Клуб Темного Двора [АРХИВ 2] (18+)

На карточках принято проставлять надписи буквами латинского алфавита:
P.T. – выражение благодарности;
P.t. – поздравление;
P.F. (pour feliciter) - «чтобы поздравить»
Р.Р. (pour presenter) - «разрешите представиться», заочное представление. При желании быть заочно представленным кому-либо, необходимо послать свою визитную карточку вместе с карточкой другого лица, уже знакомого с тем, кому посылающий свою визитку, хочет представить.

Ну, а сам смысл этих букавак заложен в их расшифровке.
ВотЬ в общем... А я бы, а я бы *смотрит на выпирающей бицепс Архангела* нарисовала эти букавачки пряяям *облизала пальчик*.... на визитке, в левом нижнем углу чернилами ну или карандашом. Точно-точно.

Хм....то есть это задание не на великий гугл, а на гибкость мозга? хмм...с гибкостью дела обстоят гораздо сложнее чем с мозгом...
Нусс..начнем
Перво наперво приходят слова Глеба Жеглова (гы - о допросе свидетелей правда) - он рекомендует искренне проникнуться к человеку, стать ему интересным, узнать чем он живет и т.д. - мол тогда он тебе сам все расскажет.
Может во мне умер великий Мазарини, но думаю это поможет добиться желаемого. Другими словами если тебе что-то понадобилась от другого человека -заинтересуй его, убеди в том, что ему самому это нужно..ой, а вот теперь я говорю как распространитель пылесосов...
Давай рассмотрим на конкретном примере:
Я хочу, чтобы ты...ээ...*мысленно - попрыгал на одной ножке? прошелся голым по супермаркету? сказал, что я самая прилежная ученица, что у него были?*
*громко* хочу, чтобы ты меня поцеловал...по-настоящему, а не в лоб!
Как мне тебя заставить? Боюсь миссия невыполнима, но я попытаюсь.
Шаг 1.Я очень хочу, чтобы ты меня поцеловал, Михаил. Я знаю, что это будет ни с чем несравнимое ощущение. Когда я представляю как твои губы сначала легонько касаются моих, пробуют на вкус, ласкают, а затем прижимаются вес крепче, впиваясь до боли, даря и наказывая одновременно...Я думаю, что это перевернет мой мир! ( это была фаза - заинтересовать)
Шаг 2.Ведь я не поверю, что ты не умеешь целоваться! Неужели это так? Ведь я когда-то слышала (делает вид, что абсолютно не в курсе насчет Элви и Еремы) что архангелы блюдут целибат, что им *театральным шепотом* вообще нельзя! А некоторые...не будем показывать пальцем на Голливуд, говорят, что архангелы и не мужчины вовсе...так бесполое существо состоящее сплошь из праведности и света... (фаза - раззадорить, сподвигнуть к действию путем опровержения)
Шаг 3. Михаил, я давно мечтаю о твоем поцелуе. Но порой я чувствую себя такой одинокой и слабой (грустный взгляд, обнять себя руками), а Вел рядом... И он соблазняет (тон кляузницы) он манит, он завлекает в свои демонские сети, обещая чертоги радости и блаженства... (эта фаза - создание конкурирующий фирмы и соперничества - конкуренция вообще двигатель прогресса)
Заключение. - Михаил, я никогда не смогу заставить тебя (произносится обреченным голосом раненного Бэмби), но знай в твоих руках очень многое...
*поет* ты знаешь все в твоих руках...все в твоих руках...и даже я...
То есть в твоей власти сделать меня...(вкрадчиво) счастливой...

Итог - в общем это наверное основные вехи того, как заставить человека что-то сделать. Но...вопрос в другом..надо ли оно нам если оно сделано не по доброй воли, не из любви/привязанности/уважения и просто доброго отношения, а потому что человека поставили в такие рамки и вынудили...

Сначала хотела подарить тебе это - чтобы подложить под чью нибудь злостную попу, но потом подумала, что это чревато
Тогда нашла вот это

надеюсь ты как и эта девушка оценишь оригинальный дизайн и шкодность)))

Помогает обрести былую уверенность в жизни после приступа разочарования, положительно влияет на физическое и эмоциональное состояние.
ПыСы: Чего ты в спойлерах шрифт уменьшаешь? его наоборот увеличивать логичней, чтоб читать легче было)))
...

Перечитывала несколько раз. Оборот просто мастерский! А взгляд извне - глазами наставника - так неожиданно и здорово! Ты молодец!

Три дня в полном одиночестве. Слуги без лишних вопросов выполняли свои обязанности, избегая попадаться мне на глаза. Чем занималась я? Спала (но не высыпалась), бесцельно бродила по комнате, сидела в постели, обложившись подушками, и клацала пультом от телевизора, перескакивая с канала на канал, пялясь при этом в одну точку. В неимоверных количествах поглощала то, от чего своих детей пытаются оградить все нормальные родители, – чипсы и Колу. Дэррок убьет меня, когда увидит, что я выдула практически весь его запас. Он жутко пристрастился к этой гадости. Однажды они с Авой даже чуть не подрались из-за последней бутылки. О-хо-хой, это надо было видеть!..
Хрустнув в очередной раз жменькой картофельных пластинок, я поймала себя на мысли, что, предавшись воспоминаниям, впервые за эти дни улыбнулась. Улыбка тут же сползла, едва моего слуха достиг мотив «Treat Me Like A Woman» Лизы Стэнсфилд (Относись ко мне как к женщине – прим. авт.).

– Батюшки, как по-человечески! – фыркнула я, в который раз обрывая звонок. Названивать третий день подряд, когда давно бы уже мог явиться лично и объясниться. Как будто это телефонный разговор.
Стыдно сказать, но в этой ситуации, где везде и всюду была виновата лишь я одна, сейчас я именно себя ощущала униженной и оскорбленной. Непонятой. Непонимающей. Потерявшей надежду… Оптимизм и вера в светлое будущее – вот, какие качества отличил во мне мой наставник в свое время. Теперь их нет. Или есть, но очень глубоко спрятались.
Телефон издал жалобную трель, мол, покорми меня! Я бросила взгляд на экран – ни одной полосочки. Босые ноги свесились с кровати, коснулись холодного пола и пошлепали в направлении свободной розетки. Пока шла к трюмо, я успела триста раз споткнуться о разбросанные по всему полу шмотки и опрокинуть несколько пустых бутылок из-под Колы.

– Черт! Да где же ты, мать твою?.. А-а-а, вот ты где! – Я разогнулась, победно извлекая из нижнего ящика зарядку, длинной кишкой повисшую в моей руке. И тут мой взгляд невольно упал в зеркало. Междометия кучненько толпились на языке, так и норовя сорваться с него, но я не проронила ни слова. Просто стояла и смотрела на изможденную фурию, уставившуюся на меня из зеркала своими больными глазами. Немытые волосы дохлыми змеями торчали в разные стороны и просто стенали о воскрешении или достойных похоронах; тушь трехдневной давности живописно залегла тенями под опухшими глазами, в которых вдобавок ко всему еще и несколько сосудов лопнуло. Белая хлопковая футболка, все еще хранящая запах мужа, превратилась в мятое и растянутое нечто, больше похожее на лохмотья для огородного пугала. Зомби, как пить дать, зомби. Просто мечта некрофила! С этим надо что-то делать, с тяжелым вздохом приказала я себе и, отложив в сторону «рыдающий» телефон, взяла в руки гребень, полотенце и направилась в ванную.

Тем же вечером я отправилась на прогулку в город. Ну здравствуй, Дублин! Я скучала по тебе, а ты? Ночной Дублин прекрасен. В сгущавшихся сумерках он выглядел таинственным и мечтательным, и хотелось мечтать и расслабиться вместе с ним. С удовольствием пройдясь по Темпл Бар, где сутки напролет обреталась молодежь, и витал неистребимый дух веселья, называемого на местном жаргоне крайком, я свернула в знакомое кафе-бар, умостилась на высоком стуле и, заказав бокал красного вина, стала ненавязчиво разглядывать публику, наслаждаясь приятной музыкой. Время замедлило свой бег, суета отошла на второй план, уступив место умиротворению.

Зазвучало танго в исполнении Вероники Вердиер , одно из моих любимых. Страстное, пламенное. Я криво усмехнулась и протянула руку к бокалу, но, когда пальцы уже были готовы коснуться холодного стекла, мое запястье крепко обхватила мужская ладонь. Я метнула взгляд на наглеца, да так и застыла: он стоял рядом со мной, такой невообразимо высокий и интригующий, как и в тот самый первый раз. Только сейчас его взгляд не был соблазнительно теплым, он был обжигающе холодным и предупреждающе опасным.
– Потанцуем? – бархатом прошелся по моим ушам низкий, мелодичный голос.
Дежа вю.
Пропустив удар сердца, я пришла в себя, когда, не разжимая пальцев, сковавших мою руку, он потащил меня за собой на танцпол. Ответ ему явно был не нужен. Я едва успела спустить ноги с подножки стула на пол, чтобы не загреметь, зацепившись каблуками.

Это воистину было танго разбитых сердец – одиночества крик, тишину разрывающий. Оно было сродни бою. Мы словно сражались на поле брани. Яростно. Неистово. Каждое движение – захват, оставляющий следы на теле, каждый взгляд – удар клинком, рассекающий плоть, обнажающий нерв. Удерживая за запястье, Дэррок с силой оттолкнул меня от себя, грозя оторвать руку, затем так же резко потянул обратно, закручивая. С глухим ударом я врезалась спиной в его мощную грудь, выдохнув последний воздух из легких. Скользящим движением его ладони прошлись от плеч вниз по моим рукам, разводя их в стороны и вверх и заводя назад, за голову, а затем начали путь обратно. Его пальцы прошлись по моей груди, талии, огладили изгиб бедра; я не сдержала стона и схватила его за волосы. Когда я уже практически разомлела в его руках, Дэррок вновь сжал до боли мою ладонь, развернул к себе лицом и прогнул над полом, да так резко, что пара-тройка позвонков отозвалась характерным хрустом. Я метнула в него полный возмущения взгляд, пока он приводил меня в вертикальное положение, но не успела даже прийти в себя, как меня закрутили словно волчок, внезапно остановив и снова впечатав спиной в непоколебимую преграду. Ах вот, значит, как. Ну ладно, будем играть по твоим правилам!

Его ноги были раздвинуты на ширину плеч, и я не преминула этим воспользоваться. В отместку я сделала классическое па болео (мах назад свободной ногой от колена), при этом умудрившись хорошенько кольнуть его упругий зад шпилькой туфельки. Едва различимый рык над моим ухом свидетельствовал о том, что я достигла своей цели. Ха! 1:1, играем дальше.
Я отступила на шаг, покачивая бедрами в такт музыки и не сводя глаз с мужа. Мы сцепились взглядами, словно клинками, кружа друг напротив друга по танцполу на расстоянии вытянутой руки. Он двигался плавно, гибко, как хищник, загнавший добычу в угол и ждущий удобного момента, чтобы поглубже вонзить клыки в нежную плоть. Его потемневшие глаза, трепещущие ноздри, плотно сжатые губы, весь его вид красноречиво говорил: «Расплата близка. Я сотру тебя в порошок и следа не оставлю». И я терялась в догадках, что же вызвало в нем этот гнев: мой бесцеремонный уход или все же...

«Ну зачем же ты так? Поговори со мной!» – хотелось крикнуть мне. Я обошла вокруг него, приблизилась – Дэррок не обернулся – обвила руками его грудь и закинула ногу на бедро, прижавшись щекой к широкой спине. Мгновение – и мои руки отброшены в стороны, на шею легла тяжелая ладонь, он шагнул назад и протащил меня по паркету на одних лишь носочках. Каждой клеточкой тела я чувствовала, как он борется с желанием отпустить меня и позволить рухнуть на пол к его ногам. Шаг, поворот, свип, перенос, болео, ганчо, коррида, быстрее, еще быстрее, я путаюсь в собственных ногах, пауза и плавное скольжение, но вот опять ускорение, и я все же падаю к его ногам, проехав по инерции еще немного по гладкому полу.

Экспрессия музыки созвучна нашей неистовости. Дэррок протягивает мне руку, я хватаюсь за нее, поднимаюсь на ноги, но тут же отталкиваю, упершись ладонью в его грудь, и вижу, как в его глазах вспыхивает пламя. Мы оба тяжело дышим, я вижу, как вздымается и опадает его грудь. Дэррок сдувает упавшую на глаза прядь и делает короткий шаг ко мне, но я уже разворачиваюсь, чтобы уйти. И тут крепкие руки хватают меня за локти, отбрасывая назад, но не дают отступить далеко, стальной хваткой сковывая запястье. Он резко тянет на себя, и мы сталкиваемся, словно две сошедшиеся высокие волны, расплескивая так тщательно сдерживаемые эмоции. Его губы, такие близкие и такие недоступные, плотно сжаты, моя нога покоится на его бедре, и его ладонь, скользнувшая в разрез платья, обжигает кожу не хуже раскаленного железа. Меня до краев переполняет ярость и… желание. Моя кожа вибрирует. Не в состоянии выровнять дыхание, я пожираю глазами его губы, но не решаюсь пошевелиться. Конвульсивно сглатываю и затуманенным сознанием отмечаю какое-то движение там, где наши тела соприкасаются особенно тесно. Тепло стремительно разливается внизу живота.

Взгляд мужа прошивает меня насквозь острыми иглами. По его скулам заходили желваки. Он медленно переместил руку по моей спине к затылку, зарылся пальцами в волосы и, оттянув мою голову назад, жадно припал к моим губам, сминая их в яростном поцелуе…
Я закрыла глаза, из груди вырвался протяжный стон, заглушенный отчасти поцелуем. Голова пошла кругом, перед глазами заплясали разноцветные звездочки. Воздух… Мне нужен воздух! Вырвавшись из его крепких объятий, я попятилась в полумрак; не сводя с него одурманенного взгляда, заскользила рукой по стене, пытаясь нашарить косяк двери.

Я буквально вывалилась на улицу и шумно вдохнула прохладный ночной воздух, насколько хватало легких. Узкий темный переулок, куда выходила дверь черного хода, тускло освещал чудом уцелевший фонарь в самом конце. И всюду, как в фильмах, стоял пар, поднимавшийся от люков канализаций или теплотрасс.
Дэррок нагнал меня буквально через секунду – я даже выдохнуть не успела – и, не давая мне опомниться, припечатал к стене здания кафе. Тьма окутывала его, размывала очертания, но блеск его глаз не под силу было скрыть даже ей. Сильные руки до боли сжимали мои плечи, он навис надо мной, подобно беспощадному ангелу-мстителю, и, казалось, ждал чего-то. Долгие секунды проносились песчинками перед моим мысленным взором, как в замедленной съемке. Наконец, я чуть слышно выдохнула и, разорвав зрительный контакт, опустила глаза на его губы. В тот же миг Дэррок рванул вверх подол узкого платья, подхватил меня за бедра и заставил обхватить ногами его талию. Руки переместились на мои плечи, чтобы одним отточенным движением поддеть бретели и опустить лиф, обнажая грудь. От прилива адреналина и прохладного ветра соски мгновенно набухли и заныли, и, чуть выгнув спину, я потерлась ими о его грудь. Дэррок опустил взгляд, прерывисто дыша. Чувствительной кожей на внутренней стороне бедра я явственно ощутила пульсацию его напрягшейся до предела плоти. Но он не спешил, растягивая эту пытку. Отпустив мои ягодицы, он чуть отклонился, удерживая меня лишь бедрами и еще крепче вжимаясь затвердевшим членом в промежность. Я шумно втянула воздух, когда его руки накрыли мои груди, стали массировать готовые взорваться в ожидании ласки соски, и вот он уже склонился, а его рот жадно захватил в плен один из них. Мелкая дрожь пробежала по всему моему телу, я выгнулась еще больше навстречу его губам.

Меня захлестнула безумная волна желания. Руки скользнули в расстегнутый ворот рубашки мужа и принялись жадно гладить его кожу, ногти прошлись по спине, оставляя за собой борозды, но мне было этого недостаточно, и я, не контролируя больше себя, рванула борта рубашки в стороны. Маленькие пуговички с едва различимым стуком упали на землю, а я, наконец, получила достаточный доступ для исследований. Вибрирующими подушечками пальцев я блуждала по его рельефному телу, ущипнула за сосок. Дэррок зарычал, оторвался от моей груди и, встретившись на мгновение со мной взглядом, в котором сверкали молнии, склонился, укусил за губу и проник языком в рот, жестоко сминая губы. Я задохнулась, мне было больно от его поцелуя, но боль эта граничила с нарастающим, как цунами, возбуждением. Скользнув по мускулистому торсу вниз, я нащупала пряжку ремня, расстегнула его и уже собралась проделать то же самое с пуговицей на брюках, но, прохрипев мне в губы: «Не смей!», Дэррок отвел мои руки в стороны и вверх, удерживая их одной ладонью у меня над головой. Второй же он оттянул тонкую полоску бикини в сторону и скользнул в меня двумя пальцами, словно прощупывая почву для дальнейших действий. Я охнула, перед глазами все поплыло…

Он вошел в меня, когда я совсем этого не ожидала, грубо и резко. Слишком быстро. Слишком сильно. Слишком глубоко. Я по инерции подалась вверх, но он схватил меня за талию и крепко удерживал в нужном ему положении. Чтобы не закричать, я резко вздохнула, рискуя разорвать легкие. Мои широко распахнутые глаза утопали в океанах цвета виски, неотрывно следящих за каждым оттенком моей реакции, пока он неистово двигался во мне. Последний толчок, он медленно вышел, а затем одним сильным рывком вжался до предела, чтобы в следующую секунду извергнуться обжигающей лавой внутри меня, за миг до того, как меня саму объяло всепожирающее пламя сногсшибательного оргазма. Абсолютный вынос мозга! Не в силах сдержаться, я закричала, но его губы тут же накрыли мой рот, поглощая крик, и когда огненное зарево перед глазами потухло, и я смогла более-менее адекватно реагировать на окружающую действительность, наши языки переплелись в бешенном танце.

– Дэрушка, – прошептала я ему в губы, зарылась пальцами в шелковую медь волос и, обхватив руками его голову, крепко притянула к себе. – Прости меня.
Слезы обожгли слизистую глаз, и я изо всех сил зажмурилась.
– Я не хочу терять тебя, – донеслось в ответ, и он стал покрывать неторопливыми поцелуями мою шею, ключицы.
– Я не позволю тебе меня потерять!
– Если для того, чтобы удержать это счастье, мне придется закрыть глаза на твое временное помутнение, то я переживу это.
– Лжешь.
Противный кусок мышцы, доставляющий столько проблем человечеству, туго сжался, отдаваясь болью в моей душе.
– Конечно я лгу. Но мне кажется…

Гавриил (завороженно следя за манипуляциями Харис): Всё верно, ученица... всё верно... это "пять"... не меньше...

Михаил: Ну что ж. Хороший способ. Отличный пример. Великолепные выводы. Только "пять". И, конечно, я тебя поцелую за это. Почему нет? (Наклоняется и...)