Омут (СЛР, 18+)

 » 6. Алёна

«Темно. Куришь в окно - есть причина,

Чтобы на дно. Некому тут лечить нас.

Не то. Сказки закончились в один миг,

Темно, слишком темно, чтобы парить»

Та сторона - Скотч

Женщина, гуляющая с собакой и прошедшая мимо, наверное, уже в третий раз за последний час, подозрительно косится в ее сторону и неосознанно для себя кутается в разноцветную шаль, повязанную поверх пальто. Может, если бы Аленке не было все равно, то она скорее всего повела бы себя также, увидев неподвижно сидящую девушку на скамейке в парке, одетую лишь в длинное чёрное платье и тонкую кожаную курточку. Но Отрадной действительно плевать и на косые взгляды прохожих, и на ветер, пробирающийся под одежду, и на то, что минут через сорок стемнеет окончательно, а домой возвращаться как не было желания, так и нет. Будто в продуваемом со всех сторон парке дышать легче, несмотря на посиневшие от холода пальцы и мурашки по коже. Словно в своей комнате, где раньше пыталась скрыться ото всех, укрываясь одеялом с головой, спрятаться не получится.

Не с е г о д н я.

Не в этот день, когда шрамы на запястьях скрывают длинные рукава платья, а не привычные браслеты. Когда чёрный цвет одежды оправдан датой, а не цветовыми предпочтениями. Когда перед глазами вместо желтеющей листвы на деревьях - надгробие с именем папы, высеченное на темном камне ровно пять лет назад.
Ей всегда было интересно как другие люди, потерявшие родных и близких, справляются со своей утратой. Как игнорируют ноющую, непрекращающуюся боль, затихающую лишь на короткий промежуток времени? Ищут ли способ, который способен, если не избавиться от неё, то хотя бы уменьшить, потому что порой кажется, что в один прекрасный момент она сожрет изнутри. Или заставит сделать что-то ужасное. Возможно непоправимое. То, что может перечеркнуть жизнь на до и после, прямо по тонкой коже, оставляя после себя на память белесые полосы.
Отрадная до сих пор не знает, как смогла тогда решиться. Откуда взялась эта глупая смелость и решимость намеренно раз за разом причинять себе вред, не боясь последствий. Что стало последней каплей? Очередная ссора накануне с матерью? Исчезновение Ромы? Дождливый октябрь? Она ведь всегда боялась боли, наверное, больше всего на свете, а в те дни спокойно проводила лезвием одну линией за другой и не чувствовала совершенно ничего. Лишь непонимание. Почему не становится легче. Почему папы не хватает так же, как и раньше. Почему она до сих пор с точностью помнит тот день, когда его не стало.

п о ч е м у?

Вместо ответов - стойкий, застрявший комом в горле, металлический запах крови и испуганное, даже какое-то сумасшедшее, выражение лица Олега, вытаскивающего её из ванны, когда она окончательно заигралась.
Он - мокрый от воды, которая выливалась за края. Взбешённый. Севшим голосом проговаривающий что-то несвязное, сбивчивое, перевязывая её запястья и параллельно набирая скорую.
- Алёна... Алён, ты... зачем? Кроха, слышишь меня? Слышишь? Эй... Алёнка...
А в ореховых глазах эмоций столько, что дышать нечем. Она тогда впервые увидела его таким - живым, настоящим. Не тем далеким, незнакомым человеком с холодным взглядом и непроницаемым выражением лица, за которого мама год назад вышла замуж. И если бы не туман в голове и горящая огнём кожа от порезов, то возможно Алёнка бы даже удивилась таким переменам, но сил хватило лишь на то, чтобы держать веки открытыми, как просил её Королёв и чувствовать какие у того обжигающе горячие руки и кожа на шее, где она прятала лицо от раздражающего яркого света, когда Олег вынес её из ванной.
Это потом спустя почти сутки проведённых в больнице, перевязок, горьких таблеток и неспокойного сна пришло осознание того, что натворила. Разглядывала бинты на руках и штукатурку на стенах, потому что смотреть в бледное, кажется, постаревшее на несколько лет, лицо матери сил пока не хватало.

- Ты понимаешь, что было бы если бы не Олег, вернувшийся с работы раньше, чем я? Ты понимаешь это своей головой? Понимаешь?! - не выдержав нервного напряжения, сорвалась на неё Инна после выписки из больницы. - Господи! Дожили! Да у тебя же всё тело в этих страшных полосках! Неужели тебе самой не противно было это делать?! А чего за лезвие взялась? Почему не в петлю сразу, а? Чтобы наверняка, а, Ален? Ведь жизнь так плоха! Зачем жить, когда можно вены перерезать и со всем закончить, правильно? Ведь так легче всего! Тоже мне... В жертву поиграть решила?! Фильмов насмотрелась?! Так будут тебе фильмы! Поедешь в психушку на пару месяцев, чтобы эти все глупости из твоей головы вытравили и...
- Хватит, Инна, - прервал её до этого спокойно наблюдающий со стороны Олег. - Достаточно. Никто. Никуда. Не поедет. Алёна, - мужчина окинул быстрым взглядом сжавшуюся на стуле, худую и до сих пор бледную девочку, стыдливо натянувшую рукава водолазки на ладони, и кивнул в сторону комнаты. – Иди к себе. Отдохни.

Конечно, Отрадная потом извинилась перед матерью, когда, проснувшись, обнаружила ту, сидящую рядом, ласково перебирающую волосы, как делала в детстве. Понимала, что та испугалась за неё. Читала этот испуг в нервных движениях и тенях, залёгших под глазами.

- Никогда так не делай больше, Ален. Ни-ко-гда. Поняла? - шёпотом просила женщина.

На следующее утро Олег невозмутимо вручил ей широкие, объёмные, невероятно красивые браслеты, которые она носила до сих пор, изредка меняя их на новые, также подаренные Королевым. На следующее утро она впервые смогла сказать человеку, с которым ранее даже здоровалась через раз, искреннее "спасибо". На следующее утро она впервые встретила этот сомневающийся, полный подозрения взгляд матери, которая с того момента едва ли не за каждым её шагом следила, будто в любой момент ждала от неё новых порезов или чего-нибудь похлеще. И Отрадной действительно приходила порой мысль о том, что возможно стоило в ту ночь попробовать что-то серьёзнее лезвия, что позволило бы ей больше не слышать того, как мама просит Олега присмотреть за ней в её отсутствие, даже не пытаясь как-то скрыть от Алёнки этот разговор. Словно молчаливое одолжение Королёва сможет удержать её или остановить, если она вновь захочет повторить то, что не успела закончить. Словно его присутствие хоть чем-то поможет.

- Ты никогда не заменишь мне папу.
Совершенно по-детски выпалила ему в лицо после полугода постоянного надзора. Горло болело от произошедшей накануне ссоры с Инной, которая снова перетекла в крики и слёзы. Внутри горело от обиды и так нестерпимо всё хотелось высказать, показать, доказать, что она больше не сделает глупость, на которую решилась несколько месяцев назад. Только мама не слышала. Не желала этого делать, перестав ей верить.
- А я и не собирался.
Олег спокойно пожал плечами, не отрывая взгляда от своего рабочего ноутбука. Всегда невозмутимый, собранный и сдержанный, словно даже хотя бы слабое проявление эмоций может каким-то образом ему навредить. Алёнке порой казалось, что это не он вытаскивал её из ванны. Не он оказывал первую помощь. Не он разговаривал с ней и просил не отключаться пока не приедет скорая помощь.
- Тогда зачем это всё? Зачем ты сидишь здесь со мной?
В голосе послышались капризные нотки, отчего она поморщилась и сложила руки под грудью, когда мужчина обернулся и проскользил по её лицу взглядом. В нём добрая усмешка напополам с интересом и нестерпимо хотелось отвернуться, но Отрадная лишь упрямо вздёрнула подбородок.
- Если ты так рьяно борешься за свою свободу, то почему делаешь всё, чтобы тебя лишили её ещё больше?
- Я... Это не так. Я не...
- Когда в последний раз ты разговаривала с мамой без споров и крика? - мужчина едва заметно улыбнулся, когда девушка открыла рот и тут же закрыла его обратно, не зная, что ответить. - Ты же уже не ребёнок, Алёна, научись понимать людей и идти на уступки.

И она действительно научилась. Научилась вовремя замолкать, когда очередной разговор с матерью грозился перейти в скандал. Научилась замечать новую жизнь Инны и её изменившееся поведение, когда она всё больше стала перенимать у Олега его сдержанность и холодность, становясь ему идеальной парой. Научилась не замечать временами проскальзывающую любовь и нежность в её глазах в те моменты, когда она смотрела на мужа, думая, что никто не видит. И как бы Алёнка не старалась, но не могла вспомнить, чтобы хотя бы единожды мама также посмотрела на её отца. Чтобы улыбалась искренне, а не растягивала губы в пустой улыбке, когда этого требовала ситуация. Чтобы ждала до поздней ночи, когда тот задерживался на работе. Вместо этого светские беседы ни о чём за завтраком и раздельные спальни в разных сторонах большого дома. Словно один лишний взгляд друг на друга в тягость. Будто нахождение рядом сравнимо с пыткой. И может тогда не было бы этих необдуманных поступков, которые могли стоить ей жизни, если бы она увидела несчастливый брак своих родителей раньше, а не через два года, когда уже было поздно что-то менять. Если бы она знала, то может и не сказала бы тогда тех слов, о которых сейчас несомненно жалела и хотела вернуть назад.

- Как ты можешь? Как ты только посмела?!
Алёнке пятнадцать. У неё дрожал голос от слёз и обиды и очень сильно хотелось вернуться на год назад, когда папа был рядом и никакого незнакомого Олега, за которого мама хотела выйти замуж, не было и в помине.
- Алёна, не кричи. Послушай меня…
- Как ты могла, мама?! Как ты могла?!
- Алён…
Инна устало вздохнула и опустилась на стул. Посмотрела прямо, нахмурившись, взглядом упрекая за детскую истерику.
- Ты уже взрослая, прекрати себя вести как ребёнок, пожалуйста, и выслушай меня…
- Нет! Не буду! Не хочу ничего слышать, ясно? Ты предаёшь папу! С его смерти прошёл всего год, а ты уже замуж решила выйти?! Ты с этим Олегом ему изменяла, да? Да?! Я права?
- Господи, Алёна! Конечно же, нет, – женщина в удивлении приподняла брови и округлила глаза. - Откуда такие мысли?
- Тогда зачем ты снова выходишь замуж? Зачем, мам?
Отрадная провела ладонью по лицу, размазывая слёзы. В голове шумело от рыданий и криков, но это не помешало ей расслышать слова, которые запомнятся надолго.
- Когда люди любят друг друга, то они женятся и живут вместе. Я думаю, что ты уже достаточно взрослая, чтобы это понять.
Девочка протестующе вскинула подбородок вверх. Никакая она не взрослая. У неё дневник под матрасом, обёрнутый в ярко-розовую обложку, попсовые песни девичьих групп в плеере и стены комнаты, обклеенные плакатами любимых актёров. А ещё дикая тоска в сердце по отцу и непреодолимое нежелание мириться с тем, что ей не нравится.
– Ты всегда так делаешь! Просишь понять, смириться, сделать так, чтобы тебе самой было удобно, но сама понять меня никогда не пытаешься. Хотя бы один раз в жизни спросила у меня хочу я этого или нет!
- Алён, хватит драматизировать, пожалуйста, - попросила Инна, повышая голос. – Ты сама себя слышишь?
- Почему папа мне никогда такие вопросы не задавал, а? Почему? Почему он всегда меня понимал, а ты не можешь?!
- Может, потому что ты рядом с ним не вела себя как капризный истеричный ребёнок?
- А может, потому что я любила и люблю его больше, чем тебя?!
Слова обрушились сверху, будто глыба снега с крыши, и разлетелись осколками, врезаясь в звенящую тишину. Слова необдуманные. Лишние. Солёные от слёз. Горькие от боли. В них не было и доли правды, но мама почему-то поверила. Переплела пальцы в замок до побелевшей кожи и это наверняка больно, но её голос не дрожал, когда она сухо произнесла:
- Как скажешь.

Может, если бы она тогда извинилась… Если бы не позволила матери тогда выйти из комнаты, пряча мокрые от слёз глаза, а просто попросила прощения, то сейчас всё было бы иначе. Не было бы колючего ветра, холодной лавочки и горя, которое она снова переживает в одиночку. Не было бы уже сошедших следов от чужих губ на коже, которые она тщательно прячет.

Не было бы м н о г о г о, если бы её самой, Алёнки, не было.

Ей хочется плакать, но почему-то не получается. Наверное, выплакала всё ещё пять лет назад, когда машина отца на полном ходу слетела с трассы и улетела в овраг, переворачиваясь в воздухе, а затем вспыхнула ярким пламенем и осталась остаточным изображением в её памяти на все последующие годы, потому что она находилась в машине, которая ехала следом и видела смерть папы своими глазами. Или, может, просто уже не осталось сил на что-то кроме молчаливого осознания и попыток удержаться, не скатываться в черноту собственных мыслей.

Тебе всего лишь девятнадцать, Отрадная. Почему тебе так невыносимо больно?

Алёнка запускает пальцы в растрёпанные ветром волосы и отводит их назад, замечая стоящего напротив человека. Девушка поднимает взгляд и через секунду опускает ресницы, сглатывая ком в горле.
- Я не слежу за тобой, если ты сейчас об этом подумала.
У Кира Авдеева голос с хрипотцой и очень въедливый взгляд. У Алёны Отрадной вместо сердца дыра и мелко дрожащие пальцы.
- Я подумала не об этом.
Горло саднит от долгого молчания. В парке почти стемнело и зажглись фонари, в свете которых русые волосы Авдеева кажутся чуть светлее обычного. И она почему-то вспоминает про его пиджак, который до сих пор висит в её шкафу.
- А о чём?
- О твоём пиджаке. Он до сих пор у меня. Я забыла его вернуть.
Краем глаза Отрадная видит как Кир опускается рядом и, подавшись корпусом вперёд, упирается локтями в колени, устремляя взор перед собой. Он молчит и это молчание для неё сродни передышке, потому что сегодня с л и ш к о м много мыслей. С л и ш к о м много воспоминаний на неё одну.
И если он спросит… Если решит, что ему не плевать и захочет узнать о её состоянии, то она ответит. Молчать в эту минуту слишком тяжело и наверняка, она потом пожалеет и захочет отмотать время назад, но сейчас...

сейчас не молчи, золотой мальчик.
пожалуйста,
не м о л ч и.

 » 6. Кир

«Ты ведь не поверишь, но я всегда

Чувствую тебя, душой»

ALEKSEEV – Чувствую душой

С того вечера в кафе проходит уже почти три дня, но на свои места ничего не возвращается. Будто нажали на кнопку «стоп», а воспроизвести заново забыли. Как если бы с того дня не прошло и минуты, потому что на улице всё та же сырость и тучи, а в телефоне сухой, непривычный голос Михи, который до сих пор не пришёл в себя, и сам по себе возникающий её образ в голове, каждый раз новый, но знакомый до каждой чёрточки.
После теплого салона такси бегут мурашки по коже от забравшегося под одежду ветра и хочется застегнуть молнию на куртке под самое горло. Кир не обращает на это внимания, потому что, если пройти напрямую через парк, то дорога до Мишкиного дома займёт не более десяти минут, а значит, замёрзнуть он не успеет. У него даже появится лишнее время, чтобы собраться с мыслями и подобрать слова, которые, как он надеется, должны помочь. Потому что видеть Романова с тёмными кругами под глазами и осунувшимся от недосыпа лицом Авдееву уже надоело, а осознание своего бессилия, что поселилось в мыслях надоедливой тенью ещё тем вечером, осточертело ещё больше.
Кир пытается сбежать от этого, занимая себя тем, что на ходу набирает брату смс, в десятый раз проверяет мессенджеры и социальные сети, надеясь, что отыщет в них сообщение от Дениса, и не удивляется, когда ничего не находит. Это не разочаровывает, лишь только усиливает его желание со всем разобраться.
- Слушаю, - отвечает Кир, когда смартфон в руках оживает.
- Зачем ты едешь в Лондон? - вместо приветствия резким тоном спрашивает Алексей.
- И тебе привет, пап.
Они не виделись больше ни разу с того дня как он приезжал в родительский дом. Кир, благодаря местным СМИ, знал, что тот уехал по рабочим вопросам в область и должен был вернуться только завтра.
- Здравствуй, сын.
Авдеев усмехается. Раньше, до того, как образ счастливой семьи не треснул по швам, такое обращение отзывалось внутри детским трепетом и гордостью. Сейчас же он чувствует лишь усталость и желание поскорей закончить разговор.
- Я еду к Денису.
- Я тебе не разрешаю.
- Что-то я не помню, чтобы спрашивал у тебя разрешение.
Отец недовольно чертыхается и говорит кому-то, кто сейчас находится рядом с ним, что вернётся через пять минут.
- Можешь не уходить, я всё равно хочу отключиться.
- Нет, Кир, подожди. Нам нужно поговорить.
Парень вздыхает. Он не планировал предупреждать о своей поездке в Лондон никого, кроме брата и Миши, но ищейки отца все равно каким-то образом об этом пронюхали.
- Почему ты меня не предупредил, что уезжаешь?
- А зачем, позволь спросить?
- Я твой отец! - рявкает мужчина. - Я должен знать о том, что происходит в твоей жизни!
- Пап, тебе твои люди в чёрном доложили о моей поездке ещё раньше, чем я решил лететь. Поэтому не прибедняйся, ты прекрасно знаешь о каждом моём передвижении.
- А что мне ещё остаётся делать, если ты сам ни о чём мне не рассказываешь?!
Кир останавливается и шарит свободной рукой по карманам в поисках сигарет. Разговаривать с отцом на сухую выше его сил.
- Может, просто спросить, как это делают все нормальные люди?
Он замедляет шаг, ожидая ответ. До дома друга осталась половина пути, но торопиться не хочется. Из-за опустившихся сумерек и холодного ветра парк к этому часу почти опустел. В создавшейся тишине были слышны его шаги, слегка приглушённые упавшими на асфальт листьями, а в лужах отражался мягкий свет уличных фонарей.
- Спросить? - едко усмехается отец. - Хорошо, спрашиваю. Скажи мне, пожалуйста, зачем ты сломал Пахомову Владу нос на глазах у толпы людей?
- Тебя больше волнует, что я его ударил или что сделал это у всех на виду и запятнал твою фамилию?
- Ты хоть представляешь, какой бы шум поднялся, если бы фото расквашенной морды того нарика оказались в прессе?!
Авдеев отводит телефон в сторону и глубоко затягивается, чтобы не чувствовать как в очередной раз разочарование колет ржавым ножом сердце.

В какой момент ты превратился в чинушу, волнующегося только о собственном имидже, папа?

- Мне плевать на прессу, шум и…
- Конечно, тебе плевать! Ведь это благодаря мне те снимки оказались не в руках журналюг, а у моих помощников, - перебивает Алексей. - Если в следующий раз тебе приспичит помахать кулаками, то, пожалуйста, выбери менее многолюдное место, чтобы не ставить нашу семью в невыгодное положение.
- Семью? - с губ парня срывается смешок. - То, что от нас осталось, ты считаешь семьёй?
- Не начинай, Кир, - цедит сквозь зубы мужчина.
- Тогда научись называть вещи своими именами и всем будет легче. Всё, я отключаюсь. Спасибо, что позвонил. Как всегда, разговаривать с тобой - одно удовольствие.
- Нет, подожди, мы ещё не всё выяснили!
- Если тебе ещё что-то непонятно, спроси у своих ищеек и они тебе всё обо мне расскажут.
Авдеев сбрасывает вызов и, зажмурившись, опускает голову, борясь с желанием расхреначить телефон об асфальт. Внутри кипит злость, гнев и жгучая, как перец, обида. Та, что никогда не отпустит, не уйдёт и не позволит простить даже самого родного и близкого. Даже отца, которого, несмотря на его предательство, любил всё также сильно. Даже бывшего лучшего друга, за которым, как казалось раньше, мог хоть в самое пекло. Эта обида вычёркивает людей из его жизни быстро и безвозвратно. Эта обида не прощает ошибок и лжи. Она просто выжигает имена тех, кто оступился изнутри и вешает ярлык "не доверять ни при каких обстоятельствах". Непреклонная тварюга. Не будь её, ему сейчас не было бы так больно, горько и…
Он выпрямляется и замирает.
В мыслях становится пусто и тесно одновременно, потому что, наверное, он и, правда, рехнулся в конец, если видит Алёну Отрадную прямо перед собой, сидящей на скамейке, в нескольких шагах от него.
Кир громко сглатывает, чувствуя, как где-то внутри, за рёбрами, сердце срывается с ритма. Ощущение не ново. Он чувствует что-то похожее каждый раз, когда встречает её, но именно сегодня кажется, что по венам вместо крови течёт кислота. Она разъедает его поэтапно. По мере того как он понимает, что это происходит на самом деле и это даже уже мало похоже на случайность. Скорее на совпадение, которое грозится стать закономерностью. И парень бы обманул самого себя, если бы сказал, что это ему не нравится.

Ты даже не представляешь, как я нуждаюсь в тебе, Отрадная.

Авдеев шагает по направлению к девушке, наблюдая, как ветер нещадно треплет её распущенные волосы, то поднимая их вверх, то раскидывая длинными прядями по спине и плечам. На ней черное платье ниже колен, плотно облегающее фигуру, и кожаная куртка такого же цвета.
Алёна на расстоянии нескольких шагов, но его не замечает. Голова опущена вниз, ладони лежат на коленях, из-за волос, упавших на лицо не видно его выражения и Авдеева это беспокоит. Ему это не нравится. Ему хочется видеть её глаза и различать в них что-то похожее на счастье или хотя бы спокойствие, а не чувствовать тоску, что волнами исходит от неё на несколько метров вокруг. Эта тоска отдаёт солью на языке и пахнет сырой землёй.
- Алёнка, - зовет её вполголоса, но она не слышит, а у него дыхание застревает в горле.
Кир подходит ближе и останавливается напротив, пряча ладони в карманах. Смотрит сверху вниз и чувствует, как болезненно покалывает в районе грудной клетки от неуютного волнения, а в висках сбивчиво бьется пульс.

Посмотри на меня, пожалуйста.
Прошу, Отрадная.
П о с м о т р и.

И будто в замедленной съёмке он наблюдает за тем, как девушка отводит волосы от лица и, наконец, замечает его, одновременно улавливая, как затихает шум города и ветер перестаёт завывать в ушах. У неё глаза красные от слёз и искусанные губы. На щеках едва заметный румянец, которого хочется коснуться пальцами, но парень лишь сжимает их крепче в кулак и произносит на выдохе:
- Я не слежу за тобой, если ты сейчас об этом подумала.
Голос звучит хрипло и как-то грубо, что, впрочем, не удивляет. Ему, вообще, кажется, что он никогда не научится реагировать на неё спокойно.
- Я подумала не об этом.
Её голос звучит не лучше, и в сумерках карие глаза кажутся почти черными. Это обезоруживает. Заставляет смотреть, не отрываясь, и улавливать каждое её движение.
- А о чём?
- О твоём пиджаке. Он до сих пор у меня. Я забыла его вернуть.
У Кира после этих слов слабеют колени, и сердце пропускает удар. Он опускается рядом с ней на скамейку и подаётся корпусом вперёд, смотря прямо перед собой, но не видя ничего, кроме возникшего в голове воспоминания о том вечере, когда они впервые оказались настолько близко друг другу, что можно было почувствовать тепло исходящее от кожи. Когда несколько часов повернули его жизнь совершенно в другую сторону и теперь он здесь, рядом с Отрадной, и между ними не пропасть как раньше, а считанные сантиметры.
- Пусть остаётся у тебя.
- Как скажешь.
Авдеев оборачивается, почувствовав неладное, ведь она, вообще, с ним до этого момента ни разу не соглашалась, и натыкается на её внимательный взгляд. В нём видится что-то до боли знакомое, вернувшееся из его прошлой в жизни, когда это же самое выражение видел в зелёных глазах брата и в собственном отражении.
- Ты в порядке, Отрадная?
Она отводит взгляд и закрывает лицо ладонями.
- Наверное, нет.
Он видел её разной за то время, что они были знакомы, но никогда такой потерянной. Будто надежды больше нет. Будто всё сломалось и назад никогда не вернётся.
- Что случилось?
- Сегодня пятая годовщина гибели моего папы.
После этих слов, Кир чувствует себя так, будто сиганул в ледяную воду с разбега. Он крепко зажмуривается и хватает холодный воздух ртом. В груди что-то крошится на мелкие частички, пять лет сливаются в одно мгновение, а мир делится пополам.

Девочка моя. Почему ты?
Ты этого не заслужила, Алёнка.

Вот только вслух произнести сил не хватает. Получается лишь сидеть рядом и ощущать всё то, что она чувствует, вспоминать и переживать потерю, которую не восполнить больше ничем и никогда.
Парень вздыхает и ожесточенно трёт ладонями лицо. В голове словно граната взорвалась и разнесла всё к чертям в разные стороны. И дышать тяжело, и думать, и понимать, что у него с Алёной гораздо больше общего, чем представлялось ранее.
- Прости, я не знал, - произносит почти шёпотом, который тут же подхватывает ветер, унося прочь, и спустя секунду Кир зовёт дрожащим голосом, безмолвно прося убрать руки от лица и взглянуть на него. - Алёна…
Когда она, наконец, поднимает на него взгляд, то Кир видит, как у неё в глазах прячутся кометы, смешиваясь со слезами.
- Я не знал… - повторяет зачем-то, убеждая то ли себя, то ли её. - Не знал, Алён.
Отрадная кивает, плотно сжимая губы, и отворачивается.
- Он погиб до того, как мы с тобой познакомились.
- Погиб?
- В автомобильной аварии.
Авдеев шумно сглатывает и смотрит на небо, на котором уже виднеются звезды. Глаза щиплет, словно в них песка насыпали, и горло сдавливает невидимой рукой.
- Моя младшая сестра погибла в аварии. В ноябре. Почти четыре года назад.
Алёнка вздрагивает и переводит на него заплаканные глаза. Проводит внимательным взглядом по коже, словно пальцами касаясь. Будто ищет что-то. Словно заново узнаёт.
- Мне жаль, что с тобой такое произошло. Соболезную.
У Отрадной подрагивает голос, когда она касается ладонью его запястья. И если бы так сделал кто-то другой, то Кир бы церемониться не стал, потому что смерть сестры - это только его трагедия и его родных. Больше ничья. Но сейчас он лишь медленно выдыхает, смакуя это чувство, когда старая, затхлая боль, прячущаяся под кожей, отдаёт холодом, в то время как на месте её прикосновения разгорается пламя.
- Взаимно, Алёна.
Она кивает и растягивает губы в подобие улыбки, продолжая внимательно вглядываться в его лицо. Киру хочется знать, что у неё сейчас скрывается внутри. У этой девочки, у которой текут прозрачные слёзы по щекам и глаза блестят ярче любой звезды, что висят сейчас у них над головами. У той, чья рука настолько лёгкая, что физически едва ощущается, а эмоционально расщепляет его на атомы, но распасться окончательно не даёт, удерживает на месте своим касанием.
- Почему ты сидишь здесь, в парке?
- Я не хочу идти домой.
- Знакомое чувство.
Кир тоже не хотел появляться дома после смерти сестры. Не хотел видеть закрытую дверь её комнаты, за которой мама сходила с ума от горя. Предпочитал не слышать шаги отца, который уезжал на работу ранним утром и появлялся поздней ночью. Не мог смотреть в глаза брата и окунаться с головой в пустоту, будто та авария забрала у них не только Алису, но и способность жить.
- Только уже стемнело и, кажется, скоро дождь совсем разойдётся.
Алёнка оглядывается по сторонам как-то непонимающе, растерянно, словно впервые видит этот парк, аллеи и скамейки.
- Ты уже давно здесь?
- Кажется, да.
- Тогда, если тебе не хочется домой, то пойдём со мной.
- Куда? - в её глазах появляется удивление вместо прозрачных слёз и Кир считает это своей личной победой.
- К Михе. Его дом в пяти минутах ходьбы отсюда...
- Нет. Я… Нет. Не нужно, - резко обрывает девушка и убирает руку с его запястья, но парень успевает перехватить её ладонь и потянуть за собой.
Это предложение ему кажется хорошей идеей. Самой верной в сложившейся ситуации. Но если бы те считанные сантиметры, что разделяли их, исчезли - исчезли навсегда, то он бы посадил её в такси и увёз к себе. И не оттолкнул бы. Не отпустил. Потому что хочет уже чувствовать землю под ногами и узнавать себя в зеркале. Хочет спокойно дышать и при этом знать, что следующий вдох не будет болезненным. Хочет вот так, как сейчас, греть её тонкие пальчики своими и не бояться, что через секунду она может их отнять.

Хочется, чтобы ты была рядом, Отрадная.
Ты бы только знала, как мне это необходимо.

- Тебе же все равно не хочется домой, Отрадная, - он делает несколько шагов в сторону дорожки, которая ведёт к выходу из парка и останавливается. - Останешься у Мишки сегодня?
Даёт право выбора. Ждёт пока в карих глазах появится согласие, прежде чем идти дальше.
- Так нельзя, Кир, - его имя звучит мягко, срываясь с её губ. Отзывается мурашками по спине. - Миша меня не приглашал.
- Меня тоже, - невесело усмехается Авдеев. - Но это не отменяет того факта, что ему сейчас нужна наша помощь.
Алёнка хмурится, сомневаясь, а у Кира зудит под кожей от того, как хочется разгладить пальцем эту складочку между бровями. И, наверное, он поступает неправильно, если ведёт её в таком состоянии за собой туда, где Михе ничуть не лучше. Парень, вообще, сомневался, что Романов в состоянии принимать гостей, но и бросать кого-то одного из них ради другого он был не намерен.
- С ним что-то произошло? - спрашивает девушка, смотря на него из-под ресниц.
- Да, - просто отвечает Авдеев, не вдаваясь в подробности, и незаметно выдыхает с облегчением, когда Отрадная кивает и несмело шагает к нему ближе.
Погода портится окончательно, когда они добираются до дома Романова. Мишка встречает их босиком, в одних джинсах и лёгкой футболке. Смотрит с высоты своего роста, недовольно поджав губы и сложив руки на груди. Под глазами тёмные круги, а во взгляде усталость.
- Неожиданно, - удивлённо вскинув брови, хмыкает друг себе под нос, но наткнувшись на напряженный взгляд Кира, исправляется и пытается улыбнуться. - Привет, Алён. Рад тебя видеть. Заходите.
- Привет, Миша, - вежливо здоровается Отрадная и со смущённой улыбкой проходит в дом после того, как парень кивком приглашает зайти внутрь.
Девушка замирает в прихожей, опасливо оглядываясь. У Кира же сердце пропускает удар, когда при нормальном освещении он замечает, как Отрадная осунулась с их последней встречи. Он смотрит на неё, пытаясь понять, кажется ему это или нет. Смотрит долго, въедливо и понимает, что, нет, не кажется, и в этом чёрном, плотно обтягивающем стройную фигурку, платье она выглядит ещё тоньше.

Как тебя только ветром не унесло, Отрадная?

- Замёрзли? - участливо интересуется Романов и хлопает его по плечу, вырывая из мыслей. - Я сейчас чай поставлю.
Алёнка что-то отвечает, отдаёт Мишке куртку и проходит в гостиную, осторожно ступая по полу, будто один неверный шаг - и вселенная окончательно развалится. Кир её понимает, потому что каждую годовщину смерти сестры он чувствует то же самое. Только она оказалась сильнее его. Отрадная в своём состоянии ещё как-то находила в себе силы растягивать губы в улыбке. У Кира же в такие моменты хватало сил только на то, чтобы не упиться в хлам.

Я всегда знал, что слабее тебя, Отрадная.

Авдеев идёт на кухню, где его ждёт друг.
- И что это значит?
Мишка пытается казаться нормальным - хозяйничает, хлопает дверцами шкафчиков и достаёт кружки, ложки, сахар. Неестественно выпрямляет спину и старается не смотреть в глаза, словно Кир и так не знает какие мысли засели у него в голове.
- А на что это похоже? - спрашивает Авдеев и отрицательно качает головой, когда друг предлагает чай. - Я буду кофе.
- На мазохизм? - ехидничает Романов. - И не поздно ли для кофе?
- Сегодня в самый раз, - отвечает Кир. - Я её в парке встретил. Случайно.
- Случайности не случайны? - ухмыляется под нос Миша, наливая в кружки кипяток.
- У неё отец пять лет назад погиб в автомобильной аварии.
Романов замирает с чайником в руке и переводит взгляд на друга.
- Я не знал.
- Я тоже, - вздыхает Авдеев, и оттолкнувшись от стола, подходит к Мишке. - Можно она сегодня у тебя останется, Мих? Присмотришь за ней?
- Конечно, какие вопросы, - пожимает плечами парень, и будто догадавшись о чём-то, смиряет его подозрительным взглядом. - А ты собрался куда-то что ли?
Кир кивает и отводит взгляд на кружки, стоящие на столе.
- Я рано утром улетаю в Лондон. Дядя давно звал в гости и…
- Кирюх, чтоб тебя! - морщится Романов. - Не берись врать, если не умеешь. Давно уже пора это понять. Если собрался к Денису, то вперёд, но я бы не советовал. Только время зря потратишь.
- Надеюсь, что, нет, не потрачу.
- Не надейся даже, - зло фыркает Миха, и резким движением схватив кружки, направляется к двери. - Ты же его не первый день знаешь.
Кир идёт следом, ничего не ответив на последнюю реплику друга, который явно был недоволен его решением.
- Ален, держи чай, - Миша отдаёт девушке кружку и садится рядом.
- Спасибо, Миш.
Отрадная мягко улыбается, и Кир чувствует, как узел внутри ослабевает. Становится чуть-чуть легче, даже не смотря на то, что Миха злится и смотрит исподлобья. Авдеев его недовольство старается не замечать. Пусть злится. Может, хотя бы так ему будет проще.
Он расслабляется окончательно, кажется, впервые за достаточно долгое время, когда спустя несколько часов Романов засыпает под телепередачу, которую с удовольствием высмеивал, заставляя Отрадную всё менее натянуто улыбаться. Кир наблюдает за тем как девушка, увидев тёплый плед, лежащий свёрнутым на кресле рядом с ней, заботливо укрывает им Мишку, будто делала это уже не раз, и ощущает, как спокойствие тёплой волной разливается по венам.
- Никогда не видела Мишу таким недовольным, - тихо произносит Отрадная, замечая его взгляд. - Это из-за меня?
Кир мягко улыбается и качает головой не в силах перестать наслаждаться этим ненормальным, совершенно новым для него умиротворением.
- Он злится на меня, - отвечает парень и, заметив, как она устало ведёт плечами, поднимается на ноги, выключая телевизор. - Пойдём. Я провожу тебя в комнату.
Девушка без слов следует за ним и, когда они останавливаются возле двери одной из гостевой, произносит то, из-за чего у него так сладко что-то переворачивается в груди и начинает покалывать кончики пальцев.
- Спасибо за помощь, Кир. Если бы не ты, то я, наверное, до сих пор там сидела. Ты снова меня спас.
- Не нужно благодарить, Алёна, - впивается в её лицо взглядом, запоминая этот момент на следующие дни, что проведёт без возможности с ней увидеться. - На самом деле я хотел попросить у тебя помощи.
- У меня? - удивляется Отрадная, недоверчиво вскинув брови.
- Присмотришь за Мишкой, пока меня не будет? Мне нужно уехать на пару дней.
Отрадная медленно кивает, соглашаясь, кажется, не до конца понимая суть просьбы.
- Спасибо. Мне так будет спокойнее.
- Не нужно благодарить, - повторяет его фразу, вызывая у парня неконтролируемое желание улыбаться и остановить время, чтобы простоять с ней вот так ещё какое-то время, но у него самолёт через пять часов и несобранные вещи, за которыми нужно возвращаться к себе в квартиру.
Кир переводит взгляд на часы и вздыхает, понимая, что если он хочет успеть, то нужно уходить прямо сейчас.
- Тебе пора? - спрашивает девушка, будто прочитав его мысли.
- Да, пора, - он смотрит ей в глаза, сам не понимая, что хочет в них увидеть.
- Тогда… До встречи?
Она застенчиво обнимает себя за плечи и отступает на шаг назад, к двери, отводя глаза в сторону, прячась от него за этими жестами.
- До встречи, Алёнка, - парень кивает на прощание и отрывается от стены, на которую опирался плечом.
Но пройдя несколько шагов, останавливается, и, опомнившись, резко оборачивается, поспешно проговорив:
- Чуть не забыл, Отрадная, - Алёна уже открыв дверь, поворачивается к нему и он очень надеется, что не выглядит в её глазах как полный идиот. - Спокойной ночи.
- Спасибо, - она улыбается, и парень улыбается в ответ, потому что иначе не может. - И тебе спокойной ночи.
Кир снова кивает и, наконец, уходит, оставляя девушку одну, по пути набирая номер такси подрагивающими от волнения пальцами и игнорируя появившуюся в голове назойливую, немного пугающую мысль.

Кажется, я влюбился в тебя ещё больше, Отрадная.

 » 6. Олег

«С утра ты больше не моя, и солнце раздевает тени.

Ты, как вечерняя звезда - светишь в мире одна такая во вселенной»

303 Каратиста — Утро

У Олега непроницаемый взгляд, по которому редко можно прочитать, о чём он думает. Так уж воспитали – на публике держи всё при себе, а в одиночестве делай, что душе угодно.
Сейчас Королёв стоит в безлюдном парке под сгущающими сумерками, в нескольких метрах от скамейки, на которой сидит Алёна. И ему очень хочется сделать то, о чём он думает ещё с самого утра – просто подойти к ней и увезти домой, но…

держи всё при себе, Олег, помнишь?

Поэтому он остаётся стоять на месте и смотреть на неё вот так, издалека, про себя жалея, что дал ей уйти из дома сегодня утром. Это чувство преследует его уже четвёртый год именно в этот день и ему не остаётся ничего, кроме как примерить на себя роль стороннего наблюдателя. Не вмешиваться, делать вид, что не замечает, как Инна переживает годовщину смерти бывшего мужа, тщательно маскируя любой намёк на эмоции, и верить, что она уходит из дома для того, чтобы посетить салон красоты или встретиться с подругами, а не на кладбище. В отличие от неё Алёнка ускользала молча, прячась за чёрным цветом одежды и оставляя браслеты, подаренные им, на столе. Как безмолвное напоминание или предупреждение.

Не сегодня, Олег.

Это, честно говоря, раздражает не на шутку, но Королёв терпеливо ждет наступления завтрашнего дня, потому что знает, что через несколько часов жена перестанет пытаться выдавить из себя равнодушие, а Отрадная вновь станет той Алёнкой, к которой он успел привыкнуть за эти годы, и всё вернётся на круги своя. Ему только нужно заставить себя развернуться и поехать домой, к сыну, но он каким-то образом замечает, как она ёжится под очередным порывом ветра, ведёт плечами, будто пытаясь сбросить его взгляд, и тонет в иррациональном желании следовать за ней по пятам, смотря в её глаза полные безысходности и опустошения. У него со временем даже получилось научиться отличать эти эмоции друг от друга. Вот только понять каково это так и не смог, несмотря на то, что видел их в Алёнкиных карих радужках почти каждый день.

- Оно похоже на болото, - ответила Отрадная на его вопрос «зачем?» несколько лет назад, находясь в больнице после неудачного суицида. – Или на лёд, трескающийся под ногами. Секунда, две, три и… дышать больше нечем, понимаешь, Олег?

Эти слова были первыми, которые она ему сказала, когда он впервые появился в её палате после того случая в ванной. Королёв сначала подумал, что это из-за лекарств девочку на такие высокопарные сравнения пробило, но потом до него дошло, что, нет, не в таблетках дело и даже не в её впечатлительной натуре. Похоже, безысходность и, правда, кошмар тот ещё, раз заставляет людей искать выход в причинении себе боли острым лезвием. Единственное, что Олег отчётливо понимал, так это то, что раны на запястьях, предплечьях и бедрах может заменить петля на шее или полёт из распахнутого настежь окна. Поэтому дать Алёнке возможность разглядеть это самое спасение, которое она с таким рвением искала, в нём самом, мужчине показалось единственным выходом. Замкнуть её внимание на себе. Показать, что эмоции можно выплеснуть другим, менее болезненным и вредящим здоровью, способом. Взять контроль над жизнью этой девочки в свои руки. Потому что её мать, Инна, с этим бы никогда не справилась. Его жену саму иногда накрывало эмоциями так, что Королёв не узнавал в поникшей, усталой женщине с пустым взглядом ту холёную блондинку, что вышла за него замуж четыре года назад.

- Я не знаю, почему это происходит… Я не знаю, зачем он мне снится… - однажды ночью прошептала ему Инна, подумав, что он спит. - Я же пытаюсь. Я же живу дальше… Только всё равно воздуха, будто бы не хватает, понимаешь, Олег?

На утро она сделала вид, что этих слов, сказанных в темноте, не было, и Олег не стал настаивать. Он просто в который раз убедился, что жена с Алёнкой похожи друг на друга гораздо больше, чем сами думают. Это заставило его ещё раз убедиться в своём решении и следовать ему, уже который год подряд. Дать Инне то, что, по её мнению, называется хорошей семьёй, лишь бы только не слышать от неё признаний, природу которых он не понимал. А Отрадной разрешить страдать раз в год, как она думала, в одиночестве. Большего он позволить не мог и, честно говоря, не хотел.
Обычно этот день проходил словно по сценарию. Алёнка ускользала из дома с самого утра, Олег следовал за ней, оставляя жене записку на кухонном столе, в которой говорилось о его важных делах, а в ответ получал смс-сообщение с аналогичным содержанием. Отрадная гуляла по городу, не обращая внимания ни на кого, полностью погружённая в свои мысли и переживания. Она, кажется, даже не замечала слёзы, что скатывались у неё по щекам. Заканчивался этот день тем, что он, убедившись, что Алёнка не собирается делать глупости, отправлялся домой, где ждал её прихода, сидя на кухне и потягивая коньяк. Она возвращалась с покрасневшими глазами, сразу же скрываясь в своей комнате и не поднимая на него потухшего взгляда. А ему так хотелось взять её за плечи и рассказать правду про человека, потерю которого она до сих пор не могла пережить. Обличить этого лживого мёртвого сукина сына во всех его грязных делишках, чтобы Отрадная больше не лила по нему слёзы, не вспоминала, не тосковала.

- "Однажды я заберу у тебя всё, Николай" - в день, разделивший его жизнь на до и после, пообещал Олег своему бывшему партнёру. - "Я лишу тебя самого важного".

Тогда ему казалось, что самое важное для Николая Отрадного - бизнес, деньги и власть. Но потом до Королёва дошло, что самое ценное для предавшего его ублюдка - семья. Жена и дочь, которые остались совершенно одни после того, как их муж и отец подорвался в собственной машине. И Олег выполнил своё обещание. Забрал у него всё. Теперь Инна носит его фамилию, бизнес находится в его руках, а Алёна шепчет его имя, когда…

Надеюсь, ты там, в аду, жалеешь о каждом своём поступке, Отрадный.

Мужчина поднимает голову вверх, всматриваясь в тёмное небо. Ещё немного, и моросящий дождик разойдётся в полноценный дождь. Ещё немного и непрошенные воспоминания накроют и его тоже, поэтому Королёв встряхивает головой, пытаясь прийти в себя. А когда самообладание возвращается он вновь смотрит в сторону девушки на скамейке и неожиданно замечает стоящего напротив неё высокого парня в тёмной одежде. Олег прищуривается и к своему удивлению узнаёт в нём старшего сына Авдеева. Неосознанно шагает вперёд, оставаясь всё также незамеченным, а мальчишка в это время садится рядом с Алёной. Между ними расстояние в несколько сантиметров и Королёву это не нравится. Очень сильно не нравится. Совершенно некстати вспоминается один из вечеров, когда мужчина мог позволить себе не появляться дома, отправив жену с сыном отдыхать на море, и закрыться в своей старой квартире вместе с Отрадной. В тот день у неё ярко блестели глаза, губы были опухшими от поцелуев, и он не отпускал её от себя дальше, чем на пару шагов. Сегодня у неё губы искусаны почти до крови, а её ладони касается какой-то мальчишка в кожаной куртке.

Какого черта, Алёна?
Какого, бл*ть, ты ему это позволяешь?!

Олег достаёт телефон из кармана пальто и набирает номер девушки, но она неожиданно поднимается на ноги и стремительно уходит за старшим сыном Авдеева. В динамике раздаются длинные гудки, а с неба начинают падать холодные капли.

держи все при себе, Олег
п о м н и ш ь?

Даже тогда, когда хочется сорваться следом.
Даже тогда, когда с ней другой.
Даже тогда, когда контроль, на котором ты выстроил всю свою жизнь, вдруг ускользает на твоих же глазах.

 » 7. Алёна

“Позвони”
Алёна в очередной раз проводит взглядом по одному единственному слову в смс-сообщении и вздыхает. Растерянно вертит телефон в руках, раздумывая, а затем убирает его обратно в карман куртки. Маме написала, тётю предупредила, что приедет к ней сама, а остальное… Нет. Не будет отвечать. Не сегодня. Не этим утром.
Отрадная поднимается с постели и подходит к зеркалу. В отражении на неё смотрит растрепанная со сна и уставшая после вчерашнего тяжёлого дня девушка, красные опухшие глаза которой выдают её разбитое состояние с головой. Она проводит пальцами по волосам, пытаясь их распутать, но, кажется, запутывает ещё больше.

Запутывать саму себя ты умеешь как никто другой, Алёна.

Сдавшись, девушка откидывает волосы за спину и отворачивается от зеркала. Хорошо, если можно было бы отвернуться так же от мыслей, что с того момента, как она открыла глаза шумным роем жужжат в голове. Тогда возможно и дышать бы стало легче. Хотя бы на минуту. Ей этого бы с лихвой хватило.
Отрадная забирает лежащую на кровати куртку и выходит из комнаты, где провела несколько часов, за которые успели высохнуть слёзы на щеках и согреться пальцы на руках после длительного времяпрепровождения на улице. Она так и не смогла вспомнить каким образом оказалась в том парке, где успела так сильно замёрзнуть и встретить Авдеева. Хотя именно это пыталась сделать, чтобы отвлечься, когда за спиной закрылась дверь гостевой комнаты, а шаги Кира в коридоре окончательно стихли. В тот момент стало невыносимо тихо и оглушительно громко одновременно. Тихо - потому что не могла заставить себя пройти вглубь комнаты и так и осталась стоять, прижавшись спиной к двери в темноте, почему-то задерживая дыхание. Громко - потому что время не лечит, не успокаивает и не подсказывает, как избавиться от этой боли, что не только тело пропитала, но и мысли с воспоминаниями. Их Алёнка старалась защитить даже от самой себя, потому что отчаянно боялась испортить или стереть из памяти детали, без которых дышать станет совсем невозможно. Она даже записывала некоторые из них в дневник в мягкой обложке ярко-розового цвета - последний подарок отца. Когда делилась ими с бумагой, то почерк менялся сам собой, и Отрадная превращалась в ребёнка с подрагивающими от переживаний пальцами и шрамами на теле. Писала письма на разноцветных страницах, которые никогда не будут отправлены, так как их адресат погиб на её глазах несколько лет назад. Вырывала из памяти любимые стихи, которые папа читал ей перед сном вместо сказки, и записывала их раз за разом, боясь забыть. Потому что они - это одно из немногого, что получалось произнести вслух, когда приходила на отцовскую могилу.
И тогда с губ срывалось:
А я все тебе не пишу, не пишу.
Так уж выходит.
День не пишу.
Два не пишу.
И месяц…*
Вместо: “Папа, я упала и не могу подняться”, что, не останавливаясь, крутилось в мыслях, когда глаза натыкались на высеченное на тёмном граните “Любимый отец, муж, брат”.
Девушка иногда задавалась вопросом, смогла бы она рассказать папе обо всём, что связывает её и Олега, если бы он был жив. Представляла себе, как она стоит перед отцом и произносит, захлёбываясь слезами:
Папа, я предала тебя.
Или, заламывая руки, едва слышно шепчет:
Папа, я ошиблась.
А в конце добавляет охрипшим голосом:
Папа, мне больно.

Ответ на этот вопрос находился сразу же, стоило только ей увидеть чёрно-белую фотографию на памятнике.

Не смогла бы, Отрадная.
Потому что ты слабая. У тебя душа изранена и следы, оставленные губами отчима, горят на коже. У тебя пропасть под ногами, в которую ты падаешь с открытыми глазами. И сердце не видит выхода. Лишь бьётся, притворяясь, словно оно всё ещё живое, но ты-то знаешь правду.

Алёна жмурится и проглатывает комок, вставший поперёк горла. Да, она знает правду. Она её чувствует. Это ощущение горчит на кончике языка и колется под рёбрами. И ей бы пора уже научиться не замечать её, словно всё так и должно быть, но когда она открывает глаза и видит перед собой замершего в растерянности Романова, то не может удержаться от судорожного вздоха.
- Алёнка, ты как? С тобой всё хорошо? Ты побледнела…
В голубых глазах Миши читается явное беспокойство, граничащее с испугом, и девушка заставляет себя растянуть уголки губ в улыбке.
- Доброе утро. Со мной всё нормально.
- Ты уверена? - Романов подходит ближе и Алёне только спустя секунду удаётся разглядеть в его руках кухонное полотенце и телефон с включённым экраном.
- Да, уверена, - Отрадная отступает от стены, к которой прислонилась спиной, и запускает ладонь в волосы, убирая пряди назад. - Не переживай за меня.
- Легко сказать, когда ты так выглядишь… Ладно, раз ты так говоришь, то поверю тебе на слово, но, если что, то скажи сразу, ладно? - дождавшись от неё кивка, парень добродушно улыбается и меняет тему. - Проходи на кухню. Я как раз кашу сварил. Манную. Будешь?
- Миша, я…
- Ты же не собираешься уходить, Отрадная? Не думай даже об этом. Не отпущу. Раз Кирюхи нет, значит, ты мне составишь компанию за завтраком. Возражений не принимаю.
Девушка молчит несколько секунд, пытаясь найти в себе силы отказаться, но, когда они, наконец, появляются, с губ почему-то срываются не те слова, которые она хотела произнести.
- А… Кир уже уехал?
Голос звучит неуверенно и тихо, но Романов слышит её вопрос с первого раза и хитро щурится, наблюдая за тем, как Алёна отводит взгляд в сторону и прячет руки за спиной, пытаясь скрыть неловкость.
- Ночью ещё… - протягивает Миша и не дожидаясь от неё реакции, будто невзначай продолжает. - А что такое, Алён? Могу позвонить ему, если что нужно…
Девушка опускает голову вниз, скрывая румянец, появившийся на щеках, за завесой тёмных волос, и проговаривает:
- Нет, ничего. Не нужно никому звонить.
Романов ухмыляется, пожимая плечами, и идёт на кухню, мысленно наказав себе позже рассказать об этом моменте другу. Парень готов был поспорить на что угодно, что Киру эта информация понравится.
- Ладно, как скажешь, - Миша оглядывается, проверяя, идёт ли она за ним следом. - Давай, садись завтракать, а потом, если захочешь уехать, то я вызову такси. Договорились?
- Хорошо, - со вздохом соглашается девушка и садится на отодвинутый одногруппником стул. - Может, мне тебе помочь?
- Ещё чего! - фыркает одногруппник, не спеша передвигаясь по кухне. – Ты всё-таки моя гостья.
- Незванная… - бормочет Отрадная себе под нос, сама, не замечая, сколько горечи слышится в её голосе.
- Алён, - неуверенно зовёт парень, обернувшись к ней с тарелкой и кружкой в руках. - Это… В общем… Мне Кир рассказал вчера про твоего папу, - Миша ставит перед ней тарелку с завтраком и робко дотрагивается до плеча. - Соболезную, Алёнка. Правда. Мне очень жаль…
Она замирает, чувствуя, как комок слёз перекрывает горло, и сцепляет пальцы в замок, лежащие на коленях. У Романова в небесно-голубых глазах читается искреннее сочувствие. У неё от этого взгляда сердце в груди сжимается и хочется зарыдать в голос, но она прикусывает нижнюю губу и кивает.
- Ты только не злись на Кирюху, ладно?
Парень убирает руку с её плеча и садится напротив.
- За что мне на него злиться? - глухо выдавливает из себя Отрадная.
- Ну… - Миша запускает пальцы в непокорные кудри, собираясь с мыслями, и вздыхает. - Что он рассказал мне про твоего…
- Это же не секрет, Миш, - прерывает. - Я не злюсь.
- Он… Он просто...
Она вздёргивает бровь, не понимая, а Миша молчит некоторое время, будто раздумывая продолжать свою мысль дальше или нет.
- Кир беспокоится о тебе, - наконец, решается одногруппник.
Алёна хмурится, запутываясь в словах Романова ещё больше, но разобраться в них не получается ни через секунду, ни через минуту звенящей тишины, и, когда ту нарушает телефонный звонок, девушка невольно вздрагивает. Миша бросает на неё странный взгляд прежде, чем ответить.
- Привет, дружище. Как дела?
По тому, как одногруппник меняется в лице, она сразу понимает, чей голос звучит в динамике смартфона. Парень улыбается, смотря на неё чуть прищурившись, и внимательно слушает.
- Ага, рядом со мной. Я тебе что, почтальон что ли сообщения передавать? Сам и спросишь, - он отнимает телефон от уха и протягивает ей, продолжая улыбаться.
Алёнка смотрит несколько секунд на смартфон, собираясь с мыслями, и забирает его из рук одногруппника, слишком поздно замечая, как рукав платья задирается, открывая белесые полосы, не скрытые браслетами. Она его нервно одёргивает, скрывая шрамы, и бросает напряжённый взгляд на парня. Миша же отворачивается, делая вид, что ничего не заметил и Отрадная благодарна ему за это в отдельности.
- Слушаю.
Девушка переводит взгляд на свой нетронутый завтрак, ожидая ответа.
- Отрадная.
- Авдеев.
Со стороны её обращение, наверное, кажется не совсем нормальными, но Миша лишь прячет понимающую ухмылку, отпивая чай из кружки.
- Как ты?
Кир улыбается. Алёнка сама не понимает, откуда может знать, что он сейчас делает, находясь за несколько тысяч километров от неё, но почему-то уверена в этом. Он улыбается и курит.
- Хорошо. Ты?
- Тоже.
Девушка ведёт плечами, глубоко вздыхает, набирая в грудь побольше воздуха, и неожиданно для себя самой выпаливает:
- Бросай уже курить, Кир. Это вредно для здоровья.
Миша, сидящий напротив неё, давится чаем, а Кир на том конце провода - дымом. Девушка же сидит, неестественно выпрямив спину, ожидая от Авдеева привычное "а тебе какое дело до меня, Отрадная?" или "ты не имеешь никакого права мне указывать", но вместо этого слышит в трубке немного хриплое:
- Хорошо. Как скажешь, Алёнка.
И если ещё вчера вечером она готова была умолять его, чтобы он не молчал, то теперь еле сдерживалась, чтобы не попросить его об обратном, потому что этим утром каждое его слово, словно почву из-под ног выбивало и выводило из равновесия.

Помолчи, золотой мальчик, пожалуйста.
п о м о л ч и.

- Ты у Михи сегодня останешься?
Кир её немой просьбы не слышит, и она устало трёт переносицу, чувствуя, как головная боль начинает пульсировать в висках.
- Нет, мне нужно сначала уехать к тёте, а затем вместе с ней на… - голос срывается совсем некстати. - На кладбище.
- Понял.
Алёнка каким-то шестым чувством осознаёт, что за этим простым "понял" скрывается гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Она вспоминает его вчерашнее "моя младшая сестра погибла в автокатастрофе" и немного расслабляется. Потому что он действительно понимает, что сейчас с ней происходит и смысла строить из себя сильного человека уже не остаётся. По крайней мере, не сегодня и не перед ним.
- Тогда держись, Отрадная, и… - парень внезапно замолкает, заставляя её недоумённо нахмуриться в ожидании продолжения своей фразы.
- Что?
- Просто держись, Алёнка, хорошо? Этого пока достаточно.
- Для чего?
- Для всего, - и практически без перехода, не давая ей возможности задать очередной вопрос, поспешно спрашивает. - Передашь Михе телефон?
Девушка молча протягивает смартфон одногруппнику и отворачивается, чувствуя на себе его внимательный взгляд. Тянется за кружкой и отпивает почти остывший приторно сладкий чай, слушая, как Романов разговаривает с другом.
- Да, хорошо всё. Да, Кирюх, я понял. Понял я, говорю. Слушай, ты меня за идиота держишь что ли? Хорошо всё у нас! Я тебе уже десятый раз это говорю! Кто орёт? Я ору? Кирюх, братишка, а не пойти ли тебе в… - Миша недовольно фыркает и закатывает глаза. - Да, именно туда я тебя и посылаю, как ты догадался? Так, всё, прекращай мне мозг выносить! Ещё спроси, не болит ли у меня горло и тепло ли я одет! Лучше скажи, сам ты как? Нормально долетел? Дядя встретил тебя? Ден...
У Миши внезапно меняется тон голоса, и Алёнка украдкой замечает, как он устало трёт глаза и вздыхает, будто вся тяжесть мира в эту секунду обрушилась на его плечи.
- И за какие грехи мне это наказание? Нет, мне звонить не надо. Пусть лучше позвонит родителям и хватит на этом. Я всё сказал, Кирюх. Да, хорошо, до связи.
Романов кладёт телефон на стол и одним глотком допивает остатки чая. Морщится и с громким стуком ставит чашку обратно.
- Остыл. Алён, давай, ещё по кружечке?
- Мне пора уже, Миш. Тётя ждёт, - Отрадная поднимается на ноги и натягивает курточку на плечи. - В следующий раз, хорошо?
- Хорошо, но смотри мне, в следующий раз не отделаешься.
Парень встаёт следом за ней и тепло улыбается, будто разговора, расстроившего его, не было вовсе. Отрадная растягивает уголки губ в слабой, но искренней улыбке в ответ и согласно кивает, почему-то не против того, чтобы этот самый следующий раз когда-нибудь случился. Пусть Романов, словно насквозь её видел, и говорил не совсем понятные ей фразы, но с ним Алёне было не так сложно, как с остальными. Будто дышалось свободнее. Так она ощущала себя только рядом с Ромкой, когда плечи не сковывало напряжением и мышцы лица не болели от натянутой улыбки.
- Алён, - внезапно зовёт её Миша у ворот дома, когда она уже почти закрыла за собой дверь такси. - Ты это… Заходи, если что, ладно? Я почти всегда дома и… Не знаю, - парень пожимает плечами, щурясь из-за сильного порыва ветра. - Если тебе некуда будет идти, то приходи сюда. У меня ещё горячий шоколад есть и зефирки от Кира спрятанные. Знаешь, он от них без ума ещё с детства, может килограммами есть, поэтому приходится убирать с глаз периодически. Мне, конечно, не жалко, но не в таком же количестве…
Отрадная, не выдержав, смеётся, машинально представив Авдеева, поглощающего зефир и время от времени прячущего от него сладости Романова. Становится тепло и горько одновременно. Тепло, потому что ей действительно хочется выпить с Мишей горячего шоколада и съесть зефир. Горько, потому что это тепло уйдёт из её жизни сразу же, как только она захлопнет за собой дверь машины и поедет к тёте, которая ждёт её возле ворот кладбища. От этой мысли слёзы подступают к глазам и сдавливает под горлом.
- Хорошо, Миш, - голос срывается. - Договорились.
Дверь закрывается, и машина трогается с места. Романов остаётся позади, как и её ненадолго обретённое «неодиночество». Впереди мокрая от дождя дорога и встреча с отцом, после которой она ещё несколько дней будет приходить в себя.
Когда Алёна выходит из такси, то её встречает запах сырой земли, крик воронов над головой и Марго, укутанная в едва заметное облако сигаретного дыма, и скрывающая глаза за тёмными солнцезащитными очками, даже несмотря на то, что уже который день небо было затянуто серыми тучами.
- Привет, малыш.
Маргарита тянет губы в улыбке и спешно тушит сигарету, словно не прикурит следующую через минуту, когда они дойдут до нужной им могилы.
- Здравствуй, Рита.
Отрадная подходит к женщине и прижимается к ней, обнимая, собирая пальцами дорогую ткань пиджака на спине. От тёти помимо сигарет пахнет её любимыми духами и мятной жвачкой, которую она торопливо закидывает в рот, крепко обнимая племянницу в ответ.
- Как ты?
Алёнка молчит, подсчитывая оставшиеся секунды про себя, зная, что тётя не обидится, если не услышит от неё ответа. Гордеева и так прекрасно видела своими глазами опущенные плечи, бледную кожу лица и подрагивающие губы, которые говорили сами за себя.

Никак, Марго.
Я в свои девятнадцать лет уже не в первый раз приезжаю на могилу любимого отца. Как мне ещё быть?

- Алён, ты скоро просвечивать будешь. Тебя мать не кормит, что ли совсем? - хмуро спрашивает женщина и проводит ладонью по длинным, вьющимся от моросящего дождя волосам племянницы.
У Риты такие же, только в отличие от Алёны не такие длинные и всегда уложенные в деловую и стильную причёску.
- Может, мы уже пойдём? - отстраняется Отрадная, снова оставляя вопрос тёти без ответа, когда понимает, что дальше тянуть время смысла уже не осталось.
- Пойдём, малыш.
До могилы отца ровно сто восемьдесят восемь шагов по прямой и направо. Алёна шагает быстро, постепенно замедляясь, выравнивая дыхание и закусывая губы, чтобы сдержать крик внутри себя, который звучит на где-то на задворках сознания уже пятый год подряд и отзывается дрожью по всему телу. Чтобы его не было слышно хоть какое-то время, приходится предавать маму и вязнуть в омуте отвращения к себе и ненормальной тяги к человеку, к которому влечь в принципе не должно.
Она открывает калитку, краем глаза замечая, как вспыхивает огонёк зажигалки и шелестит пачка сигарет. Маргарита останавливается возле оградки, не проходя дальше, и проводит по щеке тыльной стороной ладони, не желая, чтобы кто-либо увидел её слабость.
Алёнка же так не могла. Она научилась прятать глаза от мамы и скрывать засосы на коже косметикой и одеждой, но только плакать в этот день открыто, не заглушая всхлипы подушкой и не закрывая дверь своей комнаты на ключ, было её привилегией. То, что позволяло ей протянуть окоченевшие пальцы и дотронуться до холодного гранита, вспоминая, какими у папы были тёплыми и нежными ладони, которыми он заплетал её косы или завязывал шнурки на кроссовках.
- Привет, пап.
Девушка проводит рукой по фотографии, смахивая с неё капли дождя, и криво улыбается.
Папа бы забеспокоился, не увидев её улыбку. Он бы осмотрел её внимательным взглядом с головы до ног и сначала предоставил бы Алёне самой возможность рассказать то, что её беспокоит, а если бы она промолчала, то докопался бы до правды сам. Перевернул бы весь мир лишь из-за одной мелочи, которая мешает его дочери спокойно себя чувствовать. Иначе и быть не могло. Потому что она его маленькая копия. Папина дочка во всём, начиная с внешности и заканчивая характером, привычками и повадками, которые так раздражали маму. Например, невероятное упрямство, которому ей почти никогда не удавалось противостоять или манера смотреть исподлобья с недоверием и сомнением, что выводило родительницу из себя ещё сильнее. Алёнка часто слышала, как мама упрекала отца в том, что он отодвигает её на второй план, настраивает дочь против неё и забирает всё внимание себе. Папа же спорить на эту тему не желал, лишь бросал едкое: “Может, вместо того, чтобы выносить мне мозги круглыми сутками, ты начнёшь вести себя как нормальная мать?” и уходил, громко хлопнув дверью.
- Мама приходила, да? - негромко спрашивает Отрадная, заметив небольшую кучу вырванной травы в стороне.
Алёна, представив, как мама с идеальным маникюром выдергивает пожелтевшую, сырую от дождя траву, прижимает ладонь ко рту и громко всхлипывает.
- Мы так скучаем, пап.
Она садится на лавку, не обращая внимания на то, как от железа веет холодом, и не отрывая глаз от черно-белого фото. Сидит, не двигаясь, не замечая, как усиливается ветер и как тётя достаёт четвёртую по счёту за время пребывания здесь сигарету. До боли в лопатках неестественно выпрямляет спину и до хруста в костяшках сжимает в замок пальцы.
- Мне есть, что рассказать тебе, папа, - беззвучно, одними губами. - Но… Я… Я не могу. Прости.

Не могу, потому что боюсь.
Не могу, потому что страшно.
Не могу, потому что на этот раз вместо лезвия в руках может оказаться горсть белых таблеток и…

Алёнка громко сглатывает и облизывает пересохшие губы.
Папа бы не простил ей такие мысли. Мама не простила её до сих пор, и он, наверное, впервые в жизни был бы с ней полностью согласен. Он бы не смог принять эту слабость в ней.
Отрадная раньше, и сама бы не поняла, не приняла и не простила бы, а сейчас в любое время года носит закрытую одежду, скрывая под ней исполосованные запястья, плечи и бёдра, и спит по пять часов в сутки, большую часть времени укутавшись в одеяло с головой и безуспешно пытаясь уснуть.
Инна считает, что дочь строит из себя жертву и хочет, чтобы на неё обратили внимание. Олег уверен, что без его всепоглощающего контроля, что оборачивался для них обоих вязкой трясиной, из которой выхода уже не осталось, она не сможет справиться самостоятельно. Алёнке же хочется просто сидеть вот так рядом с могилой отца бессчётное количество времени и перестать чувствовать, как каждый раз в ней с треском что-то ломается.
Этот треск слышит только она. Заглушает его громко включённой музыкой, сериалами и ссорами с мамой, что происходят против её воли и желания. Прячет, отводя взгляд и закрывая дверь своей комнаты на ключ. Ждёт, когда внутри уже больше нечему будет рушиться, подставляя шею под горячие поцелуи Королёва. А потом холодными ладонями остужает горящие щёки и не может смотреть на собственное отражение в зеркале.
- Давай, малыш, вставай, - Марго кладёт ей руку на плечо и несильно сжимает, напоминая о себе. - Замёрзла вся. Пора ехать домой.
Аленка прикрывает глаза на мгновение и поднимается на ноги. Протянув ладонь, снова касается кончиками пальцев фотографии и тянет уголки губ вверх, прощаясь.
- До встречи, пап.
И уходит, не оборачиваясь, давая возможность тёте остаться с ним наедине. Когда Рита садится в машину, бросая на неё осторожный взгляд, то Отрадная уже готова ко всем вопросам, которые всегда следуют после посещения кладбища.
«Как дела в университете?"
"Как себя чувствуешь?"
"Как мама? Достаёт тебя? Хочешь, чтобы я с ней поговорила?»
Но женщина молча заводит машину и, остановившись возле Алёнкиного подъезда, на прощание крепко обнимает, проговорив ей на ухо:
- Малыш, береги себя, хорошо?

Беречь больше нечего, тётя.
От Алёны Отрадной осталось только имя и способность предавать всех вокруг себя.

- Хорошо, Рита, - Алёна целует Марго в щёку и успокаивающе гладит её по спине. - Только и ты тоже береги себя, ладно?
- Конечно, золотая моя. Звони, если что-то случится, и просто так звони. И в гости приезжай, договорились?
Отрадная согласно кивает и выходит из машины, чувствуя на себе внимательный взгляд до тех пор, пока за ней не закрывается дверь подъезда. Ей осталось пережить подъём в тринадцать этажей и встречу с Олегом, братом, возможно с мамой, которая обычно в эти дни пряталась от семьи, боясь показать не только им, но и самой себе, что уход из жизни первого мужа для неё слишком много значит. Ей нужно пересилить желание не заходить домой совсем и поселиться выше тридцать второго этажа, на чердаке, где почти не ловит сеть и под ногами разворачивается целый город, что гудит, шумит, живёт в отличие от неё самой. Вместо этого у Алёнки лишь продолжает время от времени греметь внутри и першить от невыплаканных, кажется, бесконечных слёз в горле.
Ключ с щелчком проворачивается в дверном замке и через пару секунд оказывается на тумбочке, что стоит рядом с входной дверью. Отрадная, не поднимая глаз с носков обуви, торопится пройти в свою комнату, но Олег с Егором на руках, остановившийся напротив, заставляет остановиться и машинально задержать дыхание.
Она не смотрит выше его подбородка, только на брата, протягивающего ей свой рисунок и весело рассказывающего о соседской собаке, которую он видел во время прогулки. Она не смотрит, но чувствует, как Королёв прожигает в ней недовольным взглядом только ему понятные символы. От мужчины волнами исходит раздражение, что оседает на её коже колючими мурашками и заставляет свести лопатки друг к другу, выпрямляя спину. Сегодня он молчит, но Отрадная уверена, что через пару дней Олег выскажет ей всё, о чём он думает по поводу ночёвок вне дома, и неотвеченных звонков и сообщений. Вот только сил терпеть даже его молчание практически не остаётся, поэтому она быстро целует брата в пухлую щёчку и проскальзывает мимо мужчины к себе в комнату, где, закрывшись на замок, прислоняется лбом к двери.
Руки обессиленно опускаются вдоль тела и по щеке стекает слеза, но внезапно в голове всплывают, произнесённые Авдеевым несколько часов назад слова, и Алёнка шумно выдыхает, сжимая пальцы в кулак.

Держись, Отрадная.
просто д е р ж и с ь.

*Роберт Рождественский «А я все тебе не пишу, не пишу…»

 » 7. Кир

«И вся наша жизнь словно замкнутый круг»

Марсель – Предубеждение и гордость

Лондон вопреки ожиданиям Кира встречает его ясной погодой и ярким солнцем, которое заставляет щуриться, прятать глаза и жалеть об оставленных дома тёмных очках. Вокруг суматоха и шум, а у него в голове напротив пусто и тихо.
Парень поводит плечами, разминая затёкшие мышцы, и поправляет лямку сумки, одновременно читая смс-сообщения от Лили, на которую, кажется, их последний разговор не возымел никакого эффекта.

«Кир, пожалуйста, мы можем снова поговорить? Я прошу тебя… »
"Не молчи, Кир. Ты же знаешь как я тебя…"

Нет, он не знал. Ни разу не видел в её серо-зеленых глазах хоть что-то наподобие того, что Кир каждый день наблюдает в своих. В них лишь всё та же боль, опустошение и уязвимость двухлетней давности, которые она всеми правдами и неправдами скрывает за напускной уверенностью, недоступностью и силой.

"Кир, я без тебя не смогу. Не оставляй меня…"

В то жаркое душное лето перед первым курсом университета Гордеева отталкивала его руки и, захлёбываясь слезами, кричала обратное: "Отпусти меня! Отпусти! Не прикасайся!". А он прижимал её к своей груди и удерживал подальше от оживлённой дороги с машинами, под колёса которых Лиля хотела кинуться. Тогда они хоть и были знакомы, но толком друг друга не знали. Поэтому, чтобы добиться от неё хоть двух слов о том, что случилось, ему пришлось попотеть. Причиной её истерики и желания свести счёты с жизнью оказался Влад Пахомов, которого Кир в тот же вечер избил, не жалея, и сам же вызвал тому скорую. И, наверное, Авдееву ещё тогда стоило задуматься о странном, решительном взгляде девушки, когда он вручил ей флешку с видеозаписью, но в тот момент его больше волновала собственная жизнь, летевшая в тартарары.

"Я просто хочу быть с тобой рядом. Позволь мне, пожалуйста, иначе я просто сойду с ума!"

- Не успел с самолёта сойти, как уже поклонницы смс строчат? – раздаётся за спиной.
Кир оборачивается и сразу же попадает в крепкие, почти отцовские объятия. Иван Авдеев ерошит ему волосы на затылке и проходящая мимо женщина ненароком засматривается, замечая, как сильно похожи, стоящие в метре от неё, молодой парень и взрослый мужчина.
- Хочешь сказать, в твоём телефоне не найдётся ни одного смс от молоденьких барышень? – усмехается Авдеев, обнимая дядю в ответ. – Или ты сразу избавляешься от улик?
- Конечно. Я женатый человек. Эмма мне сам знаешь, что оторвёт, если увидит.
- Скажи спасибо, что она русский не знает, иначе сомневаюсь, что ты бы так легко отделался.
Мужчина смеётся и, отпустив племянника, поворачивается к терпеливо ждущей жене, которая сразу же занимает его место и, приподнявшись на носочки, целует Кира в щёку, оставляя красный след от помады.
- Мой дорогой, наконец-то ты к нам вырвался. Мы так по тебе скучали, Кир!
- Эмма, я тоже, - Авдеев переходит на английский и улыбается, когда женщина принимается заботливо стирать следы косметики. – Кстати, ты замечательно выглядишь. Молодеешь с каждым днём?
- Спасибо, милый, - Эмма, кокетливо поправив причёску, подхватывает племянника под локоть и ведёт к выходу из аэропорта. – С твоим дядей по-другому нельзя. Ты видел его секретаршу? Эта девушка явно не отличает пояс от юбки.
- Зато ты отличаешь один оттенок помады от тысячи, на мой взгляд, идентичных и это самое меньшее, за что он от тебя без ума.
- Слышал, Ваня? – женщина оборачивается к мужу с мягкой улыбкой на губах. – Кир объясняется лучше тебя.
- Ну, конечно, куда уж нам глупым до вас таких умных? – шутливо обижается Иван и забирает у парня сумку. – Сильно устал? Всю ночь не спал всё-таки.
Кир отмахивается и разминает шею пальцами. Прячет за этими движениями усталость и напряжение в мышцах.
Ему уже не привыкать проводить ночи без сна. Не привыкать пялиться в тёмный потолок, запрещая себе включать ту самую фотографию в телефоне, что скрыта под паролем, который всплывает в сознании в каком бы состоянии Авдеев не находится. Фотографию той, кто, наверное, никогда не напишет ему по собственной воле.
Он тянет губы в улыбке, когда тётя, будто почувствовав смену настроения, гладит его по плечу и обеспокоенно заглядывает в глаза.
- Ты точно в порядке?
- Конечно. Лучше не бывает.
Женщина вздыхает, принимая ответ, но не верит. Он сам бы не стал этого делать, но всё же надеялся, что это не так очевидно внешне.
- Чего вы там шепчетесь? – спрашивает Иван, осматривая парковку в поисках своего водителя.
- О тебе сплетничаем, конечно же, - не сдержавшись, ехидничает Эмма и игриво подмигивает мужу.
Мужчина фыркает и закатывает глаза. Кир видит в этих действиях своего отца, когда у того ещё не было седины на висках и хронической усталости в глазах. Когда он мог спокойно встречать взгляды своих детей и не жил лишь работой. Кажется, это было так давно, будто и вовсе не случалось.
- Ты к нам надолго, милый?
Эмма садится на переднее пассажирское сидение, потому что на заднем её укачивает, и теперь оборачивается к нему всем корпусом.
- На пару дней. Потом нужно будет возвращаться обратно. Учёбу никто не отменял.
Женщина кивает и отворачивается, явно недовольная ответом, но возразить не смеет. Знает, что через несколько недель он вернётся вновь и не один, как сегодня, а с братом и родителями.
- Эмма, пристегнись, - просит Иван, заглядывая жене за плечо и наблюдая за тем, как она послушно щёлкает ремнём безопасности. Только после этого кивает водителю и откидывается на спинку сидения.
Мужчина отворачивается от племянника, но Кир всё равно знает, о чём тот думает, какое воспоминание постоянно прокручивает в голове и отчего искренняя улыбка становится натянутой. Ненастоящей. А потом и вовсе исчезает, потому что иногда случаются ситуации, в которых ремень и многочисленные подушки безопасности бесполезны. Потому что иногда начинаешь до постыдной дрожи в коленях бояться обыкновенных вещей, которые раньше принимал как должное. Которых не замечал и уж точно не думал, что когда-то будешь пересиливать себя раз за разом, садясь в автомобиль. Или просыпаться в поту из-за кошмаров и тихо выть в подушку, боясь разбудить резко постаревшую на несколько лет за одну ночь маму. Потому что иногда успеваешь спасти родного брата от непоправимого в самый последний момент, когда тот не выдерживает груза потери и решает шагнуть вниз с десятого этажа.
Конечно, можно было во всём случившемся винить осень. За дождь, за ночные заморозки, за корку льда на дороге. Водителя такси, который увидел мчащуюся навстречу машину слишком поздно, чтобы избежать столкновения. Или даже Алека за то, что отказал сестре сесть на заднее сидение с пассажирской стороны, а не с водительской, когда она его об этом просила и сел туда сам, благодаря чему и выжил.
Кир безуспешно искал виновных на протяжении всех этих четырёх лет в надежде, что, может, отыскав их, станет легче. Если не ему, то хотя бы брату, который первое время после аварии пытался объяснить ему каково это. Когда открываешь утром глаза и знаешь, что больше не услышишь привычное «просыпайся, соня!" или "съем последнюю конфету и тебе не достанется!». Когда сидишь за столом, а по правую руку – пусто, словно там Алисы и не было никогда. Когда окружающие, привыкнув к тому, что вас всегда двое, машинально спрашивают про твою копию, а потом испуганно замолкают и сочувствующе поджимают губы, потому что вспоминают, что теперь ты, Алек Авдеев, остался один. Или, когда вдруг внезапно осознаешь, что твоя сестра-близнец похоронена на кладбище в чужой стране, которую когда-то очень любила и считала своим вторым домом.
Кир старался понять. Вслушивался в каждое слово, в каждый судорожный всхлип и рваные выдохи. Но улавливал лишь жалкие отголоски того, что брат чувствует. Злился из-за этого и, как в детстве, не хотел засыпать, потому что во снах всё та же дорога в сумерках, уставшие после позднего киносеанса на заднем сидении брат с сестрой и яркая вспышка откуда-то справа, а после – резкий удар, от которого он обычно сразу же просыпался. Открывал глаза, всматривался в тёмный потолок до цветных всполохов перед глазами и ждал наступления утра, чтобы хотя бы на несколько часов перестать раз за разом воспроизводить по минутам тот переломный вечер.
Получалось так себе. Потому что оказалось, что он не так силён духом, как думал раньше. И даже сейчас ему не хватает дыхания, когда они проезжают мимо знакомого поворота, ведущего к старому дому дяди, до которого они тогда так и не сумели доехать четыре года назад. И он просто отворачивается от окна и смотрит на свои пальцы, игнорируя взгляд Ивана, сидящего справа.

Да, дядя. Твой любимый племянник слаб настолько, что один лишь вид дороги в этой местности лишает его кислорода.

- Милый, как дела в университете? – Эмма шлёт тёплую улыбку через зеркало заднего вида.
Кир в ответ криво усмехается и трёт глаза, собираясь с мыслями, потому что в них сразу же возникают карие глаза с длинными ресницами, тёмные волосы и хрупкие запястья, которые он ещё вчера сжимал своими пальцами.

В универе Отрадная, тётя. И в голове. И во снах.
Даже здесь, в Лондоне, снова она, понимаешь?

- Всё хорошо, Эмма.
- Очень этому рада. Заканчивай быстрее с учёбой и переезжай уже к нам. Мы тебя очень ждём, милый. Даже квартиру тебе присмотрели поближе к университету, а то от нас сам знаешь, как далеко добираться до… - женщина обрывает себя на полуслове и хмурится, не заметив воодушевления на лице племянника. – Ты же не передумал?
Авдеев вздыхает. Раньше переезд в Лондон казался спасением. Возможностью. Шансом перестать любить Алёну Отрадную. Забыть и просто жить дальше, списав это выворачивающее на изнанку помешательство на пошатнувшуюся после аварии психику. Сейчас же хотелось смеяться и достать сигарету из пачки, лежащую в заднем кармане джинсов, потому что в последние две недели жизнь ему чётко дала понять, что ему от своей любви убежать не получится.
- Не передумал, Эмма. Просто ещё не факт, что получится поступить. Не хочу загадывать заранее.
- Не смеши меня, милый. Ты же знаешь, что у тебя всё получится.
Парень кивает, соглашаясь, лишь бы больше не обсуждать тему переезда, и бросает взгляд на окно, щурясь от солнечного света. Впереди показалась знакомая улица, на которой ему пришлось побывать лишь однажды, помогая Денису с поиском квартиры.
- А можно я здесь выйду? – спрашивает Кир, поворачиваясь к дяде. – Не обидитесь, если приеду домой позже? Через пару часов.
- Можно, конечно, но зачем тебе? – хмурится Николай, давая отмашку водителю.
- Здесь Денис Романов живёт. Хотел к нему заскочить.
- Раз так, то иди, но мы ждём тебя дома через два часа, милый, хорошо? – Эмма, обернувшись и протянув руку, ласково мажет ладонью по его щеке. – Не приедешь в назначенное время – обижусь, разозлюсь и…
- Я всё понял, - Кир улыбается и поднимает ладони вверх, признавая поражение. – Можешь дальше не продолжать.
Солнечный свет ослепляет, а шум города на миг оглушает, когда он выходит на улицу. До нужного дома доходит быстро, только стоит какое-то время перед дверью, нажимая на звонок, а когда та открывается, не может удержаться от раздражённого вздоха.
Дениса явно разбудил его приход. Он щурит глаза спросонок и трёт шею, чуть сгорбившись, отчего Кир смотрит на друга сверху вниз. Чувствуется запах алкоголя, сигарет и кое-чего запрещённого, что заставляет Авдеева морщиться и раздражаться с удвоенной силой.
- Что вы… - начинает Романов на английском и, узнав в неожиданном госте друга, резко переходит на русский, округлив глаза от удивления: - Кирюха?! А ты здесь как…?
Глаза Дениса нездорово воспалены, а под ними – тёмные круги, словно он не спал несколько дней подряд. На скуле красуется алая ссадина и наливающийся синим синяк. Ворот белоснежной футболки разорван, а на правом плече виднеются пятна крови.
Киру недовольно щурит глаза и напоминает себе, что вчера обещал Михе не давить на его старшего брата. Не читать нотации. Просто узнать жив, вообще, или…
- Доброе утро, Ден. Впустишь?
Романов растерянно моргает и только потом, опомнившись, отходит в сторону, пропуская в прихожую, и, дождавшись, когда Авдеев закроет за собой дверь, крепко его обнимает.
- Кирюх, дружище, я уже подумал, что мне приснилось… Ты реально что ли приехал?
- Приехал, - Кир кивает и хлопает Романова по спине. – Давно обещал.
Денис широко улыбается и тянет за собой на кухню, где усаживает Кира на стул и, оглядев гору посуды в раковине, предлагает заварить свежий чай.
- Не хочу. Спасибо.
Парень откидывается на спинку и с удобством вытягивает ноги, наблюдая за тем, как Романов старательно пытается вовлечь его в разговор о переменчивой погоде и пробках на дорогах, попутно, не обратив внимания на отказ, включая чайник. За стенкой в соседней комнате слышится звон стекла и приглушённый женский голос.
- Ден, я не вовремя?
- Брось, Кирюх. Конечно, вовремя. Не говори ерунды.
Парень протягивает кружку и становится напротив, прислонившись к кухонному гарнитуру.
- Лучше расскажи, как дела? Как Алек с родителями?
Кир переводит взгляд с кружки на друга и, покачав головой, усмехается.
- То есть тебя только это интересует и больше ничего?
Улыбка с лица Романова медленно исчезает. Денис, достав потрёпанную пачку сигарет из кармана шорт, закуривает и вздёргивает подбородок вверх, выдыхая дым.
- Если есть, что сказать, то говори сразу, Авдеев, ладно? Не будем тратить время.
- Может, тебе есть, что сказать? Например, какого хрена у тебя разбито лицо, а квартира пропахла травой? Мне будет очень интересно тебя послушать, правда. Давно не виделись всё-таки…
Друг тянет едкую ухмылку в ответ и запускает ладонь в волосы, откидывая отросшие пряди на затылок. Кир успевает заметить сбитые в кровь костяшки, прежде чем парень прячет руки в карманах.
- У меня есть право не свидетельствовать против себя?
- Боюсь, что нет.
Денис затягивается и отворачивается к окну. Авдеев терпеливо ждёт, пока тот соберётся с мыслями и старается не раздражаться ещё больше.
- Миха с тобой приехал? – спрашивает Романов, продолжая разглядывать что-то за стеклом. – Он в Лондоне?
- Думаешь, будь он здесь, то не зашёл бы к тебе?
- На его месте я бы так и сделал.
- Ты забываешь, что мы говорим о твоём брате.
- Он не мой брат, - тихо бормочет себе под нос Денис, но Кир успевает разобрать. И услышанное ему не нравится до зубного скрежета и сжатых в кулаки пальцев.
- Может, тогда и я тебе не друг, Ден? Ты скажи заранее, чтобы я не был последним придурком, каким сейчас, наверняка, Мишка себя чувствует.
- Б*я, Кирюх, слова не передёргивай!
За стенкой снова слышится женский голос, и Романов тушит сигарету в пепельнице, а потом жёстко проводит ладонью по лицу.
- Тогда следи за тем, что говоришь!
- А что я такого сказал, Кир? Разве это не правда?!
- Это полная херня и ты сам это знаешь!
Если семью Кира четыре года назад разрушила авария и смерть любимой дочери и сестры, то семья Романовых начала разваливаться немного раньше из-за случайно подслушанного разговора, после которого Денис, пусть и ранее до этого отличающийся бесшабашностью и импульсивностью, изменился до неузнаваемости, а Миша резко повзрослел и поменялся со старшим братом ролями. Именно он искал Дена по друзьям, барам и девчонкам, необременённых моралью, а после врал родителям, что это от него пахнет алкоголем, но никак не от Дениса, что бессовестно спал в своей комнате, пьяный в стельку. Именно Миха отдавал последние деньги и сбережения, которые откладывал на осуществление своей давней мечты, на взятку сотрудникам полиции, чтобы те не оформляли протокол и не звонили родителям, когда нетрезвый Денис с друзьями устроили погром в ночном клубе, по пьяной лавочке сцепившись с какой-то другой подвыпившей компанией. После следующих подобных случаев, увеличивающихся в геометрической прогрессии, Авдеев, не выдержав, высказал Дену всё, что о нём думает. Разнимать брата и лучшего друга пришлось тому же Мише, который, как оказалось, обладал нескончаемым запасом терпения и железной выдержкой.
- Уже столько времени прошло, Деня, - устало напоминает Кир и машинально потирает небольшой шрам на скуле, оставшийся напоминанием о той стычке. – Не пора ли уже смириться и прекратить вести себя как десятилетний ребёнок?
- А ты смирился, Кирюх? Со смертью Алисы смирился?
Авдеев вздрагивает и сжимает зубы до заходивших под кожей желваков.
- Не сравнивай. Это разные вещи.
- Возможно, но почему-то всё равно отмахнуться и спокойно жить дальше не получается.
- А ты пробовал?
- Забыть, что я приёмный? – вопросительно хмыкает Романов и достаёт новую сигарету. – Пробовал, конечно. Но раз за разом ловлю себя на мысли, что, не узнай бы я правду тогда, то до сих пор бы ни о чём подозревал.
- И что в этом плохого? – Кир непонимающе хмурится. – Зная твою реакцию, на месте Мишки я бы тоже промолчал. Ты не имеешь права винить ни его, ни родителей в случившемся.
- Ты повторяешься.
- А ты ведёшь себя как му*ак с людьми, для которых ты навсегда останешься родным сыном и братом. Не мне тебе это объяснять!
Теперь очередь достать сигарету и закурить перешла к Авдееву.
- Ты не понимаешь, Кир…
- Не понимаю, - он кивает, соглашаясь со словами друга. – И, наверное, никогда не пойму, почему ты отворачиваешься от брата и родителей, которые любят тебя, несмотря ни на что, Денис.
Ответить парню не даёт появившаяся на пороге девушка с ультракороткой стрижкой и в мужской футболке на голое тело. Она, призывно улыбнувшись, сразу же тесно прижимается к Дену, не обращая внимания на то, как тот морщится и попытается отцепить её пальцы от своей одежды, чтобы отстранить от себя. Получается не очень удачно, потому что девушка только теснее приникает к нему и, пристав на носочки, целует. Кажется, присутствие на кухне ещё одного человека её абсолютно не смущает в отличие от самого Кира, у которого смотреть на личную жизнь друга не было никакого желания. Тем более, когда эта самая «личная жизнь» была явно под кайфом и мало что в действительности понимала.
Авдеев, поднявшись на ноги, тушит сигарету и направляется к выходу, бросая на ходу:
- Договорим завтра, Ден.
- Кирюх, стой. Подожди. Я сейчас её выпровожу, - доносится вслед, но Кир уже стоит по ту сторону двери и ждать не собирается.
Именно в этот момент понимает, что, оказывается, устал. Чертовски устал за последние сутки, в которых произошло столько, что в голове сейчас не умещается. Перелёт, воспоминания, разговор с Деном и, наконец, Отрадная. Потерявшаяся в своих переживаниях Отрадная, от которой он вчера практически приказал себе уйти, а теперь хотел увидеть снова. Чтобы как несколько часов назад на расстоянии трёх шагов стоять напротив и наблюдать, впитывать, запоминать каждую эмоцию, каждое слово и каждый взгляд, что она бросала на него из-под длинных ресниц.
Забытый на какое-то время телефон снова оживает в кармане. На экране высвечиваются несколько сообщений от Гордеевой, которые он сразу, не читая, удаляет, успевая зацепиться глазами лишь за последнее смс с коротким: «Мы должны немедленно поговорить». И Кир, закуривая во второй раз, набирает другой номер, чтобы, после быстрого приветствия с Мишкой, услышать тихое, невесомое:
- Слушаю.

Это я, Алёнка, тебя слушаю, неужели, ещё не поняла?
Неужели не догадалась, кто ловит твой каждый вдох и выдох?

- Отрадная, - выдавливает из себя, наблюдая, как Лондон вокруг замирает вместе с ним в ожидании её ответа.
- Авдеев.
Город оживает, а с ним заодно и сердце, что гремит в груди, оглушая, напоминая для кого оно в принципе бьётся. И без того яркое солнце вдруг почти ослепляет и вынуждает закрыть глаза.
Кир уже знает, чей облик увидит под сомкнутыми веками, поэтому лишь улыбается. Растягивает непослушные губы в улыбке и спрашивает обыденное:
- Как ты?
Вместо жалящего под кожей и пульсирующего в висках:

мне всегда так мало тебя, Отрадная.
Неужели ты до сих пор этого не видишь?

 » 7. Лиля

Она жалкая.
Ж а л к а я.

Лиля перекатывает это слово на языке и морщит аккуратный носик, потому что даже эти шесть букв отдают чем-то кислым и не особо приятным, а внешний вид Отрадной и вовсе не вызывает ничего, кроме презрения. Но Гордеева всё равно продолжает смотреть. Буравит взглядом чужую спину и думает о том, что эта даже малейшего внимания в свою сторону не достойна, но Мишка почему-то упорно продолжает сидеть с ней за одной партой, пока Кира нет в универе, и не отходит ни на шаг на перемене, а её, Лилю, в упор не замечает. И в любой другой момент ей было бы всё равно, но Авдеев не отвечает на звонки и смс, а Романов должен знать, где он.

А может он не где-то, а с кем-то? Ты не думала об этом, глупая, наивная Лилечка.

Гордеева сжимает ладонь, в которой держит телефон, в кулак с такой силой, что корпус жалобно скрипит, а на экране появляются разводы от нажатия пальцами. Выдыхает, прикрыв глаза, и кладёт смартфон на парту. Романов в метре у неё что-то шепчет Отрадной на ухо, а та робко улыбается в ответ, продолжая строчить в тетрадке.
У Лили же першит в горле и печёт под веками.
- Лиля.
Дина, сидящая рядом, трогает её за плечо и пытается заглянуть в глаза.
- Что?
- Ты чего такая напряжённая сегодня? Тебе же радоваться надо. Фото твоего поцелуя с Авдеевым на первых страницах! Это же круто!
Гордеева тянет губы в кривоватой ухмылке и вздёргивает подбородок вверх, не обращая на подругу никакого внимания, продолжая сверлить взглядом затылок Отрадной. У той ровная спина и длинные волосы, которые хочется вырвать с корнем, потому что Алёна в этот момент наклоняет голову и те красиво рассыпаются, переливаясь на солнце, и это раздражает Лилю до зубного скрежета. Бесит до белых всполохов перед глазами, потому что эта неудачница умудрилась испортить ей даже этот день. День, в который, если не весь мир, то их город узнал, что Кир Авдеев - её парень. Её любовь, её жизнь, её чёртова последняя надежда на счастье. То самое счастье, которое она будет отстаивать до последнего и несмотря ни на что. Несмотря на недовольство мамы, когда та увидела фото целующейся дочери с сыном мэра на первых полосах местных СМИ. Несмотря на друга детства, который был уверен, что девушка подстроила это специально и с самого утра бросал на неё осуждающие взгляды. Хотя в этом случае Лиля была совершенно не причём. Просто, увидев в тот вечер темную фигуру с камерой, маячившую за спиной Кира, ей не составило труда сложить дважды два и догадаться, что это вряд ли был обычный человек, вышедший на улицу, чтобы сфотографировать звёзды на небе. А ещё у неё так горело в груди от боли, страха потери и с трудом сдерживаемых слёз, вызванных жёсткими, несправедливыми, убивающими изнутри словами Кира, что решение воспользоваться ситуацией возникло само собой. Гордеевой нужно было только шагнуть вперёд, встать на носочки и прижаться губами к его губам, а остальное папарацци сделал за неё. Результат - громкие заголовки, фото крупным планом и дикое желание, чтобы всё, о чём с самого утра пишут в желтушных газетах и блогах, было настоящим.
- Тебе кажется, - отвечает, наконец, Лиля.
Она действительно не напряжена. Она, чёрт возьми, вне себя. От злости к самой себе. От ярости к Романову с Отрадной. От тоски по…

Он же один, верно?
Он же помнит её губы на своих губах?
Он же до сих пор дышит в такт с ней, как дышал тогда, в ту ночь?
Она же… Не придумала это себе?

Девушка переводит глаза на телефон, с которого отправлено только за сегодня больше десяти сообщений от неё на выученный наизусть номер и ни одного для неё. Во входящих пусто, а внутри так много, что в голове не укладывается, как всё это там поместилось. В ней от силы пятьдесят килограммов. Иногда качает на ветру и спадают любимые джинсы. А всё равно распирает так, что дыхание перехватывает и колет под лопатками, когда до хруста выпрямляет плечи.

Ты же помнишь, Кир? Ты же не забыл?
Эта девочка настолько глупа, что влюбилась в тебя без памяти.

Мама говорила, что гордость и честь – это самое главное, что есть у женщины. С честью Лиля распрощалась давно, с ублюдком, которому зачем-то разрешила к себе притронуться. Ещё до ночи проведённой в постели Кира. А теперь и гордости осталось меньше половины, потому что она вычеркнула из памяти, что было до него. Мечтала, чтобы до сменилось на в м е с т е. И оживала лишь тогда, когда видела собственное отражение в зелёных глазах.

Наивная, глупая Лилечка полюбила сильного гордого Кира, слышишь?
Если нет, то, пожалуйста, услышь, или я сойду с ума.

Девушка запускает ладонь в волосы и отводит их назад. Он в ту ночь пропускал их между пальцев и что-то бормотал себе под нос, прерываясь на поцелуи. Лиле хотелось верить, что те слова, смысл которых не получалось разобрать, были посвящены ей.
Иначе о ком он ещё мог говорить так ласково и нежно? Так до одури с л а д к о.
Кир сжимал её плечи в ладонях и почти не смотрел в глаза, а она продолжала упорно искать его взгляд и просила, срываясь на шёпот:
- Посмотри на меня. Посмотри. Посмотри.
А потом терялась, когда Авдеев выполнял её просьбу, пропадала и не могла насмотреться. Задыхалась от счастья, что кружило голову и давило под горлом.

А ты был счастлив, Кир?
Рядом со мной. Ты был счастлив?
У неё в глазах читалось чёрным по белому:
л ю б л ю
Ты же видел это? Ты же не поэтому отворачивался?

Лиля снова кривит губы в усмешке, когда Миша, почувствовав её взгляд, оборачивается и вопросительно вскидывает брови. У него как всегда кудри торчат в разные стороны, а из голубых глаз, как ушат ледяной воды на её светлую макушку, льётся холодное высокомерие напополам с разочарованностью. Она даже иногда не может разобрать, кто её раздражает сильнее - жалкая Отрадная или Романов со своей дурацкой привычкой лезть туда, куда его не просят.
Гордеева, разблокировав смартфон, быстро набирает: «Где Кир?» и терпеливо ждёт ответа, наблюдая за одногруппником. Парень же не торопится, а у Лили сбивается с ритма сердце. Он задумчиво смотрит на Алёну, пока та старательно записывает лекцию, и лишь потом отвечает, возвращая ей едкую усмешку.
На экране высвечивается:
«Где бы Кир не был, о тебе он точно сейчас не думает».
И она едва сдерживает громкое, почти сорвавшееся с губ:
- Сука.
Романов вторит ей почти в ту же секунду также одними губами:
- Стерва.
Девушка, схватив сумку, резко вскакивает с места и проносится мимо привыкших к её срывам однокурсников, бросая преподавателю на ходу:
- Можно выйти?
Не дожидаясь разрешения, почти выбегает из аудитории, прикусывая щёку изнутри, чтобы не заорать во всю глотку, что слова Романова - неправда. Что то признание Кира, о том, что он никогда её не любил и его странная, не поддающаяся пониманию, реакция на Отрадную - розыгрыш. Чтобы весь этот грёбаный универ слышал, что у неё сердце заходится, когда всего лишь видит Авдеева. Что у неё пальцы подрагивают только из-за одной его улыбки.

Поэтому врёшь ты, Миша. Обманываешь. Нагло и больно.
Глупая, наивная Лилечка знает, слышишь?
Знает! Сильному гордому Киру на неё не наплевать!

 » 8. Алёна

«Can you hold me?

Can you hold me in your arms?»

NF - Can You Hold Me (Feat. Britt Nicole)

У Алёны рука уже лежит на ручке двери, но она не спешит уходить. Первая пара началась около тридцати минут назад, парковка опустела и даже прекратился дождь, моросящий с раннего утра, а она всё также сидит в машине отчима и смотрит прямо перед собой, на самом деле не видя ничего. В отличие от Олега, который не спускает взгляда с её лица и игнорирует смс-сообщения, приходящие на телефон.
- Во сколько ты сегодня освободишься?
Его голос прокатывается по позвоночнику, заставляя выпрямить спину и покрепче ухватиться за дверную ручку.
- Вечером.
- Поздно?
- Мама уже будет дома.
Королёву не нравится ответ и тон, которым она его произносит. Он поджимает губы и стучит пальцами по рулю, но глаза не отводит и это мешает ей свободно дышать.
- Я тебя спрашивал не об этом.
- Поздно. Не получится, Олег. Не сегодня.
- Посмотри на меня.
Отрадная, растерянно моргнув, переводит взгляд на него и сжимает ладонь на ручке ещё крепче. Не позволяла себе этого с момента возвращения домой после годовщины смерти папы и теперь ощущает почти непреодолимое желание свернуться в клубок под мужским взором, перестать прятать шрамы под браслетами и не чувствовать ничего, кроме касаний его сильных ладоней к своей коже, которые прогоняли тяжёлые воспоминания.
- Где ты была в те выходные?

В те выходные я была рядом с Киром Авдеевым. Он держал меня за руку и просил не отчаиваться.
А ещё я сказала ему бросить курить, и он вроде согласился. Удивительно, Олег, не правда ли?

- У Марго, - врёт Алёнка, зная, как он реагирует лишь на одно имя тёти.
Олег морщится. Снова стучит пальцами по рулю и внезапно тянет руку к её лицу, но останавливает себя в сантиметре, потому что замечает паркующуюся рядом машину. А у Отрадной почти останавливается сердце и пульсирует в висках от того, что он так запретно близко.
- Я скучал по тебе.
У неё предательски слабеют колени от этого нежного шёпота и неожиданно щекочет под рёбрами. Там, откуда она его так старательно и усердно выскабливала, собираясь с силами встретиться с папой на кладбище. Там, где на какое-то время поселилось тепло от совместного завтрака с Мишей Романовым и каждодневного общения с ним же в университете.

И сейчас там совсем мало места, Олег. Пожалуйста, не заполняй его собой полностью.

- Так сильно скучал.
Почти правда. Алёнка почти поверила. И даже почти улыбнулась. Но под веками отпечатана картинка, как он нежно целовал маму полтора часа назад при прощании, которая возникает перед глазами, стоит их только прикрыть. Поэтому она ограничивается лишь:
- Мне нужно идти.
- Я не хочу, чтобы ты уходила.
Она отворачивается, прикусив нижнюю губу, чтобы из груди не вырвалось поспешное, продиктованное его ореховым взглядом «я тоже».
- Я… - девушка прочищает горло, когда срывается голос, и продолжает чуть громче, словно таким образом пытается уговорить саму себя. – Я не могу сейчас.

Действительно, не могу. Пожалуйста, дай мне время.
Иначе я могу сломаться.

- Хорошо, но… - быстро оглядевшись, Олег всё-таки завершает начатое и прикасается к её щеке всего лишь на пару секунд, которых оказывается достаточно для прерывания дыхания и колких мурашек по хрупкой шее. – Не задерживайся вечером. Не заставляй меня переживать.
Она согласно кивает и, бросив напоследок короткий взгляд, торопится наружу, хватая ртом холодный, освежающий воздух. Вот только это не помогает. Пока её спину сверлит прямой взор Королёва ей ничего не поможет. Поэтому она практически бежит ко входу в университет, а дальше мимо пункта охраны, вверх по лестнице до последней аудитории, расположившейся на третьем этаже, возле двери которой со всего маха влетает в человека, попавшегося ей на пути.
- Простите, я не…, - девушка крепко цепляется за чужие руки, пытаясь удержать равновесие. – Нечаянно.
Она виновато растягивает губы в улыбке и убирает волосы, упавшие на лицо, чтобы посмотреть на спасшего её от падения человека, но поражённо замирает, когда видит перед собой Авдеева.
Того самого Кира Авдеева, которого она считала предателем и который в последние несколько недель оказал ей столько помощи, сколько не оказывал никто долгое время. Того самого Кира Авдеева, который теперь стоит напротив и держит её, Алёну Отрадную, в своих руках, прижимает к груди и молча буровит тяжёлым взором потемневших зелёных глаз.
- Ты… - Алёна запинается на полуслове и растерянно моргает, собираясь с мыслями. – Ты уже вернулся?
Он выше её на целую голову. В конце коридора, где они сейчас находятся, царит полумрак, но Отрадная всё равно замечает, как он тяжело сглатывает прежде чем ответить и какие на самом деле у него длинные ресницы.
- Вернулся.
Его голос в отличие от её не срывается, но почему-то отдаёт хрипотцой, и Алёнка пытается вспомнить всегда ли так было, но отвлекается на две первые расстёгнутые пуговицы на мужской рубашке и это порождает совсем другие воспоминания. У Олега они всегда застёгнуты полностью и затянут галстук на шее. Кир же им постоянно пренебрегает, несмотря на строгий устав университета. В объятиях Королёва её тело начинает плавиться, а в руках Авдеева разум не затуманивается и дыхание в груди не прерывается.
Внезапно случайное столкновение не становится поводом для очередного конфликта, а как глоток свежего воздуха проясняет голову и возвращает в реальность. Туда, где она очень сильно опаздывает на учёбу и до сих пор крепко держится за плечи Кира.
- Извини ещё раз, - Алёна отступает назад, заправляя волосы за ухо и застенчиво улыбаясь. – Не заметила, что кто-то идёт мне навстречу.
- Ничего страшного. С каждым случается.
Отрадная коротко кивает и, опомнившись, поспешно интересуется:
- Как ты съездил? Удачно?
Парень пожимает плечами и вздыхает, проведя ладонью по затылку. Она видит в этом движении неподдельную усталость и что-то ёкает обеспокоенно внутри, словно ей должно быть до этого хоть какое-то дело.
- Могло быть и лучше, если честно, - Кир натянуто усмехается. – Лучше расскажи, как твои дела? Всё хорошо?

Если не считать того, что приходится собирать себя по кусочкам, чтобы стоять здесь перед тобой, золотой мальчик, то всё просто прекрасно. А скрыться под одеялом хочется из-за осени и хмурой погоды, но никак не из-за голоса мамы, обсуждающей с Олегом совместные планы на выходные.
Поэтому я в порядке, Кир. Ты же веришь моим словам?
Пожалуйста, поверь и я буду считать их реальностью.

- Да, всё хорошо.
- Почему мне кажется, что ты меня обманываешь, Отрадная?
У Кира пронзительный взгляд, который ей не хватает сил выдержать, и она опускает глаза на свои руки, сцепленные в замок. С языка почти срывается грубое: «Почему мне кажется, что это тебя не касается, Авдеев?», но Алёнка прикусывает нижнюю губу и оставляет его вопрос без ответа. Потому что так бы она сказала раньше, когда ещё не было ночёвки в его квартире и того разговора в парке неделю назад. Когда он проходил мимо, не замечая, не видя в ней человека, который достоин его внимания. Когда обида за Ромку заставляла её говорить очень некрасивые, почти непростительные фразы. Когда было понятно, что они чувствовали друг к другу и в каких отношениях состояли.
Две разные планеты. Параллельные, которые внезапно пересеклись и теперь начали существовать в одной плоскости вопреки законам геометрии и жизненному опыту.

Мы ведь уже не враги, Авдеев, правда? Это же не очередная твоя игра? Ты же не пытаешься через меня достать Ромку?

- Мне незачем тебя обманывать, Авдеев, - отвечает девушка после небольшой паузы и быстро добавляет, чтобы не продолжать неудобный для неё разговор: - Может, уже зайдём в аудиторию? И так, уже сильно опоздали.
Парень неподвижно стоит, не сводя с неё глаз, и лишь только спустя несколько долгих секунд кивает и медленно поворачивается, становясь к Алёне боком и освобождая дорогу к двери. Она, воспользовавшись моментом, быстрым шагом проходит мимо, стараясь смотреть прямо перед собой, и осторожно стучит, прежде чем нажать на ручку двери и заглянуть в кабинет.
- Светлана Константиновна, здравствуйте. Извините за опоздание. Мы можем войти?
Преподавательница оборачивается, как и одногруппники, заставляя Отрадную неуверенно поправить ремешок сумки на плече и повести плечами, сбрасывая прилипчивые взгляды.
- Алёна, ты уже к себе на «вы» обращаешься? – со смешком интересуется женщина.
- Нет, я…
Девушка отступает в сторону и оглядывается на Авдеева, который, как оказалось, стоит совсем рядом и возвышается за её спиной, ничуть не смущаясь повышенного к нему внимания.
- Здравствуйте, Светлана Константиновна.
- Доброе утро, Кир. Рада, что ты, наконец, почтил нас своим присутствием.
- Мне нужно было уехать на несколько дней по семейным обстоятельствам.
- Знаю, твой отец предупредил, - кивает преподавательница. – Но не думай, что пропущенные занятия тебе просто так сойдут с рук. Жду на отработках.
- Понял.
- Какие мы послушные, - хмыкает женщина и, поправив очки, кивает. – Проходите. Не стойте в дверях.
Алёна спешит на своё место, слыша, как следом за ней идёт Авдеев. Она уже было почти расслабляется, осознав, что в течение нескольких последующих часов не нужно будет думать ни о чём кроме занятий, как в тишине слышится голос Миши Романова.
- Светлана Константиновна, у меня появилась прекрасная идея.
- И какая же, Михаил?
- Вы же беспокоились, что никто не хочет брать самую сложную тему для научного проекта, верно? Давайте, дадим её Киру и Отрадной как наказание за опоздание, чтобы в следующий раз приходили вовремя?
Девушка запинается от неожиданности, но Кир успевает ухватить её за локоть, не позволяя упасть уже второй раз за последние двадцать минут.
- Вот видите, Светлана Константиновна, у них уже сплочённая команда. Алёнка падает, а Кирюха ловит.
Отрадная сначала растерянно оглядывается на оторопевшего Авдеева, а потом вместе с ним поворачивается к Романову, который с широкой и довольной улыбкой наблюдает за ними со своего места.
- Кудряшка, не неси чушь, - слышится звонкий голос Лили, которая от возмущения даже вскакивает на ноги. – Какая команда? Ты, вообще, в своём уме? Светлана Константиновна, не слушайте его. Романов, кажется, с утра пораньше головой где-то ударился и…
- А мне Мишина идея нравится, - прерывает её словесный поток преподавательница. – В назидание всем, чтобы больше не опаздывали. Только тема всё же сложная и ребятам будет трудно успеть проанализировать такой объём информации, поэтому, я разделю её на две части. Кир, Алёна, вам достается первая часть. Михаил, тебе вторая. Но представлять вы её будете всё равно вместе.
- Любая инициатива наказуема, да? – немного сник Романов.
- Именно.
- А как же поговорка, что третий лишний? Может, я не буду им мешать и…
- Миха, - вдруг цедит сквозь зубы до этого молчавший Авдеев. – Замолчи уже.
- Ну, раз ты, Миша, так беспокоишься, то бери себе в пару ещё кого-нибудь. Например, Лилечку, - Светлана Константиновна поворачивается к Гордеевой. – Думаю, что с её энергией и неравнодушием вы справитесь с заданием быстро. Теперь можете все сесть на свои места и вернуться к занятиям. И да, - женщина обводит студентов внимательным взглядом. – Возражения не принимаются. Если проект не будет готов в установленный срок, то вас будут ждать неминуемые последствия. А теперь вернёмся к теме нашего семинара…
Алёна опускается за парту, одновременно пытаясь уложить в голове то, что теперь её дальнейшая учёба зависит не только от неё самой и собственных умений налаживать общий язык с людьми, но и от трёх одногруппников, двое из которых на протяжении нескольких лет не скрывали своей неприязни к ней, а третий закрывал глаза на все мерзкие выходки своих друзей и просто не вмешивался. Вот только проект, который им предстоит вчетвером выполнить, очень важен и, если они не смогут его сделать, то Отрадной не поможет даже Олег, благодаря чьим связям она в этом университете и оказалась. А это может означать только то, что ещё одна ниточка, уберегающая её от окончательной потери себя, оборвётся. И сбудется то, чего она так боится, но спасаться от этого не торопится.
Алёна Отрадная растворится в муже своей матери. Утонет в его глазах и будет дышать с ним в такт. Потому что Олег Королёв останется единственным маяком, связывающим её с реальностью и внешним миром.


Лиля
У Лили нервно подрагивают пальцы всё оставшееся время занятий, а внутри селится непонятное чувство, из-за которого одновременно сладко и горько на языке.
А всё потому что Кир, наконец, вернулся. Только почему-то не один, а с Отрадной, с которой теперь придётся представлять один проект
Девушка сжимает ладонь в кулак и растягивает накрашенные ярко-алой помадой губы в отрепетированную до совершенства улыбку. Словно она абсолютно спокойна. Будто её не напрягает взгляд Авдеева, которым он сверлит спину Алёны и его чуть растерянное, но вполне довольное выражение лица.

Ты же должен был быть против, Кир. Сказать, что не только не хочешь видеть Отрадную в качестве партнёра по заданию, а вообще не желаешь, чтобы она находилась рядом с тобой в одном помещении.
Ты же её ненавидишь, любимый. Ненавидишь ведь, правда?

Лиля знает это наверняка, потому что ради него невзлюбила Алёну Отрадную с ещё большей силой. И будет ненавидеть её за Авдеева и за себя, даже если он перестанет это делать.
- Лиля, я не поняла, - острый тычок локтём в бок заставляет отвлечься и посмотреть на подругу. – Ты что, реально будешь работать вместе с… - она оглядывается сначала на Отрадную, а после на Кира с Мишей. – Ними?
- Дорогая, - Гордеева закатывает глаза и откидывается на спинку стула. – Ты же слышала, что, да, буду.
- А как же я?! – Динка капризно выпячивает нижнюю губу и хмурит брови.
- А ты, милая, сама разберёшься. Не маленькая. И не хмурься. Тебе не идёт.
Лиля отворачивается от обиженной подруги и скрещивает руки под грудью, наблюдая за тем, как Романов что-то шепчет другу на ухо, а Кир молча слушает и на его слова реагирует лишь слабой улыбкой.

Что-то происходит, любимый.
Почему ты её защищаешь? Зачем ты на неё смотришь? Что у тебя внутри?

Глупая влюблённая Лилечка рано или поздно доберётся до правды.

 » 8. Алёна

Светлана Константиновна ловит Отрадную после окончания пар и просит уделить ей несколько минут.
- Ты ведь никуда не торопишься? – интересуется преподавательница и, не дожидаясь ответа на свой вопрос, идёт по направлению к соседней пустующей аудитории.
Алёна сжимает в руках пиджак и оглядывается.
На самом деле она торопится. В первый раз в жизни торопится не домой и не в квартиру к Олегу, а к Киру Авдееву, который сказал, что сам подвезёт её до своего дома, где они вчетвером намеревались наметить план подготовки к проекту.

- Я буду ждать тебя на парковке, Отрадная, - твёрдо произносит парень, заставив её опешить от удивления.
- Но у меня факультатив по английскому, - напоминает ему Алёнка. – Ты на него не ходишь.
- И?
- Тебе не нужно ждать меня лишние два часа, Кир. Я в состоянии добраться до твоего дома самостоятельно.
- Я дождусь тебя, Алёнка, ясно? – не терпящим возражений тоном говорит Кир.

Ей оставалось лишь согласно кивнуть. А теперь, если она не придёт к нему в назначенное время, то он может подумать, что Отрадная решила его проигнорировать и эта глупая изматывающая вражда между ними, которая, кажется, только недавно утихла, может начаться вновь. Но Алёнке не хочется с ним враждовать. Не хочется постоянно ждать подвоха, презрительной усмешки или обидного слова. Хватит, уже не дети, чтобы так себя вести.
И она прежде, чем осознаёт, что делает, протягивает ладонь и задерживает проходящую мимо Гордееву за локоть.
- Ты охренела?! – тут же ожидаемо взрывается Лиля и резко дёргает рукой. – Не смей никогда больше прикасаться ко мне! Поняла, Отрадная?!
- Я просто хотела тебя попро…
- Я не фонд помощи нуждающимся.
Развернувшись на каблуках и закинув сумочку на плечо, девушка уверенной походкой шагает прочь от Алёны.
- Я просто хотела, чтобы ты передала Киру, что я задержусь на десять минут и…
Лиля останавливается и, не поворачиваясь к ней, спрашивает:
- Что ты хотела?
Отрадная замечает стальные нотки в её голосе и напряжённо выпрямленную спину, когда вновь повторяет свою просьбу. Теперь Гордеева всё же оборачивается. По её лицу можно прочитать все оттенки ненависти, которую почему-то она к ней испытывает.
- Хорошо, Отрадная. Передам.
- Спасибо…
Но девушка уже её не слушает и уверенно направляется дальше по коридору. Алёна медленно поворачивается и идёт к преподавательнице, ожидающей её в аудитории.
Светлана Константиновна реагирует на её появление коротким кивком в сторону первой парты напротив преподавательского стола и продолжает читать какие-то документы.
- Как у тебя дела, Алёна? - спустя минуту нарушает молчание женщина и поднимает на Отрадную прямой уверенный взгляд.
Девушка растерянно заправляет волосы за ухо пожимает плечами.
- Всё хорошо.
Аленка лжёт и это, наверное, очевидно, так как преподавательница отрицательно качает головой и произносит:
- Я тебе не верю.
Отрадная отворачивается, прерывая зрительный контакт, и старается не думать о том, что возможно их с Олегом сегодня видели утром в машине. Что возможно эта секунда послужит концу всему и от этого осознания ей одновременно хочется в страхе выбежать из аудитории и с облегчением выдохнуть.
- Я работаю преподавателем уже больше пятнадцати лет, - Светлана Константиновна деловито поправляет очки на носу и улыбается. - Я знаю, когда меня хотят обмануть. И если захочу, наверное, даже смогу написать научную работу о том, как вычислить лгущего студента, поэтому лучше нам не ходить вокруг да около и сразу говорить друг другу правду.
Девушка молчит, опустив взгляд на свои руки, и не знает, что сказать.
- Я не хочу на тебя давить, Алёна. Не хочу строить из себя всезнающего взрослого, который решил поучить молодёжь уму разуму. Я просто вижу, что с тобой что-то происходит.
Отрадная лихорадочно ищет ответ в мыслях, но ничего не находит.

А чего ты ждала?
В тебе нет ничего. Ты пуста и почти сломана. Как кукла. Только без нарисованной улыбки.

- Конечно, ты уже совершеннолетняя и я не имею права вмешиваться в твою жизнь, но… - преподавательница снимает очки и наклоняется корпусом немного вперёд, пытаясь встретится со своей студенткой взглядом. - Но и молча наблюдать не в моих правилах. Поэтому я говорю тебе это один раз и больше повторять не буду.
Аленка находит в себе силы лишь кивнуть, давая понять, что слушает.
- Для меня все студенты равны, но в некоторых из них я вижу неплохие шансы достичь хороших результатов, если они, конечно, возьмутся за ум и будут бороться. Ты, Алена, входишь в число этих студентов.
Бороться? Отрадная мысленно усмехается. Она уже давно перестала бороться. Настолько давно, что даже забыла как это делается, даже несмотря на то, что рядом с ней эта самая борьба велась круглосуточно. Мама боролась за семейное счастье и против, по её мнению, невыносимого характера дочери. Олег боролся за контроль и независимость. Он выпрямлял плечи и смотрел на жену свысока, когда та пыталась получить от него отчёт в том, почему он так поздно вернулся домой, и в этот момент желание услышать от него ответ в её глазах медленно угасало.
Алёнка теперь даже не уверена, что правильно понимает смысл этого слова и, вообще, ради чего и кого ей стоит бороться? Зачем? Для себя? Так ведь от неё почти ничего осталось. Ради мамы? Ей будет гораздо проще построить счастливую жизнь без непутёвой дочери. Ради Олега? Власть над ней ему гораздо интересней, чем сама Алёна.
- Ты понимаешь о чём я говорю?
- Да, Светлана Константиновна.
- Не смотри ни на кого и просто делай то, что от тебя требуется, Алёна. Этот проект не просто очередное задание для оценивания ваших знаний. Он - билет в высшую лигу. Если вы справитесь, то университет будет рассматривать несколько кандидатур для перевода в Лондонский университет, где счастливчикам откроются очень хорошие перспективы в карьере. Конечно, при условии, что они для этого хорошо постараются.
- Я не знала о возможности перевода.
- Из студентов об этом пока никто не знает. Все сведения будут размещены завтра администрацией университета, но я решила воспользоваться служебным положением и поговорить с тобой заранее.
Отрадная озадаченно потирает переносицу, пытаясь осмыслить услышанную информацию.
- Но почему именно со мной, Светлана Константиновна? Ведь столько студентов…
- В прошлый раз ты написала очень хорошую статью на весьма сложную тему, также у тебя хорошие результаты в изучении английского. Преподавательница тебя хвалила. Ты участвовала в олимпиадах и конференциях, да и в каких-то плохих делах за время учёбы ты не была замечена. Поэтому настоятельно советую тебе не обращать внимание на других студентов, а думать в первую очередь о себе самой. Тем более этого хотел бы…
Женщина вдруг резко осекается, явно пожалев о последних своих словах.
- Кто? - Алёна пытается встретиться с ней взглядом, но преподавательница отворачивается к окну. - Кто этого бы хотел, Светлана Константиновна?
Она ждёт, что та скажет ей о матери, которая каким-то образом узнала о её связи с Олегом и решила отправить дочь в другую страну или наоборот об Олеге, захотевшему избавиться от обременительных недотоношений с падчерицей, что тянут их обоих в никуда. Но когда Отрадная наконец получает ответ, то пол под её ногами начинает качаться, а в ушах шумит так громко, что хочется закрыть их руками, но она сжимает пальцы на столешнице и старается глубоко дышать. Только вместо дыхания у неё из груди вырывается сдавленное всхлипывание и едва слышное:
- Папа?
Ей не хочется плакать. Элитный университет, где проявление слабости может стать поводом для вечных насмешек со стороны золотой молодёжи, не место для слёз. Только где найти силы, чтобы взять себя в руки?
- Я не хотела тебе говорить о нем, но…
- Откуда вы его знаете?
- Мы вместе учились, - Светлана Константиновна тяжело вздыхает. - Какое-то время даже вместе работали, но потом наши дороги разошлись и мы почти не общались. Я только знала, что он женился и воспитывает дочку.
- Я не помню вас на похоронах, - выдавливает из себя Отрадная. - Вас не было среди других его одногруппников и друзей.
- Я не знала, что Николай погиб, так как в то время жила в другой стране, - женщина поднимается с места и открывает форточку, запуская свежий воздух. - О том, что случилась авария мне рассказал наш общий друг спустя год после случившегося.
Аленка прикрывает глаза и неосознанно касается браслетов на правом запястье.
- Когда я увидела в списке группы студентку с именем Отрадная Алёна Николаевна у меня ещё оставались сомнения, но после знакомства с тобой они сразу отпали. Ты очень на него похожа.
Отрадная прекрасно об этом знает, во многом благодаря матери, для которой преимущественное сходство дочери с мужем было сродни предательству. Инна при любом удобном случае повторяла «вся в отца» и недовольно кривила губы. Ей бы хотелось, чтобы Алёнка родилась с большими голубыми глазами, выросла улыбчивой и живой, чтобы муж видел в дочке черты жены и понимал, благодаря кому он, вообще, может считаться папой. Но даже в этом женщине не повезло. Кареглазая, тёмненькая, закрытая в себе девочка была её полной противоположностью. Особенно ей было горько признавать, что не смотря на все усилия, характер дочери тоже достался отцовский. Упрямая, тихая, замкнутая.

"Алёна, перестань уже быть такой букой!"
"Алёна, с тобой невозможно разговаривать! Ты неисправима!"
"Алёна, хотя бы на одну минуту выключи свой ужасный характер и стань нормальным человеком!"
А в противовес им отцовское, теплое и нежное, которое отложилось в памяти навсегда: "Ты у меня самая умная, самая красивая, самая добрая, самая замечательная…"

- Честно говоря, я не хотела, чтобы ты об этом знала, но раз проговорилась, то видимо так тому и быть.
Светлана Константиновна возвращается обратно к своему столу и протягивает красочный флаер с описанием программы студенческого обмена.
- Я настаиваю на том, чтобы ты попробовала. У большинства твоих одногруппников и без этого проекта есть возможность учиться в любой части мира, благодаря связям. Возьми в пример хотя бы Кира Авдеева или Мишу Романова. Я специально поставила тебя в одну группу с ними.
- Специально?
- Комиссия при вынесении вердикта по вашим работам не сможет не обратить внимание на сына мэра, а следовательно и на его партнёров по команде.
Шумно выдохнув, Алёна сжимает пульсирующие болью виски и пытается собрать мысли в кучу, но они упорно расползаются в разные стороны и тянут её за собой.
- Я уверена, твой отец хотел бы, чтобы ты, как минимум, попробовала и, как максимум, приложила все силы, чтобы одержать победу.

Папа хотел, чтобы у него выросла приличная дочь, а не лживая дрянь, для которой предавать родных стало нормой. Остальное - пустяки.

- Подумай, Алён, ладно? Хорошо подумай и реши, что ты хочешь сделать со своей жизнью.
- Хорошо. Я подумаю, - Отрадная поднимается на ноги и примерно задвигает стул за собой. - Спасибо, что рассказали о… - с трудом сглотнув ком в горле, выдавливает из себя. - О папе.
- Жаль, что его с нами нет.
- Да. Очень жаль.
Она бежит по ступенькам, оставляя позади себя преподавательницу, душную аудиторию и разговор, который всколыхнул в ней гораздо больше, чем должен был. Из-за него запертые в глубине сознания воспоминания вырываются на волю и теперь вместо бетонных стен, выкрашенных в белый цвет, перед глазами стоит папино лицо. Родное, любимое до каждой морщинки, и такое невозможно далёкое.
"Увидимся чуть позже, Оленёнок" - сказал он перед тем как сесть в машину, которая потом на её глазах слетит с обочины и вспыхнет ярким рыжим пламенем.
"Увидимся чуть позже, папа" - пообещала она, опускаясь в наполненную до краёв ванну с лезвием в руках.
Потом, словно на перемотке, бледный Олег, окровавленные полотенца, скорая, больница, осуждающий мамин взгляд и ощущение собственной никчемности.

Ты даже с этим не справилась, Отрадная. Какой тебе проект? Какая учёба в Лондоне?

Девушка останавливается на последней ступени и шумно выдыхает. Смотрит прямо перед собой в полупустое пространство холла и вспоминает кружок по рисованию, куда отвёл её папа. Ей ещё даже не исполнилось шесть лет, она не умела долго сидеть на одном месте, из-за чего мама была против этих занятий, да и особым талантом к рисованию она тоже не обладала, но папу ни одна из этих причин не волновала. Он отвозил её туда сам и забирал тоже сам. Непременно хвалил её корявые художества и утверждал, что его девочка сможет всё, если захочет. К этому кружку она охладела через пару месяцев, когда увлеклась танцами, но его поддержка и безусловная вера в неё не менялись никогда.

Просто попробуй, Оленёнок.

Решительно шагнув вперёд, она направляется к выходу из университета, надеясь, что Кир не обманул её, когда сказал, что дождётся. Обогнув студентов, прячущихся на крыльце от дождя, Алёна почти врезается в его высокую фигуру уже во второй раз за день.
- Ты готова, Отрадная? - запуская ладонь в потемневшие от влаги волосы, спрашивает он, смотря на неё сверху вниз.
- Готова.
- Тогда пойдём.
И они ступают под дождь вместе. Сопровождаемые любопытными взглядами, домыслами и грохотом рушащихся между ними невидимых стен из жгучей ненависти и предубеждений по отношению друг к другу.
Он любезно открывает перед ней пассажирскую дверь и сам же её закрывает, а после, обойдя машину и сев за руль, скорее утверждает, чем спрашивает:
- Замерзла. Я сейчас включу печку.
- Спасибо, Кир.
Она благодарно кивает, пытаясь справиться с прилипшими к лицу мокрыми волосами, но лишь сильнее их спутывает.
- Давай помогу, - вдруг глухо произносит Авдеев и, наклонившись к ней, осторожно отводит темные пряди назад.
У него холодные руки и почему-то взгляд загнанного в угол зверя, который она видит впервые. Отрадная растерянно замирает, будто если скажет хоть слово или моргнет случится что-то непоправимое. Сложное и очень неправильное.

Ты очень близко, Кир.

Она шумно сглатывает и, кажется, краснеет, когда он заправляет один из локонов ей за ухо.
- Спасибо, - с трудом выдавливает Алёна.
- Прекращай постоянно меня благодарить, Отрадная, - всё тем же странным голосом отвечает парень.
- Тогда перестань мне помогать.
Он неожиданно горько усмехается, приоткрывает губы, чтобы что-то сказать, но потом передумывает. Смотрит на неё ещё какое-то время, а потом отворачивается и заводит машину.
Они едут в полном молчании сквозь пелену дождя и своих шумных мыслей. Алёна старается не жмуриться и держать свою амаксофобию* под контролем, когда Авдеев заходит в повороты на мокром асфальте. Лишь только крепче сжимает в пальцах ремень безопасности, который должен придавать уверенности, но вместо этого только перекрывает ей кислород.
- Не переживай так сильно, Отрадная, - остановившись перед светофором, просит её Кир. - Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
- Это… - она громко сглатывает. - Это не связано с тобой. Просто после той аварии и смерти папы у меня…
- Боязнь машин. Понимаю.
Девушка кивает и некоторое время набирается смелости, чтобы спросить:
- У тебя тоже так было? После того, как твоя сестра…
Парень молчит нескольких долгих секунд и ей кажется, что он уже не ответит, но вот она слышит:
- Да, Алёнка, у меня было также.
И Отрадная выдыхает. Она не одна такая сломанная, а после неправильно собранная.

Не одна.

Её страх машин впервые проявился в день похорон отца, когда мир неожиданно окрасился в черно-белое и оглушительно затих, оставив её один на один со своими чувствами. Пришедшие на кладбище люди, со скорбными лицами обнимали маму и желали ей сил, чтобы справиться с такой утратой, а саму Алёнку гладили по голове и, думая, что их никто не слышит, шептались о наследстве.

- Двуличные суки, - от души высказалась Инна, ведя дочь под руку к одной из машин.
Её выразительные глаза были спрятаны за большими солнцезащитными очками, а волосы под чёрной косынкой. С какой стороны ни посмотри - образцовая вдова, только-только похоронившая мужа.
- Заявились, будто их сюда кто-то приглашал! - голос женщины срывался от кипящей в груди злости, а руки дрожали, когда она открывала перед дочерью дверь автомобиля.
- Алена, не раздражай ещё и ты меня! - процедила сквозь зубы Инна, дёрнув дочь за руку, когда та остановилась перед автомобилем как вкопанная. - Быстро садись в машину!
- Не могу, - одними губами прошептала бледная как мел девочка.
- Быстро, я сказала! Не позорь меня!

Случившуюся с ней тогда истерику мама припоминала ей долго. Говорила, что не надо прикидываться, будто ей настолько страшно садиться в машину. Принимала такую реакцию за капризы избалованного ребёнка и закатывала глаза, когда Алёна вжималась в автомобильное сидение вне себя от страха.
И если тогда Отрадной не удавалось контролировать свою фобию, то теперь же она научилась с ней справляться. Но видимо не настолько хорошо как хотелось бы. Потому что Кир заметил. Заметил и не осудил. Не стал смеяться и издеваться. Он просто её понял.
- Как долго… - она всё никак не может подобрать правильные слова. - Сколько времени тебе понадобилось, чтобы перестать бояться?
- Я не перестал бояться, Алёна. Я просто взял страх под свой контроль, сев за руль.
- И… И это действительно помогает?
Парень бросает на неё быстрый взгляд и кивает.
- Немного, но этого мне пока достаточно.
Девушка оглядывает его профиль, уверенный, собранный, и с удивлением подмечает про себя, что верит каждому его слову. Впервые за время их знакомства. Впервые, кому-то кроме Олега, мамы и себя. Верит и не чувствует, что делает что-то неправильное. Будто так и должно было быть с самого начала.

Что произошло, золотой мальчик? Где твой прожигающий взгляд и презрительная усмешка? Почему так сильно хочется тебе доверять?

- Сильно замёрзла?
Она растерянно моргает и только потом замечает как неосознанно обняла себя за плечи, пытаясь согреться.
- У тебя губы… - Кир очерчивает глазами её лицо и останавливается на губах. - Посинели.
Алёна машинально прикасается к ним пальцами и растирает, чтобы вернуть прежний цвет.
- Сейчас доедем до дома и я дам тебе сухую одежду, пока твоя сушится.
- А ты?
- Что я?
Девушка кивает на его рубашку, которая промокла и прилипла к телу, красиво обрисовывая линии мышц.
- Ты очень замёрз? Я не хочу, чтобы ты заболел.
С его губ неожиданно срывается смешок, а в следующую секунду он уже смеётся в голос, будто она сказала что-то чертовски смешное и забавное.
- Можешь не беспокоиться за меня, Отрадная. Уже слишком поздно для этого.
- Что это значит?
Алёнка хмурится, пытаясь понять, что парень имеет в виду, но Авдеев отворачивается и делает вид, что очень занят парковкой автомобиля.
- Кир?
- Давай, быстрее к дому. Не хватало ещё сильнее промокнуть.
До подъезда они добираются почти бегом и взявшись за руки, потому что она едва не падает, поскользнувшись на мокром асфальте, а он уже который раз за сегодняшний день успевает её вовремя подхватить.
- А мы уже решили, что вы не приедете, - улыбается Миша, открывая им входную дверь.
За его спиной маячит хмурая Лиля, которая на слова Романова лишь раздражённо закатывает глаза.
- Там льёт как из ведра.
Кир встряхивает головой, отчего брызги с его волос летят в разные стороны, в том числе и в неё тоже, и девушка смешно фыркает, уворачиваясь, отчего Миша улыбается ещё шире.
- По вам видно.
Авдеев поворачивается к Алёне и жестом просит повернуться к нему спиной.
- Что? - непонимающе хмурит брови она.
- Разворачивайся, я помогу тебе снять куртку, а потом дам что-нибудь сухое, чтобы ты не простудилась.
Девушка послушно разворачивается и вздрагивает, когда его холодные пальцы случайно касаются её шеи.

Случайно ли, Отрадная?

Кир сзади прочищает горло и стаскивает с её плеч промокшую насквозь верхнюю одежду. С них обоих течёт вода, собираясь в лужицы у ног, и пахнет дождём. Мокрые волосы неприятно липнут к коже и парень уже второй раз за день помогает ей справиться с ними. Это смущает не на шутку, но у неё в голове слишком много мыслей, чтобы сосредоточиться только на этом.
Наблюдающий за ними со стороны Миша прячет улыбку в ладони, делая вид, что потирает подбородок, и оттесняет Лилю в сторону кухни.
- Хватит меня толкать, Романов! - кошкой шипит девушка, отвлекаясь на друга детства.
- Я тебя даже пальцем не тронул.
Они исчезают из прихожей так быстро, что Алёна растерянно моргает и только потом осознаёт, что вновь осталась наедине с Авдеевым.
- Пойдем.
Он ведёт её по тому же маршруту, что и в первый раз. Только на этот раз колени девушки относительно целы, а желания сжаться в клубок и оказаться от этого места как можно дальше нет. Лишь странное чувство умиротворения, будто она в его квартире не во второй раз в жизни, и это смущает Отрадную сильнее прежнего.
- Держи.
Парень протягивает ей белоснежно-белую кофту с длинными рукавами, пахнущую всё той же морской свежестью и чистотой, а следом достаёт с полки большое полотенце чуть ли не во весь её рост. От осознания, что эти вещи принадлежат не кому-то, а именно ему, Киру Авдееву, на щеках Алёны проступает румянец.

Ты не краснела несколько лет, а тут не с того, ни с сего зарделась как маков цвет. Приди в себя и вспомни, что он сделал Роме! Твоему Роме!

Девушка благодарно кивает и забирает кофту с полотенцем из его рук.
- Я сейчас найду ещё шорты с завязками, чтобы… - он вновь прочищает горло и отворачивается к шкафу. - Чтобы тебе было удобно.
- Спасибо, Кир, у меня в сумке есть брюки от спортивной формы, поэтому не беспокойся.
- Хорошо, если что-то будет нужно, то зови.
Авдеев отступает к двери, предварительно захватив вещи для себя, и, кажется, хочет добавить что-то ещё, но потом передумывает. Выходит в коридор, бросив на неё напоследок взгляд, не поддающийся объяснению, и девушка выдыхает. Прижимает холодные ладони к щекам и на секунду прикрывает глаза.
Слишком много всего. Ей, привыкшей к одиночеству и однообразному течению жизни, сложно уместить всё это в себе. Признание Светланы Константиновны, работа над проектом с людьми, которых она не знала теперь как для себя идентифицировать, взгляды и поведение Кира. Последнее особенно не укладывается внутри. Крутится назойливыми мыслями в голове, горит в местах его прикосновений и пощипывает рецепторы запахами. Золотой мальчик пах морем, свободой и, как ни странно, спокойствием. Теплым, уютным и таким давно забытым покоем. Похожие ассоциации у неё вызывал только Ромка, но она не видела и не слышала его уже больше четырёх лет, поэтому эти ощущения сейчас сродни прохладному ветру после удушающей жары.
Девушка достаёт из своей сумки, вмещающую в себя, помимо учебников и тетрадей, ещё и пакет со спортивной одеждой, которая сегодня не понадобилась из-за отмены пары. В нём обычный топ со спортивными штанами и кеды. И если бы занятие всё-таки состоялось, то все бы увидели её шрамы, потому что именно сегодня она забыла худи дома. Хорошо, что Кир дал ей именно кофту, а не футболку. Она Алёне большая - свисает с плеч и доходит длиной ниже бедра, но длинные рукава полностью прикрывают её исполосованные руки и это успокаивает. Даже когда дверь в комнату внезапно открывается и на пороге появляется Лиля. Она прищуривает глаза и окидывает её одним из своих презрительных взглядов.
- Ну что, Отрадная, довольна? - спрашивает одногруппница, сложив руки под грудью.
Алёна промокает полотенцем влагу с волос и вопросительно вздёргивает брови, не понимая, что Гордеева хочет от неё услышать.
- Только не надо корчить из себя невинную овечку.
- Я этого и не делаю.
- Знаешь, мне очень интересно, - девушка наигранно задумывается. - Вредная привычка уводить чужих мужчин - это у вас семейное? По крови передаётся, да?
Отрадная замирает, чувствуя, как в горле мгновенно пересыхает. Перед глазами появляется Олег и мама. Их теплое прощание, которое Алёна увидела, перед тем как покинуть квартиру, а потом его руки на её теле, его слова и взгляды.
Она прикасается к теперь уже горящей по иной причине щеке и на долю секунды зажмуривается.

Ты же не про Олега, Лиля?
Ты же не знаешь о… О нём?

- Лиля, о чём ты говоришь? - непослушными губами спрашивает девушка, стараясь вернуть себе самообладание.
- О твоей тётке говорю, что увела моего отца из семьи, а также о тебе и Кире, от которого в последнее время ты не отлипаешь. Вы то там вместе, то здесь, то ещё где-нибудь.
- Это просто случайность.
Отрадная отворачивается, чтобы скрыть облегчение, рвущееся наружу громким выдохом, и возвращается к своему прежнему занятию, но Лиля одним точным движением отбирает у неё полотенце и кидает его на кровать. Одногруппница одного роста с ней, но смотрит так, будто выше на целую голову. Серо-зелёные глаза напротив проклинают и обещают долгие, мучительные пытки, если Алёна её сейчас же не выслушает. Совсем некстати вспоминается их первая встреча. Им обоим по семнадцать. Марго и Лилин отец только-только объявили о своей помолвке, а сама Отрадная только-только научилась замазывать засосы, оставленные Олегом, тональным кремом и перестала пытаться дозвониться до Ромки. Тётя надеялась, что они смогут найти общий язык и подружиться, но Гордеева одним взглядом дала понять, что в таких подругах, как Алёна, не нуждается. И уже почти третий год подряд не переставала ей об этом напоминать.

"От тебя меня тошнит, Отрадная"
"Не смей вставать у меня на пути!"
"Не хочу даже дышать одним воздухом с тобой"

Теперь же Лиля нашла ещё одну причину ненавидеть её. Кир Авдеев. Золотой мальчик, в которого она была по уши и которого Отрадная совсем недавно разучилась ненавидеть.
- Ты меня за дуру принимаешь? - зло выплёвывает одногруппница. - Ты думаешь я ничего не вижу?
- Нельзя видеть то, чего нет, Лиля.
- Нет, это не я дура, а ты, если не замечаешь, что…
Её прерывает неожиданный стук в дверь и Миша, заглянув в комнату, кидает Гордеевой телефон. Алёна краем глаза замечает на его заставке то самое фото из прессы, наделавшее много шума в университете. На нём Лиля с Киром целуются. Она увидела его случайно, когда листала ленту социальной сети за завтраком, чтобы не смотреть на маму с Олегом, и против воли задержалась на этом снимке немного дольше, чем на других. Почему? Сама точно не знала. Наверное, потому что знала их лично и видела каждый день.
- Что слу…
- У тебя телефон звонил.
Девушка снимает блокировку и, мазнув взглядом по экрану, недоумённо сводит брови к переносице.
- Но я не вижу пропущенных.
- Смотри внимательнее, - Романов одаривает одногруппниц обаятельной улыбкой. - Я же не понесу тебе его ради забавы, так ведь?
Лиля ещё раз проверяет историю звонков и, ничего там не найдя, раздражённо отбрасывает волосы за спину.
- Я с тебя обязательно за это спрошу, Кудряшка!
- Буду с нетерпением ждать этого момента, а пока приглашаю вас обеих на кухню. Там обсуждать наше задание будет удобнее всего.
Последовав за парнем, Алёна на ходу переводит смартфон в беззвучный режим, предварительно предупредив маму о том, что скорее всего задержится, и погружается с головой в учёбу. Она, кажется, даже не сразу замечает появление Кира. Просто в один момент, почувствовав на себе пристальный взгляд, поднимает голову и сталкивается с зелёными глазами. За окном бушует осень, льёт дождь и опадают листья с деревьев, а у золотого мальчика в радужках цветёт настоящая весна. Эта мысль настолько неожиданна, что девушка невольно пугается и прячется в тетради с лекциями. На разлинованных страницах лишь её беглый почерк с заметками на полях и термины с тезисами. В них безопасно. В них нет ничего, что могло бы смутить, взволновать и вызвать неуместные ассоциации.
- Я думаю, что нам нет смысла готовиться дальше вместе. Пусть наши темы и взаимосвязаны, но всё же они разные, - замечает Миша после того, как они обсудили примерный план действий. - Только мешать друг другу будем и отвлекаться.
- Ты забыл, что сказала Светлана Константиновна? - надменно интересуется Лиля, покачиваясь на стуле. - Представлять нам всё равно придётся всем вместе.
- Ну, вот когда у нас уже будет, что представлять тогда и вновь соберёмся, а сейчас я в этом, честно говоря, особого смысла не вижу. А вы что думаете?
Романов смотрит сначала на Кира, а потом на Отрадную и вопросительно вздёргивает бровь. В его словах есть доля правды, потому уже даже сейчас они иногда перебивали друг друга и сбивали с мысли, но тогда это будет означать, что она вновь останется с Авдеевым наедине и его глазами цвета весны.

С каких пор это начало тебя так волновать?

Девушка ёжится под чужим вниманием и неосознанно натягивает и так длинные рукава на ладони.
- Я думаю, что это неплохая идея.
- Ну, кто бы сомневался, да, Отрадная? - хмыкает Лиля с намёком.
- Разделившись, мы действительно быстрее справимся со своими темами. Что в этом плохого?
- А то, что я не хочу, чтобы ты здесь оставалась!
- А твоё мнение кто-то спрашивал? - Кир прожигает одногруппницу тяжёлым взглядом, от которого та поджимает губы и стискивает руки в кулаки с такой силой, что её пальцы белеют. - Не забывай, что ты здесь только из-за того, что нам дали одно на всех задание.
- Прекра-а-асно, - неловко протягивает Миша и наигранно весело улыбается в надежде сбавить напряжение. - Раз все "за", то предлагаю расходиться. Мы с Лилей поедем ко мне, наверное, да?
Девушка, не отрываясь от Авдеева, медленно кивает, а потом резко поднимается на ноги, собирает свои вещи, и, не прощаясь, скрывается в коридоре. Следом за ней вскакивает Романов и прежде чем уйти, пожимает руку другу и с теплотой в глазах кивает Алёне.
- Хорошо вам позаниматься, ребят. Если что, на связи.
Через минуту одногруппники скрываются за дверью и в квартире повисает тишина. Отрадная слышит лишь стук собственного сердца и удары капель дождя по стеклу. Парень, сидящий напротив, смотрит на неё, не моргая и будто даже не дыша.

О чём ты думаешь, золотой мальчик?

У неё, например, мысли скачут с одного на другое, не задерживаясь на чём-то конкретном. Олег, Светлана Константиновна, плохая погода, злость Лили и, что самое удивительное, Кир в них тоже есть.
- Кхм… - девушка неловко откашливается и пододвигает к себе один из учебников. - Что-то не так?
Он улыбается и отрицательно качает головой, складывая руки на груди, но смотреть не прекращает. И как же это Алёнку, чёрт возьми, смущает. До красных щёк и нервного постукивания ручкой по поверхности стола.
- Нет, всё как надо.
- Эм… Ладно, хорошо. Тогда, наверное, нам нужно обговорить детали и…
- Хорошо, давай, обговорим.
Кир вдруг подаётся вперёд, упираясь локтями в стол, и заглядывает сначала в учебник в её руках, а после в глаза. Отрадная невольно задерживает дыхание и замирает, вцепившись в книгу. Отстранённо замечает про себя, что он очень близко. Кажется, даже ближе, чем пару часов назад в машине. Сейчас она может рассмотреть весну в зелёных радужках во всех деталях. Может найти в них отблески солнечных лучей, безоблачное небо, свежую, дурманяще пахнущую траву и разноцветных бабочек, порхающих туда-сюда. Или это у неё внутри так трепещет? Аномально и совершенно необъяснимо.

Что со мной происходит?

Задать бы этот вопрос вслух, но слова застревают в горле комом, мешающим полноценно дышать. И, наверное, ещё несколько секунд назад следовало бы отстраниться, отвернуться и перестать так на него пялиться, но почему-то не выходит. Не получается. Не хочется.
- К-Кир…
Запинается на его имени так, словно ни разу его до этого момента не произносила. Оно и ощущается на языке как-то совсем иначе. Приятно рычит и щекочет нёбо.
- М? - тянет вопросительно Авдеев, продолжая улыбаться.
Кажется, таким она его видит впервые. Даже, когда он дружил с Ромкой и называл его лучшим другом, он не выглядел так… так… Беззаботно? Спокойно? Непринуждённо?
- У тебя есть свой учебник, - осторожно напоминает девушка.
- В твоём интереснее.
Его глаза смеются и характерно дёргаются уголки губ, но голос звучит ровно. От этого контраста Алёна теряется окончательно. Озадаченно хмурит брови и облизывает пересохшие губы.
- Но у меня точно такой же как у тебя.
- Не понял, Отрадная, тебе учебника для меня жалко что ли?
Она растерянно моргает, пытаясь понять шутит он или нет, а потом, так ничего и не решив, пододвигает к нему книгу. Парень прикасается к белоснежным листам, задевая её пальцы, и Отрадная громко сглатывает.
- Теперь мы можем приступить к делу?
- Конечно, - он кивает, но не сдвигается ни на миллиметр в сторону. - Я тебя слушаю.
Девушка взволнованно заправляет волосы за ухо и опускает глаза вниз на учебник, но вместо научной статьи, выдержки из которой им нужно было обсудить, обращает внимание на его руки, что лежат совсем рядом с её. У него широкие ладони с, проступающими на тыльной стороне, венами, длинные сильные пальцы, а на левом запястье наручные часы с крупным циферблатом. И Алёна вдруг осознаёт причину, почему некоторые девчонки неравнодушны к мужским ладоням. Почему тоннами сохраняют фото с ними из интернета и подолгу любуются. Потому что это действительно красиво, эстетично и странно чарующе. Она сама неожиданно для себя зависает, во все глаза пялясь на руки Авдеева.
- Алён?
- А? - с трудом отвлекаясь, отзывается девушка.
Он, конечно же, замечает её внимание. Переплетает пальцы в замок, вновь, будто бы случайно, коснувшись ладони Алёны, и как-то незнакомо смотрит. Словно с нежностью. Словно знает что-то больше, чем она.
- Ты хотела обсудить тему.
- Да, точно, хотела, - спохватывается Отрадная и принимается суетливо листать страницы учебника, пытаясь найти нужный параграф. - Я… Вот, смотри… Как думаешь, если мы…
Тараторит, почти забывая о воздухе и своём смущении, переключается на задание, а Авдеев без особого труда подхватывает её волну. Внимательно слушает, соглашается, поправляет и дополняет. Алёна незаметно для самой себя погружается в их общение с головой.
Стрелки часов стремительно бегут вперёд, дождь за окном стихает, а на кухне зажигается свет и заваривается чай с малиной. Кир убирает исписанные черновики, тетради, учебники в сторону и, поставив перед ней кружку с тарелкой, полной различного рода бутербродов, в беспрекословном порядке требуя, чтобы она поела.
- Спасибо, но я не хочу… - слабо протестует Отрадная, чувствуя, как неловкость возвращается обратно.
- Ничего не хочу слышать. Давай, Алёна, ешь, продолжим через пару минут.
Пара минут растягиваются в пятнадцать, но парень заполняет их рассказом о своей поездке в Лондон и они пролетают незаметно. А после новый этап дискуссий, во время которых она ещё раз убеждается, что Кир находится на хорошем счету в университете не только из-за фамилии и высокой должности отца. Он умён, сообразителен и эрудирован. Ему действительно интересна профессия, на которую они вместе учатся, в отличие от девушки и это вызывает у неё немного зависти.
- Ответь, вдруг что-нибудь важное, - предлагает Отрадная, когда его телефон оживает вибрацией уже третий раз подряд за последние десять минут.
Авдеев недовольно вздыхает и, отложив ручку в сторону, откидывается на спинку стула. Отвечает на звонок, не отрывая взгляда от Алёны.
- Да, Лесь, слушаю.
Она краем уха слышит звук женского голоса из динамика и уже хочет отвернуться, чтобы дать парню возможность спокойно продолжить разговор, но вдруг замечает как он резко меняется в лице. Как глаза цвета весны сощуриваются, тяжелеют и мрачнеют. Брови хмурятся, на скулах выступают желваки, а ладони, те самые, которыми она никак не могла налюбоваться, сжимаются в кулаки.
Это его состояние Алёна знает от и до. Видит Кира в нём не первый раз, но всё равно замирает, внутренне подбираясь, и мысленно возвращается на четыре года назад. Когда точно также находилась напротив него и была так зла, так расстроена из-за Ромки и так разочарована, что совсем не сдерживала себя. Когда он ответил ей с такой же резкостью и злостью. Когда они обоюдно и, тогда казалось безвозвратно, возненавидели друг друга.
Теперь же ситуация другая. Теперь золотой мальчик ненавидит кого-то другого, но легче почему-то не становится.
- Где вы?!
Его слова сочатся яростью и девушка неосознанно втягивает голову в плечи.
- Леся! Я спросил, где вы?!
Женский голос торопливо что-то отвечает и парень вскакивает на ноги.
- Буду через десять-пятнадцать минут. Никуда не уходите, поняла?! Ты поняла меня, Лесь?! Хорошо, жди.
Авдеев почти бегом выходит из кухни в коридор и Отрадная растерянно следует за ним. Нагоняет его уже в прихожей, когда он натягивает на широкие плечи кожаную куртку и убирает в карман джинсов ключи с телефоном.
- Кир, что случилось? - тихо спрашивает Алёна, смотря на него во все глаза.
Парень оборачивается, бросает на неё дикий, больной взгляд и жёстко проводит ладонями по лицу. Его едва уловимо потряхивает от злости, беспокойства и чего-то ещё, что она не может разобрать в неярком освещении прихожей и отчего у неё самой заходится сердце в груди.
- Кир…?
- Мне… Мне нужно уехать, Алён. Срочно. Прости… Я… Оставайся здесь и…
- Я не отпущу тебя одного в таком состоянии, - выпаливает девушка, не успев обдумать свои слова и действия.
Сдергивает с вешалки свою курточку, забыв, что на ней до сих пор его кофта и шагает к нему. Ещё пару недель назад она бы даже не допустила мысли по доброй воле отправиться с ним куда-либо, но сейчас, после всего того, что Авдеев для неё сделал, просто не может, не хочет оставлять его одного.
- Я еду в не самое хорошее место, поэтому тебе действительно лучше остаться здесь и… - пытается отговорить он её, но запинается, когда Отрадная касается его плеча и решительно произносит:
- Я еду с тобой, Кир, слышишь?
- Хорошо, - сдаётся парень со вздохом после борьбы взглядами. - Хорошо. Только не отходи от меня ни на шаг, ладно? И… И не позволь мне наделать глупостей.
- Не отойду и не позволю, обещаю.
Они стремительно покидают квартиру, забыв выключить свет в кухне и забрать её телефон, лежащий на столе. Он на несколько секунд включается и на его экране высвечивается короткое смс, отправленное со второго, мало кому известного номера Королёва: "Хочу с тобой встретиться. Жду у себя". Но она уже далеко. Она уже сидит в машине и одним своим присутствием сдерживает золотого мальчика от опрометчивых поступков.

Она уже не твоя, Олег, представляешь?

Амаксофобия - боязнь машин.

 » 9. Миша

Лиля, не дожидаясь лифта, сбегает вниз по ступеням так быстро, что Миша едва успевает за ней следом и это при том, что она на каблуках, а он выше её, как минимум, на голову.
- Лиля, да стой ты! Подожди!
- Отвали, Кудряшка! - привычно грубит она, но вопреки своим словам вдруг останавливается и, дождавшись, когда он к ней подойдёт, сначала ударяет гневным взглядом, а потом ладонями по груди.
- Эй! - шипит от боли парень, пытаясь увернуться от разъярённой одногруппницы, но, кажется, проще спрыгнуть с одного этажа на другой, чем это сделать. - За что?!
- За что?! Ты ещё спрашиваешь?!
Ну, да, тут она права. Ему можно было и не спрашивать, потому что Романов и так знает за что. За то, что снова вставил ей палки в колёса. За то, что сунулся туда, куда его не просили. За то, что принял сторону Кира и его любви к Отрадной, а не Лилиных чувств к нему.
- Ненавижу тебя! - рычит Гордеева, встряхнув его за полы ветровки. - Ненавижу её! Ненавижу вас всех!
- Лиль, послушай…
- Если бы не ты и твои дурацкие идеи, то он сейчас бы был со мной, а не с ней!
- Ты же знаешь, что это не так, - настолько мягко, насколько это возможно, произносит Миша. - Если бы он хотел быть с тобой, то был бы. Несмотря ни на что и вопреки всему.
Девушка отрицательно качает головой, не желая слушать правду, и поджимает трясущиеся губы. Её серо-зеленые глаза блестят от непролитых слёз и ему хочется как в детстве сделать какую-нибудь глупость, чтобы она рассмеялась и передумала плакать, но им уже давно не семь лет, чтобы это сработало. Поэтому Романов просто прижимает Лилю к своей груди, игнорируя её слабые протесты, и гладит по пшеничным волосам ладонью. Наверное, он должен был это сделать давно. Ещё до того как она помешалась на Кире. Ещё до того как обожглась на Владе Пахомове. Ещё до того как её отец ушёл из семьи и в ней впервые что-то сломалось внутри. Ведь именно так поступают друзья, не так ли? И, может, сейчас было бы всё иначе. Может, сейчас та сильная, смелая, улыбчивая девчонка, на которую он всегда невольно равнялся, не скрывалась бы под маской изворотливой, эгоистичной, расчётливой стервы. Может, сейчас вместо выдуманных чувств к Кирюхе она бы любила кого-нибудь по-настоящему и была счастлива.
- Что ты делаешь?! - глухо спрашивает Гордеева, уткнувшись ему в ключицу.
- Обнимаю тебя.
- Я не нуждаюсь в твоей жалости, Кудряшка.
- А я тебя и не жалею. Просто… Лиль, я по тебе очень скучаю, представляешь? А ты по мне скучаешь? Хоть немного?
Она отстраняется, чтобы заглянуть ему в лицо. Непонимающе хмурит брови и совсем по-детски шмыгает носом.
- Мы видимся с тобой каждый божий день на парах.
- Нет, я говорю про те времена, когда мы были друзьями.
- Мы были детьми, живущими по соседству, Миша, и не более.
Он чувствует как болезненно резонируют её слова внутри, ударясь острыми углами об органы и застревая в сердце рядом с "ты больше мне не сын" от отца и "это болезнь, а не чувства" от матери. Губы сами складываются в грустную улыбку, а плечи опускаются.

А что ты ещё ожидал, глупый мальчишка? Что после твоего признания вы, взявшись за руки, как в старые добрые, отправитесь бегать по лужам и объедаться мороженым, пока взрослые не видят?

Миша отступает на шаг и обходит девушку по дуге, чтобы спуститься вниз по лестнице.
- Хорошо, как скажешь.
- Миш, я не… - бросает ему Лиля в спину, но парень её перебивает.
- Пойдём, нам ещё многое нужно успеть сделать. У меня дома подготовиться к заданию будет удобнее, чем у тебя. Думаю, адрес тебе напоминать не нужно
Девушка молчит, но послушно идёт следом и даже подвозит его до дома на своей машине, а припарковавшись, с интересом оглядывается по сторонам.
- Надо же, ничего не изменилось с тех пор как…
- Как мы жили по соседству? - хмыкает Романов и, не дожидаясь её ответа, выходит на улицу.
Там сыро, холодно и даже немного скользко, но Лилю это не волнует. Она останавливается на дорожке, ведущей ко входу, и осматривается по сторонам, больше всего уделив внимание крыше дома по соседству, виднеющейся из-за высокого забора. В том доме прошло всё её детство. Счастливое, беспечное, красочное. С качелями во дворе, цветами в клумбах и домиком на дереве, где они прятались вдвоём от всего мира и играли, мечтали, взрослели.

- Когда я вырасту, то стану врачом, заведу собаку и буду есть столько конфет, сколько захочу!
- А я буду космонавтом!
- Ты же высоты боишься, глупый! А космос, знаешь, как высоко?
- Как?
- Выше неба!
- Тогда… Тогда я буду пожарным!
- И всё?
- Нет, ещё я куплю себе говорящего попугая и наклейки с Человеком-пауком!
- Кру-у-уто!

Миша на мгновение прикрывает глаза, окунаясь в воспоминания, а когда открывает их, то замечает, что девушка делает то же самое. Кажется, даже воздух вместо дождя и сырости вдруг пропитывается ароматом жвачки бабл-гам, апельсиновой газировки и фломастеров на спирту.
- Ты знаешь кому отец продал дом?
Гордеева спрашивает вроде бы безразлично, но парень знает чего ей стоит этот простой вопрос.
- Семье из четырёх человек. Он - какой-то шишка в банке, она - владелица сети кафе, а их дети учатся в нашей гимназии.
Она кивает и, заправив волосы, потрепанные ветром, за ухо, усмехается.
- Надеюсь, что он не заведёт на стороне молодую любовницу, с которой его жена в один прекрасный момент застукает в их спальне, и не свалит из семьи, не забыв продать этот дом очередным неудачникам.
Парень зарывается пальцами в свои кудри и, не зная, что можно сказать в такой ситуации, ляпает первое, что приходит в голову:
- Это дискриминация. Может, это она заведёт кого-то на стороне, а он их застукает!
Лиля переводит на него удивлённый взгляд и после нескольких секунд поражённого молчания заходится смехом.
- Ой, Кудряшка… Ну, ты даёшь!
- Что? Она имеет на это полное право! - с трудом сдерживая улыбку, возражает Романов.
- Пойдём уже, борец за равноправие. Внесём эту твою гениальную мысль в наш проект и порвём всех.
Девушка уверенно направляется к двери, а оказавшись в доме, проходит в гостиную. По пути внимательно осматривает обстановку, то ли освежая её в памяти, то ли подмечая изменения, которые произошли с последнего раза, когда она была у него в гостях. Помнится, Миша тогда только-только начал понимать себя и свои, как казалось в тот момент, неправильные жизненные установки и предпочтения, которые его родителям, мягко говоря, не нравились. Они выражали это громким криком, обвинениями в распущенности и угрозами в стиле "если ты немедленно не выкинешь эти непристойности из головы, то…". И, наверное, если бы не Лиля и её поддержка в тот момент, благодаря которой удалось удержать лицо и остаться стоять на своём, то от реакции родителей ему было бы больнее в несколько раз. Она помогла не сломаться под давлением отца и слезами матери. Придала сил для отстаивания себя и своей жизни. Потом его также горячо поддержал Кир, но именно Лиля была первой. Конечно, после, когда их отношения испортились окончательно, ему пришлось не раз выслушать её подколки по этому поводу, вот только почему-то сейчас все эти моменты стёрлись из памяти, словно их и не было.

Как же пугающе много я могу тебе простить, Лиля.

- Кудряшка, ставь чайник и, пожалуйста, закрой окно, я замёрзла.
- Ты не у себя дома, чтобы командовать, - скорее по привычке, чем по настоящему, ворчит он, но её просьбу исполняет.
А когда возвращается, то видит, что девушка забралась на диван с ногами и, с удобством устроившись на подушках, перечитывала вслух одну из лекций. Сев напротив, Романов достаёт свои конспекты и включается в работу. На обсуждение общих деталей у них уходит около полутора часов, а остальное время тратится на подбор методов и материала.
- Как думаешь, чем они сейчас заняты? - неожиданного спрашивает Гордеева и парню требуется несколько секунд, чтобы понять, что она имеет в виду.
- Тем же, чем и мы, - отвечает Миша коротко и уже хочет вернуться к прежней теме разговора, но девушка его перебивает резким:
- Только не вешай мне лапшу на уши!
Он тяжело вздыхает и, отодвинув от себя учебник, поднимает взгляд на подругу.

Бывшую, Миша. Не забывай. Бывшую подругу.

Она сидит с ровной спиной, будто находится не в доме, в котором была бесчисленное количество раз, а на королевском приёме в каком-нибудь средневековом замке. Зелёные глаза пытливо выискивают на его лице признаки лжи или замалчивания и, наверное, если хорошенько присмотреться, то там действительно можно найти что-то подобное, но парень старается об этом не думать.
- Тогда скажи, что ты хочешь от меня услышать и я скажу.
- Кир её… - Лиля запинается и, видимо разозлившись за это на саму себя, последнее слово буквально выплёвывает. - Хочет?

Он её любит до космоса и обратно, но тебе об этом знать не нужно.

Романов вздёргивает бровь, копируя одно из её любимых выражений лица, и отвечает вопросом на вопрос:
- Ты спрашиваешь об этом у меня?
- А у кого мне спрашивать?! Кир не хочет со мной разговаривать и…
- Интересно почему… - не может он удержаться от подколки и девушка, разозлившись, кидает в него одну из диванных подушек. Поймав на подлёте, Миша подкладывает её под спину и с удобством откидывается в кресле. - Спасибо. То, что надо.
- Ты как ребёнок, честное слово, - фыркает Лиля.
- Какой есть.
Она устало потирает пальцами переносицу и у него обеспокоенно ёкает сердце. Хочется вновь её обнять, поддержать и сказать банальное до чёртиков "всё будет хорошо", но в памяти всплывает "мы были всего лишь детьми, живущими по соседству, и не более" и парень мысленно обрывает себя.

Не нужна ей твоя дружба, Романов, угомонись уже.

- Я хотела сегодня подойти к Киру после пар, но он, даже не выслушав, послал меня к себе в квартиру и приказал заодно подвезти тебя.
- Я в курсе.
- Он считает, что это я подстроила то фото, где мы вместе?
- Насколько я понял, Кир о нём даже не знает, но ты действительно думаешь, что, когда он о нём услышит, то просто перестанет с тобой разговаривать?
Лиля бледнеет и отворачивается, безмолвно подтверждая правоту его слов.
- Я не причастна к тому, что нас сфотографировали исподтишка. Я такая же жертва обстоятельств, как и он.
Миша подпирает щёку кулаком и наблюдает за тем, как девочка, которой он когда-то безоговорочно доверял, его обманывает. Тщательно подбирает слова, складывая их в предложения таким образом, чтобы получить в итоге размытый и неоднозначный смысл, который она могла бы использовать в свою пользу.
- Ты определённо станешь крутым адвокатом.
- При чём здесь это? - непонимающе хмурится она.
- У тебя просто прирождённый талант складно врать и выворачивать факты под нужным тебе углом.
Девушка гордо вздёргивает подбородок и расправляет плечи, как делает всегда, когда готовится защищаться, но Романов не хочет на неё нападать. Он просто озвучивает хорошо известный им обоим факт.
- Я не собираюсь перед тобой оправдываться и умолять мне поверить!
- Я этого и не прошу.
- Тогда какого чёрта ты из себя сейчас строишь?!
- Я? - усмехается парень. - Лиля, напоминаю, что именно ты завела этот бессмысленный разговор. На что ты рассчитывала? На то, что я поведусь на твои грустные глаза и буду трепаться о Кире? Или начну успокаивать тебя и придумывать новые интриги? Так я не Динка, чтобы прыгать перед тобой на задних лапках и в рот заглядывать. Хочешь честно? - он подаётся корпусом вперёд и заглядывает девушке в лицо. - По мне, ты сама уже понимаешь, что весь твой тщательно выстроенный мир из лжи и самообмана - полная лажа. Он разваливается на куски, а ты продолжаешь делать вид, что всё хорошо, ведь это гораздо проще, чем, наконец, признать, что случившееся два года назад не просто сломало тебя до основания, а, бл*ть, уничтожило!
- Да иди ты со своей честностью, Романов, в … - почти кричит Лиля, готовая, кажется, разорвать его на части, лишь бы он только замолчал.
- Я-то пойду, вот только кто тебе ещё скажет правду?
- Правду? - она хрипло смеётся, но этот смех больше походит на горькое всхлипывание. - А ты знаешь правду, Кудряшка? Ты тогда был рядом со мной?! Видел, что он со мной делал?! Видел?!
По её щекам текут слёзы, а в глазах столько боли - той, которая ежесекундно мучает, отравляет и душит. Миша чувствует как к горлу подступает ком, а сердце разрывается от сожаления, вины и беспомощности.
- Лиля, я… - выдавливает с трудом парень из себя дрожащим голосом и неосознанно потирает грудь. - Я… Мне так жаль. Так чертовски жаль! Я бы всё отдал, чтобы в тот момент быть рядом с тобой и помешать ему, веришь?!
Гордеева резко поднимается на ноги, чтобы вновь убежать куда глаза глядят, спрятать свои чувства и израненную душу, но он оказывается быстрее. Останавливается перед ней, обхватывает её лицо ладонями и стирает с щёк слёзы.
- Что ты делаешь? - задушено шепчет она, поднимая на него измученный взгляд.
- Разделяю твою боль.
- Думаешь, это так просто? Думаешь, обнимешь меня и я сразу всё забуду?
- Нет, но…
- Каким ты был наивным мальчишкой, таким и остался, Кудряшка, - девушка качает головой, пытаясь высвободиться и отойти в сторону. - А теперь пропусти, мне нужно идти.
- Лиля, позволь мне хотя бы сейчас быть рядом!
- Не хочу, Миш. Ты мне не нужен, пойми уже, глупый. Мне, вообще, никто не нужен, кроме Кира. Поэтому, если не хочешь провалить задание и подставить его с Отрадной, то больше не касайся этой темы, ладно? Завтра после пар договоримся о том, где продолжим заниматься.
Лиля уходит, хлопнув дверью, а он прислоняется к стене и сжимает пальцами затылок.

Услышал эти слова вслух, Миш? Убедился? Она не дождалась помощи от тебя и спасла себя сама.

 » 9. Кир

"Влюблённый в твои глаза,

Влюблённый в тебя навек"

Леша Свик - Я буду помнить

Единственное, что сейчас его сдерживает от того, чтобы не вдавить педаль в пол и не нестись с запрещённой скоростью по мокрым от дождя дорогам, наплевав на правила, это лишь она. Та, что так мило терялась под его взглядом ещё пять минут назад и, не раздумывая, бросилась следом, когда он после разговора с Лесей кинулся прочь из кухни. Та, на которую ему никак не удавалось вдоволь насмотреться.
Родная. Любимая. Отрадная.
Алёна кидает на него обеспокоенный взгляд из-под ресниц и в который раз откидывает вьющиеся после дождя волосы за спину. Они длинными прядями раскидывается по плечам и через пару мгновений вновь лезут девушке в лицо. Кир бы наблюдал за ней такой непривычно домашней, такой близкой и такой его вечно, беспрерывно, круглосуточно, но там, где-то за пределами этой машины, Алек вновь сорвался с цепи и больше нет никого, кто бы мог его остановить.
- Держи.
Парень, притормозив на светофоре, наклоняется и достаёт из бардачка резинку. Ту самую, которую она не так давно выронила в его машине. Отрадная удивлённо округляет свои невероятно красивые глаза и, протянув ладонь, забирает её, вновь соприкасаясь с ним пальцами. Всего секунда, а накрывает так, что все чувства обостряются до предела.
- Это твоя резинка, - напоминает он, внимательно наблюдая за сменой её эмоций.
- Моя?
- Да, девушек в моей машине, кроме тебя, не бывает.

И в сердце тоже, кроме тебя, Алёна, нет никого.

Светофор загорается зелёным и Кир трогается с места, а она, поблагодарив его уже в который раз за день, убирает волосы в хвост на затылке. Дома, на кухне, Отрадная скрывалась от него за ними, как за завесой. Прятала глаза в учебнике и тетрадях с лекциями. Натягивала рукава его кофты на ладони и очень явно смущалась. Ему же от этого хотелось быть ещё ближе, счастливо, совершенно по-идиотски влюбленно улыбаться, что он, наверное, и делал, не отдавая себе отчёта в действиях и забывая про усталость из-за утреннего перелёта, недосып и проблемы с Денисом, с которым ему так и не удалось найти взаимопонимание. Реальность вернулась со звонком испуганной, взволнованной Леси. Вернулась вместе со злостью, усталостью, раздражением и, смешавшись с чувствами к Алёне, кипела в груди адской смесью.
- Кир? - после минуты молчания осторожно зовёт его девушка. - У тебя случилось что-то плохое?
Он поворачивается к ней, встречается с обеспокоенным карим взглядом и с трудом сглатывает. Можно было бы избежать ответа, сославшись на дорогу, но светофор вновь окрашивает пространство вокруг красным и приходится остановиться. В этом ярком цвете её глаза берут его в плен без боя и Авдеев не может молчать, а солгать тем более.
- Не у меня… Точнее, не со мной.
- С Мишей? - пугается Отрадная.
- Нет, с моим братом. Он… - Кир пытается подобрать слова, но они не желают находиться. - Алек - мой младший брат. Позвонила его подруга и сказала, что ему сейчас требуется моя помощь.
Она хмурится и у него покалывает подушечки пальцев от желания разгладить хмурую складочку на переносице.
- Тогда почему ты так злишься?
- Потому что Алек бухой в хлам, наверняка, с весом в кармане и в компании отморозков, которым дорога либо в гроб, либо на нары.
Всполохи красного сменяются на зелёный, а Алёна, вздрогнув, сжимает в пальцах ремень безопасности, по-видимому подумав о своём бывшем (или всё-таки до сих пор настоящем?). Воспоминания, подогреваемые гневом, тут же всплывают перед глазами красочными картинками и, чтобы не сказать ничего лишнего, Авдеев отворачивается. В этих картинках он теряет лучшего друга и обретает непримиримого врага. В них девчонка, которая сейчас сидит по правую руку от него, захлёбываясь слезами, называет его предателем. В них Алек отдаляется впервые, пойдя на поводу у Ромы, а Кир не может его переубедить и доказать свою правоту, потому что слишком юн, эмоционален и дезориентирован.

Кирюха, дружище, ты решил меня кинуть что ли? Ты, бл*ть, серьёзно оставляешь меня здесь?!

Ромкин насмешливый, но в то же время испуганный голос звенит в мыслях и Авдеев крепче стискивает в ладонях обивку руля. Их дружба была обречена на провал изначально. Потому что разные во всём. Потому что золотой мальчик и брошенный всеми ребёнок выросли и каждый пошёл своей дорогой. Кир выбрал семью, убеждения и принципы, а Рома - обиду, саморазрушение и зависимость. Точка, жирная, перечеркивающая все хорошие моменты и договорённости, была поставлена обоими. Назад пути уже не было. Как и жалости, огорчений и сожалений по прежним временам.

Ведь их нет, правда?

Он вздыхает, проводит рукой по затылку и кидает беглый взгляд на часы, а потом на девушку.
- Уже полночь. Тебя дома не хватятся?
Алёна смотрит прямо перед собой и несколько долгих секунд никак не реагирует на его вопрос. Парень даже успевает подумать, что она и вовсе его не слушала, думая о чём-то своём, но Отрадная вдруг растягивает губы в натянутой полуулыбке и отрицательно качает головой.
- Там некому меня хвататься. Брат слишком маленький, а мама… - она запинается и неловко растирает ладони. - Мама занята вещами поважнее.
- Что может быть важнее тебя, Алёнка?
Кир искренне не понимает. Как девочка, которая наряду с родителями, братом и Мишкой уверенно занимает первое место в его жизни, может быть для кого-то не нужной? Она же у него не то, что под кожей уже, а в каждой молекуле, атоме, ионе. Впечаталась там, прописалась, пустила корни, а он даже уже и не помнит каково было до неё.
- Любовь, счастье, гармония, - девушка, наконец, переводит взгляд на него. - Я в эти пункты не вписываюсь.
Авдеев открывает рот, чтобы опротестовать её слова, но его обрывает телефонный звонок.
- Кир, ты скоро? - без предисловий спрашивает Леся.
На заднем фоне громкая музыка, крики и смех. Он слышит чей-то голос, издевательски протягивающий: "И что же ты мне сделаешь, малыш? Пожалуешься на меня брату с папой?" и матерится сквозь зубы.
- Я уже рядом.
Мартынова отключается, а Кир срезает путь через дворы и через несколько минут останавливается в частном секторе, возле дома, у которого открыты ворота, а во дворе толпится куча людей. Этот дом, его хозяин и гости ему знакомы из прошлой жизни, когда тусовки до утра, бухло из отцовского бара и кальянный дым казались интересным, а не тратящим время и здоровье в пустую развлечением.
- Нет, стой, - одёргивает он Алёну, когда та отстёгивает ремень и берётся за ручку двери. - Ты остаёшься в машине.
- Почему? - вновь хмурится она, но на этот раз скорее недовольно, чем непонимающе.
- А ты не видишь, что там творится?
- Вижу, но ты не думай, что мне страшно. Я обещала тебе быть рядом и не дать натворить глупости, поэтому оставаться здесь не собираюсь.
Борьба глазами длится всего пару секунд, но этого Киру хватает, чтобы понять, что она не отступится. Порой Отрадная была чертовски упрямой и в её карих, теплых, манящих радужках проскакивали искры, заставляющие его наступить себе на горло и уступить.
- Только, пожалуйста, будь осторожна, - просит Авдеев серьёзно и, не удержавшись, наклоняется ближе, всматриваясь в лицо. - И…
- И не отходить от тебя ни на шаг, я помню, - не даёт ему договорить Алёна и с готовностью накидывает на голову капюшон от кофты. - Пойдём?
Улица встречает их холодным ветром, который мгновенно сбрасывает капюшон с головы Отрадной и пробирается под одежду. Она пытается вернуть его на место, но стихия сильнее и девушка, смирившись, подходит к нему.
- Так будет безопаснее, - протянув ей ладонь, оправдывает Кир свои действия.
Алёна, ни на секунду не задумавшись, кивает и вкладывает свою руку в его. Так доверчиво, так спокойно, так обыденно, будто делала это уже, по меньшей мере, тысячу раз. У него же в горле пересыхает и пальцы рефлекторно сжимаются крепче.

Не отпускал бы тебя никогда, Отрадная.

Парень шагает к дому первым, а она идёт следом, выполняя своё обещание и стараясь держаться как можно ближе. Окинув взглядом двор, Кир замечает в самом его центре толпу и стоящую неподалёку Лесю. У неё распущены волосы, бледное лицо и куртка Алека на плечах, в которую Мартынова неосознанно кутается при каждом порыве ветра. Увидев его, она закусывает нижнюю губу, видимо пытаясь изо всех сил не расплакаться, и взмахивает рукой в сторону толпы.
- Ах ты, мелкий сучонок! Да я же тебя сейчас прямо здесь размажу так, что ни папенька, ни брат не узнает! - раздаётся в этот же момент.
Авдеев врывается в скопище пьяных и обдолбанных недоумков, расталкивая их в стороны, и оказывается позади говорившего. Он как раз делает рывок по направлению к Алеку, что стоит напротив него и гадко ухмыляется, но не успевает сделать и шага, потому что Кир, схватив его за шкирку, резко дёргает назад. Парень от неожиданности запинается о свои же ноги и плашмя падает в грязь, под ноги подначивающей его толпы, которая мгновенно расступается.
Мельком оглядев брата и убедившись, что тот цел и невредим, Авдеев наклоняется к смельчаку, заглядывает в его лицо и вдруг с удивлением узнаёт в нём бывшего одногруппника, которого надеялся никогда больше не увидеть.
- И снова здравствуй, Гена. - насмешливо протягивает он, растянув губы в улыбке, очень похожей на оскал, и, чувствуя, как в венах вскипает ярость.
Смирнов, вскинув на него глаза, шарахается в сторону, но Кир и в этот раз оказывается быстрее. Толчком пригвоздив его обратно к земле, парень цедит сквозь зубы:
- Далеко собрался?
Гена послушно замирает и вытирает рукавом кровь с губы, которую ему по всей видимости разбил Алек.
- Ну, чего молчишь? Ты ведь ещё минуту назад болтал без умолку, а теперь язык в задницу засунул?
- Да пошёл ты, Авдеев, - бормочет себе под нос Смирнов, но Кир его слышит прекрасно.
Хмыкнув, он оглядывается на брата, который сверлит его злым взглядом, и вновь поворачивается к бывшему одногруппнику, стараясь игнорировать сильное, разъедающее самообладание желание макнуть его наглую и внезапно осмелевшую рожу в грязь на глазах у всех.
- Ген, я, конечно, понимаю, что ты придурок тот ещё и у тебя вместо мозгов вата, но даже для тебя рыпаться на моего брата - это чересчур.
- Если хочешь, чтобы с твоим щенком ничего не случилось и его никто не трогал, то для начала научи его манерам и только потом отпускай в люди, - огрызается Смирнов, смотря на него исподлобья.
- Это меня-то манерам научить?! Меня?! - взрывается Алек и подскакивает к ним, но останавливается, натолкнувшись на предупреждающий взгляд брата.
Его заметно шатает даже когда он стоит на одном месте и Кир прищуривается, вглядываясь в родные глаза и гадая есть в них что-то похуже, чем алкоголь.
- Да, малыш, тебя, хотя, если на тебя забили мама с папой, то твоё воспитание брату и вовсе нах*й не сдалось, - презрительно выплёвывает Гена.
- Рот закрой! - грубо встряхивает его Авдеев, усиливая хватку на плече бывшего одногруппника.
- А что ты мне сделаешь, если не захлопнусь, а? Снова из универа из-за этой выкинешь? - Смирнов кивает в сторону Алёны, которая стоит позади и напряжённо за всем наблюдает. - Так ты уже это сделал! Или, может, отцу меня сдашь, чтобы он меня без всего оставил? Представляешь, он уже это сделал! Мне терять больше нечего! Так что можешь хоть сколько угрожать, мне абсолютно по*уй на тебя, на твоего брата-сопляка и…
Обхватив затылок парня ладонью, Кир резко дёргает его к себе и на ухо, вкрадчиво, так, чтобы кроме них двоих никто не услышал, шепчет:
- Нечего терять, говоришь, Ген? А как же Лилечка Гордеева, ради которой ты разве что ещё с седьмого этажа не прыгнул? Представь, что я могу ей сделать или даже не я, а кто-то другой лишь из-за твоего, мягко говоря, некрасивого поведения?
- Ты… Да ты…! - дёрнувшись, шипит Смирнов, но уже без былой уверенности в голосе.
- Она же не отвечает на твои звонки и сообщения, не так ли? Игнорирует, будто вы чужие друг к другу, да? А представь, что она просто физически не сможет это сделать, а не потому что не хочет… И только из-за того, что ты, кусок дерьма, с чего-то решил, что можешь делать всё, что взбредёт в твою пустую бошку. Например, трогать моих близких.
Кир действует грязно, на грани и без правил, но он способен и не на это, если кто-то задевает его родных. Гена же позволил себе открыть рот не только об Алеке, но и об Отрадной с родителями, и если бы не присутствие Алёны за спиной, то он бы не ограничился только словами. А так приходиться обойтись лишь блефом, который безнадёжно влюблённый Смирнов примет за чистую монету. Потому что нет ничего легче, чем манипулировать зависимыми людьми, особенно если они зависимы от других людей.
- Ты конченный ублюдок, Авдеев! - задыхается от бессилия Генка.
- А ты думал, что после всего, что ты наговорил моему брату, я тебя по головке поглажу и приглашу выпить? Слушай меня внимательно, если не хочешь, чтобы Лиля из-за твоей дерзости оказалась в неприятностях, то ты сейчас же поднимаешься, собираешь вещички и у*бываешь из города на первой же попутке так быстро, будто тебя здесь и не было никогда. Даю тебе срок до утра, иначе…
Он не договаривает, давая Гене возможность додумать последствия самому, и разжимает пальцы, отпуская его. Выпрямившись, парень оглядывается на Алёну и наталкивается на её встревоженный взгляд, что отзывается в нём нервной вибрацией. Ему хочется заглянуть ей в голову, чтобы понять о чём она думает в данную минуту, считает ли его, как сказал Смирнов, последним ублюдком или понимает, что он только защищает свою семью. Защищает её.
- Всё хорошо? - одними губами спрашивает Алёна и смотрит так, будто рядом нет никого и ничего кроме них.
Нет громкой музыки. Нет чужих глаз, внимательно наблюдающими за ними со всех сторон. Нет запаха кальяна, бухла и травки. Нет той пропасти между ними, которая казалось ему непреодолимой. Есть только она - хрупкая девочка с шоколадными радужками и редкими, но чертовски красивыми улыбками, и он, смирившийся, проигравший сам себе и влюблённый в неё до помешательства.

Когда ты рядом, Отрадная, не может быть плохо.

Кир молча кивает и отступает к ней, но напоследок всё-таки поворачивается к Гене. Тот выглядит так, словно его избили несколько человек, хотя Авдеев его и пальцем не тронул. Уязвимый, потерянный, ставший за несколько минут для всех посмешищем. Смотрит на всех со злой беспомощностью и, неловко поднявшись на ноги, криво усмехается разбитыми губами.
- Запомни этот момент, Авдеев. Однажды ты окажешься на моём месте и…
- Не трать время на пустые разговоры, Гена. До утра осталось не так много времени. Не переживай, я передам Лиле от тебя привет.
Смирнов вздрагивает на имени девушки, окидывает всех диким взглядом и, пошатываясь, уходит прочь. Толпа провожает его смешками и глумливыми улыбками, от которых хочется поморщится и как можно быстрее помыться. Кто-то пытается о чём-то спросить у Кира и даже по-дружески хлопнуть его по спине, но он одним движением плеч даёт понять, что лучше к нему не приближаться.
- Ты, - Авдеев оборачивается на брата. - Иди сюда. Мы уезжаем.
- Никуда я с тобой не поеду! - огрызается Алек, смотря на него исподлобья.
Кир выдыхает сквозь зубы и прикрывает на мгновение глаза, сдерживая ругательства. Спорить с братом на виду у всех - плохая идея. Вправлять ему мозги, когда каждый второй из присутствующих жадно ловит любое его слово, чтобы потом обсудить и пустить сплетни - идея просто отвратительная. Поэтому он лишь прячет ладони, сжатые в кулаки, в карманах и с нажимом повторяет:
- Я сказал, мы уезжаем, Алек.
Тот несколько секунд упрямо продолжает стоять на месте, но потом всё же сдаётся и на нетвердых ногах направляется к машине. Всё ещё бледная от страха Леся, обогнув толпу, подскакивает к нему и хочет что-то сказать, но Алек обрывает её взмахом руки.
- Это ты позвонила ему, - кивнув на старшего брата, скорее констатирует, чем спрашивает, он у подруги.
- А что мне ещё нужно было делать?
- Просто не вмешиваться!
- И наблюдать за тем, как тебя бьют?! - вспыхивает Мартынова. - Ты совсем уже?!
Парень отмахивается и продолжает идти дальше, порой подскальзываясь на грязи и меряя белыми кроссовками лужи. Киру, наблюдающему за ними со стороны, хочется дать брату отрезвляющий подзатыльник и хорошенько встряхнуть, чтобы тот перестал вести себя так глупо, необдуманно и беспечно, но он даже в детстве на него руку не поднимал, а сейчас и подавно даже представить себе это не может.
- Алёна, - глухо зовёт парень, зная, что Отрадная услышит.
- Да? - мгновенно отзывается она.
Он переводит взгляд на неё и тут же попадает в знакомые карие омуты, которые переносят его в другую вселенную. В ней дышится легче и злость испаряется в воздухе в считанные секунды.

Ты - моя свобода, Отрадная.

- Спасибо, что ты рядом.
Девушка, опешив, распахивает широко глаза и приоткрывает от удивления рот, по-видимому не зная, что сказать. Авдеев бы мог добавить ещё, что она единственная, кого он смог подпустить к себе так близко, но тогда следом наверняка вырвется "я без тебя, Алёна, не могу дышать", а это сейчас точно было бы лишним.
- Эм… Не за что, Кир, - наконец получается вымолвить у неё спустя некоторое время. - Я рада тебе помочь.
Кир тепло улыбается и, ставшим уже привычным движением, протягивает ей ладонь, только на этот раз без оправданий, лишь с одним единственным вопросом:
- Пойдём?
- Да, конечно.
Алёна даёт ему свою руку и с готовностью следует за ним к машине, оставляя позади невменяемую толпу и неприятные мутные взгляды, один из которых принадлежит их старому общему знакомому - Владу Пахомову, наблюдающему за происходящим со второго этажа дома. Его лицо всё ещё не зажило с последней встречи с Киром, поэтому парень чувствует особое удовольствие, когда достаёт из кармана смартфон и находит в контактах нужный ему номер.
- Привет, дружище, - здоровается он, расплываясь в полоумной улыбке. - Угадай, что сейчас произошло.
Авдеев, словно что-то почувствовав, оглядывается, мажет взглядом по темным окнам дома и ведёт плечами, сбрасывая чужое внимание.
- Кир, я могу уехать обратно домой на такси, - вдруг заявляет Отрадная, когда до машины остаётся несколько шагов.
Парень резко останавливается и опускает глаза вниз, на её темную макушку.
- Ты не хочешь ехать с нами?
Вопрос из себя приходится едва ли не выталкивать, потому что горло болезненно сжимается лишь только от одной мысли, что Алёне не нравится быть рядом и все её реакции, действия, слова, доказывающие обратное, ему просто показались.
- Нет, я просто не хочу помешать тебе и твоей семье.
Отрадная забирает свою ладонь и поправляет волосы, растрепавшиеся на ветру, а Кир на мгновение прикрывает веки от облегчения и… И надежды, что пахнет и ощущается на языке пряными специями, без которых привычная жизнь пресная, бесцветная, бессмысленная.
- Ты не помешаешь, Алёна.

Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Девушка вскидывает на него глаза и в который раз за этот вечер хмурит брови. Делает это неосознанно, скорее всего, по привычке, а он ловит каждое движение, впитывает в себя и запоминает, пока есть возможность, пока она так близко.
- Ты уверен?
- Если бы я не был уверен, то я бы так не сказал, - тихо, но твёрдо произносит Авдеев.
Она кивает и улыбается одним уголком губ, к которым мгновенно прикипает его взгляд. Иногда Киру кажется, что это всё не взаправду. Что тогда, четыре года назад, это он не выжил в аварии и после смерти попал в ад. Потому что смотреть вот так, издалека, не имея возможности коснуться, утолить голод и узнать вкус девушки, по которой его крыша съезжает с каждым днём всё больше, это настоящая пытка. Изощренная, мучительная, терзающая изнутри круглые сутки. Но даже если эти подозрения правдивы и он действительно находится в жарком местечке для грешников, то пусть кто-нибудь из рогатых подкинет дровишек в костёр. Кир Авдеев готов гореть Алёной Отрадной вечность и ещё пять минут вдобавок.
Парень открывает дверь перед ней дверь машины, в которой царит напряжённая тишина, и помогает забраться на сидение. Алек, развалившись на заднем сидении, с вызовом ухмыляется, когда Кир бросает на него взор через зеркало. Леся при их появлении шмыгает носом и тихо произносит:
- Спасибо, что приехал, Кир. Точнее, приехали, - торопливо поправляется, посылая Отрадной неловкую улыбку. - Меня зовут Олеся.
- А меня Алёна, - мягко отвечает девушка, обернувшись. - Очень приятно познакомиться.
- Мне тоже.
Авдеев выезжает на дорогу и направляет машину как можно дальше от злополучного дома. До участка Мартыновых ехать около двадцати минут по объездной и за это время он намеревается успеть многое. Например, узнать интересующую его информацию, а именно…
- Какого чёрта вы, вообще, там забыли? - начинает Кир спокойно.
Взвинченное состояние выдают лишь пальцы, добела сжавшиеся на руле, в остальном же только хорошо знавшие его люди могут понять, что он зол и рассержен.
- Мы просто хотели немного развлечься... - начинает неуверенно Мартынова.
- Не твоё дело, братец, - перебивает её Алек. - Перед тобой ни я, ни Леся отчитываться не обязаны.
Парень чувствует на себе осторожный взгляд Отрадной, которым она изучает его исподтишка, и давит в себе очередную вспышку злости.
- Леся, продолжай, - никак не прокомментировав выпад брата, негромко говорит Авдеев.
- Один наш знакомый предложил повеселиться и позвал к себе домой. Сначала всё шло хорошо, но потом тот парень начал говорить всякие гадости про Алека и... И дальше ты знаешь.
На какое-то время в салоне автомобиля повисает напряжённая тишина, которая нарушается только шелестом шин по асфальту. Кир ждёт нового всплеска ненависти ко всему миру и к нему, в частности, от младшего, но тот на слова подруги реагирует лишь невесёлой ухмылкой. В такое состояние брата обычно приводят либо воспоминания о сестре, либо неблаговидные намёки и сплетни о семье. Авдеев и сам когда-то реагировал на них излишне вспыльчиво, пытался найти источники этих слухов и бороться с ними, но потом оказалось, что большинство из них были абсолютной правдой. Например, что мэр города, а по совместительству их отец, не прочь поразвлечься со шлюхами в бане во время того, как его чудом выжившие сыновья лежат на операционных столах в лондонской клинике после аварии, а его жена горюет над телом дочери. После этого не осталось никакого желания тратить время и силы на то, что не имеет смысла. Алек же любой косой взгляд в свою сторону и шёпот за спиной принимал слишком близко к сердцу, чем неоднократно пользовались отморозки наподобие Генки Смирнова.
- Мы, правда, не хотели ничего плохого, - нарушает молчание Леся.
- Я знаю. Ты сильно испугалась?
- Я за Алека испугалась.
- Я не ребёнок, чтобы за меня переживать, - фыркает подросток. - Сам бы смог со всем разобраться и ничья помощь мне не требовалась.
- Сам, судя по твоему внешнему виду, ты можешь только напиться до зелёных соплей, - резко обрывает брата Кир. - Леся, в отличие от тебя, понимает к чему могло привести твоё геройство и поэтому беспокоится, а ты только и продолжаешь думать лишь о себе. Ты хоть на секунду задумался чем это могло обернуться? Что Смирнов, наверняка, был там не один и его дружки не упустили бы шанса поизмываться над тобой? Что было бы с Лесей и её безопасностью в тот момент? Что, бл*ть, кто-то мог просто вызвать полицию и...
- Не тебе упрекать меня в эгоизме!
- Ты хоть, вообще, слышишь, что я тебе говорю, Алек?!
Остановившись рядом с домом Мартыновых, парень оборачивается к брату и Лесе, которая очевидно хочет как можно скорее оказаться подальше от этой ссоры, нетрезвого друга и всей нехорошей ситуации в целом.
- Мне пора домой. Спасибо, что подвёз, Кир, - благодарит она и, повернувшись к Алеку, несмело спрашивает. - Увидимся в школе?
Тот её игнорирует, отвернувшись к окну и недовольно поджав губы, а Кир вспоминает как в детстве брат вёл себя точно также, когда на их общий с Алисой день рождения, ей подарили большого плюшевого зайца с бантиком на шее, а ему кучу солдатиков, понравившихся Алеку гораздо меньше, чем мягкий подарок сестры. Только тогда ему было шесть лет, а сейчас семнадцать и подобное поведение уже давно должно было остаться в прошлом.
- Хорошо, я пойду, - так и не дождавшись от друга ответа, кивает Леся и, попрощавшись, уходит домой.
- Сегодня ты ночуешь у меня, - предупреждает Кир брата, когда за девушкой скрывается за воротами дома, и выезжает на дорогу.
- Чтобы ты до утра третировал меня своими нравоучениями? Спасибо, не хочу, лучше отвези меня домой. Мама будет та-а-ак рада увидеть своего любимого старшенького сыночка.
Кир непонимающе сводит брови к переносице, уличив в голосе Алека злую насмешку и что-то очень похожее на презрение.
- На что ты намекаешь?
- О, дорогой братец, не делай вид, что ты не знаешь о чём я говорю.
Авдеев внутренне подбирается, мысленно перебирая варианты того, что могло произойти за время его отсутствия в городе. Неужели маме стало хуже? Почему она должна быть ему рада? Что изменилось с их последней, не самой приятной встречи?
- Алек, хватит кривляться! - неосознанно повышает он тон, стараясь добиться правды. - Скажи уже прямо, что хочешь сказать и закончим с этим цирком.
- Хотя, знаешь, если она увидит тебя с ней, - как ни в чём не бывало продолжает младший, взмахнув рукой в сторону притихшей Отрадной. - То, наверное, расстроится. Всё-таки знать, что обожаемый сыночек пошёл по стопам отца и начал менять девок как перчатки, очень неприятно. Надеюсь, родители нашли время, чтобы рассказать тебе о необходимости предохранения? Всё-таки кто знает, что можно подцепить от таких как эта… Прости, как ты сказала тебя зовут?
Это становится последней каплей. Резко затормозив на обочине дороги и краем глаза заметив, как вздрагивает Алёна, Кир отстёгивает ремень и бросает брату сквозь зубы:
- Выметайся.
Холодный ветер больно впивается в кожу, когда он следом за Алеком выходит из машины, но парень этого даже не ощущает. У него внутри, в эту самую секунду, всё ревёт от ярости и гнева. Ревёт, оглушая, поражая своей силой, и почти уничтожая принципы и убеждения о том, что стоящий напротив него подросток - родной брат, которому нельзя причинять боль. Даже если есть за что. Даже если он сам напрашивается на хорошую взбучку своими действиями и словами. Ведь если бы кто-то другой сказал что-то подобное про Отрадную, то пожалел об этом в тот же самый момент, но как быть в этой ситуации с мальчишкой, которого он любил больше, чем себя, Авдеев не знал.

Глупый, я же за неё готов в пыль стереть всё, что может ей навредить. Не смей ставить меня перед выбором!

Спрятав подрагивающие от злости пальцы в карманы брюк, Кир смотрит на брата в упор, практически не моргая, и молчит, отчего Алеку, ломающему губы в едкой усмешке, начинает казаться, что ещё чуть-чуть и произойдёт что-то ужасное. Тяжелое молчание, повисшее между ними, обернётся бомбой и взорвет все вокруг, расхренчит на куски и не собрать их потом, не склеить заново. Ему даже будто слышится пресловутое киношное тиканье из боевиков, которые они когда-то смотрели вместе под попкорн и газировку, но старший брат резко шагает вперёд и звуки возвращаются. Высоко в небе кричат птицы, шумят деревья от ветра, который нещадно треплет длинные волосы девчонки, что приехала вместе с Киром. Она вдруг шустро подаётся вперёд и встаёт перед ним, закрывая его собой. Неужели решила, что братец его ударит?
- Кир, подожди, стой!
Голос у неё испуганный, дрожит, а глаза огромные, карие, почти чёрные в лунном свете.

В этих глазах ты утонул, братец?
В них ты потерялся настолько, что забыл о той блондинке с фото и своей раздражающей до зубного скрежета правильности?

Алек опускает взгляд вниз и замечает под её курткой кофту Кира, болтающейся на ней балахоном. От этой трогательной картины ему хочется смеяться в голос. Громко и раскатисто, чтобы брат перестал, наконец, себя сдерживать и ударил его. Может, хотя бы после этого чувство безнадёжности и затхлой тоски, что не дают ему покоя уже который год, утихнут, исчезнут, отпустят.
- Кир! - снова окликает брата девица. - Так нельзя! Он же твой брат! Он… Пожалуйста, давайте успокоимся?
Она беспомощно оглядывается на Алека и в её глазах столько беспокойства, паники и тревоги, что на долю секунды ему становится немного не по себе. Потом парень вспоминает блеск в глазах мамы, когда она увидела то фото Кира с блондинкой в обнимку, её оживление, громкое "мой мальчик влюбился!", свою зависть, ревность из-за того, что старший брат опять впереди, опять самый любимый сын и гордость семьи, а он, Алек, замкнутый, никчёмный, проблемный, одним своим видом напоминающий об Алисе, и чувство вины сразу проходит.
- Извинись. Сейчас же.
Когда Кир злится, то становится копией отца. Интонация, взгляд, жесты. Также, как и Авдеев-старший, чеканит слова и прожигает в собеседнике дыру глазами. Для полного сходства ему не хватает лишь кольца на безымянном пальце, которое тот никогда не снимает, всегда и везде сохраняя образ примерного семьянина, и маячащих за спиной охранников. У брата вместо этого всего необъятное самомнение и тяга учить жизни всех и вся.
- А если я не хочу извиняться?
Алек расслабленно запускает руки в карманы и достаёт оттуда под гневный взгляд брата пачку сигарет с зажигалкой. Девчонка же всё это время от него не отходит ни на шаг и это, наверняка, очень забавно выглядит со стороны.
- Этого и не требуется, - она гнёт губы в искусственной улыбке. - Правда, всё в порядке. Прошу вас, давайте, вернёмся в машину.
- Алек! - Кир едва ли не рычит и, сделав ещё один шаг вперёд, вырывает из рук брата сигареты. - Что ты делаешь?!
- Я? Я лишь наблюдаю со стороны, как человек, которого мне ставят в пример все вокруг, не такой уж и идеальный. Кстати, а где та блондинка? Ждёт тебя дома? Хотите сообразить на троих? Учти, мама не настолько прогрессивна, чтобы принять двух невесток разом.
Его несёт туда, откуда нет выхода. Туда, где его, наконец, должны все оставить в покое и позволить вдоволь насладиться бессмысленностью собственного существования. Там ему не нужно будет день за днём стараться быть нормальным сыном, братом, другом. Там он сможет быть самим собой - депрессивным подростком, отчаянно скучающим по единственному человеку, который его понимал.
- Ты под кайфом что ли? - старший брат хватает его за ворот куртки, аккуратно отодвинув свою подружку в сторону, и встревоженно вглядывается ему в глаза. - Что за хрень ты несёшь?!
Вместо ответа Алек вынимает из кармана телефон, находит в нём скриншот с фото, где Кир крупным планом целуется с блондинкой, и поворачивает смартфон экраном брату. Целую секунду ждёт от него узнавания, понимания и хоть какой-то любой другой реакции, которая бы позволила ему почувствовать себя в кои-то веки правым, поймать любимчика родителей на лицемерии и вывести его на чистую воду, но тот смотрит так, словно впервые этот снимок видит.
- Что это такое?! - наконец, выдыхает зло Авдеев, ошарашенно рассматривая фото. - Что это, бл*ть, такое?!
Внутри у него уже не просто рёв, там ураган, буря, стихийное, мать его, бедствие, что впрочем не мешает Киру сопоставить факты в логическую цепочку, вспомнить выходку Гордеевой в их встречу, состоявшуюся несколько дней назад, и её очень уверенное "ты будешь моим, несмотря ни на что".
- Вот же дрянь!
Он с трудом сдерживает ругательства похуже и разжимает пальцы на вороте куртки Алека. Тот, не ожидав, пьяно оступается и едва не растягивается на сырой земле, но его за локоть тут уже подхватывает Алёна и брат сохраняет равновесие.
- Ты в порядке? - заботливо интересуется Отрадная у подростка, который выше её, как минимум, на полголовы. - Если я тебя отпущу, не упадёшь?
У Кира от этой картины щемит сердце и перехватывает горло. Девушка, в которую он влюблён до потери пульса, переживает о его брате, будто тот не наговорил ей кучу обидных слов ещё пять минут назад.

Отрадная, ты, вообще, реальная? Не выдумка?

Авдеев шумно тянет носом ночной воздух и жёстко проводит по лицу ладонями. Ему бы прижать её к себе крепко, до нехватки воздуха в лёгких, чтобы пьяный Алек, скверная погода и это, не имеющее ничего общего с реальностью, фото исчезло. Ему бы просто вздохнуть без пугающего ощущения, что ещё секунда и весь его хвалёный самоконтроль лопнет как воздушный шарик. Ему бы просто убедиться, что Алёна Отрадная верит исключительно ему, а не выдумкам журналистов.
- Этот бред много кто опубликовал?
- Лучше спроси о том, кто этого не сделал, - ухмыляется Алек и, кажется, с удовольствием наблюдает за его попытками сохранить мнимое спокойствие. - Папа был просто в восторге, ты бы его видел.
Кир стискивает челюсти, мгновенно представив выражение лица отца, когда у него лишний раз появилась возможность пропиариться в прессе. И парень знает наверняка, что прежде чем пустить этот слух об его отношениях с Гордеевой у Авдеева-старшего спросили на это разрешения и если бы папа запретил, то ничего бы этого не было, но тот, как всегда, решил вывернуть эту ситуацию в свою пользу.

И после этого ты утверждаешь, что я любимый сын, Алек?

Он, скорее, лишь один из способов повысить упоминаемость в СМИ, которым отец с удовольствием пользуется.
- И давно оно в сети?
Потому что если снимок опубликовали день или два назад, то у него ещё есть, пусть и маленькая, но возможность от него избавиться, освободить свою личную жизнь от чужого внимания и хотя бы чуть-чуть почувствовать контроль над ситуацией.
- Я увидела его на следующий день после того как ты уехал, - отвечает Алёна, продолжая держать Алека за локоть. - Ты не знал, что его опубликовали?
- Нет, я даже не подозревал, что кто-то таскается за мной с камерой.
- Слава она такая, да? - продолжает скалиться брат, пытаясь всеми методами задеть его за живое. - Никогда не знаешь как и где зацепит. Советую в следующий раз, когда будешь сосаться со своей блондинкой, хотя бы попытаться где-нибудь спрятаться.
- Во-первых, она не моя и это фото чистой воды постановка. Во-вторых, прекращай вести себя как маленький, завистливый ребёнок, которому не купили шоколадку в магазине…
- А в-третьих?
- А в-третьих, я не хочу сейчас с тобой разговаривать. Протрезвеешь и тогда пообщаемся, - беспрекословно отрезает Кир. - Понял меня?
Мимо проносится автомобиль и, осветив их светом фар, стремительно исчезает за поворотом, благодаря чему Кир вспоминает о том, что они всё ещё находятся посреди дороги
- Садитесь в машину, - устало бросает парень.
Ситуация оказалась ещё хуже, чем он предполагал. Ему бы было абсолютно плевать на происки журналюг, на это фото и на то, что о нём подумают другие, если бы не Отрадная. Если бы не его сны с ней в главной роли. Если бы не желание быть рядом, дышать одним воздухом и знать, что она в эту самую минуту, счастлива, что ей тепло, удобно, спокойно. Из-за этого его разрывало на две части. Одна часть оставалась на месте, помогала Алеку, всё хуже державшемуся на ногах, забраться на сидение и спрашивала у Алёны адрес дома. Другая порывалась сию же секунду рвануть к Гордеевой, спросить с неё объяснения и заставить пожалеть о том недопоцелуе, которого он, бл*ть, не хотел, а после - к отцу, потребовать, чтобы тот больше не смел вмешиваться в его личную жизнь. Первая часть пока перевешивала вторую, но это не означает, что вторая исчезла.
До дома Отрадной остаётся всего пара кварталов, когда телефон Кира оживает и освещает салон ярким светом. Надев наушник, он оглядывается сначала на заснувшего брата, а потом на Алёну, которая задумчивым взглядом сверлит тёмные улицы сквозь окно и, кажется, даже не слышит мелодию звонка.
- Кир, привет. Не разбудил тебя?
Спокойный, размеренный голос дяди действует на него как ромашковый чай или парочка выкуренных сигарет, к которым Авдеев не притрагивался с того самого телефонного разговора с Отрадной, когда он был в Лондоне. Парень ожидал, что будет сложно, что его будет ломать, что в один прекрасный момент он всё равно сорвётся и закурит, но потом увидел Алёну и понял, что скорее себя к батарее привяжет и в рот кляп вставит, чем нарушит данное ей обещание.
- Привет. Нет, я за рулём. У тебя что-то срочное? - на фоне раздаётся взволнованный голос Эммы и Кир напрягается. - Что-то случилось?
- Нет, ничего особенного, мы просто хотели узнать почему ты не сказал, что пойдёшь к Алисе? Ты не подумай, что я говорю с упрёком, - поспешно поправляет себя Иван. - Просто мы переживаем о твоём состоянии и…
- Я не был на кладбище, - тихо перебивает дядю парень.
- Не был?
От неподдельного удивления в голосе мужчины у Кира пробегает холодок по спине. Он никогда не посещал могилу сестры в одиночку, потакая своим слабостям и страхам. Рядом всегда кто-то был из близких - родители, брат, дядя с Эммой, Миша.
- Попрощавшись с тобой и Эммой, я сразу поехал в аэропорт.
Голос скрипит и неприятно дерёт горло, как при простуде. Он откашливается, но становится только хуже, а предчувствие чего-то плохого, опасного и угрожающего привычному укладу жизни отзывается болезненной пульсацией в висках.
- Мы сегодня решили заглянуть к Алисе и увидели свежий букет белых пионов.
Сестра обожала белый цвет во всём, начиная с одежды и заканчивая велосипедом, подаренным ей родителями за победу на олимпиаде по математике. На каждый день рождения, восьмое марта или любой другой праздник ей дарили такого же цвета пионы, которыми она заставляла всю свою комнату и улыбалась ярче летнего солнца. О её предпочтениях могли знать только самые близкие, потому что в те времена отец тщательно охранял жизнь своей семьи любого чужого вмешательства, поэтому возможность того, что это просто акт доброй воли от кого-то из знакомых исключается.
- У тебя есть варианты кто мог туда их принести?
- Нет, ни одного.
- А Денис Романов? Ты же ездил к нему в гости. Может, это он про Алису вспомнил?
Кир запускает ладонь в волосы и сжимает пальцами затылок, чувствуя, как внутри черепной коробки всё трещит, ноет и будто бы взрывается.
- Денис сейчас в таком состоянии, что о самом себе вспомнить не может, поэтому вряд ли это был он.
Тот не просыхал ни дня, пока Авдеев был в Лондоне. Заверял друга, что его увлечение веществами и алкоголем ничего не значит, что это просто глупости, помогающие ему дописать дебютный музыкальный альбом и не выгореть на полпути. Кир же, не стесняясь в выражениях, пытался доказать ему, что таким образом успеха добиться нельзя, но Денис слышал только себя. Так что вероятность, того, что это именно он принёс Алисе цветы, равна нулю, что не приносит Авдееву облегчения, а только усложняет всё окончательно.
- Хм, очень странно, - окончательно теряется в догадках дядя.
- На цветах не было ничего, что могло бы указывать на того, кто их принёс?
Алёна отвлекается от окна и переводит на него взгляд, полный участия и тревоги одновременно. Парню бы растянуть губы в подобие улыбки, чтобы показать ей, что всё в порядке, ведь за последние пару часов она и так много волновалась по его вине, но мышцы лица не слушаются. Ему бы просто взять её за руку как некоторое время назад, но, кроме кристально честного "как же ты мне сейчас необходима", никаких больше оправданий своим действиям придумать не получается. Поэтому он остаётся сидеть на своём месте и почти не смотрит в её сторону. Почти - это чуть меньше, чем постоянно.
- Нет, ничего такого нет, мы его весь осмотрели, - тяжело вздыхает Иван. - Может, кто-то случайно оставил? Перепутал?
- Ты веришь в такие случайности?
Кир в них, в свою очередь, не верит. Слишком часто жизнь доказывает обратное. Взять к примеру сегодняшнюю ситуацию с фотографией и Лилькиной подставой. Ничего из этого не случайно и букет на могиле сестры тем более.
- Не особо, конечно, но лучше бы это всё-таки была случайность.
Согласившись, парень прощается с дядей и отключается. По-хорошему ему надо позвонить отцу и рассказать о букете, но Авдеев сомневается, что сейчас сможет вести с ним спокойную и рассудительную беседу. Слишком много произошло за прошедшие сутки и он вымотан в край.
- Вот мой подъезд, - врывается в мысли тихий голос Отрадной.
Он останавливается, мельком оглядывает темный двор и отстёгивает ремень безопасности.
- Я провожу тебя до двери.
- Не нужно, я са…
Девушка обрывает себя на полуслове, встретив его тяжёлый, уставший взгляд, и согласно кивает. Уже ставшим привычным действием натягивает на голову капюшон его кофты и выходит на улицу, где осенний ветер тут же бросает в лицо холодные капли. Через считанные дни наступит октябрь и Киру почему-то кажется, что этот месяц многое изменит, если и вовсе не перевернёт жизнь вверх тормашками.
- Спасибо, что подвёз.
- Спасибо, что была рядом.
Алёна прячет смущение за поиском ключей от двери в карманах куртки, а он пользуется моментом и любуется-любуется-любуется, пока есть возможность. Пока кроме них вокруг ни души, лишь моросящий дождь и, скрывающее собой звёзды, тёмное небо. Пока она только с ним.
- Ты благодаришь меня уже второй раз, хотя ничего выдающегося я не сделала.
- Это ты так думаешь.

Ведь ты - та, благодаря кому я всё ещё держусь.

Девушка поднимает на него глаза и несколько секунд просто молчит. Ему же и этого хватает, чтобы сердце захотело сбежать из грудной клетки в её объятия, а подушечки пальцев закололо от нестерпимого желания прикоснуться, зарыться в густые волосы и притянуть к себе, чтобы…

Не сегодня, парень, придержи коней.

- Мне жаль, что так получилось с Алеком и фото, - наконец, произносит она и её голос отзывается в каждом позвонке приятной вибрацией.
- Алек не должен был говорить про тебя те слова, они совершенно несправедливы и я прошу прощения…
- Кир, всё хорошо, правда. Не извиняйся, пожалуйста, и Алека за это не ругай. Ему и так будет несладко, когда он проснётся.
- Он не пятилетка, чтобы прощать ему все глупости.
- Ты, конечно, прав, но…
- Но?
Авдеев наклоняется к ней ближе, закрывая собой от ветра.
- Мне кажется, что его что-то сильно беспокоит, поэтому, наверное, будет лучше с ним просто поговорить, а не устраивать разбор полетов.
Кир не может удержаться от теплой улыбки, поражаясь тому, как точно Алёна сумела понять его брата всего за каких-то пару часов знакомства, и невольно замирает, когда видит на её губах ответную улыбку. Робкую, смущённую, но такую красивую до головокружения и какого-то абсолютно ненормального трепета внутри.
- Я пойду, - кивает она на тяжёлую подъездную дверь и делает шаг назад. - Увидимся завтра.
- Подожди, - резко выпаливает он, шагая следом, как привязанный. - Ты… Я… - вздыхает, собираясь с мыслями. - Алён, ты же понимаешь, что эта фотография с Гордеевой - полная чушь? Меня с ней ничего не связывает.
Желание быть с ней честным становится настоящей необходимостью и занимает важное место в его личном списке жизненных потребностей наравне с кислородом, приёмом пищи или сном. Но девушка об этом даже не догадывается и на его слова реагирует лишь неловким пожатием плеч.
- Это уже не моё дело, Кир.
Парень мгновенно меняется в лице и вместо улыбки его губы растягиваются в кривую усмешку, а трепет в груди превращается в колючую проволоку, которая болезненно обвивает внутренние органы и не даёт свободно вздохнуть.

Лучше бы ты меня под дых ударила, Отрадная.

Кивнув, Авдеев запускает озябшие ладони в карманы куртки и отступает назад.
- Понял. Спокойной ночи.
- И тебе.
Алёна скрывается в подъезде, а он, оставшись один, напоминает себе, что не должен так расстраиваться. Не должен чувствовать себя выброшенным на улицу щенком.

Не должен, слышишь?

Ведь по сути Кир Авдеев Алёне Отрадной никто. Бывший враг, знакомый, одногруппник. Только почему-то всё равно неприятно горчит на языке и печёт глаза.

 » 9. Олег

Хочу с тобой встретиться.
Жду у себя.

В мессенджере его сообщение отмечено лишь одной галочкой, обозначающей, что оно всё ещё не прочитано, и это действует на нервы. Это Олегу не нравится. Это вызывает чувства, которые ему сейчас не хочется в себе ощущать, и он закрывает чат с Алёной, переключая внимание на смс от жены. Она просит не задерживаться и напоминает о завтрашних планах провести время вместе, потому что…

… потому что мы отдаляемся друг от друга, Олег. Неужели ты не этого не замечаешь?

В тот момент Королёв на её вопрос едва не ответил: "А мы были близки, чтобы сейчас отдалиться?", но вовремя прикусил язык. Инна бы из-за этого, если не сошла с ума, то точно бы устроила грандиозное выяснение отношений, а у него на данный момент совершенно нет никакого желания разбираться с её истериками. Она и так в последнее время многого от него требовала, излишне напрягая своими, пусть и обоснованными, подозрениями, и не давая жить так, как он привык - в полную силу.

Милый, где ты?
Олеженька, кто тебе звонил?
Любимый, почему мы так мало друг с другом общаемся?

Потому что не хочется. Ответ так прост и очевиден, что Королёву неясно как Инна этого не понимает. Она ему много улыбается, доверчиво прижимается по ночам и ни при каких обстоятельствах не снимает обручальное кольцо. Она полностью под его контролем и это, кажется, её более чем устраивает, а Олегу скучно, пресно, неинтересно. Он смотрит в серо-голубые глаза жены и не видит в них для себя ничего примечательного. Безграничное доверие, любовь, нежность, немного злости и обиды из-за едва уловимого шлейфа чужого женского парфюма на одежде, и ни одной искорки чего-то, что способно его заинтересовать. Зато у Алёны в тёмно-карих зрачках их хоть отбавляй. В них он различает возражение, протест и глупые попытки сопротивляться его заботе.

Я же лишь хочу сделать для тебя как лучше, Алёна, понимаешь?

В последнее время её отрицание этой простой истины неожиданно вышло на новый уровень. Вместо привычного молчаливого согласия на любое его предложение мужчина услышал "я не могу сейчас" и это вдруг ему понравилось даже больше, чем безусловное "да". С самого утра, с момента их прощания, и до этой секунды Олег в перерывах между делами думал о том, когда сможет вновь к ней прикоснуться. К своей робкой, пугливой, но такой отзывчивой девочке. К той, которая, несмотря некоторые пробелы в знаниях, касающихся секса, чувствовала его лучше всех других. А он, ощущая в руках невидимые нити, которыми ею управлял, каждый раз этим упивался, наслаждался, кайфовал. И не хотел останавливаться. Никогда.
Смартфон, оживая на столе стандартной мелодией, вырывает его из сладких мыслей и вынуждает переложить бокал с виски из одной ладони в другую. На экране высвечивается имя заместителя и Олег некоторое время лениво раздумывает принимать вызов или нет.
- Чего тебе? - наконец, отвечает он, устав слушать трель звонка.
- Олег, ты подумал над тем, что я сказал?
Голос Семёна звучит глухо и чуть прерывисто, а на заднем фоне слышна детская болтовня в перемешку с собачьим лаем. Королёв сразу же представляет себе "идеальную" картину семейного вечера с детьми, собакой и женой под боком и закидывает ноги на журнальный столик. В его старой квартире, где он сейчас находится, напротив царит оглушающая тишина, порядок и спокойствие. Этот контраст в который раз доказывает, что им выбран правильный путь. Без ограничений, ненужных привязанностей и лишней траты времени на тех, кого не хочется видеть рядом.
- Обязательно было звонить и спрашивать об этом сейчас? Не мог дотерпеть до завтра?
- Не мог, потому что это не какая-то неважная хрень, от которой можно отмахнуться. Третья проверка за год - это серьёзно.
- Ты параноишь. Нас и раньше шерстили все, кому не лень, и ничего не нашли. И сейчас не найдут. Не найдут же, Сём?
- Не найдут, - Лесков вздыхает. - Но не нравится мне это.
- Мне тоже не нравится, но это не повод для паники.
- Коля в таких случаях…
- Коля уже пять лет как в могиле, - резко обрывает зама Олег, услышав имя бывшего мужа своей жены и отца любовницы. - Так что мне плевать, что он в таких случаях делал. Хватит уже вспоминать его по поводу и без.
- Я просто хотел сказать, что, может, попробовать через его старые связи пробить информацию?
- Не лезь туда, Семён, и начни думать своей головой.
Старые связи Николая Отрадного отказались работать с новым владельцем бизнеса после его смерти. Посчитали Олега Королёва недостойным их общения и свалили в закат. Поэтому он лучше попляшет перед проверяющими органами, чем обратится к кому-то из тех, кто однажды повернулся к нему спиной.
- Окей, понял, - нехотя соглашается Семён. - Работаем по старой схеме?
- Да.
Попрощавшись с замом, мужчина задумчиво хмурится и отпивает виски. Прежняя лёгкость и хорошее настроение растворяются, уступив место напряжённому размышлению. Упоминание Николая вслух всегда действовало на него подобно ушату ледяной воды, заставляя вспомнить упущенные из-за Отрадного годы и возможности. Услужливое сознание мгновенно подсчитывало всё, что он потерял, и в красках показывало картинки из прошлого. О том, как его предали. О том, как он пытался доказать свою невиновность, а ему никто не верил. О том, как жалел, что не успел отомстить Коле лично, пока тот был жив.
Новый глоток обжигает горло, но былого удовольствия не дарит, и Олег, поморщившись, ставит бокал на стол. По-хорошему нужно было встать с кресла и выйти на балкон, чтобы вместе с дымом развеять по воздуху и ненужные мысли, но взамен этого пальцы скользят по экрану, переключая смартфон на вторую сим-карту, и открывают приложение с мессенджером, где в чате с Алёной, на его последнем сообщении, по-прежнему горит всего одна галочка. Сверху же, под именем контакта, в строке, содержащей информацию о статусе пользователя, указано, что в последний раз Отрадная была в сети больше двух часов назад.

Где ты, девочка? Почему тебя всё ещё нет рядом?

Королёв набирает её номер и слушает гудки, пока робот не прерывает вызов фразой: "Абонент не отвечает, пожалуйста, перезвоните позже".
- Нет, Алёнка, я хочу тебя сейчас, - вслух проговаривает мужчина и набирает номер повторно.
Хочет сильно и много. Чтобы в её шепоте, движениях и взглядах чувствовать своё присутствие. Чтобы она перестала думать и отпустила себя в такт с ним, не пряча руки в длинных рукавах и глаза за распущенными волосами. Это ведь так просто, приятно до дрожи в пальцах и кратковременного помутнения рассудка.
- Абонент не отвечает. Пожалуйста…
Ему нравится, когда Алёнка смотрит прямо и шумно дышит. Когда она кусает губы, сдерживая громкие стоны, и с готовностью отвечает на поцелуи. Они всегда отдают какой-то обречённостью напополам с драматичностью, но даже в этом есть свой кайф, от которого он пока не готов отказаться.
- Абонент не отвечает…
У Олега иногда проскальзывала крамольная мысль о том, что та неудачная попытка попрощаться с жизнью случилась как нельзя кстати. Тогда Отрадная считала его, если не врагом, то кем-то очень на него похожим. При каждой встрече бросала взгляды, в которых он видел её отца, и старалась лишний раз не контактировать. А после окровавленной ванны, больницы, истерик Инны, для которой мысль о том, что её дочь имеет суицидальные наклонности, была невыносимой, подпустила к себе чуть ближе. Позволила проявить заботу. Доверилась.
- Абонент…
Доверилась настолько, что для Королёва это стало полной неожиданностью, но надо заметить весьма и весьма приятной неожиданностью. Она неосознанно искала в нём поддержку, понимание и внимание, особенно после того, как Инна, последовав его настойчивым советам, избавилась от вещей, принадлежащих Николаю Отрадному. Именно в тот момент в глазах Алёны он увидел безысходность, обиду на мать и желание выплеснуть эмоции хоть куда-нибудь. Именно в тот момент он взглянул на неё иначе и захотел присвоить себе. Именно тогда его жизнь приобрела новые, ранее чуждые оттенки, которыми он наслаждался уже второй год подряд.
- Да?!
Чужой мужской голос, раздавшийся в динамике, на долю секунды выбивает из равновесия. Олег отводит руку со смартфоном от лица и проверяет номер телефона, но не видит на экране ничего нового. Ничего, что бы указывало на ошибку в наборе цифр. Ничего, что бы могло объяснить почему на его звонок вместо Алёны отвечает кто-то другой
- Алло?! - тем временем рявкает незнакомец. - Я вас слушаю!
Мужчина скидывает ноги со столика и меняет положение тела с полулежачего на сидячее. Ему бы спросить о том, кто с ним разговаривает, узнать при каких обстоятельствах телефон Отрадной оказался в чужих руках и чуть расслабить плечи, но получается всё с точностью наоборот. Язык прилипает к нёбу, а лопатки сводит из-за того, что он напряжённо выпрямляет спину.

Кто с тобой, девочка?

- Алло?!
Голос у чужака хрипловатый, молодой, уверенный. В словах слышится раздражение и усталость, которую он маскирует за резкостью. Олегу такая манера разговаривать кажется немного знакомой, но вполне возможно, что это влияние выпитого виски.

На кого ты меня сегодня променяла, Алёна?

Королёв бросает взгляд на часы, стрелки на которых близятся к полуночи, и снова тянется к бокалу. Потому что горло неожиданно перехватывает чем-то подозрительно похожим на злость и мешает дыханию. Мешает спокойствию и самообладанию. Мешает всему, на чём строится его жизнь. Поэтому нужно побыстрее протолкнуть это гадкое ощущение хоть чем-нибудь и вернуться в прежнее состояние, в котором он обязательно сможет найти логичное объяснение происходящему. Оно должно быть, иначе…
Осушив содержимое бокала до дна одним глотком, мужчина морщится и тянет носом воздух, а вызов вдруг сбрасывается, оставляя его одного в полной тишине. И только в сознании эхом всё ещё отзываются, произнесенные чужаком, слова.
- Кто же ты такой? - спрашивает в пустоту Олег, набирая номер Алёны уже в пятый или шестой раз за вечер, но в динамике раздаётся механическое "абонент временно недоступен" и приходится отключиться.
Приходится отложить в сторону смартфон и встать на ноги, чтобы впустить в комнату свежий воздух. Приходится смириться с тем, что сейчас он так и не узнает, кто ему ответил вместо Отрадной. Приходится допустить мысль, что сегодня она не придёт и отогнать ту, которая утверждает, что сегодня она про него забыла.

Что сегодня она не его.

Добрый день. Когда-то давно начинала читать эту книгу... это хорошо, что она обновляется, будет возможность дочитать. Захватывает и держит в напряжении. Спасибо автору
_________________

 » 10. Алёна

Последняя улыбка золотого мальчика, а точнее ломаная усмешка, которую она видит перед тем как зайти в подъезд, не даёт Алёне покоя. Она думает о ней, пока ждёт лифт, пока доезжает до своего этажа и пока открывает входные двери. Что-то в этой усмешке было не так. Что-то неуловимое и очевидное одновременно. Что-то, что Отрадная не видит в упор, но почему-то чувствует. Чувствует на подсознательном уровне или может даже глубже.
А ещё эта весна в его глазах… Почему она никак не может перестать видеть её в них? Даже, когда Кир злился, выясняя отношения с Геной Смирновым и со своим братом, это время года теплилось в его зеленоватых радужках. Даже когда он пребывал в состоянии шока, увидев на фото себя и Лилю, весна не отступала. Алёна со своей извечной хандрой и осенью в душе ощущала себя рядом с ним белой вороной со шрамами на почти сломанных крыльях.

Почему в твоих глазах так красиво, золотой мальчик?

У Алека, в отличие от старшего брата, в радужках непослушный февраль с метелями, низкой температурой и снеговыми тучами. Он сам колючий, как снег на морозе. Неподступный. Непредсказуемый. Девушка впервые видела, чтобы кто-то так разговаривал с Киром. С вызовом, горечью, злостью. И также впервые видела как старший сын мэра так сильно кого-то любил. Наверное, поэтому даже не подумала обидеться на слова подростка и пропустила их мимо ушей. Когда человека так любят, значит, он не может быть плохим. Значит, он просто запутался.
Ключ в замке проворачивается почти бесшумно, в прихожей темно и Алёна ищет в карманах телефон, чтобы подсветить им, но не успевает, так как свет загорается над головой, а из коридора показывается мама.
- Олег, почему ты так дол… - начинает женщина, но увидев её, сбивается и меняется в лице. - А, это ты, Алёна.
Отрадная старается пропустить нотки разочарования в её голосе мимо ушей и просто молча кивает. Снимает обувь, вешает курточку на вешалку и поправляет волосы, стянутые в хвост резинкой. Как же она всё-таки удивилась, узнав в протянутой Авдеевым белой пружинке свою вещь. Больше всего девушку поразило не то, что резинка нашлась в его машине, а то, что он её сохранил.

Девушек в моей машине, кроме тебя, не бывает.

Этой его фразе она, наверное, удивилась ещё больше. Потому что все знали, что сын мэра - лакомый кусочек и многие бы хотели хотя бы просто с ним общаться. Девчонки в университете и вовсе чуть ли не из кожи вон лезли, чтобы обратить на себя его внимание, пока Лиля не обрубила их энтузиазм на корню, заявив о своих с ним близких отношениях. Правда, оказывается, что и её с Киром ничего не связывает, если верить его словам. А Алёна же верит? Или всё же…
- Что это на тебе?
- Что? - растерянно моргает Отрадная, не понимая, что мать имеет ввиду.
- На тебе мужская одежда.
Девушка вздрагивает и опускает взгляд на кофту Авдеева, про которую совершенно забыла. В которую куталась весь вечер, как в собственную, и не чувствовала разницы. Которую, если быть честной с собой, не хотела снимать.
- Это… - в мысли не приходит ничего, чтобы могло избавить её от лишних вопросов, а сказать правду не поворачивается язык. - Это…
- Ромкина кофта? - отвечает за неё Инна. - Сними, пока Олег не увидел.
Ромины вещи давно исчезли из их дома, как бы Алёна не пыталась их сохранить, только оправдания получше не находится и она, вновь кивнув, хочет пройти мимо, в свою комнату, но мама перегораживает ей путь и пристально оглядывает с ног до головы.
- Где ты была? Ты видела уже сколько времени?
Королёва складывает руки под грудью и вздёргивает подбородок, что означает, что любой ответ, правдивый или нет, её ни за что не устроит. Усталый вздох вылетает из груди прежде, чем девушка успевает его сдержать.
- Занималась.
- В такой час?
- Я предупреждала, что задержусь.
Инна недовольно сужает глаза и поджимает губы. На ней домашний костюм нежно-голубого оттенка, подчеркивающий цвет глаз, и светлыми волнами рассыпаны волосы по плечам. Такая красивая, эффектная, уверенная и чужая одновременно. На пальце блестит обручальное кольцо, а во взгляде недоверие с подозрением.
- И чем же ты таким важным занималась, позволь узнать, если даже не смогла ответить на звонок?
- Ты звонила? - удивляется Алёна. - Когда? Я не слышала, чтобы… - она сбивается, вспомнив, что телефон и другие её вещи остались в квартире Кира. - Чёрт, я же забыла телефон у…
- У кого?
Отрадная отводит взгляд в сторону, не желая говорить правду, и натягивает рукава на ладони. Почему-то события сегодняшнего дня и вечера хотелось сохранить в тайне, хотя ничего постыдного в них не было. Просто… Просто они касались Авдеева и его семьи. И уже будто бы этот факт был достаточно весомым, чтобы соврать матери в очередной раз.
- У Лили Гордеевой.
- Гордеевой? Это дочь того мужика, которого Марго увела из семьи?
- Рита никого не уводила из семьи, - тихо, но твёрдо поправляет девушка. - Лиля - дочь её мужа.
- Ну, да, конечно, - с сарказмом усмехается Инна. - Только я что-то не припомню, чтобы вы были с ней подружками.
- Для того, чтобы выполнить совместное задание, дружба и не нужна.
Хотя Алёна бы и не отказалась от того, чтобы Гордеева перестала видеть в ней врага. Тогда бы общаться стало гораздо проще.
- Ладно, допустим я поверила.
- Тогда я пойду к себе. Спокойной ночи.
Отрадная, наконец, проходит мимо мамы, решив, что разговор закончен, и направляется в комнату, как женщина останавливает её вопросом:
- Ты знаешь, где Олег? Он тебе звонил?
Плечи напрягаются, будто кто-то невидимый навесил на них что-то тяжёлое, и неестественно прямо выгибается спина.
- Не знаю, - отвечает девушка, не оборачиваясь.
На этот раз говорит чистую правду, несмотря на то, как упоминание об отчиме проходится по нервам острым лезвием и вынуждает сжать пальцы добела. Действительно не знает. Королёв никогда ни перед кем не отчитывался. Если и хотел встретиться, то просто писал или звонил, а она послушно бежала по его первому зову. Бежала от себя, эмоций, с которыми не справлялась, и мыслей по типу "а если…". Бежала быстро и отчаянно, боясь передумать, осознать свою никчёмность раньше времени и струсить.
- Он почему-то не отвечает на мои звонки и сообщения.
Алёна облизывает сухие губы и радуется, что мама не видит её лицо. На нём сейчас, наверное, чёрным по белому написано всё о чём она думает.
- Может, занят?
- Чем таким важным можно быть занятым в полночь, находясь вне дома?
Инна раздражённо вздыхает, а потом, не сказав больше ни слова, скрывается на кухне, где зажигает свет, гремит посудой и включает чайник. Отрадная же спешит к себе в комнату, в спасительную темноту, в которой не видно как она устало опускает плечи, сдёргивает с волос резинку и почти падает на прилежно застеленную с утра кровать. Глаза привычно упираются в потолок, наблюдают за тенями от шторы, шевелящейся из-за приоткрытого окна. Девушке бы подняться, прикрыть створку, раздеться, наконец, но она продолжает лежать и смотреть прямо перед собой, чувствуя, как запах, исходящий от кофты, заполняет личное пространство. Сейчас он немного другой, потому что к аромату моря прибавился запах её геля для душа и шампуня, но это его, на удивление, ничуть не портит.

Спасибо, что была рядом.

Если бы ещё месяц назад Алёне кто-нибудь сказал, что золотой мальчик, для которого лишь её присутствие в одном помещении было настоящим испытанием, поблагодарит за такую мелочь, она бы покрутила пальцем у виска. Теперь же его слова ворочаются внутри, как пушистый котёнок, будят что-то незнакомое, греют. Это странно, чуждо, непривычно и в то же время пугающе приятно. Кажется, что их даже можно почувствовать тактильно, но, когда девушка прикладывает руку к груди, то ощущает только мягкую ткань под пальцами.

Ты не помешаешь, Алёна.

Интересно, он хоть понимает, что значит эта фраза для человека, который ощущает себя лишним везде и всюду? В семье, в университете, в галактике. Она понимала, потому что перманентно ощущала себя так, словно по ошибке на этом свете оказалась. Словно заняла чьё-то место. Словно кто-то сверху очень сильно просчитался, когда решил, что ей нужно жить. А Кир с присущей ему уверенностью и твёрдостью вдруг взял и заявил об обратном. А ей вдруг до безумия захотелось ему поверить без оглядки.
- Ты же серьёзно это сказал, Авдеев? - шепчет в темноту, будто парень может её услышать и ответить. - Ты же, правда, так думаешь?
Он совершенно неожиданно приходит к ней с ответом чуть позже, когда Алёна, так и не переодевшись, проваливается в сон. В нём золотой мальчик ей что-то говорит, улыбается и смеётся, она не слышит, что именно, но почему-то тоже улыбается и не отрывает взгляда от его весенних глаз. Сверху ослепительно ярко светит солнце и повсюду пахнет полевыми цветами, от которых совсем чуть-чуть кружится голова. Или это не от них? Или это всё от парня напротив? Но девушке не хочется анализировать, не хочется прекращать улыбаться и смотреть на него, не хочется просыпаться. В один момент Кир обрывает себя на полуслове, а потом вдруг протягивает руку и заправляет ей волосы за ухо. От неожиданности Отрадная замирает, задерживает дыхание и… И всё-таки просыпается.
В комнате холодно и пахнет сыростью с улицы. За окном хмурое небо, серые тучи и свет из окон дома напротив, а за дверью неясные голоса мамы, брата и отчима.
Алёна садится на кровати, натягивая на озябшие ладони рукава кофты, и некоторое время бессмысленно смотрит в противоположную стену. Перед глазами всё ещё стоит образ Авдеева из сна и она путается в мыслях, потому что они скачут с одного на другое, не позволяя сконцентрироваться на чём-то конкретном.

Что это значит, Кир? Почему ты мне приснился?

Может, это просто сознание играет с ней после вчерашнего, насыщенного событиями дня? Подсовывает картинки из ситуаций, случившихся накануне, сбивая с толку и вызывая лишние размышления. Заставляет прокручивать произошедшее раз за разом, вдумываясь в слова одногруппника и пытаясь найти в них что-то важное, глубокое, нужное.
- Хватит, Алёна, - шепчет сама себе. - Соберись уже.
Чтобы отвлечься от воспоминаний хоть немного, девушка поднимается на ноги и морщится, когда касается босыми ступнями холодного пола. Хочется рефлекторно юркнуть обратно в кровать, но электронные часы показывают время, в которое обычно она идёт в душ. Как раз за дверью голоса стихают и у неё получается незамеченной прошмыгнуть ванную. Вот только на этом везение заканчивается и, вернувшись к себе, Отрадная застаёт сидящего на её кровати Олега.
Испуганно остановившись на пороге, она прижимает к груди вещи, в числе которых и кофта Кира, и внутренне напрягается. Мужчина увлечённо рассматривает браслеты, оставленные на прикроватной тумбочке перед походом в душ, и, кажется, даже не замечает её возвращения, но девушка прекрасно знает, что это только видимость.
- Дверь закрой, - небрежно бросает он.
С трудом сглотнув, Алёна не глядя выполняет его приказ и прислоняется спиной к двери, не в силах сделать даже шага внутрь комнаты. В ней в эту самую секунду борются две кардинально противоположные стороны. Одна хочет сбежать прочь из этой квартиры, города, страны, как можно дальше от него, другая же, будто заколдованная, наоборот рвётся к нему на встречу, в сильные объятия, в знакомый ореховый омут, из которого ей не видно выхода. У какой из них больше шансов на получение желаемого пока не ясно, но девушка знает, что в один прекрасный момент кто-то одержит вверх и тогда она либо спасётся, либо упадёт ниже плинтуса. Туда, где ярлык предательницы-дряни-любовницы перестанет казаться ужасным. Где ей, наверное, самое место после всего того, что она натворила.
- Даже не поздороваешься со мной?
Олег легко встаёт с кровати и возвращает браслеты на место. Он, в отличие от неё, полностью собран - идеально выглаженная черная рубашка, запонки на рукавах, брюки со стрелками. Красивый. Спокойный. Сдержанный. В каре-зелёных радужках ничего лишнего. Ни солнечных лучей, ни безоблачного неба, ни полевых цветов. В них нет весны. Только изломанное отражение комнаты, в котором она такая же перекошенная, исковерканная, неправильная. В них лишь уродливая, болезненная, пошлая правда.
- Доброе утро, - выдыхает Отрадная вполголоса.
Мужчина тянет уголок губ вверх в подобие улыбки, которая не касается его глаз, и шагает вперёд - к ней, загнанной в угол и неосознанно хватающейся за кофту золотого мальчика, как за спасательный круг.
- Доброе. Как тебе спалось?
Разговоры ни о чём никогда не были частью их больных, запретных отношений, поэтому этот вопрос удивляет её не на шутку и пугает. Очень сильно пугает.

Мне снился Кир Авдеев, представляешь, Олег? Он улыбался и светило солнце.

Но вместо этого она произносит лишь банальное:
- Нормально.
- Это хорошо… - кивает он и шагает ещё ближе.
Теперь между ними расстояние вытянутой руки, которое при желании можно преодолеть в два шага, но никто из них не торопится его делать. Она - не хочет и боится, что их может застать мама, а он… Почему он стоит на месте и так пристально смотрит?
- Я тебе звонил вчера вечером, - Королёв задумчиво наклоняет голову на бок. - Ты не слышала? Была занята?
Алёна прочищает горло, тщательно подбирая слова, потому что наспех придуманная ложь, как с мамой, не сработает. Он раскусит её на раз-два, а правда слишком сложна даже для неё самой, чтобы ответить честно.
- Эм, да, я… Я работала над проектом.
- Да? Я не знал. Инна сказала, что ты поздно вернулась, и я решил, что что-то случилось.
Голос Олега звучит ровно и пугающе спокойно. Не то что бы для него это было не характерно, даже скорее наоборот, но она чувствует, что что-то не так. Чувствует всеми своими шрамами на запястьях, его прикосновениями и поцелуями, которые остались на ней невидимым клеймом, а также пресловутой женской интуицией, что трубит внутри об опасности во весь голос.
- У тебя всё в порядке? - осторожно спрашивает Алёна.
- Вполне.
Он тоже врёт и, кажется, даже не особо это скрывает.
- Я… - девушка сбивается. - Я что-то сделала не так?
Она всегда что-то делает не так и в этом её самая главная проблема. Всегда ошибается. Всегда принимает не те решения и не то говорит.
Она всегда не то, не так, не с тем. Она всегда мимо.
- Ты мне скажи, Алёна.
Он щурит глаза, всматриваясь в её лицо, и Отрадная невольно вздрагивает.

В чём ты меня подозреваешь, Олег?

Обнимает себя руками за плечи и неуверенно качает головой, отчего с мокрых срываются несколько капель воды и оседают на коже.
- Мне нечего сказать.
Мужчина неожиданно приходит в движение и в следующую секунду оказывается напротив. Нависает сверху, расставив руки по обе стороны от её лица, и опаляет дыханием левую щёку.
- Уверена?
Девушка замирает каменным изваянием, чувствуя, как сердце лихорадочно заходится в груди. Как за рёбрами ворочается, выпускает иголки и встаёт на дыбы желание отстраниться, оттолкнуть, отвоевать своё личное пространство любыми способами. Как по позвоночнику пробегает предательская дрожь от его близости, покалывает губы и слабеют колени.
От него пахнет его любимым древесным парфюмом, которому Королёв никогда не изменяет, и мамиными духами с нотками лимона и жасмина. Последнее немного приводит её в себя и Алёна находит силы, чтобы выдохнуть:
- Нас могут увидеть.
- Я знаю.
Олег прикасается тыльной стороной ладони к её щеке, стирает с неё капли воды и, будто бы случайно, притрагивается пальцами к губам. И ей бы отодвинуться. Ей бы глубоко вздохнуть, чтобы собраться с мыслями. Ей бы запретить себе реагировать, но она не может. Может только смотреть в ореховые глаза напротив, сгорать изнутри и надеяться, что не догорит до тла.

Оставь мне от меня хоть что-то, Олег.
Не забирай всё.

Его руки перемещаются на шею, чертят линии и символы, забираются под наглухо застёгнутый ворот рубашки. Забираются без спроса и разрешения, но Королёв никогда его и не спрашивал. Он просто брал, а Отрадная… А Отрадная, как обычно, стоит, словно парализованная.
- Я все знаю, Алёна, - шепчет мужчина.
Во фразе слышится подтекст, который она не понимает. Олег это видит и снова улыбается.
- А ты знаешь?
- Что? - переспрашивает одними губами.
- Что ты моя. Что всегда была и будешь моей.
Слова звучат, как приговор. Давят на макушку бетонными плитами. Замуровывают в безысходности.

А всегда - это долго, Олег?
А быть твоей - это дар или проклятие?

Она отводит взгляд, не соглашаясь и не отрицая. Королёву это не нравится. Он обхватывает её подбородок пальцами и вынуждает вновь посмотреть на него.
- Почему ты молчишь?
- Потому что мама в соседней комнате собирает твоего сына в детский сад, Олег.
Мужчина усиливает хватку, не больно, но ощутимо, и качает головой.
- Неправильный ответ, девочка.
Ей хочется спросить: "А есть правильный?", но Алёна отвлекается на то, как отчим наклоняется, сокращая расстояние, которого и так не хватает. Как он переводит глаза на её губы и раздвигает коленом ноги. Как они вдруг оказываются в шаге от очередного непоправимого и… Стук в дверь, от которого она испуганно подпрыгивает на месте.
- Лёна-Лёна-Лёна! - сбивчиво тараторит из коридора младший брат. - Смотли, какая у меня бабощка! Мама говолит, што я буду самым класивым!
Отрадная поспешно изворачивается из мужских объятий и нажимает на ручку, открывая дверь. За ней, слава всем богам, лишь Егор, который расплывается в радостной улыбке, увидев любимую сестру и отца одновременно. С гордостью выпятив подбородок и уперев руки в бока, малыш демонстрирует галстук-бабочку ярко-синего оттенка, красиво сочетающегося с цветом его глаз.
- Клуто, плавда?
Ноги её всё-таки подводят и Алёна тяжело опускается на колени, стараясь игнорировать громко бьющееся сердце. Брат тут же обвивает своими пухлыми ручками её шею, доверчиво прижимается всем телом и от этого у неё внутри всё обрывается. Ведь если бы не он, то… То она бы лишилась последнего убежища - своей комнаты, в которой Олег её сейчас чуть не…
Девушка встряхивает головой, целует Егорика в румяные щёчки и легонько щекочет животик, отчего он заливается звонким смехом.
- Алёна, сколько можно говорить? Не щекоти его! - обрывает их веселье мама, вышедшая из соседней комнаты с детским рюкзачком в руках.
Отрадная, не глядя на неё, кивает и заглядывает брату в лицо. Его голубые глаза лучатся чистым счастьем, которое может быть только в детстве, длинные ресницы, доставшиеся от отца, бросают тени на пухлые щёки, а губки сложены очаровательным бантиком. Черты Инны и Олега соединились в нём самым идеальным образом и, если взглянуть со стороны, то очень трудно понять, что он и она брат с сестрой, но Алёнка всё равно любит этого малыша безмерно. Больше себя, мамы, счастливых воспоминаний из детства. Больше жизни.
- Ты очень красивый, Егор, - девушка улыбается. - Бабочка тебе очень идёт.
- Ты тозе очень класивая, Лёна!
Ей трудно с этим согласиться, поэтому она просто проводит ладонью по светлым волосам брата, наслаждаясь их мягкостью.
- Егор, пора, - зовёт Инна и протягивает сыну руку. - Няня уже ждёт.
Мальчик кивает и, обхватив ручками лицо сестры, чмокает её в кончик носа.
- Пока, Лёна. Увидимся вечелом, да?
- Конечно.
- Пойдём, парень, - Олег легко подхватывает сына на руки. - Провожу тебя.
Алёна встаёт на ноги и машет брату рукой на прощание.
- Завтрак через десять минут, - бросает мама прежде, чем пойти следом за мужем. - Пожалуйста, приведи себя в порядок.
Она обходится восемью, чтобы подсушить волосы, найти ремень для брюк, которые ей велики, скинуть тетради в другую сумку, потому что свою любимую - подарок тёти, забыла у Кира вместе с вещами, и успокоить сердце.
Хорошо, что по расписанию сегодня стоят лишь одни лекции, к которым можно подготовиться, перечитав прошлые конспекты. Иначе бы ей пришлось туго после разговора с Королёвым, его касаний и неясных намёков. Осталось только перетерпеть обязательный завтрак в кругу "семьи" и, наконец, сбежать.
К столу Алёна подходит вместе с Олегом, который пропускает её вперёд, из-за чего она мажет плечом по его груди, торопливо садится рядом с мамой и как можно дальше от него.
- Приятного аппетита, - Инна берётся за вилку.
У Отрадной нет аппетита, как и желания сидеть за этим столом, но с мамой ссориться не хочется, поэтому она без особого энтузиазма отправляет в рот ложку с кашей, сваренной специально для неё. Завтраки в их доме - один из способов создания образа идеальной семьи, о которой Инна так мечтает. В которой каждый счастлив и любим. В которой нет места депрессии, мрачным мыслям и боли. Поэтому Алёна обычно молчит и старается лишний раз не напоминать о себе, но сегодня ей не везёт.
Мама внешне абсолютно спокойная, но внутри, судя по тяжёлому взгляду, взвинченная до предела, вдруг поворачивается к ней и спрашивает:
- Во сколько ты сегодня вернёшься? Снова ночью или соизволишь прийти вовремя?
Девушка с трудом проглатывает кашу, ставшую в горле комом, и неопределённо пожимает плечами.
- Что это значит, Алёна? Ты же умеешь говорить, скажи нормально.
- Не знаю, мама, - тихо произносит, смотря себе в тарелку.
Инна цокает языком и закатывает глаза.
- А кто будет знать?!
- Я же говорила, что работаю над важным проектом и…
- И это мешает тебе вовремя вернуться домой?
Отрадная сжимает пальцы на ложке крепче и сутулится, надеясь, что мама сама прекратит этот разговор и ссоры получится избежать.
- Алёна, ты язык проглотила? - женщина наклоняется над ней, пытаясь заглянуть в лицо. - Почему ты со мной не разговариваешь?!
- А что ты хочешь от меня услышать?
- Нормальные ответы, а не пренебрежение к матери! - злится Инна. - Ещё раз спрашиваю, во сколько ты вернёшься домой?!
Алёна молчит, чувствуя на себе гневный женский взгляд и изучающий мужской. Олег, словно тоже ждёт от неё ответа, но ей нечего сказать, потому что девушке самой неизвестно получится ли сегодня им с Авдеевым позаниматься после произошедшего и появится ли он, вообще, на занятиях. Она, конечно, вполне способна продолжить работу над проектом самостоятельно, но ведь тема дана им одна на двоих и вдруг Кир решит, что Алёна пытается лишить его шанса на перевод в лондонский университет, а они только недавно начали общаться нормально.
- Слушай, дорогая моя, - мама, устав ждать ответа, дёргает её за плечо и разворачивает к себе. - Если ты снова обманываешь… Если ты опять взялась за эти глупости… - указывает глазами на браслеты, скрывающие шрамы. - То я тебя сразу же сдам в клинику, чтобы тебе, в конце концов, промыли мозги и показали как быть нормальным человеком, а не…
- Инна, - неожиданно обрывает Королёв, отставляя от себя кружку с кофе. - Хватит.
- Нет, не хватит! Она наша дочь, Олег! - четко проговаривает Инна, обернувшись к нему, и от этих слов у Алёны каша просится наружу. - Тебе всё равно во сколько она вернётся домой и чем именно занимается, пока шляется непонятно где? Учёбой или самовредительством?
Отрадной хочется закрыть уши руками, чтобы не слышать этот разговор, и исчезнуть так далеко, насколько это возможно, но взгляд отчима пригвождает её к стулу. В его ореховых глазах читается "не уходи" и девушка, поджав губы, отворачивается.
- Алёна - твоя дочь, Инна, - отвечает мужчина спокойным голосом.
- Да неужели?! - сразу же взвивается мама, с громким звоном кинув столовые приборы на тарелку. - А тебе она тогда кто, позволь узнать? Падчерица? Чужая девка, с присутствием которой тебе приходится мириться? Кто?!
Алёна крепко зажмуривается и прикусывает изнутри щёку, чтобы не выпалить отчаянное, постыдное и грязное:

Я любовница, мама.
Я ему любовница!

- Ну, чего молчишь, любимый? Давай, не стесняйся! Мы тебя с удовольствием послушаем, правда, Алёна? Заодно расскажешь во сколько сам планируешь вернуться домой! Как обычно, за полночь или ближе к утру?
Голос Инны звенит от эмоций и, отражаясь от посуды, мебели, стен, болезненно пульсирует в висках. Девушка зажмуривается ещё крепче и закрывает уши руками, но всё равно слышит, как Олег расслабленно произносит:
- Алёна, ты тоже хочешь послушать, где я был ночью?
Этот вопрос становится последней каплей. Отрадная резко встаёт из-за стола и задвигает за собой стул.
- Мне пора на учёбу.
Голос срывается на последней фразе, также как и сердце, когда следом за ней поднимаются и отчим с матерью.
- Я тебя отвезу, - одновременно говорят они.
- Не нужно. Я доберусь на метро.
Девушка почти бегом бросается вон из кухни и, схватив сумку с курткой, покидает квартиру. Звуки её торопливых шагов разносятся по всей лестничной клетке, пока она сбегает вниз, но не заглушают мысли, от которых ей хочется перегнуться через перила и полететь головой вниз.
- Хватит, пожалуйста... Хватит... - лихорадочно шепчет себе под нос. - Хватит, слышишь?
Тяжёлая подъездная дверь не поддаётся с первого раза, потому что дрожащие пальцы никак не могут попасть по кнопке домофона. Тяжёлое дыхание со свистом вырывается из груди вместе с жалобным всхлипом.
- Ну, давай же... Давай!
Кнопка пищит и дверь, наконец, открывается. Алёна спускается с крыльца и уже хочет повернуть к арке, через которую можно выйти на улицу, а потом дальше, к метро, но вдруг останавливается как вкопанная.
Золотой мальчик стоит напротив её подъезда рядом со своей машиной и чуть щурится на выглядывающее сквозь тучи утреннее солнце.
Расслабленная поза. Уверенный взгляд. Лёгкая полуулыбка, которая появляется на его губах, когда он замечает Отрадную.
- Доброе утро, Алёна.
Она совершенно глупо открывает рот от удивления и забывает, что нужно моргать, поэтому смотрит на парня, широко распахнув глаза. Словно увидела… Кира Авдеева возле своего подъезда? Да, похоже так и есть.
- П-привет.
Ей хочется задать ему кучу вопросов, начинающихся с "почему", "как" и "зачем", но золотой мальчик улыбается ещё шире и Алёна теряется окончательно.
- Кажется, ты не ожидала меня увидеть.
- Честно? Даже представить не могла.
Он по-доброму усмехается и подходит на несколько шагов ближе, отчего Алёне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. В те самые - весенние, что не дают ей покоя и снятся по ночам. В которых она почему-то отражается совсем иначе. От которых вдруг тепло, волнительно и тесно под рёбрами.
- А зачем представлять, если я уже здесь?
Звучит логично и Отрадная отстраненно замечает про себя, что многие слова Авдеева, фразы, действия кажутся ей такими. Логичными, правильными, точно выверенными. Золотой мальчик, несмотря на социальный статус, не совершает необдуманных поступков, а это означает, что у него определённо есть причина, которая привела его сюда. К ней.
- Для чего ты здесь?
- Соскучился по тебе, Отрадная, - мягко произносит парень. - Неужели непонятно?
Это не то, что девушка ожидала услышать. Совершенно не то и совершенно не так. Из разряда необъяснимого, немыслимого, невероятного. С приставкой "не" и значением "из ряда вон". То, что таким, как она, говорить ни за что и ни в коем случае нельзя.
Ни скучать, не любить, не жалеть.
Потому что не заслужила, недостойна, ничтожна.
Потому что с какой стороны ни посмотри - вокруг неё одна грязь, темнота и безнадежность.

Зачем ты так шутишь, Кир?

Алёна пытается что-то сказать. Что - не знает сама. Открывает беззвучно рот, а потом снова закрывает. В итоге решает, что лучше всего оставить эти безуспешные попытки и просто отступить в сторону в прямом и переносном смысле, но и это у неё не получается.
Неловкий шаг назад впритык к ступеням крыльца, потеря равновесия, душевного и физического, и вот она, взмахнув руками, летит вниз.
- А-а-х…!
Секунда, сбившееся с ритма сердце, округлившиеся в испуге глаза и Отрадную спасают руки. Мужские, сильные, знакомые. Которыми девушка откровенно любовалась ещё вчера. Принадлежащие золотому мальчику.
Он подхватывает её за талию и впечатывает в себя, нависнув сверху. В зелёных радужках май с грозами, первой жарой и свойственной ему переменчивостью. На острых скулах тень от ресниц. С приоткрытых губ срывается мятное дыхание и Алёна невольно ловит его своими, искусанными и почему-то внезапно пересохшими.
Оно оседает на коже невидимым, но ощутимым шлейфом, забирается внутрь. Въедается в ткани. Проникает в самый центр, где пусто, глухо, тихо, и в то же время так много всего, что не выдержать-не вытерпеть-не справиться. Там ему тесно и слишком темно. Там ему нет места, но оно упорно цепляется за рёбра, вены и сердце.
Оно живучее, яркое, непослушное. Оно заставляет её сжать крепче пальцы на плечах парня и на какое-то время исчезнуть. Словно та сторона, что хотела сбежать прочь, на мгновение победила, спаслась, выбралась из орехового омута раненой, но живой.
И это было на грани фантастики. На грани привычной ей реальности. На грани…
На грани всего.

Ты для меня на грани, золотой мальчик, представляешь?
Со своей весной в глазах, сильными руками и выбивающими землю из-под ног словами ты для меня…
Для меня?

- Алёна…
Голос Кира прокатывается по позвоночнику щекотной дрожью, как бывает при прослушивании любимой музыки с мощными гитарными риффами, и остаётся звучать на задворках сознания. Едва слышно, но этого хватает, чтобы она в нём потерялась.
- Ты не ушиблась?
- Когда? - не понимает девушка.
Её голос звучит гораздо хуже, чем его, а в голове каша. А в голове звон и снова голос. Его голос.
- Сейчас.
Уголки его губ дёргаются в мягкой улыбке и это красиво. Действительно красиво. Потому что улыбка золотого мальчика ему под стать. Солнечная, яркая, искренняя.
- Улыбайся чаще, Кир. Тебе очень идёт.
Брови парня удивлённо выгибаются, улыбка расцветает ещё шире и до Отрадной вдруг доходит, что она сказала это вслух. Что всё ещё держится за него, будто забыла, как стоять на своих двоих. Что они всё ещё стоят рядом с её подъездом, откуда в любой момент может выйти мама или что ещё хуже…
Алёна резко выпрямляется и едва ли не отпрыгивает от Авдеева в сторону, отворачиваясь. Пряча красные щёки, ошарашенный взгляд и сумасшедшее-тревожное-словно не её сердце.

Что ты делаешь, Отрадная?
ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!

Девушка нервно одёргивает рукава куртки, неосознанно пытаясь натянуть их как можно ниже. Наверное, со стороны она выглядит крайне странно, но ей на это плевать. Главное бы никто их не увидел. Главное бы по собственной глупости не вляпаться в ещё большие проблемы. Главное бы не…
- Алёна? - зовёт её одногруппник. - Садись в машину. Скоро начнётся первая пара.
- Я… Я хотела поехать на метро.
Глупо разговаривать с собеседником, стоя к нему спиной. Глупо, невежливо и невоспитанно. Но у неё и так недостатков навалом, поэтому одним больше, одним меньше.
- Не выдумывай, Отрадная.
Он подходит к ней почти вплотную. Алёна чувствует это затылком, спиной и кончиками пальцев, на которых до сих пор осталось ощущение прикосновения к его плечам.
- Я здесь, - упрямо продолжает парень. - Зачем на метро?
Затем, что там все чужие, незнакомые и к ней абсолютно равнодушные. Там девушка сможет слиться с толпой и представить, что она такая же как все. Обычная, ординарная, ничем не примечательная. Там Алёны Отрадной не станет и будет только безымянная частичка огромного потока людей.
- Пойдём, иначе можем опоздать.
Она собирается отказать, привести ещё какой-нибудь аргумент в свою пользу, но позади пищит домофон и девушка вздрагивает, напрягаясь всем телом, ожидая услышать и увидеть Олега, но мимо них проходит сосед, живущий на пару этажей ниже, и вздох облегчения с шумом вырывается из груди. В этот раз ей повезло, а на следующий удача может отвернуться, поэтому…
- Хорошо, - коротко кивает. - Хорошо. Ты прав. Пойдём.
В салоне автомобиля сухо и пахнет его владельцем. Ремень безопасности скользит в подрагивающих пальцах, но Алёна не сдаётся. Делает вид, что очень занята, казалось бы, таким простым действием и смотрит куда угодно, но не на Авдеева.
- Твои вещи на заднем сидении, - подаёт голос он, вырулив из её двора на дорогу.
Девушка снова кивает, а потом спохватывается, забывает, что сама же старалась держать дистанцию, и разворачивается к нему всем телом, окунаясь в зелёную весну с головой.
- Как Алек? С ним всё хорошо?
Она действительно искренне беспокоится о едва знакомом ей подростке. В нём есть что-то, что Отрадная понимает. Что-то очень на неё похожее. Что-то болезненное, неправильное, сломанное.
- Алек дома. Отсыпается, - отвечает он коротко, не глядя на неё.
- Ты всё-таки не послушался меня и отругал его, да? - догадывается девушка.
Кир молчит и это молчание служит ей ответом. Как и в случае с Лилей, его взаимоотношения с братом были не её делом. Алёна просто напросто не имеет никакого права в них влезать, но всё равно расстраивается. За мальчика, которому очевидно не хватает внимания близких. За Авдеева, который явно любит брата больше самого себя, но не хочет потакать ему во всём и немного перегибает палку в воспитании.
- Ты осуждаешь меня?
Парень бросает на неё короткий взгляд.
- Что? - удивляется она и горько улыбается. - Нет, конечно, не осуждаю. Я последний человек, который имеет право кого-либо осуждать, поверь мне.
Алёна скрывает перекошенную усмешку, отвернувшись к окну, за которым улицы пролетают размытым фоном, и неожиданно для себя понимает, что её не бьёт дрожь, как это частенько бывало, когда она ездит в машине с мамой или Олегом. Ей не хочется вжаться в кресло и закрыть глаза от страха. Ей почти спокойно. Почти не страшно. Почти… Безопасно?

Почему рядом с тобой, золотой мальчик, мир так резко меняется?
Почему в последнее время тебя стало так много?
И почему в твоём присутствии я чувствую себя иначе?

Когда они подъезжают к университету, то она с удивлением замечает как много на парковке и у входа в здание людей. Очень много. Студенты, обрадовавшись выглянувшему солнцу, стоят толпами то тут, то там, общаются и смеются. Беззаботные, перспективные, счастливые. Алёна по сравнению с ними чувствует себя молью. Тонкая, бледная, почти прозрачная, и единственный, кто придаёт ей чуть-чуть краски, это золотой мальчик, которого, судя по спокойному выражению лица, ничуть не волнует, что сейчас половина университета, включая преподавателей, увидят их вместе. Его - сына мэра и её - девчонку, открыто с ним конфликтующую.
Девушка беспокойно оглядывается, пытаясь найти возможность выйти из машины незамеченной, но Авдеев паркуется на своё признанное всеми место в самой гуще толпы и её шансы осуществить задуманное испаряются в считанные секунды.
- Кир, зачем ты…? - начинает паниковать Алёна. - Не нужно было! Я бы вышла там, на въезде, и…
- А зачем тебе выходить там? - искренне недоумевает он. - У нас первой парой лекция.
- Я помню. Просто если я выйду здесь, то все увидят, что мы приехали вместе!
Кир откидывается на спинку сидения и смотрит на неё, чуть приподняв бровь, а потом вдруг спрашивает:
- И что с этого?
- Как что? Мы же…
Она осекается под его взглядом, проглатывая неприятное и уже не соответствующее реальности “враги”, и понимает, что совершенно не знает, чем заменить это слово. Не знает, как обозначить статус человека, который в последнее время сделал ей столько добра. Если после того случая с падением и ночёвкой у него дома Отрадная ещё могла назвать его одногруппником и при этом не покривить душой, то сейчас… После всего того, что между ними произошло… Это слово совершенно ему не подходило. Единственное, что оставалось - это “друг”, но когда-то Авдеев называл им Ромку и в итоге их дружба ничем хорошим не кончилась.
- Кто мы друг другу, Алёна? - вкрадчиво спрашивает парень, прищурившись.
И ей бы лучше отвернуться. Ей бы лучше прервать этот, неожиданно ставший серьёзным, разговор. Ей бы лучше вспомнить, что сейчас совершенно не то время и не то место для выяснения отношений и попробовать сменить тему, но вместо этого она лишь тихо произносит:
- Я не знаю.
Он на мгновение отворачивается, сжимая в ладони ключ с брелком от машины. В профиль золотой мальчик копия своего отца, которого девушка видела пару-тройку раз вживую и тысячу раз через СМИ. Авдеевы не вписывались в общепринятые стандарты красоты, но невидимая, ощущаемая лишь на каком-то подсознательном уровне аура силы, стойкости, власти придавала им ещё больше незаурядности, притягивала взгляды, порождала интерес и одновременно с этим осторожность. Словно стоит сказать одно неверное слово, совершить какой-то неправильный поступок и эта сила раздавит кого угодно без лишних сожалений. Алёна ощущала её и раньше, только не идентифицировала, а теперь зачем-то разобрала на составляющие.
- Ну, хотя бы так, - усмехается он вполголоса, только веселья в этом смешке нет ни грамма, и снова поворачивается к ней. - Тебя волнует, что нас увидят вместе или о чём они подумают, когда увидят нас вместе?
Алёна растерянно хлопает ресницами, не совсем понимая, что парень хочет от неё услышать.
- А есть разница?
- Конечно, есть, Отрадная. Одно дело, когда нас просто увидят рядом друг с другом, а совсем другое, если они, например, решат, что мы наладили отношения или вовсе стали парой…
К концу его фразы глаза девушки округляются настолько, что, кажется, ещё чуть-чуть и они выпадут из орбит, а дар речи пропадает, словно его и не было никогда.
- Боже, Алёнка, выдыхай, я просто шучу, - Кир неожиданно легонько щёлкает её по носу и тепло улыбается. - Забей на всех, ясно? Пусть смотрят. Пусть думают, что хотят. Пусть хоть шеи нам вслед свернут, тебя должна волновать только ты сама и никто больше.
Она с трудом сглатывает, пытаясь уложить в голове его слова и действия, но получается плохо. Мысли скачут от “стали парой” к “тебя должна волновать только ты сама”, запутывая и сбивая с толку.

Парой…
Стали парой…
Парой… Как пара друзей? В этом смысле? Или как влюб…

Девушка щипает себя за руку, вовремя одёргивая свои направившееся не в ту сторону сторону размышления. Но это не помогает. Эхо произнесённых слов остаётся звучать белым шумом в голове, а непроизнесённые наоборот прожигают собой грудную клетку и требуют свободы. Вот только в них слишком много грязной правды. Вот только язык не ворочается и горло перекрыто комом. Вот только хочется, чтобы золотой мальчик продолжал на неё так весенне-солнечно смотреть, а если он узнает, то…
Судорожно вздохнув, она отстёгивает ремень безопасности и тянется к своим вещам, которые лежат на заднем сидении, но парень её опережает и берёт их первым.
- Я возьму.
Отрадная не спорит, только молча кивает, и уже кладёт ладонь на ручку двери, как слышит:
- Чёрт, Алёна, я забыл сказать…
Тон голоса Кира приобретает извиняющиеся оттенки, от которых плечи напрягаются сами собой и предчувствие чего-то плохого обвивает позвоночник шипастыми ветвями.
- Вчера в пылу… Эм… Разговора с братом, - Авдеев нервно потирает шею. - Я случайно перепутал свой телефон с твоим и ответил на звонок.
У неё внутри всё холодеет. Пазл складывается. В один миг становится понятна причина утреннего поведения Олега. Его напор, вопросы, подозрения. Его твёрдое и беспрекословное:

Ты - моя.
Всегда была и будешь моей.

- Вызов был с незаписанного в контакты номера и я решил, что это очередной журналюга хочет услышать мой комментарий про фото с Гордеевой и поэтому ответил, хотел послать его в… - парень запинается. - В общем, далеко, но тот, кто звонил, не сказал ни слова, а потом телефон выключился и я понял, что он не мой… Прости, Алёна. Я не хотел, чтобы так получилось.
Она смотрит прямо перед собой, но не видит ничего. Окружающая обстановка превращается в размытое пятно. Отрадная даже слышит Кира, как из-под толщи воды. Зато свой неровный, сбивчивый пульс оглушает. Он бьётся в висках, посылая по венам сигнал тревоги.
Почему Олег не сказал сразу, что звонил и ему ответил кто-то незнакомый?
Что подумал, когда услышал её враньё?
Поверил? Ведь она сказала, что оставила телефон у Лили и вполне можно предположить, что у неё есть молодой человек-друг-брат, который мог бы ответить на звонок, правильно?
Но если поверил, то тогда почему так себя вёл утром? Будто хотел очередное клеймо на ней оставить. Будто доказывал ей и себе в первую очередь, что всё как прежде. Будто… Испугался?
- Мне, правда, очень жаль, что так вышло.
Авдеев переживает и ей нужно сказать хоть что-нибудь, что сможет его успокоить, но губы не слушаются. Через нескольких секунд борьбы с самой собой у неё получается лишь выдавить невнятное, едва слышное:
- Н-н-ничего…
Но Киру этого мало. Он замечает её состояние. Хмурится. Чуть приоткрывает окна, позволяя прохладному, свежему воздуху заполнить салон автомобиля.
- Это был важный звонок? - допытывается парень. - Или, может, ошиблись номером?

Если бы, золотой мальчик.
Если бы…

- Да, возможно, - кивает, лишь бы только Авдеев перестал так на неё смотреть.
Он хочет сказать что-то ещё, но Алёна не даёт ему возможности, открыв дверь и выскользнув из машины.
Это не вежливо, невоспитанно и бестактно. Хорошие девочки так себя не ведут и Кир определенно не заслуживает такого отношения, но у неё больше нет сил обсуждать эту тему. Нет сил гадать о чём подумал Олег и что было бы, если бы из-за её неосторожности вся правда вышла наружу. Нет сил идти на занятия, хотя ещё пять минут назад она бы убежала с парковки со скоростью света, не оглядываясь.
Нет сил быть той, кем Отрадная не является.
Той, которая ежесекундно делает вид, будто всё хорошо. Будто грязная, запретная связь с мужем матери всего лишь навсего приснившийся кошмар, что обязательно исчезнет, если натянуть на лицо улыбку и загрузить мысли учёбой, заботой о брате и с трудом складывающимися отношениями с одногруппниками. Той, кто сейчас неосознанно втягивает голову в плечи, когда взгляды окружающих останавливаются на ней.

Пусть смотрят. Пусть думают, что хотят. Пусть хоть шеи нам вслед свернут, тебя должна волновать только ты сама и никто больше.

Легко сказать, золотой мальчик.
Алёна делает шаг вперёд на ватных ногах и, кажется, даже слышит удивлённый шёпот окружающих, что усиливается стоит только Киру обойти машину и подойти к ней ближе. У него её вещи и девушка тянет руки, чтобы их забрать, но он отрицательно качает головой.
- Нет, Алёна, сказал же, что сам возьму. Пойдём.
Парня повышенное к ним внимание и, правда, ничуть не волнует. Он ведёт себя так, словно кроме них нет никого рядом. Уверенный голос, движения, походка. В глазах ни капли страха или сомнений. В них ясно, открыто, свободно. От них бы по-хорошему отвернуться, но Отрадная, в который раз за последние дни и всю жизнь в целом, нарушает свои же правила и продолжает смотреть.

Или любоваться?

Так пялиться в открытую, даже не пытаясь этого скрыть, тоже некрасиво и неправильно. Особенно на человека, который прекрасно об этом знает. Особенно на глазах у нескольких десятков посторонних людей.
- Как ты это делаешь, Кир? - глухо спрашивает она.
Парень непонимающе хмурится.
- Что именно?
Алёна не может найти слов, чтобы объяснить. Они лишь бестолково крутятся в голове. Они путаются между собой, смешиваются и никак не складываются в предложения. И хочется, чтобы случилось чудо и чтобы он как в фантастических фильмах, смог прочитать её мысли, но тогда… Тогда Кир бы не захотел даже стоять рядом.
- Как ты не обращаешь на них всех внимание?
Между строк остаётся “Как тебе удаётся оставаться собой, золотой мальчик? Свободным, сильным, непоколебимым?”, но он, кажется, понимает и так. Меняется в лице, улыбается, будто для неё одной, и мягко произносит:
- Думаю о той, чьё внимание мне действительно важно.
Девушка с удивлением замечает, как её сердце спотыкается с ритма, а щёки вновь краснеют.
В какой уже раз за это утро? И сколько ещё таких моментов впереди? И кто она - та, о ком он говорит с такой теплотой? Мама? Погибшая сестра или кто-то ещё, кого Алёна не знает? Может, Лиля? Но Авдеев так на неё злился ночью, узнав о фото, и при прощании сказал, что его с ней ничего не связывает… Не связывает же, правда?

Вспомни, что ты сказала ему вчера.
Вспомни, что личная жизнь золотого мальчика не твоё дело.
Вспомни и прекрати лезть туда, куда тебя не просят, Отрадная.

Девушка заправляет волосы за ухо и с трудом сдерживается от того, чтобы не передёрнуть плечами. Чужие взгляды, кажется, просверлили у неё в затылке дыру размером с кулак и, судя по всему, не собирались останавливаться на достигнутом.
- Если тебе не о ком думать, то думай обо мне, Алёнка, - интерпретировал её молчание по своему Кир. - Я не против.
Он задорно подмигивает и отворачивается, а Отрадная, растерявшись окончательно, тихо произносит:
- Эм… Ладно… Хорошо.
К её облегчению этот странный разговор заканчивается и одногруппник направляется вперёд ко входу в здание университета. Она идёт следом и… И действительно делает то, что озвучила несколько секунд назад.
Думает о нём. О Кире Авдееве.
Парне, который каким-то невероятным образом смог за короткий срок изменить её мнение о себе. О том, кого она с таким усердием презирала за слабость, предательство и малодушие, а теперь сомневалась, не в силах понять было ли у неё на это право или нет. О золотом мальчике с весенними глазами, каких Алёна больше не видела ни у кого. Даже у Ромы. С его каре-зелёными радужками, в которых всегда видела непоколебимую поддержку и “прорвёмся, Лёнка”, повторяемое им по делу и без.

Где же мы теперь, Ром?
С кем мы?
Почему мы не рядом?

- Ну как, Отрадная?
Кир останавливается и оборачивается к ней, из-за чего девушка, не успев замедлить шаг, налетает на него. Вот только парень этого даже не замечает. Стоит, не шелохнувшись. Улыбается и смотрит сверху вниз.

Как же он, Ромка, смотрит…

- Что?
- Получается не думать о них и думать обо мне?
Отрадная с трудом сглатывает и сжимает в пальцах рукава куртки, которая ей велика. Врать не хочется, но сказать правду слишком… Просто слишком. Во всех смыслах и категориях.
От ответа её неожиданно спасает Миша, наблюдающий за ними с весёлой улыбкой недалеко от входа.
- Там… Там Миша, Кир, - кивает в сторону одногруппника. - Пойдём к нему?
Не дожидаясь реакции парня, Алёна обходит его и как можно быстрее направляется к Романову. А, если точнее, то трусливо сбегает.

От мыслей о нём также сможешь сбежать?

А он идёт следом, не отставая ни на мгновение и не давая ей шанса, чтобы хотя бы попробовать переключиться на что-нибудь другое. Девушка чувствует Авдеева спиной и затылком. Слышит его шаги. Знает, что Кир по-прежнему улыбается, словно её реакция ему… Нравится?
- Доброе утро, голубки, - здоровается Романов, когда они подходят ближе. - Ваше совместное появление произвело настоящий фурор. Мне понравилось. Повторите завтра специально для меня, чтобы я успел заснять этот момент на память?
У Миши в глазах скачут смешинки, похожие на солнечные зайчики, а в голосе столько тепла и дружелюбия, что она просто не может не улыбнуться ему в ответ.
- Доброе утро, Миша.
- Привет, - Кир пожимает руку друга и обменивается с ним каким-то одним лишь им вдвоём понятным взглядом. - Как я вижу, ты сегодня проснулся с хорошим настроением?
- Это я просто очень рад вас видеть.
- Ну, что ж, если такое дело, то, может, также будешь рад рассказать мне о фотографии со мной и Гордеевой крупным планом?
Романов в секунду меняется в лице. Досадливо морщится, из-за чего смешинки исчезают, уступая место чему-то тяжёлому, тёмному, горькому.
- Это всё-таки она подстроила, да?
Теперь в его голосе звучит лишь сожаление и разочарование, которое рвёт девушке сердце на части. Таким же тоном мама разговаривала с ней после несостоявшейся попытки распрощаться с жизнью. Словно что-то ломалось у неё внутри каждую секунду. Словно это что-то уже было невозможно подчинить, собрать, вернуть в прежнее состояние. Словно она уже никогда не сможет простить её за то окровавленное лезвие, шрамы на теле и, самое главное, намерение.
- Не знаю точно, Мишань, но так просто я это не оставлю.
Парень понимающе кивает.
- Ты только дай ей возможность объясниться, ладно? Может… Может, Лиля действительно не имеет к снимку никакого отношения? Я не думаю, что у неё есть такие связи.
- Спрошу у неё об этом, когда она придёт на пары, - решительно произносит Авдеев и бросает взгляд на наручные часы. - Которые, кстати, начнутся через три минуты.
Алёна вновь тянется к своим вещам в надежде, что он ей их всё-таки отдаст, но Кир отступает назад, открывая ей проход ко входу.
- Отдам в аудитории, Отрадная, не переживай.
- Но я и сама могу…
- Я знаю.
- Почему тогда не отдаёшь?
- Не хочу, - спокойно пожимает плечами он и кивает на двери. - Давай, Алёна, пойдём. Опаздываем же.

Не хочешь?
Как это понимать, золотой мальчик?

Спасибо за отзыв)

Добрый вечер, Мария. Спасибо за продолжение. Жаль девочку, которой нет спасенья от "заботы" тех, кто должен был бы помочь ей пережить потерю. Хорошо, что рядом оказался золотой мальчик. Хочется надеяться, что он и будет той опорой, которая позволит ей выпрямиться и, наконец-то, научиться дышать свободно.
Надеюсь не обидитесь за поправку... Вот здесь пропущено слово - "обнимает себя руками за плечи и неуверенно качает головой, отчего с мокрых "волос" срываются несколько капель воды и оседают на коже...
_________________