Калейдоскоп историй

Князь Николай Раду:

- Отнюдь. Я не верю ни во что подобное. Больше не верю, - уточнил Николай, поморщившись, когда речь зашла о том, что до сих пор причиняло боль. - Это всего лишь человек. Один из тех, кто направляется с нами в Индию. Кто ещё вечером принимал участие в аукционе леди Иствуд.
Осознание того, насколько близко он находится рядом с женщиной за последние годы, вдруг накатило удушающей волной. Решив напугать герцогиню примитивным способом, который уничтожал все остатки приличий, если всё же предположить, что таковые ещё оставались, князь сам себя загнал в ловушку. Понимая, что расстался с Кэтрин навсегда, он больше не строил никаких планов на жизнь. Ему было просто незачем это делать. Он забыл, что значит тепло, как то, которое чувствуешь от прикосновения к женскому телу, так и то, которое испытываешь в душе, просто глядя в любимые глаза. Почему эти мысли вдруг возникли в его голове сейчас, он и сам не мог себе объяснить. Они были совершенно неуместными, и, пожалуй, являлись тем единственным, что способно было напугать князя Раду. Но от прикосновения тонких женских пальцев к пуговице его жилета, от того тепла, которое он ощущал даже сквозь ткань одежды, от аромата духов герцогини, страха становилось всё больше, а желания сражаться с ним и с самим собой, всё меньше.

- Не думаю, что они будут невыполнимыми для меня, - желая немедля отступить, чтобы только дать себе шанс справиться с тем, что властвовало в его душе, ответил Николай неожиданно севшим голосом. - Я на многое готов пойти ради того, что мне дорого.

Он слушал это внимательно, не перебивая. Всего на мгновение позволив себе так мало - оставить ладонь там, где она лежала до сих пор. На талии герцогини. Это было очень, очень мало. Всего лишь единственная возможность почувствовать то, что было давно забытым. И это было до безумия много, ибо простить себя впоследствии за это Николай никогда не сможет. Он предавал сейчас память о жене. Одним лишь прикосновением. Не теми, которые он уже успел расточить в отношении других женщин. Только этим, которое больше никогда не повторится.

- И всего-то? - Отстранившись так резко, что пуговица лишь чудом не осталась в пальцах герцогини, князь сделал шаг назад, сжимая в кулак пальцы, всё ещё хранящие напоминание о тепле, которое он ощущал только что. Губы изогнула болезненная усмешка. Всё просто и легко. Желая мести, он станет ещё и оружием возмездия в руках женщины, но готов пойти и на это. - Хорошо, я принимаю ваше условие, миледи.
Его сердце разрывалось на части от боли. Он сам не мог понять её причин, да и не хотел сейчас этого делать. Ему нужно было остаться одному, где угодно - в собственной каюте, на палубе, в трюме, где он смог бы полноценно почувствовать себя преступником, коим и являлся сейчас. Но и избавиться сейчас от того самого желания почувствовать себя вновь живым не мог.
- Простите меня, герцогиня. Если вы поверите слову того, кто так отвратительно вёл себя с вами всё время, прошедшее со времени нашего знакомства, то смею вас заверить, я испытываю мерзость к самому себе. Просто я не привык считаться ни со своими желаниями, которые не связаны с той целью, ради которой я живу, ни со своей жизнью в принципе. Посему, даже если бы вы пристрелили меня за то, что я творил, я бы вряд ли расстроился.
Он сделал глубокий вдох и прежде, чем проводить герцогиню в кают-компанию, добавил:
- Я сделаю всё, что вы попросите. Эти письма, пожалуй, единственное, ради чего я готов был заплатить любую цену. Но вы попросили не так уж и много. Так что вы можете на меня положиться.
Он подал ей руку, искренне надеясь на то, что она её не примет. И что он больше не почувствует то, что почувствовал совсем недавно. Всей своей сгорающей от боли, вдруг ожившей душой.
Его душа и сердце вновь жили. Болезненно и уродливо. Необъяснимо и неправильно. И князь искренне надеялся ещё и на то, что это ненадолго.

...

Фредерик Н. Фишер:

Темная фигура, застывшая на самом краю палубы, отчего-то внушала ужас. Я определенно знала, кто этот человек, и липкое, щемящее отвращение к самому себе накатилось слишком внезапно.
Нет никаких вампиров, разве что те, кто отнимают душу, рвут на части сердце, получая от этого истинное наслаждение. Что ж, в таком случае мне на самом деле нечего бояться. А значит Фредерику нечего делать этой ночью на палубе. Он отправился спать, уступая место своей подруге. Писать об этом я не стану, ни за что на свете.
Расскажу о доблести капитана, о том, как волнующе вздымаются волны, напоминая о безвозвратно ушедших годах тем, кто зачарованно взирает на их бег. Расскажу о наивности юной красавицы, ждущей теплого взгляда, единственного среди многочисленных лиц.
Читатели непременно оценят романтическую историю о влюбленном герцоге, укравшем себе невесту и о скромной свадьбе, которой позавидовал бы сам король или раджа.
Но об этом… писать не стану. Никогда.
В лицо ударил порыв ветра, злой, колючий, обжигая кожу слепящей волной. Как холодно… И совсем не страшно. Только дышать почему-то все труднее, а темный силуэт уже совсем рядом.

...

Сестра Кэтрин:

Кэтрин было не по себе от пристального взгляда незнакомца, однако она старалась вести спокойно и сдержанно – как и подобает монахине.
- С чего вы взяли, что я нуждаюсь в покаянии? – Она горько скривила губы. - Одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы. Как добродетельному, так и грешнику; как клянущемуся, так и боящемуся клятвы.
Проведя в пути к галеону достаточно времени, Кэтрин заметила, что вовремя упомянутое библейское изречение может отбить охоту к разговору у самых словоохотливых путников, которые встречались им с нянюшкой. Быть может, и на этого странного человека ее слова произведут такой же эффект. По крайней мере, Кэтрин на это надеялась, предпочитая одиночество любой компании.

- Почему же? Неужели здесь настолько опасно? Но за совет все же благодарю. Надеюсь, Господь защитит всех, кто присутствует на галеоне, от зла. Ибо кто делает добро, тот от Бога, а делающий зло - не видел Бога. И да поможет нам Всевышний избежать бурь и ненастий на пути к Индии.
Кэтрин снова повернула лицо к незнакомцу, гадая, уйдет ли он после ее библейских откровений. Как-то совсем не вовремя начала ныть правая кисть, напоминая о событиях, которые заставили Кэтрин очутиться посреди океана на величественной "Герцогине". Незаметно обхватила ноющий сустав левой ладонью, разминая в полутьме. Нужно было возвращаться в свою каюту. В противном случае холод добьет ее. Кэтрин зябко передернула плечами. То ли от холода, то ли от неясного предчувствия надвигающейся беды.

...

Томас Кейси граф Эксвуд:

Отец утверждал, что без веры жить недопустимо. Нужно верить в Господа. В традиции, которые требуют еще и того, чтобы их свято чтили. Крайне важна и необходима и вера в себя.
А можно ли верить еще в кого-то или во что-то настолько, чтобы не разочароваться в этой вере никогда?
Эксвуд точно знал - нельзя.
Отец не слишком любил его, но задался целью слепить из сына достойного представителя рода Эксвудов. Старый граф воспитал в сыне неимоверное упрямство и умение добиваться своего. Но он не научил, как справляться с тем, что становится бесценным, а потом ускользает навсегда. Возможно потому, что сам отец никогда никого не ценил настолько, что боялся потерять.
Когда-то Томас Кейси поверил, что сможет жить так, чтобы чувствовать себя своим среди тех, на кого не слишком похож. Затем встретил Маргарет, полюбил, добился взаимного чувства и заполучил ее в жены. Они произвели на свет обожаемых детей. И какое-то время лорд Эксвуд купался в умиротворяющем счастье, поверив, что так будет всегда.
И это было самой его большой ошибкой. Стоило придерживаться разумного недоверия, не позволяя ничему проникать слишком глубоко в сердце.
Все рухнуло, когда Маргарет умерла. Ее смерть разрушила его веру в любовь и в себя. Да, Эксвуд обожал своих детей, но, не сумев уберечь их мать, решил, что семейное счастье вообще не для него.
Возможно, отцу не следовало забирать его от матери-индианки. Может быть, из-за этого он стал «неуместным», и жил не своей жизнью, а его судьба осталась там, в стране, в которой он появился на свет.
Эти мысли все чаще посещали графа, он привык к ним, как к некому ритуалу, составлявшему часть все той же веры. Но минувший день снова перевернул его мир, сначала осветив его самым блаженным и чистым светом, а потом снова погрузил в самую мрачную пустоту.

Стоя у стены кают-компании, Эксвуд не двигался с места с того самого момента, как пришел. Меньше всего ему хотелось находиться здесь, но там, где он хотел бы быть, ему нет места. Там он чужой. Неуместный даже более, чем тогда, когда был бастардом, введенным в высшее английское общество.
Может быть он проклят? Может быть, само его появление на свет - это проклятие, которое передается всем, кто ему дорог?
Эксвуд скрипнул зубами, поняв, что к числу дорогих ему людей причислил и ту, которую не мог бы назвать своей при самом всепоглощающем своем желании. У него попросту не было права на такое желание. Как не было права смотреть на миледи Чарити иначе, чем на особу, годившуюся ему в дочери. Случайную знакомую. Попутчицу, с которой встречаешься и расстаешься, стирая вскоре присутствие человека в своей жизни без следа.
Перед глазами возникла безжизненная рука в обрамлении кружев и шелка цвета нежной летней зари. Глаза, горевшие живым огнем.
Он разочаровал ее, заявив, что не считает Рождество чем-то необычным.
Своим ответом он словно проклял ее чистую веру в этот волшебный праздник, отметив девушку, как жертву того, кто напал на нее именно этой сказочной ночью.
Эксвуд втянул воздух сквозь стиснутые зубы и выдохнул, с яростью думая, что, если бы мог, то поменялся бы сейчас с леди Чарити местами.
Он заметил вошедшего в кают-компанию человека, видимо кого-то из экипажа. Человек оглядывался по сторонам и, заметив, лорда Эксвуда, направился прямо к нему.
- Милорд. - Человек по-военному отсалютовал. - Имею честь обращаться к лорду Эксвуду?
- Да, это я, - отозвался граф Томас.
- Вас хотят видеть.
- Кто?
- Вас ожидают в каюте князя Раду, - человек явно уходил от прямого ответа.
Эксвуд не боялся оказаться подозреваемым или невинно обвиненным. Он страшился узнать, что той, образ которой он так старательно гнал от себя, больше нет среди живых.
Направляясь в каюту князя вместе с сопровождавшим его матросом, Эксвуд шел, как на казнь, но увидев миледи Чарити, полулежащую на подушках, страшно бледную, обессиленную, но живую, едва не бросился к ней, мечтая снова ощутить ее руку в своей.
- Миледи, невообразимо рад видеть вас...очнувшейся. Искренне надеюсь, что опасность миновала, и вашему здоровью ничего не угрожает, - проговорил он, вглядываясь в осунувшееся лицо. Собственный голос показался ему слишком грубым, а слова - слишком формальными. Но только так и будет правильно. - Мне передали, что кто-то хотел меня здесь видеть.

...

Доктор Контарини:

-Вы сами спросили минуту назад "И кто облегчит их участь и муки?" Разве я не прав? 
Он внимательно слушал какое-то изречение, чувствуя себя мишенью напротив очереди из бравых лучников, желающих попробовать свои силы в меткости. Сейчас в него летели стрелы из слов, смысл которых оставался для доктора абсолютно скрытым. 
-Последнее, что я читал - это труды Везалия. Но ваше изречение явно не оттуда. 

Доктор громко рассмеялся. Но в этом смехе не было ни радости, ни веселья. Мышцы его лица всего лишь пришли в движение, соответствующее тому, что люди обычно называют улыбкой, а связки исторгли из горла звук. И этот звук, почему-то, ему самому казался злым и отчаянным.
-Господь уже не защитил нас ни от зла, ни от бури. Один матрос чуть не погиб, молодая девушка борется за жизнь. По кораблю бродит тот, кто по вашему утвержден, не видел Бога. И, по-моему, он от этого не сильно страдает. Думаете, следует уповать на ваши молитвы о спасении наших грешных душ? - Винченцо навис над монахиней и тихо хрипло вытащил из нутра каждое слово, - Видимо, вы очень плохо молитесь за нас, сестра Кэтрин. 

...

Леди Чарити Клиффорд:

Вынырнув из сна, больше похожего на бред, я поспешила успокоить матушку, заверив, что умирать, по крайней мере, в ближайшие несколько десятков лет, не намерена. И только тогда, когда я заявила ей это голосом, который показался мне самой ужасно жалким, её губы тронула едва заметная улыбка, а сама она поднялась с колен, тут же справляясь у меня, не желаю ли я чего-нибудь. Покачав головой, я прикрыла глаза, но перед внутренним взором тут же нарисовалась картина кровавого бала, и я поспешила открыть их.

- Лорд Эксвуд, - я улыбнулась вошедшему графу и попыталась чуть приподняться на подушках, что мне в итоге не удалось. - Скажите мне, что вы - не плод моего воображения или бреда, в который я, по вине того, кто на меня напал, окунулась с головой. Впрочем, вполне возможно, бредом покажется и то, что я имею вам сказать. - Я замолчала, испытывая ужасающую усталость, разливающуюся по телу. Но всё же надеялась на то, что граф не покинет каюту, решив, что мне нужно отдохнуть. - Простите меня за то, что позвала вас среди ночи сюда по такому поводу, который мне и самой сейчас кажется ужасающе глупым. Но я видела сон и поняла, что должна вам кое-что сказать. Вы зря не верите в особое значение Рождества. Сегодня я узнала... что это действительно особенный праздник. Ведь я, наперекор всему, осталась жива. Быть может, это не бог весть какая радость для всех остальных, но вам я могу в совершенной точности сообщить - я этому бесконечно рада.
Я снова замолчала и закрыла глаза, чувствуя, как снова проваливаюсь в сон, на этот раз без сновидений.
- И именно вам я должна была это сказать, понимаете? - последние слова я почти что прошептала, но надеялась, что граф расслышит то, что я сказала перед тем, как заснуть: - Посидите со мной хотя бы немного. Маменька не будет против, я знаю.
А после я крепко заснула, чтобы утром проснуться с новым ощущением страха. Страха, что лорд Эксвуд мне просто привиделся.

...

Сестра Кэтрин:

- Но разве я сказала, что сама нуждаюсь в этом? - Кэтрин с нажимом произнесла в ответ.
Этот человек был слишком внимателен там, где любой другой мог пропустить все мимо ушей. Истина кроется в мелочах - видимо, мужчина напротив знал об этом так, как никто другой. И Кэтрин подобный поворот событий не очень нравился. Такие как он слишком дотошливы. И непредсказуемы.

Имя, которое произнес незнакомец, мало о чем могло сказать Кэтрин. Видимо, какой-то ученый. Наверное и тот, кто стоял рядом, тоже был из ученых кругов, если судить по наличию саквояжа, который поставил возле себя.
- Это из Священного Писания, к которому ваш Везалий точно не имеет никакого отношения, - внезапно слетело с губ Кэтрин.
Спокойнее, в противном случае затея с переодеванием в монахиню потерпит крах, а выдавать себя - было чревато огромными последствиями.

Кэтрин отшатнулась в сторону, напуганная этой внезапной вспышкой эмоций, равно как и тем, что только что высказал ее собеседник.
- Господь Всемилостивый, - прошептала она, прижимая к груди дрожащие руки. - Что с девушкой? Она ранена? Что случилось?
Тревога, прозвучавшая в голосе Кэтрин была настоящей. Да и как тут быть равнодушной, узнав о том, что от чьей-то жестокой руки страдают невинные люди. Идя на поводу у эмоций, она не сдерживала себя, засыпая мужчину взволнованными вопросами.
- Надеюсь, возмездие настигнет того, кто сеет зло вокруг, - потрясенно прошептала она, потом все же осознав смысл того, что говорил мужчина, обращаясь к ней в конце своей отповеди.
- Плохо молюсь за нас? Вы полагаете, что все дело только в этом? - Кэтрин недоуменно уставилась в лицо мужчины. - Коль так, то мне остается лишь усерднее стараться, прося Всевышнего о защите. Вашей, - подчекнуто вежливым и холодным тоном выделила последнее слово. - Видимо, других способов оградить людей от беды просто не существует в природе?
Что ему нужно от нее? Почему позволяет себе так разговаривать с незнакомым посторонним человеком? Кто он вообще такой и как смеет корить ее за что-либо?

...

Мадам де Фронсак:

- Полагаете, это кто-то из аристократов , развращенных в низменной жажде познать новые ощущения ? - покачала головой Беатрис. - Признаться, я уже ничему не удивлюсь. Он удачно выбрал место для кровавого пиршества. Под его прицел может попасть любой. Это ужасно. – « И я не исключение». А ведь правда, сегодня, пробираясь к каюте князя она запросто могла стать очередной жертвой, пока пассажиры пребывали в состоянии шока от его дерзкого нападения на леди Чарити под носом у команды корабля и родственников. Удивительно, но именно сейчас , находясь в руках опасного и таинственного князя, чьи холодные испытующие взгляды пробирали до дрожи, Беатрис чувствовала себя в полной безопасности.
В этом, князь, мы с вами схожи, как и в своей одержимости отомстить даже ценой собственной жизни. Если бы не Эмма, Беатрис давно бы милостиво прервала жалкое существование Дарема. Но она не имела права бросать тень на ее доброе имя. Не могла оставить совсем одну. Она единственная может защитить Эмму, больше ей не на кого рассчитывать.

Отпрянув, князь убрал руку. Пуговица выскользнула из ее пальцев и Беатрис недоверчиво посмотрела на мужчину. Он согласился? Вот так, просто? Без возражений и приступа праведного гнева. А что если он и есть… нет, не может быть. Она бы почувствовала это. Беатрис опустила застывшую в воздухе руку и спрятала ее в складках накидки в надежде согреть ее. Было холодно, даже в коридоре, куда снаружи проникали звуки натужно завывающего ветра, точно оплакивающего невосполнимую утрату.

- Называйте меня мадам. - мягко попросила, всматриваясь в лицо князя, будто искала подтверждения своим сомнениям насчет него и не находила. – Вы имели право сердиться на меня. Я не собираюсь стрелять в вас . Живой вы мне нужнее. – Раду не переставал ее удивлять. Только сильные способны извиниться. А он все всякого сомнения был очень сильным человеком, а Беатрис нуждалась в его силе и безотчетно желала остаться под его защитой.

- Я редко прошу больше, чем нужно, - тонкие губы скривила грустная усмешка. – Господь не любит жадных.– призналась, глядя на протянутую руку князя. Немного помедлив, Беатрис осторожно прикоснулась ледяными пальцами к его, теплым, полным надежной силы. Хрупкая женская ладонь утонула в большой мужской, впитывая тепло, еще недавно согревавшее ее тело. Если она поддастся сейчас импульсу и сократит разделяющее их расстояние. Сделает всего один шаг навстречу. Что он предпримет? Отстранится и исчезнет, как накануне вечером? Взгляд замер на красивых губах князя, которые сейчас были плотно сжаты, лишены привычной холодной улыбки, – Спасибо, мне действительно нужна ваша помощь, иначе я бы отдала вам письма сразу. Впрочем, раз вы дали слово, а вы производите впечатление человека, который умеет сдерживать обещания, у меня нет более причин держать их у себя.Вы можете забрать письма сейчас или позже, в более удобное для вас время.

...

Леди Горация Иствуд:

В то время, как Дафна выглядела усталой и бледной, леди Иствуд была полна сил любовалась румянцем своих щёк в небольшое зеркальце из коллекции капитана. Она была воодушевлена успешным исходом аукциона, который оказался блестящей идеей, общением с галантными, обходительными мужчинами и тем, что её любимые девочки были окружены мужским вниманием.
- Ты себе не можешь представить, Дафна, каким взглядом следил капитан за каждым движением нашей Джинни! – хвасталась леди Иствуд, характерно покачивая головой из стороны в сторону, когда горничная помогала ей разоблачаться ко сну, слой за слоем снимая многочисленные одеяния.
- А лорд Эксвуд просто не отходил от нашей Чарити! Наши девочки сегодня блистали. Никто им в подмётки не годится. Вот увидишь, Дафна, ещё до конца путешествия они получит предложения руки и сердца. Поверь моему слову. Ты же помнишь, как я предвосхитила желание всех своих мужей сделать меня своей супругой? Смотря в глаза Уоррену накануне, я уже знала, что он предложит мне стать его спутницей жизни. И точно! Назавтра он стоял перед кабинетом отца, перетаптываясь на своих полных ножках. Как я тогда волновалась! Мои зубы отбивали чечётку. А Роберт?..
Пустившись в воспоминания, леди Иствуд рассказала сестре всё то, что она уже знала наизусть, закончив:
- Да что там говорить? Я вижу мужчин насквозь. Я совсем заболталась, а ты сидишь и не помнишь, что девочки остались без присмотра. Скорее ступай в кают-компанию, а я немного передохну.
Неприлично громко зевнув, леди Иствуд устроилась на кровати, поёрзав на непривычном для неё месте, и прислушалась к бурной стихии за деревянной обшивкой корабля. Осознавать, что всего лишь несколько дюймов отделяет её от толщи воды, было странно, пугающе, но волновало кровь. Переворачиваясь с боку на бок, леди Иствуд поняла – мысли не дадут ей спокойно уснуть. Тут ещё и корабль начало болтать, словно большая собачка трепала тапок. Сравнение, пришедшее в голову Горации, ей до дикости не понравилось, и она села, обратив свой взор кверху, а слова – к Всевышнему:
- Господи, не лишай нас своей милости. Сохрани всех детей своих в добром здравии.
Корабль снова качнуло, и леди Иствуд пришлось подняться с кровати, чтобы прижать к лицу рекомендованное Имоджин средство - тряпицу с настойкой мяты. Дурнота прошла. Запахнув на груди халат, леди Иствуд позвала Клэр, чтобы та узнала, что за суета происходит на борту. Слышались какие-то крики, свистящие звуки, потом все дружно загомонили, обсуждая какое-то происшествие.
- Матрос свалился за борт, а капитан его спас. Сейчас беднягу осматривает доктор.
- Да они же замёрзнут насмерть! Нужно немедля напоить обоих горячим, снять мокрую одежду и растереться тело до красноты.
- Доктор уже принял все нужные меры, скорее всего.
- Я должна убедиться сама, что с ними всё в порядке. Капитан был сегодня так добр ко мне. Я не могу оставаться в стороне, - суетилась Горация, быстро одеваясь с помощью Клэр, а потом торопливо ступая по палубе, залитой лишь бледным светом луны. Складывалось ощущение, что все пассажиры галеона пришли сюда, чтобы собственными глазами увидеть, в чём суть переполоха.
Растолкав зевак, леди Иствуд оказалась подле капитана Блейка и худенького юного матроса, трясшихся от холода, но вполне здоровых.
Рядом был доктор, и его действия выглядели уверенно.
Теперь, когда Горация убедилась, что беспокоиться не о чём, она захотела найти родных. Ужасающие новости о покушении на Чарити застигли её на полпути к кают-компании. Невозможно себе представить, что Бристольский вампир на галеоне! Напал на бедняжку Чарити, впился в неё своими жуткими клыками и чуть не убил! И это она, Горация, виновата, что оставила девочек одних, задерживая Дафну. Горация верила, что страшные преступления вампира остались где-то далеко на земле, но вот он здесь, этот жуткий убийца, среди почтенных аристократов или же членов команды, или же вообще прилетел сюда, следуя за Джулией, а теперь прячется в сильно натянутых парусах. Воображение леди Иствуд разыгралось. В завываниях ветра ей слышался потусторонний вой. Паруса хлопали, напоминая звук крыльев огромной птицы. Шаря выпученными глазами по оснастке корабля, тут и там Горация подмечала странные огоньки, напридумыв себе, что видит красные глаза вампира. И они следят за всеми, выбирая новую жертву. Трясущимися руками леди Иствуд накинула на голову капюшон, будто он мог хоть как-то защитить от беды, и на дрожащих ногах поспешила в каюту Его Светлости князя Раду, где бедняжку Чарити уже осмотрел доктор, а маркиза Арранз, Дафна и Имоджин несли пост у постели больной.
- Держись, Чарити! Женщины нашего семейства не сдаются ни при каких обстоятельствах! – напутствовала она племянницу, поправляя одеяло и подушки.
- Имоджин, дорогая, мы не должны терять присутствия духа и показывать, что чего-то боимся. И наша Чарити поправится. Даже не сомневайся в этом.
Когда она убедилась, что Дафна в порядке и может присмотреть за Чарити, вместе с Имоджин и другими пассажирами принялась рассуждать обо всём произошедшем в уютном помещении кают-компании.
К удивлению леди, почти все присутствующие поверили доктору в его заключении о подражании убийцей повадкам вампира. Он утверждал, что Чарити кто-то уколол двумя отравленными иглами, чтобы имитировать укус. Нет и нет! Леди Иствуд не верила в это и стала убеждать всех присутствующих в своей версии:
- Конечно же, это вампир! Зачем кому-то изображать вампира и возиться с какими-то сосудами, переливая кровь из тела в ёмкость? Абсурд! Не могу представить, кому в голову могла бы прийти такая несусветная глупость.
Горацию не хотели слушать, перебивали, и она вышла из себя, подскочив со стула и выпрямившись в полный рост. Она не хотела внимать никаким доводам. Она хотела доказать свою правоту любыми способами, а ещё было просто необходимо прекратить панику, как-то отвлечь людей. Все обсуждали версии, кто-то возмущался тем, что к нему ворвались в каюту и подозревают в нападении на Чарити, а кто-то даже требовал повернуть корабль назад.
- Я знаю, что делать. Леди и джентльмены, мы сами в состоянии выяснить, кто же этот неуловимый Бристольский вампир. Здесь мы толкнулись с неизведанным, и есть только один способ выяснить, кто же эта кошмарная личность - обратиться к потустороннему. Мы вызовем дух последней жертвы вампира, несчастную Дороти Симонс, и она расскажет нам, кто убийца, и присутствует ли он среди нас.
Все возмущения и протесты леди Иствуд пресекла решительным взмахом руки.
- Вы можете предложить что-то лучше? Корабль обыскали, и это ни к чему не привело. Мы можем только сидеть по своим каютам, забившись в норки, как мыши, дрожа и поджидая, пока убийца не совершит злодеяние снова. А можем попробовать его обнаружить. Я не раз присутствовала на спиритических сеансах, и несколько раз духи рассказывали то, что не могли знать живые люди. Как-то раз мне удалось поговорить с духом собственного мужа, расспросив его об одной вещице, местонахождение которой мог знать только он. И, представьте себе, она оказалась именно там, где указал дух! Так что мы можем попытаться спросить у мисс Симонс, кто её убил, а также другие подробности!
Не принимая никакие возражения, леди Иствуд начала бурную деятельность по подготовке к спиритическому сеансу:
- Итак, нам понадобится лист бумаги, на котором мы нарисуем спиритический круг из букв и цифр с точкой по центру. Сверху пишем "Да", снизу – "Нет". Ещё понадобится фарфоровое блюдце, на котором надо будет приспособить указатель. И давайте же придумывать вопросы, на которые можно будет ответить только "Да" или "Нет".
Посмотрев на скептиков, леди Иствуд грозно нахмурилась.
- Если кто-то не верит в вызов духов, им лучше воздержаться от присутствия на сеансе, иначе дух может обидеться, отвечать на вопросы намеренно неверно или же вовсе отказаться приходить!

...

Герцог Хорнблауэр:

Я видел, с каким трудом Флоренс сдерживается, чтобы не высказать всё, что скопилось у неё по отношению ко мне. Прекрасные глаза метали молнии, а грудь продолжала ходить ходуном от бурного дыхания. Тонкие пальчики с силой сжимали ножку бокала. Уверен, она бы с превеликим удовольствием расквиталась со мной. Я же продолжал невозмутимо ждать, пока она признает мою власть, моё решение и примет положение вещей таким, какое оно есть. А другим оно быть не может, как бы Флоренс этого ни хотела. Скрепив зубы и натянуто улыбнувшись, моя леди протянула бокал и тихо поздравила с праздником, а потом засобиралась на выход из кают-компании.

Наивная Флоренс… Всё ещё считает, что сможет жить по своим правилам и диктовать мне какие-то условия. Поднявшись одновременно с ней, я протянул руку, обхватывая тонкие трепещущие от волнения пальчики. Они были совсем ледяные, и я согрел их своей горячей ладонью, наслаждаясь тем, что несмотря на внешний холод Флоренс горит огнём сопротивления, что светится в её глазах.
- К сожалению для вас, леди Грин, я не могу переместиться в другую каюту. Приличия безбожно нарушены, и чтобы предотвратить скандал, мы просто обязаны пожениться в скором времени. Без малейшего промедления.
Испуг в глазах моей леди был неподдельным. Её взгляд заметался по лицам собравшихся в поисках спасения, но никто не пришёл бы к ней на помощь – я не мог этого позволить, поэтому предупреждающе сжал кончики пальцев Флоренс, почти волоком утаскивая её из кают-компании.
Мы попали из тепла на холодную, продуваемую всеми ветрами палубу, где под скрип висящих на цепях фонарей и свист ветра, гуляющего в парусах, пробирались к своей каюте. Я прижимал к себе Флоренс, чтобы колкие снежинки не поранили её непривыкшую к морским ветрам кожу.
Чувствовать рядом с собой нежное женское тело было приятно, и это было больше, чем возбуждение. Я вдруг понял, что мне нравится заботиться о ком-то. Я даже не подозревал, что такая потребность живёт во мне. Это открытие растопило очередной кусок льда вокруг сердца. Оно билось всё сильнее, и я был за это благодарен Флоренс, прижимая всё крепче к себе. Правда, если бы я признался в своих мыслях своей пленнице, она бы наверняка расхохоталась мне в лицо, не веря ни единому слову. Боюсь представить, каким гнусным человеком я представал в мыслях Флоренс…
До каюты мы добрались совсем заледеневшие, с налипшим к лицу и одежде снегом.
- Опустите меня! – тотчас же потребовала Флоренс, отходя от меня на приличное расстояние и растирая обнажённые плечи руками. Свою меховую накидку она бросила на спинку кресла. Сняв свою, я хмуро посмотрел на Флоренс, а потом на Клод, появившуюся в дверях гардеробной, и демонстративно, с громким щелчком, запер дверь каюты. Флоренс вздрогнула, пронзая меня яростным взглядом, но промолчала.
Начались приготовления ко сну. Они были поспешными, так как на море разгулялся шторм. Судно раскачивало из стороны в сторону, огни мигали, вокруг всё скрипело и стонало. Для непривыкшей к таким вещам Флоренс это явно было малоприятным событием, и она свирепела на глазах, явно проклиная меня за то, что я притащил её сюда. В то место, где она может распрощаться в жизнью. И, несомненно, ей было страшно, хотя вряд ли у меня бы получилось вырвать это признание из уст Флоренс. Я же по всем признакам заключил, что шторм небольшой силы, и ничего страшного не случится, о чём сообщил Флоренс, но она даже слушать не стала, скрывшись в гардеробной, где Клод уже подготовила всё необходимое для умывания и последующего сна леди.
Мне же привычно совершать туалет самому, без камердинера. Пока я снимал и раскладывал одежду, оставаясь в исподнем, умывался, в гардеробной слышались голоса. Не знаю, о чём говорили девушки, но вскоре всё стихло. Прошло десять минут, потом двадцать… На двадцать пятой я потерял терпение, постучав в дверцу гардеробной. Тишина. Постучал опять, и снова ответом была тишина. Дёргая ручку, я понял, что негодница заперлась. Недобрая ухмылка расползлась по лицу. Мне не раз приходилось взламывать запертые замки, и этот замочек не представлял для меня никакой сложности. Пара минут, и я оказался в царстве одежды и белья, обнаружив Клод и Флоренс мирно спящими на маленькой кушетке. Умилялся я недолго, решительно шагнув к спящим и подсунув руки под спину Флоренс. Она оказалась у меня на руках, что-то недовольно пробурчав, но не проснувшись. Пробудилась Клод, но ничего не сказала, послушная и покорная, как все служанки.
Флоренс снова была в моих руках спящая, с ней в таком виде было проще сладить, но я уже познал ту грань её характера, которая зажигала во мне огонь и будила все чувства. И я хотел снова столкнуться с проявлениями строптивого характера Флоренс, покорять её, подчинять. Не было ничего, чего бы я хотел больше…
Но девушка устала. Ей нужен был сон. Положив Флоренс на постель, я лёг рядом, накрывая нас обоих большим одеялом. Я чувствовал её стройное обольстительное тело через слои ткани. Ни тёплый халат, ни сорочка под ним не могли помешать ощущать все пленительные изгибы, которые прижимались ко мне.
Я лежал на спине, устроив голову Флоренс на своём плече, вдыхал тонкий пьянящий аромат длинных волос, перебирал изящные пальчики Флоренс, лежащие на моей груди, поглаживал изгибы спины. Её кожа наверняка была бы как нежнейший шёлк… Девушка зашевелилась во сне, устраиваясь удобнее, инстинктивно ища тепло, отчего её пышная грудь прижалась ко мне. Проклятие!
Сна не было ни в одном глазу. Ни усталость, ни полумрак каюты не могли утихомирить бурю внутри. Я уже жалел, что лёг рядом с Флоренс. Невозможно просто лежать рядом и касаться её со скромностью девственника в брачную ночь. В моих мечтах я уже овладел желанным телом десятками способов, а в действительности даже не урвал ни одного поцелуя!
Фактически, в глазах Флоренс, мы встречались не больше пяти раз. Она и не догадывается, как долго я преследовал её, находился совсем рядом, но так, чтобы она не заметила. Я так долго наблюдал издали, украдкой, словно вор, подсматривая за её жизнью. И вот она в моих объятиях. Её лицо совершенно, её тело создано для ласк. И столько всего я хочу сделать с ней, но она так невинна, напугана, измучена долгим путешествием. Отпустить её было бы правильным. Уйти в другую каюту, оставить её в покое, дождаться свадьбы…
Флоренс тихо застонала во сне, заметалась с протестующими возгласами, повторяющими её протесты и вопросы несколько часов назад. Она снова проживала момент пробуждения связанной. Муки совести не терзали меня. Я не причинил моей леди никакого вреда. Да моей выдержке позавидовал бы любой мужчина! Но она кончалась так быстро от непосильной задачи лежать спокойно рядом с девушкой, которую столько времени жаждал сделать своей.
Как-то незаметно попытка успокоить Флоренс перешла в ласки… Я повернул её на спину, нависая сверху, рассматривая неясные очертания тела и лица. Полумрак обострял чувства. …И вот уже я прижимаюсь всем телом к телу Флоренс, придавливая его к постели. Её стройные длинные ножки раздвинуты под напором моих бедер, и я вжимаюсь в сосредоточие её женственности своим пахом, обхватывая женственные бёдра руками, поспешно задирая халат, сорочку… сжимая упругую плоть руками. Это был конец моей выдержки. Я проиграл эту битву с самим собой. Сдался без боя, уже забыв, что пару минут назад предпринимал жалкие попытки справиться с яростным желанием…
Дотронулся до подрагивающих во сне губ лёгким, почти невесомым поцелуем. Флоренс шевельнусь, но не проснулась. Её тело под моим призывно изогнулось, отчего меня прошибла волна жара. Я заскользил губами по подбородку, шее, коснулся нежной выемки ключицы, торопливо дёрнул вниз ворот халата, запутался дрожащими пальцами в кружевах. Чертыхаясь, сдвинул их в сторону, прижимаясь губами к белеющей в темноте груди…Утонул в неге и аромате, застонав от удовольствия. Флоренс проснулась с тонким вскриком, задёргавшись подо мной, колотя руками по спине. Стала вырываться и кричать:
- Отпустите меня сейчас же! Да как вы смеете?! Что вы себе позволяете! Мерзавец!
- Я не причиню тебе боли, Флоренс. Успокойся, - пытался я удержать девушку, но она каким-то непостижимым образом вывернулась и хотела спрыгнуть с кровати, но я ухватил её за полу халата, притянув к себе обратно за талию и кидая на спину. Снова навалился сверху, прижимая к кровати и стискивая закинутые кверху запястья пальцами.
- Говорю же! Угомонись! Ты не можешь постоянно сопротивляться своему мужу!
- Вы мне не муж!
- Я буду им совсем скоро!
- Никогда! Я не давала своего согласия и не дам. Вы меня похитили, принудили, а теперь хотите изнасиловать! Ненавижу вас!
- Я сейчас же позову капитана, чтобы он обвенчал нас, если для тебя так важны формальности, Флоренс! – прорычал я, отпуская девушку и чуть ли не спрыгивая с кровати. Я был взбешён и возбуждён сверх меры этой схваткой. Флоренс уже сидела на кровати, потирая запястья. Наверняка останутся синяки. Дикая кошка! Я почему-то представлял себе это всё иначе. Но я заставлю её подчиниться моей воле во что бы то ни стало!
Быстро надев верхнюю одежду, я вышел наружу, застав полнейший переполох. Капитан был в недосягаемости. После купания в море ему было не бракосочетаний. Более того. На одну из девушек было совершено покушение. По кораблю расхаживал Бристольский вампир собственной персоной. В каюту я вернулся с двумя людьми, которые обыскивали все каюты. Не знаю, что именно они хотели найти, следы крови или какое-то оружие, но им чем-то не понравилась Клод, и они увели её, оставив нас с Флоренс испепелять друг друга взглядами.
- Почему они подозревают Клод? Она убийца? Они нашли у неё клыки? – сыпала девушка вопросами.
- Почём я знаю? Но регистрацию брака пока придётся отложить. Но не радуйся. Она всё равно состоится, когда закончится вся эта суета с вампиром. А пока никуда не отходи от меня. И одевайся. Мы отправляемся в кают-компанию. И найди что-то более приличное и закрытое. На твои обнажённые прелести могу смотреть только я.

...

Капитан Джонатан Блейк:

Приняв мою помощь, Леди Имоджин скользнула ладонью к изгибу моей согнутой руки. Ее ладошка оказалась тяжелее, чем можно было ожидать, не просто лежала - держалась. Бледная, словно куколка из фарфора. То и дело всхлипывала по дороге, заставляя меня нервничать, потому что не в моих силах было поправить случившееся. А еще я плохо знал, как себя вести в подобном случае, что сказать, как утешить юную леди. Для меня, опытного моряка, умеющего выживать в шторм и в бою, подобный опыт был первым.

- Конечно, - без промедления согласился я, уводя ее на палубу.
Мы поднялись к самому штурвалу, где нес свою службу мой лучший рулевой, который уже продрог настолько, что танцевал у руля.
- Тим, иди отдохну, через минут двадцать пришлю сюда сменщика, - сказал я парню.
- Спасибо, Кэп. А то я уже ног не чувствую.
Парень убежал, и мы остались одни на площадке. Я не придумал ничего лучше, чем отвлечь Леди Имоджин от своих переживаний. По себе знал, что самое страшное, это в них томиться. Заняв место у штурвала, я позвал и девушку:
- Идите сюда, я вам кое-что покажу.
Она колебалась совсем недолго. Кажется плохо понимала, что вообще я от нее хочу. Подошла скорее из вежливости, нежели по собственному желанию, слишком отстраненная от всего. Но и то встала в стороне. Тогда я аккуратно притянул ее к себе за руку и поставил перед собой, между мной и штурвалом.
- Что вы делаете? - возмутилась было девушка, оказавшись в капкане моих рук.
- Гоните прочь свои переживания. Ваша сестра должна поправится. Давайте вместе думать именно так. Посмотрите вокруг, Леди Имоджин. Мы словно крошка в непроглядной тьме. Плывем к единственному источнику света по луной дорожке. Не правда ли, это завораживает? Знали ли вы, что в море самые яркие звезды?
Я взял ее руки в свои, положил на штурвал и укутал своими ладонями. Теперь мы вместе вели корабль, она и я, до тех пор, пока не отпустил руки и не заложил их за спину.

...

Мисс Минерва Дорсей:

Я обрадовалась появлению леди Иствуд в кают-компании как старой доброй знакомой. Человек, брызжущий оптимизмом, неистощимый на выдумки, как раз то, что нужно для компании людей, испуганных последними событиями.

Как можно изменить настроение за несколько минут? Поменять угрюмые маски на улыбки? Впрыснуть порцию свежего воздуха в комнату полную голов, затуманенных бессонницей и беспокойством? Спросите ответ у леди Иствуд. Она все это проделала, всего лишь появившись на пороге.


Пусть идея кажется необычной, может даже затея окажется пустой, но она оживила людей. Леди Иствуд предложила интересное занятие, прекратила томительное ожидание.
Я никогда не участвовала в спиритическом сеансе, и не могла сказать верю или не верю, что таким способом мы узнаем правду, но попробовать стоило.


- Леди Иствуд, я с вами.

...

Леди Имоджин Клиффорд:

Мысли похожи на волны: то накатят, затапливая сознание, то снова отхлынут, оставляя после себя пустоту и растерянность. Я ощущала себя беспомощным птенцом, вдруг выпавший из гнезда.
Каждый год эту ночь мы с сестрой ждали как чуда, сгорая от нетерпения в предвкушении наступающего волшебства. Свечи, гирлянды из еловых веток и остролиста, перевитые красными и золотыми шелковыми лентами. Горы подарков и стол, ломившийся от угощений.
Ни разу дух Рождества не обманул ожиданий, сохраняя и воплощая для нас с Чарити все самое прекрасное и волшебное.
Нынешний Сочельник стал настоящим испытанием.
Мы вдали от дома, от всего привычного, вообще оторваны от земли, с Чарити случилась беда, нас всех окружает лишь безбрежная морская стихия и неизвестная, но вполне реальная опасность.

Я погрузилась в раздумья и воспоминания и не сразу поняла, что капитан позвал меня.
Сделала два шага, немного приблизившись, и остановилась. Блейк решительно взял меня за руку, сжал пальцы, не сильно, но уверенно потянул, заставляя приблизиться еще. Я шагнула к нему и оказалась стоящей перед штурвалом.
Не почувствовала возмущения от несколько бесцеремонного обращения, лишь волнение от того, что меня выдернули из состояния, в котором я пребывала после происшествия с сестрой, насильно переключая на что-то другое. Как мне казалось, не уместное сейчас.
Ветер разогнал тучи, и луна нарисовала на поверхности моря серебристую дорожку. Свет дрожал и переливался ослепительным сиянием. Я залюбовалась зрелищем, красоту которого можно увидеть и в полной мере прочувствовать, только оказавшись посреди открытого океана.
Капитан стоял за моей спиной. Так близко, что тепло его тела проникало в меня, согревая и даря неожиданное спокойствие, и в то же время вызывая непонятное волнение. Его руки накрыли мои и положили их на штурвал. Я держалась за отполированное сильными руками моряков старое дерево и ощущала себя уверенней. Вокруг вдруг стало совсем тихо - только поскрипывание деревянных переборок старого галеона, шелест волн и глубокое дыхание мистера Блейка.

Капитан заговорил, и голос его и слова оказались так своевременны и уместны, что я невольно улыбнулась.
- Спасибо вам, мистер Блейк, - проговорила я. Не решалась повернуться, чтобы взглянуть ему в лицо. Только подумала, что мне хотелось бы увидеть сейчас, как лунный свет отражается в его глазах. - Вы правы, луна похожа на небесный маяк. И я этого не знала, но звезды в открытом море, в самом деле, кажутся необыкновенно яркими. Спасибо, что привели меня сюда и заставили увидеть все это. Теперь я уверена, что с Чарити все будет хорошо. И это самый бесценный подарок, какой только может быть.

...

Томас Кейси граф Эксвуд:

Люди, однажды пережившие пожар, потом стараются в любом помещении держаться ближе к выходу. Эксвуд же напротив ощущал себя тем, кого тянуло в огонь, и потому застыл темным изваянием у дверей каюты, не проходя дальше.
На леди Чарити старался не смотреть, даже когда она заговорила. Голос ее звучал слабо, тихо, совсем не так, каким он слышал его раньше.

Взгляд Эксвуда, до этого момента устремленный на лежащую поверх одеяла белую маленькую руку миледи Клиффорд, скользнул по ее лицу, избегая встречи с глазами.
- Я, конечно, допускаю, что могу показаться плодом горячечного бреда, - отозвался граф Томас, - но смею надеяться, что все же таковым не являюсь. Я перед вам, миледи Клиффорд, во плоти и с моим нижайшим почтением.

Эксвуд непроизвольно сдвинул брови, слушая юную леди. Он понимал, о чем она говорила, но не разделял ее веры в чудеса.
- Не просите прощения. Время не имеет значения. Безмерно сожалею, что вам довелось пережить страшное нападения, но бесконечно рад, что вы остались живы, миледи, - сдержанно отозвался граф, не собиравшийся признавать «особое значение» чего бы то ни было.
Сам Эксвуд уже поблагодарил мысленно князя, вовремя нашедшего девушку. Доктора, за оказанную профессиональную помощь. И семью леди Чарити, чья забота помогла ей найти силы и остаться среди живых.
И все же он готов был признать, что стал свидетелем почти что чуда.
«Ты даже не представляешь, дитя, что я испытал я, увидев тебя живой и вновь услышав твой голос. Я и сам не догадывался, что еще могу чувствовать нечто подобное», - добавил лорд Томас про себя.

Понимал ли он? Пожалуй, да. Но от этого понимания ничего для него не менялось. Он оставался все тем же сорокалетним вдовцом, смирившимся со своим положением, возрастом и одиночеством.
- Я понимаю, - отозвался граф.
Он готов был остаться, охранять и беречь ее покой день и ночь, не отходя от двери, но знал, что это невозможно.
Все время пребывания в каюте князя, Эксвуд чувствовал на себе заинтересованный и недоуменный взгляд виконтессы Клиффорд, матушки Чарити. Миледи Дафна наверняка желала знать, с чего вдруг ее дочь, едва очнувшись после страшного нападения, позвала именно его. И откуда вообще юная леди узнала немолодого мужчину, которого им никто не представлял.
Во всяком случае, именно такие вопросы возникли бы у него самого, будь он на месте родителей Чарити.
- Миледи Клиффорд, - обратился Эксвуд к женщине с почтительным поклоном. - Нас не знакомили, позвольте мне представиться самому. Томас Кейси, граф Эксвуд. Плыву в Индию по личным делам. С вашей дочерью имел честь познакомиться случайно во время рождественского ужина в кают-компании. Мы обменялись парой фраз о праздновании Рождества.
Матушке будет спокойней знать, что они встретились в многолюдном месте.
- Не могу не выполнить просьбу леди Чарити и не побыть здесь еще немного. С вашего позволения, конечно.
Миледи Клиффорд не возражала, хотя явно не была в восторге от его общества. На лице ее попеременно отражались сомнение, удивление и даже беспокойство.
Эксвуд прошел в каюту и занял кресло, стоящее у противоположной от кровати стены. Разместившись, сидел какое-то время, просто глядя перед собой и отчетливо ощущая, что его присутствие добавляет неловкости и без того напряженной атмосфере.
Леди Дафна, занимавшая второе кресло поодаль, задала графу пару формальных вопросов, он кратко ответил. Снова повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом деревянной обшивки.
К удивлению Эксвуда вскоре к звукам, издаваемым несшимся по волнам галеоном, добавилось негромкое деликатное похрапывание миледи Дафны.
Граф Томас, все это время избегавший смотреть на заснувшую леди Чарити, перевел на нее взгляд.
Чистое юное лицо в свете свечи уже не казалось таким бледным, как некоторое время назад. Эксвуд с тревогой прислушался к ровному, едва слышному дыханию, невольно задержал взгляд на приоткрытых губах девушки.
С усилием отвел и закрыл глаза, откинув голову на спинку кресла.
Он никуда не уйдет, останется здесь. По крайней мере до тех пор, пока не проснется матушка Чарити.

...

Леди Флоренс Грин:

Едва я отвернулась от мужчины, как он взял меня за руку. Удивительно теплый, словно зима его никак не касалась, и морской, по-декабрьски морозный воздух вокруг не действовал на него. Я обернулась тут же, одарив герцога недовольным взглядом. Мне совсем не нравилось то, что он трогает меня, да еще и при всех.
- К сожалению для вас, леди Грин, я не могу переместиться в другую каюту. Приличия безбожно нарушены, и чтобы предотвратить скандал, мы просто обязаны пожениться в скором времени. Без малейшего промедления.
Его слова звоном отдаются в висках. Не могла поверить, все еще не могла поверить в его намерения. Он готов был сделать это в любой момент, в любой ближайший удобный момент. Сейчас единственное, что еще как-то может держать его подальше от меня, это как раз-таки отсутствие официально оформленных отношений. Учитывая те слухи, которые я слышала о герцоге, мне еще относительно повезло. Обычно его ничего не сдерживало и он брал то, что хотел и не важно, была невинна ли дева или замужняя. Но повезло ли мне на самом деле? Ведь он хочет навсегда привязать меня к себе. Я не собиралась связывать свою жизнь с таким человеком. Надо что-то делать! Но что?! Куда мне деться с корабля в открытом море? Я смотрю на присутствующих, думаю что бы сделать, что сказать. Может закричать? Кричать, что он похитил меня и удерживает силой? Мужчина вновь привлекает мое внимание к себе, сильнее сжимая мои пальцы в своей руке, я вторю этому действию сжимаю губы. Он практически вытаскивает меня из помещения на холодную палубу. Я нервно вдыхаю влажный, соленый, ледяной воздух и отворачиваю лицо от ветра. Не могу протестовать, погода словно действует против меня и не дает сил даже для элементарных просьба отпустить меня. Два слова, всего. Но ветер и качка постоянно заставляли меня едва ли не самой прижиматься к мужчине, чтобы не подскользнуться. Да еще эта мягкость в теле... алкоголь подействовал расслабляюще. Я чувствую усталость. Устала сопротивляться всему окружающему меня миру.
Войдя в каюту, я стряхнула прилипший влажный снег с одежды и лица. Сняла накидку и положила ее на спинку кресла. Почувствовав тепло помещения я тут же сказала то, что хотела сказать всю дорогу до каюты.
- Опустите меня! - я попятилась назад, потирая плечи. Но мужчина в противовес моему требованию запер дверь, с шумом задвинув щеколду, что я чуть вздрогнула. Было ясно, что он не намерен идти ни в другую каюту, ни меня селить в другой каюте, ни отступать ни от чего, что задумал.
С каждым небольшим наклоном судна я замирала на месте и взволнованно ждала когда оно накренится обратно и я могла бы с облегчением выдохнуть. Мысль о том, что судно как поплавок на воде, который может перевернуться в любой момент, меня пугало. На все заверения герцога, что бояться нечего, я ответила лишь недоверчивой улыбкой и ушла в гардеробную.
Хоть мужчина и был рядом, нас отделяла всего лишь стена и небольшая дверца, но все равно я вздохнула с облегчением. Хоть какая-то передышка от его пронзающего взгляда, от его твердого голоса, от его намерений. Я точно так же как и герцог заперла дверь, только сделала это очень тихо, чтобы он не услышал. Девушка поставила предо мной таз с теплой водой и положила принадлежности для сна.
Подготовившись ко сну я не хотела выходить из гардеробной. И как бы Клод не пыталась уговорить меня выйти, я наотрез отказывалась. Я не хотела его снова увидеть. Я не хотела, чтобы он снова увидел меня, да еще и в таком откровенно свободном виде, без платья и множества юбок, без накидки. Я устроилась на маленькой кушетке, стоящей возле массивного комода, и не заметила, как погрузилась в сон.
За сегодня я практически ничего не съела, зато алкоголя во мне было предостаточно, это и крепкий напиток, что влил в меня герцог, и вино на ужине. Еще у меня побаливала голова от путешествия в бессознательном виде и весь день я очень много нервничала и переживала. Так что сопротивляться сну я была не в силах.
Сквозь сон в подсознание врываются странные ощущения. Они приятные и тяжелые, медленно растекаются по всему моему телу. Сон не спеша покидает меня, но мозг не хочет соображать. Я чувствую прикосновения к своему телу, к губам. Жаркие касания разогревают мое тело. Мне жарко. Вздыхаю, слегка выгибаясь в полудреме от приятных ощущений. Прикосновения к подбородку, к шее, ключице, такие нежные и приятные. Вновь вздыхаю, чуть глубже, и поворачиваю голову, чтобы получить больше прикосновений к шее. Чувствую, как что-то дергает меня за плечо, и хмурюсь спросонья не понимая, что происходит. Шумно вдыхаю воздух, чувствуя нежное прикосновение к груди, снова и снова, касание к груди усиливается и я вновь вздыхаю. Так горячо, так влажно... Я снова хмурюсь, чувствую тяжесть на своем теле. Задышала сильнее, приходя в себя. Опускаю взгляд на свою грудь и вижу Декстера ласкающего меня и постанывающего от удовольствия, как кот от сметаны. Я прижата к кровати, лежу с раздвинутыми ногами, половицы одежды задраны к верху. В панике, я неистово задышала и, вскрикнув, стала упираться, отталкивать мужчину от себя, от своей груди, с трудом натягивая сорочку обратно на грудь. Выгибаюсь, сталкиваю герцога с себя, хочу свести колени вместе. Снова вскрикиваю, ударяю мужчину по плечам и спине.
- Отпустите меня сейчас же! Да как вы смеете?! Что вы себе позволяете! Мерзавец! - задыхаясь от испуга и волнения выкрикиваю я продолжая сопротивляться.
- Я не причиню тебе боли, Флоренс. Успокойся!
Не слушаю его, продолжая спихивать его с себя и наконец мне удалось вылезти из-под похотливого мужчины, но покинуть кровать я не успела. Меня схватили за халат и вновь уложили на кровать. Я снова вижу герцога нависающим надо мной, но уже держащим мои запястья, чтобы я не могла его вновь начать бить.
- Говорю же! Угомонись! Ты не можешь постоянно сопротивляться своему мужу!
- Вы мне не муж! - тяжело и часто дышу, дергаю ногами.
- Я буду им совсем скоро!
- Никогда! Я не давала своего согласия и не дам. Вы меня похитили, принудили, а теперь хотите изнасиловать! Ненавижу вас! - сильнее стараюсь высвободиться.
- Я сейчас же позову капитана, чтобы он обвенчал нас, если для тебя так важны формальности, Флоренс!
Проговорив это он отпустил меня и быстро покинул кровать, видимо, не желая получить за все это очередную пощечину. Я тоже не стала лежать на кровати и села на ее край. Вообще быть в горизонтальном положении при герцоге мне совершенно противопоказано. Потираю запястья, гневно смотря на мужчину, затем принялась поправлять на себе сорочку и халат. Сердце застучало так сильно, что я слышала его эхо в своей груди.
Герцог оделся и вышел из каюты, с силой хлопнув дверью, что я опять вздрогнула. Нет... Нет! Страх от того, что сейчас он приведет капитана и мы обвенчаемся, погрузил меня в ступор. Я сижу, дрожу и часто дышу, сжимая в ладони края халата на груди, словно не даю сердцу выпрыгнуть наружу. Я даже не сменила свое положение, как дверь каюты снова распахнулась. Я опять вздрогнула. Вошел Декстер, но не с капитаном, а с другими людьми. Я растеряно смотрела на них, не понимая что происходит. Они осмотрели каюту попутно объясняя свой визит. Так что же хуже? Стать женой тирана-герцога? Утонуть в открытом море? Или же погибнуть от клыков вампира?.. Почему-то мужчины увели служанку, не объясняя причин. Волнение охватило меня всю, до кончиков ногтей. Прохладный морской воздух еще гулял по каюте после ухода мужчин, я же уставилась на герцога, пристально смотря на него. Я не знала с чего начать свой допрос, но уж точно напоминать о капитане и свадьбе я не собиралась.
- Почему они подозревают Клод? Она убийца? Они нашли у неё клыки? - затараторила я, вставая с кровати и делая шаг к мужчине. Нервно тереблю ворот халата.
- Почём я знаю? - ответил герцог. - Но регистрацию брака пока придётся отложить. Но не радуйся. Она всё равно состоится, когда закончится вся эта суета с вампиром. А пока никуда не отходи от меня. И одевайся. Мы отправляемся в кают-компанию. И найди что-то более приличное и закрытое. На твои обнажённые прелести могу смотреть только я.
Я не то что обрадоваться отсрочке свадьбы, я даже сообразить не успела, как меня уже осадили. Не дали хоть на мгновение почувствовать облегчение. Но все же отсрочка меня порадовала, хоть и чуточку позже, когда слова мужчины дошли до меня. А вот быть везде при герцоге мне совсем не понравилось. Как и его последние слова. Да вы не только можете на них смотреть, но и трогать без разрешения! Кто Вам позволил?!
Я негодовала. Волновалась и была испугана. Я так много чувств сейчас испытывала по разным поводам, что не могла остановиться на чем-то одном. Тут и море, и шторм, и герцог со своей свадьбой, еще и вампир. Как будто первых трех мне было не достаточно... А вампиры существуют вообще? Может у нас сумасшедший маньяк на корабле?..
- Вы не можете! - сквозь зубы прошипела я в ответ, смотря на мужчину. Недовольно поджала губы и ушла в гардеробную.
Нужно было переодеть сорочку, навязать юбки, затянуть платье и корсет. Мысль о том, как я буду все это делать одна тут же проскользнула в голове. Ну что ж, как получится так и получится. Не моя в том вина...
Я стала рассматривать платья, но вспомнила об одной вещи. Зная о наглости герцога, закрылась изнутри, щелкнув замком. Подождите! А как я оказалась на кровати, ведь я уснула здесь! Может Клод открыла ему? Конечно, как она может пренебрегать приказам своего хозяина. Но я все же подперла дверцу стулом, на всякий случай. Отлично! Сняла халат, бросив его на кушетку, я выбрала себе наряд, и принялась разбирать его на детали, чтобы после надеть. Ох, сколько же времени это займет?.. Да и все равно. Подождут! Никуда не денутся, с корабля-то...

...