Только одна. Роман (18+)

Спасибо за новую главу
Джеймс нравиться все больше

Увы, никто не идеален, но так даже интересней.

 » Глава 5

— Я заключила контракт с «Галереей искусств Гернú». Они хотят организовать выставку моих картин через полтора месяца.
Эстер терпела целых два дня, скрывая от всех свои успехи. И вот теперь, когда самые близкие ей люди собрались в гостиной, выпалила эту новость, упиваясь их реакцией.
Украдкой смахнув слезу, Эвелина лишь довольно улыбнулась и кивнула головой, словно она и представить не могла иного развития событий.
Маргарет и Шона сначала переглянулись, а потом бросились обнимать и целовать сестру. Дядя Зак удивился, но быстро пришел в себя и громогласно заявил:
— Моя девочка! Я никогда не сомневался, что тебя ждет великое будущее.
Николас Уилкинс изумленно хлопал глазами, не понимая, чему все, собственно говоря, радуются. Когда ему объяснили, насколько это знаменательное событие для Эстер, он проявил несвойственную англичанам пылкость. Подбежал к подруге детства, оттеснил ее сестер в сторону и, подхватив на руки, закружил.
Ухватившись за крепкие плечи Колина, она весело смеялась. Поставив Эстер на ноги, он звучно расцеловал ее и желал, чтобы будущая выставка прошла успешно.
Когда радость и веселье пошло не убыль, компания перешла в небольшую, но уютную столовую.
На деревянном столе овальной формы, уже накрытом белоснежной скатертью с кружевом по краю, со всей тщательностью и методичностью, присущей Эвелине Макгиллиган, уже были расставлены столовые приборы.
Маргарет, увидев, что мать достала их лучший фарфор, удивленно приподняла брови, а вот Эстер, радовавшаяся собственным успехам, и Шона, погруженная в размышления о настигшем ее творческом кризисе, не обратили на это никакого внимания.
Пока их небольшая компания рассаживалась за столом, Эвелина и Шона принесли еду: огромное блюдо с ростбифом и овощами и другое, поменьше, с йоркширским пудингом и луковой подливкой. Комната сразу же наполнилась неимоверными ароматами.
Хозяйка дома взяла большой нож, намереваясь разрезать цельный кусок запеченного говядины на порции, но Заккари Уилкинс вдруг решительно произнес:
— Эвелина, позволь мне заняться этим.
Он выхватил нож из ее ослабевших пальцев и ловко управился с взятой на себя обязанностью. Хозяйка, как всегда, отменно справилась со своей задачей: снаружи на ростбифе образовалась румяная хрустящая корочка, а внутри он остался сочным и розовым.
Без промедления еду разложили по тарелкам, а вино, принесенное мужчинами семейства Уилкинс, разлили по бокалам.
Некоторое время все просто ели, наслаждаясь вкусным ростбифом, пудингом и выдержанным «каберне совиньон», и лишь изредка перекидываясь ничего не значащими фразами.
Постепенно ушла в небытие напряженность, непонятно почему возникшая в их компании. И когда наступило время десерта — Эвелина приготовила свой коронный шоколадный пудинг — шутки и смех стали намного естественнее. Они словно вернулись в прошлое, когда их семьи, еще пребывавшие в полном составе, часто встречались: на пикнике, в ресторане или за домашним столом.
Ужин закончился, и все переместились в гостиную. Предложение Шоны сыграть в «Чикаго» было воспринято с небывалым энтузиазмом.
Шона немедленно зарезервировала в качестве партнера Эстер, а Колин и Маргарет сразу же самоустранились от игры в бридж, поэтому Эвелина была вынуждена объединиться с Заккари.
Небольшой столик отодвинули от стены, и игроки расселись. Шона перемешала карты, а Заккари ловко сдал их игрокам: азартная четверка углубилась в изучение своих карт, исподтишка переглядываясь и перемигиваясь, пытаясь выяснить, что выпало партнеру.
Со стороны это выглядело комично. И первое время Колин и Маргарет наблюдали за игроками и их попытками скрыть свои усилия от противников.
Когда же за столом началась торговля, парочка принялась обсуждать своих общих знакомых: кто развелся, кто женился.
И вдруг Колин прошептал:
— Я тоже, наверное, скоро женюсь.
— Что? — изумленно переспросила Маргарет.
— Тише! — прошипел он, оглядываясь на игроков, но те не обращали никакого внимания на сидящую в отдалении парочку.
— Но как? Почему? — недоумевала Маргарет.
— Я влюбился.
Ответ был, безусловно, самым простым и логичным — и самым непонятным, поскольку люди по-разному оценивают любовь.
На данный момент Маргарет Макгиллиган не считала это чувство достойным внимания. Ей казалось, что его излишне часто воспевают в литературе, музыке и киноиндустрии. Семейный союз должен строиться на крепком фундаменте — дружба, уважение, преданность, взаимные интересы — да мало ли что может сплотить двух подчас разных людей. Брак зачастую обречен на провал, если он основан на одной физиологии, которая для Маргарет была синонимом любви.
Она уже хотела сказать, что не стоит так кардинально менять свою жизнь лишь потому, что в крови бушуют гормоны. Но друг детства, вечный спутник ее похождений и духовный брат взирал на нее с таким ожиданием, что Маргарет не смогла сообщить ему, что он, возможно, совершает свою самую большую ошибку в жизни.
— Что думает твоя избранница? — наконец, спросила Маргарет, надеясь, что выбрала правильное направление в их беседе.
— У нас все так запутанно, — Колин взъерошил волосы. Сейчас не время и не место для подобных излияния, но он больше не мог мучиться в одиночку.
Снова украдкой взглянув на сидящих за столиком и решив, что они слишком погружены в игру, чтобы подслушивать, Колин решился.
— Ее зовут Оливия Чатни. Мы встретились на выставке живописи. Помнишь, в прошлом году Королевская академия организовала весьма эксцентричную выставку работ современных британских художников?
— «Сенсация»?
Маргарет знала о ней потому, что в газетах тогда писали об акте вандализма по отношению к одной из работ Маркуса Харви.
— Да! Ливви увлекается живописью, а я попал туда совершенно случайно. Мне кажется, я влюбился в эту девушку в тот же миг, как только увидел, — Колин задумчиво поглядел вдаль, словно заново переживая их первую встречу. — Я безумно хочу на ней жениться, но меня смущает разница в возрасте. Ливви слишком юна для меня, она всего лишь двадцать один год.
Колин явно ждал порицания: ну конечно, ему-то уже тридцать. Маргарет едва удержалась от ехидного фырканья: вот еще старикашка!
— Если ее это не смущает, то и тебе не стоит волноваться по этому поводу, — пожала плечами она.
— Я понимаю, но порой мне кажется, что я совращаю ребенка. Я пару раз пытался поднять эту тему, но Ливви делает все, чтобы отвлечь меня от разговора.
— В таком случае, ты обязан на ней жениться, — пошутила Маргарет. — А что ответила Оливия, когда ты сделал ей предложение?
— Я еще не сделал.
— Если ты сомневаешься…
— Не по поводу своего решения. Я боюсь, что она откажет мне, — плечи Колина понуро опустились.
— Я знаю выход.
— Правда? Какой?
— Нужно, чтобы кто-то увидел вас со стороны. Это должен быть объективный человек, который разбирается в людях. Если Оливия питает к тебе привязанность, то это обязательно будет заметно в жестах, мимике, в ее взгляде.
— Ты сделаешь это для меня, Пег?
Колин смотрел на нее с такой надеждой, и Маргарет не смогла найти силы, чтобы отказать. И даже тот факт, что она не могла быть объективной, не остановил ее.
Нет, она не любила Николаса Уилкинса и не желала его физически. Лет двеннадцать назад они совершили большую глупость, посчитав, что между ними зарождается нечто большое и светлое. К счастью, дальше легких поцелуев дело не пошло. Даже не было так свойственного юным умам невинного тисканья на диванчике или заднем сидении автомобиля.
Они вовремя спохватились, поняв, что вся эта история не стоит и выеденного яйца. Эта их тайна потом еще долго вызывала ухмылки и шуточки, понятные лишь им двоим, но зато Колин и Маргарет поняли, что чувство, которое их соединяет, вовсе не любовь, а родственные чувства. И пусть у Маргарет этих самых уз было предостаточно, она не возражала против появления в своей жизни названого брата.
А сам Колин, единственный ребенок в своей семье, был неимоверно рад обрести младшую сестру, которую мог изводить шуточками, но всегда готовый встать на ее защиту в случае необходимости.
Так разве могла Маргарет, после всего, что им пришлось пережить вместе, отказать Колину?
— Да, — улыбнулась она. — Конечно, я сделаю это для тебя, Колин.
— Спасибо. Ты даже не представляешь, какой груз сняла с моей души.
— Будущее покажет.
Маргарет улыбалась, но на душе скребли кошки: собственный неудачный брак не придавал оптимизма. Ей очень хотелось, чтобы у Колина все получилось, и она со свой стороны собиралась приложить максимум усилий для этого.
И единственное, что она сейчас могла сделать, это попытаться отвлечь его от грустных мыслей.
— А ты заметил, что наши родители неравнодушны друг к другу?
Дальше последовала немая сцена.
Маргарет, посмеиваясь, смотрела на ошеломленного Колина. Выпученные глаза и приоткрытый рот свидетельствовали о том, что ему изменила обычная выдержка.
— Не может быть! — произнес он, когда смог-таки говорить.
— Да, это так, — повторила Маргарет. — Присмотрись, каким взглядом твой отец наблюдает за моей матерью. Прислушайся, каким голосом он произносит ее имя. Это все выдает Заккари Уилкинса с головой. А мама! Чего только стоит ее невольное смущение, когда их взгляды встречаются. А как она смотрит на него украдкой.
— Ты видишь то, чего по определению не может быть.
Колин не мог поверить, что у мужчины в столь почтенном возрасте — пятьдесят восемь лет, это не шутка! — могут быть подобные потребности. Но дело не только в возрасте. Это же его отец! Думать о своем глубокоуважаемом родителе в подобном качестве как-то противоестественно.
— Это первые признаки, Колин. Все остальное зависит от того, чему они позволят случиться.
— Черт! — Он не хотел соглашаться с Маргарет, но и в открытую лгать тоже не мог. — Теперь, когда ты сказала об этом, я и сам все отчетливо вижу. В голосе отца с недавних пор проскальзывает непонятная грусть. Я думал, может, это погода, здоровье или какие-то проблемы на работе. А вот оно что, оказывается. — Колин задумчиво потер подбородок и несколько растерянно спросил: — И что же нам делать?
— Что делать? Ничего. — Скрестив руки на груди, Маргарет откинулась на спинку диванчика. — Я не собираюсь предпринимать ничего, что бы касалось личной жизни моей матери. Они с твоим отцом взрослые люди, как-нибудь сами справятся.

Как же мне нравится роман, прочитала три главы залпом, нравятся все герои, и хочу , чтобы Джеймс остановил свой выбор на Шоне....Спасибо, жду с нетерпением

Спасибо за проду.

Я рада. Хотела бы сначала вычитать роман целиком, а потом выложить его в течение дня-двух, но, увы, мне просто не хватило терпения для этого.


Неожиданно.
Не буду раскрывать секреты, скажу лишь, что уже все решено. Надеюсь, мой выбор читателям понравится.

 » Глава 6

Поздним вечером в среду Маргарет вернулась домой полностью опустошенной. Ее небольшая квартирка располагалась на четвертом этаже в многоэтажном доме на Картер-стрит, тихой улочке между Пенроуз-стрит и Чаптер-роад. Район вполне приличный, а при желании даже можно прогуляться в Суррей-Гарденз. Это, конечно, не Кенсингтонские сады или Гайд-парк, зато рядом с домом.
Квартира была обставлена просто и с неким аскетизмом, а идеальный, в какой-то степени даже нежилой, порядок нарушала парочка предметов одежды, появившихся с приходом хозяйки. Жизнь Маргарет была очень похожа на интерьер ее квартиры: пустая, холодная, неприметная, лишь изредка разбавленная теплыми встречами с родственниками и близкими друзьями.
Самое главное достоинство этой уютной квартирки заключалось с том, что она располагалась недалеко от работы.
Вспомнив о работе, Маргарет вздохнула. Это ее награда и наказание: возможность реализовать многочисленные таланты обернулась вынужденной секретностью. Лгать родственникам с каждым разом становилось все сложнее.
Подписывая договор о неразглашении тайны, Маргарет не предполагала, чем это обернется для нее самой. Но пять лет назад — после быстрого, но оттого не менее болезненного развода — ей требовались кардинальные перемены.
Поэтому для нее, опытного программиста, предложение сменить пыльный офис в частной компании на работу в корпоративном подразделении МИ-5, стало благословением небес. А диплом психолога и естественные способности к языкам оказались дополнительным бонусом для начальства.
Конечно, Маргарет не занималась полевой работой, а, как и прежде, находилась в четырех стенах, зато у нее появилось обширное поле для деятельности. Не говоря уж о информации, которая проходила через ее руки.
Ее сердце согревал тот факт, что она, пусть и таким своеобразным образом, продолжает дело отца. Так или иначе, она стояла на страже национальной безопасности. Это помогло возродить утраченное после развода чувство собственного достоинства.
И теперь у Маргарет появилась новая мечта: она страстно желала повышения. И вместо того, чтобы проводить свободное время в свое удовольствие, упорно занималась. И пусть в итоге сил ни на что другое не оставалось, зато каждый день приближал ее к оперативной работе.
И сейчас, когда она уже вполне сносно овладела приемами рукопашного боя, отлично стреляла из пистолета, а также могла управиться с холодным оружием, и лишь отсутствие практического опыта отделяло ее от вожделенной должности.
Но Маргарет не унывала. Она уже заполнила все необходимые бумаги и надеялась, что скоро ее позовут в кабинет шефа, чтобы сообщить радостное известие.
А пока продолжала упорно тренироваться, оттачивая навыки и мастерство: по понедельникам и четвергам ходила в тир, по вторникам — пропадала в архиве, изучая закрытые дела, а по средам и пятницам — посещала спортзал. Самыми выматывающими оказались занятия по самообороне, как она их мысленно называла. У этого стиля не было названия, адская смесь убийственных приемов из каратэ, дзюдо, кикбоксинга и еще Бог знает его!
Сегодня пришлось отрабатывать бой с тремя противниками. Освободившись от захвата на шее, следовало осуществить бросок через плечо. Далее блокировать атаку второго нападавшего и ударить его в солнечное сплетение, потом в развороте попасть третьему стопой в диафрагму, а закончить бой можно было уже на свое усмотрение.
Поскольку партнеры оказались намного крупнее, а само упражнение повторялось бесконечное количество раз, тело Маргарет ныло и стонало: все ее косточки и мускулы, даже самые маленькие и незначительные, умоляли о горячей ванне и продолжительном массаже. Второе было нереальным, даже в отдаленной перспективе. А вот первое…
Лицо Маргарет расплылось в улыбке, когда она представила приличных размеров медную ванную на кованых ножках, доверху заполненную белоснежной пеной с ароматом ванили. А если еще добавить морскую соль и капельку цитрусового масла. Божественно!
Недаром, выбирая себе жилье, Маргарет обращала внимание не на кухню (готовить она не любила!), не на гостиную (роскошных вечеринок устраивать не собиралась!) и даже не на спальню (заснуть могла на любой горизонтальной поверхности!). Ее в первую очередь интересовало обустройство ванной комнаты.
Еще у порога Маргарет сняла туфли на низком каблуке, а сумку небрежно бросила на тумбочку. Твидовый пиджак полетел в неизвестном направлении, но удачно приземлился на кресло. Затем пришла очередь юбки: та легко скользнула вниз по стройным бедрам и осталась лежать на полу.
Расстегнув верхние пуговицы на своей белоснежной рубашке с мужским воротом, Маргарет заметила мигающий глазок автоответчика, настойчиво приглашавший прослушать сообщение.
Это могла быть мама, интересующаяся, не появился ли в ее жизни молодой человек. Или Эстер, которой нетерпелось поболтать о будущей выставке. Или кто-то из малочисленных друзей с планами на вечер пятницы.
Маргарет поморщилась, в данный момент все это было неактуально, поскольку перед ней маячила перспектива расслабляющей ванный с ароматизированной пеной. Да, звонившему, однозначно, предстояло подождать.
А если вызывают на работу? Такое иногда случалось.
Внутренне застонав, Маргарет вернулась к аппарату и включила воспроизведение записи. Голос, заполнивший собой небольшую гостиную плавно переходящую в кухню, принадлежал Николасу Уилкинсу:
— Привет, Пег. Я весь вечер звоню тебе, но никого нет дома, поэтому решил оставить сообщение. Давай встретимся в пятницу в «Альфабет» часов в семь. Ты придешь туда словно случайно, а мы с Ливви уже будем там. Согласна? Перезвони мне, пожалуйста. А если захватишь парня, словно у тебя свидание, будет замечательно. Пока.
Парень? Какой еще парень?!
Вот уж чего она делать точно не будет, так это искать того, кто составит ей компанию на встрече, где придется шпионить за невестой лучшего друга, пусть даже по его просьбе.
Да у нее никого и не было на примете. Обычно, Колин играл роль ее сопровождающего в мероприятиях, где уже никак не обойтись без пары, а она в свою очередь могла оказать ему ответную услугу.
Схватив трубку, Маргарет по памяти набрала его домашний номер. После долгих гудков, включился автоответчик. Решив, что в подобном случае требуется личная беседа, она положила трубку. Времени еще много, поэтому разговор можно отложить до завтра.
Своим звонком Колин почти испортил ей все удовольствие от предстоящей ванны, но задвинув подальше мысли о влюбленном друге, его невесте и прочих представителях рода человеческого, она отправилась в ванную. По дороге, не имея сил сопротивляться врожденной аккуратности, все же подняла юбку с пола и бросила ее поверх пиджака.
Вскоре Маргарет закрыла краны и со стоном опустилась в ароматную и горячую воду.
Сорок минут спустя, закутавшись с махровый халат, она вышла из ванной. Проведя инспекцию в холодильнике, поняла, что снова придется довольствоваться яблоком, лежавшим среди множества своих собратьев в огромной стеклянной чаше. Фрукты были страстью Маргарет, и они никогда не переводились в ее доме. Она тщательно следила за этим, но все остальное…
Подумала, не съесть ли второе яблоко. Но отвергла эту идею и, устало вздохнув, поплелась в спальню, рухнула в постель, а через мгновение забылась тревожным сном.

***

Маргарет сделала все возможное, чтобы появиться в пабе раньше, чем туда придут Колин и его подруга. И таки пришла первой.
Выбрав столик, из-за которого просматривался вход, устало опустилась на мягкое сидение деревянного табурета.
Заказав бутылочку «Финчез», получила недоумевающий взгляд официантки. Маргарет практически не употребляла спиртные напитки и не собиралась делать исключение даже для правдоподобности своего пребывания в пабе. Положив локти на массивную столешницу, что, безусловно, повергло бы в шок преподавательницу по этикету, исподтишка наблюдала за входом. Минут через десять в дверях паба появились интересующие ее люди.
Схватив мобильный, Маргарет сделала вид, что беседует.
— Поверить не могу, что ты его простила! — Она немного помолчала и добавила: — Да, я все понимаю. — Секундное молчание. — Удачи тебе, Син.
Маргарет выключила телефон и, подхватив свою сумку, резко встала. Посмотрев вперед, она сделала вид, что лишь сейчас заметила Колина, ведущего через зал невысокую блондинку. Окликнув его, с удовольствием отметила, что ее друг тоже мастерски изобразил удивление.
— Пег? Это ты?
— Конечно, я, — весело ответила Маргарет, шагая вперед и по старой привычке чмокая Колина в щеку. — Представишь мне свою спутницу?
— Пег, это моя девушка, Оливия Чантри. Ливви, это моя самая близкая подруга, почти сестра, Маргарет Макгиллиган.
— Называйте меня Меган. Да что там, можно просто Пег, — улыбнулась Маргарет, протягивая руку избраннице Колина. Та казалась мечтой любого мужчины — невысокая блондинка с голубыми глазами.
— Оливия.
Маргарет не могла не отметить, что рукопожатие было слабым, а сама Оливия поглядывала на нее смущенно, если не сказать, испуганно. Не ожидала, что их кто-то заметит? Или стеснялась, понимая, что сейчас будут первые в ее жизни смотрины?
— А что ты здесь делаешь? — поспешил перейти к следующей фазе их плана Колин.
— Я собиралась встретиться с Син. Помнишь ее?
— Син?! — он нахмурил брови, изображая мыслительный процесс. — Ах, Синтия. Эта твоя рыжеволосая толстушка. Она еще замужем за Томом…
— Именно она, — перебила Маргарет, боясь, как бы воображение Колина не понесло его в неведомые дали. Хорошо еще, что среди ее знакомых не было рыжеволосой толстушки Синтии, иначе пришлось бы встать на ее защиту. — Так вот, на днях ее муж ушел к любовнице, и мы собрались выпить немного, чтобы поплакаться друг другу в жилетку о том, какие ужасные существа эти мужчины. Но представляешь, она только что мне позвонила и сказала, что Том приполз на коленях с букетом в зубах и умолял простить его. Так что наша встреча отменяется.
— И ты уходишь?
— Не люблю одна бывать на публике.
— Это действительно скверно. Как я понимаю, ты еще не ужинала?
— Нет. Придется заскочить к матери, она обязательно меня покормит.
В глазах Маргарет отразилась неподдельная тоска от этой перспективы. Хотелось лишь надеяться, что мать никогда не прознает об этой лжи: визиты в родительский дом всегда были истинным удовольствием.
— Не хочешь присоединиться к нам?
— У вас свидание. Не хочу мешать.
— Нет, что вы, Меган, оставайтесь, — улыбнулась Оливия.
— Если так, — растерянно пробормотала Маргарет, и уже более уверенно добавила: — с большим удовольствием присоединюсь к вашей компании.
Они заняли тот же столик, за которым до этого сидела Маргарет. Немедленно появилась официантка и вручила меню.
С заказом определились быстро, а через несколько минут перед ними уже стояли напитки: пиво «Молингз» для Колина и мятно-клубничный дайкири для Оливии.
Маргарет и Колин, дабы немного разрядить обстановку, вспомнили парочку смешных историй из своей юности. Маргарет попыталась вытянуть из Оливии аналогичные воспоминания, но она отделалась словами, что ее детство и юность проходило в пансионах, где не очень приветствовалось излишне вольное поведение.
Подали еду, но Маргарет, пытаясь разгадать, что собой представляет Оливия Чантри, не обратила внимание на вкус блюд, хотя салат из свежей зелени, приправленный соусом, и мясо по-испански были на высоте.
Несмотря на прилагаемые усилия, выполнить обещание, данное Колину, оказалось сложно: его избранница была излишне скрытной. Она не распространялась о подробностях своей жизни, но с удовольствием рассказывала о своем увлечении живописью и планах на будущее. А планы у нее были грандиозными: после окончания художественных курсов ей хотелось этой же осенью поступить в Школу при Королевской академии.
Маргарет не считала себя необразованной: все-таки четыре года, проведенные в стенах престижного пансионата для девочек, не прошли даром — но искусство, как таковое, ее не привлекало. А вот для Оливии оно, похоже, было всем.
Впрочем, Николас Уилкинс значил для нее не меньше. И если отбросить в сторону первоначальное смущение и настороженность, то чувства Оливии были видны невооруженным глазом. Маргарет не могла с однозначной уверенностью утверждать, любит Оливия Колина или всего лишь симпатизирует ему. Но взгляды, брошенные украдкой в его сторону, кажущиеся случайными прикосновения, искренние улыбки, наводили на мысль, что это все же любовь.
И все же интуиция подсказывала, что с девушкой не все так просто. Было какое-то притворство в Оливии Чантри, но его оказалось не так легко вычислить. Но что-то определенно было.
Маргарет пока еще не знала, расскажет ли Колину об этом своем последнем наблюдении или нет.
Когда полтора часа спустя она попрощалась с влюбленной парочкой, так и не решила, что делать.

 » Глава 7

Эстер Макгиллиган влюбилась в свою квартиру сразу, как только впервые увидела ее. Еще бы не влюбиться: планировка была идеальной. И пусть ванная комната оказалась довольно примитивной, кухня — несовременной и к тому же совмещенной с крохотной гостиной. Зато спальня — шикарная, а освещение (два огромных окна!) — изумительное. К спальне примыкала небольшая гардеробная комната.
Купив квартиру, Эстер произвела кардинальные изменения: гардеробная превратилась в спальню, вместившую лишь узкую кровать и небольшой шкаф, но зато у нее появилась собственная мастерская. Да еще какая!
И вот сейчас Эстер наблюдала за тем, как работники галереи под руководством Бартоломью Хейла методично упаковывали последние работы.
У нее сердце сжалось, когда все восемь ящиков исчезли из мастерской, которая размещалась на третьем этаже многоэтажного дома на Скиннер-стрит.
— Не расстраивайтесь так, мисс Макгиллиган, — положил руку ей на плечо Бартоломью Хейл. — С вашими работами все будет хорошо.
— У меня такое ощущение, будто я расстаюсь со своими детьми, — пробормотала Эстер, смахнув невольную слезу.
— Хотите увидеть, где будет размещена экспозиция? — предложил Бартоломью.
— С радостью!
Останься она дома, то, несмотря на привычный для себя оптимизм, обязательно бы впала в депрессию, панику, в общем, надолго попалась бы в цепкие объятия хандры.
И понятно, волнуйся она по поводу выставки, которая состоится уже через десять дней. Например, ее произведения останутся незамеченными или же их раскритикуют в пух и прах? Так нет же, переживает из-за разлуки со своими творениями.
Поэтому предложение мистера Хейла действительно пришлось кстати.
Едва они вошли «Галерею искусств Гернú», Бартоломью подхватил издерганного творца под руку и устремился к лестнице.
К третьему этажу Эстер уже порядком запыхалась, а вот куратору галереи все было нипочем: повернув направо, он продолжал нестись вперед, словно парусник, рассекающий мягкие волны своим корпусом.
И при этом еще и умудрялся говорить:
— Сейчас зал пустует. Раньше там размещалась греческая скульптура. Но две недели назад мы отправили ее в наше парижское отделение.
Бартоломью открыл дверь и пропустил Эстер первой.
Зал сам по себе оказался большим, но отсутствие каких-либо экспонатов делало его гигантским. На потолке висело три небольших хрустальных люстры. Сквозь узкие высокие окна проникал солнечный свет, рисуя на противоположной стене, выкрашенной в белый цвет, лишь ему известные картины. Широкая дверь вела на балкон, опоясывавший особняк. Массивная двустворчатая дверь в следующий зал была закрыта.
— Ну как вам? — Не дождавшись ответа, Бартоломью продолжил: — Сейчас мало что понятно. Там, — он указал в дальний угол, — будет играть небольшой оркестр. Ничего грандиозного: скрипка, виолончель, альт. Одетые в строгую форму официанты будут разносить шампанское. Но самое главное, это ваши работы, мисс Макгиллиган.
— Правда? — дрожащим голосом поинтересовалась она.
— Ну, разумеется, — уверенно заключил Бартоломью. Снова подхватив Эстер под руку, он неторопливо прошелся по залу. — Мы с Джеймсом сначала думали разместить ваши фотографии на стенах, но потом пришли к выводу, что целесообразней установить их в центре. Завтра здесь начнут сооружать деревянный каркас. Чтобы не создавать давку вокруг него, часть фотографий мы разместим на стенах.
— Думаете, посетители будут толпиться возле моих работ?
— Всенепременно, — уверено заявил Бартоломью.
Две недели Эстер поставили перед фактом, что галерея желает расширить предмет их договора, включив также и фотографии. Она удивилась, но отказываться не стала. Потратив почти сутки на просмотр архива, с трудом выбрала шестьдесят работ из нескольких сотен.
Распечатав негативы, предложила мистеру Хейлу самому убрать половину, оставив необходимые тридцать фотографий.
Еще предстоит распечатать их, подобрать рамки, но сейчас Эстер не хотела думать о работе, да и не могла. Мысли путались от переживания, предвкушения и восторга. Она словно находилась в эмоциональном коконе, из которого просто невозможно выбраться.
Заканчивая панно из смальты, Эстер так глубоко погрузилась в процесс творчества, что попросту не осознавала всей полноты грядущих перемен. А вот сейчас, воочию увидев зал, в котором через десять дней состоятся выставка, осознала, насколько значимые перемены нагрянули в ее жизнь. И испугалась, что окажется не готовой к этому.
Бартоломью же, не замечая состояния новоявленного гения в мире фотоискусства и мозаики, распахнул величественные деревянные двери и пригласил Эстер в другой зал — квадратное помещение, немногим меньше предыдущего.
— А здесь будут ваши картины. Не буду говорить, где и что разместим, пусть это станет для вас сюрпризом.
— Да уж, — пробормотала Эстер.
На том экскурсия подошла и завершилась, а Бартоломью решил проводить свою перспективную подопечную вниз. На лестнице они встретили Джеймса Эджертона, спускавшегося с административного этажа.
— Я показывал мисс Макгиллиган зал, в котором мы выставим ее работы, — пояснил Бартоломью Хейл.
— Как движутся дела? — поинтересовался Джеймс.
— Все идет по плану.
— Хорошо, — кивнул владелец «Галереи искусств Гернú». — Сейчас время ленча. Не желаете присоединиться ко мне?
— Ленч?! Уже так поздно? — вскричал Бартоломью Хейл. — У меня еще столько дел. А вы, мисс Макгиллиган, отправляйтесь с Джеймсом.
— Не думаю, что…
— Ах, не спорьте, дорогая мисс Макгиллиган. Джеймс сумеет успокоить ваши расшалившиеся нервы. Или вы думаете, я не заметил, что вы нервничаете? Ни слова больше, отправляйтесь.
И Бартоломью Хейл удалился, бормоча, как много ему нужно сегодня успеть.
— Такое ощущение, словно он хочет нас свести.
— Не думаю, — рассмеялся Джеймс. Эстер смутилась, осознав, что высказала свою догадку вслух. — Бартли не любит, если во время подготовки к выставке у него кто-то крутится под ногами, поэтому стремится удалить с поля деятельности всех, кто, по его мнению, может помешать. Это касается и меня, и автора работ. Но оставим нашего ворчуна заниматься тем, чем он любит больше всего, а сами пойдем в какое-нибудь тихое местечко и перекусим.
— Мне не хотелось бы навязываться.
— Я не люблю посещать публичные места в одиночестве. — Эстер удивленно посмотрела на Джеймса. Его слова были так похожи на то, что любила говорить Пег. — Пойдемте, Хетти. Не заставляйте меня умолять вас.
— Я согласна. Но при одном условии.
— Каком? — насторожился он.
— Вы обязательно должны успокоить меня. Предстоящая выставка до жути пугает.
— Я постараюсь, — усмехнулся Джеймс и, подхватив ее под руку, повел к выходу.
— А куда мы пойдем?
— Есть у меня одно любимое местечко неподалеку.
Вскоре они уже сидели за небольшим столиком в уютной кофейне, расположенной буквально в паре шагов от «Галереи искусств Гернú».
Стены в «Патиссери Валери» изнутри были мастерски разрисованы. Создавалось впечатление, будто находишься террасе. Стоит лишь перегнуться через перила, и видна панорама величественного города, а если присмотреться, то даже можно заметить, как внизу куда-то торопливо бегут люди и движутся машины…
Официант принял заказ и удалился, а Эстер кокетливо наклонила голову и поинтересовалась:
— Могу ли я задать вам личный вопрос, Джеймс?
— Предвосхищая его, скажу вам откровенно, Хетти. В данный момент я не женат, но надеюсь, моя избранница вскоре ответит согласием на предложение руки и сердца.
Эстер искренне рассмеялась.
— Я имела в виду не «настолько» личные вещи, Джеймс.
— Неужели?! Что же вы хотели спросить, Хетти? — он поставил локти на стол и наклонился вперед.
Его поза свидетельствовала о желании поскорее услышать ответ, и Эстер не стала мучить его неизвестностью.
— Мне хотелось бы знать, почему аристократ… — На лице Джеймса мелькнула тень недовольства, и Эстер решила, что его не радует принадлежность к знати. То, что ни Бартоломью Хейл, ни сам Джеймс ни разу не упоминал при ней о графском титуле, лишь подкрепляло выводы. — Да, я в курсе, что вы граф Бриджуотер. Мне интересно, как так получилось, что вы, титулованный аристократ, вместо того, чтобы заседать в Палате Лордов, занялись таким неблаговидным делом, как управление галереей.
— Тому есть два объяснения.
— Правда? Не слишком ли самоуверенно будет с моей стороны поинтересоваться, в чем же именно они заключаются, — чопорно произнесла Эстер.
— Знаете, Хэтти, вы сейчас говорите как выпускница одной из аристократических школ, — хохотнул Джеймс.
Он не понимал почему, но в компании этой девушки чувствовал себя легко и непринужденно. Она каким-то неимоверным образом заставляла его ощущать некую легкость и свободу.
— Так и есть, — скромно потупила глазки Эстер.
— Неужели?
— Да, — вздохнула она. — Пансион для девочек в Бате. Это были самых ужасные годы, по крайней мере, в моей жизни. В какой-то момент мы с сестрами поставили родителям ультиматум: или обычная школа, или мы сделаем все возможное, чтобы нас отчислили. Но мама уговорила нас получить ДжиСиЭсИ (*свидетельство об общем образовании), а потом уже что-то решать. С нашей мамой сложно спорить, особенно, когда она права, — улыбнулась Эстер. Сейчас-то она понимала, как много дала ей Стонар-скул.
— Неужели все было так ужасно? — поинтересовался Джеймс.
Для него самого пансион стал спасением от тирана-отца.
— Ужасно? — задумчиво пробормотала Эстер, словно раздумывая над этим вопросом. — Нет. Но вы, наверное, помните, как относятся к тем, кто не может в своем генеалогическом дереве отыскать пусть даже баронского титула. А мы к тому же еще и наполовину ирландки. Откровенно говоря, я до сих пор понять не могу, каким образом родителям удалось устроить нас в эту школу. Мой отец был простым детективом, а мама хоть и занимала неплохой пост в издательстве, но… — она пожала плечами.
— А вы не спрашивали родителей?
— Нет. Кстати, Джеймс, я помню, вы так и не ответили на мой вопрос.
— Вы настырная.
— Именно так! — усмехнулась Эстер.
Появление официанта удержало ее от продолжения допроса, но когда на столе появились салаты, посмотрела на своего спутника и спросила:
— Так что же?
— Хорошо, — склонил голову Джеймс. — Во-первых, мой отец еще жив. И надеюсь, он еще долго будет здравствовать.
— Но, если вы уже граф, значит… — Эстер не смогла закончить фразу. О Боже! Неужели она обращается по имени к наследнику?..
— Да, — прервал ее размышления Джеймс, — мой отец маркиз. Маркиз Брэкли, если быть предельно точным.
— А… А второе объяснение? — с трудом преодолела внутренний трепет Эстер.
— Мой отец был вторым сыном маркиза без всяких претензий на титул, так что он преспокойно женился на француженке неаристократического происхождения. Ее звали — Шарлотта Герни.
— О! — воскликнула Эстер, начиная кое-что понимать.
— Именно так. Мой дед со стороны матери создал «Галерею искусств Гернú», вернее, ее парижский филиал. Когда галерею унаследовал мой дядя Робéр, он решил раздвинуть границы своего предприятия. Так появился лондонский филиал. На этом дядя посчитал свою задачу выполненной. Увы, десять лет назад он умер, а поскольку детей у него не было, его наследником стал я. Скажу откровенно, мои кузены, дети его младшей сестры, Сесиль и Николя Пелье, восприняли эту новость не очень хорошо.
— Да, такое случается среди родственников, — пожала плечами Эстер.
Впрочем, лично ей с подобным сталкиваться не приходилось. За всю свою сознательную жизнь она не видели родственников ни матери-англичанки, ни отца-ирландца и потому считала, что их попросту нет.
Секундная заминка в разговоре показала, насколько тема родственников была неприятна Джеймсу. Эстер судорожно подыскивала другую тему для их непринужденного разговора.
Когда снова появился официант, парочка вздохнула с облегчением.
— И каковы же ваши успехи на поприще искусства?
— Надеюсь, что все удачно. Сейчас у «Галереи искусств Гернú» есть филиалы в Амстердаме и Флоренции.
— А почему не в Риме?
— Меня все об этом спрашивают, — усмехнулся Джеймс.
— И что же вы им отвечаете?
— Сначала я тоже думал остановить свой взор на столице.
— Тогда почему не сделали этого?
— Поговаривают, что во время жизни во Флоренции, да Винчи написал картину с видами этого города. Прошел слух, что она может быть в частной коллекции одного флорентинца. Увы, слухи оказались сложными, зато я очутился в этом удивительном городе. А увидев Флоренцию один раз, невозможно не влюбился в нее. И я понял, что итальянский филиал «Галереи искусств Гернú» должен находиться только там.
— Понятно. Значит, сейчас у галереи четыре филиала?
— Думаю, что к тому времени, как ваши работы начнут курсировать по филиалам «Галереи искусств Гернú» будет открыт и пятый.
— Где?
— В Дублине.
— Дублин, — прошептала Эстер.
Шон Макгиллиган часто рассказывал дочерям о неимоверно зеленых лугах Ирландии, о голубых озерах, о вересковых и торфяных пустошах и болотах. И каждый раз эти истории рождали в душе Эстер неимоверное желание увидеть родину своих предков. Все время она откладывала поездку. И вот теперь у нее мог появиться повод, чтобы посетить Ирландию.
— Вы же хороший фотограф, Хетти? — вдруг сменил тему Джеймс.
— Клиенты всегда оставались довольны моими работами, — осторожно ответила она.
— Я хочу воспользоваться вашими услугами, если только вы не против командировки.
— И в чем заключается предложение?
— Я подумываю создать иллюстрированный каталог всей коллекции «Галереи искусств Гернú».
— Это контрпредложение на случай, если выставка пройдет неудачно? — шутливо поинтересовалась Эстер.
— Что? — сухо спросил Джеймс, вскинув брови. Сейчас он, как никогда, был похож на аристократа, графа и наследника маркиза.
— Боюсь, вам никак не дают покоя лавры Шоны, — не менее холодно произнесла Эстер. — Поскольку граф Бриджуотер не в силах облагодетельствовать писательницу детских книжек, он обратил свой взор на ее сестру?
— Знаете, Хетти, — протянул Джеймс, откинувшись на спинку стула, — меня начинает утомлять, что на каждое мое предложение о сотрудничестве вы заявляете, будто я делаю это лишь бы отблагодарить вашу сестру. Каталог галереи устарел, ему уже лет пятнадцать, а вы единственный фотограф, с которым я знаком лично.
— Простите меня, Джеймс, — покаянно произнесла Эстер. — Я никогда не умела сдерживать свои эмоции. Мне далеко до хладнокровной Пег и рассудительной Шоны.
— Пег? — немного оттаяв, уже добродушно поинтересовался он.
— Моя средняя сестра — Маргарет Кейлин. Мы ласково называем ее Пег.
— И она похожа на вас?
— Если быть точной, то все мы похожи друг на друга.
Остаток ленча прошел в шутливой манере.
Окончательное примирение состоялось, когда им принесли горячие бельгийские вафли с ванильным мороженым, покрытые шоколадным соусом.
— В отличие от Шоны я не сладкоежка, — сказала Эстер, проглотив последний кусочек десерта, — но искренне благодарна вам, Джеймс, за возможность вкушать сие великолепие.
— Тогда, откровенность за откровенность, Хетти. Я ужасный люблю десерты.
После ленча Джеймс настоял на том, чтобы отвезти ее домой. Остановив спортивный «ягуар» у дома Эстер, он вышел из машины, чтобы открыть дверцу, но его спутница оказалась более проворной.
Он недовольно поджал губы, а потом произнес:
— В следующий раз, Хетти, позвольте мне самому открыть дверцу.
— В следующий раз? — она удивленно вскинула глаза на Джеймса.
— Да. Не соблаговолите разделить со мной вечернюю трапезу в один из ближайших дней?
— Но… но…
— В среду, Хетти, я буду у вас в четверть восьмого, — уверенно произнес Джеймс.
Он сел в автомобиль и укатил, а Эстер еще некоторое время стояла на улице, пытаясь понять, в какую игру играет этот аристократ.

Спасибо за продолжение.
С кем же будет Джеймс,с Эстер?

Allisa, не будем спешить с выводами, это же только начало. Джеймс еще и с третьей сестрой не познакомился, так что пока рано делать какие-то выводы.

 » Глава 8

Джеймс не сообщил, где им предстоит «отобедать», а позвонить Эстер не решилась, поэтому оделась официально, но со вкусом. Черное трикотажное платье с воротом типа водолазки и черные туфли на изящном каблучке идеально подходили для этой встречи. А серьги с синими камешками и длинные бусы добавляли капельку пикантности.
Эстер еще раздумывала, надеть ли ей свой любимый плащ цвета электрик или остановить выбор на более темном синем жакете, когда в дверь позвонили…
— Простите, Хетти, — покаянно произнес Джеймс, — я появился у вас раньше назначенного времени, но…
— Ничего страшного, — прервала его извинения она, — я уже почти готова.
Мельком оглядев его серый костюм и белоснежную рубашку, Эстер остановила-таки выбор на ярком плаще, решив, что неплохо бы дать пищу для сплетен о своей эксцентричности. Накинув плащ и схватив единственный в своем гардеробе клатч, сообщила:
— Мы можем отправляться.
Когда они вышли из квартиры, Эстер подхватила спутника под руку: крутая лестница и каблуки вещи несовместимые.
— Вы любите японскую кухню, Хетти? — вдруг поинтересовался Джеймс, легко выруливая на проезжую часть.
— Да, — осторожно ответила Эстер, надеясь, что ее умение обращаться с палочками не позволит ударить лицом в грязь.
— Замечательно, — только и сказал Джеймс, а Эстер не решилась продолжить расспросы.
Но когда автомобиль притормозил у отеля «Метрополитен», догадалась, что они идут в «Нобу» — японский ресторан, который появился в Лондоне не более года назад, но уже наделал много шума.
Их встретили, как самых почетных гостей. Следуя за метрдотелем, Эстер украдкой разглядывала интерьер. Удивительный контраст светлого и темного, легкое дерево и натуральный камень. Что ж, похоже, дизайнер решил не отступать от японских традиций.
Они с Джеймсом заняли столик у огромного окна. И если беседа не пойдет, всегда можно просто полюбоваться на Гайд-Парк. Впрочем, их предыдущая встреча показала, что тему для разговора они всегда найдут.
Джеймс заказал салат из сырой рыбы, но Эстер не была столь смелой в выборе еды, поэтому попросила принести салат из курицы, приправленный соусом васаби.
Приторный привкус, появившийся во рту, стоило лишь представить кусок сырой рыбы, исчез с первым же глотком гевюрцтраминера. Эстер обожала это сладковатое вино цвета летнего солнца, слегка отдающее имбирем. Сделав еще пару глотков, она, не глядя на этикетку, могла с уверенностью сказать, что виноград выращен в Эльзасе. Там больше солнца, больше сладости — что не может не сказаться на пряном напитке.
Напоследок Джеймс, подтверждая свою любовь к сладкому, заказал кекс с начинкой из белого шоколада. А вот Эстер отказалась от десерта, заявив, что побережет свою фигуру.
Было так интересно узнавать друг друга: поговорив о работе в прошлый раз, теперь они обсуждали свои пристрастия в литературе, кино, музыке.
Эстер предпочитала рифмованный слог, а Джеймс — вдумчивую прозу. Она отстаивала преимущество современной киноиндустрии, отдавая предпочтение слезливым мелодрамам и уморительным комедиям, а вот он любил смотреть черно-белые фильмы сороковых-шестидесятых годов. Она слушала современную попсу, а он — преимущественно классическую музыку. И наконец, она была без ума от оперы, а он посещал театральные постановки.
И пусть их вкусы не совпадали, Эстер с радостью потратила несколько часов на интеллектуальные споры. Так что в целом вечер прошел замечательно.
Джеймс подвез спутницу домой, поблагодарил за чудесный вечер и пообещал позвонить.
И не забыл это сделать. Он позвонил. Почти через неделю!
В следующий вторник Эстер поздно вернулась домой: она делала фотографии для одного рекламного агентства и почти весь день провела на ногах. И теперь ей хотелось упасть на любую горизонтальную поверхность, поднять ноги повыше, закрыть глаза — и наслаждаться тишиной и покоем.
Но едва лишь она это сделала, как зазвонил телефон. Со стоном Эстер поднялась, взяла трубку и недобрым голосом произнесла:
— Да, алло.
— Добрый вечер, Хетти, — жизнерадостно поприветствовал ее Джеймс. — У вас есть планы на сегодняшний вечер?
Эстер с тоской посмотрела на диванчик, с которого поднялась. Она могла сказать «да!», и это не было бы ложью: остаток вечера мог пройти в праздности. Чем тебе не планы? Но что-то, возможно бьющая через край жизнерадостность его тона или же ее собственная интуиция, заставили Эстер произнести совсем другое:
— Я ничего особенного не планировала.
— Замечательно. Я буду у вас минут через десять-пятнадцать. Спускайтесь, когда будете готовы, — и он отключился.
Эстер несколько секунд смотрела на трубку, из которой раздавались частые гудки. Она должна собраться за десять минут?
Когда удивление схлынуло, пришлось развить бурную деятельность по подготовке к выходу в свет с графом и наследником маркиза.
Эстер сделала максимум за отведенное ей время. И теперь, глядя на себя в зеркало, была довольна. Черные узкие слаксы и розовая блузка подчеркивали достоинства фигуры. Золотые сережки-колечки добавляли шарма. Отсутствие косметики делало ее моложе: она лишь припудрила лицо и нанесла блеск на губы.
Но волосы оставались проблемой. Что с ними сделать? Оставить распущенными — неаккуратно, а изобретать сложную прическу — слишком долго. Собрав волосы на затылке, Эстер обкрутила их длинной прядью. Просто и элегантно.
Схватив жакет и сумочку, взглянула на часы. На создание всей этой красоты у нее ушло семнадцать минут. Да она уникум!
Торопливо спускаясь по лестнице, Эстер подумала, что Джеймс, наверное, уже ждет ее, и ускорила шаг. Но высокие каблуки не приспособлены для пробежки по лестнице, и она споткнулась, едва успех схватиться за перила.
Кавалер может и подождать, учитывая, что приглашение получилось ужасно скомканным и сумбурным. Пусть только Джеймс скажет что-то по поводу ее опоздания!
Но он ничего не сказал. Когда Эстер показалась в дверях, молча вышел из автомобиля и открыл дверцу. Все раздражение из-за спешки мгновенно улетучилось благодаря этому позабытому в современном мире, но такому простому знаку внимания.
— Извините, Хетти, что я так неожиданно свалился вам на голову, — сказал Джеймс, устроившись за рулем.
— Ничего страшного. Я легка на подъем, — усмехнулась Эстер, и она ничуть не погрешила против истины.
Больше Джеймс не сказал ни слова.
Эстер с удивлением наблюдала, как он надменно пообщался с метрдотелем в ресторане «Сент-Джон», после чего их немедленно провели в отдельный кабинет, лишив увлекательной возможности подождать в баре, пока освободится столик. Быстро сделал заказ, а потом односложно отвечал на ее вопросы, которые она задавала в надежде наладить дружественную беседу.
— С меня довольно, — резко сказала Эстер и положила приборы на тарелку.
— Неужели невкусно? — меланхолично поинтересовался Джеймс.
Она посмотрела на спаржу, заправленную острым маслом, затем подняла глаза на своего угрюмого собеседника.
— Все приготовлено великолепно. Говоря, что с меня довольно, я имела в виду ваше общество, Джеймс. Я не понимаю, что с вами происходит. Вы пригласили меня, значит, хотели пообщаться, но я словно разговариваю со стеной. Вы же сидите с таким видом, будто желаете находиться в другом месте.
— Вы правы, Хетти, простите. У меня действительно препаршивое настроение.
Он откинулся на спинку стула. Эстер поймала взгляд его глаз, казавшихся сейчас почти серыми, и, прочитав в них страдание и боль, ощутила прилив сочувствия. Она простила ему неудачную первую половину вечера и участливо произнесла:
— Может, если вы поделитесь своими переживаниями, вам станет легче?
— Возможно, — кивнул Джеймс.
Достав из кармана пиджака черную бархатную коробочку с гравировкой знаменитой ювелирной фирмы «Джерард», открыл ее.
Там было изумительное кольцо — сочетание платины и бриллиантов не оставило Эстер равнодушной. Не до конца понимая ситуацию, она окинула своего визави внимательным взглядом.
— Я собирался сегодня сделать предложение руки и сердца. Это должен был быть чудесный романтический вечер. — Глаза Эстер увеличились в размере, и она посмотрела на кольцо уже более заинтересовано. Мелькнула шальная мысль, что он имеет в виду ее, и сердце забилось в бешеном ритме. Не замечая ее ошеломленного состояния, Джеймс продолжал: — Вернее, я собирался сделать предложение еще в субботу вечером, но непредвиденные обстоятельства не позволили сделать это тогда.
Он захлопнул коробочку и вернул ее в карман пиджака.
— И что же случилось? — тихим голосом поинтересовалась Эстер.
— Ее зовут Кейт Морро.
— О! — только и смогла сказать Эстер.
Она не была лично знакома с этой известной моделью и манекенщицей, но видела ее мельком года три назад у Роберта: тот делал для нее портфолио.
— Когда я заехал за ней вечером, Кейт сообщила, что между нами все кончено. В надежде как-то повлиять на ее решение, я сообщил о своих намерениях. Но она лишь рассмеялась мне в лицо. Я не понимаю… — Джеймс замолчал. Эстер безумно захотелось узнать, чего же он не понимает. — Я не понимаю, почему я все это вам рассказываю, Хетти.
Не факт, что он собирался сказать именно это, но Эстер не стала спрашивать, а сказала:
— Мне уже не единожды говорили, что я настоящая болтушка, и в попытке заткнуть меня собеседнику приходится самому болтать без умолку.
— Вы хороший друг, Хетти.
— Надеюсь. И как хороший друг, скажу вам, Джеймс, я не обижусь, если на этом наш вечер закончится.
— Если вы не возражаете против ужина в компании с меланхоликом, давайте еще побудем здесь немного.
— Хорошо.
— Расскажите мне что-нибудь веселое и смешное, Хетти, — попросил Джеймс, когда принесли основное блюдо.
И вот наслаждаясь мастерски приготовленным голубем, Эстер пересказала сюжет последней комедии, которую она посмотрела.
Когда же наступило время десерта, то мороженое с ромом и изюмом вкупе с очередной порцией юмора от Эстер Макгиллиган заставляло Джеймса улыбаться, хотя на душе все еще было тоскливо и грустно .
Много позже вернувшись в свой большой и сиротливый дом в Хайгейте, он сначала проверил, спит ли Джозеф, а потом прошел к себе.
Мысли о непостоянстве некоторых представительниц женского пола еще долго не давали Джеймсу уснуть, но он радовался, что поддался минутному порыву и пригласил Эстер Макгиллиган на ужин, поскольку ей удалось хоть на время развеять его тоску.

 » Глава 9

Ровена Солбри вошла в компьютерный центр МИ-5. Ее серые глаза моментально отыскали стол, за которым работала Маргарет Макгиллиган.
За все пять лет, что мисс Макгиллиган работала под ее началом, та не дала ни единой возможности придраться к своей работе. Она оказалась даже большим трудоголиком, нежели сама Ровена.
Но вот почему-то в душе начальницы всегда начиналась внутренняя борьба, когда приходилось рекомендовать компьютерщика для оперативной работы. Ровена боялась дать своей подчиненной шанс, опасаясь, что та обойдет начальницу, как когда-то это сделала она сама.
Почти пятнадцать лет назад после одной не очень удачной операции она случайно пересеклась с заместителем гендиректора МИ-5 и раскритиковала управленческую политику своего непосредственного начальника, который зарубил на корню ее рационализаторские предложения по модификации отдела. А спустя всего два года она сама заняла столь желанный пост.
С тех пор Ровена внимательно присматривалась к своим подчиненным, оценивая их стремление подняться по карьерной лестнице. И ей всегда удавалось приглушить огонек их рвения. Но когда появилась Маргарет Макгиллиган, Ровена сразу ощутила исходящую от нее опасность. И пусть новая подчиненная совсем не напоминала карьеристку, но начальницу настораживала ее кажущаяся безмятежность. Не говоря уже об усилиях, которые Маргарет стала прилагать в последнее время для того, чтобы перейти на оперативную работу.
Но, как оказалось, судьба решила не дожидаться активных действий от Маргарет, а самостоятельно подставила подножку Ровене. Утром начальница компьютерного отдела получила уведомление от гендиректора МИ-5 о необходимости явиться к нему с личным делом и подробнейшей характеристикой на Маргарет Макгиллиган.
И вот теперь ее, Ровену Солбри, будто секретаршу, попросили вызвать мисс Макгиллиган к Терренсу Милблрайту, генеральному директору МИ-5. Не говоря уже о гордости, которая взвилась почти до небес, Ровену терзало любопытство, но причина столь пристального внимания к ее подчиненной так и осталась неизвестной.
— Мэм? — вежливо поинтересовалась Маргарет, и Ровена вдруг осознала, что стоит рядом с подчиненной и молчит.
— Вас желает видеть мистер Милбрайт. Немедленно, — процедила она и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошагала к выходу.
— Но по какой причине?
Ровена обернулась и смерила подчиненную уничижающим взглядом. Она не собиралась выдавать свою неосведомленность, поэтому сказала:
— Вам все объяснят. Поторопитесь, мистер Милбрайт не любит ждать, — и ушла.
Глядя ей вслед, Маргарет вздохнула. Она не понимала, почему начальница невзлюбила ее, но была уверена, что дальше так продолжаться не может. Пообещав себе, что после встречи с Терренсом Милбрайтом, обязательно зайдет к своей непосредственной руководительнице и попытается выяснить все наверняка.
Поднимаясь в лифте на пятый этаж, Маргарет вдруг подумала, что вся эта кутерьма может быть связана с ее заявлением о переводе на оперативную работу. В предвкушении она затаила дыхание, боясь, что спугнет удачу.
С замирающим сердцем свернула у библиотеки и вошла в приемную генерального директора. Остановившись перед столом секретарши, сказала:
— Я Маргарет Макгиллиган. Мне сообщили, что мистер Милбрайт вызвал меня.
— Присядьте, я узнаю, может ли мистер Милбрайт принять вас прямо сейчас, — самодовольно провозгласила представительского вида дама и скрылась в кабинете шефа.
Маргарет знала, что миссис Брейн работала на этой должности уже больше двадцати лет и начинала еще при предыдущем руководителе МИ-5. Это и вселило в секретаршу уверенность, что она всемогуща. В какой-то мере так и было: от нее зависело, пройдет ли посетитель через двойную дубовую дверь или будет ожидать в приемной.
Обтянутый кожей диванчик, стоящий в углу, не привлекал, и Маргарет осталась у секретарского стола.
Через мгновение в приемную вернулась миссис Брейн. Окинув недовольным взглядом посетительницу, не прислушавшуюся к ее совету, объявила:
— Проходите, мистер Милбрайт примет вас.
Маргарет вошла. Когда за ней захлопнулась дверь, то почувствовала себя словно птичка, которую закрыли в клетке.
— Добрый день, мистер Милбрайт, — с опаской произнесла Маргарет, не зная чего ждать от предстоящего разговора.
— Добрый день. Присаживайтесь, мисс Макгиллиган, — пробасил Терренс Милбрайт, плотный седовласый мужчина.
Один из стульев, стоящих перед столом генерального директора МИ-5, уже был занят. Судя по рыжим волосам и длинному узкому носу, которые делали лицо мужчины похожим на лисью мордочку, Маргарет решила, что перед ней Фредерик Каннингем, директор и координатор по разведке, отвечающий, среди прочего, и за ситуацию в Северной Ирландии.
— Итак, — сказал гендиректор Милбрайт, дождавшись, когда посетительница сядет. Подхватив со стола какой-то листок, продолжил: — У меня ваше заявление на повышение.
— Да, я подала его три недели назад.
— Мы рассмотрели его и считаем, что у вас есть шанс проявить себя.
— Слушаю, сэр.
— Во-первых, хочу, чтобы все произнесенное в этой комнате не вышло за ее стены.
— Безусловно, сэр.
— Во-вторых, все это может быть связано с деятельностью ИРА. Для вас это не является проблемой?
С завидным спокойствием выдержав пронизывающий взгляд генерального директора МИ-5, Маргарет невозмутимо произнесла:
— Мой отец, как вам известно, ирландец, но моя мать — англичанка. И потом, я родилась в Англии, так что ее интересы для меня превыше. Что же касается объединения Ирландии и Ольстера, полагаю, этот вопрос должен решаться на политическом уровне. Шантаж, насилие и террор, когда страдают ни в чем не повинные люди, на мой взгляд, ни в коей мере не может быть средством убеждения. Я ответила на ваш вопрос?
— Вы предельно ясно изложили свою точку зрения, — сказал Терренс Милбрайт, но в его глазах Маргарет увидела толику сомнения.
Но, подозревай ее хоть в чем-то, не работать ей в МИ-5.
— Вы ожидали от меня большего патриотизма? Простите, если не оправдала ваши ожидания.
— Ваш ответ был удовлетворительным.
И Маргарет поняла, что прояви она излишнюю пылкость, их беседа не имела бы продолжения.
— Мы полагаем, что «подлинная» ИРА активизировала свою деятельность на территории Великобритании, — сказал Фредерик Каннингем. — В субботу вечером был взорван автомобиль графа Бриджуотера.
Граф Бриджуотер? Маргарет удивленно посмотрела на координатора по разведке. Не странно ли, что подобный инцидент случился с единственным аристократом, который знаком ее семье?
А меж тем Каннингем продолжал:
— Он и его спутница не пострадали. Полиция пытается представить дело как покушение, но наши аналитики уверены в обратном. В последнем сообщении, отправленным нашим информатором, прежде чем его ликвидировали, говорилось о том, что руководство «подлинной» ИРА рассматривает кандидатуру Джеймса Эджертона в качестве одного из наиболее вероятных пособников в контрабанде оружия с Балкан. Мы думаем, лорд Бриджуотер уже может быть завербован, а взрыв — это попытка отвести от него подозрения. Учитывая кто именно наш подозреваемый, — Каннингем акцентировал внимание на слове «кто», — мы не можем предъявить ему никаких обвинений без существенных доказательств его вины. Но после попытки теракта в Бенбридже, мы сидим на пороховой бочке, и ничего не предпринять в этой ситуации не представляется возможным.
— Какова во всем этом будет моя роль, сэр? — поинтересовалась Маргарет, глядя на гендиректора.
— По плану вы должны будете сыграть роль очередной пассии лорда Бриджуотера. Вам придется следить как за ним, так и за тем, что происходит вокруг.
— Понятно, — протянула Маргарет. Она, конечно, предполагала, что ее первой задачей будет слежка, но не думала, что дело окажется настолько сложным. — Мне почему-то кажется, что вы кое-чего недоговариваете, сэр.
— Вы правы. Мы не будем посвящать полицию в свои подозрения по поводу терроризма. Пусть все выглядит так, будто мы оказываем им дружескую услугу, предоставив своего человека.
— Насколько мне известно, сэр, полиция не очень благосклонно воспринимает дружеские услуги секретных служб. Они могут сослаться на то, что у них достаточно своих специалистов.
— Да, это так. Но на этот раз у них не будет выхода.
— Почему? — спросила напрямик Маргарет, решив, что ей в любом случае нужно знать правду.
— Вам придется не просто сыграть роль очередной пассии графа Бриджуотер, вы будете жить под именем вашей сестры.
— Сестры?
— Я имею в виду Викторию Эстер Макгиллиган.
Маргарет не знала, что поразило ее больше: то, что граф Бриджуотер попал в список подозреваемых МИ-5, или то, что ее сестра находится с ним в настолько близких отношениях, что считается его любовницей.
— Теперь вы понимаете, мисс Макгиллиган, почему полиция будет несказанно рада заполучить вас? У них будет человек, который обладает необходимыми навыками, и при этом, внедряя его, не нужно придумывать легенду. Все уже сделано.
— Да, я начинаю все понимать, — холодно произнесла Маргарет, однако внутри у нее все кипело. В который раз она убедилась, что окружающие оценивают внешность, а не способности. От этого было горько и обидно, но она взяла себя в руки и пообещала, что безукоризненно справится с этим заданием. А это обязательно заставит ее руководство непредвзято оценить ее профессионализм. Она расправила плечи и с завидной уверенностью, удивившей даже ее саму, произнесла: — Я справлюсь с поставленной задачей, мистер Милбрайт.
— Я был уверен в вас, мисс Макгиллиган, — кивнул он.
— Мне хотелось бы ознакомиться с делом.
Маргарет не была точно уверена, как должны развиваться дальнейшие события, но хотела показать начальству, что не лишена инициативы.
Гендиректор МИ-5 взглянул на часы и пробасил:
— У нас есть еще сорок минут до встречи с Заккари Уилкинсом, — Маргарет удивилась, но ничего не сказала, — и мы успеем разработать стратегию нашего поведения для встречи с начальником Скотланд-Ярда.
— А зачем нам встречаться с ним? — поинтересовалась она, надеясь, гендиректор не заметил дрожь в ее голосе.
— Мистер Уилкинс обеспечит нам прикрытие, — усмехнулся Терренс Милбрайт. — После того, как вы будете назначены на это дело, нам не придется раскрывать свои карты.
Понимая, что дальше молчать нельзя, Маргарет рассказала о своих едва ли не родственных отношениях с начальником Скотланд-Ярда.
Терренс Милбрайт задумчиво потер подбородок и изрек:
— Это плохо, но другого пути у нас нет.
— Мы расскажем мистеру Уилкинсу о нашей заинтересованности в этом деле?
— Посмотрим.
— Мистер Милбрайт, ваша машина готова, — сообщила по селекторной связи миссис Брейн.
— Пойдемте.
Терренс Милбрайт поднялся из кресла.
— Мне нужно взять свои вещи, — попросила Маргарет, вскакивая со стула.
— Хорошо. Я буду ждать вас внизу.
Маргарет решительным шагом вышла из кабинета, кивнула миссис Брейн и, ускорив шаг, вернулась в зал, где осталась ее сумка. А десять минут спустя уже сидела рядом с Терренсом Милбрайтом на заднем сидении роскошного черного «бентли».
Ожидая, что последует обсуждение дела, Маргарет украдкой взглянула на водителя — молодого широкоплечего парня — но, казалось, что он лишь безучастно смотрит на бегущую впереди дорогу.
А вот Терренс Милбрайт выглядел задумчивым. Как ни хотелось Маргарет узнать, о чем он думает, поглядывая на проносящиеся мимо дома, но спросить так и не решилась. Она отвернулась в другую сторону, размышляя о предстоящей встрече с дядей Заком. Перспективы сложно было назвать радужными.

 » Глава 10

Следуя за генеральным директором МИ-5 по извилистым коридорам Скотланд-Ярда, Маргарет старалась не глазеть по сторонам: все-таки в данный момент она была одним из представителей Службы безопасности страны. И пусть окружающие, скорей всего, не знали об этом, следовало вести себя невозмутимо и с превосходством.
Они пришли на пять минут раньше назначенного времени, но их не попросили подождать, а сразу провели в кабинет начальника. Маргарет заметила, как удивленно расширились глаза дяди Зака, но он никак не прокомментировал ее присутствие на этой встрече. Лишь поприветствовав своего высокопоставленного гостя, Заккари удивленно спросил:
— Пег? Это ты?
— Добрый день, мистер Уилкинс, — кивнула она.
Заметив, что дядя Зак поджал губы от столь официального обращения, Маргарет умоляюще посмотрела на него и покачала головой. Официальный тон была наилучшим вариантом в их непростой ситуации. Заккари нахмурился, но отложил выяснение отношений до наилучших времен.
Предложив гостям присесть, он вернулся в свое кресло во главе стола. Напустив на себя озабоченный вид, поинтересовался:
— Чем могу помочь нашим глубокоуважаемым коллегам?
Заккари смотрел непосредственно на генерального директора МИ-5, стараясь не думать о том, каким образом молодая девушка, которую он считал практически своей племянницей, может быть связана с этим ведомством. Хотя ее появление в компании самого Терренса Милбрайта говорило само за себя.
— Это скорее мы можем оказать неоценимую помощь нашим досточтимым коллегам.
— Каким же образом?
Наблюдая за тем, как главы двух правоохранительных ведомств упражняются в красноречии, Маргарет с трудом сдерживала улыбку: их поведение напоминало начало боя, когда противники, пытаясь нащупать брешь в защите, кружат по татами.
— Мы можем оказать помощь в деле графа Бриджуотера, — наконец, «атаковал» глава МИ-5.
— Чем же это заурядное покушение привлекло внимание столь серьезных людей? — легко, чересчур легко отбил атаку руководитель Скотланд-Ярда.
— Нас не интересует это дело, — отступил мистер Милбрайт.
— Тогда почему мы говорим о нем? — пошел в наступление мистер Уилкинс.
Маргарет чувствовала себя лишней: ей хотелось стать невидимкой или провалиться под землю. Не имея возможности сделать ни то, ни другое, она старательно изображала безмятежность и пыталась быть незаметной. Это оказалось весьма сложно, учитывая тот факт, что в кабинете присутствовало лишь трое человек, но Маргарет прилагала все усилия для того, чтобы ни единым жестом или звуком не напомнить о себе мужчинам, которые смотрели друг на друга тяжелыми взглядами.
Наконец, Терренс Милбрайт откинулся на спинку стула, мысленно отмечая, что мебель в кабинете начальника Скотланд-Ярда удобнее, чем в его собственном кабинете, и сказал:
— Предположим, у нас имеется некий интерес в этом деле, но мы до конца не уверены. Учитывая личность главного фигуранта, мы не можем высказать свои подозрения, пока у нас не будет достаточных доказательств. Поэтому нам хотелось бы подключить своего человека к расследованию.
— Делом занимаются наши лучшие детективы, — сказал Заккари Уилкинс, тем самым намекая, что полиция не нуждается в помощи других ведомств.
Он переплел пальцы, положил ладони на стол и наклонился немного вперед. И Маргарет осознала, что вся его невозмутимость не более чем игра. Неважно, что говорит дядя Зак, в итоге он все равно выполнит просьбу.
— Мы не ставим под сомнение компетентность полиции, но полагаем, наше предложение окажется полезным, — самодовольно улыбнулся Терренс Милбрайт.
— А подробнее?
— По нашим сведениям, граф Бриджуотер начал встречаться с Викторией Макгиллиган. Мы предлагаем заменить ее нашим человеком.
— Неужели вы полагаете, что подмену никто не заметит? — спросил Заккари Уилкинс, а в следующую секунду понял, каким будет ответ собеседника.
Неспроста в его кабинете сейчас находилась Пег. Когда в детстве тройняшки Макгиллиган причесывались и одевались одинаково, он не мог их различить. Даже у их отца порой возникали трудности, только Эвелина всегда безошибочно определяла, с какой из дочерей разговаривает.
— Все получится, — сказал Терренс Милбрайт и посмотрел на Маргарет.
— Понимаю. Но, если у вас была возможность заменить одну мисс Макгиллиган на другую, почему не сделали это самостоятельно. Зачем нас вмешивать в это дело?
— Мы не хотим, чтобы в случае утечки информации наша заинтересованность стала достоянием гласности. — Терренс Милбрайт замялся, будто следующие слова могли вызвать у него зубную боль, но все же сказал: — У нас нет улик, лишь подозрения, поэтому установить непосредственное наблюдение за графом Бриджуотером было бы достаточно проблематично. Мы хотим, чтобы в глазах графа Бриджуотера и его окружения это все выглядело, как инициатива полиции.
— Не вижу причин, почему бы нам не поработать сообща, — сказал Заккари Уилкинс, откинувшись на спинку своего кресла.
Заглянув ему в глаза, Маргарет не увидела той доброжелательности, которая прозвучала в его голосе. Она поняла, что ей предстоит выслушать очень многое, если… вернее, когда они останутся наедине.
— Замечательно, — сдержанно улыбнулся Терренс Милбрайт. — Как вы видите дальнейшее развитие событий?
— Я и мисс Макгиллиган встретимся с детективом, который ведет расследование, и разработаем план действий. Далее сообщим графу Бриджуотеру. Не думаю, что наша инициатива его обрадует, но, надеюсь, нам удастся графа убедить, что все делается для его блага.
— Хорошо. Будем считать, что наша встреча оказалась плодотворной. Мисс Макгиллиган, я во всем полагаюсь на вас. Буду ждать вашего отчета сегодня же.
После чего Терренс Милбрайт попрощался с Заккари Уилкинсом и ушел. Когда дверь за ним захлопнулась, Маргарет посмотрела на дядю Зака, и поняла, что настало время расплаты за все годы лжи.
— Пег…
— Пожалуйста, дядя Зак, не нужно осуждать меня. Думаешь, мне легко было лгать все это время? Но я не могла иначе.
— Я не это хотел сказать.
— Нет?! А что?
— Если тебе уж очень хотелось работать в этой сфере, почему ты не пошла в полицию, где я бы мог наблюдать за тобой, помогать или защитить в случае необходимости.
— Ах, дядя Зак, да ты ревнуешь!
Маргарет подбежала к нему, обняла за плечи и чмокнула в висок.
— Ты дочь Шона, а я обещал ему позаботиться о вас всех.
— И о маме тоже?
— О чем ты?!
— Она же нравится тебе, не так ли? — Не получив ответа, Маргарет продолжила: — Я заметила, как ты смотришь на нее.
— Между нами ничего нет.
— Почему бы тебе проявить инициативу?
— Маргарет! — возмутился Заккари.
Он вскочил и отошел к окну.
— Ты ей ничего не говорил, не так ли? — поинтересовалась Маргарет, усаживаясь в освободившееся кресло.
— Она жена моего друга, — с несчастным видом произнес Заккари Уилкинс.
— Думаю, папа не возражал бы.
— Эвелина все еще любит твоего отца.
— Возможно. Я уверена, мама никогда не перестанет любить его. — Увидев, как напряглось лицо Заккари Уилкинса, Маргарет улыбнулась и добавила: — Но у мамы огромное сердце. В нем живет любовь к трем дочерям. И ни одна из нас никогда не чувствовала себя обделенной.
— Это совсем другое.
— Ты никогда не знаешь, что у нее на сердце, если не спросишь. Пригласи ее на свидание. Без детей, только вы вдвоем.
Маргарет с надеждой смотрела на дядю Зака. Когда его глаза блеснули, она уже решила, что победа близка.
— Ты специально заговорила об этом, чтобы отвлечь меня от первоначальной темы? — прищурился Заккари.
— Сработало? — усмехнулась Маргарет.
— Вылезай из кресла, девчонка, оно тебе слишком велико, — рассмеялся Заккари Уилкинс.
Он сел в свое кресло, поерзал немного, устраиваясь поудобней. Взглянув на часы, спросил: — Не разделишь со мной ленч?
— А ты будешь допрашиваться меня по поводу того, что предпочитает мама?
— Возможно.
— Я согласна.
— Тогда пошли.
Заккари Уилкинс поспешил из своего кабинета. В приемной он приказал секретарше вызвать Грегори Мидда, который расследовал покушение на графа Бриджуотера.
А потом они с Маргарет пешком отправились в небольшое кафе, расположенное в нескольких кварталах от Скотланд-Ярда, где, по словам Заккари Уилкинса, подавали отменные сэндвичи.
Вернувшись обратно почти час спустя, Маргарет узнала, что благодаря стараниям добросовестной секретарши встреча состоится через двадцать пять минут, и решила подождать в приемной.
Устроившись на диванчике, достала свой походный лэптоп и решила поискать в интернете информацию о взрыве автомобиля графа Бриджуотера в минувшую субботу. Узнала Маргарет немного — видимо, информацию тщательно фильтровали — но это было больше, чем ей было известно еще этим утром. И это хорошо: не хотелось явиться на встречу с инспектором Миддом, вообще ничего не зная об этом деле. А так она узнала когда и где, произошел взрыв. И еще, что граф Бриджуотер был не один в этот момент.
Полицейские — инспектор Мидд и его непосредственный начальник — явились минута в минуту. Что обрадовало Маргарет, поскольку ей уже нетерпелось приступить к активным действиям.
Заккари Уилкинс представил присутствующих, а потом, когда все расселись, огорошил подчиненных «радостным» известием:
— В расследовании дела о покушении на графа Бриджуотера будет новый поворот. Мы используем мисс Макгиллиган в качестве наживки.
— Сэр? — нахмурился Грегори Мидд.
— Мисс Макгиллиган сыграет роль подруги графа, — сообщил Заккари Уилкинс.
— Появился шанс проверить вашу теорию, Мидд, — сказал Стивен Кобли своему подчиненному.
— Какую теорию?
Заккари секунду молчал, разглядывая Маргарет, вклинившуюся в разговор взрослых мужчин: она — вся такая серьезная и собранная — выглядела настоящим профессионалом. И он обругал себя за то, что пустил ее судьбу на самотек. А все потому, что старался избегать встреч с ее матерью.
— Инспектор Мидд считает, что целью был не граф Бриджуотера, а Кейт Морро, — пояснил Стивен Кобли.
— Интересно, — пробормотала Маргарет. — Почему вы так решили?
— Граф и мисс Морро вышли из многоэтажного дома, где расположена ее квартира, и находились в нескольких футах от автомобиля, когда тот взорвался. Эксперты утверждают, что взрывное устройство было радиоуправляемым, а значит, преступник видел, что они не попадают в радиус взрыва, но все равно нажал кнопку. Логично предположить, что цель взрыва вовсе не убийство, поскольку жертвы остались живы и практически не пострадали, а запугивание.
— Но кого хотели запугать? Графа Бриджуотера или мисс Морро? Разве кто-то из них сообщил, что получал угрозы?
Маргарет приказала себе сбавить обороты и перестать выстреливать вопросы. Она же не первоклассник, впервые идущий в школу.
— Я сначала решил, что пытались предупредить графа. Все-таки он фигура более весомая, нежели фотомодель, пусть даже и такая известная. Но стоило копнуть глубже, и стало ясно, что мои первоначальные выводы оказались неверными.
Маргарет очень хотелось спросить, что же он такое обнаружил, но она сдержалась, понимая, что через секунду инспектор Мидд сам все расскажет. И оказалась права, поскольку он продолжил:
— Я выяснил, что полтора года назад в больницу была доставлена Джосселин Чедвик, невеста графа Бриджуотера. Как рассказала леди Чедвик, в тот вечер они с Джеймсом Эджертоном собирались поужинать у нее дома. Кухарка, выполнив свою работу, удалилась. А поскольку жених опаздывал, мисс Чедвик откупорила бутылку вина, которую сама купила в магазине за три дня до ужина. Когда появился граф, бутылка уже была наполовину пуста, а мисс Чедвик лежала на полу без сознания. К счастью, малая доза яда и своевременная медицинская помощь спасли ей жизнь. По официальной версии, яд содержался в бутылке с вином. Но кто его туда всыпал и почему, так и осталось загадкой. Винодельческая компания всячески отрицает свою причастность. Один из их доводов, что это единственный случай отравления. И самое интересное, вскоре помолвка была расторгнута, как сообщили в прессе, по обоюдному согласию. Но после разговора с леди Чедвик мне показалось, что это ее инициатива.
— Были еще инциденты?
— Да. Два с половиной года назад Кэрол Блейк, ведущая прогноза погоды, уже шесть месяцев встречавшаяся с Джеймсом Эджертоном, попала в аварию. Во время дождя она не справилась с управлением и врезалась в дерево. Так сказала мисс Блейк. Но на самом деле у нее оказались неисправны тормоза. Виновник так и не был найден. Но в деле были два заявления мисс Блейк о том, что ей поцарапали краску на автомобиле и прокололи колесо. Когда я еще раз встретился с мисс Блейк, она отмахнулась от меня, заявив, что это баловались подростки. Выйдя из больницы, мисс Блейк рассталась с графом Бриджуотером.
— Это все?
— Три с половиной года назад миссис Лемонс вызвала полицию, обнаружив кошачий трупик возле дверей своей соседки по квартирной площадке. И кто бы вы думали, оказался ее соседкой? Трина Кокс, чьи картины были впервые выставлены в «Галереи искусств Гернú». И она на тот момент уже почти год встречалась с владельцем галереи, графом Бриджуотером. Подозревали соседа, живущего на той же площадке, поскольку он часто возмущался из-за того, что кошка прыгала к нему на балкон. Но у соседа было алиби: на весь уик-энд он уезжал из города. В итоге, преступника так и не нашли.
— Позвольте предположить, — печально усмехнулась Маргарет. — Граф и мисс Кокс вскоре расстались. Не так ли?
— Именно так. И больше она не выставляла свои работы в «Галереи искусств Гернú».
— Неужели граф оказался столь мстительным?
— По словам мисс Кокс, ей предложили лучшие условия в другой галерее. Но я выяснил, ее следующая выставка состоялась почти через два года.
«Трина Кокс. Кэрол Блейк. Джосселин Чедвик. Кейт Морро, — подумала Маргарет, — и неизвестно кто еще».
— И никто из этих женщин ни слова не сказал о том, что в их адрес поступали угрозы?
— Нет. Но я заметил, что им не хотелось говорить о Джеймсе Эджертоне, — сказал инспектор Мидд.
— С ними нужно поговорить еще раз, — сказал Заккари Уилкинст. — Если вскользь упомянуть, что это не первый случай, то неизвестно, что скажут эти женщины.
— Попытаюсь связаться с ними уже сегодня, — кивнул Грегори Мидд.
— А я приглашу на завтра графа Бриджуотера, и мы изложим ему наше предложение. Думаю, наши аргументы убедят его. Мне хотелось, чтобы вы присутствовали на этой встрече, Мидд. Вам сообщат о времени.
— Хорошо.
— Инспектор Мидд, я бы хотела ознакомиться с материалами по делу, — попросила Маргарет.
— Я сейчас возвращаюсь в участок и могу подбросить вас, — он встал, понимая, что совещание окончено.
— Не подождете меня в приемной одну минуту? Мне нужно еще кое-что сообщить мистеру Уилкинсу.
— Хорошо.
— Я сегодня же встречусь с Хэтти и узнаю, не может ли она на какое-то время уехать из Лондона, — сказала Маргарет, когда полицейские покинули кабинет. — Если вся эта история окажется правдой, не хочу, чтобы Хэтти попала под шальную пулю. Как думаешь, можно предупредить Шону и маму? Мое существование под именем сестры может попасть в прессу, а они должны быть в курсе.
— Да, скажи им, — кивнул Заккари, не в силах устоять перед умоляющим взглядом Маргарет. — Я сообщу тебе, когда состоится встреча с графом Бриджуотером.
— Буду ждать звонка, — сказала она, попрощалась и поспешила в приемную, где ее ждал инспектор Мидд.
Глядя на дверь, за которой скрылась Маргарет, Заккари Уилкинс подумал: «Черт побери, во что ты ввязалась, Пег?»

Спасибо за проду.

 » Глава 11

«Черт побери, во что я ввязалась?» — думала Маргарет несколько часов спустя, снова перечитывая материалы, предоставленные инспектором Миддом.
Сначала она изучила информацию о самом покушении. Ее оказалось немного: протокол с места происшествия, заключения экспертов. К сожалению, полиции так и не удалось выйти на след преступника. Людей же, способных собрать взрывное устройство из подручных средств, можно было пересчитать по пальцам, но это не значило, что в преступной среде не появился умелый новичок.
Маргарет вздохнула. Вот бы прочитать информацию, которая заставила аналитиков МИ-5 решить, что во всем этом могут быть замешаны ирландские сепаратисты. Возможно, это прояснило бы ситуацию. Но, не факт, что ей предоставят доступ к этим данным. Так что она вновь вернулась к полицейским отчетам.
Инспектор Мидд был добросовестным детективом и за столь короткий промежуток времени сделал больше, чем следовало ожидать. Листая материалы дела, дополненные краткими пометками, сделанными отчетливым мужеским почерком на разноцветных стикерах, Маргарет удостоверилась, что полицейский не ошибся в оценке ситуации: кто-то до такой степени ненавидел Джеймса Эджертона, что не погнушался испортить ему личную жизнь.
Кто? И зачем?
Но не это беспокоило Маргарет сейчас. Она не была лично знакома с этим напыщенным аристократом, как о нем отзывалась Шона, хотя и предполагала это сделать на открытии выставки Хетти. Так что ее ничуть не беспокоила его дальнейшая судьба. И пусть это звучало эгоистично, Маргарет готова была подписаться под этим заявлением. А все потому что ее волновалась за сестру.
Если Хетти действительно стала последним увлечением Джеймса Эджертона, ей угрожает опасность. Маргарет надеялась, что успеет поменяться с сестрой местами до того, как маньяк разовьет бурную деятельность по устранению очередной пассии лорда Бриджуотера.
Утратив надежду на появление инспектора Мидда, Маргарет засобиралась домой. Он появился в последнюю минуту и сообщил ей, что успел переговорить с Кэрол Блейк и Кейт Морро. Не для протокола они подтвердили, что действительно получали анонимные записки, в которых им вежливо предлагалось самоустраниться из жизни Джеймса Эджертона — причем без объяснений с ним. Когда они не прислушивались к этому совету, в их жизни случались всевозможные неприятности. После того приходило очередное письмо, в котором говорилось, что если они не расторгнут всякие отношения с графом, их разлучит смерть. В постскриптуме значилось, что письмо нужно сжечь.
— Не говорите, что они!.. — ахнула Маргарет, ужаснувшись подобному обращению с уликами.
— Да, — вздохнул Грегори Мидд.
— Как глупо!
— Может, Кокс или Чедвик сохранили письма.
— Хоть какая-то надежда, — сказала Маргарет и, попрощавшись с инспектором, поспешила домой.
На полпути она изменила маршрут и поехала к сестре, но Эстер дома не оказалось. В отличие от соседей, у которых хранился дубликат ключей от ее квартиры.
Маргарет вошла и присела на крохотный диванчик в гостиной. На горизонте маячило ожидание. Хотелось верить, что не очень долгое.
Маргарет гнала нехорошие мысли прочь, повторяя, словно заклинание, что с Эстер все в порядке, просто она задержалась на работе, а четверть девятого стала убеждать себя, что сестра отправилась в друзьями паб.
Как-то неожиданно пришла мысль, что она сейчас может быть с Джеймсом Эджертоном.
Хетти нужно спасать! Маргарет вскочила. Сделав несколько торопливых шагов к двери, одернула себя. Бегать в панике по всем ресторанам и клубам города — бессмысленно. Самое правильное сейчас — это ждать. В конце концов, Эстер обязательно вернется домой.
Маргарет прошла к окну и, обхватив себя руками, принялась наблюдать за освещенной фонарями Скиннер-стрит.
Полтора часа спустя, отчаявшись, снова подумала, не отправиться ли ей на поиски сестры, но в следующую секунду у дома притормозил элегантный автомобиль.
Первым из него выбрался высокий черноволосый мужчина. Он быстро обошел машину и открыл дверцу для пассажирки. Хетти! Слава Богу!
Маргарет снова посмотрела на мужчину. Это не Роберт Дейл, единственный друг мужского пола в жизни ее сестры, значит, незнакомец на улице — Джеймс Эджертон, граф Бриджуотер. И если Хетти не признается, кто ее кавалер, догадку можно будет проверить завтра во время встречи в кабинете Заккари Уилкинса.
Но в следующий миг все разумные мысли вылетели из головы Маргарет: мужчина положил руки на плечи Эстер и мягко привлек ее к себе. Потом он еще чуточку наклонил голову и поцеловал спутницу.
«О Боже! Неужели у Хетти все так далеко зашло с графом Бриджуотером, что они уже и на улице целуются?!» — это единственное, о чем могла думать в данный момент Маргарет. Не желая шпионить за сестрой, она отступила назад и не видела, что поцелуй оказался весьма непродолжительным.
Ноги отказывались держать, и Маргарет, едва добравшись до диванчика, рухнула на него, словно подкошенная. Она лишь надеялась, что парочка распрощается у дома. Не хотелось знакомиться с Джеймсом Эджертоном здесь и сейчас: ей необходимо время, чтобы снова взять себя в руки.
Минуты ожидания показались Маргарет часами. Но за это время она сумела успокоиться, и теперь была готова к любым неожиданностям. Даже к тому, что сейчас в квартиру войдет парочка, страстно желающая только одного — немедленно очутиться в спальне.
Но Эстер появилась одна. Мурлыча какую-то веселую мелодию, она легкой походкой вошла в квартиру, включила свет, закрыла все замки на входной двери, обернулась и… громко вскрикнула, увидев свою точную копию, разместившуюся на диванчике.
— Пег!
Эстер, приложив ладонь к сердцу, возмущенно смотрела на среднюю сестру.
— Прости, Хетти, — пожала плечами Маргарет, но в ее голосе не слышалось ни капли раскаяния. — Мне нужно поговорить с тобой.
— Ты могла бы и позвонить. — Эстер бросила сумку на тумбочку и, разувшись, босиком прошлепала в гостиную.
— Я звонила, то тебя не было, — сказала Маргарет, решив, что никто не уличит ее во лжи.
— Это не повод самовольно проникать в мою квартиру. А если бы я пришла не одна?
— Была такая возможность?
Маргарет с наигранным изумлением взглянула на сестру. Она не собиралась спрашивать, как далеко продвинулись отношения сестры и графа Бриджуотера, но если та сама не против поговорить на эту тему, то…
— Не знаю, — пожала плечами Эстер.
Этот неожиданный прощальный поцелуй удивил ее. В своем общении они с Джеймсом не пересекали ту грань, которая разделяла дружбу и сексуальные отношения, и она даже не задумывалась о том, чтобы сместить акценты. Ну, почти. Джеймс необычайно сексуален, и его поцелуй мог не подействовать разве что на девяностолетнюю старуху. Само собой, Эстер тоже не осталась безучастной к происходящему, но ничего сверхъестественного не почувствовала. А ей так хотелось огня, бури, урагана...
Но мечты все еще оставались мечтами.
— Ладно, оставим это, — взмахнула рукой Маргарет. — Присядь, пожалуйста. Мне нужно с тобой серьезно поговорить.
— Что случилось? Что-то с мамой?
Беспокойство о близких затмило в душе Эстер негодование по поводу самовольного вторжения в ее жилище.
— С мамой все в порядке, — успокоила сестру Маргарет. — Я должна тебе кое в чем признаться. Дело в том, что я уже давно работаю в МИ-5.
— Как Джеймс Бонд? — ахнула Эстер.
— Нет, Бонд был агентом МИ-6 — это внешняя разведка, а МИ-5 занимается контрразведкой.
— Ясно. Ты столько лет молчала, почему вдруг сегодня такая откровенность?
— Все очень запутано. Даже не знаю с чего начать.
— Тут я тебе не помощница, — хмыкнула Эстер.
Маргарет рассказала сестре о неприятностях, которые постигли пассий графа Бриджуотера, об анонимных письмах, которые им присылали.
— Кстати, ты еще ничего не получала?
— Нет, не получала. И не думаю, что это случится, поскольку между нами с Джеймсом лишь дружба.
— Мое руководство считает иначе, поэтому мне предложили на время заменить тебя в надежде, что это поможет вычислить преступника.
— Прости, что?! Вы все там с ума сошли?!
— Дядя Зак одобрил этот план, — вкрадчиво заметила Маргарет.
— Я умолкаю, — хмыкнула Эстер. Но в следующую секунду продолжила: — Пусть эта история дойдет до мамы, и вы все услышите достаточно, чтобы снова начать думать. В том числе и дядя Зак!
— Послушай, Хетти. Я понимаю, ты не желаешь вмешательства в ваши отношения, но…
— Да нет у нас никаких отношений!
— Я видела, как вы целовались, — сказала Маргарет, пристально глядя на сестру. Увидев, что та покраснела, продолжила: — Меня это абсолютно не касается, но если вы будете продолжать встречаться, маньяк может добраться и до тебя. Позволь нам сначала поймать его, а потом ты уж будет решать, нужен тебе граф Бриджуотер или нет. Хетти, пойми, я не хочу, чтобы ты пострадала.
— Но тогда пострадать может ты! Если только вся эта история не бред скучающих полицейских.
— Такими вещами не шутят.
— Тогда как ты прикажешь мне чувствовать себя, если что-то случится с тобой?
— Со мной ничего не случится, — улыбнулась Маргарет.
— Конечно, ты же у нас неуязвима!
Эстер вскочила, чувствуя, что ей просто необходимо усмирить гнев. А может, это был страх. В общем, ей следовало успокоиться.
Несколько раз прошагав от стены до стены, рухнула в кресло, в котором сидела еще минуту назад, и спросила:
— Что я должна делать?
— Ты можешь исчезнуть из Лондона на некоторое время.
— Прямо сейчас?
— Неужели ты думаешь, я могла бы потребовать, чтобы ты пропустила свою первую выставку?
— Надеюсь, не последнюю, — вздохнула Эстер. — Ладно, я посмотрю, что можно сделать с моим отъездом.
— Кстати, о выставке. Хетти, ты волнуешься?
— Ужасно, — призналась она.
Во время встреч с Джеймсом страх куда-то улетучивался, но потом снова возвращался. Эстер не могла дождаться субботы, чтобы, наконец, узнать приговор судьбы.
Маргарет метнулась к сестре и, устроившись на подлокотнике ее кресла, обхватила за плечи.
— Все будет хорошо. Я уверена.
— Выпьешь чашечку чая?
— Можно и не одну, — рассмеялась Маргарет.