снова.

Дверь была открыта. Джесси постоял на пороге, как будто кто-то невидимый преградил ему путь. Студия, как и другие комнаты со стороны моря, была залита светом. Этот свет давали стены из стекла. Сегодня, в прекрасный летний день, раздвижные двери были открыты, пропуская легкий морской бриз. Хотя в доме был кондиционер, Джесси сомневался, что Пейдж в нем нуждалась, прохлады моря было вполне достаточно.
Но не свежий воздух почувствовал Джесси в студии, это была творческая атмосфера, царящая во всем пространстве комнаты. Здесь было строго и спокойно. Взгляд Джесси двигался по кругу, остановился на оборудование, материалах, начатых работах, длинном столе. Обрамленные плакаты, окрашенные в белый цвет стены, письменный стол, заваленный рисунками и набросками, рядом доска с заметками.
Наконец, его взгляд остановился на Пейдж. Она сидела на табурете в дальнем конце студии. Кусок грубой мешковины закрывал ее колени. Между ее бедер был зажат большого размера кусок дерева. Ее лицо закрывала, опускающаяся почти до подбородка, защитная маска. В одной руке молоток, в другой зубило. Она постукивала по зубилу молотком, врезаясь в дерево мягко и ритмично. Несколько мгновений спустя Пейдж прекратила постукивания, взяла заготовку в руки, внимательно исследовала ее со всех сторон, положила обратно, немного повернула и снова начала резать.
Она была так погружена в работу, так сосредоточена, что Джесси решил не мешать. Он уже повернулся, чтобы уйти, когда Пейдж, заметив его, отодвинула маску на лоб.
- Не уходи.
- Я не хотел тебе мешать.
- Ты не мешаешь, в любом случае я хотела отдохнуть.
- Над чем ты работаешь? – Джесси не переступал через порог. Он чувствовал, что это было бы назойливо.
Пейдж посмотрела на деревянный брусок, опустила руки и скользнула рукой по начатой работе.
- Это первый черныш(2) из группы.
- Из группы... Да, конечно, у тебя на выставке было несколько таких групп, не так ли?
- Итак, оказывается на том вечере ты видел что-то еще кроме меня, – съязвила Пейдж.
Джесси приподнял брови и слегка кивнул. Пейдж немного поколебалась.
- Тебе понравилось?
- Твои работы были прекрасные. Очень эмоциональные. Поэтому я был убежден, что ты не... ну, ты знаешь.
- Знаю, – согласилась Пейдж тихо. – Джесси?
- Да.
Глаза Пейдж сверкнули.
- Ты можешь войти вовнутрь.
- Вовнутрь? О! Конечно. – Невидимые ворота открылись, и Джесси сделал шаг вперед. Он все еще чувствовал, что словно вторгается в ее очень личный мир, но предложение звучало так миролюбиво, что отказаться было невозможно. Даллас засунул руки в карманы, качнулся с пятки на носок и скользнул быстрым взглядом по помещению. – Очень приятное место для работы. Очень яркое и красивое.
Пейдж взглядом следила за Джесси.
- На самом деле это большая спальня. Или была. Но, когда я увидела этот дом впервые, то сразу поняла, что она прекрасно подходит для студии. Большая и просторная. Гардероб - идеальный склад. И ванная с водопроводом тоже очень необходимы. – Она бросила взгляд в сторону алькова. – Я перенесла одну из дверей, чтобы образовалась одна большая комната.
Ванная была большой, с несколькими нишами. В открытой части было много места, часть занимали две раковины. Ванна, душ и туалет спрятались за отдельными дверьми.
Джесси начал ходить по студии, внимательно осматривая каждую вещь, которую не смог рассмотреть от дверей. Он остановился у стола, заваленного огромным количеством непонятных инструментов.
- Ты их все используешь?
- Так или иначе.
- Они все одинаково выглядят. – Джесси взял один из предметов с края стола и коснулся металлической части.
- Это рашпили. Они все немного отличаются. В доработке даже небольшая разница очень важна.
Джесси отправился к наборам, части в которых напоминали полоски ткани.
- Шлифовальная ткань, – пояснила Пейдж. Прежде, чем Джесси успел спросить. – Она может быть и широкой, тогда ее можно разрезать на узкие полоски. Я ее использую для окончательной шлифовки деревянных скульптур.
- Я думал, что ты пользуешься наждачной бумагой.
- Иногда да, но шлифовальная ткань является более чувствительной, более тонкой.
Джесси кивнул и подошел к Пейдж. Его взгляд упал на лежащую на коленях работу.
- Что это за дерево?
Пейдж перевернула изделие нетронутой стороной и сказала:
- Орех.
- Других чернышей ты тоже будешь вырезать из дерева ореха?
- Да. Хотя они будут немного отличаться. Не существует двух одинаковых кусков дерева, так же нет двух одинаковых камней. Таким образом, не может быть двух абсолютно одинаковых вещей.
- Ты делала эскизы перед работой?
- Да. Иди посмотри, черныши находятся на самом верху стопки.
Джесси подошел к столу и посмотрел рисунки. На одном большом листе одни птицы были отдельно, другие вместе, у одних был только контур, у других прорисована каждая деталь.
- Очень красиво, изящно.
- Это то, чего я пыталась достичь. Черныши сейчас суетятся на песке, как непослушные дети, вот эту своего рода суету я пытаюсь изобразить в дереве.
- Застывшие в скульптуре?
- Все эти движения есть в птицах, их поза, постановка ног.
Джесси заинтересованно кивнул
- Где ты их разместишь?
- Вероятно на песке, с помощью клея песок становится полностью твердым.
- Это должно быть очень смело. – Джесси вернулся обратно к Пейдж. – Большинство из твоих работ, представленных на том вечере, были большими. Ты изменила стиль?
- Просто разнообразила. Я хочу, чтобы черныши были в натуральную величину.
- Но не во всех деталях. – Ни одна работа Пейдж не была довольно реалистичной, Джесси заметил это еще на выставке. Скорее это была интерпретация, которая изменяла, казалось бы, обычные вещи на уникальные.
- Нет. Я хочу добиться общего впечатления, запечатлеть движение природы. Отметить глазом контуры, кривые, изменения тона и цвета. Ритм движения вызывает в скульптурах жизнь. – Пейдж сделала паузу, немного собралась с мыслями и продолжила:
- Может, поставлю две птицы рядом, я еще не знаю. Зависит от того, как поведет себя дерево.
- То есть импровизируешь?
- Да, спонтанность может быть захватывающей.
- Получается, что ты не знаешь, когда начинаешь работу, чего хочешь?
- У меня есть общее представление. Но я бы должна быть гибкой. Каждый деревянный блок, каждая каменная глыба может иметь дефекты. Если я найду слабое место, то должна сосредоточиться на этом. Так сказать компенсировать.
Джесси вернулся обратно к столу, облокотился об него спиной и скрестил руки на груди.
- У тебя не получалось так, что из-за ошибок вся работа шла насмарку?
- Иногда бывало. К счастью, обычно это происходит на ранних стадиях. Просто убивает, когда к концу потрясающей работы находишь брак в материале.
- Могу себе представить.
Даллас обнаружил, что смотрит на защитную маску. Она поддерживала волосы, не давая им падать на лицо, что делало Пейдж еще более красивой.
- Ты всегда работаешь в маске?
- На этом этапе работы - да. Щепа может легко попасть в лицо. Это опасный этап, по крайней мере, для дерева. Когда я работаю с камнем, то использую для резки ручные сверла, это создает много пыли, а с респиратором неудобно. – Она огляделась вокруг. – Поэтому воздух в студии постоянно очищается, здесь очень хорошая вентиляция.
Даллас слушал, и его взгляд снова и снова останавливался на Пейдж. Она сидела такая... такая довольная, с работой на коленях. Готовая ответить полностью на все вопросы, а Джесси о многом хотелось бы спросить, но Пейдж надо было работать. Джесси, конечно, хотелось, чтобы Пейдж проводила дни в его компании, но он не смел просить ее об этом. Из личного опыта он знал, как ненавидел, когда ему мешали работать, и поэтому не хотел рисковать, из-за боязни, что Пейдж выгонит его.
Эти благие намерения рассыпались, когда по дороге к двери, его взгляд наткнулся на небольшой камень, лежащий на столе у стены. Он остановился, взял его в руки, чтобы рассмотреть поближе.
- Что это?
- Это... это просто-напросто камень, – ответила Пейдж немного поспешно.
Джесси бросил на нее любопытный взгляд и снова посмотрел на камень. Он был чуть больше его ладони, плоский и удлиненный. Одна сторона его была обработана, и это привлекло внимание Джесси. Он посмотрел на него внимательнее, потом на свою руку, потом обратно на камень. Два пальца и третий. Мужские.
Когда Пейдж могла начать работать, подумал Джесси, но побоявшись спросить, положил камень и в задумчивости вышел из студии. Он пошел босиком из дома на террасу, спустился по лестнице на пляж. Было время прилива. Он шагал вдоль кромки воды, перепрыгивал через камни, покрытые морскими водорослями, выискивая дорогу между валунами. Добравшись до высокого камня, он прислонился к нему, чтобы передохнуть.
Там и нашла его Пейдж спустя некоторое время.
- Я надеялась, что ты будешь здесь, – сказала она робко приближаясь. – Я... я могу присоединиться?
Посмотрев на Пейдж красноречивым взглядом, он выразительно пожал плечами.
- Это твой пляж.
- Я не буду тебе мешать, если ты хочешь остаться в одиночестве. – Когда Джесси снова пожал плечами, Пейдж направила взгляд в другую сторону. – Я хотела объяснить, – сказала она, гладя на горизонт. – Это была... твоя рука.
- Вот как.
- Я начала это вчера.
- Почему?
Теперь Пейдж пожала плечами, она смотрела на гальку под ногами.
- Не знаю. Я гуляла здесь и увидела этот камень, это вдохновило меня на резьбу.
- Так и рождается твое искусство?
- Не всегда. Иногда у меня появляется идея. И я ищу подходящий материал в течение нескольких месяцев. – Ее глаза засверкали. – Иногда материал сам дает идею. Это как... – она оставила заключительную фразу висящей в воздухе.
- Как что?
Когда Пейдж все еще колебалась, Джесси улыбнулся и ободряюще кивнул. Пейдж закончила фразу тихим бормотанием.
- Как если бы камни говорили со мной.
Ее щеки порозовели. Она знала, что это звучит эзотерически(3) , но она очень хотела поделиться с Джесси своими мыслями. Ее голос снизился почти до шепота.
- Это очень особенный секрет, очень личный. Иногда бывает, что я боюсь приступать к работе, опасаясь, что выдам то, что камень не хочет показывать.
- Тогда почему ты это делаешь? – спросил Джесси мягко.
- Я не знаю, думаю, что это какое-то внутреннее принуждение. Возможно, необходимость доказать, что я слышу. Может быть, грех скрывать такую красоту.
- Моя рука здесь, она реальна. Зачем тебе копия из камня?
- Потому, что это красиво. И потому что... у нее есть, что сказать.
Джесси положил руку Пейдж на затылок и притянул к себе. Она обняла его за плечи, отряхивая спину от песчинок.
- Может ты вырежешь из камня и другие части моего тела?
- Это было бы настоящим вызовом.
Дыхание Джесси щекотало лоб Пейдж.
- Для меня тоже. Я не уверен, что выдержал бы, когда ты так ко мне прикасаешься.
- Мои руки прикасаются к камням.
- Да, но когда делают что-то из камня, прикасаются к модели. Я все знаю.
Пейдж рассмеялась.
- Что, если я начну с чего-то нейтрального, например, с твоих плеч?
- Ты изваяешь мои плечи? Отлично!
- Потом... торс. – Пейдж положила руки ему на грудь и заскользила вниз к талии. – Он очень мощный.
- Ты хотела возбудить меня. Я тоже.
Пейдж поняла, в какую сторону повернулись мысли Джесси.
- Джесси Даллас, я этого не делала!
- Почему? Микеланджело делал это много раз.
- Ты вел разговор о ваянии, как ты себя чувствовал, если бы я ваяла это.
- Как камень. Черт... твердым.
Пейдж захихикала и спрятала лицо на груди у Джесси. Он поглаживал ее по спине, это было приятное чувство.
- Вот одна из причин, почему я этого не делаю.
- А какая другая?
Пейдж посмотрела на него
- Некоторые секреты действительно личные, то, чем я не хочу делиться.
Джесси застонал как от боли, поставил Пейдж между своих раздвинутых коленей, прижал к своему вытянутому телу. Губы Пейдж были мягкими и влажными. Не в силах сопротивляться молчаливому приглашению, Джесси наклонился в волшебном поцелуе. Во всяком случае, для Пейдж это было волшебство, словно у нее вдруг пробудились все чувства. Джесси чувствовал тоже самое, он сжал руками ягодицы женщины и прижал ее к своим бедрам.
- Что ты об этом думаешь? – спросил он.
- Как камень. Черт... твердый.
Джесси разразился громким смехом. Пейдж редко слышала, как он смеется, а тем более так как сейчас. Это звучало приятно и жизнерадостно, в этом были счастье и удовольствие. Пейдж была рада, что Джесси здесь.
Когда Джесси стал нашептывать ей ухо, его голос был хриплым.
- Как ты смотришь на то, что мы пойдем и испробуем ту штуковину, что доктор дал тебе сегодня утром.
- Я должна работать, – подразнила Пейдж, очень хорошо зная, что сегодня ей не придется работать, да ей и не хочется этого.
- Я предоставлю тебе множество материала. Ты сможешь изучить каждое место. Запечатлеть и формы, и текстуры, и...
- У меня уже есть одна идея, но мы должны поторопиться, иначе тебе придется неси меня домой. Мои ноги могут не выдержать напряжения, – предупредила она. Ее, прижатые к Джесси, груди налились, она чувствовала каждое вздох и выдох мужчины. Она ответила на давление Джесси на низ живота – она сгорала внутри.
Еще прежде, чем она закончила, Джесси яростным рывком поднял ее на руки.
- Эй, – Пейдж начала сопротивляться. – Сейчас я еще могу передвигаться на собственных ногах.
Джессм усмехнулся.
- Первобытный инстинкт в действии. Не отказывай мне в этом.
Пейдж не отказывала ему ни в чем, но это не было односторонним, потому, что Джесси был щедрым любовником.

Некоторое время спустя, после принятого душа, одевания, ужина поджаренными гребешками со свежей брокколи и картофелем, они сидели в гостиной и читали. Пейдж не припоминала, когда так приятно проводила вечер. Она не делала ничего необычного, но все было по-другому. Ей было уютно и спокойно, и она задумывалась, что причина этого в мужчине, который сидел на другом конце дивана и читал взятую с полки книгу.
Пейдж рассказала ему о своих задумках в работе, которые раньше бы ревниво оставила только для себя. Ей нравились подтрунивания, которые часто имели сексуальный подтекст, что было для Пейдж новым, но очень веселили. Ей нравилось, как Джесси ласкает, прикасается к ней – в один раз нежно, страстно в другой. Будь то нежные или страстные его собственнические требования создавали у Пейдж ощущение, что она единственная для него женщина во всем мире.
Конечно, это не совсем соответствовало действительности. У Джесси были женщины до нее, будут и в будущем, Пейдж знала и смирилась с этим. Но когда Джесси отдавал себя, это было полностью. И сейчас он принадлежит ей. А когда он в один прекрасный день бросит ее? Тогда Пейдж вернется к своей прежней жизни, но у нее будет большой жизненный опыт. Ей повезло, очень повезло, жизнь продолжает относиться к ней великодушно.

Следующие две недели прошли совершенно невероятно. Живя так долго в одиночестве, Пейдж была поражена тем, насколько быстро она привыкла к присутствию Джесси. Он следил за порядком в доме, позволяя Пейдж спокойно работать, чтобы они могли больше времени проводить вместе, что они и делали.
Они часто ели вне дома, что делалось по просьбе Далласа и за его счет, он так же платил за все приобретенные продукты. Пейдж подтрунивала, что это плата ей за то, что она разрешала смотреть ему по телевизору финальные баскетбольные игры, хотя прекрасно понимала, что это гордость мужчины не позволяет ему поступать по-другому.
Они совершили поездки к югу от Бостона и на северное побережье штата Мэн. Они посещали кинотеатр, арендовали яхту и ходили под парусом. Они даже были на организованной друзьями Пейдж вечеринке, где Джесси идеально вписался в компанию и пользовался вниманием. В тот вечер Пейдж была безмерно счастлива, довольна и горда.
Но больше всего Пейдж ценила то время, которое они проводили вдвоем дома, сидя в гостиной или на террасе, чаще всего на закате, когда небо было темно-синим, а море вспыхивало от заходящего солнца. Тогда они беседовали, и Пейдж удовлетворяла свое любопытство, расспрашивая мужчину, который так легко проник в ее жизнь. Она охотно слушала о работе Джесси, рассказы о которой перемежались шутками и приключениями, которые он пережил.
В Джесси была хорошая доля цинизма. Пейдж уже обратила внимание на это раньше, и это часто проявлялось во время их разговоров. Но проходило время, и Пейдж заметила, что Джесси никогда не рассказывает о своей семье и детстве. И это обеспокоило ее. Однажды вечером, сидя на террасе, она прямо спросила его.
- Расскажи мне о своей семье, Джесси.
Даллас взглянул на нее резко и немного укоризненно. Он ничего не ответил, обратив свой взор в сторону горизонта.
- Ты ни слова не сказал о ней, – задабривала Пейдж ласковым голосом. – Я хотела бы знать, каким было твое детство.
- Для чего?
- Из любопытства. – Когда Джесси бросил на нее недовольный взгляд, она не стушевалась. – Возможно, что виной всему моя артистичная натура. Я всегда хочу проникнуть в содержание. Я сама много рассказываю о себе, ты слышал мои истории о детстве, познакомился с моим образом жизни, встречал моих друзей. Было бы справедливо, если бы ты позволил заглянуть и в твою жизнь.
- Я считал, что уже сделал это, – произнес Джесси прохладно, и в первый раз Пейдж почувствовала обиду. Джесси с самого начала утверждал, что не может предложить большего. Тогда это не обеспокоило Пейдж, но теперь явно раздражало. Потому, что она переживала за Джесси, очень переживала. И чем больше он отказывался говорить об этом, тем больше она хотела знать.
- Ты рассказывал мне о взрослом Джесси, - продолжила Пейдж. – Рассказывал о своей работе. Но ничего о том времени, когда ты учился в школе. Что-то тут не так. Ну не может, в конце концов, человеку быть сразу восемнадцать, без того как он жил раньше.
Когда Пейдж увидела, что Джесси не собирается отвечать, она поднялась и махнула рукой.
- Ладно, не рассказывай. Ведь у тебя есть какие-то секреты, то, чего ты стыдишься или... – она повернулась в сторону дома, когда Джесси схватил ее за запястье.
- В этом нет секретов и ничего, за что мне было бы стыдно. Просто тяжело об этом говорить, понимаешь?
Из голоса Джесси исчезли холодные нотки. Пейдж опустилась на диван рядом с сидящим в прострации мужчиной и прижалась к нему. Прижалась слишком сильно, но Пейдж нравилось, ей казалось, что Джесси нуждается в ее близости. Все кричало об этом.
- Моя жизнь совсем не похожа на твою.
- В этом нет ничего особенного, я уже говорила тебе, что мне просто повезло. Где ты вырос?
- На обочине дороги.
- И где эта дорога проходила?
- В Делавэре(4) . Недалеко от Уилмингтона. Моя мать была проституткой, отца я не знал. У меня был старший брат, или скорее сводный брат. Он сбежал при первой возможности, и я остался один.
Пейдж попыталась скрыть ошеломление.
- Мать должна была все же присматривать за тобой.
- Почему должна? – к цинизму Джесси добавил горечь. – В ее понятии было достаточно того, что она меня родила. Она говорила мне, как ненавидела беременность, какой длинной и тяжелой она была для нее. Она отдала мне девять месяцев своей жизни, для нее это была достаточная жертва.
- Но, в конце концов, кто-то же должен был заботиться о тебе как о ребенке.
- Кто-то да. Я не знаю кто, но кто-то был. Когда я начинаю что-то вспоминать, то это то, как я переходил из рук одной няньки в другие. Мать приходила время от времени, чтобы неохотно оплатить счета, но делала это крайне редко. Я мешал ее жизни, она подчеркивала это многократно.
- Неужели отец не мог сделать что-нибудь для тебя?
- Какая ты наивная, Пейдж. Ты думаешь, что иметь отца, означает заботу. Ну нет, только не с моим... не с одним из них. Если мой отец и существует где-то, я не знаю, кто он.
- Ох, Джесси, мне так жаль...
- Я не нуждаюсь в твоем сочувствии, – сказал Джесси коротко. – Я справился.
- Что было дальше?
- Большим облегчение для матери стало то, что я пошел в школу. Больше не нужно было платить няне. Она появлялась не часто, иногда покупала мне одежду. Было не важно, что к Рождеству колени протирались до дыр или весной брюки становились сразу на несколько дюймов короче. По ее мнению, она была очень щедра. Соседи отдавали мне использованные вещи. Они тоже были старыми, но худо-бедно их можно было носить.
Джесси замолчал и обнял Пейдж руками, но вскоре, словно забыв о ее присутствии, продолжил.
- Когда мне исполнилось десять лет, у меня была куртка, которая очень нравилась. Мать нашла ее на дешевой распродаже. Это была зимняя с меховой подкладкой куртка. Я засовывал под нее руки, говорил другим детям, что так теплее, у меня действительно не было перчаток, но на самом деле мне нравилось прикасаться к меху. Мягкому и теплому. Я даже спал с курткой рядом, вывернув подкладку. Это был мой плюшевый мишка, мой защитный щит. Я представлял себе, что живу полностью завернутый в мех.
Джесси глубоко вздохнул, затем вернулся в настоящее.
- Проклятье, я не знаю, почему рассказываю тебе об этом, - пробормотал он, но не отпустил Пейдж от себя. – Ты, наверное, думаешь, что у меня что-то с головой. Десятилетний мальчик спит, обнимая свою куртку...
- Неужели мать сказала это? Что ты не в своем уме?
- Она сказала, что это ребячество, но только тогда, когда я вырос из куртки, и она захотела ее выбросить. Я начал плакать. Я действительно плакал об этой нелепой куртки.
- Она не была нелепой. Эта куртка была действительно жизненно важной для тебя.
- Но это была только куртка, потрепанная дешевая куртка. Какой ребенок полюбил бы куртку? Во всяком случае, я поднял такой крик, что мать не только сожгла ее, утащив у меня за спиной, но и позаботилась купить следующую без меховой подкладки. Это была грубая шерстяная ткань. Я возненавидел ее. И возненавидел свою мать.
- На самом деле ты не ненавидел.
- Конечно, ненавидел, – сказал Джесси так спокойно, что показалось Пейдж невероятным. – Она сделала мою жизнь невыносимой. Как будто постоянно наказывала за мое существование. Я чувствовал себя совершенно одиноким во всем мире.
- Но у тебя был брат, по крайней мере, некоторое время. Разве это не приносило некоторое облегчение?
- У брата была другая ситуация. Его отец не показывался, но иногда присылал подарки и деньги на одежду. Брайан не забывал, что кто-то заботится о нем. Я же не мог позволить себе такой роскоши.
Пейдж хотела еще раз сказать, что ей жаль, но, не желая раздражать Джесси, держала язык за зубами. Ее сердце болело за того маленького мальчика, который не чувствовал любви, за того мужчину, который открыл ей свою душу. Она потерлась щекой о плечо Джесси и обняла его еще сильнее, словно желая предложить то, чего Джесси был лишен. Но Пейдж не была его матерью, и не могла компенсировать его потерю. И она захотела услышать больше.
- Что было, когда ты стал подростком?
- Немного лучше. Брат к тому времени уехал, но я уже был достаточно взрослым, чтобы самому о себе заботиться и не стыдиться за свое странное происхождение. Я ходил в школу с ключами в кармане и возвращался в пустой дом. Когда был голоден, ел то, что находил в холодильнике. Мать обычно уходила после ужина и возвращалась на рассвете. Когда я вставал утром, она еще спала. Иногда она отсутствовала по несколько дней. В средней школе мне все завидовали. Я был свободным и независимым – именно тем, кем все хотели быть. – Джесси возмущенно фыркнул. – Если бы они только знали...
- Ты был хорошим учеником?
На этот раз сухой смешок сменил фырканье.
- Не совсем. Мне не нравилась дисциплина. И до сих пор не нравится, поэтому мне очень подходит моя нынешняя профессия. Берусь за работу, когда есть желание. Когда нет, то бездельничаю.
- Но работа доставляет тебе радость.
- Это была шутка. Нынешняя да, я в своей стихии, поверь мне. – Он глубоко вздохнул и расслабил свои руки. – Я не видел своих родственников в течение многих лет, и мне все равно. Теперь ты все обо мне услышала. Восхитительно, не так ли?
Пейдж не находила это восхитительным, скорее гнетущим. Она хотела, чтобы Джесси обнимал ее, хотела обнять его в ответ. Но в этот момент отпрянула.
- Это объясняет многие вещи, – сказала она тихо.
Теперь Джесси ослабил руки и облокотился на диван.
- Какие?
- Твои взгляды на мир, что он жестокий.
- Чертовски верно, он жестокий! – выкрикнул Джесси, отдернув руки от Пейдж и ощетинившись. – Я размышлял о внешнем мире. – Он шагнул к краю террасы.
Пейдж тоже рассердилась.
- Ты и раньше так высказывался, но я не согласна с тобой.
- А ты должна? У тебя хорошо все протекало. Тебе не приходилось в двенадцать лет отмывать от блевотины руками пол! – он развернулся на ходу, каждая мышца была натянута. – У тебя есть понятие, какое это чувство, Пейдж? Ты плавишься от высокой температуры, весь дрожишь, ты боишься, что можешь умереть и... чувствуешь себя виноватым, виноватым во всем, в чем только возможно.
Пейдж быстро подошла к нему.
- Нет, Джесси, у меня нет такого опыта, но это не значит, что я не могу себе представить, как это ужасно. Твое положение было уникально.
- Ерунда! За время своей работы я видел множества, и множества таких вещей!
- Ладно. Оно не было уникальным, но однобоким. Во всем есть и другая сторона, сторона, которую вижу я, сторона, которую ты можешь сейчас выбрать.
Голос Джесси стал холодным как лед.
- О чем ты говоришь?
- О счастье. О чувстве безопасности, тепле, комфорте и удобстве. Тот факт, что ты не испытывал эти чувства в детстве, не означает, что они недосягаемы для тебя теперь. Ты принял циничное отношение к себе, видишь только негативную сторону жизни. Ты зациклен на том, что ищешь подтверждения тому, что нет смысла рисковать. И это часть того, в чем я с тобой не согласна. Есть много плохого, но и много хорошего вокруг. Вопрос в амбициях. До тех пор, пока ты уверен, что мир вокруг дерьмовый, ты будешь дерьмово жить. Но если отважишься найти что-нибудь хорошее, будешь удивлен, на сколько это хорошее доступно.
Джесси уставился на нее, потемневшими от злости, глазами.
- Совершенно невероятно! Ты начинающий проповедник, Пейдж, читающий нотации? Или психолог, кто хочет изменить мои взгляды на мир?
- Нет.
- Что же тогда? – огрызнулся Джесси, сжав руки в кулаки. – Куда ты нацелилась? Я рассказал тебе о вещах, о которых не рассказывал никому, а ты повернула все это против меня.
- Я ничего не поворачивала, – отрицала Пейдж, вынуждала голос оставаться спокойным. Джесси начал отдаляться от нее, доверие исчезало, Пейдж чувствовала себя беспомощной. – Мне очень жаль, что ты должен был так жить все эти годы, но эти шрамы никогда не заживут, если ты их будешь прикрывать.
Джесси схватился за волосы.
- Боже, храни меня от поэтического мышления! Мне было так хорошо без него.
- Тогда тебе разумней уехать. – Произнесла Пейдж негромко. – Потому, что я не собираюсь меняться. Знаешь, существует много людей, у которых есть все, но они так несчастны от того, что не знают, что их ожидает. Они становятся параноиками, у них развивается подозрительность. Они боятся тратить и копейку из страха, что что-то может произойти с остальными деньгами. Хорошо, – продолжила Пейдж сердито, – это может быть их выбор, но не мой. Я отказываюсь сидеть и беспокоиться, что в один прекрасный день может случиться что-то страшное. Это не мой стиль. Никто из нас не идет по жизни без боли в сердце. Но я предпочитаю быть позитивной, потому, что для меня это единственный путь.
Пейдж не отстала от мужчины, когда Джесси продолжил всматриваться в темноту, которая их теперь окружала:
- Ну, тебе есть, что сказать в ответ?
- Ты сама уже все сказала, – произнес Джесси сквозь зубы.
Если Пейдж и хотела что-то добавить в свою речь, это было бы впустую. И она не была психологом, и кем-то еще, у кого были недели и месяцы, чтобы избавить Джесси от своего гнева. А это был гнев. Возможно скрытый под горечью и цинизмом, но все же гнев. Гнев на бесшабашную мать, на отца, которого не знал, на брата, который был не намного лучше и сбежал при первой возможности, на весь мир, который сделал все это возможным.
В жизни Джесси было так много вещей, от которых хотелось плакать. И я буду оплакивать его и себя, – подумала Пейдж, – потому, что влюбляюсь в этого мужчину... Положение было безвыходным.
Зная, что слезы не пойдут на пользу, она повернула к выходу. Плечи были опущены, руки-ноги ослабли.
- Я ухожу, – пробормотала она, шагая в сторону дома.
Она не ожидала, что Джесси последует за ней, и мужчина не сделал этого.

Пейдж с открытой книгой лежала на кровати в течение длительного времени. Она надеялась, что Джесси вернется, чтобы снова спорить, хотя бы потому что никогда не сдавался. Но он не возвращался. Он выбрал другой путь в мире. Все эти слова, что были Пейдж сказаны ему... У него не было представления о том, как тяжело ей это было сделать.
Джесси пришел спать очень поздно. Пейдж лежала, опасаясь, что он вообще не придет, опасаясь, что Джесси примет, услышанное из уст Пейдж, предложение уйти. Затаив дыхание, она прислушивалась к шороху одежды. Возможно придется упаковывать вещи Джесси, и в этом некого винить, кроме самой Пейдж. Две недели были настолько идилистическими, что после этого она почувствовала бы себя осиротевшей.
Несколько мгновений спустя, Джесси забрался под одеяло, и Пейдж расслабилась от облегчения. Ох, когда-то он в любом случае уйдет, в этом Пейдж была уверенна, но это делало каждый день только более драгоценным. Она еще была не готова потерять его.
Джесси лежал тихо и смотрел в потолок. Он знал, что это оскорбляло Пейдж, но не мог ничего поделать. Он знал также то, что должен уехать, но и это казалось невозможным. Джесси был эгоистом, желая еще одного дня вместе, всегда еще одного дня. Его пугало, что за исключением, последнего разговора, он предпочитает до сих пор компанию Пейдж. Даже сейчас он не мог точно сказать, откуда это проистекало. Даже сейчас он не мог точно сказать, почему рассказал Пейдж обо всех этих вещах. Возможно от того, что Пейдж спросила, а может потому, что она сама рассказала ему так много о себе. Но почему Даллас теперь ощущал еще большую подавленность? Когда он надеялся, что Пейдж просто выслушает и поймет, он в очередной раз не угадал. Если теперь об этом думать, то повела бы Пейдж себя так же, как в тот вечер, когда предложила ему остаться. Она уверенно отвергла все аргументы – слабые аргументы, даже Джесси это чувствовал – и громогласно высказала свое мнение. Пейдж не была голословной, недалекой и вела разговор спокойно и тихо, подключив свои личные чувства, очаровавшие Джесси. Как всегда Пейдж была в высшей степени независимой. Это заставляло задуматься.
Джесси повернул голову и заметил, что глаза у Пейдж открыты. Они были... испуганными? На сердце Джесси еще больше потяжелело.
- Пейдж, – прошептал он. Пейдж моргнула – Ты в порядке? – Пейдж моргнула во второй раз. – Что случилось?
Пейдж помолчала несколько мгновений и еле слышно прошептала.
- Мне холодно.
Джесси простонал и повернулся к ней.
- Иди сюда.
Он обнял женщину. Они оба были обнажены, словно готовые заняться любовью. Но после последних событий они нуждались в чем-то другом. В близости, в простой утешительной близости.
Джесси услышал слабый вздох Пейдж и почувствовал, как женщина еще ближе придвинулась к нему. Она обняла Джесси. Как ни странно, его не возбуждали тихие поерзывания, напротив, лежащие на груди волосы или тяжесть бедер на его ногах, действовали успокаивающе.
Последней картинкой, всплывшей в его воображении перед тем, как заснуть, была мягкая куртка, которая много лет назад была его единственным другом.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
1 - MG - Morris Garage позднее MG Cars — британская автомобилестроительная компания; с 2005 г. название фирмы — MG Rover Group
2 - Черныш (лат. Tringa ochropus) — вид птиц семейства бекасовых
3 - Эзотерический — тайный, скрытый, посвященный в тайны какого-либо общества или учения, открытого только избранным
4 - Делавэр (англ. Delaware) — один из штатов на восточном побережье США

...

Еленочка:

Какая интересная глава! В этой части мне очень понравилась Пейдж . Теперь я готова согласиться, что она хорошо понимает Далласа, и как будто ищет в нем изъяны старые обиды, страхи и прочее, что делает его циничным, эгоистичным, жестким, как в своем материале, чтобы помочь исправить их. Пейдж очень хорошо раскрылась как личность, она влюбляется и открывает свой мир для Джесси, даже самое святое - внутреннюю сторону своего творчества.
Меня поражает ее смирение с очевидными фактами, она не потчует себя пустыми надеждами, она рада и малому. Уважаю эти ее качества!

Сочувствую Джесси, у него было несчастливое детство, но он справился и добился много, уважаю! Надеюсь, Пейдж удастся изменить его взгляд на жизнь, смягчить его, научить быть счастливым. Хотя она тоже нуждается в счастье быть любимой. Уверена, у них все получится!

...

juliaest:

Мне очень нравится, что она не оглядывается назад, смотрит вперед. Не изводит себя тем, что он уедет, что я буду делать... Я, наверное, первый раз сталкиваюсь с такой самодостаточной героиней у Делински, а может и вообще в ЛР.
Обычно в ЛР основой упор делается на мужские образы, романы то в основном для женщин пишут, а здесь образ Пейдж очень четко выписан. Нет тех черт характера взаимоисключающий друг друга, что, на мой взгляд, присутствует у Лауры в "Обманутой".

...

Еленочка:

И у меня такое чувство, обычно мы женщины ведем себя по другому

...

эстет:

Очень интересная глава, прочитала на одном дыхании.

В первой главе, когда автор показывает выставку работ я увидела творческую победу, красивые работы и талантливого скульптора. Но прочитав сегодняшнюю главу убедилась, что под блеском и роскошью скрывается кропотливый труд, пыльная работа, требующая огромного терпения и мастерства, а самое главное, когда дело дошло до зубил и молотка, я в полной мере осознала насколько это чисто мужская профессия.
В этой главе, и Пейдж, и Даллас раскрылись полностью. Теперь многие их поступки выглядели последовательными. Конечно же сочувствие и понимание Пейдж, как ненавязчиво и тонко она это проявила, её рождающаяся любовь - всё это вызывает симпатию героине.
Юля, спасибо за доставленное удовольствие.

...

Еленочка:

...

juliaest:

 » Доверие - 6-я глава

Глава 6


Когда они проснулись на следующее утро, никаких упоминаний о вчерашнем разговоре не было. В молчаливом согласии они следовали тому распорядку дня, к которому привыкли в течение двух недель. Пейдж проработала до десяти утра, потом позавтракала с Джесси, вернулась в студию и продолжила работать до второй половины дня. Джесси сделал все необходимое по дому, передохнул, почитав на солнечной террасе прихваченную с собой книгу.
Все выглядело как раньше. Они вели беседы, смеялись, подшучивали друг над другом. Каждый день приносил что-то новое. Пейдж чувствовала себя все лучше в компании Джесси, по крайней мере, от того, что раз он не вернулся в Нью-Йорк, значит, ему с ней не скучно.
Но теперь было нечто большее между ними, что-то, что брало свое начало в печально известной беседе, и что являлось своеобразной рябью на гладкой поверхности их отношений. Оно было слабым, очень слабым нервным напряжением, которое проявлялось время от времени в случайных взглядах, мимике, языке тел.
Для Джесси это была возможность понять, что именно Пейдж то, что удерживает его здесь. Он не знал ни одной другой женщины, которая казалась такой уравновешенной и невзыскательной как Пейдж. Но имея эти черты характера, она была и невероятно амбициозна, признавал Джесси.
Пейдж, в свою очередь, пыталась справиться с растущей любовью. Она все чаще сидела, уставившись пустым взглядом в незавершенную работу на коленях или наблюдая за Джесси, проводящим время на пляже. Она могла видеть разные выражения его лица. Иногда это было спокойное, открытое и понимающее лицо. В другой раз – сердитое, с темными, как полночное небо глазами, нахмуренными бровями и сжатыми в линию губами. Потом снова нежный, обожающий взгляд и выражение безграничной заботы. А иногда это выражение было очень уязвимым.
Это последнее случалось редко. Казалось, что Джесси всегда был начеку, словно сожалел, что рассказал Пейдж о своем детстве и не желал повторения ошибки. Пейдж чувствовала, что Джесси хочет быть сильным и уверенным в себе и стыдится тех чувств, что раскрыл тем вечером.
Но в одном уверенность Пейдж росла день ото дня. Джесси Даллас, не смотря на то, что утверждал прямо противоположное, был чутким мужчиной. Подобно тому, как в тот длинный жаркий день в Нью-Йорке он предугадывал желания Пейдж, то же самое он делал и здесь. Джесси появлялся в студии именно тогда, когда плечи Пейдж начинали болеть, и массировал их не говоря ни слова, пока энергия женщины не восстанавливалась. Если он чувствовал, что Пейдж устала, то они рано ложились спать. Джесси точно знал, когда Пейдж надоедает одно или другое занятие.
Он так заботился и о других, даже если и пытался это скрыть. Пейдж видела увлажненные глаза мужчины, когда он читал особенно трогательные документальные истории, и Пейдж знала, что его сердце болит за слабых и угнетенных. Она видела сочувствие Джесси к местному рыбаку, обеспокоенному тем, что не может выходить в море из-за сломанной ноги. Она видела, как Джесси играет в баскетбол с детьми. Как-то он бегал по площадке с шестилетним ребенком на плечах, давая ему возможность забросить мяч. И Пейдж видела, как малыш искал и находил у Джесси утешение.
Для мужчины, который утверждал, что он жесткий и бездушный, у Джесси было чрезвычайно горячее сердце. Пейдж не могла сказать, всегда ли он был таким, или последние недели разбудили что-то, дремавшее в нем долгое время. По отношению к Пейдж он всегда был нежным. Да, иногда они спорили, Джесси бурчал, злился и говорил вещи, которые обижали. Но после этого становился еще более нежным и заботливым. Можно было бы предположить, что Джесси влюблен в нее, если бы Пейдж не знала противоположное.
Но Пейдж знала. Знала, что было бы глупость пытаться найти что-то в нежном обращении мужчины. Джесси уже в самом начале выдвинул ряд условий: никаких сердечных привязанностей, обещаний, общего будущего, и Пейдж согласилась с этими требованиями. Да, она была согласна. В конце концов, она жила в одиночестве долгое время и это ей нравилось. Беда только в том, что Пейдж не могла смириться с мыслью, что однажды Джесси ее покинет.
В последующие дни порядок вещей не изменился. Несмотря на напряженные размышления, которым Джесси посвящал много времени, были и светлые моменты, моменты, когда казалось, что они созданы друг для друга, моменты, когда казалось, что расставание невозможно.

Одним дождливым утром, когда делать было абсолютно нечего, Пейдж сидела на кухне и разговаривала с матерью. Она рассказала о последних неделях с Джесси, о том, что познакомилась с мужчиной в Нью-Йорке и что он проводит здесь свой отпуск. Когда мать стала более досконально расспрашивать, Пейдж сказала столько, сколько сочла нужным, аккуратно уйдя от расспросов.
Мать поняла, что мужчина понравился Пейдж, доказывало это уже то, что Даллас был там. Пейдж никогда не встречалась долго ни с одним мужчиной, не проявляла продолжительного интереса, не говоря уже о том, чтобы приглашать его к себе.
Лаура Матчесон чувствовала, что ее дочери нравится тот образ жизни, которого та придерживается. Она также понимала, в двадцать девять лет Пейдж имеет право жить с мужчиной, и хотя очень переживала о единственной дочери, но не считала возможным вмешиваться.
Таким образом, они не говорили в тот день о чувствах Пейдж к Джесси, а сосредоточились на турнире по гольфу, который являлся для отца Пейдж важнейшим событием этого лета.
- Папа подготовился?
- Последние две недели он каждый вечер тренируется. Я надеюсь, что твой отец находится в хорошей форме. Странно, когда он уезжал на целый день в город на работу, я ждала его выхода на пенсию, надеясь, что мы сможем проводить больше времени вместе. – Она задумчиво вздохнула в трубку. – Ну, а теперь он работает неполный день, но все равно я его практически не вижу. Кажется, что женщина всегда находится в проигрыше.
- Не говори так, мама, - ответила с улыбкой Пейдж, подняла глаза и увидела, что Джесси наблюдает за ней прислонившись к раковине. Она послала ему приветственную улыбку и сказала матери. – Ты всегда найдешь, чем заняться. Ты же играешь два раза в неделю в бридж, не так ли?
- Все так. Кстати, девушки передают тебе привет. У дочери Элизабет родился второй ребенок, на этот раз девочка. Или я уже рассказывала тебе об этом?
- Нет, - ответила Пейдж и бросила озорной взгляд в сторону Джесси, который покинул свой пост и перебрался на противоположную сторону кухонной стойки, у которой, положив локти, сидела Пейдж. – Сколько внуков уже есть у Лизи?
Среди подруг по бриджу была жесткая конкуренция из-за количества внуков. Благодаря трем братьям Пейдж счет Матессонов был равен пяти, Лаура надеялась на Пейдж, но вскоре поняла, что ее слова проходят мимо ушей дочери.
- Семь – простонала Лаура. – У Виви восемь, и она вне конкуренции, однако мы надеемся.
- У Виви пятеро детей, - заметила Пейдж. – Это большое преимущество. Может к этому относиться как к гандикапу в гольфе?
Когда Джесси вопросительно приподнял бровь, Пейдж подмигнула. Ему не стоило прислушиваться к этому разговору, тема беседы заставила бы Далласа нервничать.
- Фора! – в голосе Лауры появилось воодушевление, словно она просчитывает этот вариант. – Это неплохая идея, надо переговорить с другими девушками... Я рассказывала тебе о заседании клуба садоводов.
- Нет...
Джесси намотал прядь волос Пейдж на палец, потихоньку потянул. Пейдж не обращала внимания на это, до тех пор, пока его пальцы не коснулись ее шеи. И, «не обращала внимания», не совсем правильные слова. Это было скорее быстрое помутнение рассудка.
- Это было здорово, - продолжила Лаура, не зная, что в это время делает дочь. – Лектор один из самых известных селекционеров ирисов.
- Селекционер ирисов, - повторила Пейдж. Джесси отодвинул ее волосы в сторону и начал покусывать шею. Его губы были горячими, а влажный язык наоборот прохладным. Пейдж вздрогнула и попыталась сосредоточиться на словах матери.
- Он показал нам удивительные гибриды, все сопровождалось показом слайдов и растений. Они были прекрасны...
Пейдж задышала со свистом и прикусила губу, когда рот Джесси скользнул на ее ключицу. Руки мужчины проникли под блузку, и это прикосновение было, мягко говоря, приятным.
- Бархатистые лепестки, в дополнение к более глубокому цветовому тону, - продолжила Лаура. – К сожалению, новые сорта не цветут до трех лет. Я разговаривала об этом с отцом, и он считает, что мы должны пригласить этого человека. Мы планируем расширить оранжерею и...
Пейдж свободной рукой добралась до широкой спины Далласа. Пуговицы ее блузки чудесным образом оказались расстегнуты, губы Джесси приникли к ее груди, разжигая огонь. Несколько мгновений спустя язык уже увлажнял соски, что дало убойный результат. Пейдж закрыла глаза, откинула голову. Телефонная трубка в руках оказалась единственной безопасной вещью.
Голос матери звучал откуда-то издалека.
- Я уже договорилась с поставщиками провизии и...
Оранжерея... поставщики... Пейдж поняла, что она пропустила что-то мимо ушей. Она немного оттолкнула Джесси, прижала трубку к шее.
- Джесси, пожалуйста. – Прошептала она. – Я не могу следить за разговором.
Вернув трубку обратно, она сказала слегка дрожащим голосом.
- Спасибо, - поскольку не нашла правильный ответ.
Джесси широко улыбнувшись, просунул руку между ног Пейдж. От потрясения она свела колени вместе, но это только добавило ощущений.
- В то время это было хорошим предложением, - продолжала взахлеб о своем мать, – нарезанное мясо, и папа считает, что немного закусок. На этот раз мы будем использовать народ из Джорджии, он высоко оценил его, и я хочу, чтобы прием удался.
Лаура сделала паузу и продолжила, по-видимому она не слышала, что дыхание Пейдж изменилось.
- Как ты думаешь, дорогая, ты сможешь присутствовать? Все хотят тебя видеть, и я воспользовалась бы случаем представить тебя.
Ответ. Мама ждет ответ. Пейдж попыталась вспомнить вопрос, но это было тяжело, когда Джесси трогал ее таким образом. Речь шла о каком-то празднике, но когда?
Она схватила Джесси за волосы и дернула. Независимо от того, на сколько Пейдж наслаждалась ситуацией, ей нужно было немного времени, чтобы закончить разговор с матерью и положить трубку.
Занятая мыслями и растущим желанием, Пейдж не рассчитала силу. Джесси вскрикнул. Пейдж бросилась извиняться. И Лаура Матчесон, наконец, поняла, что что-то происходит.
- Пейдж, дорогая, что это было? – спросила она осторожно.
- Это? Ой, это был Джесси. Он там воюет с чем-то. Я думаю, что мне надо пойти ему помочь. Я перезвоню тебе, хорошо? Передай привет папе?
- Конечно... он тоже передает тебе привет, - сказала Лаура, принимая поспешные извинения дочери. – Всего хорошего, я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, мама, – ответила Пейдж негромко, опасаясь, что эти слова внесут смятение в душу Джесси. Игры в бридж, клуб садоводов и доставка еды это одно. Но последнее предложение выражало те чувства, от которых Джесси страдал и отвергал.
Положив трубку, она прижала лицо Джесси к своей груди. Она не знала, звучали эти слова в прошлой жизни мужчины, затрагивали его душу, и, желая утешить его, начала гладить по голове.
- О чем вы говорили с матерью? – голос Джесси был приглушенным, тон расплывчатым.
- Я не знаю, - сказала Пейдж. – Я не могу сосредоточиться, потому, что какой-то сексуальный мужчина занимается со мной любовью. – Она притворилась, что задумалась. – Хотя это может быть из-за плохой связи. Погода отвратительная...
Поддразнивания Пейдж прекратил глубокий рык, затем сильные руки подхватили ее под попку и приподняли с табурета. Что Джесси собирался делать дальше так и осталось загадкой, потому что раздался телефонный звонок.
- Опять! – простонал Джесси.
- Видимо, она забыло что-то важное, что надо срочно сообщить, - Пейдж сняла трубку, будучи абсолютно уверенной, что это звонит мать. – Алло! – воскликнула она нараспев.
- Это домашний телефон Матчесон? – спросил неизвестный мужской голос.
Пейдж выпрямилась и предостерегающе сняла руку Джесси со своей шеи.
- Да.
- Я Бенджамин Уайт. Друг Джесси Далласа.
Это имя было знакомо Пейдж. И еще как!
- Да?
- Мне сказали, что я могу его здесь найти.
Пейдж подождала.
- Может быть.
Уже за высокомерие мужчины, она не собиралась облегчить ему жизнь.
- Так... ээ... он здесь?
Новая пауза.
- Да.
- Вы позовете его к телефону?
Еще одна пауза.
- Возможно.
Пейдж хотела воспользоваться ситуацией. Пари и мужское высокомерие вынуждали ее делать то, что она делала.
- Ээ... так вы пригласите?
На этот раз она заставила его ждать более пяти секунд.
- Если вы скажете «пожалуйста».
Джесси, который мог слышать только беседу только с одной стороны, прижался к трубке ухом, надеясь распознать голос. Он услышал, как после паузы голос, который он действительно хорошо знал, произнес «пожалуйста». Он рассмеялся и взял у Пейдж трубку.
- Пейдж приняла наше маленькое пари немного близко к сердцу, - начал он без предисловий, пригвоздив женщину взглядом. – Она сердится.
Пейдж, приподняв вопросительно брови, показала на себя и сделала невинное лицо. Потом она встала на цыпочки и прикоснулась кончиком языка к свободному уху Джесси, компенсируя то, что он только что делал.
- Но мне кажется, что эта не та обида, которую невозможно простить, - заметил Бен, не подозревая о той дрожи, что сотрясала его друга. – Или она захватила тебя в заложники? Я начал уже беспокоиться, что о тебе ничего не слышно. Телефон не отвечает, только этот дурацкий автоответчик. Я так много раз тебе звонил, что его приветствие уже засело у меня в голове.
- Очень трогательно, Бен, - пробормотал Даллас. Когда язык Пейдж немного углубился в ушную раковину, у него перехватило дыхание. – Так ты позвонил Джону?
Агент Джесси был единственным человеком, который знал о его местонахождении. За последние недели они говорили несколько раз, и хотя Джесси еще не был готов работать, он хотел оставаться открытым для предложений.
- Да, и он совсем не горел желанием давать мне этот номер.
- Конфиденциальность. Он хотел показать свою значимость. – Слегка хриплым голосом произнес Джесси, добавив оттенок сарказма своим словам. Руки Пейдж в это время совершали большие круги по его животу. После того, как он бросил на нее предупреждающий взгляд, Пейдж просто изменила тактику – положила большой палец в центр круга.
- Какая разница. И если говорить о пари, то ты все равно выиграл.
- Да. – Сказал Джесси став задумчивым. Победа означала завоевание, но сейчас казалось, что скорее Пейдж собирается поработить его.
- Но ты не видел финальных игр.
- Ничего страшного. У меня было более приятное занятие. – Если он не хочет отдать победу Пейдж, то должен вступить в борьбу. Его рука медленно пробежала по позвоночнику Пейдж. А она наклонилась вперед и запечатлела на его выбритом подбородке влажный поцелуй, одновременно скользя руками вниз по животу.
- Ты изучаешь ее скульптуры.
Джесси был вынужден прочистить горло.
- Не только это.
- Тогда она прекрасный повар.
Руки Пейдж добрались до пояса брюк. Джесси плавился как масло на раскаленной сковороде. Великий повар?
- Кроме всего прочего.
Бен ухмыльнулся
- Ты становишься слишком старым, Джесси. Так много времени с одной женщиной. Ты уверен, что с тобой все в порядке.
- Все в порядке? – повторил как эхо Джесси сдавленным голосом. Пейдж расстегнула пояс и дернула за молнию, дыхание мужчины замерло. – Ох. Да... В порядке. – Джесси закрыл глаза, пошатнулся, совершенно забыв, что должен внести в процесс обольщения и свою долю. Он схватился за бедра Пейдж, но только для того, чтобы удержаться на ногах. Кровь шумела в сосудах, мышцы сокращались. Вожделение мгновенно, как и всегда, захлестнуло его. Пейдж помогала этому всеми способами. Что не говори, но он и сам хорошо изучил ее, подумал Джесси в момент прояснения. Но Бену надо было что-то ответить.
- Ммм?
- Забудь. Я подумал, что отвлекаю тебя от чего-то важного.
Бен оказался немного догадливей, чем мать Пейдж, кроме того он был мужчиной и хорошо знал Джесси. Джесси рассмеялся и после длинной паузы собрался с силами, чтобы продолжить разговор. Его голос, конечно, не стал спокойней, и дыхание оставалось все так же прерывистым.
- И это... если ты немедленно не остановишься. Конечно, если... готов послушать веселый...
- Оставь, - ответил Бен быстро. Мало того, что Джесси мог заполучить любую женщину, которую хотел, но зачем же сыпать соль на раны. – Я уже заканчиваю. Был рад услышать, что у тебя все в порядке. Когда ты вернешься обратно.
- Ааа... это я не могу сказать это сейчас. – Джесси разразился смехом, что было гораздо проще, чем разговаривать. Ситуация была странной. Как он мог здраво мыслить, когда Пейдж проделывала такое с ним. Но Пейдж не останется безнаказанной, она ответит за все. В его смехе было больше гордости и радости, чем чего-либо другого.
- Я слышу, что у тебя там весело, - заметил Бен. – Знаешь, Джесс, тебе надо успокоиться, ты уже не ребенок.
- Спасибо. – Простонал Джесси, но это было адресовано Пейдж, которая опустилась на колени и начала... - Я должен закончить. Поговорим позже. Увидимся!
Начиная с этого дня это стало своего рода шуткой. Если один говорил по телефону, то другой соблазнял его... Как же им не хотелось напоминаний о том, что существует другой мир, способный разъединить их.

Многие из самых ярких моментов происходили на пляже. Когда солнце припекало слишком сильно, они веселились в воде, расставаясь только для того, чтобы встретиться на гребне новой волны. Джесси оказался просто отличным пловцом. Пейдж так же открыла, что он просто умопомрачительно выглядел в плавках - естественным и абсолютным совершенством. Его тело, которое при первой встрече было слегка загорелым, теперь под солнцем стало золотистого цвета. Его песочного цвета волосы слегка выгорели, как и мягкие волоски на руках, ногах и груди. Он был воплощением здоровья и источником непрерывного восхищения для Пейдж.
Однажды Пейдж стояла на мелководье и следила взглядом за Джесси, который мощными рывками удалился от берега, а затем развернулся и плыл обратно. Его руки двигались грациозно, солнце сверкало на мокрой коже. Когда он снова собрался повернуть, в голову Пейдж пришла идея. Она быстро побежала вверх по лестнице в дом и вернулась с камерой точно в тот момент, когда Джесси выходил из волн. Пейдж поднесла фотоаппарат к рукам и нашла мужчину в видоискателе.
- Что ты делаешь? – спросил Джесси, подхватывая полотенце с песка.
Щелчок. Жужжание. Щелчок.
- Запечатлеваю Посейдона.
- Ах, Посейдона?
- Да. – Щелчок. От пояса вверх. Щелчок. Голова и плечи.
- Это еще один из твоих талантов?
- Талантов? Не знаю. – Щелчок. Только голова. Джесси стоял прямо перед ней. Пейдж опустила фотокамеру, и их взгляды встретились. С волос Джесси стекала вода. Его кожа сверкала. – Знаешь, я могла бы фотографировать то, что хотела бы вырезать, странно, что я не подумала об этом раньше.
Джесси вытер лицо, потом волосы.
- Брось, Пейдж. Неужели ты до сих пор не отказалась от своих мыслей?
- Чтобы высечь тебя из камня? Почему я должна была отказаться от этих мыслей?
Полотенце скользнуло на шею.
- Это потому, что мое тело является частной собственностью. И, кроме того, я думал, что уже ты работаешь над чем-то.
Группа чернышей была закончена, и Пейдж действительно приступила к новой работе. Она была из известняка, и Пейдж не была уверена, что из этого что-то выйдет, потому, как этот материал был ей незнаком. Но она продолжала работать, вдохновленная скорее необходимостью, и была очарована тем, какую форму принимает камень под долотом.
- Да, и именно поэтому, я тебя снимаю. К тому времени, когда мне понадобятся эти фото, ты пропадешь из виду. Кого я тогда буду использовать в качестве модели?
Взгляд Джесси стал острым. Пейдж знала, что он ищет, пытается разглядеть под ее веселым тоном те чувства, которые прятались под этим заявлением. Она удерживала радостное выражение лица до тех пор, пока Джесси молча не стал подниматься по лестнице. Пейдж чувствовала себя опечаленной от того, что время уходило.
Она хотела эти фотографии. Может быть и для того, чтобы не зависеть от модели, но скорее для памяти. Был только вопрос времени, когда Джесси уйдет, все признаки указывали на это.
Пейдж казалось, что она живет в неспокойное время. Она не была беременна и знала об этом уже почти десять дней. Она боялась, что Джесси уедет сразу, как только об этом услышит. То, что он до сих пор здесь, было как подарок, приносящий боль, но все же дорогой подарок.
Намереваясь сохранить этот подарок так долго, как это возможно, Пейдж перекинула фотоаппарат через плечо и начала подниматься следом за Джесси по лестнице.

Пейдж делала фотографии Джесси несмотря на возражение, что он охотнее бы стоял за, а не перед объективом. Но это было пустяками по сравнению с теми проблемами, что мучили Джесси изнутри.
Даллас становился все беспокойнее с каждым днем. У него появилось желание начать работу, поскольку он никогда так долго не отдыхал. Но в действительности его беспокоило то, что он так хорошо чувствовал себя здесь. Несколько дней и ночей рядом с Пейдж пробудили такие чувства, которые он не хотел или не мог признать.
Пейдж знала, что Джесси все чаще общается со своим агентом. Она чувствовала беспокойство мужчины. Джесси проводил все больше времени на пляже, Пейдж уважая его желание побыть одному, оставила мужчину в покое. Время от времени она прерывала работу, подходила к стеклянной стене студии и выискивала взглядом Джесси по волосам песочного цвета и опущенной голове. Она знала, что способна дать тепло, утешение и любовь, но, несмотря на это, Джесси вернется обратно домой.
К счастью у Пейдж была работа, но она стала все чаще и чаще замечать, что ее руки действовали сами по себе, что было одной из причин, почему новый камень казался таким загадочным. Ее мысли были постоянно с Джесси. И хотя она пыталась убедить себя, что ей нравится жить одной и лучше ей привыкать к одиночеству снова, но это будет намного труднее, чем она предполагала.

В начале седьмой недели напряжение усилилось. Светлых моментов становилось все меньше, неизбежное было рядом.
Была суббота. Хотя у Пейдж была срочная работа, она не пошла в студию. Они долго спали, и Пейдж приготовила завтрак позднее. Они ездили в Рокпорт по магазинам. Во время поездки оба в основном молчали.
Когда Джесси сделал предложение поужинать в более или менее приличном месте в ресторане, Пейдж почувствовала, что время пришло.
Празднично одетая пара разговаривала больше с официантом, чем друг с другом.
Когда они, вернувшись домой пили бренди в гостиной, Пейдж решила взять инициативу в свои руки.
- Когда ты уезжаешь? – спросила она тихо.
Джесси поднял взгляд от янтарного цвета напитка. На его лице не было ни удивления, ни растерянности.
- Завтра. – Он взглянул на Пейдж. – Я начинаю новый фильм в понедельник.
Пейдж подумала про себя, как долго Джесси об этом знает, но возмущение смогло бы испортить их последний совместно проведенный вечер. Она помолчала.
- Что... что это за фильм?
- О ЦРУ.
- Да?
Джесси пожал плечами.
- Деятельность ЦРУ может быть достаточно драконовской, но не безгрешной. Продюсер гарантирует, что это больше будет похоже на приключение. Из этого может получиться даже что-то интересное.
Пейдж улыбнулась.
- Тогда хорошо. – Когда Джесси положил руку ей на плечо, она придвинулась как можно ближе к нему на диване.
- Ты так красива сегодня, - сказал Джесси особым голосом, ставшим таким родным для Пейдж, и который она так мало слышала в последнее время.
Она положила руку на бедро мужчины и стала поглаживать стрелки на брюках.
- Ты тоже.
- Красивый?
- Привлекательный.
- Ну это звучит лучше. – Джесси поставил стакан с бренди на стол и начал поигрывать жемчугом на вырезе синего шелкового платья. – Очень красиво. Ты создана для жемчуга. Тебе кто-нибудь говорил об этом?
От прикосновений к коже Пейдж стало жарко, и она хотела бы броситься к Джесси и обнимать пока не наступит завтра. Она хотела еще один день. И еще один. И еще один. Уход Джесси будет самым тяжелым, что ей предстояло пережить, но она не могла отговаривать его, несмотря на то, что любила этого мужчину. Джесси был свободным, взрослым человеком. Она не могла насильно удерживать его. А у Джесси было желание вернуться в Нью-Йорк.
- Но ты не будешь грустить? – спросил Джесси, и его голос вдруг стал неопределенным. Как правило, Пейдж отвечала на такой вопрос дерзко, говорила, что годами жила одна и поэтому ничего не изменится с его отъездом, но сейчас, пораженная участливостью Джесси, дала ответ скорее себе.
- Конечно, нет. Все будет хорошо. Ты отремонтировал все, что требовалось отремонтировать, так что дом не развалится. И может быть я даже начну работать.
- Ты работала все время.
- Но не так много, как обычно. Все мои мысли были далеко, или ты не заметил?
- Тогда это хорошо, что я уезжаю, - сказал Джесси как бы облегчая свою вину.
Пейдж посмотрела на него.
- Я буду по тебе скучать.
Взгляд Джесси стал более серьезным и голос охрип. Но он не оттолкнул Пейдж и не вышел из себя. Он только покрепче обхватил Пейдж за плечи и притянул к себе.
- Не говори так. Я предупреждал, что этот день когда-нибудь наступит. Я в самом начале не собирался оставаться так надолго.
- Я знаю. Почему ты тогда задержался?
- Здесь было... хорошо, - сказал Джесси мягко. – Ты не самый плохой сожитель.
Пейдж посмотрела на Джесси нежным взглядом и поняла, что если им осталась одна ночь, то она должна быть незабываемой. Она поставила бокал на стол и стала ощупывать лицо Джесси, чтобы не только зафиксировать его на пленке, но и в своей памяти. Хорошей формы надбровья, маленькие, похожие на гусиные лапки морщинки в уголках настойчивых синих глаз, щеки, которые были немного шершавыми, потому, что щетина начала уже расти снова после того, как он брился, сильный подбородок... всего этого она хотела бесконечно и неутомимо касаться.
- И ты не был... плохим сожителем, - сказала она тихо. – Я удивлена, на сколько это было легко.
Взгляд Джесси ласкал ее, а ее руки гладили Джесса. Глаза Далласа были теплыми и грустными. Он взял руку Пейдж и поднес к губам, посасывая один палец за другим. Это было не столько обольщение, а скорее потребность, к которой стремилась и Пейдж в своем томлении. Она снова коснулась влажными от губ Джесси пальцами щек мужчины и потянулась ему на встречу, чтобы увлажнить их теперь уже своим языком. Она отдаст сегодня вечером Джесси все. Любовь растекалась по всему телу Пейдж и наполняла ее до краев.
Джесси целовал ее. Рот Пейдж ненасытно следовал за ртом мужчины, открывающийся казалось только для того, чтобы укрепить связь между ними.
Джесси гладил пальцем по пульсирующую жилке.
- Я уберу бокалы. Иди в ванную, я присоединюсь позднее.
- Сделаем это здесь, - прошептала Пейдж, которая не хотела отпускать его ни на минуту. Но Джесси убрал ее руки со своей шеи и встал. Он поднял стеклянный бокал с пола и посмотрел на женщину.
- Мы сделаем это последовательно и честь по чести, - сказал он хрипло. – Долго и обстоятельно. Для того, о чем я думаю, диван не совсем подходящее место.
Обещание в глазах Джесси заставило кровь Пейдж кипеть. Она позволила мужчине поднять себя.
- Марш в ванную, - указал ей Джесси с хитрой улыбкой на лице.
- Ванная, - пробормотала Пейдж, надеясь, что ноги еще могу удержать ее.
Немного позднее она стояла перед открытым шкафчиком с медикаментами с маленькой пластиковой коробочкой в руках. Слегка замутненным страстью взглядом Пейдж внимательно смотрела на нее. Женщина медленно открыла крышку коробки и взглянула внутрь на резиновый диск. Она закрыла глаза и мысленно посчитала дни. По ней пробежала дрожь возбуждения, которая сопровождалась внезапным весельем, которого она никогда не ощущала раньше. Пейдж открыла глаза, посмотрела еще раз на диск, а затем, тщательно закрыв коробку крышкой, убрала ее на свое место в шкаф.
Дверца шкафа закрылась. Пейдж смотрела в данный момент на свое отражение в зеркале. Она положила руки на живот и провела ими медленно вниз вдоль шелкового платья. Она дрожала, но в этой дрожи было больше, чем страсть. Зная точно, что делает, она вышла из ванной.
Джесси стоял в спальне и смотрел на море. Услышав шорох платья Пейдж, он обернулся. В течение тех нескольких минут, что он должен был ждать, в его взгляде появилось волнение от предвкушения. Его галстук был ослаблен, две верхние пуговицы рубашки расстегнуты.
Пейдж была рада, что Джесси еще одет. Она хотела сама раздеть его. Хотела сделать это медленно и бережно, слой за слоем, сосредоточенно, чтобы навсегда сохранить в воспоминания проведенное вместе время и то, что это время для нее значило.
Она подошла к Джесси и положила руки ему на шею.
- Ты стоишь тут как бог, - прошептала она с улыбкой. – Очень красивый, словно сделанный из камня бог, который нуждается в простом смертном, чтобы прикосновением оживить камень.
- Ты прикоснешься ко мне? - также шепотом спросил Джесси, слишком очарованный восхищенным взглядом Пейдж, чтобы серьезно задуматься о его причинах и попытаться сопротивляться. Может быть, он спросил бы о том, что вызвало такое восхищение, но это стало не важно. Сегодня он был ненасытен, потому, что завтра уезжает.
- О, да, - пробормотала Пейдж ему в подбородок. Ее глаза были наполовину закрыты, и она наслаждалась мускусным ароматом, который был присущ только Джесси. – Ммм. – Она глубоко вдохнула. – Так приятно.
Она скользила губами взад и вперед по коже Джесси, ее едва заметные неровности еще больше возбуждали Пейдж. Негромко мурлыкая, она поглаживала Джесси от шеи к плечам и обратно. Вернувшись по сильным предплечьям обратно к груди, она начала медленно расстегивать пуговицы на рубашке Джесси. Ее дыхание перехватило от предвкушения, и ей пришлось подавить нервную дрожь, чтобы справиться со своим занятием.
Каждый следующий шаг вел к небесам.
Когда пуговицы были расстегнуты, Пейдж прижалась лицом к теплой, покрытой волосами груди мужчины. Ее руки ощущали сокращение мышц, рот казалось, впитывал эти подрагивания.
- Святые небеса, - прошептал Джесси. – Я не уверен, что переживу это.
- Переживешь, - сказала Пейдж, снимая его рубашку. – И это и многое другое. Тебе понравится, поверь мне.
- Мне нравится, мне нравится, - прозвучало хриплое бормотание, когда руки Пейдж мучительно медленно заскользили по телу Джесси. Ее губы оставил огненный след на груди, что влажный язык был не в состоянии погасить. Ее руки скульптора своими пальцами казалось по памяти воспроизводили очертания каждой мышцы на спине. Ноги пока держали Джесси, но он чувствовал, что еще чуть-чуть и он просто взорвется от желания, рухнув к ногам Пейдж. Обнаженный по пояс, он отдавался чувствительным прикосновениям Пейдж, рот женщины попробовал на вкус каждый сантиметр его груди, руки на спине создавали свою скульптуру. Они испытывающе скользили по напряженным мышцам, разминая их. Он был уверен, что пальцы Пейдж зафиксировали каждый позвонок, чтобы снять напряжение.
- Ну как? – спросила Пейдж, лаская Джесси языком.
- Сейчас умру, - ответил Джесси. – Сейчас. Как ты можешь делать со мной такое, Пейдж?
- Почему бы и нет? – спросила Пейдж, заставив Джесси взглядом опуститься на пол.
У него не было намерений мешать Пейдж. Он хотел, чтобы это продолжалось и поэтому подчинился ей. Когда его тело закричало о скорейшем освобождении, он стал думать о завтрашнем дне, затем послезавтрашнем, с тем, чтобы получить контроль над собой обратно. Сегодня ночью он хотел помнить каждый мучительно сладостный момент. Но это было и решение Пейдж. И так тому и быть.
Их страстные поцелуи поражали разнообразием: в один раз нежные, потом обжигающие, опять нежные, разрывающиеся между страстью и разумом. Губы ласкали, зубы покусывали, язык только подливал масла в огонь. Казалось, что кровь загустела от недостатка дыхания, которое Пейдж не ощущала или не хотела ощущать. Общий восторг, страсть и огонь, вот что призывалось в данный момент.
Пейдж закрыла глаза, прислонилась лбом к подбородку Далласа и несколько раз судорожно вдохнула.
- Что это? – поддразнил Джесси. – У тебя проблемы с дыханием?
- Нет, нет. Просто пытаюсь снизить скорость.
- Дыхания или занятия любовью?
- Обоих, - ответила Пейдж честно. Ее руки были словно приклеены к плечам мужчины, как будто желая остаться там навсегда. Нуждались в поддержке и ее дрожащие колени.
- Я могу тебе помочь, - предложил Джесси. – Я умею хорошо избавлять себя от штанов.
- В этом я уверена, - согласилась Пейдж. – Спасибо, но я справлюсь сама. – Ее руки уже были на пряжке ремня. Она представила, что это новый рабочий инструмент, который поможет понять природу этого камня. Ремень ослаблен. Когда рука Пейдж коснулась живота мужчины и скользнула во внутрь брюк, Джесси сглотнул. Пуговица расстегнута. Молния открыта. Пейдж прервала действие, потерлась щекой о грудь мужчины, ее язык обвел темный кружок. Сосок набух. Пейдж воспользовалась успехом и толкнула его кончиком языка. Это грозило все перечеркнуть, потому, что такой сильный отклик возбудил и ее саму.
- Быстрее... быстрее, - выдохнул Джесси, когда Пейдж шевельнула рукой внутри его брюк.
Но Пейдж не торопилась. Она не смела спешить. Если этот вечер последний, то это должно длиться вечно, и если с камня удалить первый слой, то его больше не вернуть обратно. Пейдж хотелось бы насладиться каждым ударом долота.
Почувствовал сильное возбуждение Джесси, Пейдж опустилась на колени, ухватилась за карманы брюк и потянула вниз. Здесь Джесси пришел ей на помощь, в мгновение, освободившись от брюк и носков. Когда он предстал перед ней практически обнаженным, только в узких плавках, Пейдж посмотрела на него. То же самое Джесси сделал в их первую ночь. Она только сейчас поняла значение проведенного вместе с мужчиной времени, и ее руки задрожали от страха прикоснуться к великолепию его тела. Пейдж, впитывая в себя его красоту глазами, в этот момент даже прикосновение к нему казалось кощунством.
Она положила руки на лодыжки Джесси, и заскользила ими вверх по сильным мускулистым икрам. Они были по-мужски волосатыми, скользящие пальцы трепали их, еще сильнее возбуждая. Мышцы бедер были напряженными и жесткими как настоящий мрамор.
- Ты как произведение искусства, - произнесла Пейдж с придыханием. – Мы скульпторы, чувствуем, когда есть талант, но с Богом невозможно сравниться.
- Сейчас мы углубимся в религию, - донесся низкий стон над головой Пейдж. – О Боже! – Это была уже не критика, а скорее агония.
- Терпение, - прошептала Пейдж и провела руками по бедрам Джесси с внутренней стороны. Когда она прижалась лицом к его ногам, Джесси ухватил ее за волосы.
- Я больше не могу, дорогая! Я должен тебя раздеть!
- Раздеть? – Пейдж была настолько очарована освобождением Джесси от одежды, что не могла думать ни о чем другом.
- Так это обычно происходит, - простонал Джесси, взял ее за подмышки и поднял на ноги. Когда он попытался раздеть Пейдж, нервно нашаривая замок на платье, она сделала шаг назад. В этот раз она сделает это сама. Ранее это делал Джесси, или они уже были раздеты, когда собирались заняться любовью. В этот раз Джесси должен видеть, что стало с невинной, почти девственной женщиной, с кем он некоторое время назад занимался любовью в первый раз.
Пейдж расстегнула молнию платья, оголила плечи, слегка повела ими, и платье упало к ее ногам, и это было больше, чем жест соблазнения. Ее взгляд не был манящим. Бедра не покачивались. Скорее всего, взгляд выражал веру и любовь, и даже немного страх. Потому, что он был как небесное существо, которое она обожала, и не хотела это скрывать.
Сердце громко стучало, когда она раздевалась. Дрожащими руками она расстегнула заднюю застежку бюстгальтера, освободила грудь от кружевного творения, которое упало на пол. Взгляд Джесси жадно следил за тем, как она снимала чулки с ног. Полностью обнаженная она ждала одобрения Джесси. Без этого все ее усилия равнялись бы нулю.
Губы Джесси были сжаты. Мышцы его груди были напряжены. Он скользил глазами по телу Пейдж так медленно, что Пейдж в какой-то момент не поверила, что такое возможно. С него слетело оцепенение только тогда, когда их взгляды встретилась. Этот взгляд был обожающим. Джесси протянул руку, Пейдж взялась за нее и потянула в сторону кровати.
Она одним взмахом руки сняла покрывало. Следующим движением отбросила в ноги одеяло. Джесси освободился от тугих плавок, на мгновение, поразив Пейдж своей мощью. Но все же женщина поспешно собралась и прижалась к Джесси с той же невинной чувственностью, с которой раздевалась.
Она распростерлась над Джесси, так словно ее тело стало частью этого мужчины. Она двигала ногами по голени Джесси вверх вниз. Ее живот следовал по сильным формам Джесси. Ее руки продвинулись по бокам до подмышек мужчины и оперлись на край кровати, когда он приподнялся к ней в поцелуе.
Слияние тел сделало поцелуй еще более жгучим. Груди Пейдж качнулись в ритме дыхания, когда Джесси соприкоснулся с ними своими сосками, каждая пора тела и каждая нервная клетка загорелись огнем. Пейдж отстранилась, как будто обожглась. Работа была еще не завершена. Он нуждался в окончательной обработке и полировке, чтобы вместе насладиться результатом.
Пейдж села на его ноги и наклонилась на мгновение над мужчиной. Веки Джесси были тяжелыми, взгляд туманным, рот, чтобы облегчить дыхание, был открыт.
- Пейдж... - сказал он предостерегающе, схватив ее руками.
Теперь она знала, что значит почти обезумить от вожделения. Теперь она знала, что значит быть обожаемой. Теперь она знала наверняка, что во всем мире не найдется для него ни одной другой женщины. И теперь он знает, как очень сильно Пейдж его любит, нравится ему это или нет.
Того, что потом происходило, Пейдж была не в состоянии точно помнить. Вдохновленная любовью, она ласкала каждый сантиметр тела Джесси, находя одно место ценнее, чем другое, рассматривая с все возрастающим обожанием. Джесси просто изнывал, был на грани извержения, когда Пейдж в конце остановилась. В тот момент, оторвав женщину от себя, Джесси поменялся с ней местами и взял инициативу на себя.
Это была единственная позиция, когда управление делилось. Не имело значения. Кто был активен, кто больше наслаждался моментом, когда они достигли вершины и открыли другие дороги. Пейдж поняла только одно – да и то гораздо позже, когда ни один из них не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой – что она действительно открыла секрет камня. Джесси был жестким снаружи, но наполненным внутри любовью. Он выражал это через свое тело, как и Пейдж теперь. Когда с последним вздохом защитный слой практически исчез, Джесси облек свои скрытые мысли в слова.
- Да..., о, дорогая... да, любимая... я твой... дорогая, любимая!
Джесси не понравилось бы, если бы Пейдж ответила тем же, поэтому она этого не сделала. Но на следующее утро, когда все вещи Джесси были упакованы и отнесены в машину, это знание, что она полюбила этого мужчину всем сердцем утешило Пейдж.
- Все хорошо, - произнес Джесси тихо, бросая с сиденья автомобиля последний чарующий взгляд на Пейдж.
Да, со мной действительно все будет хорошо, подумала Пейдж, потому, что теперь у меня есть секрет, который я храню. Удивительно, но только ей одной известным способом, она очень, очень точно знала, что беременна.

...

Инет:

она ведь не таблетки пила


разве ты не поняла характер Пейдж? Специально - это очень неподходящее к случаю слово. Она в последнюю их близость не установила защиту в надежде получить ребёнка от любимого мужчины. Абсолютно сознательно... в надежде . Ведь она понимала, что после его ухода, она его больше никогда не увидит, он уходит навсегда, а она опять останется одна. Но теперь, после Джесси, это было совсем другое одиночество, совсем не то одиночество, которое было до него.
Специально - это когда этим хотят заманить парня к себе, а сознательно- когда человек понимает свою ответственность за будущее без парня

Оставить у себя частичку любимого человека... я бы тоже так поступила. Совершенно очевидно, что она не встретить вторую любовь такой же мощи как с Джесси, а она ведь женщина и имеет возможность беременеть и рожать от любимого мужчины
здесь вопрос не в том кто имеет или не имеет права, здесь вопрос в выборе


он не может, он вырос под руководством других понятий о любви, заботе, семье. Он не хочет чтобы его детей отшвырнули как и его в своё время, он не имеет представление о любви родителей к детям, у него не было такого опыта, у него устойчивое представление о том, что семья - это не для него. Ему ведь уже 40. Ведь он даже никому не рассказывал о себе, не было у него такой потребности. Он тоже самодостаточный человек, вполне может жить один, не нуждаясь в женщине до такой степени, чтобы остаться с ней. Женщин ведь много вокруг... правила определяются сразу, чтобы не было иллюзий после расставания: они доставляют друг другу удовольствие, они расстаются навсегда, дети не нужны - всё просто. Этот стереотип поведения уже с ним больше 20-ти сознательных лет.

я так это поняла

...

Инет:

есть такие специальные шеечные колпачки

посмотри здесь


представь себе, что если Пейдж сказала бы ему об этом, как бы она себя униженно чувствовала в случае его гнева, как бы это её уязвило и унизило. Она ведь понимает, что это неправильно, поэтому сделала всё тайно и отпустила его.

Посмотрим, что будет дальше...
а мне - нет. Он соблазнил женщину, разбудил её, увидел и понял её, растревожил, изменил её жизнь, он ведь видел, что она влюбляется в него, видел насколько она чувствительна и по ней самой и по её работам, ведь имел возможность увидеть её порядочность и, тем не менее, ушёл не оглянувшись, без каких бы то ни было видов на будущее относительно неё, неоднократно давал ей понять, что всё временно, даже тогда когда совершенно забывался с ней... нет мне не обидно за него. Она тихо воспользовалась случаем, она решилась, а это тоже непросто. Но ведь в этом предназначение женщины!... дать жизнь.
Он смог от неё уйти, а она смогла оставить себе память о нём и часть своей любви - чего ж тут обижаться: каждый сделал выбор какой смог

Почувствовал, конечно, но... стереотип собственных понятий о жизни и о себе самом слишком силён, наверное.


хочется надеяться

...

Лелешна:

Лена, а мне кажется, что ей все равно. Т.е. она понимает, что об этом в любом случае станет известно. Но как написала выше Инес: каждый получил свое.
Джесси может рвать и метать, а она в своей спокойной манере скажет: этот ребенок только мой! И будет стоять на своем. Она вполне в состоянии вырастить этого ребенка самостоятельно.
И что там надумает себе Джесси- это его проблемы...

...