Анна Грейси "Случайная свадьба"

Фро, Леночка, Мокочка, девочки, золотые вы мои спасибо вам что решили его перевести, и дать прочитать без вырезок из текста и его же перефразировки. Буду ждать его (перевода) выкладки, с огромным терпением. Легкого вам пера девочки.

ВАУ!!! чуть со стула не шлепнулась, увидев новую тему! здорово!!!


Дорогая Фро, у тебя есть сомнения? Учитывая, что форумские переводы на порядок лучше издательских)

Пошла раскапывать набросок своей 16той главы)

Всех поздравляю с новой Грейси! Девушкам - переводчицам, бетам и редактору - легкого пера!
_________________

С удовольствием прочитаю! Независимо от колличества выложенных глав.

Присоединяюсь к поздравлениям!!!!

Абсолютно со всеми согласна насчет издательства



я свои уже раскопала и скажу всем на затравочку там такооое


Действительно, Фро, нет сомнениям, ДА переводу!
_________________

Присоединяюсь - не нужен нам пресный АСТовский перевод
Наши форумные - самые лучшие
___________________________________

Лён, Ира, у вас сохранились наброски?
Ира, какие у тебя главы были?
_________________

Конечно сохранились
у меня 12 и 13
_________________

Спасибо за новую Грейси! И даже не сомневайтесь ! Форумному переводу - да, да, да!

оооо) да, ты права, горяченькая глава)


естественно) рукописи не горят, даже электронные
_________________

Не "выбрасывай" пока, да?

Лён, мне безумно нравится твоя подпись. Давно хотела сказать, но что-то всё было не к месту. Оно, правда, и сейчас не к месту, но сказать-то я это наконец-то должна.
_________________

Да ни за што! Это ж творения мои!
_________________

Дорогие леди-переводчики, огромное спасибо за намерение переводить роман А. Грейси!!! Легкого ВАМ перевода и неисчерпаемого вдохновения!!! Астовские переводы не могут сравниться с вашими переводами!!!


_________________

 » Пролог, Глава 1

Перевод - codeburger
Редактура - Sig ra Elena
Вычитка - Фройляйн


Анна Грейси
«Случайная свадьба»

В память о моих родителях,
Джеке и Бетти Данн,
которые всю жизнь любили друг друга,
учили детей и держали пчёл.


Пролог

Бат, Англия 1819

– Найти тебе подходящую жену? – тётушка достопочтенного Нэша Ренфру наставила на него лорнет.
Мод, леди Госфорт, мастерски пользовалась своей оптикой. Приспособление многократно увеличивало кошмарное пронизывающее воздействие её взгляда, заставляя жертву робеть.
Нэш никогда не робел.
– Если вы будете так добры, тётя Мод.
Та презрительно фыркнула.
– Молва утверждает, что тебе совсем не трудно найти себе женщину. Даже в Санкт-Петербурге.
Нэш и глазом не моргнул. Как, чёрт возьми, она узнала о том, чем он занимался в Санкт-Петербурге, по сути безвыездно обитая в Бате? Но тётушка славилась своими обширными связями. Потому-то племянник и обратился к ней за помощью.
Нэш рассудительно заметил:
– Но это совсем другое дело.
Леди Мод фыркнула:
– Разумеется, ничего общего. И ты наверняка хочешь, чтобы я устроила бал в течение ближайших четырёх недель? Раут в самом начале сезона?
– Если для вас это не слишком утомительно, дорогая тётушка.
– Утомительно. Конечно же! Я слишком стара, чтобы организовывать приёмы! – пылко заявила леди Госфорт, пытаясь прикинуться болезненной и измождённой.
– Простите, тётя Мод. Я и не подозревал. Вы обычно выглядите такой цветущей, такой... Ничего, попробую нанять кого-нибудь.
– Нанять невесть кого? Ты не сделаешь ничего подобного. Приём, организованный наймитами, – она с отвращением цедила слова, – не может не оказаться вульгарным. Я постараюсь, по возможности, собраться с силами и всё устроить наилучшим образом. Но предупреждаю тебя, Нэш, до начала сезона осталось очень мало времени. Все сколько-нибудь важные персоны уже приглашены, и нам останется всякая мелочь.
– Понимаю. И очень сожалею. – Нэш не выказал уныния по поводу неизбежного отсутствия должного великолепия. И словно ненароком добавил: – Не откажетесь ли вы послать приглашение тётушке царя России, великой княгине Анне Петровне Романовой?
Лорнет упал.
– Тётушке российского царя?
– Она прибудет в Лондон за несколько дней до бала. Не будучи ни с кем знакомой, Анна Петровна просила моего содействия. И как мне представляется, не будет возражать против небольшого приёма для начала.
Великая княгини была общительной, как и его тетя, и в такой же степени обожала светскую суету.
– Великая княгиня?.. – леди Госфорт расправила плечи, в глазах вспыхнул огонёк тщеславия. Она устало вздохнула: – Мне придётся крутиться как волчок, мальчишка.
– Знаю, – смиренно раскаялся манипулятор.
Если на балу будет присутствовать русская великая княгиня, он станет событием сезона, и тетушке это было отлично известно.
Нэш подал прошение о дозволении ему вернуться в Англию по двум причинам: чтобы вступить во владение наследством и чтобы найти себе жену. Посол, предвидя, что пожилой княгине может понадобиться помощь, чтобы освоиться на чужбине, дал своё разрешение при условии, что Нэш позаботится о престарелой гранд-даме в Лондоне.
У Нэша, по мнению посла, имелся подход к деспотичным и своенравным старухам. Скорее всего, вследствие долгой жизни под диктатом эксцентричных и властных тётушки и двоюродной бабушки. Одна из которых в настоящий момент изучала Нэша в лорнет.
– Значит, помимо устройства бала и ублажения великой княгини, ты ожидаешь, что я также подберу тебе невесту?
– Не просто невесту. А подходящую. Я хочу заключить стоящий брак.
Ровно выщипанная бровь приподнялась.
– Естественно, ты же Ренфру, в конце концов. Мы всегда добиваемся самого лучшего. Но скажи на милость, что ты подразумеваешь под «стоящим браком»?
Нэш задумался над серьёзным вопросом.
Помимо достойного происхождения, прекрасных манер, образованности и интеллекта, его невеста должна обладать не только влиятельным родством, но и обширными связями. Должна иметь некоторое представление о политике и вследствие этого хладнокровно относиться к всевозможным казусам. Должна быть хорошо обучена организации многолюдных мероприятий и отличаться некоторым очарованием. Прежде всего, она обязана сохранять невозмутимость, воздерживаться от сплетен и проявлять терпимость к чудачествам окружающих.
Что касается детей, то он не нуждается в наследниках, а чадолюбием не отличается. И не станет возражать, если будущая жена пожелает ограничиться единственным отпрыском.
– И я полагаю, ко всему вышеперечисленному, ты ожидаешь, что эта образцовая супруга будет привлекательна и принесёт богатое приданое, – язвительно заключила тётя Мод, когда племянник закончил излагать свои требования.
Нэш одарил её своей самой лучезарной улыбкой:
– Это было бы замечательно, лучшая из тётушек.
Леди Госфорт заметно смягчились.
– Ох уж эти младшие сыновья! – Потом задумчиво посмотрела на Нэша присущим ей пронизывающим взглядом, хорошо знакомым каждому её племяннику. – А в браке по любви ты не заинтересован?
Нэш недоверчиво вздёрнул бровь:
– Жениться по любви?
– Так поступили твои братья, и оба очень счастливы.
– Гэбриэл и Гарри не воспитывались в Элверли с ежедневным наглядным примером великой любви между моими родителями, – парировал Нэш. – Получи они такой опыт, до сих пор оставались бы холостяками, как мы с Маркусом.
– Гэбриэл и Гарри воспитывались вашей двоюродной бабкой – старой девой, по чьей шкале значимости мужчины занимали позицию гораздо ниже собак и лошадей и чуть повыше тараканов, – веско заметила леди Госфорт. – Хотя, конечно, её почитание крови Ренфру немного смягчало ситуацию.
Нэш пожал плечами:
– Я хотел сказать, что ни один из них никогда не видел, насколько разрушительным может оказаться супружество по любви. Мой брак будет тщательно спланированным союзом, основанным на общих устремлениях, а не на бессмысленных вспышках безумной страсти.
Леди Госфорт фыркнула:
– Бесчувственная договорённость.
– Идеально мне подходит.
– Но жить день за днём без любви и страсти...
– Страсть? – перебил Нэш. – Мои родители были убеждены, что являются друг для друга страстью всей жизни. И когда они не терзали друг друга – и всю семью – безобразными сценами ревности, то закрывались вместе в спальне, как собаки, охваченные похотью. – Он подавил дрожь. – Я предпочёл бы жить... посреди ледяного поля, чем так, как они.
– Ты заблуждаешься, дорогой мальчик, но я не стану пытаться переубедить тебя. Ведь тебе в полной мере присуща легендарная твердолобость мужчин Ренфру. Я найду твою идеальную невесту, но не вини меня, если по прошествии шести месяцев будешь изнывать от скуки.
Нэш равнодушно пожал плечами:
– Брак не предназначен для развлечения.
Леди Мод нахмурилась:
– Нет, милый мой, совсем наоборот. Супружество должно быть непрерывным приключением.
– Сфера моей деятельности обеспечивает мне все приключения, которые я могу пожелать. Вас послушать, так мне непременно грозит несчастливый брак.
Тётушка содрогнулась:
– Никогда не шути такими вещами, – приказала она строго. – Никогда!



Глава 1

Всадник возник на вершине холма тёмным силуэтом на фоне громокипящих свинцово-серебряных туч. Секунду или две он оставался недвижим, обводя взором раскинувшуюся перед ним вид, а затем начал спуск неспешным галопом. Словно вторя его движениям, вспышки молний пульсировали по всему небу.
– Апокалиптическая картина, – не сдержала замечания Мэдди Вудфорд, стоя на крыльце своего дома. – Кем бы он ни был, он знает, как произвести впечатление.
Лиззи Браун проследила за её взглядом.
– Джентльмен, – определила она, застегивая пальто.
Мэдди рассмеялась:
– С чего ты взяла? Фермеры и торговцы тоже могут ездить на прекрасных лошадях. Ты его знаешь?
Лиззи усмехнулась и покачала головой:
– Никогда его раньше не видала, но он скачет напрямик, ведь так? А земля-то частная. – Она пожала плечами и закатила глаза. – Только джентльмен так поступит. Мы – обычные люди – стараемся не нарушать чужих границ, чтобы путешествовать без докуки.
– Пожалуй.
– Похоже, направляется в Фонтхилл или в Уайтторн-мэнор. – Лиззи с усмешкой добавила: – Может, проедет мимо нас. Вы могли бы заступить ему путь, мисс. Джентльмен обязательно остановится. Никогда не угадаете, вдруг получится поймать себе красивого, богатого муженька.
Мэдди фыркнула:
– С моей удачей он окажется из тех, кто собьёт меня, даже не удостоив взглядом, и я окажусь...
– В грязной канаве! – закончила Лиззи, и обе девушки рассмеялись. – Нет, он наверняка остановился бы, ведь вы выглядите такой миленькой, когда ваши волосы красиво уложены. – Лиззи оглядела прическу Мэдди критическим взглядом. – Я над ними хорошо потрудилась, так-то.
Мэдди коснулась свежесозданной куафюры[1]. Лиззи училась на её шевелюре укладывать волосы.
– Чудесная работа, Лиззи. Ты станешь замечательной горничной для леди.
– Надеюсь на это, мисс Мэдди. До смерти надоело коров доить. А вы станете прекрасной женой какому-нибудь джентльмену, я-то знаю.
– Пока не обнаружится, что я не владею ничем, кроме имени, – хмыкнула Мэдди. – Кроме того, совсем не убеждена, что муж стоит хлопот.
Смех замер на устах Лиззи.
– Тут вы правы.
Мэдди бросила на собеседницу виноватый взгляд:
– Ах, Лиззи, прости. Я не имела в виду...
Она выпалила, не подумав. Лиззи прожила замужем всего четыре месяца, а потом её супруг отправился в город со всеми семейными сбережениями и не вернулся.
Лиззи накинула на голову шарф и твёрдо заявила:
– Не винитесь передо мной, правда ваша. Кот в мешке – вот что такое брак. Никогда не знаешь, что получишь, пока не станет слишком поздно. Одна беда от этих мужчин, а хуже всего, что жить с мужиком в охотку.
Мэдди небрежно кивнула, соглашаясь. Но в душе согласна не была. Худшая беда от мужчин гораздо страшнее. И пытаясь её избежать, Мэдди обреталась здесь, ютилась в ветхом коттедже. Но Лиззи ничего не знала.
Никто не знал. Мэдди не смела никому открыть душу.
– Ну, я пойду, – заспешила Лиззи. – Буря будет здесь с минуты на минуту. Надеюсь, доберусь до дома, не пускаясь вплавь. Ещё раз спасибо, мисс Мэдди. Что бы я делала без вас и ваших уроков. Дядя Билл вам тоже за всё благодарен. – Она подмигнула. – Он не знает никого, кто бы доил коров хуже меня, но родню с ручки не стряхнешь, так ведь? Он обещался, если вы научите меня достаточно, чтобы избавить его от обязательств, то он всю оставшуюся жизнь будет снабжать вас молоком и сливочным маслом, и сливками, и сыром.
Мэдди рассмеялась:
– Могу только ухватиться за столь выгодное предложение. И не называй меня мисс М...
Но Лиззи уже бежала по дорожке.
Мэдди покачала головой. Она бессчётное количество раз просила Лиззи звать её просто по имени, но та стояла на своём, хотя они были одного возраста – двадцати двух лет.
– Вы – прирождённая леди, а я – неотёсанная девчонка с фермы. И потом, если я собираюсь стать горничной, лучше, чтоб уважительное обращение вошло в привычку, – твердила Лиззи.
Мэдди вздрогнула. Буря стремительно приближалась, и нужно попытаться защитить ростки.
В последние несколько дней внезапно вернулись заморозки. Весенние почки замёрзли на ветках, ранние нарциссы оледенели, и, хуже всего, сильные холода убили более трети нежных зелёных всходов Мэдди.
Она принесла несколько дерюг от поленницы у задней двери и принялась укрывать драгоценную поросль, прикрепляя ткань к опорной решётке, поддерживающей хрупкие побеги над землёй.
Свои первые семена Мэдди посеяла в девять лет. Это было интересным новым развлечением, но та зелень, пышно разросшаяся при её нежной заботе и на гордость бабушке, научила её достаточно многому, чтобы удержаться на грани между голодным истощением и выживанием.
Когда-то Мэдди мечтала не об овощах. А о прекрасных принцах и балах, и нарядных платьях, и о любви...
Постепенно прекрасные принцы в грёзах сменились привлекательными джентльменами, а балы... ну, балы были и вовсе недоступны, потому что даже если бы какой-то неизвестный доброжелатель прислал ей приглашение, у неё не нашлось бы подходящего платья, а денег на обнову не имелось.
Теперь Мэдди была бы рада и просто порядочному мужчине. Фермер или торговец, не имеет значения, пока она любит и уважает его, а он оберегает её. Она уже больше не ребёнок, а жизнь отнюдь не создана из вещества, идущего на выделку сновидений, жизнь – постоянная борьба.
Мэдди выпрямилась, разогнув натруженную спину, когда сделала всё возможное, чтобы защитить слабые растения. Всходы уцелеют. Должны уцелеть. Её маленькая семья целиком зависит от этого. Они тоже выживут. Необходимы только упорный труд, умеренность и бережливость.
И везенье.
Она посмотрела на тёмные, клубящиеся тучи.
Судя по грохоту копыт, всадник совсем близко от её дома. Действительно, джентльмен. Решительно всё в незнакомце указывало на это: от его великолепного чистокровного скакуна до элегантного плаща из буйволовой кожи со множеством пелерин, высоких сапог и модной бобровой шляпы. И держался наездник на лошади так непринуждённо, словно родился в седле.
К кому же он направляется? Сэр Джаспер Браунригг, владевший Уайтторн-мэнор, скончался три месяца назад, и, кроме викария, из благородных господ поблизости обретался только сквайр, который гораздо больше заслуживал называться джентльменом, чем многие потомственные аристократы... но различие всё же имелось: наверняка её отец не упустил бы такую тонкость. Отъявленным снобом был её покойный родитель.
«И посмотри, куда твои гонор и манерность завели нас, папочка, – подумала Мэдди с горечью. – Туда, где несколько старых дерюг, немного ростков и молочница с амбициями – всё, что стоит между твоими детьми и голодом».
И между Мэдди и Файфилд-плейс.
Лошадь уверенно преодолела широкую канаву, затем устремилась к длинной низкой каменной стене. Ограждение растянулось на многие мили, поднимаясь и опускаясь, повторяя возвышенности и низменности ландшафта, непрерывной извилистой серой границей рассекая сельский пейзаж.
О невысокой каменной ограде заботились всё хуже и хуже, пока сэр Джаспер Браунригг старел и дряхлел, – кое-где камни были сбиты с гребня и не заменены. Всадник немного повернул, направляя коня к участку стены, где сверху не хватало камней. На первый взгляд местечко казалось идеальным для прыжка, но...
– Нет, не туда! – закричала Мэдди. – Там мальчишки устроили глиняную горку...
Ветер унёс отчаянный вопль.
На глазах Мэдди конь ступил на гладкий мёрзлый скат, мощные мышцы задних ног напряглись перед прыжком...
Скакун заскользил. Отчаянно молотя копытами, пытался устоять... но безуспешно. Упал. Наездник вылетел из седла и врезался в стену.
Внезапно наступила тишина, и мир, казалось, замер. Затем конь поднялся на ноги, фыркнул, встряхнулся и побежал прочь как ни в чём не бывало.
Тёмная груда у подножия стены не двигалась.
Мэдди вскрикнула и побежала прежде, чем поняла, что делает, и с неожиданной лёгкостью торопливо открыла старые неподатливые ворота.
Незнакомец лежал в грязи, привалившись телом к каменной кладке. Голова неестественно повёрнута. И нога.
Казалось, тишина вокруг зловеще сгустилась.
Мэдди просунула два пальца за ворот плаща, под тонкую ткань рубашки, прикоснулась к тёплой коже мужчины. И закрыла глаза, сосредоточившись на кончиках своих пальцев.
Ничего. Ни биения, ни слабого толчка.
Она вспомнила своё легкомысленное замечание о всаднике апокалипсиса.
Нет! Он не мог умереть. Пожалуйста, Господи!
Мэдди убрала растрёпанные тёмные волосы с бледного лба и… ничего не ощутила.
Конечно! От промозглого холода её пальцы потеряли чувствительность. Она потёрла замёрзшие кисти рук, пока кожу не закололо, а затем сунула руку обратно под рубашку, молясь о том, чтобы почувствовать пульс.
И вздохнула.
Кровь сочилась из головы пострадавшего теплой липкой струйкой.
– Не смейте умирать, – яростно приказала Мэдди. Она не будет беспомощно смотреть, как человек погибает... – Слышите?! Я не позволю!
Он шевельнулся под её руками, беспокойно задвигал ногами и головой. Хороший признак. Со сломанным позвоночником так не поворочаешься.
Мэдди свернула свой передник в подушечку чистой стороной наружу, подложила под голову и закрепила завязками фартука. Осмотрела тело в поисках ран и обнаружила грязный отпечаток подковы на глянцевой поверхности высокого чёрного сапога – лошадь наступила на ногу.
Что-то ужалило Мэдди в щёку. Мокрый снег.
– Нужно перенести вас в дом, – обратилась Мэдди к мужчине, словно тот мог услышать. Но как?
Она подхватила его под мышки.
– Раз, два, три.
Мэдди поднатужилась.
Подмёрзшая грязь должна была облегчить скольжение, но незнакомец оказался чересчур массивным – худощавым, но высоким – поднять его оказалось сложнее, чем она ожидала. К тому же его одежда впитывала влагу и тяжелела с каждым мгновением. После нескольких минут напряжённых усилий удалось сдвинуть раненого всего на несколько дюймов.
– Это безнадёжно. Вы слишком тяжёлый... – подытожила Мэдди. И тут она вспомнила: – Тачка, – и побежала за ней к дому.
Древняя, увесистая, с вихляющимся передним колесом... но на ходу, и только это имело значение.
Как загрузить? Мэдди несколько раз пыталась приподнять тело, но независимо от того, как она это делала, – за плечи или за ноги, плавно или рывком, – терпела неудачу. Сил не хватало.
– Чёрт! – выпалила Мэдди, когда последняя попытка закончилась тем, что они оба оказались в грязи рядом с опрокинутой тележкой.
Ледяные иглы впивались в кожу. Вдруг Мэдди осенило: она привалила мужчину к тачке, лежавшей на боку, и принесённой верёвкой привязала к ней бессознательное тело.
Используя жердь для сушки белья и большой камень, она, налегая изо всех сил, рычагом установила тачку в вертикальное положение, не дав грузу свалиться за борт.
Мышцы ломило, когда Мэдди вкатила тачку с пострадавшим через порог коттеджа: – последний подъём – и на месте. Она сейчас не думала о чистоте полов, её совсем не беспокоили ошмётки грязи с тачки. Домик был крошечным, весь первый этаж занимала одна большая комната с камином и столом, а в углу находился альков с кроватью, устроенный когда-то для дряхлой бабушки. Теперь здесь спала Мэдди, и её первым побуждением было вывалить мужчину прямо на ложе. Но он был промокшим, в крови и грязи.
Сняв постельное бельё, Мэдди расстелила на ближайшей половине кровати, чтобы защитить её, старый непромокаемый плащ.
Подвезла незнакомца ближе к постели, отвязала, подхватила под мышки и потянула изо всех сил. Тачка перевернулась, и Мэдди оказалась распластанной на кровати в клубке грязных мокрых рук и ног, голова мужчины оказалась у неё на груди.
– Здесь вы укрыты хотя бы от дождя, – прошептала спасительница, отводя густые тёмные волосы с бледного лба.
Ещё и красив, как статуя архангела. Дышит еле-еле. Живой, но холодный – слишком замёрз.
– Мы скоро вас согреем, – пообещала Мэдди.
Она высвободилась из-под гнёта мужского тела и осторожно опустила голову раненого. Добавив поленьев в огонь, Мэдди подвесила чайник и положила кирпичи нагреваться. Обмакнув тряпицу в горячую воду, она вытерла дочиста лицо незнакомца. И уставилась на него.
Под потеками грязи и крови скрывалось прекрасное лицо. Аскетичное. С резкими чертами. Исполненное мужской красоты. Веера тёмных ресниц осеняли бледную кожу. Рот изваял гений, как и волевой квадратный подбородок с пробивающейся щетиной.
Хватит терять время! От красоты никакого толку, если он умрёт, напомнила себе Мэдди.
– Теперь избавим вас от мокрой одежды.
Она стянула превосходные кожаные перчатки. Кисти изящной формы с длинными пальцами, чистые ухоженные ногти. «Определённо, руки джентльмена», – подумала Мэдди, печально взглянув на свои натруженные ладони.
Потом сняла с незнакомца жилет, рубашку и нижнюю сорочку. Обнажились свежие кровоподтёки, но ничего серьёзного.
Во рту у Мэдди пересохло, когда она взяла полотенце, чтобы обтереть торс. Мужское тело не являлось для неё тайной – не после несчастного случая с отцом и купанья и одевания двух мальчишек – но это тело сильно отличалось от ранее виденных. Разительно отличалось.
Папа был старым, плоть его увяла и обвисла, мышцы ссохлись. А мальчики напоминали маленьких бесшёрстных кроликов, копошащихся в ванне, тощих, но мягоньких, – детёныши, одним словом.
А сейчас перед ней лежал мужчина молодой и мощный – в расцвете сил.
От отца пахло старческой кислятиной, тальком и едкой мазью, которой Мэдди умащивала его радикулитную спину и больные ноги. От мальчиков… малышами и мылом. А от мужчины в её постели исходил слабый запах мыла для бритья и одеколона, и лошади, и мокрой шерсти, и… чего-то ещё. Она вдыхала загадочный аромат, но не могла распознать... непонятный мускусный мужской запах. Он должен был оттолкнуть её. Но показался... соблазнительным.
Мэдди втягивала его снова и снова, вытирая досуха широкую грудь и мускулистый торс с упругой кожей, сильно надавливая шершавым полотенцем, чтобы разогнать кровь. Чудесный аромат заполнил ей ноздри. Мэдди накрыла больного выше пояса одеялом и подоткнула края.
Теперь бриджи и сапоги.
Сапоги были самой большой проблемой. Если голень или лодыжка сломаны, стягивая обувь, можно усугубить травму.
Когда-то в подобной ситуации Мэдди без долгих раздумий искромсала папину обувку. Теперь ценность вещей представлялась гораздо более важной, а эти сапоги – щегольские и наверняка очень дорогие.
– Но это придётся сделать, – решительно заявила она, принеся отцовскую бритву.
Хорошо, что захватила при переезде. Этот инструмент острее любого ножа.
Сосредоточенно нахмурившись, Мэдди распорола шов, сняла сапог и стянула шерстяной чулок. Лодыжка распухла, и ее цвет изменился. Девушка не могла определить, есть ли перелом. Из-за раны на голове придётся в любом случае вызвать врача. Мэдди молила Бога, чтобы у незнакомца нашлись деньги заплатить доктору, ведь самой ей расплачиваться нечем.
– Теперь бриджи, – объявила она подопечному. – И я буду очень благодарна, если вы не выберете этот момент, чтобы очнуться.
Мэдди вгляделась в спокойное лицо. Ни малейшего проблеска сознания?
Постаравшись сосредоточиться на деле, она проворно расстегнула пуговицы на брюках. Ей приходилось мыть мальчиков, а взрослый голый мужчина, скорее всего, не слишком от них отличается.
Кроме того, хотя она не призналась бы в этом ни одной живой душе, Мэдди было любопытно посмотреть, как на самом деле выглядит представитель сильного пола в расцвете сил.
Очевидно, давала себя знать её французская кровь, постоянно ввергавшая её в неприятности. Отец и его родственники были столпами благопристойности и чопорности, почти пуритане. В отличие от мамочки и бабушки.
Несмотря на усиливающуюся болезнь, папа настаивал, чтобы его обихаживал исключительно камердинер Бейтс. Бедняга Бейтс. Он ненавидел личный уход за немощным, но отец был не из тех, кому можно прекословить. Вопреки чахнущей плоти, воля его оставалась непоколебимой.
Мэдди принялась стягивать бриджи – прихватив и хлопковое исподнее под ними – вниз по плоскому животу, следуя стрелке тёмных волос, указующей на пах. Холодная и влажная оленья кожа плотно прилипла к телу незнакомца. Пришлось постараться, но, миновав мускулистые бёдра, Мэдди смогла стащить штаны полностью, опустила их на пол, взяла полотенце и... засмотрелась.
Сглотнула. Это же посторонний человек. Она должна отвести взгляд из уважения к бедняге, бесчувственному и беспомощному.
Но не могла. Её первый настоящий обнажённый мужчина.
До чего занимательная штука символ его мужественности, лежащий в гнёздышке тёмных завитков, тёмно-розовый и с виду довольно мягкий. Вовсе не соответствует слышанным описаниям. И меньше, чем она ожидала. Мужчины всегда преувеличивают.
Мельком взглянув на лицо раненого, Мэдди с ужасом поняла, что глаза незнакомца открыты, и он наблюдает за ней. Наблюдает, как она рассматривает его, ничего себе...
– Вы пришли в себя! – воскликнула она, поспешно набросив полотенце на часть тела, которая так привлекла её внимание. – Как вы себя чувствуете?
Щёки пылали, но Мэдди не собиралась извиняться. Необходимо было избавить раненого от мокрой одежды для его же блага.
Какое-то время он не отвечал. И не отводил глаз. Пронзительно голубых. Мэдди ещё никогда не видела глаз такой синевы.
– Вы упали и повредили голову. Можете говорить?
Мужчина попытался что-то сказать, даже попытался сесть, но прежде, чем она успела дотянуться, чтобы помочь ему, со стоном повалился и снова закрыл глаза.
– Эй, не спите. Кто вы? – тряхнула безвольную руку Мэдди.
Он не ответил.
По крайней мере он жив и в состоянии двигаться. Уже что-то.
Она быстро вытерла насухо остальные части большого тела, стараясь не вспоминать, как он застал её за разглядыванием его пениса. Пусть она смутилась, но стыдиться нечего, убеждала себе Мэдди. Раненого следовало осмотреть.
«Разумеется, чтобы убедиться, что самое существенное не сломано», – тихо вставил внутренний голос. Она оставила выпад без внимания. Закончив растирание и не зная, что делать с опухшей лодыжкой, Мэдди ровно вытянула пострадавшую ногу и забинтовала щиколотку полоской чистой ткани. Затем осторожно перекатила больного на сухую, предварительно застеленную, половину кровати.
Щипцами вытащив горячие кирпичи из камина, Мэдди хорошенько обернула их и положила рядом со своим пациентом. Важно, чтобы ему было тепло, кроме того, кирпичи не дадут ему скатиться с лежанки.
Мэдди проверила фартук, по-прежнему привязанный к ссадине на голове. Никаких следов свежей крови.
Несмотря на близость к огню, Мэдди задрожала. Нельзя раскисать, нужно собраться с духом и обработать рану.
Она взглянула на бесчувственного гостя. Теперь здесь негде укрыться. Можно взять одежду и переодеться наверху, но там чересчур холодно. Дети всё время одевались и раздевались перед горящим камином и отправлялись спать, когда она прогревала их постельки горячими кирпичами.
Мэдди колебалась. Дыхание мужчины было размеренным, веки не трепетали. Можно рискнуть.
Стыдливо повернувшись к кровати спиной, она скинула мокрое платье, насухо вытерлась и быстро накинула чистое.
Когда она обернулась, глаза незнакомца закрылись. Непроизвольное движение, или он наблюдал за её туалетом? Трудно сказать. Сама виновата, если так. Могла бы подняться наверх.
Кроме того, она же рассматривала его, не так ли? «Соус для гусака годится и для гусыни», – сказала себе Мэдди. Однако щёки её пылали, и она надеялась, что ошиблась, допуская худшее.
Теперь рана на голове.
– Будет нелегко, – предупредила Мэдди своего пациента. – Место очень неудобное.
Она собрала всё, что по её предположению могло понадобиться, и разложила на кровати. Потом забралась туда сама и устроила мужчину спиной к себе в полусидячее положение. Зажав тело между коленями, позволила ему навалиться на себя боком, щека незнакомца легла ей грудь.
– Нескромно, знаю, – пробормотала Мэдди, потянувшись за горшочком с мёдом, – но вы без сознания, а я не проболтаюсь. И кроме того, это единственный способ подобраться к вашей противной царапине.
Его волосы слиплись от глины и крови. Мэдди смыла, что смогла, затем аккуратно состригла пряди вокруг ссадины. Рана выглядела грязной и неровной, и кровь всё ещё сочилась, но Мэдди решила, что зашивать нет необходимости. Слава Богу! Она не могла видеть, как плоть пронзают иглой, и уж тем более не смогла бы это сделать сама.
Она тщательно промыла рану солёной водой – настолько горячей, насколько осмелилась – стараясь удостовериться, что в ране не осталось ничего, что потом могло бы вызвать нагноение.
Будь здесь врач, он бы присыпал ссадину целебным порошком базилика, но у неё в доме не было припасено ничего подобного. По слухам, паутина быстро останавливает кровотечение, но от вида пауков у Мэдди всё тело покрывалось мурашками, поэтому паутины в доме не водилось. Имелся только мёд. Мёд был хорош при лечении ожогов и мелких порезов, и его было в избытке. Мэдди принялась осторожно накладывать мёд на рану.


Опора ощущалась как женская грудь.
Его тело было, как лёд. И горело огнём. И нестерпимо пульсировало с головы до пят. Он попытался шевельнуться.
– Не двигайтесь.
Приятный голос. Властный. Женский.
Он попробовал открыть глаза. Боль пронзила его насквозь. Тошно.
– Успокойтесь.
Прохладные пальцы уложили голову на что-то тёплое и мягкое.
Определённо, женская грудь. Чья?
Прохладная ладонь на щеке прижала его лицо плотнее к груди.
– Мне нужно осмотреть рану на вашей голове.
Голос был тихим, нежным. Милым.
«Большая прелесть в женщине», – закончил он цитату в уме[2]. Приступ смеха скрутил его. Опять больно. Идиот. Ещё разок попытался пошевелиться. Мука смертная.
Ранение в голову? Он скоро умрёт?
Если так, он покинет мир, уткнувшись лицом в ароматную ложбинку, пока ласковые пальцы поглаживают его под добрый напевный говор.
Эта грудь, эти пальцы, этот голос...
Кому бы они ни принадлежали...
Он почувствовал, что женщина передвинулась. Боль копьём впилась в тело, затошнило, затем... мрак...

________________

[1] куафюра (устар.) - женская причёска
[2] Имеется в виду цитата из пьесы У.Шекспира «Король Лир» (А.V: Сц.3):
…У нее всегда был тихий, нежный, милый голос -
Большая прелесть в женщине.
(перевод Т.Л. Щепкиной-Куперник)
_________________

О, девочки!!! Просто именины сердца!!! Спасибо!!!

ОООООООООООО!!!!!!Девочкам спасибо!
Просто праздник души!Перевод-блеск!

Эрика-авка тоже блеск!!!!!!!!!!