Авантюристка (ИЛР, 18+)

Всем добрый вечер!

В этот раз выложу полностью. Не скрою, писался он очень тяжело.

Наташа, спасибо и добро пожаловать.

И эта интрига непременно раскроется).

Как бы то ни было, а Коршуновы стали для неё настоящими родителями.

К началу двадцатого века сословные границы несколько стёрлись, к тому же купеческое сословие стало занимать довольно высокое положение, но родовитые аристократы всё равно таких людей в свой круг пускали неохотно.

Спасибо. Очень рада видеть среди читателей.

Да, я же обещала. Если что-то найдёшь, буду очень признательна. У меня вся графика по этому роману осталась в старом компе, который умер своей смертью от старости

Света, очень рада видеть. Я очень старалась словами передать дух твоего времени, надеюсь, получилось.

Ох, и наворотит дел Алёнка со своей любовью

Машенька, привет. Конечно, заходи располагайся. Спасибо тебе за чудесные обновки к роману.

Благодарю
___________________________________

 » Глава 2

Большую часть сознательной жизни Сергей Кириллович провёл в Петербурге. Будучи единственным внуком покойного князя Самбурова, в десятилетнем возрасте он был зачислен в Пажеский корпус, где обучался семь лет и, окончив специальные классы по первому разряду, был выпущен корнетом в Лейб-гвардии гусарский полк, в котором нёс службу по сей день, но уже в чине поручика.

Молодой Белозерский нечасто наведывался в отчий дом, предпочитая шумную и полную увеселений столичную суету тихой и размеренной жизни в провинции. В Петербурге Сергей Кириллович жил на широкую ногу, в тратах себя не ограничивал, случались и баснословно дорогие кутежи: шампанское лилось рекой; и в роскошных апартаментах на Большой Морской, что называется, дым стоял коромыслом по нескольку дней. Бывало, что и за карточным столом оставлял гораздо больше, чем мог себе позволить. Тогда приходилось обращаться с просьбой к отцу, в надежде, что родитель не откажется погасить его долги.

Ежели присмотреться к Сергею Кирилловичу повнимательнее, то он мало чем отличался от тех молодых людей, коим выпало счастье служить в одном из старейших гвардейских полков и оказаться в числе приближённых к особам императорской фамилии. Само собой, подобному окружению надобно было соответствовать; именно из этого стремления соответствовать и не ударить в грязь лицом и происходили эпатажные выходки и дорогостоящие, опустошающие карманы, эскапады. Гусар непременно должен уметь пить, не пьянея; гусар обязан пребывать в состоянии лёгкой влюблённости, ибо чем ещё себя развлекать в перерывах между смотрами, как не волокитством, игрой в карты и самым обыкновенным пьянством.

Игроками гусары были непревзойдёнными. Умение играть в карты ценилось ничуть не меньше, чем доблесть на полях сражений, способность лихо держаться в седле и превосходно владеть французским. В пылу азарта могли играть ночь напролет. Иногда проигрывались вчистую! Бывало, на кон ставились поместья, состояния, а иногда и собственная жизнь; но Сергей Кириллович при всём своём стремлении ни в чём не отстать от товарищей по оружию, головы всё же не терял; и его долговые обязательства всегда оставались в разумных пределах.

Иногда на Белозерского находила ничем необъяснимая тоска. В такие мгновения на него снисходило озарение, и он как бы видел себя со стороны, и тогда вся его жизнь в бесконечной погоне за удовольствиями казалась ему пустой и бессмысленной. Стремясь заполнить душевную пустоту, он склонен был предаваться размышлениям о смысле бытия и поискам ответов на мучающие его вопросы о цели существования. Когда его одолевал этот самый сплин, он обыкновенно сбегал из столицы в небольшое имение под Петербургом, доставшееся ему в наследство от деда по отцовской линии, где и наслаждался тихим уютом провинциальной жизни, изображая помещика, до тех пор пока деревенская идиллия не становилась невыносимо скучной, и жажда окунуться в кипучую сумасбродную жизнь столицы не брала в нём верх над помыслами о жизни размеренной, но праведной.

Однако на сей раз Сергей Кириллович покинул Петербург вовсе не потому, что устал от столичной жизни и бесконечной череды кутежей, перемежаемой муштрой на плацу и смотрами. Его отъезду предшествовало некое событие, вынудившее уехать из города как можно дальше. По прибытию домой нервное напряжение, не отпускавшее его всю дорогу, так и не оставило его, ибо ничего так не отравляет жизнь, как ожидание, а Белозерский ждал вестей, надеясь, что за время долгого пути из столицы в Пятигорск все его затруднения разрешатся, но, увы.

Коротая вечера в кругу семьи или в обществе друзей и соседей, Серж старался ничем не выказать обеспокоенности. Он не уставал восхищаться дивными видами, совершая долгие прогулки по усадебному парку в компании сестры, но при всей внешней непринуждённости подспудно ощущалось, что душа его была подобна натянутой струне, что невольно придавало некий оттенок фальши всем его словам и поступкам.

А тут ещё Аннет неустанно напоминала о данном слове. Да, да, он помнил, что обещал объясниться с mademoiselle Лесковой, но не находил в себе душевных сил, дабы проявить достаточную твёрдость. Ежели говорить совсем начистоту, то Катенька Лескова ему очень даже нравилась, но не настолько, чтобы пойти под венец; и Сергей Кириллович просто опасался, что в ответственный момент сердце даст слабину, и он окажется связан нежеланными обязательствам, потому он, используя различные предлоги, объяснение с барышней откладывал.

Минул месяц с появления Сержа в Пятигорске. За это время он успел нанести визиты всем, с кем был дружен, свести знакомство с двумя офицерами Нижегородского драгунского полка, поправляющими здоровье после ранения, и даже посетить местное благотворительное собрание, поддавшись на уговоры сестры. Как бы то ни было, даже в летний курортный сезон Пятигорск оставался провинциальным городком с весьма ограниченными возможностями для развлечений, и вскоре Сергей Кириллович заскучал, но, не получив долгожданного известия из столицы, вернуться в Петербург не осмеливался, потому приходилось смиренно ждать, проводя день за днём в праздности и лености. Ещё одним развлечением стали ежедневные поездки к Елизаветинскому источнику, располагавшемуся в общественном парке Пятигорска.

От одной из своих приятельниц mademoiselle Белозерская услышала, что вода из источника благотворно влияет на цвет лица; и с тех пор обычай отправляться перед обедом испить целебной воды сделался для Анны Кирилловны ежедневным ритуалом. Для Аннет поездки стали ещё одним поводом чаще бывать на людях в компании брата, что неизбежно приковывало внимание к молодому поколению Белозерских.

Нынешний жаркий полдень почти ничем не отличался от других таких же в череде похожих друг на друга летних дней. Недавно отстроенное здание крытой галереи из светлого машукского камня манило гуляющую публику укрыться в тени колоннады, сулящей прохладу. У питьевых бюверов нынче было довольно многолюдно, и Сергей Кириллович, раскланиваясь со знакомцами, отметил несколько новых лиц, доселе ему незнакомых.

Окинув равнодушным взглядом двух девиц весьма непривлекательного вида, не скрывавших заинтересованности в его персоне, Белозерский, дожидаясь, пока Аннет наполнит стакан и отойдёт от бювера в тень колоннады, со скучающим видом отвернулся.

Услышав за спиной радостный возглас и слова приветствий, коими обменивались его сестра и mademoiselle Лескова, молодой человек тяжело вздохнул. Тотчас в сознание закралась мысль о том, что Аннет неспроста придумала эти прогулки к источнику и нынешняя встреча отнюдь не случайна. Однако, повинуясь требованиям этикета, Сергей Кириллович с самым приветливым видом обернулся, дабы поздороваться с Катиш.

Его несказанно удивило, что mademoiselle Лескова гуляла одна, без сопровождения, но девушка, как бы невзначай, обмолвилась, что её маменька также совершает прогулку по парку, но они разделились, поскольку самой Катиш захотелось испить воды из источника, а madame Лескова не пожелала подниматься по довольно длинной лестнице, ведущей к галерее.

Аннет предложила приятельнице присоединиться к их компании, и прогулку молодые люди продолжили уже втроём. Серж развлекал девушек разговорами, рассказывая о своей жизни в Петербурге, умалчивая о некоторых её обстоятельствах, со службой никоим образом не связанных, а mademoiselle Лескова засыпала его вопросами. Впрочем, иногда поймав себя на мысли о том, что чересчур открыто проявляет интерес к Белозерскому, она умолкала, стараясь придать лицу нарочито безразличное выражение.

Незаметно они дошли до лестницы, где madame Лескова условилась встретиться с дочерью. Поздоровавшись, Сергей Кириллович собирался оставить дам Лесковых в обществе друг друга, но обратил внимание на то, что Мария Петровна выглядит не вполне здоровой. Неестественная бледность покрывала её лицо, тогда как лица остальных гуляющих раскраснелись от жары. Улыбаясь бескровными губами, мать Катиш посетовала на духоту, ставшую причиной головокружения и дурноты. Обеспокоившись её состоянием, mademoiselle Лескова осмелилась обратиться к Белозерскому с просьбой. Прекрасно понимая, что её просьба, возможно, будет истолкована, как очередная уловка, Катиш испытывала жгучий стыд, но она и в самом деле не видела иного выхода.

- Сергей Кириллович, мне, право, неловко обращаться к вам, - скрывая выражение глаз за занавесом густых ресниц, отвела глаза девушка.

- Отчего же, Катиш? – улыбнулся Белозерский. – Ежели в моих силах вам помочь, я буду только рад исполнить любую вашу просьбу.

- Мы с маменькой пришли пешком, - вздохнула девушка. – Возможно, вы помните, что мы живём неподалёку, - робко улыбнулась она, в надежде оправдать отсутствие экипажа. – Я боюсь, что вернуться обратно тем же образом ей будет не под силу.

На том, чтобы совершать пешие прогулки, настояла сама Мария Петровна. Madame Лескова полагала, что таким образом у её дочери будет больше шансов произвести благоприятное впечатление на отдыхающих на курорте офицеров. Отсутствие приданого сводило на нет все шансы Катеньки выйти замуж за человека их круга родом из Пятигорска; оставалась одна надежда, что несомненная внешняя привлекательность девушки привлечёт внимание кого-нибудь из приезжих, не столь хорошо осведомлённых о финансовом положении семьи отставного полковника Лескова. С начала сезона дамы Лесковы совершали ежедневный promenade от дома до парка, но нынешний день выдался поистине знойным; и лёгкое недомогание по причине духоты, что ощущала madame Лескова с самого утра, к полудню оставило её совершенно без сил.

Взгляд Сержа задержался на тонких пальчиках, затянутых в белые митенки и нервно перебирающих шнурок ридикюля, скользнул по зардевшимся румянцем щекам, белокурым локонам, завитым мелкой спиралью и красиво обрамлявшим миловидное личико. Совершенно очевидно, что обращаясь к нему с просьбой, Катиш и в самом деле испытывала неловкость; и вынудили её к тому обстоятельства, а не заранее подготовленный план.

Белозерские приехали к источнику в двухместной коляске и, в общем-то, обождать, пока возница отвезёт дам до Верхнего бульвара, Сергея Кирилловича нисколько не затруднило бы. Предполагалось, что возница отвезёт дам Лесковых домой и вернётся за братом и сестрой Белозерскими, но неожиданно Аннет изъявила желание пройтись пешком, а mademoiselle Лескова её поддержала. Таким образом, отправив Марию Петровну домой в экипаже, молодёжь продолжила пешую прогулку уже по улицам Пятигорска. В самом начале Верхнего бульвара располагался ряд торговых лавок. Взгляд Белозерского рассеянно скользил по вывескам, но заметив на одной из них знакомую ему фамилию, Сергей Кириллович замедлил шаг.

Он уже и думать забыл о встрече с черноокой купеческой дочкой, что ненадолго привлекла его внимание, но случайно попавшаяся на глаза фамилия владельца лавки напомнила ему о девушке.

- Mesdames, - обратился он к своим спутницам, - не желаете зайти?

- Отчего бы и не зайти? - усмехнулась Аннет, разгадав уловку брата.

В лавке оказалось довольно сумрачно; и Белозерскому понадобилось некоторое время, дабы глаза привыкли к скудному освещению. За прилавком он разглядел молодого приказчика весьма приятной наружности, а вот девушки, к своему большому огорчению, не увидел. «И отчего решил, что она будет здесь? – усмехнулся сам себе Сергей Кириллович. – Это всего лишь лавка и вряд ли Елена, ведь так кажется её зовут, находится тут денно и нощно».

- О, Катиш, ты только погляди, какое кружево! – восторженно ахнула Аннет, перебирая в руках тончайшую кружевную шаль, выложенную на прилавок.

- Плохого товара не держим, - улыбнулся барышням приказчик. – Вологодское. Возьмите, ваша милость, не пожалеете.

- И по чём сия безделица? – осведомился Сергей Кириллович.

- Для вас, барин, сущий пустяк, - склонил голову в неком подобии поклона приказчик. – Всего две сотни целковых.

«Однако, - нахмурился Белозерский, - почти половина годового жалованья. Впрочем, за один вечер случалось и больше просадить в карты».

- Мы возьмём, - улыбнулся он сестре.

Аннет едва сдержала свои восторги и глянула на замершую в стороне Катиш. Катенька старательно делала вид, что её нисколечко не интересует великолепие, выставленное на прилавке, но расстроенный взгляд выдавал её с головой.

- Катиш, а вы что же себе ничего не выбрали? – поинтересовался Сергей Кириллович, расплачиваясь за покупку.

- О, я в другой раз что-нибудь обязательно выберу, - тихо отозвалась девушка с едва заметной улыбкой, призванной скрыть её растерянность и расстройство.

С того самого момента, как только Белозерский переступил порог лавки, Алёнка вся обратилась в слух, стараясь не упустить ни слова из разговора. Она-то надеялась, что после её визита в усадьбу Сергей Кириллович непременно станет искать встречи с нею, но прошла седмица, за ней другая, а господин поручик с ней увидеться не спешил. Ей даже не надобно было выглядывать из своего укрытия, дабы понять, в чьей компании нынче предмет её девичьих грёз пожаловал в лавку, и определенно причиной его визита была вовсе не она, а лишь желание угодить дамам, коих он сопровождал. Видимо, mademoiselle Белозерская оказалась права, когда говорила о том, что её старший брат отнюдь не равнодушен к Катеньке Лесковой. На краткое мгновение у Алёнки от злости даже дыхание перехватило. Но что было такого в этой глупой фарфоровой кукле, чего нет у неё?!

Расслышав ответ барышни Лесковой, Алёна нарочито громко отодвинула стул и вышла из-за ширмы. Бурлящий в крови гнев совершенно затмил рассудок и, не раздумывая над последствиями, девушка прошла к прилавку, забрала из рук приказчика кружевную шаль, сама завернула покупку, не забыв притом ослепительно улыбнуться Белозерскому.

- Конечно, вы выберете что-нибудь в другой раз, - повернулась она к mademoiselle Лесковой, - только прежде долги оплатите. Помнится, вы нам изрядно задолжали.

Аннет тихо ахнула и гневно воззрилась на девицу, позволившую себе столь неслыханную дерзость. Щёки Катиш заалели румянцем. Девушка не нашлась с ответом, беспомощно огляделась, испытывая чудовищный стыд и не помня себя от обиды и гнева, развернувшись, выбежала из лавки, громко хлопнув напоследок дверью.

- Неслыханно! – прошипела Аннет, отодвигая свёрток с шалью. – Ноги моей больше здесь не будет.

Mademoiselle Белозерская проследовала к выходу вслед за своей подругой. Сергей Кириллович, оставшись один, смерил виновницу сей безобразной сцены уничижительным взглядом. Девица явно нарочно унизила Катиш и, кажется, была вполне довольна произведённым эффектом. Мало того, он сам оказался в довольно неловком положении. Безусловно, сам виноват: не стоило задавать Катиш подобных вопросов, ведь он не понаслышке знает о том, как скромно живут Лесковы.

- Вам не мешало бы поучиться хорошим манерам, - процедил Белозерский.

- Разве? – выгнула бровь купеческая дочка. – Разве хорошие манеры не подразумевают того, что надобно вовремя платить по своим долгам? – не сдержалась Алёна, принимаясь сворачивать ленты, разбросанные по прилавку.

- Впрочем, откуда вам знать, что есть приличное воспитание? Будь вы мужчиной, я, пожалуй, преподал бы вам урок, – зло усмехнулся Сергей Кириллович. – Сколько вам Лесковы задолжали?

Алёна оставила своё занятие и осмелилась взглянуть в глаза Белозерскому. Она едва не отшатнулась от него, встретив полыхающий гневом взор тёмных очей.

- Жаль, что я не мужчина, - девушка поправила неосознанным жестом, выбившуюся из косы прядь. – Не то вы бы непременно ответили за свои слова, ваша милость.

Повернувшись спиной к Белозерскому, Алёна прошла за ширму. Сергей Кириллович невольно усмехнулся самому себе, тому, что проследил взглядом за её рукой, поправляющей кудрявый локон, отметил изящную линию шеи, высокие скулы, пухлые губы. Пред мысленным взором предстало непристойное видение о том, каким мог бы стать урок хороших манер для вздорной купеческой дочки. «Девица бесспорно хороша и в другое время… впрочем, к чему?!»

Пройдя за ширму, девушка взяла в руки тетрадь, в которую заносились долговые записи, и вернулась к прилавку. Пробежав глазами по ровным аккуратным строчкам, сделанным её рукой, она скоро подвела итоги несложным расчётам.

- Без малого полторы тысячи будет, - провозгласила Алёна, отрывая взгляд от тетради.

Белозерский раздумывал не более минуты. Открыв ташку (сумка, элемент обмундирования), он извлёк несколько ассигнаций и, не глядя, швырнул на прилавок.

- Надеюсь, этого довольно будет? - брезгливо бросил он.

- Довольно, ваша милость, - поджала губы Алёнка, так и не притронувшись к ассигнациям.

Сергей Кириллович, не оглянувшись, вышел из лавки и окинул взглядом почти пустынную улицу. Ни сестры, ни Катиш Лесковой он не увидел.

«Чёрт знает что!» - выругался Белозерский, озираясь по сторонам.

Предположив, что Катенька могла пойти только домой, он отправился к старому деревянному особняку Лесковых. Сергей Кириллович в нерешительности остановился у калитки. Ветхий дом окружал не менее ветхий забор. Пока он раздумывал, залаяла дворовая собака, возвестив о том, что на пороге дома появился нежданный гость. Старый подслеповатый дворник Лесковых осторожно спустился с крылечка и направился к воротам.

- Ваше благородие, вы к кому будете?

- Аким? – поинтересовался Сергей Кириллович, поразившись тому, как легко всплыло в памяти имя старого слуги Лесковых.

- Сергей Кириллович, батюшки! Неужели вы?! – радостно заулыбался почти беззубым ртом старик.

- Я, Аким, - не сдержал ответной улыбки Серж. - Mademoiselle Катиш дома будут?

- В саду они и сестрица ваша там же, - заторопился открыть калитку Аким.

Шагая по вымощенной машукским камнем дорожке в сторону сада, Белозерский мысленно пытался составить разговор. Он всенепременно должен извиниться перед Катиш, ведь не задай он ей столь бестактный вопрос, у дочери пятигорского торгаша не появилось бы повода унизить её. Девушек он увидел не сразу, скорее услышал. О том, что барышни укрылись от посторонних глаз в беседке, свидетельствовали тихие сдавленные рыдания и громкий шёпот. Первой мыслью было развернуться и уйти. Вряд ли Катиш обрадуется тому, что он застал в её столь неподобающий момент, но чувство острой жалости заставило шагнуть вперёд и отвести рукой кисейную занавеску, закрывающую вход в увитую плющом беседку. При его появлении, Аннет поднялась с низенькой кушетки, уложенной подушечками, обшитыми лентами и кружевом, и застыла посередине.

- Серж, тебе лучше уйти, - загородила она собой жалобно всхлипывающую девушку.

- Аня, позволь я сам решу, - взглядом указал на выход из беседки Белозерский.

- Уходите, Сергей Кириллович, - глухо отозвалась mademoiselle Лескова, закрыв заплаканное лицо ладонями.

- Катиш, позвольте мне сказать вам несколько слов, - шагнул к девушке Белозерский.

Аннет пожала точёными плечиками и вышла из беседки, оставив брата наедине с Катенькой.

- Я должен принести вам свои извинения. Мне… - запнулся Сергей, - мне не стоило задавать вам подобных вопросов.

Катиш повернулась к нему спиной, отняла ладони от лица и, шмыгнув носом, попыталась развязать шнурок ридикюля, всё ещё висевшего у неё на руке.

- Позвольте мне, - забрал сумочку из её рук Белозерский.

- Благодарю, - вынув платок, девушка промокнула глаза и тяжело вздохнула, по-прежнему не поворачиваясь к своему vis-a-vis. – Вам незачем извиняться, Сергей Кириллович. Вы ни в чём не виноваты, - продолжила она. – Знали бы вы как мне стыдно за то, что мы живём так, - последовал ещё один тяжёлый вздох.

Катиш повернулась к нему в пол-оборота, опустив голову и не решаясь посмотреть в глаза.

- Вам нечего стыдиться, Катиш. Стыдно должно быть дочери торгаша, позволившей себе столь низкий и оскорбительный выпад в вашу сторону, - Сергей осторожно завладел рукой девушки и погладил тонкие пальцы подушечкой большого пальца.

Mademoiselle Лескова вздрогнула, но руки не отняла. Приятное тепло горячей волной разлилось в груди, затопив всё естество, словно жаром от печки, опалило щёки.

- Вы не представляете, каково это, - прошептала девушка. – Папенька вновь уехал в Петербург добиваться пенсии. Гроши, скажете, но для нас даже эти гроши имеют огромное значение. Он ведь без малого тридцать лет прослужил, до чина полковника дослужился, а богатства так и не нажил, - не отрывая глаз от руки Белозерского, ласкающего её пальчики, выговорила Катиш. – Это ужасно. Маменька занемогла. Она всё пытается бодриться, делает вид, что всё хорошо, но я же вижу, как она страдает, а у нас даже нет денег, дабы врача пригласить.

Сергей молчал. Да и что он мог сказать в ответ? Катиш была права. Он не представлял, что такое возможно. Удивительно, как при подобной нищете, девушка умудрялась одеваться и выглядеть вполне подобающим образом. Впрочем, ответ на этот вопрос ему был известен. Вспомнив о купеческой дочери, он вновь нахмурился: «Боже, ну, откуда в таком юном и обворожительном создании столько зависти и злобы?»

- Катя, - тихо позвал он умолкнувшую после горькой исповеди девушку, - mon ange, не плачьте. Мне больно видеть ваше огорченье.

Катиш подняла голову и удивлённо воззрилась на Белозерского. По лицу Сергея Кирилловича легко читалось сильное душевное волнение, охватившее его. Глядя в прекрасные голубые глаза, полные невыплаканных слёз, Белозерский вдруг интуитивно ощутил, что нынче он может сделать нечто хорошее, что жизнь его вот-вот должна перемениться, и, кажется, он нашёл тот смысл, что так безуспешно искал всё последнее время. Ведь, чёрт возьми, ему нравится Катиш! Очень нравится! Особенно сейчас, когда она смотрит на него столь жалобно. И глаза её столь безумно прекрасные полны надежды.

Серж отвёл взгляд, тихонько выдохнул. Он почти готов был произнести вслух то, что связало бы его обязательствами, но одумался. Всё так запуталось. Он, несомненно, ощущал некое волнение, Катиш и раньше пробуждала в нём подобные чувства и вполне очевидные желания, но кто знает? Может быть, он ошибается, и жалость принимает за любовь? Ведь ежели это была бы любовь, разве стал бы он сомневаться?

- Всё будет хорошо, - избегая её пытливого взгляда, выдохнул Сергей и выпустил узкую ладошку из своей руки.

- Да, вы правы, Серж. Надобно надеяться на лучшее. Уныние – великий грех, - слабо улыбнулась девушка. – Я благодарна вам за то, что выслушали меня, хотя по-прежнему стыжусь своей слабости.

Белозерский поднёс к губам руку девушки и коснулся тыльной стороны ладони невесомым поцелуем.

- Надеюсь увидеться с вами в ближайшее время, Катиш, - улыбнулся он.

- Я тоже надеюсь, - поднялась с кушетки девушка. – Я провожу вас.

Аннет дожидалась брата на садовых качелях, жмурясь от яркого летнего солнца и тихонько раскачиваясь. Заслышав тихие шаги, девушка открыла глаза и легко спрыгнула с качелей.

- Прошу прощения, что не приглашаю в дом, - застенчиво улыбнулась mademoiselle Лескова. – Мы нынче не ждали гостей.

- Право, не надобно извиняться, Катиш. Мы ведь тоже не собирались в гости, - улыбнулась mademoiselle Белозерская, пытливо всматриваясь в лицо подруги и переводя столь же пристальный и внимательный взгляд на брата.

- Идём, Аннет. Нам пора, - предложил сестре руку Сергей Кириллович.

Белозерский как-то весьма поспешно распрощался и, увлекая сестру, быстрым шагом прошёл к калитке.

- Мне можно тебя поздравить? – тихо осведомилась Аннет, поднимаясь на подножку коляски.

- С чем? - выгнул тёмную бровь Белозерский, поддерживая сестру под руку.

- С помолвкой. Разве ты не сделал предложение?

- Нет, - нахмурился Сергей Кириллович. – Аннет, прошу, оставим эти разговоры. Ни ко времени они нынче.

Анне не терпелось узнать подробности беседы, но видя нежелания брата говорить о том, расспрашивать его более не стала. Когда коляска проезжала мимо лавки Коршунова, она велела вознице остановиться.

- Что ты задумала, Аннет? – удержал сестру за руку Сергей Кириллович.

- Не знаю, Серж. Я так зла на неё. Мне так и хочется вцепиться ей в волосы, расцарапать её лицо. Мне кажется, я её просто ненавижу, - скрипнула зубами Аннет.

- Намерена опуститься до её уровня? – иронично осведомился Белозерский.

- Никогда, - откинулась на спинку сидения Анна. – Ну, я уж постараюсь, дабы покупателей в этой лавке поубавилось, - мстительно усмехнулась девушка.

Алёнка видела в окно, как перед их лавкой остановилась коляска Белозерских, но никто из неё не вышел, и через некоторое время экипаж тронулся с места и покатил дальше по улице. Девушка тяжело вздохнула, проводив его глазами. И что на неё нашло нынче? Зачем она прицепилась к этой заносчивой Катеньке Лесковой? Вон ведь как вышло! Белозерского она явно разочаровала. Один его презрительный жест, когда он швырнул на прилавок ассигнации, чего стоил!

___________________________________

Юля, спасибо за продолжение!
Вот как, Сергей то и думать забыл об Алёне. У него и так дел хватает. Сестра и Катиш всё ожидают предложения, но Сергея что-то останавливает от этого поступка. Зато оплатил долг, о котором не забыла напомнить Алёна, дабы уязвить. Не получилось, ревность её была не к месту, теперь ещё Аннет злобу затаила. Не интересна ему, видимо, Алёна, как и Катиш. Он молодой, жизнь в Петербурге его устраивает, а вот что думает делать дальше Алёна?
Вдохновения!
_________________

Юля,добрый вечер. Поздравляю тебя с новым интересным романом и я в читателях.

Мне интересно кто на самом деле настоящее родители Аленки.

А ещё прямо трагедия когда вся семья Самбуровых погибла во флигеле...


Мне кажется, что в Петербурге произошло какой-то события и поэтому Сергей вернулся к себе домой...

Ох Аленка влюбилась в Сергея , но не знаю, а он ли её суженый...
___________________________________

Комментарии к Главе 1

Алёна сумела проявить сообразительность, чтобы познакомиться с офицером своей мечты. Самое главное Сергей не прошёл мимо, он заметил её красоту. Думается, дальнейшее знакомство будет его инициативной.
Очень нравится то место, где они чувствуют прикосновение рук. Напоминает сцену прощания Дарси и Лизи в Гордости и предубеждении (2005)



Комментарии к главе 2

Катеньку, конечно, жалко. И её участь может быть незавидной, только если она не встретит какого-то офицера, который заинтересуется ей. Но, видимо, это не Сергей Кириллович. Только вот её заносчивость - то же не есть хорошая черта. При отсутствии денег с таким характером ей довольно сложно придётся жить.
Жаль и Алёнку, что так выглядела отталкивающе в глазах Сергея. Что теперь сможет их сблизить - одному Богу известно.

 » Елизаветинская галерея

А это то место, где светское общество Пятигорска совершало променад)
___________________________________

Всем доброго вечера!


Какая там Алёна, когда мысли совсем о другом)

Не готов Сергей Кириллович к таким серьезным переменам в своей жизни.

Глупости Алёна станет делать

Добро пожаловать)
И это мы выясним в процессе

И у этой трагедии есть причины.

Серёжа тоже не белый и пушистый. Вот приходится теперь ему выжидать, как разрешится ситуация.

Ну Алёнка-то точно уверена в том, что её.

Как трепетно раньше относилась молодёжь к таким прикосновениям, долгим или робким взглядам, как много они значили....

У Катеньки не осталось ничего, кроме гордости.

Эх, судьба ещё не раз этим двоим преподнесёт сюрпризы.
___________________________________

 » Глава 3

Домой Сергей Кириллович вернулся в самом скверном расположении духа. Широкий жест, вызванный гневом, охватившим его из-за совершенно несправедливого оскорбления, нанесённого Катиш дочерью Пятигорского торгаша, стоил ему всей имеющейся наличности, а, стало быть, откладывать неприятный разговор с отцом и далее не было никакой возможности. Он и так уже довольно долго задержался в родовом гнезде, пора бы уже вернуться в столицу, ведь срок, в какой он обещался погасить свои долговые обязательства, уже подходил к концу.

После тихого семейного ужина и последовавшего за ним чаепития на террасе, Серж обратился к отцу с просьбой о разговоре с глазу на глаз. Кирилл Александрович тяжело поднялся с плетёного кресла и предложил сыну уединиться в кабинете. Каким-то шестым чувством он догадывался, о чём пойдёт речь, и заранее предвидел тягостную и неприятную сцену, что обязательно за ним последует. Как бы Кирилл Александрович не старался свести концы с концами, в последнее время финансовое положение семьи стремительно ухудшалось, но посвящать домашних в то, как обстоят дела, он не спешил. Пытаясь поправить ситуацию, Белозерский-старший сделал несколько крупных вложений в предприятия, которые, по его мнению, должны были в самом скором времени принести немалый доход. Но, увы, он просчитался и вместо ожидаемой прибыли получил дополнительные убытки.

Сергей Кириллович о некоторых финансовых затруднениях своего батюшки был немного осведомлён и, понимая, что вгоняет семью в ещё большие долги, никак не мог начать разговор, испытывая мучительный стыд и неловкость. Он то и дело поглядывал в распахнутое настежь окно и тяжело вздыхал.

- Я полагаю, что мне известна причина, побудившая тебя вдруг покинуть столицу и вернуться в родовое гнездо. Видимо, ты наделал долгов, - вздохнул Кирилл Александрович, не дождавшись от сына ни слова.

- Ну какой там долг, - нервно усмехнулся Сергей. – Каких-то пятьдесят тысяч.

– Пятьдесят тысяч! Неужели не понимаешь, что мы на грани разорения, Серж?! Давно пора было поумерить свои траты! – взорвался Кирилл Александрович.

- Я обещаю вам, что это в последний раз, papa, - опустил голову Сергей Кириллович. - Но вы же понимаете, что я должен расплатиться?

- Я понимаю, - перевёл дух Белозерский-старший, - но ничем не могу тебе помочь. У меня нет требуемой суммы. Может быть, ты не представляешь себе, каких трудов мне стоило устроить тебя в Пажеский корпус? Пришлось воспользоваться родственными связями твоей матери, дабы ты имел возможность занять достойное место в столичном обществе. Никогда не жалел денег, дабы ты выглядел пристойно и мог себе позволить не считать каждый рубль, но, Серж, твоё стремление угнаться за Петербургскими франтами привело нас на грань разорения. Взять, к примеру, твоего приятеля молодого Запольского. Тебе известна величина его годового дохода? – заложив руки за спину, принялся ходить кругами по комнате Кирилл Александрович.

Наблюдая за стремительными передвижениями отца по комнате, Сергей вновь попытался вести себя с непринуждённой небрежностью, демонстрируя эдакий налёт петербургского лоска:

- Я обыкновенно не имею дурной привычки интересоваться доходами своих друзей? Pas comme il faut, c'est papa. (Так не принято, папенька), - отозвался Сергей, однако ироничная улыбка исчезла с его губ.

- Зато я интересуюсь! – сердито отозвался Белозерский. – Что б ты знал. У Запольского только три имения под Москвой и Петербургом, про остальные не ведаю, и мильон годового дохода будет, а у нас и трёхсот тысяч не наберётся. За кем ты хочешь угнаться, Серж?

Сергей Кириллович, тяжело вздохнув, отвёл глаза. Стремление не ударить в грязь лицом перед князем Запольским толкало его порой на безумное расточительство.

- Жениться тебе надобно, Серёжа, - остановился перед сыном Белозерский. – Глядишь, о семье думать станешь, а не о том, как отцовское наследство промотать побыстрее.

- Всему своё время, papa, - нахмурился Сергей Кириллович. – Я пока не готов навесить на себя оковы брака.

- "Оковы брака"! – передразнил его отец. – По-иному думать о том надобно. Что ты наследникам своим оставишь? Вот тебе моё условие: я оплачу твой долг перед Запольским, но ты женишься до окончания года.

- Но, papa! – возмутился Сергей, вскочив с кресла.

- Никаких "но", Серж! – повысил голос Белозерский. – Либо ты даёшь мне слово, что женишься, либо долги его сиятельству выплачивай сам из своего жалованья.

- C'est drôle, papa, (Это смешно, папенька), - процедил Белозерский-младший. – Моего жалованья едва хватит, дабы один раз в ресторацию сходить.

- Это моё последнее слово, - тяжело опустился в кресло за столом Кирилл Александрович. – Не для того я столько бед и лишений перенёс, чтобы мой сын наследство по ветру пустил.

- Будь по-вашему, papa, - процедил Сергей. – Я сам выплачу долг Запольскому!

- Позволь полюбопытствовать, коим образом ты намерен это сделать? – сложил руки на груди Белозерский-старший.

- Ежели Вы запамятовали, то дед завещал мне усадьбу под Петербургом, - остановился на пороге Серж. – Конечно, понадобится время, чтобы сыскать покупателя, но я уж как-нибудь разберусь! – хлопнул он дверью.

Сергей Кириллович вышел из кабинета родителя в самом дурном расположении духа. Не будь он столь разозлён, наверняка бы заметил сестру, шмыгнувшую за портьеру, скрывавшую вход в библиотеку. Аннет собиралась уже покинуть своё укрытие, но шорох шёлковых юбок, возвестивший о приближении матери, заставил её почти вжаться в стену за шторой. Неспроста madame Белозерская спустилась на ночь глядя в кабинет супруга, и Аннет не терпелось узнать, что послужило тому причиной.

Едва за матерью закрылась дверь, девушка снова прильнула ухом к замочной скважине. Говорила Александра Михайловна довольно тихо, но смысл сказанного поразил Анну подобно грому среди ясного неба.

- Серж просил о деньгах? – осведомилась madame Белозерская, присев на край стола.

- Да, и я ему отказал, - вздохнул Кирилл Александрович.

- Ты слишком строг к нему, Кирилл, - нахмурилась Александра Михайловна. – Он ещё молод, вспомни себя в его годы.

- Алекс, ma bonne, наш сын промотает состояние, едва я окажусь в могиле, - вздохнул Белозерский.

- Не думала я, что дела настолько плохи.

- Мы на грани разорения, Алекс. Завод, он, конечно, даёт кое-какие доходы, но они не покрывают наших расходов.

- А три имения? - прищурилась Александра Михайловна. - Доходы от них тоже не в состоянии покрыть расходы?

- Да были бы доходы! – в сердцах махнул рукой Белозерский. – Одни убытки.

- Сдаётся мне, Кирилл, что ты так и не сумел толково распорядиться тем, что тебе в руки попало. До смерти брата все имения Самбуровых доход приносили и немалый, - презрительно скривила полную нижнюю губу madame Белозерская.

Лицо Кирилла Александровича приобрело совершенно несчастное выражение:

- Алекс, mon сoeur, видит Бог, я стараюсь изо всех сил, но Серж… он нас по миру пустит. Не стоило ему в друзья к молодому Запольскому набиваться. Слухи об этих безумных эскападах из столицы добрались даже до нашей провинциальной глуши, и наш дражайший сын принимает в них весьма деятельное участие.

- О, Кирилл, довольно! – закатила глаза Александра Михайловна. – С кем же ему ещё дружить? Выбирать себе в приятели плебеев? Он внук князя Самбурова, как-никак!

- Боюсь, ты слишком часто напоминала ему о том, вот он и возомнил себя, Бог знает кем, - уныло отозвался Белозерский.

- Что же такого ты сказал ему, что он велел камердинеру упаковать багаж? - поднялась со своего места Александра Михайловна, обошла кругом комнату и остановилась за спинкой тяжёлого вольтеровского кресла, вцепившись обеими руками в его спинку.

- Предложил ему задуматься о будущем, остепениться. Пора бы завести семью и перестать вести жизнь вивёра.

- Серж ещё молод для женитьбы, - недовольно нахмурила идеально очерченные брови madame Белозерская. – Дай ему время, он одумается и сам придёт к тому же выводу. Впрочем, неужели он так много попросил у тебя?

- Сумма очень и очень значительная, а мы не в том положении, чтобы позволить себе подобные траты. Если бы у него была жена, она, вне всякого сомнения, сумела бы отвлечь мужа от его приятелей, впустую прожигающих и свои жизни, и состояния, - глубокомысленно заметил Кирилл Александрович. - Сергей давно вступил в тот возраст, когда человек вполне способен сам отвечать за свои поступки. Никто его силком за карточный стол не усаживал, вот и пускай теперь самостоятельно выбирается из ямы, кою он себе выкопал.

- Ты не справедлив к нему, Кирилл, - огорчённо покачала головой Александра Михайловна. – Успел забыть, как ты сам отцовское наследство в карты продул? – понизила она голос до шёпота.

- Вот потому я и не желаю, чтобы мой сын повторял мои же ошибки, - также тихо ответил Белозерский. – И довольно о том. Ночь на дворе, идём спать.

- Ты позволишь ему уехать? – Александра Михайловна никак не желала смириться с тем, что на сей раз супруг занял совершенно непреклонную позицию.

- Он волен поступать так, как ему заблагорассудится. Я не стану вмешиваться на сей раз, - ответил Кирилл Александрович с твёрдостью обыкновенно ему несвойственной.

За ночь ни отец, ни сын не переменили своего решения. Кирилл Александрович, будучи убеждённым, что Серж одумается и примет его условия, довольно сухо простился с сыном и даже не вышел на крыльцо проводить. Дамы Белозерские, напротив, никак не желали отпускать его. Александра Михайловна то и дело всхлипывала, прикладывая к глазам обшитый кружевом платок; Анна, глядя на брата глазами, полными слёз, умоляла писать ей, как можно чаще. Понимая, что прощание затягивается, и он рискует опоздать на поезд, который отходил от вокзала ровно в восемь, Сергей Кириллович наспех обнял сестру и мать и торопливо запрыгнул в коляску, что тотчас сорвалась с места и помчалась по подъездной аллее.

Белозерский собирался путешествовать первым классом, даже невзирая на то, что накануне так неосмотрительно потратил все свои сбережения. Благодаря щедрости матери, наверняка отдавшей ему все деньги, что предназначались ей на булавки, он пока ещё мог позволить себе подобную роскошь.

Он прибыл за полчаса до отправления, купил билет, нашёл своё купе и, оставив камердинера присматривать за багажом, вышел на перрон, чтобы выкурить сигарету. Вокруг царила сутолока, всегда предшествующая отправлению поезда: сновали носильщики, спешили занять свои места припозднившиеся пассажиры, махали руками и платками провожающие, пахло углём и ещё чем-то неопределённым, чем обыкновенно пахнет на вокзалах и железнодорожных станциях.

Внимание Сергея Кирилловича привлекло почтенное семейство. Грузный дородный мужчина лет пятидесяти весьма трогательно прощался с женой и дочерью, обещая вернуться, как можно скорее и с гостинцами. С некоторым удивлением в девушке, помахавшей рукой отцу на прощание, Серж узнал mademoiselle Коршунову. В душе тотчас всколыхнулась злость на несносную девицу. Сделав вид, что не заметил её, Белозерский отвернулся, когда она проходила мимо.

Алёна, скользя равнодушным взглядом по толпившимся на перроне людям, едва не вскрикнула, разглядев того, о ком думала днём и ночью. Сердце зашлось в груди, и кровь бросилась ей в лицо, загрохотав барабанным боем в ушах. Она смотрела на Белозерского неприлично долго, как будто желала взглядом провертеть дырку в его затылке, и, наконец, будто почувствовав, он обернулся. Тёмные глаза Сергея Кирилловича полыхнули насмешкой, чуть приподняв над головой фуражку, он вошёл в вагон. Громко засвистел паровозный гудок, обдав провожающих паром, паровоз угрожающе запыхтел и тронулся с места.

«Уехал! – огорчённо вздохнула девушка, провожая взглядом исчезающие вдали вагоны. – Одному Богу ведомо, когда теперь вернётся». Очарование только начавшегося летнего дня тотчас померкло для неё. Печальная и хмурая возвращалась она домой.

Два дня минули, как в тумане. Алёна занималась повседневными делами, но всё это как-то без интереса, больше по привычке, чем по желанию. Ей казалось, что сердце её разбилось в то самое мгновение, когда она увидела Белозерского, покидающим их маленький городок. Все её девичьи мечты о счастье с любимым оказались несбыточной химерой. Алевтина Георгиевна угнетённое состояние дочери заметила, но приписала его разлуке с отцом.

Желая развлечь ненаглядное чадо, madame Коршунова уговорила дочь совершить прогулку в городском парке. Принарядившись по такому случаю, мать и дочь отправились к Елизаветинскому источнику, где обыкновенно собиралось самое изысканное общество. Напившись из источника целебной воды, дамы расположились на скамейке в тени павильона. Алёна безучастно рассматривала разряженную толпу.

Пожилая матрона с маленькой собачкой и молоденькой компаньонкой вела довольно оживлённую беседу с седым господином, несмотря на удушающий полуденный зной, облачённым в пиджачный костюм из плотного трико. Двое военных, заметив привлекательную особу, поглядывали в её сторону с нескрываемым интересом. Несколько молодых людей довольно громко обсуждали прошедшую в прошлом году в Петербурге Авиационную неделю.

Алёна, погрузившись в тягостные раздумья, почти не обращала на них внимания до тех пор, пока громкие приветственные возгласы не вывели её из состояния мрачной меланхолии. Причиной подобного оживления стало появление в павильоне очаровательной Аннет Белозерской в обществе своей неразлучной подруги Катеньки Лесковой. Девушки поздоровались со знакомыми им молодыми людьми и уединились около бювера. Движимая непреодолимым любопытством, Алёна подошла с другой стороны глубокой мраморной чаши и, сделав вид, что желает зачерпнуть воды из источника, прислушалась к разговору.

Стоя спиной к купеческой дочери Аннет громким шёпотом рассказывала Катиш о последних событиях в семье, предшествующих отъезду Сергея Кирилловича.

- Серж повздорил с папенькой и уехал страшно недовольный тем условием, что отец поставил ему, - с тяжёлым вздохом поведала она.

- Каким условием? – чуть слышно осведомилась Катиш.

- Жениться! Papa считает, что пришла пора ему остепениться и обзавестись семьёй, в противном случае он откажется оплачивать его долги. Разумеется, Серж был взбешён, но, думаю, поразмыслив, всё же согласится.

- Согласится, - упавшим голосом пролепетала Катиш.

- Ты должна поехать со мной в Петербург этой осенью, - убеждённо произнесла Аннет.

- Ты ведь знаешь, что я не могу, - выдохнула девушка. – Нам неоткуда взять средств на столичный сезон.

- Предоставь это мне, - улыбнулась mademoiselle Белозерская. – Я сумею убедить маменьку, что и дня не вынесу в разлуке с тобой.

Катиш с явным сомнением в успехе сего предприятия покачала головой.

Алёна торопливо отошла к скамейке, где сидела её маменька и, сославшись на невыносимую духоту, уговорила родительницу отправиться домой. Ей вполне хватило того, что она услышала из разговора двух подруг. Сердце сжималось при мысли, что даже самая призрачная надежда на счастье, ускользала из её рук, как вода сквозь пальцы. «Я должна увидеться с ним! - твердила она про себя, как молитву по дороге к дому. – Но как?!» - тотчас вставал перед ней неразрешимый вопрос.

Вечером за ужином, она, чтобы не расстраивать маменьку отсутствием аппетита, вяло поковырялась в тарелке, после чего отправилась спать, позабыв даже про незаполненный гроссбух. От наплыва безрадостных мыслей разболелась голова. Алёна всё пыталась найти приемлемый выход из сложившегося положения и, к своему ужасу, не находила его. Вряд ли Сергей Кириллович вновь приедет в Пятигорск в самом обозримом будущем, а ежели верить его сестре, то в усадьбу он вернётся не иначе как с молодой женой. Оставалось только самой последовать за ним в столицу.

Поначалу подобная затея казалась ей совершено авантюрной и неосуществимой, но чем больше она думала над ней, тем больше находила доводов в пользу того, чтобы отправиться в рискованное и опасное путешествие. В Петербурге у семьи Коршуновых не было ни родственников, ни знакомых, к кому можно было обратиться за помощью в первое время, но Алёна упорно продолжала строить в голове планы один безумнее другого. Она знала, где в кабинете отца находится сейф и что в нём обыкновенно находится весьма солидная сумма. Конечно, она понимала, что обокрасть собственного родителя – поступок в высшей степени подлый, но тотчас находила себе оправдание в том, что, обвенчавшись с Белозерским, она непременно вернёт деньги Якову Ивановичу. Тем более что, узнав, зачем они ей понадобились, он непременно поймёт и простит её. Ведь Коршунов души не чаял в единственной дочери, и в детстве ей сходили с рук любые шалости и проказы, доводившие до обмороков её gouvernante.

Девушка не спала почти всю ночь, обдумывая предстоящее ей путешествие. Разумеется, обнаружив её исчезновение, первым делом искать станут на вокзале, потому, чтобы запутать следы, придётся нанять извозчика до Минеральных вод, там она сядет в поезд и отправится навстречу своей судьбе в Петербург. В том, что её судьба именно Сергей Кириллович, Алёна не сомневалась ни единого мгновения.

Оставались сущие мелочи. Ехать в Минеральные воды придётся днём, ибо, какой бы смелой она не была, но всё же смелость и безрассудство - это не одно и то же. Конечно, придётся провести где-то ночь в ожидании утреннего поезда, но уж с этим она непременно справится и найдёт себе место для ночлега. Нет ничего проще, чем уйти из дома днём, не вызывая подозрений, но вот вынести саквояж с вещами будет гораздо сложнее. В лавке оставался старый саквояж отца, которым она может воспользоваться, а перенести необходимые для путешествия вещи сможет постепенно в небольшом ридикюле. Продумав всё до мелочей, Алёна, наконец, задремала, когда над Пятигорском уже занимался рассвет.

Проснувшись поутру, она тотчас взялась воплощать в жизнь свою затею. Отослав под надуманным предлогом горничную, явившуюся помочь ей с утренним туалетом, девушка открыла ящик комода и, выбрав кое-что из нижнего белья, проворно запихала вещи в ридикюль.

За завтраком Алёна была необыкновенно грустна и молчалива. Смотреть в глаза матери и отвечать на её участливые вопросы, оказалось совсем невмоготу. Сославшись на неоконченные дела, девушка забрала из отцовского кабинета счётные книги и, подхватив туго набитый ридикюль, отправилась в лавку. По дороге она совершенно иными глазами взглянула на город своего детства, который собиралась покинуть на неопределённый срок. Несмотря на то, что до полудня ещё оставалось довольно времени, горячий сухой воздух колыхался перед глазами прозрачным маревом; оглушительно стрекотали кузнечики; в придорожной пыли возились рябые куры; лениво лаяли собаки за заборами тех домов, мимо которых она проходила. Тяжёлые, усыпанные спелой черешней ветви свисали через изгороди; впереди виднелись изумрудно-зелёные склоны Машука, а над ним, словно пушистый тополиный пух, плыли белоснежные облака. Остановившись на мгновение, девушка замерла посреди улицы, закрыла глаза, силясь удержать подступившие слёзы. «Я вернусь! Я обязательно вернусь!» - пообещала она самой себе и продолжила путь.

Алексей был уже на месте, и лавка оказалась открыта. Пока приказчик раскладывал на полках штуки с материей, Алёна прошмыгнула за конторку и скрылась за занавеской. Достав из-под стола отцовский саквояж, девушка торопливо переложила в него принесённые с собой вещи и затолкала его обратно. Первый шаг сделан, и не в привычках Алёны было отступать от намеченной цели.

Занявшись счётными книгами, Алёна не заметила, как пролетело время до полудня. Обыкновенно после обеда она не возвращалась в лавку, но сей раз вновь пошла и принесла с собой дорожное платье, которое также отправилось в саквояж. Так, на протяжении трёх дней, она принесла всё, что было ей необходимо. Оставалось забрать только деньги, и можно было трогаться в путь.

Когда Алёне исполнилось десять лет, отец как-то позвал её в кабинет и сам показал, где находится сейф и ключи от него. Она хорошо запомнила слова папеньки: «Теперь ты знаешь, где можешь взять средства, коли они тебе понадобятся, а меня не будет рядом», - говорил он, усадив её к себе на колени. И всё же, отпирая ночью тайник и перекладывая из него пухлые пачки банкнот в ридикюль, Алёна терзалась угрызениями совести. Она не стала забирать все деньги, а взяла только пять тысяч, посчитав, что этого ей будет довольно для путешествия и ещё останется, дабы устроиться на первое время. Чем она станет заниматься в столице и каким образом постарается очаровать Сергея Белозерского, девушка пока себе не представляла. Самым важным ей представлялось добраться до Петербурга, а уж на месте она со всем разберётся.

В день отъезда Алёна просидела за завтраком дольше обычного, а поднявшись из-за стола, неожиданно кинулась в объятья к матери.

- Маменька, что бы я ни сделала, надеюсь, в вашем сердце достанет доброты, чтобы простить меня, - горячо прошептала она, обнимая пожилую женщину.

- Бог с тобой, Алёнушка, - ласково погладила дочь по голове Алевтина Георгиевна, - отчего вдруг такие мысли?

Алёна грустно улыбнулась, поцеловала мать в щёку и отправилась в лавку в последний раз. Добравшись до места, она переоделась в дорожное платье, упрятав пышную юбку из тёмно-коричневого шёлка и белую блузу в саквояж. Перекрестившись, девушка вышла из-за занавески и тотчас встретилась с недоумевающим взглядом приказчика.

- Елена Яковлевна, - пробормотал он, оглядывая её с головы до ног, - никак собрались куда?

Алёна закусила губу, Алексей оказался нежеланным свидетелем, и о нём в суматохе сборов она как-то совершенно подзабыла. Опустив на пол оттягивающий ей руку саквояж, девушка шагнула к молодому человеку:

- Алёша, я… - задумалась она, подбирая слова, чтобы объяснить свой необычный вид и причину отъезда, но, как назло, ничего не приходило в голову. Несомненно, стоит только ей выйти за дверь, и вся затея тотчас обречена на провал. Алексей предан её отцу и не допустит её отъезда в тайне от семьи. – Алёша, едем со мной в Петербург, - неожиданно для самой себя выпалила она.

Алексей попятился, глядя на неё широко распахнутыми глазами и помотал головой. Алёна, продолжая наступать на него, заговорила, стараясь вложить в слова всю силу убеждения:

- Ты только подумай, какие возможности ждут нас в столице, - горячо говорила она. – Ты же всегда мечтал о приключениях, о путешествиях! Вспомни, как ты говорил о том, что желаешь поступить на морскую службу! Где, как не в Петербурге, можно добиться всего, чего ты хотел!

Чем больше она говорила, тем ярче проступал румянец на лице молодого человека. В его душе вновь оживали мечты о дальних странствиях, о новых открытиях, что он мог бы совершить, но самое важное - Алёна будет рядом с ним, иначе разве позвала бы его с собой, коли не испытывала бы к нему никаких чувств.

- Ну же, Алёша, решайся, - взяла она его за руку, сверкнув тёмными очами.

- Чтобы в столицу ехать, надобно подготовиться, - пробормотал Алексей, ощущая, как рушатся последние бастионы, удерживающие его от соблазна.

- Всё, что понадобится, мы дорогой купим, - тотчас отозвалась Алёна, толкнув ногой большой саквояж. – У меня довольно средств для нас обоих.

- Я только лавку закрою, - сдался Алексей.

Заговорщически переглянувшись, молодые люди вышли на улицу. Алексей повесив на двери тяжёлый амбарный замок, поднял тяжёлый саквояж и зашагал рядом с Алёной к рыночной площади.

Нанять извозчика до Минеральных вод труда не составило, и через два часа пути путешественники уже стояли на центральной улице маленького провинциального городка.

___________________________________

Почитаю с удовольствием новый роман! Юля, прими и меня в тёплую компанию! Вдохновения!
_________________

Как же боязно за Алёну. Конечно, неплохо, что с ней поехал Алексей. Всё же мужчина рядом. Только вот его-то она не любит, а только использует.
В крайнем случае, Алёне всегда можно вернуться домой. Только вот её репутации придёт конец.

Юля, спасибо за продолжение!
Сергей, оказывается, в долги снова влез из-за приятеля и только сейчас отец ему в погашении отказал. Посмотрим, что он будет делать. А Алёна поступила очень необдуманно, любовь ею движет, да только Сергею она не сдалась. Хорошо, что с ней хотя бы Алёша поехал, как-то боязно. Она даже не знает, что будет делать в Петербурге, да и возвращаться как, если план не удастся. Очень интересно, что будет дальше.
Вдохновения!
_________________

Очень интересное знакомство поближе с Сергеем,теперь мы знаем о его мыслях и желаниях.Конечно встреча с Катиш и дальнейшее его поведение меня немного смутило,но он привык к такому образу жизни.Я понимаю,что Алена приревновала и повела себя не лучшим образом,но и так оскорблять тоже нельзя.А все дело еще и в деньгах,как жаль,что вокруг них так много всего крутиться.И мнение об Алене у него сложилось не очень.Теперь еще отец условия поставил,вот и решил опять уехать.Но Алена?Получается быстро собралась,чтоб не испортить репутацию родителям?Еще и Алексея с собой взяла,как в детстве.Петербург большой город и как бы не пришлось пожалеть о своем решении.Скорее всего и встреча с Сергеем там будет?Спасибо Юля!
_________________

Всем доброго вечера!


Добро пожаловать в нашу компанию)

И мне даже жаль Алёшку.

Конечно, приёмные родители её примут в любому случае обратно, но репутации точно конец.

Выкрутится, никуда не денется. Только вот не надо было ему гнаться за теми, кому он не ровня.

Да и плана нет, как такового. Наобум девушка в столицу подалась.

Да уж. Воспитывать его точно поздновато

Конечно, Алёна не права, ревность ей совсем разум затмила.

С репутацией её родителей не случилось бы ничего, а вот на своей она точно поставила крест. Незамужней девице сбежать из дома с мужчиной - неслыханное дело для тех времён.
___________________________________

 » Глава 4

Алёне уже доводилось бывать в Минеральных водах вместе с отцом, потому расплатившись с извозчиком, она уверенно зашагала в сторону маленькой, но опрятной гостиницы. Алексей, подхватив саквояж, устремился следом.

Увидев перед собой хорошо одетую барышню, швейцар поторопился распахнуть двери перед ней и её спутником. В помещении гостиницы было довольно тихо.

Несколько постояльцев обедали в общем зале и, мельком взглянув на молодую пару, направившуюся к конторке служащего, вернулись к трапезе и беседам.

– Чего изволите, сударыня? – оторвавшись от своих записей, скользнул равнодушным взглядом по посетителям через очки в роговой оправе измождённый сутулый клерк.

– Я хотела бы снять комнату, – стушевалась Алёна.

– Извольте. Вам нумер на двоих? – бросил он быстрый взгляд на Алексея, нервно переминающегося с ноги на ногу. – Паспортные книжицы пожалуйте.

– Елена Яковлевна, – склонился к самому уху Алёны Алексей, – вы за меня не тревожьтесь, я найду, где переночевать, а утречком буду вас здесь дожидаться.

– Не глупи, Алёша, – шёпотом ответила Алёнка, роясь в саквояже в поисках документа.

Алексей тяжело вздохнул и, вынув паспорт из кармана пиджака, протянул его Алёне.

– Будьте любезны, два номера, – протянула Алёнка паспорта служащему за конторкой.

Клерк внёс имена новых постояльцев в учётную книгу и вернул им документы. Сняв ключи с крюка над конторкой, он прошёл к лестнице.

– Пожалуйте за мной, – обернулся он, стоя на нижней ступеньке.

Оставшись одна в комнате, девушка огляделась. Не хоромы, но вполне опрятно и уютно. Кровать, застеленная белым пикейным покрывалом; на окнах светло-голубые ситцевые занавески в мелкий цветочек; пузатый комод у стены; у окна небольшой круглый стол и стул с высокой спинкой; а в углу умывальник, над которым помещалось небольшое круглое зеркало в резной деревянной раме. Сняв шляпку, Алёна небрежным движением забросила её на кровать и поправила перед зеркалом выбившиеся из косы локоны. В дверь тихо постучали.

– Это я, – послышался приглушённый голос Алексея.

– Входи, – отозвалась девушка, присаживаясь на кровать.

Алёна догадывалась, о чём пришёл говорить с ней приятель её детских проказ.

– Сказывай, что тебе в Петербурге понадобилось, что ты тайком из дома улизнула? – хмуро осведомился Алёшка, присаживаясь на единственный стул.

Алёна отметила про себя, что выкавший ей до того Алексей, перешёл на «ты». Она и сама почувствовала, что промеж них всё вновь переменилось. Тайный побег из родного городка будто вернул их в детские годы, когда для них ещё не существовало сословных различий.

– Столицу хочу поглядеть, – с вызовом посмотрела она в небесно-голубые глаза приятеля.

– Стало быть, не скажешь. Ну и ладно, – криво усмехнулся Алексей. – Может, вернуться пока не поздно? – вздохнул он, с надеждой взглянув в тёмные непроницаемые глаза Алёны.

– Струсил? – пренебрежительно улыбнулась девушка.

– Не-а, – протянул Алексей, – но как подумаю о батюшке, о матушке, так сердце заходится, – опустил он голову, сжимая виски широкими ладонями. – Каково им без меня будет?

– Не тревожься, Воронин, – вздохнула Алёнка. – Доберёмся до Петербурга, я телеграфирую, что мы живы и здоровы.

– Как же ты жить в столице собираешься? – поднял голову Алексей, пристально вглядываясь в лицо Алёны.

Девушка пожала плечиками:

– Будет день, будет пища, – улыбнулась она. – А ты? В матросы поступишь?

– Возможно, – блеснули голубые глаза Воронина.

Алёна не удержалась от тяжёлого вздоха при взгляде на друга детства. Не сослужила ли она Алексею дурную службу, оторвав его от дома и близких людей? В Пятигорске перед молодым человеком открывались довольно заманчивые перспективы, тогда как в столице ему будет трудно добиться чего бы то ни было.
Ещё когда они были детьми, отец Алёны заприметил смышлёного мальчишку в окружении дочери и настоял на том, чтобы тот поступил в гимназию, кою Алексей и окончил с отличием по всем предметам. Забавы ради Алёнка взялась обучать приятеля французскому и, признаться, была поражена его успехами. Таким образом, сын дворника и прачки получил довольно приличное образование, и купец Коршунов, вполне доверяя ему, взял юношу к себе приказчиком. Однако, что могло ожидать Воронина в блистательной Северной Пальмире, учитывая его происхождение? Без протекции и нужных знакомств все его достоинства вряд ли заслужат должного внимания.

Заметив подёрнувшийся грустью взгляд девушки, Алексей широко улыбнулся.

– Не журись, – осмелился он коснуться её руки, покоившейся на белом покрывале, – Бог не выдаст, свинья не съест. Не век же мне в лавке прозябать.

Опасаясь встретить кого-нибудь из знакомцев, обедали и ужинали молодые люди в номере у Алёны и, строя планы на будущее, разошлись спать довольно поздно.

***

А между тем в усадьбе купца Коршунова ночь не спали. Алевтина Георгиевна встревожилась, когда Алёна не пришла к обеду. Обождав около часу и окончательно уверившись в том, что с дочерью случилось нечто нехорошее, почтенная купчиха велела запрячь коляску и сама отправилась к лавке. Огромный амбарный замок на дверях стал неприятным сюрпризом, в голову пожилой женщины тотчас закрались нехорошие мысли. Вернувшись домой, madame Коршунова поднялась в спальню дочери и вместе с горничной Анфиской перебрала её гардероб, удостоверившись, что часть вещей исчезла вместе с их обладательницей. На память пришёл странный порыв дочери, когда она за завтраком вдруг попросила простить её, чтобы она не натворила.

Алевтина Георгиевна послала за матерью Алексея, служившей в доме Коршуновых прачкой. Расспросив напуганную женщину и убедившись в том, что вместе с Алёной пропал и Алексей, купчиха схватилась за голову.

– Увёз девку! – причитала она, горестно всхлипывая и раскачиваясь на стуле. – Ох, горюшко, – плакала женщина. – Зачем же они так? Кабы повинились оба, не стали бы мы противиться.

Слушая её причитания, разревелась белугой и Акулина.

– Яшу надобно известить, – подскочила со стула Алевтина Георгиевна, заметавшись по комнате.

Время было уже довольно позднее, потому на телеграф решено было отправиться поутру.

Получив телеграмму от супруги, Яков Иванович спешно оставил все свои дела в Ставрополе и в тот же день выехал в Пятигорск. По приезду купец, выслушав расстроенных женщин, быстрым шагом, неожиданным для его комплекции, прошёл в кабинет. Открыв сейф, Яков Иванович обнаружил записку, оставленную дочерью.

«Милые мои маменька и папенька, не браните меня. Нет мне жизни без милого друга. Будет угодно Господу, вернусь в самом скором времени. Люблю вас. Алёна».
Крякнув с досады, Коршунов пересчитал деньги и покачал головой:

– Ах, Алёшка, ах, плут! Вот же в тихом омуте, черти водятся, – бормотал он. – Ну, погодите, голубчики. Вот догоню… – он не договорил, поглядев в испуганные глаза супруги.

– Яша, не грозись, – попросила она. – Коли любят друг друга, что ж теперь...

– Так пришёл бы чин чином, руки бы попросил, – сердито нахмурился купец.

– А ты бы отдал Алёнку за него? – пробормотала Алевтина Георгиевна.

– Ох, матушка, не знаю, – покачал головой Коршунов. – Молодец-то он смышлёный, было бы дело на кого оставить, – вздохнул Яков Иванович. – Ну да решено, поутру на вокзал еду, порасспрошу. Авось видели их.

– А коли вернутся? – с надеждой заглядывая мужу в глаза, осмелилась поинтересоваться купчиха.

– Тогда честным пирком да за свадебку, но зятюшку за кудри золотые всё ж оттаскаю паскудника, – грозно молвил купец.

Поездка на вокзал ничего не дала. Никто не видел ни приказчика, ни купеческой дочери в тот день, когда оба они исчезли из Пятигорска. Как бы ни старались Коршуновы держать в тайне побег дочери и приказчика, а всё ж слухи о том распространились по городку со стремительностью лесного пожара в засушливую летнюю пору.

***

Беглецы меж тем, не ведая, какие грозные тучи собрались над их головами в родном городе, на восьмой день пути вполне благополучно достигли Петербурга. Сойдя с поезда на Николаевском вокзале, молодые люди в первое время были просто оглушены суетной жизнью столицы. Однако день клонился к вечеру, и глазеть по сторонам времени не оставалось. Надобно было определиться с жильём и решить, что делать дальше. Дорогою Алексей окончательно решил поступить матросом в Балтийский флот, а Алёна подумывала о том, чтобы первое время подыскать себе место продавщицы в магазине или компаньонки, ежели повезёт. Лишь об отношениях говорить избегали. Воронин никак не мог решиться попросить девушку стать его женой, а Алёна даже не догадывалась о его душевных терзаниях.

Отойдя от вокзала, Алёна и Алексей присели на скамейку в небольшом скверике. Открыв саквояж, девушка извлекла пухлую пачку банкнот, и, отсчитав тысячу рублей, протянула ассигнации изумлённому приятелю.

– Алёша, возьми на первое время, – вздохнула она, понимая, что пришло время расстаться, ведь для того, что она задумала, Алексей ей будет только помехой.

Воронин полагал, что они и далее будут вместе устраиваться в столичной жизни, а выходило, что в его присутствии более не нуждались. Мало того, ему ещё и платили за то, чтобы он не путался под ногами.

– Деньги-то спрячь, – нахмурился Алексей, озираясь по сторонам. – Не ровен час, увидит кто. В большом городе знаешь сколько всяких проходимцев? Алёна поджала губы и попыталась запихать пачку ассигнаций в карман пиджака Воронина. – Сказал же не возьму! – рассердился молодой человек и затолкал деньги обратно в саквояж.

– Но не могу же я тебя вот так оставить, без ничего, – жалобно глядя на него, со слезами в голосе пробормотала девушка.

– Мне таких щедрот от вас, Елена Яковлевна, не надобно, – скривился Алексей, понимая, что все его мечты о счастье с черноокой красавицей прямо здесь и сейчас обращаются в прах. – Не пропаду. Позвольте до гостиницы сопроводить. Мне так спокойнее будет.

Уязвлённая его словами до глубины души, Алёна решительно поднялась со скамейки:

– Я в ваших услугах Алексей Архипович более не нуждаюсь, – выпалила она.

– Ну вот и славно, – поднялся вслед за ней Алексей и отвесил девушке издевательский поклон. – Благодарствуйте, что доставили меня в столицу.
Воронин развернулся и побрёл в сгущающиеся сумерки. Алёна растерянно посмотрела ему вслед, но потом, спохватившись, взялась за ручку потёртого саквояжа и, путаясь в подоле платья, побежала следом.

– Алёша! – крикнула она и стушевалась, заметив недоумённые взгляды прохожих.

Воронин остановился, подождал, когда она догонит его и хмуро исподлобья взглянул в пламенеющее румянцем лицо.

– Чего ещё? – довольно нелюбезно осведомился он.

– Давай вместе в гостиницу пойдём, – тронула она его за рукав.

Забрав у девушки тяжёлую поклажу, Алексей подхватил её под локоток и устремился к выходу из сквера. Никто из них не заметил щеголеватого господина с тросточкой всё это время не спускавшего глаз с молодой пары и двинувшегося им вослед.

Остановив проходившего мимо пожилого человека, Воронин осведомился у него о том, где можно поблизости найти приличную гостиницу. Мужчина объяснил, как пройти до Большой Северной, бывшей Знаменской и, раскланявшись с молодыми людьми, продолжил путь.

Гостиница оказалась шикарным отелем, и путешественники несколько оробели, остановившись у её крыльца.

– Поздно уже нынче что-то другое искать, – пробормотала Алёнка. – Переночуем здесь, а поутру сыщем другое жильё, – обратилась она к Алексею.

– Зачем же другое, – покачал головой Алексей. – Судя по всему, публика здесь приличная. Оставайся здесь, а я себе что-нибудь попроще найду, иначе твоих капиталов надолго не хватит.

– Я настаиваю, – топнула ногой рассерженная девица.

– Полно, душа моя, – мягко улыбнулся Алексей.

– Возьми хотя бы сотню, – сдалась девушка, вновь открывая злосчастный саквояж.

– Я верну, – пообещал Алексей.

Проводив девушку до стойки портье и дождавшись, пока она получит ключи от номера, Воронин откланялся, пообещав навестить её, как только сам устроится.

– Грабёж, – ворчала Алёна, поднимаясь по лестнице в номер вслед за носильщиком, что нёс её саквояж. – Восемь рублей в сутки, да где это видано?! – продолжала сокрушаться она.

Прав был Алексей, когда говорил, что жизнь в столице влетит ей в копеечку.

Номер оказался роскошным, и mademoiselle Коршунова быстренько смекнула, что портье подсунул ей очевидно одни из самых дорогих апартаментов.

– Шельма! – сквозь зубы процедила она, когда за носильщиком закрылась дверь.

Оставшись в одиночестве, Алёна выглянула из окна на улицу. Вся площадь перед отелем освещалась электрическими фонарями, несмотря на поздний час; мимо сновали прохожие; сигналя клаксонами, проезжали автомобили. В Пятигорске ей довелось однажды увидеть автомобиль, невесть каким образом оказавшийся в их провинциальном городке, а в столице, судя по всему, данный вид транспорта, совершенно не вызывал изумления.

Обнаружив кнопку электрического звонка, девушка, несколько робея, нажала на неё пальчиком. Тотчас появился коридорный с вопросом, что барышне будет угодно. Алёна заказала ужин и принялась разбирать вещи. Отужинав, девушка погасила свет и забралась в огромную постель. Сон не шёл, она всё ещё расстраивалась из-за глупой ссоры с Ворониным, что ни говори, но с ним было не так боязно оставаться в большом совершенно незнакомом городе, но потом её мысли приняли другое направление, и, засыпая, она уже грезила о тёмных очах Сержа Белозерского.

Утренний Петербург встретил Алёну туманом и мелким моросящим дождиком. Позавтракав, девушка решила пройтись по окрестностям, осмотреться. Всё, что ей было известно о Белозерском так это, что в столице он проживает в апартаментах в доме на Большой Морской улице. Вот эта самая улица и стала целью её прогулки по Петербургу. Нет, разумеется, она не собиралась явиться к нему в гости незваной, но где-то в душе тлела надежда на случайную встречу.

Петербург ошеломил юную провинциалку широкими проспектами и площадями, величием соборов и красотою скверов, парков, каналов и мостов. Город казался ей гигантским муравейником, затеряться в котором можно было с пугающей лёгкостью. Где теперь искать Алексея? Что она будет делать, коли не встретится с Белозерским в самом скором времени? Да и что принесёт ей эта встреча? Пытаясь вернуть себе присутствие духа, Алёна принялась расспрашивать прохожих о том, как ей дойти на Большую Морскую. Добравшись до интересующего её места, она зачарованно уставилась на высокий четырёхэтажный дом, с роскошной витриной ювелирного магазина на первом этаже. Алёна не была бы женщиной, коли не засмотрелась бы на украшения, выставленные в витрине. Склонив голову набок, она отступила на шаг назад, любуясь изящным жемчужным ожерельем с бриллиантовым фермуаром, и столкнулась с молодым человеком.

– Прощения просим, – стушевалась она, глядя в насмешливые серые глаза высокого привлекательного шатена.

– Пустяки, – небрежно обронил он и подал руку очень красивой даме, выходившей из автомобиля.

– Сюда пожалуйте, ваше сиятельство, – тотчас угодливо распахнул двери магазина швейцар перед выгодными покупателями.

Рядом с этой величественной красавицей, глянувшей на неё так, словно она была грязью под ногами, а не человеком, Алёна ощутила себя жалкой оборванкой, а потому, проводив глазами красивую пару, тотчас поспешила прочь, стараясь не думать о тех ощущениях, что вызвала в ней нечаянная встреча. По размышлению, затея приехать в Петербург и разыскать здесь Белозерского уже не казалась ей такой привлекательной. Ежели все женщины высшего света таковы, как эта ослепительная богиня, то ей и в самом деле незачем было приезжать сюда. Побродив ещё какое-то время по улице и убедившись в том, что встретить здесь Сергея Кирилловича дело весьма затруднительное, mademoiselle Коршунова отправилась обратно в гостиницу.

Поднявшись к себе в номер, Алёна собиралась пересчитать деньги и распланировать предстоящие расходы. Открыв саквояж, девушка тотчас поняла, что кто-то рылся в её вещах. Всё было уложено совершенно не так, как она запомнила.

– Боже! Боже! Только не это! – шептала она, вытаскивая и складывая на кровать бельё, платья, чулки и прочие мелочи. – Какая же я дура, надобно было деньги с собой забрать!

Исчезли не только деньги, но и паспортная книжка. Совершенно оглушённая и раздавленная, Алёна рухнула в кресло. Она ясно помнила, что запирала номер, когда уходила. Получалось, что ограбил её кто-то из работников гостиницы. Слёзы ручьём потекли из глаз. Проплакав около часу, девушка решительно поднялась из мягкого уютного кресла и шагнула в уборную, дабы привести себя в порядок. Смыв холодной водой следы истерики, mademoiselle Коршунова отправилась вниз к стойке портье.

– Меня ограбили, – довольно громко заявила она, служащему за стойкой.

– Вы уверены, сударыня? – холодно осведомился портье. – В нашей гостинице такого отродясь не случалось.

– Вызовите полицию, – поджала губы Алёна.

– Как вам будет угодно, сударыня, – кивнул портье и подозвал одного из носильщиков.

Дождавшись полицейского урядника, девушка изложила ему суть своих подозрений. Пожевав чёрный ус, представитель закона записал её показания и попросил предъявить паспорт. Вздохнув, Алёна призналась, что паспорт у неё тоже похитили, после чего под подозрительным взглядом служителя правопорядка отправилась в свои апартаменты. Спустя полчаса в двери постучали. Открыв, mademoiselle Коршунова встретилась взглядом с дежурным портье.

– Извольте расплатиться, сударыня, – недоброжелательно хмуря брови, процедил служащий.

– Неужели вы не поняли ничего из того, что я вам говорила, – сердито отвечала девушка. – Меня ограбили, у меня ничего нет! – повысила она голос.

– Тогда покиньте нумер, – невозмутимо отозвался портье.

– Дайте мне полчаса, – вздохнула девушка, захлопывая дверь перед носом служащего.

Покидав вещи в саквояж, Алёна спустилась вниз, вернула ключи портье и вышла на улицу. Идти ей было некуда.

«Господи! Что же мне делать?! – растерянно огляделась она по сторонам. – Прежде всего не впадать в грех уныния, – тотчас ответила она сама себе. – Бог не выдаст, свинья не съест!» – вспомнились ей слова Алексея. Порывшись в ридикюле, она нашла несколько мелких монет и остановила мальчишку-разносчика, купив у него газету с объявлениями.

Присев на скамейку в том самом сквере, где давеча она ссорилась с Ворониным, Алёна пробежала глазами колонки объявлений. Требовались горничные, продавщицы, белошвейки. Одно объявление её заинтересовала. Какая-то дама искала компаньонку на полный пансион. Сверившись с объявлением, Алёна отправилась по указанному адресу.

Дом, который она искала, располагался на набережной Екатерининского канала. Это было добротное двухэтажное здание жёлтого цвета, по фронтону украшенное белыми колоннами. Остановившись в нерешительности у крыльца, девушка робко глянула на высокого широкоплечего швейцара.

– Любезный, – пересилив страх, обратилась она к слуге, – мне в газете попалось объявление, что дама, проживающая в этом доме, ищет компаньонку, – вопросительно взглянула она на него.

– Сюда пожалуйте, мамзель, – распахнул слуга двустворчатые двери со стеклянными вставками.

Алёна перешагнула порог и очутилась в роскошном вестибюле. Мраморные колоны, высокие зеркала в золочёных рамах, роскошные ковры и хрустальные светильники, но что-то невольно насторожило её. Отчего в столь пасмурный день все портьеры на окнах были плотно задёрнуты, а помещение освещалось электричеством?

Однако додумать свою мысль она не успела, ей навстречу уже спешил лакей. Взяв из рук посетительницы тяжёлый саквояж, он проводил её длинным коридором в маленькую уютную комнату наподобие кабинета и оставил там дожидаться хозяйку.

___________________________________

Юля, спасибо за продолжение!
Попали ребята. Пока дома совсем о другом подумали, они пытались в Петербурге устроиться. Куда отправился Лёшка, всё ли с ним будет хорошо? Тревожно за Лену: одна, без документов и денег, выбор у нее не велик. Поплатилась за наивность. Надеюсь, что ей повезёт с объявлением и она найдёт временное пристанище.
Вдохновения!
_________________