Калейдоскоп историй

Леди Флоренс Грин:

Юго-западный округ Великобритании. Поместье семейства Грин.

- Отец, ничего страшного не случится! - в который раз я пытаюсь успокоить мужчину не желавшего отпустить меня в Лондон. - Я уже договорилась с подругами, мы завтра все встречаемся в центре Лондона до полудня. Мы договорились уже вместе посмотреть ткани для свадьбы, посетить обувщика, модельера, музыкантов...
- Ты слышала, что где-то там разгуливает маньяк! Говорят он вампир! - не унимался отец.
- Папинька, он в Бристоле! Я же в Лондон собралась! - развела руками тяжело вздохнув от безысходности и от упертости отца.
- Думаешь, он не переезжает? Или он не может в гости к родственникам съездить в Лондон?
- К кому?.. - уставше переспрашиваю я.
- Я не знаю к кому, я же не его родственник!
- Отец, прошу Вас...
- Ладно, ладно... Но я же предлагал всех позвать сюда! Пусть соорудят выставку своих товаров, показ модных платьев, пробы вкусных блюд, музыканты со своими... «музыками»... У нас есть большой парк за домом!
- Папа, за окном декабрь...
- Ну тогда зал есть большой, тот что для вечеров и танцев. Все могли бы приехать сюда! И твои подруги тоже!
- Отец... Мне кажется проще, семи девушкам приехать в Лондон, чем сорока семи людям сюда! Это не считая повозок, багажа и места! - я подошла к отцу и улыбнулась. - Я же говорила Вам, что смирилась, приняла Ваш выбор, оценила, - мягко улыбаюсь, смотря в глаза отца, и нежно провела пальцами по его щеке и седой бородке. - Все хорошо, не переживайте. Я же Вам обещала. Я не нарушу его... - мягко, с заботой добавляю, и нежно провожу по бороде пальцами, и так же как и в детстве слегка дергаю за ее кончик. Все будет в лучшем виде, Вы будете мной гордиться, отец. Репутация семьи не пострадает...
- Флоренс... Ты же знаешь, я хочу для тебя хорошего будущего. Хочу более высшего общества и более обеспеченного мужа, - отец горько вздохнул, опустив взгляд себе под ноги. - Моя любовь... Твоя маменька была красавицей, хоть и не имела статуса. Я рассказывал тебе о ней, - отец вздохнул так горько, что у меня невольно защемило в глазах. - Она была помощницей в бакалейной лавке. Удивительная девушка! Она знала грамоту и обучена была письму, хотя учиться ей было не по карману. Все схватывала на лету! - отец опустился в кресло и в свои воспоминания.
Я присела подле отца. Его истории о маме я не могла пропустить никогда! И хватала каждое его слово о ней, любое упоминание, что угодно... Её не стало почти сразу после моего рождения. Есть лишь один портрет со мной в младенчестве и папой. Отец постоянно ее вспоминает, чем радует мое сердце. И свою упертость в том, что я должна быть обеспечена большим богатством и положением в обществе, быть под защитой более высших сил, большее покровительство, большая забота, большее, большее, большее... Отец не мог простить себе смерть мамы и постоянно вспоминал кто она была ранее. Простая девушка, гордая, достойная, сильная, умная... И только бедность ее губила на протяжении многих лет, пока он, мой отец, не встретил ее, случайно зайдя в бакалейную лавку.
- Такой запах был... - с удовольствием протянул папа расплываясь в улыбке. - Мой экипаж как раз остановился возле бакалеи. Впереди была какая-то авария, то ли в колесе было дело, то ли с лошадей стремя слетело.... Сидеть без дела было скучно. В общем, я пошел на запах... - вижу как папа расцвел. От этого и мне на душе стало тепло и разноцветно. - Я увидел ее, и… - папа посмотрел на меня внимательно. - И знаешь что я сказал ей? - я отрицательно помотала головой, хотя слышала эту историю не единожды. - Я сказал ей: Ты будешь моей женой! А знаешь что она сделала? Ха-ха! - отец с удовольствием и возбуждением сложил руки на груди, словно предвкушая продолжение. - Она запустила в меня пирог! Пирог! С кремом! Оооо! Хохо! Эта женщина!... Она... Она... - тяжелый вздох отца снова заставляет задрожать мои губы и почувствовать резь в глазах.
- Папа... - обнимаю его, всхлипывая.
- Она была достойна большего, моя радость. Большего, чем я смог ей дать.
- Вы дали все, что было нужно! Заботу, внимание, любовь...
- Нет... - прервал меня отец. - Этого не достаточно...
Вытерев слезы смотрю на отца внимательно.
- Мне не хватило положения, денег, влияния, средств!!! - сошолся на крик отец. Я поджала губы. - Если бы было еще немного денег, еще немного знакомств, нужных людей, врачей... Чуть больше денег... Я не отпустил бы Мэри... Никогда... - Отец вскочил с места, едва не опрокинув столик и остановился у окна. Пять. Пять коротких лет, что были они вместе. Что были вместе мы.
- Папа... Бог забрал ее... Кто может тягаться с Богом?..
- Я чувствую, что сделал не все возможное, что мог бы сделать человек. Мне не хватило лишь...
- Это судьба, отец... Не ты ли в ней меня убеждал последние пять лет?!
- Дочка, я убеждал тебя в твоей лучшей судьбе! Я не позволю, чтобы ты жила ограничено. Не хочу, чтобы ты лишилась... Не дай Господь! Чего-то в нужный момент! Франц...
- Папа пожалуйста...
- Франц, сын дипломата. Его отец достиг верхов. У него много знакомых из высшего общества. У него есть нужные связи. Он имеет военное звание, чин!.. - отец вздохнул и замолчал на некоторое время. Я молчу и он молчит. Каждый думает о своем, я уверена. Я уже поняла, почему так мой папа печется о свадьбе. Я и поняла его, пусть и не сразу. Смирение — есть добродетель...
- Хорошо, экипаж утром будет готов, - произнес отец. Я с удовольствием и радостью поцеловала его в щеку. Мне так надоело торчать в своем округе уже несколько месяцев, если не лет...
- И никакой охраны... - с щенячьим взглядом уставилась в его глаза. Отец с грустью улыбнулся.
- Ты так похожа на Мэри....

Лондон

Шумная толпа из вредных девок ворвалась в магазин тканей. Глаза радовали мотки и рулоны тканей, разной, твердой и мягкой, нежной и почти прозрачной, от прикосновения к которой у нас у всех дух захватывало. Шелк, такой нежный, такой разный, и тонкий, и расшитый. И теплый, и с золотом, и с серебром. И чулки, и юбки, и корсеты. И ажур... Ажур! О, это великолепная работа, как такое делают не знаю, но... Ажур держу в ладонях и чувствую какое-то непонятное удовольствие. Мне нравится, что ткань бросается из крайности в крайность. Есть и твердые непрозрачные промежутки, и есть откровенно раскрытые участки. Они были, как моя душа пять лет назад, то раскрыта, то закрыта. То в горе, то счастлива. Из крайности в крайность. Смотрю на ажурную линию в руке.
- Я возьму ее с собой. Сейчас. Небольшой кусочек...
Мне отрезали полметра ажурной полоски и я заплатила за нее сразу. Намотала на руку, даже не знаю зачем... Просто, так приятно было ощущать ее на своей коже, приятно было на нее смотреть...
- Что у нас следующее осталось? - спросила Розетта.
- Обувщик и... обратно домой, - ответила я. Обратно домой я не хотела, но я обещала отцу. Я была рада выбраться за пределы поместья в кои-то веке, свободно, без охраны.
- Отлично! - вновь звонкий голосок Розетты прорвал тесный магазинчик. Девы скромно засмеялись и не спеша вышли. - Это в другом район Лондона, но доедем быстро!
Девушки разъехались очень быстро, даже удивительно быстро. Я поправила капюшон и стала высматривать свой экипаж. Предо мной остановился большой дорогой экипаж, но из него никто не вышел, видимо, тоже приехали забрать кого-то. Я поправила капюшон и стала всматриваться в дорогу, в сторону появления моего экипажа. Я не понимала, почему его нет, ведь он был когда мы входили в магазин, пусть и стоял в конце ряда.
Было достаточно прохладно сегодня и я поежилась, чуть сильнее натянув капюшон. На мгновение мне показалось, что в чужом экипаже кто-то есть. Карета стояла почти напротив меня. Я отстранилась, не хотела высокопоставленным лицам загораживать проход. Вновь поправила капюшон, но зонт не стала раскрывать, чтобы спрятаться от ветра.
- Да куда он делся?.. - тихо проговорила я и продолжила вглядываться вдаль, высматривая в закатных сумерках свой экипаж, который странным образом потерялся на оживленной улице.

...

Герцог Хорнблауэр:

Бристоль, таверна "Подзорная труба". Ранее утро.

Сонное царство уютной, тёплой таверны нарушили глухой топот по ступеням вверх на второй этаж, противный скрип дверей одной из комнат, громкий треск, с которым эта дверь закрылась, а через некоторое сочные ругательства, слышимые наверняка на другой стороны улицы, разбудили если не всю таверну, так уж точно обитателей второго этажа.
- Не ты ли просил меня соблюдать предосторожности? – с сарказмом спросил я, поднимаясь из продавленного кресла, в котором чутко спал, навстречу моему лучшему другу, Артуру Честеру, графу Ленноксу, разразившемуся бурей в тиши маленькой тускло освещённой комнатки. И это он ещё не заметил, что мы с ним здесь не одни…
- Я оделся, как простой сквайр, - обратил я внимание друга на поношенный сюртук, обвисающий на боках, с потёртыми складками и обтрёпанными краями, сероватые бриджи и блузу из дешёвой ткани, стоптанные башмаки с железными бляшками, а также треуголку, делающую меня похожим на пирата – наряд, в котором Его Светлость, герцог Хорнблауэр мог сливаться с толпой и оставаться неузнанным. – Добрался до Бристоля и жду тебя вот уже несколько часов в этой захудалой таверне, питаясь плесневелым хлебом и травясь тухлым элем.
- Не преувеличивай, Декс, - пробурчал Артур, водружая на стол узел с необходимыми мне вещами, в которые я намеревался немедленно облачиться, а после спуститься вниз, чтобы поговорить с другом с глазу на глаз. Я ждал вестей от него вот уже несколько дней, изнывая от любопытства.
Каким же я был глупцом, потратив чуть ли не год на преследование этого слизняка Тони по всем злачным местам Европы, дабы найти доказательства того, что это он убил моих братьев, мою плоть и кровь. Меня до сих пор не отпускало оцепенение, сковавшее в тот миг, когда я получил известие о смерти Стивена. Тогда я служил на флоте, не пожелав пойти по другому возможному пути для младшего сына знатного семейства – служить на благо церкви.
Имея двух сыновей, мои родители могли не заботиться о передаче титула, поэтому я всегда чувствовал себя в какой-то степени лишним, неприкаянным, и после того, как насытился похождениями юности, искал себя и свой пусть. Праздность и мотовство мне претили. К женитьбе я не был готов.
Не имея призвания к какому-то либо виду искусств, я скучал, чуть не впав в меланхолию. Что-то манило меня, требовало насыщения глубоко засевшее внутри чувство, что я рождён для чего-то большего, чем прозябать в Лондонских клубах с бездельниками в напудренных париках.
Так я оказался на флоте в чине мичмана, практически потеряв связь с семьёй. Сначала испытание морской службой казалось мне непосильным, но после лишь закалило, и, возможно, я посвятил бы свою жизнь морским странствиям, если бы не смерть брата…
Промозглый ветер на кладбище так разительно отличался от того, что дул мне в лицо несколько месяцев назад, что мне казалось, я сплю. В странном оцепенении я слушал заунывные молитвы приходского священника, но вряд ли слышал хоть слово, но зато навсегда запомню глухой стук мелких комьев земли, брошенных на деревянную крышку гроба.
Моя жизнь обрела новый смыл – найти виновного. Ни я, ни Бенедикт, несмотря на заверения полиции, не верили в то, что брат погиб по собственной воле. Брат вместе с титулом обрёл многочисленные обязанности, я же взял на себя расследование, собрав ворох сплетен о любовных похождениях брата и его путешествиям по спальням замужних женщин.
Среди рогоносцев я с маниакальным упорством искал убийцу. И пока я гонялся за химерой, в одном из грязных борделей Парижа, где я преследовал очередного лже-убийцу, меня настигло известие о смерти второго брата. Когда я прочитал письмо поверенного, первое время меня снова засосало ощущение неверия, снова казалось, что это сон, выдумка, в которую я по нелепой случайности попал. Словно заведённый, я совершал какие-то действия, но моя душа накрепко застряла в ледяных оковах скорби.
Вместе с уверенным осознанием того, что кто-то расчищает путь к титулу, пришло понимание, что нужно искать убийцу среди членов нашей семьи. И снова мне не верил никто: ни полиция, ни доктора, не находившие в теле брата следов яда. Все твердили, что он умер от лихорадки, но я не мог думать ни о чём другом, кроме того, чтобы вывести моего двоюродного брата Энтони на чистую воду.
Только он мог это сделать!
Без любой надежды на титул после того, как его отца лишили всех привилегий и земель за преступные действия в мистическом культе Ковен Осириса, опозоренный после самоубийства отца, слизняк мог решиться на любую подлость, чтобы добраться до вожделенного титула и богатств нашего рода.
Титул герцога давал не только привилегии, но и множество обязанностей, которые заняли моё время, мой ум, но не остановили меня от попыток преследовать Энтони.
Потратив уйму средств на сыщиков, отслеживающих каждый его шаг, я действовал иным путём: вошёл в светское общество Лондона, произведя там фурор засчёт таинственных смертей моих братьев, о причинах которых ходило множество слухов. Все смотрели на меня, как на диковинку: неизвестно откуда взявшийся младший сын вдруг становится герцогом и остаётся живым!
Никто не говорил этого вслух, но подозрение пало на меня. Я же не подавал виду, следуя намеченным курсом.
Цедил бренди с картами в руках в мужских клубах, слушая россказни новообретённых дружков и мотая на ус всё услышанное, фехтовал с лучшими из лучших, чтобы в пылу драки выяснять тайны лондонского света; завёл массу знакомств на балах, раутах, скачках, званых обедах и прочих местах скопления знати; соблазнил чуть ли по половину замужних красоток ради информации, но кроме слухов не услышал ничего. Зато наполнил свет новыми о себе!
Ни слухи о том, что я мог прикончить обоих братьев, ни о проклятии над нашим семейством не отвратили мамаш девиц на выданье от желания иметь меня в качестве зятя. От них я бежал, как от огня, тратя время только на добычу сведений.
Не добившись ничего, я обратил свой взор на дам полусвета, которые своим телом выпытывали тайны у великосветских мужей, а я задаривал их ласками и подарками, чтобы узнать у них то, что они могли слышать.
В этой области мне повезло больше. Прогремевший четыре года скандал, когда члены Ковена были разоблачены, обнажил кошмарные тайны самых знатных семейств, и хотя виновные были наказаны, в частности мой дядя, в живых и на свободе осталось достаточно мелких сошек, хранящих верность культу.
Они наработали огромный опыт оставаться неузнанными и действовать незаметно, в чём я убедился, когда неизвестный чуть не задушил меня в одном из борделей. Второе покушение последовало вскоре за первым – подпиленная ось колеса чуть ли не стала причиной катастрофы.
Полиция была вынуждена обратить внимание на происходящее, и убийца затаился, но как паук плетёт свою паутину, так и он явно просто выжидал, планируя новое покушение.
В Лондон вернулся мой друг, Артур, и я впервые почувствовал, что остался не один. Вместе с ним мы начали новое расследование, и он посоветовал мне уехать из Лондона вслед за Энтони, не предупреждая об этом никого.
Сам же Артур хотел вести собственное расследование.
На тот момент мне действительно была нужна передышка, и я отправился в Италию, перед отъездом навестив тётушку Эмили, прикованную к постели из-за сразившего её удара после известия о том, что её супруг продырявил голову.
Старуха была в бреду и проклинала меня почём свет, хотя я не мог взять в голову, в чём моя вина. В тот момент мне стоило получше прислушаться к словам, которые я принял за бредни…
Ни сладкое вино, ни горячий влажный воздух и игривый смех итальянских красоток с чёрными кудрями не согрели меня изнутри. Я рвался обратно.
Энтони снов вёл себя, не вызывая никаких подозрений. Пьянствовал и развратничал, перемещаясь по европейским городам, а я за ним.
К нему было не подкопаться.
Я не выдержал означенного срока и вернулся домой, первым делом заехав к тётке, озадачившей меня своим письмом с мольбами о прощении. Последнее, что помню, это сверлящие меня глаза старухи, возлежащей на кровати с надменным видом, витающий вокруг старушечий мерзкий запах, скрипучий смех и звон бокала, рассыпавшегося на осколки, когда я свалился на пол, отравленным подмешанным в бренди ядом…
Если бы не Артур, его бдительность и познания в медицине, последний из рода Хорнблауэров сгинул бы, и титул бы получил гнусный Энтони, но он, как оказалось, не был виновен. Артур раскрыл наконец преступницу – ей оказалась тётя Эмили, искусно изображавшая неподвижность с помощью подкупленного доктора. Не вызывая никаких подозрений, вероломная женщина умело руководила сетью убийц, чьими руками совершала преступления. Энтони либо ничего не знал, либо был одного поля ягодой с матерью, скрывая под ликом бездельника коварного преступника. Это предстояло выяснить, для чего мне следовало удалиться из Лондона, против чего восставала вся моя чуть. Я хотел мстить и мстить страшно, но Артур убеждал меня, что здесь нужна холодная голова, а мне стоит затаиться, а по возвращению как можно скорее жениться и родить наследника, чтобы обеспечить продолжение рода, который так настойчиво хотят уничтожить…
И теперь я в Бристоле, близ шумного, дурно пахнущего порта, переодетый в напыщенный наряд герцога, состоящий из чёрного с вышивкой серебром сюртука, пышной белоснежной блузы с кружевами, строгих бриджей и высоких кожаных сапог, и готовый к отплытию к берегам Индии, но было кое-что ещё, чего не знал мой друг, но о чём ему придётся позаботиться. Увы, я не успел первым сообщить Артуру о маленькой детали, которая изменила его идеальный план. Со стороны кровати послышался женский стон, и Артур настороженно затих, а потом повернулся в сторону звука.
- Что это такое, Декс? Ты уже успел соблазнить какую-то местную кухарку? Сейчас не время…
- Это не кухарка, дружище, а моя будущая жена. Позволь тебе представить леди Флоренс Грин, - сделал я бутафорский жест рукой в сторону означенной леди, тихо постанывающей во сне. След от царапины на щеке как-то сразу заныл, и я его почесал, досадливо морщась.
- Так это она тебя так разукрасила? А почему?.. А как?..
Бедняга аж потерял дар речи, и я проявил великодушие, поведав историю появления Флоренс в таверне Бристоля:
- Ты сказал найти невесту, и я знал только одну, которая достойна этой роли – и когда судьба свела нас на улочках Лондона, я не смог побороть искушение, и… вот моя леди здесь, ожидает отплытия в Индию.
- Так-так-так, Декс. Смею ли я предположить, что леди Грин не вполне понимает, что отправляется в Индию на "Герцогине Джулии"?
- Скорее, не предполагает вообще, - хмыкнул я неподобающе джентльмену, забавляясь негодованием друга.
- Занятно! Могу ли я также предположить, что она не догадывается, что ты собираешься на ней жениться?!
- Но не будет же она против, право слово! – высокомерно заявил я, расправляя кружена на манжетах.
- Не хочу тебя разочаровывать, Декс, но данная леди давно и бесповоротно помолвлена и вскоре ожидает бракосочетания.
- Ты так говоришь, Артур, будто я просто шёл по улице и утащил в свой экипаж первую попавшуюся леди! Безусловно, я знаю о том, что леди собиралась замуж за другого. Ну так смею тебе доложить: меня это ни в малой степени не беспокоит! Я предложу ей герцогский титул, несколько имений, баснословный доход и себя в придачу. Думаешь, она сможет отказаться? Не думаю.
- Я думаю только одно: ты точно спятил! Леди без сознания лежит в таверне Бристоля, ты похитил её из Лондона и хочешь увезти силой в Индию!
- И ещё я хотел бы попросить тебя найти её какую-нибудь служанку и хотя бы парочку платьев и предметов женской одежды. Как раз напротив таверны есть приличный бордель: там можно найти и то, и другое…
Когда за взбешённым Артуром захлопнулась дверь, его проклятия слышались ещё долгое время, пока он не вылетел из таверны и не влетел в двери борделя, как я и ожидал. Друг знал меня лучше кого бы то ни было. Если я что-то решил, я от своего не отступлюсь. А хотел я леди Флоренс Грин, своевольную, строптивую, дьявольски красивую и гордую.
Я думал, что забыл о той, что отказала мне в танце несколько лет назад, когда я была ещё простым мистером, сообщив, что её бальная карточка переполнена, но стоило мне увидеть снова леди Флоренс Грин, я ощутил, как толстая корка льда вокруг сердца дала трещину.
Это началось как игра. Способ хоть как-то отвлечься, подумать о чём-то ином, кроме преследования убийцы близких, но после это превратилось в одержимость. Флоренс манила, соблазняла, интриговала… Мне хотелось пробраться в её мысли и понять, как такая бунтарка может согласиться выйти замуж вопреки своей воле. В каждом её движении чувствовался вызов, эта девушка имела мятежный дух, но всё же выходила за холодную рыбину посла Пруссии, который к тому же оставил томиться в ожидании этот прелестный дикий цветок. Я понял, что не смогу отказать себе в удовольствии его сорвать. Но какое же разочарование меня ждало, когда я понял, что леди не удостаивает меня даже толики приличествующего внимания! Равнодушие задевало. В то время, как другие леди загоняли меня, как собаки лисицу, леди Флоренс Грин позволяла себе смотреть будто бы сквозь меня и даже больше – я замечал в её глазах осуждение, как будто она считала меня недостойным своего общества – порочный герцог не может находиться рядом с помолвленной девушкой и оказывать ей знаки внимания.
Что ж… Я отошёл в сторону. Наблюдать за Флоренс такой стало ещё более интригующим занятием, чем осаждать её. Потихоньку я воссоздал себе портрет под именем Флоренс. И эту дикую розу я жаждал сделать своей.
Я даже перешёл верх приличий, тайно оставляя в спальне девушки подарки.
Книгу, на которую она обратила внимание в магазине. Пирожные, на которые засматривалась Флоренс, проходя мимо кондитерской лавки. Костюм для верховой езды и стек причудливой формы – с медузой Горгоной на наконечнике, после того, как я восхитился её посадкой на чёрном жеребце. Цветы, украшения, ленты для волос – всё без записок, но так, чтобы можно было догадаться, что кто-то следит за каждым её шагом. Я не хотел пугать, хотел заманить птичку в свои сети и поймать её с потрохами. Но пришлось уехать…

"Герцогиня Джулия"

Если бы не случайность, которую я посчитал перстом судьбы, Флоренс так бы и вышла замуж за другого, но теперь она моя, хочет она того или нет.
Переговорив с уже успокоившимся Артуром, притащившим куль с одеждой и перепуганную девицу из борделя, он препроводил нас с безвольной Флоренс на корабль в роскошную каюту, где уже поджидал мой багаж. Девка из борделя скрылась где-то в закутке, примыкающем к каюте.
- И что же ты будешь делать с леди, когда она очнётся? – мрачно поинтересовался Артур, помогая мне придерживать Флоренс, пока я привязывал её к стулу, обхватывая верёвкой верхнюю часть соблазнительного тела. – Я всё ещё не верю, что участвую в этом!
- Не говори так громко, а то моя будущая жена проснётся и завопит, увидев двух связывающих её мужчин.
- Тогда мне лучше удалиться.
- Вот это правильно. С леди я как-нибудь разберусь сам.
- Тогда с Богом, Декс. И веди себя разумно, - посоветовал Артур на прощание, не надеясь на удачи.
- Спасибо тебе, Артур. Я никогда не забуду о том, что ты сделал, - попрощался я с другом. Закрыв за ним дверь, снял сюртук, отбросил его в сторону и уселся в кресло напротив стула с привязанной Флоренс, наблюдая за трепетанием ресниц пробуждающейся девушки…

...

Маркиза София Арранз:

«Герцогиня Джулия»

- Дорогая тётушка, желаю вам приятного путешествия! – Эдуард Осборн, 7-й маркиз Арранз поклонился и уже собрался запечатлеть почтительный поцелуй на изящной, затянутой в перчатку руке, но леди София высвободила ладонь.
- И вам всего наилучшего, племянник, - светски безразличным тоном произнесла женщина. – Счастливого Рождества. Передайте мои поздравления вашей супруге.
- Непременно, - Эдуард чуть склонил голову, и восхищённо вздохнул, глядя как грациозно вдовствующая маркиза поднимается на борт: «Какая женщина!».
«По крайней мере, в этом путешествии уже есть одна положительная сторона: я буду надолго избавлена от общества “любимого“ племянника. Неужели он ещё на что-то надеется? Поразительное упорство», - усмехнулась леди София, оказавшись на палубе, и огляделась по сторонам.

...

Фредерик Н. Фишер:

Лондон, начало декабря 1760 года

Я смотрел в лицо мужчины, расположившегося за огромным столом издательства «Паблик адвентайзер», пытаясь понять, чем прогневал его на этот раз. Впрочем, выяснить это было несложно: в моем присутствии сэр Вудфолл частенько оказывался раздраженным. Он мне не верил. И в меня не верил. Вряд ли стоило осуждать его за это: я вполне понимал причины такого поведения. Не собирался спорить, но не воспользоваться уникальной возможностью не мог. Птица удачи, махнувшая неожиданно своим крылом в непосредственной близости от меня, преподнесла щедрый подарок: возможность отправиться туда, где я наверняка найду то, что так давно ждет от меня этот суровый мужчина.
– Это твой последний шанс, Фредерик. Другого не будет. Я устал от этого маскарада и не собираюсь рисковать репутацией издания. Мне нужен хороший материал, или можешь забыть сюда дорогу. Все равно, как ты его добудешь, но в противном случае тебе лучше остаться в Индии, потому что на английской земле спокойно жить у тебя не получится. Дерзай, докажи свои таланты.
В голосе чувствовалась насмешка: он был уверен, что видит меня в последний раз. Что ж, скоро узнаем, кто из нас окажется прав.


Порт Бристоля, несколько недель спустя

Над серой водой клубился туман. Несмотря на ранее утро, здесь было уже довольно многолюдно, и в шумной толпе угадывались совершенно разные люди. Я старался разглядеть тех, в чьих глазах невольно таилось нетерпение в ожидании грядущего путешествия. Они были уже не здесь, на берегу, среди снующих торговцев, зазывающих горожан отвлечься от дел и рассмотреть их товары. Они спешили, каждый со своей историей, туда, где мутная вода уже предвкушала движение галеона.
Мне вспомнился такой же промозглый день семью годами раньше и порт недалеко от нашего родного городка, куда я тайком от родителей отправился, чтобы проводить старшего брата. Он один верил в меня, единственный всегда говорил, что я смогу добиться того, о чем мечтаю. Без насмешек, без укоров и нравоучений, был готов всегда подсказать, поделиться даже теми вещами, которые, по мнению отца, мне были ни к чему. Тогда я долго вглядывался в тающие на горизонте паруса, еще не веря, что в назначенное время он не вернется домой. Как и позже, спустя и год, и два. Кроме меня никто не соглашался с тем, что он все еще где-то встречает рассвет и чей-то гостеприимный дом стал для него родным. Но в моем сердце не было боли утраты, и сейчас, в предстоящей дороге отчего-то виделась слабая надежда, что не только успешная работа станет итогом моего нежданного путешествия, но и весть о том, кого давно оплакала мать и с кем простился отец в суровых, скупых словах.

...

Леди Имоджин Клиффорд:

Сердце пустилось вскачь с первым шагом на палубу галеона.
Шагая по сходням, я физически ощущала, что отрываюсь от привычного мира и перехожу в неизвестность. Еще немного и я впервые в жизни покину родные земли, лишь предполагая, но не осознавая в полной мере, сколь рискованно наше предприятие. И в большей степени этот риск состоял не в том, что садясь на борт «Герцогини Джулии», мы вверяем наши судьбы случаю и попутному ветру, не в вероятном нападении пиратов или приступах морской болезни, а в том, смогу ли я жить прежней жизнью, вернувшись из путешествия.
Я растерялась, удивившись тому, что думаю о таких вещах теперь, когда наше странствие только начиналось. К реальности меня вернул голос тетушки.

Мы остановились чуть в стороне, чтобы не мешать поднимающимся на палубу пассажирам. Я шагнула к леди Горации и слегка склонилась к ней. Убрав от лица платок, осторожно втянула воздух.
- Тут везде пахнет рыбой, тетушка, - сказала я, поморщившись. - Надеюсь, в открытом море нас не будут преследовать столь резкие запахи, как в порту. Если хотите, в каюте мы можем слегка протереть мех вашей мантильи настойкой лаванды. Это отобьет неприятные запахи.
В дорогу я набрала с собой множество эфирных масел, многие из которых не просто приятно пахли, но и могли принести пользу в самых разных ситуациях.

- Тетушка, не стоит беспокоиться о моих нарядах, - поспешила откликнуться я. - Уверена, что вся наша одежда и прочие вещи тщательно упакованы и доставлены на борт.
Собираясь в дорогу, я меньше всего думала о вечерних платьях. Меня больше волновало, не стало ли что-то с тщательно упакованными мною отрезами шелка, красками и прочими принадлежностями для рисования, которому я намеревалась посветить в дороге большую часть времени, и не забыла ли я чего-нибудь важного.

Ступив на борт галеона, я стояла, не в силах двинуться дальше, зато Чарити, казалось, наоборот воодушевилась, словно вдохнула запах желанной свободы, и с неподдельным восторгом оглядывалась по сторонам.
Меня манила загадочная далекая Индия, но само путешествие вызывало опасение и недоверие. Я бы предпочла просто выйти за порог родного дома и сразу же оказаться в другой стране, минуя долгий и опасный путь. Чарити же напротив, предвкушала само странствование.

Я послушно двинулась за родными, с каждым шагом приближаясь к началу нашего долгого путешествия и к той неизвестности, которая так манила и в то же время пугала меня.

Под нравоучительные рассуждения тетушки мы продвигались к корме, где были расположены каюты пассажиров, и я с тоской думала о том, как мы будем вынуждены ежедневно обсуждать, в какое платье переодненемся сегодня вечером.

В каюте надо будет первым делом найти в моем багаже флакончик с ароматическим маслом лимона. Пара капель снимет головную боль леди Горации и успокоит ее "дорожную лихорадку", хотя бы ненадолго настраивая на умиротворяющий лад.

...

Маркиза София Арранз:

«Герцогиня Джулия»

- Нам сюда, миледи, - личная горничная и молочная сестра маркизы показала в ту сторону, где находилась каюта.
- Иди, Мэри, я пока побуду здесь, - запираться в каюте леди Софии совсем не хотелось, времени для этого будет более чем достаточно во время плавания. Маркиза неторопливо отошла к противоположному, обращённому к морю, борту. Древняя могущественная стихия, перед которой все – от короля до нищего – чувствуют себя просто людьми, завораживала её с детства. Да и разве могло быть иначе, если первые шестнадцать лет своей жизни девушка засыпала и просыпалась под песню волн и ветра. А любимыми сказками маленькой Софи были истории о селки – чудесных тюленях, которые каждую девятую ночь выходят на сушу и сбрасывают шкуру, превращаясь в прекрасных девушек и юношей.
Женщина улыбнулась, словно наяву услышав глуховатый голос няни:
- …вот что случилось с одним рыбаком, Родриком Мак-Кодрамом из клана Доланд. Он жил на острове Бернерери, одном из внешних Гебридских островов. Как-то раз он шел по взморью к своей лодке, как вдруг до него донеслись голоса, — кто-то пел среди больших камней, разбросанных по берегу. Рыбак осторожно подошел к камням, выглянул из-за них и увидел детей моря, что спешили наиграться вволю, пока не зайдет солнце. Они резвились, и длинные волосы их развевались по ветру, а глаза сияли от радости.
Но рыбак смотрел на них недолго. Он знал, что тюлени боятся людей, и хотел было уже повернуть назад, как вдруг заметил сваленные в кучу шелковистые шкурки — серые, черные и золотисто-коричневые. Шкурки лежали на камне, там, где дети моря сбросили их с себя. Рыбак поднял одну золотисто-коричневую шкурку, самую шелковистую и блестящую, и подумал, что не худо было бы ее унести. И вот он взял шкурку, принес ее домой и спрятал в щель над притолокой входной двери...
Когда-то она сама мечтала вызвать красавца-селки – ведь это так просто: выйти на берег, сесть на камень и уронить в море семь слезинок, - но сначала не решилась, а потом юной леди стало не до сказок.
Сказки – одно, а приметы – другое: леди София достала из кармашка на поясе серебряную монету, и точным броском отправила её за борт. Не стоит обижать море.

...

Леди Флоренс Грин:

Лондон

Я не обратила внимания на то, как позади меня открылась дверца кареты. Мне было все равно, какая высокопоставленная особа там идет, и даже оборачиваться не собиралась. Но тут касаются моего плеча. Оборачиваюсь. Не сразу вижу кто предо мной, порыв ветра ударил в лицо и я зажмурилась, прикрывая лицо рукой.
- Идем со мной! - мужской голос, жесткий и твердый заставляет меня заволноваться и быстрее с лица выбившуюся прядь волос.
- Что?.. - переспрашиваю я, прежде, чем разглядеть лицо того, кому принадлежит голос. - Ваша Светлость?.. - с удивлением произношу, растерянно смотря на мужчину, и забываю сделать вежливый реверанс в знак уважения и приветствия высокопоставленного лица.
- Ты идешь со мной! - Герцог крепко хватает меня за предплечье и тянет на себя.
- Что Вы делаете?! - упираюсь рукояткой зонта в грудь мужчины, но он лихо убирает в сторону это препятствие и вновь тянет руку. Делает в шаг к карете. - Куда Вы меня тянете?! Отпустите! - я упираюсь, но мужчине на это абсолютно все равно, его даже не смущает то, что прохожие смотрят на нас и оборачиваются. И только его титул не дает им вмешаться в ситуацию. Дверца кареты открыта, там темно, ничего не видно, есть ли кто-либо еще внутри. Сердце безумно стучит, горло режет от холодного декабрьского воздуха, который я глубоко вдыхаю. - Да что Вы делаете?! - дергаю руку на себя, чтобы остановить мужчину и желая получить объяснения. Но он лишь на мгновение оборачивается ко мне и обхватив за талию хочет втолкнуть в экипаж. Звонкая пощечина едва слышна на шумной улицы. Перчатки я еще надеть на успела, зато успела почувствовать как прошлась ногтем по щеке герцога. Сердце замерло и я перестала дышать. Я ударила титулованную особу, причем при людно! Подумать дальше о том, что меня может ожидать за такой поступок я не успела. Герцог схватил меня за запястье, завел руку мне за спину и прижал к себе. Мужчина почти сразу же зажал мне рот рукой и мой протестный вскрик утонул в его ладони и платке, что закрывал мне рот и нос. Я почувствовала странный очень резкий запах, он словно вонзался в меня. Я задержала дыхание и стала пытаться освободиться, но сильный мужчина не давал мне пошевелиться или отвернуться. Воздуха не хватает. Мужчина слегка склонился ко мне и теперь, мы были похожи на обычную пару, которая потеряла рамки приличия и обнимается на улице при людях. Не могу больше. Рывками делаю вдохи, желая как можно меньше вдохнуть этого ужасного запаха и как можно дольше быть в сознании. Чувствую, что дыхание становиться спокойнее и от этого делаю все более глубокие вдохи. Тело становится каким-то тяжелым, не управляемым. Перед глазами все мутнеет. Меня прислоняют спиной к карете. Не чувствую в руке зонт, да и рук не чувствую, и ног. Меня держат. Я глубоко дышу, хочу вдохнуть морозный воздух, но вдыхаю резкий неприятный запах снова и снова, пока не погрузилась в темноту.

"Герцогиня Джулия"

Начинаю ощущать свое тело, оно еще тяжелое и будто затекшее. Вздыхаю. Жуткая сухость во рту. Хмурюсь. Голова будто квадратная, гудит. Хочу пошевелиться, но... Не могу. Почему-то не могу. Почему-то не могу пошевелить руками. Страх наполняет меня. С губ срывается взволнованный протяжный стон. Чаще задышала, задергала плечами, руками, но словно ничего не делаю, никакого результата. Поднимаю взгляд. Вижу перед собой мужчину. Герцог сидит в кресле напротив и внимательно смотрит на меня. Голова кружится, не могу понять что происходит. Осматриваюсь вокруг. Странное помещение, почти глухое, с маленьким окошечками. На кровати вижу свой плащ, и тут же взглядом быстро осматриваю себя и прихожу в ужас. Я привязана к стулу, благо, что хоть в платье. Руки тоже связаны, я чувствую, как не могу пошевелить кисти в запястьях.
- Что здесь происходит?.. - с трудом произношу пересохшими губами. Перевожу взгляд на герцога. - Где я? Почему я связана? - в смятении дергаюсь на стуле, желая ослабить веревки. Напряжение растет, я не знаю где, зачем я здесь и почему герцог... Вспоминаю последние эпизоды в Лондоне, мужчину, пощечину, резкий запах... Тяжело сглатываю, понимая, что здесь и в таком состоянии я только благодаря ему. Это он меня похитил, привез сюда и связал! - Развяжите меня! Сейчас же! - хриплым голосом приказываю я герцогу. О, Господи! Что я делаю? Меня же повесить могут! Сжимаю дрожащие губы.

...

Леди Чарити Клиффорд:

На подобные замечания тётушки я, как правило, отвечала царственным кивком головы, достоинству которого позавидовала бы и английская королева, и продолжала делать то, чем занималась до замечания леди Иствуд. О какой причёске может идти речь, если прямо передо мной раскинулась такая картина? Совсем скоро в парусах будет жить ветер, унося нас от скучных берегов Британии.

Разумеется, витали, одновременно придумывая, как вновь обвести родных вокруг пальца, когда мы снова нарочно поменяемся платьями, зная, что тётушка с её острыми глазами, способными разглядеть пылинку на сюртуке лакея, не заметит очевидного.
- Конечно, никто не заметит, тётушка, - откликнулась я, едва слышно, поджав губы, чтобы не рассмеяться. - Ведь мы же будем в определённых нарядах, - поспешно добавила, видя предостерегающий взгляд сестры.

Наконец-то! Уже не слыша угрозы тётушки задержать отплытие, мы отправились в каюты. Верхняя палуба была роскошна. Украшенная хоть и скромно, но со вкусом к Рождеству, она мгновенно настроила меня на праздничный лад. Состояние восторга, в котором я пребывала благодаря предстоящему путешествию, лишь усилилось. Но, помня предостережение тётушки, я старалась вести себя достойно, как и полагалось леди.
- Имоджин, ты только представь! И здесь нам предстоит провести более месяца! - не сдержалась я, глядя в небольшое круглое окно на воду, которая казалась чересчур тёмной и мрачной. - Давай же упросим тётушку сопровождать нас, когда мы пойдём смотреть на отплытие.
Галеон чуть сильнее качнулся на волнах, и я наморщила нос, чувствуя приступ дурноты. Не дай бог, у меня разовьётся морская болезнь и я проведу всю дорогу в каюте. Нужно будет попросить у Имоджин какое-нибудь средство от возможной тошноты.
- Как думаешь, капитан здесь суровый и старый морской волк? Мне кажется, только такому могли доверить столь опасное путешествие.
Я болтала без умолку, нетерпеливо поглядывая на дверь и ожидая прихода тётушки, которую намеревалась умолять сопровождать нас в моционе по галеону.

...

Герцог Хорнблауэр:

Вот уже более недели я был лишён нормального сна, поэтому размеренная качка отошедшего от пристани судна и тишина в каюте разморили меня. Но сон мой был беспокойным, разум никак не хотел утихомириться, перебирая последние события. Вспоминая череду ошибок и неверных предположений, я задумался, не совершил ли ошибку, похитив леди Грин. Даже если не брать в расчёт все связанные с похищением леди моменты, я мог просто ошибиться в ней. Издали леди Грин казалась такой загадочной и манящей, а кто есть эта девушка в самом деле? Вдруг всего лишь набивающая себе цену кокетка с вздорным характером? Нет, я просто не мог ошибиться. Флоренс – это именно то, что мне нужно.
В любом случае действие совершено, и на попятную уже не пойти. Я никогда не отказывался от встречи с трудностями, и в этот раз тоже не отступлюсь. Хоть раз потворствовать своим желаниям, немного услады среди мрака моего существования, привнести немного жизни в унылое, механическое существование моего тела. Разве не заслужил я этого?
Мысли и чувства кружились в хороводе, пока не растворились в лёгкой дремоте, но вскоре я услышал звуки пробуждения леди и проснулся, сразу же обретая ясность сознания. Я привык к таким пробуждениям на флоте и во время своей вынужденной шпионской деятельности. Как моряк, я также не особенно страдал от качки, твёрдо стоя на ногах напротив вырывающейся из пут девушки. Скрестив руки на груди, я наблюдал прелюбопытную картину, вспоминая нашу борьбу возле кареты и уже внутри, когда эта дикая кошка грозила пронзить меня острым зонтиком и расцарапала щеку. А потом она впала в беспамятство, и я прижал к себе безвольное тело, вдыхая дурманящий голову аромат и чувствуя тяжесть в паху. Я ощущал тепло её свежего дыхания, мог беспрепятственно рассматривать прижатое ко мне тело, целовать приоткрытые губы, находящиеся так близко. Чтобы этого не сделать, я переключил свои мысли на важные вещи, но близость Флоренс продолжала пьянить, пока мы не доехали до ближайшей к порту Бристоля таверны.
Теперь же леди с трудом приходила в себя, и я налил в графин бренди, стоявшего на привинченном к полу столе, поднеся бокал к губам девушки.

- Выпейте, леди Грин. У вас, весьма вероятно, болит голова. Прощу прощения за это неудобство, но у меня не было времени испрашивать вашего позволения на наше совместное путешествие. Вы находитесь на семипалубном галеоне королевского флота "Герцогиня Джулия", который следует к берегам Индии.
Проговорив эту вводную информацию будничным тоном, как будто рассказывал о погоде, я чуть ли не силой влил в леди Грин пару глотков бренди, вытерев упрямый подборок платком, и выставил условие:
- Я могу вас развязать только в том случае, если вы обещаете себя вести подобающе леди, не размахивать зонтиками и прочими колюще-режущими предметами, в том числе вашими прелестными коготками, но сперва выслушайте меня.
Заложив руки за спину, я стал вышивать вдоль каюты по толстому разноцветному ковру, чувствуя на себе внимательный взгляд ошарашенной леди:
- Как вы знаете, леди Грин, я являюсь единственным оставшимся в живых наследником своей семьи. Мне некому передать титул, и существует настоятельная потребность жениться и родить наследника. Я подумал и решил, что вы будете прекрасной партией. Но существовал ряд препятствий, а также спешка в моих делах, и всё это вынудило меня действовать быстро и несколько… против вашей воли. Но я верю, что вы меня простите, ведь вы станете герцогиней! – закончил я на торжественной ноте, как будто только что сообщил Флоренс, что она стала королевой Британии.

...

Леди Горация Иствуд:

Совершенно измотавшись от пересчёта футляров, коробок и чемоданов, а больше даже из-за нерадивости служанки у леди Иствуд ещё больше разболелась голова. Театрально заохав, леди приложила кончики пальцев к вискам и прошествовала в каюту, ведомая притихшей Клэр. Там служанка растёрла леди Иствуд виски, не менее пяти раз убедила её, что рыбный запах остался там, где пристань, а не в мехе её драгоценной мантильи, принесла поднос с чаем, куда леди Иствуд капнула несколько капель добротного коньяка из маленькой позолоченной фляжечки. Испив живительного чая, леди Иствуд почувствовала себя гораздо лучше. Дафна прилегла отдохнуть, но Горация чувствовала, что её неуёмная энергия требует выхода. Осмотрев пространство в довольно-таки приличного размера окна, она решила, что просто обязана узнать всё о ходе судна, иначе не сможет спать спокойно и будет постоянно волноваться. Наказав Клэр присматривать за Дафной, леди Иствуд поправила тулья огромный шляпы с высоким страусиным пером, то и дело щекочущим нос, и открыла дверь каюты девочек.
- Какие восхитительные удобства! Какой шик! Девочки, ваша маман отдыхает, а мы с вами отправляемся на поиски капитана этого суда. Он нам проведёт экскурсию. И оденьтесь теплее. Не дай Бог простудитесь.
Под руки с любимыми племянницами леди Иствуд устроила променад по палубе, пока не достигла стюарда, расспросив его, где найти капитана. Капитаном оказался весьма молодой человек, высокий статный красавец с плутоватым взглядом. Леди Иствуд нахмурилась, не уверенная в профессионализме этого молодого человека, но манеры и воспитание, впитанные с молоком матери, не дали ей прямо высказать свои опасения.
- Добрый день, капитан Блейк. Мы с вами не встречались. Леди Иствуд, - представилась Горация и сделала реверанс. - Позвольте представить вам моих очаровательных племянниц, леди Имоджин и леди Чарити Клиффорд. У вас превосходный, чудесный корабль! Мы просто не в состоянии сдержать любопытства и хотим всё рассмотреть получше. У вас на найдётся минутка, чтобы провести нам небольшую экскурсию? И расскажите же нам, как мы все будем отмечать Рождество? Нам так хочется познакомиться с другими пассажирами, особенно мужского пола, знатными, если вы меня понимаете... - зашептала леди капитану, намекая на то, что должен быть какой-то общий сбор, где девочки смогут познакомиться со своими потенциальными женихами. Леди Иствуд не любила медлить и ходить вокруг да около. В этой жизни всё надо брать в свои руки, чтобы поймать удачу за хвост, пока остальные спят.

...

Леди Флоренс Грин:

Я слушала и не могла поверить. Какое еще совместное путешествие? Как? Что?! Корабль? Индия? Что вообще происходит? Почему? Зачем?..
Размышляя, я не обращала внимания на протянутый мужчиной стакан с темной жидкостью. Нахмурившись, смотрела переде собой и покачивала головой не желая верить его словам. Каким-то чудом мужчина влил в меня немного горького жгучего напитка, в котором я не сразу признала обычный алкоголь. Он обжег мне язык и горло, но слегка прочистил мозг и усилил восприятие.
Я продолжала молчать, взволновано дышать и смотреть в одну точку перед собой в ковре на полу. Он еще смеет говорить мне о подобающем поведении? Он?! Тот кто похитил девушку, заточил ее на корабле связанную? Слушая его высокомерную речь, я все больше начинала злится и нервничать. Ему повезло, что я связанная, иначе он получил бы от меня еще одну оплеуху. Каков наглец!
Не веря словам герцога, я, с нескрываемым удивлением, уставилась на него, практически сверля взглядом. Невероятно! Сердце колотиться как у кролика в клетке, я даже чувствую, как пульсирует венка на шее. Корсет не дает делать глубоких вдохов, поэтому приходиться чаще и чаще дышать. Последняя его фраза окончательно вывела меня из себя.
- Вы в своем уме?! - повысив голос выпалила я. - Вы решили, а меня спросить забыли? - хмурясь продолжаю я, сжимая пальцы в кулаки. - Я помолвлена! Я скреплена соглашением! У меня свадьба скоро! - чуть ли не задыхаясь от недовольства, я продолжала свои гневные высказывания, напрочь уже позабыв про статус мужчины. - Простить Вас за похищение? За применение силы? За... - я осмотрела себя, - за связывание беззащитной девушки? За то что опоили меня? Все это простить за титул герцогини? Ищите другую девушку для своей партии! Я Вам не партия! Я вам не платье, которое можно купить! Освободите меня немедленно! - выкрикнула я.

...

Князь Николай Раду:

Море неспокойно даже во время штиля. Обманчиво спокойная стихия хранит под своими водами бушующие течения, полные жизни, контраста и опасностей. Такое же состояние властвовало в душе князя, который нынче утром, спокойно наблюдая за тем, как слуги споро разбирают вещи в его каюте, испытывал целую гамму самых противоречивых чувств. Потребность немедля привлечь к ответу ту, которая осмелилась его обокрасть, соседствовала с опаской выставить себя на посмешище и тем самым привлечь к себе ненужное внимание.
Приведя себя в порядок с дороги, Раду дождался, когда галеон отчалит от порта, и только тогда вышел из каюты, чтобы немного прогуляться по палубе в преддверии ужина, что должен был состояться ближе к вечеру в кают-компании. Попутный ветер уже раздувал паруса "Герцогини Джулии", унося пассажиров от берегов Британии.
Две девчушки, спорившие о перевозке трупа, степенно прохаживались по палубе под бдительным оком гувернантки, которая следила за тем, чтобы юные леди вели себя подобающе.

Приметив свою незнакомку, князь плотнее надвинул на глаза шляпу и повернул в противоположную сторону, не в силах скрыть улыбку, которой можно было бы заморозить воды Атлантического океана. Его "гостья" здесь, на той же палубе, что и он, а из этого следует, что скорее всего, вечером они смогут встретиться лицом к лицу на празднике, призванном объединить в своей торжественной обстановке. Что Раду будет делать, если незнакомка откажется отдавать ему шкатулку или вовсе солжёт, что писем у неё нет, князь пока не решил.

Возле противоположного борта он увидел одинокую фигурку женщины, показавшуюся ему смутно знакомой. Первый порыв вернуться в каюту, когда нахлынувшие воспоминания о том, когда и при каких обстоятельствах они встречались в прошлый раз, стали совсем явными, князем был проигнорирован. Подойдя ближе к маркизе, князь поклонился ей, растягивая губы в улыбке:
- Миледи, добрый день. Князь Николай Раду. Мы с вами встречались несколько лет назад у графа Норфолка, - напомнил он на всякий случай. - Неожиданная, но очень приятная встреча. Вас тоже потянуло к экзотическим берегам Индии?

...

Маркиза София Арранз:

Леди София обернулась, ничем не показав удивления:
- Вам нет необходимости напоминать о себе, князь. Встречи при таких обстоятельствах запоминаются навсегда. Я рада вас видеть, - улыбка женщины теперь была не светской, а тёплой и искренней. Каким-то чудом на борту галеона оказался человек, знавший о её тайне и, при этом, не горящий желанием тащить её на костер или оповещать о её даре всех встречных, а значит, будет с кем поговорить, не обдумывая предварительно каждое слово по дюжине раз. - Если бы я верила в чудеса, пожалуй, назвала бы ваше присутствие здесь рождественским подарком.
Но вынуждена разочаровать: в Индию меня тянет отнюдь не желание приключений, а суровая необходимость - еду знакомиться с моим будущим наследником.

...

Мисс Минерва Дорсей:

На борту «Герцогиня Джулия»

Поднимаясь по трапу, я обратила внимание, что пассажиров встречают приветливо улыбающийся помощник капитана и члены команды, которые лихо сортируют прибывающих гостей в зависимости от стоимости приобретенных билетов. Я порадовалась, что не стала скупиться, и взяла две отдельные каюты на верхних палубах для себя и мамы, что предполагало более радушную встречу и обслуживание в течение путешествия.

Стоявшая перед нами девушка протянула билет помощнику капитана, и я различила, как он поставил напротив ее фамилии в списке пассажиров сокращенное обозначение «s. nob.», и показал в какую сторону двигаться, не дав сопровождающего. Она с трудом подняла свой тяжелый кофр и направилась к лестнице, ведущей на нижние палубы.

Мама, впервые выбравшаяся дальше, чем набережная Темзы, тоже заметила разницу в приветствиях членов команды. Наш багаж попал в каюту раньше нас, а улыбка стюарда, обращенная к нам, тянула на фунт стерлингов.

- Что такое сноб? - шепотом спросила меня мама, шествуя за стюардом. Тот, услышав вопрос, сбавил резвый шаг. Я была ему благодарна за внимание, так как сама видела чуть больше, чем маменька - я все-таки перебиралась на другой берег Темзы.

- Леди, простите, что вмешиваюсь. С вашего разрешения я могу объяснить, - увидев мой радостный кивок, он продолжил. - Помощник капитана написал сокращенно «sine nobilitas», что с латинского переводится как «без благородства». По этой пометке капитан может определить, кто достоин приглашения отобедать вместе с ним, а кто нет. Пассажиры простого происхождения такое приглашение навряд ли получат.

Тут мне впору было стукнуть себя по лбу. Ведя уединенный образ жизни с маменькой, находящейся в вечной хандре, мы почти не приглашали гостей. Но посещая дома, где проводились благотворительные балы, я видела такие же пометки в списках гостей. Теперь мне стало понятно, как слуга определял, оглашать титул прибывшей особы или нет.

Я поблагодарила словоохотливого моряка. Задай маменька такой вопрос при посторонних, мы рисковали выдать свое невежество.

С любопытством осмотрев сначала мою каюту, потом свою, мама удовлетворилась увиденным. Ее каюта однозначно лучше: из иллюминатора открывался вид на пристань. Я не стала объяснять ей, что выйдя в море, вид будет у всех одинаковый. Мы давно с ней играли в игру под названием "не перечь маме, иначе тебе придется искать доктора". Десять лет одиночества при живом муже сделали ее капризной, требующей внимания, желающей получить то, что могло по ошибке достаться кому-то другому. Например, красота. Когда я вошла в пору цветения, мама стала вздыхать, как я могла получиться до такой степени серенькой и невзрачной у таких красивых родителей.

Сначала я пугалась и надолго застывала у зеркала, рассматривая свое лицо, до этих слов казавшееся вполне симпатичным. Потом я привыкла и перестала искать признаки некрасивости. В пансионе я не считалась дурнушкой. Однажды я заявила об этом маме, что вызвало сильный приступ мигрени и вызов доктора. Я не спала полночи, утешая маменьку, меняя мокрое полотенце на ее лбу и выслушивая жалобы, что я ее ни во что не ставлю.

Урок был выучен - проще согласиться.

...

Герцог Хорнблауэр:

Переговоры зашли в тупик, не успев начаться. Эту фурию ни в коем случае нельзя развязывать, пока она не успокоится. А пока Флоренс бушевала, изливая на меня свой гнев, я поедал её взглядом. Фарфоровая кожа девушки порозовела. Обтянутое тесным лифом светлого платья тело притягивало взор. От резких движений пышная грудь девушки так и норовила выскочить из выреза. Нежные полушария призывно колыхались, разметавшиеся пряди упали вниз и ласкали кожу груди, и я плотоядно улыбнулся, почти не слушая, что там кричит Флоренс. Она заворожила меня своей красотой, и я жадно обхватывал взглядом приподнятую грудь, точеную шейку и совершенной формы губы, говорящие грубости. Спящей она была прекрасной, таинственной, интригующей, в ярости Флоренс была воплощением искуса. Я возбуждался, горел, мечтая сорвать с неё это платье и все остальные тряпки и заставить замолчать самым действенным и приятным способом, который только придумало человечество.

- Успокойтесь, леди Грин, а то вам станет дурно! – прикрикнул я на леди голосом, который во время службы на флоте разносился по всей палубе. Флоренс замолкла. В соседнем закутке девка из борделя ойкнула и что-то уронила. Флоренс посмотрела на маленькую дверь в углу каюты, а потом с вопросом на меня. Её взгляд выражал вящий ужас. Она, верно, подумала, что я похитил не только её.
- Там ваша новая компаньонка, которая позаботится обо всех этих женских штучках во время путешествия. Леди Грин, Флоренс, не стоит так волноваться. Вы всё видите в дурном свете. Я предлагаю вам брак, а не бесчестье. Вам не о чем волноваться. Вы сойдёте на землю герцогиней Хорнблауэр и забудете о женихе, которого вам навязал отец. Уже сегодня ночью у нас может быть медовый месяц. Вы только представьте, бракосочетание на палубе в вихре снежинок, - продолжал я заманивать и уговаривать, обходя по кругу пространство вокруг стула и проводя кончиками пальцев по скрученным нитям верёвки. – Брачная ночь в роскошной каюте под мерную качку корабля. - Порой я как бы невзначай задевал нежную кожу Флоренс, и тут же убирал руку, в итоге остановившись за спиной девушки и положив руки ей на плечи, сдвигая вниз декольте платья. Совсем на чуть-чуть, чтобы заставить Флоренс понять, что она в полной моей власти, и я могу сделать с ней что угодно, совсем не тратя десятки слов на уговоры.
- И, наконец, - закончил я, склонив голову и убрав волосы с изящной шейки назад, провёл губами по коже вниз и вверх, вдыхая тёплый аромат женщины, и проговорил ей на ушко интимным тоном: - Горячая Индия с богатой палитрой красок, благоухающими растениями, диковинными животными и птицами. То, что вы никогда не видели и не мечтали увидеть, почувствовать, познать... Соглашайтесь, Флоренс. Не будьте же такой мегерой.

...