Кратер Зед

Я пропустила мимо ушей этот кощунственный приказ. Максимиллиан Мотт был узколобым, высокомерным властолюбцем. Свой пост он занимал по праву. Держать в руках судьбы и жизни синтетиков стало делом его жизни. Но я не собиралась попустительствовать его замашкам владеть всем и вся на корабле и отдавать мне указания, граничившие с безумием. Он предлагал привезти из экспедиции мёртвые тела синтетиков? Я ему не позволю командовать там, где простирается моя зона ответственности. Ещё не доказано, негодяи ли лежат сейчас в капсулах, борясь за выживание, но уж точно я не опущусь до того, чтобы специально подвергать опасности их жизни. Максимилина Мотт сейчас получил минут сто баллов в моём личном измерителе человеческих характеров.

- Чтобы доложить о составе, нужно его сначала исследовать.

- Не откажусь. В минилаборатории есть кофеаппарат. Можем совместить приятное с полезным и исследовать материал.
Вместе с мистером Моттом мы прошли в минилабораторию, приспособленную для исследования различных образцов. Поместив каплю бурого цвета на сканер, мы стали ожидать вывода на экран изображения.

И тут меня пробрал смех.
- Мистер Мотт, Вам не кажется, что эти частицы похожи… - Я снова засмеялась. – Лучше скажите, на что Вам они кажутся похожими? А то, боюсь, у меня помутнение рассудка из-за последних событий.
_________________

Рапорт может подождать. Будет неплохо, если в донесении о беспорядке на флайере Макс упомянет новые изыскания в виде исследования жижи. В тоже время он заслужил некоторое время законного отдыха. Общество миссис Хантер вполне способно его скоротать.

Уламывать Вайнону Хантер долго не пришлось. Идя в минилабораторию, Максимилиан пытался вспомнить, когда в последний раз приглашал кого-то на чашечку кофе. Кажется, за эти годы на своем посту он остатки своей человечности. Многое приходилось думать и работать. Сталкиваться с закулисными играми и самому принимать в них участие. Дерьмовая у него работа, за которую все окружающие его ненавидят. Но данный факт Максу был по фигу.
Кофемашина стояла в одном из углов минилаборатории. Взяв две белоснежные чашки и вспомнив один из рецептов, Мотт быстро приготовил кофе. Пар от горячего напитка поднимался вверх и теребил ноздри изысканным ароматом. Максимилиан любил пить кофе с виски. Но заветная бутылка осталась в каюте. Поэтому пришлось довольствоваться пару кусков сахара.
- Держите, - сказал он, ставя перед мадам доктор на стол чашку кофе. – Кофе от самого Максимилиана Мотта.
Чайные ложки нашлись в столе. Пока сканер анализировал состав бурой жижи, Планировщик сделал небольшой глоток. Напиток немного обжигал. Ничего сойдет

- Что за свинтусы, - выругался Макс, когда сканер выдал полученный результат.
Тут он услышал заливистый смех миссис Хантер. Он обернулся. Прищурился и стал изучать такое знакомое и незнакомое лицо Вайноны Хантер. Не удержался и на считанное мгновение улыбнулся ей в ответ одними уголками губ.
Кажется, впервые в жизни в его присутствии это женщина осмелилась смеяться. Странно. Её глаза буквально лучились, когда она так заливалась хохотом. Изысканные изгибы губ сложились в веселую улыбку. Сама непосредственность. Интересно, как часто после Апокалипсиса миссис Хантер смеялась в этой жизни? Как она пережила падение метеорита?
Максимилиан запустил пятерню в свои волосы и взъерошил их. Непозволительные думы о своей подчиненной. Он нахмурился. Боль в плече напомнила о себе.
- Миссис Хантер, надеюсь, у вас найдется тут обезболивающе, - будничным тоном произнес он. – У меня шея и плечи болят.
Затем он достал реагенты, чтобы можно было посмотреть на их взаимодействие и реакцию с жижей. А полученные анализы записать в журнал. Пока он подготавливал материалы для опытов в руках Вайноны Хантер было уже лекарство.
Макс скептически посмотрел на лекарство и мадам доктор. Почему бы разок не пойти на поводу своей прихоти. Он итак часто себя ограничивает…
- Я думаю, массаж будет предпочтительнее, - Планировщик принял итоговое решение.

Разрываться между решениями мне не пришлось. Сверху послышались голоса, и спустились тросы. С мерами предосторожности мы подняли Рокота наверх. Даже мысленно я не позволял себе подумать о том, что мы опоздали. Вокруг началась суматоха. Все галдели, перебивая друг друга. Планировщик хотел немедленно арестовать нас, Крайт спорила с ним, а мне хотелось лишь, чтобы док делала своё дело.
Лицо Рокота приобрело пепельный оттенок, губы были обескровлены, рядом суетилась Фантом, обеспокоенно выискивающая на его лице хоть один признак жизни. Боковым зрением я заметил Риан. Догадаться, как она оказалась здесь первая, было нетрудно. Бросила нас и побежала вперёд. Одна за одной догадки всплывали в моём мозге. Рюкзак на плече, информация с кома и исчезновение в катакомбах. Плутовка не была бы собой, если бы не воспользовалась ситуацией себе во благо. Захотела единственная получить статус Вестника? Сжав зубы, я представлял, как доберусь до неё и вытрясу правду. Мы ещё посмотрим, кто выйдет победителем в этой гонке.
Нас взяли под белы рученьки и повели к тягачу, бесцеремонно сгрузили внутрь и доставили на корабль. Реанимационные капсулы, сверкающие белизной, распахнули для нас свои пасти. Универсальные, тут как тут, безликие, без проблеска жизни в глазах, помогли нам расположиться в капсулах. Пока нас лечат, ни о каком расследовании можно не беспокоиться. А, значит, в распоряжении у нас несколько часов. Только бы оклемался брат. Грудь стянуло колючей проволокой, и я с тоской посмотрел на его по-прежнему безжизненное тело. Он обязательно выкарабкается.
Я не знал, как чувствуют боль люди, но у меня это было похоже на череду сбоев. Сбивалось дыхание, замедлялся ритм сердца, затуманивалось зрение, першило в горле. Но я был уверен, что не испытываю и десятой доли того, что пережили Шеллар и Рокот. Вспомнив, как эти идиоты напяливали друг на друга шлем, я думал о природе их отношений. Хотя что тут было думать? Всё было и так ясно. Щит что-то рассказывал об импритинге, вскользь, парни вообще такие вещи не обсуждают, но я примерно себе представлял, что это нечто нерушимой связи между Щитом и его избранницей. Короче говоря, если Щит спаяется с блондиночкой, то будет повязан с ней до конца своих дней. Хренота какая-то. Иметь одну и ту же бабу постоянно, раз за разом? Такое не приснится и в страшном сне. А если бы такое случилось со мной? Если Риан станет единственной женщиной в моей жизни? От такой перспективы мозг сворачивался набекрень, но нижний мозг завопил на все лады, что чертовски согласен провести годы между прекрасных ножек Риан. Чёртовы бабы. С ними никакого порядка. Один полный сплошной хаос.
Обычно пребывание в капсуле похоже на блуждание в тумане, на дремоту. Но не сегодня. Тело быстро исцелялось. Я буквально чувствовал, как это происходит. Срастаются ткани, восстанавливаются повреждённые органы. А мысли обретают ясность с поступлением новых порций кислорода. И мысли концентрируются на загадке, лежащей в соседней капсуле, перетекая в фантазии о касаниях… поцелуях…
На какой-то момент я вспомнил нашу бурную страсть, как Риан, обнажённая, изгибалась в моих руках, а я ласкал, гладил её ароматную кожу. Риан будто знала, чего я хочу, отдавалась без остатка. Всеблагой, я хотел снова это испытать. Одного раза было чертовски мало. Со стоном я облизал вмиг пересохшие губы. Они очень хорошо запомнили её вкус. Не осталось и следа от той расслабленности, что давала капсула. Но пока я тут предавался сладострастным мечтам, Риан действовала по одной ей известному плану.
Как удачно для Риан, что Хантер покинула медблок вместе с Моттом, так удачно, что её капсула закончила работу первой. Немудрено, ведь она пострадала меньше всех. Умная девочка. Она заботится о том, чтобы мы не поняли её хитрой игры. Но Риан не замечает, что пристальный взор следит за тем, как она хватает свой рюкзак и поспешно покидает помещение. В её руках нечто ценное, и теперь не только тело Риан – то, чем я так жажду обладать. Но мне везёт меньше, потому что всполошённые побегом ассистенты вызывают охрану и всё, что нужно, проявить как можно больше сопротивления, вырваться в коридор, где уже поджидают Универсальные, которые не разрешают Риан поговорить с Крайт. Фантом уже одета в свой облегающий костюмчик, а, значит, успела сбегать до своей каюты и выполнить то, что задумала. Вместо спокойного ожидания я делаю всё, чтобы меня скрутили Универсальные и отконвоировали в карцер.
- Ты сделала это? Ты нейтрализовала Крайт? – ору я Риан через весь коридор, со злорадством видя суженные от ярости глаза Риан, отвечая ей насмешливой улыбкой. Теперь девчонка будет под присмотром и ни за что не получит допуска к Крайт. Как я и предполагаю, Риан хватают под руки и ведут следом за мной. В дальнем углу коридора лифт, который спускается на уровень ниже. Карцер представляет себе узкое помещение размером около двух метров в ширину и четырёх в длину. Мягкая кожаная обивка белого цвета и больше ничего. С тихим звуком герметизируется дверь, и мы с Риан остаёмся наедине.
Кошечка готова растерзать меня, но и я не кайфую оттого, что она совершила. Злость поднимается во мне чёрными волнами, и вместе с желанием придушить плутовку приходит другое: отомстить ей за всё своими способами.
- Ну, что, Риан, заработала себе на статус? – поддеваю я её, прекрасно при это понимая, что Фантом сохранит свои тайны. Но здесь всё просто как дважды два: мы с Рокотом облажались, а Риан выслужится перед Крайтом. Если бы можно было добиться от Риан сведений так, как мы планировали вначале, я бы затрахал её до потери пульса, но когда для девушки секс - это просто секс, а мозги остаются на месте, то нужно что-то большее. А что, я пока не знал.
_________________

Сначала Рокот, который чуть не помер, потом Шеллар, которая спасла Рокота, затем сама Риан, что принимает безумное решение, вытащить не себя, а всех четверых. И как финал выступление Хаоса. Девушка злиться в какой-то момент и правда, желая придушить синтетика. Тихо не сопротивляясь, хотя, что такое несколько Универсальных, мелкая помеха. Фнтом позволяет себя заковать и отвести в карцер. В голове складывается печальная картина. То, что должно было спасти их, теперь грозит утопить всех, и тех, кто сидит на самом верху власти и тех, кто сейчас находится на борту Клео. Риан вздыхает, опускаясь на пол, в изнеможение, прикрывая глаза. Сердце так медленно натужно делает удар. С трудом она разлепляет губы, и начинает говорить, тихо, роняя каждое слово горькой истиной. Не желая больше что-то предпринимать, как спасать тех, кто не хочет спасаться? Никак, не стоило даже пытаться, организм измотанный недосыпом, нагрузками, мозг который работал на износ, выстраивая почти безупречный план, эмоции, что некстати зародились в ней. Как все это утомляет, как хочется чтобы сейчас все оказалось сном, чтобы она проснулась у себя в комнате, чтобы встречи с парой Рокот – Хаос не было. Опустошение, еще одно не знакомое ей чувство, заполняет ее всю. Риан говорит и не открывая глаза, и ей кажется, что с каждым сказанным словом утекает сама жизнь.
- Я отправила сообщение о найдем материале в Духовенство Проректорат, Крайту, у меня все было продумано, чтобы вытащить вас болванов из той передряги, куда вы угодили. Но вы не хотите спасться, вы маниакально рветесь к смерти. Я устала Хаос, очень. Я работала на износ, и больше я ничего не хочу. Образцы, так или иначе, попадут к получателям. Только теперь ни тебе ни твоего другу, это не поможет. Я так боялась за вас, я никогда ни за кого не боялась. А за вас была готова умереть. Только вам ведь все равно. Через полчаса максимум я отсюда выйду, понимаешь ты это? Меня не станут держать тут. У меня вся информация, у меня образцы, да они будут рвать и метать когда поймут, что я сижу в карцере. Я выйду, а ты останешься здесь. И я не знаю как теперь тебе помочь. Совсем не могу думать…
Она затихла не открывая глаза. Опустошение, и правда накрывает ее с головой, помогая не думать, помогая уйти туда вглубь себя, и молчать. Не думать о том, кто сидит так близко, не думать о том, как быстро она изменилась, о том, что бывает так, чтобы кто-то был настолько нужен. Зачем, она была изначально права, одной проще, одной безопаснее. Сам себе ты палки в колеса ставить не будешь, сам себя ты вырвешь кусочек души, не растопчешь, не причинишь боль. Впрочем, может ли она винить Хаоса, не может. Доверие не та вещь, которую можно подарить не раздумывая, но что ему стоило еще полежать в своей капсуле, хотя бы пять минут. Мозг не желает сдаваться, в нем все крутиться и крутиться мысль за мыслью. Есть для всех маленький шанс, если Алексия решительно притопает разбираться с происходящим. Но этой такой призрачный шанс.

Ох, ну, конечно! Коже от самого Максимилиана Мотта! Осталось только его в герметичную капсулу запихнуть и поставить на видном месте в доме, чтобы гордиться, что пила кофе, приготовленный самим мистером Снобом. Попридержав такие мысли, я взяла в руки маленькую чашку и размешала кофе, с наслаждением вдохнула в себя бодрящий аромат. Это то, что сейчас больше всего нужно.

- И Вы их видите тоже? – уже открыто рассмеялась я, отставив кружку. Кофе согрело меня и взбодрило. С удивлением я наблюдала, как рождается ответная улыбка на лице Планировщика. А ведь он явно не знает, как она ему идёт, как преображает этого человека-машину в невероятно обаятельного мужчину. Думать о мистере Мотте, как он мужчине, становилось всё более привычным, но он сам в этом виноват. Все эти расспросы, танец, приглашение на чашечку кофе – всё это выходило за рамки профессиональных отношений. Очевидно, мистер Мотт подумал о том же самом, нахмурив брови и стерев со своего лица улыбку.

- Нет, здесь мы не храним медикаменты. Но мы можем вернуться обратно. Там Вы воспользуетесь капсулой, - предложила я, но у мистера Мотта были другие намерения:

- Массаж? Вам? – удивилась я, но спорить почему-то не стала. Усадив Планировщика на стул, я стала разминать его плечи, чувствуя, как они напряжены.
- Мистер Мотт, Вы слишком много работаете. Никакие капсулы не спасут Ваш организм, если Вы будете постоянно подвергать себя перегрузкам.
_________________

Я ждал момента, когда смогу остаться с Алексией наедине.
Все происходящее мне не просто не нравилось. От невероятного острого ощущения опасности у меня сворачивало внутренности. Можно называть это как угодно - инстинктом, властью страха, блажью, перестраховкой, - но игнорировать такое было нельзя.
Док занялась размещением спасенных беглецов в регенерационных капсулах. Мотт куда-то удалился, Александра, выглядевшая усталой и измотанной, прикорнула на диванчике возле медблока. И только тогда я смог подойти к Алексии.
- Лекс, послушай меня. Пока не восстановлена связь, нам нужно максимально обезопасить себя. Выставить охрану. Сменить на дверях коды доступа. Обыскать каюты сбежавших.
Девушка смотрела на меня, ничего не говоря, только хмурилась все больше и кусала губы. Она молчала, но я должен был сказать то, что должен. И пока я возле нее - буду делать то, что считаю своим долгом по отношению именно к Алексии.
- И еще. Боюсь, пока мы не вернулись обратно, тебе придется терпеть мое присутствие возле себя. И сейчас я буду рядом в самом буквальном смысле - не выпущу тебя из виду ни на минуту, куда бы ты не отправилась.

Если я ожидал вспышки, ругани, то ошибся в Риан. Я ошибался в ней столько раз, что не пересчитать. Она оказалась намного более сложной головоломкой, чем показалась на первый взгляд. Устало она сползла по стене, закрыла глаза с тихим, измождённым вздохом. В нём всё страдание мира, усталость и признание поражения. И когда она тихо говорит, то даже не смотрит мне в глаза:

Как не сложно было догадаться, Риан взяла образцы материала. Чтобы спасти всех нас, она отправила сообщения об этом во все директории Ортакса. Риан так уверена, что полученный материал станет залогом спасения, она принимает это как незыблемую истину. Почему-то наша команда стала ей так важна, и она признаётся в этом, я вижу, как мучительно и ново это признание. Я мало что знаю о женщинах. Их внутренний мир и переживания никогда не интересовали меня, но эта Фантом говорит такие вещи, которые абсолютно переворачивают моё представлении о мире. Если она послала материалы, то почему ещё жива? Почему нажатием кнопки её не деактивировали? Риан не боится этого. Напротив, она уверена, что придёт указание свыше, и её отпустят, а вот нас – нет. Откуда она знает всё это? Что она за крутое Нечто, которое не боится ничего и никого? И что это за материал, который так важен для всех Директорий? Во имя Всеблагого, это всё слишком сложно и запутанно для простого синтетика Хаоса, запрограммированного на получение огромных доз адреналина и секса. Всё, чего я хотел, это получить статус для нас с братом, а потом зажить вечной и привольной жизнью. Землю был готов рыть ради этого, но теперь всё пошло прахом. Но всё же я должен был знать:

- И кто же ты такая, Риан? Зачем такой, как ты, помогать такому, как я?
_________________

Сделайте одолжение, войдите в мое положение. Я инвалид, ножка болит. Солнце скроется, муравейник закроется, придется мне на улице ночевать. Через полчаса упадет роса. Через час отсырею, через два — заболею

При слове капсула губы Мотта скривилась в презрительной усмешке. Слишком много чести разделять один врачебный кабинет с синтетиками-бунтарями. А уж лежать в одной из капсул, в которой до этого АБМ полежал… не царское это дело. Лучше увольте.

- Разве я попросил что-то невыполнимое? – поинтересовался Планировщик, удобно устраиваясь в кресле. – Когда вы в последний раз массажировали мужские плечи?

Нежные женские руки коснулись его напряженных плеч и стали мягко массировать. Приятно чувство. Точнее полузабытое. Много лет он не испытывал таких приятных ощущений. Работал как проклятый с попеременными успехами, играя с другими Кукловодами. А тут миссис Хантер, кофе и…. свинтусы. Прелюбопытный досуг.
- Макс, - поправил он Вайнону, откидывая назад шею и в блаженстве закрывая глаза. – Зовите сейчас меня Максом. Мне быть может и не нужны лечебные капсулы, когда…
Планировщик во время опомнился. Он чуть не сболтнул лишнего. Но Вайнона Хантер женщина проницательная, способная понять многое.
Волшебные руки мадам доктор заставили к бабушке Нечестивого всех свинтусов в сканере. Ничего коньки они там не откинут. Перебьются как-нибудь без внимания ученых. Для их изучения впереди целый день…
К недовольству Планировщика массаж быстро закончился. Он только-только вошел во вкус. Раз Максимилиан позволил себе не большую прихоть, почему бы сейчас…
- Миссис Хантер, в последнее время вы заботитесь о моем здоровье, - сказал он, вставая и начиная расстёгивать рубашку. – Вы весьма отвественный и профессиональный сотрудник, который не откажется помочь страждующему.
Сняв рубашку, Планировщик подошел к Вайноне Хантер.
- Продолжим сеанс, - предложил он и добавил. – Так будет на много эффективней…

Вопросы мистера Мотта ставили меня в реальный тупик. Этот мужчина был совершенно удивительным. Как Планировщик, он действовал строго согласно инструкциям. Что касается отношений между коллегами, тут у него была разработан какой-то свой собственный кодекс, включающий в себя танцы на краю таинственного кратера и ублажение плоти. А когда я действительно в последний раз массировала мужские плечи? Я массировала нечто другое, о чём вслух не говорят, за что меня и выгнала свекровь из дома, но массаж – это что-то интимное, скорее между супругами, чем между любовниками. Когда муж усталый приходит с работы и вместо использования капсулы идёт к тебе, чтобы тёплые человеческие руки заменили технические процессы. Это забота, тепло, ласка. А что же это сейчас происходило?.. Я не знала. Слава Всеблагому, отвечать не пришлось. Планировщик решил перейти на новый уровень отношений:

- Тогда и Вы зовите меня Вайноной… Макс, - с трудом выговорила я непривычное имя, продолжая мять упругие мышцы широких плеч. Планировщик меня явно обманывал. Он не проводит в библиотеке всё своё свободное время, а прилично так качается в спортивном зале. Передо мной была макушка Макса, и я смотрела на его мягкие, взъерошенные волосы, вспоминая, как он пропустил их между пальцами. Почему-то мне захотелось повторить его движение и узнать, такие ли они мягкие на ощупь, как кажутся. Этот наглый Планировщик приводил меня в полное смятение, мешая работать и переводя мысли в странное, совершенно неправильное русло. И вот я уже почти глажу его сильные плечи…

- Макс… - прошептала я сдавленно, когда мужчина совершенно обыденным своим голосом, привычно не терпящим возражений, приказал мне продолжал массаж и … снял рубашку. Передо мной предстал образец мужской красоты. Сильное, мускулистое тело, созданное для греховных удовольствий. Мне и во сне не могло привидеться, что я буду вот так стоять и рассматривать полуобнажённого мистера Мотта, поражённо впитывая в себя его образ. Краска бросилась мне в лицо. Я вдруг спросила себя, куда может завести такое сближение. И вообще почему я подчиняюсь его приказам? Я не нанималась делать массаж Планировщикам. Он сказал танцевать, и мы вальсируем, он приказал сделать массаж, а теперь требует ещё. Что дальше? "Вы весьма усердно делали мне массаж, миссис Хантер. А теперь, будьте добры отдайтесь мне прямо на столе", - скажет мистер Мотт, и что я скажу? Он совсем перепутал мои мысли. Но почему-то я пожимаю плечами и следую за Максом, который укладывается на кушетку лицом вниз и начинаю водить руками по его спине. Да потому что знаю, что он всё равно настоит на своём. Щёки горят, и я понимаю, что горю вся от того, что происходит сейчас между нами.
- Вообще-то я не очень хороша в массаже, - начинаю болтать я всякую чепуху, чтобы заполнить паузу. – Курсы массажистов я пропустила. Никогда не думала, что они могут мне понадобиться. И я не помню, когда в последний раз массировала мужские плечи. В моей жизни не так много удовольствий, Макс.
_________________

Если бы она могла ответить хоть на один из этих вопросов. Если бы могла найти слова, и объяснить самой себе. Если бы. Опять это проклятое, если бы, Риан распахнула глаза и посмотрела на Хаоса, в его глаза, стараясь что-то увидеть в нем, что-то для себя решить. Но и в его глазах не было ответа, ответы вообще забавная вещь. Они приходят иногда в такой форме, что не хочешь их замечать. Иногда ответы приносят с собой больше вопросов. Вправе ли она рассказывать что-то о себе? Вправе ли она что-то желать. Никогда Риан не сомневалась в том, что делает, никогда не пыталась оценить ситуацию со стороны эмоций. Она машина, очень интеллектуальная, с очень странными задачами, машина которая не должна ничего чувствовать. Но где-то ее создатель просчитался, что-то упустил и теперь мир Ран рушится. Она понимает многое, еще больше поймет чуть позже, она так долго играла на этой доске передачи данных, что поймет, как ошиблась. Вот только это уже будет совсем другой историей, и будет ли в этой истории место для кого-то кроме нее самой. Она не знала. Можно продолжить анализировать, можно найти слова, чтобы ответить на вопросы синтетика. А можно просто дать волю этой новой Риан, и не говорить и не делать сейчас ничего. И пусть мир катиться вниз, пусть меняется, она пожалеет о многом, но возможно что-то приобретет в замен. Оставалось решить, определить тот самый приоритет. Никакой деактивации не будет, это хорошо, но почему она не испытывает радости? Почему сейчас смотрит в глаза мужчине, и ищет там сама не знает что? И вот именно в этот момент приходит понимание, иногда надо все отпустить, и сузить свой мир до одной точки, одного человека. Дать себе побыть кем-то большим, чем машина для шпионажа. Ее рука тянется к его лицу, тонкие пальцы. Нежно касаются его кожи, очерчивают абрис губ, и как тогда в душе, она хочет что-то сказать, но молчит. Она тянется к нему, уже вся, зарываясь пальцами в волосы, касается его губ поцелуем, таким долгим, сладким, пропитанным чем-то ускользающим. Ее руки обнимают, касаются его тела, изучая, лаская, дразня. А поцелуй все длится и длится, сменяясь на более страстный, жадный. Будто она не может насытиться этим мужчиной, будто от этого поцелуя зависит жизнь. Она чувствует, как он отвечает, и понимает, что нет у него больше вопросов. Она позволяет раздеть себя, касаться, со стоном изгибаясь навстречу. И это кажется сейчас более правильным. Ей кажется, что она становится невесомой под этими руками, растворяется в этом мужчине. И возможно она ждала именно этого всю свою жизнь, а все игры, шпионаж, изворотливость ума, были нужны лишь для того, чтобы дожить вот до этого самого момента. И все мысли разлетаются, когда его губы касаются ее кожи, и весь мир сжимается до этой точки, становясь нереально маленьким, но при этом таким огромным.

Всё шло чертовски не так. Алексия потеряла контроль над ситуацией и вся эта махина под названием "вышедшая на свою орбиту экспедиция" неслась куда-то, не подчиняясь никаким законам. И уж тем более не подчиняясь желаниям Алексии Крайт. А Лекси, меж тем, чувствовала себя выжатой. Опустошённой. Ни о какой радости, с которой она направлялась к кратеру каких то полутора суток назад, и речи не шло. Алексия безучастно смотрела на то, как из-под земли извлекают синтетиков, один из которых был на грани жизни и смерти, и думала о том, что её карьере учёного пришёл конец. Она просто сама не сможет больше принимать участие в подобных изысканиях. Потому что совершенно лишена организаторских способностей.
Они вернулись на Калео, но даже близость Кинана, которого Лекси постоянно держала в поле зрения, словно только он один мог удержать её разум на поверхности, не была способна придать Лекси сил и уверенности. Объявление о том, что связь с директориями восстановлена и они смогут отправляться в путь, как только им дадут на это разрешение, также не прибавило позитива. Алексия была совершенно измученной и пустой.
Равнодушно смотря на то, как пострадавших синтетиков укладывают в капсулы, Лекси перевела невидящий взгляд на подошедшего Кинана. Всё то, что произошло между ними ночью, казалось выдумкой. Нереальностью.

О чём он говорил? Эти люди, которых только что они достали из-под завалов, находились между жизнью и смертью. Разве они смогут причинить им вред? Алексия прикусила губу, чтобы не разрыдаться прямо здесь от ужасающего чувства безысходности. Кинан был прав, думая прежде всего о безопасности. Пожалуй, это была единственная здравая мысль, но Лекси не могла ни на чём сосредоточиться.

Кривовато улыбнувшись ему, Лекси бросила взгляд на капсулы, развернулась и отправилась к выходу. Зная, что Стрелок выполнит своё обещание и последует за ней. Она вышла из медицинского блока, прошла через несколько коридоров, прежде, чем оказаться в своей каюте. Вошла, дождалась, пока рядом окажется Кинан и заблокировала дверь.
Теперь ей было нужно просто прижаться к нему, спрятать лицо на его груди, почувствовать его прикосновения, чтобы знать: есть что-то, что будет способно помочь ей выкарабкаться из того безумства, в котором оказалась Лекси.
- Я так виновата, - шепнула она, обнимая Кинана и прижимаясь к нему всем телом. - Ты не представляешь, как я опустошена. Столько всего произошло, а я совсем потеряла контроль над происходящим. - Лекси вжималась в Кина, словно стараясь стать с ним единым целым. - Мне очень... очень плохо. И я не знаю, как всё исправить. Просто чувствую, что виновата и всё...
Она знала, что он поймёт её. Примет то, что она говорит. Поддержит, просто находясь рядом. А большего Алексии было и не надо...

Вайнона. Автоматически произнес его мозг. Нет. Вайнона. Мысленно прошептал Планировщик про себя. Какое певучее и красивое имя.Просто Вайнона. Не миссис Хантер как обычно. Было во всем этом что-то интимное. Максимилиан Мотт монахом не был и на досуге мог позволить покувыркаться в кровати с очередной куколкой. Мужчиной он был видный. Родство с Дарреллом открывало перед ним двери практически любой морализаторской мисс или дамы. И по догу службы тоже порой не приходилось брезговать любовными утехами. Но этот уже совсем другая история.

Его имя в ее устах. Разве это не блаженство? Разве не этого хотел Планировщик в своей душе или что вместо нее осталось после того, как мадам доктор угораздило подсесть к нему за столик позавтракать. Нет. Он хотел на много большего.
И какой момент Вайнона Хантер оказалась в эпицентре его мужского внимания? Аналитический ум Планировщика не мог дать ответ на этот вопрос. Он столько лет привык работать с этой женщиной бок о бок. Видеть в ней только своего подчиненного. По его мнению и откликам ее коллег миссис Хантер снискала репутацию недоступной женщины, преданной своей работе. Все эти годы он позволял видеть в себе только ее профессиональные навыки, но не как представительницу противоположенного пола.
И тут на «Калео» Максимилиан позволил разглядеть себе в женщину. Позволил зайти себя дальше и Вот он на пороге того, чтобы дотянуться до запретного плода, который как известно сладок, и ….
Что будет и… в который раз Мотт заставил свои чувства вернуться на круги своя. Молча он лег на кушетку, растянув на ней свое мускулистое тело. Сложил руки крест накрест и уткнулся в них подбородком. Макс закрыл глаза и постарался расслабиться. Но близость Вайноны этому мешала. Он так и видел румянец на ее щеках, рождавший такие мысли, о которых этой женщине лучше не знать…
И снова он во власти ее волшебных рук. Вся боль и напряжение в плечах и шею улетучиваются. Её прикосновения вызывают в мужском теле сладкую истому и топление. Вайнона Хантер играет с огнем. Точнее с вулканом. Она летит как мотылек на пламя огня внутри этого человека-машины

Ее голос выдает волнение и смятение души. Что может быть лучше как не осознание того, что объект твоего интереса взволнован не меньше тебя? И этот предательский румянец на щеках…
- Вы лжете, Вайнона, - жестко оборвал её Максимилиан, одни движением спрыгивая с кушетки и подходя к ней вплотную. – Вас ждет выговор за ложь своему руководству.
Без спроса и разрешения берет ее руку и прижимает к своим губам женскую ладонь. Мягкая и нежная на ощупь кожа. Само совершенство. Её аромат пьянит и дурманит. От близости этой женщины сносит голову. И где Мотт был все эти годы?
- Вайнона, вы великолепный массажист, - хрипло шепчет он, отпуская ее ладонь с сожаление. – Вы так мне и не рассказали мне о своих моллюсках.
Но одной женской руки Планировщику хочет уже нечто другого. Он сжимает лицо в своих ладонях. Его пальцы непривычно нежно касаются щек Вайноны и гладят их. Далее он обводит большим пальцем манящие губы миссис Хантер. Другая рука смущается ей на затылок, лаская шелковистые волосы, в которые так и хочется уткнуться лицом. Но всё это потом. Сначала губы миссис Хантер, а затем все остальное. Они буквально в паре сантиметров от него…

Раздался тактичный стук в дверь.
- Какого… - чертыхнулся разъяренный Макс, когда кто-то поспел постучаться в дверь.
- Мистер Мотт, на связи мистер Крайт, - доложил испуганный голос помощника.
- Пошел вон! – рявкнул Максимилиан, натягивая рубашку и быстро отстраняясь от Вайноны. – Сейчас буду.
Пару минут потребовалось, чтобы привести себя в порядок. Макс ушел молча, даже не обернувшись к Вайноне. Просто взял и ушел. Равномерным шагом он направился в пункт связи.
Быть может это к лучшему, что Крайту приспичило переговорить с ним сейчас. Иначе Максимилиан чувствовал, что способен был зайти далеко с этой фантастической женщиной. Планировщик лишь позволил себе не большую прихоть. И за это краткое мгновение мадам доктор успела напрочь засесть в его мыслях. Похоже, она становилась его слабостью. Слишком опасной слабостью. Если кто-то из окружения Макса узнает, чем он занимался с миссис Хантер в минилаборатории, то им обоим не повезет. Чертовски обидно будет, если эти умелые женские руки станут заложниками в чей-то игре против Мотта. Максу не хотелось, чтобы Вайнона пострадала из-за него.
Поэтому лучше уйти и не вспоминать о том, что между ними было. Пусть считает Вайнона его бездушным Планировщиком и снобом. Но это защитит её от таких как Максимилиан Мотт.
Через пять минут Макс был в пункте связи. Как всегда безмятежен и холоден. В руках любимый бокал виски.
- Крайт, слушаю, - деловым тоном произнес он. – Чем обязан разговором с вами?

Риан распахнула глаза и посмотрела на меня. Я увидел в них горечь и сожаление, тихую грусть и много-много секретов, который так и останутся за семью замками. Я был уверен, что проживи я хоть сотни лет с этой женщиной, она никогда не раскроется мне полностью. И всё, чем я мог всецело обладать, или же просто поверить, что обладаю, это её роскошное тело. Её саму мне не познать никогда. Риан обрывает бессвязный поток моих мыслей. Я вообще обычно отключаюсь, когда члену грозит перспектива погрузиться во влажный жар женщины. А от перспективы поиметь ещё раз Фантома стояк превращается практически в каменный.
Гладкие пальцы обрисовывают контур моего лица, губ, вплетаются в волосы, притягивая ближе. Сопротивляться этому бесполезно. Да и зачем? Наши разговоры ни к чему не приведут, а вот секс обещает быть фантастическим. Первый поцелуй сладостно-горький, в нём явственно скользит прощание. Оттого он дарит столько яростных эмоций, становясь по мере нарастания страсти всё более безудержным и жарким. В ответ я распускаю волосы Риан, скрученные в тугой узел, пропуская их между пальцами, беря в охапку и оттягивая вниз и назад её голову, чтобы открыть её гладкую шею для моих ласк. Сначала это нежные, ласковые поцелуи, под которыми Риан изгибается и стонет. Губы просто скользят вниз и вверх. Вверх и вниз. Потом, когда аромат восточных специй, только её аромат, проникает в меня, я отпускаю себя на волю, спускаясь ниже и резкими, обжигающими поцелуями клеймя каждый обнажащийся участок. Ключицы, полушария грудей, маленькие соски, нежный живот… С трудом останавливаясь на самом краю.
Я хочу быть с ней более терпеливым и нежным, но не в состоянии. Но почему-то мне кажется, что Риан сейчас не хочет нежности. У нас нет времени. Могут в любой момент открыть дверь и вытащить отсюда, а, может, нас деактивируют за многочисленные нарушения, или просто потому что помешали Нечестивый знает каким играм верхушки Ортакса. И секс с привкусом обречённости, быстрый и яростный, это то, что нужно нам обоим. Если бы Риан хотела остановить меня, она бы сделала это. Но она остро реагирует на каждую ласку, сокрушая остатки внутреннего контроля. Того, чем я никогда не мог похвастаться. Поцелуев и ласк становится мало. Она нужна мне прямо сейчас. Раздевать Риан – тоже часть удовольствия. Она нетерпеливо помогает раздеть её до конца, и я опрокидываю её на спину, располагаясь между ног.
- Хочу, чтобы ты запомнила. – Ненужные слова, которые хочется затолкнуть себе в глотку, но сказанного не воротишь. Маленький признак уязвимости, показатель слабости. Того, что я повержен ею. Что я отчаянно нуждаюсь в ней. Это она уйдёт, не обернувшись. Это я буду корчиться в муках, вспоминая всё до ничтожной мелочи, а Риан… Риан будет играть в свои большие игры. А пока она моя. Горячая и напряжённая, застывшая в ожидании удовольствия. Но мне вдруг хочется, чтобы она признала мою власть хотя быть в чём-то. Чтобы в чём-то она признала, что я главный. Увидеть хоть какую-то слабость в этой сильной, ускользающей от меня женщине. И я зависаю над ней, упираясь руками в пол, в миллиметре от входа в её влажное, готовое тело. Это стоит мне несколько жизней. Риан замирает и неверяще смотрит на меня. Она думает, что ей всё достанется так просто. Но загвоздка в том, что сейчас ей придётся попросить.

- Попроси у меня.

Чтобы показать, чего она может лишиться, я легко скольжу внутрь, маню и сразу выхожу, на что Риан изгибается и вцепляется руками мне в спину. Беспокойно ёрзая подо мной, она убивает меня. Туман испаряется из глаз Риан, и в них отчётливо видна злость. И я рискую отойти от своего решения, но мне так нужно вырвать это признание из неё. Прекрасная понимая, что Риан может сейчас вывернуться из-под меня и просто послать куда подальше, я всё же упорствую. Не в её правилах сдаваться, не в её правилах просить, но что-то внутри меня управляет сейчас всем – даже примитивным желанием податься вперёд и доставить нам обоим удовольствие.

- Попроси меня, - повторяю я ещё раз, более жёстким тоном. Не имея абсолютно никакой гарантии того, что она сделает это.
_________________

Никогда она не думала, даже не догадывалась, что близость с мужчиной может быть такой. Мучительно необходимой, самой сутью. Никто никогда не требовался ей так сильно, так однозначно. Она сгорает под каждым его прикосновением, сгорает, ощущая почти болезненную необходимость слиться с этим мужчиной. Она не может говорить, да и не время сейчас для слов, его губы, руки все это сводить с ума, заставляя выгибаться навстречу каждому прикосновению, стонать от мучительного желания.

Сквозь дымку страсти, просачивается его голос. И она понимает, что не сможет забыть, не единой минуты, от первой встречи, до первого прикосновения, его запах, его голос, все это будет преследовать ее вечность. И это будет сладострастная вечность, потому, что она не хочет его отпускать, не хочет уходить. Но с ее губ срывается только стон, слова признания не идут, они застревают где-то в горле, делая каждое его касание, таким острым. И с ее губ срывается очередной стон, она изгибается навстречу этому мужчине, готовая быть только его, только для него. Он каким-то невероятным образом стал для нее всем миром, ее солнцем, ее воздухом. Но он замирает, и ей кажется, что мир с треском рушиться, разлетается осколками.

Она еще не в силах осознать, что он говорит, ее разум затуманен страстью, и он почти входит в нее, даря надежду, она стремится навстречу, но уже покинул ее. Мужчина смотрит на нее, замерев, он ждет и лишь когда его губы произносят еще раз..

Она понимает, чего он хочет. Ее губы дрогнули, но не единого звука. И дело не в том, что тяжело припросить, и не в том, что она не готова подчиниться. Дело совсем в другом, она не понимает, не знает тех слов, которые от нее требуются. Риан замирает, с трудом удерживая себя от движения навстречу Хаосу. И ее голос хриплый от желания все же звучит в этой маленькой комнате, шелестом отражаясь от стен.
- Возьми меня, пожалуйста. Хаос..- его имя слетает с губ стоном, в котором тонет весь мир – ты нужен мне..
Ее дыхание совсем не хочет быть ровным сбитое, от жажды обладания. Ей совсем не сложно просить, и совсем не сложно подчиняться, как выяснялось. Ее руки обнимают его притягивая к себе, ближе, так чтобы не осталось места между ними, она хочет заполнить им эту страшную пустоту. Впервые нуждаясь в ком-то, сможет ли она смириться с тем, что теперь ей нужен только один мужчина. Потом, когда пламя страсти схлынет, сможет ли она остаться? Мысль скользит и тут же разлетается искрами страсти. Риан горит, сгорая, и не совсем не сожалеет об этом…

Пауза затягивается. Она длится, длится и длится. Ожидание доходит до точки кипения. Я уже практически в шаге от срыва, практически готов сдаться первым, но до боли нужное признание срывается с губ Риан.

И я выдыхаю и вместе с этим выдохом беру её одним мощным толчком, и наши стоны сливаются воедино, как сливаются тела. Это похоже на шквал из эмоций, ощущений, вкуса, запаха, боли и нежности. Это так не похоже на то, что я обычно испытываю. И если я действительно машина, а не живой человек, то сейчас во мне происходит короткое замыкание, перекрывая поступление крови в мозг, потому что я бездумно врываюсь в распрортёртое подо мной тело в каком-то диком, коматозном состоянии.
Наверное, не стоило останавливаться и не стоило просить, потому что это ожидание, а более того сам ответ сделали со мной нечто такое, что я рисковал не пережить. Каждое движение было мукой, болью, наслаждением и агонией одновременно. А вскрики Риан только подстёгивали меня. Я хотел насытиться Риан, понимая, что вот такая, обнажённая, открытая мне полностью, она будет мне скоро недоступна. Было ощущение, что я снова в неисправном ЭЗК, и кислорода не хватает, что кровь кипит в ушах. Будто ещё немного, и я взорвусь. Надо. Срочно. Остановиться. С трудом заставив себя замереть упираюсь лбом Риан в лоб. Я напугал её. Знаю. Может, даже сделал больно. Если она захочет прекратить всё это, я пойму. Я сажусь и поднимаю Риан за собой. Её жаркое лоно скользит вниз по моему члену, вызывая хриплый стон. Наши тела становятся ещё ближе. Острые, возбуждённые соски упираются мне в грудь. Дыхание резкое и такое прерывистое, даже оно возбуждает меня. То, что Риан делает со мной, выходит за пределы моего понимания.
То, как она прижимается, как касается, как смотрит… Мне нужны от неё все ответы, вдруг понимаю я. И мне нужна она. Но этого не будет. Но мне важно, чтобы она запомнила не только страсть, мне хочется подарить ей чуточку нежности. Убирая волосы за спину, я начинаю нежно целовать её плечо, нежную кожу с лёгкой испариной, со сводящим с ума ароматом, покусываю мочку уха и неизбежно приближаюсь к губам. Мои губы никогда не были такими нежными, никогда язык так плавно не скользил внутри женского рта, никогда пальцы так нежно не ласкали соски, и никогда у меня не было такого медленного соития. И что удивительно, это охренеть как заводит.

- Как же ты нужна мне, - шепчу я прямо в губы Риан, ловлю её взгляд и спрашиваю то, о чём никогда раньше не задумывался: – Я не сделал тебе больно?
_________________