Ilona:
» Глава 1
Наконец, настал этот долгожданный момент! Начинаем выкладывать многострадальную "Невесту в шотландке".Всех поздравляю с этим торжественным моментом!!!
Мы с Эрикой договорились, что первые пять глав выложу я, потом следующие пять она, и так будем стараться дойти до финала.
Итак, приступаем...
Карен Хокинс
"Невеста в шотландке"
Глава 1 (Jolie), бета - ридинг (Ilona)
Мне жаль тех людей, которые думают, что смогут одурачить своих ближних. Возьмем, к примеру, бедную Мэри Джилленуотер. Она заполнила корсаж своего платья бумагой, чтобы выглядеть более одаренной природой. Мы все знали, что она это сделала, но никто не сказал ни слова; вы просто не можете упоминать о таких вещах в светской беседе. В конце концов, это не очень и нужно. Прошлым вечером, на званном обеде у Пулов, она чихнула и уронила выпуск «Морнинг Пост» в тарелку с супом.
Леди Маунтжой — мисс Клариссе Фулертон, распивая шоколад в Чайной Бетти.
Шел дождь. Сильный, барабанящий дождь, который покрывал туманом и смачивал покрытую пышной растительностью землю, насыщая воздух свежестью. Вода хлестала, скапливаясь и кружась в водовороте, растекалась, а потом прорывалась через поля, бушевала в канавах и неистовствовала вдоль дорог.
В этом бесконечном ливневом потоке, поздно ночью, громыхающий экипаж наконец-то достиг места своего назначения. Кучер и лакей были измучены, лошади сильно утомлены ездой по размытой дороге.
Десять минут спустя из-за холмов появился каменный замок, возвышающийся в темноте ночи. Кучер даже не побеспокоился вытереть воду с лица после того, как остановил экипаж возле двери. Слишком промокший, чтобы сделать что-то иное, кроме как отклонить край своей шляпы, освободив ее от скопившейся воды, он смотрел на большое строение, вырисовывающийся в темноте перед ним. — Боже, — проговорил он тихо, с трепетом подавляя усталость в своем голосе.
Позади него сидел лакей Пол, сравнительно недавно прибывший к мистеру Девону Сент-Джону из довольно уважаемого штата прислуги. Пол был склонен согласиться с лакеем Джоном. — Да уж, темно. Честно говоря, от этого у меня душа в пятки уходит. Ты уверен, что мы приехали туда, куда нужно?
— Мистер Сент-Джон приказал прибыть в Килкэрн Касл и вот мы здесь. — Кучер с отвращением покачал головой. — Хотя, по правде говоря, я думаю, что у мистера Сент-Джона не все в порядке с головой.
— Почему ты так думаешь?
— Только посмотри на факты. Во-первых, он уехал со свадьбы своего брата до того, как она началась, а затем приказал привезти его сюда, проехав несколько дней подряд под унылым дождем. И когда мы добрались до возвышающейся груды камней, тут нет ни капельки света! — Он недовольно рассматривал гнетущее строение перед собой. — Выглядит пустынным и населенным призраками, если я не ошибаюсь.
Пол остановился, бросив очередной взгляд в темноту, на огромное строение. До этого он особо не верил в привидения, но замок определенно внушал ему беспокойство, странное ощущение лишало смелости, так же, как и постоянный ливень.
Подавив вздох, Пол спустился с сиденья, ступив в огромную лужу грязи, в которой его ботинки утонули до щиколоток. — Поездка — сплошная неприятность.
— Я только надеюсь, что у них есть амбар, хотя мне кажется, что он протекает как решето, если судить по другим вещам. Знают ли они, что мы прибыли?
— Им сообщили. Я сам лично отдал письмо мистера Сент-Джона. — Пол сдвинул шляпу пониже, хотя она была настолько мокрой, что не защищала его ни от чего. Он надеялся, что владелец замка не был таким же ветхим, как его огромное строение, и приготовил для них места.
И с этой приятной мыслью лакей поплелся назад, чтобы открыть дверь своему хозяину, снимая фонарь с подвешенного крюка. Понадобилось некоторое время, чтобы снять этот треклятый фонарь.
Он понес фонарь к двери и прицепил его на крюк, отчего появилось золотое пятно света, сильно уменьшенное из-за непогоды. Он дернул за ручку двери, открыл ее, а затем остановился.
Внутри шикарной кареты расположился высокий, изящный человек, одетый в специально пошитый для него костюм и бриджи, блестящие высокие сапоги, с отлично накрахмаленным и уложенным галстуком, с прикрепленной к нему булавкой с синим сапфиром. Драгоценный камень сверхъестественным образом соответствовал синим глазам своего хозяина. Не вызывало сомнения, что черные волосы и синие глаза, квадратный подбородок и остроумие Сент-Джона выделяли его среди других.
В данный момент Пол не мог видеть в темноте лицо своего хозяина, от чего он мгновенно забеспокоился. Хотя мистер Сент-Джон редко выказывал недовольство, он мог быть холодным и язвительным при случае. Пол прочистил горло. — Мистер Сент-Джон, мы добрались до Килкэрн Касл.
Человек внутри зашевелился, лениво потягиваясь. — Наконец-то. Боюсь, что я впал в оцепенение, когда... — Боже мой! — Синие глаза мистера Девона Сент-Джона широко раскрылись, когда он посмотрел на Джона. — Ты весь промок!
— Совсем немного, сэр.
— Это самое большое преуменьшение, которое я когда-либо слышал. Иди вперед и скажи, что виной тому, что мы прибыли так поздно ночью — этот мерзкий, ужасный, отвратительный, унылый дождь.
Пол поколебался, а затем кивнул. — Да, сэр. Так и есть.
— Действительно, — сказал хозяин. — Причина, по которой я упорно настаивал, чтобы мы ехали, состоит в том, чтобы опередить семейное проклятие.
— Проклятие, сэр?
— Кольцо-талисман Сент-Джонов. Это проклятие, если оно существует, состоит в том, что любой, кто держал в руках проклятую вещь, обречен, вступить в брак.
Пол слышал о кольце-талисмане Сент-Джонов, и это действительно звучало ужасно. — Вы держали кольцо, сэр?
— Неосознанно, я держал его перед тем, как уехал из Англии. Мой брат Чейз спрятал его в проклятом экипаже. Он, должно быть, знал, что я убегу перед свадьбой, негодяй. Пока мы не тронулись, я его не обнаружил.
Пол покачал головой. — Значит, вы обречены.
Сент-Джон улыбнулся, особенной, милой улыбкой, которая заставила Пола стать немного ровнее, несмотря на усталость и струи воды, стекающие вниз по его спине. — Чёрта с два я обречен. Я не создан для брака. Ни сейчас, ни вообще. Я боюсь, что судьбе придется подождать пару недель, чтобы вынести окончательный вердикт.
— Недель, сэр?
— Пока я не верну это проклятое кольцо-талисман в руки моего старшего брата. Маркус — последний из нас, кто остается холостым, помимо меня.
— Бог ему в помощь, сэр. Брак — действительно страшная вещь. — Пол содрогнулся, вспоминая, насколько сам был близок к катастрофе. — Я не завидую вам, сэр.
Синие глаза хозяина засверкали. — Я сам себе не завидую, Пол. По крайней мере, не в этом случае.
Ни один из предыдущих работодателей Пола не беспокоился запомнить его имя, поэтому он был восхищен тем, что мистер Сент-Джон сделал это. Не то чтобы его новый хозяин был всегда чрезмерно добр, нет, это было не так. Он мог поддержать и поучаствовать в обмене колкостями, но он не допускал никаких глупых высказываний, неуважительного отношения, воровства, или небрежного отношения к работе.
Это было такое особое сочетание дружеских отношений и строгости, с изрядной долей милосердия, которое сделало Пола и всех остальных слуг до смерти преданными мистеру Девону Сент-Джону. Всей прислуге в Лондоне было прекрасно известно, что нет лучшего места для работы. Если бы предыдущий лакей мистера Сент-Джона вовремя сообщил о беспокоящей его боли в животе, в итоге закончившейся для него фатальным образом, Пол сейчас бы не был в таком замечательном положении. Даже сейчас, несмотря на дождь, он едва мог поверить в свою удачу.
Улыбаясь, Пол открыл дверцу пошире. — Дождь успокоился, поэтому вы не промокнете сильно.
— Слава богу. — Сент-Джон натянул шляпу на свои черные волосы, и скривился, так как ступил в толстый слой грязи. — Тилтон ужаснется, когда увидит мои красивые новые сапоги.
Тилтон был камердинером мистера Сент-Джона, и более чопорного, сердитого человека Полу пока еще не приходилось встречать. — Возможно, сэр. Меня удивит, если вид ваших сапог не причинит ему страданий. — Пол схватил фонарь и поднял его вверх, освещая путь, пока они шли к широко распахнутым дверям.
— Я уверен, что Тилтон, не колеблясь, скажет мне, что он думает по поводу грязи на моих сапогах. Своим сарказмом он может испепелить вашу душу, если вы были так глупы, что обнажили ее перед ним.
Они дошли до портика и ступили под навес, дождь все так же лил позади них. Сент-Джон стоял на покрытых ступенях и смотрел вверх на каменный замок. Черт возьми, место кажется заброшенным. — Есть хоть кто-то наверху?
Пол повесил фонарь сверху и подошел к большому дверному молотку.
— Возможно, они думают, что вы задержитесь из-за дождя. Я постучу и посмотрю, удастся ли нам разбудить кого-нибудь. — Он твердо схватил молоток и ударил. После нескольких сильных ударов, становившихся все громче, сквозь трещины в больших дубовых дверях появился свет.
После, казалось бы, нескончаемой вечности, дверь, скрипя, отворилась, предъявив выглядевшую тощей женщину, в спешке надевшей пальто поверх пеньюара, с расшнурованными ботинками, задевающими подогнутый и подшитый край одежды. Ассортимент ключей, висевших на веревке у нее на шее, говорил о том, что она экономка.
Она стояла в открытой двери, держа подсвечник в одной руке, ее толстая, серая коса была переброшена через плечо, она покосилась на двух мужчин, как на горгулей, пришедших в этот мир. — Что вам нужно? — просила она с сильным шотландским акцентом.
— Это Килкэрн Касл? — спросил надменным голосом Пол, от чего Девон улыбнулся.
— Да. А кто вы такие?
Лакей выпрямился во весь свой впечатляющий рост и объявил: — Мистер Девон Сент-Джон хочет увидеть виконта Стрэтмора.
Взгляд экономки переместился с Пола на Девона. После некоторого момента, выражавшего неудовольствие, она отошла от дверного проема и предложила им следовать за ней. — Я не знаю никаких Сент-Джонов, но вы можете войти внутрь, пока мы не разберемся. — Она начала зажигать лампы в передней, ворча при этом. — Где этот треклятый дворецкий? Его никогда нет там, где он нужен.
Джеймс, один из лакеев, бывших в подчинении Сент-Джона, вошел с багажом. Девон наблюдал, как Джеймс сложил чемоданы возле двери, поклонился, а затем ушел. Действительно, это был простой план — все, чего хотел Девон, так это уехать из Англии на несколько недель. Всего лишь несколько недель, и все будет хорошо.
Но судьба была против. Вначале дождь, затем он обнаружил это проклятое кольцо, спрятанное среди одеял экипажа на сидении, и сейчас никто не вышел, чтобы поприветствовать его в Килкэрн Касл. То, что должно было стать убежищем, слишком быстро становилось чем-то совершенно противоположным.
Девон встретил угрожающий взгляд экономки и улыбнулся. Она фыркнула и отвернулась. Девон должен был скрыть гримасу, когда быстро оценивал замок. Они были не в холле, но в большом зале, напоминавшем его. Наверху висели тяжелые древесные балки, в то время как внешняя стена была сделана из камня. Внутренние стены, напротив, были в большей степени оштукатурены и были увешаны боевыми артефактами, которые были дополнены стоящими повсюду доспехами.
Но что больше всего бросалось в глаза — то, что вся комната была покрыта толстым слоем пыли, слабый заплесневелый запах наполнял воздух. Два стула из разных гарнитуров стояли возле камина, один был со сломанной ручкой. На одном из столов в передней стояла грязная посуда, запах кислого вина чувствовался даже там, где стоял Девон. А ковры были пепельного цвета, как будто прошли годы с тех пор, как их чистили.
Джеймс принес оставшийся багаж, поклонился, а затем ушел.
— Что это? — спросила экономка, с оскорбленным видом взирая на груду чемоданов.
— Я написал виконту Стрэтмору, — хладнокровно сказал Девон, решив, что он слишком устал, чтобы иметь дело с грубыми слугами. — Он ожидает меня. Я предполагаю, что у вас есть место для моих слуг и лошадей?
Угрюмое выражение лица экономки мало успокоило его. Девон подавил вздох и обернулся к Полу. — Вернетесь в ту гостиницу, которую мы проехали по дороге. Достаточно ли у вас денег, чтобы заказать комнату для себя и остальных?
— Да, сэр. Конечно.
Девон кивнул. Он не был скупым человеком. Когда нужно было тратить, он тратил, не жалея ни пенни. — Спасибо, Пол. Тогда возвращайтесь утром.
— Да, сэр. Часов в десять?
Брови Девона поднялись. — Я сказал утром. Мое утро не начнется раньше полудня.
Пол принужденно улыбнулся. — Да, сэр.
— И Пол …
— Сэр?
— Проследи, чтобы каждый получил горячую еду и столько эля, сколько сможет выпить. Мы превосходно провели время, и я очень благодарен.
Пол просветлел. — Да, сэр. — Он поклонился, кинул резкий взгляд на сердитую экономку, а затем ушел, закрыв за собой дверь с глухим стуком.
Девон пожал плечами в своем мокром пальто. Благодарение Богу, он останется только на три недели, чтобы присмотреть за делами Маркуса. — Могу я спросить, когда вы ожидаете лорда Стрэтмора?
— Ожидаем? Да ведь он здесь.
Девон не мог не заметить хаос, царящий в главной комнате. Из того, что он со школьных дней помнил о Малкольме Макдональде, этот беспорядок немного удивлял.
— Что послужило причиной такого беспорядка в Килкэрн Касл?
Экономка фыркнула, ключи на ее шее забренчали. – Как бы мне хотелось, чтобы Дэвис был здесь.
— Дэвис?
— Дворецкий.
— А-а.
Экономка скривилась. — Этот негодник где-то спит, если бы я знала только, где.
Девон сразу же представил пожилого человека с сильным запахом джина.
— Я полагаю, вам понадобится комната, чтобы переночевать.
— Пожалуйста, — сказал Девон, снимая перчатки и складывая их вместе с мокрым пальто на столе в передней, игнорируя толстый слой пыли, которая обязательно прилипнет к прекрасной шерсти. — И немного еды, если это не затруднительно.
Экономка покачала головой. — До завтрака нет ничего. Повар закрывает кладовую каждую ночь.
Замечательно. Девон начал испытывать нечто, сродни зависти, к своим слугам, отсиживающимся в сухой, уютной гостинице. — Тогда, только постель. Мой камердинер вскоре прибудет в другом экипаже.
— О, голубчик, вы привезли камердинера? Зачем? Это не Эдинбург, вы же знаете. — Экономка почесала свой подбородок. — Вам нужна комната, не так ли? Этот негодяй Дэвис увиливает от своих обязанностей.
Девон вздохнул. — Я уверен, что вы знаете лучше него, какие комнаты свободны, а какие нет.
Казалось, это немного смягчило ее, так как она кивнула. — Маловероятно, что золотая комната свободна, хотя в случае нужды ее можно подготовить. Возможно, зеленая не так уж и плоха. Я предполагаю, что мы можем поместить вас...
— Я написал Стрэтмору на прошлой неделе, — перебил Девон, немного расстроенный. — Он должен был получить мое письмо, в котором говорилось о дате моего прибытия и...
— Не беспокойтесь насчет его светлости. Я уверена, что он забыл о том, что... — Экономка сомкнула губы, так как немного неприятно сглотнула. Девон ждал, но она только отвернулась в сторону. Это было интересно. Что же случилось в Килкэрн Касл? Девон задавался вопросом, не совершил ли он ошибку, приехав в Шотландию.
Женщина вздохнула. — Пойдемте со мной, если хотите. Найдем вам комнату, чтобы переночевать. — Она взяла одну из ламп и начала подниматься по лестнице, постоянно оглядываясь назад, чтобы увидеть, следует за ней Девон или нет. – Никто никогда не интересуется, согласна ли я, принимать гостей, и мне приходится только догадываться о том, что необходимо сделать, а что нет. Я полагаю, что вначале мы пойдем в зеленую комнату и посмотрим, достаточно ли она чиста. Я отвела бы вас в золотую, но простыни не застелены, и я не знаю, как долго… — Она все шла и шла, ненадолго останавливаясь только затем, чтобы быстро вздохнуть.
Девон следовал за ней, поднимаясь по лестнице, с каждым шагом понимая, как сильно он устал. Его спина болела от длительной поездки, его плечи одеревенели, а его настроение становилось с каждой секунды все хуже и хуже.
Они добрались до лестничной площадки, и пошли дальше по кажущемуся бесконечным коридору, темному и сырому, прежде чем экономка остановилась. Она подняла вверх лампу и открыла большую дубовую дверь. Плотный, пыльный воздух окутывал их. Девон осмотрел большую комнату и отметил, что здесь был не только не зажженный огонь, но также и полосы паутины, простиравшиеся в каждом углу. Хуже всего было то, что возле окна виднелось влажное пятно, отчего там, где протекала вода, ковер почернел.
Экономка проследила за направлением его взгляда и свободно махнула рукой. — Молчите! Это всего лишь трещина. Вы могли видеть такую же в столовой. Сильно протекает, когда идет дождь. — Экономка пошла вперед, чтобы коснуться льняного белья на кровати. — Как мне кажется, с тех пор как мы в последний раз меняли постель, прошло приблизительно три месяца, поэтому оно может быть не свежим.
Месяцы? Брови Девона поднялись вверх.
Прежде чем он смог ответить, она вздохнула. – Я не хочу, чтобы вы умерли от лихорадки. Я предполагаю, что оно должно было проветриваться.
Мягко сказано. Девон изо всех сил старался контролировать свои эмоции. — Нет ли здесь других спален?
— Это большой замок, несомненно, — гордо заявила экономка. — На этом этаже десять пустых комнат для гостей.
— Хорошо! Несомненно, одна из них готова.
— О, я бы не была так уверена в этом. Действительно, в этом грустно признаваться, но когда госпожа предпочитает бывать в Эдинбурге, у нас нет причины, чтобы поддерживать в порядке каждую комнату.
Девону пришлось сжать губы, чтобы не произнести проклятие. — Уже поздно. Я устал. В конце концов, здесь должна быть хоть одна комната. — Он взял лампу у экономки и пошел дальше по коридору, открывая незапертые двери и заглядывая внутрь. — Я не требователен, я только хочу что-то сухое, и... — Он остановился внутри дверного проема. В отличие от других комнат, эта не пахла плесенью.
Но лучше всего было то, что в центре комнаты стояла огромная кровать, задрапированная толстым голубым бархатным покрывалом и, сложенными высокой горкой, белыми кружевными подушками. Огонь пока не горел, но дрова были уже на месте, готовые к использованию. Воздух был освежающе чист и ароматен, чувствовался запах лаванды и еще чего-то.
— Замечательно, — сказал он. Так и было.
Экономка появилась рядом с ним. Она взяла лампу, схватив его за руку, и твердо вывела его из комнаты. — Замечательно или нет, но вы не можете здесь оставаться.
Девон уперся пятками в дверном проеме. — Что не так с этой комнатой?
— Ничего но...
— И белье чистое?
— Я самостоятельно сменила его только вчера, но...
— Есть какие-то трещины в полу, стенах или потолке?
— Нет, но...
— Я останусь здесь. — Он потребовал лампу и поднял ее, чтобы лучше осветить комнату. — Да, красиво.
— Да, но комната... — Она закусила губу, колеблясь. — Я полагаю, что одна ночь не принесет вреда. Я всегда смогу приготовить другую комнату завтра.
— Конечно, можете, — сказал он, хотя у него не было намерения отказываться от того, что, как он подозревал, было самой приличной комнатой во всем замке.
Она мрачно посмотрела на него, а затем прошла мимо, остановившись возле канделябра, украшавшего ночной столик. — Если вы пообещаете ничего здесь не трогать, я позволю вам остаться. — Она зажгла свечи. — Эта дверь ведет в гардеробную хозяйки, хотя леди Стрэтмор предпочитает новую часть замка, и никогда не спит здесь. Эта комната была построена для прислуги, поэтому «она такая маленькая».
— Не важно, что она маленькая. — Девон удивлялся, почему она была такой чистой, в отличие от других. — Маленькие комнаты легче обогреваются.
Экономка кивнула. — Вы правы. И никакого дыма. Лорд Стрэтмор выложил камин из кирпича, чтобы тот не дымил.
— Замечательно, — сказал Девон. Он улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой. — Спасибо за вашу помощь. Я чудовищно устал, так что выглядел дураком, если бы стал дожидаться прибытия Тилтона.
Выражение ее лица смягчилось, как только она окинула комнату взглядом. — Тогда я тоже пойду спать, сэр. Как только ваш камердинер прибудет, я отошлю его наверх. А утром, когда лорд Стрэтмор проснется, я скажу ему, что вы здесь. — Она сделала реверанс, а затем ушла, закрыв за собой дверь.
Девон был очень рад наконец-то остаться одному. Он разжег огонь и, к его огромному удовольствию, дрова немедленно ярко загорелись, и постепенно стало тепло.
Совершенно усталый, он снял сапоги и поставил их под кровать. Затем он снял пиджак, развязал галстук, и отбросил его в дальний конец комнаты. Тилтон соберет все завтра утром и вычистит. Зевая, Девон снял жилет. Как только он перебросил его через руку, раздался слабый звон, и что-то серебристое вывалилось из кармана и покатилось по полу.
Девон последовал за маленьким кольцом, поймав его, прежде чем оно закатилось в широкую щель в камине. — О, нет, не надо, — бормотал он, поднимая кольцо, и бросая его на подставку для свечей на ночном столике. Один бог знает, что ему не нужна эта проклятая вещь, но старинное кольцо было фамильной драгоценностью, и если он потеряет его, братья его убьют. Хуже, они сделают это вместе, чтобы удостовериться, что это причинит ему боль.
Он посмотрел на кольцо-талисман Сент-Джонов, чувствуя тревожную скованность в горле. Будь неладен его брат Чейз, спрятавший эту проклятую вещь в экипаже. Девон думал, что если бы он был там, где его невозможно найти, Чейз обманом заставил бы их старшего брата Маркуса взять кольцо.
Девон, конечно же, не верил в проклятия. Это была бессмыслица. Всего лишь сказка, рассказанная его матерью, чтобы как-то развлечь своих шестерых детей.
Но все же… Девон посмотрел на кольцо в упор, что-то сжалось в нем от беспокойства. До сих пор легенда доказывала свою правдивость. Трое из братьев Девона стали жертвами кольца: Чейз, Энтони и Брэндон были уже женаты. — Так лучше для них, — сказал Девон, глядя на кольцо. — Но не для меня.
Некоторые мужчины были созданы для семейной жизни. Но не Девон. Иногда, поздно ночью, в тех случаях, когда ему случалось оставаться одному, его посещали ужасные мысли. О которых он никогда не говорил вслух. Ему было почти тридцать и он больше не испытывал такого грандиозного страстного влечения. Совершенно. О, он влюблялся много раз, но он никогда не любил, с такой страстью, как у его родителей, которая может длиться вечно.… Чуть больше двух месяцев... казалось, было максимальным периодом времени, пока он был заинтересован женщиной, не важно насколько красивой, остроумной и желанной она была.
Каждый раз Девон думал, что нашел совершенную женщину, а потом, завоевав ее, и, держа в своих объятиях, он обнаруживал, что ищет что-то новое. Это беспокоило его иногда, намного больше, чем ему бы хотелось.
Так почему же это кольцо приводило его в замешательство? Что, если он поддастся кольцу, и женится, только затем, чтобы проснуться месяц спустя с разбитым сердцем, осознавая, что совершил ужасную ошибку?
На пути в Килкэрн Девон придумал план в расчете на то, чтобы защитить себя, — он будет избегать женского общества – любого женского общества. Как минимум до тех пор, пока он не сможет вернуться в Лондон и доставить кольцо в руки ни о чем не подозревающего Маркуса.
Девон снял последнюю одежду и бросил ее вместе с жилетом в самый дальний угол к остальным вещам. А затем, голый и согретый огнем, лег в кровать, укрывшись одеялом. Подушки были взбиты и наполнены пухом, простыни мягкие и прохладные, особенно по сравнению с его кожей. Он повернул голову и глубоко вздохнул свойственный женщинам аромат лаванды, думая о том, как прекрасно было бы переплести свои ноги с гладкими округлыми ногами женщины. Нет, проклятие. Нет, пока он не освободится от этого проклятого кольца.
Гоня мысли, прочь, он улегся удобней и закрыл глаза.
Но сон не шел к нему. Он устал, но мысль о том, чтобы обходиться без женщины, любой женщины, несколько недель, угнетала его. Он любил женщин. Он любил их улыбки, их увлеченность лентами, бантами и украшениями, то, как они утомлялись чем-то пустым, но, вместе с тем, имели достаточно душевного тепла, чтобы простить неблагоразумный поступок, сказав при этом всего лишь несколько хорошо подобранных слов. Он любил ароматы духов, которые они использовали, звук их смеха. Он любил чувствовать их мягкую кожу, уста, на вкус напоминающие розовые бутоны. Он любил хихиканья и звуки, и легкость, с которой они выказывали свои чувства. Он любил все.
Только…это не была настоящая любовь. Не могла ею быть. Но это была единственная разновидность любви, которую мог чувствовать Девон — возбуждающая, волнующая и достойная сожаления быстротечная любовь.
Он думал о том, как его младший брат Чейз смотрелся со своей невестой Хэрриет на их свадьбе. В этом было что-то крепкое и волшебное. Девон спросил Чейза, как тот узнал, что Хэрриет, — та единственная, и брат ответил. — Жизнь без нее хуже смерти.
— Драматизм, — сказал Девон с отвращением, ощутив при этом короткую вспышку зависти. Драматизм или нет, но казалось, что Хэрриет и Чейз на самом деле нашли что-то особенное, что-то продолжительное. Что-то вечное.
Но это было не для Девона. Колени зудели от внезапно возникшего желания сбежать отсюда, подальше от мыслей быть прикованным к женщине, которая, в конечном счете, быстро ему надоест. Как только волшебство новизны пройдет, будет недостаточно чувств, чтобы поддерживать взаимные отношения. Возможно, это ужасная правда, которую когда-нибудь обнаружит Чейз.
От усталости у Девона стало покалывать под веками, он сдвинул шторы, более плотно закрыл кровать, надеясь, что черная как смоль темнота позволит ему уснуть.
Возможно, ему не нужно было отказываться от всех женщин. Возможно, он мог избегать только тех, кто был угрозой для его сердца.
Хм. Теперь это был гораздо более лучший план. Всё, что ему следовало делать, это как можно точнее и быстрее определить, какие из женщин, за которыми он ухаживал с целью дальнейшего развития отношений, не относятся к достойным, и избежать дальнейшего знакомства с ними. В уме он составил список прошлых завоеваний и начал сравнение характерных черт.
Полчаса спустя Девону пришлось признать, что он определенно склонялся к миниатюрным, с женственными формами женщинам. Прирожденным женщинам, умеющим извлекать выгоду из всего.
Девон решил, что для него будет не очень сложно держаться подальше от женщин этого типа. Вместо этого, он будет развлекаться только с неподходящими, грубыми девицами.
Здесь. Следует позаботиться об этом проклятом кольце. Жизнь, в конце концов, была не такой уж и трудной. Его глаза медленно закрылись, и он погрузился в глубокий, глубокий сон.
Ilona:
» Глава 2
И теперь, чтобы вы не расслаблялись, еще одна глава... Ожидание было долгим и вы заслужили этот подарок за терпение и веру в нас!Глава 2 (Jolie), бета - ридинг(Ilona)
Девон Сент-Джон не лучше других мужчин. Это правда, я думаю, что он действительно красив. И каждый знает, что его семья богата и имеет большие связи. Я думаю, что верно также и то, что есть что-то очаровательное в мужчине, который знает себе цену и способен оценить других. И Бог видит, я не восприимчива к его улыбке, я просто таю на месте. Но кроме этого…о проклятие! Я полагаю, что он лучше всех мужчин.
Мисс Кларисса Фулертон — своей невестке виконтессе Мурленд, наблюдая вальс в Альмаке.
Светало, свежий, легкий ветерок шевелил вереск и гнал грозовые тучи подальше от Килкэрн. Солнечный свет пробивался сквозь узкие окна комнаты Девона. Полный золотистого озорства луч проскользнул через единственную трещину в занавеске и пощекотал его за нос.
Девон протер лицо руками. Он зевнул, прищурился от света, медленно осознавая, где он. Неподвижные руины Килкэрн Касл. Он вдруг обрадовался балдахину на кровати, занавеси которого не пропускали много света. Было бы действительно мрачно лицезреть останки и руины окрестностей перед завтраком. Дверь открылась, послышались шаги, оповещая о том, что кто-то вошел в комнату.
А, Тилтон! Слава богу. Камердинер умел делать приятные вещи. К этому времени все уже должно быть готово к новому дню.
Девон облокотился на локоть и приподнял край шторы. Но это был не Тилтон. Женщина стояла спиной к нему, и, судя по непривлекательной одежде, это была горничная.
Она распахнула гардероб, дверь громко ударилась о стену. Прежде чем он успел спросить, что ей нужно, она громко вздохнула и пренебрежительно провела рукой по волосам так, что они засверкали на солнце. Ее волосы ярко блестели; красные и золотистые нити соперничали со светом.
Девон рассматривал представшее перед ним зрелище, почти завороженный светом. Он задавался вопросом, были ли ее волосы такими же мягкими, как это казалось с виду, такими густыми и вьющимися, как будто они жили сами по себе. Она наклонилась, чтобы вытащить коробку внизу гардероба. Она сняла крышку, а затем начала рыться среди беспорядочно лежащих лент, что-то бормоча при этом.
Брови Девона приподнялись. У него было выгодное месторасположение на кровати: сейчас на уровне его глаз находилась ее попка. В данную минуту этого было достаточно, ибо эта заслуживающая особого внимания попка была красиво очерчена тонким, домотканым материалом платья служанки. Было похоже на то, что она соблазняет его.
Рыже-золотистые волосы… сексапильная попка. Была ли эта попка такой же соблазнительной, насколько она выглядела? Несомненно, она была очень округлой, решил он, складывая чашеобразно руки, приблизительно соразмеряя их с ее ягодицами. Сексапильно. Чувственно. Щедро. Достаточно полно, чтобы расшевелить даже его сонное тело. Его плоть напряглась в предвкушении.
Его любопытный взгляд опустился ниже. К ее попке, полной и округлой, присоединялась пара очень длинных ног. Уже через мгновение в его голове начал вырисовываться образ — крепкая, хорошо сложенная фигура горничной на нем, как он поддерживает ее за ягодицы, в то время как она обхватывает своими длинными ногами его талию. Под простыней его плоть стала еще тверже.
Теплая улыбка появилась на лице Девона. Это было что-то! Он лег в постель с желанием преследовать только неподходящих, доступных женщин, и, пробудившись, обнаружил идеальную кандидатуру на расстоянии вытянутой руки — простая горничная с волосами цвета огня и пышным соблазнительным телом. Она не была похожа на искушенных опытом миниатюрных женщин, которых он преследовал в прошлом, поэтому она вполне могла быть его спасением. Он был так увлечен, представляя ее в своей кровати, что у него, по правде говоря, не было даже и мысли о любви или о чем-то другом.
Он по-новому оценивал ее, неожиданно страстно возжелав преодолеть трудности первых минут знакомства. Она восхитительно отличалась от его привычных кокеток. Не только потому, что была на голову выше, но еще и потому, что была пышней в груди и бедрах. Абсолютно великолепный экземпляр, если признаться себе в этом честно. Тем более что он никогда не укладывал в постель женщину с таким потрясающим оттенком золотисто-красных волос. Все говорило, что это будет рискованный, возбуждающий новый опыт.
— Клянусь драконом, — пробурчала женщина, ее голос был глубокий и грудной, подобно поднимающемуся через утреннюю вересковую пустошь туману. Она со злостью пнула коробку, прежде чем направится к двери, ее профиль вырисовался на фоне темно-вишневого гардероба.
Девон бегло посмотрел на прямой нос, полные, сексуальные губы; и длинные ресницы, затеняющие глаза неопределенного цвета. Отлично! Оказывается, она еще симпатичней, чем он себе представлял.
Ухмыляясь, он раздвинул шторы. — Доброе утро, милая.
Как только шевельнулась штора, женщина развернулась к нему лицом.
— Кто вы? — Ее брови опустились ниже, пока она пыталась восстановить дыхание. — И кто позволил вам находиться здесь?
У нее был небольшой провинциальный акцент, чего он не ожидал. В действительности, ее произношение нельзя было считать неподходящим для Лондона. Но что действительно привлекало его внимание, так это ее глаза — глубокие, цвета молодой листвы, сердито сверкающие.
Девон тянул время, чтобы собраться.
— Я друг Стрэтмора.
Она посмотрела на него полным спокойствия взглядом, ничего не выражающим. — Знает ли он, что вы здесь?
Девон пожал плечами. — Я отослал ему письмо, хотя, кажется, он держал информацию при себе. Никто не знал, что я должен был приехать.
— А кто вы такой?
— Девон Сент-Джон. — Он ждал, пока в ее взгляде не промелькнет узнавание, но ничего не произошло. Хорошо. Проклятие или нет, но он был бы негодяем, если бы воспользовался своим именем в личных целях, в попытке уложить эту девчонку в постель. Он никогда прежде не делал ничего подобного, и сейчас не собирался начинать это.
Он собрал подушки и уложил позади себя, теперь он мог облокотиться на них и продолжить наблюдение за выражением лица женщины.
Она внимательно рассматривала его, но не сделала ни одного движения, чтобы закрыть дверь.
— Кто вас впустил? — повторила она.
— Экономка, я полагаю. Низенькая женщина, довольно худая. — Он показал рукой. — Вот где-то такого роста, с большими ступнями и с толстой, серой косой.
— Похоже, что это она, — мрачно сказала горничная. — Меня удивляет, какого дьявола она не показала вам одну из гостевых комнат.
— Ни одна из них не была готова.
— Это не удивительно. И все же она не имела никакого права давать вам эту комнату. — Она встретилась с его взглядом и сухо сказала, — Это моя комната.
Экономка сказала, что это комната горничной, что объясняло, почему зеленоглазая женщина говорит довольно безукоризненно. — Так это ваша кровать, не так ли? — Он улыбался своей самой чарующей улыбкой. — Я люблю запах лаванды. — И любил бы его даже больше, если бы вдыхал этот сладкий аромат с ее обнаженной кожи, а не только с подушек и простыней.
— Как приятно, — сказала она тоном, подразумевающим все что угодно, только не это. — Я уверена, что кто-нибудь к этому времени приготовил вам комнату. Вам пора уйти.
Манеры у горничной были не более радушные, чем у экономки прошлым вечером. Прислуга в Килкэрн Касл была недостаточно обучена. Фактически, она была наихудшей из всех, которых когда-либо знал Девон, за исключением кучера его брата Брэндона, не совсем исправившегося вора.
Девону было свойственно подшучивать над горничной, в особенности тогда, когда он хотел очутиться вместе с ней в постели. Он обвел ее взглядом, задержавшись на ее полной груди, округлых бедрах. Приятное, подобное очень мягкому матрацу, ее тело манило его провести в удовольствиях несколько приятных часов. Он представлял, как она будет выглядеть, лежа на простынях и ему пришлось переместиться, чтобы снова почувствовать себя удобнее. Он не знал, была ли в этом виновата легкая атмосфера вызова, исходящая от ее весьма аппетитных округлостей, или, виноваты были сами округлости, но он уже был совершенно готов вкусить их щедрый дар.
Он немного потянулся, позволяя простыням соскользнуть ниже. Как только ее глаза скользнули от его груди к паху, он сказал: — Замечательная кровать. Матрац — прочен, а простыни сладко пахнут. Возможно, я останусь здесь.
Ее взгляд резко вернулся к его лицу, и она хлопнула своими руками по бедрам. — Неа, не останетесь.
Вот он, слабый намек на шотландский акцент. Очевидно, когда горничная раздражалась, ее акцент становился более различимым. Девон скрыл улыбку и пожал плечами. — Увидим.
— Мы не будем ничего смотреть. Вы уйдете сейчас же.
Он посмотрел вниз на свой пах, едва скрытый от обозрения тонкими простынями. — Сейчас?
Ее пристальный взгляд проследил за его взглядом туда, где его очевидная реакция была различима среди складок. Ее щеки запылали, став пунцовыми под кожей цвета сливок. — Нет, — сказала она поспешно, — не сейчас. Но сразу же, как только я уйду. После этого вы можете одеться и уйти.
Он не собирался уходить, как минимум без поцелуя — или чего-то большего, — что даст ему силы сопротивляться каким-либо соблазнам, которые припасло проклятое кольцо-талисман. Он посмотрел вниз на коробку, которую она вытащила. — Что вы ищете?
— Ле... — она сжала свои губы, сердито посмотрев на него, как будто он совершил какой-нибудь грех. — Не ваше дело. — Она наклонилась и швырнула крышку на коробку. Затем она взяла ее и поставила в переполненный гардероб, захлопывая дверь. — Я оставляю вас, чтобы вы смогли одеться, а затем вернусь и закончу то, что делала.
— Не уходите пока. — Он похлопал по кровати рядом с собой, наблюдая за ней из-под опущенных ресниц. — Останьтесь, поговорим немного.
Одна ее бровь поднялась в скептическом недоверии. — Поговорим? — Ее взгляд подчеркнуто опустился на его пах. — Это не то, чего вы, кажется, хотите.
Его горло сдавило от неожиданного смеха. Она держалась дерзко, с остроумием. Как жаль, что у него было так мало времени, чтобы полностью насладиться ее грешным восхитительным телом. Поэтому он немедленно начал действовать.
Девон прямо встретил ее взгляд. — Я хотел бы провести больше времени в Килкэрн Касл.
— Вы не останетесь надолго?
Девон проигнорировал радость, прозвучавшую в ее голосе. — Я здесь по делам моего брата, я должен уехать через три недели. Какая жалость. — Он изучал ее из-под опущенных ресниц и ждал.
Она переступала с одной ноги на другую, в ее глазах было любопытство. Немного погодя, она быстро спросила, как будто бы слова были сказаны ею против воли: — Почему жалость?
— Потому что, если бы не этот ужасный факт, я бы остался здесь и провел дни, недели, медленно соблазняя вас, поддразнивая и мучая, вопреки вашему неодобрению, пока у вас не осталось бы ничего, кроме исступленных восторгов и вздохов удовлетворения.
То, как она покраснела до этого, не шло ни в какое сравнение с тем, какими пунцовыми от распространяющегося жара стали ее щеки.
Девон наклонился вперед. — Больше всего на свете я хочу поцеловать вас, прямо сейчас. Можно?
Она мигнула, и он увидел, что ее ресницы были такими длинными, что запутывались в уголках. — Поцеловать?
Это не было приглашением. Но будет. Одним плавным движением он переместился на край кровати, поставил свои ноги на пол, схватил руку женщины и притянул ее к своему почти обнаженному паху. Это было неудачной затеей, если бы простыня не запуталась вокруг его бедер, между ними сейчас не осталось бы ничего, кроме ее юбки.
Не давая ей возможности вздохнуть, он наклонился, и поцеловал ее.
Его поцелуй был глубоким, основательным, его рот накрыл ее, его язык давил на ее губы. Он пробовал, дразнил, изливал каждую унцию своего сильного желания и жаждал одного прикосновения.
Она напряглась, но не двигалась, ни приветствуя, ни сопротивляясь его объятиям, хотя он чувствовал охватившую ее ярость, когда прижал ее ближе. Он почувствовал необузданное желание в ответ на свое собственное.
Слабый стон раздался из ее горла, и Девон крепче обнял ее. Но, после этого, она обмякла в его объятиях, отвернулась и с трудом дышала.
Это был невероятный сладострастный момент, чувствовать ее в своих руках, ее вкус на своих губах, ее сердце, бьющееся так сильно, как его собственное, бушевавшее в ответ.
Девон тесно держал ее и не двигался. После достаточно длительной борьбы с сильной волной желания, причиняющего боль его чреслам и заставляющего плотно напрягаться его горло, он достаточно выровнял свое дыхание, чтобы поднять голову и посмотреть вниз на ее лицо.
Он ожидал, что она будет в состоянии шока. Или, возможно, предъявит претензии, что все, что ему нужно — это только целоваться.
Но вместо этого, несмотря на ее горящие щеки, она достаточно смело встретила его взгляд, и сказала сильно запыхавшимся голосом. — Черт возьми, опять. — К его большому удивлению она, казалось, сдерживает выражение отсутствия интереса.
Из всех сотен, нет, тысяч, поцелуев, которыми он наслаждался, ни один не был встречен с такой реакцией — полным отсутствием интереса, с привкусом скуки. Он не привык к тому, что может увидеть выражение скуки на лицах женщин, которых одаривал своим умением. Смятение, да. Изумление, да. Даже трепетное волнение. Но скука?
Он немного отодвинулся назад, чтобы можно было полностью видеть лицо горничной. — Прошу прощения, но вы сказали, — Черт возьми, опять?
— Да, — сказала она, встретившись с ним взглядом. Ее щеки покраснели, ее губы немного припухли, ее грудь все еще быстро вздымалась, — все эти признаки уверяли его в том, что она лукавила.
Но что еще больше интриговало, то, что она могла так равнодушно смотреть и говорить. — Что вы имеете в виду под словом «опять»? — спросил он.
Она старалась изо всех сил сидеть прямо, но когда он отказался ослабить объятия, она только вздохнула, у нее было сладкое дыхание, со вкусом корицы. — Каждый раз, когда у Стрэтмора бывают гости, я чувствую себя разбитой. Я чертовски устала от этого.
Губы Девона задрожали. Дыхание горничной было сладким, в отличие от ее речи. — Если вы не хотите этого, тогда вам следует попытаться быть менее соблазнительной.
— Соблазнительной? Мне? — Кэт Макдональд посмотрела в синие-синие глаза захватившего ее в плен человека, проигрывая битву в попытке казаться безразличной. В ее мозгу настойчиво билась мысль, что самый красивый мужчина, которого она когда-либо встречала, придвинул ее к своим бедрам подарил ей опытный, страстный поцелуй. Одновременно с этим тело ее ослабело, сердцебиение усилилось, а грудь напряглась от неизвестного чувства.
Это было все, что она смогла сделать, чтобы показаться скучной, однако она справилась. Это был лучший способ, чтобы ослабить нежеланное внимание, хоть что-то, — в чем Кэт превзошла других. Что-что, а с чем она была хорошо знакома, так это с этим. Но, в некоторой степени, это был ее изъян. Она предала свое доброе имя за что-то, что казалось более важным, только, чтобы обнаружить, что была неправа, совершенно неправа. Сейчас она была вынуждена иметь дело с последствиями этого решения, принятого так необдуманно восемь лет назад.
Он поднял палец и провел им по ее щеке, прикосновение поражало своей мягкостью. — Вы сексапильная, соблазнительная женщина, моя дорогая. И Вы хорошо знаете это.
Защита Кэт дрогнула, но лишь немного. Черт возьми, как она будет бороться со своим предательским телом, когда этот грубиян Девон (или кто-либо другой) сыпал комплиментами в ее адрес, достаточно искренне, чтобы заставить ее дыхание участиться?
Конечно, все это было практически невозможно, твердо говорила она себе. Она была какой угодно, но не соблазнительной. Она выглядела достаточно хорошо, когда прикладывала к этому некоторые усилия, но была все равно большой и неловкой, и было еще очень раннее утро для того, чтобы выглядеть как-то по-другому, а не просто бледной. Ее глаза были все еще заспаны, волосы, которые она вымыла прошлым вечером, выглядели непослушными и слежавшимися, а это она действительно ненавидела. С одной стороны прическа была определенно пышнее, чем с другой, и ее беспокойству не было конца. Что еще хуже, на ней было одно из рабочих платьев, из одноцветной серой шерсти, которое жало в плечах, и было слишком свободным в талии. Поэтому, встретившись с ним взглядом, она твердо сказала: — Я не соблазнительная.
— Я бы назвал вас не только соблазнительной, — сказал Девон с удивительной быстротой. — Ваши глаза сияют глубокой зеленью. Ваши волосы цвета утреннего неба, когда солнце прикасается к нему, золотое и красное в одно и то же время. Все остальное... — Его взгляд прошелся по ней, пока ее щеки не покраснели. — Все остальное...
— Достаточно, — сказала она поспешно. — К чему вы клоните?
— Ни к чему. Я только знаю, что вы прекрасны, и созданы для объятий.
— В этом? — Она со скептицизмом посмотрела на свое выцветшее платье. — Вы можете называть это прекрасным или созданным для объятий?
Его взгляд переместился на платье, задержавшись на ее груди. — О да. Если вы хотите быть незаметной, вам следует перевязать свою грудь.
Она задохнулась.
Он ухмыльнулся. — Включая и некоторые другие ваши места.
— Я не знаю, о чем вы говорите, но, пожалуйста, позвольте мне...
— Я говорю о формах. Возможно, если вы стянете себя в бедрах, тогда вы не будете выглядеть столь пышной, и вам не придется сражаться с такой деревенщиной как я, пытающимся поцеловать вас на каждом шагу.
Она увидела смешинки в его глазах, и это еще больше ее обезоружило.
— Кроме того, — продолжал он, как будто и не останавливался, — вам нужно спрятать свои глаза и, возможно, надеть тюрбан, если вы хотите, чтобы мужчины, подобные мне, перестали обращать на вас внимание.
— Хм. Я не забуду это в следующий раз, когда столкнусь с вами, или с другим распутным закадычным другом Стрэтмора. А сейчас, если позволите, мне нужно идти, я должна еще кое-что сделать.
Его глаза засветились. — А если я не соглашусь?
— Тогда мне придется заняться вами непосредственно.
— Ого! Женщина с характером. Мне это нравится.
— О нет, — она резко повернулась, — вы мужчина, который не ценит свои конечности.
Подразумевалось, что это замечание уничтожит его. Вместо этого, он засмеялся, звук его голоса был низким и глубоким. — Сладенькая, я ценю свои конечности, хотя это ваша обязанность восхищаться ими.
— Мне не нужна такая обязанность, большое спасибо.
— О, но если вы против, то тогда это будет моя обязанность — действовать таким образом, чтобы возбудить восхищение на должном вокальном уровне. — Девон наклонился вперед и промурлыкал ей на ухо, — вы восхитительно стонете, моя дорогая. Я слышал ваши стоны, когда мы целовались.
Ее щеки загорелись. — Единственный звук, который вы услышите от меня, — это крик о помощи.
В его взгляде стало немного меньше юмора, и он сказал очень серьезно: — Я бы отдал свою жизнь, пытаясь услышать тот стон снова. Вы откажете мне?
Все эти годы, когда она остерегалась хватающих рук друзей своего сводного брата, никто не пытался добиться ее расположения словами. Никто. Его тактика удивила ее, и особенно, некоторые вещи. — Пожалуйста, позвольте мне уйти. Это неправильно — сидеть между ваших бедер.
— Неправильно, но, тем не менее, удобно. Он поджал губы. — Я не уверен, что смогу. За определенную плату.
— Плату? Чтобы получить освобождение из моей кровати?
Его глаза внезапно вспыхнули, улыбка на его чувственных губах заставила ее сердце биться сильнее. Его руки, такие горячие до этого, сейчас казались еще горячее, они почти обжигали через материал ее платья. — Моя сладкая, — сказал он, — вы не в кровати, но между моими бедрами. Если бы вы были в кровати, я бы потребовал намного больше, чем поцелуй, за вашу свободу.
Она нахмурилась. — Это несправедливо. — Действительно, так оно и было.
— Жизнь редко бывает справедлива, — возразил он.
Кэт не могла поспорить с ним. Жизнь уже доказала это. Черт, это не будет так несправедливо, если он будет действовать исходя из своей логики. — Я уже подарила вам поцелуй, — разумно отметила она.
— Вы не целовали меня, — это я вас целовал.
— Это все, что вы от меня получите.
— Действительно? — Его бедра сжались, и он посмотрел на нее сонным, сексуальным взглядом, что совершенно лишило ее возможности мыслить. — Как жаль, ибо я наслаждался этим поцелуем. Даже больше, чем следовало бы. Без сомнения, это был самый интригующий, самый восхитительный поцелуй, который я когда-либо получал.
Несмотря на решение Кэт выглядеть неподвижной, короткая вспышка гордости проснулась в ней. По манерам незнакомца и его внешнему виду было видно, что он привык к тому, что его целовали… на самом деле, он был мастером поцелуев. И все же, он был под впечатлением от ее усилий. Тем более, она даже не пыталась произвести на него впечатление. Она спрашивала себя, почему он считает иначе. Он был бы совершенно изумителен и...
Кэт моргнула. Клянусь драконом…, если она продолжит думать об этом, то уговорит себя снова его поцеловать. И ему даже не придется ничего говорить!
Ее взгляд остановился на незнакомце, и она заметила, что он пристально наблюдает за ее реакцией, с довольной улыбкой на губах, как будто действительно знал, о чем она думала. Я играю ему прямо на руки, проклятие!
— Достаточно. Я буду считать до трех, пока вы не освободите меня.
В его синих глазах появилось изумление. — Или?
— Или я буду вынуждена причинить вам боль.
Он тихо засмеялся, звук исходил из его груди. — Действительно? И как вы...
— Один.
— О, перестаньте. Все чего я хочу, — только поцелуй. Вы уже подарили мне один, что может причинить вред?
— Два.
Он покачал головой. — Клянусь, Вы упрямая штучка. Намного упрямей моей сес...
— Три. — Она подняла ногу и со всей силы опустила ее. Это был мощный удар задней частью ее ботинка по его голой голени. Его хватка немедленно ослабилась. Кэт вскочила на ноги и кинулась к двери, прежде чем ее тюремщик выругался в довольно красочных выражениях.
Добравшись до двери, она не стала тратить время на то, чтобы захлопнуть ее. Затем она продолжила свой путь вниз, через большой зал и за дверь, после чего поспешила к конюшням.
Она не думала, что мистер Девон Сент-Джон последует за ней, — ему придется достаточно долго искать одежду.
Но все же, сердце ее стучало так, как будто оно ушло в пятки. И, возможно, в некотором смысле, так оно и было.
В конюшне, слава Богу, никого не было. Она поспешила в пустое ближайшее стойло, в чистом воздухе пахло сеном и овсом. Она прошла прямо в амуничник*, где закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, пытаясь успокоить дыхание, постепенно успокаиваясь.
Она всегда защищалась от приставаний гостей Килкэрна. Кэт никогда и никому не позволяла касаться ее, держать ее в своих объятиях и целовать. Этот человек просто застал ее врасплох своими сладкими речами и улыбающимися глазами. Но сейчас она будет осторожной с ним; возможно даже очень осторожной.
Разумеется, Кэт никогда не нравилось внимание испорченных друзей Малкольма, но сейчас, она почувствовала приятную дрожь возбуждения. На самом деле, она ощущала много эмоций, пока была в объятиях Девона Сент-Джона, и все они были небезопасными.
Эта мысль укрепилась в ее голове, пока она ждала, что дыхание немного успокоится, прежде чем покинуть амуничник и найти лошадь. Затем она оседлала ее и поскакала через лес и холмы так, как будто за нею гнался сам цербер.
* Помещение в конюшне для хранения конского снаряжения.
Фройляйн:
Ой, Илона - молодец!!! Пока Эрика "проснулась" тут уже закрутилось!
Девочки-переводчицы и особенно Илона - СПА-СИ-БО вам за проделанную работу над этим воистину мнОгОстрадальным переводом!
LesiK:
Урааа, случилось чудо, дуг спас друга, и на нашей улице (не говорящих на англ.) наступил праздник.
Jolie, Ilona, спасибо!!!
, довольно интересное начало 
Афина:
Jolie, Ilona, спасибо вам огромное за великолепный перевод и бета-ридинг, а Фройляйн, как куратору.
Спасибо всем девочкам-переводчицам! Поздравляю всех с началом выкладки.
Это большой подарок к празднику, а для меня, вдвойне.
Спасибо! 
Muffy:
Девочки, спасибо за начало выкладки нового романа.
Особая благодарность Фройляйн, потому что организация - дело нешуточное и очень напряженное. За нее возьмется далеко не каждый
Ilona:
Muffy писал(а):
Особая благодарность [b]Фройляйн, потому что организация - дело нешуточное и очень напряженное. За нее возьмется далеко не каждый
Полностью присоединяюсь к этим замечательным словам! Мы все, конечно, сила, но, нами нужно руководить, когда кнут, когда пряник применять...
Спасибо всем за добрые слова, рада, что вам понравилось.
