Титан и Птица. Ведомый тобой, я не слышу боли... 18+

Pandora: 04.10.15 20:00

Спасибо)

...

Russet: 04.10.15 21:20

 » Часть 2. В баре.

Пружина давит слишком сильно.
Где-то внутри.
В груди.
Сжимается. Сжимается. Сжимается.
Никак разорваться не может.
Хочется ударить себя по груди кулаком, чтобы разорвать ее. Чтобы не тянуло к земле камнем.
Тренинг прошел как никогда хреново. Слишком напыщенно. Слишком искусственно.
Елена вглядывается в глаза своим новым клиенткам. Мать твою, она же когда-то реально считала, что может помочь любой.
И помогала ведь.
А сейчас то и дело вешает ярлыки на надутых силиконом девиц, которые даже не за помощью пришли, а узнать, как из богатых папочек деньги вытряхивать методом отсоса.
Хотя, чего она ожидала.
Из нее создали лейбл.
Она под ним подписалась.
Отрабатывай, Лена.
Отрабатывает...
Вешает ярлыки, как вешают на нее.
Аллочка-ведущая была права. И взглядом своим надменным, и вопросами. Наверное, Елена и вспылила так истерично только из-за того, что ее к стенке прижали.
На двух стульях не усидишь.
Прав Павел, тут или силки на себя надеть и строчить все, что задано контрактом, или жить Идеей.
Старой уже, запыленной пудрой, глянцевой Идеей.
О контракте Елена не может думать вовсе. Он над ней как Дамоклов меч висит уже пару лет как.
Правильно говорят – хочешь узнать бывшего, расстанься с ним.
Она знала, как ведут себя бывшие. Спасибо клиенткам, не понаслышке знала разный уровень мерзости.
Но ее бывший побил все рекорды.
– Коктейль для красивой девушки, – бармен улыбается и кивает на группу парней у стойки.
– Йух-у, третий. Третий! – Валентина улыбается счастливой улыбкой. Как маленький ребенок, получивший еще одну конфету. Подмигивает Елене, – я пока выигрываю. Давай, начинай уже, излучай из себя феромоны. Или как их там.
– Излучаю, – Елена, обводит пальцами декольте на платье, – ну и, будем откровенны, эти феромоны явно проигрывают твоим.
Валентина, одна из ее первых клиенток, обладающая шикарными округлыми формами, довольно улыбается и всячески куражится, словно девочка-подросток, дольная собой в новом платье. Кто бы мог подумать, что пару лет назад она не знала, куда деться с двумя детьми после разрыва с мужем. По осколкам же собирали. По крупицам.
– А ты надела… их? – заговорщически наклоняясь ближе, шепчет Валя.
– Кого... их? – Елена не сразу понимает, о чем речь. Смотрит на поигрывающую бровями подругу. Подругу, за столько лет уже подругу, не клиентку.
– Трусы. Красные. Счастливые, – Валя смеется вместе с Леной, а получив отрицательное покачивание головы в ответ, шепчет, – предатель! Ты предаешь наш клан краснотрусых.
Елена улыбается.
Знала же, что с Валей получится хорошо посидеть, душевно.
Только место они выбрали явно не самое лучшее. Когда-то здесь Елена вела один из своих тренингов. Расчет простой: прийти повеселиться, получить внимание мужчин. Женщине, чтобы почувствовать себя женщиной, надо совсем немного. Побыть чуть-чуть на высоте. Пускай и на высоте барного стула.
Сейчас же бар облюбовали дикого вида мужики, которых даже Птица немного побаивалась. Не смотря на договоренность с хозяином. Не смотря на то, что знала здешних вышибал. И приплачивала бармену за лишний коктейль для девочек, подаренный от таинственного наблюдателя.
Она – Фея.
Феи должны творить чудеса.
И творила же.
Видела, как порой выпрямляется спинка. Как начинают сверкать глаза. Как появляется та-самая-улыбка, которая работает, порой, лучше шпилек с декольте. Магия, да и только.
К слову сказать, Валя свои коктейли получила без магии. Чего не скажешь о подруге, которую она взяла с собой.
Та еще смотрела волчонком и на Лену, и на окружающих и протирала стойку одноразовыми салфетками. В общем, ни капли волшебства.
– Ириш, ты бы на них так не смотрела. А то, я боюсь, они думают, что ты маньяк…
– Как – так? – Ирина округляет глаза. Смотрит, типа она вообще не понимает, о чем ей говорят. – Я думаю о том, что мне на работу завтра. И смогу ли я живой прийти домой.
– Ириша. Я тебя удивлю, но… мужчина – тоже человек. На него надо смотреть, как на дикое животное только в двух местах. В подворотне – и желательно бежать. И в постели. Но в этом случае надо просто получать удовольствие.
Валентина смеется. Ирина морщит нос.
– Слушай, а давай мастер-класс, а? – Валентина явно перепила.
– Что? – Елена не сразу понимает, к чему ведет подруга. И теперь подумывает, а подруга ли…
– Да-да. А то учит она тут, понимаешь. Верно, Ирусь? – кивок на хитро смотрящую блондинку.
– Мастер-класс значит... – Елена готова встать со стула и быстро сообразить, что-то а-ля «угостите девушку сигареткой». Не больше.
– Э-э-э, видим мы твои выкрутасы! Ты же тут каждого кобеля знаешь. Сейчас начнется светопреставление, – Валентина стучит пальчиками по барной стойке, вглядываясь в толпу. – Мужика выберу сама.
– Слушай, ты как-то нежней выбирай. А то потом покажу я вам мастер-класс… ногами в кустах прикопанная, руками в реке утопленная.
– Боишься?
– Нет, жить хочу. Желательно здоровенькая.
– Нашла! Вот тот. Бородатый.
Елена смотрит туда, куда кивает Валентина.
Морщится.
– Ты серьезно? Бармен? Валя, где твоя фантазия?
– Новенький. Зато безопасно. Саша в бар к себе идиотов не берет, это раз. И ты посмотри, какой вкусный мальчик.
– Ага. Вкусный и нечесаный. Я тебя с Семен Евгеньевичем познакомлю. Бомж наш местный. Такой мужик. М-м-м-м… Тоже расческу в годах семидесятых при Партии видел в последний раз. Как и мыло, – Елене все меньше и меньше нравится идея мастер-класса. Подгоняет только скептический взгляд Ирины.
– Тебе... слабо! – Валя поджимает губы. Отворачивается к Ире, что-то ей там шепчет про то, что «даже лучшие среди нас рано или поздно...»
Пф!
– Ты меня на «слабо» не бери! – Лена встает со стула. Допивает коктейль. – Если не вернусь, считайте себя виновными в моем поругании.
Уф-ф.
Подправить платье.
Грудь вперед.
Боже, она ведь мужиков снимала лет сто назад.
Как-то даже неспортивно самой.
Да еще и таких. Нечесаных.
Костюм. Запонки. Шик. Вот ее уровень.
Немытый. Со взглядом «сейчас убью» – ее настоящее.
Убить Валю валенком.
Три раза решила передумать, пока толпа, кружившая в баре, не давала подойти к новому бармену.
Три раза думала плюнуть и признать. Что все. Все. Кина не будет.
Три раза, пока не придумала, как быть.
Да, неспортивно.
Зато без жертв.
Елена садится на новый стул возле бара.
Подзывает к себе взглядом жертву.
Хотя, какую жертву. Жертва сейчас больше она. Развели, как девочку.


Сегодняшняя смена противнее, чем обычно. Спасает только давнишнее искусство улыбаться толпе, как бы хреново не было.
Да и улыбка, так, одно название. Ее и нет почти. Просто, как автомат.
Перед глазами три капли крови на подушке и ощущение бесконечной высоты.
Нет, не штормит, не плохо физически.
Морально.
Ему плохо в душе, и Олег не знает, как помочь самому себе.
Людей много, гораздо больше, чем обычно. Музыка громче каждую минуту, или так просто кажется. И женщины.
Ему нравятся женщины. До той самой минуты, пока не начинают задавать вопросы о странных шрамах на спине. Тех, что остались после операций.
Объяснять не хочется. Встречаться с любопытными тоже.
Больше не хочется.
Надоело.
Просит подменить и сбегает в туалет.
Вот что называется – дошел до ручки.
Плескает водой себе в лицо и поднимает его вверх, оставив глаза закрытыми.
Устал.
Так устал...
Почему-то тяжело, словно по затылку ударили кувалдой.
Открывает глаза.
Б**ть!
Тонкой струйкой слева тянется красное. Скользит вниз, кутаясь в светлых волосках бороды.
Пытается спастись бумажными полотенцами, а у самого холодеют пальцы.
Снова.
Опять.
Как подтверждение.
Боже.
За что, за что, за что?
Дрожащими руками прижимает к лицу бумажный ком.
Глубоко дышит.
Раз.
Два.
Три.
Силится, чтобы не скатиться в слепую жалость к себе. Это – последнее, что еще помогает держаться. Гордость или ее остатки.
Наконец молот в затылке перестает греметь, и Олег отнимает полотенце от лица, сворачивая, и вытирая нос чистой стороной. Бумага не остается идеально чистой, но сразу ясно – кровь больше не идет.
Можно возвращаться за стойку.



В зале аншлаг. Больше, чем привычная толпа знакомых посетителей. Хорошо для бизнеса, да и просто хорошо. Люди должны разгружаться, отбрасывать свои проблемы где-то еще, оставляя голову нетронутой. Пусть даже и с помощью алкоголя.
Сам Олег не пьет.
Сначала строгий спортивный режим, потом болезнь, теперь байк, да просто привычка.
Повсюду есть кто-то. Пьют пиво и цветастые коктейли, зажигают под хитовую попсу, включенную через большие колонки по углам зала.
Развлекаются, не думая о завтрашнем дне.
А ему не до того.
Ему бы выжить.
– Три Космо вон за тот столик, и скажешь, что это подарок.
– Что? Космо? – поворачивается по инерции, натыкаясь на внимательный взгляд.
Она хорошенькая. Не в привычном понятии классической красоты.
Скорее, по другим, невербальным признакам. По выражению сердитого, будто он успел чем-то насолить, лица.
Маленькая. Настолько, что, наверное, дышала бы ему куда-то в грудь, стань они совсем рядом.
Всклокоченная, вероятно, выпивкой, и одновременно до противного нарочито-правильная.
С сердитым и немного растерянным взглядом и лоском светской львицы.
Но не красавица.
Симпатичная. Именно так.
Наверное, она могла бы ему понравиться.
Наверное.
– Хочешь заработать? – в лоб без прелюдий.
Ну да, конечно.
У тебя, Титанов, не кровь, а мозги вылезли.
Понравиться.
Как же.
Королева всея мира.
Принцесска вселенной.
Губы расчерчивает жесткая ухмылка.
– Слушай, дамочка. Вон там, в углу, сидит Димон. Он тебе все сделает красиво. Даже далеко ходить не придется, – на стол плюхаются ключи от туалета. На. Получи. – Ну, так Космо или Дайкири? Для храбрости?
Она хлопает глазами, будто не понимает, что Олег имеет в виду. А после, когда доходит, выплескивает возмущение почти что шипением.
– Издеваешься? Я похожа на ту, которой нужен мужик на ночь?
Это ты сама сказала, остальное – лишь игра в твою игру.
Пусть даже на секунду... всего лишь на секунду, Олегу хочется быть тем, кто станет ее спутником.
Забыть свои проблемы.
Просто забыть.
– Я здесь... работаю, – стиснув зубы и подавив в себе это желание, отвечает он. – Выполняю все пожелания клиентки. Клиентка хочет коктейль. Она его получает. Клиентка хочет трах. Она получает его.
Остается только кивнуть на ключи и выдохнуть.
– Слушай ты... немытое создание, – она даже слегка приподнимается на стуле, – я только из-за доброты своей душевной этот ключ не засуну тебе в...
– Видать, сильно приперло, да? – Олег ощущает, что его несет, но остановиться не в силах. – Столько пыла... По извращениям изголодалась, да?
– Короче, так, – она швыряет деньги на стойку, – это тебе на три... Космо. А это тебе на... мыло.
– А на веревку не выделишь?
– Нет, – улыбается, поглядывая в сторону, – это уж ты сам. Принесешь Космо вот к тем прекрасным дамам и поулыбаешься. Скажешь, что это подарок. От тебя за… мои красивые глаза. Понял? Если будешь улыбаться не как последняя сволочь, то сверху получишь пару копеек. Хватит еще и на шампунь с расческой.
Желание сделать что-то по-настоящему гадкое просто распирает. Настолько, что Олег готов прямо сейчас выскочить из-за стойки и...
Он не знает, что дальше.
Но точно – ничего хорошего.
– А если не буду?
– А если не будешь, то завтра здесь будет работать новый бармен.
– Уверена?
– На все сто... – рукой прихлопывает кучку бумажных купюр, ставя точку, и отходит, оставляя то самое дикое желание сделать ей гадость.
В Космо наплевать что ли?
– Олег, все нормально? – Андрей, его напарник, хмурится. – Что случилось?
Парню двадцать два, на которые он не выглядит. Виной этому многочисленные тату и пирсинг. Гребанный Монстр, как называет его большая часть персонала, что совершенно не мешает Андрею пользоваться определенного рода успехом у женщин, просто пушистый котенок внутри. Заботится об окружающих, и все такое.
Олег не хочет, чтобы о нем сейчас заботились.
Олег хочет, чтобы его сейчас оставили в покое.
– Все нормально, – выдыхает он не слишком убедительно, – не дергайся.
– А мне показалось, что звиздец, – Монстр подходит ближе, – у тебя почти пар из ушей пошел.
– Устал, – выдыхает Олег, – а еще дико зол на эту... принцесску.
Плохое вранье лучше страшной правды. Пусть так, чем сказать «я – умираю».
Потому что он умирает.
Пусть это не подтверждено анализами, Олег знает.
Это просто оболочка смерти. А внутри будет начинка, которая не нравится никому – ему первому. Сожаление, ложь, раскаяние, боль и страх.
Уж лучше соврать и пожить спокойно еще немного.
– Может, ты тогда иди домой? Расслабься.
– А ты как?
– Андрюха поможет. А подходила Птица, – на лице Монстра расцветает улыбка. – Как ты умудрился с ней что-то не поделить? Огонь-баба.
– Птица, – Олег пробует на вкус, прокатывая по горлу, и отпускает с кончика языка.
– Ага, знакомая Бобра.
Александр Бобров, его босс, хозяин бара. Мужик серьезный, хотя и выглядит, как форменный дуралей. Вот уж кто выгоды своей ни за что не упустит.
– У них... что-то есть? – вырывается само, без желания, и – странно – ему действительно интересно.
– Не, – Андрей махает рукой, – она сюда девочек своих приводит. Психолог или что-то вроде того. Бобер неплохо бабла имеет с их посиделок. А что, хочешь подкатить шары?
Он не отвечает сразу. Вспоминает, как смотрел вслед избалованной принцесске, заметив двоих, из тех, кого принято называть «роскошными» – платья, хищный маникюр, яркие мазки помады, а потом и третью – более нервную и дерганую, будто она пришла в бар впервые. В таком виде выходят на охоту или ритуальные убийства. И, судя по кивкам в его сторону, перемешанным с переговорами – сегодня жертвенный олень – это он.
Олень Олег.
Звучит, блин.
Такие сначала убьют, потом шкуру поделят. А судя по участившимся в его сторону взглядам и поправлению пуш-апа для лучшего сцепления с сиськами у двух других, с которыми он еще не успел разругаться, процесс был в движении.
Олег не знал даже, чего хотелось больше. То ли заржать, то ли тяжело вздохнуть, потому что все знакомо до мелочей.
– Не знаю даже. А что?
– Бобер говорил, она отказывается от любых покатушек. Боится, – улыбнулся Монстр. – Прикинь? Тусуется в байкерском баре и боится покатушек.
– Боится?
– Ага.
Это не могло быть правдой. Наверняка, просто слухи. Просто Бобер сказал, чтобы никто не смел приглашать девицу на свой байк. Сам, видать, хотел подкатить. А может уже и пробовал, а Птица его отшила.
– Почему Птица?
– Не помню, – Андрей пожимает плечами. – С фамилией что-то вроде. Тебе уже легче?
– Да нормально все, – отмахивается Олег. – Ты уверен, что этот ее страх не придумка Бобра, чтобы держать от нее подальше всех байкеров?
– А ты проверь, – кидает Монстр. – Я ж тебе предлагал отпустить, вот и потрать немного времени. Проверь.
Наверняка задумал что. Снова бабу какую в подсобку потащит после смены. Но Олегу все равно сейчас.
Он вспоминает бумажное полотенце с подтеками крови.
Он думает, что на жизнь осталось всего ничего.
И с каждым днем все меньше.
Да что там, с днем.
С часом.
С каждой каплей.
– Ладно, тогда прикрой меня. И не громи подсобку со своей нынешней девушкой, а то Бобер на стену влезет без альпинистского снаряжения.
– Договорились, – кивает Андрей, – сегодня разгромим барную стойку.


Елена уходит к своему столику. Словно стрела. Словно ракета. Не оборачиваясь.
В пару шагов на месте. Отдышаться. Обнять девочек. Посмеятся на вопрос Валентины: «жива ли?»
Сглотнуть унижение. И сделать вид, что все идет по плану.
– Два Космо для девушек, за красивые глаза, – с*ука. Он умеет улыбаться. Видимо, шампунь все же нужен.
– И одно Дайкири за острый язычок, – бокал на тонкой ножке пододвигается к Елене. А этот смотрит нагло-хитро. Рассматривает.
Холодок пробегает по плечам. Девочки рядом улыбаются, улюлюкают. Смеются, когда им говорят какой-то комплимент.
Конечно же, банальный. Конечно же.
Даже Ирка, предательница, сменила взгляд «не подходи, у меня в трусах граната», а премило улыбается в ответ.
Будто не видят. Не видят до чего он... противный. Вот именно это слово.
Противно большой.
Противно типичный.
Кожаная куртка.
О-боже-мой, татуировка.
Брутальный до нервного тика.
Лохмы светлые в хвост перетянуты.
Борода немытая.
Глаза с прищуром.
Наверное, у Елены лицо сейчас сломается. Очень сложно держать улыбку, когда кажется, что съела лимон.
Немытый явно заигрывается.
Может, испугался? Но, видя его самодовольный взгляд, который парень то и дело кидает на натянуто улыбающуюся Елену, такие не боятся.
Такие учат.
Елене определенно не нравится, куда все зашло. Она готова свернуть лавочку уже сейчас. С последней каплей коктейля.
С томным выдохом:
– Мы, наверное, пошли...
Иди на х*р, лузер.
– А куда это вы собрались? А как же покататься? – словно мышку поймал.
– Покататься? – Елена проглатывает, словно камень, последний глоток напитка.
– На моем коне... – только ей кажется, что он передышал никотином?
Девочки дружно делают :«У-у-у-У-У-У-у-У-У-у…» А этот смеется. Улыбается. Кот мартовский.
– На. Каком. Еще. Коне? – кажется, что стала говорить как-то пискляво.
– На большом... – сволочь кивает себе в область паха.
Фу, какая пошлость.
И какого хрена она замирает глазами на его ширинке?
Щеки начинают гореть. Спасет ли слой штукатурки, еще не известно. Но от робы в полоску Елены удерживают только две подруги, что пристально смотрят на ситуацию со стороны.
Елена понимает, что все предельно просто. Надо только сказать: Баста! Финиш! Хватит!
Прекратить эту театральщину. Признать, что устала. Девочки поймут.
Она сама... не поймет. Не простит. Слишком много поражений за последнее время. Слишком разогналась.
Ее поезд движется на бешеной скорости. Если нажать на стоп-кран, будет очень много жертв. На такой скорости поезд может съехать с рельсов.
Потому и несется, не разбирая дороги. Потому и…
– На коне, значит? – Елена прищуривается. Обводит пальцем край пустого бокала – А как ваш работодатель отнесется к столь свободному времяпровождению своего работника?
– Не знаю. Я сегодня уволился, – пожимает плечами, – да и с чаевыми очень повезло. Представляешь, куча бабла просто так с неба упала.
И уже наклонившись к Елене, шепотом:
– Даже не знаю, на что их потратить. На мыло или на шампунь?
На мозги потрать – греется на языке.
С трудом сдерживается, чтобы не ляпнуть.
– Ну, так что, поехали кататься... красивая? – смотрит в декольте. Растягивает улыбку.

– Слушай, если я тебя обидела, так и скажи, я извинюсь, – Елена на улице. Улыбается девочкам, которые стоят позади, выскочив из бара, чтобы оценить величину коня их нового знакомого.
Конь действительно большой. Как и знакомый. За барной стойкой казался не таким огромным, как сейчас. Елене приходится голову задирать, чтоб с ним говорить.
Говорить.
Какое громкое слово.
Шептать, шипеть – это куда лучше описывает то, что она делает.
До этого момента в жизни она была уверена, что может договориться с кем угодно.
Но видимо, серьезно душевно больные не входят в этот список.
– Дамочка. Мы с вами порешили, я вам услугу – вы мне оплату.
– Ничего мы не порешили! Ты деньги взял!
– Точно, – бородатый хлопает себя по куртке, вытаскивает из нагрудного кармана купюры и быстро засовывает их ей в декольте. – Возьми. Оплатой будет пара кругов. Обещаю довезти живой.
– Слушай, ты с дуба рухнул? – у нее, кажется, сел голос. От возмущения. От того, что она не знает, как это остановить. – Я на этого монстра не сяду.
Тыкает пальчиком на мотоцикл.
Готова притопнуть ножкой для пущего устрашения.
Готова разрыдаться.
Пружина лопается. Разрывается грудная клетка.
– Трусишь, что ли? А в баре такая смелая была…
Елена облизывает губы.
Смотрит на лицо Недобармена.
Хочет понять – зачем? Ну зачем она ему?
– Два круга. И будешь гнать, удавлю.


– Ой, что за покатушки без скорости? – Олег искренне улыбается, потому что у принцесски почти началась паника.
Но то чтоб Титан злой и вредный тип, просто... Ее хочется наказать.
В первую очередь – за самомнение.
С одной стороны, наверное, стоит сказать твердое «нет», раз она так трясется. Послать ее на все четыре стороны с наказом не возвращаться.
С другой стороны, хочется сделать вредность, прокатив ее так, чтоб на всю жизнь запомнила.
И черт его знает, откуда это желание. От ее презрительной ухмылки, или позы «так-и-знала».
Он не хочет разбираться, если честно.
Он хочет сделать гадость.
Берет бутылку с водой и делает большой глоток – показательно, не морщась, желая, чтобы она поверила, будто там спиртное. Перекидывает длинную ногу в синей джинсе через байк, седлая его, словно коня.
«Смотри, для тебя стараюсь», – думает.
Поворачивается к королевне, оценивая эффект.
Она пялится.
Беспардонно и нагло, как он сам недавно.
Отмечая детали.
Оценивая.
– Я б повернулся, ручку подал, только сидя неудобно. Может, сама обойдешь? – предлагает Олег.
– Дурак, – отвечает она, будто припечатывая.
– Что, страшно стало, не поедем? Домой пойдешь?
– Фиг тебе, – отвечает она, – электричество кончилось.
– Ну, садись тогда, электрик.
Птица не отвечает. Только целеустремленно пытается сесть сзади. С пыхтением и прочими атрибутами новичка, который еще и дозаправился алкоголем для храбрости. И когда спутница на сегодняшние покатушки наконец устраивается, Олег понимает, что так не пойдет.
– Слушай, это тебе не машина, ремней безопасности нет. Держись давай. Ручками, ножками. Больше для опознания останется.
– С*ка! – отвечает она. – Не можешь не комментировать, да?
– Фу, не ругайся, – Олег едва сдерживается, чтобы не рассмеяться, – лучше скажи, как зовут тебя, будущая жертва ДТП.
– Вот ты не можешь нормально сказать, что мне делать нужно, да? – ей явно страшно. – И вообще, зачем тебе мое имя?
И зачем просилась?
– Менты спросят, кого на опознание звать, а я даже твоего имени не знаю. Непорядок.
– Меня. Зовут. Елена! – припечатывает. – Соколова!
Для королевны сильно молодая.
Принцесска.
Подшутить над ней – просто святое.
– А я – Олег. Ну что… молись тогда, Птица.


Молиться…
Молиться она и не думала. Ей вообще казалось, что забыла все молитвы сразу, когда байк с рыком зверя рванул с места.
Она и не думала вспоминать хоть одну, пока машина под ней еще не набрала скорость.
Не думала, пока была возможность не сильно прижиматься к горячему телу впереди.
Она вспомнила имя Бога только после первого красного светофора, который они пересекли под сигналы подсекающих их машин.
Громко завизжав и прижавшись к мужчине, забираясь к нему руками под куртку, она орала. Истошно орала. Сначала.
Вдавливая ногти в его кожу через тонкую футболку. Сжимая холодными, исцарапанными ветром коленями байк и старалась не смотреть на дорогу впереди, где все огни города слились в одну плотную линию из-за скорости.
Заглатывала тошноту, подкатившую к горлу. И все тесней и тесней прижимаясь к ненавистному палачу.
Закрыв веки шептала свою особую молитву.
По-соколовски.
Так, как умеет только она.
– Божечка, я больше никогда не буду врать, что обожаю зеленый чай. Я его ненавижу. Божечка, я никогда больше не скажу, что Макс педик. Никогда! Слухи распространять о нем не буду. Честно-честно.
Еще один резкий поворот.
Еще один светофор.
Ком в горле уже сложней сдерживать.
– Я не буду врать маме, что все еще девственница! И храню себя для брака!
Громко гудит машина, которую они подрезают. Елена уже не соображает. Вообще не соображает.
– Я никогда не изображу липовый оргазм! Честно!
Елена забирается руками под ветровку Олега и начинает щипать его кожу. Как в детстве, когда ее обижали мальчишки. Как тогда, когда обидно обзывали.
Ногтями, до крови. С силой стискивая челюсть.
Их мотает из стороны в сторону. Ей кажется, он нарочно.
Специально это делает.
Она его ненавидит.
Всеми фибрами своей души.
И орет.
Орет от страха и бессилия.
– Останови! Останови! – она не знает, слышит ли он ее. Не знает, но орет до хрипоты в глотке.
Они останавливаются.
Резко.
Елена не понимает сразу, как смогла так быстро слезть с железного монстра и согнуться пополам.
Принцессы не блюют.
Она далеко не принцесса…
Блевала она изрядно, выкидывая все, что выпила за вечер, на парапет.
Все нутро свое, казалось, выбросит прямо здесь, не обращая внимания ни на людей, проходящих мимо, ни на Олега, который уже стоит рядом.
– Водички? – ей кажется, или он с заботой в голосе?
Ирод.
Злость приходит не сразу.
Она приходит с холодом, который, кажется, въелся ей под кожу прикрытых лишь нейлоном ног. С дрожью в теле и болью где-то на дне бьющегося в конвульсиях желудка.
Она пьет воду.
Большими, судорожными глотками.
Мысли в голове ни одной.
Только желание уйти отсюда и свернуться дома калачиком.
Все выветрились.
Все до одной.
Елена полощет рот. Сплевывает воду туда же, где и блевала. Не думает, что наверно сейчас больше похожа на побитую шавку. С размазанной по лицу косметикой и слезами на глазах.
Смотрит на Олега.
– Слушай, я не думал...– кажется, ему реально жаль.
Угу, не думал он.
Елена выплескивает остатки ему в морду и смотрит, как вода стекает по волосам и лицу. Как он облизывает рот от капель, что спустились коснуться и его губ тоже.
Она сжимает уже пустую пластиковую бутылку в руке и, сминая, бросает на асфальт.
– Вот и помылся. От тебя теперь не так сильно воняет.
Молчит в ответ.
А ей уже насрать.
Честно, насрать.
И на него, и на девочек, что остались в баре.
Доберутся домой сами.
Такси ловит быстро. Один взмах руки. Волшебство.
Адрес?
Домой.
Подальше отсюда.
На прощанье только фак высунутой из окна рукой.
Прощай, наша встреча была ошибкой.

...

Ирэн Рэйн: 04.10.15 22:02

Другой подчерк, слог и настроение. А ещё очень напоминает ролевые. Я брежу?
Лена - красотка. Характер убойный, душа ранимая.
Переваривать. буду долго. Определенно.
Спасибо! Еще приду завтра.

...

Изума: 04.10.15 22:13

Девочки, спасибо за то что вы уделили нам время! И за ваши спасибо и пожелания спасибо!)

Это мы уже расписались просто)
А по поводу ролевых. Мы разбивали две части на мини-куски. Для того чтобы логически скомпоновать временные действия. Может поэтому создается такое ощущение.


Аха) уловили четко. У нас сразу с Ясей такой образ обрисовался. Сильная снаружи, хрупкая внутри.


Марья, спасибо! Особенно за слог. Я за него больше всего переживала)

...

Solazzo: 04.10.15 23:36

Психологическая часть очень крутая!
Птица живой получается. Такая любимого с того света вытянет, но я ей не завидую.
Болезнь - жестокое испытание, а Олег не божий одуванчик. Его характер и горький опыт такая отрава для совместной жизни. Уф...

...

Pandora: 05.10.15 00:17

Спасибо)

...

Ирэн Рэйн: 05.10.15 09:51

Я провела ночь с мыслями о героях и снова пришла. Если меня много - так и скажите. Буду сидеть в уголочке и сидеть тихо как мышка.

Смутило.

Я смеялась. Вспомнилась примета - вешать новые красные трусы на люстру, чтобы в доме водились деньги.

Куда ж без фей?

Всегда считала, что пишется без ь

отсюда и далее - мурашки по коже...сильно

Зацепила

Не в ее вкусе

Может - не надо?

Точно зацепила



Удалось. Будет жалеть?

А вот и нет...

...

Изума: 05.10.15 11:39

Значит герои зацепили. Это хорошо *потирает ручки*



Думаю, вы поймете почему именно так написано через ..мм одну часть)


Плюс миллион.


Пф) Куда он денется с подводной лодки)


Марья! Спасибо большое. Мы очень стараемся выдержать нерв. И в тоже время не уйти в болото соплей -слез. Это очень сложно учитывая тему. Как -то хочется чтоб все было в гармонии)


Я бы сказала даже очень живой. Мы изначально и думали. Что он будет унылым . А она такой)...заводной девочкой.
Хотя читая ее мысли порой думаешь : " а кто кого спасать должен?"


Я тоже... С таким связаться... это ж надо. Авторы все же садисты.

Я вам принесла кое что)
угорали с Ясей над этим видео. Я дико тащусь от внешки Птицы)

...

Anakhita: 05.10.15 18:31

Щито творится десу))) И меня сюда заманили) угрожали розовой тапкой со стразами
Ребят, очешуенно!) Круто))) Вы молодцы)))) Это вкратце, но по сути))) пойду еще ценить) и думать отзыв хехе) и поминать убитую психику вискариком)

...

Пирина Пушко: 05.10.15 19:54

я пришоль!! Пока меня не закидали тапками и не зарыли за углом)))
Девочки мои любимые, с почином вас.

...

Russet: 05.10.15 20:30

 » Часть 3. Фотосессия в цирке.

Когда жизнь грозит закончиться, начинаешь понимать, как нравятся простые, казалось бы, обыденные вещи.
Запах опилок на манеже.
Негромкие разговоры за сценой.
Свет сверху, будто дорога к небу.
Так странно. Ты уйдешь, а все это останется. Будет существовать без тебя, совершенно автономно, и ты больше не станешь частью общего никогда.
Олег не помнит, думал ли о таком в тот, первый раз. В сущности, это и не важно. Хотя воспоминание приходит само – нет, не думал. Все случилось слишком быстро, не оставив на мысли ни минуты. Просто страх и огромное желание жить. И ему хотелось бы ощутить это желание снова.
Не выходит.
Быть может, позже?
Из глубины просится улыбка. Растягивает губы вопреки совершенно не радужному настроению. Он там – где хотел быть. Где его место.
– Олежа! – там, впереди, в пятне света – Славка.
Не один, а в компании тех, с кем ему предстоит фотосессия. И как этому чертяке удалось уговорить его, Олега, на такую авантюру? Даже объяснения нет.
– Эта девушка – фотограф, там – команда, – тащит его вперед неугомонный друг, – а это – Леночка.
Вот так.
С благоговением.
Леночка.
Вышеназванная Леночка кривит губы. То ли от коверкания своего имени – меня-зовут-Елена. То ли от появления самого Олега. Второе кажется гораздо более вероятным, хотя от осознания этого хочется позлить ее еще. Сильно. Особенно, если вспомнить, чем закончилась предыдущая встреча.
Леночка, *ля!
Стоял там, как дурак, с мокрой рожей и смотрел.
Как улепетывает, смотрел.
Подумаешь – напугалась. Принцесска.
Раз так страшно было, отказалась бы, и все.
Всего расцарапала, дура.
Хотя, конечно, сам виноват больше, и это чувство гложет. Она повела себя отвратительно, вот только... он – тоже хорош. Мог же просто спустить все на тормозах, а не вводить Птичку в состояние, близкое к кататонии.
Понимает, что врет себе.
Не стыдно.
Вот ни капельки.
А после того, как замечает ее взгляд, совершенно дикий, и дернувшуюся верхнюю губу, чувство вины приглушается еще больше.
– Леночка, значит, – выдыхает Олег все с той же дурацкой улыбкой.
И с удовлетворением смотрит, как дергается маленькая ручка с ярко-красным маникюром, лишь усилием воли сдерживаясь, чтобы не показать ему «фак». Улыбка тянет еще сильнее, грозясь превратить его в Гуинплена. Просто отличное продолжение знакомства.
– А что, цирк уже уехал, только клоун остался? – фыркает Птица. Ой, нет. Леночка.
– Не-а, – главное, не заржать, – сегодня только байкеров завезли.
Кожей чует, что она думает, – «С*ка!».
Улыбка становится еще чуточку шире.
Почему-то задевать ее просто божественно.
– Сомнительное приобретение.
– Лучше не предвидится.
Славка наблюдает с легким изумлением и скептицизмом. Переводит взгляд с одного на другую – и назад. Не понимает.
А что понимать?
Олег не знает. Но ему очень нравится увиденное.
Идеально длинные ноги в оплетке *лядской сетки. Черное боди, предназначенное скорее для спальни, чем для вышки. Длинный хвост шлейфа вместо юбки. И очень, очень высокие шпильки.
Птичка просто излучает сексуальность.
А он пялится.
Снова пялится.
Ничему жизнь не учит.
– Что, нравится? – она вызывающе смотрит прямо в глаза.
Молчит.
То, что хотел бы сказать – странно не печатно.
Грубо.
Но все – о ее красоте.
– Олежа? – словно издалека голос Славки.
Отрывает от созерцания. Возвращает на землю.
– Это ей что ли показать пару трюков?
– Не смей говорить так, будто меня здесь нет! – Олег готов поклясться, что у нее гневно раздуваются ноздри.
Ему нравится.
Дико нравится.
Почему-то хочется, чтобы она отметила, запомнила хоть так. Чтобы смотрела со злостью, облизывая красивые губы с пошлыми мазками красной помады. Чтобы в памяти остаться.
– Хочешь, чтобы с тобой говорил? Отлично! – снова поворачивается к ней и без смущения пялится. – Да я тебя даже в кипу* не посажу! Облагородилась мишурой!
– Козел! – обиженно.
– Титан, – от Славки с укоризной, – они же за снимками пришли. Я же не прошу Леночку на вышку** тащить.
А Леночка покраснела и сопит. Клокочет злостью, словно горшочек из сказки – кашей. Сейчас лопнет или взорвется. И почему-то до такой нее очень хочется дотронуться. Проверить, настолько ли горячая, как кажется.
– Полотна***, – он снова пялится, и снова ничего не может с собой поделать, – красные полотна, Слав.
Лицо Вячеслава Смирягина проясняется, он щелкает пальцами и идет за реквизитом. «Вот видишь, – говорит его взгляд, – а говорил, не поможешь».
– Ты думаешь, я не смогу, да? – очень злым и раздраженным голосом.
Олег снова переводит взгляд на Птичку.
Яркая, как вечерняя звезда.
Обжигающая.
Живая.
– На вышке – нет, – качает головой. – Хватит с тебя полотен.
– Я хочу на вышке, – стиснув зубы, глядя прямо в глаза.
– Покажи тогда, что можешь. Выполни серию**** на полотнах.
– Увидишь.
Он нависает над ней, как скала. Она смотрит снизу вверх со злостью, чуть прищурено. Были бы детьми, наверное, подрались – мелькает странная мысль. Щекочет где-то под ложечкой, по спине – полчища мурашек. Да, Титанов, нашел ты себе... проблему.
– Вот они! – Славка возвращается почти бегом. Наверняка ожидал найти если не два трупа, то два изрядно покусанных тела точно.
– Давай.
В руки к Олегу ложится плотный отрез красной ткани, по нелепому совпадению – такого же оттенка, как и помада на губах Елены. Цвета крови. Почти неосознанно, машинально, Титанов проводит по ткани пальцами, ощущая холодную упругость.
– Кольцо, – напоминает он Славке, снова переводя взгляд на женщину. И на секунду застывает.
Елена смотрит на его руки, облизываясь.
Не нарочито-пошло.
Просто.
Почти равнодушно.
Но по коже все равно бегут электрические разряды, заставляя приподниматься волоски на теле. И не только волоски.
Что, думал, у тебя такого быть не может, а, Титан?
Почему-то потеют ладони.
Звякает металл, спускаясь с высоты на тонкой, но прочной поддержке. Стальная цепь литым с кольцом. Олег продевает ткань через крепление, завязывает самый простой узел, чтобы не скользить.
– Ап! – кричит он, наблюдая, как конструкция уезжает вверх, оставляя на полу около полуметра ткани.
Остальное полотно застывает ярким красным флагом, освещаемым несколькими прожекторами.
В самом центре светового пятна.
– И что мне нужно с этим сделать? – Елена прекрасная старательно смотрит вверх, медленно скользя взглядом по всей длине полотен.
– Я покажу, – Олег делает несколько шагов вперед, хватает ее за талию и поворачивает к себе спиной.
Старательно не смотрит на... вранье.
Смотрит.
Еще как смотрит.
Очень красивая, упругая женская попа и цветастый, яркий хвост шлейфа, ее прерывающий. Собирает ткань в кулак, смотрит, как та крепится к костюму и с громким хрустом отрывает. Отбрасывает в сторону.
– Какого хрена ты..! – на слова Леночка не скупится.
– Так надо, – твердо.
И Боже, только не поддаться искушению погладить. Или...
Становится на одно колено, на другое притягивая принцессу, и она, не смотря на громкие вопли до этого, поддается. Садится верхом, наверняка облизывая свои накрашенные *лядской помадой губы – Олег не видит, но почему-то знает это наверняка.
– Ты должна доверять мне, – шепчет он ей на ухо, – я сделаю так, что ты не упадешь.
Расстегивает обувь, отбрасывая туфли на шпильках в сторону. Гладит ступни – неожиданно маленькие – и тонкие лодыжки.
Спасибо тебе, сверхэластичное белье, эрекции не видно. Некоторые секреты рождены для того, чтобы секретами оставаться...
Щелчок и вспышка.
Еще и еще.
Черт.
– Какого хрена? – Олег морщится.
– Вы хорошо смотритесь вместе, – фотограф – милая девушка улыбается им обоим. – А вот реквизит портить не нужно было.
Улыбаться ей в ответ не хочется. Хочется зарычать от того, что прервали. Хочется сказать спасибо за это же.
– Нельзя акробату такое, – сухо поясняет Титанов, – упасть может.
Господи, ну зачем он ее трогал?
Зачем?

Схватиться повыше.
Обхватить полотна ногами, фиксируя ступни.
Подтянуться.
Еще.
И еще.
Намотать ткань на ступни специальным узлом.
Сесть в шпагат.
Олег не смотрит вниз.
Никогда не смотрит.
Под ним сейчас – четыре метра пустоты и манеж. Не надо видеть, чтобы знать.
Страховки нет, но нет и страха.
Он дома. В своей стихии. Делает то, ради чего рожден.
Подтягивается вверх, плетет еще один узел, продевая в него ногу. И отпускает, падая вниз. Секунда – петля затягивается, и Олег, покачиваясь, провисает в воздухе. Замирает, дыша глубокого и размеренно.
Полет всегда успокаивает, дает мыслям свободу, занимая тело. Так почему же хочется смотреть на людей внизу, снова ловить их восхищенные взгляды?
Почему сейчас?!
Снова подтягивается, освобождает ногу, лезет выше. Полотна щекочут ноги, мягко ласкаются к коже. Этой мягкости верить нельзя – чуть замешкаешься, отпустишь не подстраховавшись – упадешь. С красивыми женщинами так же. И забывать это опасно.
Делает крепкий узел, ложится на него спиной, прогибается назад, захватывая ткань ногами. Руки в стороны, как крылья, и дышать.
Дышать.
Потом распустить узел, подтянувшись на руках, и снова, цепляясь руками и ногами, спуститься.
Машинально прогладив волосы всей пятерней, Олег поворачивается к остальным.
– Ты шутишь, да? – на лице принцесски смесь злости и обреченности.
Нет, он, конечно, не думал давать ей именно эти элементы, но после заданного таким голосом вопроса...
– Новичкам такое не дают, – сдает его с потрохами Славка, – Олег проверял крепления.
Как же, крепления проверял. Да он бы не полез даже, зная, что хоть что-то может быть ненадежно. Рисовался, дурак.
– Понятно, – отвечает она с едва слышимым облегчением.
Хочется ее подразнить.
Будто падение.
Помнишь, как оно – падать, а, Титан?
Когда тело на доли секунды застывает в невесомости, и ты паришь, словно птица. А потом ухаешь вниз, а сердце подкатывает к самому горлу, грозя выпрыгнуть наружу.
– Давай, изобразим что-то красивое для твоих фоток, – Олег говорит хрипло, облизывает губы.
Пусть думают, что это пересохло в горле.
Просто от напряжения.
Черт.
– Иди сюда. Смотри. Подтягиваешься на руках, ноги ставишь вот так и так, одна на другую. Полотно надо наматывать вот тут. И подтягиваешься, встаешь вверх. Еще и еще. Тебе сильно высоко не нужно.
Смотрит внимательно, кивает. Потом подходит и пробует залезть наверх. Только тут Олег по-настоящему понимает, с чем он связался. Новичок. Полный. А он обещал ей вышку.
– У тебя вообще никакой подготовки, – не вопрос, утверждение. – Не торопись. Давай потише. Я покажу, как.
Подойти к ней, обхватить лодыжки ладонями и перевить полотнами правильно. Еще раз сказать, чтобы не боялась, услышав презрительное фыркание в ответ.
Но пальцы-то от напряжения белые.
– Все хорошо, – уговаривает, как маленького ребенка. – У тебя отлично получается. Ты молодец.
Щелкает затвор фотоаппарата, мелькает вспышка. Олег не обращает внимания. Сейчас он профессионал. Учитель. И не может позволить себе отвлечься.
– Тяни носки! – обхватывает ее за лодыжку, показывая, как нужно, – тяни! Вот так!
Вспышка.
Елена стоит на полотнах в объятиях красной ткани, так сочетающейся с ее яркой помадой.
Вспышка.
Елена висит, зацепившись одной ногой, вытянув носки вниз, будто заправская гимнастка.
Вспышка.
Елена лежит на огромном узле, раскинув руки и ноги, словно охваченная огнем.
Вспышка.
Вспышка.
Вспышка.
Она заметно старается. В какой-то момент даже страх отступает перед упорством, трусливо поджимая хвост – Олег видит четко, будто победа его собственная. В данный момент Еленой хочется гордиться, и он без зазорения совести делает это.
Заслужила.
– Все, слезай, – наконец говорит Титанов.
Она, с воодушевлением новичка, спешит, отпуская ноги с полотен, съезжая на руках. Тут же с шипением втягивает в себя воздух.
– Обожглась? – Олег хватает маленькие руки в свои, поражаясь не столько яркому лаку на по-удобному коротких ногтях, сколько размеру крохотных в его ручищах ладошек.
Он ощущает себя великаном, настоящим титаном из легенд, оправдывая старый сценический псевдоним. И тут же осознает, насколько она, Елена, маленькая и хрупкая.
– Не блондинка вроде, понимать должна, что держаться нужно, – вылетает из его рта прежде, чем удается замолчать. Стараясь смягчить свои слова и превратить их в шутку, он добавляет, – никакой вышки после твоей выходки!



Обожглась?
Да, мать твою. Тобой обожглась!
Елена быстро вырывает свою ладонь из теплых рук Титана, то ли врезать, то ли убежать. Ей вообще с самого его появления на арене хотелось убежать. Только почему-то шпильки словно приклеились к месту.
Она сначала не поверила. Глазам своим не поверила. До последнего хотела убедиться, что это не тот тип из бара.
И с каждым витком обмена любезностями она надеялась что показалось.
Словно в сети поймали.
В сети его серых глаз.
Птица попала в сети.
Серые. Она только сейчас поняла, какого они цвета.
Вчера в темноте было не видно, да она и не старалась запомнить.
А теперь готова вырвать это знание из головы.
Выключить где-то в подкорке мозга этот еще один штрих в его образе.
Черт возьми, какого хрена, спрашивается? Именно сегодня... Именно сейчас?
Обожглась.
Каждое касание. Каждое. Обожгло.
Елена может поклясться, что у нее горит кожа на щиколотках и на линии ребер, и на шее – от его дыхания.
Обожглась...
Его дергающейся улыбкой на уголках губ она обожглась больше всего.
Он же издевается. Явно провоцирует. И впервые Елена не знает, что сказать и как съязвить поострее, жестче, прямо в лоб. Как поставить его на место, чтобы не подходил. Чтобы в зону ее комфорта даже рыка не делал.
Заборчиком язвительных замечаний огородить себя от него. От Титана.
Титана...
Елена помнит, как о нем разглагольствовал Славик. Как нахваливал за профессионализм.
Как говорил о том, что в его руках она станет чуть ли не гимнасткой номер один всего за встречу.
Кто бы мог подумать... Титанов. Тот самый Олег, который не давал ей спать всю ночь. В мыслях. В голове. Он – ее сегодняшняя бессонница.
Олег. Ей хотелось выплюнуть это имя и размазать здесь по арене носком где-то снятых им туфель. Не понимая, почему где-то возле сердца, под ребрами, так горячо. Это неприязнь. Да Определенно неприязнь...
«От неприязни не мокнет белье, Лена», – шепчет где-то внутренний голос.
Хочется зажмуриться и помотать головой, чтобы выбросить из нее все дурацкие мысли.
Смотрит на Титанова прищуренно, будто вот-вот готова кинуться и провести рукой по его рту, чтобы смыть улыбку.
– Никакой вышки, значит... – Елена вытягивается в струну, будто вставляя в свой позвоночник невидимый кол. Хочет встать на носочки, чтобы не задирать головы, смотря в его серые глаза. Быть с ним на одном уровне. – Слава, я хочу на вышку.
Она не смотрит на второго инструктора. Не желает опускать взгляд с лица Титанова.
– Дура, – четко в ответ.
Жестко.
Елена смотрит на Олега. На то, как улыбка стирается с его рта, а на ее месте появляется то самое, долгожданное. Раздражение.
Да. Да! Это куда лучше, чем его дурацкая ухмылочка.
– Леночка, я вас на вышку не пущу, – говорит Слава. – У вас ни подготовки, ни опыта...
– Но Титанов же у вас... мастер. Пусть научит, – она перебивает Славу и, кажется, даже у него появляются желваки на щеках. – И, в конце концов, издательство же заплатило за все в этом зале? За все, что потребуется для работы. Женя!
На зов прибегает чуть удивленная происходящим организатор съемки:
– Объясни этим товарищам, что входит в контракт.
– Опустите вышку. И оформи ее в страховку, – тихо говорит Олег. – Если эта дура хочет переломать себе пару костей, то мешать ей я в этом не собираюсь. Может быть, в больничке головка работать получше начнет.
Елена смотрит на Славика и Олега, впервые понимая, что ее конкретно понесло. К горлу подступает стыд. Елене никогда не было стыдно за себя. Никогда. В каких бы грехах ее не обвиняли, какие бы ярлыки на нее не вешали. Ей никогда не было за себя стыдно.
Взгляд замирает на Славике.
Она не желает смотреть на Олега. Если тот еще раз ухмыльнется, или хоть что-то скажет в ее сторону, она расплачется.
Да.
Расплачется, как маленькая обиженная девочка.
А этого подарка она не дарила никому.
– Извините, – она говорит это Славе. Тот улыбается как-то по-отечески в ответ.
Волю слезам она дает лишь в гримерке.
Навзрыд.
Не жалея косметики, которая, кажется, въелась в лицо и приросла к ее коже.
Зажимает рот ладонью, чтобы никто не услышал.
Ни за что.
Елена Соколова не плачет.
Она всегда обворожительна и прекрасна.
Она кайфовая.
Так она советовала жить девочкам на своих курсах и то же самое показывала остальным.
Кайф от жизни.
Фея.
Мать ее.
Фея.
А сейчас, сидя за столиком и глядя на зареванное отражение в зеркале, она не понимает. Не узнает.
Не хочет смотреть.
И с каждым новым глотком кислорода, с каждым новым всхлипом ей кажется, что та маска, которую она так долго создавала, слезает с нее слой за слоем.
Слой за слоем.
И вот-вот... сейчас... она увидит ту, от которой бежала так долго.
Та самая Ленка.
Которую заштриховала.
Которую, казалось бы, уничтожила. Похоронила в глубине самой себя.
Та Ленка не была красавицей. Бог, казалось, коснулся только верхней части ее лица. Поцеловал глаза и лоб. Но забыл коснуться нижней...
Ее же иначе, как лошадкой в школе не называли.
Ленка-лошадь.
Даже звучная фамилия не спасала.
Ленка-лошадь...
Она сидит, закрывая лицо ладонями, чтобы не видеть отражения, и позволяет себе всхлипнуть еще разок.
И еще.
Ну, может быть, еще раз и все.
– Вот ты, Ленка, и стала настоящей женщиной, – смеется, находя в столе пачку бумажных салфеток и громко высмаркиваясь.
Как она там говорила у себя на курсах? Женские слезы – ее главное оружие.
Поплакать не грех.
А сама-то и забыла, когда это делала в последний раз. Вот так... честно. Очищающе. Видимо, последняя капля была. Хоть за нее стоит сказать спасибо Титанову.
Хотя, почему ему?
Сама виновата.
Вела себя, как дура.
Дура.
В голове тут же появляется образ Олега.
Там наверху. В полете.
Она ведь любовалась.
Искренне. Любовалась. Титаном.
И почему именно перед ним она себя ощущает не Леночкой? Не Феей, а Ленкой-лошадью.
Наверное, тогда, в баре, что-то сломалось.
Словно на рычаг нажали.
На рычаг.
Черт...
Елена бросает в мусорный пакет салфетку и начинает быстро переодеваться, желая скорей уйти из этого места.
Еще раз сбежать от Титана. Уже навсегда.
В любом случае, перед редактором она свое слово сдержала. Хотел фотосессию – получил. А если учитывать, во что она была одета, то можно поставить две галочки. С фотосессией в стиле «ню» тоже разобрались.
На столе вибрирует телефон.
Помяни черта...
Елена смотри на сообщения от секретарши редактора и тихо шепчет:
– На х*й, на х*й, на х*й...
И с этой мантрой на устах выходит из гримерки.
– Вообще-то, я извиниться хотел.
Опять он. Титанов. Огромный. Весь холл своей тушей занимает.
Приходится опять задирать голову, чтобы посмотреть на него.
Огромных усилий стоит не отправить его туда же, куда и редактора.
Елена, не сбавляя шаг, проходит мимо. Задерживается взглядом на Олеге всего на пару секунд. Не хочет замечать еще штрихов. Еще деталей в его образе. Не хочет. Не хочет.
Запоминать не хочет. Хватит касаний, что были, пока шла съемка.
Тех касаний, значение которых почему-то преувеличивает ее тело.
Тело-предатель.
Он идет позади.
Только бы не побежать.
– Не боишься простыть?
Елена оборачивается, смотрит на Олега.
Ловит его взгляд.
Тот, не смущаясь, пялится на ее еле прикрытый юбкой зад...
Не в ее правилах запрещать любоваться на прекрасное. Зад у нее реально шикарный. Бог поцеловал ей не только глаза. Спасибо, Боже!
Совсем немного удовлетворения от того, КАК он смотрит на нее. Совсем чуть-чуть. Но этого чуть-чуть достаточно, чтобы она снова надела на себя корону:
– Слушай, Титанов, ты на коленях пришел прощения вымаливать?
Тот поднимает брови удивленно.
– Нет? Тогда потренируйся здесь, – она очерчивает пальцем территорию. – Места много. Я других извинений не принимаю. Только на коленях.
Не дожидаясь ответа, отворачивается и идет к выходу, с каждым шагом понимая, что ее затылок прожигает взгляд серых глаз.


-------------------------------------------------------

Для ознакомления:

*Кипа - положение согнувшись (как правило в висе) при исполнении тех, или иных элементов.

**Вышка - высокая платформа, на которую, как правило, поднимаются, чтобы начинать трюки с высоты.

***Полотна - отрез ткани, крепящийся на большой высоте за стальное кольцо и используемый гимнастами для выполнения трюков.

Пример:







****Серия - последовательность трюков, выполняемых гимнастом или акробатом.

...

Solazzo: 05.10.15 20:54

Еще главу не прочла, только увидела уведомление, но первая мысль была: "Доза!"
Чесслово!
Потом еще приду!

...

Russet: 05.10.15 21:01

Всем привет)))
Сначала хочу сказать, как я рад, что все мы здесь сегодня собрались)))
Всем новопришедшим - велкам!
Я очень рада, что вы нас читаете.
Надеюсь Олежка всем еще успеет понравится)) Он гад, конечно, но не сильно.

И минутка Олежки.

...

Solazzo: 05.10.15 21:11

Кстати, Яся и Изя, вопрос из категории "авторы делятся тараканами": а Вам до этого романа имя Олег нравилось?
Вопрос для меня не праздный))))))))))))
Мну не нравилось (до своего случая). А потом, когда герой родился, понимаешь, что ОнО Олег и всё! Хоть стреляйся!

...

Russet: 05.10.15 21:13

Вот как бы сказать... Вот смотришь и думаешь - вот, *лять, такой Олег!
Это из той же оперы))
И вообще, оно личное))) Трижды

...