Калейдоскоп историй

Марк Зискинд:

Девчонка пожимает плечами и одновременно соглашается.
Правда, не очень уверенно.

И забирает у Марка свою руку, некоторое время они просто идут рядом, потом она спотыкается - то ли коряга, то ли просто нога устала, и он подхватывает ее за руку, чуть приобнимая за талию. Совсем слегка, чтобы просто удержать равновесие. Они гуляют по лагерю, смотрят на звезды, потом Марк чувствует, что Динка устала, и ведет ее пить чай с плюшками, которые остались от полдника - у него блат в столовке - повариха тетя Поля всегда оставляет прожорливому парню то булочки, то пирожки, то просто хлеб. Вообще, хорошо иметь отдельную хибарку, где можно вот так попить чайку и поговорить, и никто не будет пялиться, что-то спрашивать, а утром показывать пальцем и кричать тили-тили тесто.
За разговорами и чаем они не заметят, как наступит совсем уже ночь, только когда Динка начнет откровенно засыпать за столом, Марк выдаст ей комплект постельного белья и одеяло, а сам отправится в первый отряд к пацанам.
Утром будет завтрак и дорога до лагеря "Космос", а потом - по домам. Но они непременно обменяются телефонами, а может и домой поедут в одном автобусе...
Но это будет уже совсем другая история.

...

Антон Мажорный:

ЭПИЛОГ

Через определенный промежуток времени Антон все-таки понял, что жить без этой взбалмошной девчонки, просто не может. И то, что они могли приесться друг другу или банально надоесть было далекой фантастикой. Однажды, а именно на 8 марта, он решил сделать ей подарок, да и не просто подарок, а со смыслом. Зайдя в преддверии праздника в ювелирный магазин и выбрав самое изысканное кольцо. Он двинулся домой. Уже некоторое время они жили вместе, в его квартире. Утром тихонько проснувшись, приготовив кофе, он положил на поднос ярко красную розу, символ его пылкой любви и маленькую коробочку. Поставив поднос на прикроватную тумбочку, он будил ее нежными поцелуями.
- Просыпайся, крошка – шептал он ей на ушко.
Она потянулась, выгибаясь и соблазняя его, как игривая кошечка. Он сглотнул, таким сильным было желание обладать ею, но сдержал себя. У него была иная миссия сегодня утром. Она взглянула на него с любопытством, а он указал ей на поднос с кофеем.
- Приятного аппетита!
Сначала она взяла розу и вдохнула ее аромат, улыбаясь. После провела кончиком пальчика по коробочке.
- Что это?
- Это тебе – тихо проговорил он – Посмотришь?
Как только она приоткрыла ее, он произнес:
- Ты выйдешь за меня?
Он видел, как на ее лице одна эмоция сменяла другую. Удивление, понимание, счастье.
- Да, да и еще раз да – выкрикнула она и бросилась ему на шею.
Они весь последующий день отмечали это событие в шелковых простынях их совместного гнездышка.

ДЕНЬ «Х»

- Ни черта у меня не получается – он кинул галстук на диван.
- Слышь, Мажор успокойся. Что-то ты с утра слишком нервный. – Проговорил Андрей, его шафер.
- Помолчи лучше, я на тебя посмотрю в такой день.
- Ну друг, долго ждать придется. – улыбнулся тот.
Он взял галстук и завязал Антону.
- Вот смотри, теперь ты красава – и хлопнул Мажора по плечу – Поехали, а то опоздаем.
Они расселись по машинам и поехали за невестой. Выкуп и все, что там полагалось, прошло без эксцессов. Жених вывел невесту из дома ее родителей и усадив в свадебный лимузин приземлился рядом. Еще раз ее поцеловав он прошептал:
- Ты не считаешь это символичным?
- Что именно? – лукаво поинтересовалась Венера
- Ну – протянул он – В этот день я впервые овладел тобой, а сегодня впервые овладею по закону.
Она рассмеялась. Он наслаждался ее весельем и понимал, что только с этой женщиной он готов прожить всю свою жизни не жалея ни о чем.

...

Венера Шельмарданова:

Эпилог.
25 января.


-Антон, я всё равно буду выступать! Выпусти по хорошему!-злясь и уже повышая голос.

-Я тебя предупредил, что в костюмчике сексуального зайчика, ты- Зая моя, сидишь дома, со мной. Выступаешь дома-передо мной. Что тебе было не понятно, что ты уже договорилась? - сидя в кресле перед закрытой дверью.
Включив пультом музыку:
-Можешь начинать, главный твой зритель готов,- с намёков посмотрев на ширинку,-Я жду.

-Прекрати себя вести, как неандерталец, меня Виталий Романович попросил, ему понравилось, как я на смотре танцевала.
*Венерка, дурой была, дурой и осталась*
Он, вскакивая и запуская в стену пультом, от чего громкость музыки подскакивает на всю:

-Ах, Виталий Романович уже видел и ему понравилась,-надвигаясь на меня,- Знаешь, Крошка, я даже не ревную,это слабо. Я взбешён, я в ярости и если ты ещё раз скажешь его имя, я за себя не ручаюсь -улыбнувшись,- Кто не спрятался я не виноват,-подходя ближе.

-Стой, где стоишь, а то я всё папам расскажу,-глянув на костюм, висящий на стуле.
Перехватив мой взгляд:
-О, расскажи и посмотрим на чьей стороне они будут, когда я им покажу в чём ты хотела шевелить попкой перед сборищем студентов и преподов,- беря мой костюм, потянул его в разные сторону.
Треск ткани заставил мой мозг включится.*предупредить надо, что не выступлю*
* пытаясь дотянуться до сотового, который был ближе к нему, чем ко мне.**

Заметив мои попытки взять телефон, схватил его первым.

-Кому-то хочешь позвонить?-тихо, смотря мне в глаза, подходя очень близко.

Расправив плечи:

-Предупрежу Виталия Рома...**Ой, дура!**

хруст пластика разбившегося сотового, заставляют вздрогнуть.

-Антон, ты переходишь границы-с какими-то необъяснимыми чувствами злости и радости одновременно.

-Я тебе говорил, у наших отношений нет условий, но и границ тоже не будет,-закидывая меня на плечо и неся в спальню.
Под его ласками, удары моих кулачков становятся тише, а потом это уже страстные движения рук, царапающие любимые плечи. Чем ниже опускалась голова Антона, тем глубже получались бороздки от ногтей.

Позже, очень позже, целуя нанесённые мною же отметины, просто сказала:
-Дурак,ты, Антон. Ведь я ТЕБЯ люблю!-обнимая и делясь с ним своим счастьем.


Это была первая наша ссора с времён лагеря.
Вторая произошла чуть позже...


14 февраля.

Ничего не предполагало, что этот вечер закончится не так празднично, как начиналось утро.
Антон был невероятен.
Оставшись у него, проснулась, ощущая себя удивительно радостно.
Могу точно сказать, что такого утра и дня , да и как потом оказалось, вечера, у меня ещё не было.

Милые девичьему *да ощущение что я его девочка не пропадало* сердцу пустячки радовали с самого открытия глаз.
Поцелуи, цветы,его подарок, общий душ, секс до и вместо завтрака.
Кофе с бабуниным "Наполеоном" *как договорился?!**
Мой подарок ему, секс до и вместо обеда.
Быстрые сборы в кафе.
Сдвинутые мозги Венерки, тянут в парк. Февраль. Мороз. А мы гуляем, пока у обоих не заурчало в животах.
Взяв мою руку в свою:
-Зая, ты ледяная, пошли греться.

Мы в каком-то ресторане.
Заказ. Горячая еда, которая вызывает чувство сытости, теплоты внутри и лёгкой дрёмы.

Только хотела сказать Антону, что хочу домой, как к столику подходит невероятно эффектная блондинка и наклонившись, крепко целует моего Антона, засосав как пылесосом.
*ощущение сонливости исчезает в одно мгновение**
Подобравшись, вскидываюсь, слышу мурлыкающие:
-Тошик, ты невероятен. Спасибо за подарочек, всё получила, заходи на днях- всё продемонстрирую на себе. Уверяю тебе понравится.
Практически не слышу, что отвечает Антон.
Практически не вижу, что он делает.
Встаю и не позволяя потечь слезам:
-Спасибо за праздник. Мне пора.-выхожу из ресторана.

То как меня хватают, сжимают,целуют, что-то шепчут, всё как за стеной.
*мысль, что я как те 3 мартышки у которых закрыты глаза, уши, рот, заставляет улыбнуться**
-Ну вот и хорошо,-слышу слова Антона.
Понимание, что меня везут не ко мне, а к нему- окатывает поочерёдно ледяной и кипятком.
Внутренний мандраж переходит на внешней. Подсовываю трясущие руки под попу.
-Замёрзла?-Антон, очень внимательно смотрит мне в глаза.
-Есть не много,- отвечаю на удивление спокойно.
*забрать всё своё барахло и домой-крутится в голове**
Подхвативший меня на руки Антон, прижимает к себе, пытаясь поцеловать.
-Не надо на холоде, губы потрескаются,-отворачиваясь.
Зайдя в квартиру:
-Давай в душ первым, я позже.
Он, как чувствуя, тянет с собой.-Я в туалет хочу, -уверенно, чтобы точно.

Сгребая всё что уже здесь появилось моё, готова через 10 минут. Оставляю подаренный им после Дня Студента сотовый на столешнице, захожу в ванную. Под взглядом меняющемся с недоумённого на обиженный, затем на злой, сгребаю свои пожитки с полочки в сумку, кладу ключи:
-Спасибо за всё!-выхожу и слышу,

-Ты всё поняла, как она и хотела. Потом поймёшь правильно и придётся у меня просить прошения.

-Пойму, обязательно попрошу,-хлопая дверью.

Через два дня Пётр Эдуардович рассказал, что это его бывшая пассия, решила на Антоне отыграться. Попросил прощения, просил поговорить с Антоном, который эти дни вёл себя нехарактерно для него. Сказала, что мы всё решим.

Просила прошение очень тщательно. И Антону, и мне нравилось.
Его:
-Люблю тебя!-после моего "ПРОСТИ"
моментально перевело разговор в горизонтальное положение.

Пол прихожей, стол кухни, стиралка в ванной, душ, стена прихожей, кресло гостиной, кровать спальни.

Стоны, поцелуи, ласки от просто приятных до убивающих.

Отметины на моей попке целовали со словами:

-Ведь, я ТЕБЯ люблю, Крошка!- обнимая и делясь со мной своим счастьем.

Двое суток мысль о собственной маньяческой озабоченности не отпускала.

На его просьбу переехать к нему дала согласие. * не смогла отказать *да и не хотела*


8 Марта

Утро тоже начиналось невероятно приятно, но подспудный страх из-за хорошей памяти о предыдущем празднике волновал.
Внимание, забота, любовь в каждом жесте, слове, поступке.
Вдохнув аромат розы, блаженствую.

Красная коробочка тянет как магнит. Мысли, что там может быть, идиотские фантазии и мечты, заставляют от волнения вспотеть ладошки.

- Что это?-волнуясь до дрожи.

*прыгая с высоты, надеюсь не в пустой бассейн** приоткрываю, замечая изящный ободок кольца.


Забываю как дышать.

Удивление, что так бывает....

Понимание, что и он так хочет...

Счастье, заставляющее бросится ему на шею с воплями:

- Да, да и еще раз да!!!

Весь день был наполнен страстью. Продолжился и окончился, перейдя в следующий, в спальне.

День Х
В комнате много народа. Шум.
Но чётко слышу слова бабуни:
-Какие вы молодые, влюблённые, прямо как твои родители много лет назад.

Тихо, чтобы слышала только она:
-Бабунь, а если и у меня это окажется как у папы с мамой не до конца дней?- боясь услышать, что совершаю ошибку.
Легко оттеснив всех от меня, словами:
-Проверьте всё ещё раз,-заставила комнату опустеть.
Серьёзно глядя мне в глаза:
-Ты его любишь?
Не задумываясь ни секунды:
-Сейчас, ДА!
-А он тебя,-заметив мой взгляд, добавила.- По ощущениям?

-Пока, Да!-уверенно, не сомневаясь.

-Даже, если с годами, что-то поменяется, у Вас есть то, ради чего не стоит сомневаться. Пусть это будет год, пять, десять, если есть любовь, всё остальное не важно.
-А если ты боишься, глянь как счастливы твои родители, что у них есть ты, хоть уже столько лет не вместе!-целуя в лоб.
-Вперёд!
После её слов, всё стало казаться лёгким, но только сев в лимузин с Антоном позволила себе расслабится до конца.

Его поцелуй согревает моё сердце и душу.



- Что именно? – лукаво спросила у него, догадываясь об ответе.


Мой смех заполнил салон машины.

**Прижавшись к своему мужу, поняла, что бабушка права*

Я люблю, Я любима, Мы счастливы-это самое главное!
А на какой период времени-пусть это будет ВСЯ ЖИЗНЬ!

_____________________________
если что-то переврали, подправим
С любовью, твоя Венера!

...

Череп (Лёха Головач):

Не эпилог

- Алексей Николаевич! До встречи! – по холлу прокатился гул девичьих голосов, что старались перебить друг друга и стереосистему, из динамиков которой рвались биты известной композиции.

На часах без пяти девять вечера. Самое время для релаксации в компании одной из таких вот стройняшек-милашек, которые, утомленные, но чрезвычайно довольные, покидали помещение спортивного центра. Только бы пару годочков накинуть каждой - и можно смело в путь.
Едва скрывая улыбку, тот самый Алексей Николаевич, с которым прощались, облокотился на стойку ресепшена и наблюдал за стайкой девчат.
- До встречи, - устало махнув рукой, Алексей Николаевич, в простонародье Лёха Головач, он же Череп, повернулся лицом к Георгию, администратору центра. – Жорик, вот как ты думаешь, надолго меня хватит?
Жорик лишь хмыкнул, улыбаясь во все свои тридцать два, и покачал головой. А после хлопнул Черепа по плечу.
- Взялся за гуж, не говори, что не дюж, брат! – философски изрек Жорик и взялся за пульт стереосистемы, щелкая по кнопкам.
- Да, твою мать, я не думал, что придется настолько туго! – Череп состроил скорбную мину. – Ты только посмотри, какие у них фигурки! Думаешь, легко оставаться спокойным, глядя, как они разминают свои упругие попки?
Жорик, совершенно не сочувствуя коллеге по цеху, расхохотался во всю мощь своих легких.
- Ну-ну, Лешенька, - Жорик пискляво передразнил Леночку Перевярзеву, тренера у мальцов. - Зайчик ты наш, попрыгайчик спортивный. Не расстраивайся, пупсик! Но на попки не зарься – тебе за них впаяют срок, коли польстишься.
- Да пошел ты, - беззлобно отозвался Череп и попытался достать до друга, чтобы залепить лося, но Жорик ловко отскочил назад, так и продолжая громко хохотать.
Горестно выдохнув, Леха махнул рукой и снова зыркнул на часы. Пора собираться – у него на сегодня еще запланирована туса.

«Небо» – весь день, и «Небо» – всю ночь! Экстаз от нас – не превозмочь!» - из колонок по залу центра разнесся слоган радиостанции, вслед за которым тишину эфира заполнил собой женский голос:
- На часах девять, и все взрослые дяди и тети нашей необъятной страны уже нацепили тапочки и расслабленно потягивают спиртное всех мастей и калибров. А ребята, которые обожают музыку, снова готовы оседлать нашу рок- и поп-волну! Сегодня суббота, вы слушаете радио «Небо». С вами, как всегда, ваша Миша и «Ночной эфир».

От неожиданности Череп аж приоткрыл рот, изумленно уставившись на колонки, которые в ту же секунду завибрировали музыкальной заставкой:

«Ночной эфир» - он как зефир:
Такой же кайфовый, такой же сладкий!
Будь Господь Бог ди-джеем, он работал бы на волне 195,7!
Радио «Небо» - всегда с тобой!»

- Стоять! - захлопнув черепушку, рявкнул на друга Череп, а после зашипел на недоумевающего парня: - Жорик, дай пульт!
- Да пошел ты, - елейным голосом ответил администратор и помахал пультом.
- Сссс… нехороший ты человек! Хоть громче сделай! – не выдержал Леха.
- А вот это пожалуйста! – друг прибавил громкости и по залу поплыл так хорошо знакомый голос с легким акцентом, на который тут же отреагировали фанфары в штанцах.

- Как сказал бы наш бессменный рок-диджей Ти-джей Анатольевич: «Да сдохнет тот, кто не сможет послушать наш воскресный радио-чарт!» А я скажу так: «Пусть завидует нам всякий, кто не сможет послушать ночной «Hot-chart» от Миши». Но сначала анонс от небесной канцелярии. И что нам на завтра обещают синоптики? А синоптики обещают, друзья мои, всего двадцать градусов, зато со знаком плюс. Ура, товарищи! Облачность переменная, ветер теплый северо-западный с порывами до пяти метров в секунду. Девочки, не забываем придерживать руками юбочки, а мальчикам посоветую запастись терпением, глядя на стройные ножки своих спутниц. И, конечно же, прихватите с собою зонт - погода в Питере меняется с космической скоростью.
И пока я развлекаю вас знойной двадцаткой лучших треков этой недели, не забываем оставлять свои сообщения на нашем сайте. И помним: если радио, то только «Небо»! Итак, ночные забавы начинаются! Мы готовы? Готовы! А значит, вперед! Ставим трек – не выношу тишины! И открывает двадцатку лучших из лучших...

Дальше Леха не слушал, уносясь в мыслях далеко-далеко, в тот давний славный вечер на нижнетагильском Ведьмином озере, когда Мишелька так красиво отшила его. И, надо сказать, Череп проникся уважением к этой красотке именно за это. Хотя был бы не прочь прокатить ее на себе. Но мечты так и останутся мечтами. Хотя кто знает, что может преподнести коварная судьба.
С этими думами Череп направился в раздевалку, на ходу набивая текст сообщения на сайт радио.

"Передаю привет горячей красавице тижнетагильских лесов, которая так и не рискнула приякориться на наглого физрука. ПыСя: ТАК жарко спину мне еще никто не натирал".

Череп представил выражение лица Мишельки. И довольный стащил с себя влажную от пота майку, отшвырнув ее в спортивную сумку. А после дописал:

"Кстати, я сейчас без майки. Но это не для эфира. Горячей ночи, звезда моих... хм... очей."

А в конце поставил наглый подмигивающий смайлик. Вот теперь точно можно собираться.

...

Рассказчица:

 » История пятая. Бристольский вампир

История пятая. Цвета смертельной жажды

Смертельное влечение. Бристольский вампир.

После леденящих душу событий 1756 года, когда титулованный сыщик маркиз Солсбери и его верный друг доктор Леман разоблачили деятельность, казалось, неуязвимой секты Ковен Осириса, в число которой входили самые влиятельные лица Британского Королевства, прошло четыре года. С мая 1759 по декабрь 1760 года в портовом городе Бристоль случилась череда новых загадочных убийств, взбудораживших и повергших в суеверный ужас всю Англию. Восемнадцать юных обескровленных жертв с характерными отметинами на теле закрепили за неуловимым убийцей имя - Бристольский вампир.
В преддверии Рождества 1760 года из Бристоля курсом на Индию в порт Ост-индской фактории в Бомбее отправился роскошный семипалубный галеон "Герцогиня Джулия" - гордость британских кораблестроителей. Судно, предназначенное для комфортного путешествия аристократов и состоятельных людей более скромного происхождения, а также для перевозки экзотических ценных грузов. И хотя в зимний период, когда воды Атлантики темны и коварны из-за бушующих штормов, мало кто отваживался на столь рискованное путешествие, в декабре 1760 года на борту "Герцогини Джулии" не было пустых кают.
Встретить Рождество планировалось в окружении представителей привилегированного общества со всеми атрибутами богатой беззаботной жизни.
Многочисленные пассажиры "Герцогини Джулии", отправляющиеся в столь длительное странствование, занимая свои каюты на галеоне, даже не предполагали, что совсем скоро столкнутся с главным чудовищем Бристоля лицом к лицу. Будут ли они готовы к тому, что смерть поселится рядом с ними, когда вокруг простирается лишь равнодушная гладь безбрежного океана?

Список персонажей, необходимых для игры:

1) Фредерик. Н. Фишер (мужчина или женщина). Репортёр издания "Паблик адвентайзер" – молод, предприимчив, охотник за сенсациями. Планирует написать очерки о морском путешествии, взять интервью у пассажиров, по возвращении написать статью, достойную первой полосы. Персонаж занят

2) Граф Пембрук – представитель высшего общества, пресыщенный жизнью и разочарованный монотонностью своего существования. Ищет способы развлечь себя и привнести в жизнь новый смысл. Для него поездка в Индию – лучший способ развеяться.

3) Мистер Роберт Уикс, набоб, сделавший себе состояние в индийской колонии и мечтающий быть на равных со знатью. Деловит, проницателен, насмешлив, не придаёт большого значения тому, что его считают выскочкой. Не прочь жениться на титуле и увидеть своей супругой красивую молодую леди.

4) Капитан Джонас Черчилль. К своим тридцати пяти годам достиг многого. Является партнёром судоходной компании и имеет в распоряжении несколько быстроходных кораблей. Джонас, как и все мореплаватели, верит в приметы, но несмотря на большое количество неблагоприятных знаков, не отложил рейс "Герцогини Джулии", так как это сулит ему очень большой доход. Персонаж занят

5) Мистер Пол Гибсон – увлечён мистицизмом, изучает древние манускрипты, повествующие о злых духах, вампирах и демонах. Имеет при себе полный арсенал оружия, призванного справиться с нечистью. Изучает трактаты Древней Индии. Персонаж занят

6) Светская львица леди Фицпатрик – вдова. Несмотря на молодой возраст, завоевала негласный титул королевы светских мероприятий. Красива, умна, изысканна. Задаёт моду, влияет на мнение других о той или иной персоне, довольна своим статусом и ничего менять не желает. Путешествует на "Герцогине Джулии", дабы находиться в центре внимания Лондонского бомонда, широко представленного среди пассажиров.

7) Мисс Сесилия Барнс, компаньонка леди Фицпатрик – юная особа, мечтающая написать готический роман. Происходит из богатой, но разорившейся семьи. Все заработанные деньги отсылает родне. На доход от сопровождения леди Фицпатрик планирует купить домик для своей семьи и работать учительницей.

8) Леди Антея Монро - юная особа, сбежавшая из дома, не желая выходить замуж за избранного отцом жениха. Тётя Антеи вошла в положение племянницы и выступила в роли феи-крестной, отдав свой билет на "Герцогиню Джулию", снабдив средствами и компаньонкой. Антея надеется, что за время путешествия суровый родитель одумается и позволит ей выбрать мужа самостоятельно. В Лиссабоне, где Антея сойдёт на землю, проживает знаменитый художник, картины которого завораживают девушку.

9) Мисс Минерва Дорсей, путешествует вместе с матерью. Мать и дочь направляются в индийскую колонию, чтобы получить наследство после безвременной кончины от тропической лихорадки британского чиновника Гевина Дорсея. Чайная плантация "Дар Лакшми" может стать новым домом для матери и дочери либо обеспечить их средствами для проживания в случае продажи. Но Минерва усиленно убеждает мать не продавать плантацию. Её всегда зачаровывали письма отца из далёкой индийской колонии, не пугали ужасные условия проживания и воинственные местные жители. Девушку манят приключения и новая жизнь. К тому же в последнем своём письме отец намекнул, что чайные посевы – не единственное сокровище плантации. Спустившись на дно заброшенного колодца, можно будет обнаружить великолепный бесценный рубин, равных которому по величине нет во всём мире. Персонаж занят

Вы можете как выбрать персонажа из представленного списка, так и придумать своего. По всем вопросам участия в игре обращайтесь к Ведущей.

Рейтинг 18+
Место действия: Англия-Индия. Галеон "Герцогиня Джулия", совершающий океаническое путешествие.
Время: 18 век. 1760 год;
Жанр: мистический детектив, исторический любовный роман;
Продолжительность игры: 5 дней;
Когда: с 21 по 25 декабря.

Что делать, если вас временно заблокировали за ошибки?
Первое: не паниковать))
Второе: сразу же написать Ведущей. игры.
Третье: действовать согласно описанной здесь инструкции.

По всем вопросам об игре пишите Ведущей.

В случае возникновения любых вопросов и спорных ситуаций во время игры, первое, что нужно сделать - обратиться к Ведущей..
Если возникает необходимость описать действия и слова другого персонажа, сначала обратитесь к нему через игровые сообщения для уточнения.

...

Леди Имоджин Клиффорд:

Считается, что запах моря согревает душу, а вид волн настраивает на созерцание.
Я же думала, что резкий аромат соленого морского ветра лишает покоя и горячит воображение, а безбрежная пучина вод - будоражит и манит в неизведанные дали. В те места, которых нет ни на одной карте. И тяга эта столь сильна, что рождает в душе вовсе не уютное тепло, а настоящую лихорадку.
Далекая Индия занимала мое воображение с самого раннего детства, когда вместе с матушкой и сестрой слушали рассказы вернувшегося из очередной долгой поездки отца. Он привозил целые ворохи невиданных даров: необыкновенной красоты ткани и украшения, специи и благовония, множество безделушек, которые мы с Чарити могли перебирать и рассматривать бесконечно.
Мне с детства снились цветные сны, наполненные волнующими и яркими образами прекрасных нездешних узоров, сплетающихся в арабески. Беря в руки коробочки, склянки и саше с маслами, пудрами, сушеными травами и лепестками незнакомых цветов, я вдыхала ароматы, а в голове рождались образы, подобные тем, что являлись мне во снах. Тогда я начала понимать, для чего появилась на свет.
Мое обоняние, с младенчества крайне чувствительное, доставляло родителям немало хлопот. Тонко различаемые запахи всегда порождали в моем воображении разные образы, порой не самые приятные, но со временем эта моя особенность перестала быть лишь досадной странностью, превратившись в таинство, позволявшее воплощать в рисунке то, что рождал союз ароматов и фантазии.
Изнывая от скуки на очередном уроке хороших манер или музыки, я мечтала о том, как возьму в руку кисть, вдохну запах лимонной полыни, сандала, и на шелке появится тонкий, причудливо извивающийся стебель, украшенный невиданными цветами цвета золота и охры. Нотка мяты вызовет в сознании образ резных зеленых листьев, а аромат жасмина добавит россыпь нежных белых цветов.
Мне хотелось рисовать, перенося картины из воображения не на бумагу, а именно на ткань. Как это делала Анна Мария Гартуэйт*. Только мои растительные узоры получались чересчур яркими, экзотичными, ни на что не похожими. Матушка называла их невнятными и вызывающими, тетя - дерзкими и загадочными. Но обе сходились в том, что вряд ли кто-то из леди пожелает надеть платье из ткани, с подобным цветочным орнаментом.
Однако ширма с вставками из расписанного мною шелка, неожиданно пришлась по душе матушке. Она утверждала, что созерцание диковинных узоров и необычное смешение цветов «как будто излечивает от мигрени и меланхолии и прогоняет дурные сны».
Тетушка, разглядывая ширму, заявила, что «возможно, из столь необычного увлечения и удастся извлечь определенную пользу».
Тем не менее, родители видели единственный путь избавления от "неподобающих леди фантазий" для нас с Чарити - замужество.
Но я продолжала рисовать, и мне хотелось большего - своими глазами увидеть страну, откуда родом большинство из моих видений, воплощаемых в рисунке, ощутить живые ароматы и окунуться в буйство красок. И я мечтала освоить технику росписи тончайшего ситца, ведь Индия славилась самыми искусными мастерами в этом ремесле.
Чарити же всегда мечтала о путешествиях, о возможности вырваться из стен родного дома, которые временами вдруг становились ей тесны. С сестрой мы почти неотличимы внешне, но совершенно разные внутри. Чарити, яркая и подвижная, бойкая и отважная, словно живое воплощение той дерзости, очарования и непредсказуемости, что я изображала кистью на ткани.
Не знаю, насколько сестра понимала мое неоднозначное творчество, но точно знаю, что когда Чар разглядывала расписанный мной очередной кусок ткани, ее фырканье означало одобрение. И если бы не «особые уловки» Чарити, то родители ни за что не позволили бы нам отправиться в путешествие.
Отец был категорически против поездки в Индию, приводя вполне разумные доводы об опасности подобной затеи для женщин, но его сердце топилось словно масло, если мы с Чарити пускали в ход особые уловки, зная, что нам, своим обожаемым дочерям, отец не отказывает ни в чем.
И вот, в канун Рождества 1760 года мы отправились в путь на галеоне "Герцогиня Джулия", держащем курс из Бристоля в Бомбей.

***

... В порту шумно, многолюдно, и повсюду масса самых разных навязчивых запахов, резких и неприятных, которые не в силах развеять даже усиливающийся ветер с моря.
Карета подвезла нас как можно ближе к «Герцогине Джулии», но все равно пришлось еще пробираться к галеону мимо спешащих людей, сквернословящих матросов, рядов корзин с рыбой, тюков, пропитанных каким-то прогорклым жиром, заплесневелых ящиков и бочек.
Тетушка выстроила сопровождавших нас слуг охранным периметром и величественно вышагивала во главе всей процессии, зорко следя за тем, чтобы мы и наш багаж благополучно добрались до корабля и погрузились на борт.
Я двигалась вперед, надвинув капюшон дорожного плаща на глаза и дыша сквозь прижатый к лицу платочек, с нанесенной на него капелькой жасминового масла. Чарити уверено шла рядом, выпрямив спину и невозмутимо глядя перед собой, ничуть не смущенная отвратительными запахами и толчеей, царившей вокруг.
Услышав предупреждение Чар «смотреть под ноги», я подняла голову и выглянула из-под укрытия капюшона, все еще не отнимая платка от лица. Так и преодолела деревянные сходни, ведущие на борт «Герцогини Джулии», глядя себе под ноги и держась одной рукой за леер. Попавшие в поле зрения мусор и ужасающего вида отходы, плавающие на поверхности воды, заставили меня втянуть голову в плечи.
Созерцание грязи бристольского порта могла начисто лишить восторженных мечтаний и поселить вместо них куда более приземленные мысли. Только сейчас в голову пришло, что долгожданное путешествие может оказаться вовсе не таким приятным и захватывающим.
А вдруг я подвержена приступам морской болезни? А что, если на нас нападут пираты?
Тогда я и не догадывалась, насколько наивны были мои мимолетные опасения по сравнению с воплотившейся реальностью.
________________
*Анна Мария Гартуэйт - британская дизайнер по текстилю, наиболее известная как автор цветочных узоров для шелковых тканей, сотканных вручную в Спиталфилдсе, вблизи Лондона. Гартуэйт считается одним из самых значимых дизайнеров своего времени.

...

Капитан Джонатан Блейк:

И волны – о берег, и пена кипела.
Мне море о чём-то несбыточном пело.
И чайки метались, и, страсти полны,
Вздымались, дышали, как грудь, буруны.

Бездонная чаша, безбрежные дали
И серое марево – ртуть ли? вода ли?
Иль вар – амальгама космических смол,
Что тянет и манит, и бьётся о мол.

Слишком долго он стоял далеко в стороне и смотрел на кучу красных яблок, что валялись на прилавке торговца. Так хотелось вонзить зубы в одно из них, что сводило скулы. Оставалось уличить момент и взять желаемое. Но у торговца зажат в кулаке длинный хлыст, которым отгоняет мух. Сразу зачесалась длинная ранка на правой руке. Он еще помнил, как больно бьет этот хлыст.
Мимо прошла толстая тетка с девчонкой его возраста. Вторая обернулась и показала ему язык. Просто так, какая-то незнакомая избалованная девка. Но тут же споткнулась и едва не упала, так что ее модная шляпка съехала ей на глаза. Джон рассмеялся в голос, заставив ту расплакаться. Ничего, пусть знает, какого это – быть дурой. Если он бездомыш, а она девочка с золотым горшком, это еще не значит, что можно над ним потешаться.
Наконец возле торговца яблок образовалась толпа. Нужно было действовать. Джон двинулся в заветную сторону. Протиснулся между жирной теткой и каким-то мужиком. Увидев первое попавшее на глаза яблоко, цапнул его и уже собрался бежать, как чья-то рука в черной перчатке схватила его запястье. Это был высокий статный мужик в черной шляпе.
- Пусти! – крикнул он со злостью.
- Ах ты поганец мелкий! – заорал и торговец. – Держите его! Я сейчас ему уши оторву!
Не желая подобной участи, Джон начал вырываться, но рука держала так крепко, словно из стали.
- Пусти, говорю! – выкрикнул Джон, пиная мужика по ноге.
- Так голоден или просто любишь яблоки? – спросил тот.
- Не твое собачье дело!
- А ну иди сюда, мелкий выродок, - подоспел и торговец.
Но мужик вдруг остановил его, выхватив шпагу и ткнув в лицо.
- Ослеп? Не видишь, мы разговариваем, - произнес тот. – Сколько стоит это яблоко?
- Два пенса, милорд.
Убрав шпагу, он достал из кармана увесистый кошель и потянул торговцу.
- Возьми оттуда шесть пенсов и положи нам еще два яблока.
- Он уже не первый раз у меня ворует...
- А это меня не заботит. Возьми десять и успокойся.
Торговец взял свои монеты и несколько раз низко поклонился:
- Спасибо, милорд, вы очень добры.
Ну вот, этот мужик все испортил, все удовольствие. Да еще заставил почувствовать себя ничтожеством.
- Я не просил покупать мне это яблоко, - огрызнулся Джон.
- Я и не спрашивал твоего мнения, малец. Поэтому просто прояви благодарность. Или ты не знаешь, что это такое?
- Знаю!
- Ты голоден? Хочешь кусок сочного мяса? Или может жареной картошки?
Поначалу Джон подумывал его послать, наконец вырваться и сбежать. Но от его предложения потекли слюни, а желудок предательски заурчал.
- Хочу. А тебе-то что?
- Ты гляди, как волчонок. Пойдем, у меня есть к тебе одно интересное предложение.


Сегодня ночью мне приснился Вильям Блейк. Мы сидели в каюте его «Разящей Сильвы». Он просил меня не выходить в море. Говорил про какую-то угрозу. Мертвецов стоит слушать, особенно Вильяма. Я ему верил. Но отложить рейс было невозможно. Моя семи палубная красавица «Герцогиня Джулия» нетерпеливо ждала отплытия. Ее трюм был полон товара, и некоторый просто не может ждать. Все места на ее борту куплены. Я не мог лишить герцогиню ожидаемого триумфа и того праздника, что планировался в пути.
Из Бристоля в Бомбей зимой по водам Атлантики решится отправиться не каждый. Именно поэтому в этот период любой рейс особенно доходный. Именно поэтому пришли ко мне. Ученик лучшего из капитанов Британской короны, уже давно не волчонок Вильяма, а морской волк с опытным нюхом, всегда держу курс по ветру удачи. Она не могла меня подвести также, как не мог я подвести других. Флаг герцогини показывал попутный ветер. Оставалось надеяться, что это как раз знак удачи, а не происки дьявола, манящего в свое пекло.
Стоя у штурвала, я смотрел, как пассажиры заходят на борт Джулии. Многие в мехах и в золоте, с членами семьи или одинокие. Весь свет Бристоля. Мимо меня сновали матросы, выполняя последнюю подготовку, все проверяя. Боцман по имени Берт стоял рядом, курил трубку и читал сегодняшнюю газету "Паблик адвентайзер".
- Ты подумай только, восемнадцать невинных красавиц лишились жизни.
- Может они были не настолько и невинны?
- Если ты разочарован в женщинах, мой друг, это еще не значит, что они все похожи на Аннет.
- Аннет куртизанка, что еще можно было от нее ожидать?
- Наконец-то ты это понял.
Я поднял глаза к небу, уговаривая себя не злиться на своего уже немалого усатого боцмана. Не раз он предупреждал меня на счет Аннет. Я хоть и не строил иллюзий, но никак не ожидал, что эта куртизанка выйдет замуж за какого-то богатого дворянина из дальних стран и уедет к нему.
- Вампир. Слышал? Говорят, это делает все он.
- Ты веришь в вампиров?
- За свою жизнь я видел столько, что уже ничему не удивляюсь. В любом случае надеюсь, что его скоро поймают, кем бы он ни был.

...

Леди Горация Иствуд:

От шума и гама в порту Бристоля у леди Горации Иствуд образовалась жуткая мигрень. В этом случае она предпочитала разлечься на оттоманке в утомлённой позе и мелкими глоточками пить ароматный чай с целебными травами. Последний из мужей, громогласный шотландский лэрд, почил три года назад, и леди Иствуд снова привыкла к тишине, находя в ней премилое очарование. Теперь же о тишине не было и речи! Да если бы только шум. В порту стоял такой невообразимый запах, что леди Горации так и хотелось употребить совсем не присущее леди слово "воняло", но она же отвечала головой за любимых девочек. Дафну, их мать, леди Иствуд не считала способной уследить за двумя девушками в самом расцвете молодости и красоты, и судя по тому, какие взгляды кидали на девушек мимопроходящие мужчины (в том числе и грязные портовые рабочие, которые по своему происхождению и роду деятельности не имели никакого права смотреть на леди), малышкам угрожала настоящая опасность. А уж леди Иствуд знала толк в мужских взглядах. Это после трёх-то мужей и нескольких любовников. Сколько было последних, история умалчивает, а у леди Иствуд спрашивать бесполезно: соврёт – недорого возьмёт.
Итак, распорядившись процессией, шагающей по пристани к великолепному галеону, Горация смотрела по сторонам, то ли дело убивая взглядом очередного наглеца, посмевшего пялиться на её девочек. Когда смотрели на саму Горацию, она перебирала плечиками в меховой мантилье из русского соболя и кокетливо приподнимала уголки губ. В морском путешествии может быть столько возможностей познакомиться с приличными джентльменами, способными порой на неприличные поступки…
Что-то задержало девушек, всходящих по деревянным сходням, и леди Иствуд их подтолкнула немного, чтобы скорее оказаться на борту, подальше от грязной пристани.
- Этот рыбный запах въестся мне в мантилью! – воскликнула Горация, склоняясь к меху и принюхиваясь. – Имоджин, деточка, скорее сюда! Скажи, не пахнет ли рыбой? Чарити, дорогая, ты проследила, чтобы Клэр положила футляр с моими лекарствами сверху чемодана? Дафна, милочка, пересчитай же скорее наш багаж. Что-то я не вижу сундука с вечерними платьями Имоджин. Клэр, бездельница ты эдакая, перестань считать ворон, считай багаж! Я самолично задержу отплытие, если мы не взяли с собой наряды Имоджин! - изрекла леди Иствуд и стала ждать, пока выполнят все её поручения.

...

Князь Николай Раду:

Путешествие на галеоне было скорее данью многолетним традициям кораблестроения, зарекомендовавшим себя с лучшей стороны на протяжении десятилетий, чем желанием новаторства. Обшитый металлом корпус корабля и оснащение несколькими десятками орудий служили гораздо лучшей защитой от ядер пиратов, чем лёгкость маневрирования фрегатов, уже вытесняющих галеоны с морских и океанических пространств. И хоть "Герцогиня Джулия" и был тяжеловесен и обладал внушительными размерами, его способности развивать высокую скорость, как смел надеяться князь, должны были сослужить ему хорошую службу, если бы кто-то решил взять корабль на абордаж.
По правде говоря, Николая мало волновали перспективы встретиться с флибустьерами, и гораздо больший его интерес вызывали две персоны, ради которых он и планировал подняться на борт галеона 24 декабря 1760 года.

21 декабря 1760 год. Гостиница в Бристоле.

Дверь, ведущая в номера, которые занимал князь, была плотно затворена. Почти точно так же, как и тогда, когда Раду покидал гостиницу - место довольно диковинное, но уже снискавшее расположение Николая, успевшего оценить его удобство. Однако, князь тут же смекнул, что в его номере либо кто-то был, либо находился там до сего момента. К карманникам, промышляющим на многолюдных улицах Бристоля, Раду давно привык, но это был не обычный вор. Николай скорее почувствовал, чем заметил, что кто-то проник в его жилище.
Осторожно, чтобы не скрипнули хорошо смазанные петли, он толкнул перед собой дверь, и почти сразу оказался в кромешной тьме небольшой гостиной, пропитанной запахом морёного дуба. Плотные портьеры на окнах не пропускали в помещение и толики света, оттого чернильная темнота стала совершенно непроглядной, стоило только князю прикрыть за собой дверь. В гостиной никого не было. Об этом свидетельствовала не только пробивающаяся из-под двери, ведущей в спальню, тонкая полоска света, где, вероятно, и орудовал вор, но и ощущения самого князя, внутреннее состояние которого было сродни сжатой до предела пружины.
Плотнее обхватив ладонью серебряный набалдашник трости, князь преодолел расстояние, разделяющее его и дверь в спальню, в несколько больших шагов, бесшумных благодаря толстому ворсу ковра. Рывком распахнув дверь, Николай отклонился в сторону, на случай, если у вора был с собой пистолет, и тут же замер, увидев, что в его спальне находится всего-навсего женщина. Дальнейшее произошло столь быстро, а оторопь Раду была столь сильна, что князь не успел отреагировать хотя бы мало-мальски соответственно случаю. На несколько бесконечно долгих мгновений его взгляд задержался на лице женщины, держащей в одной руке свечу, а в другой - резную шкатулку, принадлежащую Николаю, после чего незнакомка задула пламя и спальня погрузилась во тьму. Раду помнил лишь то, как женщина промчалась мимо него, и свидетельством тому стало едва приметное прикосновение ткани её платья к его ладони и шлейф духов, почти сразу растворившийся в воздухе.
А после она исчезла.
Раду, почти сразу же пришедший в себя и тотчас очутившийся в коридоре, освещённом несколькими десятками свечей, не увидел никого. Его ночная гостья могла показаться ему всего лишь видением, если бы её визит не сопровождала пропажа шкатулки - самой ценной вещи, принадлежащей князю.

22 декабря 1760. Возле Бристольского порта

Злость. Нет, скорее, чувство, которое испытывал Николай, было сродни ледяной ярости. Он безуспешно искал хоть какую-то зацепку, которая могла привести его к разгадке тайны, связанной с незнакомкой, очутившейся в его номере, но не находил ни единого ответа на вопросы "кто она?" и "что ей могло понадобиться от него?". Кроме шкатулки, в которой хранились едва ли не самые дорогие письма в жизни Николая, ничего не пропало, что свидетельствовало о двух вещах. Либо гостье больше ничего не было нужно, либо она схватила первую попавшуюся вещь, показавшуюся ей ценной, а в дальнейшем появление хозяина номера лишило её возможности украсть что-либо ещё.
Какой бы повод ни привёл её к князю, для Николая было важным лишь то, что пропала вещь, которая была для него бесценна. Он даже подумал о том, что поездку в Индию стоит отложить, когда случай решил всё за него. И за незнакомку, встречу с которой провидение подарило князю слишком быстро, чтобы он перестал считать себя любимцем фатума.
Первый порыв подойти к женщине и вытрясти из неё всю правду о том, насколько тесно она связана с лордом Даремом, который и мог быть заинтересован в обретении шкатулки, был задушен на корню, когда незнакомка князя поспешно спрятала в складках дорожного плаща, отороченного мехом, билет, только что приобретённый у господина самого представительного вида. В том, что это был именно билет на "Герцогиню Джулию", Раду не сомневался. Ярко-красная полоса на нём, заметная даже с расстояния в несколько десятков шагов, буквально кричала о том, что незнакомка не только займёт одну из кают галеона, но будет жить бок о бок со счастливчиками, которые отправятся в путешествие на самой верхней и самой роскошной палубе корабля. Не в силах сдержать ухмылку, помимо воли растянувшую губы, Николай развернулся, поднял повыше воротник, чтобы снежинки не залетали под одежду, и направился в гостиницу. Ему оставалось только ждать.

24 декабря 1760. Порт

- Говорят, что на этом корабле будут везти труп. Прямо в трюме.
- Вот уж глупости. Представляешь, сколько льда им придётся употребить, чтобы труп добрался до Индии в целости и сохранности.
- Может, это будет мумия?
При слове "мумия" Николай прислушался к разговору внимательнее, а скептическая улыбка, расцветшая на его губах от разговора двух молоденьких девушек, которые, подобрав юбки, спешили к покачивающемуся на воде галеону, померкла.
- Всё это враки. Выдумки фантазёров.
- Леди Аннабель! Следите за языком!
- Слушаюсь, мисс Олдридж.
Покачав головой, Николай отошёл чуть в сторону, встав так, чтобы ему было удобнее наблюдать за пассажирами, и едва его незнакомка поднялась на борт "Герцогини Джулии", дал знак слугам нести его багаж на корабль. Даже если Дарем сегодня решит отменить своё путешествие, выбора у князя не останется. Он всё равно отправится следом за своей "гостьей", чтобы вернуть то, ради чего он готов убить - шкатулку с письмами.

...

Томас Кейси граф Эксвуд:

Особняк лорда Эксвуда

- Миссис Карсон, вы балуете их.
- Вовсе нет, милорд.
- Чрезмерно балуете.
- Совсем немного, милорд, - нехотя проговорила нянька. - Но...
- Но то, что у них нет матери, не означает, что они нуждаются в преувеличенном внимании, - отрезал лорд Томас, повысив голос совсем чуть-чуть, но вполне достаточно для, чтобы его глубокий бас громыхнул под сводчатым потолком библиотеки, а миссис Карсон изменилась в лице. Однако совсем не потому, что испугалась хозяйского недовольства.
Пожилая нянька поджала губы, чопорно сложила руки на животе, и проговорила, отважно глядя в глаза хозяина:
- Но вас же я не избаловала, мой лорд. Почему вы отказываете мне в радости дать вашим детям то, что я еще в силах им дать, чтобы они выросли такими же достойными людьми, как их отец?
Томас откинулся на высокую спинку кресла и медленно покачал головой. Его губ коснулась едва заметная улыбка - старая нянька умела обезоруживать даже самое суровое сердце.
- И все же, миссис Карсон, не следует позволять детям фамильярничать со слугами, - совершенно серьезно сказал лорд Эксвуд. - И не учите их использовать мои слабости в их интересах, - добавил он, теперь понижая голос, отчего бас прозвучал, как устрашающий рокот.
- Нет у вас никаких слабостей, милорд, а значит, и использовать нечего, - парировала нянька. От собственной дерзости она вдруг часто заморгала, а на ее пухлые щеки снова вернулся румянец.
Эксвуд сделал вид, что слов няньки не услышал и продолжил давать указания:
- Не перекармливайте детей. И никаких сладостей.
- Но, милорд! Рождество!.. - воскликнула миссис Карсон с непритворным ужасом.
- Да, конечно, Рождество. Я помню об этом. И все равно - не пичкайте их сладостями. И подарки вручите Рождественским утром и никак не ранее. - Лорд Томас сделал паузу, внимательно глядя на застывшую перед ним няньку. - Я доверяю вам, миссис Карсон, иначе не вверил бы вашим заботам детей, дороже которых у меня нет ничего на этом свете.- Эксвуд положил руку на лист бумаги, на фоне которого смуглота его кожи была особенно заметна. Похлопав ладонью по листу, он продолжил: - Здесь все мои указания. Не игнорируйте их в мое отсутствие. Все, остающиеся в доме, в том числе и дети, должны четко знать и помнить мои требования.
- Я сделаю все, как вы требуете, милорд, - Миссис Карсон присела в слегка неуклюжем реверансе. - Не волнуйтесь, леди Вайолет и лорд Мэтью будут в целости и сохранности. Мы будем свято выполнять ваши указания, ждать вас и молиться о вашем благополучном возвращении.
Эксвуд кивнул, жестом руки отпуская женщину, и погрузился в свои мысли.
Поездка в Индию запланирована давно, но откладывалась сначала из-за болезни, а затем и из-за смерти жены.
Наконец, лорд Эксвуд собрался навестить родину своей матери и выяснить на месте, насколько правдивы сведения, указанные в полученном более года назад письме. Автор послания, подписавшийся просто «доброжелателем», утверждал, что дед лорда Томаса Эксвуда вовсе никакой не раджа, а самый обычный крестьянин, а многочисленная индийская родня английского графа бедствует, едва сводя концы с концами.
Сведеними «об истинном происхождении наследника старинного английского рода» анонимный автор намеревался шантажировать Эксвуда, вымогая за молчание немалую сумму из графского состояния, в противном случае обещая вскрыть некие "позорные факты о его рождении и оповестить высшее общество о том, кого оно (общество) принимало за равного".
С момента получения первого письма пришло еще три аналогичных послания, из которых стало ясно, что аноним в курсе событий происходящих в жизни лорда Эксвуда. Шантажист продолжал сыпать угрозы "разоблачения" и выдвигать требования, все же "великодушно" давая графу время, чтобы немного прийти в себя после кончины супруги.
Томаса Эксвуда ничуть не испугали глупые и никчемные угрозы. В свое время он сполна пережил то, что доводилось переживать бастардам знатных семейств. Презрение, сплетни за спиной, оскорбление в глаза. Закаленный всем этим, юный лорд был признан отцом законным наследником и принят в обществе. На этом почти все «гонения» прекратились, но даже если бы сейчас и поднялась их вторая волна, вовсе не это волновало графа Эксвуда.
Куда больше его заинтересовала возможность познакомиться с родней по материнской линии, а задело и встревожило упоминание об их бедственном положении.

Покидая зимой 1760 года Англию, Эксвуд бежал еще и от своей потери. Все в доме напоминало об безвременно ушедшей Маргарет. Стены, обитые шелком по ее вкусу, оставшаяся на туалетном столике незаконченная вышивка, ноты на клавесине. И дети.
Дочь Вайолет обещала вырасти копией матери. Ее темные волосы завивались на висках совсем как у Маргарет, а с личика взирали большие голубые глаза, так похожие на глаза матери. И их взгляд, взмах ресниц, и чуть склоненная голова...
Пора избавиться от наваждения. Проводить прошлое, позволить зимнему морскому ветру странствий развеять боль.

На борту "Герцогини Джулии"

Каюта оказалась небольшой, но вполне комфортабельной. Эксвуд намеревался провести в этом помещении большую часть путешествия, не имея особого желания заводить знакомство с пассажирами и, тем более, участвовать в каких-то шумных мероприятиях.
Велев распаковать багаж, граф отпустил сопровождавшего его слугу осмотреться на борту галеона.
Расположив на небольшом столике пару книг, трубку, огниво, мешочек с отборным табаком и подзорную трубу, Эксвуд уселся на жалобно скрипнувший под крупным телом стул, и развернул свежую газету.
Снова эти страшилки про «Бристольского вампира». Еще один повод избегать здешнего общества, ведь путешествующие на борту «Герцогини Джулии» наверняка станут муссировать тему «таинственных кровавых преступлений» все время их пути в Индию.
Лорд Томас Эксвуд отложил газету, взял одну из двух лежащих перед ним книг, и углубился в чтение. Он скорее был готов поверить, что правдой от первого до последнего слова являются описанные сэром Джонатаном Свифтом приключения Гулливера, чем то, о чем кричали газетные статьи про деяния «бристольского вампира».

...

Леди Чарити Клиффорд:

В моих сказках, которые я сочиняла каждую ночь, всегда жили многоцветье красок и буйство фантазий. Я не боялась пиратов и частенько воображала себя капитаном судна, команда которого состоит сплошь из корсаров. Отважных и страшных покорителей морей и океанов, бросающихся в самую гущу событий, чтобы обрести сокровища, ценней которых нет ни у одного властителя в мире. Узнай кто-то из родителей или, упаси Господь, тётушка о том, какие истории приходят в мою голову, должно быть, в ту же минуту сослали бы меня в самый дальний монастырь. Однако, моим слушателем была только Имоджин, обладающая не только великолепным даром пропускать через себя каждое моё слово, но ещё и способная отразить мои сказки на холсте. Быть может, мне только казалось, что фантазии, возникающие в моей голове, ложатся на ткань, которую расписывала сестра, но когда многоцветье красок расцветало всеми оттенками перед моими глазами, я не могла сдержать восторга от увиденного.
Пестрокрылые птицы, причудливые узоры, яркие цветы - всё это манило, словно оттенки всех тех стран, которые мы могли посетить, стоило только сесть на корабль и отправиться за тридевять земель. Что толку дышать туманами Лондона или ёжиться от дождливой осени в Бристоле, если где-то есть то, о чём я грежу перед сном и что находит отражение в рисунках, которые Имоджин искусно наносит на ткань? И вот он, тот день, которого мы обе так ждали. Оставалось только не спугнуть удачу и перебороть волнение перед путешествием, кажущимся мне порой всего лишь миражом.

Запаха порта я почти не ощущала. Напротив, он мне был даже приятен, словно этой приземлённостью мог уверить меня в том, что мои мечты и вправду сбываются и это не сон. Стараясь особенно не выказывать восторгов, за которые матушка и тётя могли и строго отчитать я шла рядом с сестрой, из последних сил сдерживаясь, чтобы не ускорить шаг и вести себя достойно, как и полагается леди.

- Конечно-конечно, тётушка, - соврала я на всякий случай, желая поскорее оказаться на борту красавца-галеона, на который уже поднимались многочисленные пассажиры. - Клэр всё положила. И футляр, и лекарства.
Запрокинув голову, я оглядела мачты, которые, казалось, пронзают собой низкое зимнее небо Бристоля, и испытала настоящий восторг. Огромный роскошный корабль, величественный и внушительный, степенно покачивался на воде, принимая на борт пассажиров.

- Идёмте же скорее, тётушка! - не в силах быть хоть чуточку терпеливой, я подхватила леди Иствуд под руку и махнула слугам, чтобы они начали заносить багаж на корабль. - Если мы не взяли наряды Имоджин, я одолжу ей свои, лишь бы только отплытие не было задержано.
И улыбнувшись тётушке самой обольстительной из своих улыбок, буквально потащила степенную леди Иствуд на поиски наших кают.

...

Сестра Кэтрин:

Тонкие изящные пальцы, чуть дрожащие от всепроникающего холода, что царил в это время года и от которого, казалось, не может спасти ничто, крепко переплетены между собой и покоились на коленях, бледные губы неслышно нашептывают что-то. Сердце, быстро отстукивая рваные удары, кажется, вот-вот готово выскочить из груди. Зябко подернув плечами, сестра Кэтрин прикрыла глаза и сделала жалкую попытку успокоиться и прийти в себя. Всего несколько часов, и она поднимется на борт настоящего произведения искусства, которое станет проводником в другой мир. Проведя несколько дней в пути, чтобы добраться до галеона «Герцогиня Джулия», сестра Кэтрин с усталым нетерпением ожидала тот момент, когда сможет, наконец, окинуть взглядом холодные берега Англии, любуясь их аристократичной красотой. В последний раз. Она на это надеялась. Она этого ждала. Она в это верила. Как верила и в то, что в далекой Индии ее ожидает другая жизнь. Жизнь вдали от всего того, что окружало ее в Британии. Жизнь вдали от того, что хоть и ненадолго – на целых пять лет - стало привычным, но было чужим. Губы скривились в горькой усмешке, а глаза цвета янтаря уставились на деревянные четки, которые Кэтрин сжимала в ладонях.
- Жаль, что я не могу вернуться домой, - негромко проговорила она, зная, что ее спутница, которая сидела напротив, сейчас думала о том же.
- На все воля Господа, дитя мое. Будь сильной, мужайся. Не падай духом. И Он обязательно поможет справиться со всеми тяготами.
Сестра Кэтрин кивнула в ответ, рассеянно перебирая пальцами деревянные горошины четок, пока между ними не оказался крест.
- Так, как помог мне тогда? – Кэтрин вздрогнула, едва произнесла эти слова, а потом тихо добавила, подняв глаза на свою собеседницу: - Сейчас главное – попасть на галеон. Все остальное не так уж и важно.
– Не богохульствуй. Все важно. Главное, что ты нашла в себе силы. Ты – сильная женщина. Придет время, и сможешь простить саму себя. И Он простит тебя, ведь он Всепрощающ. Все было во благо. Ты обрела свободу.
- Но потеряла себя, как ты не понимаешь!? Сейчас я вынуждена делать то, чего делать не хочу! Лгать!
- Катя, Катюша, - теплые ладони коснулись холодных руки Кэтрин. – Девочка моя, я знаю, насколько ты честна. Перед собой. Но ведь эта ложь – вынужденная мера. И если ты не будешь этого делать, то погибнешь. А я не могу допустить этого. Я поклялась твоей матери, я поклялась себе.
Кэтрин лишь повернула лицо в сторону окна. Слова старой нянюшки, которая только и осталась у нее, теплом растекались где-то там, где стучало сердце. Зачем кривить душой, коль все было правдой. Одно лишь ядом травило душу Кэтрин – то, что она сделала, тяжким бременем легко на ее хрупкие плечи и жгло огнем.
Еще неделю назад она была Кэтрин Аргайл-Хьюз, урожденной княжной Катериной Болховской-Аренской. Супругой богатого жестокого человека без роду без племени. Супругой человека, который позволил ее обедневшей благородной семье обрести второй шанс на выживание. Сейчас она превратилась в беглянку. В беглянку с грешной душой. И этот грех давил ее, вынуждая сожалеть о том, что случилось две недели назад. Но слишком долго она терпела.
Снег, валивший уже несколько дней кряду, мешал продвижению скромного средства передвижения, так что возничий то и дело спрыгивал с козел и орудовал лопатой, пытаясь разгрести увязающие в снегу колеса. Если дело не пойдет на лад, то они с нянюшкой так и застрянут здесь на веки вечные, потому Кэтрин принялась истово молиться, прося у Господа сил и помощи. И защиты. Сейчас она уповала лишь на него, прося о том, чтобы даровал ей спокойствие.
И облегченно расслабилась, когда услышала стук по крыше кареты, возвестивший о том, что они прибыли в порт, который встретил их шумом.
- Каково это - быть той, кем не являешься... - Кэтрин не ждала ответа на свой вопрос, понимая, что для посторонних людей она будет выглядеть именно той, в кого была обряжена. - Но справлюсь ли я?
- Ты справилась с чудовищем, дитя мое. Ты пройдешь и этот путь.
- Я должна пройти его, иначе все бессмысленно.

Ей понравилась "Герцогиня Джулия"- шикарная и величественная, помпезная и царственная. Мужчины, как истинные джентльмены, завидя гордо шествующую в сопровождении служки монахиню, услужливо пропускали ее вперед. Но Кэтрин мало что замечала вокруг, следуя за стюартом, который показывал дорогу к ее каюте. Сейчас она мечтала лишь о том, чтобы наконец снять с себя ненавистную одежду, словно кокон укутывавшую собой ее хрупкое тельце. Все это - лишь нелепая игра, в которой ей отведена роль беглянки. Но сумеет ли она убежать?

...

Леди Горация Иствуд:

- Ты так заботлива, Чарити, - расплылась в улыбке Горация, посмотрев по сторонам в поисках джентльменов, которые могли бы заприметить угодливость её племянницы, её хозяйственность, чудный голосок и непревзойдённую красоту. "Вся в меня!" – подумала леди Иствуд и сложила руки в жесте умиления, но как только увидела, что Чарити подняла голову кверху, любуясь оснасткой корабля, забеспокоилась и одёрнула племянницу:
- Чарити! Сейчас же опусти голову! Вдруг с этих парусов попадает пыль и испортит тебе причёску. Мало нам ветра.

- Что ты, девочка? Леди должна идти степенно, мягко перебирая ногами, чуть поддерживая подол платья, чтобы казалось, что она плывёт. – Изобразив описываемую походку, леди Иствуд пошла за торопящейся в каюты Чарити, цепко ухватившейся ей за локоток, но резко затормозила, услышал несусветную глупость. – Решительно невозможно! Девочки, вы не будете меняться нарядами. Ведь если кто заметит это, будет настоящий скандал. Ни в коем случае! Разве ты забыла, деточка, что мы на каждый вечер выбрали тебе и Имоджин определённый наряд? Ах, вы как всегда витали в облаках, когда мы с Дафной обсуждали эти тонкости.
Покачав головой, леди Иствуд строго проговорила:
- Идите же в каюты, а мы с Клэр займёмся багажом. Святые угодники! В этой семье никто ничего не может сделать без тётушки Горации. Дафна, помоги девочкам устроиться. Я задержу отплытие в случае чего. За меня не беспокойтесь. Клэр, негодница, как только придём в каюту, разотрёшь мне виски уксусом. Какая это мука воспитывать юных леди!
Несмотря на кажущуюся строгость, леди Иствуд души не чаяла в своём семействе и если и злилась, что все прекрасно понимали, что бояться и обижаться не стоило. Отправив девочек и Дафну устаивать их новый быт, тётушка Горация принялась за пересчёт багажа…

...

Мадам де Фронсак:

21 декабря 1760 года.
Бристоль.
- Нашла? –Развернув лицом к себе запыхавшуюся от быстрого бега Мари, Беатрис пытливо посмотрела на влетевшую в комнату девчонку. С раскрасневшимися на морозе пухлыми щеками и вздернутым кверху веснушчатым носиком, она была необычайно хороша, в свои шестнадцать сохраняя присущую юности свежесть и чистоту, не тронутую тлетворным влиянием порока. Он прикасался к ней. Вчера. Перехватил в полутемном коридоре, и всматривался в юное лицо, оценивая. Точно так же, как десять лет назад смотрел на Беатрис. Она запомнила этот взгляд на всю жизнь. Он вызывал ужас и омерзение. Всякий раз, попадая под его прицел, воспитанная монахинями сирота врастала ногами в пол, боясь пошевелиться или потревожить дыханием вязкую тишину, а холодная липкая от пота кожа покрывалась пупырышками, будто по ней ползали сотни пауков, прикасаясь гадкими мохнатыми лапками. Вчера она оказалась в шаге от не богоугодного дела, балансируя на тонкой грани между инстинктом и разумом, когда граф прикоснулся к ее камеристке, и лишь необходимость остаться неузнанной принудила сохранять ледяное спокойствие, сжимая и разжимая ладони в приступе холодной ярости.
Хвала Всевышнему, он отступил и почти отшвырнул от себя девчонку, точно разом потерял к ней интерес, не сочтя достойной своего внимания. Ангел хранитель уберег хрупкую душу от боли. Не все ангелы добры к людям. Некоторые глухи и слепы к мольбам. Надменны и жестоки.
Мари тихо пискнула. Гримаса боли, исказившая личико, подсказала, что госпожа намертво вцепилась в худые руки, защищенные лишь тонкой тканью повседневного платья.
- Нашла, я спрашиваю? – Дождавшись слабого испуганного кивка, Беатрис разжала пальцы и, отступив на шаг, начала мерить широкими шагами пространство гостиной, путаясь в тяжелых складках платья. Нужно действовать немедля. Сегодня вечером. Чтобы до утра оказаться в нескольких десятках миль от Бристоля с главным козырем на руках. Заполучить камни не менее важно, но для нее в приоритете дневник, которому граф доверял свои гнусные тайны. Беатрис не была настолько наивна, чтобы предположить, что с его помощью призовет мерзавца к ответу. Мир жесток к женщинам вообще, а к женщинам вроде нее и подавно. Но превратить его существование в ад в отместку за поруганную, вывалянную в грязи честь и сломанную жизнь, обладая некой информацией, она сможет, раз уж не хватило духу вонзить нож в спину, когда выпадал шанс.
***
Время до раннего декабрьского вечера тянулось бесконечно медленно. Разглядывать в окно редких прохожих спешащих по своим делам и считать проезжающие мимо экипажи, прислушиваясь к звукам с первого этажа – смертельная скука. Мэри сноровисто укладывала вещи мадам, вполголоса распевая рождественские гимны. Бросив взгляд на остывший ужин , к которому так и не притронулась, Беатрис знаком приказала камеристке умолкнуть . В коридоре раздались голоса спешащих к ужину постояльцев. Этот вечер он проведет за игрой в карты. Она знала наверняка. Когда голоса стихли, Беатрис толкнула дверь и осторожно выглянула в коридор. Никого. Время есть, но лучше не рисковать.
Мягкий ковер в коридоре поглотил звук тихих шагов. Первая, вторая…третья дверь слева. Бросив косой взгляд через плечо на чернеющий впереди выход на лестницу, Беатрис дернула на себя тяжелую дубовую дверь. Огонек свечи тревожно колыхнулся в потоке воздуха и замер вместе с ее дыханием. Женщина тенью скользнула в небольшой проем. Плотно закрыла за собой дверь, нарушив покой темной комнаты шуршанием одежды. Взгляд цепко оглядел силуэты скромной, но добротной мебели в гостиной, выхваченные из черноты пугливым огоньком. Обшарил каждый темный угол, не пропуская ни малейшей детали небольшой спальни, куда она переместилось, так же притворив за собой дверь и осторожно потянув ноздрями неподвижный воздух. К запаху мебели и свежей краски примешивался незнакомый ей, но Бетрис не придала этому значения, вцепившись взглядом в чуть приоткрытую панель верхнего ящика секретера. Граф, вы предсказуемы и неосторожны. Теряете хватку. С холодной улыбкой на тонких устах, Беатрис заскользила по свежее натертому полу, привычно оглядев по пути плотно задернутые тяжелые портьеры. Легкий подсвечник бесшумно опустился на полированную поверхность. Едва Беатрис отодвинула ящик и нащупала внутри небольшую резную шкатулку, огонек свечи дрогнул, а в гостиной раздался шорох. Подняв голову, она заметила в проеме распахнутой двери высокий силуэт и остро полоснула взглядом по незнакомому лицу. Какого…Раздумывать , что незнакомец делает в комнате Дарема она не стала. Задув свечу, Беатрис зажала злосчастную шкатулку под мышкой, молниеносно ринулась к двери мимо мужчины и едва успела протиснуться между высокой фигурой и дверным косяком, прежде чем мужчина придет в себя и броситься следом.
Запершись в комнате, она проверила содержимое шкатулки. Трижды. Осознание того, что она перепутала номера, убивало. Внутри оказались какие-то письма. Как такое могло произойти. С ней. В голове не укладывалось. Ощупав дно шкатулки еще раз, Беатрис в сердцах швырнула ее на кровать. Нельзя было доверять столь важное задание Мари, какой бы смышленой она не была. Теперь выбор невелик, точнее выбора нет. Чтобы выполнить поручение покровителя и добыть дневник , придется тащиться вслед за графом на галеон и попытать счастье во время плаванья. Дело за малым – купить билет на «Герцогиню Джулию» за двойную плату, чтобы целый месяц болтаться в море, расплачиваясь за дурацкую ошибку.

24 декабря 1760 года
Бристоль

Скупое солнечный свет ослепил, отразившись от кованой крышки сундука. Беатрис ухватилась за канатный поручень и, стараясь не смотреть вниз и не упустить из виду слуг, начала подниматься по трапу. В этой толчие запросто можно потеряться. И затеряться, если нужно. А заодно оглохнуть от ужасающего шума, производимого многочисленными пассажирами. Плотнее запахнув полы меховой накидки, мадам де Фронсак бросила прощальный взгляд на пристань, где по прежнему яблоку негде было упасть. Последние пару дней не покидало ощущение, будто за ней следят, но всякий раз, тревожно оборачиваясь, она не находила подтверждения своим подозрениям. Странно, но хозяин шкатулки не поднял переполох и не приказал хозяину гостиницы обыскать каждый угол. Едва ли мистер Коблер осмелился бы обыскивать мадам де Фронсак. Взятое взаймы громкое имя не позволяло пасть на Беатрис даже тени подозрения. Но вплоть до отправки судна пришлось проявить особую осторожность. С каждой минутой, приближающей отплытие, Беатрис все больше убеждала себя, что украденные письма не представляют для незнакомца, чьи покои она спутала с покоями графа. Хотя, судя по их содержимому, – скорее наоборот. Оставалось только гадать, почему он до сих пор не дал о себе знать и надеяться на то, что он не плывет вместе с ней в Индию. Беатрис пока не знала, как использовать переписку, которой случайно завладела. Времени подумать над этим, было предостаточно.
Каюта оказалась вполне комфортной. Беатрис невольно поймала себя на мысли, что еще несколько лет назад сочла бы это место сказочным. К роскоши привыкаешь быстро. За чашкой чая мадам просмотрела свежие сплетни в светской колонке и удовлетворенно искривила в ухмылке тонкие губы. Иногда отсутствие новостей – лучшая новость.
Через два дня нарочный доставит письмо. Об Эмме позаботятся.
Отбросив газету, Беатрис отдала распоряжения Мари узнать, нельзя ли приготовить для мадам ванну и отправилась прогуляться по палубе.

...

Мисс Минерва Дорсей:

Прощай, мой Лондон!

Гевин Уильям Дорсей был шестым ребенком в семье, поэтому дворянский титул ему не достался, и он довольствовался небольшим поместьем в Йоркшире, в которое и привел невесту леди Маргарет Лерой весной 1747 года. Спустя год я осчастливила родителей своим появлением на свет. Безоблачное детство на фоне деревенского ландшафта закончилось сразу после того, как отец решил пытать счастье в Индии.

Он продал поместье и купил на вырученные деньги дом в пригороде Лондона, а все остальные средства, в том числе три тысячи фунтов стерлингов из приданого мамы, вложил в новое, но обещающее быть прибыльным дело в Ассаме. Партнер, вовлекший его в авантюру, утверждал, что в Ассаме растет дикий чай, и они с отцом станут первопроходцами, обыграв Ост-Индскую компанию, делающую ставку на китайский чай.

- Достаточно начать выращивать чай в Индии и приучить аборигенов к ароматному напитку, как мы станем новыми набобами, - восторженно писал отец в своих письмах на родину. - Ты только представь, Минерва, местное население не пьет ничего, кроме воды! Наше дело показать им, как вкусен чай, научить варить его с молоком и сахаром, и тогда весь рынок Индии окажется в наших руках!

Читая письма отца, я получала уроки ведения бизнеса. Любая коллизия, происходящая с ним, становилась драгоценным опытом, который я впитывала, как губка.

Да, надежды отца не оправдались, посланные в Англию образцы дикого чая были признаны ничем не примечательным видом амелии, а ростки чая, привезенные из Китая и Явы, в Ассаме не прижились. Но отец не унывал!

Он провел в Индии долгие десять лет, регулярно делая поставки чая... из Китая.

К тому времени Уильям Дорсей вел свои дела самостоятельно. Партнер, как только выяснилось, что его идея безнадежна, скрылся с деньгами, которые они хранили в голландском банке в Бомбее.

Но не в правилах Уильяма Дорсея опускать руки. Он нашел выход из создавшегося положения. Только я знала, откуда у него взялись средства на покупку китайского чая, его расфасовку и фрахт до Англии - на своих плантациях в Ассаме отец выращивал опиум. Для остального мира я оставалась наследницей чайной компании в Индии.

Как я любила письма отца! То, чему я научилась в пансионе, не шло ни в какое сравнение с разносторонними знаниями, полученными от дельца Уильяма Дорсея. Как дороже продать чай? Как заставить полюбить его многомиллионную нацию? Как сделать чайные церемонии модными? Все ответы хранились в торопливо написанных строках.

Немного фантазии, несколько капель авантюризма и желание получить прибыль.

Знаете, почему из Китая возился только черный чай? В нем проще спрятать удешевляющие его добавки: золу, ивовые листья, цветы. Именно поэтому в чай стали добавлять молоко и сахар - чтобы приправить его неприятный вкус. Зато чай стал доступен бедным слоям населения.

Что же заставляло людей "мучиться" и пить чай? Его целебные свойства. В газетах публиковались статьи врачей, в один голос советовавших при желудочных болезнях выпивать пятьдесят чашек чая в день! Представляете, как желание не маяться животом увеличило продажу!

Я просто восхищалась людьми, придумывающими беспроигрышные ходы в распространении чая. Женщинам нельзя посещать кофейни? Отлично! Создадим чайные, где женщина, практически не выходящая из дома, сможет купить заварку, попробовать чай, поболтать с другими домохозяйками. И вскоре чайные стали женскими клубами, где жажда общения подпитывалась успешными продажами чая.

Вот с этим багажом знаний, я прибыла в порт, чтобы добраться до оставленного отцом наследства. Его скоропостижная смерть, списанная на желтую лихорадку, заставила меня действовать.

Вступив в права наследования, я не могла позволить продать его дело, как того желала мама. Она не знала всей правды, и я хотела, чтобы она подольше оставалась в неведении.

Тайна, которой владела я, касалась не только опиумных плантаций. Отец прислал карту клада, зарытого в заброшенном колодце. Если я буду действовать согласно его указаниям, стану богатейшей невестой Англии.

Но не сами деньги прельстили меня и позвали в далекую Индию. С помощью богатства я хочу осуществить мечту Уильяма Дорсея и начать выращивать индийский чай. Я чувствую, что справлюсь.

Папа часто говорил, что мне следовало родиться мальчишкой. Сильный характер, деловая хватка, азарт, ум, мужество - не те качества, которыми должны обладать леди. Но признаюсь честно, мне нравится прятать их за оболочкой хрупкой женщины. И я жду, когда рядом со мной появится сильный мужчина, которому я смогу доверить свое сердце и свои тайны.

...