Пенелопа Уильямсон "Сердце Запада"

Ласт, ну это я так хулиганю
А вообще меня вот какой вопрос мучает (может, конечно, невнимательно читала): как Клементина получила свое хобби, т.е. фотографирование?
У нее вроде папа строгий, кто купил ей аппаратуру (и вообще откуда у нее деньги в заначке)? И как Гас не заметил оборудование? Это же не мыльницу в панталоны или саржевые юбки спрятать. Там же все большое: тренога, сам фот, плюс, наверное, проявочные пластины и всяческие порошки и емкости. Неужели он даже не поинтересовался, что такое в ящиках?
И вообще, он вряд ли будет доволен сим занятием, не жёнское это дело
___________________________________

Честно говоря, не помню, говорилось ли об этом в первых пятнадцати главах (дальше я еще не читала). Но ее хобби будет еще упоминаться чуть позже

Вроде как мама ей дала деньги, поэтому Клементина их ото всех и спрятала, понимая, что отец может отобрать.

Думаю, он просто не особо интересовался, что у нее в чемоданах. У нее их несколько, вот он и предположил, что это вещи. Да и при разборе чемоданов не присутствовал - оно ему не надо. Но все оборудование действительно массивное, уложено опять же в отдельных чемоданах. Об этом тоже будет немало, но позже

А это вполне возможно.
_________________

Ага! Как говориться: любовь зла, и козлы этим пользуются
Но вообще-то ни один из братьев мне тоже пока не нравиться....
Как только начинаю читать перед глазами встают картинки из одного небезызвестного фильма

Вот и я как-то не заморачивалась на это. Представьте сколько занимает место только одно платье того времени со всеми подюбками, подтяжками и прочим...?.... Это вам не джинсики в облипочку с маечкой, там и, пардонте-сЪ, слона можно спрятать и никто не заметит.
_________________

Первые строчки этого абзаца напомнили мне историю, рассказанную в больнице. Мы стояли перед лифтом и ждали его прихода.
Лифт подошел и мужчина пропустил нас вперед.
-Джентльмен,- сказала я. А он ответил.
-Знаете, откуда это пошло, пропускать женщину вперед. Еще с доистор. времен, когда они одевались в шкуры и жили в пещерах.
Мужчина пропускал женщину вперед и если ее кто-то начинал пожирать, он успевал задвинуть камнем вход в пещеру.
Лифты же в больнице были жуткие. Там рот нельзя было разевать. Двери быстренько закрывались и он уезжал. Если же чуть замешкался, двери так тебя били, что мало не покажется. Вот нас мужчины и пропускали вперед, чтобы удар доставался женщине.
Джентльмены! Ха!
___________________________________

Класс! Хто бы раньше знал!
По чемодану на каждое платьице
Сколько же Клементина чУмаданавов привезла!!!
_________________

Переведите на русский - ВВС. Я сижу в задраенном танке.
___________________________________

Марьяна, спасибо за такое подробное объяснение.

А Холмса люблю нашего с Ливановым и Соломиным.
___________________________________

Дора, а ну-ка пыщ-пыщ! Тоже мне поперек горла! Наоборот, дюже мне полезная дама, каких мало. Ну-ка иди ко мне в кармашек, а Русенок пусть сам себе опечатки ищет))))
Шутю Думаю, дорогая, тебя на нас обеих хватит
_________________

 » Глава 5

Глава 5

Перевод: Rusena
Редактирование: LuSt, codeburger
Иллюстрации: Nata Nata


Клементина остановилась под звенящими колокольчиками лавки Сэма Ву, позволяя глазам привыкнуть к полумраку. Сегодня в помещении пахло копченым мясом, новой обувью и капавшим из крана деревянной бочки уксусом.
Сэм Ву навис над прилавком. Между его расставленных локтей лежал раскрытый свадебный каталог. Зеленый козырек и очки скрывали верхнюю часть его лица, но Клементина увидела, что губы торговца растянулись в подобие улыбки. А может, и в гримасе разочарования.
– Господи Боже, миссис Маккуин! – В жестком бумажном воротничке и черных сатиновых нарукавниках хозяин лавки походил на чопорного священника. – Какой приятный сюрприз!
– Добрый день, мистер Ву, – сдержанно кивнула она, стараясь скрыть внезапный мучительный приступ застенчивости. – Я… – Клементина полезла в карман плотно облегающей баски [1]. – Мне нужно отправить письмо, и муж сказал, что вы можете…
– Сделать это для вас. Конечно, конечно.
Сэм Ву снял с головы зеленый козырек и заменил его голубой кепкой из саржи.
Затем отправился за маленьким решетчатым ящиком в конец устроенного на бочках прилавка, накрытого облезлым плакатом виски «Бутон розы». Клементина просунула письмо между прутьями решетки.
– И я также хочу кое-что приобрести.
Сэм Ву попробовал поданную золотую монету на зуб, поднес ее к свету окна, словно сомневаясь, не поддельная ли.
– Откуда у вас такие деньги?
– Перед самым отъездом из Бостона я ограбила банк. Пожалуйста, пять фунтов муки и один фунт коричневого сахара. Ковш свиного жира и по паре банок консервированной кукурузы и помидоров. Свежих яиц…
– Яиц, к сожалению, нет.
– И консервированного молока. Десять банок.
В узеньких глазах отразилось понимание.
– Боже правый! А Гас Маккуин знает, что вы задумали?
– Пока нет. Но не сомневаюсь, что кое-кто ему непременно скоро расскажет.
– Нет-нет, только не я, мэм. – Смеясь, Сэм Ву покачал головой. Его дробное булькающее хихиканье напоминало смех ребенка. – Этот китаец – не любитель индейцев, но и не сумасшедший, и не доносчик.
Он снова сменил головной убор на зеленый козырек занятого коммерсанта. Вытряхнул свечи из почти пустого ящика и начал заполнять его заказанными продуктами, бормоча себе под нос на смеси английского и, наверно, китайского.
Клементина оглядела магазин и отметила новинки в огромном разнообразии товаров – зловонную связку буйволовых кож, привезенную Энни-пятак, банки желе из белого винограда, тканый ковер…
К ней подошел Сэм Ву с полным ящиком продуктов. Его лицо кривилось от беспокойства.

– Вы собираетесь совершить, миссис Маккуин, очень милосердный поступок. Но, Боже Всемогущий, умным его не назовешь. Прямо сейчас на извозчичьем дворе Змеиного Глаза проходит собрание. Многие хотят вооружиться и повесить… кое-кого.
Торговец передал ей ящик, и Клементина пошатнулась от тяжести. Она рассчитывала, что китаец предложит донести покупку, но Сэм Ву поджал губы и отступил за прилавок.
У двери Клементина остановилась.
– Мистер Ву, а почему вы не на собрании?
– Этот китаец не сумасшедший, – сказал он. И на сей раз не рассмеялся.

* * *

Несмотря на яркое солнце, день был прохладным, однако вскоре Клементина, пробирающаяся по грязи с тяжеленным ящиком в руках, побагровела и тяжело задышала.
Она огляделась. Холм в форме тульи шляпы, от которого и получил свое название округ Танец Дождя, четко выделялся на фоне голубого неба. Его пустынные склоны покрывали кофейного цвета насыпи, обозначающие входы в шахты, за редким исключением заброшенные.

Рядом с одним из отвалов Клементина разглядела табличку с выведенным неровными буквами названием «Четыре Вальта». Прогнившие стропила окаймляли дыру в красной земле, из которой торчала ветхая полуразвалившаяся лебедка. Эта шахта не выглядела так, будто в ближайшее время принесет целое состояние.

Взгляд Клементины переместился к типи, золотисто-белой в лучах весеннего солнца. От палатки отделяла несущаяся с горного склона бурная река. Шаткий мостик из камней и старых бревен соединял берега в месте, где поток огибал осиновую рощицу.

Придется перейти речку по мосту и приблизиться к типи на виду у всех обитателей Радужных Ключей.
У Клементины закололо в спине, и она оглянулась через плечо. Называемое улицей болото обезлюдело. Повозка, в которой Клементина с Гасом приехали в город, стояла покинутая перед извозчичьим двором. Большие раздвижные двойные ворота сарая были закрыты. Гас, Змеиный Глаз и другие мужчины собрались там внутри и замышляли линчевание.
Клементина сошла с дороги на узкую тропинку, ведущую через маленькое городское кладбище. Грубые деревянные кресты покосились и прогнили от непогоды.

На недавно установленном кресте висела пара сапог мужского размера. Клементина не замедлила шаг, чтобы прочесть выжженное на дереве имя: она и без того знала, кто здесь покоится – шотландец Макдональд, убитый угонщиками скота.
Когда Клементина ступила на мост, каблук угодил в трещину. Колено подогнулось, и она чуть было не упала. С губ сорвался странный звук, похожий на предсмертный писк придушенной птицы. «Не паникуй, – убеждала себя Клементина. – Тебя не убьют при свете дня на виду у всего городка».
Она медленно подошла к индейскому лагерю. И когда не увидела поблизости пегого пони, дыхание слегка успокоилось. Ветер прекратился. Бледный дым от костра завитками поднимался в небо. Осиновые листочки подобно серебряным каплям трепетали на солнце, отбрасывая неровные тени на покрывающую землю у входа в типи старую подстилку из буйволовой кожи и сидевшего на ней маленького ребенка.

Клементина остановилась у края подстилки и попыталась заглянуть внутрь сквозь щель в конусообразной палатке. Выгоревшая кожа была разрисована странными картинками.
– Есть кто-нибудь? – позвала она.
Никто не откликнулся. Малыш засунул четыре пальца в рот и уставился на нее широко распахнутыми темными глазами.
Клементина поставила ящик с едой на землю и опустилась на колени рядом с ребенком. От кожаной подстилки несло прогорклым запахом древесного дыма и застарелого жира. Над огнем на крючке, между вбитыми в землю кольями, висел кипящий чайник.
– Привет, милая, – сказала Клементина. Было трудно определить наверняка, но она предположила, что это девочка. Миссис Маккуин наклонилась к малютке так, что они очутились нос к носу, и увидела собственное отражение в зеркальце в картонной оправе, висевшем на шее ребенка на кожаном шнурке. Щечки малышки были пухленькими, но тельце выглядело исхудавшим. На ней были надеты штаны из оленьей кожи и голубая ситцевая рубашечка, любовно расшитая бусинами и окрашенными иглами дикобраза.
– Где твоя мама? – спросила Клементина. Ребенок продолжал таращиться на нее, даже не смаргивая ползавшую по уголку глаза муху. Клементина отогнала насекомое. – Ма-ма, – повторила она.
Малышка вытащила изо рта пальцы и взглянула в сторону реки. Клементина неуклюже поднялась на ноги, борясь с плотно прилегающими тяжелыми сатиновыми юбками.
Мать ребенка уже спешила к ним. Ярко-красное пончо хлопало по коленям, ноги закрывали отделанные бахромой высокие мокасины, украшенные бусинами, перьями, лосиными зубами и лоскутами яркой ткани – даже более красочное полотно, чем лоскутное одеяло в лавке Сэма Ву.

Индианка несла протекающее ведро, из которого капала вода, оставляя на грязи круглые пятна.
Она увидела Клементину и в нерешительности замедлила шаги. Индианка резко повернула голову, осматриваясь, и при этом стегнула себя по лицу блестящими на солнце иссиня-черными волосами.
– Чего тебе? – крикнула индианка.
– Я принесла немного консервированного молока для малютки.
Женщина прошла мимо Клементины и поставила ведро рядом с костром. Бронзовое лицо не выражало никаких эмоций.
– Она умерла.
– О… Мне так жаль. – Слова прозвучали глупо и бессмысленно, но Клементина не знала, что еще сказать. Индианка безразлично пожала худенькими плечиками, но в темных глазах промелькнула вспышка боли.
– Мой мужчина не одобрит, что ты пришла.
Клементина кивнула, и у нее снова внезапно пересохло во рту от страха. Она шагнула в сторону и натолкнулась на один из кольев. Чайник закачался, выплескивая подливку в огонь. В этой посудине, наполненной кусками мяса, тушилось густое рагу. Ради безопасности Джо Гордого Медведя Клементина надеялась, что там оленина, а не говядина.
Она подняла глаза и встретилась с настороженным взглядом хозяйки типи.
– Предупреди своего мужчину, чтобы он не разъезжал с преступником Железным Носом, иначе его поймают и повесят.
Темные глаза индианки округлились.
– Джо не убивал того белого человека, и его отец тоже не убивал. Ох, они, может, и крадут коров время от времени, но…
Ее голова повернулась на топот копыт, и в лучах солнца сверкнул нательный крестик. Пегий пони выскочил из осиновой рощи, мчась прямо через излучину реки и разбрызгивая во все стороны блестящие капли.
Индианка схватила Клементину за руку и подтолкнула к мосту.
– Уходи!
Но Клементина успела сделать всего два шага, как перед ней уже вырос индеец. Джо резко осадил пони, так что ошметки грязи из-под копыт попали на юбку гостьи, и соскочил с седла, преграждая Клементине путь. Его жена закричала, и он грубым гортанным голосом что-то гаркнул ей в ответ, отчего индианка застыла на месте.
Сегодня Джо выглядел донельзя свирепо в прикрывавших грудь костяных доспехах и с лицом, разрисованным ярко-красными и оранжевыми полосами. Медные браслеты на руках сверкали как солнце. Он был молод, но обладал лицом воина, исполненным гнева и ненависти.
– Решила навестить соседей, белая женщина? – осклабился он.
Жена протянула к нему руку, словно умоляя понять и простить Клементину.
– Джо, не надо… Она принесла молока для ребенка.
Индеец грубо и горько рассмеялся. Он прицельно сощурился, глядя на Клементину, а затем сжал губы, колыхнув перьями на голове, наклонился и смачно плюнул на лиф платья гостьи.
– Это за твою милостыню.
Клементина стояла и дрожала, не в силах пошевелиться. Место, куда попала слюна индейца, горело так, будто плевок прожег все слои одежды до самой кожи.
Губы Джо скривились в злобной ухмылке. Он наклонился к незваной гостье еще ниже, да так близко, что она почувствовала его запах – древесный дым и прогорклый жир, как от подстилки из буйволовой кожи. Индеец поднял руку, и все тело Клементины напряглось, словно опорный шест для палатки. Джо дернул прядь ее волос, выбившуюся из-под полей шляпки. Клементина вздрогнула, когда он потер локон между пальцами, издавая губами легкие чмокающие звуки.
– У тебя красивые волосы, белая женщина. Как созревшая на солнце трава. Хорошее украшение для боевой палицы.
Клементина отпрянула так резко, что чуть не упала, индеец захохотал. Следуя строгому воспитанию, она подняла подбородок и повернулась к невеже спиной, стремясь уйти достойно. Но глубоко внутри ей хотелось помчаться прочь без оглядки.

* * *

Ханна Йорк сидела в плетеном кресле-качалке на веранде своего дома, наблюдая, как облака плывут по безбрежной голубой глади неба Монтаны.

Сегодня ветер, на удивление, утих и лишь лениво колыхал осиновые листья. И впервые за этот год солнечные лучи несли теплое дыхание лета. С кресла-качалки на крыльце она обозревала весь городок. Ханна наблюдала, как на извозчичьем дворе Змеиного Глаза собираются мужчины, и знала, что те замышляют. Заговорщики заходили по одному и, прежде чем исчезнуть в сарае, оглядывались через плечо.
Ханна увидела, как в город прибыли на повозке Гас Маккуин с женой. Платье миссис Гас Маккуин походило на такие, в каких в гроб кладут. Респектабельный наряд выходного дня: дорогой серый сатин самого высокого качества, драпировки, шлейф и отделка бордовым фаем[2].

Чтобы разгладить столько складок на юбке, требуется раскаленный утюг и много часов кропотливой работы. Новоиспеченная жена хозяина ранчо зашла в лавку Сэма Ву и когда приподняла шлейф платья, Ханна заметила украшенные пуговицами изящные ботиночки из козьей кожи, а посмотрев выше, отметила сидящую под идеальным углом простую черную фетровую шляпку.
Миссис Маккуин держалась так, будто к позвоночнику привязана каминная кочерга, и одновременно источала достоинство, которому Ханна Йорк так страстно желала подражать.
Спустя несколько минут миссис Маккуин вышла из лавки с тяжелым ящиком, заполненным банками с голубыми ярлыками… Консервированное молоко? Ханна опустила ноги на пол, чтобы перестать раскачиваться, и выпрямилась. Она наблюдала, как жена Гаса покинула город и пошла через кладбище в сторону моста и лагеря метисов на другом берегу реки. Только сумасшедшая решилась бы отправиться в гнездо беззаконных дикарей в одиночку, вооружившись лишь молочными консервами.
Когда Джо Гордый Медведь галопом выехал из-за деревьев, Ханна вскочила на ноги, и с ее губ чуть не сорвался предупредительный крик, но ей удалось вовремя остановиться. Она не такая дура, чтобы в это ввязываться. Кроме того, миссис Маккуин заслужила суровое наказание за свою глупость.
Тем не менее, когда Ханна увидела, что целая и невредимая миссис Маккуин шагает обратно, с достоинством шлепая изящными ботиночками по грязи, из груди вырвался вздох облегчения. Пройдя через кладбище, чужачка остановилась и долго не трогалась с места. Затем вытащила из кармана платок и потерла лиф платья. Покончив с этим, миссис Маккуин скомкала белую ткань и отшвырнула прочь, будто та была осквернена. Затем тщательно заправила выбившиеся светлые пряди под шляпку и медленной величавой походкой двинулась назад к городу.
Ханна словно в забытье пошла и встала за своими воротами на покрытую грязью доску, ожидая, когда настоящая леди, жена Гаса Маккуина, пройдет мимо нее. Она давным-давно узнала и приняла цену, которую заплатила, чтобы быть такой как сейчас, жить своей жизнью.
Ханна с вызовом приподняла подбородок, подготовившись к тому, что миссис Маккуин в ужасе подхватит юбки и скоренько удалится, столкнувшись лицом к лицу с отъявленной грешницей Ханной Йорк.
– Добрый день, миссис Маккуин.
– Миссис Йорк, – вежливо улыбнулась Клементина.

– Я видела, что вы только что сделали, – сказала Ханна, и уголки её губ дрогнули в несмелой ответной улыбке. – Это было очень мило с вашей стороны.
Идеальные светлые брови собеседницы сошлись над переносицей.
– Я пришла слишком поздно. Ребенок умер.
Именно в эту секунду снова задул ветер. Яростный порыв согнул верхушки деревьев и налетел на женщин, затеребив поля шляпки миссис Маккуин. Она прижала шляпку к голове, отчего рукав задрался, обнажая хрупкое запястье и бледную гладкую кожу, похожую на взбитые сливки.
– Вам лучше держаться подальше от Джо Гордого Медведя, – посоветовала Ханна. – У него крайняя форма ненависти ко всему белому.
– Говорят, они с отцом крадут скот.
Ханна пожала плечами. Маккуин и Рафферти продавали большую часть своего скота правительству, которое в свою очередь должно было распределять его в качестве мясного пайка по индейским резервациям. Но не было тайной, что из закупленного правительством мяса в желудки оголодавших краснокожих попадает от силы треть. Скотоводы получали плату, правительство – свою долю, а индейцы – оставшуюся треть, скудные на урожай земли и запрет на охоту. Несправедливо, но такова жизнь.
Под тенью шляпки миссис Маккуин все смотрела на лагерь за рекой. У нее были странные глаза, серо-зеленые, как море с тенью глубоких подводных течений.
– Прямо сейчас на извозчичьем дворе проходит собрание, – сказала она. – Мужчины хотят повесить того юношу… Повесить их всех, если поймают на горячем.
«И твой Гас пойдет в первых рядах», – подумала Ханна, но промолчала. Ей не было никакого дела до того, что случится с индейцами. И жене Гаса Маккуина тоже должно быть все равно. Но с другой стороны, предположила Ханна, настоящие леди вроде миссис Маккуин могут позволить себе быть милыми и добросердечными.
– Джо Гордый Медведь знает, чем рискует. Если человек стремится утонуть, то найдет способ это сделать даже в пустыне.
– Но что тогда будут делать его жена и ее дитя? Она так молода, сама ещё ребенок.
– Не беспокойтесь об этой скво. Она закаленнее, чем кажется, и, бьюсь об заклад, вряд ли намного моложе вас… Вам лучше идти куда шли, миссис Маккуин. Радужные Ключи, может, и город отбросов общества, но и здесь, тем не менее, есть свои правила. Лучше чтоб никто не видел, что вы разговариваете с такой как я.
– Я буду разговаривать с кем пожелаю, – насупилась Клементина. И хотя ее слова были ребячливыми и наивными, бунтарка с недетским упрямством вздернула подбородок, удивив Ханну. Владелица салуна взглянула на жену Гаса Маккуина по-новому, задаваясь вопросом, не ошибочно ли ее сложившееся мнение о новоприбывшей.
– Хочу спросить, миссис Йорк… – Клементина замолчала, набрала в грудь воздуха и начала по новой. – Не позволите ли вы когда-нибудь, если это, конечно, не причинит слишком много неудобств… Вы разрешите мне вас сфотографировать?
Ханна выпрямилась и настороженно взглянула на жену Гаса Маккуина.
– Зачем это вам?
– У вас интересное лицо. – Изумительная улыбка просияла и исчезла. – Хорошего дня, миссис Йорк. Было приятно побеседовать с вами. Возможно, скоро мы снова сможем встретиться и поговорить.
Оторопевшая Ханна смогла лишь кивнуть. Миссис Маккуин подобрала шлейф и зашагала по дощатой дорожке. Тихо шуршали сатиновые юбки и постукивали каблучки – и смотреть не надо, чтобы угадать: мимо идет леди.
Клементина сделала несколько шагов и внезапно развернулась, двигаясь спиной вперед и удерживая шляпу при очередном порыве ветра.
– Вам нравится новое пианино? – спросила она, перекрикивая шелест осин на ветру.
Ханна сглотнула, будто пыталась проглотить булыжник.
– Я еще не нашла человека, знающего, как с ним обращаться. Шило, прислуживающий в баре, умеет играть только на скрипке.
– Мой отец считал, что музыка, танцы и пение ослабляют дух и ведут к мирской суете и греху. Я бы с радостью как-нибудь послушала чью-то игру на вашем пианино. О, с превеликой радостью.
Миссис Маккуин развернулась и изящной, подобающей леди походкой направилась назад к лавке Сэма Ву. Ханна представила, как закатывает концерт в обновленном «Самом лучшем казино Запада», переступить порог которого не погнушается ни одна приличная женщина. Покрытые кружевными скатертями столы будут уставлены имбирными пирожными и лимонадом, а леди в шляпках и перчатках станут изящными маленькими глоточками элегантно прихлебывать из крошечных фарфоровых чашечек и вежливо аплодировать по завершении минорной интерлюдии. И, конечно, никакого духа борделя… Ох, такому никогда не сбыться…
Ханна хотела рассмеяться, но глаза застили слезы.
Ее дыхание перехватило от чего-то неведомого, что причиняло боль и вызывало непривычное нежное чувство глубоко в груди. Её захлестнула смесь печали, радости и странного сладкого томления, и через минуту Ханна догадалась, что в душе поселилась надежда.
________________
[1] Баска — широкая оборка или волан, пришиваемые по линии талии к лифу платья или кофты. Кофта с такой оборкой.
[2] Фай (франц. faille) – плотная ткань с мелкими поперечными рубчиками, образующимися из-за разницы в толщине и плотности основы и утка. Шелковый фай (файдешин) применяют для пошива платьев, знамен, шерстяной фай – для пошива костюмов, платьев.

Эта глава – просто чудо! Спасибо! Спасибо! Спасибо, Rusena! Спасибо LuSt, codeburger! А иллюстрации Nata Nata - БОЖЕ Ж ТЫ МОЙ! Отпад в прошлый век! Полный! Спасибо!
Гордость распирает за нашу Клементину, а читательская симпатия медленно перерастает в любовь! Ах, что за девушка (ну наконец-то, наконец-то мы увидели её!), умничка! Нет, такую ни с ног сшибающим ветром к земле не согнешь, ни мужниным авторитетом к ногтю не придавишь.
Мне кажется у Клем появились друзья – Сэм Ву (буду пока думать о нем хорошо), черноволосая красотка в красном пончо, и Ханна да и Джо - растудыть этого плюваку, никуда не денется Мы его построжим , пристыдим и заставим дружить с нашей Клем . Кто знает, может он поможет ей чем ещё, а вдруг придется

П.С. Где же Зак? Я уже соскучилась
_________________

Спасибо за продолжение!
___________________________________

Что верно, то верно. Уж лучше Гасу сразу с этим смириться

А что... Все может быть

Сейчас Гас сходит на собрание, а потом пойдет и братца своего искать. В следующей главке Зака будет много
_________________

Rusena, LuSt, codeburger, Nata Nata, спасибо вам огромное!!!


Сдаётся мне, что Клементина, ещё всем покажет свой с стойкий характер и убеждения.
_________________

интересно как отреагирует на это Клементина!!!!!!

я почему то думала, что она предложит его опробовать!!!!!!!

я уверена они подружатся!!!!!!!!

о, как жаль !!!!!!

Rusena, LuSt, codeburger, Nata Nata спасибо за великолепный перевод!!!!!!!!!!!
___________________________________

Rusena, LuSt, codeburger, спасибо за продолжение и отличный перевод!!!
А Клементина отважная женщина. Даже мужчины городка не стали бы соваться к индейцу поодиночке. И выдержка у нее железная!!! Любой человек потерял бы самообладание после подобного.
Интересно, как поведет себя Гас узнав обо всем. И узнает ли? А как поведет себя индеец? Выкинет всю провизию или оставит? Наверно, выкинет.

Я тоже ожидала этого, но, может, Клементина не умеет играть, раз отец был против.