Нью-Йорк

В больнице пахло просто отвратительно. Точнее, еще на подступах к больнице уже несло стерильными бинтами, йодом и еще какой-то дрянью.

Амбулатория открылась несколько часов назад, в приемном покое было полно народа. Я скромненько постоял в углу, так как в вестибюле дежурили два копа, и нельзя было бросаться в глаза. Прижимая к себе за локоть раненую руку, я стоял и потихоньку осматривался, обдумывая, как лучше попасть в палату интенсивной терапии. Можно было бы броситься под машину или спрыгнуть с крыши пятиэтажного дома, чтобы попасть, куда нужно, кратчайшим путем, но по прибытии в больницу тут же пристали бы легавые.

Монументального сложения сестра прошла мимо меня и брезгливо сморщилась. Я поскреб висок, случайно отодрав с кожи засохшую кровь. Пахло от меня, должно быть, знатно. Как только прикончу будущего вампира, надо будет обязательно где-нибудь принять горячий душ и переодеться в чистое.

Но пока надо закончить работу. Шагах в пяти от меня стоял кулер. Прикинувшись изнывающим от жажды страждущим в ожидании своей очереди в спасительный кабинет с иголками, я устремился к кулеру и налил себе воды. Как только я заметил, что в мою сторону никто не смотрит, стаканчик полетел в мусорную корзину, а я отправился в коридорчик, где, судя по тому, что я слышал, находилась раздевалка персонала.

Нежно-зеленая рабочая униформа санитара совсем не закрывала обрывки атласной блузки, которыми я перевязал руку, поэтому под робу я нацепил футболку с длинным рукавом, нашедшуюся в одном из шкафчиков. На дверце висело небольшое зеркало, и я аж отшатнулся от собственной неземной красоты. Поднявшаяся еще с ночи температура медленно, но верно добивала меня: лицо стало какого-то пепельного цвета, волосы взмокли, губы растрескались, и если открыть рот, то можно побаловать себя зрелищем клыков, которые никак не хотели убираться на место, деформируя мне прикус. Я задекорировал фасад марлевой повязкой, и пихнув пакет со своими вещами на самое дно пустого шкафчика, вышел в люди.

Сразу стало легко и приятно: на сотрудника больницы никто не обращал внимания, разве что приходилось отводить глаза, чтобы никто не заметил, что радужка у меня насыщенного красного цвета.

На стойке дежурной сестры лежала стопка карт. Прихватив ее для отвода глаз, я отправился на поиски палаты интенсивной терапии.

-Здаров, чувак! – какой-то громила за полтора центнера весом хлопнул меня по больному плечу. – Чо как вчера прошло?

Я чуть не потерял сознание. Хотя рана под повязкой должна была уже затянуться новой кожей, но внутри чувствовалось что-то острое. Хоть ложись и помирай.

Чуваку я показал большой палец вверх, мол, чо как вчера прошло на пять баллов, и притворившись, что в картах полно полезной информации, спросил:

-Где полужмур, которого ночью привезли? С горлом который. Надо проверить.

-А, этот, - толстяк махнул рукой. – В 4408.

-Ок, увидимся. – Я быстрым шагом пошел прочь, потому что кровь потихоньку просачивалась сквозь повязки.

На четвертый этаж можно было подняться на лифте, но по лестнице получилось надежнее. Я медленно шел по коридору, пытаясь сориентироваться, где здесь палата 4408. надо думать, что лежали тут в основном тяжелые, посетителей не было, да и персонала – раз два – и обчелся. У поста дежурного стояла огромная корзина ирисов. Какой идиот притащил цветы, оставалось только догадываться.

Указатель на стене гласил: «4405 – 4411 ->». В направлении -> оказалась лестница из пяти ступенек, ведущая вниз, и идентичный указатель. Пожав плечами, я пошел на зов стрелки. Коридор периодически петлял, потом я вышел на какой-то мостик, постоял немного, пытаясь сообразить, что к чему, и продолжил идти направо. Лестница, пять ступенек вверх. Пост, корзина ирисов.

Вытаращившись на цветы, как на покойника, я указал на корзину пальцем.

-Э-э-э… - дальше недоуменного мычания дело не зашло. Тебе не кажется?.. начал Ти-Рэкс, ковыряя когтем кожу. Да знаю! отрезал я. Не, ну это глупо – ведь есть же указатель. Я снова пошел в сторону 4408 палаты. Снова уперся в лестницу, спустился. Палата 4411. Фак! А где 4405 – 4410?! Дальше снова коридор и указатель «4405 – 4411 ->». Нет, я же только что прошел 4411, что за бред. Снова мостик, опять направо, лестница, ступеньки, корзина цветов.

В ярости выхватив пригоршню мерзких растений из корзины, я растоптал их больничными кристально-белыми тапочками, хорошенько двинул по указателю кулаком и бросился на поиски долбанной 4408 палаты. Чертов день сурка!

Лестница, палата 4411, указатель, показывающий в противоположную сторону от палаты 4411, мостик, поворот. Стоп! Никаких направо. Надо попробовать в другую сторону.

За дверью пресловутой палаты 4408 слышался слабый писк датчиков и больше ничего. Ладно, пора прикончить ублюдка.

Ублюдок лежал, весь облепленный какими-то электродами и утыканный иголками капельниц. Небось его-то перевязали нормальными бинтами в хороших условиях. Сволочь такая. На вид он казался совершенно безжизненным, но если процесс уже пошел, то скоро спящая красавица очнется, а за принца сойдет любой подвернувшийся под руку.

С другой стороны, может, он просто в коме, и то, что я его объел, никак на нем не отразится. Я почесал бровь верным ножиком для грейпфрута. Как тут проверишь?

Потрогав рану, я поднес окровавленную ладонь к лицу больного. Секунд десять ничего не происходило, и я уж обрадовался, что можно выбираться из лабиринта коридоров и мостиков, как он вздрогнул, и глаза под веками задвигались, будто человек, если его теперь можно так назвать, видел кошмар. О, ну все, коллега, свободен.

Вампир кровожаден, оборотень быстр, но если и тому, и другому оторвать голову, они дохнут не хуже любого человека. Правда, отрывать голову здесь было немного неудобно – можно забрызгаться, а ведь еще обратно идти. Но всадить нож для грейпфрута в оба глаза по самый мозжечок – тоже ничего. Вряд ли мою репутацию уже что-то спасет.

Монитор, показывающий работу сердца, запищал и волнистая линия сменилась ровной. Датчик, прикрепленный к руке трупа, замигал красный. Реанимационная бригада уже в пути. Пора уносить ноги.

»» 04.02.10 22:30 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки

Даниэль

Светлеющее небо приобретало все более насыщенный, не по-зимнему, яркий оттенок, обещая побаловать ньюйоркцев редким погожим деньком. В окнах последних этажей небоскребов отражалось восходящее солнце, заливая расплавленным золотом верхушки зданий. Бывшие еще каких-то полчаса назад пустынными, улицы стремительно заполнялись пешеходами и автомобилями. Словно рассвет вкатил в сердце города лошадиную дозу адреналина.

При въезде на территорию клиники я притормозила, пропуская спешащую на вызов машину скорой помощи. Включенный маячок и вой сирены навевали философские мысли о хрупкости человеческого тела, непродолжительности жизни и о неизбежности ее конца. Успеют ли?.. – отрешенно подумала я. Впрочем, легко размышлять о бренности человеческого бытия, если ты не человек. Припарковав Челленджер как можно ближе к выходу на случай, если придется в спешке покидать здание, я направилась внутрь.

Сверкающая стерильной чистотой обстановка и резкий свет люминесцентных ламп поначалу ослепили, продезинфицированный воздух моментально наполнил легкие. И, конечно, этот специфический больничный запах... У любого нормального человека запахи всяческих лекарств и антисептиков ассоциируется с болезнью, горем и болью, мне же они напоминали о матери. Вдохнув глубже, я с интересом окинула взглядом вестибюль. Со времен изобретения пенициллина в больницах многое изменилось: стойка регистратуры больше походила на ресепшн отеля, холодный кафель пола заменили мягким линолеумом, на стенах вместо масляной краски фактурная штукатурка нежного персикового цвета. В целом, очень даже уютно, хотя сей факт едва ли заставит здешних пациентов скакать от радости.

Дэниэл, в отличие от меня, неоднократно бывал в этом месте раньше, и общая память услужливо подсказала, куда идти и что делать. Нацепив скорбное выражение лица, которое очень кстати дополнила природная бледность кожи, и прибавив голосу трагичных ноток, я обратилась к медсестре за стойкой.

- Извините, Вы не знаете, в какой палате лежит... – я назвала имя.
- Вы его родственница? – молодая женщина строго посмотрела на меня сквозь толстые линзы очков.
- Да, – не моргнув глазом, солгала я, – двоюродная племянница. Понимаете, мы только сейчас узнали о том, что случилось... Это такое горе для моей мамы...
- О, конечно, милая, я понимаю. – В глазах медсестры промелькнуло неподдельное сочувствие, она пролистала какие-то бумаги, затем сверилась с компьютером. – Он в 4408 палате, 4 этаж, из лифта направо.

Получив пропуск, я поблагодарила сестру и пошла к лифтам. Не тратя времени на выдумывание оправданий для очистки совести, точнее, планируя заняться этим чуть позже, я прикидывала наименее дикие способы лишения жизни. В теории, чтобы яд распространялся по организму, сердце должно биться. Следовательно, все, что надо сделать, дабы прервать процесс перерождения – остановить сердце. Жаль, я не прихватила с собой хлорид калия, отменно подходящий для того, чтобы вызвать сердечный приступ. Придется воспользоваться тем, что окажется под рукой. Если лекарственный метод не сработает, у меня появится отличная возможность почувствовать себя в шкуре скрашивающего свой досуг расчлененкой Патрика Бэйтмена, пока буду пытаться отпилить скальпелем голову невезучего мужика.

В призрачном свете раннего утра пустынные коридоры отделения интенсивной терапии с палатами полными полутрупов выглядели зловеще. Я возблагодарила ежедневные врачебные «пятиминутки», имевшие свойство растягиваться на часы. Надо успеть до начала обхода. Комната, в которой хранились медикаменты, оказалась заперта, и мне потребовалось несколько минут, чтобы взломать нехитрый замок. Только я прикрыла за собой дверь, как в коридоре послышались шаги. Мне показалось, будто я уловила смутно знакомый запах, но разобрать его не смогла: пропитанный парами формалина воздух напрочь отбивал обоняние. Шаги постепенно стихли.

Я выудила из стоящей на тумбочке коробки медицинские перчатки: лишняя осторожность не помешает. Редкие таблетки и микстуры, отпускаемые без рецепта, лежали в открытую. Более серьезные лекарства упрятали под замок. Просунув обтянутые латексом пальцы под стеклянную дверцу шкафчика, я надавила на себя и вверх, в надежде сломать стекло в местах креплений. И замерла. Опять шаги, и снова этот неуловимый запах. Раздавшийся треск неприятно резанул по уху, но тот, кто наматывал круги по этажу, не остановился. Хреново замерла – я закусила губу, глядя на кусок стекла в руках. Аккуратно сняв остатки двери, я пробежалась взглядом по содержимому шкафа. Седативы, анестетики, гормональные препараты – все не то, опиаты – уже ближе к делу, а вот и снотворное. Отыскав фенобарбитал, я взяла шприц пообъемней, зубами сняла с иглы колпачок и принялась отламывать кончики ампул. Одна... вторая... третья... Поразмыслив чутка, для пущего эффекта добавила еще и морфина. По привычке выпустила из шприца пузырьки воздуха. Готово. То, что доктор прописал. Доктор Лектор. Прихватив на выходе скальпель, я невесело хмыкнула.

В палате номер 4408 меня ожидал сюрприз в виде санитара, самозабвенно ковыряющего ножичком в глазнице бедняги пациента. Занятный способ терапии. Экспериментальный метод лечения? Завершив сию процедуру, он повернулся... и кусочки головоломки: не дающий покоя запах, знакомые очертания фигуры, место действия – сложились в единую картину. Созревший план, может, и не был самым удачным, но оказался единственным, пришедшим мне в голову за те секунды, пока лжесанитар шел к двери.

Мысленно чертыхнувшись, я шагнула в дверной проем. Последовало резкое столкновение, мы чудом устояли на ногах. Не обращая внимания на вспыхнувшую в груди боль, я заключила его в объятия, стремясь еще ближе прижать к себе – здоровый, гад – приподнялась на цыпочки и, стараясь удержать удивленный взгляд кроваво-красных глаз, всадила шприц с волшебным коктейлем в его шею. Такая доза снотворного способна запросто свалить с ног слона, а человека – прикончить на месте. Вот только он не человек. И не слон.

- Упс, - я оскалилась и поспешила отскочить на безопасное расстояние.

Когда у человека что-то болит, то вполне закономерная реакция на это – раздражение по отношению к тем, у кого не болит ничего. У меня ломило все тело, раскалывалась голова, а кожа горела так, что хоть костер разжигай. Я был не просто раздражен, а крайне зол. Впрочем, все это я говорю не для того, чтобы оправдаться.

На выходе из палаты, я столкнулся с девушкой, и сначала даже не понял, что она вампир. Затем знакомый запашок вампирятины приятно обласкал ноздри, а она вцепилась, как клещ. Первая мысль меня крайне обескуражила – она что, собирается меня укусить?

-Какого черта? – Я толкнул вполсилы, но она не отставала ровно как фанатка того… Ронни Петисона (?), которого я благополучно упокоил в Порт-Анджелесе, от своего кумира. Йокарный чорт, какого хрена она лезет, когда сюда вот-вот сбежится вся больница?

Наше страстное объятие длилось пару-тройку секунд, а потом я почувствовал укол в шею, и девица резво отскочила.

Иголка! Тварь тебя чем-то уколола! заревел Ти-Рэкс, черт, чееерт, сними эту гадость! Я провел по шее, но там ничего не было. От укола меня затошнило, поле зрения сузилось. Девчонка присматривалась ко мне, отойдя на некоторое расстояние. Чо за эквилибристика? Скакать блохой тут бесполезно, я ж не тормоз. Я бросился вперед и схватил ее за шею, поднимая в воздух.

-Какого хрена тебе от меня надо?! – слова получалось выговаривать порциями, сопровождая особо патетические моменты ударами вампиршей об стену.

Привычный красный мир стал фиолетовым – все затянуло какой-то дымкой. Повернув голову, на что потребовалось, наверно, минуты две, я услышал скрип сухожилий под кожей, и уже совсем рядом – голоса и шаги. Не засыпай! голос донесся как сквозь вату. Пальцы, которыми я держал вампирскую шею, превратились в кашу, и я неловко вывернул кисть, шмякнув тело на пол. Держась за стену, я просто со скоростью света пополз к служебной лестнице. Только не засыпай, твердил Ти-Рэкс. Они найдут тебя, и проснешься ты уже во Флоренсе, в клетке.
В стене расцвел здоровенный цветок, кажется, ирис; лепестки перегородили коридор. Я отпихнул их с дороги обеими руками и толкнул дверь на лестницу. Заперто. Спасибо, господи, за такие подарки. Удар локтем в стекло, армированное частой сеткой, прозвучал в ушах набатом. Все происходило, как в замедленной съемке. Буммм… Буммм… Стекло вылетело, а вместе с ним и я, распластавшись на стеночке.

Только не спи! я едва слышал чей-то голос, но просто вибрировал от ярости. Не могу не спать. Хочу спать. Плевать на все.

Отклеив тело от стенки и пальцами разлепив глаза, я спустился на одну ступеньку и тут заметил на стене черные пятна крови. Протер глаза кулаком, но эффекта не воспоследовало. Да, братцы мои, так оно и есть – пропали все цвета: ни красного, ни фиолетового, ни дымки, ни теней – все было однообразно-серым, где-то темнее, где-то светлее, но тупо-серым. Зеленая больничная форма стала опять же светло-серой. Или это в голове у меня все перемешалось? Я прикусил губу – ничего. Наркоз лошадиный. По лестнице плестись 4 этажа вниз, а ноги напоминали резиновые перчатки, щедро набитые овсянкой. Кровавый след на стене, о которую я вытирался больной рукой, с успехом заменит табличку «Маньяк там».

На подгибающихся ногах я тащился вниз по лестнице, стараясь не прикасаться ни к чему, следов и так было предостаточно. Удивительно, но пока меня еще не сцапали. Не исключено, что копов вызвать еще не успели, хотя если суке со шприцем сейчас оказывают помощь, которая ей на фиг не нужна, то из вестибюля, скорее всего, уже дернули тех двух легавых, которых я там заприметил. Чтоб ей скальпелем в глаз случайно попали! Тоже мне, берег. Мысли разбегались, как ошпаренные белки.

Дверь на первом этаже тоже оказалась заперта. Тут до меня потихоньку начало доходить, что Флоренс ближе, чем кажется. Подняв голову к небесам, которые обозначались потолком в потеках с лампой дневного света вместо солнца, я рассмеялся, вложив весь сонный сарказм, на который был способен. Как только я откинул голову, организм воспринял это как переход в горизонтальное положение, и глаза автоматически закрылись, как у детской куклы. Голова закружилась, поэтому и сарказмом насладиться не получилось. Сплошные обломы последние два дня.

Двигаясь, как под водой, я поднес руку к животу, и когда показались когти, задрал футболку и воткнул их под кожу. Не тот эффект, которого я ожидал, но все же на мир я стал смотреть бодрее. Ножик для грейпфрута, кажется, имел все шансы стать моим фаворитом. Сунув его между ребер и, что главное, выдернув обратно, я добился просто потрясающих результатов: мелкие зубчики, которыми так славно чистить кожуру с цитрусовых, оставили красивую рваную рану. Слегка загнутое вверх лезвие наткнулось на что-то внутри, и меня окатило волной адреналина.

За открытие универсального средства от сонливости мне должны будут присудить Нобелевскую премию, но получать ее, сидя на нарах и ваяя мемуары, я не собирался. В голове прояснилось. Ти-Рэкс взбодрился и облизнулся. Кто-то запер дверь? Ах, какая незадача…

Дверь вылетела наружу с одного удара. Пока я проводил научный эксперимент по проблемам сна, дело на 4 этаже по ходу двинулось с мертвой точки, народ зашевелился, и кто-то уже спускался по лестнице. Язык тоже онемел и ничего не чувствовал, поэтому я потрогал зубы пальцами, проверяя, в каком состоянии резцы. Погладил повязку на руке и, сняв маску, хлестнул себя по щекам. Царапины на животе затягивались. Так странно – вроде тело онемело, и я как будто смотрю на себя со стороны. Но температура, и внутри что-то болит, хотя спать уже не так хочется. Собственно, я готов повернуться клыками к миру. Главное - не закрывать глаза.

»» 23.02.10 20:52 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки

Даниэль

Не сказать, что я совсем не думала о последствиях своего поступка, но детально проработать план, учесть все нюансы, плюсы и минусы, повторюсь, времени не было. Прежде, чем воткнуть шприц в шею лжесанитара, я успела сделать лишь несколько следующих умозаключений. Вероятность того, что игла из нержавеющей стали проткнет кожу, была высока, равно как и вероятность того, что содержимое шприца подействует в правильном направлении. В существовании у парня сердца, гоняющего по венам кровь, и в возможности эту самую кровь пустить, Дэниэл уже убедился.

Но вернемся к последствиям... Последствия, они тут как тут, долго ждать себя не заставили. Вместо того чтобы свалиться замертво от гремучей смеси морфина и фенобарбитала, убийца в мгновение ока сократил разделявшее нас расстояние, схватил меня за горло, с легкостью поднял в воздух все 43 килограмма моего веса и с размаху впечатал их в стену. Вот дерьмо.

Пальцы раскаленным обручем стискивали шею. Воздух перестал поступать в легкие, но это не страшно. Будучи весьма любознательным ребенком, за свое короткое детство я провела немало экспериментов над собственным телом и даром в попытках выяснить, кто или что я такое, поэтому примерно представляла, сколько способна не дышать, прежде чем отключусь. И в данную секунду потенциальная возможность перелома шейных позвонков беспокоила меня куда больше.



Разобрать слова, произнесенные заплетающимся языком и приглушенные марлевой повязкой, которые сопровождались звуками ударов моего черепа о стену, оказалось не просто. Крайне «мудро» с его стороны сначала перекрыть мне кислород, а потом задавать вопросы. Задушевный разговор у нас вряд ли бы получился, но кое-какие объяснения я вполне могла бы дать. Почему нет?

Правой рукой я вцепилась в запястье лапищи, сжимавшей мою шею, с переменным успехом нащупывая бешенный неравномерный и как будто сдвоенный пульс. Оторвать не пыталась – понимала, что не хватит сил, а вот проткнуть ногтем шкуру ублюдка и разорвать вену казалось вполне реально. Но пальцы то и дело соскальзывали с влажной горячей кожи, слишком горячей. Черт, да у него лихорадка. Вампирский ген, если и борется с инфекцией, то пока безуспешно. Было чертовски приятно сознавать, что причиной дерьмового состояния его здоровья, скорее всего, являлось огнестрельное ранение. Надеюсь, какая-нибудь особо везучая дробинка гуляет сейчас по кровеносной системе этого гада и в ближайшее время вопьется в сердце или мозг, необратимо повреждая ткани жизненно важных органов.

На смазанные удары коленом в область солнечного сплетения он не обратил никакого внимания, продолжая пробивать моей многострадальной головой дополнительный проем в стене. И шансы на успех этого предприятия были высоки – штукатурка пошла трещинами и стала осыпаться. Тем временем бабочки с рубиновой россыпью на полупрозрачных крылышках вовсю порхали перед моими глазами. Мне почти удалось дотянуться до скальпеля, засунутого в задний карман джинсов, когда хватка на горле ослабла, давая добро на вдох, а затем и вовсе исчезла, и меня дружелюбно поприветствовал мягкий пол. Никак укол подействовал? Но даже в состоянии «нестояния» парню удалось выбить дверь на лестницу и смыться.

Появились врачи и, справедливо отметив, что неотложная помощь мне не требуется, кинулись в палату. На этаже воцарился хаос. Какая-то истеричка истошно вопила. Бородатый мужик с нервами покрепче вызывал охрану. В образовавшейся суматохе я скользнула в соседнюю комнату, окна которой по счастливой случайности выходили во двор. Надеюсь, что тот, кто видел мой прыжок с четвертого этажа, спишет его на причудливую фантазию собственного мозга, или найдет другое разумное объяснение. Люди это умеют.

Арка, в тени которой я остановилась, обеспечивала относительно неплохое прикрытие и давала приличный обзор. Держа в поле зрения запасной выход, коим по моим прикидкам должен воспользоваться убийца, я размышляла о том, что теперь делать. Бойня, устроенная здесь и сейчас вряд ли обойдется без случайных жертв. Да и прибытие копов – дело считанных минут. Разумнее будет сесть ему на хвост и ждать, когда снотворное вырубит его окончательно...

Соберись ты!

По лестнице, топая, как слоны, бежали люди. Я прыгнул на стену, оттолкнулся ногами – я человек-паук! – и сбил лампу дневного света, которая освещала последнюю площадку перед выходом на улицу. Затаившись у перил, я ждал. Первый коп мчался на всех парах, наверняка рассчитывая на повышение по службе. Просунув руку между решеткой перил, я схватил его за ногу и дернул вниз. Он с криком покатился по лестнице. Второй не рассчитал и навернулся со ступеней, споткнувшись о тушу первого. Грохот стоял такой, как будто с пятого этажа выбросили буфет с посудой. Свернуть две лишние шеи не заняло много времени, после чего можно было смело устремиться в большой и светлый мир, где…

Да соберись ты!

Я с трудом разлепил глаза и зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть. По лестнице действительно кто-то бежал, и, судя по всему, вот-вот добежит, куда надо. Вяло похлопав себя по щекам, я все-таки прыгнул на стенку, оттолкнулся и мешком полетел вниз, успев зацепить в полете лампу. Полностью вывести ее из строя не удалось, свет замигал. На полу было так хорошо, жаль, что не было одеяла, но я все же отполз к перилам и постарался взять себя в руки. Лампа под потолком противно трещала и мигала, раздражая глаза.

Охранник или коп осторожно спускался по последнему пролету, а поскольку пахло металлом, то можно было предположить, что он к тому же и вооружен. Чудно. Коп спустился с лестницы и не торопясь пошел к выбитой двери. Темнота. Я у него за спиной. Тихонько дунул ему на макушку – ростом он был ниже меня. Вспышка света. Коп резко обернулся, но я снова переместился ему за спину. Темнота. Что ж ты за коп, если не слышишь шагов? Вспышка света – ну смотри, смерть пришла.

Вытирая руки о больничную униформу, я уже пожалел, что порвал копу куртку. Ее можно было бы надеть, чтоб не бросаться в глаза. Но на нет и суда нет. Предаваться тут меланхолии по куртке, ожидая, пока схватят и упекут в кутузку, не имело смысла.

Я бежал и слышал за собой хриплый лай и тяжелое дыхание. Зубы клацнули у самого уха, и я обернулся, чуть не потеряв при этом равновесие. Никого.

-Черт, да проснись ты, болван! – Удар по вискам вроде как подействовал, и я побежал дальше.

Кимми склонилась надо мной и ласково погладила по лицу. Дверь, за которую я старательно загонял воспоминания о ней, распахнулась настежь, и миллионы картин, мучительных и сладких, вырвались наружу. На глаза навернулись слезы, и я застонал, зарываясь лицом в ее колени. Если я буду держать ее, то она навсегда останется со мной. Мне только хотелось попросить у нее прощения, но слова не шли с языка.

-Шшш, - она провела рукой мне по волосам, и я поднял голову. На месте карих глаз Кимми была пустота. Кровавые слезы катились по щекам, и она улыбалась, по-прежнему обнимая меня. Красные слезы капали мне на руки, обжигая кожу даже через одежду, которая уже начинала тлеть.

Огонь стал ледяным, и лед обжигал все сильнее. Я провел губами по складкам белого платья Ким, встал на ноги и прижал ее к себе покрепче. Она засмеялась, прошептала всего одно слово и исчезла. Не удержавшись на ногах, я рухнул в костер, разгоравшийся вокруг меня.

И открыл глаза. Я лежал на снегу (вот почему обжигало холодом) и видел только верхушки деревьев, уходящие высоко в небо. В горле стоял комок, глаза болели, наверное, я все-таки плакал во сне. Подняв руку к лицу, я на миг зажмурился, страстно желая увидеть прожженный рукав, и снова открыл глаза. Пара капель крови. Моей, скорее всего. Все это был лишь сон.

Яростно ударив кулаком по земле, я услышал хруст, треск и через несколько секунд действительно упал в ледяной огонь, провалившись под лед в воду. Сначала показалось, что вот-вот остановится сердце, но потом всерьез накрыло, и я закричал, глубже уходя под воду. Орал так, что будь я на поверхности воды, то сорвал бы голос и неделю плевался кровью. Это был не просто способ справиться со стрессом, чему богатеньких дамочек учат психологи, а тотальная безысходность и полное нежелание выплывать обратно.

Стало не хватать воздуха. Плевать. Какое-то время я еще погружался в глубину, раскинув руки. Даже ледяная вода не помогла сбить сонливость. Лучше ножика для грейпфрута средства нет. Нобелевская премия моя. От этой мысли я вымученно фыркнул и тут же наглотался воды. Вот теперь стало по-настоящему галимо. Пора грести на выход, это точно.

Ломая лед и отплевываясь, я выбрался из озера или что там это такое оказалось, и, как пьяный, поплелся по снегу. Хрен его знает как, но по ходу я уже не в городе. И сие означает, что наконец-то можно поспать. Программа максимум была принять горячий душ и выспаться в кровати. Первый пункт я как бы выполнил, правда, то был не душ и не горячий, а поспать можно и в снегу. Главное – теплая шкура, чтоб не отморозить то, что не нужно. Бросив мокрые шмотки, как попало, я со всей силы заехал себе кулаком в челюсть и, уже теряя сознание, перекинулся. Универсальные средства от кошмаров – это по ходу мой конек.

»» 23.02.10 23:59 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки

Даниэль

Подперев плечом обшарпанную стену, я стянула перчатки, точнее, обрывки латекса, которые от них остались, несколько раз провела рукой по волосам, стряхивая гипсовую пыль, и застыла в ожидании. Секунды неспешно складывались в минуты, давая возможность обдумать произошедшие этим утром события и прийти к выводу, что я имею дело с кем-то, кто поумнее примитивного упыря, живущего одними инстинктами. Все-таки у него хватило мозгов наведаться в клинику, чтобы подчистить за собой.

Наверное, мне следовало испытывать чувство облегчения, а может даже в некоторой степени и признательности за то, что он избавил меня от необходимости пачкать руки в крови невинного человека. Но этого не было. Я не видела большой разницы между желанием убить, намерением убить и самим убийством. Все одно. Не знаю, существует ли какая-либо высшая сила, способная по истечении срока жизни существа рассортировать его земные деяния, мысли и чувства, разделить их на греховные и благие, подсчитать то и другое и вынести справедливый приговор. Если такая сила существует... Я прожила достаточно долго и совершила за это время слишком многое, чтобы не питать иллюзий на свой счет.

Спустя пару минут, когда шедший от кирпичной кладки холодок стал тонкими ручейками разливаться от плеча по всему телу и я уже было решила, что ошиблась в расчетах, за дверью запасного выхода наметилось оживление. А еще через пару минут на улицу выскочил интересующий меня субъект.

Вести скрытое наблюдение, в просторечии – слежку, на самом деле не так просто, как кажется на первый взгляд. Хороший наблюдатель должен обладать превосходным зрением, слухом и памятью, иметь отменную реакцию, завидное терпение, быть выносливым физически и уметь адаптироваться к любой ситуации. Ни на одно из этих своих качеств я пожаловаться не могла... ну разве что на терпение... Однако держать дистанцию, оставаться незамеченной, и в тоже время не потерять объект слежения, удирающий со скоростью света по улицам Нью-Йорка в час пик, даже для меня оказалось не легко. И, черт возьми, местами таки опасно для здоровья. Попробуйте пересечь пешим ходом несколько крупных транспортных развязок, и вы меня поймете.

Мы выбрались с острова, миновали Бронкс и свернули с шоссе к лесному массиву. Я на всякий случай сбавила темп, увеличивая расстояние между нами. Моя надежда на то, что снотворное подействует, почти растаяла, когда убийца наконец отключился аккурат по середине небольшой реки, в трехстах ярдах от берега. Отлично, теперь можно обезглавить чувака и с чувством выполненного долга и относительно чистой совестью возвращаться домой. Оружие осталось в припаркованной у клиники машине, при себе у меня имелся только позаимствованный из отделения интенсивной терапии скальпель. Покрепче сжав сей инструмент в руке, я осторожно ступила на щедро припорошенный снегом лед. Слишком тонкий, но если выдержал тушу этого, выдержит и меня.

Я не совсем поняла, что произошло дальше. Кажется, он очнулся, дернулся, а потом с воплем провалился под воду. Первой реакцией было желание рвануть вперед, но затрещавший под ногами лед заставил отскочить к берегу. Купание в ледяной воде на сегодня в мои планы не входило. Мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать. И я ждала. Но он так и не выплыл на поверхность. Утонул? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слегка придушив зародившееся было внутри радостное чувство, я прошла около мили вдоль извилистого русла реки вниз по течению (кажется, вниз, точно определить направление было затруднительно) – ничего. Впрочем, если течение здесь сильное, его тело уже далеко. Возможно, по весне обглоданный рыбами труп вынесет на берег. А может, он выбрался где-нибудь ближе к устью. Хорошо бы первое.

Тело внезапно вспомнило последние 48 часов без сна, гонку на предельной скорости, десятки пройденных миль, и на меня разом навалилась усталость, наглухо отсекая все остальные чувства. Джинсы вымокли до колен и стали покрываться ломкой ледяной корочкой, пальцы ног онемели, озноб пробирал до костей. Выйдя на трассу, я подняла руку с выставленным вверх большим пальцем, и уже через минуту сидела в машине, двигавшейся по направлению к Манхэттену...

Даниэль

Я отрыла глаза. Ощущая абсолютную дезориентацию в пространстве и времени, пару секунд лицезрела темный потолок, на котором постоянно сменяя друг друга мелькали тусклые цветные блики. После чего закрыла глаза. Затем перевернулась на бок и уткнулась носом в спинку дивана, снова чуть приоткрыла теперь уже только один глаз. Фактура и цвет обивки подсказали, что это мой диван, в моей гостиной, в моей квартире. Ура, – вяло подумала я, – с пространством определились. Похоже, вчера у кого-то не хватило сил доползти до кровати. Вчера ли? Казалось, мое с трудом обретенное только что сознание гуляло в высших сферах мироздания по меньшей мере неделю. На кой хрен вернулось? Гуляло бы дальше. Мечтая впасть в анабиоз на пару месяцев, а то и лет, я натянула на голову плед и попыталась вновь провалиться в черную бездну забытья. Безуспешно.

Абстрактные мысли, похожие на густой кисель, лениво перетекали в мозгу в сопровождении едва слышного непонятного гудения и совсем не торопились сложиться во что-то конкретное и умное. Наверное, поэтому мне потребовалось так много времени, чтобы распознать в собственном состоянии явные признаки столь не характерной для меня откровенной депрессии. В крайне редкие моменты, когда на кого-либо из нас накатывала апатия, мы успешно боролись с ней, находя себе новое увлекательное занятие. В последний раз в результате борьбы с ипохондрией я обзавелась степенью по биохимии, а Дэниэл стал гордым обладателем лицензии пилота. Возможности, дарованные человеку современным миром, поистине безграничны.

Но для начала хорошо бы просто встать. В комнате было темно: портьеры плотно задернуты. Я откинула плед и села, уставившись на источник невнятного шума и разноцветных пятен на потолке. Плоский экран телевизора под тихий аккомпанемент гудящих динамиков демонстрировал картинки из политической жизни Нью-Йорка. Не знаю, сколько бы я еще просидела тупо пялясь на беззвучно разевающего рот мэра города, если бы не пробудившееся чувство голода. Оно напомнило о себе легким урчанием в желудке и вынудило таки оторвать зад от дивана. В холодильнике нашелся спрятанный за упаковками с человеческой пищей последний пакет с первой положительной. Я вылила содержимое пакета в большую кружку и поставила ее в микроволновку, отметив про себя, что пора пополнить запасы.

Контрастный душ вкупе с сытным ужином придал бодрости и оживил настолько, что мне даже захотелось получить сведения относительно сегодняшнего числа и времени суток. Я затянула пояс махрового халата, шлепая босыми ногами по паркету, подошла к окну в гостиной и раздвинула шторы. Вечер за окном плавно перетекал в ночь. Город расцвел миллиардами ярких огней, давно и с успехом заменивших ньюйоркцам настоящие звезды. Над морем из электрических искр величественными исполинами возвышались Крайслер, Трамп и Эмпайр Стейт Билдинг, обрамленные темным, грязно-серым небом; к их вершинам тянулось еще три десятка сверкающих многоэтажных громадин. Завораживающее зрелище. Ежедневно доступное тем, кому посчастливилось иметь квартиру на пятидесятом этаже и выше.

Закончив любоваться ночной панорамой Манхэттена, я отыскала в шкафу папку для рисования и простые карандаши, к которым притрагивалась всего пару раз со времени окончания британского Королевского Колледжа Искусств. Удобно устроившись в мягком кресле, я несколько минут невидящим взглядом смотрела перед собой, мысленно извлекая из памяти черты его лица, затем выбрала карандаш помягче и приступила к переносу высветившегося в голове образа на бумагу. Сначала легкий набросок – тонкими, едва заметными линиями, потом основные тени – мягко растушевывая графит подушечкой большого пальца, далее детали – изменяя интенсивность, направление и длину штриха, постепенно переходя от крупного к мелкому...

***

Дэниэл

Я сидел в кресле и, рассеянно потирая пальцем щетину на подбородке, разглядывал лист бумаги, который держал в руке. При технически правильном соблюдении маркеров, необходимых для прогона по базам данных полиции, рисунок имел яркую эмоциональную окраску. Очень интересно, учитывая, что Даниэль редко проявляет какие-либо эмоции. Испытывает, уж мне ли не знать, но почти не проявляет. Я вытер испачканные грифельной пылью ладони влажным полотенцем, тем самым, которым полчаса назад Дани сушила волосы, и потянулся к телефонной трубке, лежащей на журнальном столике. Там же валялись ключи с фирменным доджевским рогатым барашком на брелке. Забрать машину с парковки клиники оказалось проще простого. Все-таки большинство копов идиоты.

Взгляд снова упал на портрет, и уголок губ невольно пополз вверх. Я набрал номер.

»» 20.03.10 12:27 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки

Проснулся я бодреньким и свежим, как огурчик только что с грядки. Дышать было тяжеловато, и когда я открыл глаза, то убедился, что за сколько я там пролежал под деревом, меня основательно засыпало. Надо было встать, но тут я очень кстати вспомнил историю, которую мы читали в пятом классе школы: короче, один чувак попал в лавину, его завалило снегом, он стал себя откапывать, но поскольку потерял ориентацию, то вместо того, чтобы выбраться на поверхность, закопался еще глубже и помер. Я пошевелил лапой, расчистил немного места у носа, чтобы было легче дышать, и замер. Подожду чуть-чуть.

Но лежать в сугробе, изображая жертву лавины, мне скоро надоело, поэтому я вылез и отряхнулся. Мокрая шерсть слиплась иголками на манер дикобраза. Тянуло то ли поесть, то ли повеситься. Задрав голову, я прикинул расстояние до ближайшей ветки на сосне, и решил не шутить с судьбой. Можно упасть и свернуть шею. И потом, у меня нет веревки.

Мысль о веревке плавно (очень плавно) перешла в мысль о том, что надеть. Скуден мой гардероб и неказист. В данный момент все, чем я располагал – это сгинувшая под снегом униформа санитара, но я еще не настолько шизанулся, чтобы натягивать на себя шмотки, вмерзшие в землю. Тем более их еще надо найти. Короче, не располагал я ничем. Скорее всего, потерял и ножик для грейпфрута, но всю эту пижонскую шнягу типа присвоения оружию имен с последующим татуажем оных на теле я оставил в прошлом. Может, кому и нравится бегать с наградным шмайссером с гравировкой, а я лучше закуплюсь ножиками для фруктов. Дешево и сердито.

От ножика крайне неспешные мысли пришли к моим собственным физическим кондициям. Раз уж я будущий врач, то надо провести полный… этот... слово я слышал, но забыл, короче, надо осмотреть повреждения. Лапа вроде бы не болела, но проверить все равно не мешало бы. Я ненадолго перекинулся и обследовал руку. Возможно, когда я перевоплощался перед сном, кожа лопнула, и рана очистилась, поскольку сейчас она уже почти зарубцевалась, и рукой даже можно было нормально двигать. Остальные царапины не заслуживали внимания. Если по телу с кровью еще перемещались осколки металла, то, собрав мини-реактор, я смогу поместить его вместо сердца и стану Железным Человеком. Напрашивались два вывода: я либо спасу мир, либо пора завязывать с комиксами.

Стоять на снегу с голым задом было не жарко, поэтому я снова натянул шкуру и сел. Скоро стемнеет, и можно будет раздобыть поесть и одеться. Ну а пока я попугаю ворон. Небо было ясным и чистым, но луну уже было видно, и я чуток повыл, подняв морду ей навстречу. Получилось очень музыкально, если б меня слышали свои, они бы оценили. Выть просто так, в общем-то, было довольно скучно, и я перешел на исполнение любимых песен. Разумеется, не все из них годились для того, чтобы их провыть, но Nothing else matters, как я считаю, мне удалась, хотя волчья пасть сильно мешала как следует вытянуть на matters. Весьма логичная мысль – а что если поблизости бродит лесник-рокер, вот он удивится – посетила меня довольно неожиданно, и я быстренько перекинулся обратно, чтобы не задохнуться, когда буду кататься по земле и хохотать.

Повалявшись на снегу, я снова нарядился в шубу и стал собираться, то есть выбираться. Мне сейчас сгодилась бы любая закусь, но тянуло на экзотику. И потом, надо совместить приятное с полезным – и поесть, и найти одежду. Интересно, смогу ли я и рыбку съесть, и бутылки сдать.

Как оказалось, вполне себе смогу. Двигаясь, как шпион в шпионских фильмах, я потихоньку крался к китайской прачечной где-то на окраине Бронкса. Да благословятся заведения круглосуточного обслуживания! И посетители их!

Думаю, посетителям, точнее, одному стирающему джентльмену средних лет, нечасто удавалось увидеть волка размером с лошадь ночью в прачечной. Но вместо того, чтобы вытащить мобильный, снять ролик и пихнуть на ю-тюб, люди занервничали и попытались ретироваться с места событий. Я уж стараюсь, стараюсь подружиться… с едой. Ни в какую. То слезы, то крик, а как это бьет по самооценке…

Кроме хозяина и джентльмена в прачечной не было никого. На ужин мне хватило бы и китайца, но пока я рвал ему горло, джентльмен подло попытался драпануть. Оставив мертвое тело, я догнал его на выходе и одним ударом сломал хребет. Полный паралич – это очень плохо, мне было искренне жаль так поступать, но ведь можно и стиральную машинку дома завести. К тому же ему все равно не выжить. После памятного случая со стрельбой и пьяным на улице, я тщательно проверял пульс у всех убитых. Думаю, они бы и сами не обрадовались, очнувшись с неутолимой жаждой крови в каком-нибудь гробу глубоко под землей.

О, прачечная! Универсальный магазин, где все бесплатно. Я в который раз за день перекинулся и торжественно распахнул дверь в святая святых – в подсобку, где хранилось все выстиранное. Пахло свежестью стирального порошка и крахмалом. Отвратно, ну и ладно. С любовью выбрав себе штаны и футболку, я вытерся чьей-то льняной скатеркой и оделся. Обувь в прачечную не сдавали, а куртку и сам решил не брать. Нафиг мне эта маскировка в лесу. По городу днем я больше не собирался шататься, а прикидываться, что мне так холодно в лесу не перед кем. И задерживаться здесь, в общем-то, не имело смысла. У меня была одна шикарная идея, но для ее осуществления мне надо было найти кого-то из бывшей стаи.

В голове было тихо, как ночью на кладбище. Ни рекомендаций, ни злобного рыка, ни всяких имхо непонятно от кого. Ноль. Пусто. Nicht. Вот что значит поспать на свежем воздухе. Ногам было тепло и сыро от разлитой на полу крови. Я отодвинул с дороги тело джентльмена и подался обратно в лес.

»» 26.03.10 22:51 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки

Дэниэл

Это утро окатило таким обилием новых сведений, что впору было захлебнуться. Начало информационному потоку, лавиной обрушившемуся на мой и без того перегруженный мозг, положил свежий номер Нью-Йорк Таймс, купленный у уличного торговца по дороге в кафе.

Прибыв на место встречи с временным запасом в полчаса, я сел за свободный столик таким образом, чтобы видеть входную дверь, заказал кофе, черный, без сахара и прочих модных нынче добавок, и развернул газету. Ну прямо ни дать ни взять стопроцентный среднестатистический американец, заскочивший позавтракать перед началом трудового дня в одном из бесчисленных офисов на Уолл-Стрит. Максимально слиться с окружающей средой мне мешало, пожалуй, отсутствие всего-навсего двух вещей – кейса и галстука.

Первая страница Таймс была посвящена пространным рассуждениям о реформе здравоохранения. Своей медицинской страховкой я так ни разу и не воспользовался, поэтому не стал читать этот бред даже по диагонали. Спортивный раздел информировал о том, что нью-йоркские Рейнджеры сделали Дьяволов из Нью-Джерси со счетом 4:3. Интересуйся я хоккеем чуть больше, это бы, несомненно, меня обрадовало. Новость, которая привлекла мое внимание, размещалась в разделе криминальной хроники среди сообщений о бандитских разборках с применением огнестрельного оружия и бытовых драках с нанесением тяжких телесных кухонным ножом. Безжалостное двойное убийство в китайской прачечной в Бронксе. Я сморгнул, не веря своим глазам – в китайской прачечной?! Секундный шок прошел, и я продолжил читать: разорванное горло, сломанный хребет, реки крови, отсутствие мотивов и подозреваемых. В заметке не было данных о том, кто ведет это дело, и связывают ли его с трупами в Центральном парке. Бронкс. Стоило задуматься о том, верю ли я в совпадения... Однако сделать это мне помешали.

- Присаживайся, - сказал я, не отрывая взгляд от газеты, прежде чем подошедший к моему столику малолетний панк успел открыть рот. Отложив Таймс, я поднял голову и дополнил словесное предложение жестом.

- Клево, - растянув губы в улыбке так, что стали видны все 32 зуба (хотя я, конечно, не пересчитывал), а также ядовито-зеленого цвета жвачка, зажатая между ними, он отодвинул стул и сел напротив. С тремя колечками в брови и горящими полным радужным спектром волосами, с тощей задницей, на которой загадочным образом держались широкие штаны цвета хаки, и ногами, обутыми в мощные Мартинсы, он явно не вписывался в милую консервативную эстетику данного заведения. Но, похоже, сей факт его ничуть не смущал. – Я достал то, что ты просил.

- Клево, - я постарался, чтобы это не прозвучало как передразнивание (вроде, получилось), и тоже улыбнулся, правда, менее жизнерадостно.

С минуту парень рылся в перекинутой через плечо объемной сумке, запустив в нее руку по локоть, пока не извлек оттуда безликий бумажный пакет, наподобие тех, в которые на почте упаковывают бандероли. Он положил пакет на стол и почесал левую ладонь, тем самым вынудив меня обратить внимание на его руки, затянутые в тонкие трикотажные перчатки с обрезанными пальцами: бордовый лак на кончиках ногтей ободрался.

- К деньгам, - неформал от души рассмеялся собственной шутке и не мигая уставился на меня.

Плотный белый конверт перекочевал из внутреннего кармана моей куртки на стол. Парень взял конверт, взвесил его в руке, но заглядывать внутрь не стал, и я едва не прослезился от высшей степени оказанного мне доверия.

- С тобой приятно иметь дело, - он вновь продемонстрировал полный комплект зубов, поднялся и направился к выходу.

- Взаимно, - пробормотал я ему вслед. Вместо того чтобы поддаться желанию вскрыть пакет здесь и сейчас, я спокойно допил кофе, расплатился по счету и двинул в сторону офиса.

***

Передо мной лежали два пистолета, две коробки с патронами и три обоймы. Четвертую я держал в руке, методично наполняя ее девятимиллиметровыми металлическими цилиндриками, чередуя их: из первой коробки – разрывной, отличающийся большой поражающей способностью, из второй коробки – экспрессивный, облегченный с целью увеличения скорости. Состряпав первый смертоносный винегрет, я ощутил себя истинным хардкорным шеф-поваром и приступил ко второму.

Надо ли говорить – то, что я узнал из лежащего в пакете досье, мне совсем не понравилось.

Нью-Йорк. 1 января
Я приехала домой в половину третьего ночи. Город отмечал, впрочем, как и всегда. Шум, гам, фейерверки, подвыпивший народ на улице. Похоже, и сама я неплохо назюзюкалась в клубе с друзьями, которые к моменту моего ухода были не в состоянии продолжать веселье.
Бросив на полку ключи, пошла на кухню к холодильнику и открыла его, ища пакет с кровью. Сейчас вставим трубочку - и вампирская Кровавая Мэри готова. На верхней полке красуется заплесневелый кусок сыра. Большинство пищевых отравлений начинается с умной мысли: «А что с ним станется в холодильнике-то?». Через две полки на тарелке лежит обыкновенная компьютерная мышка, на которой маркером написано «я сдохла с голоду». Это вообще без комментариев. И вот на самой нижней сиротливо пристроился пакет донорской крови.
Включила телевизор и запрыгнула на подоконник.
Бывают дни, когда, кажется, что жизнь давно потеряла смысл, и ты все еще существуешь лишь по инерции, не замечая смены времен года, не придавая значения времени суток. И это чувство накапливается, как недосып или голод, чаша заполняется до краев. Сложно отвечать за свои поступки в таком состоянии, практически невозможно.
Взгляд упал на мобильный телефон. Нет, нет и еще раз нет. Неужели мне настолько нечем занять себя в новогоднюю ночь? Или это все же что-то большее? Не ощущение одиночества как такового, а тоска…
Тоже мне великий психолог сыскался! Да еще после игры «Медведь пришел». Правила там не сложные, но интересные. Все сидят с рюмками. Каждый наливает водку в рюмку и кладет рядом бакс. Выпивают. Объявляют: «Медведь пришел!». Все лезут под стол. Говорят: «Медведь ушел!». Все вылезают из-под стола. Снова наливают, кладут бакс и выпивают. Снова : «Медведь пришел!», все снова лезут под стол… В конце концов вылезает только один человек. Он забирает все бабло и уходит. Остальные остаются спать под столом.
Да что же это такое. Тоже мне тоска!
Хватаю телефон и набираю номер, который просто невозможно забыть, как бы ни старалась.
- С Новым годом, Кристи, - он все же поднял трубку.
- И тебя с праздником, Ричард, - голос звучит необычайно бодро и звонка, хотя на деле я близка к истерике.

Зачем я ему позвонила? Что хотела сказать? Что надеялась услышать в ответ?
-Чем обязан, такой чести?
Его слова, как нож в сердце. Ну, что доказала себе что-нибудь? Ты никогда и ничего не значила для него. И даже сейчас, прекрасно все прекрасно понимая, я не хочу мириться с этой истиной, глотаю подступающие слезы и гордо отвечаю, выливая в свою фразу весь яд.
- Ах, прости. Я помешала цеплять очередную безмозглую курицу.
-Кристи! – он всегда называл меня так и мне это очень нравилось. -Ты права, их здесь великое множество, думаю выберу себе одну...и она не будет смотреть на проходящего мимо охранника идя со мной в номер.
Превосходно! В глазах снова стоят слезы, как в тот вечер, когда мы расставались… И по прежнему он винит меня, только меня. Неужели так трудно понять, что в любом конфликте виноваты оба? Хотя… Я лишь прилежная ученица, повторяющая все его выходки.
Ты говорил, что любишь меня, а уже через каких-то полчаса флиртовал с какой-нибудь шл*шкой, буквально вешающейся тебе на шею. И это было для тебя нормой! Обнимая меня за талию, ты умудрялся соблазнительно улыбаться очередной кукле. И только одному богу известно, сколько девиц побывало в твоей постели со дня нашей первой встречи. Только в одном ученица переиграла мастера. Я ушла раньше, чем ты меня бросил.
- Что ж, не стану более отвлекать, - жестоко бросила я. – К тому же я уже отыскала свою сегодняшнюю жертву.
-Кто бы сомневался. А ты где?
Какая сейчас к черту разница? Но… Разве я могла сказать, что сижу одна в пустой квартире, не обращая внимания на телевизор, гоняю по кругу воспоминания, связанные с тобой и еще больше убеждаюсь в том, какая я все таки дура.
- Присматриваю себе мужчину в одном из клубов, чтобы отвезти к себе на квартиру, на те самые белоснежные шелковые простыни, которые были застелены на мой день рождения, который мы отмечали в Нью-Йорке, - отвечаю я, первую глупость, которая приходит мне в голову. – Прощай.

Я вижу ее поникшие плечи и не задумываясь тут же обнимаю крепко прижимая к себе. Как же я скучал по тебе моя девочка
-Кристи... - тихо шепчу ей на ушко и с наслаждением вдыхаю знакомый аромат цветов. Так пахнет только она...
- Ричард, ты что-то забыл здесь? - раздается в ответ и в голосе, столько льда, что можно заморозить не одно любящее сердце.
-Вижу ты мне ОЧЕНЬ рада! - я не знал чего мне хотелось больше наорать на нее или поцеловать
-А ты врунишка! Или спрятала своего мачо в шкафу, ожидая моего появления? - я по прежнему сжимал руками ее плечи чувствуя как изнутри, из самой глубины души поднимается ярость.
- Не говори ерунды. Зачем ты здесь? - она даже не пыталась,что-то выдумать, как-то обидеть меня. Хотя на самом деле от такое безразличие обижало даже больше подколок. Ведь любая реакция, даже негативная, это внимание, а я хотел, нет жаждал ее внимания и не только его.
-Зачем...-как эхо произнес я - Возможно, по тому что я хотел тебя увидеть, возможно есть и другая причина, но разве это сейчас важно?
Резко развернув Кристи лицом к себе, я встал между ее разведенными в стороны ножками и зарывшись рукой в густых волосах, заставил девушку отклонить голову назад. Мои губы тут же коснулись нежной шеи, покрывая ее поцелуями. Но она отталкивает меня и снова, словно заведенная повторяет
-Скажи - моя упрямая девочка. Я лишь отрицательно покачал головой и тут же впился в ее губы. Вот это было сейчас важно, то что мы встретились, то что она набрала мой номер, а совсем не то, по какой именно причине это произошло. Ее ножки сомкнулись на моих бедрах и я окончательно потерял голову. Срывая с Кристи одежду я покрывал поцелуями ее тело, каждый новый обнаженный кусочек, я не хотел пропустить ничего. Как я мог столько времени обходиться без нее? Она, как наркотик, хочется снова и снова наслаждаться ею, ее совершенным телом, ее сладкими, чуть припухшими от поцелуев губами, вдыхать ее не с чем не сравнимый аромат.
-Кристи... - стоном срывается с губ, я чувствую,как ее руки скользят по моему телу, обжигая своими прикосновениями. Наша одежда рвется в клочья и летит на пол, но нам на это наплевать
-Ричард... - хрипло шепчет она, и наши языки снова вступают в бесконечный танец-противостояние, руки беспорядочно ласкают тела друг друга, но с каждой секундой, жар внутри растет и заглушить его может, только полное единение тел.
-Я больше не могу - рык вырывается из груди и она вторит мне, своим хриплым от желания голосом. Я проникаю в нее одним движением, и замираю, наслаждаясь мгновением, ощущая ее жар вокруг себя, но Кристи не терпится и она начинает двигаться сама. Я обхватываю руками ее бедра, и крепче прижав к своим, отвечаю на ее движение, то чуть убыстряясь, то почти замираю. Она извивается и стонет, но я не даю ей уйти от меня и продолжаю мучительно сладкую пытку.
-Ричард...пожалуйста - срывается с ее губ и я не могу ей противостоять, наши движния становятся резкими, мы стримимся навстречу друг другу, хотим быть чатью друг друга. Она откидывает голову назад, упираясь руками в подоконник, ее глаза закрыты, дыхание прерывистое. Я знаю,что будет дальше, я много раз видел это, но каждый раз наслаждаюсь зрелищем того,как моя любимая впадает в эстаз. Кристи выгибается и громкий стон, крик срывается с алых губ. Я чувствую, как она сжимается и вибрирует вокруг меня и эта еще одна салдкая пытка, я закрываю глаза, не в силах больше противиться наваждению.Я больше не слышу и не чувствую ничего кроме любимой, только она, только мы. Мир постпепенно возвращается в мой разум, снова шум телевизора и гудки машин на улице за окном, где-то взрывают салюты, а рядом едва дышит она, моя Кристи, та единственная? которую я люблю и которая не любит меня.

Я швырнула мобильный о стену. Ненавижу. И себя, и тебя. Проклинаю день нашей встречи, но не изменила бы ни одного мгновения, проведенного с тобой. Я чувствую, как его руки обнимают меня, словно он может быть рядом. Просто схожу с ума. Медленно, но верно. Слышу его голос, такой родной и любимый.

Это не сон и не видение, не плод моего больного воображения…
Я вытираю слезы и изумленно распахиваю глаза.
- Ричард? – удивление, радость, столько эмоций сразу заполняет сердце, заставляя его одновременно петь и ныть от боли, оказывая, что я все еще жива.
Так хочется броситься ему на шею и больше никогда не отпускать. Но вместо этого я лишь недоверчиво смотрю на него и произношу сущую ересь, жалея о каждом слове раньше, чем оно слетает с языка.
-Ты что-то забыл здесь?

И снова мы возвращаемся к этому. Почему мы просто не можем друг друга отпустить? Снова и снова причиняем друг другу боль не в состоянии остановиться, забыть, как сон бесконечной ночи. Уже неважно кто и в чем виноват. Любовь ли это или психоз, если день без тебя темнее ночи, если в груди ощущаешь только пустоту, словно из нее вырвали сердце, а я продолжаю жить, точнее существовать?
- Не говори ерунды, - устало ответила я. - Зачем ты здесь? - словно в пустоту повторила я свой вопрос.

Я поднимаю голову, смотрю ему в глаза.
Хочется верить любому его слову, словно прописной, нерушимой истине, даже если оно окажется ложью. Соври мне, обмани, но не покидай.
Ричард резко развернул меня к себе, прикоснулся пальцами к черной копне непослушных волос, заставляя запрокинуть голову назад. В следующий миг я ощутила его губы на своей шее.
- Скажи, - упрямо повторила я.
Вместо ответа Ричард набросился на мои губы, терзая их в сладостном поцелуе, словно выпивая мою душу. И я уже забыла обо всем. Из памяти стерся тот год, проведенный без него. Я просто позволила себе этот порыв, даже, если потом снова буду страдать в одиночестве, обвиняя его в своих несчастьях. Обвив ногами его бедра, притянула еще ближе к себе. Сорвала с него рубашку, скользя пальчиками по совершенному торсу.

Сейчас я даже не представляю, как смогла столько времени пробыть вдалеке от него, без его глаз и губ, без объятий, слов любви, ночей проведенных вместе.
- Ричард…
Ты нужен мне. Больше всего на свете, но я никогда не признаюсь тебе в этом… Почему? - спросишь ты. Потому что я боюсь… Потому что это единственная моя слабость.

Он, словно читает мои мысли.
Я должна чувствовать тебя всего, иначе просто воспламенюсь и сгорю дотла за считанные секунды.
Останки моей одежды слетают на пол. Секунда и он входит в меня, покоряя одним уверенным движением. Ощущать его каждой клеточкой своего тела – это ни с чем невозможно сравнить. Из груди вырывается тихий стон. Только ты возносишь меня на небо, даря сладостные мгновения.
-Ричард...пожалуйста, - мой голос срывается на умоляющий шепот.
Упираюсь руками в подоконник, еще больше раздвигая ноги, позволяя входить еще глубже и резче. Ты чувствуешь каждое мое желание, словно мы единое целое, и каждое мое действие, каждая мысль находит отклик. Я больше не в силах сдерживаться. И вот напрягаясь всем телом, со слабым криком уношусь в эйфорию восторженного забвения. Мир разбивается на миллиарды осколков, время замирает, реальность покидает разум. Есть только я и он, моя безответная любовь-мука.

Так ясно помню тот зимний вечер -
Начало было января.
Тебя тогда я впервые встретил,
И полюбил навеки я.
Кристи открыла глаза, сейчас линз не было и они были темно-алого цвета, но вот именно в этих омутах я тонул. Поддаваясь придвигался ближе, в желании коснуться припухших от поцелуев губ. Но! Она резко отодвинулась, разворачиваясь и прижимая ножки к груди. Повернула голову и устремила взгляд в окно
-Кристи? - касаюсь рукой ее обнаженного плеча, но девушка скидывает мою руку - Что не так?
-Что не так? Ты спрашиваешь, что не так!? Да ты!Ты!Что ты себе позволяешь!? - она резко обернулась, моя фурия, волосы разметались по плечам, глаза горят алым огнем. Если бы она только знала, как прекрасна, хотя она знает, знает и пользуется этим! Боже, ну почему это каждый раз происходит, стоит мне ее увидеть, я забываюсь, я готов простить, но знаю,что ей этого не надо.
-Да, я спрашиваю, потому что ни сделал ничего против твоей воли, - в голосе столько сарказма, что мне самому тошно, но защитная реакция у меня развита очень сильно и срабатывает автоматически.
-Зачем ты вновь ворвался в мою жизнь?чтобы вновь получить меня и снова бросить? - она говорит спокойно, даже немного отстраненно, словно ее это нисколько не трогает. Но то,что она говорит не соответствует действительности. С того самого вечера ровно 10 лет назад, я не могу не думать о ней. Я бы все отдал,чтобы быть с ней рядом постоянно. Но ей это совершенно не нужно. Десять лет назад, я увидел Кристи на одной вечеринке,и на утро мы оказались в одной постели. Мы не выходили из номера 4 суток и я решил,что счастье все же нашло меня, но не тут-то было. Уже на пятый день, мы играя свои роли, пошли в ресторан и я вдруг понял, что на мою даму засматриваются все окружающие мужчинs. Поначалу это льстило, но потом я увидел, что и она отвечает на их заигрывания. Это было неприятно , но переносимо. Я ведь и сам не святой. А на следующие утро я обнаружил вместо нее двойника, тогда я впервые узнал о даре Кристи. Конечно различить было сложно, но все же возможно, тем более тому, кто провел с ней не расставаясь 4 дня. А она исчезла в неизвестном направлении...
-Я тебя не бросал! Это ты сбегаешь от меня каждый раз с новым любовником! - я бросил ей это в лицо, надеясь хоть немного расшевелить девушку, но то что она ответило поразило меня
-Значит это я неверная, а ты весь такой принц на белом коне? - вот тебе и расшевелил, теперь она бросалась острыми как шипы фразами. Да Кристи и была такой розой, красива, что глаз не отвести, но стоит дотронуться и уколешься об острый шип.
-Кристи, - я попытался обнять ее, но ты вновь откинула мои руки - Я не принц, но и так уж плох, разве нет? - в который раз мы ведем все тот же разговор, и нет никакого толку. А мне хотелось прижать ее к себе и больше никогда не отпускать. Но я знал, чем все закончиться наперед, тем неожиданнее был ее ответ для меня
-Ты просто используешь меня, даже не задумываясь о моих чувствах. -тихо шепнула девушка и отвернулась. Да если бы она знала, как я надеюсь узнать хоть что-то о ее чувствах и каждый раз натыкаюсь на ее легкую улыбку адресованную другому. Устало облокотившись на стол, я снова посмотрел на ее идеальный силуэт. За что мне все это?
-Мы говорим об этом уже в сотый раз, - тихо заметил я и добавил -У тебя есть кофе? Хотя о чем это я, у тебя как обычно пустой холодильник - задумчиво я разглядывал содержимое агрегата - Не убегай никуда вернусь через 10 минут
-Не даю пустых обещаний и через 11 минут меня здесь не будет,- услышал я ее напутствие, чтож мне хватит времени
Спустя мгновения я оказался в магазине и взяв упаковку с арабикой, перенесся в следующий пункт. Я оставил деньги на месте пакета, потому что стоять в очереди времени не было, как и причин не верить словам Кристины. Следующим пунктом был холодильник с донорской кровью, взяв несколько пакетов, я снова вернулся в ее квартиру. В комнате ее не было, но в душе шумела вода, значит я все же успел, если она не оставила мне в подарок очередного клона. Представив ее обнаженное манящее тело под струйками воды, я мгновенно оказался в ванной. Она наверняка заперла дверь, но разве это может мне помешать, я усмехнулся и скинул одежду. Стоило открыть дверцу, она обернулась и в ее глазах, загорелся огонек желания. Кристи протянула мне руку и потянула на себя, я безропотно повиновался с жадностью пожирая ее глазами. Само совершенство
-Ты успел, - шепнула мне девушка прямо в губы и отстраняясь облизнула их своим язычком. Она сводит меня с ума.

Ричард исчез, просто бесследно растворился, снова оставляя меня одну. И остается лишь надеяться, что последние его слова не брошены в пустоту, чтобы сначала подарить мне призрачную надежду, а потом причинить еще больше боли.
Кристи, любимая давай начнем сначала.
Скажи, зачем?
Опять красивые слова, заставляющие меня трепетать, верить, будто все будет по-другому.… Но все возвращается на круги своя.
Наверное, я бесхарактерная глупышка, в который раз отчаянно хватающаяся за призрачную надежду, прекрасно осознавая, что пройдет время, и, наигравшись со мной, он вновь уйдет, испарится, будто его и не было. А я опять останусь одна с разбитым сердцем, без малейшего желания существовать.
Выходит напрасно летела к нему, как мотылек на свет такого притягательного, но обжигающего пламени, вновь вручала ему свое сердце. И ведь прекрасно понимала же, что для него я не больше, чем игрушка, пусть даже самая любимая, но всего лишь кукла.
Я достала зажигалку и упаковку сигарет с ненавистным ароматом шоколада, сделала затяжку и откинула голову на холодное стекло.
Говорят, что время лечит любые раны… и это самая настоящая ложь. Время не лечит… Лечит алкоголь и случайные знакомства, лечат секунды, проведённые с кем-то другим, пусть даже ничего не значащим для тебя. А время… Время не лечит… Время идёт мимо, но само по себе ничего не меняет…
И все так же, словно это было вчера, я вспоминаю шумное, новогоднее празднование в одном из голливудских баров, абсолютно нетрезвую компанию из трех девиц-вампирш, лихо отплясывающих на столе, хищные взгляды полные желания. Это не ново – это норма. Многочисленные визитки с номерами телефонов. У нас даже сложилась тенденция подбивать их количество, определяя самую популярную. И что-то подсказывало мне, что в том году пальму первенства непременно получу я.
Именно тогда я увидела его, Ричарда. Я прямо со стола свалилась ему в объятия, подпитый Рождественский подарок. Если бы я только знала, чем обернется эта встреча. И все равно я ничего бы не изменила, ни единого мгновения бережно хранимого в памяти. Даже то бесподобное утро, когда я клялась себе, что больше никогда не буду столько пить, причем в таком богатом ассортименте.
Выдохнув кольца дыма, я затушила окурок и бросила его в пепельницу.
Сама не понимаю, чего я здесь сижу и жду?
Захватив полотенце, я отправилась в душ, смывать с себя остатки алкоголя и прояснять затуманенный мозг, хотя вряд ли это мне уже поможет. Горячие струи воды стекали по мраморному телу, но напряжение так и не уходит. Считаю секунды до его возвращения, прокручивая в голове возможные варианты фраз, чтобы расставить все точки над i.
Я должна запретить ему врываться в мою жизнь и переворачивать ее. И кажется, полна решимости все ему высказать, но как только я ощущаю его присутствие в комнате, понимаю, что не смогу его оттолкнуть, возможно, потом, но не сейчас, не в этот раз.
Обернувшись, я сталкиваю с его взглядом, прожигающим меня насквозь, вынимающим душу из тела, и просто не могу сопротивляться. Протягиваю Ричарду руку, приглашая его присоединиться, и шепчу:
- Ты успел.

Как солнце вновь должно взойти,
Как в вечность сердце донести,
Так мы теряем, чтоб придти…
К любви!
Я подался вперед, почти прижав ее к холодному кафелю. Мы не отрываясь смотрим друг на друга. Слова? Разве они нужны? Когда двое так близко, когда говорят их тела, мои пальцы переплетаются с ее тонкими холодными пальчиками. Как хочется, чтобы миг замер, чтобы время остановилось, продлив мгновение нежности. Но! Как же это "но"всем мешает жить, обрести свое счастье. Вот и нам помешало, секунда и я слышу как за спиной раздается ее мелодичный голос
-Ты успел, но это еще ничего не значит! - Кристи исчезает в недрах комнаты, оставляя меня в одиночестве. Я чувствую, как сверху по прежнему льется вода, но меня это не трогает больше. И ни одной мысли в голове, кроме услышанных когда-то строчек песни
Toi qui n'es pas parfaite
Qui es la fleur du mal
La plus belle peut-être
Tu es la femme idéale
Tu as tous les défauts de la terre
Tu parles trop vite ou de travers
Mais de toutes les femmes
C'est toi que je préfère словно по замкнутому кругу проноситься в голове и я понимаю, что это именно о ней. О нежной и строптивой, но бесконечно любимой Кристи. Почему я не могу сказать их ей? Потому что боюсь? Но разве мужчина может чего-то бояться, я и сам не уверен,что знаю ответ на этот вопрос.
Выключив воду, машинально беру полотенце и обернув вокруг бедер, возвращаюсь в комнату. Она, она снова на своем излюбленном месте. Как-то я спросил ее, почему она так любит сидеть на подоконнике и Кристи ответила, что там настоящая жизнь. В которой все стремительно и которая обрывается, а у нас лишь бесконечная вечность, и медленно текущее время. Она сидит на подоконнике, такая хрупкая, как хочется обнять, защитить, но ей это не нужно. Она снова смотрит на мир за окном, праздник медленно сдает свои права и людей на улицах все меньше. Беру пакетик с кровью и присаживаюсь рядом, заглядывая через ее плечо
-И что там сегодня?-шепчу я
-Сегодня первый день нового года, начало новой жизни... - задумчиво отвечает Кристи и вдруг оборачивается. Ее губы так близко, желание коснуться их накатывает волной и я уже готов сделать это, когда между нашими губами оказывается ее пальчик. Кристи отстраняется и подмигнув вскакивает с подоконника
-Одевайся мы идем гулять!
Спустя час мы уже идем по заснеженной улице и я с наслаждением наблюдаю,как развеселилась Кристи, она ловит ладонями снежинки и долго разглядывает их
-Смотри, они такие разные, не одна не повторяется, - ее смех звенит колокольчиком и я счастлив,что согласился на эту прогулку. Откуда-то доноситься многоголосый лай и она тут же спешит узнать, что происходит. Возвращается и схватив меня за руку тащит по улице, я не сопротивляюсь, зачем, ведь она так счастлива сейчас. Мы подходим к небольшому зданию, лай все громче и я с удивлением читаю вывеску "Выставка крупных пород собак"
-Кристи,но животные нас бояться - я пытаюсь ее остановить, но это бесполезно, не могу противостоять ее такому умоляющему взгляду
-Пойдем мы только одним глазком,- просит любимая, и я поддаюсь. Слабость мужчины, всегда женщина
Конечно с нашим появлением животные начинают вести себя странно, но это не умаляет счастья на лице Кристи. Она оглядывается с интересом, но лишь когда замечает
черное чудовище, ее глаза загораются по настоящему
-Рик, пойдем поближе! - и снова я поддаюсь, мы стоим рядом с этим лохматым сокровищем и я удивленно отмечаю, что собака не реагирует на присутствие вампиров. Огромный пес продолжает спокойно взирать на хозяина
-Что это за порода? - спрашиваю я у мужчины
-Черный терьер, - отвечает он. Судя по сильному акценту он русский и я перехожу на его родной язык, чтобы нам было проще понять друг друга. Кристи так занята собакой, что совершенно не обращает на нас внимания, я же прощаюсь с хозяином , удостоверившись,что он меня понял и наша договоренность в силе. С трудом, но мне все же удается, утащить Кристи на улицу, где она в очередной раз обиженно надувает свои пухлые губки
-Мне понравилась эта собака, почему мы не могли остаться? - вопрошает она уже в который раз и я снова отвечаю ей ту же фразу
-Потому что, там были и другие собаки, а мы все еще вампиры, - я обнимаю ее за плечи и нежно шепчу прямо в ушко, -Может вернемся домой?