Делински Барбара

juliaest:

Привет, девушки!
Ну, у вас тут и дискуссионный клуб.
Во многом согласна с Инессой, но вот с этим

категорически нет.
Да, он соблазнил, разбудил и т.д., но он ничего не обещал. Он предупредил, что уйдет когда-нибудь, он это честно сказал. У Далласа полно недостатков, но он очень честен и прямолинеен. Я понимаю Пейдж как женщина, но не могу сказать, что это полностью честный поступок с ее стороны. Это вопрос доверия. А получается. что Пейдж это доверие подорвала.


Я не знаю, как бы сама поступила в такой ситуации, но все же я склоняюсь к тому, что отец должен знать о ребенке, какой бы не была реакция мужчины. Так честнее, на мой взгляд. Зачатие дело двоих, за него отвечают двое. Поэтому решение зачать-не зачать, родить-не родить должны тоже принимать двое. Единственное, у женщины может больше прав, потому, что ей носить малыша девять месяцев и ей его рожать.

Нет, Леля, ей точно не все равно. Решение иметь ребенка было трудным. Кажется, что оно было спонтанным, но все же Пейдж на уровне подсознания стремилась к материнству.

...

Еленочка:

Я еще подумала, что она скажет выросшему малышу, когда он начнет спрашивать о папе. Что она ответит? - "Он был любовью всей моей жизни, но я отпустила его, не говоря о тебе, он даже не знает, что ты существуешь..." Ммм, обидно будет ребенку, что мать лишила его отца, пусть и приходящего. Даже если бы отец отказался от отцовства, у ребенка есть право знать об этом и не любить его, даже ненавидеть. Пейдж взяла на себя большую ответственность за будущее мировоззрение ребенка.

...

Инет:

а кто бы спорил о доверии - конечно, здесь вопрос доверия.

я отвечала вот на это:
Он, конечно, предупредил, он честен. Но только он сам не учёл, что эта женщина сильно отличается от всех его предыдущих связей. Совершенно очевидно, что то, что произошло между ними не могло просто так забыться ни им, ни ею - это была не просто страсть-однодневка. Люди проникли во внутренний мир друг друга, и это вина, если можно так сказать, обоих. И когда он был честным в самом начале их отношений, что тоже не совсем так, учитывая способ знакомства и очарования женщины, то тоже не смог усмотреть того куда заведёт его самого этот отдых и эти отношения.

Я лично понимаю выбор женщины и выбор мужчины, и в данном случае совсем не осуждаю Пейдж за то, что она воспользовалась случаем иметь ребёнка от любви всей своей жизни. Но и не сочувствую Далласу.
Как раз именно поведение Далласа дало ей основание совершенно не надеяться на продолжение их связи и подтолкнуло на совершенно естественный шаг: иметь ребёнка от любимого мужчины. Разве появление дитя любви жизни можно назвать предательством или нарушением доверия - это только выбор, достойный уважения. Очень непросто растить одной ребёнка, даже имея кучу денег и любящих родителей. А эта женщина получила свой кусочек счастья, пусть и не поставив при этом мужчину в известность, она же живой человек, если её не хотят и ребёнка от неё зачем тогда волновать человека. Пусть всё будет её, и так, чтобы он не знал... зачем его волновать и навешивать на него какие-то обязательства, которых он не хочет...
Ведь и цели у неё никогда не было шантажировать его ребёнком, он ушёл навсегда, смог уйти даже после того, что у них было, а она осталась.
формально это так, но я не могу осудить её за это в тех обстоятельствах


да, когда отношения нормальные и люди стремятся к одному и тому же, а если нет?...
думаю, что даже ей природой дано право выбирать от кого рожать , а от кого нет

...

juliaest:

Вот тут я с тобой согласна, Далласу не сочувствую, но он имеет право знать о ребенке.

Сама знаешь: нормальность - понятие относительное. С точки зрения морали - он имеет право на согласие или нет.

Я бы полностью согласилась с тобой, если бы они не договорились сразу, что будут предохраняться. А тут Пейдж взяла на себя обязательства и их целенаправленно не выполнила.

Ну ты даешь ваоще, а разве мужчина не имеет право иметь или не иметь ребенка!? Получается, что мы мужчин используем как. извини за выражение, племенного быка. Типа классный экземпляр, подходишь, переспали и отваливай. Думаю. что так нельзя.

Я ее не осуждаю, но и не принимаю ее поступок.

...

lanes:

Юлечка,Спасибо за новые главки(скорее главищи)!!!
Получила массу удовольствия от чтения!
И чего Вы отдельной темой в Переводах эту книгу не вынесли? Такой шикарный перевод!!! И книга очччень интересная.Так бы намного больше людей прочитало бы...

...

juliaest:

 » Доверие - 7-я глава

Глава 7

Первое, что сделала Пейдж после отъезда Джесси, взяла из кладовой большой кусок глины, подняла над головой и безжалостно шарахнула о рабочий стол. Она сделала это несколько раз подряд, в промежутках молотя его кулаками. Пейдж остановилась только тогда, когда руки ослабли от усталости, и опустилась на стул. Ее тело было усталым, но сердце твердым как камень. Вернув себе возможность двигаться снова, она пошла на пляж и просидела там несколько часов. Она смотрела на море, выбирала волну и провожала ее взглядом до самого берега. Пейдж взглянула на небо и удивилась, как оно может быть таким синим и высоким, когда в ее собственной душе так темно и тяжело, словно она закована в свинец. Она искала на песке следы ног Джесси, но если они и были здесь когда-либо, то не осталось никаких признаков его присутствия, все их уничтожил прилив.
Когда солнце стало обжигать кожу, Пейдж отправилась в дом и бесцельно бродила из комнаты в комнату. Тишина коснулась ушей. Пустота наполнила видимость. Она чувствовала себя странно одинокой, и это привело ее в состояние гнева. До Джесси ее жизнь была полностью упорядочена. Она наслаждалась одиночеством, живя без любовных приключений. Ей никто не был нужен, а меньше всего мужчина, чтобы приятно провести вечер. Но теперь это изменилось... спасибо Джесси Далласу.
Пейдж вернулась обратно в студию и снова начала обрабатывать глину: поднимала и бросала, колотила кулаками. Если это выплескивалось ее плохое настроение, то Пейдж наслаждалась этим по полной. Наслаждалась... ненавидела... страдала внутри, как будто какая-то часть ее была отрезана и где-то потеряна.
Когда усталость взяла верх, Пейдж отправилась в гостиную и упала на диван. Дремала и просыпалась, дремала и просыпалась. Время не имело для нее никакого значения. Она флегматично лежала на террасе. Опять ходила по пляжу. Солнце уже заходило, когда она поняла, что не ела ничего весь день. Она с усилием съела половинку бутерброда и выпила стакан молока, вкус бутерброда напоминал резину, а молока мыльную воду.
Пейдж взяла книгу, села на диван и попыталась читать, но желудок свело судорогой. Она отложила книгу и пошла искать утешения в кровати – в сладких сновидениях. Но ожидание сна длилось несколько часов. Она металась, ворочалась из стороны в сторону, потом вскочила и поменяла простыни. Будь я проклята, подумала она, если должна терпеть запах Джесси! Достаточно того, что все время смотрела на этого мужчину с восторгом, безразлично, что он делал. Проклятье! Будь проклято ее уязвимое сердце!
Уснуть Пейдж удалось только под утро. Проснувшись она была в растерянности, сонно мигая глазами и вертя головой. Вторая сторона кровати осталась нетронутой, перьевая подушка такой же взбитой, как и была с прошлого вечера. И, наконец, реальность накатила на Пейдж. Она лежала неподвижно, зажав во рту кулак. Ее пульс бился лихорадочно, словно кто-то сжал ее сердце, сжал и выкручивал, вызывая мучительную боль.
Тогда она зарыдала.
Слезы текли, она жалобно всхлипывала, свернувшись в клубок, обнимая подушку и плакала, плакала. Весь вчерашний день состоял из отчаяния, гнева и одиночества, одна большая скорбь.
Она любила Джесси Далласа всем сердцем, а теперь Джесси покинул ее. Он не позвонил вчера вечером, и в этом не было для Пейдж чего-то неожиданного. Расставание было окончательным и бесповоротным, Пейдж должна просто привыкнуть к этому.
Она вытерла насухо глаза, приподнялась и села, скрестив ноги. Шли минуты, мысли укладывались в голове. Пускай все ее внутренности трепещут, Пейдж чувствовала, что это проходит. Решение укреплялось и, как противоядие, распространялось по венам. Все будет в порядке. О, да! Она приведет свою жизнь в порядок, как это было раньше, до того, как он вошел в нее. Она начнет работать, есть, спать, гулять, читать, навещать время от времени друзей. Она забудет о существовании Джесси Далласа... нет-нет, этого она не сделает. Она любит Джесси и будет любить всегда. И хотя это еще крошечный, но ребенок Джесси. Нет, Джесси она не забудет никогда. Она не хотела забывать этого. Того, что они разделили, что было слишком красиво, чтобы выразить словами. Эти воспоминания вместе с материнским инстинктом Пейдж убеждали в том, что ребенок родится и будет расти в любви.
Пейдж положила руки на нижнюю часть живота. Чудо? Любовь это чудо. Ребенок, рожденный от любви – это ее спасение.
У Пейдж расправились плечи, в голове прояснилось. Затем ее рот растянулся в улыбке, которая была светлой и ясной - она была готова прямо смотреть в будущее.

В начале было нелегко. Она должна была снова привыкнуть к прежнему образу жизни, делать те вещи, что она делала раньше. Но ее постоянно поражало, как очень сильно она тосковала по Джесси. В доме все изменилось, она ощущала его нехватку.
Вечера были тихими, зловеще тихими. Пейдж стоило только представить себе Джесси, как она чувствовала волнение. А когда волнение отступало, ее сотрясала дрожь страдания. Да, черт возьми, она страдала! И с эти ничего не поделать!
Джесси Даллас – сознательно или нет – он разрушил ее благополучие, нашел слабые места, о которых Пейдж раньше не знала и о которых не могла даже предполагать. Если бы это был неправильный камень или кусок дерева, то она бы нашла решение. Скульптор бы просто обработал их так, чтобы превратить недостатки в достоинства. А это был новый вызов, Джесси добавил новое измерение в ее жизнь, и чтобы компенсировать его потерю необходимо было иметь толику мастерства.
Бывало она злилась, временами впадала в депрессию, чувствовала себя оскорбленной, но такие периоды бывали все реже и становились все короче. К концу первого месяца после рокового отъезда в Нью-Йорк Пейдж окунулась в рутину.
Работа была ее основным утешением, и Пейдж отдавала ей все тело и душу. Работа, которую она начала до отъезда Джесси, начала принимать форму развивающегося внутри утробы эмбриона. Пейдж была немного напугана, что начала это до того, как приняла решение иметь ребенка. Ее интересовало, было ли это отражением подсознательного материнского инстинкта, который дремал в ней долгое время, или женственности, которая расцвела, разбуженная Джесси. Чтобы это ни было, Пейдж создавала маленького человечка с огромным удовольствием. Он был в окружение околоплодных вод, что создавало неопределенность, но реальными были веки, уши, рот. Из общей массы выделялись словно живые малюсенькие пальчики рук и ног, как рука Джесси вырезанная из камня, который она нашла на пляже. Если пальцы Джесси передавали мужественность, то нынешние нерожденного человечка слабость и невинность. Когда Пейдж закончила работу, она уже была в нее влюблена. Но мать вырастит ребенка и отпустит в какой-то момент, не так ли? Это то же самое, что отправить созданную с любовью скульптуру в галерею Нью-Йорка.
Она начала новую работу – танцоров в водопаде, необходимый материал для которых уже был в кладовой. Это внимательное и осторожное моделирование продолжалось конец августа и начало сентября.
Беременность уже была больше, чем факт. Пейдж была так уверена в этом с самого начала, что для этого не требовалось заключение врача. И даже если бы не эта уверенность, не возможно было не заметить увеличившуюся грудь, маленькие синие сосудики под кожей, первые изменения в организме.
Радость была омрачена лишь сильной тошнотой, которая не ограничивалась только утром и не удерживала никакую еду. Теперь Пейдж пошла к врачу, которая успокоила ее, сказав, что она полностью здорова и для шестинедельной беременности токсикоз совершенно естественное явление. Когда она предложила лекарство от тошноты, Пейдж категорически отказалась от этого, согласившись принимать в небольших количествах, но часто легкоусвояемую пищу. Это немного помогало, но были и очень плохие моменты, когда ей хотелось, чтобы ее поддерживали теплые сильные руки Джесси. Но Джесси не было. Пейдж ничего не слышала о нем. Теперь она должна быть сильной, если не ради себя, то ради ребенка, которого носила. Когда она начала терять вес, то в страхе помчалась к врачу, которая посмеялась над ее страхами и сказала, что в ближайшее время она будет жаловаться на противоположное. Тошнота практически прекратилась и ей стало полегче.
Пейдж была благодарна своей профессии, которая позволяла периодически делать перерывы, ложиться и отдыхать, когда она чувствовала усталость, что случалось довольно часто. Врач подтвердила, что это тоже временное явление, а Пейдж очень полезно вздремнуть после обеда.
Вечерами она сидела на диване и читала книгу о беременности и родах. Она была счастлива, иногда взволнована и испуганна, иногда грустила. Она хотела поделиться с Джесси своей радостью. В жизни Джесси было так мало чуда, а теперь Пейдж даже было жаль, что он мужчина не знает об этом чуде. Знание того, что то, что растет в ней когда-нибудь станет малышом, которого надо будет оберегать, лелеять и любить, было настоящим чудом. Независимо от того, что Джесси часто заявлял, что он не хочет детей, Пейдж была глубоко убеждена, что он тоже бы любил его. Это было у Джесси в крови. Это идея, пришедшая к Пейдж долгими одинокими вечерами, была для нее великим утешением.
В конце сентября, упаковав свои вещи, Пейдж отправилась в Коннектикут. Она ждала встречи с семьей. Большая вечеринка, к которой Лаура Матчесон готовилась уже с июня, даже братьев Пейдж собрала домой. Если отец прибывает сильным и здоровым для своих семидесяти лет, то почему это не повод для праздника.
Мать Пейдж знала, что Джесси уехал. Когда Пейдж в особо тоскливый момент позвонила ей, мать оказала ей понимание и поддержку. Пейдж ни слова не сказала ей о своей беременности. Она долго спорила сама с собой и едва понимала, как объявит о новости. Не то, чтобы родители не хотели еще одного внука, но... Пейдж не была замужем. Таким образом, они будут не особо рады, что она беременна. Кроме того, Пейдж не хотела портить давно запланированный вечер, и поэтому тщательно выбирала время для объяснений. Братья с семьями должны будут уехать на следующий день, Пейдж же планировала остаться немного подольше. Она надеялась, что подходящий момент представится.
Ждать пришлось недолго.

Она прибыла в Вестпорт в пятницу вечером, за день до назначенного банкета. Мать встретила ее у дверей, как всегда стильная в красивом платье, в глазах волнение.
- Пейдж, - она улыбаясь протянула руки и нежно обняла дочь. Пейдж с таким рвением ответила ей, что это удивило их обеих. И только в этот момент Пейдж поняла, сколько она теряла без человеческого тепла. Неохотно освободившись из материнских объятий, она сделала шаг назад, чтобы дать возможность Лауре получше рассмотреть ее. Пейдж оделась с большой тщательностью: свитер и брюки соответствующих друг другу лиловых оттенков. Косметика на лице, чтобы скрыть изможденное лицо и темные круги под глазами. Волосы, завитые в мягкие локоны вокруг лба и щек.
Ее усилия были напрасны, потому, что от острого взгляда матери ничего нельзя было скрыть.
- Ты выглядишь усталой, - сказала Лаура, к тихому голосу присоединился тревожный тон.
- Зато ты выглядишь сказочно, мне нравится этот цвет волос.
Лаура быстро коснулась прически, но перевести разговор на другое Пейдж не удалось
- Ты больна?
- Не о чем беспокоиться.
- Тебя все еще беспокоит отъезд этого мужчины.
- Его зовут Джесси и я... я уже привыкла.
Лаура обняла Пейдж за плечи и привлекла к себе.
- Тогда этот отпуск поможет тебе. Я надеюсь, что ты взяла с собой немного вещей. Мы можем вместе на следующей неделе прогуляться по магазинам. Конечно, если ты хочешь. – Она наморщила лоб. – Ты уверена, что тебя ничего не беспокоит?
- Уверена. А папа дома?
- Он отправился в аэропорт встречать Билла и Анжелу с детьми. Джейсон и Аннет приехали вчера вечером. Они с Тодом отправились в клуб. Майкл, Шейла и девочки прибудут завтра утром.
Пейдж скользнула взглядом по просторному в Тюдоровском стиле дому.
- Тогда это затишье перед бурей.
Лаура засмеялась.
- Можно и так сказать. Но мы не имеем ничего против бури. Здесь слишком тихо. Отцу было очень приятно видеть всех детей вместе. Не так часто мы встречаемся все вместе.
- Но это особый случай. Он ждет этого праздника?
- Да, дорогая. Пошли, попьем чай с медом. Это вернет румянец твоим щекам.
- Мои щеки и так румяные.
- Искусственно. И с каждой стороны. Ты можешь обмануть любого, но не меня, Пейдж Матчесон. – Они подошли к двери на кухню. – Ты хочешь сходить наверх, пока я кипячу воду? – В голосе матери звучали нежные ноты. Она знала, что Пейдж захочет после долгого отсутствия все осмотреть. – Твоя комната ждет тебя.
Пейдж улыбнулась.
- Тогда надо спешить. Комната очень нетерпелива. – Быстро поцеловав мать в щеку, она вышла в холл, подхватила чемодан и стала подниматься вверх по лестнице.
Комната осталась такой же, как одиннадцать лет назад, когда она училась в колледже. Это не была комната ребенка или подростка, спальни Матессонов преображались сразу, как только дети переходили от одного жизненного этапа к другому. Пейдж покинула эту комнату школьницей, теперь это была комната молодой женщины. Дерзкие цветочные узоры, желтые и зеленые тона с вкраплениями белого. Это была очень женственная, обставленная французской провинциальной мебелью, но с тонким вкусом, комната.
Пейдж стояла на пороге, испытывая чувство сильной тоски. Войдя вовнутрь, она поставила чемодан, скользнула рукой по спинке стула у туалетного столика, подошла к кровати и разгладила покрывало. Встав у края кровати, она раскинула руки и упала спиной на матрас.
Комната, полная воспоминаний, когда она была счастлива. Эти четыре стены видели ее детские игры, первый учебный день, веселые посиделки с друзьями после школы. Эти стены слышали глупую болтовню, после того, как на тринадцатилетние установили телефон, до сих пор находящийся на ночном столике.
Вспоминая о подругах и их веселых проделках Пейдж улыбнулась. Они сплетничали и хихикали, и мечтали, мечтали о мужьях, о детях, о разных вещах, которые будут делать. В то время ей не на что было жаловаться... Но в своем сердце Пейдж считала, что тоже будет счастлива, если предложит своему ребенку те же вещи, что были и у нее. Если она не может дать ребенку отца, то она должна возместить это другим путем.
Пейдж глубоко и немного неуверенно вздохнула, при помощи рук уверенно встала с кровати. Она ненадолго задержалась, чтобы причесаться и немного добавить румян на щеки – даже если мать увидит это, то отец и братья ничего не заметят – и сошла вниз.
Лаура глубоко задумавшись сидела на кухне за столиком и помешивала чай. Когда каблуки Пейдж застучали по каменным плитам, она подняла взгляд.
- Милли придет вечером, - поспешила она объяснить отсутствие помощницы по дому. – Она с нетерпением ждет встречи с вами, но осталась сегодня немного подольше дома, потому, что в воскресенье вечером ей придется работать.
- Как она?
- Прекрасно, с учетом того, что ей уже шестьдесят пять. У нее все хорошо. И теперь, когда вы все разлетелись из дома и живете каждый сам по себе, у нее уже не так много работы, и, если артрит сильно докучает ей, то она уходит домой. Милли торжественно обещала, что, по крайней мере, в воскресенье не позволит ему победить. В конце концов, она также волнуется о празднике, завтра ей руководить войсками.
Пейдж рассмеялась и села за стол. Взяла чай. Маленькие пирожки, крекеры и сыр ждали едоков.
- К завтрашнему вечеру все готово? – спросила Пейдж, взяв крекер. Она чувствовала изучающий взгляд матери.
- Должно бы. Палатку установят на улице утром. Столы и стулья должны привезти вскоре после этого. Доставка цветов обещала быть в три. Поставщики провизии прибудут в пять. Мне больше не надо ничего делать, только прическу и маникюр, да наблюдать, чтобы дети не играли со столовым серебром, когда его разложат.
Улыбка Пейдж была нежной.
- Я не могу дождаться, когда их увижу. Конечно, они сильно выросли.
- Тодд действительно. Он очень развит для пятилетнего. – Гордость бабушки Лауры была бы полной, если бы не легкая складка между бровями. – Возьми крекер с сыром, золотце. Свежий бри.
Одна только мысль о сыре вызвала тошноту. Она отвернула нос и взяла чашку чая.
- Я...я лучше выпью чай. Ммм. Вкусно. С медом, не так ли?
Мать не обратила внимания ни на мед, ни на вкус чая.
- Что с тобой, Пейдж? Явно, что-то не так, и ты можешь как угодно долго уходить от ответа, говоря, что все прекрасно, но не убедишь меня. Ты бледная. Под глазами синяки. Ты потеряла в весе, и уже это плохо.
Пейдж медленно поставила чашку на стол и посмотрела на мать. Это была большая ошибка, потому, что обеспокоенный взгляд Лауры проник в ее разбитое сердце. Она хотела подождать до конца праздника со своими новостями, что могло бы испортить его, хотя, возможно, и нет. Но это была мать, и они всегда были близки. Следующие слова Лауры не помогли решить эту дилемму.
- Я обеспокоена тем, что ты ничего мне не рассказываешь, дорогая, – сказала она мягко. – В противном случае, я бы навоображала себе всякие ужасные вещи.
- Это шантаж, - ответила Пейдж с вымученной улыбкой, которая не особо получилась.
- Это правда, ты выглядишь больной. Но не только. – Лаура замолчала и посмотрела на дочь. - Твои глаза. Я помню этот взгляд, когда ты в один из дней пришла домой из школы. Учитель искусства пригласил тебя на выставку в музей Гуггенхайма(1) . Ты была в восторге, но боялась, что мы тебя не отпустим.
Пейдж помнила это время. Она грустно улыбнулась матери.
- Вы и не отпусти.
- Но только после того, как узнали, что учитель не женщина. Этот твой учитель искусства был очень молодым и привлекательным. Тебе было шестнадцать. Разве прилично, если бы вы отправились вдвоем.
Внутри Пейдж созрел истерический смех, который угрожал вырваться на свободу. Если мать думает, что это непристойно, можно представить, как она отреагирует на ее новости. Чтобы занять себя, Пейдж откусила печенье, но тут же пожалела об этом, потому, что желудок взбунтовался.
- Господин Антон только женился, мама. И был по уши влюблен в свою жену. Он пригласил меня только потому, что знал о моем интересе к выставке. Не было никакой разницы, что он не женщина, кроме того, если бы он позволил бы себе что-то лишнее, то я смогла бы постоять за себя. Я знала город, взяла бы такси до вокзала и приехала бы домой.
Лаура еще больше насторожилась.
- Сейчас это не важно, все в прошлом. Твой взгляд как раз указывает на то, что... Это... как если бы ты хотела что-то сказать, но... немного побаиваешься. – Она мягко сжала руку дочери. – Ты можешь поговорить со мной, детка. Я сильная. Выдержу. – К обеспокоенному тону прибавилось немного дерзости, но по-прежнему был озабоченным.
Пейдж тихо засмеялась и опустила глаза.
- У тебя всегда был слишком острый взгляд. Ты знаешь, что это не честно. Каждая девушка имеет тайны.
- Я сочувствую тебе, детка. Не все родители могут сказать это своим детям. И я сильно тебя люблю. И буду любить всегда. – Она заправила темный локон Пейдж за ухо. – Поэтому я хочу услышать, почему ты не можешь есть и почему ты плохо спишь.
Слова Лаура выбирала наугад, но что-то заставило ее посмотреть на половинку печенья на тарелке дочери, а затем на ее лицо.
- Ты все поняла, - пробормотала Пейдж.
- Ты... беременна?
Несмотря на тревогу в голосе матери, она была поражена присутствующей интонацией ожидания, и улыбнулась.
- Да.
Глаза Лауры распахнулись.
- Беременна?
- Я заполучила ребенка. Так что, похоже.
Лаура онемела.
- Ты не говоришь об этом серьезно, но, тем не менее, Пейдж. Ты...- она заговорила торопливо. – Ты... ты не замужем, в конце концов.
- Я знаю.
- И ты беременна. – Она покачала головой, как бы отрицая. Не один волосок не шелохнулся. – Я думала, что ваше поколение имеет возможности следить за тем, чтобы этого не случалось.
- Имеет. И это очень эффективные инструменты. – Пейдж усмехнулась. – И если вы не используете их, то получаете такие неприятные вещи, как утренняя тошнота.
- Сейчас не время шутить, Пейдж, - сказала мать с раздражением. – Ты умная девочка. Я верила, что ты все делаешь с умом.
- Я и делала. – Пейдж отбросила шутливый тон. – Я хотела получить ребенка.
- Хотела? Если ты этого хотела, то почему ты одна? – Лаура на этот раз медленно покачала головой. – Я не думаю, что это хорошая идея.
- Мама, даже если это не очень хорошая идея, то это не проблема. Вопрос в том, что я беременна. Это факт, - она глубоко вздохнула и продолжила спокойней. - Я не могу поверить, что ты посоветуешь мне избавиться от него.
- Святые небеса, нет! - Воскликнула Лаура с побледневшим лицом. - Ты не можешь убить этого ребенка! Это твой ребенок!
Пейдж улыбнулся.
- Да, это мой ребенок.
- И ты хочешь его, не так ли?
- Больше, чем чего-либо другого. И когда я думаю о том, как он растет день за днем, это просто не укладывается в голове.
- Как и рвота, - ввернула Лаура.
- Врач сказал, что тошнота является хорошим знаком. И она проходит. Ты должны знать об этом, у тебя четверо детей.
- И муж.
Пейдж вздохнула.
- Все не может быть идеальным, мне везло до сих пор. У меня есть работа, дом и много любви, чтобы дать ребенку. – Ее глаза заблестели. – Я сильно его хочу, мама. Он мой. Мой... – ее голос сломался. – Мой... и Джесси.
- Джесси оставил тебя. – Напомнила мать известные факты. – Он знает?
- Нет.
- Но ты расскажешь ему об этом? Он определенно женится...
- Нет, мама, нет, я не рассказала ему. Я не слышала ничего о нем после расставания. Я хотела ребенка. Я не получила его согласия. И я не собираюсь ничего от него требовать, а тем более женитьбы. Я ничего не хочу от него, мне ничего от него не нужно. – Ее голос затих, и она опустила взгляд. – По крайней мере, не в связи с ребенком.
- Но, Пейдж, - Лаура замолчала, услышав сигнал автомобиля, и ее лицо стало очень озабоченным. – Ох, детка, это твой отец. – Пейдж привстала. – Мы поговорим обо всем позже.
Пейдж взяла мать за руку, когда она повернулась в сторону дверей. Ее глаза были большими, голос напряженным.
- Не рассказывай отцу. Пока нет. Я не хочу огорчать его перед праздником.
- Ему надо сказать. – Ответила Лаура укоризненным голосом, который использовала тогда, когда призывала дочь к порядку.
- Он все услышит, - Пейдж продолжала настаивать. – Я расскажу все в воскресенье, когда все закончится. Пожалуйста, мама.
Лаура поджала губы. И немного подумав, произнесла.
– Хорошо, это может подождать. Я тоже не хочу огорчать его до праздника. Буду хранить нашу тайну, пока вечеринка не закончится. Но потом тебе придется поговорить с ним. Чем больше ты будешь откладывать это, то тем больше его обидишь.
Эти слова подразумевали, что он будет огорчен в любом случае, и Пейдж почувствовала себя немного виноватой, что разочаровала отца. Затем она пришла в себя. Она взрослый человек, и приняла решение сознательно, убежденная, что знает, что ее ждет и несет ответственности за все последствия. Вина было последнее, что она должна чувствовать, особенно в тот момент, когда сердце разбито.
Она слабо улыбнулась и кивнула. Лаура вопросительно посмотрела на нее, пожала плечами, а потом оставила свою дочь, чтобы поприветствовать вновь прибывших, дав Пейдж немного времени, чтобы прийти в себя.

Воссоединение было восторженным, и стало еще более веселым, когда семья Джейсона вернулась из клуба, и еще, когда Майкл с компанией прибыл на следующее утро. Дом загудел от оживления. Пейдж наслаждалась праздником и была искренне счастлива, несмотря на озабоченные взгляды, которые мать посылала ей время от времени. И хотя она чувствовала себя время от времени очень плохо, окружающая обстановка помогала преодолеть ей дискомфорт. Чтобы избежать досадных ситуаций с едой, она была очень осторожна. Ее отец был так счастлив и не замечал того, на что мать сразу обратила внимание. Окруженный детьми и внуками он прямо светился. Радости добавляло присутствие многочисленных друзей и коллег на субботнем вечере. Пейдж ощущала волнение и гордость за отца, понимала, что он любим и уважаем.
Празднование пользовалось большим успехом. Поставщики провизии уехали в полночь, потом музыканты. Последние гости отбыли около двух часов, и сами Матчесоны пошли спать в три часа. Уже был полдень, когда Лаура вошла в комнату Пейдж, села на край кровати и слегка тронула дочь за плечо.
- Пейдж, - прошептала она и потом добавила громче. – Милая, уже почти двенадцать часов.
Когда Пейдж повернула голову на подушке и вздохнула, по-видимому, во сне, Лаура коснулась ее снова.
- Время вставать, Пейдж. Пейдж?
Пейдж открыла в начале один глаз, потом другой, нахмурилась и посмотрела вокруг сонным взглядом.
- Мама, - ей, наконец, удалось издать сухим горлом какой-то звук. Она перевернулась на бок, подтянув колени. – Который час?
- Скоро двенадцать, - повторила Лаура терпеливо. – Вставай или останешься без еды.
Глаза Пейдж сразу стали открытыми.
- Как можно думать после вчерашнего вечера о еде?
Лаура рассмеялась.
- Дети ели уже в восемь часов. А сейчас обед.
- Завтрак... обед... как ты можешь, мама?
Смех Лауры прекратился.
- Тебе плохо?
- Нет-нет. Все в порядке. Просто усталость. А что, если я посплю еще немного, а потом спущусь?
- Мальчики скоро уедут, я думала, что ты хотела бы их увидеть.
Пейдж распрямила колени и привстала, откинув волосы с лица. Живот свело, и она сглотнула подступающую желчь.
- Ты права. Я в душ и одеваться.
С помощью матери она поднялась с постели и в последнюю минуту успела добраться до ванной, где ее вырвало праздничным ужином. Она хватала воздух, сотрясаемая дрожью, согнулась у унитаза, положив одну руку на живот, другой придерживая волосы.
- Стало лучше?
У Пейдж перехватило дыхание, и она просто кивнула. Она медленно села и взяла мать за руку.
- Спасибо.
- Не сегодня. Я хотела бы хоть чем-то помочь тебе, чтобы было полегче.
Пейдж наклонилась над раковиной, умыла лицо, прополоскала рот и вытерлась, поданным Лаурой, полотенцем.
- Я благодарна за то, что была не одна, что ты была рядом. Этого достаточно.
По лицу Лауры невозможно было что-либо прочесть, по крайней мере, все еще дрожащая Пейдж была не в состоянии.
- Уже лучше?
Пейдж оперлась о раковину, кивнула и, как бы в доказательство, улыбнулась. Видимо улыбка вышла не очень, потому, что выражение лица Лауры было скептическим. Но она не успела ничего сказать, так как кто-то позвал из коридора.
- Бабушка!
Глаза Лауры расширились.
- Я постараюсь разобраться с Мелиссой прежде, чем она сюда войдет. Ты сможешь сама сходить в душ?
- Да, я смогу сама сходить в душ.
- Ты уверена?
- Мама...
- Ладно, Пейдж. Я иду. – Она пошла, недовольно качая головой к дверям. – Я уже иду.
Наконец одна, Пейдж положила руки на бедра и опустила голову. Это не будет так легко, но она позволила себе надежду, что мать разделила ее чувства. Лаура расстроена, это ясно. Но со временем это пройдет. Отец либо ускорит, либо замедлит этот процесс. Она надеялась на первое.
Хотя она и была уверенна, что приняла правильное решение, Пейдж нуждалась в одобрении и поддержке близких.

В воскресенье днем Пейдж с матерью остались одни в доме. Отец повез в аэропорт последнего из гостивших сыновей, и теперь в доме была непривычная тишина, которая резко контрастировала с недавними шумом и суетой.
Хотя Пейдж была бы рада, пожелай братья и семья остаться подольше, но она устала. После их отъезда она сразу же уснула на диване, и только наткнувшаяся на нее мать заставила ее перебраться в постель, где Пейдж глубоко проспала всю ночь.
Проснувшись наутро она чувствовала себя намного бодрее. Был прекрасный солнечный осенний день. Натянув джинсы и свитер, Пейдж поджарила в тостере кусочек хлеба, налила стакан сока и пошла с едой на задний двор, чтобы скрыться под плачущей ивой, который был ее любимым местом отдыха. Она села, прислонившись к стволу дерева и начала отщипывать хлеб. Над головой ветерок играл в кроне дерева. Пейдж подняла глаза на бледно-зеленый зонтик, вздохнула и улыбнулась. Улыбка застыла, когда она услышала приближающиеся шаги отца. Их взгляды встретились. Пейдж закусила губу и медленно опустила глаза.
Филипп Матчесон сделал еще пару шагов, остановился и посмотрел на дочь. Он был красивым, крепким, с благородно зачесанными седыми волосами мужчиной. Его лицо было загорелым из-за частого присутствия на поле для гольфа. Простые брюки и куртка до сих пор хорошо сидели на нем. Только поджатый рот и мрачный взгляд указывали на тревогу.
Пейдж молча смотрела на него, не понимая, что ее собственный взгляд выдает волнение. Но Филипп заметил, и его сердце смягчилось, он сделал еще шаг присел рядом с дочерью.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил он тихо.
- Хорошо, - Пейдж осторожно ждала, когда отец скажет что-то еще. Но он молчал, переводя взгляд с ее живота на траву. Пейдж стало все ясно. – Мама сказала тебе, не так ли? – Филипп кивнул, не поднимая глаз. Пейдж продолжила. – Я просила ее не делать этого, хотела сама поговорить с тобой.
- Когда я вернулся вчера вечером, то начал беспокоиться о том, что ты так рано заснула. Мама и сама беспокоилась. Думаю, что она просто хотела поделиться со мной проблемой. – Взгляд Филиппа остановился на упомянутой персоне. Лаура вышла во двор с двумя чашками кофе в руках.
- Не переживай, - сказала Пейдж, когда мать передала чашку Филиппу. Лаура была спокойна, словно сбросила груз со своих плеч. Пейдж не могла сердиться на нее. Глубоко в сердце она завидовала отношениям матери и отца, которые даже после стольких лет были очень близки.
- Кофе, дорогая? – Лаура протянула ей другую чашку. Когда Пейдж сморщилась, Лаура улыбнулась. – Я так и думала. – Она поднесла чашку ко рту и произнесла. – Когда я была беременна, то не могла пить кофе. – Она сделала глоток.
Беременна. Это слово прозвучало как громкое эхо. Пейдж бросила осторожный взгляд на отца и увидела, что он уставился в кружку. Она хотела занять себя, но даже одна мысль о соке или тосте вызывала тошноту. Она прижала руки к земле, запустив их в траву.
- Мне жаль, что доставила вам беспокойство. – Сказала она. – Я хотела бы, чтобы все было немного по-другому, так уж получилось.
- Но почему? – спросил отец. – Мама сказала, что ты любила этого... Джесси.
- Любила и люблю сейчас. Но односторонней любви не достаточно для вступления в брак.
- Разве он не любит тебя?
Пейдж покрутила стакан.
- Я не знаю.
Лаура тоже села на траву.
- Как ты не знаешь такой вещи? Он или любит, или не любит?
- Все не просто, - ответила Пейдж, вернувшись к тем мыслям, над которыми размышляла в течение двух месяцев. – С одной стороны Джесси смог бы полюбить меня, но с другой ему не известно понятие любви. - Она посмотрела умоляюще в сторону отца. – Он очень необычный человек, в некотором роде очень чувствительный. Но он рос в ужасных условиях. Мать не хотела его. Отец не показывал лица. Во время учебы в школе он жил практически один, поэтому убежден, что это единственный способ жить. – Она перевела дух и продолжила. – Он очень талантливый, очень популярный монтажер фильмов.
- Мама говорила мне. Как долго он прожил в Марблхеде?
- Шесть недель. – Пейдж была рада, что отец заинтересован. И продолжила ковать железо. – Но он не был нахлебником. За все время я ни разу не открывала кошелек. Он платил за еду, рестораны, билеты в кино. Он отремонтировал дом, и все, что требовалось, покупал за свой счет.
- Очень щедро, - пробормотал Филипп, вытянув ноги и скрестив их. Пейдж знала, что он не так спокоен, как старается показать, но ее основной задачей было защитить Джесси.
- Он был щедрым. Он же не обязан делать все это. Я была счастлива принять его как гостя. Он нуждался в отдыхе, и я подумала, что у меня есть идеальное место. Но он сразу дал понять, что заплатит.
Казалось, что на Филиппа это не подействовало.
- Он заплатит? Больше похоже, что он пытался сохранить дистанцию.
- Ребенок был моей идеей, папа. – Она посмотрела на мать. – Я тебе говорила. - Когда она снова повернулась в сторону отца, выражение его лица было настороженным. – Это было мое решение – иметь ребенка. Я знала, что Джесси уедет. Так же знала то, что если бы сделала ему такое предложение, то он тут же собрал бы все вещи и уехал. Так что в любом случае, он не может быть виноват в моей беременности. Если кто и виноват, то только я сама. Если Джесси узнает об этом, то тоже будет рассержен, как и вы.
Филипп положил руку на плечо дочери и сжал.
- Я не сержусь, доченька, а волнуюсь. Ты представляешь, что тебя ожидает? В наше время тяжело воспитывать ребенка даже в нормальных условиях. А твою ситуацию и нормальной не назовешь.
- Я обо всем подумала, папа, и не верю, что все так плохо. У меня хороший доход, идеальный для матери-одиночки. Я работаю дома, что позволяет мне распределить свои занятия в соответствии с потребностями ребенка.
- Деньги это не проблема, - прервал ее отец взмахом руки. – Мы тебе поможем, ты это знаешь.
- Знаю, и это большое утешение, но в этом нет необходимости. Я вполне могу сама позаботиться о себе и ребенке. Благодаря вам, у меня есть акции, недвижимость и трастовый фонд, которые можно использовать в случае необходимости. У меня большой красивый дом, стоимость которого постоянно растет. Я живу в безопасном месте. Все мои соседи уважаемые люди с достатком.
- Но ты одна. – В этот раз вмешалась Лаура. – Материальная часть является только одной стороной воспитания детей. А как насчет эмоциональной? Как ты объяснишь ребенку, почему у него нет отца?
Пейдж ответила ей твердо.
- В наше время существует много родителей-одиночек, это не проблема. Число разводов увеличивается, как и число детей, живущих в такой ситуации. Что я скажу своему ребенку, когда он станет достаточно взрослым? Я скажу правду - я сильно любила его отца, что он исключительный человек, который обожал бы своего малыша, если бы был рядом.
- Ты искренне в это веришь? – скептически спросил Филипп. – С точки зрения того, что я слышал, этот мужчина не хочет иметь детей...
Пейдж опустила взгляд.
- Так он говорил, но я видела его вместе с детьми, и это достойно восхищения. Я думаю, что он боится ответственности, эмоциональной ответственности. По его мнению, мир страшное место, и он не хочет, чтобы его ребенок родился в нем. Может быть он пытается избежать страданий.
- Как ты можешь быть такой... великодушной? – захотела знать Лаура.
- Я не великодушна. И мне нечего прощать. Когда мы встретились, Джесси объяснил все свои чувства. Он был прям с самого начала. И было бы несправедливо обвинять человека за то, что я убедила его, что пользуюсь противозачаточные средства. Нет, великодушие не является правильным словом. Возможно смирение. Но этому вы меня научили. Я должна отдавать только лучшее, так вы всегда говорили. Я не могу биться о стену, если лучшее не идеально. Я должна жить в согласии с самой собой, а так же с тем, как все сложилось, и испытывать гордость.
В тихом голосе Пейдж появились умоляющие нотки.
- Этого я от вас прошу. Примирения. Факты таковы... – Она загнула один палец. – Я беременна. – Она загнула другой палец. – Я очень этому рада и хочу, чтобы вы радовались вместе со мной. – Она посмотрела поочередно на Лауру и Филиппа. – Я хочу, чтобы вы разделили мою радость, когда ребенок родится. Он будет знать, что у него есть бабушка и дедушка, которые любят его так же сильно, как и я. – Пейдж положила инстинктивно на живот. – Потому, что я люблю этого ребенка, намерена родить его и вырастить, и ничто в мире не может изменить этого.
Только Пейдж остановилась, чтобы перевести дыхание, отец взял ее руки в свои.
- Дорогая, мы не хотим ничего менять. – Заверил он ее хриплым с чувством голосом, прижав дочь к себе.
У Пейдж навернулись слезы на глаза, и она уткнулась лицом в плечо отца.
- Спасибо, папа, – прошептала она. – Это было очень важно для меня. - Когда она, наконец, подняла голову, то поймала взгляд матери. Одной поддержки было недостаточно.
Глаза Лауры были влажными, но она улыбалась.
- Я согласна с отцом двумя руками, милая. – Она вскинула голову. – И, если дамы из бридж клуба будут шокировано, я скажу, что... что... – Независимо от того, как задорна была Лаура в данный момент, но оскорбительные слова не сорвались с ее губ. Она покраснела, начала смеяться и обняла Пейдж. Когда она отодвинулась от дочери, то встретила ее любящий взгляд.
- Ты всегда была сильной, Пейдж. Я горжусь этим и уверена, что ты станешь очень хорошей матерью, - чтобы скрыть свои чувства, она приняла строгое выражение лица. – Но чтобы всего этого достичь, ты должна заботиться о себе, милая. Будет лучше, - она сверкнула глазами. – Если я позабочусь о тебе. Как насчет того, чтобы поехать вместе с тобой? Я останусь только на неделю или около того. Буду готовить, убирать или поддерживать твои волосы, когда тебя будет тошнить...
- Мама! – Пейдж рассмеялась, ей вдруг стало невероятно легко. – Это переходит все границы.
Но Лаура уже закусила удила.
- Я сделала это вчера и сделаю снова. Нет никаких границ, когда речь идет о любящих людях.

В следующие дни Лаура делала все, как и обещала. И хотя она разрешила Пейдж работать, но все остальное было категорически запрещено. Для женщины, имевшей всегда помощниц по дому, она с удивительной радостью занималась домашним хозяйством. Лаура убирала, а так же заполнила холодильник таким безумным количеством еды, что Пейдж вполне могла в течение нескольких недель включать-выключать микроволновку.
И хотя с Пейдж нянчились как с маленькой, но она отдыхала всей душой. Она не знала, была ли причина в заботе матери, или в том, что первый критический триместр беременности закончился. Но после отъезда Лауры Пейдж чувствовала себя намного лучше, чем в последние недели. И это было хорошо.
Потому, что она снова была одна.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
1 - Музей Соломона Гуггенхайма (англ. Solomon R. Guggenheim Museum) — музей искусства в США, одно из ведущих собраний современного искусства в мире. Ведёт свою историю с создания в 1937 году Фонда Гуггенхайма. Основатель музея — меценат Соломон Роберт Гуггенхайм

...

Инет:

моё вам

супер!!! Так бесподобно переданы чувства Пейдж, просто сердце разрывается...

Картинка подобрана великолепно!!!

Переводчику

...

эстет:

Девочки, привет!
Юля, спасибо за продолжение романа.
Только сегодня мне удалось прочитать 6 и 7-ю главы. Мне очень понравились взаимоотношения в семье Пейдж. То, с каким пониманием и чистосердечием отнеслись родители к сюрпризу дочери, мне сказало о главном - правильная семья, где царит уважение, любовь и душевная взаимосвязь.
Юля, перевод супер


Инес, после прочтения отзыв будет? или хотя бы намек в двух словах? или будешь томить нас в ожидании?

...

Лелешна:

Девочки привет!!!
Юля так здорово переведено!!! Читала с удовольствием!!! СПАСИБО!!!!!!!!!!!!!

Тея, а мне показалось, что родители сначала не очень обрадовались ее беременности.. Хорошо, что потом исправились.. Как бы не случилось: рождению ребенка нужно радоваться, а не задавать вопросы: как и почему... Если дочь захочет, то сама все расскажет..

...

эстет:

Леля, а мне понятна их реакция - родители строгих правил, и вдруг незамужняя дочь приходит с новостью о беременности. Конечно, в первый момент Лаура испытала маленький шок, но потом увидела желание дочери о ребенке и приняла, помогла и поддержала.
А вот мне сейчас так стало интересно, каким образом узнает Джесси? Видно, что Пейдж сообщать ему не собирается и на скорейшее появление Джесси не рассчитываю.
Мне кажется, они случайно встретятся и он увидит её с животом

...

Лелешна:

А может уже и с коляской????

...

lanes:

Юлечка,Спасибо за продолжение!!!
Перевод СУПЕРРР!!!
И как всегда на сааамом интересном месте закончилось...
Хачу проду!



И к чему такой пессимизм,Дорогие Леди?!!
Я,как натура глубоко романтичная ,все таки надеюсь,что он не выдержит и вернется в один прекрасный день! Ведь поехал же он за ней или Вы думаете,что ему просто мало показалось.
К тому же уже почти конец!
А нам еще надо почитать о том,как он будет на нее злиться,что она скрыла от него беременность и тп и тд...

...

Лелешна:

Лена, мы просто предлагаем варианты развития событий.. Вдруг у автора написано: прошло время... И.....
А может он и вернется быстрее - это твой вариант..

...

lanes:

Неее...
Не хочу я так! Уж лучше встретятся пораньше! Пусть он у нее еще при родах присутствует!

...

эстет:

Лена, этот вариант - стереотип. Зная Делински, могу предположить, что таким путем она не пойдет. Например, в случае пари.

возможно но тогда получится все слишком просто. А нам нужно, чтобы страсти кипели

...