Анн и Серж Голон и их несравненная Анжелика

нет, и даже не знала о таком. Видимо, это то, что недавно издавал Книжный клуб?

Филипп мне не непонятен, а неприятен.

И еще раз - ко мне, пожалуйста, на ты

только наши переводчики и редакторы предпочли не напрягать умы советских читателей таким оскорбительным удовольствием от насилия, которое получила ГГ.

ну, это тоже думаю от того, что читали старые укороченные переводы, где отсутствует половина диалогов и постельных сцен Ф и А.

хорошо)) ко мне тоже пожалуйста

Анжелика не ответила, но, когда он вновь приблизился, не стала сопротивляться.
Вард неторопливо, с наглым спокойствием поднял ее длинные юбки из шуршащей тафты, и она почувствовала, как его теплые руки нежно гладят ее тело.
— Прелестно, — вполголоса произнес он. — Бесподобное лакомство.
Анжелика не помнила себя от унижения и страха. В ее воспаленном разуме проносились какие-то нелепые картины: шевалье де Лоррен со своим посвечником, Бастилия, вопль Марго, шкатулка с ядом. Потом все исчезло, и ее заполнила паника, физический ужас женщины, знавшей только одного мужчину. Эта новая близость перепугала ее и вызвала отвращение. Она извивалась, пытаясь освободиться из его рук, но не могла выдавить из себя ни звука. Парализованная, дрожащая, она позволила взять себя, плохо осознавая, что происходит…
Внезапно луч света вонзился в темноту их ниши. Затем дворянин, который проходил мимо, быстро убрал свечу и удалился, смеясь и крича: «Я ничего не видел!» Судя по всему, это зрелище было обычным для обитателей Лувра.
Маркиз де Вард не стал отвлекаться на такую мелочь. Во мраке их дыхание смешалось, и потрясенная Анжелика спрашивала себя, когда кончится это ужасное насилие. Подавленная, ошеломленная, наполовину в обмороке, она против своей воли принимала ласку мужских рук, сминавших ее тело. Но постепенно новизна объятий, повторение движений любви, для которых было так чудесно создано ее тело, возбудили в ней ответное волнение, которому она не смогла воспротивиться. Когда сознание вернулось к ней, было уже поздно. В ней вспыхнула искра удовольствия, неся так хорошо знакомую негу, по венам разлилось острое возбуждение, вскоре превратившееся в бушующее пламя.
Мужчина догадался об этом. Он издал приглушенный смешок и принялся за дело с удвоенным умением и вниманием.
Тогда Анжелика принялась бороться с собой, отказываясь платить ему по счетам, но борьба только ускорила ее поражение. Она откинула пассивность и прижалась к нему, подхваченная потоком сладострастия. Чувствуя свой триумф, он безжалостно усилил натиск, а она невольно приоткрыла губы, и из ее горла вырвался хрип, означающий злость и благодарность побежденной женщины.
Когда они оторвались друг от друга, Анжелику захлестнул жгучий стыд. Она спрятала лицо в руках. Ей хотелось умереть, никогда больше не видеть дневного света.

По поводу Варда в новой версии.

Нет, нет у меня уважения к такой женщине. И симпатии тоже. Может, это и ханжески звучит, но таково мое мнение

Да в чем тут ее вина-то? Она что, упивалась тем, что получала удовольствие?

в том, что она пришла спасать любимого мужа, а между тем, походя, и удовольствие получила. Да, подсознательно, да, "против воли". Но тем не менее

Думаешь, это постельные сцены делают из героя настоящего Мужчину?))))

не думаю, но без них тоже нельзя

вообще там вырезано половину мыслей Филиппа, которые совершенно по новому раскрывают его образ, а вторую половину вообще перевели во многих местах неправильно)) вот и получилось потом, что он и "того" не делал и "этого" не говорил

опять-таки, вспомним, КАК любил Жоффрей или тот же Клод, и КАК это делал Филипп. Разница явная

Но в свете выше написанного уже ни чему не удивлюсь

А вот про коровник ничего не помню. Это когда она в коровнике то была?

Но я конечно не читала полный перевод. Даже книг не купила. Жду когда все выйдут, тогда и куплю. Не хочу ждать как ,,Лихорадку,, Она мне все нервы истрепала.

как можно составлять мнение о героях, если даже не помнишь содержания книг???

Ведь мнение складывается сразу после прочтения и даже во время.

И ну да, я еще не читала новую версию этого тома, книги лежат, но это ж Филипп, оттягиваю неизбежное.