Дэйра Джой "Ritual of Proof"

Эльфи, я и надеятся не смела, что ты дашь так скоро перевод. Солнце спасибо тебе, пошла готовить папочку, чтоб туда складировать все

Да, Эльфа у нас настоящий стахановец и лучший трудоголик из расы остроухих

Виса, ну дык эльфы быстрые существа)) Вот и Эльфи у нас шустрая, в хорошем смысле слова.

Аха, пашем, только как лошади
Ибо именем своим обязана не благородному племени остроухих, а симпатичной белой лошадке. Девочки, читали Ханну Хауэлл "Под счастливой звездой"? Был там конь, звали его Эльф. Прочитала книгу, понравилось, и герой и героиня - ааах, но конь... в общем, осталось впечатление, что мозги были только у него.
_________________

 » Глава 1 часть 1

Итак, начало Главы 1 (что-то типа первого бала Наташи Ростовой, хехе). Сыровато. Главы тут длинные-предлинные, так что буду выкладывать кусками.
Что еще хотелось сказать. Когда начала переводить, появилось желание плюнуть на эту затею. Торжество феминизма, викторианство наоборот, развратная бой-баба и сопливо-нервный мальчишка совершенно не прельщали. Однако, любопытство пересилило, и я заглянула в конец. И так обрадовалась! Кокетливый "непонятый и пресыщенный обществом" мальчишка оказался все же настоящим мужчиной, а бой-баба - по-настоящему мудрой женщиной. Теперь умолкаю. Начнем по порядку.

Глава 1

Маркизель Тамрин была на редкость опасна.
Джорлан Рейнард сузил глаза, скрывая их за взмахом чернейших ресниц, пристально наблюдая за женщиной. Защитная пелена отбросила тени на его скулы. Его твердые убеждения и непоколебимая самодисциплина всегда боролись с желанием почувствовать вкус риска.
Эта двойная смесь указывала на его сложный характер. Хотя особые черты, характерные только его запутанной натуре часто не были видны в сиянии умопомрачительной внешности.
А если и не скрыты, то непременно позабыты.
Ошеломляющая красота всегда прощалась.
Когда женщина направила свой путь сквозь толпу, большинство гостей поклонилось ей, напомнив ему льстивых солнцебобов[1], раскачивающихся в надежде урвать сочный кусочек влаги.
Хотя Высший Слой всегда ассоциировался у него со льстивыми солнцебобами.
Особенно, в присутствии особы из первой гавани[2].
Он выдохнул. Сегодня ночью ему совершенно не хотелось тут находиться. Он презирал организованные празднества Сезона[3], когда Высший Слой выставлял напоказ свою приемлемость в надежде собрать «улов». Его тошнило от этого. Его не интересовало какое бы то ни было остепенение. Никогда.
До того, как покинуть суаре, он вышел на свой балкон. Многоцветный бланок[4] уселся на край перил. Его экзотическое оперение свидетельствовало, что это самец.
«Ну конечно, же, - подумал Джорлан. – Даже бланоки вынуждены демонстрировать свой наряд! И во всем виноват Сезон. По-мужски напыщенное времяпрепровождение».
Он очнулся, когда бланок грациозно вспорхнул с витых перил, взмахивая крылышками.
Расправив плечи, мужчина морально приготовился к длинному, утомительному вечеру. По дороге обратно в зал он поклялся, что это будет его последний Сезон. Последний.
Его завершающий цикл празднеств.
Тогда он будет свободен…
Или независим так, как может быть независим невостребованный мужчина.
Она проталкивалась сквозь толпу, весело улыбаясь, делая колкие замечания, похлопывая протянутые руки, подмигивая некоторым мужчинам, которые тщетно пытались удержать ее внимание больше чем на пару мгновений. Обычно такое представление оттолкнуло бы его. Оттолкнуло и это.
Но он не мог отвести глаз.
Ее присутствие «включило» его. Полностью. Он не знал, почему такое случилось, а он был мужчиной, ищущим всему объяснения.
- Она очаровательна, не так ли? Полностью светская женщина. Думаешь, она потанцует с тобой? – его друг Лаймакс заметил, к кому привлечено его внимание. Лаймакс поразился этому необычному интересу. Джорлан никогда не увлекался праздным флиртом или милыми легкомысленными поступками, ожидаемыми на таких собраниях.
- Что заставляет тебя думать, что я хочу этого? – сухо ответил он.
Лаймакс недоверчиво фыркнул.
-Кто бы не хотел танцевать с ней? И не смотри так на меня, мы знакомы с тобой достаточно долго, Джорлан, хотя, по правде говоря, я не могу утверждать, что знаю тебя.
Джорлан приподнял бровь.
- И что это должно означать?
Лаймакс вздохнул.
- Ты мой самый близкий друг, Джорлан, и ты был образцовым другом на протяжении этих лет, я бы даже сказал, лучшим. Я полностью доверяю тебе свою жизнь. Ты поддерживал меня в беде и печали, смеялся вместе со мной шуткам, никогда не отказывал протянуть руку помощи. И даже больше, ты никогда не вел себя как корявое полено[5]. Вдобавок ко всему, в большинстве случаев ты оказываешь неподдельное внимание к моему благоденствию…
- Почему мне кажется, что последняя точка в этой мак-мок[6] мне не понравится?
- Это не мак-мок!
Джорлан посмотрел на друга.
- Хорошо, возможно только крошечный кусочек мак-мок, - ухмыльнулся Лаймакс. – Но сейчас я выскажусь тебе окончательно. Есть двое людей, о которых ты разрешил себе заботится, я и твоя бабушка, и ради нас ты охотно взглянешь в лицо смерти. Но все же ты, обладатель необычайно отважного духа, по-настоящему никогда не отваживался на риск вверить себя другому человеку. Никогда. Правда, Джорлан?
- О чем ты говоришь? – быстро спросил он, продолжая наблюдать за женщиной.
- Ты хранишь себя для себя. Я замечал это еще с тех пор, как мы были мальчиками. С той самой поры, как ты стал жить с Герцогиной. Думаю, именно тогда все началось, хотя, с годами твоя жажда уединения переросла в твою собственную странную манию.
- Мммм… - смущенно промычал Джорлан.
- Вот что я никогда не понимал, так это почему ты выделяешь себя из общества. Знаешь, ты уже заработал репутацию темноматериального[7].
Уголки губ Джорлана приподнялись в изумленной гримасе.
- Я загадочен только для тех, кто не может разгадать меня.
Лаймакс закатил глаза.
- Что за остроумие!
Джорлан мягко рассмеялся.
- Ты же не собираешься проливать огнесвет ради спокойствия нас, простых смертных? – Лаймакс широко раскинул руки в жесте преувеличенной обиды.
Джорлан рассмеялся, признавая истинность слов, однако не удовлетворяя любопытство Лаймакса. По привычке он промолчал и продолжил краем глаза наблюдать за женщиной. Необычная реакция, вызванная ею, раздражала его.
Интуитивно почуяв угрозу, вызванную насторожившейся женщиной, он стал отворачиваться. Маркизель просто слегка пошевелилась и мгновенно поймала взгляд его глаз.
На долю секунды показалось, что его сердце прекратило свой бег.
В это мгновение его жизнь замерла между вздохами, порождая запретные желания.
Горячая дрожь быстро пробежала по его паху. Не было слов, чтобы охарактеризовать странный эффект, произведенный ею, и он не был уверен, что хочет описывать его, даже если бы и мог. Тот час же он передернул широкими плечами, чтобы стряхнуть сильное желание, нахлынувшее на него. Маневр был старым трюком, которому он выучился в юности у одного из своих превосходных учителей. Это сработало лишь с виду, еще больше привлекая ее внимание. Прямо противоположно тому, что он хотел.
Она знала! Знала хитрости, которым он научился. Уловки, которым все они обучались.
И почему бы ей не знать их? Говорили, что ей были знакомы намного более тонкие интриги, чем простые хитрости мужчин. Говорили, что она великолепная, со стратегической точки зрения, выдающаяся Маркизель. Женщина, познавшая себя, и добившаяся многого от жизни. Горожанка[8].
Если возникнет ситуация, она может быть его неприятностью.
Как только в голову пришли предупреждающие об опасности мысли, он снова отвернулся от нее, на этот раз с заученной бесстрастной маской равнодушия на лице.
Прямо перед ним зеркалокаменные стены великолепно отразили ее движущийся образ. Сделанный из тонких пластин местных зеркалоскал, эксклюзивный строительный материал покрывал полностью внутреннюю поверхность комнаты встреч. Его непомерная цена, вдобавок к повсеместному использованию в зале, знаменовало богатство хозяики, друга бабушки.
Маркизель слегка расширила свои прекрасные глаза, отмечая его надменные манеры, и нарочито оценивающе оглядела его. Он оскалил зубы, ненавидя, когда его вот так вот рассматривают.
Как если бы он был незначительным приложением к кровати титулованной женщины.
По крайней мере, она не разглядывала его с жадностью, как многие другие.
Когда она смотрела на него, казалось, что она рассмотрела самую его суть. Он слышал, что Грин Тамрин выдающийся оратор в Доме Лорд. Как член правящего класса и имеющая титул Маркизели, она постоянно учувствовала в заседаниях Септибунала[9]. К тому же, действовала она мудро и с великой осторожностью, поэтому, когда она брала слово в палате, эффект был околдовывающим. Девять раз она представала перед советом, и все девять выигрывала с разгромным счетом по все пунктам.
Маркизель Тамрин обычно была доброжелательной и обладала завидной репутацией. Репутацией, в которую не входил ее успех в совете. Мужчины соперничали за ее внимание, ее считали эрудитом, чувственной любовницей, не испытывающей недостатка в мужчинах, по сравнению с любыми другими женщинами. Видя, как мужчины реагируют здесь на нее, Джорлан мог запросто поверить в варево Клу[10]. Она была не просто прекрасной, в ней было что-то исключительно особое.
Она продолжала смотреть на него с интересом.
Бросив взгляд на отражающие камни, он заметил, что ее пристальный взгляд снова медленно следует по всей его фигуре. Она чуть-чуть приостановилась, чтобы внимательно осмотреть и оценить упругую силу его ягодиц – до некоторой степени у всех женщин проявлялось стремление к этому.
Весьма часто, что причиняло душевные страдания его бабушке, Герцогине, женщины высказывались в том духе, что ее внук – мужчина, который случайно может спровоцировать войну твердостью своих округлых, тугих полусфер.
Не по своей вине, но он уже послужил причиной для нескольких значительных схваток.
Только в прошлом году дочь Эрлы вызвала на дуэль Маркизели за право на него. К счастью, бабушка предотвратила эту глупость, отказав им обоим.
Странно, но эффект, который на него оказала Маркизель Тамрин, совершенно отличался от того, что он чувствовал к другим.
Он передернул плечами еще раз, чтобы избавиться от увеличившегося напряжения.
Лаймакс ворвался в его размышления.
- Говорят, что Маркизель не проявляет интерес к тому, чтобы взять какого бы то ни было имя-носящего, несмотря на то, что она последняя в роду, титулована и фантастически богата ко всему прочему.
- Возможно, у нее есть здравый смысл.
Лаймакс засмеялся.
- Она может себе позволить быть «здравомыслящей», мой друг. Ты – нет.
- Я сделаю по-своему.
- Не в этом случае. Ты не сможешь контролировать ее, как других, Джорлан. Они все становятся безмозглыми от твоих взглядов и тела, она не будет. Маркизель Тамрин – женщина себе на уме. Она непохожа на новородок, к которым ты привык. Она возглавит восхитительную погоню в никуда. Если ты будешь играть с ней, она потребует расплаты зипом[11].
- Рут-бид[12], - губы Джорлана чарующе изогнулись притягательной мысли о таком вызове. А мог бы он повести в восхитительной погоне? Это заговорила та часть его натуры, которая обожала встречаться с опасностями, чтобы изучить шансы на успех.
- И ты можешь поручиться, что эта идея родилась в твоей голове.
- Мммм, какая идея? – переспросил Джорлан, нарочно прикидываясь дурачком.
Лаймакс погрозил ему пальцем.
- Я знаю тебя, Джорлан, это выражение предвещает проблемы. Ты побегаешь, когда получишь по заднице. Даже не думай дразнить ее. Сама Герцогина не сможет защитить тебя от нее: говорят, у Маркизели влиятельные связи в Септибунале.
Джорлан оглядел роскошные женские формы в отражении зеркалокамня, его взгляд сосредоточился на мягких, слегка припухших губах, когда она рассмеялась со своим собеседником. Он поразился, как от этого сжалось его сердце…
- Мне не требуется вмешательство Герцогины, - проворчал он, полностью отвлеченный разглядыванием.
С усилием он оторвал пристальный взгляд от Маркизели Тамрин, но не раньше, чем их взгляды снова встретились. Ее светлые золотисто-каштановые брови приподнялись, как бы подначивая его продолжить. Он отвел глаза от прямого приглашения умышленно медленно, что одновременно выглядело и как отказ, и как вызов.
- Говорят, что у нее есть содержанец в городе, - прошептал Лаймакс. – Удачливый парень. Но конечно же, этот жребий не для нас, не так ли?
- Будь доволен. Эта не та жизнь, которую бы ты приветствовал, Лаймакс, - Джорлан подхватил кубок с подноса проходящего мимо слуги.
Лаймакс вздохнул.
- Полагаю, нет. Судьба таких как мы, благородных юношей, быть проданными за самую высшую цену и титул, которые наши семьи могут получить. - Возможно, для тебя, но не для меня, - Джорлан отпил немного ликера хамиир[13], позволив редкостному напитку обжечь язык и скатиться по горлу вниз. Освежающе и медленно. Их хозяйка была великодушна сегодня ночью, хамнири был запредельно дорогим. Здесь, на этом собрании Избранной Кварты, Высшего Слоя, как их называли низшие слои, ничего не было достаточно дорогим. Эти аристократы наслаждались своим местом в жизни. Большинсвто могли отследить своих предков до командующих Кораблем-Семенем[14]. Тысячу лет назад, луна, называемая Форус, встретила поселенцев теплыми, любящими объятиями нового отца, отчаянно пытающегося ободрить свое дитя.
Экспедиционная группа процветала под защитой такого верного щита.
Джорлан нахмурился, когда многолетние вопросы снова всплыли в его голове. Немного осталось воспоминаний об Исходоточке[15]. Нечего было поведать вслух или передать в фольклоре касательно времен до переселения. Будучи ребенком, он часто размышлял об их прошлом, скрытом за плотной пеленой, как они прибыли сюда, какой была жизнь в доисторические времена.
В юношеских грезах он мечтал о мире, ином для мужчин. Где мужчинами не торговали для доставления удовольствия женщинам или держали только ради одной роли – имя-носящего. Он мечтал о месте, где мужчины занимали бы равное положение в обществе, а их имя-дающие[16] уважали бы их как равных партнеров во всем.
Он даже фантазировал, что мужчины могут иметь право голоса за себя в обществе.
Однажды вечером, когда он совершил ошибку, огласив свои юношеские идеи в салоне бабушки, его осмеяли присутствовавшие титулованные дамы, назвав не по годам развитым ребенком. Позднее Герцогина посоветовала, что хотя его мысли были довольно забавными, все же для него было бы лучше хранить их при себе, поскольку такие разговоры могли отвратить от него приличное общество.
Именно с этого времени он решил, что он не хочет «хорошее общество», да и вообще никакое другое.
Он хотел иметь возможность прожить свою жизнь по собственным законам. Спустя несколько лет он умудрился добыть у Герцогины обещание позволить ему сделать свой собственный выбор.
На самом деле он скрывался от любой свободной особы.
К огромному беспокойству Герцогины.

Примечание:
1. Солнцебобы (sunpods—pods that turn in the direction of moisture) – вид растения, поворачивающего свои стручки в направлении сырости.
2. Первая гавань (primary port (to be of)—refers to a top bloodline, as in "She's primary port.") – используется для обозначения самой лучшей родословной (возможно, выражение возникло как эвфемизм первопоселенцев, то есть людей, основавших первую космическую гавань). Например: «Она из первой гавани», т.е. «У нее чистейшая голубая кровь».
3. Сезон (Season, the—the time of year devoted to finding and securing a name-bearer; the Season lasts more than a season) - время года, предназначенное для поиска и приобретения имя-носящего. Сезон длится дольше чем сезон, то есть время года
4. Бланок (blanock—multicolored, small Forus creatures. Humans are especially partial to their song) - пестрое, маленькое существо, обитающее на Форусе. Люди особо неравнодушны к их пению.
5. Корявое полено (nog-twist—idiot) – идиот, буквально «заплетающийся сук» (там и тянет перевести как «Буратино» =))) ).
6. Мак-мок (mack-mock—foolish talk) – глупая болтовня.
7. Дарк Матер (darkmatter—a man who does not quite fit in, someone who is inscrutable) – мужчина не от мира сего, кто-то загадочный, непонятный, себе на уме
8. Горожанка (woman of the town—an experienced, well-connected aristocrat, who knows her way) - опытная, с широкими связями в обществе аристократка, знающая свой путь (и цену?)
9. Септибунал (Septibunal—top governing body) – высший правительственный орган.
10. Варево Клу (kloobroth—gossip, rumor) – болтовня, слухи, молва.
11. Зип (zip—sex, i.e., "getting the zip") – секс, например «получение зипа» = «получение секса».
12. Рут-бид (rut-bid—epithet, meaning bulls **t) – бранное выражение, «бычье дерьмо».
13. Хамиири (hameeri—liquor) – ликер.
14. Корабль-Семя (Seed Ship—NEOFEM) - NEOFEM, корабль, на котором прилетели первые поселенцы Форуса
15. Исходоточка (Originpoint—Earth) – Земля, родина поселенцев на Форусе.
16. Имя-дающая (name-giver—fastened female) – скрепленная, замужняя женщина.

_________________

Эльфи нет слов, все нифтяк - нифтяк. Молодец перевод просто отличный.

Elfni, ты просто Стахановец!

Слушайте, прикольно. Прям все наоборот. Женщины как мужики, а мужики как женщины. Даже интересно как там в постели дела обстоят, а?
Элфни, спасибо большое.
_________________

Эльфи!Супер!!!!!!!!

О-ФИ-ГЕ-ТЬ. Мать моя - женщина, что за мир, а ?

 » Глава 1 часть 2

окончание главы 1
Итак...

Джорлан слегка нахмурил брови, когда до него дошло весьма важное сообщение Лаймакса. У нее был содержанец. Он не слишком удивился, хотя по какой-то странной причине эта новость раздосадовала его. Учась, он слышал лихорадочные шепотки, голоса, в которых сквозило желание, испытываемое к Маркизели Тамрин. Она хорошо умела обращаться с мужским полом. О ней ходила молва, как о легендарной любовнице. Большинство мужчин сегодня ночью практически умоляли ее о внимании.
Он не относился к таким.
- Мне это не интересно, - вслух пробурчал Джорлан.
Его друг рассмеялся.
- О, конечно же тебе интересно. Точно так же, как и остальным. Молчаливый, замкнутый отщепенец Джорлан просто не хочет признать, что он полностью увлечен. Я сужу по твоему взгляду на нее.
- Могу же я смотреть. Это вовсе не означает…
- … что ты готов нарушить свой тайный обет никогда не становиться имя-носящим? Возможно и нет. Но за те года, что я тебя знаю, я никогда не видел, чтобы ты бросил что-то больше мимолетного взгляда, оставаясь в тоже самое время созерцателем.
- Она… другая.
- Она такая. Говорят, что она действительно дожигательница[1]. Я не отказался бы от предложения, сделанного из ее дома, будь она даже не слишком знатной Лордой, доложу я тебе, - Лаймакс глубоко вздохнул. – К сожалению, моя жертва скорее всего очень титулованной, очень богатой и очень степенной аристократкой, чей интерес ко мне будет исчерпываться только продолжением ее рода.
Джорлан взглянул на друга.
- Почему ты так говоришь?
- У моей матери пять сыновей и ни одной дочери. Я самый старший. Первое же подходящее предложение будет сразу же поспешно принято.
Джорлан выдохнул, признавая истинность слов друга.
- Ты можешь отказать.
- И опозорить мою семью скандалом? Нет. Я не похож на тебя, Джорлан. Я не из тех, кто торит свой собственный путь, ломая традиции. К тому же, у меня нет чересчур снисходительной бабушки из великого дома, потакающей моим прихотям.
Джорлан стиснул челюсти.
- Желать право личной свободы – это не каприз.
Лаймакс пожал плечами.
- Это мужской долг быть скрепленным и произвести наследниц. Такова возложенная на нас миссия.
- Возложенная? Возложенная кем? Ты действительно веришь, что это дух-закон[2]?
Лаймакс побледнел.
- Ты кощунствуешь! К счастью, я привык к твоим диким выходкам, мой друг, однако прошу тебя попридержать свой язык. Будет только лучше для всех заинтресованных сторон, если ты откажешься от этих радикальных идей. Добра они не принесут.
- Почему считается бунтарством хотеть выбирать направление своей собственной жизни?
- Согласись, Джорлан, мы слабый пол. Поэтому наши имя-дающие берут на себя заботу о нас. Оставшись одни мы потерпим крах. Мы слабее в интеллектуальном плане. Оставшись без контроля, наша врожденная мужская агрессия разрушит этот мир.
Джорлан фыркнул.
- Слабее в интеллектуальном плане? – он взглянул на напившуюся Лорду, которая пела и кружилась с несколькими молодыми спесивицами[3] поперек дальнего конца комнаты. – Держу пари, Лорда не сможет ни беседовать на запутанном наречии сам’он[4], ни цитировать по памяти все шестьдесят три тома беэ-тина[5], ни нарисовать чертежы полной кисистемы[6]. – Кисистемы использовались архитекторами Форуса для построения всего: от единичных построек до целых городов. Джорлан любил составлять сложные кисистемы.
- Конечно. Твой интерес и способности к учению хорошо известны, Джорлан, даже несмотря на то, что Герцогина пыталась преуменьшить подробности об этой твоей специфической черте, - Лаймакс улыбнулся ему. – Этой спесивице не требуются такие способности, поскольку она фантастически богата и в высшей степени устроена в жизни.
- Это моя точка зрения. Она попала в зал заседаний Септибунала только из-за своего наследственного титула. Даже корявое полено может голосовать за законы, которые управляют нами, если оно будет женщиной и у него будет титул.
Лаймакс тяжело вздохнул, не желая соглашаться на словах с правдой, высказанной Джорланом.
- И в то, что ты сказал о наших агрессивных наклонностях, Лаймакс, я не верю тоже. Разве мы не тренируемся контролировать наш разум как и наши тела? В любом случае ты прав в одном. Моя бабушка дала мне слово, что не выберет для меня имя-дающую без моего согласия, а я его не дам.
Лайсакс помотрел смущенно на него. Было заметно, что он не мог понять мятежной позиции своего друга.
- Скоро это не будет иметь никакого значения, - заявил Джорлан.
- Почему ты так говоришь?
- Скоро я выйду из подходящего возраста для такого союза. Тогда ни я, ни моя бабушка не будем иметь отношение ко всему происходящему.
Лаймакс заржал.
- Джорлан, ты давно смотрелся с зеркалокамень? Предложения не прекратятся. По какой-то странной причине, которую никто из нас даже не надеется понять, твои продолжающиеся отказы только усиливают твою желанность. Высший Слой рассматривает тебя как крайний вызов и как максимальный приз. Взамен того, чтобы оттолкнуть, это притягивает их только сильнее.
Джорлан насупился. Это не приходило ему на ум.
- Вдобавок к твоей ошеломляющей внешности, мой друг, - продолжил Лаймакс, - считается, что твой далекий прародитель на самом деле был содержанцем. Благородные держат пари, унаследовал ли ты страстность, присущую многим из этого племени.
Колючие аквамариновые глаза зловеще прищурились. Лаймакс мложил руки в защитном жесте.
- Не обвиняй меня, это распространенный слух. И он делает тебя еще более исключительным призом: внук Герцогины с доброй толикой крови содержанца в своих венах. Ты заставляешь их сходить с ума. Какая бы женщина не захотела такую комбинацию в своей законной постели?
- Я не женский приз! И никогда им не буду!
- Это может оказаться правдой, - одновременно из-за его спины раздался мелодичный голос. – Такое решительное высказывание показывает тебя в большей степени наказанием, а не подарком, несмотря на то, что из-за этого ты выглядишь совершенно мрачным и занятным.
Злясь на себя, он скривил губы в кривой усмешке. Не было сомнений, кому за его спиной принадлежал и мелодичный голос, и мерзкое остроумие. Повернувшись, он оказался лицом к лицу с Маркизелью Тамрин.
- Могу я принять это как комплимент, Маркизель?
- Безусловно, нет, - усмехнулась она. Обаятельной улыбкой, обозначившей ямочки на ее щеках, от которой у него буквально пропало дыхание.
Она была не просто привлекательной.
Она была неправдоподобно… прекрасной.
Некоторая напевность ее голоса, казалось, таит в себе соблазнительные секреты. Замечательные изгибы ее сладких губ предвещали неизвестное знание. Он не сомневался, что эта женщина знала, что ей нравилось в мужчине, и что она ожидала от него. Это сияло в ее знающем виде. В ее янтарных глазах.
И, несмотря на это, ее имя никогда не связывали с Балконным сообществом Клу[7], испорченными богатыми новородками Высшего Слоя, которые часто посещали квартал Неоновых Ночей[8]. Столетия назад Избранная Кварта посчитала модным встречаться в учреждении, называемом Поздний Олмак[9]. Несмотря на попытки конкуренции со стороны других клубов в течение столетий, он никогда не терял своей притягательности.
Или своей эксклюзивности.
Название клуба было позаимствовано с маловразумительных страниц древнего текста, найденного в частном собрании одного из первых поселенцев с Исходоточки. Старые записи до сих пор вызывали споры. Одни считали, что данный текст относится к какому-то религиозному культу, пока другие утверждали, что это часть учебного руководства. Неоднократно встречались слова «исторический» и «романтичный». Никто не был уверен, в каком контексте использовались эти понятия, хотя из обрывков сохранившейся личной переписки переселенцев было известно, что на борту чисто женского корабля было множество подобных таинственных книг.
Некоторые из историков зашли настолько далеко, что заявляли, что такие тома могли оказать формирующий эффект или влияние на развитие их цивилизации. Но это были всего лишь голословными утверждения. Любые сохранившиеся древние страницы, содержались в особом хранилище, открытом только для главы Септибунала и ни для кого иного.
Но Поздний Олмак всегда пользовался сокрушительным успехом.
Необузданные банды новородок элиты устраивали каждодневные приемы под сенью кривых зеркал Клу[10]. Названные так в честь встречающейся в природе Клу[11], зеркала, казалось, изменяют цвета таким же способом, как Клу пестроту своего оперения. И подобно постоянно меняющейся Клу, эти женщины ежечасно меняли свое мнение о том, что можно. Они следовали стилю и могли исчезнуть из своего круга на месяцы из-за единственного презрительного взгляда на неподобающий наряд.
Спесивицы, правящие сильными мира сего с помощью зеркал, получали все, что хотели, от Позднего Олмака. И часто они требовали невозможного. Неконтролируемые, блестящие новородки использовали влияние своих богатых семей, чтобы потакать своим капризам.
Им была не страшна опасность поставить все фамильное состояние на один поворот диска на столе бета-бэйз[12] .
- Ты знаешь кто я? – Грин сделала крошечный глоток своего напитка, взглянув на него поверх ободка филигранного бокала. Она всегда слышала, что он великолепен. Но он был более пикантной смесью надменной гордости и врожденной уязвимости. Да, в его взглядах мелькал нахальный вызов, но блеск в глазах не мог полностью скрыть беззащитное сердце внутри. И поразительный цвет этих глаз!..
Кроме как у него, Грин ранее никогда не видела такого гипнотизирующего оттенка. Великолепный зеленый с полупрозрачным всплеском голубого. Аквамариновые глаза. Цвет так похожий на Великое Бездонное Море, которое покрывало более половины поверхности Форуса. Незабываемые.
И так глубоко приникающие. Замечательная способность, скрывающаяся за пассивным созерцанием.
На его щеках заиграли желваки. Грин наблюдала за тем, как он усмирял свою натуру. Он был не просто избалованным порождением аристократии. Джорлан Рейнард, она была уверена, был соблазнительным вместилищем проблем.
Он уже ей нравился.
В отличие от большинства своих ровесниц, она предпочитала мужчин менее покорных, чем те, которые соответствовали широко распространенному представлению о мужском совершенстве. В тех, в которых был яркопламенный дракон[13] .
И этот яркопламенный дракон хотел быть свободным.
Она знала как оставить его на воле. Ее пульс участился.
Она медленно втянула воздух, успокаивая сердцебиение, и снова внимательно оглядела его с головы до пят. Черты его лица были очень красивы. Твердые губы, нижняя слегка полнее верхней, были гладкими и чувственными. Они словно были изваяны рукой лучшего скульптора. Крошечные скобки в уголках рта, казалось, указывали на дразнящее чувство юмора. Прямой, великолепно вылепленный нос.
Как и его ресницы, волосы были черны как смоль, густые, чуть-чуть недостающие до плеч. Шелковые эбонитовые пряди ловили отблески пламенных огней, беспорядочно играя с ними. Только самые легчайшие волны отделяли их от того, чтобы считаться абсолютно прямыми. Эти неуловимые изгибы только разжигали невообразимый интерес. Недостаточно волнистые, чтобы считаться настоящими кудрями, они создавали сверкающую структуру его волос. Она наблюдала, как насыщенно-черные пряди томно скользили, когда он двигался.
Трудно помнить, что он – сын благородной женщины. Особенно с такими взглядами.
Они намного лучше смотрелись бы в спальне, чем в салоне.
Грин сделала себе мысленную отметку посмотреть, кто был ответственен за его линию предков. Судя по его глазам, она сказала бы, что Санторини[14] . Никто на Форусе еще не смог превзойти работы Санторини за более чем тысячу лет. Методика требовала руку мастера и была описана одной из величайших генетических искусниц всех времен. С одной сотней и двадцатью тысячами генов в палитре ее гений брал природные предрасположенности или «подарочки», содержащиеся внутри особого кода, и украшал их, позволяя индивидуально изменять эти способности на желаемые. Все, что она имела под рукой, было пущено в оборот. Селекция и направленный отбор увеличивали благоприятный результат. Талант, подобным которому обладала Санторини, состоял в том, чтобы извлечь желаемый результат из смеси генетических и окружающих факторов. Уникальные картины, которые являлись итогом, сформированным ее искусством. Санторини ввела на Форусе науку, которую она назвала селективной ген-ен[15] .
Если ребенок имел природную предрасположенность к музыке, грани его таланта могли быть усилены, если он так желал, чтобы анализировать и увеличить до предела этот талант в любом выбранном им направлении. Предрасположенность к такому таланту, конечно же, передавалась им своему потомку. Грин слышала, что подарочки также годились для использования и в других, более интересных областях.
Немногим женщинам выпала огромная удача воспользоваться выгодой от изобретения Санторини.
Существующие примеры ее работы были чрезвычайно редки.
А это многократно повышало цену ложа Джорлана.
Грин по-настоящему заинтересовалась.
В то же время, мужчины рода Рейнардов славились как чувственные от природы создания – возможно, он был не Санторини. Возможно, просто сам по себе.
В любом случае он был бунтующим сочетанием для возбуждения. Именно то, что она обожала. И к тому же весьма редкостным образчиком. Как жаль, что она не в сфере действия Сезона. Она могла бы соблазниться предложить ему цену скрепления.
- Вы знакомы с Герцогиной, - он казался удивленным. Она была намного моложе обычных бабушкиных друзей. Он предположил, что ей около тридцати четырех – тридцати пяти лет по Форусскому счету.
- Достаточно хорошо. Мы хорошие друзья, наши семейные отношения продолжаются со времен Корабля-Семени.
- Я не встречал вас дома.
- Нет. Я подозреваю, что Аня хорошенько прятала тебя, всякий раз, когда приезжала я, - Грин мягко рассмеялась, красивым чистым, как будто хрустальным смехом. – Сколько тебе сейчас, Джорлан? Двадцать три? Двадцать четыре?
Он посмотрел на нее сквозь полуопущенные ресницы.
- Двадцать пять.
Она приподняла брови.
- И на тебя заключен контракт?
- Нет, - его ответ был резок. – И не будет.
Легкая, неуловимая улыбка скользнула по ее губам.
- Почему нет?
- Я не вижу свое будущее таким.
- Правда? А каким же ты его видишь? – ее вопрос был задан из чистого любопытства. Она не смеялась над ним. И поэтому Джорлан ответил.
- Я еще не уверен, Маркизель Тамрин. Я просто знаю, что я не хочу.
Казалось, она задумалась над его словами.
- И Герцогина согласилась с этим?
Он посмотрел направо, явно раздраженный необходимостью ответить. Грин была очарована его непокорностью. Это было так необычно. Такой вызов изобличал пылкую натуру.
- Она обещала мне не подписывать контракт без моего согласия на предложение в первую очередь.
Губы Грин слегка приоткрылись
- Необычно.
- Возможно.
- Она потворствует тебе. Она должна утонуть в предложениях для тебя.
- Я все их вернул.
Грин поддразнивающе улыбнулась.
- Поблагодари ее, Джорлан. Бедная Аня должна с ума сходить от досады.
Ее шутливый комментарий заставил его озорно оскалить зубы.
- Только когда они прерывают ее чтение.
Было хорошо известно, что Аня Рейнард была кем-то вроде отшельницы, обожавшей свои видео-книги. Она привила эту любовь к чтению своему внуку.
Грин засмеялась.
- Да, я брала у нее парочку книг в прошлом. Я только прибыла в Столичный Град, ты не знаешь, она уже отправляла пакет в мое поместье? Она знала, что мне понадобятся какие-нибудь, чтобы избавить свою кровь от сельских язычников. Некоторые из них весьма возбуждающи, - подмигнула она ему.
- Хммм… Она не разрешает мне читать такое.
- И хорошо делает. Они слишком безнравственны для таких сладких… глазок.
Темный румянец окрасил его щеки.
- Не играйте со мной, Маркизель Тамрин.
- Если не я, то кто? – она одарила его таким дурашливым взглядом, что он проглотил смешок. Как она смогла обвести его вокруг пальца? Его глаза засветились тихим одобрением.
- Да, кто? – произнес он, растягивая слова в притворном согласии. Голосом низким, ровным и неправдоподобно чувственным.
Снова она задалась вопросом: детище Санторини? Многие из ее выдающихся работ обладали легендарными голосами. Такими, которые пробуждали женщину.
И оставляли бодрствующей.
О, да, он очень сильно ей нравился.
Не удивительно, что Высший Слой стремился заполучить его. Очень мало произведений Санторини дожили до настоящего момента. В прежние времена Форуса многие из них погибли в схватках. Произведения искусства, а не дар природы. Чувственные, грубые, порочные и неотразимо совершенные. К тому же сложные личности. Каждый из их потомков был уникален сам по себе и отличался от всех остальных.
Но был ли он Санторини?
О его отце ходили слухи. Мужчины из рода Рейнард были известны своей уникальностью и страстностью. Грин часто размышляла, почему Герцогина была такой мягкой с Джорланом. Его родители умерли в дорожной катастрофе. Их соединяла редкая любовь, о которой до сих пор поговаривали в салонах. Лорина Рейнард была необычной женщиной, презиравшей светские сборища не ради принципов, а просто, чтобы быть непохожей на остальных. Она была упрямой, своевольной дамселью, но Дарет, своими сногсшибательными взглядами и склонностью к бесшабашности, полностью очаровал ее.
Джорлан был совсем маленьким, всего семь лет по Форусскому счету, когда они умерли. Впечатлительный возраст. Замечали, что Джорлан унаследовал их самые лучшие и самые ужасные черты характера. Он был страстным, невероятно сообразительным, упрямым и поразительно остроумным, порой мрачным, и иногда вспыльчивым. К тому же, несколько самых почтенных членов Слоя, которым выпала возможность побеседовать с ним, рассказывали, что он неожиданно сложен и загадочен.
Одним словом, яркопламенный дракон.
Музыканты зажгли первый танец сегодняшнего вечера – медленный составной септиль[16] в мягких приглушенных тенях розового.
- Ты потанцуешь со мной?
Она вытянула руку, отставляя свою хрустальную чашу на ближайший столик. А поскольку столешница того была сделала из масостекла[17] , то бокал начал нежно звенеть, резонируя с другими бокалами в комнате, оставленных таким же образом. Объединение перезвонов создавало прекрасную мелодию долгих, сливающися нот, означавших формальное начало вечернего праздника.
Огромный зал освещался свечами из тысяч веточек якамы[18] . Ярко горящие огнесветы свисали сверху вниз со сводчатого потолка.
Это был не то предложение, которое Джорлан мог вежливо отвергнуть. Лаймакс одарил его взглядом, ясно говорящим «А что я тебе говорил». С явной неохотой он взял ее маленькую ручку в свою и позволил ей вывести себя на середину.
Танцевальная площадка быстро заполнялась, когда страстно жаждущие молодые носящие вуаль[19] принимали приглашение открыть септиль.
Они соединись в танце.
Правая рука Грин низко обвивала его талию, левая отдыхала на изгибе его левого бедра. Он был выше, чем те, кого она обычно выбирала. Поразительно высокий, по сути.
Он пытался скрыть легкую дрожь в пояснице, но Грин поняла это. Ее близость волновала его. Она решила, что ей все больше нравится волнение этого красивого, нахального молодого мужчины, чересчур самоуверенного ради своего собственного блага.
Поэтому она решила поддразнить его.
Чуть-чуть.
Она знала, что поступает неправильно, но он практически напрашивался, всем своим видом бросая сегодня вечером вызов. Возможно, пришло время, чтобы кто-нибудь научил его маленькому женскому приемчику.
«Не переусердствуй, - зазвенел предупреждающий голосок. - Он все еще внук Герцогины - а Герцогину Грин уважала. Достаточно просто показать ему, что, «искрить» - не самая мудрая вещь, если при этом не имеешь желания сгореть".
Когда Маркизель повела его в шагах замысловатого, медленного танца, имитирующего обряд ухаживания, Джорлан почувствовал отчетливое неудобство. Он не хотел посещать это суаре, первое за Сезон. На этом настояла его бабушка. Когда она давала обещание получить его одобрение, она ни в коем случае не распространяла его на упрямые отказы от предложений посетить прием. Конечно же, он не сообщил эту часть Маркизель.
Не то, чтобы он думал, что она сделает ему предложение. Ее образ жизни и репутация уклоняющейся от Ритуала Доказательства[20] подтверждали это.
Продолжая танец, Маркизель бросила на него взгляд сквозь темно-рыжие ресницы. Внезапный озорной блеск промелькнул за золотистой бахромой. Янтарные глаза вспыхнули, отправляя ему манящее послание.
Он отреагировал инстинктивно. Кровь сгустилась в его венах. Вдобавок, он бросил на нее сверху вниз уверенным, твердым взглядом мужчины, выученного ожидать наслаждение.
Грин приоткрыла рот. Она не ожидала от него такой вышколенной реакции. В этот момент она отчетливо поняла, что Джорлан Рейнард будет исключительным любовником.
Так плохо, что он внук Герцогины. Ей бы понравилось исследовать его глубины. Между тем она любила свою жизнь именно такой - без уз и осложнений. Ее влечение к внуку Герцогины могло только закончить такое существование. Скреплением.
- В самом деле, о чем вы задумались, Маркизель? – протянул глубокий голос, дразня ее, вызвав мурашки, пробежавшиеся по спине, чтобы потом собраться у основания позвоночника. Наперекор моде, он был откровенен и в высшей степени самоуверен. И это нравилось ей тоже.
Пальцем нарисовала на его талии круг.
- А о чем думаешь ты?
Тотчас же она почувствовала, как от ее прикосновения затвердели мускулы его спины. Несмотря на отчужденную манеру поведения, Джорлан Рейнард на физическом уровне воспринимал ее. Он изучал ее, слегка прикрыв глаза, молча оценивая.
- Я думаю, вы – женщина, которая получает то, что хочет.
Ее рука соскользнула вниз, устремившись к его весьма мускулистым ягодицам.
- Что-то не так?
Он приподнял бровь. Завел руку назад и решительно положил ее руку обратно на талию.
Она улыбнулась ему.
В ее потрясающих янтарных глазах блеснул смех над ним. Смех и невысказанный вызов. Только под личиной смеха скрывалось пламя желания.
Желание, казалось, взывало к нему, дразнило его языками своего пламени. Он не знал, как она это сделала, но он был увлечен. Его дыхание прервалось, а губы слегка приоткрылись. Кровь прилила меж его бедер, пульсируя в паху.
Казалось, что в этот момент ее дыхание замерло тоже, она положила ладонь на его грудь и уставилась на него.
«Он невозможно желанен. - На минуту она отвела взгляд. - А также он внук Ани. Помни это, Грин».
Он почувствовал, как она слегка вздрогнула, когда заглянула в его глаза. Он задумался о том, что она видела. А также о том, почему сам не в состоянии отвести взгляд.
- Что-то не так? – повторила она шепотом.
Искушающее замечание сработало. Тотчас же его ноздри раздулись в раздражении, как на ее, так и на свою реакцию.
Он никогда не позволял себе быть таким взволнованным. Его учителя по фокусировке всегда отмечали феноменальную способность к контролю и концентрации. Один из мастеров даже пошутил, что его будущая имя-дающая обрадуется такому таланту – особенно когда талант будет направлен на нее.
В тот день Джорлан стремглав вылетел из класса.
Его мастерство было предназначено не для имя-дающей, а для того, чтобы избежать ее.
Он должен контролировать и фокусировать свое желание, но к его страстной натуре добавлялся вспыльчивый нрав, который было необходимо подчинить железной воле.
- Я не Санторини, - тихо промурлыкал он возле ее ушка, побуждая продолжить.
- Нет? – в ответ прошептала она, дрожа. Как он узнал, о чем она подумала?
- Нет, - его горячие губы защекотали изгиб ее ушка.
- Тогда… какой ты?
- Я не очень сложен для понимания, Маркизель. Я не тот, с кем вы должны связываться, - противореча его словам, его жаркое дыхание легко коснулось мочки ее уха.
- Конечно, - она резко повернула голову, что позволило их губам коснуться, как будто бы случайно. Глаза Джорлана вспыхнули. – Но ты попробуй полностью разгадать меня.

Примечания
1. Дожигательница (Afterburn—refers to sexual prowess, i.e., «She has quite an afterburn») – характеристика сексуального мастерства, например «Она действительно дожигательница».
2. Дух-закон (spirit-law—a higher law) – высший закон.
3. Спесивицы (swaggers—obnoxious, strutting She-Lords) – отвратительные, напыщенные Лорды.
4. Наречие сам’он (sam'on talk—used in the western provinces) – используется в западных провинциях.
5. Беэ-тин (Bair-tin—the sixty-three vid-tomes of governing law) – шестидесяти трех видео-томник регулирующих законов.
6. Кисистема (cysystem—used by Forus architects to construct single abodes or entire cities) – используется архитекторами Форуса для построения единичных построек и целых городов.
7. Балконное сообщество Клу (Kloo Balcony set—elite, showy group who frequent Almacks, the Later and sit in the choice seats by the mirastone walls. The name derived from the Kloo's well-known love of drama) - элитная, выдающаяся группа дам, посещающих Поздний Олмак и садящихся на выбранные места возле зеркалокаменных стен. Название произошло от хорошо известной любви Клу к трагедии.
8. Квартал Неоновых Ночей (neon night part of town—refers to the Gardens, a racy section) - связано с Садами, специфической частью города.
9. Поздний Олмак (Almacks, the Later—famous Top Slice club in Capitol Town) – знаменитый клуб Высшего Слоя в Столичном Граде.
10. Зеркала Клу (Kloo mirrors—ornate mirrors named after the vain Kloo) – богато украшенные зеркала, названы в честь тщеславной Клу.
11. Клу (Kloo—fussy sister animal to the Klee, noted for endurance and for being nosy) – аляповатой расцветки «сестра» животного Кли, знаменитая своей выносливостью и тонким обонянием.
12. Стол бета-бэйз (beta-baize—gamboling game table) – стол для азартных игр.
13. Яркопламенный дракон (blaze-dragon—a difficult but beautiful creature of fiery disposition, indigenous to Forus) – неуправляемое, но прекрасное создание огненного характера, обитающий на Форусе.
14. Санторини (Santorini—brilliant geneticist, mother of selective gen-en) - выдающийся генетик, мать селективной ген-ен.
15. Селективная ген-ен (selective gen-en—sensitive genetical environment; technique developed by Santorini for producing superior male children) - селективное генетическое окружение, техника, разработанная Санторини для получения более совершенных детей мужского пола.
16. Составной септиль (joined septille—a dance) – танец.
17. Масостекло (masoglass—hard translucent building material) – жесткий, полупрозрачный строительный материал.
18. Якама (jacama—a spice, also a settlement in the west) – специя, также поселение на западе.
19 Носящие вуаль (veils—virgin males) – мужчины-девственники.
20. Ритуал Доказательства (Ritual of Proof—ceremony of a man's purity) – церемония доказательства (или лишения? – по ходу перевода будет ясно) мужской непорочности.
_________________

Эльфи!!!!!!!

Мир, созданный женщинами, прилетевшими одни на корабле, забитом подозрительной литературкой
_________________

Эльфи, ты... у тебя все отлично получилось. Так держать. Да еще такой огромный кусок. Просто нет слов.Одни эмоции

 » Глава 2

Глава 2

О да, Маркизель на редкость опасна, признал Джорлан, когда они продолжили танец.
Он бросил взгляд вниз на рот, который только что коротко и храбро приласкал его. Легкое прикосновение сковало его. Всего лишь ее вкус, казалось, обострил все его чувства.
Он глубоко вздохнул и выдохнул.
- Я встретила тебя, когда ты был мальчишкой, знаешь ли, - Грин внимательно всмотрелась в его лицо, ища какой-нибудь проблеск узнавания.
- В самом деле? – вернул он пристальный взгляд.
- Ты не помнишь? – конечно же, он не запомнил бы такой незначительный случай в детстве. Тем не менее, она была почему-то слегка разочарована.
- У бабушки?
- Да. Ты влетел в салон как шипящий шарик ярости.
Он признал ее верное описание своей манеры вести себя в детстве, сверкнув белыми зубами в сиянии огнесветов.
- Я часто входил в комнату таким образом.
- Видимо, с тех пор многое изменилось?
Он едва заметно улыбнулся.
- Возможно, нет.
- Ты казался таким сердитым маленьким мальчиком.
- Не всегда, - спокойно ответил он.
- Только после смерти твоих родителей?
Ее коварная проницательность удивила его.
- Да, возможно. На какое-то время, во всяком случае. Я ненавидел несправедливость того, что случилось.
- Они погибли в дорожной катастрофе?
- Да. Подробности я обнаружил намного позже. Они совершали путешествие на запад и попали в разрядный шторм[1].
Она нахмурила брови.
- Разве их проводник не видела предвестников бури? – разрядным штормам всегда предшествовал определенный ряд явлений.
Он раздул ноздри.
- Она видела их, просто не приняла во внимание. Считают, что она могла наесться Банта псилосайб[2]. Я слышал, что это растение свободно растет вдоль западных дорог.
Псилосайбы[3] являлись классом местных Форусских растений, оказывающих чрезвычайный галлюциногенный эффект на людей. Они использовались некоторыми окраинными племенами на дальнем западе в религиозных обрядах. За исключением медицинских целей, их употребление порицалось, хотя эти растения часто использовались на суаре спесивицами Высшего Слоя[4].
Благовоспитанное общество обычно предпочитало умалчивать о подобных вечеринках.
- Я прошу прощения, Джорлан. Я знаю, какой тяжелой может быть эта потеря.
Он удивленно посмотрел на нее.
- Я тоже последняя в своем роду.
- Могу я спросить, что случилось с вашей семьей, Маркизель?
- Они отравились зернами хакка[5] из плохого урожая. Это случилось в засушливые годы. Ты, возможно, слишком молод, чтобы помнить те времена, как я помню свои.
- Что случилось? – он без усилий повернулся с ней, приноравливаясь к ее шагам, когда они закружились на танцевальном полу. Грация его движений изобличала удивительное воинское искусство, о котором не раз мимолетно упоминала Аня Рейнард. Мужчины обучались только самым основным приемам для поддержания формы. Но Грин было интересно, насколько смертельным мог быть этот мужчина на самом деле. Было что-то такое в его движениях…
Она собралась с мыслями и ответила:
- Большинство наших обычных культур погибли, поэтому мы были вынуждены экспериментировать с другими. Тогда не было известно, что хакка должна быть собрана до того, как зацветет. Если ждать так долго, стебли становятся крайне ядовитыми.
- Я не знал этого.
- Откуда? – слабо улыбнулась она. – Я не могу представить, что ваш повар слишком часто допускает тебя на кухню.
- Правда. Всякий раз, когда он это делает, у меня появляется склонность служить причиной разрушений.
Она ухмыльнулась.
- Я в этом не сомневаюсь. И, конечно же, тебе не позволялось оказываться поблизости посевов.
- А вам не все равно, м? – его глаза блеснули при воспоминаниях детских проказ. И тотчас же пришли воспоминания о том, как ее губы мазнули по его. Он снова сфокусировался на ее рте.
- Нет.
Он моргнул. Сейчас он не был уверен, к чему прозвучал ее ответ.
- Я предполагаю, что одно время я наслаждался, служа причиной некоторого количества проблем.
Его бабушка угостила половину Высшего Слоя историями о его мальчишеских эскападах. Он был непослушным, трудным ребенком. Но Маркизель знала, что он был также невероятно ласковым малышом, с нежным сердечком.
- Действительно? И кто бы мог подумать? – поддразнила его Грин. – И ты сказал «наслаждался» в прошедшем времени?
Он прокашлялся.
- Мы не будем продолжать эту тему.
- Почему нет?
- Возможно, так будет лучше, - изогнул он бровь.
- Я все же рискну заявить, что тогда ты появился с одной целью - посмотреть, сколько неприятностей ты сможешь причинить за раз.
На его щеке появилась привлекательная ямочка.
- Вы раните меня, Маркизель. Уверяю Вас, я намного серьезнее, чтобы даже задумываться о таких вещах.
- Это то, во что ты должен верить. Тем не менее, мне лучше знать.
- Вам? – он склонил голову и почти коснулся ее губ.
Это было дерзкий, отважный шаг на танцевальном полу. Озорная и, безусловно, смелая выходка. К счастью, никто не заметил, что он почти сделал. Она сжала руку на его талии.
- Ведите себя прилично, Джорлан Рейнард.
- И это то, что вы советуете?
- Если ты хочешь остаться невредимым, то да.
- Возможно, я не желаю быть в полной безопасности… Маркизель.
Она глубоко втянула воздух.
- Вижу, тебе нравится играть с опасностью. Но предупреждаю: играя в такие игры с другими, помни, что они могут оказаться не такими заботливыми как я.
- Тогда, наверное, я должен играть в эту игру только с вами.
Он знал, что она затеяла! Ее первоначальный план преподать ему маленький урок обернулся против нее. Носящий вуаль флиртовал с ней! Она приподняла бровь. На арене игр он был новичком в сравни с ее мастерством. Если внук Герцогины желает поэкспериментировать с границами дозволенности, она будет только счастлива оказать ему услугу.
- Это то, что ты желаешь на самом деле?
- А если да?
- Тогда я предлагаю тебе выйти прогуляться со мной.
- Прогуляться? Где? – осторожно спросил он.
- Всего лишь снаружи, по садам.
Она заколебался только на мгновение. Его взгляд снова упал на ее рот. Жар в его взгляде выдал ответ, до того, как он прозвучал.
- Будьте первой, Маркизель.
- Всегда, - низко промурлыкала она.
Обернувшись, Грин заметила на другом конце комнаты своего заклятого врага, Графу Клаудин Д’Анбеэ.
Та стояла в углу, окруженная подхалимами, низшей знатью с сомнительной репутацией, которые следовали за Графой в надежде заполучить от нее хоть какой-нибудь знак расположения.
Клаудин пристально уставилась на них.
Сначала, Грин предположила, что причина – обычная одержимость Графы ею, Грин, но чем дальше та смотрела на нее, тем больше Грин убеждалась, что Клаудин сосредоточилась не на ней, а на Джорлане
- Кажется, Клаудин Д’Анбеэ испытывает к тебе нежные чувства, Джорлан.
Он взглянул в сторону Графы. Оставшись равнодушным, повернулся обратно к Грин.
- Тогда она зря теряет время. Я уже отверг ее ухаживания.
- Кажется, она не поняла это.
- Тогда это ее беда. Я вполне ясно дал понять, что кроме отсутствия у меня потребности в имя-дающей, она сама не нравится мне. Есть в ней что-то такое, что пугает меня.
- Согласна, но предупреждаю: будь внимателен с ней. Она плохо воспринимает отказы. На самом деле, она их не принимает вовсе.
Он приподнял бровь.
- Что вы имеете в виду?
- Спроси ее о прошлых трех имя-носящих. Сначала они отвергли ее, изменив впоследствии свое мнение. - И все они погибли при весьма странных обстоятельствах, но Джорлану необязательно знать об этом. – Просто прими во внимание мои слова. Не флиртуй с ней, как со мной сегодня ночью. Ты можешь оказаться в ситуации, которая не понравится тебе.
- Я понял, хотя меня и не привлекает такая вещь. Ни одна из этих новородок не вызвала у меня ни малейшего интереса. Только вы одна, кого я… - он остановился, когда понял что сказал.
Грин улыбнулась, слегка ошеломленная.
- Спасибо тебе, Джорлан, это многое значит для меня.
Он удивился.
- Почему? Я слышал вы…
Она прижала палец к его губам.
- Довольно, Джорлан. Не настаивай.
Он отрывисто кивнул головой, его вера постоянно соперничала с его опытом. Уже не юный, но еще не искушенный мужчина, Джорлан Рейнард был интригующей смесью обоих. Пока его поведение и реакция были как у бывалого мужчины, однако временами она улавливала следы невинного удивления в его чертах. Она заподозрила, что это было частью его натуры и никогда не изменится, невзирая на обстоятельства его жизни.
Что за сбивающая с толку, приводящая в смущение личность! И какая досада, что она не заинтересована добыванием имя-носящего, иначе она действительно бы соблазнилась сделать ему предложение цены[6].
Она только надеялась, что его возможная имя-дающая высоко оценит его редкостные черты и предоставит ему простор для развития его потенциала.
Она печально вздохнула. Зная Высший Слой, шансы, что такое произойдет, были крайне низки. Большинство женщин смотрели на него как на прелестное украшение для их стола и отца своих наследниц. Его будут баловать, запирать в позолоченной клетке и ограничивать.
Это приводило ее в уныние.
Взяв его за руку, Грин повела его сквозь комнату, к арочным проемам и наружу, на терассу.
По мозаичному полу лоджии уже прогуливались несколько пар. За большинством дебютантов близко следовали их нанятые сайноусы[7].
Как удачно для нас, что сейчас не твой первый сезон, - заявила она, дурачась, заводя его за росшие в горшках кусты и спускаясь, чтобы попасть в скрытые сады.
- Почему? – прошептал он низким голосом, приблизившись сзади и нагнувшись к ее ушку. Действие, которое заставило ее еще раз осознать необыкновенный рост.
- Потому что, тогда твой сайноус следя за каждым нашим шагом – не успели бы мы встретиться, - в первый сезон мужчинам требуется сайноус. Бояться, что первый юношеский выход в свет с его богатыми соблазнами, может вскружить парню голову, за что тот будет наказан опасностью изгнания из общества. Ни одна семья не хочет подвергнуться такому риску. Безоговорочно, сын должен сделать настолько хорошую партию, насколько возможно. Любое пятно на его репутации угрожает его семье.
Обычно считалось, если юноша показывал здравый смысл в свой первый год, то он мог устоять перед любым негативным влиянием, хотя многие семьи держали сайноуса до тех пор, пока сын не оказывался благополучно скрепленным.
- У меня никогда не было сайноуса, - спокойно ответил он.
Она остановилась и взглянула на него через плечо.
- Никогда?
- Никогда. Герцогина знала, что я никогда бы не допустил такого.
- Это хорошо, что она так тебе доверяет. Это говорит о близких отношениях между вами двумя.
- Да, - уголок его чувственных губ приподнялся. – Но тут замешано еще кое-что.
- Что?
- Я кажусь вам таким типом мужчин, которых легко сбить с пути?
Нет, таким он не был.
- Ты, кажется, похож на тип мужчин, который делают свой выбор, основанный на рискованных затеях.
- Действительно.
- Да, - она продолжила вести его глубже в свисающие лохмотья лишайника: «Почему тогда он так охотно следует за мной? Разве он не понимает, какой опасности может подвергнуться?»
Когда они достигли укромной полянки под ветвями развесистого лоскутного дерева, она жестом пригласила его усесться на резную скамью.
Прямо перед ними вода образовывала маленькое озеро, окруженное несколькими валунами. Однажды, давным-давно, она читала, что Форус был был частично оформлен так, чтобы походить на Изначальное место. По каким-то причинам, естественный ритм Форуса позволял такие изменения только на определенных пространствах. Природное очарование таинственной луны продолжалось до тех пор, как это не затронуло изменение ее собственной дикой красоты.
Часть земель была все еще труднопроходимой и экзотически безмолвной, даже после тысячелетия колонизации.
Остановившись перед ним, она посмотрела вниз.
- Ты не беспокоишься, что можешь потерять свой контроль, Джорлан?
- Нет.
Это был вызов, если даже она расслышала его.
С одной стороны, на нее произвела впечатление его уверенность, с другой стороны, ее удивило, что он так недооценивает ее.
- Я не делаю этого, знаете ли, - заявил он низким голосом.
Она приподняла бровь.
- Не делаешь что?
- Недооцениваю вас.
Прошла пара мгновений.
- Как ты догадался, о чем я думаю?
- Я не знаю, о чем вы думаете… Я просто сказал, что чувствую.
Она удивилась.
- Почему же ты пришел сюда со мной?
- Возможно, я просто любопытный.
Она рассмеялась над своими собственными переживаниями.
- Я не могу тебе передать, как великолепно то, что ты чувствуешь меня.
- Нет… нет… Я не имею в виду, что это похоже на… Это просто… Я не знаю.
Но она-то знала. В этом вопросе она была весьма опытной. Постоянно равнодушный Джорлан Рейнард в конце концов обнаружил, что его к кому-то влечет и не был вполне уверен, что делать с этим.
И вновь она поняла.
Грин уселась возле него на скамье.
- Почему ты хочешь прожить свою жизнь в одиночестве?
Она повернула к лицо к своему собеседнику и потянулась к гладкой пелене его волос. Они казались неправдоподобно шелковистыми и мягкими. Даже более великолепными, чем она воображала. Он слегка вздрогнул от прикосновения ее пальцев.
- А почему вы? – мягко возразил Джорлан.
Ее губы дернулись. Да, с ним сплошные трудности. Резкий, недовольный, с дикостью, просто находящейся под контролем. Он по настоящему понравился Грин. Он был исключительной комбинацией. Он мог даже оказаться настоящим сокровищем. Как тогда, так и сейчас, она подумала, что будет сожалеть об этом вечере.
Сожалеть, познакомившись с Джорланом Рейнардом.
Сожалеть, оставив его на потеху общества.
Несмотря на его желания, Грин знала, что Герцогина, в конце концов, примет за него цену ложа. Мужчина с его красотой, богатством и положением семьи обязательно будет скреплен. Таково было устройство мира и жребий мужчины в жизни.
На самом деле она поражалась, что его все еще миновала подобная участь. Он был великолепным актовом семьи Рейнард, в известном смысле, он был их самым ценным имуществом. Союз, который бы он заключил, принес бы им успех и хорошо сказался бы на потомстве.
И гарантированно бы продолжил род Герцогины - по крови, если и не по имени.
- К чему ты стремишься в жизни, Джорлан Рейнард? – она ближе подвинулась к нему, позволив своим губам оказаться очень близко к его уху. Его волосы слегка качнулись от прохладного ночного ветерка и жаркого шепота ее дыхания. Его глаза, эти невозможные глаза, изменили фокус, чтобы взглянуть вниз на нее.
Под отсветом от Аркеуса[8] , редкого аквамаринового цвета – как воды Форуса – засияли скрытыми огнями и глубиной. Скрытым разумом. Скрытой дикостью.
Он чуть-чуть выдохнул.
- Я ищу монастырь моего духа, Маркизель.
- Что это такое? – ее рот в этот момент просто мазнул по его уху, легкое прикосновение бархатной кожи к губам привело ее в смятение. По всему телу запульсировала кровь, отдаваясь толчками в ее конечностях.
Удивленная, она на секунду замерла. Это какая-то необычная реакция на ликер хамиири, который она пила раньше?
Она взглянула на Джорлана. Нет, не хамиири. В любом случае, чтобы это ни было, он тоже почувствовал это. Он закрыл глаза и, раздув ноздри, глубоко втянул воздух. Как будто бы он вдыхал само впечатление. Забирая глубоко в себя, чтобы насладиться и сохранить…
Конечно же, она неправильно истолковала это!
«Есть ли вероятность, что он мог оказаться Сензитивом[9]?» - обрушилась на нее мысль. Этим можно объяснить реакцию их обоих. Ее сердце усиленно забилось от этой идеи. Если это так, то почему его семья скрывает такое положение дел? Сензитивы были улыбкой фортуны на этапе переговоров по заключению скрепляющего контракта.
Как только стоит поразмыслить о случившемся, как сразу же напрашивается ответ. У Джорлана не было стремления к поиску имя-дающей. Чтобы успокоить мальчика, безумно любящая его Герцогина могла временно согласиться сохранить его особую природу в тайне.
Это явление было открыто века назад: некоторые мужчины на Форусе рождались Сензитивами. Неизвестны причины, но полагали, что-то, что управляет убыванием и ростом влияния Форуса на Аркеус, действует в такой же степени на «более высокие-чем-нормально» чувственные способности. Сензитивы, как и следовало ожидать, были чрезвычайно сообразительными и чрезвычайно страстными. Казалось, что они противоестественно подчинены ритмам Форуса.
До сих пор только их исследователи могли дать ответ. Сензитивы лучше слышали, лучше видели, лучше чувствовали. Иногда, в редких случаях, они могла передавать легкие ощущения от своих впечатлений своим партнерам. Говорили, что они наилучшие любовники. В действительности, те из них, кто не происходил из аристократического дома, становились содержанцами. Обычно, Сензитивы были чрезвычайно редки. О Сензитивах из королевских домов практически и не слышали.
Ошеломленная, она уставилась на него. Она не была убеждена, что он не Санторини. Что если он и то, и другое? Если и так, то только он один знал это…
Она попридержала свои мысли. Пока селекцией Сензитивов занимались методом Санторини, соединение никогда не получалось жизнеспособным. Было только двое малышей мужского пола, которые даже появились на свет с обеими характеристиками, но ни один из них не выжил после отнятия от груди. Предполагали, что они могли не выдержать нервной перегрузки. Ее воображение покинуло ее.
Но она готова была держать пари, что он был Сензитивом.
Конечно же, ни одна душа до сих пор не раскрыла его секрет – она была уверена, что она была первой женщиной, прикоснувшейся к нему лаской возлюбленной.
- Маркизель, вы должны понять, что я ищу участь, где я мог бы понять полную меру моей силы – не просто ощущать ее трепет во мне, но влиять ею на судьбу. Это то, что живет внутри меня, и не будет безмолвствовать.
Взявшись рукой за его решительный подбородок, она повернула его лицом к себе.
- Не подобающе мужчине говорить о таком значительном контроле. От мужчины ожидается, что он всегда подчинится своей матери или имя-дающей в вопросах решения того, что для него правильно. За мужчинами должен быть присмотр, ради их собственного блага. Полагается, что для мужчины небезопасно иметь слишком много убеждений.
- И вы в это верите, Маркизель? – его низкий голос охрип, когда он склонился к ней.
- Во что я верю – не имеет никакого значения, - ее губы накрыли его.
Краткий, вибрирующий звук удовольствия вырвался у него. Он напомнил ей рычание свирепого животного лекса[10] , возмущенного приручением, которое произошло, когда он отведал фрукта балум[11] . Лекс не мог противиться соблазнительному плоду, растущему высоко на ветвях, вне зоны его досягаемости. Таким же образом, Джорлан Рейнард был не в состоянии возмутиться, все еще наслаждаясь и прижимаясь к ее рту.
Еще раз на нее нахлынуло странное ощущение трепета.
Это пришло от него, решила она. Его своеобразие. И более.
Поцелуй стал мощным катализатором между ними. Он жарко вздохнул в ее рот. Грин ощутила пробудившиеся конвульсии, пробежавшие по его тренированному телу. Несмотря на необыкновенную персону, Джорлан имел репутацию мужчины жесточайшего контроля. Даже находясь с ней, он боролся с собой. Она слегка улыбнулась, касаясь его твердых, сильных губ, всецело наслаждаясь его вкусом и осознанием того, что она одна лишает его силы.
Понимал ли он, в какой сомнительной ситуации оказался? Парой мастерских движений она могла обойти любую защиту, которую он вздумал бы выставить.
Но она не будет так делать. Не зайдет так далеко. Не из-за него, а из-за того, кем он является. Грин обнаружила, что ей нравится внук Герцогины. Очень - очень сильно.
- Приоткрой сильнее свои губы для меня, Джорлан, - приказала она.
С низким стоном он сделал то, что она сказала. Ее язык нежно скользнул в его рот, погружаясь, чтобы попробовать его нектар. Дыхание его желания огнем обожгло ее горло и вошло глубоко внутрь, наполняя ее. Она закрыла глаза, чтобы усилить испытываемое ощущение. Чтобы запомнить этот первый, невероятный отклик на него.
Он занес руки вверх, приподнимая ее волосы. Его пальцы утонули в длинных прядях, скользя в их пышной массе до тех пор, пока не соединились вместе, обхватывая на затылке ее голову. Удивленная его несдерживаемой реакцией: мужчинам была свойственна податливость в таких вещах, особенно неиспробованным мужчинам, она распахнула глаза, чтобы взглянуть на него.
Глубоко сосредоточенный на испытываемых чувствах, Джорлан закрыл глаза. Длинные, остроконечные ресницы отбрасывали полумесяцы на его щеки, прикрывая их. Красивая, загадочная тень. Грин подумала, что ей поистине нравится этот мужчина сам по себе.
Она скользнула своим язычком по его. Неровное рычание прошло, вибрируя, сквозь нее. Он полностью погрузился в переживание.
В наслаждение.
Он был Сензитивом!
Грин моргнула от такого поразительного открытия. Она взглянула на него только для того, чтобы обнаружить, что сейчас его глаза открыты и мерцают, когда он смотрит на нее вниз. От него исходил испепеляющий жар.
- Что? – он низко мурлыкнул в ее рот, шелковистые губы затеяли игру с уголком ее губ.
«Он знает? Джорлан может не представлять, что он настолько отличается от множества других мужчин», - она смотрела на молодого человека перед собой, видела его огонь и интеллект, и знала, что он не просто отличается – он уникален.
Высший Слой мог и не знать, что он является Сензитивом, но другие его выдающиеся черты без труда различал, что объясняло бесконечный поток предложений.
Как жаль, что она не нуждалась в имя-носящем. Она вздохнула. С бесконечными беспокойствами, причиняемыми Клаудин Д’Анбеэ, и некоторыми важными вопросами, требующими решения Септибунала, она не могла даже помыслить о такой вещи.
Сожалея, она оторвалась от него.
Он одарил ее недоумевающим, слегка удивленным взглядом. За всю свою взрослую жизнь он все еще мастерски не освоил искусство маскировки своих необузданных эмоций. Грин подумала, что в пресыщенном обществе, в котором они жили, эта черта чрезвычайно очаровательна.
Почему-то, размышляла она, это часть Джорлана. Он никогда не мог скрыть свои истинные эмоции. Они пылали глубоко внутри его. Такая яркая особенность причинить ему проблемы в будущем.
Ему потребуется на редкость сильная имя-дающая. Кто-то, кто смог бы защитить его от порочных мнений Слоя, позволив ему в то же время испытывать сильные чувства, которым он должен был дать выход. Ее плечи слегка опустились. В Избранной Кварте было чересчур мало женщин, которые позволили бы ему такой вид свободы.
- Ты никогда не хотел испытать любовь, Джорлан?
Его рука поднялась и погладила по ее лицу. Аквамариновые глаза смягчились, приобретя оттенок, которые она никогда не видела у людей. Но она видела это отражение ранними утрами на Форусе, когда от воды восходил туман. У нее перехватило дыхание.
- Ты предлагаешь мне любовь, Грин? – спросил он спокойнейшим тоном.
Это моментально напомнило Грин, что его неистовые чувства сейчас у нее в руках. Он воспламенял их обоих и также осознанно играл с огнем. Ради него, ей было необходимо погрузиться в этот костер.
Она хладнокровно взглянула на него из-под полуопущенных век.
- Что если предлагаю?
Его губы дразнили ее рот, покусывая ее верхнюю губу с врожденным талантом.
- Я не желаю быть имя-носящим. Я говорил тебе об этом.
- Кто говорит что-либо о жизни в качестве имя-носящего? – прошептала она в ответ.
Она знала точный момент, когда до его одурманенного страстью мозга дошла хитрое замечание. Ее предложение было в высшей степени оскорбительным для мужчины благородного рождения. Точно так же, она могла ударить его.
Под его ошеломленным взглядом она поднялась со скамьи и вернулась в салон.
И, несмотря на это, ее мысли все еще возвращались к нему.
Грин была шокирована открытием, что она действительно хотела его.
На самом деле хотела.
Ни одна другая женщина не смогла бы управлять им и освободить его в то же самое время. Джорлан Рейнард был бы великолепным отцом для ее наследницы.
Но прямо сейчас она совершенно не нуждалась в противостоянии причиняющего сплошные неприятности носящего вуаль, и не, имеет значения, как привлекательны его характерные черты. Кроме того, у нее еще был содержанец. Ривер, которые требовал внимания больше, чем все ее нужды.
Тем не менее, простые, ласковые объятия Джорлана оказали на нее большее воздействие, чем что-либо ранее испытанное с Ривером.
Она решила удалиться с суаре, сожалея, что принудила Джорлана.
Тем или иным образом по дороге домой в коляске, запряженной Клу, она сможет выбросить его из своих мыслей. Идея сделать Джорлана своим имя-носящем прочно обосновалась у нее в голове и не желала уходить.
С быстрой решительностью, которой она была известна в Доме Лорд, она тотчас же изменила свое мнение и решила, что сделает ему предложение.
Со временем.
Он будет тем, кого она скрепит.
После всех этих лет существования в качестве горожанки, она, в конце концов, возьмет имя-носящего. Слой будет приятно шокирован восхитительным известием. Варево Клу[12] быстро распространится.
Кто догадался бы, что из всех юношей, соперничающих за ее внимание, и несметного числа приглашений от их отцов, умоляющих ее о визите, она выберет самого сопротивляющегося носящего вуаль, который при любой возможности яростно протестовал против такой идеи?
Никто не говорил, что это будет легкое задание.
Кроме того, Джорлан не смог скрыть свою реакцию на нее. Мужчина ее хотел. Она начнет постепенно поощрять его, даже без его согласия. Носящий вуаль будет стремиться поэкспериментировать: она даст ему то, что он хочет. Только не тем способом, который он ожидает.
Со временем, он в конечном итоге придет к ней по собственной воле. Его страсть будет ключом.
Сдаваясь ей, он капитулирует сам. Она надеялась.

Примечания:
1. Разрядный шторм (arc storm—severe Forus electrical storm) - сильная электрическая буря на Форусе (видимо, что-то типа нашей грозы, только вместо дождинок – электрические разряды).
2. Банта псилосайб (Banta psillacyb—hallucinogenic plant) – галлюциногенное растение.
3. Псилосайб (psillacyb —hallucinogen) - галлюциноген.
4. местный вариант кокаина?
5. Хакка (hukka—grain crop that must be harvested before it flowers) – зерновая культура, которую необходимо собрать до того, как она распустится.
6. Напомним, что в данном обществе имя-носящие в прямом смысле «покупаются» у их семей.
7. Сайноус (scinose—a male duenna; a dogsbody) – мужская дуэнья, мальчик на побегушках.
8. Аркеус (Arkeus—planet that Forus moon revolves around) - планета, вокруг которой вращается луна Форус.
9. Сензитив (Sensitive—a male who displays heightened awareness) – мужчина, выказавший повышенную осведомленность.
10. Лекс (lexa beast—a fierce hunter, this animal becomes tame when offered a balum fruit) - свирепый охотник, это животное становится прирученным, когда попробует фрукт балум.
11. Балум (balum fruit—a sweet, oval-shaped fruit believed to be an aphrodisiac by the Select Quarter) - сладкий, овальный фрукт, считающийся афродизиаком в Избранной Кварте.
12. Варево Клу (kloobroth—gossip, rumor) – болтовня, слухи.

_________________