Любовь танцовщицы (СЛР, 18+)

MariaNumberOne:

ждем-с) солнце, а завтра будет только ретроспектива или мы снова вернемся в настоящее время в квартиру Артема?
ЗЫ: ты прикинь, я всю семью подсадила на твой роман, все ходят и спрашивают, как там че, есть ли прода)))

...

uurta:

прошлое...и я с ним закончу

...

MariaNumberOne:

эту самую "знаменитую" сцену мы ждали весь роман только как потом дождаться продолжения в настоящем с прекрасным рыцарем Артемом Христенко в главной роли...

...

мойра:

Люда, какая у тебя личная автара, м-м-м... Кто делал, сама?

...

uurta:

Не спешите вы так, господя...я тут третий раз уже слезу пускаю. Я еще не отошла от этой главы, не дописала до конца, поэтому не знаю, как там потом будет. Может, сяду на садистскую лошадку

Нее...сама я только исходник нашла
Kate Wine порадовала сегодня

...

Sia:

Уже страшно - за ситуацию с Сафороновым в прошлом Наташи и реакцию Артема в настоящем...

...

Marina-catBRI:

uurta Людочка, привет дорогая моя! Я тут выпала из общего строя на недолгое время. Что-то жара совсем не способствует творчеству. Собрала сына и укатила на дачу. А как жара спала, так мы в город и вернулись. Зато хоть позагорала...зарядилась от солнца новыми идеями и вот уже есть маленькие результаты Какая напряженная глава про Наташино детство получилось. Отчим просто зверюгой какой-то представляется. Не показаны его отношения с матерью (точнее не в полную силу) но эта недосказанность оставляет читателю простор для фантазии...хотя куда уж там простор? Ведь понятно, что мать - существо бесправное там.

А эпизод про Сафронова. Мурашки по коже от одного описания его взгляда. Бедная Ната Вот скоро мы и узнаем, что же случилось между ними? Ты про это писать будешь? Подробно?

...

uurta:

 » Глава 18. Часть вторая

Глава 18. Часть вторая
Подруге не нравилась работа в клубе. Вдобавок, Лёна, совершенно не привыкшая к здешним порядкам и атмосфере, с каждым днем становилась все злее и раздражительнее. И ей, как официантке, приходилось, в каком-то смысле, даже сложнее, чем мне. Все девочки-танцовщицы находились под охраной, их запрещалось трогать. Везде свои исключения, но перебравшего парня, вздумавшего бы распустить руки, просто вышвырнули бы отсюда. А вот официантки, девочки не менее симпатичные, постоянно сталкивались с тем, что их могли потрогать, сделать какой-то скабрезный комплимент или предложение.
Чаще всего девочки отшучивались или умело избегали подобных разговоров, кто-то, конечно, не против был поразвлечься, но Лёна была слишком гордой, непривыкшей к подобному общению и обращению. Ее всегда оберегали, господи, да тот же Игорь – ему достаточно взглянуть на кого-нибудь и все, на Алену Алексеевну старались-то и не глядеть. А в клубе Лёна смущалась, краснела, что только подстегивало и так замутненное сознание парней. Очень часто она не сдерживалась, клиенты постоянно жаловались, Сафронов постоянно делал ей выговоры, всячески подчеркивая, что если бы не я – ее «сестра», то ей вообще этой работы не видать.
Последней каплей стало сегодняшнее представление, устроенное посетителями. Я пропустила самое интересное и подошла только тогда, когда Лёна, не обращая ни на кого внимания, упрямо проталкивалась к выходу, распихивая всех на своем пути. Я поспешила следом.
- Ален, ты куда? Лён, да подожди ты! Алена! В конце концов! Ильина!
Лёна резко остановилась и повернулась ко мне лицо. Грудь тяжело вздымалась, щеки покраснели, а сама подруга практически излучала ярость.
- Лён, что случилось?
- Что случилось?! – немного истерично выкрикнула девушка. – Меня уволили! Что случилось! Да ничего!
Она снова отвернулась и, опустив плечи, понуро пошла по тротуару, печатая шаг.
- Из-за чего?
- Нахамила клиенту, - буркнула Лёна, дергая рукав белой футболки. – А я и так-то…Эх, что теперь.
- Ты? Нахамила? – я удивленно подняла бровь. – Да ты до последнего сдерживаешься! И что такого особенного случилось сегодня, чего не случалось раньше?
- Я его облила, - со слезами в голосе ответила Лёна, шмыгнув носом. – С ног до головы.
- Кого?!
- Того парня.
- За что?! – у меня от удивления открылся рот. – И что он такого сделал, что ты его облила?
Алена поморщилась и отвернулась, внимательно рассматривая забор, мимо которого мы проходили.
- За что…хам он. Начал лезть, гадости всякие говорить. Я и не выдержала – вылила на него коктейль. Потом он снова заорал, мол, я, вся такая только из деревни вылезла, испортила ему шмотки дорогие. Позвали охранника, Андрея Антоновича. Он меня за плечо схватил и потащил к себе в кабинет.
- Он ничего тебе…не сделал?
- Нет, - беззаботно отмахнулась Лёна, не придавая значения моему волнению. – Орал, конечно. Уволил. А еще, представляешь, сказал, что выплачивать мне ничего не будет. Сволочь! Даже чаевые забрал.
Я сочувственно обняла ее.
- Да ладно тебе, не расстраивайся. Могло все быть еще хуже. Сафронов мог заставить тебя возместить материальный и моральный ущерб.
- Да этот молокосос до меня домогался! – взорвалась Алена, сбрасывая мою руку. – Я бы его не только облила…
- Ты бы не доказала ничего. Клиент всегда прав.
- Мне это не нравится, - подруга напоминала ежика. – Мне вообще не нравится это место. Как ты вообще работала у Гены? Да еще так долго?
- А вот отвращение из голоса можно убрать, - беззлобно ухмыльнулась я. Хотя если бы кто-то другой задал мне вопрос с подобной формулировкой, я бы его убила. – Нормально работала. И сравнивать глупо.
- Почему?
Я судорожно вздохнула и подняла голову вверх, не спеша с ответом. А красивое небо, у нас в городе другое было. Я не знала точно, как объяснить, но здесь казалось, что протяни руку – и коснешься луны. Хотя скоро должно рассветать.
- Ну почему…давай подумаем. У нас я приходила, когда вздумается, уходила, когда хочу, танцевала, что хочу. И давай не забывать тот факт, что моя семья была официальным спонсором ночного клуба. Как ты думаешь, есть разница с тем, что имею я сейчас? – иронично поинтересовалась я.
Алена медленно и неуверенно пожала плечами.
- Ты всегда могла бы уйти. Устроиться официанткой, например.
- И сколько бы мы зарабатывали? Перестань, Лён, эта работа действительно нам нужна. К тому же она мне нравится.
- Я бесполезна.
Я ласково потрепала ее по волосам. Тяжело было видеть Ильину такой убитой и подавленной. А что сделать, чтобы вывести ее из такого состояния – я не знала.
- Ерунда. Ты ни в чем не виновата. На твоем месте любая отреагировала бы также. А то и похлеще. А работа не проблема, найдем что-нибудь.
Я изо всех сил старалась влить в подругу ту уверенность и спокойствие, которых не испытывала сама. Моей зарплаты танцовщицы не хватит за оплату квартиры, правда, возможно, что-то выгорит с общагой. На самом деле, мне было страшно оставаться в клубе…ну, одной. Без Алены. Как бы это эгоистично не было.
Отношения с девочками у меня сложились достаточно натянутые, с Сафроновым так вообще, а сама политика клуба мне претила и пугала. В свободном ходу здесь ходили наркотики, я же видела, как некоторые посетители покупают таблетки. И вряд ли аспирина. Но Лёне я говорить ничего не стала. Чтобы и без того не усугублять ситуацию. В конце концов, что может случиться страшного?
Оказалось, что могло стать еще хуже.
Без Лёны я работала уже с неделю и почти привыкла к тому, что подруги рядом не будет. Она, насколько я знала, как раз подыскивала себе работу. Мне даже как-то спокойней стало, что ее здесь нет – хотя и страшно. С девочками стычки случались, но Анжела разнимала, как могла. Но все-таки Сафронов меня к себе после очередных «противоречий» вызвал.
- Можно?
Андрей Антонович равнодушно вскинул глаза, как будто ему совершенно плевать, кто к нему пришел. И вообще, пришел ли кто. Он лениво откинулся на стуле и скрестил руки на груди, едва заметно кивнув мне на стул напротив него. Я прикрыла дверь и села, стараясь, чтобы моя поза не выдала напряженности.
- Что у вас случилось? – наконец, соизволил заговорить он, не отводя застывших глаз. Черт, пугает, когда твой собеседник не собирается моргать.
- Разногласия…по работе.
- Неужели?
- Да.
- В чем именно состояли разногласия?
Не могу же я ему сказать, что Ира назвала Риту выдрой, меня – крашеной палкой и сломала каблуки у наших туфель. Благо, что у меня имелась запасная пара.
- В подходе к работе, - не моргнув глазом, соврала я.
- Ясно, - тот минимальный интерес, которым мужчина меня удостаивал, совершенно сошел на нет. Сафронов встал, прошел к бару с напитками и плеснул себе виски. – Будешь?
- Не пью на работе, - сухо ответила я, напрягая мышцы, чтобы не скрестить в защитном жесте руки на груди.
- Если я говорю, значит можно.
Сафронов достал второй бокал, налил виски – куда больше, чем себе, и подал мне. Я невозмутимо взирала на все это, не спеша протягивать руку.
- Я сказала, что не хочу пить.
- Я сказал, чтобы ты взяла и выпила.
Он не повысил на меня голос, о нет, ни на тон, но сама интонация и сила изменились, заставляя меня выпрямить и сглотнуть. Получилось с трудом. Но в данную минуту я проклинала свой характер – я хотела отступить и сдаться, взять этот чертов бокал, но не могла заставить себя протянуть руку. Просто не могла. Сколько раз я видела, как моя мама прогибается под деда и мужа? А ведь ни один из них не ломал ее координально – за раз. Слишком опасно это – так и рассудка лишить можно. Нет, каждый из них действовал мягко, заставляя прогибаться и переступать через себя в мелочах, сущих пустяках. И вот ты уже не успеваешь заметить, как перед тобой пустая оболочка, лишенная воли и своих желаний. Я элементарно не могла заставить себя пойти навстречу, тем более, человеку, который меня пугает.
Сафронов увидел, как руки, до этого спокойно лежавшие на коленях, сжались в кулаки, отчего проступили вены на запястьях. Хрустнул челюстью и сжал хрусталь, удивительно еще, как не раздавил.
- Пей.
- Я не хочу.
- Тебя заставить? – мягко переспросил Сафронов.
Черт, я не понимала, что происходит. С чего вообще это началось? Раньше он меня не особо трогал, а тут чуть ли не кидается. А еще, мне было жутко. Я привыкла, что у меня постоянно есть поддержка, что я не остаюсь одна – даже когда меня ударил Манченко. А сейчас я чувствовала себя наедине с хищником. В его логове – моей клетке.
- Что вам нужно?
Сафронов сделал шаг ко мне, отчего я вжалась в спинку стула и ссутулилась – что угодно, лишь бы быть как можно дальше. Я триста раз за последнюю минуту прокляла себя за то, что закрыла дверь. Хотя, даже если бы не закрыла, Сафронов здесь хозяин. Соберись он меня здесь убивать – никто не вмешается.
Он насильно втиснул виски мне в руку. Схватил за запястье, развернул тыльной стороной и силой заставил разжать кулак. Немного виски расплескалось мне на рубашку. А потом Андрей Антонович невозмутимо сел за стол и уставился на меня так, как будто ничего и не было. Даже вежливо улыбнулся, не сводя глаз с моего лица. Я не сделала ни глотка.
- Как поживает твоя сестра?
Я вздрогнула, непонимающего моргнув, но потом сквозь какую-то дымку поняла, что он про Лёну. Мне не нравился этот разговор.
- Нормально.
- Она сама виновата в той ситуации.
- Я ничего не говорю.
- Это хорошо, - я пониже опустила голову, чтобы он не увидел тех чувств, которые я сейчас испытывала. – Вам есть где жить? – неожиданно поинтересовался Сафронов. – Вы же из Екатеринбурга, так?
Зачем ему это? Зачем вообще человеку, тем более, такому как Сафронов, знать, есть ли жилье у его работников?
- Да, есть. У нас здесь родственники. Тетя с дядей, - соврала я и поглядела прямо в серые глаза. – Мы живет у них, и они очень помогают.
Сафронов недоверчиво хмыкнул и залпом допил виски. Облизнул нижнюю губу, слизывая остатки жидкости.
- А как тебе город?
- Нормально. Мне нравится.
- Не то, что ты себе представляла, правда? – в его голосе явственно слышалось снисхождение и превосходство. Еще бы – я же обычная провинциальная девочка, не выезжавшая за пределы родного города. А он весь такой из себя. – А в Москву почему не поехала?
- Не хочу. Там и без меня народу хватает.
Мой ответ его удивил…и позабавил. Уголки губ приподнялись, но от этого сам мужчина не стал выглядеть мягче или теплее. Смотрелось жутковато и ирреально как-то. Сафронов не умел улыбаться – во всяком случае, как нормальные люди. Он растягивал тонкие губы в улыбке, приподнимая уголки губ, но сама улыбка не затрагивала ни глаз, на души.
- Забавно, - продолжил улыбаться Сафронов. – Я тоже не люблю Москву. Знаешь, не мое. Столько людей, каждый пытается из себя что-то строить…
- Как и все, - холодно отозвалась я, хотя хотела сказать «как и ты».
Сафронов сузил глаза, рассматривая меня более внимательно.
- Что ты делаешь завтра?
- Работаю, - я озадаченно моргнула, потому что от босса такой вопрос выглядел, по меньшей мере, странно. Он лучше меня знал, в какой день работает та или иная танцовщица.
- Не опаздывай, - Сафронов лениво махнул рукой в сторону двери. – Иди.
Я кивнула и, стараясь не смотреть на шефа, поставила виски на стол и вышла. В гримерке меня уже поджидали, испытывая разные чувства – от любопытства до злости. Особенно злилась Ирка – подружка Сафронова в этом месяце.
- Что так долго? – неприязненно поинтересовалась девушка, нервно взбивая волосы в высокую прическу. – За это время родить можно.
Я невозмутимо пожала плечами и потянулась за блестками.
- Разговаривали.
- И о чем, интересно?
- О том, почему у нас вечно ругань стоит, - огрызнулась я и начала снимать футболку.
- А ты что? – уже спокойней спросила Ирина.
- Сказала, что подходы у нас разные.
От меня сразу отстали, и я смогла-таки протанцевать сегодня спокойно. Меня даже не дергали и в ВИП-зал не отправляли – сегодня пошла Ира. Закончив работу около пяти утра, я, зевая и почти засыпая на ходу, поплелась к выходу. Кивнула бармену и охране, но меня остановил оклик шефа.
- Наташа! Стой.
- Что случилось, Андрей Антонович?
- Ты домой?
Я сглотнула и взглядом заметалась по сторонам. Я не знала, куда деться и спрятаться, а никто из присутствующих не обращал на нас внимание. Когда я приготовилась хоть что-то сказать, Сафронов стоял рядом со мной и глядел сверху вниз. Захотелось отойти. А лучше убежать.
- Да.
- Пойдем подвезу.
- Спасибо, я сама.
- Я тебя не спрашивал, - спокойно ответили мне, уверенно беря за локоть и разворачивая к выходу. Было не больно, но вырваться - никакой возможности. – Пойдем.
- Мне не нравится подобное внимание с вашей стороны, - решилась, наконец, я прояснить всю ситуацию, пока Сафронов шел к своему темно-серому джипу. – Я работаю у вас всего лишь обычной танцовщицей, ничего более. И не хочу, чтобы вы переходили…
- Сядь, - невозмутимо сказал мужчина, не обращая внимания на мои слова.
Я попятилась.
- Я сказала, что не поеду с вами.
- Ты не зарвалась? – Сафронов в руке ключи крутил и смотрел на нее так, что внутри все в узел скрутило. – Если я сказал, что поедешь…
С черного хода выбежала Ира – навеселе, щеки красные, и к ним сразу подошла, широко улыбаясь. Наверное, не заметила, с каким напряжением мы тут разговаривали. Подлетела, на мужчине повисла и попыталась поцеловать в губы, но только до подбородка и достала.
- Ты меня ждешь, да? – она его по волосам потрепала, а Андрей скривился и головой дернул. – Жаркая ночка выдалась сегодня, да? Я вообще думала, что под конец упаду…
Ира еще что-то говорила, а я под шумок руку выдернула и попятилась, проклиная каблуки. Я их, конечно, любила, но балетки сейчас пригодились бы больше. Не помню, как до метро дошла, и только вниз спустившись, с облегчением выдохнула. С того момента как Алена ушла, Сафронов стал более…развязным и решительным. Не в хорошем смысле. При всей своей разгульной и разбитной жизни я никогда с подобным не сталкивалась.
Если и находились зарвавшиеся, то на них всегда была управа. Я всегда могла воспользоваться влиянием и властью нашей семьи, деньгами, в конце концов. И сейчас я не знала, что делать. Звонить домой и уезжать? О нет, я не сдамся. Но и оставаться я тоже не могла. Я не для того бросила мать и уехала от одного ублюдка, чтобы позволить собой играть и помыкать. Я уволюсь. Завтра. Алене ничего говорить не буду, просто попробую подыскать работу в другом месте. Здесь мне делать нечего.
Следующим вечером я привела себя в порядок особенно тщательно и поехала в клуб. Увольняться. Постучалась. Сафронов ответил после длительной паузы, но войти дал.
- Что случилось?
- Я могу с вами поговорить? – я изо всех сил старалась выглядеть уверенной и невозмутимой.
Светлая бровь приподнялась, выражая одновременно насмешку, недоумение и превосходство.
- Уже говоришь. И дверь закрой.
Я неохотно подчинилась.
- Я увольняюсь.
- Причина? – вся его поза источала холодность и бешенство. – У тебя только недавно закончился испытательный срок. Я тебя принял. Получаешь ты прилично.
- Я все равно увольняюсь, - упрямо повторила я. – Дядя с тетей нашли новую работу для нас с сестрой.
Он мне ни капли не поверил. Провел рукой по прилизанным волосам, стараясь пригладить их еще больше, и неожиданно кивнул.
- Ладно. Сегодня отработаешь, потому что замену я найти все равно не успею, и свободна.
Я не сдержалась и облегченно улыбнулась уголками губ.
- Спасибо.
- После работы зайди ко мне.
Я испытывала настолько сильное облегчение, что даже ноги дрожали. Вот честно. Я уже всякого себе напридумывала, успела себя накрутить и совсем не ожидала настолько быстрого согласия. Такое ощущение, как будто с тебя неожиданно поводок сняли – моментальное опьянение. В ту ночь я танцевала с особой отдачей, как в последний раз. Рядом с моей тумбой собралась толпа народу, правда, охрана все равно близко не допускала. Определенно, я была в ударе.
Закончив, я заскочила в душ, оделась и вспомнила о Сафронове уже у выхода. Досадливо хлопнула себя по лбу и поднялась к нему.
- Пойдем, - он подкрался сзади, и я вздрогнула и почти отскочила от мужчины, только он все равно крепко удержал за плечи. – Я уже заждался.
- Я не думаю, что это хорошая идея. Давайте я…
Сафронов неожиданно обхватил меня одной рукой за шею, сжимая и ограничивая воздух, а другой, когда я собралась закричать, грубо закрыл мне рот.
- Только вякни, - нежно прошептал мужчина, и голос настолько контрастировал с грубыми прикосновениями, что становилось еще больнее. Я зажмурилась и начала извиваться, пытаясь острыми каблуками задеть и сделать больно. Меня грубо встряхнули и потащили в кабинет. – Хватит вертеться! – не выдержав, рявкнул Сафронов.
В дверях мы застряли, потому что я изо всех сил царапалась и сопротивлялась, цепляясь за косяки, дверную ручку, за стенку, ломая ногти в кровь. Больно, но еще больнее было представлять, что может со мной сделать этот ублюдок. Сафронов убрал руку от моего рта и попытался перехватить руки. Я заорала:
- Помогите! Пожалуйста! Помоги…
Перед тем как дверь с треском закрылась, а ублюдок со всей силы жахнул меня по лицу, я каким-то невероятным образом заметила промелькнувший черный костюм Анжелы. Она стояла вдалеке, ее еле видно было в тени лестницы, но она все видела. И наблюдала, я точно знала. И Анжела меня слышала. Она не дура, она не могла не понимать, что здесь происходит. И удар наотмашь она тоже видела.
Дальше…дальше начался тот кошмар, который я старалась всю свою оставшуюся жизнь забыть и вычеркнуть из памяти. Это не со мной происходит, это не могло случиться со мной. Невозможно. Только вот именно я отлетаю и ударяюсь копчиком об столешницу, а потом еще от одного удара, полученного в пылу борьбы, съезжаю вниз и прикладываюсь головой.
Я кричала, пыталась дотянуться до ненавистного лица и выцарапать глаза. Билась, лягалась с такой силой, которой в нормальном состоянии не могло быть. Но только Сафронов все равно был больше и сильнее. Ему не стоило никакого труда схватить обе руки и сжать их в своей одной так, что хрустнули все кости.
- Отпусти…пожалуйста…не надо…ОТПУСТИ! ОТПУСТИ МЕНЯ! НЕТ! Не на…
- Закрой рот, сучка, - Сафронов подмял мое тело под себя, прижимая мои ноги к полу, и разорвал тонкую футболку. Юбка оказалась скрученной на талии. Я чувствовала его руку, шарящую по телу. Он не делал больно в этом смысле, но бил сильно и…ему нравилось сопротивление. Оно его не смущало. Со всхлипами я забилась еще сильнее. – Да не дергайся ты! – он жестко раздвинул мне бедра ногой, упираясь коленом в промежность. Я заорала и укусила его до крови, получив за это еще удар в живот.
Почему не получается вздохнуть? Все тело странно онемело, я не чувствовала ничего. Сначала я даже порадовалась, что ничего не чувствую, но такое забытье продлилось не долго.
Потом стало больно, еще больнее, чем до этого. Я закусила губу и зажмурилась. Сафронов надо мной сдавленно и облегченно застонал. Ненавижу.
Я не знаю, что это за ощущение – подобного я не испытывала никогда в жизни, даже к деду, которого, как мне казалось, ненавидела больше всего на свете. Дикое, неконтролируемое что-то взорвалось во мне. Я поняла, что в эту минуту способна убить. Хладнокровно, без колебаний убить это чудовище, от каждого движения которого мне было адски больно. Но даже боль ушла на второй план.
Я с силой заставила себя разлепить глаза и мутным взглядом осмотрелась вокруг, точнее, осмотрела то, что могла увидеть. Смогла почти отрешиться…от всего. Изогнула шею, рассматривая предметы, стоящие на краю стола. Слева…или справа…черт, больно как…Почти рядом было пресс-папье, на вид тяжелое. Хотя что я могу видеть, когда все плывет перед глазами.
Я честно скажу, я не помню, о чем я думала и чем руководствовалась. Я просто знала, что если этот ад продлиться еще минуту, то я сдохну. Хорошо еще, что Сафронов, когда я перестала дергаться, ослабил захват, и не было моей боли ради его удовольствия. Я не помню, как это получилось, но я села, вернее привстала на локтях, пользуясь ослаблением контроля, и каким-то образом схватила это несчастное пресс-папье. И я…я ударила его. Господи, я действительно хотела его убить.
Когда от удара Сафронов пошатнулся и почти сполз с меня, матерясь и держась за разбитую голову, я…я ударила еще. Он наконец-то потерял сознание и сполз с меня на бок. Низ живота и между ног все болело и…меня как будто через мясорубку перекрутили. По щекам лились слезы, стекая на шею и грудь, но я ничего не чувствовала.
Я встала кое-как на четвереньки и постаралась подняться. Получилось с третьего раза. Я мельком взглянула на его светлые волосы, сейчас залитые кровью. Грудь мерно поднимается. Значит, жив. В прострации я простояла над телом мужчины полминуту, со всех сил сжимая тяжелое пресс-папье. Самое жуткое, в чем я потом никому не призналась, что я всерьез раздумывала над тем, убить ублюдка или нет. Я была готова переступить черту. Но что-то остановило меня и я, швырнув предмет на пол, подобрала сумку, попыталась соединить обрывки футболки и вышла.
На лестнице по-прежнему стояла Анжела. Она с головы до ног окинула меня взглядом, заметила кровоподтеки и просто кровь. А еще она отчетливо поняла, что из кабинета не доносится ни звука.
- А где…? – она кивнула в сторону двери.
Горло саднило, наверное, я сорвала голос, пока кричала. Но все-таки прохрипела:
- Ударила. Разбила ему голову.
У женщины расширились глаза, а потом на меня посыпался отборный мат, правда, приглушенный.
- Ты охренела, тварь? Ты хоть понимаешь, кто он и кто ты? Совсем из ума выжила?! Да тебя сейчас…
Голова кружилась после удара об стол, а сейчас, когда я стояла без какой-либо поддержки, пульсирующая боль стала еще сильнее.
- А теперь послушай меня, - меня трясло, шатало, мутило и разрывало от боли. – если ты меня не выпустишь, то весь город узнает об этом. Твоего шефа посадят, тебя тоже.
Анжела истерично рассмеялась, нервно косясь на дверь. Я знала, что времени у меня мало, что сил мало, но уйти я не могла. Дедушкина школа, наверное, но даже полузамутненным сознанием я понимала, что не смогу просто так уйти. Могут найти, заставить молчать…и не только меня.
- Ты обычная девочка, а у Сафронова связи. Что ты вообще такое? Шлюха, которая по ночам крутит голой задницей, - презрительно выкрикнула женщина. – Я сейчас охрану позову.
- А ты уверена, что я такая обычная? – надо же, всю жизнь хотела быть простой, а чуть что, так вспомнила и о деде, и об отчиме. Анжела заколебалась и снова нерешительно бросила взгляд на дверь. – Ты же с самого первого дня меня пасла. Так что уйди с дороги, Анжел, - устало попросила я.
- Ты напишешь заявление? – жестко спросила она, продолжая колебаться. – Эй, алло.
- Нет, - выдавила я. Перед глазами поплыли черные точки. – Нет, не напишу. А теперь уйди отсюда. По-хорошему прошу.
Она медленно отошла в сторону, пропуская меня к черному входу. Я, петляя на каждом ходу, вышла и доползла до такси, выдохнув водителю адрес, ясно понимая, как мне повезло. Мы с Анжелой неплохо поладили, по крайней мере, я так думала, и больно было, когда она безучастно на все смотрела. Но одну вещь я осознавала – всплыви что-то о Сафронове и нам с Аленой не жить.
От боли я пару раз теряла сознание, но потом выплывала из своего коматоза. Водитель ни о чем не спрашивал и даже не смотрел на меня.
- Куда ехать? – спросил он только.
Я не знаю, о чем тогда думала, но адрес назвала другой – хотя и рядом с нашим домом. Меня высадили, забрали деньги и уехали. Меня уже знобило от шока, но до дома еще идти.
Шла я минут пять, благо, что народу не было, поэтому мой вид никого не напугал. Потом неожиданно показалась Лёна с нашим соседом, который тоже снимал здесь квартиру. Кажется, она закричала. Не помню. Когда я их увидела, то окончательные выдержка и силы испарились. Захотелось упасть и свернуться калачиком, прижимая руки к животу.
- Господи, милая, кто это сделал? – мы были уже дома, и Лёна гладила меня по волосам, так осторожно и бережно, как будто боялась причинить боль. – Солнышко, это я. Скажи мне что-нибудь.
- Пить хочу, - прохрипела я и краем глаза заметила женщину, одетую в медицинскую форму. – Это кто?
- Это врач, солнышко. Она тебя осмотрит и задаст пару вопросов.
Я попыталась отползти и вжаться в спинку дивана.
- Я не хочу никаких вопросов. И осмотр я тоже не хочу.
Женщина услышала мой ответ и посчитала нужным подойти и вмешаться.
- Наталья, здравствуйте. Не бойтесь меня, пожалуйста. Я врач, я хочу вам помочь. У вас есть травмы и повреждения, которые требуют определенного…
- Кто там? – громче, чем следовало, спросила я, услышав мужские голоса в прихожей. Несколько голосов. – Кто там?!
Алена выглядела так, как будто сейчас заплачет.
- Это…милиция, Нат. Я вызвала. Надо засвидетельствовать…
- Не надо ничего свидетельствовать.
- Наталья, - врач заговорила со мной как с маленьким неразумным ребенком, - вы же не маленькая девочка. Я понимаю, что у вас шок, но для вас и вашего здоровья будет лучше, если вы не станете мешать оказывать помощь.
Она еще что-то говорила, но у меня сил не было вдумываться в ее слова. Следующие несколько дней превратились…в нечто. Я не знала, как описать это «нечто», но я не ощущала дней. Я куда-то ходила, всегда с Аленой, не оставлявшей меня ни на минуту, потом шла домой и ложилась спать. Я только спала, изредка ела. Никаких слез и причитаний не было. Та женщина приезжала еще пару раз, даже однажды приехала вечером, но не ко мне, а к подруге. Они о чем-то приглушенно заговорили, но из прихожей мне неслышно было, а вот потом пошли на кухню.
- Я не знаю, что с ней делать, - голос подруги был тихим и пустым. – Она ведет себя…странно.
У меня почти нашлись силы возмутиться. Я нормально себя веду. Ем, гуляю, не истерю, от людей не шугаюсь. Забавно, но я, наверное, ничего не чувствую. Я прислушалась к себе. Да, точно ничего. Только вначале волновалась по поводу Сафронова – такой человек как он не погнушается отомстить за нанесенные увечья. А приложила я его знатно. Но он не появлялся, значит, Анжела слово сдержала. А я сдержала свое – заявление я так и не подала, хотя все для этого было собрано и сделано.
- Что именно странно?
Лёна тяжело вздохнула.
- Она…я не знаю, как объяснить. Ната как неживая.
- Это вполне объяснимо – мягко заметила женщина. – Наталья пережила большой стресс и травму. И я сейчас говорю не о физических травмах, хотя присутствуют и они. Я говорю о психологической травме. Существует несколько, скажем так, этапов поведения, через которые ей придется пройти.
Если бы были силы – я бы фыркнула. Гляньте, какая умная!
- Понимаете, - Аленин голос прервался, и она всхлипнула. Я нахмурилась. Мне не нравилось, когда она плачет. Она и так слишком много в последнее время слезы льет, - она ведь…она ведь даже не плачет. Только спит и не говорит почти.
- Каждый по-разному реагирует на стрессовые ситуации.
- Но это…это ненормально. Для нее – это ненормально. Я…я пытаюсь что-то сделать, как-то расшевелить ее, но Ната ничего не хочет слушать! Она только твердит, что все в порядке. Что ничего не случилось! Что она себя прекрасно чувствует! Да как прекрасно?! Вы же видели ее тогда – она вся…
Раздался приглушенный плач, который действовал мне на нервы. Меня он раздражал. Как Лёна не могла понять – я не собираюсь ложиться и помирать после этого. Я сильная, а это…это послужит мне уроком. Только вот плакать и жалеть меня не надо. Я хотела встать и сказать об этом подруге, но…подниматься, идти на кухню и открывать рот…я сразу почувствовала, как меня потянуло в сон. И вообще, все это – неправда. Все не так, как подруга описывает.
- Видела, - ответила врач, - но давить на девушку все равно не надо. Так вы только усугубите ее состояние. Не оставляйте ее в одиночестве, всегда будьте рядом, оказывайте всевозможную поддержку. Если ей лучше, когда вы делаете вид, что ничего не произошло, - пусть будет так. Не упоминайте лишний раз об этом, но и не замалчивайте. У Натальи есть родители? – внезапно спросила женщина, и я распахнула глаза.
Мама не должна знать. Эта мысль молотками билась в голове. Если мама узнает – ее это убьет.
- Да есть, - голос подруги был растерянным и нерешительным. – Но мама живет в другом городе…Вы думаете, что нужно рассказать ей обо всем?
Я подорвалась с дивана и ласточкой залетела на кухню.
- Только попробуй, - прошипела я вздрогнувшей Лёне и развернулась к врачу. – А вы не лезьте не в свое дело!
- Наталья, - женщина скрыла свое мимолетное удивление, - вообще-то я пытаюсь вам помочь.
- Мне не нужна помощь! – холодно отчеканила я. – Со мной все в порядке. Я жива и здорова. И вас не касается мое состояние. У меня нет никаких душевных травм! Со мной все в порядке! Я в порядке! Ясно вам?!
Забавно, я даже по-другому говорить стала. Кричу…но в то же время не кричу. Не повышаю голос, хотя в каждом слове сквозит ярость.
- Алена, вы можете выйти? – у Лёны подбородок задрожал, но она уверенно кивнула и вышла, плотно закрыв дверь. – Сядьте, пожалуйста, - мягко попросила женщина.
Я села и всем видом показала, какое делаю одолжение. Врач присела напротив, не делая и попытки дотронуться.
- Наташа, поймите одну вещь. Вас никто не обвиняет, на вас не давят, а только хотят помочь.
- Мне не нужна помощь.
- Ошибаетесь, - врач покачала головой, - помощь нужна каждому из нас. И вам тоже. Я понимаю, через что вам пришлось пройти, но вы же будущая мать. Вы наверняка захотите семью.
- Обойдусь, - из чувства противоречия буркнула я. – И вообще, вам какое дело? Вы меня осмотрели, все записали, все сделали. Так? Так. А теперь отстаньте от меня. Я к вам дохожу, пройду все, что надо, только отстаньте от меня. Со мной все нормально. Я не сошла с ума и не тронулась с горя.
- Никто так и не говорит.
- Тогда что вы от меня хотите?
- Вы не единственная, кто с этим столкнулся.
- И что?
- Вы понимаете, что насилие ломает многие жизни? Не только вашу, но и ваших близких. Вы этого хотите? – я долго смотрела в одну точку, изо всех сил сжав зубы, но потом отрицательно качнула головой. – Я действительно пытаюсь вам помочь. Вы сильная девушка, которая может справиться с чем угодно, но вас нужно подтолкнуть.
- Что вы предлагаете?
Женщина протянула мне визитку.
- Это адрес кризисного центра. К нам обращаются многие женщины, и мы действительно стараемся помочь. И помогаем, - я никак не отреагировала на ее увещевания и только невидяще разглядывала белый прямоугольник. – Поймите одну вещь – если вы решитесь на помощь, если вы разрешите кому-то поддержать вас, это не значит, что вы слабая. Это значит, что вы наконец-то можете взглянуть правде в глаза…и победить ее. Не у всех хватает мужества это сделать, чаще всего женщины замалчивают о подобных инцидентах в их жизни. И если не бороться с последствиями сейчас, то все можно только усугубить.
- Что усугубить? Я в порядке. Вы сами сказали, что травм…в общем, что все могло быть куда хуже и плачевнее. Пару царапин и синяков – пустяки.
- А причем здесь они? Любое насилие – уже огромная травма. И у каждого она проявляется индивидуально.
Я ухмыльнулась ей в лицо.
- Это типа я должна шугаться мужиков теперь, да? – я откровенно усмехалась. – Или кутаться в длинные тряпки? Или что там обычно? Не давать людям к себе прикасаться?
К моему сожалению, врач на насмешку и издевательство не обиделась, она вообще на них никак не прореагировала.
- Да, и это тоже. А теперь простите, мне пора, - она изящно поднялась и расправила несуществующие складки на кофточке. – Я буду ждать вас, Наташа. Всего доброго.
- И вам.

К этому центру я все-таки подъехала, но зайти не смогла. Мне казалось, что зайди туда и можно сразу вешать на себя табличку – жертва насильника. Я не была жертвой. Моя жизнь не изменилась.
И пока я гипнотизировала себя подобными мыслями, через парадный вход центра вышла девушка за руку с парнем. Молодые, может, чуть старше меня. Девушка была бледной и нервной, постоянно цеплялась за мужскую руку, уверенно державшую ее ладонь, но она улыбалась своему парню. Я чувствовала себя так, как будто подглядываю за ними, поэтому поспешно отвернулась. И ушла, твердо решив, что я не хуже. Мне не нужна помощь.
Я решила доказать всем и себе в частности, что я все та же. Что я не боюсь прикосновений. Пошла в кафе, познакомилась с милым парнем, действительно милым, примерно моим ровесником. Никаких пошлых намеков или сальных взглядов, только восхищение, но от робкого прикосновения к руке меня неожиданно замутило. В прямом смысле. Я еле успела кое-как извиниться и добежать до туалета, где меня вывернуло наизнанку.
Нет. Я не стану прятаться. Я встречалась с парнями, заново училась наслаждаться обычными прикосновениями и не бежать к белому фаянсовому другу. Я даже начала встречаться с однокурсником, но после секса с ним я ушла, пока он спал. Так было несколько раз – я привыкала, убеждала себя, что все в порядке и уходила потом, когда все заканчивалось. Меня уже не мутило и не было желания отдернуться и отстраниться. Мне даже начал нравиться секс через какое-то время. Только людям я не верила.
Это длилось около трех лет, но по-настоящему мне помог один парень. Он преподавал в школе танцев и пригласил меня. Мы с ним танцевали только два танца – вальс и танго. Антон заставил меня заново почувствовать и осмыслить все окружавшее меня. Он заставил меня получать удовольствие от секса и заново научил верить мужчинам. Мы встречались неделю, а потом я без сожалений ушла – вылечившаяся и целая.
И никакой центр мне не понадобился. Я та же, что и раньше. По крайней мере, я так думала.

...

мойра:

Люд, не знаю прямо что и сказать. Спасибо тебе за тот душевный труд, который тебе потребовался, чтобы все это нам рассказать. Я понимаю, что тебе это было тяжелее вдвойне, ведь нужно было сначала это представить, а потом и нам описать. От этого на душе и мерзко, и гадко, и больно, и горько. Но нам нужна была эта глава, потому что это часть жизни Наташи и во многом этот эпизод стал определяющим в судьбе и характере девушки. Думаю, что дальше будет легче, должно настать время Справедливости, время собирать камни. Наверное, в следующей главе Артем закроет своей спиной Нату от кошмаров ее прошлого. А сколько таких Сафроновых ходит по нашей земле... Каждому Сафронову по Артему!

...

procterr:

Спасибо за интересное продолжение!

...

Sukkub:

Большое спасибо за проду!

...

Kerra:

Привет, Люда)
Спасибо за проду. Чесн, я даже немного всплакнула. Просто представила, что Ната пережила........
Кошмар просто, но Ната пережила это.
А Сафронов козёл. Мерзкий до ужаса. Эти его замашки убивают.
Жду развязки действий. Большое спасибо))) Когда допишешь буду перечитывать)))))

...

СЕМЕЧКА:

Людаа!!!! Какая же тяжелая глава! Эмоции так и зашкаливают! Понятно почему тебе тяжело было её писать!!! И я не устаю восхищаться твоим талантом - писать так что создаётся ощушение присутствия (как в 3d) Люд и можно вопросики? Алёну Сафронов уволил чтобы у Наты не было в клубе поддержки? И изнасилование было актом чего? мести за то что ему отказала?[/u]

...

uurta:

Я вся соплями изошла, пока дописала. На меня уже муж коситься странно начал. В общем, для меня это было сложнее всего, что я когда-либо делала.

Марина, а у нас наоборот дождь. Когда жара была - я болела, потом сын, а сейчас ливни одни((

Написала...а подробно ли...решать вам


Сабина Алёна, спасибо большое. Рада, что понравилось

Понимаю

Актом чего? А ничего. Просто так. Она обычная симпатяжка, приехавшая в другой город. Сколько таких девчонок...А Сафронову она понравилась. Все просто - захотел - взял. Другое дело, что она сопротивляться начала, он же думал, что она должна за счастье его внимание принимать. А тут сопротивляется...Он и ударил. Да и потом...я же писала не раз, что Сафронов не садист. Он не хотел причинять ей боль ради своего удовольствия. Он хотел взять то, что ему понравилось. И все.

...

MariaNumberOne:

значит, все-таки изнасилование...а я до последнего надеялась...
ну, зато теперь понятно многое из поведения Наты в отношении Артема. и страхи ее. досталось девочке на орехи от жизни, конечно. такое детство, юность, еще и эпизод этот мерзкий.
Ей, пожалуй, даже больше, чем Лёне нужен прекрасный рыцарь на белом коне, который спасет ее от всего и ото всех и с которым она почувствует себя любимой, желанной и драгоценной. и ничего, что прекрасный рыцарь не совсем без страха и упрека, а конь у него черный

спасибо за долгожданное продолжение. понимаю, что тебе как Автору оно далось непросто. наверное, правда, нужен отдых. только мне чет так грустно от того, что продолжение нескоро((( я так понимаю, дело идет к финалу на всех парусах. и еще вопрос - Артем знает уже, что Сафронов Нату изнасиловал - потому так и подставляется, рискует всем ради того, чтобы его уничтожить? или знает, что что-то было, но без подробностей? о, мама моя, че будет дальше...как я хочу, чтобы Артемка оказался на высоте, и Ната осознала, как сильно она его полюбила)

...